крыши, стойка уедет влево. здесь совсем не слышно восхитительного слайда как жаль. крыши, искристый банковский пол, замацанная пластиковая стойка, очередь за переводами уезжают из объектива куда-то вправо, а, просто я паадаю. сомнительный тип. двое охранников вяжут меня посреди густых и непролазных зарослей кустарника-кукустарника в котором я царапая лицо и голые руки от них скрывался, волокут за плечи локти и ноги с воплями о том что мне предстоит нести ответственность предстоит нести ответственность предстоит нести я отбиваюсь и не нахожу пяти спокойных минут чтобы перелезть через наручники или попробовать стащить их через сустав. человек в поповской короне норовит осудить меня стоит только провалиться в асфальт и пойти шататься по какому-то мусульманскому рынку с шиферной крышей, но я стремительно забегаю в лавку где продаются специи, дурею от шибающего в нос аромата не понимаю что собственно происходит колокольчик на двери гулко звенит в голове. индийская девушка у мешка с кардамоном изучает меня пристально и дружелюбно, некий мальчик выходит из-за кулис и душераздирающе звонко декламирует про пионерский галстук. его микро фонит и пищит при малейшем шевелении. мусульманский или цыганский мальчик выныривает из-под индийской юбки и с недовольным видом уводит меня в какие-то коридоры а в квартире у них еще две маленьких девочки и кучи корейской морковки я хочу ее но он тасует тарелки так долго и советует познакомиться с папой. в соседней комнате магазин музыкальных инструментов и папа у них несчастный романтический скрипач-бородач и я все навязчиво пытаюсь выведать у него как же у них с этой женщиной из интернета дела но потом меня выпроваживают и мальчик снова как ни в чем не бывало я с тобой играть не буду блинов не дам но есть корейская морковка хочешь корейской мо в голове плещется спиртовый раствор чистой боли вокруг стоит ужасный шум и женским голосом теперь мы делаем много. теперь мы делаем лучше. теперь мы делаем только эл-эс-дэ-э! надо мной с растерянным настороженно склонившись мой старый знакомый возможно единственный друг а может ли он назвать другом меня все остальное подернуто дымкой hey hey hey hey что с тобой чтостобой кадр переворачивается. наверное я выпил слишком много чего-нибудь чего я сегодня еще не пил наверное моя температура растет на задворках милого домика престарелых наверное это тот же самый темный коридор в котором мы уже шли но тощая пожилая горбунья в цыганском платке справа утверждает что она моя мать и велит поздороваться вон с тем большим прохожим который вероятно подаст нам милостыню но я стиснув зубы упрямо молчу отсюда попадают в огромных размеров читательский зал эй, у нас билеты! у нас билеты в школьный кинотеатр что ж такое девчонка орет прямо в ухо меня отвлекает мелькание растрепанных крашеных в рыжий волос какой еще школьный когда это маленький, идиотский зал в котором половина рядов уходит под кулисы и на моем месте похожее на дитера боллена мажорное ебанько о боже мой я знал его горацио ведь это же урсалов, человек бесконечно остроумный чудеснейший выдумщик, надо же этот гламурный ублюдок до сих пор выглядит парадоксально старше чем я будучи на три года младше что этот ублюдок снова делает на моем месте в припадке скользкого презрительного раздражения я тычу его пальцем в плечо и глотку дерет треугольными кусками набивающегося в легкие тумана. мы на улице. слева под чужие ботинки уезжает асфальт - мой единственный друг уносит меня на руках. череп хрустит теплой застывающей смолой, в плотном тумане проплывают смутные разноцветные огоньки и в плечо со словами съябывай давай это мое место сукин ты сын. нет это не твое место нет мое. дама сердца слева переступает с ноги на ногу очень гулко на деревянном полу. я предъявляю билет - хорошо ну раз ты так думаешь он встает я полагаю мне здесь лет около тринадцати не больше, иначе с чего бы ему быть таким большим и проходя по ряду зачем-то стаскивает рубашку обнажая весь стандартный набор гладко-пластиковых мышц как у кена дама все переминается где-то сзади вот сейчас он уйдет вот сейчас он уйдет даже если мне место где-нибудь и есть то они все равно всегда он огибает сбоку вот сейчас он уй оглушающим да наверное он сбивает меня с ног боковым с разворота. да ты чего шуток не понимаешь интересуется у него дама коей на поверку оказывается лет не больше чем мне и в пышных до слезотечения ярко-розовых оборках. значит он не только занял мое место он еще сука и уходить не собирался это он мрачно с расстановкой направлялся этот набор классических мажорных черт который непременно выучится на моряка-адвоката с нубуковыми коврами да этот ублюдок собирается ударить пришедшую со мной девочку за шум да этот ублюдок потом еще захочет ее увести я лезу в карман хотя на самом деле это голенище под вызывающе раздражающим светом раскачивающейся допросной лампы в узенькой комнатке где нас только трое что ж ты мальчик у тебя в кармане рюмка у тебя в ботинке нож да сколько можно же наконец я хочу я это сделаю поддаваясь нажатию на кнопку лезвие мягко выскальзывает из рукояти я хочу я хочу порезать на волокна все твои кубики под слоем этой фитнесскожи которая так напоминает искусственную что кажется в десять сантиметров толщиной мне нужно встать пальцы дрожат как я хочу наградить проникающим ножевым эту ебаную сытую свинью, сытую, сытую и тупую я хочу крови так сильно что у меня текут слюни о господи приступ кашля вышибает в притуманный это не околоток что пункт? приема бутылок это больница что это травм это аптека тч здесь собираются люди нашивающие на людей диагноз свиного энцефалита которые шарахаются если кашлять на них с милой улыбкой которые