Пирус Анна Сергеевна : другие произведения.

"Ведьма из Карачева" Глава семьдесят первая: "Ох, не гут война!"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На вторую зиму начали немцев сильно партизаны шшыпать. Наскочуть так-то ночью на одиночную хату и всех перебьють, поэтому стали они скучиваться по большим хатам. А наша-то на краю города стояла, возле оврага! Вот они и боялис у нас жить: а вдруг партизаны из оврага выскочуть? Но все ж иногда придуть да придуть и сразу: - Матка, партизан?.. - и показывають: из оврага, мол. Вот мы и приладилися врать, чтоб меньше они таскались-то: - Да, да, партизаны, пан! А они и начнуть по двору шастать, шастають, и всё турчать: - Партизан, партизан! Ходишь за ним и думаешь: пралич вас побей, ну что ж, партизаны-то... воробьи, чтолича? Клюнул да в кусты?.. Прямо парализовали их эти партизаны! Раньше-то вольники какие были! Ходили, насвистывали себе, а теперь стали потихонечку, чтоб незаметно как... Раз пришли к нам и немують: во, мол, лес прочёсывать идем, и ни одного партизана не оставим! - О-о, лес велик, - говорю. - И туда лес, - показываю, - и туда. Как от Карачева начинается, так и до самой Москвы аж... - Стоять, слушають. - Сколько ж вам солдат-то надо, чтоб его прочесать? - Не-е, у нас же собаки... - Ну, раз собаки... Ладно, прочёсывайте. Вот и пошли... А их как чесанули там!.. и не под гребешок, а под гребёнку. Партизаны-то все тропочки в этих лесах знали, а немец только чуть отошел в сторону, так и заблудился сразу...
  1942-й
  На вторую зиму начали немцев сильно партизаны шшыпать. Наскочуть так-то ночью на одиночную хату и всех перебьють, поэтому стали они скучиваться по большим хатам.
  А наша-то на краю города стояла, возле оврага! Вот они и боялис у нас жить: а вдруг партизаны из оврага выскочуть? Но все ж иногда придуть да придуть и сразу:
  - Матка, партизан?.. - и показывають: из оврага, мол.
  Вот мы и приладилися врать, чтоб меньше они таскались-то:
  - Да, да, партизаны, пан!
  А они и начнуть по двору шастать, шастають, и всё турчать:
  - Партизан, партизан!
  Ходишь за ним и думаешь: пралич вас побей, ну что ж, партизаны-то... воробьи, чтолича? Клюнул да в кусты?.. Прямо парализовали их эти партизаны! Раньше-то вольники какие были! Ходили, насвистывали себе, а теперь стали потихонечку, чтоб незаметно как...
  
  Раз пришли к нам и нямують: во, мол, лес прочёсывать идем, и ни одного партизана не оставим!
  - О-о, лес велик, - говорю. - И туда лес, - показываю, - и туда. Как от Карачева начинается, так и до самой Москвы аж... - Стоять, слушають. - Сколько ж вам солдат-то надо, чтоб его прочесать?
  - Не-е, у нас же собаки...
  - Ну, раз собаки... Ладно, прочёсывайте.
  Вот и пошли... А их как чесанули там!.. и не под гребешок, а под гребёнку. Партизаны-то все тропочки в этих лесах знали, а немец только чуть отошел в сторону, так и заблудился сразу.
  
  Стали тут и люди головы подымать: оказывается, не так страшен черт, как его малюють, можно и немца победить.
  А вскорости пришла к нашей соседке Шуре Собакиной связная от партизан, и стали мы через нее кой-какие сведения им передавать: сколько немцев, как себя ведуть, сколько машин, какие... Им же все интересно было!
  Да и соли, бывало, соберем, табачку туда переправим... Господи, а как же при этом режиме и помогать-то? Вот и объявила эта Шура себя портнихой, чтоб с людьми связываться. Как пошли к ней!.. Дорогу прямо протолкли.
  А разве ж можно так ходить-то?.. под самым носом у немцев? Комендатура ж рядом была.
  Вот я и говорю Виктору с Динкой:
  - Не ходите вы туда, не обойдется там без провокатора, обязательно какой-нибудь вотрётся!
  Но куда там! Мой Витя-то: надо с немцем сражаться, надо, мол, одолеть его!
  
  А раз приходить ко мне эта Шура и говорить:
  - На-ка, возьми себе...
  И подаёть мне штамп "Смерть немецким оккупантам!" да список какой-то: распишись, мол, что получила.
  - Да иди ты к свиньям! - аж вся я вскипела! - Что мы, для этих бумажек работаем? Мы для себя работаем. Каждый по крошечке сделаить, а немцам - во вред.
  
  И начал мой Витька... с этим штампом: как вечер, нарядится в батькин пиджак, в валенки его большие и по-ошёл. Повесють немцы листовку, какие они хорошие да милосердные, какое счастье всем несуть, а Витька хлоп сверху: "Смерть немецким оккупантам!" Вот руки у него и в чернилах. Что если поймають? Доказательства ж сразу видны!
  И вот, как пойдёть он, бывало, штамповать, а я стану возле окна и задеревенею вся! Гляжу в конец улицы и не могу с места сдвинуться: никогда больше не увижу моего Витю!
  А уж как покажется... да еще ровным шагом идёть!..
  И начнёть мое сердце отходить, отходить...
  
  Уж очень волновалася за него, он же такой безоглядный был! Когда наши бомбить-то начали... так что он устраивал с Володькой Дальским: как самолеты начнуть заходить на бомбежку, а они залезуть на крышу дома, где немцы живуть, да в трубу лампу и опустють, вот самолеты потом и лупють по этим хатам.
  В то время наши уж крепко часто бомбить стали! Днем еще не так, а как ночь, так и по-олетели. Один бомбардировшик улетаить, другой прилетаить, один уходить, другой заходить.
  Ну, прямо лихо стало! Так немцы что удумали? Как только самолеты загудять, попрыгають в машины и разъедутся по ближним деревням. Лови их!.. Вот и получалося, что наши своих же и бомбили.
  
  А раз и мы, как немцы, подхватилися да на Подсосонки! Прибежали туда, а там ещё больше бомб рвется! Да снег, метель разыгралася! Ну, мы выскочили из этих Подсосонок, да назад! Да я с Динкой и детьми - по дороге, а Витька взял левее, через луг. Схватилася через сколько-то: а где ж мой Витька-то?.. Да кричать, да звать его!..
  Ну, после этого и сказала себе: никуда я больше не побегу, не знаешь, где убьёть. Там-то, на Подсосонках этих, бомба тогда прямо в хату попала и всех побило.
  
  Были у немцев еще и убежища, прямо рядом с нами они дот выкопали да и пряталися в него, но нас туда не пускали. И что ж мы?.. Взяли да передали партизанам про это дот. Через какое-то время как начали наши тот дот луданить, как начали!.. Немцы ночь в нем пересидели и уехали по деревням, а к вечеру опять бомбежка началася. Ну, раз немцев в доте этом нетути, обрадовалися мы да туда. А бомбы как посыпалися!.. как начали вокруг рваться! Сидим мы, молимся: Господи, спаси нас, дураков!.. сами на свою голову беду накликали! И все-то поджилочки наши перетряслися от страха, и губы-то попересмякли...
  Но все ж ни одна бомба в него не попала... а, можить, и попала, но не пробила? Вылезли мы утром на свет божий оттудова... и аж чёрные все! Земля-то в этом доте во время бомбежки сыпалася из-под брёвен, вот мы и... Села я возле... и глаза мои не смотрють, и руки не подымаются. А тут как раз Энс... был такой немец добрый в комендатуре. Как глянул!..
  - Мария!.. Ты как... - и на землю показываить. - Не гут война...
  - Ох, - головой качаю, - не гут!
  - Это, - и на небо теперь показываить: ваши, мол, бомбять, русские.
  - Ну, что ж, - протерла чуть глаза, - надо и нашим...
  
  С тех пор не прошло ни дня, ни ночи без бомбежек. Уж так налетать стали, так лупить! А немцы по этим самолетам - из зениток... Вот и сбили как-то наш бомбардировшик, и упал тот возле базара, и сгорел. А летчика, видать, как-то отбросило, жив остался. Схватили его немцы, пытали, а потом раздели и выбросили во двор. А мороз как раз был!.. градусов тридцать должно! Ребята наши как раз пробегали возле дома того, так успел этот лётчик через забор им как-то передать, что, из Сибири, мол, я...
  И замерз, бедный.
  
  О подпольшыках тебе опять?... Ну, слушай.
  Когда начала к Шуре ходить связная от партизан, то некоторые стали проситься, чтоб она провела их к ним, а немцы, видать, и распознали про эту связь и подослали к Шуре провокатора. Приходить раз одна к Собакиным. Назвала себя Александрой, будто сама она из Москвы, попала в окружение, немцы над ней издевалися... Наговорила много! А я как глянула на нее, так сразу и определила: провокатор это! Глаза- то у нее верту-учие!.. и так и нижуть, так и нижуть насквозь!
  - Шур, - говорю, - знай: недобрая эта женшына, напрасно ты ее привечаешь.
  А она и слушать не хочить, ведь Александра эта так к ней уже подладилася!
  
  А как раз Новый год. Устроили они вечеринку, пригласили ребят. И ребят - самых вожаков. Тосты!.. Эта Александра с Авдеевым милуется, на шею ему вешается: нам, мол, больше, больше народу надо! А он и давай ей хвалиться, кто и что уже сделал... Вот потом-то их всех и поарестовали вскорости, после Нового года тут-то...
  
  А началось с того, что собралася Шура одну семью к партизанам переправить, а провокатор эта и увязалася с ними. Собралися они, пошли... Только от Карачева отошли, а их возле Мылинского моста и схватили, и покидали в машину. Вот сразу после этого и началися аресты.
  Забрали и Шуру Собакину, и дочку Марии Васильевны Инну... а Инне этой всего семнадцать лет только и было-то.
  Потом Мария Васильевна ходила проведать их, так Шура аж синяя вся была, так ее избили, а Инна даже встать не смогла, к матери выйти. Быстро их расстреляли! А с ними и еще человек пятнадцать, листовки и списки разные у них нашли... Это моей золовки Рипы отец работал тогда на железнодорожной будке, вот мимо нее как раз дорога к складам и проходила, где их расстреливали. Видел он, как их везли туда и из машины кто-то выглянул, крикнул: передайте, мол, нашим...
  
  Вскорости после расстрела и за Динкой нашей пришли, и арестовали. Что делать?.. А в комендатуре работала переводчицей одна моя знакомая, Ольгой звали. Я - к ней:
  - Олечка, что ж я с детьми-то Динкиными делать буду? У меня ж своих трое...
  А она и говорить:
  - Приготовь-ка ты взяточку хорошую, а я попробую сунуть ее тут одному...
  Я и насбирала из того, что припрятала еще после переезда из Белоруссии: кожи четыре куска, отрез на платье, комбинаций несколько... Пришла эта Оля со следователем, набрал он себе на две пары сапог, она кое-что взяла... Смотрю, а Динку на другой день и выпустили.
  
  Отпустили через некоторое время и связную, Короткову Александру. Пришла она к нам и говорить:
  - Что делать? Заставляют меня немцы работать на них. Если не соглашусь - расстреляют.
  - Соглашайся, Шур, - говорю. - Хоть какой момент выиграешь! Потом что-нибудь сообразим.
  А тут один предатель был, так и выискиваить, бывало, так и высматриваить! Как с кем познакомится, чуть что выпытаить, так и продал немцам. Вот я и говорю Шуре:
  - Давай-ка, убери пока этого...
  Ну, уж и не знаю, что она там немцам сказала, но забрали они его, пытали, били... Потом стали от нее и большего требовать. Что делать?
  - Беги, Шур, - говорю. - Скрывайся куда-нибудь.
  Она и ушла с Харьковым, его еще не успели взять.
  И уже прошли они Хотынец... но все ж поймали их. Харькова сразу расстреляли, а Шуру избили, даже ослепла она после этого... Избили её, значить, да и бросили к какой-то бабке в хату, а тут тиф как раз. И заболела она тифом этим. А побитая ж была, отощавшая... Вот и умерла вскорости.
  Но всё это мы уже потом узнали, сумела она перед смертью передать-то...
  
  Умерла она, значить, и что ж ты думаешь?..
  Нашлись потом люди, которые из нее предателя сделали! Когда нас уже освободили, то к нам ходил один партизан из отряда Кныша, так вот он всё ее ругал: она, мол, моих предала!
  - Да ты что? - накинулася я на него. - Да я голову отдаю на отсечение за Шурку! Она же всю семью мою могла выдать! И Виктора, и Динку... А что твоих родных предали, так ведь на то и настоящие предатели были.
  И рассказала ему всё, что знала про Шуру Короткову, так он поверил!.. Надо же! Кто предавал, немцам служил, те спокойно потом жили, а праведного предателем окрестили.
  Вот что война делаить. Друзья! Электронную или печатную книгу 'Ведьма из Карачева' можно заказать по ссылке https://ridero.ru/books/vedma_iz_karacheva/ Приглашаю Вас на свой сайт, где кроме текстов, есть много моих фото пейзажей. http://galinasafonova-pirus.ru
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"