Сумерки вползали в город и, растекаясь по улицам, растягивали тени, вдавливая их в остывшие тротуары. Последние лучи солнца, пред тем как исчезнуть за верхушками дальних крыш домов, прощально блеснули и скрылись за непроницаемую бетонную стену. Холодный воздух повис между землей и небом - день слабел, готовясь исчезнуть вместе с поблекшим солнечным диском с горизонта. Бледная луна, едва просвечивающаяся через серые всклокоченные облака, напоминала, что вечер неумолимо клонится к ночи, и кое-где поблескивающие звездочки продлевали короткую вечернюю жизнь, добавляя своим легким едва заметным сиянием немного света.
Вавилон пробуждался.
Люция сидела в приемной господина Колдуна, не сводя глаз с мрачной черной двери, накручивала на палец рыжую прядь и зевала, поглядывая на раскинутое за окном ветвистое дерево. Оно раскачивалось от небольшого ветра, плавно водя своими длинными корявыми пальцами по меркнувшему небу, на потолке тень от веток висела неподвижно, словно приклеенная. У Люции пробежали мурашки по телу: "Тьфу, чертовщина какая-то", - подумала она. Силуэт ветвей застыл на потолке нарисованной картинкой. Лунный свет разливался по комнате, делая ее холодной и таинственной. Люция, вытянув пальцы вверх и поднявшись на носки, на качающейся спине дивана тянулась к потолку, стараясь, дотронутся к видимому, что ее пугало. Едва она приблизила кончики пальцев к четкому изображению тени, та, повинуясь какому-то невидимому зову, вздрогнула и стала раскачиваться синхронно веткам. Люция облегченно плюхнулась на колени дивану, в то время как ее душа, прикрыв свой лик ладонями тела, наблюдала, как небесная и земная жизни вместе проносятся мимо ее взора цветной лентой и черная бездна раскрывает свои бездушные объятия перед ней, готовая в любое мгновение проглотить Люцию безвозвратно. А над этой пропастью с одной стороны раскинулись голубые сияющие Небеса, манящие к себе легкокрылую душу, а напротив внизу другие серые перистые облака тянули своими туманными далями забыться в сладком призрачном сне разума. Люцию захватило в круговорот ее воображение и понесло...
За дверью послышались приближающиеся шаги, дверь кабинета распахнулась, и в приемную прошлепал танцующей походкой человек-бегемот, выпятив круглый живот, довольной улыбкой растягивая пухлые щеки, подрагивающие при каждом неуклюжем, тяжелом па. Самодовольно похрюкивая, очевидно (как подумалось Люции) от своей очередной шизоидно-ментальной поллюции, он провальсировал к ней, взял своими длинными и круглыми пальцами ее голову, прижался ртом ко лбу благословляющим поцелуем, и, закатив к потолку выпуклые бесцветные глаза, ликующе воскликнул:
- Изидочка! У меня к тебе дело на миллион. Я хочу подарить тебе дорогую игрушку.
С этими словами Колдун положил на острые коленки Люции помятое фото с затертыми пятнами высохшей крови.
Люция брезгливо стиснула ноги и всмотрелась в снимок. Невысокий рыжеволосый мужчина, держал над собой бутылку шампанского и широко по алефски улыбался и, поигрывая взглядом, подмигивал ей. "Хитрый рыжий лис, - подумала Люция, прищурив взгляд. Он напоминал ей мистического сатира. Люция облизала губы, - Дьявол... Он мне нравится".
- Это твой новый северный друг - потенциальный миллионер господин Гурд.
- Он, что немец? - разочарованно просила она, смотря на фото, - фрицы - холодные как куски мрамора, снобы и скупердяи...
- Кстати, он не женат, - не слушая Люцию, пел себе под нос господин Колдун.
- Я дам ему твой телефон. Скажу, что ты приехала из Питера и подыскиваешь в этом городе помещение для бутика одежды. Он абсолютно безобидный. Я знакомлю с ним девочек, но они бросают его очень скоро... Гурд - фанфарон. Рано или поздно ему грозит разорение. К тому же он серьезно сидит на казино.
Люция посмотрела на магического "мачо" снизу вверх - большой гиппопотамчик самозабвенно ковырял гибким указательным пальцем в пространстве ноздри длинного носа, устремив невидящий взгляд в будущее Гурда.
Неожиданно, видимо от глубокомысленных поисков в недрах своего тучного "я" новых козней длясмертного несовершенного люда, он на мгновение выпустил из "рук" своего сознания ось мира и, потеряв равновесие, пошатнулся, нескладно наклонившись к Люции, уткнулся лицом в ее шею и ритмично задышал, прямо как Багги, ее песик, так же преданно припадавший к ногам, скуля и радостно, возбужденно обнюхивая, когда та, возвращалась по утрам к себе на квартиру.
Господин Колдун сопел и мял губами ее кожу, пуская слюни, и тут же их слизывал. Люция явственно ощущала зловонное дыхание зла у себя на шее - ей было отвратно, но ее "время разбрасывать камни" продолжалось. Мужественно закусив губы, она терпела, вцепившись в безжалостно исцарапанную и пробитую женскими коготками затертую кожу тяжело вздыхающего и постанывающего дивана, пока Колдун пыхтел и покрывался испариной, втискиваясь в Люцию...
- Нет, моя дорогая я предлагаю сделку: мы (непонятно кого еще имея в виду) выдадим тебя замуж за северного миллионера. Но не забывай половина всего - моя. Господин Колдун выпучил глаза на Люцию и оценивающе уставился на нее поверх стекол очков, шлепая подтяжками себя по пузу.
- Ты определенно его внешний тип, - и глубокомысленно вдруг обрезал: в конце концов - это твоя работа.
Люция смотрела на Колдуна: трясущиеся щечки, возведенные мечтательно к воображаемому голубому небу, затянутые тоскливой поволокой по призрачным северным миллионам глаза: "Брр-рр-р".
- Люция! - неожиданно, сердито проговорил приторным голоском господин Колдун, - это сможешь сделать только ты. Он легко поведется, - Колдун подсел к Люции и заговорщическим шепотком, поглаживая ее по бедру пухлой ладошкой, поведал, липким ртом касаясь слуха:
- Представляешь, когда-то он пришел ко мне, что бы вернуть свою жену. Она провела малого сама с самого начала, поженив на себе, родив ребенка и уйдя практически сразу к другому мужику. Бесхребетный Гурд принялся ее возвращать любыми способами, но она умница! Когда северный простак заплатил мне кругленькую сумму, я просто набрал номер ее телефона - она не отказалась поделить мой гонорар за одну лишь маленькую услугу - подыграть мне. Она предала бедолагу, снова за "двенадцать серебряников".
- Можешь себе представить, Изидочка, всю низость и степень продажности человеческой души. Куда катится этот мир? - сокрушенно вздохнул Колдун, складывая губы бантиком, тупо уставившись на Люцию, пытаясь отыскать новые доводы.
- Люция, он всегда будет потенциальной жертвой. Если это все равно с ним кто-то делает, то почему сейчас не мы с тобой? - для пущей убедительности добавил Колдун и водянистые глаза устремились сквозь нее.
Люцию покоробила его откровенная циничность. Но, с одной стороны предложение было авантюрное, а она игрок. С другой - использовать других людей в низких корыстных целях противило ее нравственной природе. А с третьей стороны ей уже хотелось подчиниться одержимой воле сумасшедшего Колдуна. Какая-то внутренняя порочная сила, словно искуситель-змей заползла в нее, обвив нутро, побуждая идти от противного, за своим "мастером", по трясине, погружаясь глубже и заходя все дальше от знакомого берега, продолжать идти, пока булькающее зловонное месиво не затянет ее полностью и, достав до самого дна, вдруг неожиданно прозреть и осознав всю глубину своего погружения в порок попытаться выбраться наверх - получив прививку против тьмы, больше не вступать в это самое "дерьмо".
Люция встряхнула головой, скинув тревожные мысли, и наблюдая, как Колдун удовлетворенно потирает, круглые ручонки подумала про себя: "ну, что же господин Осирис, вы сами первый предложили - давайте каждый из нас сыграет свою роль".
На следующий вечер ей действительно позвонил обещанный "подарочек". Голосом старухи Шапокляк он представился и предложил встретиться в казино "ROMA".
Было уже поздно, но Люция не смотря на сумеречный час и холодный промозглый ветер, раскидав рыжие локоны по плечам, смело шагнула в разверстую пасть города, сладко потягивающегося и зевающего перед пробуждением ночной жизни, и ожидая, словно хищник под тусклым рассеивающимся светом серебряной Луны свою легкую добычу
Поймав машину, она преодолела расстояние от "Гарлема" до центра города за считанные мгновения. Машина, подъехав к казино, остановилась и выпустила возбужденную пассажирку. Люция, залюбовалась фронтоном игорного заведения, выдержанного в духе греческой мифологии - стильно как, наверное, и подобает выглядеть конторе "Алчность " по сбору налогов любимого доходного места дьявола. Именно в таком месте чинно и неспешно Маммона набивает свои безразмерные мешки шелестящей наличностью, пропитанной людским вожделением и жадностью.
Войдя во внутрь, ее встретила большая бронзовая волчица, по-видимому, которая и вскормила Ромула и Рэма, нарицателей сего места. Касаясь пола наполненными предполагаемым молоком сосцами и оскалив пасть, она враждебно встречала гостей казино. Люция как не силилась найти хоть какое-то присутствие этих легендарных младенцев - бронзовые мальчики не наблюдались.
"Очень романтично! Прямо в ностальгическом духе по золотым временам ее кармической молодости. Мне нравится"! - думала Люция, разглядывая нутро казино.
Мягкий свет завораживал, пахло большими деньгами, в воздухе носилась шизофрения.
Проследовав через стеклянные двери в игровой зал, она огляделась - к ней на встречу, отделившись от одного из столов шел мужчина средних лет невысокого роста, сутуловатый с приподнятыми утомленными плечами, и всклокоченной рыжей шевелюрой, тонкогубый рот, растянутый в брезгливой улыбке неподвижно застыл на непроницаемом лице, покрытом жидкой рыжей щетиной, огромное самомнение, ореолом окружало его нескладное тело, и выпирало на полтора метра вокруг, словно напыщенный раздутый шар.
Он подошел, цинично и равнодушно окинув Люцию цепким взглядом черных, глубоко посаженных глаз и ехидной ухмылкой презрительно, протянул:
- Гурд. А ты - Люция? - приподняв рыжую высокомерную бровь, провел ее к крайнему столу, жестом указывая на высокий стул, усадил. Он играл сразу на нескольких столах, ходил от одного к другому, роняя едкие замечания и одаривая сдающих дилеров "ненормативами".
Гордо держа, словно по ветру свой лисий острый нос и втянув короткую тонкую шею в плечи, которые из-за сутулости придавали его облику вид насупившегося крылатого лепрекона, спрятавшего свои крылышки под серый, скатавшийся свитер.
Разбрызгивая во все стороны, сдобренные порцией словесного яда, и изрыгая огонь раздражения и призрения к миру людей, "потенциальный северный миллионер" энергично перемещался по всему казино.
Господин Гурд носил "комплекс Бонопарти" гордо и величественно, а с помощью некоторого количества наличности, успешно утверждался в закромах "мохнатого".
Зайдя в помещение, Люция сразу почувствовала себя в некой вакуумной сфере со своим мироустроением, законами и течением времени. Вернее полного отсутствия последнего - оно остановилось в сознании игроков. Огромная пространственная яма, холодная и глубокая, заполненная серо-сизым туманом, гигантскими щупальцами осторожно шевелились по всему залу, монотонным качанием напоминая легкий морской бриз. Музыка погружала на дно, и тихо покачивала.
Люция с интересом рассматривала клиентов доходного заведения. Над каждым столом висели мыслеформы игроков, пропитанные жаждой легких денег - эта видимость образа зыбко дрожала, как мираж в знойной пустыне, готовый исчезнуть через какое-нибудь мгновение. Как только эйфория выигрыша становилась несбыточной - человек выбрасывал в информационное поле игровой территории человеческого полуночного люда очередную порцию горьковато-сладкой энергии разочарования и ярости. Незадачливый искатель своей доли (как справедливо, он полагал, положенной на его счет самим Создателем от его самого рождения) в закромах золотого Эльдорадо лихорадочно начинал цепляться за оставленный ранее "кредит надежды", выворачивая карманы и закладывая снова и снова свою проигравшуюся душонку. Те же, для кого сегодня колесо Фортуны крутилось в их сторону, сидели, чуть дыша с горящими глазами, боясь спугнуть удачу, которая, как им, наверное, казалось, сейчас сидела у них на плече и, воркуя, притягивала деньги. "Наивные, - думала Люция, сочувственно бросая взгляды на игроков, - Они думают, что им везет, оставляя здесь всегда больше, чем могут взять. Глупо полагаться на удачу: вероятность случайности здесь прямо пропорциональна платежеспособности клиента. Бог мой! Бедные люди". - с сочувствием, граничащим с отвращением, думала об этих несчастных налогоплательщиках дьявола Люция.
Она изучающее наблюдала, как ведут себя одержимые азартом. Внешнее спокойствие скрывало высочайшее нервное напряжение.
Люция достала пачку сигарет и закурила. Гурд предложил ей что-нибудь выпить. Люция с радостью заказала холодный "Абсент".
Потягивая горький напиток и пуская дым на дилера, она постепенно проникалась к расчетливой и пристально наблюдающей за ней сущностью этого заведения. Люция прекрасно понимала, что ей надо стать лояльной, иначе в этом городе она может нажить себе еще одного незримого недоброжелателя.
Через некоторое время алкоголь, никотин и шизоидная экспрессивность нового северного друга начали делать свое дело - она повеселела, смущение напрочь исчезло и ей стало казаться, что она постепенно заражается всеобщей болезнью жажды шальных денег. Люция стала всем подряд улыбаться, и после третьего выпитой рюмки господин Гурд совратил ее сыграть в рулетку, дав самую мелкую фишку.
Вот оно колесо Фортуны! Спустя несколько минут у Люции было уже двадцать круглых символов. В какой-то момент у нее случился приступ стыда за столь низкое падение ее и так не высоких нравственных принципов, и заставил смущенно расставлять черные кружочки по зеленому сукну, постепенно возвращая все обратно ненавистному "Казино". Люция, почти физически ощутила, пристальный взгляд невидимых глаз злорадно смеющихся над ней.
Перехватив последнюю фишку у дилера, господин Гурд бросил ее Люции со словами: "Золотая - на удачу!" у Люции появилось неприятное чувство, что она, взяв фишку, сделала ставку своей душой - "двенадцать серебряников" - откупные от Небес.
"Плевать", - Люция вернулась к рюмке, стараясь ассимилироваться со своим новым другом. Напыщенный господин "потенциальный северный миллионер" совершенно не проявлял никаких человеческих эмоций в доступной общению форме. Словно вещь в себе, он представлялся для обычных людей закрытой книгой, которую можно было открыть и полистать Он открывался только умеющему видеть сквозь твердый переплет. К счастью Люция была не только демонологом, но и знатоком человеческих душ.
"Какой интересный экземпляр подсунул мне господин Колдун. Достойный меня подарок, - язвила себе Люция, рассматривая взъерошенного Гурда, - Всю жизнь меня окружают преступники, мошенники и сумасшедшие. Ничего не скажешь - завидная карма".
Люция была голодна как та волчица у входа. Она шепнула своему новому знакомому, что не прочь была бы чего-нибудь или кого-нибудь перекусить. Господин "потенциальный северный миллионер" отвел ее за столик и, дав меню, пошел проигрывать деньги, при этом липким голосом Плюшкина посоветовал ей выбрать что-нибудь из раздела "за счет заведения", на что та презрительно хмыкнув, пролистала остальные страницы и попросила принести тарелку красной икры и еще "Абсента". Она опасалась, что к кульминации этой ночи выйдет из нужной кондиции, и сближение с сакральным миром северного миллионера окажется под срывом.
Люция, заправилась очередной рюмкой, закусив сигаретой, наслаждалась видом жующего лепрекона напротив. Господин Гурд подсев за ее столик поедал какие-то овощи (за счет заведения), посмотрев на тарелку девушки с недоеденной икрой, с ноткой превосходства заметил, что только черная икра достойна, быть употребляемой за столом (такими, видимо "богами", как он сам). Люцию задело замечание, но она вежливо снисходительно растягивала рот в улыбку, вспоминая наущения своей мамы не обижаться на три человеческие категории социума: детей, дураков и пьяниц. Мудрая мама всегда оказывалась вовремя права.
Было два часа ночи. Люция прошла в туалет и, набрав господина Колдуна, отчиталась в своих успехах. Колдун сидел в каком-то ночном заведении, и под приглушенные звуки музыки, срывающимся на визг голоском командовал:
- Изида, после казино сразу домой, я проверю.
- Да, конечно, Ваше Величество...
"Пошел ты...", - про себя добавила она, "вырубила" телефон, и собралась ехать к своему эксцентричному другу на "десерт", который как ей тогда казалось, честно уже отработала. Когда они выходили из дверей казино, волчица приветливо махала ей хвостом и к удивлению Люции не весть, откуда появившиеся пухлощекие бронзовые младенцы, прицепившиеся зубами к сосцам, радостно размахивали короткими ручонками, подавая знаки приветствия Люции. Когда она проходила рядом, один младенец отцепился от груди волчицы и, схватив Люцию за край ее короткой разлетающейся тоже опьяневшей слегка юбки, потянул, оскалив черные острые зубки и зловеще улыбаясь, проскрипел голосом господина Колдуна: "Люция, Люция! Поиграй со мной...". Абсент не позволил Люции вступить в перепалку с ее рассудком, и поэтому она сгруппировалась и в апорт...на "северной звезде" понеслась с господином "Большое самомнение" на золотистом "хуюндайчике", как ласково звал его Гурд. Машина дергалась, импульсивно мчалась вперед, резко затормаживая, задирала свой зад на каждом углу, словно озабоченный пес, отчаянно растрясывая пьяненькую Люцию. При этом хозяин золотого скакуна старался зловеще улыбаться, его глаза победно горели, не смотря на то, что сегодня он подарил кучку денег "Смотрящему" за ночным городом. Видимо он считал себя настолько особенным, что хотел произвести на - Люцию шокирующее впечатление, куражился, строил ей глазки, словно маленький чертик из табакерки. Он так увлекся, что стал, открыто ее спрашивать, не кажется ли он ей несколько эксцентричным и может быть даже ужасным. Она готова была прыснуть от смеха, но прекрасно помнила еще одну мамину любимую поговорку: "не буди лихо, пока оно спит тихо". И тогда она снова тактично заметила, что "не так страшен черт, как его малюют".
Так взаимно, обмениваясь пошлыми и ядовитыми замечаниями, они остановились у ночного магазина, в котором "миллионер" купил... "Жигулевское" пиво и они поехали дальше на не объезженном, норовистом железном скакуне, исправно продолжающем "метить" каждый столб по дороге.
У северного друга в городе эта квартира была не единственным жильем, и однокомнатная уютная норка досталась ему в счет долга. Пока они поднимались на нужный этаж Люция прокручивала, как "это" будет и ее подсознательная антипатия к напыщенному Фанфарону еще больше ее возбуждала, чувства восприятия обострились, и желания стали особо вожделенными. Ощущение драйва от присутствия опасности делало такие интимные моменты наивысше экстремальными.
Что происходило, потом Люция в летописях своей жизни тактично прикрыла тенью легкого смущения...
Если кто-то в своей жизни хоть однажды оказывался в постели помимо людей с другими многочисленными существами, вполне внешне очеловеченными и с привитыми навыками общения. Тот поймет все без лишних пространных объяснений об устройстве и переплетениями двух разных и все же в чем-то очень похожих миров. Рыжий чертик, который управлял психической энергией ее нового друга из рода элементалов, настолько глубоко проник в подкорку своего носителя, что не давал практически ни одного шанса душе заявить о себе. Лишь только в моменты глубоко откровения со своим собственным эго и в редкие вспышки искренней влюбленности душе удавалось появляться в своем первозданном чистом свете со своим особенным характером и талантами. Но Люция так набралась этого горького пойла, что контролировать все тонкости общения с параллельными мирами ей было просто физически невозможно и банальная животная похоть буквально уложила ее на лопатки и заставила предаться с этим рыжим "Чудом" примитивным человеческим сексом.
"Падение" на грешную землю происходило стремительно, казалось, она катается на американских горках. Вот ее на бешеной скорости понесло вверх, и, перехватив дыхание, бросило вниз верхом на "северной Мечте" в темную пропасть самых потаенных желаний ее женского "она".
Гурд как разъяренный зверь набрасывался на плоть Люции и яростно вдавливал ее в шершавую кожу синей софы.
Так они каталась до изнеможения (к своему стыду она настоятельно все это не помнила), пока Люцию окончательно не закружил водоворот выпитого "Абсента", затягивая ее безвозвратно в мрачную вращающуюся воронку греха...
За окнами забрезжил рассвет, новый день был готов в сладкой неге скинуть серый ночной плед, расшитый тусклыми звездными бисеринами небесного полотна с озябших от сырости темных улиц и плечей каменного сумеречного города. Джунгли мегаполиса, расправляя затекшие ото сна переулки и наполняя их текущим потоком машин, словно прокачивая реки крови по огромным артериям гигантского тела.
Город просыпался, и только на тихой улочке, в маленькой квартирке на третьем этаже под защитой черного Сатурна два обмякших нетрезвых в помятой постели получеловеческие тела удерживали крепкими объятьями свои блуждающие и ищущие непонятно что по тонким мирам души.
Просторы, какой вселенной бороздили приснувшие тонкотелые оболочки их тел, по-видимому, осталось тайной и для них самих, по крайней мере, для Люции этот момент был временным помрачением ее нетрезвого рассудка. Пролетев стремительно над абстрактной пропастью короткого сна, она, почувствовав пробуждение, замерла и, не решаясь открыть глаза, лежала, осознавая, где и с кем находится. Сконцентрировавшись на своих внутренних ощущениях, и едва справляясь с легкой качкой вчерашней абсентной волны, Люция старалась отключить все внешние и внутренние раздражители, чтобы вернуть себе способность видеть невидимое. Пролежав так еще какое-то время, пока ее эфирное тело не стало увеличиваться и растекаться по всей кровати, постепенно заполняя пространство вокруг, она растворилась в нем и видимость мира снова стала привычна и знакома. Осторожно приоткрыв газа, изумленно, и испуганно вытаращилась на представшее перед ее взором.
Действительно, то, что возникло перед ней, было так необычно, и уж точно здесь она этого никак не ожидала увидеть. В комнате был полумрак. Люция лежала на спине не дыша, и рассматривала помещение. Сначала ей показалось, что она находится внутри подземелья, но, прислушавшись к своим внутренним ощущениям - она поняла, что лежит в самом сердце какого-то культового места.
Ей стало холодно. Откуда-то сзади распространялся свет - горела огромная свеча или факел, освящая серо-бежевые стены из необработанного, слегка отшлифованного камня. Прохлада исходила именно от этих отсыревших от времени оснований. Языки пламени играли, словно огненные тени на передней стене, которая находилась напротив Люции, хотя она могла видеть, что находиться за ее спиной, то, что могло скрываться под храмовым мраком сзади подсознательно пугало. Незримое и вечное, как темное облако, всегда неустанно следующее за ней по всем вековым странствиям ее души и смелым вылазкам в тонкие миры, сейчас наблюдало за ней пристально и беспристрастно.
Холодная волна прошла через Люцию. Она смотрела во все глаза. Вздох облегчения и восторга вытеснил психическую дрожь - определенно она находилась в египетском храме, к тому же в его сердце. На стенах по периметру помещения были нанесены изображения небесной жизни египетских богов: Величественный Осирис и его божественная супруга Исида, рождение Гора, ... все мистерии таинственных магических ритуалов, посвященных культу Амона, каждый изысканный картуш повествовал об истории посвященных в таинства великих мистерий. Стены кое-где облупились, голубая краска изображений небесными яркими пятнами расплывалась в глазах Люции.
От смутного внутреннего волнения, переполнившего ее из нутрии, стало тяжело и печально. Груз кармы лежал на груди гранитным камнем, перехватывая дыхание и выжимая слезы. Люция опустила свой взор в низ, и ее взгляд провалился сквозь призрачное основание храма и стал падать в пропасть воспоминаний прошлого.
Она вовремя спохватилась, и усилием мысли уцепилась за края каменной плиты, на которой находилась в этот момент. Немного приподнявшись и посмотрев на свое ложе, она увидела, что лежит на алтаре для жертвоприношений великой Изиде. От этого осознания, что она находится в святая святых жреческих тайных церемоний, ей стало дурно. Но она совсем не чувствовала себя здесь лишней, наоборот она была на своем месте - она была у себя дома. Внутренняя радость осветила ее. Она успокоилась и, расслабившись, вновь откинулась на спину. Рука легла на что-то мягкое. Люция посмотрела, повернув голову, и увидела рядом с собой, лежащего человека. Она повела рукой по белой торжественной тунике из плотного тонкого дорогого полотна, отороченной золотом канвой по краям подола и рукавов, а рядом внизу на полу лежал пояс из золотых веревок. Люция, затаив дыхание, осторожно наклонилась, чтобы разглядеть лицо. Тени огней играли на его одежде. Она вглядывалась, и еще не видя его, по ее сознанию стали перетекать одна за другой теплые волны, необъяснимой нежности и неодолимого желания. "Господи, только не это, - думала Люция, желая, чтобы это видение исчезло. Она со страхом снова смотрела на жирные губы, и длинный нос - нет, не может быть"!!! - еще сомневалась, но чтобы убедиться, склонилась над лежащим, трогая его, пыталась понять. Он не реагировал. Ведя рукой по тунике, она наткнулась на что-то твердое и продолговатое, торчащее из груди, пальцы скользили по чему-то липкому и теплому.... Люция с замершим сердцем протянула руку к пламени горящего факела - пальцы были в крови. Она выдернула факел из алтаря и поднесла к телу, освещая лицо, приблизилась и оторопела - перед ней лежал господин Колдун с открытым изумленно ртом и остекленевшими выпуклыми белками глаз, осветив грудь она изумленно застыла, рука задрожала, и тени в пламени свечи тоже затрепетали от ее внутреннего холодеющего ужаса...- в груди Колдуна торчала "Кобра" - ее ритуальная дага.
Люция отказывалась верить своим глазам. Праведный протест был так искренен, что она на некоторое время даже потеряла самообладание. Ей хотелось убедиться, рука потянулась к Колдуну, но в этот момент яркая вспышка ослепила ее и через мгновение она снова оказалась в квартире северного друга. Придя в себя, Люция отдернула руку:
- Тьфу, черт! - она откинулась на спину и остановившимся взглядом уставилась перед собой.
Ей не хотелось даже думать о том, что ей пугало - тревога сдавила горло и, как змей стала душить ее. Люции показалось, что она, наверное, только что умерла, а ее душа в барке Ра после долгого путешествия по реке Млечного Пути причалила к берегам мистического Рая. Представ перед судом самого великого Осириса, она услышала приговор, провозглашенный Тотом, и душа ее была взвешена и признана тяжелее перышка венценосной тиары богини истины Маат.
Обреченно выдохнув, она посмотрела на рядом лежащего своего кармического друга, который должен по дальнейшей сюжетной линии сейчас превратиться в страшное чудовище по имени Аммит и съесть ее душу со всеми ее жалкими потрохами. Но он продолжал лежать, не подавая никаких признаков жизни, и Люции казалось, что он вовсе не спит.... Она, отвернувшись, смотрела на стены, по которым сверху откуда-то стала стекать вода. Сначала медленно по всем сторонам комнаты, затем быстрее - потоки лились по светлым обоям, делая мокрыми и темными. Воды стремительно стекали, обжигая взгляд, словно из ее глаз хлынули слезы, горячие и нестерпимо жгучие. Поток становился полноводным, заливая комнату и саму Люцию. Стекая по лицу, заполняя грудь и сердце. Душа погружалась в горячие соленые воды, не хватало дыхания, она начала захлебываться и тонуть. Внутренняя боль пронзила Люцию, казалось, что душа испытывая нестерпимые муки погибает, и причина ее гибели лежала рядом с ней.
У Люции возникло нестерпимое желание вскочить и убежать, от жгучей боли, чтобы не тонуть в своих слезах, и она решила не будить спящего Цербера из ее прошлого, во всяком случае, сейчас, пока...
- Ты проснулась? - сладкий голосок, змейкой соскользнул с губ ее "сопостельника" и, извиваясь, заполз Люции под одеяло.
Новоиспеченный друг смотрел бодрыми ясными черными глазами, в которых кувыркалась целая ватага маленьких бесенят, корча Люции рожицы и дразня друг друга. Растягивая тонкий широкий рот в самодовольной ухмылке, он протянул руку под одеялом к Люцииному телу и схватил ее за ягодицу. Потом цинично похлопал по ней как по крупу ездовой кобылы.
Люция была практически трезвой и единственной реакцией на столь "изысканные" знаки внимания стал резвый галоп в ванную, дабы смыть поскорее пену греха новопреставленной ночи...
Она лихорадочно мыла руки. Вытерев их халатом Гурда, поднесла пальцы к лицу - приторно пахли кровью.
Матерясь, словно шепча молитву, она лихорадочно оделась.
- Гурд, пока-пока..., - бросила в комнату Люция. Ей никто не ответил, и она кинулась к двери. В темном коридоре раздалось грозное рычание, зеленые огоньки резко ее остановили - рык становился громче. Дверь перегородила ромуловская волчица. Люция сняла с себя туфлю и запустила в рычащее "чучело" - раздался удивленный визг - все стихло, она ногой распахнула дверь и выскочила из этого склепа, сбегая вниз по пыльным ступенькам лестницы в одной туфле, вслед, извиваясь по лестничным пролетам, змеиными оскаленными головами неслось сердитое шипение, пытаясь настичь и выпустить в Люцию свой яд. Выскочив из подъезда и сбросив с ноги оставшуюся туфлю, она побежала...
Выпуклый небесный глаз с прожилками осени вглядывался в заспанный город. Обрамленный верхушками многоэтажек его взгляд местами уже просветлялся, и проблески солнечного света проскальзывали сквозь разрывы ночи.
Люция добежала до обочины дороги, вошла в поток машин и, остановив собой первую встречную, прыгнула в раскрывшуюся дверь. Прижав к груди сумочку, она почувствовала твердый продолговатый предмет, лихорадочно открыв ее, обомлела - в ней лежала ее затертая окровавленная дага и золотая фишка - на удачу...