Мир растерялся на составляющие, запотела двояковогнутая линза и осталось только отчаянное желание оборвать все намотавшиеся акценты и причинноследственные. с пригорка силуэт в черном летнем платье под закатно-пылающим небом на фоне злого сумеречного леса жухлая осенняя трава. the count - ия бегу вперед на ходу теряя рост и вес пока не остаюсь таким же как был когда то тогда когда все еще. ммамочка они меня заебали кислотно рвет глотку и я скатываюсь с холма обдирая колени и нос а впереди такой же эффект как когда отступаешь на пару шагов одновременно придвигая к глазу снайперский прицел так что приближаясь по центру пространство распахивается и отдаляется в перспективе пока не зажмуришь другой сколько тут ни беги а положение не изменится, пережженные кисточки винограда ноябрьские белокаменные беседки со скелетами плющовых лоз по колоннам и росписи черным маркером ноги вязнут в рыхлой земле ноги путаются на свалках объемистых перекати-полей в последнем боксе - судорожное счастье и я цепляюсь за кирпичную стену в попытках добраться до центра, в затемненной комнате пропахло цветочной водой и увядшими розами на полу горки сморщенных фрезово-рыжих лепестков свечи истаявшие до лунок в подсвечниках восковые застывшие слезы по круглым резным столам смятые простыни оборванный полог стрельчатые окна в темных зарослях задержавшейся ночной красавицы кресло и знаменитый труп с курительной трубкой намертво застрявшей в сведенных окоченением зубах, в соседней комнате прихорашиваются невесты и завитые к первому причастию черноволосые девочки бесконечные пространства вокруг рояльных развалин имение леса без подлеска с ворохами шуршащих листьев мягкими еловыми коврами зеркально-радужные озера глазами в небеса в воздухе дождливый запах войны и разлитое по крыльцу молоко октября ритуальные танцы в самой сохранившейся комнате руку вперед - руку назад, и когда я побреду по дороге я скажу одно лишь слово - зверь, так чтобы длинная черная юбка поверх джинс мешала широко ступать и никогда не заканчивалась свежеприкуренная сигарета. совершали набеги на солнечные садки и расстреливали первых попавшихся школьников. цокольный этаж и ушибленная колокольня с живописной росписью трещин по куполу, сено горами со ступеней и трахающиеся внизу под криво висящим колоколом беспризорники, пальцы в клею зубы увязают в бледной коже ее плечи - шарнирная металлоконструкция под сероватым бархатным покрытием его зубы в горячих пятнах аптечных колес и заразы, грязные волосы с запахами придорожной пыли мокрой псины кожа с привкусом голода морским ароматом рыночной рыбы пара чешуек под ногтями сверкающие цыганские глаза и сухие пальцы хватают за ребра в ритмический ход - разрывные пули отчаяния, в носике выемка, какая тут к черту ммамочка, и широкий оскал расцветет в небесах свежей луной под кристально-бархатным покровом темноты укатил прочь старый гатлинг скрипя и расшатывая крепления на поворотах свежий труп в старых рюмочных за компанию к дурного запаха собутыльникам длинные ряды зеленочных грузовиков с маскировочным брезентом по кузовам, подбрасывает на ухабе и рекрут чихает в отряде взрывается издевательский смех, мы идемм мы идемм мы идемм на небо, по венам льется вязкий ликер электрически трещат сухожилия перед глазами эпилептически мельтешат разорванные кадры батальных сцен ритуальные танцы руку назад, ритуальным напильником вжик по клыку и прерывающий грохот электрички - в динамике рваное кваканье.