Мы снова вместе, я снова Лиллиан, а ты снова пьян в доску. Идем, пошатываясь, по неизвестному городу, ты ругаешься по-немецки, строишь рожи, требуешь внимания и шоколада, норовишь упасть в наиболее темных закоулках. В таком состоянии ты похож на интеллектуалку на выпускном, которая до того и в рот не брала - ни спиртного, ни чего-либо другого, а дорвавшись до высокоградусных развлечений, теряет себя с непривычки, делается беззащитной и наивной.
Потом, чертыхаясь, намереваешься сесть на землю в поисках утерянного курева. Я, цыкнув, хватаюсь за хрупкую ладонь в кожаной перчатке, волоку прочь от греха подальше. Тоже хочешь поцеловать грязь.
Ты капризничаешь, требуешь еще коньяка, впадаешь в буйство. Я сдаюсь, привожу нас в более-менее приличный вид у входа в ближайший бар - по-моему, больше опьянеть уже невозможно. Успеваем выпить по сто пятьдесят, прежде чем в твою белокурую голову забредает идея подирижировать охранником, приказывая ему подать шоколада. Ты делаешь это столь невнятно, что он оскорбляется куда больше, чем следовало. О, нет, не лезь за пистолетом, рискуешь случайно спустить курок и лишиться самого дорогого. Оставь в покое этого мудака. Мы же выпили свой коньяк.
Мы медленно идем в темноту. Ты долго фокусируешь на мне взгляд.
- Шо-ко-ла-ду, - раздельно произносишь ты и валишься. Не будь ты на двадцать сантиметров ниже меня и таким легким - твои шансы разбить голову об асфальт бы нехуево возросли - я-то ведь тоже с трудом стою на ногах. Нам вроде как нужно было в отель. Где же ты проебал свой мотоцикл. Твой мобильный отчего-то оказался у меня в кармане, и я вызываю такси, надменно, прямо в парк, на центральной аллее которого мы застопорились. На том конце провода упираются, но я не разбираю ни слова и рявкаю лишь - Я ЗАП-ЛА-ЧУ! Мне хочется сесть, в нескольких метрах от нас скамейка, парой пощечин и раздраженных окриков привожу тебя в чувство. Самостоятельно сохранять равновесие тебе, конечно, тоже не удается, а я иду довольно прямо, ты инстинктивно жмешься ко мне и радостно говоришь, что тут нехорошо и дьяволы. На скамейке ты приходишь во все большее веселье и буйно, одним большим словом, требуешь закурить, а я не даю - не потому, что не хочу, а потому что сигареты у тебя. Ты решаешь, что я выебываюсь, лыбишься, полушепчешь что-то с придыханием, глядя в пространство. Чтобы ты снова не отключился, я развлекаю тебя много и шумно, ты не понимаешь ни слова - по тебе видно - но сильно радуешься. Меня догоняет, я пропускаю момент, как мы попадаем на заднее сиденье машины. Ты, с этим же широким жестом, задевая меня по лицу, сообщаешь водителю название отеля - и как тебе удается произнести его столь внятно? - и мирно засыпаешь, уткнувшись мне в ключицу, моя правая рука у тебя на плече. То ли это ты столь hot, то ли таксист летом ездит с включенным обогревателем, но мне делается вдруг адски жарко. Я с трудом подавляю в себе желание спиздить у тебя с шеи большой и серебряный католический крест и все твои джей-рок-побрякушки. Ночные огни, проплывающие за окном, сливаются в один сияющий фейерверк. Когда мы доезжаем, меня, видимо, харит тебя будить, и я грубо вытаскиваю тебя из автомобиля за локоть, ты просыпаешься, возмущаешься нечленораздельно, но очень громко и яростно, в отместку пребольно пинаешь меня по колену. Я кое-как рассчитываюсь с водителем и снова проебываю отрезок времени, в который мы успеваем зайти в гостиницу, поскандалить театрально с портье, подняться в лифте и найти нужную дверь. Ты наверное совсем плох, на мою просьбу дать ключ от комнаты никак не реагируешь. Я приступаю к обыскиванию карманов твоих не менее джей-рок-штанов с немалой опаской - ты возбудимый, спьяну еще примешь меня за распоясавшегося преступника и пристрелишь недолго думая. Но ты просто прищуриваешь глаза, ухмыляешься очень mean, в негромкой мешанине из слов я различаю просьбу Мэтту не звонить, а то он, как известно, заебал. Ты, очевидно, переходишь на пространные размышления о собственной самостоятельности, когда я нащупываю ключ в каком-то из твоих карманов. В номере я, интуитивно разыскав бар, наливаю тебе еще, чтобы ты либо заснул наконец, либо проблевался, что тоже не помешает. Первый вариант срабатывает, ты усыпаешь на полу, не докурив сигареты. Я вынимаю ее из твоих пальцев, несколько раз затягиваюсь, гашу окурок в стакане с виски. Встаю с пола и покидаю номер с чувством выполненного долга.