Пирус Анна Сергеевна : другие произведения.

Напитать собою ближних. Глава 21

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    2010-й Заработки мужа из-за его постоянных конфликтов с редакторами газет складывались тогда из гонораров за выступления по области и от редких публикаций в газетах, так что денег наших хватало только на необходимое.\\\ ...Тогда он пришел на обед. Старалась пододвинуть всё вовремя, а он ел и молчал. Вошла дочка: - Чего меня-то не пригласили? - бросила, шутливо. - Может, я тоже хочу... - Хочешь - садись, - подвинулась, уступив место. И тут Платон... И мелькнуло же: не зацепился б за свою любимую тему! - Да-а, чего ж её-то не пригласила? - зацепился!.. и сразу стал развивать её до "глубоких обобщений": - Не приучила семью всем вместе садиться за стол... - Платон, - хотела притормозить его нарастающее раздражение, - собрать семью за столом можно при условии, если ритм жизни всех совпадает, а у нас: один - на работе, другой - в институте... - Не в этом дело, - прервал, раздражаясь, - просто ты никогда не хотела этого делать, - пожевал, проглотил и продолжил? - Да в вашей крестьянской породе вообще не имели привычки вместе обедать и ели, когда хотели...
  
  1987-й
  Если Платон не ходит за 'материалом' для очередной статьи, то читает или пишет роман о своей жизни. Как-то отвез уже написанное в перепечатку и говорит:
  - Рублей двести надо будет машинистке отдать...
  А между тем за последние два месяца давал мне только по сто пятьдесят, так что снова буду тянуть до своей зарплаты.
  Да-а, на его нерегулярные заработки за выступления по области и редкие публикации в газете жить нам нелегко, вот и накаляются и его нервы, и мои.
  
  Пришел, и прямо от порога услышала:
  - А я теперь нештатник в 'Рабочем'...
  Выпорхнула из кухни:
  - Да ты что!? - вытерла руки о фартук, чтобы всплеснуть ими: - Радость-то какая...
  - Нештатником-то взяли, - погасил улыбку, - а вот в штат не захотели. Что им Горбачев и гласность! В белых тапочках видеть бы её хотели! Так что нечего пока нам ожидать от этих коммуняк.
  - Ну что ж, с худой овцы - хоть шерсти клок, - попыталась народной мудростью утешить его... да и себя.
  
  Всего несколько дней муж был улыбчив, но вот опять...
  Да, понимаю: крепко кусают его коммуняки из-за его 'непослушных' статей, но...
  Но иногда не хватает ни выдержки, ни сил сносить его срывы.
  Тогда пришел он на обед... Старалась пододвинуть всё вовремя, а он ел и молчал. Вошла дочка:
  - Чего меня-то не пригласили? - бросила, шутливо. - Может, я тоже хочу есть...
  - Хочешь - садись, - подвинулась, уступив место.
  И тут Платон... И мелькнуло же: не зацепился б за свою любимую тему!
  - Да-а, чего ж её-то не пригласила? - зацепился!.. и сразу стал развивать её до 'глубоких обобщений': - Не приучила семью всем вместе садиться за стол...
  - Платон, - хотела притормозить его нарастающее раздражение, - собрать семью за столом можно при условии, если ритм жизни всех совпадает, а у нас: один - на работе, другой - в институте...
  - Не в этом дело, - прервал, раздражаясь, - просто ты никогда не хотела этого делать, - пожевал, проглотил. - Да в вашей крестьянской породе вообще не имели привычки вместе обедать и ели, когда хотели.
  - Ну да, - попробовала заступиться за 'крестьянскую породу', - кто - в поле, кто - в извозе, в сарае, на огороде... Только по праздникам вместе и садились за стол...
  - Ха-а, - хмыкнул, - 'садились'...
  Тогда дочка бросилась спасать меня:
  - Па, ну, когда маме собирать всех вместе и обслуживать? Вот ты сидишь, ешь, а тебе надо всё подать, убрать и кто ж это сделает, если ни она?
  - Ты, дочка, не объясняй этого папе, он всё равно не поймет, - вроде как поблагодарила её и обернулась к нему: - Если мечтаешь о завтраках и обедах всей семьей, то для этого тебе надо бы нанять экономку... или как они там, в вашей дворянской породе, назывались? Вот тогда бы она приготовила всё, поставила на стол, позвонила в колокольчик, а мы пришли бы и сели...если бы все дома были.
  И тут он вдруг подскочил, схватил со стола нашу самую красивую чашку и со словами: 'До каких пор!' хватил ею об пол... Я застыла над раковиной, дочка склонилась над тарелкой, а он... он вылетел в коридор, кинулся к обувной полке и уже затряс над головой ботинками:
  - Распустила детей!
  В испуге вскинула я правую руку, осенила его крестом... но тут же, мелькнуло: не запустил бы в мой крест ботинком! Но нет, не запустил... лишь блеснули посветлевшие глаза со сбившимися очками и он хлопнул дверью. Вроде бы ушёл... Но снова - дверь и он возник перед нами:
  - Вы... вместе с сотрудничками 'Рабочего' втоптали меня в грязь. Я никогда не прощу вам этого!
  Вот так... Значит, за 'сотрудничков', - и в который раз! - расплатились мы.
  
  После записи передачи села в свое любимое кресло: ох, хоть б несколько минут побыть одной!.. Но влетел Володя Гугля, - он, де, подал заявление о выезде за рубеж!.. 'хуже там не будет... надо искать себя в жизни... только один раз живём... лучше быть там рабочим бензоколонки, чем здесь - собкором'. Слушала его, поддакивала, сочувствовала, согласно кивала головой...
  А когда ехала троллейбусом домой, то подсела жена моего оператора и друга Жени Сорокина, и всю дорогу!.. перед моим лицом мелькала её сухая, маленькая ручка, скрипел, шипел голосок, на щеке я ощущала иногда брызги её слюны, - она проклинала Женьку, а я, прижатая к стеклу... прижатая не только её боком, но и ненавистью, смотрела в окно, и мне до слёз было жалко и её, и Женьку, Гуглю, и вот эти, мелькающие за стёклами троллейбуса, исхлестанные снегом с дождём, деревца...
  И Платона, и себя.
  
  В Карачев...
  В поезде всё болела и болела голова, поэтому до дома шла медленно, глубоко вдыхая, - а, может, свежий воздух поможет? Нет, не помог.
  А в хате - холодно, сыро, серо. Присела на кровать, сунула руки в рукава.
  - Давай электрогрелку включу, - предложила мама.
  - Да нет, лучше бы печку растопить, - и выложила гостинцы.
  Стоит рядом брат, расспрашивает о новостях, - скучно ему здесь, конечно! - а я, как на грех!.. ни-че-го не могу вспомнить! Ну, нет новостей, нет!
  Наконец, Виктор затапливает печку. Отогреваюсь, чуть отступает головная боль и понемногу начинаю подметать, мыть пол, посуду.
  Теперь строгаю замороженного кролика, что привезла с собой, чищу лук, чеснок, начинаю крутить мясо... Потом пеку котлеты, а рядом крутится неумытый, в грязнущем свитере шестилетний племянник Макс и я слышу:
  - И почему вы с Глебом всегда такие чистые?
  Отварила и картошки, потолкла и уже мама сидит рядом и тянется к сковородке за котлетой, а рядом Макс уплетает уже вторую, приговаривая:
  - Вкусно! Как вкусно! - и через какое-то время опять просит - Ба, дай еще одну!
  Ну вот, в хате чисто, тепло, пахнет котлетами, мама сидит на кровати, попивает чай с пирожными, приговаривает:
  - Спасибо тебе, спасибо. ОбрАзила нас, накормила... Спасибо.
  А мне уже пора на автовокзал.
  И опять: ох, как же больно уезжать от них!.. Но там, в Брянске - тоже родные.
  
  Обычно, когда все улягутся, приходят мои сладкие мгновенья: наконец-то никому не нужна, наконец-то одна и свободна!
  А вчера, забившись в угол дивана и надев наушники, до часа ночи смотрела концерт Пласидо Доминго...
  Вот в такие минуты и возникает аура благости.
  И собственная маленькая жизнь покажется нужной не только тем, кто рядом, но и тому, кто где-то ТАМ, в неизвестной нам Вечности.
  Но как же стремительно тают эти мгновения!
  И хорошо, если входишь в привычное тихо и незаметно, но чаще...
  Чаще надо сделать усилие, чтобы очнуться безболезненно.
  
  Взяли под ручки, повели, - мои начальники: отметим, мол, 'тринадцатые зарплаты'.
  Да нет, знала: не 'тринадцатые' приглашают отмечать, а будут уговаривать и дальше вести 'Десятый канал'.
  И сидела в их уютненьком кабинете, и пила ликер... Да нет, не хотелось их, таких улыбчивых и добрых, огорчать, что ещё думаю: тащить ли опять эту ношу? Потому поблагодарила, встала:
  - Эфир же прямой... А вдруг что случится?
  И ушла в аппаратную. А там Миша, видеоинженер, протянул полстакана сухого вина:
  - Ну, пожа-алуйста, Галина Семеновна! - улыбнулся так солнечно!
  Разве можно было отказаться?
  И такой хмель заиграл в моей голове легкий и устойчивый!.. Мелькали разноцветьем мониторы, успокаивающе шумела аппаратура, а мы с Мишей говорили, перебивая друг друга о Гессе, о космосе, о душе. Каким умным парнем оказался! И почему сразу спросил об 'Игре в бисер', о Коктебеле, о Волошине? Оказывается, и он поднимался к его могиле, стоял над её плитой... Вот ведь как неожиданно раскрывается человек! Ходил рядом очкастый инженер электроник... не очень-то и заметный, а душа оказалась такой понятной и близкой!
  Уже в двенадцатом часу ехала домой и думала: а, может, остаться на 'десятом'?
  Да, хлопотно, трудно, и домой каждый день возвращаюсь в двенадцатом, но ведь интереснее, чем на втором делать забубенные передачи?
  Пожалуй, скажу завтра моим ласковым начальникам: хорошо, мол, остаюсь.
  
  Проснулась, вошла на кухню... Мои сиамские близнецы... то бишь сиамские коты еще дремлют на диванчике, свернувшись калачиками, но амбре!.. И сразу решила: стреляйте в меня из пистолета, режьте на части, а оставаться на кухне, снова жарить картошку, крошить салат для моих милых деток не-бу-ду! Нервы мои даже за ночь не успокоились из-за них!
  Вчера-то вырвалась на наш 'земельный надел' только часа в три, - пока завтрак, обед приготовила, пока пирог с яблоками испекла...
  И как же хорошо там работалось! Подгребла засохшие сорняки, посидела у костерка, высадила тюльпаны, побродила под березами...
  А когда ехала домой, думалось: как же здорово, что у нас есть этот клочок земли, что вот сейчас приеду домой после встречи с ним, ополоснусь под душем и сяду смотреть веселую передачу 'Белый попугай'...
  И приехала, и ополоснулась... почти, когда вдруг услышала:
  - Ты посуду за собой никогда не моешь! - голос дочки. - И в туалете опять плохо смыл за собой!
  Сын прокричал ей что-то из зала...
  - Дети, не ругайтесь! - пропела им из ванной. - Нет, будто и не услышали. Оделась, вышла: - Сейчас же прекратите! - уже прикрикнула.
  Нет, они - ноль внимания. Ну, и сорвалась... В слезах выскочила на балкон, Глеб - за мной:
  - Мам, ты что?..
  А я подхватилась, накинула на себя куртку, скатилась по ступенькам на улицу, перебежала через дорогу в чужой, неухоженный двор, плюхнулась на лавку... Наревелась, нажалелась себя! Только в половине двенадцатого и пришла домой.
  Опять - снотворное...
  И вот сегодня, сбежав от детей, сгребала мусор, снова сидела у костра...
  Благостно-то как было, тихо! Только птички посвистывали.
  
  В 'Новом мире' прочитала статью Арсения Гулыги 'Миф и современность':
   'Не может быть прямого пути к истине! Обязательно - отклонение в сторону и винтовая лестница - вверх и в сторону. Единоличная мысль подозрительна. Да здравствует многоликая мудрость!'
  А в нашей родной стране... Нет, и все же произошёл сбой в 'советской отлаженной идеологической системе' коль напечатали не только слова о 'пути к истине' Арсения Гулыги, но и 'Белые одежды' Дудинцева.
  
  2010-й
  Не хотелось смотреть сериал по этому роману, - тревожить душу, - и все же, со второй серии...
  А фильм вот о чем: молодой ученый-генетик вопреки угодному 'партии и правительству' Лысенко, который обещает быстрые и обильные урожаи в обход научной селекции, хочет продлить опыты своего учителя (уже схваченного гэбистами и высланного в Сибирь) по выращиванию нового сорта морозоустойчивого картофеля. И вот мечется он с этой картошкой, прячет от доносчиков свою опытную делянку даже в лесу, но петля на него уже наброшена, понемногу затягивается, и тогда он, после самоубийства другого ученого, не вынесшего издевательства гэбистов, ночью бежит, унося с собой в рюкзаке клубни нового сорта. Но за этот его побег вскоре расплачивается его же ученица, - хватают её верные псы партии и в тюрьме она кончает самоубийством.
  Но финал фильма 'светлый': через несколько лет герой наконец-то разыскивает на поселении в Сибири свою любимую, которая уже отсидела десять лет; главный гэбист умирает, продавшийся ученый - тоже и, казалось бы: добро торжествует, но...
  Боже, не хочу жить с этой пыткой в душе! Ведь чем больше узнаем фактов о годах социализма и чем дальше удаляемся от него, тем мучительнее ненавижу его.
  
  1988-й
  Начало ноября...
  С неделю тепло было, но вдруг подморозило. Ох, как же неуютно, паршиво на улице! Будто висит в воздухе тонкий, пронзительный звук...
  И на работе: собрание постановочной группы изматывающее, бестолковое... а надо усмирить, помирить всех.
  И подготовка к эфиру нервозная, спешная... а надо объединить операторов, помощников, диктора, редактора, выступающих, чтобы в эти тридцать минут стали они чем-то единым.
  Но - домой... В троллейбусе дочитываю последние страницы об Альберте Швейцере, немецком философе, музыканте, а потом смотрю на мелькающие за окном фонари и думаю: какой поразительный человек был! Столько знать, уметь, получить признание и уехать в Африку просто лечить негров... И дожил до девяноста двух лет.
  И работал до последнего дня, а когда сердце износилось, сделал крест для своей могилы и умер. Какие дубы иногда возвышаются!.. среди нас - мелкой поросли.
  А за окном змейкой, по голой земле, - пыль вперемежку со снегом...
  А дома - дочка со своими проблемами, мрачный муж, которому изо всех сил стараюсь помочь, но...
  А ночью - прокручивание дневного.
  И только утром!.. Они, снежинки, кружили и кружили, прежде чем упасть... словно отрадные слезы после изматывающих душу часов.
  
  Иду из бассейна...
  С утра-то пасмурно было, стыло, но вот выпал снежок и от него словно светлее стало и всё преобразилось. Конечно, он скоро растает, а сейчас - чудо!
  Иду и блаженствую.
  И уже поднимаюсь по крутой лестнице, но вдруг вижу: возле дома стоит... а вернее - медленно оседает на снег пацан. Лицо - в крови, кровь и на пальто. Рядом с ним - пожилая женщина:
  - Упал! Разбился!
  Подхожу, спрашиваю ее:
  - Где здесь телефон?
  Под горкой, внизу. Останавливается мужчина, - он как раз спускается по лестнице, - предлагает:
  - Я позвоню...
  - Скажите, что пусть выезжает скорая по адресу... - смотрю на номер дома напротив: - по адресу: нижняя Лубянка тридцать семь.
  Потом стучусь в дверь этого дома. Выходит девушка.
  - Бинт или вата у вас есть?
  Она выносит. Стираю у мальчика кровь с лица, а он... Он сидит бледный, глаза полузакрыты, но, тихо постанывая, шепчет:
  - Тошнит... Голова...
  - Ничего, ничего, малыш, потерпи, - успокаиваю.
  Нас окружают люди, стоят, смотрят, ахают, а я сижу на корточках и поддерживаю мальчику голову.
   Вдруг кто-то выкрикивает:
  - Скорая!
  И впрямь: внизу уже стоит машина, а по ступенькам поднимается врач. Подходит, наклоняется над мальчиком:
  - Голова кружится? Тошнит?
  Отвечаю за него. Еще какие-то мужчины подходят, решают, что посадят мальчика на скрещенные руки и снесут к машине.
  Иду домой... а в душе бьётся, ширится хрупкое ощущение... радости? Ведь помогла, помогла же человеку!
  А вечером, в 'Белых одеждах', читаю:
  'Мир дан нам таким, каков есть: ни прибавить, ни убавить. И ты не колеси зря в поисках счастья. Оно - в тебе. Когда положишь плоть свою, чтобы напитать собою ближних; прольешь кровь свою, переплывешь моря страданий; вылезешь на берег еле живой... тут счастье и найдет тебя'.
  
  Продолжение следует. Дорогой читатель! Приглашаю Вас на свой сайт, где кроме текстов, есть много и фото пейзажей, снятых мною . Ссылка сайта - http://galinasafonova-pirus.ru
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"