Плахотникова Елена Владимировна : другие произведения.

Последний хранитель гл.22-29

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
22.
         Симорли. Воин из клана Кота.

        
         После бега наперегонки с ветром наставник назвал его санум мне очень хотелось пить. Пересохшее горло требовало воды, любой, даже мутной и затхлой, какую дают пленникам в Крепости.
         Пить хотели все, кто сидел и лежал рядом на песке, но первой заговорила о воде т'ангайя. Ей можно, она не воин и не т'анг, ей не надо терпеть молча. Над просьбой детеныша или т'ангайи не смеются. Не знаю, как принято у чужаков, а вот т'анги такие просьбы стараются выполнить. Если они настоящие т'анги, а не забывшие о чести изгои.
         - Да, вода нам бы не помешала, - согласился наставник. Сможешь найти?
         Я не сразу понял, что он спрашивает меня. Не знаю, зачем он придумал такую проверку. Мне очень не хотелось говорить, что я не могу справиться с его заданием. Найти воду здесь и сейчас еще труднее, чем убежать от санума. Вот если бы мы были в Долине! Там бы я быстро отыскал источник. Даже с закрытыми глазами отыскал бы. По запахам, по звукам нашел бы. А здесь...
         Наставник смотрел на меня и ждал. Остальные тоже смотрели и ждали, что я скажу. И я сказал: "Найти не могу". Пальцами сказал. А наставник по-прежнему смотрел, будто не понял моего ответа. Наверно, он хотел, чтобы я вслух признался, какой я бесполезный и неумелый. Наверно, воин должен научиться и такому. Даже если не понимает, где такое умение может пригодиться. Наставник лучше знает, наставник не ошибается. И я сказал:
         - Воду? Здесь? Нет, не смогу. И добавил уже для остальных: - Здесь всё чужое. Я не знаю, что тут растет возле воды, чем можно заменить воду.
         К моим ногам подкатился маленький сухой кустик, и я подпрыгнул, чтобы не поцарапаться об него. Охотник-Кугар фыркнул. Я не успел ничего сказать, за меня ему сказал наставник.
         - Тебе смешно? Ты точно знаешь, что эта трава не ядовита? Не знаешь? Зачем тогда смеешься? Жить захочешь и сам так прыгать станешь.
         - Я не ипша, - буркнул Охотник и отвернулся. Но смеяться он перестал.
         - Ипша? А ипша здесь при чем?
         На эту загадку я мог ответить. И ответил, хоть спрашивали не меня.
         - В этих местах жили ипши.
         - Жили? А теперь не живут?
         Наставник спрашивает, ученик отвечает. Всё правильно, так и надо.
         - Ипш убили. Почти всех, - быстро добавил я, вспомнив длиннозубую т'ангайю, что бежала с нами. Наставник сам помог ей в Крепости и знает, что ипш перебили не всех.
         - Ипша? повторил он, будто пробуя слово на вкус. Ну и где их искать? Может, они и не живут здесь больше.
         - Живут. Я видел, - вырвалось у меня.
         - Тогда веди к ипшам, - тут же потребовал наставник.
         В его голосе не слышалось смеха, но он точно смеялся надо мной. Все знают, что найти, где живет ипша, не сможет никто, только Повелители. Но Повелителей здесь нет. Лучше бы я промолчал! Тогда бы мне не пришлось говорить:
         - Я не знаю, где живут ипши. Наставник нахмурился, и я заговорил быстрее: - Но одну я видел! Совсем недавно.
         И посмотрел по сторонам, надеясь опять увидеть четырехлапую т'ангайю.
         - Ты ищешь нашего черного приятеля?
         - Нет!
         Наставник опять шутит. Он не может спрашивать такое серьезно. Ведь даже хост не перепутает кугара с ипшей, когда ипша и кугар четырехлапые.
         - Ты уверен, что он не ипша?
         Если наставник спрашивает, ему нельзя не ответить.
         - Он Кугар. Их клан живет среди деревьев. В лесу, - повторил я незнакомое слово.
         Мой первый наставник как-то рассказывал мне про это необыкновенное место. Говорил, что деревья там вырастают такими высокими, что три воина, став друг другу на плечи, не дотянутся до нижней ветки. А еще деревья бывают такими толстыми, что два длиннолапых т'анга не обхватят их.
         Но всего этого я не стал говорить моему новому наставнику. Он меня про ипшу спрашивал, а не про деревья.
         - Ипши другие, - добавил я.
         - Какие?
         Как будто бы наставник сам не знает! Мой прежний наставник тоже так поступал: начинал рассказывать, потом притворялся, что всё забыл, и требовал повторить с самого начала. И я стал рассказывать про ипш то, что смог вспомнить.
         - Ипши самый старый клан, самый древний. Говорят, что они первыми пришли в этот мир, первыми встретили Хранителей и первыми стали учиться у них. Другие кланы пришли потом, каждый в свой срок. Еще у ипш была своя магия, не такая, как у Хранителей. Когда началась Война, то всех Хранителей убили, а ипши погибли не все. Хотя Повелители еще долго охотились на них. Потом, когда Хранителей не стало.
         Пока я думал, рассказывать, какая магия была у ипш или не надо, наставник улыбнулся и сказал:
         - Все это очень интересно, только я так и не понял, как же выглядят ипши и где их искать.
         - Не знаю, - сначала пальцами, а потом голосом ответил я.
         Тогда наставник посмотрел на старшего из воинов-Медведей.
         Тот недовольно передернул плечами, будто взгляд обжигал его.
         - Я тоже не знаю, где может быть ипша. Где-то здесь... - голос у Медведя громкий и низкий, как у бородатой пирру. Одна из ипш крутилась возле нас. Та, с кем ты обнимался на стене.
         - А... красный пес! наставник радостно улыбнулся. Так он ипша?
         - Не он, - поправил Медведь. Она. Это самка.
         Т'ангайя из клана Кугара негромко рыкнула; ей не понравилось, что другую т'ангайю назвали самкой. Медведь забыл, что даже четырехлапая т'ангайя остается т'ангайей. Нужно быть поосторожнее со словами: т'анг, затеявший ссору с Зовущей, долго не живет. Хорошо, что ипша не слышала Медведя, и не слышала как наставник назвал ее. Говорят, ипши подолгу проводили в звериной личине, и убивали всех двуногих чужаков, попавших на землю ипш. Даже если эти двуногие были т'ангами. А может, это только слухи, что распускают Повелители. Ведь Повелителям все равно кого убивать воина или охотника, обычную т'ангайю или Зовущую любой, кто не из народа Повелителей, может стать их добычей. Наверно, нельзя верить словам Повелителей...
         - С тобой на стене была т'ангайя из клана ипш, - сказал воин-Медведь, не глядя на Зовущую.
         Та медленно выдохнула сквозь зубы. А наставник посмотрел на воина так, словно хотел спросить, как тот узнал, что ипша т'ангайя, а не т'анг. Но не спросил. Наверно, вспомнил, что он мой наставник, а не воина-Медведя. Хотя старший из воинов сам бы мог быть наставником.
         Но даже Старшему стало интересно, когда мой наставник повернулся и надолго засмотрелся на что-то позади Кугара. Тот лежал на ближайшем склоне и старательно вылизывал подушечки лап. Ветер доносил слабый запах крови. Наверно, Кугар поранил лапы, когда бежал от санума. Кугары хуже бегают, чем Псы или Волки, а чтобы быстро и долго бежать по песку надо быть поалом. Или ипшей.
         - Ты видишь ее?
         Я сначала спросил, а потом заметил, как смотрит на меня старший из Медведей. И мне стало стыдно. Будто я был детенышем-глупышом, еще не принятым в клан. Только детеныш говорит и делает такое, что имеющий наставника подумает и промолчит. Как промолчал старший воин, хоть тоже хотел спросить.
         - Вижу, - ответил наставник, не оборачиваясь, будто мог взглядом удержать ипшу на месте. Попробую поговорить с ней. Вдруг она поможет нам.
         И медленно пошел вперед, словно боялся спугнуть кого-то. Напрасно он этого боится. Ипши никогда не были пугливым кланом, скорее наоборот. А еще ипши невероятно гордые. Длиннозубая может и не захотеть помогать нам. Мы чужаки для нее, почти как хосты или Ловчие. И то, что наставник помог ей, ничего не значит. Но он почему-то думает по-другому, и, похоже, даже не сомневается, что ипша станет говорить с ним. А вот знает ли она, где найти воду, в этом он не совсем уверен. Странно. Но может быть, так и надо решать неразрешимые загадки жизни? Скоро я это узнаю. Вот как вернется наставник, так и узнаю.
         Или не так скоро, как я надеялся.
         Наставник обошел Кугара, сел на песок, по-хитрому скрестив ноги, и просидел так от заката до первой луны.
        
        
        
23.
         Мерантос. Воин из клана Медведя.

        
         На закате стена санума стала почти незаметной, а потом и вовсе исчезла. Вместе с ней исчез неприятный, едва различимый скрип, к которому я уже начал привыкать. Мне даже стало чего-то не хватать, когда прекратилась "песня пустыни". Так красиво обозвал этот скрип незнакомец.
         А сам мягкотелый как пошел говорить с ипшей, так и продолжал с ней разговаривать. Сидя к нам спиной и не двигаясь. До восхода зеленой луны я его почти и не видел. И если бы не чуствовал иногда, как за мной следят из темноты а это чувство не спутаешь ни с чем! то решил бы, что незнакомец привык спать сидя. А беседу с ипшей он придумал, чтобы побыть одному.
         Песок быстро остывал. Еще немного и он станет холодить зад. Рядом нетерпеливо шевельнулся Игратос. Молодому надоело спать в полглаза и ждать неизвестно чего. Я беззвучно напомнил ему, что он носит воинский пояс, и попросил не позориться перед другим молодым воином. Чтобы тот не подумал, будто у Медведей нет хороших наставников.
         Теперь Игратос злится, закрыв от меня свои мысли. Пускай! Молодому это пойдет на пользу.
         Охотник из клана Медведя может полдня лежать неподвижно, чтобы добыть пугливую горную козу. А настоящий воин обманет даже охотника. Ученик надевает пояс воина только тогда, когда охотники начинают принимать ученика за покрытый мхом валун.
         Я был наставником Игратоса, а он был понятливым учеником. Хотя... больше терпения и выдержки ему не помешало бы. А плен и тесная клетка не сделали его характер лучше. Но все поправимо. Я рядом, мы на свободе и у меня есть время заниматься воспитанием. Терпение и выдержка нужны не только воину. Игратос еще не знает, что скоро перестанет носить воинский пояс. И не узнает до нашего возвращения. Я не хочу говорить, что старейшины решили на последнем совете. Слишком много чужих ушей и чужих глаз рядом. Даже мне понадобились три дня одиночества, чтобы смириться с решением Совета. А что будет с Игратосом, когда он узнает?.. Пусть это случится среди камней и льда, и чтобы ничего живого не было поблизости. Совету совсем не нужна новая война кланов или чтобы Игратос погиб, подравшись с кем-то, вроде нашего мягкотелого вожака.
         Решение Совета мог передать и другой воин, но я так привык заботиться о молодом, что вызвался сам. Его мать была последней женой моего отца, а Игратос последним его детенышем. Молодой еще не умел ходить, когда наш отец погиб. Жена отца по закону стала моей женой, а глупыш-сосунок моим детенышем. Потом, когда молодому пришла пора учиться, я стал его наставником, и он многому смог научиться. Я надеялся, что смогу сделать из него вожака. Не вождя! Ни у меня, ни у Игратоса нет того, что надо для настоящего вождя. А вот вожак из молодого мог бы получиться неплохой. Не хуже, чем из меня или из нашего отца.
         Вождь нужен всегда и в мирные дни, и в дни войны. За вождем идут все от совета старейшин, до последнего малыша, только что принятого в клан. А вожак нужен в дни войны, и за ним идут те, кто носит пояс воина. Вождь у клана один, а вожаков может быть много. Одним больше, одним меньше...
         Игратос не станет вожаком. Теперь уже не станет. Так решил Совет. Так решил Вождь. Его приказу должны повиноваться все. Ослушавшийся изгоняется из клана. Ибо: "...вождь это сердце клана, а мудрость вождя благо клана". Так меня учил старый Фастос. Этому же я учил Игратоса.
         Если мне захочется уйти из жизни самым недостойным способом я стану изгоем, а потом притворюсь, что не услышал Зовущую. Но пока до этого не дошло...
         Последние мысли меня удивили. Будто их думал не я, а какой-то безумец. Может, это "песня пустыни" так подействовала на меня? Или то, что рядом Зовущая из другого клана? Надо бы держаться от нее подальше и присматривать за Игратосом. Он впервые так близко от самки, желающей зачать детеныша. А такое соседство опаснее, чем встреча с Белой Смертью. Скажешь что-то не то или сделаешь и Зовущая нападет. А как она может наказать назойливого самца, я уже видел. В такое трудно поверить, пока не увидишь. А Игратос нужен клану живым и здоровым. Как-то я сказал молодому, что лучше потереться об самку другого народа, чем об т'ангайю чужого клана. А если т'ангайя стала Зовущей, то лучше не попадаться ей на глаза. Хотя это не всегда и помогает. Мне не помогало. Меня находили, звали и я сразу откликался на Зов. Я никогда не злил Зовущих. Может, потому и дожил до сегодняшней ночи.
         Надеюсь, Игратос помнит, чему я учил его. А если забыл, то я быстро напомню.
        
        
24.
         Симорли. Воин из клана Кота.

        
         Песок рядом с наставником зашевелился и стал ипшей, заметной на фоне низкой луны. Ипша быстро исчезла, только глаза сверкнули красным. Говорят, ипши могут убить взглядом, если захотят. Эта даже не оцарапала меня. Или наставник позаботился обо мне и обо всех остальных?
         - Чудно провел времечко, - сказал он, когда подошел и остановился между мной и старшим из Медведей.
         Оба воина, что притворялись спящими, тут же сели и стали смотреть на моего наставника. И оба молчали, словно им было совсем не интересно, о чем он так долго разговаривал с ипшей.
         - Что она тебе сказала?
         Это спросила т'ангайя. Она тоже перестала притворяться спящей, но сидеть и молча ждать не захотела. Так поступают не только Зовущие, но и обычные т'ангайи. Мой прежний наставник говорил, что т'ангайи похожи на детенышей им тоже все интересно и не стоит злиться на них из-за этого. Так было всегда и так будет, пока живут т'анги. Т'ангайю не переделать, как не изменить цвет Карающей. А еще наставник говорил, что если Зовущая чего-то хочет, то лучше дать ей это, а то она возьмет сама.
         - Сказала она много интересного, - мой новый наставник повернул голову к т'ангайе. Но то, что нам надо, можно найти возле старой дороги.
         - Где это?
         - Не очень далеко. Если санум не засыпал ее и если нам повезет, то найдем.
         - А если нет?
         Такое могла спросить только т'ангайя!
         - А если нет, тогда нам не повезет.
         Наставник шутит и шутит опасно. С Зовущей лучше не шутить. Но, может быть, в клане наставника так принято или их Зовущие не так опасны, как наши?..
         - Ну что, идем к Старой дороге? спросил он, и все сразу зашевелились.
         И я понял, что никто не скажет "нет", все пойдут. А еще я понял, о какой дороге говорила ипша.
         - Подождите! Туда нельзя!
         Я успел встать перед наставником до того, как он начал Путь. И быстро заговорил, спеша сказать все, что знаю. Ведь если мне прикажут замолчать и идти, мне и придется идти молча. Идти к Старой Дороге.
         - Это место проклято! Это дорога Хранителей. По ней давно никто не ходит! Повелители запретили...
         Зовущая насмешливо фыркнула.
         Я поперхнулся словами, будто куском непережеванного мяса. Сквозь кашель и слезы я посмотрел на наставника. Он не смеялся и даже не улыбался, как все остальные. Он услышал меня и теперь думал.
         - Ну, а ты что скажешь? как вождь спросил он старшего Медведя.
         С младшим он не разговаривает и притворяется, что не замечает его. Хорошо притворяется, я так еще не умею. А вот отдыхать так, чтобы видеть стазу всех, и чтобы никого не было за спиной, этому я уже научился. Вот посмотрел, как это делает наставник, и научился. Старший из Медведей тоже так умеет.
         - Я согласен с т'ангайей, - ответил Старший. Повелители много чего запрещают.
         - А поточнее? заинтересовался наставник, когда Медведь надолго замолчал. А мы стояли и слушали ночную пустыню.
         - Нам запрещают жить и умирать по нашим законам! зло выдохнул воин.
         - Зато мы можем умирать в Чаше Крови, - буркнул его молодой соплеменник.
         - Еще они запретили нам наших чарутти. Но пока ни в один из кланов не пришли чарутти от Повелителей.
         - Почему?
         Большой т'анг злился и говорил тише и тише, но от его голоса у меня все дрожало внутри. Нет, не от страха, а так, как дрожит тропа над болотом. Наставник тоже тихо заговорил, и его вопрос вплелся в голос Медведя, как ветер в траву. Вплелся и качнул туда, куда ему надо.
         - Почему запретили? Потому что чарутти могут снять ошейник с беглеца, могут защитить от Белого безумия, и приход Карающей могут предсказать раньше, чем она появится на небе, и... Чарутти много могут. Клан без чарутти, как воин без руки!
         Медведь замолчал, тяжело дыша, но с каждым выдохом его злость уходила, растворялась в темноте.
         Наставник молча ждал, и т'анг сказал уже совсем спокойно:
         - А почему своих чарутти Повелители не присылают, этого я не знаю.
         - А зачем? наставник не смеялся, но казалось, будто смеется. И не над воином-Медведем, а над самими Повелителями! Чтобы они делали то же, что и ваши? Так у вас для этого свои чарутти есть. Только не говори мне, что от своих вы избавились в угоду Повелителям.
         - Мы не избавились. Не знаю, как другие...
         Медведь посмотрел на Кугаров, потом на меня.
         - Пока хоть один Кугар жив, - начал Охотник, но т'ангайя перебила его:
         - Мы защищаем нашу чарутти, как мать защищает детеныша!
         - У Котов тоже есть чарутти и мы оберегаем его. Мне не хотелось, чтобы о моем клане думали плохо. Пусть Коты слабее Медведей и меньше Кугаров, но мы не глупцы, и еду от отравы можем отличить. Чарутти это богатство клана, а Башня, Мост и Дорога это запретные места, и если Повелители говорят...
         - А если Повелители завтра скажут не дышать, Коты сделают как они скажут?
         Это спросил охотник-Кугар, красуясь перед Зовущей. Та фыркнула. Но надо мной она смеялась или над Охотником, я не понял. Да это и не важно. Какой боец из Охотника я не знаю, а как дралась Зовущая, видел. Но не вызывают Зовущих на поединок, даже обычных т'ангай не вызывают.
         Подраться с Охотником я не успел, даже вызов ему бросить не смог. Я только начал рычать, Кугар еще не перестал ухмыляться, когда мой наставник рявкнул:
         - Отдохнули?! Сил девать некуда?! Тогда к Дороге! Бегом!!
         Этот голос заставил бы бежать и Повелителя. У меня просто сердце замерло, а четырехлапый Кугар вжался в песок. Потом наставник скользнул между мной и Медведем, выдохнул уже на бегу: "за мной!" и мы сорвались с места, будто за нами гнался еще один санум.
        
        
        
25.
         Мерантос. Воин из клана Медведя.

        
         Мы опять бежали. Незнакомец первым, за ним воин из клана Кота, потом я, Игратос, Охотник и Зовущая. За несколько дней все уже привыкли занимать свои места, и занимали их, не раздумывая и не споря. В этот раз мы бежали не от санума, а от драки, которую я давно уже ожидал.
         Бег сменился шагом, потом походным бегом, опять шагом... Опытный вожак умеет пройти много и силы воинов сохранять.
         С вожаком нам повезло: незнакомец опытный вожак (или как у его народа называют того, за кем идут воины?). Глядя на его размеренный и неутомимый шаг, я думал, что ему не раз приходилось вести за собой стаю, отдавать приказы, следить за порядком, прекращать драки между глупым молодняком, сбивать наглость с самоуверенных "стариков", видеть дальше, делать больше, помнить и думать за всю стаю. Обычные заботы любого вожака, я и сам часто выполнял их.
         Вожак всегда должен знать, что нужно делать, как и когда. Этим он отличается от любого воина.
         Мне повезло: здесь, в пустыне, я всего лишь обычный воин. Только старше других. Игратос может думать и хотеть что угодно, но я не стану искать места вожака. В пустыне не стану. Вот в горах... Но до гор еще нужно дойти.
         Краем глаза заметил бегущую в стороне ипшу. Где-то за нами хромал четырехлапый Кугар. Ветер иногда доносил запах крови, и тогда Зовущая начинала идти медленнее, оглядываться, сбиваться с шага. Я не смотрел на нее, только слушал, и наш вожак не оглядывался, но двигаться начинал медленнее. Хоть и не очень долго.
         Не повезло Кугару. Четырехлапому идти по пустыне труднее, чем двуногому. Но пока на нем ошейник, ничего не изменишь.
         Желтая луна уже прошла половину своего пути, а зеленая иногда пряталась за верхушками холмов, когда вожак поднял руку, призывая к осторожности, и остановился. В пути мы не разговаривали, но привалы не всегда были безмолвными. На этот раз никто не издал ни звука. Все замерли, настороженно принюхиваясь и прислушиваясь.
         Я не чуял опасности, но торопиться не стал это не мой поход, не я веду стаю, а вокруг меня совсем чужие места.
         Вожак молча подозвал воина из клана Кота, и оба склонились над чем-то. Потом Кот добежал до подножия холма, вернулся... Слов я не слышал, но на расстоянии ощутил настороженное внимание незнакомца и горячее нетерпение Кота. Как раскаленный на солнце камень и холодную тень за ним. Даже летом в горах не бывает слишком жарко. Иначе мы не носили бы такую густую шерсть.
         Со стороны Игратоса потянуло сомнением и недоверием. Как ветром от ледника. Без слов я приказал молодому приготовить копье, а еще поделился уверенностью и спокойствием, которые если и не переполняли меня, то хотя бы не оставляли.
         Потом вожак подозвал меня, тоже без слов, и я смог рассмотреть то, из-за чего он остановил стаю.
         Ряды полузасыпаных ямок. Одни чуть больше, другие поменьше. На первый взгляд ничего особенного. Но когда я присмотрелся, то понял, что это следы, и они тянутся поперек нашей тропы. Похоже, нам придется добавить к ним свои. Если вожак не проложит другой путь.
         И я повернулся к вожаку. Молча. Ведь не только смотреть на песок он позвал меня. Тихо хмыкнув, вожак заговорил:
         - Караван. Прошли перед санумом. Туда. Он указал на темноту между холмами. Их больше, чем нас. Есть верховые животные.
         - Караван Ловчих?
         Это первое, что просилось с языка.
         - Нет, - быстро ответил молодой Кот. Следы у их тварей другие.
         А я продолжал смотреть на вожака, притворяясь, что не слышал Кота. У отряда может быть только один вожак ему решать, ему и отвечать. Незнакомец понимающе усмехнулся и негромко сказал:
         - Пока будем считать их обычным караваном. Но постараемся не попадаться на глаза.
         - Рабы... - буркнул я словно бы сам себе.
         Ни один караван не обходится без рабов. И без охраны. И охранники не откажутся от еще одного раба или от беглеца в ошейнике. Хоть один колдовской кнут в караване да найдется. А где за беглеца могут заплатить, знает любой караванщик.
         - Можем стать, - согласился со мной вожак. Если будем неосторожны. Пока нам по пути. Вот и пойдем по их следам. Только не очень быстро.
         Разумный план. Наши следы смешаются со следами каравана. Ловчим будет труднее найти нас, даже если их твари такие хорошие нюхачи, как о них говорят.
         По следам каравана мы шли почти до рассвета. Не очень быстро, как и обещал вожак. Четырехлапый уже не отставал от нас. Я постоянно чуял его запах.
         Места вокруг медленно менялись: высокие холмы становились все ниже, их уже и холмами назвать нельзя. Так, кучи слежавшегося песка, поросшие травой. Перед заходом Зеленой сильно похолодало. Почти как в горах. Молодому Коту было холодно. Нашему вожаку тоже. Но согреться бегом он не захотел. А скоро и совсем остановился. Неожиданно и не предупреждая об опасности. Устроить привал он тоже не приказывал, вот мы и стояли молча, ждали. Потом вожак обернулся, зацепился взглядом за меня и за Кота. Я не стал гадать, зачем нас зовут. Подойду узнаю. Вожак не делает глупостей или быстро перестает быть вожаком. Если он остановился, значит надо стоять, если зовет надо идти.
         Мысли появлялись и исчезали, как ночные бабочки в костре, а ноги быстро несли к вожаку. Я остановился в шаге от него. Рядом молча замер Кот.
         - Ну, и как вам это нравится?
         Я уже начал привыкать к кривоватой усмешке незнакомца. Когда он так улыбался, о веселье можно было не думать.
         Вот и сейчас ничего веселого я не увидел. Впереди лежала ровная поверхность, без единой травинки и... без следов каравана. Вид сверкающего под луной песка мне не понравился. После лавины остается очень похожий след, и снег лежит так же ровно и красиво. Но можно сорваться в едва присыпанную трещину или разбудить еще одну лавину. И чем дольше я смотрел на песок впереди, тем меньше мне хотелось идти по нему. Потом у меня появился вопрос, и я спросил, надеясь, что ответ будет не таким, как я опасаюсь.
         - Где дорога?
         - Хороший вопрос, старик. Очень хороший. Дорога там, - и вожак махнул в сторону блестящего песка.
         Я невольно зарычал. Нет, не на то, что меня назвали стариком. Незнакомец сказал это так, будто признал во мне такого же вожака, как и сам. Но когда сбывается неприятное, пусть оно и ожидалось, радоваться как-то не хочется.
         Пока мы с вожаком улыбались друг на друга, воин из клана Кота спросил, сначала пальцами, потом голосом:
         - А дальше что?
         - А дальше всё, - вожак повернулся к несмышленышу. Дальше самим надо идти. По этой красоте.
         - А почему мы не идем?
         Ну, точно несмышленыш, еще не принятый в клан!
         - Скажи ему, - приказал вожак.
         И я сказал. Про лавины и трещины. Как говорят детенышу, еще не ходившему по горам.
         Вожак слушал меня и кивал, будто рассказ о горах и обвалах для него не шум ветра. Это воин-Кот каждое мое слово глотал, как снег глотает кровь.
         Рано он оторвался от наставника, ему бы сезонов пять побыть возле него. Да и моложе он Игратоса сезонов на пять. А много ума накопилось в Игратосе за эти сезоны?
         Вот и на этот раз, когда я замолчал, Кот не стал спрашивать (пальцами или голосом), истину ли я говорю, и зачем рассказывать о лавинах в пустыне. А Игратос не сразу понял, что у других тоже есть уши и глаза, и другие могут услышать и увидеть то, чего им не полагается. Он всё еще думает, что мысленная связь нужна для того, чтобы наставник знал все мысли ученика. Делать мне больше нечего, как всякие глупости слушать! Дверь Тишины не зря придумали: закрыл и никто тебя не слышит. Из-за Игратоса я себе такую Дверь нарастил тараном не прошибешь.
         - Мне этот песочек тоже не нравится, - сказал наш вожак. Лавину мы здесь вряд ли разбудим, - он с удовольствием повторил мои слова. И даже зажмурился, будто что-то вкусное съел. А вот провалиться можем. Ловушек в этих местах хватает. Какие будут предложения?
         И посмотрел на Кота.
         Правильно. Я тоже, когда устраивал совет, то выслушивал всех, от младшего до старшего, если им было что сказать. А уже потом решал сам.
         - Идти вдоль следа санума? спросил молодой Кот, и тут же убил свой вопрос: - Нет!..
         - Почему? заинтересовался незнакомец.
         - Долго. И может увести от Дороги.
         Да, Кот умнее, чем кажется. Повезло его наставнику. Незнакомец, похоже, стал-таки наставником Кота. Жаль, что между мягкотелыми и т'ангами не бывает мысленной связи. Думаю, молодой Кот узнал бы много интересного не для чужих ушей, раз уж заполучил себе такого наставника. И когда только упросить успел? Ведь постоянно рядом и перед глазами. Шустрый воин растет. Доживет вожаком станет.
         - Долго, - согласился наш вожак, похвалив Кота взглядом, и воин, будто выше ростом стал. А что делают у вас, когда нельзя обойти след лавины?
         Этот вопрос достался мне. И я почти уверен, что мягкотелый знает ответ, только хочет, чтобы другой сказал его. Я не стал усмехаться, принимая знакомую игру. Ничего веселого в ней не было. Ведь на месте Кота мог оказаться Игратос.
         - Тогда первым идет самый легкий из стаи. То, что он еще и самый молодой из воинов, я тоже не сказал. Понятно, что чем старше Медведь, тем тяжелее. - И все связываются поясами. Если кто-то провалится, можно вытащить.
         Я не стал говорить, что не всегда пояс выдерживает, что лед бывает острее когтя, что в широкой трещине может исчезнуть вся стая или почти вся, как это случилось со стаей моего отца. В живых тогда остались только двое последних. Лопнул пояс или кто-то успел обрезать его... Зачем говорить о таком? Здесь другие места и другие опасности.
         - Хорошо придумано.
         Не ожидал, что похвала мягкотелого даст мне немного утешения. Не думал даже, что мне нужно это утешение, а вот поди ж ты... И дышать стало легче и холод от сердца убрался. Будто сняли с груди ледяную глыбу.
         - Только связываться со всеми мы не будем, - решил наш вожак. Хватит и нас троих. Остальные пойдут по следам. Побудешь героем? спросил он Кота, и тот радостно согласился на самое опасное дело. Я пойду за тобой. Если вдруг что, вытащу сам. А он, - и оба посмотрели на меня, - запросто вытащит нас двоих.
         Я согласно кивнул. Всё правильно, вытащу, запросто. Эти двое весят меньше Игратоса. И задумано хорошо. Я и сам бы расставил воинов так же, и связывался бы только с теми, кому доверяю. Вот только кто будет вытаскивать меня, если и со мной случится это "вдруг что"? Еще двое воинов покрепче совсем бы не помешали. Игратос с Кугарами вряд ли удержат меня одного, а уж нас троих... И если Кугары еще захотят помочь...
         Не сразу вспомнил, что мы не в горах, и что таких широких трещин здесь быть не должно. Песок не снег, он не может забить трещину только поверху. Так что вожак рассчитал правильно: нас троих хватит, чтобы проложить тропу для остальных. Вот только остальных четверо или ипшу тоже считать?
         - И копье возьми, - приказал вожак, когда мы закончили возиться с поясами. Сначала прощупай впереди, а потом уже ставь ногу.
         Меня коснулось удивление Игратоса. Он и Кугары были уже рядом, и во все глаза и уши следили за нами. Только Четырехлапый притворялся спящим.
         Я открыл Дверь Тишины, чтобы Игратос узнал, что под песком есть ловушки, и для чего Коту копье, если врага нет рядом. Я не учил этому Игратоса. И не потому, что забыл или не захотел, я и сам этого не знал. В горах нет таких копий, у нас и дерева такого нет, вот и не пришло никому в голову прощупывать перед собой путь. Вот и топаем по опасному месту. И проваливаемся иногда. Вернусь домой, расскажу новый способ, он пригодится воинам. И не воинам тоже. А не вернусь, Игратос расскажет.
         Он согласился и быстро закрыл свою Дверь Тишины. Слабенькая она у него, совсем тонкая...
         - А мы берем длинный шест, когда идем по болоту, - и воин из клана Кота ткнул копьем в блестящий песок.
         - Я и не знал, что у вас бывают болота. Думал, Сухие Земли похожи на это... - и я показал на низкие холмы за спиной и ровную поверхность перед нами.
         - Конечно, бывают! И еще какие! возмущенно зашипел Кот.
         Мне даже показалось, что он ткнет в меня копьем. Не ткнул. Сдержался. А когда я извинился, то опустил острие книзу.
         Ну, и кто меня за язык тянул? Чужой дом хвалить надо, если можешь или молчать. Попробовал бы кто при мне горы обругать!..
         И я опять извинился. На этот раз голосом, не пальцами.
         Игратос дернулся, как от удара. И такая обида зарычала в нем! Все-таки тонкая у него Дверь тишины, ничего не держит.
         А молодой Кот принял мои извинения, и заговорил уже спокойно. О том, что Игратосу и мне узнать не от кого. Молодому бы слушать да запоминать, раз уж так повезло, а он обиду свою кормит.
         - ...весной много рек и болот. Вода сама идет из земли! И везде, куда ни посмотришь, трава, цветы, кусты. Даже деревья есть! Кто-то из Кугаров фыркнул, и Кот заговорил быстрее. Конечно, не такие большие, как в настоящем лесу, но выше меня вырастают. А болотные шесты из особого дерева делают. Оно очень прочное и в воде не гниет. Отцу служит, и сыну, и сыну сына может послужить. А летом вода уходит глубоко в землю, реки и болота почти совсем пересыхают. Тогда мы много охотимся. Но даже летом легко найти воду. Не то что здесь... - Кот вдруг замолчал и оглянулся. Здесь только ипши могут выжить, - добавил он совсем тихо, и засмотрелся на песок под ногами.
         Да, много молодой Кот наболтал, а теперь вот стыдится. Я и сам так же хвастался перед другими, когда был глупышом, а наставник меня услышал. Так я едва язык не проглотил от стыда. Я ведь своим наставником как раз и хвастался. И про горы я могу говорить долго и много. Наверно, как Кугары про свои леса, или ипша про пустыню. Все-таки хорошо, что ипши живут в этих местах. Пока на земле живут, она не мертвая. Может, и мы здесь выживем.
         Мы все-таки ступили на гладкий песок. Еще и Зеленая не ушла на покой. Кугары легко согласились идти по нашим следам только по следам! это не трудно и привычно. А то, что трое первых связались поясами, так у воинов свои секреты. Как у охотников или у других мастеров. Все знают это и принимают спокойно, только Игратос разозлился. Он почему-то решил, что я выдаю тайны воинов клана. Он с такой обидой смотрел мне в спину, что у меня шкура зудела между лопаток. Я уже подумывал, забрать у него копье, но потом решил наградить Игратоса доверием. Правосудие вершат вождь и прародитель Медведь. Не думаю, что младший считает себя выше их. Но разочаровал я его сильно. Может, и отказ от наставника скоро услышу. Вот успокоится немного Игратос, подумает и услышу.
         А кому он нужен, такой наставник?! То место вожака уступает, и не сильнейшему т'ангу, а какому-то чужаку, ущербному и мягкотелому, то позволяет оскорблять себя, всё тому же слабейшему, то извинения приносит. И кому?! Да этого Котенка на одну ладонь посадить, а другой прихлопнуть можно!
         Я не сразу понял, что ловлю не только обиду, но и мысли Игратоса. И не тонкая Дверь тут виновата. Игратос вообще не закрыл ее, чтобы я слышал и знал, что он обо мне думает. А мысли это не слова, за мысли на поединок не вызовешь. Да и не стану я его вызывать. А без вызова это не поединок, а наказание. А наказывать может только наставник. То есть я.
         Бедный Игратос... Провалился в трещину между "правильно" и "надо", и не знает, как выбраться из нее. Придется поговорить с ним на привале. Я еще не рассказывал ему про поводыря слепых и слепого поводыря. Может тогда Игратос поймет, что вожак не только приказывает, но и подчиняется, если надо. Я-то понял, когда Фастос рассказал мне про слепцов. Надеюсь, старик не слишком разозлится. Ведь такое рассказывают будущим вожакам, а Игратос... Ну, а если Фастос разозлится, то пусть накажет меня, как захочет и как сможет. Ведь старик по-прежнему мой наставник.
         Мне не пришлось нарушать правила, Игратос сам нарушил их. Он ослушался вожака и сошел с тропы. Не захотел по моим следам идти...
         ...тропой, проложенной трусом и предателем...
         Это все, что я успел уловить в его мыслях. Успел еще повернуть голову и заметить, что молодой идет рядом, но в паре шагов от остальных. А перед ним блестит гладкий песок. Едва заметный склон вдруг подался под ногой Игратоса, пополз и... стремительно рухнут вниз. Вместе с Игратосом.
        
        
        
26.
         Симорли из клана Кота.

        
         Идти по песку было не трудно. И совсем уж привычное дело искать безопасную тропу. А шест можно и копьем заменить. Если б еще и тропа под ногой прогибалась, больше бы на родные места похоже было. Но даже в темноте пустыню не спутаешь с болотом. Только тот, кто не видел болота, скажет, что они похожи. Что всё ровное и всё одинаковое. А запахи, а звуки, а земля?.. Она ведь колышется, дышит, живет, она напоит и накормит, защитит и спасет. Это чужакам у нас опасно. Так чужакам везде опасно. Вон в горах, говорят, так холодно, что вода твердой становится. И трескается. И земля там трескается, и камень, и все эти трещины только и ждут, чтобы в них кто-нибудь провалился. Болота не такие, они совсем уж глупых берут, а остальных...
         Додумать я не успел: тропа вырвалась у меня из-под ног, затем сильно ткнулась в ладони и в колени. Дышать я не мог, меня будто начали разрывать надвое, потом отбросили. Недоразорванным, полуживым.
         Я не сразу понял, что это пояс мешает мне дышать. Даже, что такое "пояс" я вспомнил не сразу. Как не сразу испугался, когда понял, где я оказался.
         Я стоял на четвереньках между наставником и старшим из Медведей. А большая, как дерево, нога шевелилась рядом со мной. Если она поднимется, а потом опустится, то опустится мне на спину. А Медведь и не заметит этого. Он сильно занят: рычит и злится. И наставник мой занят, он не злится, но тоже рычит. А еще он стоит прямо за мной, и я не могу убраться в сторону. Он ведь сам сказал, чтобы с тропы ни шагу. Но кто-то все-таки сошел с тропы, и его следы закончились по ту сторону большой ямы. А мы по эту. И очень близко.
         Я не сразу понял, о чем наставник спорит с Медведем. Только, когда сказали "яма", я начал слушать. И Медведь тогда стал меньше двигать ногами. И говорить стал, а не рычать.
         - Я должен вытащить его!
         Вот что Медведь говорил. И он услышал, когда мой наставник ответил:
         - Вытащим.
         Так ответил, что даже я поверил. Не знаю, как песок, а болото неохотно отдает тех, кого поймало.
         Потом наставник говорил, а Медведь громко дышал и слушал. Он уже не рвался сойти с тропы и утащить нас за собой. Мы стояли возле большой круглой ямы, а песок сыпался и сыпался в нее. Не понимаю, как я не заметил ее?
         - А тебе не интересно, куда девается песок? Или, кто живет в этой ямке?
         Медведь шумно выдохнул и замер. Совсем. Неживым и неопасным притворился. Как яркая зеленая трава над болотом.
         И наставник мой фыркнул. Он иногда так делает, когда плохого больше, чем смешного.
         - Значит, сначала смотрим, думаем, а потом вытаскиваем. Но смотреть будет наш герой, которого мы чуть не затоптали. Поднимайся, - и наставник подергал за мой воинский пояс.
         Медведь не шевельнулся, наставник тоже не двинулся с места, хоть я поднялся между ними. И оказался очень близко, на расстоянии смертельного удара. А с такого расстояния не промахнешься. Убить можно не только в горло. Живот тоже надо защищать. И то, что ниже живота. До Медвежьего горла мне не допрыгнуть, а вот ниже... только руку протянуть и выпустить когти... А если удачно извернуться, то и от медвежьей лапы ускользнуть можно.
         Но быть победителем Медведя мне быстро перехотелось. Вот как глянул на яму возле тропы, так сразу о другом думать стал. А наставник будто услышал мои мысли.
         - Кажется, скоро мы познакомимся с хозяином этой норки. Вон он, шевелится, видишь?
         Я не успел ответить, ответил Медведь. А я присел, когда у меня над головой загудело:
         - Нет. Слишком темно.
         Не от страха я присел, просто не ожидал, что голос воина так похож на стон голодного болота. И не знал, что Медведи плохо видят в темноте. Как же они охотятся по ночам? И как он будет сражаться с тем, что шевелится на дне ямы, дрожит, колышится, собирается в большой комок. Где лапы, где хвост, где голова не понять.
         Я нагнулся над краем, насколько хватало пояса, вытянул шею и заметил соплеменника Медведя. Он был выше хозяина ямы и пытался выбраться, но песок тек меж его когтей, и не за что было уцепиться, чтобы дождаться помощи. Да и как тут поможешь? Это ведь не болото. И шеста надежного нет. Откуда шесту взяться в пустыне? И как тут найти надежное место, чтобы и самому не сорваться в яму. Чтобы не пришлось тоже вжиматься в осыпающийся склон, держать испуганного зверя, что станет рваться из ловушки, и с каждым рывком будет вязнуть всё глубже. Вот так и гибнут глупые в трясине. Не глупые тоже гибнут, если ждут помощи, которой всё равно не будет.
         - Я должен вытащить его.
         Кажется, Медведь уже говорил это. И я уже вздрагивал от "стона голодного болота". Но наставник не стал смеяться над моим страхом. Остальные тоже не смеялись. Может, не заметили. Или смотрели на хозяина ямы, и смеяться им совсем не хотелось. Как и мне. А от медвежьего голоса-стона у меня шерсть шевелилась на загривке. А может, и не только у меня.
         - ...в горах я бы спустился в трещину, обвязал его и нас бы вытащили. А что делать здесь? Как спуститься и не засыпать...
         - Никто спускаться не будет, - сказал мой наставник, и Медведь сразу замолчал.
         Он опять притворялся неживым и неопасным. А я знал, но не мог сказать, что под травой спит пятнистая гизли.
         - Никто из нас не полезет в эту яму. Оба там останутся.
         Гизли шевельнулась под травой...
         - Но твоего парня мы вытащим. Бросим веревку. У него будет шанс. Но только один!
         Гизли не стала просыпаться.
         А Медведь не стал спорить с моим наставником. И никто не спорил с ним. Даже когда он приказал приготовить копья. И не только мне, Кугары тоже приготовились. И пояса свои отдали. Веревка получилась странной, но прочной. Медведь сам проверил ее, а потом привязал к копью. Длины хватало с небольшим запасом, если упавший не сползет ниже. Достать его со дна мы не сможем.
         Тогда я еще не знал, что хозяин ямы не отпускает свою добычу.
        
        
27. 
         Мерантос. Воин из клана Медведя.

        
         Возле меня стояли Кугары. Настороженные, готовые к битве, даже слегка испуганные, но у каждого было копье. А я не видел, с кем надо сражаться.
         Вожак тоже был рядом. Проверил "веревку" из поясов, кольцами уложенную между мной и Котом, стал в ряд копьеносцев, выдохнул: "приготовились..." Спокойный, уверенный, как и положено вожаку перед боем.
         Похоже, я один не вижу врага! До этой ночи я и не задумывался, какое зрение бывает у ущербных. Оказывается, такое же, как и у т'ангов: могут видеть днем, могут ночью, а могут, как ипши, и днем, и ночью. Повезло нам с вожаком!
        
  • Давай! еще один приказ.
    • Я не успел удивиться его непонятности. Кот понял и бросил копье. "Веревочные" кольца быстро разматывались и исчезали в темноте. Два копья полетели следом. Кугары бросили их почти одновременно, и тут же рванули из песка запасные. Приготовились, вглядываясь в темноту. Вожак тоже застыл, как перед прыжком.
             И вдруг я словно бы раздвоился. Одна моя часть ухватилась за копье, что воткнулось в склон чуть выше моей головы. И у меня из-под локтей, коленей, из-под пальцев ног потекли песчаные ручейки. Будто я за ледяной карниз цеплялся, а он таял под солнцем. Что-то, может быть весенняя вода, поднималось к моим ногам. Но не оглянуться, не поджать ноги... Вторая моя часть стояла над ямой и быстро выбирала веревку. Кажется, скоро начнется что-то странное. Или уже началось.
            
  • Тащи!..
    • Остальные слова вожака заглушил крик. Но я и так тащил. Изо всех сил. Никогда и никого я не вытаскивал так быстро. И никогда я не просил прародителя Медведя даровать крепость веревке и терпение тому, кто кричит. Не знаю, что нужно сделать, чтобы т'анг так закричал. Я слышал крик Игратоса, но не мог поверить этому воины клана Медведя умеют не замечать боль. Плох тот наставник, кто воспитал слабого воина.
             Игратос кричал, пока я тащил его, и все слышали этот крик.
             Еще два копья полетели в яму, и безоружные Кугары остановились за моей спиной. А вожак и Кот замерли впереди меня. Их копья ждали врага.
             Появилась луна, и две тени ринулись в яму, навстречу поднимающейся темноте. А голодная темнота смотрела на меня. Я не видел ее глаз, и не знаю, нужны ли они темноте.
             Потом веревка закончилась, и показалось копье и руки Игратоса, мертвой хваткой вцепившиеся в древко. Так держатся за горло врага, которому нельзя оставить жизнь.
             Еще один рывок и выдернулось все тело. Словно бы его подкинули там, внизу. И научили летать.
             Игратос летел над песком. Низко, бесшумно и вытянувшись во весь рост.
             Но летел он недолго. Едва слышный визг свалил меня с ног, оглушил и ослепил.
             Последнее, что я заметил, это черный язык темноты, облизывающий ногу Игратоса. Еще было копье вожака, ударившее по этой темноте.
             Потом пришла боль, от которой я закричал, и... попал в Пустоту. Странную, непонятную и неправильную. В ней не было прародителя Медведя, не было Игратоса и... в ней не было меня.
             Я быстро ушел из этого чужого места и оказался еще в одном чужом и опасном месте. Но возле меня нашелся Игратос, а рядом с нами сидел вожак. Это его руки трясли меня, это его голос приказывал подняться и идти. Я поднялся и пошел, потом побежал, прижимая к себе молодого.
             Еще один визг, от которого ночь сделалась красной и запахла кровью, еще один удар, теперь уже в спину, и ноги опять не удержали меня. И опять чужая и непонятная Пустота вокруг. Совсем чужая. Погибшие Медведи не заходят сюда.
            
             На этот раз я выбрался из Пустоты сам. Никто не мешал мне лежать и радоваться тишине. Чужая боль была далекой и едва слышной. Тихий и частый стук, слабый и кислый запах тоже почти не мешали. Заснуть я не мог, но отрывать глаза не хотелось. И я отпустил тень своего Зверя бродить между Пустотой и сном. И Зверь бродил, и встретился с тенью хозяйки этих мест. Она не очень обрадовалась гостю, тогда Зверь быстро вернулся ко мне.
             Потом я открыл глаза и понял, что лежу лицом вниз, уткнувшись в грудь Игратоса, а где-то недалеко лежат все остальные.
             А когда я увидел наши следы, то удивился: они были такие же странные, как и наш мягкокожий вожак. К большой круглой яме вела только одна прямая тропка, а за ямой все тропки сделались волнистыми, как шерсть горной козы.
             Хорошо, что рядом с одной ямой не нашлось и второй. Сражаться с ее хозяином мы бы не смогли. Да и не скоро еще сможем.
             Сразу за мной лежали охотник и охотница из клана Кугара. Т'ангайя уже шевелилась, пыталась удержаться на дрожащих руках, а вот охотник еще спал или бродил в неправильной Пустоте. За Кугарами нашлись вожак и воин из клана Кота. Тоже живые. Запах смерти не спутаешь ни с чем. Вожак лежал сверху, подмяв воина под себя. Похоже, он нес Кота так же, как я Игратоса. Молодой тоже живой, только еще не проснулся. Значит, мы все живы. Все шестеро. Шестеро? А где же?..
             Я быстро пересчитал тропинки следов и нашел еще одного Кугара. Четырехлапого. Он протоптал саму длинную тропку и лежал впереди всех нас. А вот следов ипши я не заметил.
             - Милая зверушка. И как любит компанию!
             Сзади послышался знакомый насмешливый голос и я улыбнулся, чего не делал уже очень давно.
             Пока я осматривался и считал попутчиков, вожак успел проснуться и сесть, странно скрестив ноги. Я представил себя в этой позе и содрогнулся. Надеюсь, никто не додумается использовать ее вместо пытки. Не знаю, как можно выдержать такое. И почему наш вожак так сидит? По-другому не умеет? Или в этой позе все вожаки чужих доказывают свою выносливость? Хорошо, что старый Фастос не видит мягкотелого. А то наставнику интересно все новое и необычное. Вот только проверять, годится ли оно Медведям, приходится ученикам.
             - И что это было?
             Т'ангайя справилась со своим телом и уселась, положив голову на колени.
             - Тхарха.
             - Что?
             - Тхарха, - спокойно повторил вожак.
             - Первый раз слышу, - прошептал воин из клана Кота.
             Он лежал на спине, смотрел на луну, что клонилась к верхушкам холмов, и не шевелился.
             Ученику легче сказать "не знаю". А у воина и бывшего вожака язык не повернется такое сказать. Будто, сидя в тишине, станешь умнее. И я заставил свой язык повернуться.
             - Тхарха. Никогда не слышал такого слова. А губы сами сложились в улыбку. Мне и заставлять их не пришлось.
             - Так называли эту зверушку Хранители.
             Вожак тоже улыбнулся.
             - Большая зверушка, - Кот лениво потянулся, повернулся на бок и... заснул.
             - Что это с ним?
             Не ожидал, что Зовущая станет спрашивать о ком-то чужом. Обычно, Зовущие интересуются только собой и своим избранником. И в дальние походы Зовущие не ходят, и в Чаше Крови не сражаются.
             - Малыш получил основной удар. А мы... все, что осталось.
             Голос вожака стал неожиданно мягким и заботливым. Как у Фастоса, когда ученику доставалось намного больше, чем тот мог выдержать.
             - Меня никто не бил, - глаза т'ангайи блеснули, а в голосе послышалось рычание. До меня никто не дотрагивался, а все тело болит как...
             Она так и не сказала, как же болит ее тело, но мне и не надо было говорить, мое тело болело не меньше.
             - Похоже, нас ударили ультразвуком.
             - Еще одно слово Хранителей? зло оскалилась Зовущая.
             Думаю, она не поняла объяснений вожака. Как и я. Но незнакомое слово я повторил. Не открывая рта. Во рту остался привкус крови.
             - Нет, не Хранителей, - вожак качнул головой. На этот раз мое. Нам еще повезло, что мы не ослепли и не оглохли.
             - А могли?!
             Кажется, я не сумел скрыть испуг. Смерти я не боюсь, но стать калекой, не выполнить порученное дело...
             - Запросто. Нам попалась молодая зверушка. А дорасти она до своих обычных размеров... От взрослой твари мы бы не ушли.
             - Обрадовал, нечего сказать. Т'ангайя зашипела так, будто тхарха была личной игрушкой вожака, и он решил немного пошутить над нами. Этот тоже хорош, - Зовущая кивнула на Игратоса. В следующий раз даже ухом не дерну, чтобы помочь глупцу. Если надоело жить, умирай так, чтобы другим не пришлось с тобой возиться. Передай ему это, когда он проснется.
             Последний рык разгневанной т'ангайи достался уже мне.
             Я не стал прятать Игратоса под своей лапой.
             - Он уже проснулся, - сказал я Зовущей. Если хочешь еще что-то сказать, говори он услышит.
             - О чем с глупышом говорить? Она пренебрежительно махнула рукой и пошла к Кугару, что вылизывал свои лапы.
             Но двигалась т'ангайя так, словно это я был ее избранником. И для меня играло мышцами ее тело. Или для Игратоса. Или для вожака, что не смотрел на нее. Вряд ли мягкотелого учили видеть краем глаза. Я не сразу вспомнил, что она Кугар, что ей не нужен самец из чужого клана. А вот отомстить за обиду Зовущая может и так. И это больнее и обиднее удара когтем.
             И вдруг все мысли о Зовущей куда-то подевались это боль Игратоса захлестнула меня. Я сумел сдержать крик, отгородиться от боли и страха. Игратос тоже не издал ни звука, то тень его зверя выла и рвалась из западни. Хорошо, что никому, кроме меня, не услышать этого воя. Надеюсь, что никому. Игратос и так наделал глупостей, а если кто-то узнает о его слабости... Не знаю, переживет ли это мой гордый и сильный ученик. Он привык быть сильным. Сначала среди учеников, потом среди молодых воинов, и вдруг яма, боль, крик.
             Позорный крик, что рвется сквозь стиснутые зубы. Тело тоже стало предателем. Притворяется слабым и больным, и каждым вздохом, каждым движение напоминает о страхе и боли.
             Я не стал поворачиваться к Игратосу. Не хочу, чтобы он понял, что я все слышу и знаю, ведь его Дверь Тишины слишком тонкая и почти ничего не скрывает. Лучше уж сидеть и смотреть на луну или на дальние холмы.
             - Кажется, твой парень получил подарок от зверушки.
             Я оглянулся на голос вожака. Это лучше, чем смотреть в глаза Игратоса, и притворяться, что ничего плохого не было и нет, что все правильно и так, как надо.
             Вожак оказался ближе к нам, но в той же странной и неудобной позе. Он вертел в пальцах тонкий шнурок, завязывал на нем узелки и смотрел между мной и Игратосом. Словно никогда не видел, как Кугар вылизывает свою лапу.
             Голос у вожака ленивый и равнодушный, тело кажется спящим и только пальцы слегка шевелятся. Но я не первый год хожу тропой воина, чтобы поверить в эти покой и безразличие. Это Игратос может обмануться, не понять, что плохое уже случилось и случится еще.
             - Не хотел бы я заполучить такой подарочек... - Пальцы вожака заскользили по узелкам, то сворачивая шкурок кольцами, то наматывая его на кулак, то опять расправляя и пробуя на прочность каждый узелок.
             На эти движения хотелось смотреть и смотреть. Все остальное исчезало звуки, запахи, даже боль притаилась остался только шнурок с узелками и пальцы, длинные, гибкие, безволосые. Они жили своей жизнью и уже не казались уродливыми.
             Я с трудом отвлекся от мыслей Игратоса, поднял голову и увидел глаза вожака внимательные, настороженные, готовые. Танец шнурка предназначался Игратосу я понял это так ясно, будто услышал мысли вожака. А вот для меня найдется совсем другая работа.
             Плохой подарок получил Игратос от твари Хранителей. От подарка воняло, как из ямы, в которую свалился мой неосторожный ученик. И запах не выветривался. Наоборот. Теперь эту вонь унюхает даже хост.
             На ноге Игратоса темнел браслет шириной в пол-ладони. Иногда он слегка шевелился, скрипел блестящими чешуйками и, кажется, врастал в тело Игратоса. Смотреть на это шевеление было очень противно. Мой живот начал притворяться, что съел что-то плохое и хочет срыгнуть, а мои глаза вдруг заслезились, будто злой ветер пустыни дунул в них песком. Но когда я смотрел на холмы или на луну, глаза не болели. Живот тоже вел себя как и полагается пустому и голодному животу, пока я не вспоминал, что Игратоса жрут заживо. И тогда к горлу подкатывал кисло-горький комок. При одном только взгляде на живой браслет у меня начинали дрожать пальцы, как круглолист под ветром. И прикоснуться к браслету я не мог нельзя тронуть круглолист и остаться живым. Придется отдать твари часть лапы Игратоса. Лучше уж трехлапый ученик, чем мертвый. Калечить мальчишку мне не хотелось, но другого спасения я придумать не мог. Не мог, пока не увидел глаза вожака. Он готов мне помочь, а вдвоем мы справимся... надеюсь, что справимся... так не хочется отгрызать ногу Игратосу! Чарутти может быть и трехлапым, но лучше, если у него останется все, с чем он родился.
             Вожак глазами сказал: "пора!" и я навалился на Игратоса. Он взвыл, обиженый моим предательством, попытался вывернуться. Я держал его изо всех сил, медленно выдавливая дыхание. Мальчишка едва не вырвался, пришлось немного придушить его. Не надо отвлекать вожака, когда тот занят врачеванием.
             - Всё! Можешь отпускать!
             Наша возня длилась совсем недолго. Воин из клана Кота только поворачивался к нам, Кугары Зовущая и Четырехлапый смотрели издалека, но не подходили, а Кугар-охотник не мог решить: возвращаться ему или еще побыть в неправильной Пустоте.
             То, что делали мы трое, волновало их еще меньше, чем восход вчерашней луны. Что им жизнь Игратоса? Ничего. Совсем ничего она не значит для них. Когда-то Фастос сказал, что лавина не страшна песчаному коту. А когда я спросил: "почему?", наставник ответил, что песчаные коты не живут в горах. Вот никто из попутчиков и не стал мешать нам. И помогать не стал бы, попроси я их о помощи. А вожака и просить не пришлось. На то он и вожак, чтобы знать, когда без его помощи не обойтись.
             Я уже видел, как врачуют раненых воинов, видел, что т'анг из клана Медведя может сделать с неосторожным врачевателем, если тот не чарутти. Усыпить раненого и успокоить его боль чарутти могут одним взглядом, но такие умельцы всегда нужны клану, вот их и уберегают от походов. С воинами и охотниками идут ученики чарутти. Те, что не прошли еще главного посвящения. Но учеников у чарутти никогда не было много. Всех можно пересчитать на пальцах одной руки. Мало рождается таких, в ком дремлет особый дар. Что только и ждет, чтобы его разбудили и обучили. Вот как в Игратосе.
             В прошлом сезоне Повелители охотились в горах и уничтожили дальние поселения. Из трех чарутти выжил только один. Он добрался до нас вместе с раненым учеником. А доживет ли ученик до следующего сезона, не знал и его наставник. Да и сам чарутти очень стар, еще старше Фастоса, что видел Хранителя Моста. Вот наши старейшины и решили найти всех т'ангов и т'ангай, в ком спит дар. Пусть обучатся тому, чему смогут, пока еще есть у кого учиться. Чтобы мы не пропали, как ипши.
             Игратос тяжело дышал и растирал помятое горло. Сам виноват нужно больше доверять наставнику, тот плохого не сделает. Но мальчишка так почему-то не думал. Ему хотелось добраться до меня и до нашего вожака, только он не мог выбрать, до кого раньше. Мы оба стояли далеко, а застать нас врасплох у него вряд ли получится. 
             Да еще отвлекал шнурок в руке вожака. На шнурке дергалось то, что совсем недавно жрало ногу Игратоса. Я не стал бы злить охотника на таких тварей.
             Вожак отшвырнул свою добычу, и мы с Игратосом стали следить, как тварь закапывается в песок. Быстро и вместе со шнурком. Когда она полностью закопалась, я облегченно вздохнул и услышал такой же вздох Игратоса.
             Он занялся раной на ноге и уже не хотел сражаться с "обидчиками".
             - Через пару лет здесь появится еще одна тхарха. Построит яму-ловушку и будет поджидать неосторожную живность.
             Вожак говорил спокойно, вроде бы с улыбкой, но очень старательно вытирал пальцы песком.
             Игратос отвлекся от своей раны и стал внимательно смотреть на вожака. Если бы на месте мягкотелого был вожак т'ангов, Игратос уже получил бы трепку. Но мягкотелый не стал наказывать за наглый взгляд, и мальчишка может посчитать это слабостью. А когда поймет, что ошибся, боюсь, будет поздно. Я приготовился удержать Игратоса, если он захочет напасть. Его я могу остановить, а нашего вожака... не знаю. Но проверять не хочется.
             Клану нужен живой Игратос, и я верну его живым, даже если услышу потом отказ от наставника.
             Мне не пришлось никого останавливать. Игратос только глянул туда, где зарылся живой браслет, и громко сглотнул. Может, его живот тоже притворился отравленным?
             - Здесь будет такая же яма, как и там? спросил Игратос, опустив голову.
             Я промолчал. Ответить мог только вожак, и он ответил:
             - Нет. Намного меньше. Вот лет через пятьдесят-шестьдесят, когда зверушка подрастет, тогда и ямку большую выроет.
             - Так долго?!
             Я тоже удивился, но спрашивать не стал. Не дело воину вмешиваться в чужой разговор. Даже показывать, что слышишь его, не дело.
             - Долго?.. вожак пожал плечами. Этой твари некуда торопиться. Она живет столько, что по сравнению с нами, почти бессмертна.
             - Ее нельзя убить?!
             - Можно. Хранители охотились на них.
             - Тогда и мы можем!.. Игратос вскочил и тут же упал, схватившись за раненую ногу.
             - Как? спросил вожак, когда Игратос перестал вылизывать рану. Как ты будешь убивать ее?
             - Копьем! Ответ неуверенный, но громкий. Игратос так часто отвечает. Пока тварь маленькая... можно попробовать.
             Сколько я учил его: "не пробуй делай!", а он все равно "можно попробовать"...
             - Ну, попробуй. И сделаешь из одной твари две, поменьше. Или три, или... Сколько раз ты собираешься бить копьем? поинтересовался вожак. Я не заметил в вопросе насмешки. Игратос тоже. Тогда этим зверушкам понадобится не шестьдесят лет, а сто шестьдесят. Только и всего.
             Смириться с поражением мальчишка не мог.
             - Но Хранители убивали их! Как?
             - У них были... свои способы.
             Вожак резко замолчал. Может, нельзя говорить о тайне Хранителей. Или только нам нельзя ее слышать. Думаю, мягкотелый знает много тайн, но вот кому он их расскажет? Кого возьмет в ученики?
             - А что же мы будем с ней делать?
             Игратос не мог успокоиться. Он хотел доказать всем, и прежде всего себе, что он смелый и удачливый воин.
             - Держаться от тхархи подальше.
             Вожак будто услышал мои мысли.
             - Так делает трус! А настоящий воин...
             - ... идет в яму тхархи и там остается? Очень смелый поступок. Но не очень умный.
             - Весь клан будет слушать песню про героя и гордиться им!
             - Это если герой победил и вернулся живым, а если его сожрала тварь и стала больше... Тогда он не спас свой клан, а только навредил ему.
             Игратос тяжело вздохнул, искоса глянул на меня.
             Когда-то Фастос сказал: "Иногда, чтобы быть трусом, нужна большая смелость". Кажется, теперь я понял наставника.
             - Значит, те, кто пойдет за нами, встретятся с этой тварью?
             - Могут, - кивнул вожак. Если будут неосторожны. Мы тоже можем встретить большую и голодную зверушку. Уже сегодня. Или завтра. Тут кому как повезет.
             Я не вмешивался в разговор, хоть Игратос несколько раз просил взглядом помощи. Но я был согласен с вожаком этот противник нам не по зубам. Кстати, о зубах...
             - А есть эту тварь можно? спросил я, и оба спорщика тут же забыли о споре.
             - Я бы не стал, - осторожно ответил вожак.
             Игратос с отвращением кивнул. Похоже, в этом он был согласен с вожаком.
             - А что вы там собираетесь есть?
             Вот и охотник-Кугар вернулся из Пустоты. Очень вовремя и очень голодный. Как и все остальные.
             Мы засмеялись, все трое. Охотник удивленно посмотрел на каждого из нас, старательно принюхался, чихнул... А мы засмеялись еще громче.
             Интересно, охотник стал бы жрать тхарху?
            
            
            
    28.
             Толилан. Зовущая из клана Кугар.

            
             Трое сидели на песке и смеялись. Веселились так, будто и не они совсем недавно собирались попортить шкуру друг другу. Ненормальные, как и все самцы. Трое смеялись, а я думала: почему это я здесь, среди этих ненормальных, почему не иду своей тропой? После Чаши Крови и побега можно было выбрать любую тропу, почему же я выбрала эту?
             Выбрала? Сама? Или чужак заколдовал меня?
             Раньше я не думала о таком, но увидела, как он лечит Лохматого, и задумалась.
             Колдовства в чужаке я не чуяла, но поверить, что этого в нем нет... Как же, как же! Солнца тоже не видно ночью, а днем оба бродят по небу.
             Ну, и как без колдовства чужак справился с охраной? А хлыст колдовской как смог приручить? Тоже без колдовства обошелся? А как ипшу на стену втащил, и не сдох при этом? Тоже проделал, не колдуя?
             Даже глупыш-сосунок знает, что трогать ипшу нельзя останешься без руки. Или без головы. А может, у этой ипши в ту ночь было хорошее настроение? Такое хорошее, что она не захотела пустить кому-нибудь кровь? С чего бы это? Мир, конечно, меняется, но не в лучшую же сторону! Вот как увидела я ту зверюгу в яме, так сразу и вспомнила, в каком замечательном мире живу. Никогда не слышала о таких тварях, а вот довелось поохотиться. С удачной охотой, Толилан. Хорошо, хоть сама ничьей добычей не стала.
             Еще и понюхала, чем пахнет ее логово, пока один Лохматый тащил из ямы другого. Таких недоумков надо топить сразу после рождения. Сам едва не подох и других под удар подставил. А чужак еще лечить его вздумал! Как же, как же, у волосатика лапка болит. А об Адри кто-нибудь подумал? У него все лапы стерты, и никак не заживают. Не успевают зарасти. Но Адри идет молча и не просит: полечите меня! Волосатик тоже молчит и хромает впереди. Теперь он ставит свои лапы в следы старшего. Раньше надо было так делать, тогда б и ногу не погрызли...
             Вот и солнце появилось. Пока только одно. А воды всё нет. Ну, и сколько еще мы протянем без воды? День, два? И есть ли вода там, куда мы идем, или чужаку напекло голову, пока он сидел и болтал с ипшей?..
             Не знаю.
             Не знаю, но всё равно иду за ним.
             Если это не из-за колдовства, значит, мне тоже напекло голову. И не только мне.
             Самым первым идет Кот. Знает, что может свалиться в такую же яму, как и Медведь, но все равно идет. И как чужак заставил его идти первым? Сам-то он идет вторым.
             Только до настоящего Кота нашему прокладывателю тропы еще расти и расти. Так котенок-малоросток, даже до плеча мне не достает. Я этого мелкого помню еще по Чаше Крови. Живых тогда осталось совсем мало, можно было и по сторонам посматривать. Тогда-то я и заметила его. Похоже, он даже самку близко не нюхал, и вдруг я! Котенок так боялся, что убивал всех, кто мешал ему быть от меня подальше. Первый раз встречаю самца, который бы так шарахался от самки.
             А вот младший из Лохматых не шарахается. На привалах садится так, чтобы видеть меня. Еще и принюхивается, когда ветер в его сторону.
             Хорошо пахну, волосатик? Знаю, что пахну, и знаю, что хорошо. Но слишком близко ко мне не подходи, урод надкушенный. А то ведь поточу об тебя когти, и соплеменник тебя не спасет. Да он и вмешиваться не станет. Вот уж в ком глупости почти нет. А если бы мне и впрямь напекло голову, то я не младшего стала бы звать, а старшего. Жаль, что мы из разных кланов. Старший-то хорош! Даже лучше Адри. Этому Лохматому не в первый раз откликаться на Зов и, похоже, он не плохо справляется со своим делом. Ведь не зря Зовущие отметили его особыми шрамами, понятными только для другой Зовущей.
             Есть тут еще один шрамоносец. И ведет он себя так же, как молодой волосатик: крутится поблизости, но не очень близко умный, принюхивается, только что не облизывается. Ждет, мечтает, когда же я его позову. Не дождешься, охотник. Может, ты и единственный кугар-самец (о четырехлапом Адри пока забудем), может, и покрыт шрамами от плеча до колена, но эти шрамы для наивных самочек, которым в первый раз потребовался самец. Ни одна Зовущая не выбрала тебя и не выберет. Можешь и дальше гордиться своими шрамами. Шрамы украшают самцов, но в играх с Зовущими не только сила нужна. Сколько самок вернулось к тебе после первой встречи? Нашлась хоть одна, что осталась с тобой на несколько дней?.. Судя по шрамам, таких не было. Приходилось, наверно, довольствоваться рабынями. Тем некуда деваться. Да и рабыни уходили от тебя после праздника Трех Лун. Если доживали до него. Вряд ли ты берег их больше, чем своих самок.
             Жаль, что Адри не может измениться. Посмотрел бы на его шрамы, поговорил бы с ним, может, и понял бы тогда, какого самца зовут и оставляют рядом, от какого рождают детенышей.
             Если бы Адри изменился раньше, чем на нас одели ошейник! Сколько раз нам говорили: лучше быть двуногим в ошейнике, чем четырехлапым. Забыл Адри. Заигрался и забыл.
             Четырехлапый может сожрать двуногого внутри себя, а двуногий... он может долго носить в себе дремлющего зверя. Сними ошейник с меня и мой Зверь тут же проснется. А как быть с Адри? С каждым днем мне всё труднее будить в нем двуногого. Останется хоть что-то от прежнего Адри, когда мы избавимся от ошейников? Или Адри умер, после встречи с Ловчими? Или при побеге, когда его ранили? Теперь в боку четырехлапого засел дротик. Маленький, едва заметный, из БЕЛОГО МЕТАЛЛА.
             Любой другой я бы давно вытащила, и без врачевателя справилась бы, а этот... тут без чарутти не обойтись. Только бы успеть к нему до прихода Белой луны! Страшнее Белого безумия только проклятие ипши, и остановить безумца еще труднее, чем убить.
             Меня еще и в клан не приняли, когда я увидела безумца. Страшно вспомнить, что творил воин, отравленный Белым Металлом. После Чаши Крови многое уже кажется не таким страшным, но вспоминать дела безумца всё равно не хочется. Проклятого Белым безумием не только убили и свалили, его тело разрубили на куски и сожгли возле тел убитых им. Сколько убитых, столько и кусков. Потом убитых зарыли вместе с пеплом убийцы. Чтобы они не стали новыми безумцами. Ведь безумие заразно.
             Если Адри не избавится от дротика, то в первую же ночь Белой луны у нас будет еще одна Чаша Крови, только без Столбов Жизни. Я уже говорил об этом с Адри. И, если ничего не изменится, то придется сделать так, как он придумал. Придется просить помощи у Лохматого. У старшего из Лохматых. Он вряд ли откажется убить того, кто скоро станет безумцем. Чтобы спасти себя и соплеменника, Лохматый сделает это. И проклятия мертвого не испугается. Да и чего бояться этого проклятия, Адри ведь не ипша.
             Я так задумалась, что и не заметила, когда закончился след санума. (Странное слово, страшное, от него у меня шерсть дыбом). Под ногами зашуршала трава. Чуть дальше показались чахлые кустики. Да в нашем лесу трава выше этих кустов!
             Слева мелькнуло тело ипши и тут же исчезло. Длиннозубую трудно разглядеть среди песка и травы. Вроде бы заметишь что-то краем глаза, повернешься, а ничего не видно. Но запах свой она спрятать не может. Похоже, Длиннозубая скоро станет Зовущей. Вот уж задергаются самцы! Даже одной Зовущей хватит, чтобы весь клан начал беспокоиться. А когда Зовущих две, и одна в теле зверя, и неизвестно, сколько она была такой... Если быстро не отыщется самец ипши, то у многих в нашей стае шкура попортится.
             Да и стая у нас подобралась та еще. Кто бы сказал, что я стану разговаривать с Медведем или Песчаным Котом, не поверила бы. А уж идти с ними куда-то несколько ночей подряд... такое и в бреду не привидится! Про ипшу и говорить нечего вспоминать длинозубых, значит не беречь свою шкуру. Ипши и Повелители не любят, когда о них много болтают.
             Привал. Вчерашний день был жарким, сегодня еще жарче, а каким будет день завтрашний?
             Что это со мной? Зачем мне нужен завтрашний день, если я не знаю, доживу ли до сегодняшней ночи. Воды нет, в горле сухо, песок блестит так, что больно глазам. Но слез нет, как нет слюны. А на треснувшей губе выступила капля крови, густая, как смола.
             Привал. Мы сидим и лежим в тени большого камня. Молчим. Разговаривать не хочется, да и нет сил. А если бы и были, о чем говорить? Что нового случилось от восхода и до привала? Только чужаку не сидится. Ходит вокруг камня, что-то высматривает на нем, водит пальцем по трещинам. Или остановится, наклонит голову к плечу и к чему-то прислушивается. А к чему тут прислушиваться? Я вот ничего не слышу, другие тоже спокойны, даже старший из Лохматых. А уж его врасплох не застанешь и со спины не нападешь - спит в полглаза, еще и за младшим приглядывает. Он-то чего увязался за чужаком? Ну, младший понятно, пошел за старшим, а старший-то почему? Силы ему не занимать, сразу видно: битый зверь, травленный, не одну ловушку обошел, а все равно идет за чужаком. И не вместе с ним, не притворяется, что им по пути, а за ним, словно чужак единственный, кто знает правильную тропу. А может и знает?.. И старший Медведь чует это лучше меня. Или Лохматого тоже заколдовали?
             Ну вот, чужак перестал ковырять трещины и вышел из тени камня посмотреть на свою работу издали. И долго он так будет стоять? Все равно ведь корни не пустит. Это в лесу сломанная ветка может пустить корни, если долго лежит на сыром месте. А на этой земле ничего не растет, кроме чахлой травы. Ее даже пожевать нельзя колючая, горькая и ни капли сока.
             Ну, а теперь чужаку понадобилась компания подозвал Кота. И оба смотрят на камень и торчат под солнцем. Ну, Коты к жаре привычные. Говорят, что Сухие Земли похожи на это место. А вот как чужаку?.. Не знаю, откуда он, но уж точно не из пустыни. В пустынях живут ипши... если длиннозубая не последняя из своего рода.
             А вот и она, Длиннозубая. Легла рядом с чужаком и тоже пялится на камень. Ну, что они на нем такого увидели?! Встать что ли, и себе посмотреть?.. снизу видны только трещины, а издали? Но так не хочется шевелиться, выходить под солнце. В тени хоть немного прохладнее. Ладно, потом посмотрю, когда будем уходить.
             Похоже, чужаку таки сильно напекло голову. Он содрал с себя верхнюю часть одежды, оторвал от нее кусок и повязал на голову. А изодранную одежду натянул на себя. Все ущербные стыдятся своих уродливых тел и носят одежду. Хотя тело чужака не такое уж и уродливое.
             А это уже интересно у чужака тоже есть шрамы! Их не так много, как у Охотника или у Медведя, но среди шрамов чужака попадаются совсем уж незнакомые. Они маленькие, круглые, затянутые сморщенной кожицей. Один шрам на руке, два под левым плечом, еще один на животе, тоже слева. На животе чужака растет темная и редкая шерсть, на груди шерсть тоже есть и она закручивается, а вот на руках и на животе ровная и, похоже, жесткая.
             Потрогала свою руку мягкий короткий пушок. Он станет гуще и длиннее, когда я сниму ошейник и снова побегу на четырех лапах. Но моя шерсть никогда не завивалась колечками! Ни на руках, ни на груди. Там у меня меньше всего волос.
             А это еще интереснее! У чужака след от зубов на правом плече. Оказывается, у его народа тоже есть Зовущие, и одна из них отметила чужака. Интересно... очень интересно... надо подумать...
             - Какой у тебя странный шрам. Откуда такой?
             Кот прочитал мои мысли и ухом не дернул.
             - Оставила на память одна киска, - ответил чужак, поправляя свою ободранную одежду.
             - Слишком глубокий для кошки, - задумчиво сказал Кот, а чужак фыркнул. Наверно, что-то смешное вспомнил.
             Медведь лежит на боку, прикрыл глаза, только узкие щелки поблескивают. Притворяется, что ему все равно, о чем болтают эти двое. Так я и поверила в это "все равно". А нос по ветру, а уши торчком зачем тогда держит? Вот младшему из Лохматых и впрямь все равно, его ничего, кроме больной ноги не интересует. То гладит ее, то вылизывает.
             - Так и киска большая была, вот и разодрала глубоко, - отозвался чужак, но настырный котейка не унимался.
             - Если большая, то это была не Кошка, а Кугар. Или Ларувл.
             - Ларувл? чужак будто попробовал на зуб незнакомую дичь. А он больше нашего черного друга или меньше?
             Оба посмотрели на Адри. Тот зашипел и дернул хвостом. Я бы удивилась, если бы Адри не злился: в друзья он никому не напрашивался, а тут еще сравнивают с каким-то рыбоедом.
             - Меньше, - тихо сказал Кот.
             Я так и не поняла, посмеялся над ним чужак или и впрямь не знает.
             - И этот ларувл... он желтый в черные пятна?
             - Нет! Серый! Кот рявкнул так, будто ему наступили на хвост. Кто-то большой и тяжелый, вроде старшего из Медведей. Оба Лохматых очень внимательно посмотрели на крикуна. Кот передернул плечами и уже тише сказал: - Он серый в темные полосы.
             Чужак задумчиво кивнул. Похоже, он еще не встречался с кланом сумеречных. Кому-то очень повезло. Вот только кому?
             - А ты видел желтого с черными пятнами? настороженно спросил Кот.
             Если бы он не спросил, спросила бы я. Желтые с черными пятнами уродство какое!
             - Видел, - уверенно сказал чужак.
             Ответ не понравился Коту. Мне тоже не понравился.
             - От черной матери и желтого отца? Полукровка?
             Кот старался не смотреть на меня. А мне некогда было сказать, что я думаю о наглом недомерке, пришлось успокаивать Адри. Четырехлапому захотелось повалять Песчаного по песку. И за дело. Может, Зовущие из клана Кошек и рожают всяких полукровок, что позорят потом оба клана, но среди Кугаров такого не было и не будет.
             - Почему полукровка? удивился чужак. Обычный леопард. У него и мать и отец в пятнах.
             - Никогда не слышал о таком клане, - задумчиво сказал Кот, и тут же добавил, пока чужак не решил, что его хотят оскорбить: - Я тебе верю! Я еще так мало знаю...
             Я тоже ничего не знаю о лопардах, и о пятнистых полукровках не слышала, но... о тхархе я тоже узнала совсем недавно. Может, чужак подрался с каким-то зверем или т'ангом из неизвестного нам клана?
             Кот будто услышал мои мысли.
             - А этот пятнистый... он ходил на четырех лапах или мог и на двух ногах?
             - На двух? чужак удивился так, будто ему загадали загадку, у которой нет отгадки. А понял! Он посмотрел на меня, потом на Адри, и повторил: - Понял. Этот леопард не был оборотнем. Он был обычным зверем.
             - Это хорошо.
             Кот даже мурлыкнул от радости, а я смогла сдержаться.
             - Конечно, хорошо, - согласился чужак. Мне только леопарда-оборотня тогда не хватало. У меня как раз закончились серебряные пули...
             От короткого злого смешка мне стало вдруг холодно.
             - А зачем они нужны? заинтересовался Кот, а старший из Лохматых шевельнул ушами.
             - Как зачем? Оборотней убивать. Обычной пулей его не остановишь, это все знают.
             Чужак говорил так, будто все остальные должны знать, кто эти оборотни и чем их надо останавливать. Интересно, а Медведь слышал о них, или только Кугары не знают дальше своего леса.
             - А этого пятнистого ты... убил? спросил Кот.
             Чужак молча кивнул.
             - А зачем?
             - Зачем, зачем... Есть хотел, вот и убил!
             Кажется, чужаку не хотелось рассказывать об этой охоте.
             - Так ты его съел?!
             И чего это Кот так удивился? Ведь чужак охотился не на т'анга.
             - Нет, не его, - буркнул чужак. Только то, что он поймал.
             - Ты убил его, чтобы отнять добычу?! Охотник-кугар удивился и разозлился настолько, что перестал притворяться спящим. Будь он в зверином теле, то дергал бы хвостом и выл, пугая соперника. А так только покачивался, топчась возле камня, да сжимал и разжимал кулаки. Будто когти втягивал и выпускал. Может, он знал того лопарда?
             Думаю, напрасно он напрашивается на поединок. Хотя... какое мне дело кто и кому попортит шкуру или свернет шею.
             - Ну, убил. А поделился бы он со мной, остался бы живым. Мне и нужно-то было немного. Может, я и не стал бы его убивать, да он взял и напал на меня. Вот и пришлось... А тебе-то что до этого?
             Даже голос у чужака изменился, и глаза стали как у т'анга, готового убивать. Охотник вздрогнул, будто увидел двух крылатых арусг, и прижался спиной к камню.
             - Мне? Ничего. Я так. Просто.
             - Интересуешься, значит? Тогда и мне интересно, сколько мы пройдем до следующего привала. Всё, хватит отдыхать! Подъем!
             Не похоже, чтобы чужак страдал от жары. Может, его племя живет в землях, похожих на эту? И охотится на черно-желтых лопардов? У которых лапа не меньше, чем у Адри. Или у меня. Только драться с чужаком мне совсем не хочется. Это не он, а охотник не дал нам отдохнуть. Вот и придется теперь идти и думать о шрамах на боку чужака. Шрамы у него старые, давно зажившие, а его память твердит, что лопарда он убил только вчера. И эти воспоминания почему-то злят чужака.
            
            
            
    29.
             Симорли. Воин из клана Кота.

            
             Ипша! На камне был ипша!
             Другие тоже подошли, остановились возле моего наставника и стали смотреть на камень. А с камня на нас скалился ипша. Как живой. Будто страшным колдовством его заточили внутрь камня. Давно. Очень давно. Но камень постарел, растрескался. Скоро он не сможет удерживать пленника. И тогда ипша вырвется на волю. Будет ли он искать тех, кто его пленил, или станет убивать всех чужих, что встретятся на пути?
             Я хотел спросить наставника, но рядом было много ушей и глаз, которым не надо знать, о чем мы говорим.
             Потом старший Медведь сказал, что на камне что-то написано. Уверенно сказал, будто видел надпись или похожий камень.
             - Написано, - подтвердил мой наставник.
             Он тоже видел то, чего я не замечал. Может и я когда-нибудь научусь замечать невидимое для других?
             Наставник присел возле камня, провел рукой по мелким трещинам; больше всего их было внизу камня, над самым песком.
             - Здесь написано: "На этой земле живут ипши. Ты стоишь на границе, путник. Подумай, прежде чем ступить за нее. Выбери другой путь, если тебе нужна твоя жизнь. Или ступай прямо, если..."
             Наставник разогнулся, отряхнул руки.
             - Вот и всё, - сказал он и подошел к нам.
             - Всё? не поверила Зовущая.
             Будто любимое дело моего наставника это обманывать т'ангай.
             - Там еще что-то есть, - наставник словно бы не заметил оскорбления, только затерто так, что не прочитаешь.
             - Наверно, ветер испортил след, - отозвался вдруг охотник.
             А Зовущая фыркнула. Мне тоже стало смешно. Разве след может жить дольше, чем надпись на камне?
             - Не понимаю, зачем ипши поставили этот камень? И предупреждение это глупое, зачем? Все знали, что к ипшам лучше не соваться. А теперь их и нет. Почти. Зовущая посмотрела на лежащую ипшу и отвернулась. Та притворялась спящей. Глупый камень, и зачем мы возле него стоим?
             От голоса Зовущей мне хотелось куда-то бежать, что-то делать. Не знаю, куда, не знаю, что... Никогда еще голоса т'ангай не действовали на меня так.
             - Этот камень поставили Хранители. Очень давно, - сказал наставник, и я сразу поверил ему.
             А кто еще, кроме Хранителей мог сделать такое?
             - Предупреждение тоже они сделали, - добавил старший Медведь.
             Говорил он не так уверенно, как мой наставник. Воин скорее догадался, чем истинно знал.
             Наверно, наставник подумал так же, он внимательно посмотрел на Медведя. Тот опустил голову, слегка сгорбился.
             - Я уже видел такие надписи, - пророкотал он, будто оправдываясь. У нас в горах.
             Наверно, мне показалось. С чего бы Медведю оправдываться?
             - А у нас тоже есть такой камень, - неожиданно сказал охотник. Только он черный. И на нем кугар нацарапан. И трещины внизу похожи на эти.
             - А что на камне написано? заинтересовался наставник.
             Но охотник почему-то не ответил. Он только сжимал и разжимал пальцы. Жаль, что у Кугара нет сейчас хвоста; не поймешь, злится охотник или просто так молчит.
             - Не помнишь? спросил наставник.
             - Я не воин и не чарутти! Мое дело читать следы и охотиться. А всякими... - т'анг вдруг замолчал, покосился на Медведей, на моего наставника и сказал уже совсем тихо: - ...другими делами занимаются другие.
             Медведь смотрел на охотника так, будто хотел узнать, какой тот на вкус, но увидел, что мой наставник следит за ним, и извинился. Пальцами. Перед наставником, не перед Кугаром, тот и не заметил ничего.
             Если охотник и дальше будет дергать смерть за хвост, то останется без головы.
             - Тогда вперед. Раньше выйдем, быстрее дойдем к дороге.
             Наставник сказал и никто не стал спорить. Даже Зовущая, хотя у нее имелись зубастые словечки, готовые вцепиться в бок охотнику. Или еще кому-нибудь. Но слово "дорога" отвлекло т'ангаю. Где дорога, там и колодец, а где колодец, там должна быть вода. Ради такого можно и помолчать немного. Много молчать т'ангаи не умеют.
             А может, я напрасно подумал на Зовущую? Может, и не отвлеклась она, а просто не интересно ей стало разговаривать. У т'ангов свои разговоры, у т'ангай свои, а когда т'ангая становится Зовущей, только Прародитель знает, о чем она думает. И думает ли.
             Мы пошли. Теперь наставник шел первым, я за ним, остальные...
             Я оглянулся. Сразу за мной были Медведи старший и младший, потом охотник, за ним Зовущая со своим четырехлапым воином. Они шли рядом, т'ангайя положила руку на ошейник воина. Держалась, чтобы не упасть, или подталкивала Кугара вперед? Не знаю. Жара путает мысли. В Сухих Равнинах редко бывает так жарко и так мало воды. Проклятая это земля, с тех пор как в ней не стало ипш, из нее ушла жизнь.
             Только подумал об ипшах, и увидел длинногзубую. Она сидела у камня и смотрела, как мы идем по земле ее народа.
             Потом я споткнулся и чуть не упал. Но старший из Медведей удержал меня за шею. Ему и нагибаться для этого не пришлось. Всего лишь протянул руку и... Он ничего мне не сказал, покачал только головой, но я сразу перестал оглядываться.
             Мы шли. Слабый ветер шелестел колючей травой. А там, где травы не было, блестел песок, и приходилось щуриться. Нам в спину смотрело солнце. Второе уже спряталось. Перед нами ползли длинные темные тени. Я следил за ними. Думаю, другие тоже смотрела на тени, чтобы дать глазам отдохнуть.
             Мы шли. Я следил за ногами наставника и заставлял свои двигаться. Левая, правая, левая правая... шаг, еще шаг... Земля качалась под ногами, как тропа на болоте. В голове начало звенеть. Хотелось упасть и не двигаться, и пусть будет, как будет.
             Левой, правой, шаг, еще шаг...
             Я все еще жив и пока иду. Слева тянется полузасыпанная Дорога, а справа солнце цепляется за холмы. На него уже можно смотреть, но совсем недолго. Потом перед глазами появляются черные круги. А Дорога, наставник, холмы и песок куда-то исчезают. Потом исчезают круги, а все остальное возвращается. И на песок уже не больно смотреть. Он перестал блестеть. Темные длинные тени разрисовали его странными узорами. Говорят, чарутти из клана ипш гадали по этим узорам. А может, и теперь еще гадают. Где-то далеко отсюда. Не думаю, что наша ипша последняя. Она так и не осталась возле камня. Совсем недавно я видел ее. Не понимаю, зачем она увязалась за нами?
             Наши тени ползут по Дороге, а мы идем по земле. Наставник не стал подниматься на Дорогу, пошел рядом, а мы за ним.
             Когда я увидел Дорогу, то даже не вспомнил, что она проклятая, что на нее нельзя смотреть, и нельзя по ней ходить. И, если бы наставник поднялся на Дорогу, я бы пошел за ним. И проклятия бы не испугался. Я слишком устал, чтобы помнить, что надо бояться.
             Земля возле Дороги твердая, как тропа в Сухой сезон. Идти стало легче, чем по песку. Я шел, отдыхал и начал вспоминать.
             В наших землях нет Дороги, а вот в землях соседнего клана она есть. И соседи верят, что тот, кто пройдет по проклятой Дороге, тоже станет проклятым. И до него доберутся Ловчие. А до меня Ловчие добрались раньше, чем я увидел Дорогу.
             Не знаю, во что верят в клане наставника, но, похоже, древних проклятий они боятся меньше, чем мы. Или умеют защищаться от них.
             Жара быстро уходила. Песок остывал и уже не обжигал ноги. Толстая подошва тонби от него мало защищает. А у Кугара-воина и такой защиты нет. Его пара тонби засунута за пояс четырехлапые не ходят в обуви. Звери тоже ее не носят, даже если ходят на задних лапах. И пояса звери не носят нечего им цеплять к поясам. Ущербные тоже не носят тонби, их обувь такая же странная, как и у моего наставника. И одежда у них странная, у всех, чье тело без шерсти и без чешуи. А зачем мне одежда, если ветер шевелит шерсть на теле и это приятно. Вот вечером станет холоднее, но и тогда одежда слабая защита. Я знаю, что наставник мерзнет. И все мерзнут, кроме Медведей. Говорят, у них и в жаркий сезон холодно. Чтобы согреться мы станем бежать всю ночь, а утром будем так радоваться восходу, словно днем солнце не подарит нам жару. Но до следующего дня еще очень далеко, а пока хорошо, не жарко, только пить хочется.
             Колодец мы нашли, когда земля съела половину солнца. Если бы не наставник, я бы прошел мимо. Подумаешь, еще один камень возле Дороги. Сколько их уже было...
             - Колодец, - выдохнул наставник и остановился.
             И только тут я заметил, как он устал. Наставник оглянулся, почувствовав, что я смотрю на него, а может, и не только я, улыбнулся, расправил плечи, как птица расправляет крылья, когда хочет взлететь, и начал обходить то, что назвал колодцем.
             Я видел дома колодцы, и воду из них доставал. Это только Повелители и их слуги думают, что мы пьем из луж. Но те колодцы совсем не похожи на этот. Надеюсь, что наставник не решил пошутить над нами. Остальные могут и не понять этой шутки. А если т'ангайя разозлится...
             - Это колодец? недоверчиво прошипел охотник.
             Похоже, его язык очень хочет воды.
             - И там есть вода? спросила Зовущая.
             Ей тоже нужно смочить язык.
             - Колодец не поврежден, значит, вода в нем есть.
             Наставник встал так, что колодец оказался между ним и всеми нами. Медведь одобрительно кивнул каким-то своим мыслям, и не двинулся с места. Я тоже не пошел к наставнику. Если он хочет побыть один, то его желание надо уважать.
             - А может это и не колодец вовсе?!
             Голос охотника сорвался, перешел в сиплый кашель.
             - Здесь на крышке руна воды, - наставник сделал над камнем знакомый всем знак. Слегка засыпана, но еще можно разглядеть. А на стенках должна быть надпись.
             - Зачем? спросила Зовущая. Это ведь не камень ипш, здесь надпись не нужна.
             - Нужна, - не согласился с ней наставник. Здесь должна быть инструкция по открытию колодца.
             - Что здесь должно быть?.. - т'ангайя шевельнула ушами и принюхалась. Ты не заболел?
             Но от наставника не пахло болезнью.
             - Без этой надписи мы не откроем колодец. Теперь понятно? сказал он.
             Зовущая еще раз принюхалась, а потом медленно кивнула.
             - Откуда ты знаешь? спросил охотник.
             Я тоже хотел это спросить, но не стал при всех. А старший Медведь посмотрел на охотника и насмешливо фыркнул. Что-то знал воин такое, из-за чего он верил моему наставнику. А может, и не знал, а только чуял, как один зверь чует в другом больше силы.
             - Этот колодец построили Хранители, - ответил наставник так, будто это все объясняло.
             Не знаю, может, и объясняло. Медведь подошел к колодцу и стал очищать пыль на одной из его сторон. Младший воин немного потоптался возле нас, а потом присоединился к соплеменнику. Я тоже подошел к наставнику, и он показал, где надо чистить.
             Этот колодец был похож на обычный камень, только с плоскими и слегка наклонными местами ближе к верхушке. На каждом плоском месте, кроме руны воды, виднелась еще какая-то надпись, если эти царапины можно назвать надписью. Медведи так старательно выдували песок со своей стороны, что мне захотелось чихать. Подошла Зовущая и тоже стала помогать нам.
             Не знаю, зачем мы все этим занимаемся. Может, хватило бы и одной надписи? Наставник будто услышал мои мысли: закончив с одним ровным местом, тут же перешел к другому.
             - У нас мало времени, - сказал он, как бы сам себе. Не успеем до заката, будем ждать восхода. В темноте ничего не получится.
             И у нас словно бы прибавилось сил. Охотник тоже начал помогать нам. А ипша и Четырехлапый терлись боками там, куда мы еще не добрались. Очищать после них оказалось легче и быстрее.
             - Успели, - выдохнул старший Медведь.
             Вершина камня мягко блестела, будто радовалась солнцу. А оно выглядывало из-за холма и удивлялось, что там такое блестит?
             - А теперь что делать? спросил младший воин.
             Это был первый его вопрос за весь день.
             - А теперь отдохнем и подождем. Камень давно не видел света.
             И наставник отошел в сторону, чтобы его тень не падала на камень. Старший Медведь так и остался сидеть возле колодца, наполовину в его тени, а Младший лег на бок и занялся своей ногой. Остальные тоже устроились так, чтобы видеть моего наставника. Я тихонько спросил его:
             - Ты понял, как открыть колодец? Или эта надпись тоже испорчена?
             Сидеть и не знать я больше не мог, а остальные не могли притворяться, что им не интересно. Даже старший из Медведей повернул ухо в нашу сторону.
             - Понял. Всё в порядке. Здесь на каждой панели написано одно и тоже. Вот только хватит ли энергии?.. Подождем еще немного.
             И наставник посмотрел на солнце. На маленький яркий кусок, что выглядывал из-за холма.
             Я не всё понял из того, что сказал наставник, но то, что солнце заставит колодец дать воду, это я понял. А если не хватит света, что тогда?
             Я не заметил, как спросил это вслух, и вдруг услышал ответ:
             - Тогда мы дождемся луны, и попробуем еще раз.
             - Что-то он не похож на колодец, - сказала Зовущая, и легла животом на песок.
             Если бы захотела, то дотянулась до наших ног.
             Наставник не стал поджимать ногу, а его ноги длиннее моих, и сидел он не так, как всегда.
             - Колодец построен специально для пустыни. Любой другой давно бы уже засыпало.
             Наставник разговаривал с Зовущей так, будто она была обычной т'ангайей или даже... самкой из его клана, которой можно кивнуть и она тут же побежит за воином. Или за наставником воина. А еще мой наставник не вздрагивал, когда Зовущая проходила рядом с ним. Даже старший из Медведей вздрагивал, а наставник будто не замечал колдовства Зовущей. Или оно не действовало на него? Вот бы и мне такому научиться!
             Все мои мысли куда-то подевались, когда наставник подошел к колодцу. Называть это камнем я больше не мог, слишком много сил потратил на него. Все силы и все надежды, что еще оставались. Не знаю, смогу ли я подняться и идти дальше, если надежды не сбудутся.
             Наставник ходил вокруг колодца и тыкал в него кнутом хостов. А я всё думал, зачем он несет его, почему не выбросит, даже спросил как-то. Пригодится, ответил мне тогда наставник. Вот и пригодился.
             Потом наставник пошел быстрее, побежал, а постукивание стало частым, будоражащим. Сердце у меня билось очень громко, нюх обострился, и от смеси запахов кружилась голова. Что-то необыкновенное должно было произойти, оно произойдет, оно уже происходит!..
             Низкий протяжный скрип или стон. От него заныли зубы, а уши прижались к голове.
             Потом какая-то сила подбросила меня с песка. Краем глаза заметил, что все уже на ногах. Ожидание закончилось, осталось узнать, подарит нам удача клок своей шкуры или махнет хвостом и убежит?..
             - Помоги, - наставник навалился на верхушку колодца.
             Мы рванулись к нему, но старший Медведь успел первым.
             - Стой!
             Медведь остановился, и нам не дал подойти.
             - Хватит одного, - наставник оглянулся на нас и кивнул Медведю. Осторожно берись. Тут, за моими руками.
             Старший обошел колодец, потоптался, примериваясь, и опустил свои лапы. Руки наставника рядом с ними казались совсем маленькими.
             - И будешь толкать ко мне. Понял? Ко мне.
             Наставник говорил так, как говорят с глупышом, еще не принятым в клан. Но воин не обиделся, а молча кивнул.
             - Если захлопнем замок, придется начинать все с начала. Понял?
             Еще один молчаливый кивок. И вдруг я заметил, что остальные тоже кивают. Может, и я кивнул, не знаю.
             - Ну, а если понял, тогда толкай. Ко мне, - тихо и ласково напомнил наставник, будто мог испугать кого-то. Медленно, осторожно. Еще осторожнее. Этой штуке сотни лет, кто знает, когда ее открывали в последний раз. Хорошо. Очень хорошо. Есть!
             Вначале медленно и неохотно, потом быстрее тяжелая каменная крышка сдвинулась с места. Открылась узкая каменная горловина. Из нее пахнуло сыростью и холодом.
             Все захотели заглянуть в колодец, убедиться, что вода в нем есть, что она не сон.
             Наставник отошел подальше и сел, чтобы не мешать нам.
             Солнце ушло, а ночь одним прыжком выбралась из своей норы. И сразу стало холоднее.
             Старший Медведь первым вспомнил, что вести себя как глупыш можно пока маленький и глупый. Он медленно отошел от колодца, словно все интересное уже закончилось, медленно и осторожно сел, не дойдя немного до моего наставника, подтянул колени к груди и застыл меховой глыбой, похожий в темноте на большой камень. Мне тоже захотелось уйти от колодца.
             - Что там? тихо спросил наставник.
             Он лежал на спине и смотрел на небо.
             - Стоят у колодца, нюхают воду, - так же тихо ответил Медведь.
             Не знал, что он может так говорить. Я помню его рык в Чаше Крови. Потом у меня долго что-то дрожало внутри и шумело в ушах. А вчера днем его голос рокотал, как далекий гром.
             - Вода там глубоко. Я не смог дотянуться.
             Медведь тяжело вздохнул, будто его руки были самыми короткими в нашей стае, а он не захотел отрастить себе длиннее.
             - Скоро и другие поймут это. И что тогда? Станем спускать друг друга на поясах?
             Он замолчал, ожидая, что ответит наш вожак, а я перестал дышать, чтобы ничего не пропустить. Как жаль, что я не подошел еще ближе! Те, у колодца, так громко нюхают...
             - Думаю, нам не хватит поясов. Да и не каждого они выдержат.
             - Значит, мы не доберемся до воды? еще тише спросил Медведь, и я едва услышал его.
             - Здесь должен быть насос. Но вот работает он или нет, не знаю. Надо проверить.
             - Проверь, - попросил Медведь.
             Оказывается, и Медведи умеют просить. Сказали бы раньше, не поверил бы.
             - Проверю, - отозвался наставник. Когда взойдет луна. Я не так хорошо вижу в темноте. Все-таки у меня не кошачье зрение.
             Кажется, он улыбнулся, и мои губы тоже поползли в улыбку.
             - А я вижу только днем, - Медведь шевельнул плечами. Ночью по горам не ходят, - добавил он. Даже когда там холодно и светло от снега. Опасно ходить. Можно принять тень за трещину. Или трещину перепутать с тенью.
             - Я тоже бывал в горах. Правда, летом и днем. А ночью мы сидели у костра, пели и пили. Красиво там, в горах, но мы тогда так и не добрались до вершины. Мой друг сорвался, сломал ногу пришлось вернуться. Давно это было, еще до... - наставник почему-то замолчал, зевнул и уже совсем другим голосом сказал: - Я немного посплю, если ты не против.
             - Спи, - тут же отозвался Медведь. И его шепот услышали все. Я присмотрю, чтобы тебе не мешали.
             Не думаю, что кто-то захочет помешать наставнику, пока старший Медведь стережет его сон.
             Я тоже остался на месте. Подойду к наставнику потом, когда он выспится.
            
            
            
    Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список
    Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"