Дорога... Скользкая дорога... Потом - удар! Боль!.. Откуда он только выскочил?.. И сразу - темнота...
Ну, ясно... С кем-то поцеловались. Лоб в лоб.
А сейчас-то я где? В больнице? Всё тело стянуто. Значит, в гипсе?
Или уже там? Откуда не возвращаются?
Но тело-то я чувствую! А не должен бы... Если "уже там"...
Хотя, кто его знает, как оно "там"... За краем...
Что-то читал об этом. Интересовался. Да... Много интересовался. Даже нездоровый какой-то интерес проявлял. Всё узнать хотел... Как там и чего?
Ну вот. Сподобился. Теперь изучай. На собственной шкуре. "Живой пример тому - наш уважаемый покойник". Смешно.
А серьёзно: где я? Если в больнице, да ещё в гипсе, оно, конечно, радует. В смысле, что жив остался...
Но ведь ничего же не болит! Во всяком случае, боли я не чувствую. Просто тесно как-то. И холодно. Будто в гробу...
Мысль, конечно, весёлая. А вдруг - правда?
Да ну...
Пробую пошевелиться. В принципе, возможно. И на гипс не похоже. На гроб - тем более. Тряпки какие-то... Уже хорошо.
Жаль, света нет. Осмотреться бы. Или глаза завязаны? Как и всё тело? Повязку не снять руками: стянуты по самое нельзя.
Да какая там повязка? Вот же, шевелю губами, двигаю щеками... Получается, правда, плохо, как в замедленном кино. Но всё же получается! И никакой повязки не чувствую. Глаза, что ли, просто закрыты? Ну, ты воще... Совсем плохи твои дела, коли на открывание глаз особое распоряжение правительства требуется. А ну-ка...
Точно, веки закрыты. И тяжёлые, будто свинцовые. Что-то мешает...
Или нет? Впечатление такое, словно сцепление отсутствует. Между волей и мышечным усилием. Как во сне...
Может, я, действительно, сплю? Тогда понятно...
А что тебе понятно? Почему ты валяешься спеленатый с головы до ног? Или почему такое состояние придурковатое? Вроде хочешь, а не можешь? Хотя и соображаешь, вроде, трезво...
Так, дружок, давай, начинай в пространстве ориентироваться! Задача минимум: открыть глаза и осмотреться.
Невероятным усилием воли пытаюсь приподнять непослушные веки. Во всём теле ужасный дискомфорт! И горло напряжено. Как-то волнами сокращается...
О! Глаза на мгновение удалось приоткрыть! Успеваю заметить невнятные световые пятна. И опять - темнота...
А ребенок всё плачет. При чём - в такт моим горловым спазмам. Будто помогаю ему кричать.
Фигня какая-то...
Господи, а устал-то как! И в подмышке саднит. В паху тоже. Почесать бы...
Щас попробую. Хоть шевелением зуд унять...
И чего орёт?.. Да ладно... Хоть какой-то звук, по которому с уверенностью можно сказать, что я, всё-таки, ещё не "там", не на том свете. Пока, как будто на этом...
Внезапно чьи-то сильные руки подхватывают меня и возносят на порядочную высоту. Это ещё что?! Пытаюсь вырваться, но тело совсем не моё! При том этот "кто-то" осторожно и ласково прижимает меня к себе, что-то невнятно мурлыкая и тыча в рот чем-то большим, мягким и приятно пахнущим.
Боже! Какое тепло разливается! А рот-то! Губы сами раскрываются навстречу этому приятному и мягкому! А чем это пахнет? Аж голова кружится от удовольствия! Молоком, что ли?..
Ты глянь: рот так и тянется на запах. И ловит, ловит! Движения судорожные и бестолковые, но с определённой целью!
Что это со мной? Сколько себя помню, к молоку всегда относился с прохладцей. Так-то не против, но от него всегда в сон клонит. А я - натура деятельная, и для повышения тонуса обычно чайком балуюсь. А тут просто сумасшествие какое-то!
А тело-то меня не слушается, господа хорошие. Живёт самостоятельной жизнью. Инстинкты преобладают. И мне это очень и очень не нравится...
- Ну что ты? Что ты? - начинаю я разбирать ласковое бормотание великана, и мне в губы мягко тычется ароматная и тёплая мякоть. - Ешь, мой маленький, кушай...
- Это кто тут маленький?! - мгновенно воспламеняюсь я, пытаясь оттолкнуть угощение. - Это я-то маленький?!
Опять он орёт, этот маленький уродец! Не даёт мне и рта раскрыть. Будто нарочно заглушает меня.
Но что самое непонятное, моё горло тоже напрягается в такт его крику. Мы что, как-то связаны? И где он, в конце концов? Меня подняли в поднебесье, а его крик тише не стал. Так же и слышится прямо под носом. Приглушённо, правда, но, всё же, явственно.
Я не сразу осознаю, но сосок (а это именно он!) каким-то образом оказывается у меня во рту, и я (вернее, мой рот) начинаю агрессивно терзать его. И всё это помимо моей воли! В горло толчками льётся ароматная жидкость, и я с аппетитом заглатываю её. Вопреки напряжённому и неприязненному ожиданию, наслаждение - неизъяснимое! Жрать я и вправду хотел...
Кстати, стручок-то утих! Не орёт больше. Только слышится довольное посапывание и чмоканье. В такт моему, кстати сказать. Его что, кормят другой грудью?
Маразм какой-то, не находишь? Это я к себе обращаюсь. Тебе не кажется, что ситуация более, чем странная? Где я вообще нахожусь?! Что весь этот цирк означает?!
Вот, опять он завёл свою канитель!
- Ну-ну, мой хороший, - опять слышится грудной голос. - Вот она сися, вот...
И в рот мне снова тычется аппетитный сосок. Как я ни стараюсь, но голос не вызывает во мне никакого отторжения. И сосок я заглатываю без лишних уговоров. Само собой, это делаю вовсе не я, а моё вышедшее из повиновения тело! Мой рот, мои связанные руки, мои утянутые ноги, абсолютно каждая клеточка льнёт к кормящему меня тёплому и нежному великану! Вернее - великанше, раз уж на то пошло. И только мозг живёт отдельной жизнью. Недовольной и возмущающейся жизнью, но, похоже, его никто не собирается слушать и слушаться! Дурной сон какой-то...
...Как бы там ни было, но молоко начинает своё умиротворяющее воздействие. Мозг цепенеет и бурлит уже не так активно. А тело - и подавно: расслабляется и обмякает. Приятное забытьё обволакивает и убаюкивает. Некоторое время я ещё противлюсь, пытаюсь здраво рассуждать, но силы неравны. Молоко меня побеждает...
***
Пробуждаюсь от ужасного дискомфорта: от холода и мокроты. Мои путы насквозь промокли, и тело саднит и щиплет. Только этого мне не хватало!
- Эй вы! Как вас там! - Я опять начинаю прилагать титанические усилия, чтобы открыть непослушные глаза. - Развяжите меня! Мне надо привести себя в порядок!
О! И этот проснулся: опять орёт! Следит за мной, что ли? Или это я его разбудил?
Или...
Или это я так самовыражаюсь?! И это из моего горла вылетают такие противные звуки?..
Боже мой! Совсем в детство впал!
- Освободите меня! Сейчас же!
Я начинаю извиваться и корчиться, сопровождая всё это отборнейшей руганью, но из моего рта (теперь я уже это слышу совершенно отчётливо!) лишь вылетают вопли грудного младенца!
Господи!!! Это что же получается?!!
Страшная догадка змеёй вползает в мою душу, но я не смею верить ей! Этого просто не может быть! Не бывает такого!..
Иду на эксперимент: прекращаю возмущаться и замолкаю. Куваканья и агуканья тоже не слыхать!
Опять начинаю громко требовать, чтобы мне предоставили свободу. И младенческие вопли тоже возобновляются! Причём, в такт моим горловым усилиям! Только на своём, на непутёвом, языке!
И так несколько раз подряд!
На меня, наконец, обращают внимание. Сильные, но, как ни странно, нежные руки подхватывают меня, и я слышу ласковое воркование:
- Мой маленький... Описился... Сейчас, сейчас будет сухенько... Ой, ты ж мой хороший... Тихо-тихо-тихо... Не надо так кричать... Сейчас мама тебя перепеленает и тебе опять будет тёпленько...
- Мама?!! - взвизгиваю я. - Какая ещё мама?! Моя мама умерла двадцать лет назад!
Понятное дело, связного текста из моего рта не вылетает. Я просто продолжаю несносно орать!
Меня бережно кладут на спину, и начинается процесс освобождения от осточертевших пут.
Ну, слава Богу! Настал момент. Сейчас! Сейчас я встану и покажу, кто тут у нас маленький. Уж пятьдесят лет, как вышел из того возраста, когда меня последний раз пеленали!
Драться я, конечно, не стану. Это и дураку понятно. Силы больно неравны. Просто момент надо улучить и смыться от новоявленной гигантской мамаши. "Кинг-Конг" мне никогда не нравился. Не спорю, эффекты в фильме ещё те, всё сделано классно. Но себя в роли той девахи я даже и в дурном сне не представлял.
И как меня угораздило?.. Да и вообще, где оно, такое вот, водится?! Размерчиком-то вроде и не вышла, чтоб за кустиками прятаться.
Или с мозгами у меня - того? Опосля аварии?
Ведь, как ни крути, такой твари просто в принципе быть не может! Собственный вес её бы точно раздавил. Эпоха динозавров давно уж миновала. И крупные животные остались только в водах океанов. Это в прежние времена Земля крутилась, как сумасшедшая, позволяя жить на своей поверхности циклопическим созданиям. А когда она Луну в свои объятия захватила, живность с тех пор мельчать стала. Вращение планеты замедлялось и крупным тварям стало просто невмоготу таскать свои многотонные телеса. Кто в воду перебрался, а более упёртые, так те просто вымерли.
А вот эта как-то выжила. И теперь в мамаши ко мне записалась.
Но я-то, я! Хорош! Расслабился, к сиське припал. Стыдоба...
Меня, наконец, размотали, и я остался в костюме Адама. Ласковыми поглаживаниями, сопровождаемыми нежным воркованием заботливой мамаши, с меня удаляли следы постыдной катастрофы. Похоже, что я не только намок. Запашок-то ещё тот!
Видимо, от несносного запаха глаза мои сами собою раскрылись. Сейчас мы посмотрим, кто же это взял надо мною непрошеное шефство.
Рано я обнадёжился. Зрение совсем ни к чёрту. Сфокусировать зенки на каком-либо предмете никак не удаётся. Какое-то большое размытое пятно телесного цвета. Можно ещё различить темные пятна там, где должны быть глаза. Ну, ещё вот рот. Это пятно розового цвета...
Чёрт, плывёт всё! И перед глазами то и дело что-то мельтешит. Тоже телесного цвета...
"Что-то"! Да это руки мои! Машут у меня перед мордой. И, естественно, я в этом не принимаю никакого участия.
А ну-ка, если ближе рассмотреть?.. Странные они какие-то... Пухлые... Эк, меня разнесло...
- Ну-ну-ну... - слышу я ласковый голос с придыханием, от которого внутри всё сладко замирает. - Не надо себя царапать... Мой маленький... Сейчас мы рубашечку наденем, кулачки закроем... Вот так...
- Рубашка, конечно, это хорошо. А то зябко что-то... А царапать я себя и не собирался. Даже если что и было, так это не я. Оно само получается...
Противно слушать. Вместо осмысленной речи какое-то агуканье... И когда это я говорить разучился? Или она меня чем накачала? Чтоб без проблем в куколки играть.
Да это ладно. Научусь. Главное, что голова ясно мыслит. Мне бы момент улучить... Висит надо мною неотступно. Развлекает... Только вот фотографию рассмотреть никак не могу. С глазами совсем плохо. У меня и до того неважно было, без очков - ни читать, ни писать. Комп ещё как-то выручал. Но чтобы так плохо?.. Точно, накачала чем-то...
Не скажу, что нежные поглаживания мне противны. Скорее - наоборот. Тело отзывается приятной истомой. Но всё рано: унизительно как-то. Хоть и никто не видит.
- А вот это уже лишнее! Мне и так неплохо!
Не обращая внимания на мои вопли, мамаша опять меня упаковывает, стягивая ноги довольно плотно, но не больно. Заботится...
Не успел, короче. Да и куда я с такими конечностями? Пока голый лежал, они жили своей жизнью. Что руки, что ноги... Бежать пока рано. Осмотреться надо. В себя прийти. Тело воле своей подчинить...
Интересно, как долго я вот так, в ляльках обретаюсь? Понятно, что после аварии каким-то образом сюда попал. Но сколько времени с тех пор прошло?
И тут меня словно кипятком обварило: а мои-то как же?!! Что им сообщили обо мне? Ведь если я здесь, то на месте аварии меня не нашли?
Бог ты мой! И как же дать о себе знать?
Другая мысль: сам-то знаешь, где ты? Чтоб давать о себе знать, надо иметь хотя бы смутное представление о своих координатах. А вот с этим пока не густо...
И чёрт же меня понёс в этот райцентр! Будто нельзя было на месте проблему решить. Хотя бы по телефону.
Не, ну я вообще фигею: кто б знал, что в наших краях такое водится! Даже и слухи не доходили. Волки - да. Кабаны - тоже. Но чтоб человекообразное таких вот размеров!..
Да это ладно... Это, по сути, мои проблемы. Даст Бог - выпутаюсь. Агрессии "мамаша" не проявляет, а это уже обнадёживает. Но - мои! Семейство-то как? Небось, менты уже насвистели, что погиб смертью храбрых... Моя там с ума сойдёт. Да и дети тоже.
Ну, чтоб заявить, что погиб, им надо труп обнаружить. А труп - вот он, лежит, агукает, пузыри пускает. Труп не труп, но близко к тому. Управлению не поддаётся. Тормозит в полный рост. И только голова на удивление чётко соображает. Или это только кажется?
Меня закончили пеленать и оставили в покое. Глаза мои закрылись сами собой, и до слуха стало доноситься приглушённое посапывание. Что? Опять спать, что ли?
- На фиг! Не бывать тому! Я - не кукла безвольная!
Из моей утробы опять послышалось противное вяканье. Господи, хоть рта не раскрывай!
О! Уже что-то! Руки-то мне не стянули! Рубашка - да, притом рукава, по всей видимости, зашиты. Но двигать верхними конечностями я теперь в состоянии!
Так что - не будем время терять! Начнём, так сказать, комплекс упражнений. Как там у Высоцкого? "Если вы в своей квартире, лягте на пол, три-четыре! "...
В квартире я, конечно, не в своей, и не на полу, слава Богу. Но - уже лежу. Исходное положение занял. Начнём, помолясь?
***
Ничего толкового из моих поползновений не выходит. Простейшие движения превращаются в невероятную пытку. Мало того: пробую свести руки вместе - они просто не находят друг друга! Развожу их в стороны (как мне кажется), но вместо этого получаю серию довольно ощутимых оплеух. Мне-то, сидящему внутри этого непутёвого конгломерата пухлых телес, это как-то по фигу, зато моя оболочка начинает сильно возмущаться: завела опять свою несносную канитель!
- Да не надо меня тискать! Ничего страшного не произошло!
Крик души вырывается у меня вследствие того, что заботливая мамаша опять подхватила меня на руки и стала убаюкивать, довольно занудно напевая какую-то примитивную песенку. Естественно, что мои реплики не доходят до адресата. Зато художественные стенания моей непутёвой оболочки ранят великаншу в самое сердце.
Ну, если честно, песня её не такая уж и занудная. Это я, конечно, со зла. На себя. На своё беспомощное состояние.
Кстати, темнота уже не та, что была вначале. Сквозь всё так же упорно сомкнутые веки различаю световые пятна. А ну-ка, давай напряжём свою оболочку для очередного подвига. Фиг с ней, пусть ещё покричит, если уж так неймётся. Сориентироваться в пространстве мне просто необходимо!
Господи, кто б меня послушал, как я о себе - в двух лицах...
Ладно, ладно, философствовать будем на досуге. Приступаем...
Улучив момент, когда мамаша немного ослабила свои объятия, отвлёкшись на что-то, я напрягся и приподнял-таки завесу неподъёмных век!
Ну и что? Окно какое-то... В него проникает сумеречный свет. И рядом с ним стоим мы.
Хе! "Мы"! Это она стоит, а меня на руках держит и беспокойно выглядывает через окно на улицу. А я-то вот как раз лежу, и всеми силами отталкиваюсь от объёмной груди. Потому что пытаюсь что-либо углядеть своими неверными зенками. Картинка плывёт, да ещё и голова качается, как от сильного ветра. Если б великанша не придерживала её своей тёплой ладонью, она бы точно отвинтилась!
Но кое-что я, всё-таки, различил: крупные листья, почти закрывающие собою оконный проём. Похоже на листья винограда. Но только слишком крупные. Здесь почему-то всё имеет до нелепости крупные размеры. Я что, в страну великанов попал? Гулливер, мать твою! Окошко, правда, плюгавенькое, великанше приходится наклоняться, чтобы на улице что-нибудь разглядеть, но если сравнивать со мной, то я вполне мог бы прогуляться по подоконнику, не горбясь.
Мог бы... Если б не путы и неотступно находящаяся при мне мамаша.
Хотя... Сомневаюсь, что я, в своём теперешнем состоянии, одолел бы и пару шагов.
- Где же наш папочка?.. - тихо, как бы сама с собой, бормочет "родительница" и опять принимается меня баюкать, прохаживаясь взад-вперёд.
- Я не понял! - вырывается у меня и тут же превращается в серию возмущённых вслипов и похрюкиваний. - У нас ещё и папочка в наличии имеется?!
Мама дорогая! Куда я попал?! Мы, оказывается, в этом дурдоме не одиноки! Ожидается визит ещё одного крупного экземпляра! А бабушка с дедушкой на горизонте не просматриваются?
От вбрызнутой дозы адреналина закрывшиеся было очи моего малоподвижного организма широко распахнулись, и комнату огласил душераздирающий вопль! Естественно, в прежнем исполнении.
- Маленький мой... Что с тобой? Испугался чего?
- Она ещё спрашивает!!!
Пока мой носитель разоряется, мне предоставилась прекрасная возможность внимательно разглядеть портрет няньки, удивлённо уставившейся на меня.
В принципе не такая уж она и уродина. Даже, скорее, наоборот. Черты лица не лишены приятности. Молоденькая самочка в расцвете лет. И если бы не размеры...
Кого-то она мне напоминает... Ведь я уже видел это лицо...
Но долго любоваться мне не дали. Лентяй опять зашёлся в крике и от усердия закрыл глаза, на раскрывание которых я потратил столько сил! И душевных, и физических. Я даже не могу с определённостью сказать, каких именно, поскольку не идентифицирую себя с той развалиной, в какую превратился мой организм после перенесённой катастрофы. Наверное, задеты какие-то важные органы, отвечающие за согласованность действий. Я уж не говорю о речевых центрах.
Ну вот сейчас, чего он, спрашивается, орёт? Моя вспышка давно погасла. А ему всё неймётся...
Хотя, погоди... Кажется, мокро... Да твою же дивизию! Совсем не "кажется"! Опять мокрота! Мне это уже начинает надоедать! С-с-сыкун! Теперь вот лежи и жди, пока до мамаши дойдёт что, штаны менять надо...
Ха-ха два раза! Ты сам-то слышишь, что говоришь? Уже начинаешь привыкать к своему новому положению? Кто, в принципе, опарафинился? Он или ты?
Что, вообще, за дела? Что за разделение? "Он"... Кто "он"? Я и есть. Только временно вышедший из строя... А на больного врач, похоже, не обижается...
Ну вот, слава Богу, кажется и до мамаши дошло, что у меня не всё в порядке. Положила меня на мягкое и метнулась куда-то из поля зрения. Что ж, бум ждать... А что нам ещё остаётся в таком-то состоянии? Кабы не предавший меня организм, сейчас можно было бы попытаться освободиться... В принципе, ничего же не болит. Может, спробнём? Пока "мамы" нет?..
Да ладно-ладно, я пошутил! Ишь, разорался! Не тронь меня!..
Странно это всё, господа-товарищи. Очень странно. Тело чувствую, но оно ведёт самостоятельную политику, будто меня здесь и нет. И мои желания никак не соответствуют его желаниям.
Хм, "его"! Кого "его"-то? Это дурацкое раздвоение меня уже порядком достало. А ну, затнись! Затнись, тебе говорят!..
О, Бог ты мой! Не тронь гавно... Теперь, надо думать, это надолго... Хоть бы мать скорей пришла. Настохорошело эти вопли слушать. Но горло-то, горло! Моё горло! Почему оно принимает в этой какофонии самое непосредственное участие?!! Я-то этого не хочу! Не хочу! Эй, ты! Я не хочу кричать! Помолчи, ради Бога! Башка уже разваливается! Мать твою!
Да! Где там носит мать твою?
Или мою?
Блин, от этого вселенского агуканья крышу сносит! Это ж надо: великаншу "мамой" кличем...
То ли ещё будет...
***
"Мама" на горизонте долго не рисовалась. Не, ну это просто уклонение от взятых на себя обязательств!
Горластый придурок довёл меня уже до такого состояния, что ждал я "мамочку" со всё возрастающим нетерпением! Но её всё не было. Моя беспокойная оболочка искричалась вся! Я даже вроде как и привыкать начал. С трудом, конечно, но отрешиться можно было. Если хорошенько абстрагироваться.
К одному привыкнуть было невозможно: в паху саднило с неослабевающей силой. Зона промокания разрасталась. Этот неугомонный, когда усердствовал в своём занятии, каждый раз подпускал основательную порцию пахучей влаги. И, похоже, влагой тут дело не ограничивалось. От крика в животе начались неприятные спазмы, даже как будто судороги. Пора было бразды правления брать в свои руки. А то квартирант разнесёт моё размякшее тело вдребезги!
Хорошо сказал: "брать"! Чем? Этими вот культяпками, бестолково машушими у меня перед физиономией? Ими много не накомандуешь. Даже шлепка хорошего не дашь.
Смешно, не правда ли? Лежу и решаю, как высечь самого себя, чтобы я же и успокоился! Дурдом! По другому не скажешь. Ну а что делать, когда в твоё тело подселили этого горластого недоноска? Чья-то неумная фантазия обрекла меня на совместное проживание с грудным младенцем в одном контейнере. А он только и делает, что орёт да обсыкается. Или того похуже.
Это "похуже" основательно проело мою оболочку и не давало сосредоточиться на более умных мыслях. Ф-фу! Запашок пошёл уже дальше пелёнок.
- Мама! Мать твою за ногу! - не выдержал я изощрённого издевательства и тоже заорал во весь голос, призывая заплутавшую родительницу. - Куда ж ты провалилась?!!
Сами понимаете, что горло моё извергло совсем не то, что я хотел сказать. Из-за дурного крика моего малорослого напарника (или наездника? Скорее уж - нахлебника) я не сразу сообразил, что меня подхватили на руки. Тело сотрясалось от титанических усилий сообщить миру о своей беде доступными средствами, и поэтому нежное прикосновение под размокшую спину не сразу осозналось. Ни мною, ни моим придурковатым квартирантом.
Собственно, тут я не прав, называя его придурковатым. Станешь тут кем угодно, не получая должного ухода. Раз взялись, дамочка, обслуживать по полной программе, так уж не отлынивайте от намеченного. А то кричим тут, кричим...
Что такое?.. Дискомфорт какой-то? Вроде как и следы аварии уже в прошлом, в новых пелёнках тепло и сухо, и к груди прижимают. Только грудь эта почему-то сотрясается от неприятных вибраций. Плачем, что ли? Мама, что с тобой? Ты мне настроение портишь. Вон и сосед по квартире со мной согласен. Опять завёл свою волынку. Всё-то ему неймётся...
Не, я не понял, в чём дело? По какому вопросу плачем, гражданка? Почему не доложили? Что-то там поёт и приговаривает. Песня какая-то не та, что была до этого. С истерическим подвываниями! Меня-то уж не проведёшь, я это чувствую. Да и приятель мой, вон, тоже будто прислушивается. Сам голосит, но как-то через раз, и всё время наверх поглядывает. Туда, откуда печальная песня слышится. Если это песня, а не сдавленные рыдания.
Что, папочка с охоты на мамонта не вернулся? Никак затоптал ненароком? Вот такая она, спортивная жизнь... Есть кто-то и поболее великанов...
В комнате вдруг стало шумно и тесно. За криком и подвываниями я не уловил момента, когда народу прибавилось. И все экземпляры оказались рамером не меньше, чем наша дорогая "мамочка"! Присутствовали особи преимущественно женского пола, насколько я мог разобрать сквозь прикрытые моим соседом веки. Их набралось штук пять или даже больше. За точность сведений я не поручусь, поскольку мамаша моя уже ревела во весь голос и крепко прижимала меня к своей тёплой груди.
Гражданка, вы бы поаккуратнее! А то ведь мой сосед опять свой концерт начнёт. Ишь как притих! Тоже, видать, как и я, старается въехать в резко изменившуюся обстановку. Даже глаза широко открыл. Наблюдает. Что интересно, страха в его примитивной душонке не наблюдалось. Похоже, что собравшихся видит не в первый раз. Одно его шокировало, как, впрочем, и меня: все присутствовавшие находились не в самом лучшем расположении духа. Проще говоря - плакали, кто как умел. Кто громче, а кто тихо поскуливал, сочувственно поглядывая на "мою" родительницу.
Господа, что случилось-то? Кто-нибудь мне это объяснит? Или сегодня у нас, у великанов, праздник такой - плакательный? И ведь не притворяются, плачут на полном серьёзе. Это уж я точно вижу.
Мой носитель долго в обстановку не вникал, а опять было принялся за своё. Но как-то без вдохновения, вроде как компанию решил поддержать. Правда, лишь у него одного это как-то неискренне звучало. Когда жопа мокрая была, он более художественно свои рулады выводил.
Ах, вон оно что! Глаза слипаются, силы на исходе. Ну, ясное дело: так орать столь продолжительное время! Любой недоделок выдохнется...
Оно, конечно, не вовремя, я ведь так и не успел выяснить, что к чему. Но спать захотелось и мне. При том ужасно. Я тоже выдохся. Перенервничал, слушая продолжительный и бесплатный концерт.
Короче, мы ушли... В мир грёз... Некогда нам... Потом узнаю... Что... К чему...
******
Не скажу, что пробуждение было приятным. Выспаться я вроде как и выспался, но мой сосед по телу проснулся раньше меня и опять принялся кричать. Мамаша была на посту и живо заткнула его громкоговоритель мягким и тёплым соском. Само собой, с ним во рту и я открыл глаза. Вернее, воспользовался глазами, пока этот стручок умащивался возле сиськи и разглядывал источник живительной влаги. Всё правильно, процесс питания нарушать нельзя. Кто это так говорил? Блин, забыл... А! Ну да! Пончик. Из "Незнайки". В детстве книжка была. Самая любимая.
Хм! "В детстве"! А теперешнее моё состояние как называется? Тоже детство? Только чьё? Моё? Или того придурка, что к сиське припал и сладко почмокивает? Ещё и кочевряжится! Ешь давай! Может, орать без толку не будешь. А то вон в животе какой-то непорядок. Вроде как что-то лишнее. Ага, пукнуть надо!
Мой сосед понял меня буквально. Даже перестарался. Что-то тёплое и липкое растеклось по ногам.
Ну, мать твою яти! Я же не о том говорил!!! Понятие есть такое. Медицинское. Метеоризмом зовётся. А ты что? Блин, теперь опять хламиду менять. Ну-ну.
Ты посмотри, он ещё и смеётся! Гавно какое, он, оказывается, ещё и это умеет. Я думал, что только орать напропалую.
В животе, действительно стало легче. Мамаша поначалу только ласково улыбнулась и пощекотала у меня под шеей. Сосед опять изволил хехекнуть. Сговорились! Ты пеленку, давай, меняй! А то мне что-то не по кайфу в его дерьме барахтаться.
Теперь уже мне стало смешно. В "его" дерьме! А легче-то кому стало? Выходит, кто опарафинился из нас? Вот-вот... Неудобно даже как-то перед женщиной. Бугай великовозрастный!
Да чё там "неудобно"! Кто она мне? Я в дитятки не просился. Сами спеленали и накачали хрен знает чем. Теперь довольствуйтесь. Я вам ещё и не так обделаюсь.
А кстати! Где почётное собрание плакальщиц? Что, приснилось мне всё представление?
Да нет, вроде. Вон, тёплую мягкую грудь до сих пор сотрясают запоздалые судороги. Как после продолжительного плача. Так что было-то? В чём у нас проблема? И где остальной контингент? Или праздник уже кончился? Вот это я даванул по фазе! Всё мероприятие проспал. Непорядок! Требую продолжения банкета!
Вообще-то, ну его на фиг. Не о том думаю. Выбираться как-то надо. Если так прикидывать, я уже здесь около суток. Судя по тому, сколько я проспал. Да плюс время бодрствования, да плюс недопросмотр мероприятия. Бог его знает, сколько оно там длилось.
Ну да. Где-то так. Времени порядочно прошло. А улучшения в своём состоянии я что-то не наблюдаю. Как была мякина, а не тело, так оно и до сих пор ощущается. Или так кажется? Руки-ноги проверить надо.
Вот сейчас. Мамаша догадается, что мне штаны надо поменять и я попробую. Только пусть отвернётся. Прошлый раз так и было. Сухие пелёнки где-то там, в стороне у неё лежат.
Но мой носитель никак не мог от сиськи оторваться.
- Эй, хватит жрать! Я лично уже наелся. Пора оболочку менять. Амбре!
Вроде едим одно и то же. А прёт, как из... Даже не знаю, с чем сравнить.
Ну вот, опять за своё! Ты же только что поел. И только что... гм!.. облегчился! Не при дамах будь сказано. Чего орать-то?
Или это я спровоцировал? Вслух высказывая претезии? Похоже на то...
Ну, извини! Я тоже тут живу. В этом же теле. И тоже права голоса имею. Ну хватит орать, хватит! Вон, нас уже несут на лобное место. Свершилось. Сейчас будут освобождать от произведённой "продукции". Серун!
Видимо, квартирант тоже что-то понял и заглох, потешно гукая.
- Мой ты маленький, - запричитала "мамаша", склоняясь надо мной и распутывая навёрнутое на ноги тряпьё. Её голос прерывался сдержанными рыданиями. - Сиротиночка моя. Остались мы с тобой без папочки. Что ж мы теперь с тобой делать-то будем?
Мне на лицо упало несколько капель из её глаз. Хм, плачет...
А что с "папочкой"? Почему не знаю? Что-то вроде жалости шевельнулось в душе. Я смотрел ей в лицо и внимательно прислушивался к неразборчивому ласковому бормотанию. Руки нежно касались моего тела и поворачивали с боку на бок, вытирая результат неправильно понятого совета. Я старался не отводить глаза от её лица, внимательно разглядывая плывущую картинку. И опять оно мне показалось жутко знакомым. Проглядывало в нём что-то цепляющее за душу.
- Ну? Что смотришь, мой хороший? - И на голый живот мне вновь упали крупные капли. - Нет у нас теперь папочки... Нет, мой маленький...
Мне чесалось сказать какую-нибудь гадость, что-то вроде "ну и фиг с ним, не очень-то и хотелось", но почему-то язык не повернулся. Даже думать так показалось кощунственным. Поэтому я просто промолчал. Очень уж она ласково смотрела на меня. Черты лица плыли перед моим взором, но я чувствовал устремлённый на меня взор, полный любви и беспредельного обожания. Надо быть последней свиньёй, чтобы на такое отвечать откровенным хамством.
Молчал и мой сосед. Только покряхтывал, когда нежные руки великанши поворачивали наше с ним тело с боку на бок. Тоже, видать, своим умишком понимал важность минуты. Проникся.
Мамаша исчезла из поля зрения. Видать за новой пелёнкой пошла. Вот он, момент! Ну-ка!..
Я попытался перевернуться на пузо и потом, если получится, подтянуть под себя ноги и упереться руками в основание, на чём я там лежал. Несколько судорожных движений произвели совершенно беспорядочный рисунок. При том я несколько раз заехал себе по мордам непослушными руками. Да и ноги неприятно саданули по друг дружке и я, ошалев от боли, притих. Чего не скажешь о моём неуживчивом соседе. Тот понял, что настал его звёздный час! Из нашей с ним глотки вырвался непередаваемый рёв!
Мамаша моментально зависла над нами с вопросом:
- А что случилось, мой маленький? Что случилось? - Ласковые поглаживания живота привели меня в блаженное состояние, но мой визави упорно продолжал разоряться на всю ивановскую. - Испугался? Думал, что мамочка опять ушла? Нет, мой маленький, мама здесь. Здесь, моя лапушка... Сейчас мы в чистую пелёночку закутаемся, во-от... Вот та-ак... Не бойся, мамочка с тобой...
Да я и не боюсь. Просто результат эксперимента мне сильно не понравился. Тело мне совсем не подчинялось. Какие-то бессмысленные конвульсии. Ужасно, господа! Просто ужасно. Побег откладывается на неопределённое время...
Даже крикун заткнулся, словно бы почувствовал моё разочарование.
Тем временем мамаша упаковала меня в чистую пелёнку и подняла на руки, положив пузом себе на грудь, нежно придерживая под задницу. Конечно, так удобнее обозревать окрестности! Только голова качается, как от сильного ветра. И картинка плывёт перед глазами. С трудом получается зафиксировать мутный взгляд на чём-нибудь определённом. Ну и напичкали меня дрянью!
И тут мне на глаза попался белый квадрат. Вернее, прямоугольник. Какая-то бумажка. Она висела на стене. И на ней я разглядел цифру "три". Крупную, как для слепых. Почти на весь листок. Я сосредоточился, напряг все свои силы и сфокусировал непослушный взгляд. Это был отрывной календарь, каким пользовались мои баба с дедом. Над цифрой я совершенно чётко разглядел слово "сентябрь", а под ней слово "вторник".
Так-так, уже что-то...
Но позвольте! Какой "сентябрь"! Буквально вчера был февраль! Автобус-то из-за чего перекувыркнулся? Гололёд! А какой гололёд в сентябре? Хотя, бывает... Но не в этом случае! Фигня какая-то...
Видимо, календарю давно не уделяли внимание. Давно листки не обрывали. Такое тоже бывает.
Ладно. Год-то, надеюсь, на месте? Ну-ка...
Но тут меня ждало разочарование. Мамаша стала мерно качаться из стороны в сторону вокруг оси, проходящей через её позвоночник, и глаза мои тут же дали сбой. Изображение поплыло и картинка превратилась в смазанные пятна. Чёрт, какого труда мне стоило сфокусировать непослушные зенки! И вот, стараниями заботливой мамаши всё пошло насмарку. Качает она! Ублажает! Чуть-чуть подождать не могла. Когда ещё теперь представится случай сориентироваться во времени!
Блин, досада!
Этот паразит, видимо, почувствовал моё неудовольствие и опять раскрыл рот.
- Что ты, маленький? - Мамаша нежно перехватило моё непослушное тело и уложила возле тёплой груди. Я явственно услышал, как бьётся её сердце. - Устал?
Ага, устал. С чего бы это? Поел, да обосрался? Переработался...
Тепло её большого тела опять спровоцировало сладкую дрёму. Я с трудом разлепил смежающиеся веки. На фиг! Опять спать? Больше и делать нечего! Думать надо! Думать, как выбираться из этого сладко-говнистого плена. Спать он прилабунился!
Итак, господа, что же мы имеем? Показания календаря мне сильно не понравились. Если только это не следствие нерадивости хозяев. Третье сентября. Что-то дата больно знакомая. Что у нас третьего сентября такого знаменательного произошло? Чем оно меня так тревожит?..
А! Ну да! У Аньки моей, у дочки, день рождения третьего сентября! Ну да! Как я мог забыть?
Так. А ещё? Свербит что-то недосказанное...
А, собственно, чего ты разволновался? Чем календарь этих великанов тебя не устраивает? Пусть хоть что показывает! Может, у них совсем другое летоисчисление!..
Ага... И календари один в один на наши смахивают. На те, что при Советской власти были в ходу...
Опаньки... Мама моя дорогая... Что за дата, говоришь? Тревожит, говоришь? Само собой, тревожит. Это ж дата смерти моего отца!
Ну и ну! Жуткое совпадение... Мало мы удивлялись, не сказать ещё хуже, когда Анька родилась. День в день, час в час. Теперь ещё вот это...
И как понимать? А год-то какой на местном календаре?
Чёрт! Не разобрал я. Но уже начинает казаться, будто точно начинается не с цифры "два". Не двухтысячные.
Ну! Ещё пару раз в штаны наложишь, и не то станет казаться...
Надо вынудить мамашу походить со мной по комнате. Может, чего и угляжу. Если смогу.
Вот блин, а этот тюфяк опять дрыхнуть присанибожился! Не дам!
И я напряг свои голосовые связки, чтобы спровоцировать крикуна на беспокойное поведение:
- Не хочу спать! Не хочу! Не хочу!
Результат не заставил себя ждать. Мой сосед завёлся с пол-оборота. Чем несказанно перепугал притихшую было мамашу. Она вскочила, создала из своих заботливых рук подобие люльки и, тихо покачивая, стала успокаивать нас, медленно перемещаясь по комнате.
- Блин! Я не так хотел! Не кверху пузом! На плечо положи!
Естественно, мой помощник перевёл мои слова на свой бестолковый язык. Только мать ни черта не поняла и продолжала покачивать меня, неприметно прибавляя амплитуду колебаний.
Но я решил довершить начатое. Всеми силами выворачиваясь наизнанку, чем ещё более раззадоривал крикуна на душераздирающие вопли, я продолжал своё чёрное дело.
В конце концов, видя, что вибростенд не даёт должных результатов, взволнованная мамаша применила последнее средство: моё тело приняло нужную позу. Наполовину лёжа животом на её груди, а наполовину высунувшись непослушной качающейся головой за её спину. В общем, как в прошлый раз.
Ну, теперь давай! Напряги свои буркалы. Надо, Федя!
Сосед по камере почувствовал моё удовлетворение, немного поорал для порядку и затих.
- Ну что ж ты? - ласково запричитала обрадованная мамаша, удобнее устраивая меня на плече. - Сказал бы, что так хочешь...
Ага, "сказал бы"... Чем?
Ладно, займёмся делом...
Несколько раз календарь попадал в поле моего неверного зрения, но проскальзывал уж очень быстро. Я не успевал произвести настройку корявых глаз. Слушались они просто отвратительно. Если не сказать ещё хуже. В конце концов они просто закрылись! Я не рассчитал запас прочности моего теперешнего организма. Да и моё бесплатное дополнение всё время норовило ускользнуть в страну грёз. Само собой - на пару со мной. Народ и партия - едины!
Ладно. Будем считать эту попытку неудачной. Чёрт бы его побрал, этого подселенца. Одно спать, да спать! Я, кстати, тоже буквально вырубался. Сморило нас обоих. Уходила мамаша беспокойное хозяйство...
******
Проснулся я от звука голосов. Кто-то ещё находился в комнате, кроме мамаши. Разговор шёл вполголоса и доходил до меня через пятое на десятое. Мало того, что глаза у меня были "не айс", так ещё и уши как-то избирательно воспринимали информацию. В основном, если исходить из недавно приобретённого опыта, до меня доходила речь, обращённая непосредственно ко мне. И то, сомневаюсь, что весь смысловой пакет. Организм не желал приходить в свою обычную норму. И, чтобы понять, о чём шла речь между мамашей и женщиной, что находилась где-то рядом, мне приходилось ужасно напрягать внимание. Что это была женщина, я понял сразу. Разговор шёл о каких-то покупках и приготовлениях. Вся речь была крепко приправлена сожалеющими и сочувствующими словоизвержениями, среди которых трудно извлечь полезную для себя информацию. Что-то типа "бедная ты моя, несчастная". И всё в таком духе.
Но стоило мне напрячь слуховой аппарат, это не прошло незамеченным для моего сокамерника. Он тут же закочевряжился и на полном серьёзе вознамерился опять заполнить собою звуковое пространство. Надо было срочно принимать меры. Иначе ориентация в пространстве и во времени с его неуправляемой помощью неимоверно затянется.
Меры, но какие? Исходить надо, видимо, из того, что, как бы оно мне ни было противно, но мы с ним - единое целое (мне хватило ума на данный момент это осознать), а потому вся внутренняя кухня у нас тоже единая. Хотя бы на подсознательном уровне. Что нравится мне, нравится и ему. И наоборот.
Следовательно, если я сам буду пребывать в хорошем состоянии духа, то и этот поганец тоже не найдёт причины портить жизнь окружающим. В первую очередь - мне.
Или найдёт? Надо попробовать.
Для начала просто хотя бы улыбнуться ему. Конечно, в моём далеко не идиллическом расположении духа корчить из себя весельчака довольно затруднительно. Но - всё-таки.
Я скорчил умильную рожицу и направил внутренний посыл лично ему.
Вместо дикого рёва раздался какой-то булькающий звук, значение которого я не сразу распознал. И только мгновение спустя я понял, что это на языке младенца, в которого я превратился по чьей-то дурной воле, всего лишь маленький смешок. Смешно ему, видите ли!
Ладно-ладно, не будем о плохом. Надо срочно закрепляться на достигнутых рубежах. Кто его знает, сколько ещё мне здесь куковать, так хоть криком не будет донимать. Ну-ка, что у нас есть смешного?