Аннотация: Второй рассказ из сборника "Зов Черного Лога", не завершен, пишется.
Быль о ратнике Антипе и нечистой силе
АНТИП
Расскажу я вам, друзья мои, быль о страшных делах, творившихся в лето Господне одна тысяча шестьсот одиннадцатого года. Расскажу так, как рассказывал мне её мой отец, а ему - его отец, а верить в нее или нет - так то дело ваше. События этой истории произошли на приграничье многострадальной Руси и королевства Речи Посполитой в то самое время, которое теперь у нас зовется Смутой.
Не было в ту пору на Руси мира. Род Рюриковичей пресекся, антихрист- лях, гнобя православный люд бесчисленными набегами и грабежами, осаждая город за городом, подбирался к Москве в стремлении посадить на русский трон своего королевича Владислава. Князья и бояре то оказывали недругу посильное сопротивление, то, черт бы их драл, переходили на сторону ляха, сдавая города, казну и осиротевший без доброго государя люд.
Жил в то время на белом свете человек по имени Антип Кривошеев. По примеру своего батюшки, служившего в стрелецком войске Иоанна Васильевича, стал он ратником на государевой службе. Сколько служил, столько был он неизменно верен царской власти, православной вере и своим товарищам, которые, видя в нем пример воинской доблести, любили Антипа, как брата. Сильные руки ратника не единожды поднимали христианскую хоругвь на отвоеванных у противника позициях, не один десяток голов сняла с вражьих плеч его острая сабля, не раз воодушевлял он подняться в бой своих товарищей в самых безнадежных схватках, заставляя врага бежать. Так и служил Антип на добрую память своего батюшки, да в гордость жене Маланье и малому сыну.
Случилось однажды спесивцу - ляху во главе с Лжедмитрием осадить великую русскую святыню - Троице-Сергиеву лавру. Не стану говорить о том, как смело бились плечом к плечу монахи, крестьяне и храбрые дружинники, но скажу, что среди них был и Антип. Крепко потчевал он врага - где пулей из пищали, где - саблею по заломленной панской шапке, а где - пудовым кулаком в гадкое рыло. Уж больше года держались православные с Божьей помощью - святым духом питались, сколь мало приходилось, столько и спали. Но уже виден был конец долгой осаде. И вот, в одну из бессонных ночей, когда Антип был в дозоре, угодило по случаю, вражье пушечное ядро прямехонько в бочонок с порохом, мимо которого проходил наш стрелец.
Как он бился, сердечный, вопя от страшной боли! Все лицо его обожгло, обломком бочонка выбило один глаз, второй почти ничего не видел. На том война для Антипа была закончена.
Еще два месяца под залпы польских пушек Антип приходил в себя. Ожоги страшно зарубцевались, уцелевшему глазу зрение вернулось, да не то острое, что прежде. На единственный глаз лихого вояки накатывалась слеза при мысли о том, как запросто он попался...
Но и на том страдания Антипа не закончились. После осады отправился он в родную деревню. Еще издали заслышал калека чванный говор крылатых польских гусар, под насмешки и ругательства усатых панов смиренно шел он знакомой улицей в сторону родного дома. Ни одна живая душа не встретила его на пороге, лишь ветер гулял в распахнутой, разграбленной избе. Не случилось более увидеть Антипу своей жены и сына. Жестоко погуляли ляхи в его родном краю.
Восвояси отправился сломленный ратник, куда несли ноги. Шел он мимо пожаров, мимо пополнявших вражье войско шляхетских отрядов, мимо разоренных полей и свежих погостов. И в скором времени свела его судьба с лихими людьми. И вскоре, волею Господа, оказавшийся не у дел Антип стал промышлять на большой дороге.
Страшны были дела его. В ночную пору, выскакивая из засад, расставленных на дорогах, разорял он со своими новыми товарищами русские и польские обозы, богатых шляхтичей и припозднившихся крестьян , не чураясь скверны и кровопролития. Творил Антип такие дела, о которых прежде ему и помышлять было бы противно. Уста его позабыли слова святых молитв, единственный глаз злобно щурился, а страшное лицо его обросло густыми, как у медведя, волосами. Добытое неправедным промыслом добро Антип с товарищами прогуливал в корчмах, да спускал без разбору на всякую пустячину. Но не нес греховный промысел счастья горемыке. Груз сотворенного зла давил на его плечи, отпечатывался глубокими бороздами морщин на челе, а неутолимый огонь злобы на весь белый свет все сильнее распалялся в черствеющем сердце. И не было его грешной душе покоя ни в часы мира, ни в минуты страшных лиходейств. Порой хотелось ему уйти далеко- далеко, да взвыть по-звериному, оплакивая погибших родных своих. Может, и легче стало бы ему тогда, да гордость, бурлящая в сердце его, не давала минутной слабости овладеть чувствами Антипа. Так и жил он теперь - убивал, грабил, гулял, и снова грабил.
Случилось раз Антипу и его товарищам застать врасплох на лесной дороге небольшой отряд богатого шляхтича, в числе которого были наемные гешпанские пушкари со своим добром, шедшие в подкрепление воеводе Жолкевскому, осадившему Смоленск. Лихие мужики шумной многолюдной ватагой стремительно разбили строй, а затем долго и отчаянно били оторопевших ляхов. Одних из пистолей да пищалей постреляли, иных топорами да саблями изрубили. А богатого шляхтича вздернули тут же, при дороге, на разлапистой ели. Ох, и богато же тогда поживились разбойнички! Пушек, пищалей, сабель, да прочего богатого оружия, денег, коней в сбруе с десяток, и разного другого добра было немало.
Задумал тогда разбойничий атаман, при дележке добычи, помимо прочего добра, оставить себе панского коня, который стоил в разы больше, чем остальные. Возмутились разбойнички. Одни стали увещевать своего командира, другие - его защищать. Атаман же, не глядя на возмущения товарищей, вскочил на богатого жеребца, и уж было, думал, важно фыркнув, того пришпорить, как один из разбойничков зауздал коня и попытался скинуть атамана наземь, за что был немедля зарублен насмерть острой турецкой саблей.
Не стерпел Антип такой несправедливости. Подскочил он к атаману, шмякнул оземь и раздавил, окаянному, сапогом шею. Передрались тогда между собою лиходеи, увидев смерть старшего товарища своего, много кровушки пролили. А те, что уцелели, стали еще богаче, поделив добычу по новой, приняв себе куш убитых товарищей. А потом одни из них схоронились в лесах, другие пошли по свету в поисках лучшей жизни. Шел искать счастья и Антип.
Долго странствовал он плечом к плечу со своим молодым товарищем Данилой Шалым и привела их нелегкая аж до самой Малороссии.
ЖИД
Жаркий июльский день уже догорал алым закатом за черными спинами гор, когда Антип со своим товарищем спрыгнули с попутного обоза у придорожной корчмы невдалеке от деревеньки, растянувшейся вдоль опушки темнеющего дубового леса. Путники удобно расположились под ветхим навесом, густо оплетенным виноградной лозою, в ожидании нерасторопного хозяина, собирающего нехитрую снедь для своих постояльцев.
Было уже совсем темно, когда товарищи вкусили еды и пригубили крепкой горилки. Очередной день их неприкаянных странствий подошел к концу. Глаза окутывала пелена сна, и Антип, растянувшись прямо на деревянном полу, поудобнее подложил руки под тяжелую голову.
- Смотри, Данила, какое сегодня звездное небо! - обратился он к своему товарищу - стало быть, сегодня в раю отмечают какой - либо праздник!
- Полно тебе, дядя Антип, глупости размышлять!- ухмыльнулся молодой разбойник , рассевшись по-турецки и раскуривая трубку - какой там праздник? Зезды, и только!
- А мне думается, что звезды - это далекие огоньки в окнах небесного города, и когда рать ангелов пополняется чистыми человеческими душами, в окнах того города загораются новые огоньки, по числу прибывших в рай праведников. Вот, где- то там есть и оконца, из которых на меня смотрят мой сынок и жена.
- Странный ты, дядя Антип! Столько дел лихих за тобою, а ты вон о каких тонкостях размышляешь! Нештоль, чаешь после смерти там же свое оконце зажечь?
- Утратил я веру во всё светлое, Данила! Безвозвратно, кажется, утратил. Когда о гибели родных узнал, так внутри меня как будто ниточка какая оборвалась. И хочу я верить, и не могу. Очерствел я, горько мне. И думается, что близок уже конец дней моих, и уже растопили окаянные бесы для меня жаркий котел в преисподней.
- И чего ж ты сегодня тревожный такой, дядя Антип? Не захворал ли?
- Не захворал. Горько мне чего- то. Тошно...
- Нас сейчас, дядя Антип, другие вещи заботить должны: денег у нас, почитай, на считанные денечки осталось. Чего делать - то будем? Надобно бы нам уже пристать к сведущим людям - на большую дорогу, или, вон, к казакам на Запорожье податься, а оттуда уже или ляха бить, или туречину разорять, а то всё идем, идем, а куда - непонятно. Так только до паперти и добредем.
- Надобно нам, Данила, честной жизни искать. Хватит уже душегубства на веку нашем. Наймемся работниками к какому-нибудь пану, да будем честный хлеб вкушать.
- Да ты и впрямь захворал, дядька! - Данила выпрямил сутулую спину и впился взглядом в товарища - Какого ж лешего ты тогда меня таскаешь за собою? Не пасутся волки с овцами вместе, так и нам, дядя Антип, негоже от ремесла нашего отставать! Ты отоспись-отоспись! Глядишь, к утру вместе со сном эта дурь твою голову и оставит! Нам не хлеб нужен, а золото, цацки дорогие да жизнь вольная!
Данила хотел сказать еще что- то, но уловил в кустах малины неподалеку какое- то движение.
- Кто там? А ну, выходи! Выходи, говорю, нето взгрею тебя по спине так, что всякая охота шарить пропадет!
Кусты зашевелились сильнее, и к навесу вышел невысокий, сухой и довольно пожилой жид в потертом халате с очень длинными рукавами, из- за длины которых не было видно кистей его рук. Макушку его головы венчала черная, в стать халату, потертая шапочка, а на ноги были натянуты, в противовес скудному одеянию, новехонькие красные сапоги.
Понурый доныне Антип встал на ноги, расправил широкие плечи и приобрел самый грозный вид.
- Ты кто такой, старик? Какого беса ты делаешь в тех кустах? Уж не малины ли тебе захотелось глядя на ночь, антихрист?
Жид , распахнув широко свои черные глаза, упал на колени и причитающим голосом своим, как можно учтивее заговорил:
- Прошу досточтимых панов извинить моё негожее появление. Я невольно стал свидетелем вашего разговора и в полной уверенности, что смогу вам помочь, я на время укрылся в тех кустах, выжидая времени выйти к вам со своим предложением.
- О чем ты здесь толкуешь, нехристь? Какую такую помощь ты можешь предложить нам?
- Ну, ведь вам нужны деньги? Так вот, я готов предложить вам такую доходную и непыльную работу, что и вы, и я останемся очень и очень довольны.
- Что за работа такая? Говори ж, бесов сын!
- Прошу вас, паны, выслушать меня от начала и до конца, не злясь и не перебивая! Только тогда вы сможете понять всю ту выгоду, которую я вам предлагаю. Я не мог не заметить, что вы как раз те люди, которые очень любят хорошие деньги, и потому я тут же решил обратиться к вам!
-Ну, так говори же скорее, старик, не тяни!
-Видите ли, паны, много лет назад в эти места приехали на постой татары из разоренной царем Иваном Казани. Богатое было семейство, ах какое богатое! Но местные жители невзлюбили их сразу. Поэтому, чтобы обезопасить себя, то семейство попросило протекции поляков, и даже переметнулись из мусульманства в католичество. А потом весь их род расселился по хуторам окрест, да стал себе жить спокойно. И вот как - то раз старейший в их семье человек, Газиз, одолжил у меня одну ценную вещицу, но только возврата долга я не дождался -помер он! А вещица та затерялась в сундуках его родственников. Так вот, с течением лет, в той семье одни люди померли, другие уехали жить в далекие края, а моя вещица так при мне и не оказалась. Так вот я и прошу вас помочь ее найти.
- Право, чудной ты, старик! Как же мы твою вещицу найдем, если те татары кто уехал, а кто помер? И что это, вообще, за вещица такая занятная, что спокою тебе не дает? - сдвинул брови Антип.
- Суть той работы, которую я вам предлагаю, заключается в том, чтобы вы не спрашивали меня о том, что это за вещица. А искать... искать ее следует в богатых могилах тех татар, что разбросаны вокруг нас, на лесных погостах.
-Что говоришь ты, чертов сын?- вскричал Антип - чтобы православные христиане оскверняли могилы? Да я тебе сейчас...
Антип замахнулся на жида своим пудовым кулаком.
-Помилуйте, пан!- вскричал испуганный старик - то ведь не христианские могилы, и принадлежат они таким гнусным людям, что если бы вы были знакомы с ними, то тотчас же прибили их на месте, да и вы вольны отказаться от моего предложения, но тогда вы не сможете получить ту щедрую награду, о которой я вам говорил! А ведь я вам предлагаю дело, которое обеспечит вашу безбедную жизнь на многие месяцы вперед, и вам более не потребно будет промышлять разбоем! В правдивости моих слов вы сможете убедиться завтра же, и если вы не унесете с собою из богатой басурманской могилы по горсти золота, то разрубите меня там же, своими острыми саблями и бросьте на съедение лесным зверям!
Единственный глаз Антипа светился гневом.
- Погодь, дядька!- взмахнул рукой Данила- А жид, кажись, дело балакает! Деньги нам нужны, да и могилы не православные, к тому же мы шкурой своей не рискуем! По горсти золота, говоришь? И не сбрешешь?
- Провалиться мне на месте, благородные мои паны!- вскинул брови жид.
- Ну смотри, старик!- Данила крепко затянулся пахучим терпким табаком - Ежели чего не так пойдет, так мы тебя к тем татарам и прикопаем! Давай, дядя Антип, попытаем счастья! А вдруг, свезет, да и разбогатеем мы с тобою!
- А чего ж ты сам, жид, не копаешь могил? - сдвинул брови Антип.
Старик вскинул свою правую руку так, что рукав его халата обнажил безобразный обрубок дряхлой руки.
- Не по силам мне, панове, орудовать лопатой! Потому я готов делиться своей щедрой добычей с вами! Все, чего ценного вы найдете в могилах - ваше! Но моя вещица будет только моей! Идет?
Данила готов был взяться за лопату хоть тут же, так хотелось ему взвесить своей рукой горсть драгоценных блестящих монет. Но на душе Антипа было неспокойно. Противен был ему такой промысел, но вопреки своим внутренним терзаниям, он ответил жиду согласием.
Радости старика, кажется, не было предела. Он отправился в корчму и заказал для своих новых знакомцев жареного хряка в яблоках, крепкой медовухи и сладких фруктов, а затем условился с изрядно захмелевшими странниками встретиться здесь же, у корчмы, завтра на закате.
До самого утра пировали под навесом Антип и Данила, и лишь с первыми лучами солнца крепкий сон овладел их горячими головами.
РАСХИТИТЕЛИ
Весь следующий день прошел без премудростей, в изрядно затянувшемся ожидании вечера.
Жид явился уже в сумерках, облаченный в пестрое, длинное одеяние с капюшоном и с замотанными в мешковину лопатами и киркой, взваленными на левое плечо. Сегодня был он не таким, как вчера. Черные глаза его тревожно бегали по сторонам, и сам он, казалось, под своим капюшоном, хоронился от всего окружавшего его.
Почти не роняя слов, прежде красноречивый старик вел своих новых товарищей к темнеющему за деревенской околицей дубовому лесу.
Страшен и тернист ночной лес. Непонятные тени носятся у самых ног непрошенных, поздних гостей. Ночные птицы гулким уханьем своим будто гонят их обратно, за пределы темных владений старика лешего. Сплетающиеся сверху кроны мощных дерев словно заперли разбойников и их таинственного проводника в клеть с причудливыми черными решетками, а ветер, шумящий в зеленых ветвях, несет на своих крыльях свежесть приближающейся июльской грозы.
Молчалив и странен жид. Не по- старчески быстро ведет он разбойников к месту неблагородного их промысла. Молчит и Антип со своим товарищем, но наготове за их широкими поясами блещут в свете высоких молний острые кинжалы, готовые в любой момент оборвать жизнь любому из их врагов.
Шли долго, пробираясь через валежник и колючие цепкие кусты. Серые сумерки, окружавшие мрачную троицу, превратились в плотный ночной мрак - страшный и непроглядный.В один момент жид встал, как вкопанный, у раскидистого мертвого дерева, повернулся к своим работникам и приказал, указывая тонким пальцем, на едва заметный холмик:
-Копайте здесь!!!
Легка и податлива земля под мертвым древом. С чаянием принялись разбойнички за свою работу. Лопата за лопатою приближаются Антип с Данилой к своей жуткой цели. В ожидании молчит, кутаясь в одежды, старый жид.
Немного прошло времени, как Данила воскликнул:
- Погляди- ка, дядька! Не сбрехал жид! И впрямь могила! - лопата его гулко ударила о деревянную крышку гроба. - А теперь дело за малым - должны мы достать из гроба по горсти золота, как ты и обещал, старик! Нето лежать тебе здесь же со вспоротым брюхом!
- Открывайте! Открывайте же! -с нетерпением почти прокричал старик, чье лицо сейчас казалось чернее самой ночи, и раскат грома вторил его словам. Хлынул дождь. Антип наспех разбил киркою деревянную крышку, и взору его предстали полуистлевшие серые останки.
- Не та! Опять не та могила!- взвыл жид.
- А ты не солгал, чертов старик!- потирал руки Данила - гляди, Антип! А басурман- то и впрямь богатый!
На пальцы мертвеца были надеты несколько дорогих перстней, а на шее его покоился увесистый медальон на серебряной цепочке.
Под тихие причитания жида снимали разбойники драгоценности с мертвого тела.
-Жаль, сапогов у него забрать неможно- сетовал Данила - почти новые, вот только мертвечиной пропахшие!
- Бери уже, скорее, что есть, да пойдем отсюда- торопил товарища Антип - не по человечьи все это!
- Да ты погляди, дядя Антип! Такие цацки знатные! И за один только вечер! Да мы ж на эту добычу неделю на постоялом дворе гулять будем!
Оставив могилу незакрытой под проливным дождем, разбойники и мрачный старик направлялись обратно в деревню.
На опушке леса жид остановился и тихо, хмуря черные свои глаза, молвил:
- Если вы довольны, панове, то через три дня я буду ждать вас тут же, на этом самом месте, на закате.
- Коли добыча будет не хуже сегодняшней - отвечал Данила- так мы хоть завтра!
- Через три дня! На этом же месте! - ответил старик и тихим шагом направился вдоль опушки леса, а товарищи зашагали прямиком в деревню.
- Да не тужи ты, дядя Антип - Данила хлопнул по плечу своего товарища- мертвяку эти цацки ни к чему, а нам, почитай, сгодятся!
Как словом, так и делом, обосновались товарищи на постоялом дворе, да в кутеже и пьянстве провели два следующих дня.
ДУДАРЬ
В ночную пору, аккурат в те часы, когда все православные христиане мирно почивают в своих постелях, под темной сенью овина Темный человек, очертив вокруг себя круг, лил в глиняную миску кровь обезглавленного черного петуха.
Разбрызгивая кровь на загадочные знаки, изображенные на земляном полу за пределами круга, Темный человек возопил:
- Ашкароп, владыка страстей человечьих! Яви лик свой пред очи слуги своего!
Повторив те слова трижды, человек, упав на колени, погасил коптящую лучину, стоявшую перед ним и стал ждать, напряженно вслушиваясь в звенящую тишину.
Вскоре в дальнем углу овина раздался негромкий хлопок, и красными углями блеснули два небольших лукавых глаза. Послышались легкие, как у горной козочки, шаги, и до слуха Темного человека донесся тонкий, сладкий голос:
- Зачем ты звал меня, колдун? Нештоль, эта дивная ночь не велит тебе приклонить головы в сладком забытии крепкого сна?
В падающем из ворот овина прозрачном лунном свете стал виден невысокий, лохматый бес с неугомонным гибким хвостом и короткими острыми рожками.
- Не могу я сомкнуть своих глаз! Думы одолевают меня. Уж много лет служу я тебе, хозяин мой! Много лиходейств да душегубства во славу твою учинил я - отвечал человек - Но не смел я просить тебя ни о чем взамен. И вот я решился Исполнишь ли ты просьбу твоего верного слуги?
- Мой верный друг! - отвечал колдуну певучий голос беса - ты и впрямь исправно служил мне. Проси же! И я сделаю всё, чтобы просьба твоя исполнилась!
- Я уже стар, всю свою жизнь скитался я по свету, верно служа тебе. Знал я нужду, был бит и преследуем неоднократно за верность тебе, но не вкусил я по сию пору сласти безбедной жизни и упоения власти. И теперь я прошу тебя, хозяин мой: сделай меня князем над князьями, царем над царями, дай мне всех благ, что не пожелаю я: богатств, пышных дев, изобилия пищи, да пусть всяк, на кого не взгляну я, станет до смерти своей моим холопом. Дай мне насладиться тем житьем три года, а потом забирай жизнь и черную душу мою себе, в вечное услужение!
Бес, сощурив красные очи свои, оскалился в улыбке:
- Мне посильна твоя просьба, мой алчный колдун! Могу я даровать тебе и власть, и богатство, но ты просишь многого, несоизмеримого с твоими заслугами, а потому я потребую от тебя сослужить мне еще одну службу, по выполнении которой и твоя просьба будет исполнена!
- Все, что не пожелаешь, я выполню! - склонил голову Темный человек.
Улыбка беса стала еще лукавее, а хвост его так и вился по сторонам.
- Приведи мне на заклание сотню человечьих душ, колдун! Сведи их к дальнему речному затону - в давнее время было там языческое капище - и погуби! А помогать тебе в том деле станут братец мой водяной, и сестрицы - кикиморы, да русалки.
- Хозяин мой! - взмолился старик -Я так стар! Мне не по силам исполнить твоей тяжкой задачи! Прикажи другую - и я не посмею тебе перечить!
- Нет! - отвечал бес- Мне нужна сотня душ, и ничего иного! В этом деле я помогу тебе! Известно мне, что ты преизрядный музыкант, а потому возьми себе в подспорье вот это!
Перед колдуном упала наземь невзрачная дудочка - жалейка.
- Тот, кто услышит музыку этой дудочки, пойдет, танцуя, вслед за тобою. А ты заведи его туда, куда я указал. И погуби! Сроку тебе даю, как и ты мне указал, три года, и ни днем более!
С этими словами бес стал пятиться назад, в темноту дальнего угла овина. Красные глаза его растаяли в темноте. Снова раздался громкий хлопок и во все стороны из угла полетели алые искры, падая на сухие снопы сена. Занимался пожар.
Выбегая из горящего овина, старый колдун ни разу не оглянулся. Он бежал прочь с чужого хутора, сжимая в руках дудочку. Бежал он навстречу безбожному злодеянию, кое ему предстояло совершить.
Немного времени прошло с той ночи, как в окрестных хуторах да деревнях стали пропадать люди - и старые, и молодые - все как в воду канули: нежданно и безвозвратно. Заработается в поле семья - а к ночи их и след простынет - и кони, и телеги, и скарб - всё на месте, а люди пропали. Или загуляются на поляне шумной компанией при ярких кострах молодцы да девицы, запляшут под музыку невесть откуда взявшегося дударя, да и уйдут вслед за ним в темноту ночи себе на погибель, да старикам родителям своим на горючие слёзы. И продолжалось то злодеяние без малого два года.
СТРАШНЫЙ КЛАД
Средь всех божьих созданий человек взял верх и умом, и силою, и нет ему равного существа в этом мире. И не было у Господа более возлюбленного дитя, чем он. Но и лукавый не дремал, глядя на человека. Вино, оружие и деньги Но с течением веков и худыми своими сторонами стал он отличен - сребролюбием, алчностью, завистью и прочими пороками. А когда те дурные качества находят себе единовременно место в одном человеке - так то совсем худо. Не обошли те грехи и Антипа с Данилою.
Много водил их старый жид по лесным погостам в поисках заветной могилы, много гробов разорили разбойники без сожаления и раскаяния, и всё более разгоралась жажда легкой наживы в черных сердцах их. Крепкие прежде товарищи до рукоприкладства ссорились при дележке своей неправедной добычи. Уже не испытывал отвращения к своему новому промыслу Антип, а молодой Данила и вовсе был рад, что отвадил их с товарищем старый жид от разбоя на большой дороге, предоставив им труд хоть и не почетный, зато мало хлопотный и прибыльный.
Сам же старик всё больше мрачнел, не находя в указанных им могилах своей заветной вещицы. Он в сердцах топал ногами, сквернословил и ругался, плюя на потревоженные его работниками останки. И так продолжалось раз от раза.
В обозначенный стариком день и час Антип с Данилою, недавно пробудившиеся от пьяного сна, явились на лесную опушку. Уже ожидавший жид сухо поприветствовал их и взмахом руки позвал за собою. Он шел быстро, так что товарищи едва поспевали за ним. Шел он долго. Миновал и лес, и все уже знакомые разбойничкам места, и всё больше удалялся от деревни. Кругом раскинулась бескрайняя степь с колыхаемыми ночным ветром высокими травами
- Эй, старик, далеко ли еще? - спросил Данила - Скоро светать будет!
- Почитай, добрались - не оборачиваясь, отвечал старик.