(Предпосылки, ход и последствия Второй Английской революции)
Прелюдия.
В середине сентября 1812 года Британская империя оказалась трудной ситуации. Фактически она одна воевала с Францией, САСШ и США (Аляской). Причем об этом она узнала только после внезапного появление на острове балтийского морского спецназа сопровождавшего дипломатов Санкт-Петербурга, Российской и Французской империй... Форинт-офис однако не торопился начинать переговоры с пришельцами, тщательно соблюдая установленные процедуры. Впрочем, гости и не спешили.
Обустраиваясь лагерем "русские" походя вкинули в народ более 30 тысяч экземпляров "Нового времени". На 16 страницах прекрасной полиграфии были красочно поданы события в мире за последние дни, с фото и прочими иллюстрациями, мнениями "экспертов" и анекдотами "на тему"... Местных газетчиков тоже не забыли. Лондон бурлил, на следующий день бурление достигла и Манчестера и Глазго. Парламент взрывался от удивительных известий и требовал дейстьвия от Регента и Правительства.
Не успев ошалеть от победивших Наполеона "небесных русских" и вылить все ведра грязи на "новых янки" за подлое "похищение Канады", Лондон был ошарашен появление десанта уже этих самых янки. Которые тоже одуванчиками спустились с небес. Пришли они менее чем через сутки после питерцев, в большем числе, но без ужасных летающих стрекоз и с меньшим числом железных артиллерийских повозок.
Может быть их было-бы и больше, но крылатым машинам ньюянки мешали садиться аналогичные машину ньюрашн. Собственно, и тем и другим особо то и не было где сесть, а их контингенты внизу были очень заняты диалогом между собой и не смогли развернуть полевых аэродромов. Паре американцев удалось сесть в Ирландии, до которой русские газеты ещё не дошли, а остальные ушли за подкреплением. К их прибытию питерцы успели усилиться кораблями и усилить наземный контингент. Стрельбы, однако не было. "Небожители" забросили не успевшие начаться переговоры с Регентом и Парламентом и целые сутки совещались между собой и выкатили шалеющим британцам совместный ультиматум. После этого джентельмены забегали как им казалось, мартовскими кроликами. Они совещались между собой, беседовали с прибывшими потомками своими и чужими, французами, канадцами, русскими... И к исходу пятого от первого небесного явления дня смогли-таки вступить в полноценные переговоры.
Регент может быть потянул и дольше, но ему возвращали ганноверский трон и отрезки, а Парламент был вразумлён эпическим столкновение случившимся в Темзе. Один из железных катеров русских не разошелся с британским фрегатом, капитан которого то ли сдуру, то ли спьяну решил указать мелочи её место выстрелом из пушки. Легло близко. То, что случилось потом долго ещё заставляло икать лордов Адмиралтейства. "Мелочь" огрызнулась короткой очередью срезав у фрегата грот, а через секунду раздался глухой взрыв и несущие Юнион Джек судно разломилось... Над Темзой был туман и торпеды доставшейся крейсеру никто не заметил.
Общество было впечатлено и посчитало это уважительной причиной сговорчивости Кабинета. Да и предложения то были вполне "божеские".
Свои колонии Британия сохраняла, даже Канаду ей вернули как "доминион", правда вице-королем пришлось назначить одного из потомка лорда Пальмерстона занесенного с батальоном королевских стрелков вместе с алеутскими янки из будущего. Ирландии тоже пришлось дать "домионат", а Уэльсу и Шотландии обещать в ближайшие три года парламенты. Недавние приобретения правда пришлось вернуть: Суринам и Капскую колонию - Голландии, Минорку и Гибралтар - Испании, Гельголанд, Никобары и Транкебар - Дании, Мальту и Ионические острова - России... Зато Наполеон уходил из Испании и Голландии, да и вообще из половины Европы, а английская промышленность получала очень большой заказ, а эти свалившиеся с неба "потомки" уходили с Островов. Все уходили. Фактически Британии гарантировалось их невмешательство и роль нейтрала-посредника. Весьма доходная роль.
В сделку входили так же гарантии Кубе. Петербург обязался не размещать там войска, а Аляска не вторгаться на Кубу. Оговаривалась и необходимость мер взаимного контроля, и проведение в ближайший месяц более широких переговоров. Был согласован и подписан договор о продаже Российской Империей Русско-американской кампании Аляске. Впрочем, это осталось за пределом поля зрения англичан.
Парламентарии ещё год сотрясали воздух на своих заседаниях убеждая что из-за своих оппонентов они проторговались, но все понимали, что боеспособных войск в том момент в Лондоне не было. Как и на островах. И как вообще можно было победить четыре небесных батальона потомков, если даже Наполеон со своими трестами тысячами под Москвой сдался сказав: "Я с небесами не воюю"? Впрочем, через год словесные баталии стихли. Заказы потомков приносили хороший доход и занимали много времени даже у потомственных бездельников. Мода и вещи из будущего врывались в салоны и клубы вызывая больше чувств чем судьба Гвианы или даже Канады... Да что-там Канада! Она была и будет наша! Гвиана голландская нам не особо и нужна была, наша то её половина тоже осталось нашей! А вот очки-хамелеоны или часы с кукушкой - "eto viestsh"! И платят потомки изрядно. А колонии? Так много ещё свободных земель! Да потери вернём. вот сил подкопим и заберём! Мечты, мечты, но не только в салонах хотели счастья.
Нарыв.
Следующие два года были одними из самых лучших для Англии. Войны закончились. Большая часть солдат из Европы и Канады вернулась на Острова. Сюда же занесло и часть потомков, перенесшихся с Анкориджем, Питером и Гаваной. Анклавы загрузили заводы заказами, континентальная блокада ослабла. Всё это не дало экономике погрузиться в послевоенную депрессию. Доходность промышленности росла, чуя это понимали цены на зерно и ленд-лорды. Рабочих рук периодически не хватало и рабочие, особенно прознавшие про условия жизни в "светлом будущем" чаще стали не ломать станки, а бастовать, требуя лучших условий труда и оплаты. Обычно владельцы заводов соглашались, но несколько раз пришлось усмирять "бузотёров" силой. Наметившихся лидеров пролетариата пытались подкупить, сажали в тюрьму или убивали, всё же антипрофсоюзные законы пока действовали. Но у них были и защитники вроде Роберта Оуэна, успевшего побывать в Петербурге и на Кубе, да и советники из потомков не считали такие преследования "дикостью". Полуподпольно складывались профсоюзы и первые политические кружки.
Буржуазия тоже собиралась в партии. Здесь сильно мутили "потомки" и процесс шел быстрее. Вот только интересы у многих буржуа были разные. Не мало было и тех, кто, как и ленд-лорды получали немалые доходы от сотрудничества с Питером. Как правило они имели и лучшие связи в правительстве тори. На фоне намечавшихся в начале 1816 году выборов Парламентов Шотландии и Уэльса они вели активные переговоры о снижении имущественного ценза и "гнилых местечках". Рассчитывая путем компромисса сами войти в Парламент, оставив за его воротами большинство конкурентов.
В 1813 году уже был избран Парламент доминиона Ирландия. Избирался он по старым правилам и абсолютное большинство в нём взяла земельная аристократия. В целом Эрахтас был лоялен английской короне.
В 1815 году заказы от потомков стали сокращаться. У них восстанавливалась собственная промышленность, первичный спрос был удовлетворён, "трёхлетка" закончилась, да и в самой Англии многие производства ушли в реконструкцию. Стали более открытыми рынки Европы, которая отходила от революционных войн, но пока больше нуждалась в инвестициях чем в товарах. Канада, остававшаяся доминионом, предоставляла выгодные условия для вывоза капитала и эммиграции. Хороший урожай даже привел к стабилизации зерновых цен. Ленд-лорды заключили пятилетние договора с потомками на поставку определённого объема зерна по выгодным ценам и излишки сбрасывали в Британии.
В мае, месяцем позже чем у потомков рванула Тамбора, но англичане, годом ранее вернувшие голландцам их Ост-Индию об этом не сильно беспокоились. В марте 1816 весна не пришла, в апреле тоже... Начинался год без лета. О котором конечно уже слышали, но подготовится толком не успели. Да и не особо старались. Те, кто это должен был делать были уверены, что хлеб с маслом и ростбиф у них будут всегда.
Искра.
С декабря 1815 начался промышленный спад. Впрочем, зима не была самым ударным для промышленности сезоном. Но пришла весна, близился май, а новых заказов не поступало. Европа, получавшая налоги по осени свои небольшие заказы, уже разместила, у питербургеров не началось ещё толком финансирование пятилетки, а янки (что "нью", что "олд") по непонятным для англичан причинам медлили, даже канадцы сосредоточились на себе.
1 мая 1816 года в Манчестере, Лондоне и ряде других городах Британии рабочие построившись в колонны вышли на демонстрации. Идя под красными знамёнами пролетарии требовали 8 часовой рабочий день, работы и хлеба! Владельцы фабрик были удивлены и даже испуганы массовостью акции. Но эксцессов не было. Буржуазия сама разделяла большинство требований, ну разве кроме желания черни меньше работать. На демонстрациях были приняты требования к Парламенту и избраны делегаты для согласования и подачи единой Хартии. Они собрались 4 мая в Лондоне, где была образована Чартистская рабочая организация Великобритании. На 6 мая была назначена демонстрация для подачи "Рабочей Хартии" Парламенту. Вечером 5 мая голодная толпа взяла штурмом ряд хлебных лавок Лондона. Приехала полиция, ряд региональных делегатов чартистского съезда живших по близости попытались мирно решить вопрос, но разгоряченные хозяева и тупые бобби схватили делегатов. Утром товарищи узнали, что двое коллег убиты в полицейском участке, и, хотя позже оказалась что оба живы, один был действительно побит, а второго вообще не было в полиции, искра зажгла иссушенное голодом сено. Заводы встали, местами начались погромы, на намеченную демонстрацию к Парламенту вышли не 10 планировавшихся, а более 100 тысяч Лондонцев.
Власти паниковали. В город вошли войска и стали перед Парламентом. Подтянулся и Флот. Напряжение нарастало. Регент, как назло был в Ганновере, а премьер Дженкинсон боялся выходить к толпе. Женщины с детьми постарались убедить солдат пропустит Хартию. В это момент кто-то из толпы кинул бутылку виски в шеренгу томми. Солдаты устояли, но кто-то рефлекторно выстрелил. В толпу понеслось "Женщину убили!". Передние ряды отшатнулись, но задание начали напирать, и демонстранты пошли на штыки...
Солдаты прошли европейскую войну и привыкли стрелять, но перед ними были их сёстры и братья. А среди них было тоже не мало бывших солдат... В ряде мест томми замешкались и хотя многие из наседавших приняли на себя штыки, но их товарищи вырвали их из рук убийц и обернули их против них. Началась бойня. Войскам удалось бы наверно удержать Парламент, но чашу весов перевесил, как и в 1797ом мятежный "Хинд" разредивший свой борт в башни Парламента. На флоте уже месяц как снова собралась Ассамблей и тоже готовились требования к депутатам и Регенту, от "Хинда" же были весьма радикальные делегаты. Памятуя о расправах 18 летней давности и узнав об убийстве делегатов-чартистов команда фрегата в ночь арестовала капитана и решила выступить в поддержку народа.
Выстрелы несколько ослабили напор, но понимающие что против кораблей они не устоят бобби разбежались, а томми постарались организовано отойти. Многим это удалось. А вот депутатам Парламента нет. Народ ворвался в Палаты. Вскоре над башней Виктории взвился красный флаг. "Хинд" и ещё ряд кораблей флота отсалютовали одиночными выстрелами. Над "Хиндом", а затем и над "Королевой Шарлоттой" взвились красные стяги. Не все в эскадре поддержали мятеж. Но заставить канониров стрелять в бунтовщиков офицеры не смогли. Флот уходил из Темзы. Вторая английская революция началась.
Пламя и Дым
Как напишет в 1830м командор Марриет: "Существует определенный переломный момент, после которого смирение перед гнетом перестает быть добродетелью, а бунт уже не может считаться преступлением... Во время первого мятежа у лондонцев имелись все основания для выражения недовольства... к тому же они не прибегали к насилию даже тогда, когда убедились в полной бесплодности их многократных и смиренных демонстраций. И только первые полетевшие в них пули не оставили им больше иного выборы."
Захват Парламента был спонтанен. Разгоряченная кровью толпа ворвалась по началу громила помещение Букингемского дворца, даже хорошо побила нескольких подвернувшихся его служителей и депутатов. Но вскоре начала успокаиваться, а представители комитета Хартии взяли управление в свои руки. Распорядились вывесить красные флаги над башнями "как символ революции". То, что руководители больше боялись, что "восставший флот" разнесёт Парламент вместе с ними толпе говорить, не стали.
Выловив успевших попрятаться депутатов и зачитав Хартию попросили её принятия. Торчащие за спиной рабочие с пиками и два фрегата под красными флагами за окнами убедили депутатов сразу же принять его. Дрожащими руками Джекинсон контрассигновал билль. Он еще боялся, что разделит судьбу своего предшественника Персеваля, хорошо, что шерстяной мешок впитывал все продукты этой боязни.
Толпа готова была уже разойтись, но тут депутат от вигов Генри Джон Темпл потребовал слова, точнее взял его. В зажигательной речи он поздравил "английский народ с победой", но указал что виновник всего сумасшедший Король Георг III и его сын принц-регент Георг Август сбежавший в Ганновер." "Без вензелей этих идиота и труса подписанный Билль просто бумажка"... Зал и коридор ахнул. "Но наши мудрые предки, принявшие 138 лет назад "Билля об отводе" указали нам путь! Вчера на собрании революционной Ассамблеи эскадры( виконта Палмерстон внутренне коробило это слово, но он не выдал это ни голосом ни жестом, наоборот указал на реющие на Темзой красны стяги) приняла следующую Хартию для Парламента ... Теперь уже фактический лидер либеральных вигов зачитал декларацию моряков вплетая в нею согласованные со своими присланными от трижды правнучатого племянника советниками формулировки и фразы... Собственно регент её скорее всего подписал бы по возвращении, но с ужасными правками подлецов тори, но теперь появился шанс разом решить вопрос в свою пользу. ... Предложенным актом Ганноверская династия устраняется с Английского трона и впредь его может занять только тот монарх которые подпишет эту "Избирательную Хартию". После этих слов народ ликовал. Граф Ливерпул, страхи которого уже не скрывала и овчинная подушка, мертвецким голосом поставил вопрос на голосование. Единогласно! Темпл тут же потребовал недоверия кабинету Джекинса, но тот с готовностью сам подал в отставку. Темпл тут же предложил утвердить "кабинет национального согласия" включив помимо согласованных предварительно в Ложе кандидатов вигов включив туда от Тори Канинга, и Оруэла от чартистов. Себя естественно прописав премьером. Это было немного против правил, но сегодня Парламент не отвлекался на такие мелочи.
"Предлагаю в честь этой славной революции наградить её славных участников! Прошу голосовать что сегодня во всех заведениях Лондона наливают за счёт Парламента!" Снова единогласно. Народ ликовал. "Граждане Англии пора праздновать" сказал лорд Пальмерстон уже основательно вспотевший от набившегося в зал заседаний народа и своего стремительно взлёта в Правители Британской Империи. Народ стал покидать Букингемский дворец разнося вести о случившемся в парламенте и спеша за своей пинтой бесплатного эля. Премьер же уже соображал, как укрепить власть и кинуть этих Чартистов с их "биллем бездельников", ведь в отличии от новых избирательных законов его подписание для нового монарха не было обязательным... Уже в почти освобождённом народом зале был поставлен вопрос о роспуске Парламента, он так же был принят единогласно. Большинство членов обеих палат хотели только одного- быстрее покинуть Лондон и сменить бельё после столь горячего заседания.
Вечером со двора дворца стал подниматься черный дым, горели мокрые мешки с шерстью, на которых традиционно лорды и депутат нижней палаты размещали свои седалища. Плыли над Темзой первые дымы второй английской революции.
Похмелье
Лондон гулял от радости следующие сутки. Не обошлось конечно и без погромов и просто без подбитых морд, но в целом все было в обстановке всеобщей любви и согласия. На следующий день пили уже с горя. Хоронили героев революции. И пока по городу несли к Парламенту, перед которым решили хоронить, тела 73 убитых, по стране волнами расходилось эхо 6 мая. Где-то оно стихало, превращаясь в тихи ропот, где-то звенело набатов и хором спетой над могилами "майских героев" каким-то гаврошем ИстЭнда "I started life my in the slums area..."
Через три дня парламент Ирландии принял Декларацию независимости, на следующий день в Эдинбурге заявили о непризнании смещения ганноверской династии... По всей стране толпы требовали хлеба. Но хлеба на всех не было. Если в Лондоне Правительство смогло обеспечить всем пайку, то в провинциях начали полыхать усадьбы. Виги пока стравливали недовольство населения на неугодных из тори. Мол это именно они вывезли в Россию все зерно. Но старые бандиты (тори -- бандит) тоже не были безоружны, ряд графств и Уэльс заявили о непризнании Лондона и организовали "защиту своего хлеба". В июне по стране множились погромы, банды и грабежи, а с июля и в Лондоне стало трудно поддерживать порядок. Если по началу у Пальмерстона было стремление вернуть "бунтующих кельтов", то теперь верные войска были нужнее всего столице.
Фактически третий месяц страна жила как республика. Останется ли она таковой должен был решить новый Парламент. Выборы которого по новым правилам удалось организовать на большей части Англии и даже кое-где в Уэльсе, избиравшем и свою Ассамблею. Виги были уверены, что тори будут полностью разгромлены. Но почти перед самым голосованием сюрприз преподнесли осторожно, но настойчиво поругиваемые либеральной прессой русский. Они не только публично отказались от предназначенных им до конца года поставок, но и поставили в Бирмингем партию зерна как аванс крупного заказа, выданного местным предприятием. Ленд-лорды стали активно кормить избирателей. Это дало тори более четверти мест, почти столько же получили чартисты. Абсолютного большинства виги не получили. На первом заседании Парламента правительство Пальмерстона ушло в отставку. Договориться о кандидатуре премьера фракциям сразу не удалось, а монарха, который должен был предложить лидеру сформировать новый кабинет не было. На горизонте начала брезжить анархия, но на второй день в Парламент прибыл гонец, известивший о том, что к докам Сюррей пришвартовались фрегаты голландцев. Через полчаса с конным эскортом Вильгельм Оранский прибыл в Парламент. Гвалт поднялся внушительный. Но он и колебания депутатов прекратились сразу, как только король Нидерландов вошел в зал в сопровождении моряков в голландских бушлатах, но со знакомыми с сентября 1812-го черными полосами на тельняшках.
"Я хочу говорить!" обратился он к сидящим. Многие встали. Избранный вчера спикером лидер чартистов Оуэн предоставил вошедшему слово.
"Семьдесят дней назад в этом зале были приняты две решительных декларации. Вами было утверждено что королем Англии будет тот, кто подпишет эти Хартии. Где же они?" Роберт Оуэн протянул Вильяму свитки.
Вильям достал новомодный питерский паркер с золотым пером и широко написал над контрасигнатурой председателя Парламента: "Je maintiendrai. Gulielmus IV Anglorum". Роберт Оуэн принял свитки, поставил под "Трудовым Биллем" свою подпись и огласил: "Слава Королю Англии!" Даже сидевшие до того виги встали, а тори с чартистами закричали "Слава Королю!", многие из вигов тоже присоединились: "Слава Оранскому!" Парламент утвердил нового короля и новую-старую династию.
Сформированный вскоре "второй общенациональный кабинет" графы Генри Батерста начал наводить порядок в стране где ещё гуляли голод и революция.
Энд и кода
Многие историки ограничивают Вторую Британскую (Оранжевую) революцию 70-ю днями между "Взятием Парламента" и "Оранжисткой реставрацией", некоторые включат в них и дни с чартистских демонстраций 1-го мая, и декаду, ушедшую на признание Вильема IV королем всеми графствами Англии, Ассамблеей Уэльса и Корнуоллом. Думается более верным было бы включить в этот период всё правление первого кабинета графы Генри Батерста.
Будучи по составу всесословным и всепартийным, кабинет Батерста полтора с лишним года балансировал на грани восстания, смертельного голода и репрессивных мер. Некоторые шаги правительства были решительными, некоторые запоздалыми. Треть членов кабинета покинула его после тех или других мер. В ноябре 1817 года кабинет покинули либералы, те же из вигов, которые остались вступили в ряды консервативной партии. Но бесконечно балансировать на грани нельзя. Точку правлению кабинета проведшего в столь бурное время избирательную, муниципальную и трудовую реформы, кабинета не допустившего массового голода и разорения фермеров и фабрик, кабинета принявшего письменную Конституцию Соединённого королевства поставила давка в Петерлоо.
Как и в прошлой истории жители Манчестера собрались на большой митинг по призыву лидера местных чартистов Гента, только полугодом раньше. Городом-графством правили либералы, не шедшие на "поводу у ленивой черни", а ситуация с хлебом в стране ещё была околокритическая. С требованием хлеба и выполнения Трудовой Хартии рабочие и собрались на митинг. Для охраны к месту сбора подтянулась и муниципальная конная милиция. День был ясный и холодный, в контраст к вчерашней моросящей оттепели. Собравшимся было морозно и скользко, а тут ещё одна из лошадей оцепления понесла... Влетев в толпу наездник пытался остановить нагайкой животное, но этим ещё больше испугал отшатнувшуюся толпу. Многим показалось что конница стала разгонять собравшихся. Люди стали разбегаться, поскальзывались, падали, давя друг друга. В результате давки погибло более ста человек, в том числе 19 детей. Город был на грани бунта. Только приехавший на следующий день король Вильям Оранский удержал ситуацию от кровопролития. Муниципальный совет был распущен через два дня, а ещё через день чартисты покинули Кабинет за ними ушло в отставку и всё правительство. На новых выборах в Манчестере муниципалитет взяли ставшие лейбористами чартисты. В парламенте же шаткое большинство получили либералы.
Новое правительство затормозило многие начинания прежнего, но возврата к дореволюционным законам тоже не произошло. Прежние "прогрессивные" идеи либералов о запрете профсоюзов и хлебной монополии даже не подымались, а попытки ввести "Работные дома" или ограничить избирательные права встречали дружное сопротивление консерваторов, чартистского движения, Англиканской церкви и Короля. Ситуация с хлебом становилась лучше, промышленных заказов прибавлялось. Англия отходила от тяжелых лет, стоивших ей ухода Ирландии и Шотландии, уступок ряда территорий в колониях и положения ведущего независимого центра старовременного мира.
Восшествие Оранских на английский престол вызвало целую череду перестановок на престолах Европы. Будучи всего лишь штатгалтером в Соединённых провинциях Голландии, он уступил это место пасынку Наполеона, который стал уже королём Нидерландов. Люксембургский престол ушел к младшей ветке Оранско-Нассауская династия. Ирландцы выбрали своим Верховным королем одного из потомков Брюса, успевшего послужить и России и Франции. Шотландцы остались верны ганноверскому дому, точнее принцессе Шарлотте Августе Уэльской и её мужу Леопольду Саксен-Кобург-Заальфельдскому. Который в августе 1816 года оставив супругу в Перинатальном центре Педиатрической академии Санкт-Петербурга срочно прибыв в Эдинбург принял Шотландскую корону из рук герцога Гамильтона . Не став королем отсутствующей в этом мире Бельгии Леопольд I нашел-таки себе корону. За "шотландским домом" осталась Ньюфаундленд и Новая Зеландия. Ирландии перепала Гамбия и Гайана. Российской Империи при переделе достался Малабарский берег, Чагос и Сурат, Санкт-Петербургу Капская колония с Барбадосом, Тобаго, о.Вознесения и Тристан-да-Куньей, Патагония и Фолькленды, Дания прибрала все Виргинские и южные Адаманские острова, Куба сгребла все остальные английские острова на Карибах от Тринидада до Бермуд и Ямайки, Франции выторговала Южный Тамилнад, а США закрепила за собой западные земли Компании Гудзонова залива. Ганновер получил выходным пособием Северные Адаманды, Пенанг и Бангка-Белитунг. Но Сьеру-Леоне, Индию, Австралию и "кое-что по мелочи" Англия сохранила, а "были б кости..."
Именно Австралия стала основным направлением дальнейшей английской эмиграции. В Канаду и САСШ с каждым годом уплывало всё меньше жителей островов, но по налаженному в 1814-1817 годам "хлебному мосту" потёк нарастающий поток эмигрантов из Бенгалии в США, а в Квебек приглянулся для переезда жителям Франции. Обезлюдевшая в голодные 1816-17 годы Верхняя Канада (кто не умер ушел с США и САСШ) была снова заселена вытесненными индейцами из Джорджии и Теннесси жителями САСШ. Что закономерно привело к её янкизации оформленной в 1837-ом вхождением Северной Джорджии и Онтарио в старовременный Союз штатов. Истощенные голодом и войной с Союзом шести племён САСШ вынуждены были в 1820 вернуть оставленную колонистами территорию Иллинойс индейцам шони. Тукумсе стал Верховным вождём Страны Шауни. Но Индиана и Мичиган остались в Союзе и были заселены в следующее двадцатидесятилетие.
Нижняя Канада при поддержке Французской Империи стала тогда же Королевством Квебек, примерив принятием на трон Луи-Филиппа Орлеанского "старую" и "новую" французские династии. "Король-гражданин" очарованные "градом будущным" вывел Квебек в лидеры старовременной Америки, вывел причем более личным примером и невмешательством.
В ходе скоротечной Скандинаво-Шотландской войны в 1820-ом, Ньюфаунленд был обменен Шотландским домом на захваченные шведами Шетланд и Оркей. Это полностью перенаправило миграцию скоттов на Новозеландсике земли. Гаэльцы почти не уезжали и плодились лучше, что сделало их к концу века доминирующим в Шотландии этносом.
Ещё десятилетие английский флот был крупнейшим на море, уступив потом питерландцам. Но став паровым и даже частично бронированным Royal Navy уверено делил до середины века с французским второе и третье места. К тридцатым годам реформы дали свои плоды. Выросло поколение инженеров и лордов, обученное в Санкт-Петербурге и, в меньшей степени, Анкоридже. Скакнув в 1816 политически в 1884, а социально в 1910 год, в 1830-х Англия и в технологическом плане стала стремительно догонять 1880-е. Потеря в 1860-х почти всей Индии замедлило этот бег к "веку электричества", но остановить страну, вступившую в третью промышленную революцию ушедшая из рук "жемчужина короны" уже не могла. Англия, не став сверхдержавой, сохранила свое место в числе ведущих стран мира, не растратив весь свой потенциал на колониальные войны и управление.