Пирус Анна Сергеевна : другие произведения.

Передёрнутое достоинство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ... Короче: достоинство это - "иметь" плюс "быть". А теперь с этими определениями попробую нырнуть в советскую эпоху. - Опять туда? Не надоело? - вдруг прошипел в правое ухо Опп. От неожиданности аж вздрогнула, но тут же проворчала шутливо: - А-а, явился- не-запылился... - и хотела заглянуть в его бездонные темно-синие глаза, но не нашла рядом, а поэтому сказала в пустоту: - Надоело, мой золотой, еще как надоело! Но, что ж поделать, если прошлое так плотно и зло проросло в нас!..
  
  О-опп! Где ты? Явись, мой единственный, явись, виртуальный!
  Нет моего оппонента-спорщика, носится неведомо где... Ну да ладно, поразмышляю наедине с собой.
  Вчитываясь, вглядываясь и вдумываясь в советы Великих мира сего, выносилось во мне вот такое понятие достоинства: оно складывается из того, какой материальный достаток человек имеет, и того, какова его нравственная высота, насколько он, не ограничивая себя тем, что имеет, ищет еще и смысл своего существования. Короче: достоинство это - 'иметь' плюс 'быть'. А теперь с этими определениями попробую нырнуть в советскую эпоху и...
   - Опять туда? Не надоело? - вдруг прошипело в правое.
   Вздрогнула, но тут же проворчала шутливо:
   - А-а, явился- не-запылился... - и хотела заглянуть в его бездонные темно-синие глаза, но не нашла, а поэтому сказала в пустоту: - Надоело, мой золотой, еще как надоело! Но, что ж поделать, если прошлое так плотно и зло проросло в нас! Сегодня нагрубила продавщица... не хотела я брать чёрствый батон и говорю: 'Как же вы так?.. Ведь не приду больше в ваш магазин после такого приёма'. А она мне: 'Ну, и не приходи. Видели мы таких...'.
   - Только и всего? - услышала голос, но уже с левой стороны. - Бывает и похлеще...
   - Вот-вот, бывает и похлеще. Но дело не в этом, а вот в чём...
   - А в том, - прервал, - что тебя опять потянуло в ассоциации, воспоминания...
   - Ну, да... Откуда знаешь?
   - Да всё я знаю, - хмыкнул мой ироничный собеседник. - Стала, наверное, додумываться до истоков хамства, когда и почему появляется в людях. Что, не так?
   - Ну да, Опп! Ты только послушай: сколько ж людей у нас, в России унизили, лишили достоинства теперешние рыночные отношения, когда магазины полны! При социализме-то, когда товаров и продуктов было в чёсточку...
  Ну, мало, значит, и всем - понемногу. Так вот, при той чёсточке какое достоинство выработалось в некоторых людских прослойках, знаешь?
  А вот такое: целая армия заведующих магазинами, еще большая - продавцов и тех, кто работал при распределителях для коммунистических начальников, да и всех прочих заведениях, причастных к продуктам, товарам. Какими уважаемыми людьми они были, как им завидовали, как мечтали с ними познакомиться! А какими важными сами себе казались эти 'прослойки', с каким достоинством сидели в первых рядах залов, как ходили, говорили! А что теперь?
  - А что теперь? - вдруг возник он всё же в моём любимом кресле, нагловато ухмыляясь.
  Знаю, подхлёстывает меня так.
   - А теперь все они - ноль. Как и все смертные. Пропало, провалилось их достоинство, и никто зав. магазинами и продавцам заискивающе в глаза не заглядывает. - Мой оппонент хотел что-то ответить, но я уже понеслась: - А у скольких пенсионеров достоинство отняли эти рыночные отношения, при которых всего полно?
   - А у скольких? - поинтересовался наигранно.
   - А у множества. Бывало-то, пенсионерка, как только позавтракает, хвать сумку в руки и-и побежала по магазинам: авось, где-либо что-либо выбросят! Глядь, а там-то уже очередь выстроилась, надо и ей... Ну, а если и впрямь за день что-то выстоит в очередях, то к вечеру домой возвратится с таким достоинством!.. как победительница. Дети придут с работы, а она им - свои трофеи. Как после этого и не ощущать своё достоинство, - нужность в семье? А теперь что? Теперь пенсионеры чувствуют себя почти обузой, потому что отняли у них роли добытчиков.
   - Ну, да. Человек должен ощущать свою нужность! - с наигранным пафосом изрёк Опп, устремив указательный палец в небо.
   - Не иронизируй. Конечно, должен, но разумной ценой, а не такой... вымученной, нездоровой.
   - Тебе не угодишь, - встал с кресла и подошел к пианино, облокотился на него. - Не всё ли тебе равно: какой ценой добывают достоинство? Важно, что б человек чувствовал себя...
   - Нет, не прав ты! - взвилась я. - Чем гоняться за продуктами, лучше б эти бабульки поделились опытом жизни со своими внукам, рассказали им о том, каким трудом наживалось, передавалось от поколения к поколению их достояние, как вынашивалось достоинство их рода...
   - Пошла-поехала! - хихикнул мой оппонент. - Нужен ли внукам её опыт? А вот опыт по добыванию продуктов был, наверное, нужен соседкам... возле дома, на скамеечках. Сколько ж потом разговоров было о том, что и где выбросили, что и где, за сколько часов они выстояли, достали, сколько и чего теперь появилось в их холодильниках! Подлетишь, бывало, к лавочкам со старушками, послушаешь, - и приподнял крышку пианино, взяв сомнительный аккорд. - А сейчас что? Зайдёшь в магазин, - ти-ши-на! Ни очереди тебе, ни рассказов, ни страстей, ни драк...
   - Вот-вот... 'ни страстей, ни драк'. Помню, под Новый год мой муж-журналист пристроился в очереди за апельсинами, что б ими детей к празднику порадовать, а какой-то мужик и полез без очереди. Ну, Платон захотел приструнить нахала, а тот развернулся и-и кулаком... в лицо. Вот и встречал мой интеллигент Новый год с апельсинами... а вернее, с одним апельсином, но не оранжевым, а синим, полученным в борьбе за попранное человеческое достоинство.
   - Хи-хи-хи! - пропел Опп и всё же извлёк из пианино стройный звук в тональности 'ми' мажор.
   - Ве-се-лись, ве-се-лись, мой тёмноглазый, - пропела и я тоже в тональности 'ми', но в миноре. - А я пока добавлю еще один случай... о достоинстве. Ты же говоришь, что я интересна тебе только своими наблюдениями? Так слушай. - Он перестал перебирать клавиши и снова сел в кресло. - И его сюжет тоже из очереди, в которой Платон стоял на тот раз... уже и не помню 'за чем', но по ней пробежал вдруг слушок, что выносят, мол, с чёрного хода 'продукт' по блату, и поэтому всем не хватит. Народ заволновался, а мой муж... вечный борец за правду и справедливость... пошел и из соседнего магазина позвонил в Комитет Народного контроля... был при социализме такой орган... что тут, мол, с черного хода... И приехал Народный! И прошел в магазин перед расступившейся очередью наводить справедливость с портфелями... и вышел с ними же, но уже набитыми чем-то, и сел в машину, уехал... с достоинством, а очередь осталась.
   - Ах, ах! Смешно-то как! - на этот раз искренне улыбнулся мой ОППонент. - Блат был во все времена...
   - Блат. По блату. Блатной... Оттого и родилось это понятие, что кто-то имел что-то, а у другого этого 'что-то' не было, а, значит, имеющий мог снизойти и дать кому-то что-то, за что и почитали его достойно. Прости за случайный каламбур.
   - Прощаю, прощаю, - зевнул Опп : - Но выводы твои поверхностны, риторичны и скучны, а поэтому...
   - Хорошо, не буду делать выводов, - согласилась я, опасаясь, что улетучится, - а посему предложу тебе еще одно моё живое наблюдение.
   - Ну, если живое... - потянулся в кресле.
   - У меня была ассистентка, и мать ее работала в магазине, который был только для партийных начальников. Так вот, частенько видела такую картину: в соседнем кабинете сидит моя помощница, пред ней на столе - расковыренные банки с тушенкой, сгущенным молоком, пахнет апельсинами, кофе... И вот, наестся она со своей близкой подругой этих, недоступных для других, продуктов, а потом и оставит недоеденное на столе для тех, кто потом... И заходили, Опп! Коллеги мои заходили и доедали!
   - Ну, что ж, значит, добрая душа была твоя ассистентка, - сыронизировал.
   - А перед праздниками, - проигнорировала я его реплику, - привозила Ильина еще вина разные, и вот шушуканья тогда по коридорам неслись, когда распределяла бутылки меж избранными! И за это уважали её, и даже заискивали перед ней, отчего достоинство её росло день ото дня.
   - Ну и?.. К чему ты это вспомнила? - похоже, не понял Опп.
   - А к тому, дорогой мой Оппушка, что моя ассистентка постепенно начала ненавидеть меня и даже не подчиняться.
   - Не пойму... Ненавидеть за что?
   - Ну, как ты не понимаешь! - подскочила с дивана. - Конечно, за то, что не заходила в кабинет к её объедкам, не заискивала из-за бутылки вина...
   - А чего ж ты? - хихикнул беззвучно. - Боялась уронить своё достоинство?
   - Не знаю, - остепенила себя. - Но, может, чувствовала, что с достоинством человека у нас не всё в порядке? - вопросом подкинула ему итог своих размышлений, надеясь на поддержку, но он вскочил, собираясь исчезнуть:
   - Опять ты к своим выводам!
   - Подожди, не уходи, мой ироничный! - опять попыталась удержать. - Послушай, что прочитаю сейчас из своей 'Ведьмы из Карачева'. - Присел, прикрыл глаза, махнул рукой:
   - Ладно. Давай, читай... валяй, а я слегка вздремну.
   Взяла с полки свою книжку, полистала и, что б не дремал, громче обычного, начала:
   - Из рассказа мамы: 'Стоим мы с Волосатовым на базаре, продаём рассаду, а тут и подходит к нему... один: выхоленный, вычищенный, костюм на нём с иголочки... хоть сейчас жени! Подошел, значит, и начал хвалиться: вот, мол, и не вкалываю я, как вы, жуки навозные, а в холодильнике у меня всего полно: мяса сколько хочешь, колбасы, масла... А я-то и узнала его: в райкоме он раньше работал, а вот сейчас на пенсии, значит. Так вот, стоит он возле прилавка нашего и болтаить, и болта-аить! А Волосатов-то крутится от него и туда, и сюда. Когда ж ему с ним разговаривать-то? Ему продавать надо! Да послушала я, послушала болтуна этого, и не вытерпела: 'Ну хватит тебе трепаться-то! - говорю ему. - Ведь всё, что у тебя в холодильнике, кто вырастил-выкормил? Мы такие-то, а тебе, значить, трудиться не надо, а только жрать да нас дразнить?'
  Такое ж меня зло взяло! У него, видишь ли, у паразита, всё, есть! О нём государство заботится, а о нас таких-то...', - и, найдя моего оппонента там же, в кресле, спросила: - Ну, что, Опп? Вздремнул под такой аккомпанемент?
   - Да разве вздремнёшь тут... рядом с тобой? - почти искренне пробурчал, - если еще и книга в руке.
   - А кстати, насчет книг...
   - Ой, не надо! Не надо насчет книг, - замахал руками и вскочил, - а то опять нырнёшь в дебри!
   - Нет, ты уж, послушай, пожалуйста! - почти взмолилась. - Их ведь тоже распределяли при обкомах и райкомах! Как сейчас помню...
   - Ну, раз помнишь... - снова присел. - Только осторожно, иногда память под-во-дит, - пропел скрипуче.
   - Подводит, конечно, но всё же попытаюсь вспомнить... Ну да, в восемьдесят седьмом это было, когда впервые издали русского мыслителя Василия Васильевича Розанова. Так вот, помню такой звонок: передайте, мол, Жучкову... моему редактору, что мы не смогли ему оставить Бориса Пастернака, а вот Розанова... так что если хочет, пусть приезжает и забирает. И выяснилось: поступило в магазин несколько экземпляров двухтомника Бориса Пастернака, но все пошли по спискам Обкома, а вот однотомник Розанова остался.
   - И ничего в этом ужасного нет, - снова ринулся Опп к пианино и бренькнул по клавише, словно саккомпанировал себе, - пусть бы читали и в Обкоме, умнели, может потом и...
   - Пусть бы умнели, - ухмыльнулась я, - но Опп! Мы тоже хотели читать и Розанова, и Пастернака, а они...
   - А что они? - снова бренькнул.
   - А коммунисты почему-то считали: только они достойны читать их, а мы - нет. Наше 'быть', ими же лишенное и нашего 'иметь', не должно выковываться в поисках и сомнениях, в работе нашей души, а подчиняться только их идеологии. Вот поэтому-то все советские годы от нас и 'прятали' умных людей в лагеря, расстреливали, не издавали, а когда, наконец, некоторых издали, то снова урятали... на своих полках.
   - Знаешь, я тебе уже миллионы раз говорил: ты интересна, когда делишься наблюдениями, - остались передо мной только его бездонные глаза, - а когда начинаешь итожить, обобщать и делать выводы...
   - Хорошо, не буду итожить, обобщать и делать выводы, - слегка обиделась и, встав, подошла к окну, уставилась в уже накрывающие двор сумерки. - Забуду и о книгах, и о продуктах, и о свободе выбора, которого ни в чём не было, но напоследок послушай, пожалуйста, о том, как нас, туристов, прошедших строгий отбор через КГБ, строем водили там, за рубежом, охраняя наше советское достоинство от буржуазного влияния, как нам, нищим из 'совка', разрешалось брать туда с собой только по две бутылки водки, и как там, на рынках, где буржуазные туристы покупали всё, что им хотелось, пытались мы тайно, позабыв о достоинстве, сбыть эти самые бутылки, чтобы на вырученные иностранные деньги привезти детям хотя бы маленькие сувениры. Ну, что, Опп, надоело слушать и не надо больше делать выводы? - резко обернулась к нему, но...
  Но его уже не оказалось в комнате. И всё же, чувствуя, что он еще где-то рядом, послала ему вослед... хотя и знала: не любит он, когда я вот так, словно начинаю скулить:
   - И теперь думаю так: за период социализма что-то не то случилось с достоинством, и стало оно каким-то перекошенным... или передёрнутым, оказавшись не у тех, у кого должно было быть по праву: у свободных и добросовестных тружеников, терпеливо наживающих свой достаток... Во! Достоинство, достояние, достаток. Корень-то один и тот же! - окинула взглядом комнату в надежде увидеть моего Оппа, но... - Так вот, достоинство оказалось не у тех, кто достойно трудился, а у тех, кто его к себе передёрнул...
   - Какая ж ты архаичная, какая антикварная! - всё же снова метнулись передо мной его бездонные тёмно-синие глаза: - Всё меняется в этом мире, всё наполняется новым смыслом, в том числе и...
   - Не наполняется, а наполняют, - перебила его и повысила на этот раз свой слабый голос. - И наполняют достоинство те, кто наконец-то получил возможность купить клочок земли, построить на ней свой собственный дом, обустроить его, открыть какую-то мастерскую, чтобы зарабатывать в ней свои честные деньги, а потом передать её детям, внукам... Короче, соткать вначале это самое 'иметь', которое отняли коммунисты...
  - Тпру! Остановись! - прошипел Опп прямо в ухо: - А как же насчет твоего 'быть'?
  - Вот тогда-то, не ограничивая себя тем, что имеет, начнёт в человеке прорастать настоящее 'быть', а не передёрнутое человеческое достоинство, и потянется человек в высоту, не ограничивая себя только 'иметь', и станет искать смысл своего сущест...
  - Ну-у, пошла-поехала! - прервал. - Скучно с тобой! Удаляюсь я...
  - Иди, лети, улётывай, - обиделась окончательно и включила свет.
   Прилетит ли снова?
  
  --------------------------------
  Дорогой читатель!
  Приглашаю Вас на свой сайт, где кроме текстов, есть много моих фото пейзажей. Веб-адрес для поисковых систем - - http://galinasafonova-pirus.ru
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"