Аннотация: Проблемы моего восприятия финалов произведений, написанных в жанре симфонии
Илья Пятов
ПРОБЛЕМА ФИНАЛА В ЖАНРЕ СИМФОНИИ
(Проблемы моего восприятия финалов произведений, написанных в жанре симфонии)
Я хочу высказать некоторые мысли на одну давно интересующую меня тему. Я формулирую ее так: "Проблема финала в жанре симфонии".
Может возникнуть естественный вопрос: почему "проблема"? Разве мало великих финалов в жанре симфонии? Замечу сразу, что все, что я буду говорить в данной статье, проникнуто предельной субъективностью и основано исключительно на моих личных ощущениях.
Поскольку финалы симфоний, особенно симфоний 19 века, то есть периода качественного расцвета этого жанра, ибо количественный его расцвет пришелся на век 18-й, - так вот, поскольку финалы симфоний зачастую представляют собой громкую мажорную музыку, они диаметрально противоположны моему складу души и моим музыкальным предпочтениям. Я люблю музыку преимущественно минорную и мелодичную, поэтому имею несчастье недолюбливать большую часть этих финалов и считать их едва ли не худшими частями в цикле. А ведь по идее они, напротив, должны быть лучшими частями, чтобы оставить у слушателя более выгодное впечатление от симфонии в целом. Вероятно, они и пишутся с таким расчетом и вполне возможно, что цель эта достигается, - только не в моем случае. Я понимаю, что это уже моя проблема, а не проблема жанра симфонии, и даже готов сделать поправку в названии заявленной темы, переформулировав ее так: "Проблемы моего восприятия финалов произведений, написанных в жанре симфонии". Я вношу эту поправку тем более охотно, что с таким подзаголовком данная статья не будет претендовать на музыковедческий разбор и, следовательно, никого не введет в заблуждение, а я смогу свободно говорить то, что думаю и чувствую.
Большую часть произведений, которые будут упоминаться в данной статье, я впервые послушал в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет. Характерно, что из всех финалов симфоний при первом прослушивании мне по-настоящему понравились только пять или шесть: 5-я, 6-я и 9-я Бетховена, симфония "Манфред" Чайковского, 9-я Дворжака, ну и, может быть, еще 3-я Брамса. Понравились как сами по себе, так и в сравнении с предыдущими частями. Чаще же всего бывало, что после предыдущих частей, особенно после первой, я ждал от финала чего-то на том же уровне, или хотя бы не намного хуже, и почти всегда обманывался в своих ожиданиях. Мои самые любимые симфонии - 6-я и 5-я Чайковского, 40-я Моцарта и "Неоконченная" Шуберта - являются таковыми в первую очередь из-за своей первой части.
Разумеется, финалы минорных симфоний 18 века, как правило написанные в миноре и в миноре заканчивающиеся, формально соответствуют моим предпочтениям куда точнее, чем финалы симфоний 19 века, но первые, за редкими исключениями, не претендуют на тот масштаб, ту глубину обобщения, которая в гораздо большей степени свойственна последним. Симфонии Бетховена, ознаменовавшие собой начало нового, 19 века, - переломный момент в истории жанра. Они оказали влияние на все последующее его развитие. Все финалы бетховенских симфоний, за исключением последней, Девятой, написаны в мажоре. Финал Девятой начинается в миноре, но главная его тема - "тема радости" - мажорная. Все без исключения бетховенские симфонии заканчиваются в мажоре, утверждая торжество света. После Бетховена заканчивать все, даже минорные симфонии в мажоре станет нормой, почти правилом. Однако на мой вкус, если для Бетховена такие триумфальные финалы были органичны, то для тех, кто работал в жанре симфонии после него, это далеко не всегда было так.
Ниже я вкратце рассмотрю наиболее значимые для меня лично финалы симфоний. Мне нет нужды переслушивать те финалы, которые я уже не помню, - они не представляют для меня особого интереса, - равно как и незачем восполнять пробелы своей музыкальной эрудиции, - повторюсь: я разбираю данную тему больше в целях самопознания, нежели имея в виду музыковедческое исследование. (На стадии правки данной статьи, желая проверить себя, я все-таки переслушивал некоторые произведения, частично или целиком.) Чтобы проиллюстрировать утверждение о том, что я недолюбливаю финалы большинства симфоний, я буду отмечать, насколько мне нравится финал той или иной симфонии в сравнении с другими ее частями, указывая, на какое место я бы поставил его среди других частей цикла в порядке убывания их рейтинга. Все оценки я буду производить исходя из своих текущих предпочтений. Впрочем, они не слишком изменились за последние четверть века, с того времени, как я послушал эти симфонии впервые. Отдельное внимание я буду обращать на то, насколько, на мой взгляд, удалось композитору в той или иной симфонии решить одну из ключевых задач этого жанра: создание яркого, то есть громкого и величественного, финала в быстром темпе.
Из симфоний 18 века я могу назвать только одну, в которой данная задача решена вполне: Симфонию N41 "Юпитер" Моцарта. Фактически это самая ранняя из известных мне симфоний с действительно величественным финалом. Но у меня такое чувство, что достигается это величие с ущербом для красоты и мелодичности, - словом, для всего того, что меня действительно трогает. Поэтому финал симфонии "Юпитер" уступает для меня первой ее части, а тем более второй. (Далее я буду писать в скобках рейтинг частей по убывающей, а потом вывод - на какое место из скольки я ставлю финал. В данном случае это выглядит так: 2, 1, 4, 3 - 3/4.) Финалы двух предыдущих симфоний Моцарта - 39-й и 40-й - очень красивы, я люблю их больше финала 41-й, но они вряд ли претендуют на эпитет "величественный", оставаясь в данном отношении в рамках традиций своего века. Финал 39-й я люблю на уровне ее первой части (2, 1 и 4, 3 - 2-3/4), люблю почти так же сильно, как финал 40-й - лучший из всех финалов симфоний 18 века, которые я знаю (1, 3, 4, 2 - 3/4).
Перехожу к 19-му веку, начиная с Бетховена. Финал Третьей, "Героической" симфонии я очень люблю за эпизод с быстрым минорным маршем и за одну громкую мажорную вариацию - последнюю из двух медленных мажорных вариаций незадолго до начала коды. Однако характерные для этой части остаточные черты мелодики галантного века, ощутимые в главной теме, несколько снижают для меня общее эмоциональное впечатление (2, 1, 4, 3 - 3/4). Финал Пятой, с его гениальной главной темой, - самый ранний, в котором черты галантного века уже вовсе отсутствуют. Задача яркого завершения цикла решена здесь более чем убедительно. Более того, здесь, может быть, впервые был найден образец нового типа финала симфонии, способный служить неким эталоном в дальнейшем развитии этого жанра (1 и 3, 4, 2 - 3/4). Финал Шестой, "Пасторальной" симфонии решает несколько иные задачи, находясь в стороне от того направления, которое интересует меня в данном обзоре. Я не стану включать его в список ярких быстрых финалов симфоний, хотя я его и обожаю (4 и 5, 2, 1, 3 - 1-2/5). Финал Седьмой хорош, но остальные ее части еще лучше (2, 1, 3, 4 - 4/4). Восьмую симфонию Бетховена я не слишком жалую, но не могу не упомянуть ее здесь в связи с тем, что это достаточно редкий случай, когда финал мне нравится больше остальных частей. Правда, величественным я могу его назвать лишь с некоторой натяжкой (4, 1, 2, 3 - 1/4). Финал Девятой - еще один эталон яркого финала симфонии, наряду с финалом Пятой, и фактически главный эталон финала данного типа. Правда, достигнута эта вершина за счет нарушения традиции и введения в симфонию вокальных партий. Впрочем, со временем нововведение прижилось и стало нормой (2-я симфония Малера, 1-я Скрябина, 6-я Мясковского, 5-я Рыбникова и др.). В любом случае, невозможно отделить финал Девятой симфонии Бетховена от того основного направления, в котором создавались последующие финалы симфоний, хотя бы потому что в значительной степени он же это направление и задавал (1, 4, 3, 2 - 2/4; более ранние мои оценки были такими: 4, 1, 3, 2 - 1/4).
Перехожу к симфониям Шуберта. В своих ранних симфониях, написанных до "Неоконченной", Шуберт в большей степени опирается на традиции Моцарта, нежели Бетховена, и в этом смысле они являются неким анахронизмом. Четвертая, "Трагическая" симфония Шуберта как бы подводит итог добетховенского направления развития этого жанра. Ее финал по стилю ближе к финалу Сороковой Моцарта, нежели к уже существовавшим на тот момент первым восьми симфониям Бетховена. Едва ли в целом финал "Трагической" можно назвать громким и величественным, поэтому я исключаю его из рассмотрения в рамках интересующей меня сейчас темы, хотя он мне, пожалуй, и ближе любого из существовавших на тот момент финалов симфоний (1, 4, 2, 3 - 2/4). Финал Восьмой, "Неоконченной" симфонии - это такой курьез, который никак невозможно рассматривать в контексте заданной темы, хотя бы потому, что он медленный. В любом случае, он является достойным вариантом решения вопроса финала в жанре симфонии. Я очень люблю его минорные эпизоды, и если бы я начал сравнивать его с финалами других симфоний, он оказался бы среди лучших (1, 2 - 2/2). Финал Девятой, "Большой до-мажорной" симфонии полностью выполняет задачу яркого быстрого финала. Но начало его разработки - вариация на тему побочной партии - напоминает бетховенскую "тему радости", и вообще этот финал по большому счету меня утомляет (2, 1, 3, 4 - 4/4).
Из финалов симфоний Мендельсона я могу сейчас вспомнить только финал Четвертой, "Итальянской", который не слишком жалую, впрочем, наверно, зря. Интересно, что, являясь финалом мажорной симфонии, он написан в миноре и даже в миноре заканчивается, - явление весьма редкое не только в жанре симфонии, но и вообще в классической музыке. Тем не менее, нет оснований исключать этот финал из рассмотрения, так как он вполне соответствует характеристикам, интересующим меня в данном обзоре (1, 3, 4, 2 - 3/4).
Симфонии Берлиоза и Листа я пропускаю; они явно стоят в стороне от того направления в развитии жанра симфонии, которое меня в данный момент интересует, поскольку форма у них определяется не столько законами жанра, сколько литературной программой.
Финал Третьей, "Рейнской" симфонии Шумана не самый величественный, зато довольно обаятельный. Но конечно, это далеко не лучшая ее часть (1, 4, 3, 5, 2 - 4/5). Финал Четвертой симфонии Шумана начинается с поразительного по своей глубине медленного вступления. В целом он весьма достойный, но все же уступает первой части, а, пожалуй, также и третьей. Главная его тема представляет собой более слабую вариацию на музыку первой части (1, 3, 4, 2 - 3/4).
Финал Третьей симфонии Брамса просто великолепен, хотя и уступает первой части, не говоря уже о гениальной третьей. Следуя своим собственным путем, Брамс отступил от традиции и сделал самую концовку финала тихой. Но думаю, что это не повод исключать данный финал из рассмотрения, так как в целом он достаточно яркий (3, 1, 4, 2 - 3/4). Финал Четвертой симфонии Брамса мне нравится прежде всего своими лирическими эпизодами небыстрого характера, среди которых я особенно выделяю тихое соло флейты. Финал этот, также как и финал Четвертой симфонии Мендельсона, заканчивается в миноре. Но в отличие от Четвертой Мендельсона, основная тональность Четвертой Брамса минорная. Однако даже среди минорных симфоний 19 века, во всяком случае среди тех, которые я знаю, минорная концовка - явление довольно редкое (1, 2 и 4, 3 - 2-3/4; ранние мои оценки были такими: 1, 3, 4, 2 - 3/4). В дальнейшем, также как и Брамс, свою последнюю, минорную симфонию закончит в миноре и Чайковский.
Все симфонии Чайковского, кроме последней - Шестой, так или иначе продолжают традицию яркого быстрого финала. Финал Первой симфонии, "Зимние грезы", начинается в миноре, но основная его тональность, тональность главной партии, мажорная. Он очень хорош и, несмотря на весь свой внешний блеск, не лишен обаяния, а медленное вступление и особенно переход к коде в нем так даже и глубоки. Я всей душой люблю этот финал, но что поделаешь, если он оказался в соседстве трех совершенно гениальных частей (2, 1, 3, 4 - 4/4). Финал Второй симфонии, с "Журавлем", я поначалу из-за этого самого "Журавля" сильно невзлюбил, но потом очень высоко оценил из-за модуляций на теме побочной партии в разработке. В итоге сейчас я считаю, что из первых четырех симфоний Чайковского финал Второй - лучший. Кроме того, это редчайший случай, когда я считаю финал лучшей частью симфонии и, вместе с тем, финал этот вполне соответствует определению "яркого и быстрого". Однако достигнуто это первенство не за счет яркости и быстроты, а за счет красоты и мелодизма (4, 3, 1, 2 - 1/4). Финал Третьей я не люблю. Главная его тема - полонез - сухая и казенная; а другая, лирическая, представляет собой слабую вариацию на тему среднего раздела третьей части (3, 1, 4, 2, 5 - 5/5). Финал Четвертой, с темой песни "Во поле береза стояла", содержит довольно сильный эпизод с драматическим развитием этой темы, приводящим к повтору "темы фатума" из вступления первой части. Насчет повторов у меня есть общее правило, которым я руководствуюсь при оценке той или иной части цикла: я никогда не оцениваю повторы из предыдущих частей, если только в них нет каких-либо существенных изменений. В данном случае добавляются тарелки и большой барабан, - я не считаю такое изменение достаточно существенным. В целом эта часть, по-видимому, может служить таким же эталоном яркого и быстрого финала симфонии, как финалы Пятой и Девятой Бетховена. Но я ее не люблю и быстро устаю от ее грохота. Мне от нее веет холодком, и, невольно сравнивая ее с финалом Первой симфонии Чайковского, я чувствую, что мне не хватает в ней того обаяния, которое было там (1, 2, 4, 3 - 3/4). Я не буду исключать из рассмотрения программную симфонию "Манфред", как это сделал с симфониями Листа и Берлиоза; все-таки, несмотря на всю ее программность, в ней очень много и от классической симфонии. Финал ее за вычетом повторов из первой части все-таки представляет собой нечто замечательное. Особенно мне нравится глубокий медленный эпизод, предваряющий первое появление лейтмотива Манфреда. Несмотря на то, что вся вторая половина финала проходит в медленном темпе, я все же не стану исключать его из рассмотрения, поскольку первая половина критериям яркого быстрого финала соответствует вполне (2, 1, 4, 3 - 3/4). Финал Пятой очень хорош, особенно кода, представляющая собой вполне самоценную вариацию на лейтмотив всей симфонии. Пожалуй, сейчас я бы поставил этот финал даже выше третьей части (1, 2, 4, 3 - 3/4; мои ранние оценки: 1, 2, 3, 4 - 4/4). Медленный финал Шестой, "Патетической" симфонии диаметрально противоположен традиционному характеру финала и поэтому в рамках интересующей меня сейчас темы рассматриваться не может. Но зато я считаю его лучшим финалом среди всех финалов симфоний всех времен и народов (1, 4, 3, 2 - 2/4).
Девятая симфония Дворжака, "Из Нового света", - одно из самых ярких произведений в классической музыке, а ее финал - один из самых ярких финалов в жанре симфонии. По силе воздействия и потрясающей внутренней энергии он уступает в этой симфонии только первой части (1, 4, 3, 2 - 2/4). Я не слишком хорошо знаю остальные симфонии Дворжака, кроме отдельных их частей, но даже простое прослушивание подряд всех их финалов показывает, что и там есть много интересного, хотя, конечно, и не на уровне финала Девятой.
Из более поздних симфоний упомяну лишь финал Пятой Шостаковича. В нем достаточно продолжительная медленная середина, но в целом он вполне может рассматриваться как дальнейшее развитие традиции яркого быстрого финала. Его плакатная концовка кажется даже утрированно традиционной. Я очень люблю главную тему этой части, хотя она и напоминает мне главную тему увертюры из "Вальпургиевой ночи" Мендельсона (1, 4, 3, 2 - 2/4).
Теперь выпишу коротко рейтинги финалов симфоний, выбранных мной к рассмотрению в данной теме:
Как видно из данного списка, итог таков, что в среднем яркие быстрые финалы занимают в рейтинге среди других частей предпоследнее место. Хотя по-хорошему должны бы занимать первое. Ну или хотя бы второе, после первой части. На самом же деле, из двадцати симфоний, представленных в данном списке, только в двух - в Восьмой Бетховена и во Второй Чайковского - финал является лучшей частью. К слову, в числе шести симфоний, исключенных из данного списка из-за несоответствия финала заданному характеру, есть еще одна, финал которой является лучшей частью в цикле: Шестая Бетховена. Правда, финал этот делит первое место с предыдущей частью. Если вернуть исключенные симфонии, то получится, что финал является лучшей частью в трех из 26 рассмотренных симфоний. Для сравнения: первая часть - в четырнадцати из 26 (включая первую часть Пятой Бетховена, которая делит первое место с третей частью), вторая, то есть медленная часть, - в семи (включая медленную третью часть Третьей Чайковского) и третья, то есть скерцо и прочие варианты подвижной средней части, - в трех (третья часть Пятой Бетховена, третья часть Третьей Брамса и скерцо из "Манфреда", которое идет вторым номером).
Теперь я составлю мой рейтинг финалов симфоний, сравнивая их уже не с остальными частями цикла, а друг с другом (финалы исключенные из-за несоответствия заданному характеру указаны в скобках):
и остальные, которых я не слишком люблю, то есть Мендельсон 4, Чайковский 4, Бетховен 8, Шуман 3, Шуберт 9, Моцарт 41, Чайковский 3.
Как видно, все шесть финалов исключенных из-за несоответствия заняли достойные места в этом списке, не говоря уже о том, что самый неканонический из них - финал Шестой Чайковского - вообще его возглавил. И это закономерно, принимая во внимание мою нелюбовь к громким мажорным финалам. Из 26 финалов только девять написаны в миноре: Моцарт 40, Шуберт 4, Мендельсон 4, Брамс 3 и 4, Чайковский "Манфред" и 6, Дворжак 9 и Шостакович 5 (финалы Девятой Бетховена и Первой Чайковского не считаю). К слову, из этих девяти заканчиваются в миноре четыре: Моцарт 40, Мендельсон 4, Брамс 4, Чайковский 6.
Еще нагляднее будет, если я выпишу в порядке убывания моей оценки только те симфонии, финал которых достигает интересующей меня в данном обзоре главной цели, то есть, во-первых, действительно мне нравится, а во-вторых, нравится мне больше всего именно за такой момент, который соответствует характеристикам "громкий", "быстрый" и "величественный". Итак: Бетховен 9, Дворжак 9, Бетховен 5, Бетховен 3, Шостакович 5, Брамс 3, Бетховен 7. Всё.
А теперь позволю себе сделать из этого предельно субъективного списка еще более субъективные заключения, перемежая их с общими местами из истории музыки.
В жанре симфонии идея масштабного финала была впервые реализована Моцартом в его последней, 41-й симфонии. Идея эта позволила жанру симфонии преодолеть черты некой легковесности, сюитности и выйти на качественно новый уровень с точки зрения формы. Затем эта идея получила дальнейшее развитие в симфониях Бетховена, благодаря которым она закрепилась как норма для последующей эволюции жанра. Я даже полагаю, что данный тип финала в жанре симфонии следовало бы назвать "бетховенским". Масштабные финалы были органически близки творческой натуре Бетховена, и он оставил по крайней мере четыре классических образца данного типа в жанре симфонии: NN 3, 5, 7 и 9. В последней из этих симфоний данный тип финала достиг своей высшей точки, выше которой уже больше никогда не поднимался. Бетховенский тип финала не был органически свойствен ни мягкой натуре Шуберта, ни творческой индивидуальности Шумана, с ее тяготением к малым формам, ни глубоко личному характеру творчества Чайковского. По большому счету, не был он свойствен и Брамсу, не слишком склонному к быстрым темпам, а кроме того, с годами все более отходившему от роли продолжателя дела Бетховена, чтобы идти своим собственным путем. Недаром лучший из созданных им финалов - финал Третьей симфонии - заканчивается в медленном темпе и тихо.
Однако, не будучи органически близок упомянутым композиторам, бетховенский тип финала тяготел над ними как обязательное требование формы, а также как весьма важное условие успеха у публики, привыкшей аплодировать после ярких и громких пьес. При этом авторитет Бетховена для поколений композиторов, работавших после него, был настолько силен, а планка, заданная им в Девятой симфонии, так высока, что казалось, симфония уже никогда не достигнет прежних высот. Многие даже подражали в своих финалах бетховенской оде "К радости": музыкально, как Шуберт в Девятой и Брамс в Первой, или идейно, как Скрябин в Первой.
Но, наверно, никто так не пострадал от диктата бетховенского типа финала, как Чайковский. Во всех его симфониях, кроме Второй и Шестой, финал - или худшая из частей или, чаще всего, занимает предпоследнее место. Включая и "Манфреда". Но у "Манфреда" финал хотя бы более своеобразен, чем у других симфоний Чайковского, написанных до Шестой. И если я и люблю финал Второй симфонии, то уж конечно не за "Журавля". Влияние Бетховена нигде так не чувствуется в симфониях Чайковского, как во Второй и Четвертой. Если говорить об их финалах, то финал Второй некоторыми приемами музыкального развития напоминает финал Третьей симфонии Бетховена, а финал Четвертой по форме в общих чертах схож с финалом бетховенской Пятой. Финал "Манфреда" - крепкая, сильная вещь; единственный из финалов симфоний Чайковского, понравившийся мне в свое время с первого же прослушивания. Правда, понравился он мне в первую очередь из-за повтора кульминации лейтмотива Манфреда из первой части, которую я, как повтор, в данном обзоре не учитываю. В Пятой симфонии Чайковского становится очевидной невозможность одновременно соблюсти традицию "бетховенского" финала, заканчивающегося в мажоре, и воплотить в музыке идею поражения человека в борьбе с фатумом, так чтобы итог этой борьбы не вызывал разночтений. Мое любимое место этого финала - кода, большая часть которой проходит в умеренном темпе. Основной же быстрый раздел финала, который меня в контексте данного исследования интересует в первую очередь, мне нравится меньше. И только в последней, Шестой симфонии, написанной в последний год жизни, Чайковский пришел наконец к своей собственной концепции финала, диаметрально противоположной финалу бетховенского типа. Он создал лучший финал из всех, когда-либо созданных человечеством в жанре симфонии, финал, достойный встать рядом с самой великой вершиной в музыке - гениальной первой частью все той же Шестой симфонии. Характерно, что это обретение себя стоило Чайковскому непонимания публики на премьере Шестой. И характерно, что у него самого, еще до премьеры, были мысли переписать финал (если верить "Воспоминаниям о Чайковском" Н. Д. Кашкина). К счастью, он этого не сделал.
В каком-то смысле вариантом бетховенского типа финала является у Чайковского предпоследняя, третья часть Шестой симфонии, с ликующе-торжественным маршем. Но это скорее пародия на бетховенский тип финала, и конечно настоящим финалом эта часть стать бы не смогла, особенно в таком глубоко личном произведении, как Шестая симфония. По большому счету я знаю у Чайковского всего одно произведение в стиле бетховенского типа финала симфонии, полностью отвечающее нужному характеру и вместе с тем действительно сильное по музыке. Только это не финал и даже не оркестровая музыка. Это фортепианная пьеса "Сентябрь" ("Охота") из цикла "Времена года". Вот из нее действительно мог бы выйти великолепный финал бетховенского типа. Чтобы в этом убедиться достаточно послушать эту пьесу в оркестровке А. Гаука.
Симфонии Чайковского свидетельствуют о кризисе жанра симфонии в прежнем, традиционном его понимании не меньше, чем программные симфонии Листа. Чайковский перерос этот жанр. В своей последней симфонии он наметил возможный вариант выхода из этого кризиса через трансформацию сонатно-симфонического цикла и полный отказ от бетховенской концепции с ее ликующе-победным финалом. Сам Чайковский искренне любил жанр симфонии и на протяжении всей своей творческой жизни воплощал в нем свои самые заветные и дорогие мысли, предпочитая приспосабливать их к принятым требованиям формы, нежели отступиться от любимого жанра. Симфония была для него "исповедью души". Но в конце концов он пришел к необходимости выбора: или "исповедь души" или форма.
Дворжак - единственный из всех композиторов, работавших в жанре симфонии после Бетховена, кто сумел в полной мере воспользоваться идеей "бетховенского" финала. В финале своей Девятой симфонии, "Из Нового света", он не просто воспринял бетховенские традиции, но и выявил их внутренний потенциал, создав нечто великое не вопреки, а благодаря им. Я не знаю ни одной другой симфонии, созданной после Бетховена, финал которой столь же соответствовал бы "бетховенскому" типу, имел бы своими главными достоинствами именно достоинства, вытекающие из свойств данного типа, и который одновременно был бы сопоставим по своему художественному уровню с финалами лучших симфоний Бетховена.
Проблема финала, характерная для жанра симфонии - высшего и наиболее сложного из всех жанров классической музыки, - становится, на мой взгляд, еще более очевидной, если сравнить ее с тем, как выглядит ситуация с финалом в других жанрах. Сразу замечу, что я рассматриваю жанры, характерные для эпохи классицизма и романтизма, и, соответственно, произведения написанные во второй половине 18-го, в 19-м и, в редких случаях, в начале 20-го века. В более ранний период эти жанры еще только формировались, а что касается 20-21 века, то академическая музыка этого времени мне, как правило, не близка.
Я не буду останавливаться на менее регламентированном в отношении формы жанре сюиты, оркестровой или какой бы то ни было. Для данного обзора меня больше интересуют жанры, в основе которых лежит принцип сонатно-симфонического цикла: симфония, концерт, квартет, соната. Можно сказать, что по мере уменьшения сложности жанра проблема финала становится менее выраженной. Во многом это объясняется ослаблением традиции даже в минорных циклах делать финал мажорным. Так в минорных фортепианных концертах финал, как правило, минорный, хоть и заканчивается почти всегда в мажоре. Исключение - 24-й концерт Моцарта, который не только начинается, но и заканчивается в миноре. В минорных фортепианных сонатах традиция мажорного финала почти совсем не соблюдается, так что финалы их, как правило, и начинаются и заканчиваются в миноре. Из исключений назову Первую сонату Шумана и Третью Шопена, с минорными финалами, заканчивающимися в мажоре. Можно еще вспомнить двухчастные сонаты Бетховена с мажорными финалами - 27-ю и 32-ю, - но это нетипичные примеры.
Жанр концерта хотя и превосходит жанр симфонии по среднему составу инструментов, так как в концерте к оркестру добавляется как минимум один солист, тем не менее традиционно считается жанром более легким, более эстрадным, если можно так выразиться. Это видно уже хотя бы по тому, что обычно в концерте всего три части - на одну меньше, чем в большинстве рассмотренных выше симфоний. Среди фортепианных концертов я могу без труда вспомнить немало великих финалов. Перечислю их в порядке убывания моей оценки. Во главе списка я ставлю четыре концерта с великими апофеозами в конце: концерт Грига (1, 3, 2 - 2/3), за ним 1-й Чайковского (1, 3, 2 - 2/3) и 3-й Рахманинова (3, 1, 2 - 1/3), - не могу выбрать из этих двух финалов лучший; потом 2-й Рахманинова (1, 2, 3 - 3/3). Далее идут: 20-й Моцарта (1, 3, 2 - 2/3); 2-й Шопена (1, 2, 3 - 3/3), 3-й Бетховена (1, 3, 2 - 2/3) и 1-й Листа (1, 3, 2 - 2/3); 2-й Сен-Санса (3, 1, 2 - 1/3) и 4-й Бетховена (1, 2, 3 - 3/3); 24-й Моцарта (1, 3, 2 - 2/3), 2-й Чайковского (3, 1, 2 - 1/3) и 1-й Бетховена (3, 1, 2 - 1/3); затем остальные, финалы которых я люблю заметно меньше. Как видно из рейтингов частей, финал в фортепианных концертах я ставлю в среднем на второе место в рейтинге. Но это далеко не то же самое предпоследнее место, что и в жанре симфонии. За счет того, что в жанре концерта на одну часть меньше, второе место из трех выглядит куда более выигрышно, чем третье из четырех. Кроме того, сам перечень упомянутых здесь финалов в целом греет мне душу больше, чем приведенный выше перечень финалов симфоний, и если бы я начал сравнивать эти два списка между собой, многим финалам симфоний пришлось бы потесниться. (Но конечно, не финалу Шестой симфонии Чайковского.)
В концертах для скрипки с оркестром традиция мажорного финала даже в минорном цикле более сильна, чем в фортепианных концертах, поэтому финалы скрипичных концертов я, как правило, не слишком люблю. Из действительно любимых мной финалов скрипичных концертов я могу назвать 5-й Моцарта (1, 2, 3 - 3/3), 2-й Паганини (3, 1, 2 - 1/3) и 3-й Моцарта (3, 1, 2 - 1/3). Минорный среди этих концертов и, соответственно, финалов только 2-й концерт Паганини. Из финалов прочих инструментальных концертов я также очень люблю Тройной концерт Бетховена (1, 3, 2 - 2/3) и 1-й концерт для флейты с оркестром Моцарта (3, 1, 2 - 1/3).
Из многообразных жанров камерной музыки наибольший интерес для меня ввиду целей данного обзора представляют струнный квартет и соната, как сольная, так и ансамблевая. Не углубляясь в детали, скажу, что в произведениях камерной музыки общая тенденция такова, что чем меньше состав исполнителей, тем, как правило, интереснее для меня финал. Замечу, что я всегда стараюсь оценивать прежде всего саму музыку, независимо от ее жанровой принадлежности, стиля и аранжировки. Хотя конечно, на мое восприятие до некоторой степени влияет и то, что среди инструментов у меня есть более любимые - фортепиано, флейта - и менее любимые: струнные, медные духовые, фагот и некоторые другие. Последние, то есть менее любимые инструменты, я не слишком жалую именно в ансамблях, в оркестре - другое дело.
Из всех жанров камерной музыки я отдельно и очень коротко остановлюсь на фортепианной сонате. Во-первых, это один из моих любимейших жанров, а во-вторых, он представляет своего рода нижний, базовый уровень в иерархии сонатно-симфонических циклов, вершиной которой является симфония.
В жанре фортепианной сонаты ситуация с финалами, на мой взгляд, настолько лучше, чем в жанре симфонии, что о какой бы то ни было проблеме финала здесь и говорить не стоит. Число частей в обычной сонате варьируется от трех до четырех; естественно, для рейтинга финала в цикле первый вариант более выигрышный. Я могу назвать немало любимых мной финалов фортепианных сонат. Вот основные, в порядке убывания моей оценки: Бетховен 8 (3, 1, 2 - 1/3), Бетховен 17 (3, 1, 2 - 1/3), Шуман 1 (1, 4, 3, 2 - 2/4), Бетховен 23 (3, 1, 2 - 1/3), Бетховен 32 (1 и 2 - 1-2/2), Моцарт 11 (3, 1, 2 - 1/3), Бетховен 14 (1, 3, 2 - 2/3), Шуберт 21 (2, 1, 4, 3 - 3/4), Гайдн 33 до минор (3, 1, 2 - 1/3), Бетховен 21 (3, 1, 2 - 1/3), Бетховен 27 (1, 2 - 2/2), Шопен 3 (1, 3, 4, 2 - 3/4). И в целом этот род музыки, гораздо более лиричный и менее пафосный, чем финалы большинства симфоний, мне гораздо ближе по духу. Не ставя перед собой гигантских задач, композиторы здесь просто пишут хорошую музыку и красивые темы. Для сравнения: финал Девятой симфонии Бетховена я поставил бы чуть выше финала его 17-й сонаты и чуть ниже финала 8-й, "Патетической". Я понимаю, что он вложил в эту симфонию чуть ли не всю свою жизнь, а эти сонаты, может быть, написал за считанные дни. Я понимаю, что масштабы этих произведений несопоставимы. Но что поделать, если я так чувствую?