Пятидесятитрёхлетний геолог экспедиции Ашот Вахтангович оторвался от дневника личных впечатлений, который он заполнял аккуратным каллиграфическим почерком, и рассеянно посмотрел на Ваську. Неторопливый в движениях, флегматичный, как вомбат, он был непонятен молодому биологу и иногда раздражал его своей невозмутимостью. Сам очень живой, импульсивный Васька недоумевал, как можно быть таким инертным, когда в жизни столько всякого интересного, столько неразгаданных тайн, с которыми ты сталкиваешься на каждом шагу. Он не упускал случая поддеть скучного геолога и за глаза называл его Эшафотом Гильотиновичем.
- Ашот Вахтангович, ну, спойте.
Они недавно поужинали и сейчас все втроём сидели в кают-компании.
Пилот и командир, Игорь Егоров удобно устроился на диване в углу. Лениво потягивая из стакана фруктовый коктейль, он с интересом следил за Васькиными атаками, в ожидании неизбежной развязки. В том, что она наступит, он не сомневался. Нет, Ашот Вахтангович не взорвётся, не возмутится оскорблённый. Его, наверное, вообще невозможно вывести из себя. Но вот Васька рано или поздно обязательно в запальчивости перешагнёт грань дозволенного, и его молодая нагловатая беспардонность перейдёт в грубость.
Конечно, Егоров мог бы сразу пресечь наскоки забияки-биолога и оградить Ашота Вахтанговича от желторотой наглости. Но его всегда развлекали эти спектакли, и он вмешивался только в критические моменты.
Васька сидел верхом на кресле без подлокотников, навалившись на его спинку, и крутился вправо-влево. Никак не прореагировав на его провокацию, Ашот Вахтангович продолжал старательно водить карандашом по бумаге.
Васька не унимался.
- Ашот Вахтангович. А вы знаете грузинский танец с саблями Хачатуряна?.. Знаете? Можете сплясать?
Представив себе на мгновение грузного лысоватого геолога - в пижаме и тапочках на босу ногу - с саблей в зубах, Егоров, не удержавшись, прыснул облачком фруктового коктейля.
- Эшаф... э-э, Ашот Вахтангович, ну, спляшите. Ужасно хочется посмотреть. - Васька нетерпеливо привскакивал в кресле, словно сам хотел пуститься в пляс.
Под таким неудержимым натиском даже камень, в конце концов, сдвинется с места. Отложив карандаш, Ашот Вахтангович молча уставился на Ваську, словно изучая его.
- Молодой человек, - произнёс он наконец, - во-первых, из грузинской народной песни "Сулико" я знаю только одну строчку:
Где же ты, моя Сулико?
и ту - на русском языке. Во-вторых, грузинский национальный танец с саблями и "Танец с саблями" Хачатуряна это несколько разные понятия. В-третьих, выплясывать - скорее вам пристало, учитывая вашу резвость. - Он говорил размеренно и монотонно, на одной ноте, как робот. - И, в-четвёртых, я, к вашему сведению, не грузин, а армянин.
- Как - армянин? - удивился Васька. - А я всегда считал, что Ашот и Вахтанг это - грузинские имена.
- Имя Ашот встречается и у грузин, и у армян. Вахтанг - действительно, грузинское имя. Но, насколько мне известно, Гримо - тоже не совсем русская фамилия.
- Ну, Гримо это - фамилия. Может, у меня какой-нибудь прапрапрадед был француз. Откуда я знаю?
- А мой дед назвал моего отца Вахтангом в честь своего друга. Вот тот, как раз, был грузином и, может быть, даже умел танцевать с саблями. Но его уже, к сожалению, нет в живых.
- Так неужели он вас не научил? Не может этого быть. Он же наверняка любил нянчиться с вами; сюсюкал и качал вас на коленях... А? Ашот Вахтангович, ну, вспомните. Тряхните своим беззаботным детством. А я вам сейчас сабельку организую. - Загоревшись какой-то идеей, Васька соскочил с кресла. - Чудесную такую, компактную сабельку - её очень удобно будет держать зубами.
- Василий, не зарывайся. - Егоров поднялся с дивана, всё ещё держа в руке пустой стакан, и подошёл к столу. Представление становилось слишком однообразным и уже наскучило ему.
Васька был около выхода.
- Да я сейчас, я быстро...
- Прекрати, я сказал... Остынь. Порезвился и хватит. Танцы отменяются. - Заметив, наконец, у себя в руке стакан, Егоров прицелился и бросил его в приёмный карман утилизатора. - А вы, Ашот Вахтангович, не отвлекайтесь, работайте спокойно. Больше этот хищник вас не тронет... и тебе, биолух, работа, между прочим, не повредила бы. А то скачешь, как молодой козлик, не знаешь, на что свою энергию израсходовать.
Разобиженный джигит вернулся к столу и снова оседлал кресло.
Егоров тоже занял исходную позицию на диване. Полулёжа, как римский патриций. Ему нравилось это место. Здесь было очень удобно и уютно. И кроме того, здесь он чувствовал себя не только командиром корабля, но и добрым, мудрым опекуном, заботливым папашей, снисходительно наблюдающим за своими неразумными малолетними чадами (то, что он лет на двадцать моложе геолога, его не смущало).
- Работа... работа, - забурчал Васька. - Какая тут работа?! Скучища - с тоски сдохнешь.
- Нормальная работа, положенная по Уставу - заполняй дневник личных впечатлений, - насмешливо проговорил Егоров. Его забавляла насупленная Васькина физиономия.
- Да ну тебя к чёрту с твоим Уставом... Устав, это для тебя, командир.
- Ошибаешься, друг-Василий. Согласно пункту 5 этого самого Устава, на время экспедиции ты являешься таким же полноправным и полнообязанным членом экипажа, как и я. А в пункте 23 дробь 3 сказано, что каждый член экипажа, кроме всех прочих официальных документов и отчётов, обязан ежедневно заносить свои личные субъективные впечатления в дневник. Всё, что за день видел, слышал, щупал и нюхал.
- Да нет у меня никаких впечатлений. - Васька досадливо махнул рукой. - Какие могут быть впечатления на этой задрипанной планетке? Что тут щупать и нюхать? Камни да песок. Я за пять дней нанюхался их уже до тошноты.
- Как, это - нет впечатлений? Ты же хвастал сегодня, что нашёл какого-то микроба.
- Ха! Микроба... Вот именно, что - микроба. Разве это впечатления? Разве это биосфера?.. Эх, я-то думал: новая планета, всё новое, неизведанное. Прилетаем, с трудом садимся посреди фантастических джунглей. - Васька преобразился, глаза у него восторженно заблестели. Он не умел долго сердиться. Быстро вспыхивая, он и остывал так же быстро. - Представляете?! - буйная флора, разнообразная фауна, всё вперемешку. Всё яркое, разноцветное, всё перекручено и перепутано. Всё колышется и шевелится. И мы вгрызаемся, продираемся сквозь эту непролазную толщу биосферы. На боку - бластер, в руке... - сабля, а!, Ашот Вахтангович, представляете?! Мы прорубаемся; рубим толстые гибкие, как удавы, брызжущие стебли. А кругом всё бурлит, хлюпает; кто-то пищит, кто-то ужасно ревёт, какие-нибудь непарноголовые или перепончатожаберные. - Воодушевившись, он взмахнул воображаемой саблей. - Ррраз! Рраз! Хрясь!.. Вот это работа! Вот это жизнь! - В азарте он крутнулся вместе с креслом вокруг своей оси.
- Что поделаешь, не всем достаются Сельвы...
- Так ведь что обидно! - Васька с досады ударил кулаком по столу. - Я ведь и на Сельву мог полететь. Туда, как раз, готовилась четвёртая комплексная экспедиция - человек пятьдесят.
- Так что ж не полетел? Там бы тебе всё было: и флора, и фауна. Там и хлюпает, и хрюкает. И непарноголовые, и перепончатожаберные...
- А ты откуда знаешь? - Васька хитро прищурился на Егорова.
- Как - откуда? Это все знают.
- Вот то-то и оно, что все. Этих непарноголовых скоро в школах будут проходить. Там же не осталось никаких открытий. Всё давно уже расхватали, описали и изучили - от гигантского неполнозуба до болотного клопа... Вот... И тут я случайно узнаю про эту разведэкспедицию. Маленькую, но зато многообещающую. Это я сразу понял. Я ведь поинтересовался в Космоинформе данными об этой планете. Выяснил, что экспедиция будет фактически первой, что до этого здесь был только какой-то Федерико Менетти, который и открыл эту планету и назвал её Корсикой. Что открыл он её случайно: авария, звёздная система, какая-то планетка, вынужденная посадка и так далее - это всё ты и сам знаешь.
Егоров согласно кивнул, не переставая улыбаться. Васька не усидел на месте, подскочил и, помогая своей речи выразительной жестикуляцией, заметался по кают-компании.
- Меня только одно чуть-чуть насторожило, - продолжал он, - то, что Менетти не обнаружил здесь никаких признаков жизни. Только камни и песок - чёрт бы побрал эти камни и этот песок!.. Но ведь надо учитывать, что это была вынужденная посадка, что он попросту сверзился, не выбирая, куда придётся. Так ведь и на Земле можно случайно угодить в какую-нибудь Сахару. Или вообще свалиться посреди океана, а потом доказывать своим братьям-марсианам, что Земля, это, дескать, - одна сплошная вода...
- Это точно.
- Что?.. Нет, ты послушай. Ты не знаешь, чего мне стоило попасть сюда. Я дрался, как этот пресловутый гигантский неполнозуб. Я с боем брал кабинеты, проводил комиссию за комиссией, оставляя у себя за спиной лишь пепелища. Одним я совал под нос диплом с отличием, другим демонстрировал более весомые аргументы, - Васька потряс сжатым литым кулаком. - Третьих я умолял, упрашивал, выжимая своим красноречием обильную слезу понимания и сопереживания. С четвёртыми я ругался до хрипа, кричал, что они своими продубленными задами зажимают молодёжь... Да-а. Это была битва! Это были подвиги Геракла... И вот я здесь. И что же я имею?..
- Микроба, - усмехнулся Егоров.
- Тьфу, - Васька в сердцах сплюнул. - Что ты прицепился к этому микробу!
- Не понимаю я тебя, Василий. Это же - внеземной микроб, инопланетная жизнь.
- Да какая это жизнь! Тривиальный вибрион, аэробный автотроф. Жрёт железо и чихает на эволюцию. Такие на любой захудалой планете пачками... Не-ет. Мне бы какого-нибудь завалященького динозаврика. Хоть вот такусенького, - Васька показал кончик мизинца. - И желательно, чтобы он, подлец, бегал и прыгал, как положено, а не кис какой-нибудь хлюпкой мерзостью. А ещё лучше, чтобы он чего-нибудь квакал.
- А ещё лучше, чтоб - по-русски, - хохотнул Егоров.
- Что - по-русски? - не сразу понял Васька. - Да иди ты... Я ж серьёзно.
Егоров больше не сдерживался и смеялся открыто, повалившись боком на диван. Всё-таки представление удалось, хоть и только с одним действующим лицом.
Высмеявшись в своё удовольствие, он сел и весело посмотрел на Ваську. Отдельные последние смешки ещё вырывались из него.
- Уж больно, хе... ты, хе... нетерпелив, братец-Вася. Ты что ж думал? - пришел, увидел, описал, и ты - герой?
- Ну, при чём тут - герой? - недовольно поморщился Васька. - Я - биолог. Понимаешь? Би-о-лог, от слов bios и logos. Я изучаю жизнь. А где здесь жизнь? Где? Что-то я не вижу. - Васька демонстративно заглянул под стол, потом развёл руками. - Ну, где, где? Ау-у...
- Я всё, - раздался вдруг голос Ашота Вахтанговича.
- Что?.. - Васька вздрогнул от неожиданности.
Он совсем забыл, что их здесь трое, и уже давно не замечал геолога.
- Егоров опять скорчился от смеха.
- Я заполнил дневник. - Закрыв пухлую тетрадь в кожаном переплёте, Ашот Вахтангович нащупал босой ногой под столом свалившийся тапочек и плавно поднялся. - Время уже позднее, поэтому я позволю себе откланяться и уйти в свою каюту спать. Спокойной ночи, молодёжь.
Шаркая тапочками по ковровому покрытию пола, он с тетрадью под мышкой вышел из кают-компании. Васька проводил его растерянным взглядом.
- Вот тебе и жизнь, - давился смехом Егоров.
Оценив комизм ситуации, Васька тоже радостно хихикнул и продолжал уже мажорнее.
- Вот я и говорю - нет здесь никакой жизни. Я уже пять дней ковыряюсь, всё обнюхиваю и общупываю. И ни черта не нашёл. Нет на этой планете биосферы.
- Зелен ты ещё, Васёк. Плохо знаешь Космос. - Понемногу успокаиваясь, Егоров вытирал выступившие на глазах слёзы. - А Космос иногда такие фокусы показывает, что за голову не успеваешь схватиться.
- Ну-ну, пугай, пугай. Знаю я вас, космических волков. Все вы горазды байки рассказывать.
Утомившись бродить по кают-компании, Васька подошёл к бару-автомату, подобрал нужные компоненты коктейля и подождал, пока наполнится стакан. Потом взял его, отхлебнул на пробу, удовлетворённо причмокнул и сел на диван рядом с Егоровым.
- Да нет, я тебя пугать не собираюсь, - возразил ему Егоров, - только иной раз бывает: бродишь по планете месяц, год и уже, кажется, знаешь её, как свой родной двор, а она вдруг так тебя шарахнет какой-нибудь пакостью, что летишь впереди собственного визга и только задницу прикрываешь.
Васька скептически хмыкнул.
- Что ж, по-твоему, я - слепой?
- Ну, почему - слепой? Микроба ты же нашёл.
- Нашёл. На глубине четыре метра...
- Вот видишь!, на глубине четыре метра. Кто его знает?, может быть, на этой планете вся живность сидит там, - Егоров ткнул пальцем под себя, - в недрах.
- Ладно, командир, не утешай. Всё равно ничего уже не изменишь. Буду ковыряться в этой проклятой пустыне Гоби, пока не облысею, как Эшафот... А дневник, кстати, я заполнил ещё до ужина.
- Вот и молодец... - Егоров посмотрел на часы. - Ого! Засиделись, пора спать.
- Да ну, неохота. Поболтаем ещё.
- Никаких болтаний. Согласно Уставу, отбой на корабле в 23.00 по локальному времени, а сейчас уже 23.26...
- Да брось ты, Игорёк. Какой, к чёрту, Устав. - Васька пренебрежительно махнул рукой.
Командир корабля сразу посерьёзнел, мысленно застегнул китель на все пуговицы и встал.
- Биолог Гримо! Прекратите пререкания и немедленно отправляйтесь спать.
Васька удивлённо взглянул на него, потом нехотя поднялся с дивана, бросил стакан с недопитым коктейлем в утилизатор и поплёлся в каюту...
Чуть примятый и заспанный, но, как всегда, бодрый Васька влетел в кают-компанию.
- Всем привет!
- Привет, - коротко отозвался Егоров.
- Доброе утро, молодой человек. - Ашот Вахтангович ел, не поднимая головы.
Васька рванулся, было, к бару-автомату, но на полпути остановился и втянул носом воздух, принюхиваясь.
- Чем это так вкусно пахнет? - Он подошёл к столу и, определив источник дразнящего запаха, ткнул пальцем в тарелку Егорова. - Это что?
- Салат... Зелёный горошек, яйца, капуста, крабы и сметана.
- Замечательно! Я тоже хочу. - Васька подскочил к бару. - Диктуй.
- Крабы - семьдесят три, горошек - двадцать один, капуста - восемнадцать, а яйца и сметану не помню, посмотри на панели.
Повозившись немного у автомата, Васька вернулся к столу с тарелкой салата и сел завтракать.
- Мечта! - прочавкал он набитым ртом. - Где ты выкапываешь такие вкусности?
- В инструкции к автомату, там полно разных деликатесов. Советую посмотреть.
- Терпеть не могу всякие инструкции, формуляры и уставы, между прочим.
- Совершенно напрасно, - серьёзно сказал Егоров. - Инструкции, друг мой Василий, это величайшее изобретение человечества. Инструкции составляются умными людьми. Они чётко указывают тебе, как следует поступить в том или ином случае и надёжно оберегают от любых неожиданностей.
Спорить, опровергать и доказывать Ваське не хотелось - слишком скучная тема. Не дождавшись возражений, Егоров тоже замолчал. На некоторое время в кают-компании воцарилась тишина. Все трое уткнулись в свои тарелки. Слышно было только, как постукивают две вилки и одна ложка (Ашот Вахтангович ел какую-то кашу).
Ваське эта тишина показалась вдруг недоброй, предупреждающей. Он покосился сначала на геолога, тщательно пережёвывающего свою кашу, потом на командира. Почувствовав на себе его встревоженный взгляд, Егоров поднял голову и усмехнулся.
- На завтрак проспал?
Васька ждал, что последует за этим риторическим вопросом.
- Проспал, - ответил сам себе Егоров. - На пятнадцать минут. Придётся наказать.
Он встал, убрал за собой посуду, прошёлся по кают-компании. Пытаясь понять - шутит он или говорит серьёзно, Васька настороженно следил за ним. Егоров взял себе чашечку чёрного кофе и сел на своё любимое место.
Шутит, с облегчением подумал Васька, заметив, что командир улыбается.
- Останешься сегодня на корабле. - Егоров отхлебнул маленький глоток и прижмурился от удовольствия.
- Чего это я останусь? - вскинулся Васька. - Что я тут забыл? Мне работать надо.
- Ничего. Отдохнёшь немного. Ты же пять дней ковырялся, - опять усмехнулся Егоров. - Сегодня я пойду прогуляюсь, разомну свои кости. Ты-то каждый день любуешься природой, а я всего один раз выходил на полчаса.
- Значит, втроём пойдём.
- Втроём нельзя. Не положено.
Васька начал беспокоиться, почувствовав в голосе командира серьёзные нотки.
- Ну, пусть тогда Ашот Вахтангович остаётся.
- Нет. Ему надо импульсный анализатор установить. Я пойду помогу ему.
- Ну, почему нельзя втроём-то? - с отчаянием осуждённого вскричал Васька.
- Категорически нельзя. Не положено по Уставу. На корабле обязательно кто-то должен оставаться, на всякий случай.
Пока они препирались, Ашот Вахтангович завершил свой богатырский завтрак и направился к выходу.
- Ашот Вахтангович. - остановил его Егоров, - вам помочь? Большой этот анализатор?
- Нет. Весь комплект - пять с половиной килограммов. Мне понадобится ваша помощь там, на месте. Надо будет разнести сенсоры, установить и опробовать пушку.
- Вы всё приготовили?
- Да. Мне только надо переодеться.
- Тогда жду вас через десять минут внизу. Геолог молча кивнул и вышел.
Васька угрюмо нависал над своим недоеденным салатом, словно изучая его компоненты. Есть он уже не мог, горло сдавил спазм обиды.
- Буквоед ты, Егоров, - глухо выдавил он из себя. - Дался тебе этот дурацкий Устав. Тем более здесь, на этой дохлой планете. Что тут может случиться с кораблём?
- Ничего, скорее всего... И тем не менее...
Егоров подошёл и похлопал Ваську по спине.
- Не переживай, друг-Васисуалий, найдёшь ты ещё своего динозавра. Не здесь, так на другой планете. Сколько у тебя ещё будет их!
- Коне-ечно, - обиженно протянул Васька.
- Найдёшь, найдёшь... Ну, не скучай.
Егоров ушёл.
Васька сидел в кают-компании ещё минут тридцать, с запасом. Перестраховался на всякий случай, боялся случайно встретиться с ними в коридоре. Зачем лишний раз расстраиваться?
Он прибрал со стола и окинул критическим взглядом всё помещение - нет ли где непорядка. В командирском углу на диване лежала чашка с остатками кофе. Васька подобрал её, бросил в утилизатор и вышел в коридор.
Постоял, прислушиваясь. Ни единого звука не нарушало покоя тишины. Почувствовав себя немного неуютно, он громко прокашлялся и сразу понял, что тишина, на самом деле, далеко не абсолютная. На пределе слышимости шелестела вентиляция, где-то в глубине корабля мирно пощёлкивал какой-то агрегат.
Васька успокоился. Вспомнив о своих уставных обязанностях, он поднялся в лифте в отсек управления кораблём.
Немыслимое обилие аппаратуры, всевозможные экраны, панели и пульты в этом отсеке превращали Ваську в идиота. При виде исполинской мозаики разноцветных лампочек, светодиодов и световодов, кнопок, клавишей, тумблеров, верньеров, рычагов и педалей ему почему-то хотелось хихикать и плакать одновременно. Ему казалось невероятным, что кто-то может знать назначение всех этих рычагов управления, тайный смысл всей этой вспыхивающей и мигающей иллюминации.
Стараясь обуздать в себе неудержимое желание ткнуть пальцами во все кнопки сразу, Васька подошёл к пульту радиосвязи.
Надо бы проверить, подумал он. Или не надо? И так ведь видно - рация работает в режиме дежурного приёма. Поискав глазами по пульту, он нажал тумблер подключения к бортовой трансляции. Теперь в каком бы помещении он ни находился, он всегда услышит вызов.
Весело насвистывая, Васька отправился в лабораторию. Конечно, он вчера немного бравировал, и возмущение его было наполовину неискренним. На самом деле, найденный им вибрион интересовал Ваську гораздо больше, чем он это показывал. Потому что это - вовсе не тривиальный "микроб", и встречается он далеко не на каждой планете. Непонятно вообще, как он здесь оказался. В осадочных породах нет почти никакой органики. По всем признакам планета мертва. По всем, кроме одного: аномально большого содержания свободного кислорода в атмосфере. Около двадцати процентов. И эти двадцать процентов не лезли ни в какие ворота. В нормальных естественных условиях кислород гораздо легче связать, чем выделить. Можно, конечно, представить себе какие-то химические реакции, протекающие с выделением кислорода, и в неживой природе, но не в таком же объёме, не в масштабах же целой планеты!
Эти двадцать процентов могли быть только результатом жизнедеятельности биосферы. Так где же эта чёртова биосфера?! Вся вымерла? Но тогда на поверхности прессовался бы такой многомиллиарднотонный компост органики, что его можно было бы черпать ложкой. Или, может быть, прав Егоров в том, что вся здешняя живность прячется внутри?
Многое в этом вопросе должен прояснить найденный вибрион. То, что он - абориген, Васька уже установил. Теперь пора заняться расшифровкой его генной наследственной памяти. Прежде всего, необходимо выяснить является ли он результатом долгой миллионолетней последовательности мутаций, последним представителем исчезнувшей биосферы или же это - предтеча новой жизни...
Занятый этими размышлениями Васька спустился в лифте на два уровня. Здесь располагались служебные помещения: кладовые, мастерские, лаборатории.
К уже привычным звукам добавился новый - тихое низкое урчание, ровное, без всплесков.
Васька шёл светлым слегка изгибающимся коридором вдоль лабораторных помещений. Гравиметрическая лаборатория, геофизическая, геохимическая... Ага, это здесь, мельница рычит (Васька окрестил её "кофемолкой") - составная часть автоматического комплексного анализатора геологических образцов. Это Эшафот Гильотинович с утра, наверное, зарядил свой вчерашний улов. Пошли дальше. Биохимическая лаборатория, лаборатория генетики. Васька открыл дверь, и в то же мгновение - словно сработало какое-то реле - раздался щелчок, и загремел возбуждённый голос Егорова:
- Василий!.. Алё, алё... Отзовись!
Васька отшатнулся с перепугу, но тут же захлопнул дверь и помчался назад. Пролетел пятнадцать метров коридора, ворвался в лифт, на лету ткнув кнопку, и подумал о том, что он, дурак, мог бы спокойно поговорить и из лаборатории. Сам же переключил рацию на внутреннюю связь.
Лифт вынес его в отсек управления, дверки раскрылись.
- ...Да где ты там? - нетерпеливо вопрошал Егоров.
Васька, споткнувшись, вывалился из лифта, подскочил к пульту и включил двустороннюю связь.
- Да-да, я здесь! - заорал он.
- Василий, где тебя носит?!.
- Я в лабо...
- Неважно. Слушай меня, - прервал его Егоров. - Анализатор мы не установили, не успели. Ашот Вахтангович пошёл назад, минут через пятнадцать-двадцать, наверное, будет на корабле. А я стерегу здесь твоих динозавров.
- К... каких динозавров? - поперхнулся Васька.
- Обыкновенных. Маленьких таких, пухленьких. У них здесь целое гнездо.
Первая секунда замешательства прошла; Васька стряхнул с себя оцепенение и чуть не бросился к лифту. В голове заметались лихорадочные мысли. Какое гнездо? Где? Как же он его раньше проглядел?
- Где это? Далеко? - Его било нетерпение.
- Километрах в двух от корабля. Направление - двести десять. Попробуй на обзорном - может, увидишь, если ничего не заслоняет.
Пульт внешнего обзора находился тут же, слева от рации. Это Васька знал. Он нажал кнопку ВКЛ, и тотчас на большом - метра три по диагонали - экране появился унылый жёлто-серый ландшафт.
Васька крутнул верньер. Дёрнувшись в бок, изображение размазалось, но тут же остановилось серой стеной. Чертыхаясь и кляня своё невезение, Васька крутил ручки настройки, пытаясь заглянуть за небольшую горушку.
-Чёрт! Не видно. Загораживает... А что за гнездо? Как оно выглядит?
- Как тебе сказать? Знаешь?, дети куличики лепят ив песка. Вот это - что-то вроде большого куличика, на термитник похоже.
Васька застонал от обиды. Ну, что за невезуха! Кажется, облазил каждый метр поверхности в радиусе пяти километров, и ничего не обнаружил. А Егорову стоило только один раз прогуляться налегке, и -пожалуйста вам, образцы местной фауны. Изучайте.
- Учти - я сейчас сбегу с корабля. Дезертирую, так и знай.
- Сбежишь, сбежишь, - успокоил его Егоров. - Только Ашота дождись.
Васька метнулся к лифту, но вдруг испугался, что не успеет, что пока он соберётся, пока доедет до места, животные исчезнут. Разбегутся или уйдут в нору. Он уже не сомневался, что они живут под землёй и на поверхность выходят лишь изредка, по какой-то своей надобности. А "термитник", это, скорее всего, - выброс породы на месте их выхода.
Он опять повернулся к рации.
- Слушай, а они не разбегутся? Они не боятся тебя?
- Не знаю. Они меня не видят; я издалека наблюдаю за ними, метров с двухсот.
- Смотри, не спугни. Я тебя умоляю...
А всё-таки он не зря сюда прилетел. Есть здесь жизнь и, похоже, вовсе не зачаточная. Только бы успеть. Хотя бы заснять телекамерой. Конечно, хорошо бы отловить пару экземпляров. Неизвестно, когда они соизволят опять показаться. Может, через неделю, а, может, и через год. Судя по всему, это происходит не часто.
Эх! будь у него под рукой пара, хотя бы пара, экземпляров. Как всё было бы просто! Сделать анализ внутренних жидкостей и микросрезов тканей различных частей тела - по этим данным установить тип метаболизма не составит никакого труда. Эта методика достаточно хорошо разработана. Они у него, миленькие, и проголодаться толком не успели бы. По данным анализов синтезатор выдаст им их самые любимые лакомства.
Только бы успеть!
Торопясь и волнуясь, Васька перетаскивал из кладовой научного оборудования в грузовой кессон своё снаряжение. Больше всего сейчас он боялся что-нибудь забыть. Что-нибудь очень важное, чрезвычайно нужное.
Прежде всего - две телекамеры, себе и Егорову. Карабин с магазином анестезирующих капсул. Пара тупорылых пистолетов, к ним - коробка толстых цилиндрических снарядов, раскрывающихся в воздухе широкой мелкоячеистой сетью. Немного громоздкий, но незаменимый в тех случаях, когда не удаётся никого поймать, прибор - дистанционный биоскан, позволяющий с большого расстояния производить и термографирование, и рентгеноскопирование, и ультразвукоскопирование, и ещё многое другое.
Долго, мучительно соображал - сколько взять киберов-пастухов. В конце конов, решил, что двух ему хватит.
Зуммер сигнализации главного кессона застал Ваську в тот момент, когда он тащил второго "пастуха". Ну, наконец-то, радостно подумал он. Главное - вовремя.
Тяжело дыша, поминутно отирая локтём взмокший лоб, Васька добрался до кессона, взгромоздил кибер на грузовую автоплатформу и кинулся к пульту внутренней связи.
- Ашот Вахтангович, это вы?
Динамик несколько секунд помолчал, потом ответил:
- Да, молодой человек, это я. А вы ещё кого-нибудь ждали?
Вот, паразит, уел, весело подумал Васька.
- Да нет... Я уезжаю, чтоб вы знали.
- Я знаю. Счастливой охоты.
- К чёрту, - тихо буркнул Васька.
Он запрыгнул на платформу, плюхнулся в жёсткое неудобное сидение и нажал клавишу ключа радиозамка. Крышка-аппарель люка плавно откинулась. Васька вдавил педаль, и платформа, дёрнувшись вперёд, съехала по аппарели на песок.
После мягкого искусственного освещения кессона яркий свет полуденного светила резанул глаза. Чуть прижмурившись, Васька обернулся проверить - хорошо ли закреплён груз. Не потерять бы чего-нибудь по дороге. Тем более что дороги-то никакой и нет.
При скорости в двадцать километров в час восемь колёс платформы не успевали отыгрывать все неровности грунта, и Ваську довольно ощутимо трясло и кидало в сидении. Ныряя в ложбины, взбираясь на гребни барханов, платформа неторопливой рысцой бежала вперёд, пока не упёрлась в ту самую горушку, которая закрывала Ваське обзор.
Только сейчас он вдруг вспомнил, что не знает, куда ему надо ехать, где прячется Егоров. До "термитника" ещё чуть больше километра в том же направлении, а Егоров сидит метрах в двухстах от него. Но в какую сторону, влево или вправо? Тоже мне - витязь на распутье, - сердито подумал он.
Кинув взгляд на руку, Васька растерялся. Чёрт! Неужели забыл? Похлопал себя по карманам. Ага, вот он, голубчик. Видно, сунул в спешке. Васька вытащил радиобраслет и защёлкнул его на запястьи.
- Командир, ты где сидишь-то, куда мне ехать?
- А Ашот тебе не сказал, что ли?
- Да я не спросил, забыл.
- Ну, ты даёшь, Следопыт!.. - Слышно было, как Егоров усмехнулся. - Ты каким курсом-то двигаешься?
- Двести десять... Ты же сам сказал.
- Ну, молодец. Тогда прими чуть влево.
- Понял, командир, сейчас буду.
Свернув влево, Васька объехал скалу и двинулся дальше.
Встречные дуновения привычно тёплого воздуха приятно овевали его, ласково щекотали тканью рубахи, и Васька подумал, что он, пожалуй, был несправедлив к этой планете. Ну, чем это не курорт - ни тебе чудовищных давлений тяжёлой густой атмосферы, ни тебе испепеляющего ада ядерных смерчей, ни тебе звенящего холода ледяных пустынь. Ни сумасшедших ураганов, ни землетрясений, ни извержений. В этой почти земной атмосфере при постоянной температуре в тридцать градусов не нужны не только тяжёлые неуклюжие скафандры, но даже обыкновенные кислородные маски. И однообразный ландшафт песчаных барханов и редко торчащих скал сейчас уже не казался ему унылым.
Взобравшись по довольно крутому чуть осыпающемуся склону, платформа перевалила песчаный гребень и мягко скользнула вниз, в небольшую впадинку. Впереди, чуть справа Васька увидел Егорова. Он заглушил двигатель. По инерции платформа скатилась на дно впадинки и замерла.
Схватив обе телекамеры, Васька вскарабкался на каменистый бугор, за выступом которого лежал Егоров, и повалился рядом с ним.
- Где они? - шёпотом спросил он, сунув одну из камер в протянутую руку командира.
Егоров высунулся и молча кивком головы указал. Но Васька уже и сам увидел.
Перед ними на несколько километров простиралось ровное каменистое плато. Васька прекрасно знал это плато, он был здесь уже раза два или три и не обнаружил ничего примечательного. Сейчас прямо перед ним совсем недалеко возвышалась неровная грязно-бурая в разводьях масса примерно двадцатиметровой высоты, формой своей действительно напоминающая термитник. Комья породы, видимо, как-то скреплялись между собой, потому что, несмотря на внушительные размеры конус "термитника" не осыпался.
В его широкой густой тени видно было сооружение, похожее на груду чёрных камней или на кучу шлака. Ещё несколько таких куч, только поменьше, были разбросаны в разных местах вокруг "термитника".
Всё это Васька охватил одним быстрым взглядом и сразу же переключил всё своё внимание на животных. Направив на них телекамеру, он уткнулся в глазок видоискателя.
Их было десятка два. Поодиночке или небольшими группками они медленно перемещались в равных направлениях, как стадо коров, пасущихся на сочном лугу. Два или три стояли недвижно, несколько животных толпились около чёрных куч.
Ваську поразил их внешний вид. Он никогда раньше не видел в живой природе ничего подобного. Больше всего они походили на гроздья пыльных пузырей, только абсолютно непрозрачных. Тёмно-коричневые, на вид словно резиновые конгломераты пересекающихся мячей равных диаметров они почему-то создавали впечатление мягких и очень милых детских игрушек. Самым удивительным было то, что все они были разные. И по количеству "мячей", и по их конфигурации. У них совершенно отсутствовали какие-либо внешние видовые признаки. Ничего напоминающего голову или конечности Васька у них не обнаружил. Непонятно было даже, как они передвигаются. Можно было подумать, что они плывут по воздуху, хотя воздушно лёгкими, невесомыми они не казались.
Васька прикинул на глаз их размеры - в среднем около метра. Действительно - маленькие и пухленькие, умилился он. Ах, вы мои динозаврики. Красотулечки, вы мои.
- Зубов у них, слава богу, нет, - задумчиво, словно про себя, произнёс Егоров.
- Что ты сказал? - не расслышал Васька.
- Я говорю: беззубые они, слава богу. А то ты учти, Зверобой, - у нас с тобой нет никакого оружия.
- Да ты что! - взъярился Васька. - Какое, к чёрту, оружие?! Это же жизнь! Чужая жизнь, ты понимаешь?.. К тому же я взял карабин с анестезирующими капсулами.
- Много ты навоюешь этими карамельками.
- А я, между прочим, вообще не собираюсь воевать! Я собираюсь изучать их.
- А если они захотят тебя изучить? - усмехнулся Егоров. Васька недовольно отмахнулся и снова прильнул к видоискателю камеры.
Его внимание привлёк "термитник". Приглядевшись, Васька заметил в его стенах несколько небольших отверстий. Иногда какое-нибудь животное вплывало в одно из этих отверстий, иногда их них появлялись новые. Многие животные выносили на себе словно бы приклеенные к выпуклостям тела комки странного шлака. Животное подплывало к какой-либо чёрной куче, прислонялось к ней, и комки оставались на куче.
- Смотри, смотри, - толкнул его в плечо Егоров, - вон там слева...
Васька повернул телеобъектив в ту сторону, куда показывал Егоров. В кадре видоискателя появилась крайняя слева чёрная куча. Вокруг неё в карнавальном хороводе медленно кружились шесть животных. Они словно совершали какой-то таинственный обряд. Потом все разом сошлись к куче, плотно обступив её. Через некоторое время животные раздвинулись, и Васька с Егоровым увидели на месте кучи какое-то бревно с закруглёнными концами, похожее на огромную толстую колбасу.
Животные немного потолкались вокруг этой колбасы, словно посовещались; съесть её сразу или оставить на потом. Затем два из них вспорхнули, прилипли к колбасе сверху, и она вдруг довольно быстро двинулась в сторону бугра, на котором прятались Васька с Егоровым.
- Ага! На ловца и зверь бежит, - обрадовался Васька, - Сейчас мы устроим маленькое сафари.
Положив камеру на плоский камень, он кубарем скатился вниз к платформе.
- Не нравится мне это, - сказал Егоров. - Что это за бревно? Почему оно движется?
- А чёрт его знает, - прокряхтел Васька, вытаскивая карабин, уложенный, конечно, на самое дно. - Может, это - гусеница какая-нибудь, червяк.
Повесив карабин через плечо, он зарядил оба пистолета, сунул в карманы ещё пару снарядов-сетей и поспешил назад.
- На, держи, - он протянул один пистолет Егорову. - Подстрахуешь меня, если я промажу... А где они?
- Здесь, за этим барханом... Сейчас появятся. - Егоров хмурился, явно чем-то озабоченный.
В этот момент слева, из-за ближайшего бархана выплыло бревно с двумя животными и замерло метрах в двадцати от них. Васька с удивлением заметил, что бревно висит в воздухе, не касаясь песка. Животные сидели на нём неподвижно. Ни глаз, ни каких-либо других внешних органов чувств Васька не обнаружил у них и сейчас, вблизи, но он явственно ощутил на себе пристальный внимательный взгляд. Словно защищаясь от этого изучающего взгляда, он поднял пистолет и выстрелил. В воздухе вспыхнул яркий ажурный цветок, и широкое покрывало сети мягко опустилось, образовав посередине выпуклость, повторяющую своими очертаниями контуры животных.
- Попались, голубчики. - Отбросив пистолет, Васька азартно потёр руки. - Ну, теперь у меня будет ого-го! сколько личных субъективных впечатлений.
Дрогнув, выпуклость в центре сети вдруг спала, а животные всё так же верхом на бревне оказались на несколько метров дальше.
- Чёрт!.. Телепортация!.. - сдавленно выдохнул Егоров. Васька быстро взглянул на него. Всегда спокойный и абсолютно уверенный в себе, в своих силах, в своём профессиональном мастерстве и жизненном опыте командир сейчас выглядел совершенно растерянным.
- А мне плевать на телепортацию! - рассердился Васька. - Ну, нет, голубчики! Вы от меня не уйдёте.
Он сорвал карабин, вскинул его к плечу и, прицелившись, нажал кнопку. Карабин тихо щёлкнул, но за этим ничего не последовало. Животное не упало и не убежало, оно вообще не шелохнулось, словно Васька и не стрелял. Удивлённо осмотрев карабин, он убедился, что тот заряжен, и снова прицелился.
На этот раз он не успел нажать кнопку. Ствол карабина внезапно перегнулся, переломился посередине и тяжело потянулся к земле, оплывая и истончаясь в месте перегиба. Васька с ужасом почувствовал, как приклад и цевьё мягкой аморфной массой подались у него в руках, выдавились между пальцев, и, в несколько секунд растаяв, карабин тяжёлыми неприятно жирными блямбами стёк Ваське под ноги. В тот же миг бревно с животными двинулось и исчезло за барханом.
- Назад! - хрипло заревел Егоров. - Немедленно возвращаемся на корабль!.. Собери всё здесь, чтоб ничего не оставалось, а я принесу анализатор Ашота. - Сорвавшись с места, он сбежал вниз, промчался мимо платформы, бросив туда пистолет, и скрылся за другим бугром.
Слегка очумевший, всё ещё ощущая в руках противную мягкую податливость, Васька подобрал свой пистолет и обе телекамеры. При этом он машинально стискивал их, словно боясь, что и они потеряли свою естественную твёрдость. Потом глянул ещё раз на чёрное маслянистое пятно, оставшееся от карабина, и спустился к платформе. Сунул ненужное уже снаряжение куда-то на дно, не глядя, и пошёл за сетью.
Пока он, комкая, собирал сеть, вернулся с анализатором Егоров.
- Давай быстрее, - поторопил он Ваську, усаживаясь на место водителя.
Васька подошёл.
- Слушай, командир, давай установим биоскан. Хоть понюхаем их, раз пощупать не удалось.
- Какой, к дьяволу, биоскан! - зло прорычал Егоров. - Немедленно садись!
Васька послушно залез на платформу и сел рядом с ним. Сейчас же платформа, повинуясь грубому понуканию, взревела двигателем и, не выбирая дороги, понеслась к кораблю.
- Командир, мы что, удираем что ли?
- А ты что, биолух, не понял до сих пор, что это никакие не динозавры, что это - разумные существа?!
Васька опешил. Вот, чёрт! Надо же! действительно, как это он сам не догадался: бревно, которое висит в воздухе, не касаясь поверхности, затем эта самая телепортация и, наконец, растаявший карабин. На такие чудеса ни одно животное не способно. До этого только умная голова может додуматься.
Да, но это же замечательно! Это просто грандиозно! Трудно даже представить себе всё значение этого события! Человек уже двести лет путешествует по Галактике. Уже известны полтора десятка планет, имеющих биосферу. Но до сих пор ещё человек не встречал в Космосе себе подобных, своих братьев. Более двухсот лет мы мечтали об этой встрече. Строили всевозможные догадки, предположения о том, как это произойдёт, какие они будут - наши братья. Сумеем ли мы понять друг друга, найти общий язык? И вот, наконец, они встретились. Так почему же мы удираем вместо того, чтобы броситься к ним с распростёртыми объятиями?, недоумевал Васька.
Он не мог понять - что происходит с командиром? Чем он так озабочен? Почему он не радуется?
- Объясни мне, в конце концов, что случилось? Почему мы не вступаем в Контакт? - спросил он раздражённо.
- Я тебе вступлю в Контакт! - огрызнулся Егоров. - Я тебе на корабле объясню...
Через пять минут они въехали в грузовой кессон корабля. Люк за ними закрылся.
- Разгружай, - бросил Егоров, устремляясь по коридору к лифту. Васька не отставал от него. Всё более и более раздражаясь, он чувствовал, что скоро взорвётся.
Мягко толкнув в ноги, лифт поднял их и выплюнул в отсек управления. Егоров подошёл к пульту внутренней связи.
- Объявляю тридцатиминутную готовность, - скомандовал он чётким поставленным голосом. - Экипажу подготовить свои заведования к старту.
Ваське показалось, что он ослышался. Как - к старту?! Этого не может быть. Это какое-то чудовищное недоразумение!