Каждый живет среди тех кошмаров, какие может себе придумать.
Так заявил Пал Нилыч, когда я рассказал ему одну прикольную историю.
Дело было еще в первые месяцы моей ординатуры. Работала в нашей бригаде одна баба. Не баба даже, а сплошное несчастье. Она постоянно ругалась в транспорте, ей постоянно резали сумку, ее родных и близких грабили в подъезде, насиловали в лифте, сбивали на тротуаре... Короче, совсем не скучная жизнь у людей. И каждое мое дежурство начиналось с рассказа о новом несчастье, случившемся с очередным родственником Степаниды Ивановны. С такими смачными и жуткими подробностями, хоть в книжку записывай. Да еще хорошо поставленный голос драматической актрисы, каким Степанида пользовалась без зазрения совести. После такого выступления женская часть бригады успокаивала нервы валерьянкой, а мужская крепким кофе и сигаретами. Сначала я думал, что старшая медсестра живет в зоне боевых действий. Очень уж ее рассказы напоминали репортажи с линии фронта. Или родственники у нее там, а она к ним в гости частит. А потом мне стало не до Степаниды; я познакомился с Дашкой из кардиологии, и свою порцию кофе и болтовни стал получать этажом выше. Пару раз провел Дашку домой. А чего не провести? Вечер свободный, а она мне кофе с домашним пирогом предлагает. На завтрак. Жила Дашка, правда, далековато, но маршрутки в ее глухомань бегали регулярно. А на старом кладбище, мимо которого приходилось идти, было тихо и спокойно, как... ну, как на кладбище. Даже в ночь полнолуния никто там не выкапывался из могил. Дашка говорила, что тише и спокойнее ее района нет во всем городе. Можно, мол, свободно идти поздно вечером или рано утром, и все нормально будет. А если надо сократить путь, то и через кладбище пробежаться можно. Короче, смелая девка мне попалась. Без этих визгов-обмороков при виде мухи в стакане. Но Дашка называла себя трусихой. Боялась она, кто бы мог подумать, мороженого. Шоколадного. Я уж и не знаю, как эта фобия называется.
Началось это у Дашки несколько лет назад. Еще на первом курсе, когда она бежала на свидание в белом платье. В чужом, кстати. С трудом выпрошенном. Счастливая и сияющая бежала, а в нее врезался какой-то малец. Сама Дашка высокая, да еще платье широкое, длинное и прозрачное, вот малец и не заметил ее. Решил, наверно, что новый аттракцион на площадке появился: пробеги под аркой, называется.
Выпутывали зареванного детеныша в четыре руки. А чего его мамаша наговорила в процессе Дашке... Короче, свидание накрылось. Для полного счастья руки и физиономия мальца оказались перемазаны шоколадным мороженым. С того дня Дашка не ест это мороженое, и не выходит в белом на улицу. Еще она твердо решила, что свадебное платье у нее будет розовое.
Смешная, в общем-то история. Если случается с кем-то другим. Потом я выяснил такое, что ржал полчаса и не мог остановиться. Дашка обиделась, думала над ней, а я совсем из-за другого. Оказалось, Дашка Мышкина и Степанида Ивановна живут в одном районе! И даже в соседних девятиэтажках.
Так что каждый боится своих кошмаров...
Вот и я смотрел на Дорогу, на булыжники в траве последний привет гор и пытался понять, чего здесь бояться? Ни тебе психов на мотоцикле, ни перевернутых бензовозов, ни надписей: Частная собственность, охраняется минометным расчетом... Короче, тишь да гладь, только от скуки подыхать. Третий день как я вернулся к каравану, а кажется, что третий год. Утром встать!, вечером лечь!. И в промежутке ничего интересного. Устал я от этой рутины. Степь да степь кругом... хороша только первые пять минут. А потом...
Вот только никто, кроме меня не страдал от однообразия. Наоборот. На каждом привале я слышал от Первоидущего: Хорошо шли, быстро. Пусть и дальше так будет. И улыбался моему: пусть будет, словно мои слова чего-то значили.
А вечером Марла сообщала, что день прошел хорошо, потому как спокойно. Хотя эти места считаются очень даже опасными. Вот после Умтахо... И жара Марлу не доставала. Жара не копье потерпеть можно, - говорила эта неутомимая. Я б и терпел, если б в комплект с терпением входили гамак, кондиционер и чего-нибудь прохладительное. Не входили. К сожалению.
В горах жара не так донимала, а выбрался из них и будто на сковородку попал. Только ночью, уже после Санута, становилось прохладнее. На пару часов всего. Вот я и заказал Мальку легкую одежду, питье и опахало.
С одеждой и питьем проблем не возникло. Но опахала не нашлось.
Блин, с каким нищим караваном я связался!
Спросил у Марлы веер, ну она и передала мне... боевой. Я чуть пальцы себе ни отрезал. Спасибо Крант рядом оказался, быстро забрал опасную игрушку.
- Потерпи до Умтахо, нутер, - сказал и опять отдал веер Мальку.
Пацан заулыбался так, словно подарок на день рождения получил.
- Найди Марлу и верни, - приказал я.
Радости на морде Малька сразу поубавилось.
- Господин, а как же я?..
- А ты умеешь с ним обращаться?
- Научусь. Я быстро всему учусь!
- Ну...
- Спасибо, господин!
И пацан мгновенно исчез. Среди бела дня. Вместе с поалом. Кажется, он и зверюгу научил своим теневым штучкам.
- А ты, Крант?..
- Что нутер?
- Ты умеешь обращаться с веером?
- Умею.
- А чего ж себе тогда не оставил?
- У меня свой есть.
- А-а... ну, ладно. Может, поучишь тогда Малька? И меня заодно.
- Тебе не надо этому учиться! Ты и...
Быстро Крант это сказал. И замолчал внезапно.
Я оглянулся посмотреть, не заткнули ему рот случаем?
Не заткнули.
Ни случаем, ни кляпом.
- Так чего это мне учиться не надобно? Ты уж договаривай, раз начал.
- Ты и так опасен.
- Правда, что ли? Ну, спасибо за комплимент.
- И у тебя есть я.
На шутку нортор не отреагировал. Он и прежде был не большим любителем юмора, а в последние пару дней... А может, и раньше. Кажется, он впал в мрачняк еще в горах. После того разрушенного города. На Малька эта экскурсия никак не подействовала, а вот Крант стал таким осторожно-настороженным, словно нес под плащом смертельно опасную штуку в очень ненадежной упаковке.
И никому доверить ее нельзя, и потерять никак, и болтать о ней запрещено. Вот и приходится, стиснув зубы, спасать мир в одиночку. А вокруг какие-то придурки мельтешат, так и норовят подтолкнуть, выбить. Еще и весело им. Ну, никакого уважения к герою при исполнении.
Ничего этого я, понятно, Кранту не сказал. И не скажу. А вот поговорить с ним пару раз пытался. Да все чего-то мешало. Не тот это разговор, чтобы в толпе его разговаривать. А сегодня, когда я так уколыхался на Солнечном, что чуть из седла ни вывалился, у меня совсем уж бредовая мысль возникла: А вдруг смерть в хлипкой упаковке это я сам?
После такой выспенной паранойи сон от меня сбежал, не прощаясь. И правильно сделал. Спать днем, в самую жару, вредно для здоровья.
Но с Крантом все-таки надо поговорить. По душам. Хотя бы завтра утром. Сегодня вряд ли получится. Марла сказала, что в Умтахо есть поговорка: Тот, кто прошел Срединные горы, достоин пира.
Душевные люди в Умтахо живут. Понимающие. Знают, чего надо уставшему путнику. Так что сегодня вечером гуляем. До утра. Санут этой ночью не ожидается.
Это мне тоже Марла сказала. И улыбалась при этом так, будто сама лично ему отгул устроила.
22.
Даже у гениальных учителей бывают идиоты-ученики. Вот и моего учителя не минула чаша сия. Говорил нам Пал Нилыч: Если врач пытается лечить явно выраженный труп, то такому лекарю самое время идти на пенсию. А мне в одно ухо влетело в другое вылетело.
Ну, увидел сгоревшую деревню, а в ней голую и распятую бабу, ну и топай себе дальше. Мало что ли запытанных до смерти видел? Мог бы уже и привыкнуть. Не можешь просто так пройти, вздохни: о времена, о нравы!.. и отвернись, не тревожь покой мертвых. Так нет же, все бросил и поперся к распятой. Снять, мол, надо, похоронить, не по-человечески так оставлять...
Короче, очередной приступ доброты с Лехой Серым случился.
А подошел ближе к колесу не на кресте ее почему-то распяли и остановился. Покойник от слова покой, вроде как, происходит... так вот, никаким покоем возле колеса и не пахло. Кровью, болью, ненавистью, но только не покоем.
Постоял, посмотрел... и в башке будто щелкнуло что-то: нельзя к ней прикасаться, к распятой. Вредно это для здоровья. Ни мне нельзя, ни кому другому. И оставлять так, как есть, нельзя.
Я уже про погребальный костер думать начал, благо сушняка в окрестностях полно, когда услышал:
- Если тебе есть для чего жить, я перережу путы.
Я, понятное дело, удивился. Оглянулся посмотреть, кто тут такой умный, что с трупом болтает. Увидел обалдевшего до полного изумления Малька, отсутствие всякого выражения на лице Кранта... (так всегда бывает, когда я сотворю какую-нибудь несусветную глупость), и заподозрил, что этот разговорчивый я сам.
Вот тогда я по-настоящему испугался. И слинял бы, да ноги, словно, в землю вросли. Ведь и в мыслях не было болтать с неупокоенной, а язык сам... будто не я ему хозяин.
Еще раз посмотрел на распятую, и сердце бухнуло почти в горле. Прошла, кажется, вечность, когда оно стукнуло во второй раз. Еще одна вечность, и еще один удар. А уже за ним бесконечно усталое:
- Реж-ж-жь.
Хорошо, что рядом не оказалось детей или беременных такой голос не должны слышать слишком впечатлительные.
Нож сам собой появился в моей руке. И только потом до меня дошло, что не годится ИМ резать веревки. Все равно, что микроскопом гвозди забивать.
Малек протянул мне свой режик. Типа, твоя идея, твое и исполнение, хозяин.
Идея, понятное дело, моя, но от помощи я бы не отказался. Или от подмены. Вот только помогать мне никто не рвался. Сам. Без приказа. А приказать соображалки у меня не хватило.
Все пришлось делать самому.
Сначала ноги освободил ей, потом руки. Осторожно. Чтоб не порезать кожу и не прикоснуться к телу. Если повезет, то и прикасаться к нему не придется. Может, оно и не станет падать вперед, может, сползет по колесу...
Я ошибся. Тело не упало и не сползло. Женщина осталась стоять. Не знаю, чего ей это стоило, но она вцепилась в колесо обгорелыми пальцами и стояла. Распухшие губы скривились в усмешке, треснули, появилась кровь. Язык жадно слизнул ее. Веки дрогнули. Глаза начали открываться.
Может, я еще пожалею, о том, что сделал, - подумалось мне.
Может, и пожалеешь, - ответили черные от ненависти глаза.
Долго смотреть в них я не мог. Глазеть на голое, в грязи и крови тело, тоже не показалось мне хорошей идеей. Переключился на деревяшку, что сочилась кровью под пальцами.
Не ссорься с ней, у нее хорошая память.
Так говорили об одной моей сотруднице. Стерва та еще была. Но, кажется, рядом с этой, она просто пушистый пасхальный зайчик.
А ведь я освободил чью-то смерть, дошло вдруг до меня. Интересно, кому так жить надоело, что не прикончил ЭТУ после всего, чего с ней сотворил? Если б на меня обиделась такая фурия, я бы к Марле пошел. В тот день, когда мужик ей и на фиг не нужен. Сдох бы хоть быстро.
- Могу дать тебе плащ, - слышу свой голос. Как бы со стороны.
Блин, опять приступ доброты!
- Плащ-щ-щ?
Не знаю, чего в ее голосе больше, насмешки или ненависти. Благодарности, как я понимаю, ждать не стоит. Спасибо, если проклятие не услышу.
- Свой плащ-щ-щ?
И до меня все-таки доходит.
Особое тут отношение к плащам. А я взял и забыл об этом. И получилось, будто службой пытаюсь связать ЕЁ. Вот ведь вляпался!..
- Могу свой, могу просто одежду. Как хочешь.
Говорю так безразлично, как только могу. Типа, мое дело предложить, а ты уж сама...
От ее усмешки у меня мурашки бегут по спине. И по заднице.
- Тогда, просто одежду, - отвечает.
Вроде, как из милости соглашается. Чтоб я не пошел топиться в ближайшей луже. Пожалела, блин!.. Ну, ладно...
- Малек, принеси одежду. ЕЙ.
Приказал, а сам в сторону смотреть стал. А в башке только две мысли и крутятся. Одна за другой. Как собака за своим хвостом. Вот и приехали в Умтахо... вот и погуляли...
Малек исчез, как тень в сумерках. Вот, кто мои приказы умеет исполнять. Немедленно и не задумываясь. Иногда это даже пугает. Приходится думать за двоих. За себя и за того парня.
- Если нужен лекарь или еда там...
Ответа я не услышал. Меня отвлек топот и возмущенный голос:
- Тебя ждет весь караван! Из-за тебя наш Путь станет труднее и длиннее!..
Вместо Малька с одеждой, появился колдун. Одежду, понятное дело, он не принес. Вот уж кого я меньше всего хотел бы видеть. Особенно в такой момент. Я бы многое отдал, чтобы рыжий исчез куда-подальше. Жаль, что колдуна нельзя потерять. Эти твари не теряются просто так. Но можно устроить, чтоб он обходил меня десятой дорогой...
Ладно, рыжий, ты сам напросился!
Быстро оборачиваюсь, закрывая от него женщину. На лице у меня неземной восторг и улыбка на все тридцать два.
- Легкого Пути, Асс! Как хорошо, что ты подошел! Я как раз о тебе думал. Мне очень нужна твоя помощь! Знаешь, я давно уже хочу понять, за каким это мне приспичило уходить из гостиницы? Там меня хорошо кормили и поили... Не собирался ведь никуда идти и вдруг раз и... Как думаешь, может меня сглазили? Какой-нибудь плохой человек взял и пошептал...
Коротышка резко побледнел. И выражение морды у него стало такое, будто он ей на стену налетел. На невидимую. Глаза круглые и дыхание в горле застряло. А Крант... что-то слишком притих мой оберегатель.
Ну, прям, тишина перед грозой.
Не выдержал я, фыркнул. Испортил драматический момент.
Колдун дернулся, обрел дар речи.
- Я думаю, - просипел он, - что твои шутки опасны...
Его голос сорвался и я сам, как сумел, закончил мысль великомудрого.
- ...для окружающих. Конечно, они опасны. Тут ты прав, Асс. Ведь у норторов нет чувства юмора. Но тебе нечего бояться. Это пусть виноватый дрожит.
Ответить колдун не смог. Он кашлял. Долго и старательно.
- Кажется, я тебя совсем заболтал, о, Великий! А у тебя так много важных дел...
Коротышка намек понял и повернул в сторону каравана.
- Но ты подумай о моем вопросе. В свободное, понятно, время, - сказал я полосатой спине.
Рыжий припустил к своим носилкам почти бегом. Наверно, вспомнил о чем-то очень важном. И от Малька шарахнулся, как от луриши.
Есть в этих местах забавная такая зверушка. Хомяка напоминает. Толстого, неповоротливого. И вечно голодного. Но бегать за добычей ему в облом. Вот и сидит на месте, ждет, когда дичь сама к нему подойдет. Подпустит он ее метра на два и ядом плюется. А дальше... кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста. На людей луриша не охотится. Брезгует. Но плюнуть может. Для самообороны. А жрать луришу... Тут уж законченным мазохистом надо быть. Склонным к суициду.
- Ты зачем нашего чародея напугал?
Это я Мальку.
- Так я...
Глаза пацана шкодливо блестят. Ну, следствию все ясно: мне пытается подражать. Типа, каков хозяин, таковы и слуги. С этим надо чего-то делать. Пока не вляпался малец по самые ноздри.
Пальцем подозвал его ближе, склонился, изобразил на морде самый зверский оскал и зашипел:
- Не забывайся. Ты только моя тень. То, чего можно мне, тебе нельзя. Запомни. Второй раз повторять не стану.
Малек побледнел до светло-зеленого. И в узел с вещами вцепился, как в спасательный круг.
Не ожидал, что пацан так меня испугается. Но, пожалуй, это и к лучшему. Ведь второго шанса у него может и не быть. Не стоит дразнить коротышек с манией величия.
Вот если бы это еще и до меня почаще доходило. А то советы я давать мастер, а выполняет их пусть Маргарита. Ведь обращаюсь к колдунчику почти так же, как и остальные, а он мои слова за оскорбление принимает. Тон ему, видишь ли, мой не нравится... А может еще форму носа и цвет глаз для него изменить?!
- Отдай одежду! рявкнул Мальку. Не сдержался.
И узел тут же оказался у меня в руках.
Блин, какой исполнительный пацан!
Это дело я бы с радостью передоверил кому-другому, но, похоже, самому придется общаться с демоном-мстителем. Или демонтессой.
Малек исчез. Вроде бы рядом стоял, никуда не отходил, а нету. Тень он и есть тень. А тень редко кто замечает. Иногда ему и со мной такой фокус удается проделать. Не только с другими. Но малец растет, учится. Если и дальше такие успехи у него будут, придется у Кранта помощи просить. Типа, отыщи-ка, любезнейший, моего слугу... Или учиться видеть тени.
- Держи.
Я протянул узел женщине.
Она по-прежнему стояла у колеса и, казалось, дремала. Глаза полузакрыты, дыхание редкое и неглубокое. Вроде как, ни до чего ей нет дела. Как тому луришу, что греется на солнце. Перед обедом.
- Положи-и-и.
Меня опять зазнобило от ее голоса. Вот у кого надо учиться убедительному шепоту. Всего одно слово и даже мысли не возникло спорить или ослушаться.
- Куда положить?
- На ка-амень.
Ближайший камень это полуразваленная стена, к которой приставлено колесо. Ширины стены хватит, чтобы вещи не свалились в грязь. Интересно, у кого Малек взял их? И где он, вообще, все берет? Постоянно забываю спросить об этом. Но с голоду он не пухнет, и голым не ходит. Меня, кстати, тоже очень нормально кормит. Конечно, я даю ему на хозяйство. Иногда. Когда вспоминаю. Но Крант мне раз намекнул, что деньги Мальку нужны, как воробью вертолет. Не удивлюсь, если пацан хранит все мои монеты до особого распоряжения.
- Вот, положил.
Сообщаю. Сама она увидеть не может. Трудно это, с закрытыми глазами.
- Чего ты хочеш-шь то меня-я-я?
Спросила, как сквозь зубы. А может, и без как.
- Ничего не хочу.
- Ух-ходи тогда.
Вот так сразу и уходить? Я, в общем-то, с радостью. Но не хотелось бы, чтоб эта радость стала уж слишком заметной.
- А может, тебе еще чего-то надо?..
Тяну время. Заботливый, вроде как.
- У меня вс-се ес-сть.
И вот я опять смотрю в ЕЕ глаза и понимаю, что какое-то время мне лучше не разговаривать: голос подведет.
- Я з-запомню-ю тебя-я, ларт-без-хозяина.
Это мне уже в спину говорят. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы не бежать.
Я тоже тебя не скоро забуду, женщина с глазами-амбразурами.
Интересно, что сквозь них смотрело на меня?..
23.
В лужах блестят осколки солнца. Смотреть на них так же больно, как и на само солнце. Над головой серое небо, грязно серые тучи и белесый диск солнца. Настолько яркий, что стоит мельком глянуть на него, и перед глазами долго мелькают красные, а потом черные круги. Пейзаж внизу почти полностью повторяет верхний. Серый песок и темно-серые камни, положенные в продуманном беспорядке. А между ними ни травинки, ни деревца. Только камни и песок. Второй день идем по этой местности, и второй день мне кажется, что мы крадемся куда-то. И крадемся среди чего-то очень опасного. Точно, вот-вот заявится хозяин сада камней, вежливо сообщит, что мы нарушили границу частной собственности, а потом так же вежливо устроит всем нам принудительное харакири.
Никто вроде бы не давал команду молчать!, а тишина в караване прям противоестественная. Словно все наши звери обули мягкие тапки, а все люди решили не разговаривать, не шуметь и даже дышать через раз.
Привалы устаивались прямо на Дороге, подальше от странных луж, похожих на застывшие стеклянные кляксы. Ни один поал не захотел напиться из такой лужи. Даже вступить в нее не захотел. Раньше я не замечал, чтоб они относились к воде с кошачьей брезгливостью, а тут... Никто, конечно, не тряс задними лапами, но и лап пока никто не замочил.
Еще один прикол: Дорогу после себя принято оставлять чистой. Ну, более или менее. И по возможности. За чистотой следят не санитары Дороги, а последний поаловод. И его же поал несет мешки с мусором, который закапывается во время стоянок. А подсохшее поалье дерьмо используется вместо топлива.
Так вот, Дорога за нами оставалась как вылизанная! Но уже второй день мы все свое несем с собой. И с Дороги не сходим. Даже на привале. Или по надобности. Ни разу и никто. Меня тоже не тянет гулять по серому песочку. Который и на песок не очень-то похож. Да и пейзаж не располагает к прогулкам. Еще и привалы сократили до минимума. Куда уж тут гулять, успеть бы все необходимое сделать!
Я не сразу сообразил, где видел похожий пейзаж. А потом вспомнил таки одно местечко: без звуков, без запахов, без движения. Там даже время превратилось в лед. Кстати, раскрашивали его тоже серым. Думаю, долго смотреть на такую красоту вредно для здоровья. Может, только для моего собственного, а может, и для всех живых вредно. С самого утра в башке крутится мысль, что не идем мы никуда, просто перебираем ногами, как на беговой дорожке. А сами на одном и том же месте остаемся. Или еще веселее: мы давным-давно вмерзли в Реку Застывшего Времени и видим сон про бесконечную Дорогу и серую пустыню. Один на всех сон. Кстати, когда я закрываю глаза, Дорога и песок продолжают мне видеться.
Блин, еще немного и я озверею от такого разнообразия!
- Как эта фигня называется и когда она закончится? не выдержал я на второй день.
Первоидущий вздрогнул и вылупился на меня так, будто мне вообще не положено разговаривать. Никогда. Ни за что. И вдруг свершилось! Чудо или несчастье не известно, но чего-то необычное это уж точно.
- Крайние Горы. Скоро, - шепнул караванщик и замолчал.
Он не в первый раз подъезжал ко мне. И всегда во время остановок. Коротких. Что случались между привалами. Посидит караванщик возле меня, задумчиво-сонное выражение на морду нацепит, потом опять на свое рабочее место.
Вот и сейчас: сказал чего-то, словно телеграмму отбил, и быстро убрался. Наверно, за гения меня принял. За того, кто прочитав пятидесятирублируй, тут же мчится на почту и высылает полтинник. Польстил мне Первоидущий, и очень сильно. Я только минуты через две сообразил, что не сам-один на этой Дороге и что мне есть у кого еще спросить.
- Крант, ты слышал?..
- Что, нутер?
- Чего ляпнул мне Первоидущий?
- Я слышал, нутер.
- И понял?
- Да, нутер.
- Тогда мне переведи.
- Что?
- Блин, да то, чего понял! Ты по утрам тормозную жидкость пьешь или родился тормозом?!
Пришлось мне придержать Солнечного. Надоело шею выворачивать. Так и до несчастного случая недалеко. Мало того, что нортор морду свою замотал, только щели для глаз оставил, так еще говорит тихо. Поди, разбери, чего он там шепчет. Кстати, многие бабы в караване тоже лица под повязками спрятали. А некоторые, как и Крант, в плащи завернулись и перчатки надели. Пока я соображал: к чему бы это? неслабый загар получил. И всего за полдня. Повезло еще, что я не обгораю на солнце. Да и Первоидущий не прячется от него. Ну, с такой кожей, мужику всё ни по чем. Я рядом с ним Белоснежкой смотрюсь.
- Мы скоро выйдем из Окраинных Гор, - тихо сообщает Крант.
Я тупо пялюсь на него. Точнее, на тюк тряпья, что колыхается на Крантовом поале. Кажется, оберегатель напялил на себя два плаща и попону в придачу. Мерзнет он, что ли?.. Вчера не так всё запущено было.
- Крант, ты заболел?
Качает головой. Нет, мол.
Ладно, может, модно среди норторов так. Или гардероб он свой решил проветрить. Меня не просит кутаться, и за то спасибо.
- Так мы в горах, получается?
Кивает. Молча.
Кручу башкой. Глазею по сторонам. Камни, песок, небо, облака. Между ними Дорога.
Или с моими гляделками чего-то не то, или я не понимаю местных приколов.
- Ну, и где горы?
Крант показывает на ближайший камень, потом на соседний, а потом делает округлый жест, будто гребет к себе чего-то от самого горизонта.
Типа, всё, на что ты смотришь, Леха, это горы. Ну, а чего ты вместо них видишь, это уже твои личные проблемы.
- И это тоже гора?
Показываю на камень метрах в двух от Дороги.
Крант кивает. Молча.
А камень меньше футбольного мяча будет.
Получается, стояли себе горы, никого не трогали, а потом кто-то взял и песочком их засыпал. До самых верхушек. Это сколько же песка понадобилось?..
Спросил.
- Это пепел.
Я едва расслышал Кранта.
- Пепел?!
Молчаливый кивок и явное нежелание общаться дальше.
Ну, я поискал и нашел другой объект для общения. Марлу. И на привале получил еще кусочек информации. Маленький такой. Обгрызенный со всех сторон.
Окраинные Горы, в натуре, засыпаны пеплом. Воевали здесь кирлы и дарсматы. Никто уже не помнит, из-за чего они сцепились. Не поделили чего-то по-соседски. Летучими они были. Одни над морем жили и в самом море, другие над горами и в горах. Потом, наверно, решили, что им тесно в одном мире, ну и устроили войнушку. До победного. И до полного истребления соседей.
Победили все. Проигравших не осталось.
Даже тех, кто бы помнил, как они выглядели. Только смутные упоминания в полузабытых легендах и древних песнях.
- А ведь этих горе-вояк было до хрена и больше. Это сколько ж пепла надо, чтоб засыпать Горы!..
- Я слышала старую песню... - Марла пару секунд молчала, потом заговорила уже другим голосом и с другим ритмом: - ... поднялись в небо зеленокрылые дарсматы, и полдня не видела земля солнца. На день закрыли землю от солнца синекрылые. Три дня дрожала земля во тьме, пока сражались с черными крыланами краснокрылые. А когда пал последний защитник, и враг уже торжествовал победу, взмахнула Великая Мать клылами, открыла свой карающий глаз, и закричало небо страшным криком, и стало огнем. Застонала вода в море и тоже стала огнем. Все враги сгорели в этом огне. Но нет больше жизни в Море Улхи. И над морем жизни нет. И возле моря никто не живет...
Марла вдруг замолчала, посмотрела на меня, словно только проснулась, и быстро-быстро стала жевать.
- А Море Улхи это где? спросил я, когда она собралась уходить.
Взмах левой рукой и Лапушка убежала.
Блин, все вели себя так, будто за каждое лишнее слово тут давали год строгого режима. Без права переписки.
Я потом глянул несколько раз в сторону моря, но моря там не увидел. Больше всего это напоминало тяжелые грозовые тучи у горизонта. Или далекие горы в тумане. И тоже у горизонта. А в последний раз эти тучи-горы сложились в горбатую старуху. Она сидела, подтянув колени к груди, покачивалась взад-вперед. Смотрела закрытыми глазами в небо и шептала, шептала...
- Господин... - Малек подергал меня за локоть, и я отвернулся от старой карги.
- Чего тебе?
- Господин, что случилось с твоими детьми?
- Малек, у меня нет детей!
- Но ты говоришь: деточки мои, деточки...
- Тебе послышалось! Понял?
- Да, господин. Но ты плачешь...
Я мазнул ладонями по щекам. Мокрые, блин.
- Это мне в глаз чего-то попало. Размазал сырость шейным платком, и опять рыкнул на Малька, будто он в чем-то виноват: - И вообще, я спать хочу, а ты...
- Нельзя здесь спать, господин, - зашептал пацан, склоняясь ко мне и озираясь. Вот выйдем из опасного места, тогда и... Я сам слышал, как Первоидущий говорил: настоящий привал и сон, когда закончатся Окраинные Горы.
- Ну, и когда они закончатся?..
- Скоро. Совсем скоро.
- Это тебе тоже караванщик сказал?
- Не мне. Но я услышал.
- А он тебя видел?
- Не знаю, господин.
- Ну, и какого ты возле него отирался?
Пацан отвел глаза и стал активно копошиться под плащом.
- Вот, господин, - у меня в руке оказался маленький кувшинчик. Это тифура.
- А я не засну от него?
- От красного сразу не засыпают.
- А потом?
- Потом Горы закончатся.
- Ладно, - открыл, хлебнул. Вкусно! Спасибо, Малек.
Он кивнул и отъехал. Потом вернулся, тронул за локоть.
- Ну?..
- Господин, не надо смотреть в ту сторону. Не смотри больше...
Я уставился на пацана во все глаза. Даже вино проглотить забыл.
- У тебя лицо тогда странное становится, господин. Страшное.
Чем дольше я смотрел, тем сильнее Малек сжимался и втягивал шею.
- Ладно, свободен.
Ничего умнее мне в голову не пришло. Двое суток без сна, как никак. Да еще в седле.
Тифуру я допил. В сторону Моря больше не смотрел. Пустую тару отдал пацану. Этот придумает, чего с ней сделать. Спать мне не перехотелось, но терпеть можно было.
Дотерпел до утра. И до настоящего привала. Среди камней и зеленых кустиков. А перед сном еще и с Первоидущим поговорил. Он больше не шарахался от меня. Наоборот. Сам пришел и тифуру принес. Кувшин у него куда больший, чем у Малька оказался. Ну, оно и понятно: я ведь не сам-один пить буду.
Караванщик пришел благодарить меня. За то, что провел его по Верхней Тропе.
Я решил, что мужик переутомился, спутал меня с кем-то. Ну, как я мог кого-то куда-то вести, если сам на этой тропе первый раз. Да и то в средине строя отирался. И почему обязательно по Верхней, что Нижнюю Тропу на техосмотр закрыли?
Думал, отделаюсь шуткой, поймет ее караванщик или нет, но свалит по своим караванным делам, а я смогу отоспаться.
Ага, прям так и сразу!..
Мужик пришел плотно пожевать и пообщаться. Намолчался, похоже, за двое суток, вот и решил оттянуться по полной программе. А мое согласие и активное участие не требовались.
Так я узнал, что Верхней Тропой пользуются чаще, чем Нижней. Потому что Верхняя ведет в Урламбу, а Нижняя в Другую Землю. Там Первоидущий никогда не был. И что это за Земля такая не ведает. Знает только, что лежит она за морем и за проливом. Сначала Море Улхи, потом Гремящий Пролив. А Нижняя Тропа потому и называется нижней, что ведет под морем и под проливом. Можно в Другую Землю попасть и на корабле, но придется идти без поалов. А Первоидущий не купец, его дело караваны водить, а не с товарами по морям болтаться. Нет, в Море Улхи корабли не заходят. Там нет воды. А что там вместо воды, никто не знает. Потому что никто не смог вернуться и рассказать.
Верхняя Тропа на верхушках гор, вот ее и называют верхней. Боги построили ее. Давно. Теперь так строить не умеют. Даже Повелители Врат. Хоть говорят, что они всё могут. А Тропа не каждому покорится. Без проводника по ней можно бродить до самой смерти, но так и не выйти из Окраинных Гор. Даже с проводником можно заблудиться, если Тропа не захочет пропустить. Так в прошлый раз Первоидущий наткнулся на караван. А в нем только мертвые. Устроились, похоже, на привал, уснули и не проснулись. Даже поалы умерли во сне. Вот когда упокоили всех, как полагается, тогда и выход сразу нашли.
Не любит Улхи непорядка в своем доме, хоть и разрешает бескрылым заходить в него. Так проводники говорят. Первоидущий запомнил и мне повторил.
А проводник у Верхней Тропы будет. Обязательно. Сколько раз говорили про сгоревшие деревни у Окраинных Гор, и столько же раз это не было истиной. Как-то Первоидущий хотел решить эту загадку, но Мудрая запретила ему говорить с жителями деревни. Заглянула в его мысли и приказала молчать.
Не ссорятся с Матерью проводников те, кто живет Дорогой.
Так и не спросил ничего Первоидущий тогда. Хоть и любопытно ему было. Может, из-за этого любопытства и пришлось идти без проводника в этот раз. Самому решать, куда свернуть и где остановиться. Или вспоминать, что и как делали проводники раньше. А если не вспоминалось, тогда к Многодоброму за помощью. (То есть ко мне). И ничего у Многодоброго спрашивать не надо. Только побыть рядом, и память сама собой восстановится.
Так и получилось, что я помог караванщику, хоть ничего, вроде, не делал для этого. А караванщик подумал и решил, что плату проводника мы можем поделить между собой.
Ну, выпили за честно заработанные деньги и за то, чтоб старая Улхи была добра к нам, бродягам. Потом еще за чего-то пили, потом еще. Когда кувшин опустел, Первоидущий послал за вторым. И начал рассказывать какую-то историю. Но я к тому времени уже дремал с открытыми глазами. Помню, спросил: похожа ли та, кого я снял с колеса, на Мать проводников, но чего мне ответили и когда дорогой гость свалил на фиг, не помню.
Проснулся я в своем шатре. Сам. А пальцы намертво сжаты на горле... кувшина. С тифурой. И кувшин почти полный.
24.
Получилось все, как в дурацкой частушке трехлетней давности. Не ожидал, что смогу вспомнить ее, но... напомнили. Как она звучала? Глупо. И тогда, когда ее пел пьяный гармонист на какой-то ярмарке, и теперь, когда я тихо рычу ее, покачиваясь в седле.
Пролетало НЛО
И по шее мне дало.
Я спросил: Кто это бил?
И по морде получил.
Вот только я получил не по морде, а в глаз. А глаз взял и заболел. Потом еще и воспалился. Промывания и комбинация из трех пальцев ему почти не помогали. Если по-нормальному, то к окулисту надо идти. Но здесь у меня нету знакомого окулиста. И глазника нету. Как быть, чего делать? Ну, пришлось самому себе лечение придумать: много пить и много плакать. Мужики не плачут? А как еще убрать из глаза то, чего не вытряхивается и не вымаргивается. Но вначале я посоветовался с Крантом. Так он предложил больную гляделку удалить. Быстро и безболезненно обещался сделать для меня. Я, конечно, поблагодарил за заботу, то от операции отказался. Пока. Ну, не люблю я такие радикальные методы. Вряд ли получится новый глаз себе отрастить. Потом. Вот и строю из себя одноглазого Одина. Третий день подряд.
Один стихи, говорят, писал. Так и я накропал несколько строк. Правда, получилось не очень... Потому как без мата.
Льются слезы рекой.
То песчинка в моем глазу,
Как в ракушке жемчуг, лежит.
Вот если б эта ракушка не болела так! Вообще был бы кайф. А то...
Солнце скоро сядет
Но боль не уходит
Соленый вкус у моих слез.
Вот и рычу на всех. Малек и Крант держатся рядом, но стараются не попадаться на глаза. Точнее, на один. За эти дни они хорошо напрактиковались. Прям, незаметные и незаменимые стали. Колдун тоже третий день не вылазит из своих носилок. Даже ест внутри. Остальные обходят меня по самой дальней траектории. Боятся, значит уважают? По мне, так и меньшего уважения хватило б... Блин, и никаких бытовых травм за эти дни! Словно я один решил отболеться за весь караван.
Только я снял повязку, чтобы глаз промыть. И на мир им посмотреть. Ну, увидел вытянутую руку. Свою. И как в тумане. Красно-багровом. И тут же колонну заметил. Что между небом и землей распоркой встала. И прострел от затылка до переносицы получил. Сразу же. И в глазах у меня потемнело. В обоих.
- Малек...
Позвал, когда голос ко мне вернулся. Человеческий. И выть перехотелось.
- Я здесь, господин.
Откуда-то из-за спины.
- ...рысью к Первоидущему. Скажи, мне римусо приглючился.
Уже через минуту караванщик был возле меня. И только одно спросил: Откуда?
Ну, показал я ему направление, а дальше не моя забота. Я, как тот петух: прокукарекал, а ты хочешь вставай, хочешь еще сны смотри.
Лучше б мне этот смерч приглючился. Все лечебные процедуры пришлось отложить и поиграть в игру: Обгони ветер.
Двух поалов у нас утащило. А еще четверых камнями побило. Зацепил-таки римусо хвост каравана. Камни мелкие, зеленые. И острые, как наконечники стрел. Звери ничего, похромают и оклемаются. А вот груз здорово попортило. Воду эти поалы везли.
Это мне Первоидущий потом сказал. Вместе со спасибо за предупреждение.
- Блин, что ж так не везет твоему каравану?!
Спросил я, катая в руке зеленые стекляшки.
- Почему не везет? Мы живы, товар цел. Еще вот товара получили.
Это он о стекляшках. Оказывается, дорогая и редкая штука они. И идти за ними надо аж в Другую Землю. А, я про бури и грозы, чего-то имел?.. Так это нормально! После каждого Прихода они бывают. Такими вот внезапными. А через три-четыре сезона все в норму придет. Тогда и без Видящего караван можно водить. Первому каравану всегда трудно.
- Так какого тебе дома не сиделось? Чего первым понесло?
- А тебе, Многодобрый?
- Ну, у меня особый случай.
Не говорить же мужику, что я и сам пока не знаю, куда и за каким топаю.
- И у меня особый. Я первым не пойду, кто-то другой пойдет...
Караванщик замолчал. Только погладил себя по животу. Задумчиво так.
- Ну, конечно. И всю прибыль он сложит в свой пояс.
Моя насмешка для мужика, как гром для глубоководной рыбы.
- Ты Видящий, не я. Что мне тебе объяснять?..
- Ага, видящий я... с одним-то глазом.
- Прости, Многодобрый, я слышал, что есть среди Видящих те, кто выжигает себе глаз, чтобы лучше видеть.
- Спасибо, это не мой метод! Пусть я лучшим целителем буду, чем лучшим видящим. Я не жадный: из двух зол выберу меньшее.
- Еще раз прости, Многодобрый, но говорят... - караванщик оглянулся, склонился ко мне и зашептал: - ... говорят, Многомудрый не выбирает. Это его выбирают.
- Откуда ты узнал?!
Я даже про больной глаз забыл. Но он мне быстро о себе напомнил.
- Что?
- Что я... вот блин... - прижал ладони к лицу, покачался взад-вперед, будто это могло уменьшить боль. Ну, что я это он. Откуда узнал?
- Я не знал. А ты... ОН??
И отодвигаться мужик начал. Осторожно. Как от спящей змеи. А рожу его перекошенную я и сквозь пальцы разглядел.
- Да пошутил я, Идущий-первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?
- Ну, и шутки у тебя, Многодобрый.
Но мужика, похоже, попустило. Надо б с Крантом поговорить: чего это Многомудрого так боятся?
- Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки... Хочешь других к колдуну сходи.
- Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.
- Или Марлу проведай.
- У нее тоже?! Теперь понятно, почему поалы от нее шарахаются.
- А они шарахаются?
- Чуть груз не теряют. И охранники на бросок копья к ней не подходят.
- Да-а-а, весело день у нас начался. И обед ничего себе так прошел. Кстати, мы обедать будем?
Пока глаз не дергает, и о жратве можно поговорить.
- Уже готовят, Многодобрый.
Я принюхался. Пахло дымком и свежим мясом.
- Что за дичь?
- Нашлись наши поалы. Недалеко их унесло. Ну и...
- Правильно. Не пропадать же добру. Уж лучше мы их схарчим. Чем кто другой. И на халяву.
- Ты самый мудрый Видящий из всех, кого я слышал!
Караванщик опять огладил халат на животе. А под халатом я точно знаю! широкий и туго набитый пояс прячется.
- Мужик, ты так хорошо обо мне говоришь... Не иначе, еще вопрос имеется.
- Ты самый видящий из всех Видящих!..
- Короче, чего спросить хочешь?
- После обеда я хотел бы поговорить с Многовидящим о воде.
Типа, ты сначала поешь, расслабься, а потом я тебя тепленького и сытого...
- До обеда еще есть время, говори.
- У нас осталось мало воды...
Похоже, словесные кружева закончились.
- То, что мало, это я уже слышал. Дальше чего?
Ну, обрисовал этот хитрован ситуацию. Дня четыре придется топать обратно. К тому колодцу, где мы заправлялись в последний раз. И столько же к другому колодцу. Но тот уже в стороне от Дороги. Вот и думай-гадай, Первоидущий, куда направить своего поала.
- Ладно, давай думать вместе. Логически...
- Как?! караванщик в седле подпрыгнул. Будто укусило его седло.
- Короче, просвети меня, одноглазого... Как там у нас римусо походил?
- Так, так, потом через Дорогу.
И Первоидущий изобразил замысловатую траекторию.
- Колодец, что возле Дороги, он мог защепить?
- Мог. Римусо быстро бегает. То, что мы шли четыре дня, он...
- Так, с этим мне ясно. А до другого колодца он мог дотянуться?
- Нет. Он не с той стороны...
- Ну, и в чем вопрос?
Караванщик еще раз ощупал пояс под халатом.
- Скажи, Многовидящий, а ты видишь там что-нибудь?
Там это значит вправо от Дороги и четыре дня прямо к горизонту.
- Честно? Ни хрена я там не вижу.
- Вот и хорошо! Значит, идем в оазис.
Оазис я увидел через четыре дня. Обеими глазами.
Боль ушла.
Мой одноцветный мир
Всеми красками вдруг засверкал!
25.
- Да, я звал тебя, Идущий-первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.
- Откуда ты?..
- Вижу.
Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.
- Эй, чего с тобой? Ноги или сердце?..
Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.
- Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори...
Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат об землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.
- Ну, а теперь, может, поговорим?..
Караванщик кивнул.
- Тогда говори. Слушаю.
- Прости, Много... - остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только ЕГО служитель.
- Ну и?.. всё еще не въехал я.
- Ты видел цветок и ты живой.
- Ну?
Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.
Решился.
Вдохнул побольше воздуха и... прошептал:
- Ты служишь ЕМУ.
Смелый мужик. И сообразительный.
- Ну, служу. Дальше чего?
- Давно?
Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от удивления он и ляпнул свое давно?
- Давно служу. Еще до встречи с тобой.
- Как же ты...
- Идущий-первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.
- Ветер?..
- Тиама ведь пахнет. Нанюхаемся и тогда всем писец.
- И тебе?
- Я видел цветок другого Тиамы.
- А как же?.. Мужик начал подниматься.
- Лепестки в ручье.
Большой белый лепесток качался на воде. А в нем, как в лодке расположились маленькая желтая птичка и черный жучок. Птица не взлетела, когда лепесток поднесло ближе к нам. Жук тоже не двигался.
- Видишь?
Караванщик зажмурился.
- Нет. Не хочу.
- Не бойся. Один взгляд не сделает тебя ЕГО слугой.
- Не хочу.
В голосе прибавилось твердости.
- Как хочешь. Но прикажи не пить из этого ручья.
Я остался один. Течение колыхало кораблик смерти, а тот зацепился за тонкие травинки, торчащие из воды. На берег быстро выбралась ящерка и замерла, не добежав до моих сапог. Еще две ящерки вылезли из воды. Метров за десять от меня. Эти спрятались в кустах. Ниже по течению весьма активно шевелилась трава. А на камнях мелькало то синее, то коричневое тельце. Кажется, там кто-то спешно эвакуировался из воды. Может, не слишком поздно.
- Много... уважаемый...
Вернулся Первоидущий. Вид у него был настолько озабоченный, что мужик забыл бояться.
- Та-ак, похоже, кто-то нахлебался воды...
Я не спросил, но мне ответили:
- Двое рабов и пятеро поалов.
- И они уже?..
- Рабы подохли до моего прихода, а смерть поалов я видел. Это... - караванщик отвел глаза, скрипнул зубами. Пусть так подохнут мои враги!
Мертвые поалы это плохо. Если грузовые придется распределять их груз между остальными. И терять время, которого у нас нет. Если верховые, тоже не очень хорошо. Пешком по пустыне далеко не уйдешь.
- Блин, а как мой Солнечный?!
- Его не поили.
- Слава богу!
- Много... уважаемый, это не всё.
- Ну? Чего еще?
Никаких трагедий я, признаться, больше не ждал. Но караванщик обрадовал меня.
- Я приказал набрать воды...
- И набрали из этого ручья?!
- И из этого тоже.
- Блин!
- И это не всё.
- Говори.
Это слово я выдохнул уже с рычанием. Мужик дернулся, но остался на месте.
- Все буримсы сложили вместе. И я не знаю, оставлять их или...
- Надеешься, только этот ручей отравлен?
- Не знаю. Но без воды мы...
Договаривать он не стал. И так ясно, что без воды нам всем хана.
- А с колдуном ты говорил?
- Мудрейший склоняется перед силой Тиамы, и не станет беспокоить ЕГО по такому ничтожному...
Ясненько, наш рыжий в это дело решил не лезть. Мудрый, в общем-то, поступок. Кто не делает ни фига, тот и не ошибается.
- Идущий, а на сколько нам хватит воды? Без этих мешков.
- На день.
- А если уполовинить норму? Это реально?
- Да. Я уже взял половину нормы. День. И не все переживут его.
- И за этот день мы до следующего колодца не дойдем, я правильно понимаю?
- Да, Много...
- Сколько до него?
- Пять дней. Если удача будет с нами.
- Знаешь, Идущий, чего-то затылок у меня ломит. С утра. Наверно, к буре.
- Блин!
Интересно, мужику просто слово понравилось или он понял, чего оно означает.
- Понятное дело, что блин, - согласился я. Похоже, то еще попадалово. Ладно, идем, посмотрим на эти мешки. Может, придумаем чего-нибудь.
- Я уже думал.
- Пробовать?
- Да.
- А рабов хватит?
- Если яд во всех буримсах...
- ... то останемся без рабов и без воды, так?
- Да, Многомудрый.
Мужик таки сказал это. Не ожидал, что он решится.
- Вот что, Первоидущий, не надо вешать на меня этот титул!
- Но ты служитель Ти...
- Идущий-первым! Ты этого не говорил! Я этого не слышал! Все понятно?
- Да, Много... добрый и уважаемый.
- Так уже лучше. Идем к твоей воде. Пока без тебя ее ни начали пробовать.
- Без приказа не начнут, - уверенно заявил караванщик.
- Я и такой приказ не спешил бы выполнять.
- Ты ослушался бы приказа?!
- А вдруг последует команда отставить!... - объяснил я.
Мужик настолько удивился, что на секунду забылся. И что на ручей смотреть он не хочет, тоже забыл. Плывущий вниз лепесток мы провожали в четыре глаза.
Караванщик оказался прав: никто не рвался в герои. Рабы сидели на корточках и отдыхали. В тенечке. Поскольку никакого другого приказа не получили. Чуть дальше, но тоже в тени лежали водяные мешки. Буримсы. Лучшие буримсы делают из шкуры стумы. (Или из кожи?) Вода в таком мешке может сезон храниться. А в самом дешевом уже через день задыхается.
В этой куче-мале буримсы были всякие. И не меньше половины стумных.
Да, убытки кому-то светят неслабые. Плюс три грузовых поала... Плохо дело. Хотя, могло быть и хуже. Пять грузовых могло быть. И, судя по следам, нелегко эти звери умирали. Очень нелегко.
- Никого не зашибло?
- Нет. У двоих только пальцы...
- Опять?! Поводья отпускать быстрее надо. И когда только эти кретины научатся?
- Они не из моих погонщиков.
- Я рад за тебя, Первоидущий.
- Спасибо, Много... добрый.
Тяжело дался мужику этот мой титул. Но скажи он тот, что вертится на языке, и начнется паника. Все равно, что крикнуть бомба! в переполненном автобусе. Побегут все и во все стороны. Здесь почему-то считают, что служитель Тиамы так же опасен, как и Тиама во время цветения. Умные люди не так суеверны. Они могут даже находиться в обществе служителя. Какое-то время. Но между прикосновением служителя и харакири выбирают почему-то харакири.
- Идущий-первым, а ты уже позаботился о товарах?
- Их уже перегружают на моих поалов. Да будут неутомимы их ноги и крепка спина!
- На твоих? За часть товара или процент с продажи?
Сначала спросил, потом подумал: а оно мне надо? Ну, делает мужик свой бизнес, как может, ну и пусть себе...
Лицо караванщика стало подозрительно задумчивым.
- Скажи, Многодобрый, ты в прошлой жизни был купцом или Первоидущим?
- А ты? В этой?
- Первоидущий не может продавать товары...
- Но что мешает ему везти свои товары в своем караване?
- Ничего, но...
- А если у Первоидущего есть знакомый купец в караване, с одним поалом груза, то что помешает купцу продать еще два груза, если Идущий-первым его очень попросит?
- Ничего, Многодобрый, совсем ничего. Но ни один Первоидущий не берет с собой знакомого купца...
- Почему?
- Не знаю. Никто не делал этого. И не делает.
- Что, сдаете весь товар оптом и за полцены?
Мужик горестно вздохнул:
- Иногда три части из пяти отдавать приходится.
- Фигово. Но, думаю, ты станешь первым, кто сделает по-другому.
- Если удача не отвернется от меня. И от всех нас. Многоуважаемый, что ты будешь делать с водой?
Я? Делать?.. Хваткий, однако, мужик. С таким далеко можно пойти. Если не остановят. Интересно, а чего я с этого буду иметь? Кроме обычной платы...
- Что делать, Идущий-первым? Пробовать. Или щупать.
- Зачем щупать?
- А ты можешь на глаз отличить хорошую воду от ядовитой?
- Ну, если она...
- В буримсах.
Усложняю задачу караванщику.
- Тогда нет! Не отличу.
- Вот и я... хочу сначала пощупать.
Получится у дяди Леши хорошо. Нет кто-то станет делать очень неприятную работу. И, спорю на весь доход Первоидущего, этим кто-то будет не Леха Серый.
Разный материал по-разному щупается. Но есть буримсы нормальной температуры, а есть и повышенной. Словно на солнце полежали пару часиков. Ладно, сомнительные мешки приказал оттащить в сторону, оставшиеся еще раз перещупал. И левой, и правой рукой. Со стороны, наверно, забавно смотрелось. Типа, великий целитель исцеляет воду. Наложением рук.
Смех смехом, но еще один подозрительный мешок нашелся. Тепленький. Этот между двумя кучами положили. Ну, а дальше просто, как в лабораторной задачке: имеются два препарата и группа подопытных мышек. Вопрос: какой из двух препаратов нельзя вовнутрь? Примечание: отходный материал можно не вскрывать, отчет составлять и распечатывать не обязательно. Всё понятно, студент Серый? Приступайте к выполнению.
Приступил.
Начал с холодной группы. Четыре произвольно выбранных образца, четырех различных видов, четыре мышки... Время первого опыта минут десять. Летальных исходов ноль.
- Вторую кучу будем пробовать или так поверишь?..
Первоидущий задумался. Кажется, я знал о чем.
- Что, там есть и твои буримсы?
- Один.
- А среди рабов твои есть?
- Два.
- Тогда выясни, кто набирал этот...
- Уже спрашивал. Не помнят.
- Тогда пусть тянут спички.
- Как это?
Объяснил. Спички заменили травинками. За неимением спичек.
Опыт номер два. Исследуемый образец стумный буримс одна штука. Летальный исход один. Наступил через двенадцать секунд после начала опыта.
- Повторение требуется?
- Нет.
- Все ясно?
- Эти грузим. Трупы сжигаем. А с теми что делать?
И караванщик кивнул в сторону горячих мешков. Стараясь не смотреть на них.
- Я бы посоветовал присыпать землей, а потом очень аккуратно пробить. И еще... думаю, твоим друзьям, Первоидущий, лучше обходить этот оазис ну... хотя бы пару сезонов. А если точнее... как долго действует этот яд?
- Не знаю.
- Узнай. Или проверь.
- Я?!
- Ну, не я же.
Мужик посмотрел на меня так, словно я предложил ему допить то, чего не допил его раб. Бывший.
- Первоидущий, думаю, у тебя найдется хотя бы один враг, которому вдруг очень захочется зайти в этот оазис.
Блин, как мало человеку надо для счастья!.. Сделать гадость другому. Или только представить, что ее делаешь. И сразу на морде появляется улыбка. И уже не жалко пропавшего буримса.
Ох, Лёха, ну и язык же у тебя! Ты хоть болтай им через раз.
Вот только кто слушает свои собственные советы? Если и на чужие часто... с прибором.
- Спасибо, Многодобрый! Ты мне очень помог. А я закон знаю...
Не сомневаюсь, мужик. И закон, и все обходные пути ты должен очень хорошо знать. С твоей работой без этого никак.
- А вот я не знаю, чего делать с этим мешком.
Нагнулся, пощупал его еще раз.
Теплый.
Блин, теплый, но не горячий.
- А что с ним делать? Или грузить или закапывать. Как скажешь, так и сделают.
Все-то у мужика просто: как скажешь... А я вот не знаю, чего говорить.
- Вода эта не очень хорошая, но... Думаю, от нее не сразу умрешь. Да и потом... может, обойдется.
- Не надо думать о вкусе вина, - уверенно заявил караванщик. Вино надо пить.
Умная мысль, кстати.
- Пить, говоришь? Ладно, Идущий-первым, будем пить.
- Прости, Многодобрый, мне... надо проследить за погрузкой.
- Конечно, иди. И рабов с собой возьми. Оставь мне одного. Нет. Лучше двух. На всякий случай.
- Зачем?
- Ты же сам сказал: пить.
- А-а...
- Каких мне оставить? Одного покрупнее. Вроде, тебя или меня. Другой поменьше должен быть. С нашего великомудрого формами. Понятно?
- Да.
- Тогда отбирай кандидатов.
Кандидаты не спорили и не противились своей участи. Вот чего меня поражает в этих людях! Говорят, даже коровы мычат, когда их ведут на убой. Чуют что к чему. А этим... что жить, что умереть, что я, что мой сосед... Блин, не понимаю я такого пофигизма!
Короче, обрисовал подопытным ситуацию шансы пятьдесят на пятьдесят и дал выпить по глотку. Начал считать.
Десять секунд полет нормальный... Пятнадцать. Двадцать. На двадцать восьмой коротышка за живот схватился.
Я объект пощупал и к кустам направил. Облегчать желудок. На третьей минуте и оставшийся объект пошел подумать. Быстро пошел. И думал громко. Еще громче первого.
- Мне кажется, Многодобрый, этот буримс надо оставить здесь.
- Первоидущий? Ты уже вернулся или еще не уходил?
- Я подумал, что с погрузкой справится помощник.
- Правильно. А то на фига нужны помощники, если самому все делать? Малек, ты где?
- Здесь, господин.
Всё это время пацан был в двух шагах от меня. Но я его не замечал. Других дел хватало.
- Возьми этот мешок, пометь и погрузи с нашими вещами.
- Зачем?
Вопрос один, голоса два.
- Сначала тебе, Малек. Пометь, чтобы не перепутать. Я бы не советовал пить это в больших количествах. Понял?
- Слушаю и слушаюсь, господин.
- А теперь ты, Первоидущий. Чего ты там хотел спросить?
- Зачем брать буримс, если в нем плохая вода?
- Я найду ей применение.
- Какое?
- Понимаешь, у каждого есть свои маленькие секреты. И у Первоидущего, и у...
Я вытер лоб правой рукой, и мой собеседник резко побледнел. Может, увидел знак на ладони?
- Прошу, Много... добрый, не говори больше ничего. Я всё понял. Думаю, мне нельзя слышать остальные твои слова. Прости, что спросил...
- Кстати, Первоидущий, а ты слышишь этот свист? Или у меня с ушами чего-то...
- Кажется, слышу.
Кажется... Вид у мужика настолько обалдевший, что и симфонический оркестр он, кажется, услышит. И увидит.
- Малек, а ты... Блин, чего ты делаешь?!
- Выполняю приказ...
- Я сказал пометить мешок, а не обсы...
- Я и мечу.
- Твою ж мать! А по-другому нельзя было?
- А как я его в темноте отличу?
- А теперь как ты отличать станешь?
- По запаху.
Ну, о чем с этим умником говорить? Блин, и ведь твердо уверен, что поступил правильно.
- Ладно. Бери и пошел на... Стоп! Ты свист слышишь или нет?
- Слышу. Слабый.
- Тогда быстро к нашим поалам. И надежно привяжи мешок!
Мне наш многорыжий за каждую плошку этого пойла сабир заплатит.
- Стоп, Малек! Сначала два слова по секрету.
Пацан бросил мешок и подошел. Любит он секреты. Очень.
- Если подсунешь это пойло Кранту, то я такую дрянь потом приготовлю все поалы каравана воспылают к тебе горячей страстью.
- Го... го... господин, простите! Клянусь, не буду! Я только так подумал!..
- Всё, свободен.
Подумал он. Знаю я этого мыслителя. Он подумает, а у моего оборегателя расстройство желудка случится. На неделю. Оно мне надо, такое счастье?
Малек утопал. Согнулся, словно не буримс, а целого поала на себя взвалил.
- Первоидущий, где лучше переждать бурю?
- В оазисе.
О, мужик уже в норме. В голосе твердость и командирский тон прорезались, в глазах ум и сообразительность...
- А если в нем цветет Тиама?
- Тогда... - на миг задумался. Ты слышишь его запах?
- Сейчас нет. Но когда услышу, нам всем, думаю, будет уже всё равно.
- Тогда уходим. Быстро.
Мы остались вдвоем. Я и мой оберегатель.
- Крант, наш Идущий-первым так спешил, что совсем забыл про одно дельце. Надо пробить оставшиеся буримсы. Нельзя их так бросать. Сделаешь? Только очень аккуратно. Не хочу, чтоб эта дрянь попала на тебя.
- Я тоже не хочу. А почему так нельзя бросить?
- Я потом объясню. Давай делай. Быстрее начнешь, быстрее сядем... на поалов.
26.
Всё когда-нибудь заканчивается. Наш поход тоже закончился. И, как сказал Первоидущий, очень даже удачный.
Ну, если всё, чего с нами было, тут считается удачно прогулялись, то мне воображения не хватает представить неудачную прогулку.
- Из неудачного похода не возвращаются, - сказал караванщик.
На полном серьезе, между прочим, сказал.
Не шутят здесь с такими вещами.
Я не спорил. И не собирался даже. Если надо выбирать между смертью и жарой, то жару и потерпеть можно. Кстати, не так и жарко было в последние дни. То ли погода изменилась, то я привык.
Я ко многому привык за это время. Дремать в седле привык и ссать не слазя с поала, мыться литром воды, чуять время Санута и будущие неприятности. Еще кой-чему научился. Без чего прекрасно обходился в прошлой жизни. Но реагировать на колдуна, как на стихийное бедствие, пока не научился. Только идиот будет злиться на снег за окном. Ну, значит, я не такой умный, как хотелось бы.
Зато красивый, как говорит Марла.
А в Урламбо я посмотрелся в зеркало и согласился с ней.
Вот только меня, красивого, испугаться можно. Особенно вечером. И в пустом переулке. Я и сам, признаться, испугался того, кто глянул на меня из зеркала.
Худая, сильно загорелая рожа. Тело тоже похудело. Согнала жара с меня лишний жир. Хоть и не был я никогда толстым. Не в кого, вроде. Но на работу я не верхом ездил, под небом голубым тоже спать не часто приходилось. Да и рацион другим был. Вместе с режимом и вредными привычками. Выражение глаз, кстати, тоже другим было. Не злее или добрее, а другое. Словно я на брата-близнеца смотрел. Что в кино охотника за головами играет. Или мастера по выживанию, что и на мотоцикле может, если вертолет утонул. Осталось мне морду разрисовать и на шею связку ушей повесить. Для правдоподобия. И хоть сейчас в кадр.
Хорошо Натка меня таким не видит. Или Ларка. Ну, насчет Натки я еще сомневаюсь, а вот Ларка точно на порог такого красавца не пустит. Еще и охрану вызовет.
А потом я увидел Кранта. И опытным путем выяснил, что вампиры этого мира в зеркалах отражаются. Вот кому можно сниматься без грима! И без всяких там накладных клыков и контактных линз.
А ведь это мысль!
Сесть по свободе за сценарий Солдат удачи против вампира и посмотреть, чего получится. Не всё ж Записки черного хирурга кропать. Хотя... ну, какой из меня писатель? Да и сценарий кому здесь на фиг нужен? Если я всё правильно понял, ни телевизора, ни кино тут нет, и в ближайшие пятьдесят лет не будет. А потом мне всё станет по барабану. И пятьдесят это если удача не отвернется... Без удачи даже улицу переходить не стоит. В любом из миров.
Ну, ехал я себе спокойно по улице, никого не трогал. Головой еще вертел первый раз я в Урламбо можно и по сторонам поглазеть. Забавные тут дома строят. С крепкой дверью на первом этаже. С бойницами на втором. Небольшими окнами на третьем и садом на крыше. Все дома как по одному проекту сделаны. Только украшения разные. Двух похоже украшенных на улице нет. И заборов нет. Дома широкие, бойниц на десять-двенадцать. А между домами переулки. Если на поале по такому ехать, то колени за стены цепляться станут. На самой улице два каравана разойтись могут, еще и для прохожих место имеется. И для лоточников, что свой товар на голове носят. Бросаешь торговцу денежку, и цапаешь с лотка пирожок. Удобно. С поала слазить не надо. И больше одного не сцапаешь. С батон величиной эти пирожки.
Вот я жевал батон с мясо-овощной начинкой и высматривал лоточника с напитками, вдруг вижу граната! Выкатилась из переулка и аккурат к нашему каравану. А я ни сказать, ни крикнуть. Здоровенный кусок в рот запихал и языком не проверну.
Как я из седла выпорхнул и в ближайшую нишу влетел не знаю, не помню. Прижался к двери и считать начал. До десяти досчитал ничего. Тишина и на счет двадцать. В смысле взрыва нету. А на улице как шумели, так и шумят. Словно бессмертные здесь живут. Что каждый день друг под друга гранаты подкладывают. И под дорогих гостей. Чтоб им не обидно было. А я вот в местную традицию не въехал. Испугался чего-то, дурашка.
Ладно, осторожно высунулся посмотреть, чего там с гранатой делается. Оказалось, ничего не делается. Лежит она посреди дороги, недалеко, кстати, от моего укрытия, а над ней поалы идут. И ни один на нее не наступил.
Умные звери...
Только подумал, последний поал наступил на гранату.
Ну, взрыв я опять из ниши хотел услышать. Ни фига. Даже на счет двадцать.
Еще раз высунулся посмотреть. Последний поал, как шел себе, так и идет. Не хромает. Все лапы на месте. Рядом поаловод идет. И не похоже, чтоб его осколками посекло, если уж тут гранаты с глушителем делают. Ну, а там, где граната лежала, чего-то странное виднеется. Красноватое. С бурым.
Ну, подошел я к этому. Посмотрел. И ни фига не понял.
- И что это за хрень была? И с чем ее едят?
Вслух я спросил. И довольно громко. Удивился настолько, что сам с собой разговаривать начал. Хорошо хоть пальцем не стал тыкать непонятно в чего. Или на зуб пробовать.
- Это биста. Его ни с чем не едят.
- Почему?
Сначала спросил, потом оглянулся. Хотя мог и не оглядываться. Если Малек со мной болтает, значит Крант рядом стоит.
- А зачем его с чем-то есть? Биста и сам вкусный.
- Да?
И я покосился на красно-растоптанное. Не выглядело оно вкусным. Или хотя бы съедобным. А вот плевок с парой выбитых зубов очень даже напоминало.
- Биста очень вкусный, господин. Очень! Особенно переспелый.
- Ну-ну. Поверю, когда попробую.
- Тогда нам на базар надо! Или туда, где биста растет.
Малек чуть ни подпрыгивал от нетерпения. А вот Кранту настолько было всё параллельно, что он, похоже, спал с открытыми глазами.
- Ну да, мы сейчас всё бросим и за твоим бистом пойдем, а где потом наших искать?..
- В Солнечном поале! Первоидущий там всегда останавливается.
- Это он сам тебе сказал?
- Он Мудрейшему говорил, а я услышал.
- А они тебя видели?
- Нет, господин.
- Даже колдун наш? Да не изотрется его халат на заднице.
Малек фыркнул.
Не знаю, чего он смешного нашел. Пожелание, как пожелание. Но Ассу оно почему-то не нравится.
- Я не смотрел на него, и Мудрейший меня не заметил.
- Ладно, не заметил, так не заметил. Да отличат его глаза красавицу от поалихи. Хватит смеяться! Где тут базар, знаешь?
- Найдем, господин!
- Кстати, биста из этого переулка выкатился.
- Тогда идем туда!
Энтузиазм у пацана, прям, через край перехлестывает.
- Крант, а ты чего скажешь? Пойдем?..
- Как пожелаешь, нутер.
Вот бы чей пофигизм смешать с Мальковым энтузиазмом. Глядишь, у обоих хорошее настроение получилось бы. И мне спокойней.
Идти между домами оказалось интересным занятием. В длину дома меньше, чем в ширину. И на узкий переулок не выходит ни одно окно. Только двери. На первом этаже. Две слева, две справа. Одна в начале дома, другая в конце. И аккурат напротив соседских. Да еще решетки на дверях. Если соседи одновременно откроют эти решетки, то по переулку не пройдешь. Может, и делают это на ночь глядя. Чтоб некоторые, особо экономные, переулок в бесплатный туалет не превратили.
А днем переулок выглядит достаточно чистым. И без характерного запаха. Широкие плиты-ступени подметены, а может и вымыты. Как в каком-нибудь германском городке.
Еще одна граната запрыгала к нам по ступеням.
Я оглянулся к Мальку.
- Лови свою бисту.
Он презрительно фыркнул.
- Это не биста.
- Да? Тогда чего это?
Я резко остановился. Крант почти коснулся меня, но в последний момент отпрянул.
- Это было бистой. А теперь это грязь.
- Почему?
- Потому, что упало.
Малек, кажется, удивился, но если господин спрашивает...
- Ладно, пошли дальше.
Чего-то мелькнуло под ногами, ухватило плод и тут же, на месте, село жевать его.
Ящерка. Чуть больше кошки. И совершенно ручная. На руки, понятно, не лезет, но нас не боится. Точнее, не обращает на нас внимания. Еще две ящерки бросились за следующим плодом. Одна поймала и зашипела на неудачницу. Та зашипела в ответ и побежала дальше. К чему-то серо-зеленому.
И тут же оказалась в пасти большой ящерицы, что пряталась под этим серо-зеленым.
Я остановился. Посмотрел на сонно-равнодушную морду, неторопливо хрустевшую неожиданным обедом, повернулся к нортору.
- Крант, а нас так не пожуют?
- Нет.
- Ты уверен?
Оберегатель кивнул. Но я не торопился дальше.
- Думаешь, эта тварь уже наелась?
- Нет.
- Ну, так...
Идти мимо зверушки, что ростом с добермана, чего-то не хотелось. К тому же эта зверушка совсем не вегетарианец.
- Хозяин, нас больше, - сообщил Малек.
- Думаешь, она умеет считать?
- И мы не спим. И не охотимся здесь.
Раздел территорий, значится. Понятненько. Если забрался на чужую, то не подставляйся.
- Знаешь чего, Малек, я разрешаю тебе идти первым. Здесь. И сейчас.
- Спасибо, господин!
И столько счастья в голосе, что мне аж неловко стало. Словно пацан получил все награды этого мира. Может, и впрямь зверушка совсем безобидная?..
Мы вышли из переулка и то, серо-зеленое, оказалось деревом. Похожим на елку. Только иглы длинною в ладонь. И растут пучками, вниз. А еще на дереве красные и синие сосульки висят. Не хватало только деда Мороза со Снегуркой и подарков. Хотя, один подарок я уже видел. Зубастый. Если остальные такие же, то извините, дорогие хозяева, я очень спешу.
Только подошли к елке и сразу стало темнее. Как вечером.
Ну, повертел головой, посмотрел наверх облако. Небольшое, светло-серое. Прикрыло солнце. И тут же послышался странный треск и шорох.
Сосульки.
Они лопались в длину. Становились толще. Разворачивали широкие лепестки, выставляя наружу желто-мохнатое нутро. Легкий порыв ветра, и дерево оказалось в облаке пыльцы. Яркой, блестящей. Словно началась золотая метель.
Закрывались цветы так же быстро, как и открылись. Будто я смотрел фильм из жизни растений, прокрученный от конца к началу. Когда солнце выбралось из-за облака, цветы опять притворялись сосульками.
А вокруг дерева ящер охотился на бабочек.
- Господин, мы идем?..
Я так засмотрелся, что не сразу вспомнил, куда мы шли и зачем.
Сразу за елкой начались сады.
Решетки выше человеческого роста, заросшие чем-то зеленым. Так густо заросшие, что ничего за забором не видно. Кое-где над забором склонялись ветки. Некоторые даже с плодами.
- Малек, а вот и твой биста, - я потянулся к ветке.
И тут же получил в бок и по руке.
Хорошо, улица шире переулка оказалась. А то б впечатался в забор напротив.
- Вы чего, с ума сошли, оба-двое?
Малек опустил голову. Нортор убрал от меня руки. Вот кто удержал меня на средине улицы.
- Прости, господин.
Крант извиняться не стал. Только подошел к забору и остановился под моей веткой.
- Смотри, нутер.
Я смотрел.
Медленно, очень медленно, Кран стал поднимать руку. Он почти выпрямил ее, когда из листьев показалась узкая буро-зеленая морда. Открылась зубастая пасть, задергался тонкий язык.
- Это стаж, - шепнул Малек. Защита от чужих.
- Это тоже защита, - сказал нортор и стал чуть ближе к забору. Видишь?
- Нет.
Какой-то скрип и шелест я слышал, но что бы это значило, не понял.
- Господин, ты не туда смотришь. Плащ...
Тогда и я увидел. Там, где ткань коснулась забора, из него высунулись шипы. Не очень длинные. С ладонь. Крант согнул шип пальцем, отпустил. Тот гибко выпрямился.
- Хороший заборчик. Прям, мечта йога.
Оберегатель услышал мое бормотание. Отцепился от хорошего заборчика, стал слева от меня. Малек пристроился справа и на шаг впереди.
Ну, понятно, приказа идти за мной я не давал.
- Нутер, если твой друг хочет такую защиту...
- Какой друг?
- Йо-Га...
Осторожно, будто слово могло укусить, сказал Крант.
- Я пошутил. Забудь.
- Как пожелаешь, нутер.
Несколько минут мы поднимались молча. Не такой уж крутой подъем, но болтать почему-то не хотелось. Пустая улица, живые, колючие заборы и ни одного прохожего, кроме нас. Только где-то впереди и слева слышно трещотку паланкидера.
Значит, здесь все-таки есть люди. Живут, принимают гостей. А от незваных отгородились непролазными зарослями. По всему выходит, не дураки в этом районе живут.
Малек внезапно дернулся, потом обернулся ко мне. С улыбкой на физиономии и гранатой в руке.
- Это тебе, господин, - протянул он подарочек.
- Спасибо, - я посмотрел на буро-зеленое яйцо. Брать почему-то не хотелось. Жуй сначала ты.
Малек быстро кивнул, потом хрясь! - разломил плод. Нутро оказалось спело-арбузное, с белой косточкой. И пахло от него фруктовым коктейлем.
Пацан сунул половинку в рот, зажмурился от удовольствия. Так, с закрытыми глазами, он и жевал. Морда у него сделалась такая, что я не выдержал.
- Ладно, Малек, уболтал. Половину я, пожалуй, попробую.
Пацан вздрогнул, открыл глаза и... второй кусок плода шлепнулся мне под ноги.
- Прости, господин. Я тебе еще поймаю.
А сам бледный, испуганный и голос дрожит.
- Ладно, иди, лови.
И он пошел.
Я остался на месте. Смотрел, как ящерка спускается по забору, бежит по улице, ест сочную мякоть, грызет косточку.
- Крант, чего это с ним?
Малек шел так, будто ждал выстрела в спину.
- Ты приказал, он услышал и делает.
- Блин, кажется, я чего-то не то приказал.
Нортор посмотрел на уходящего пацана, потом на меня и... ничего не ответил.
- Говори, Крант. Я знаю, ты оберегатель, а не советчик. Но мне надо знать, чего такого я ляпнул. Здесь не принято делить десерт? Или хозяину нельзя доедать за слугой? Или мне нельзя этого есть? Говори!
Крант вздохнул. Обычно, он дышит так тихо, что и не слышно. Словно он совсем не дышит. А тут...
- Нутер, я... скажу. Если ты прикажешь мне.
И мне вдруг стало страшно. И холодно. Как в горах перед рассветом.
- Крант, я не буду приказывать. Если это такая большая тайна, то и хрен с ней. Не можешь ничего сказать, не говори. А если можешь, ну, хоть чего-нибудь... то не молчи. Прошу тебя, Крант.
Ящерка доела и побежала к забору. Нас она совсем не боялась. Или в упор не замечала.
- Хозяин ест после слуги. Редко. Если ему это очень нужно.
Я молча ждал продолжения. Потемнело. Опять солнце спряталось за облако. Крант тоже посмотрел наверх. Потом спросил. Едва слышно:
- Нутер, тебе это очень нужно? Ты без этого не сможешь?..
Я пожал плечами. Нортор замолчал и приступил к работе. Нацепил на лицо сонно-пофигистское выражение. Типа, служим, защищаем, на работе не болтаем. А я смотрел, как Малек возвращается, и думал. Не так уж много я узнал из Крантовой болтовни. И еще меньше понял. Но одно я точно знал: это мне не нужно. Без этого я смогу. Не знаю, правда, без чего.
Пацан подошел, разломил фрукт, стал жевать половину. Словно кусок земли в рот запихнул. Или поаловой лепешки. Вторую половину гранаты протянул мне. Молча.
- Не-а. Жри сам. А мне целую принесешь. Я распробовать хочу.
И опять сочно-красный кусок шлепнулся на плиты. Объестся сегодня ящерка.
На лице моего кормильца появилось недоверие, потом удивление, а потом такая радость, что он, кажется, засветился изнутри.
Или это туча убралась на фиг от солнца?..
- Господин, я тебе два принесу! Или три!!
И пацан убежал. Земли он едва касался.
- Крант, у него не будет проблем с этими... бирками? Или как их там?
- Биста на дереве принадлежит хозяину. На земле грязеедам. А между веткой и землей тому, кто сможет взять.
- Спасибо, Крант. Надеюсь, у тебя из-за этого не будет проблем. Все-таки ты оберегатель, а не советчик.
- Да, нутер, я оберегатель. И... я думаю, что три биста для тебя много. То, что хорошо для ипша...
Крант оказался прав. Третий биста был лишним.
Чего я творил потом, точно не помню. Забылось, как сон, после внезапной побудки. Помню, Малек и Крант были в этом сне. А вот всё остальное...
Крант в основном молчит, как рыба об лед, а Малек болтает такое, что я боюсь ему верить.
Будто бы я хотел стать Величайшим Йо-Гой и требовал особую лежанку. С шурупами. А где ее взять, не сказал. Потом, вроде бы, обнимался со всеми заборами на улице, а они боялись меня колоть. Только один, самый первый, посмел уколоть меня. Тогда я проклял его и забор почернел.
- Пятно, - буркнул Крант.
Еще мне вдруг потребовался паланкин и я призвал его громким голосом.
А вот это я смутно помню. Кажется, в паланкине этом кто-то был, и я предложил ему потесниться.
Потом мне, якобы, захотелось в сауну. И меня целый круг носили по Верхнему Городу. А я пел. Когда мне надоело петь, меня отнесли в дом Радости. К Многолюбящей Намиле. Там меня помыли и сделали особый массаж, после которого я должен был сразу же заснуть. Но я не заснул! Я устроил веселуха. Разбудил всех гостей Многолюбящей. Потребовал еды, питья и девок.
Короче, Леха расслабился и устроил бардак по полной программе. С загулом. Дня на два. Было много шума, жратвы, выпивки. Хозяйка этого бардака оказалась умной бабой: старых гостей выпускала, а новых не принимала. К концу загула в Доме осталось только трое посторонних. Потом двое. Я и Крант. А Малек пошел за Марлой. Мне вдруг захотелось большой и чистой любви. Но когда Марла пришла, я уже спал. Наверно, так скучал, что утомился.
- Не скучал. Ждал, - неохотно сообщил Крант.
- И всё?
- Устроил групповуха и ждал.
- Блин. А ты чего делал?
- Выполнял твой приказ.
- А чего такого я тебе приказал?
Крант замялся.
- Ну, так чего?
- Ты сказал: делай, как я.
- Ну, и...
- Я делал.
- Получалось?
- Меня учили выполнять приказы нутера.
Нортор выглядел почти обиженным. И почти смущенным.
- Понравилось?
- Нутер, я оберегатель, а не...
- Кто-кто?
- Гость Многолюбящей!
Крант слегка порозовел.
- Кричать не надо. Со слухом у меня хорошо. С памятью тоже. Я задал тебе простой вопрос. И хочу получить простой ответ. Тебе понравилось? Да или нет?
- Да.
- Всё, свободен.
Нортор вышел. И дверь за собой закрыл. Плотно. А вот Малек остался. Интересно ему стало, чего значит групповуха.
- Иди, спроси у Кранта.
Мне другое интересно, чего такого я вытворял, что нортор краснеет. Или это первая групповуха в его жизни?
Надо бы уточнить, при случае...
Кстати, Малек сожрал фруктов больше, чем я. И с памятью у него никаких проблем. И вел он себя как всегда. Кажется.
Так что прав Крант: от чего ипше хорошо, от того Лехе Серому еще лучше.
27.
- ...что такое сказка, Пушистый?
Ну, как рыбе объяснить, что такое вода... для нерыбы.
- Умеешь ты, Лапушка, вопросы спрашивать. Простые, как... не знаю чего. Вот если б и ответы такими же простыми были. Ну, как тебе сказать...
- Как есть, так и говори.
Женщина повернулась на бок. Подперла щеку ладонью.
- Ладно. Но ты сама этого попросила, угрожающе зарычал я. Решил Марлу напугать. Она зажмурилась и улыбнулась. Чуть показав клыки. - Сказка, значится... Это то, чего нет, не было, но очень хочется, чтоб было. Понятно?
- Нет. Или ты это так шутишь?
- Да не шучу я. Объясняю. Как могу.
- Смоги еще раз.
- Ладно, попробую. Вот с тобой было такое, когда хочется того, чего сделать нельзя или очень трудно?
Марла дотянулась до кувшина, хлебнула из горла и только потом сказала:
- Такое было со мной. Да.
- То, чего тебе хочется и не можется, называется мечтой. А сказка... вот когда ты говоришь, что то, чего не можется, вдруг взяло и смоглось, вот тогда это сказка. Теперь понятно?
- А кому говоришь?
- Себе. Другим. Но чаще себе.
- Сказать то, чего не было? Не истину? Это сказка?..
- Ну... почти.
Еще глоток вина. И взгляд поверх кувшина. Взгляд-рентген. Потом кувшин ставится Марле на живот, и допрос продолжается.
- Вот если я скажу, что Срединные горы не опасны. Что там нет ми-ту. Что Путь там прямой и легкий. Ты пойдешь туда без проводника и охраны. А на привале отрежут твою глупую голову. Понравится тебе такая сказка?
- Лапушка, это не сказка. Это подстава!
- Да? А сказка тогда что?
- Ну... сказка... например, ты говоришь, что можешь выпить три кувшина вина...
- Могу.
- Потом снять двух крутых мужиков...
- Снять? Откуда снять? Зачем?
- Ну, не снять. Это я не так сказал. Ну, позвать с собой. Теперь понятно?
- Понятно. Позвать это я могу.
- Позвала, привела к себе и устроила с ними такой трах-тиби-дох, что они от тебя на четырех уползли.
- Тогда это будет сказка?
- Да.
Марла хмыкнула, опять приложилась к кувшину, а потом бросила пустую тару в окно. Не оборачиваясь к окну и не прицеливаясь.
- Пушистый, ты говорил обо мне истину. Пока тебя не было, я часто призывала двух мужей. Иногда трех. И не все потом могли уйти сами. Некоторых уносили.
- Лапушка, это похоже на сказку. На страшную сказку.
- Это истина, Пушистый. Не надо ее бояться. Лучше скажи, что такое сказка.
- Я пытаюсь. Но у меня плохо получается.
- Тогда расскажи сказку.
- Блин, нашла Шахиризаду Ивановну! Да из меня такой же сказочник, как из поала танцор.
- Ты видел брачные танцы поалов?
- Нет.
- Тогда рассказывай.
- Ну, ладно. Но потом не жалуйся.
Марла засмеялась и потянулась к тарелке с едой.
- Ну, вот. Ты, значится, жевать будешь, а я говорить... Несправедливо это.
- Пушистый, я буду жевать и слушать. А ты только говорить.
- Мы можем поменяться.
- Потом, Пушистый. Может быть. А пока говори. И отдыхай.
Марла похлопала меня по животу, и спорить сразу перехотелось.
- Ладно, слушай. Все сказки начинаются с жили-были. Ну вот, жила-была кошка...
- Пушистый, а что такое кошка?
- Зверь такой. С когтями и клыками.
- У меня тоже есть когти и клыки.
- Это маленький зверь. И не умеет разговаривать.
- Понятно. Говори дальше свою сказку, не отвлекайся.
- Это я отвлекаюсь?!
- Ты. Я только ем и слушаю.
- Ну, ладно. Трудно спорить с Марлой. Особенно, когда она рядом. В одном городе жила кошка. У нее не было хозяина и не было дома. Она жила в каком-то укромном месте, и сама добывала себе еду. Себе и своим котятам.
- Кому?
- Детеныша кошки зовут котенок. У кошки было несколько котят. Все нормальные, а один... нет, не дурак, просто любопытный. Блин, ну не умею я рассказывать сказки! Ла-апушка...
Но взять Марлу на жалость не получилось.
- Ты хорошо рассказываешь, продолжай.
И так сказала, что я сразу же поверил и продолжил.
- Ну вот, выбрался как-то этот котенок из укромного места и пошел искать приключений на свою пушистую задницу.
- А котята пушистые?
- Есть пушистые, есть не очень. А этот не только пушистым, но еще и светлым оказался. Короче, только он выбрался, его сразу заметили. Дети. Так у нас детенышей людей называют. Если тебе интересно.
- Интересно. А они большие?
- Дети? Ну, лет семь-восемь. Но для котенка они, как поал для касырта.
- Тогда большие.
- Отож.
- А зачем детенышам котенок? Чтобы съесть?
Марла отставила пустую тарелку и умиротворенно погладила себя по животу.
- Нет, чтобы поиграть. Но знаешь, Лапушка, есть игры... не очень полезные. Для маленьких.
Не хотелось мне говорить, в какие игры играют с бездомными котятами. И чего от этих котят остается после таких игр.
- А дальше?
- Ну, котенок испугал и побежал. Сразу его не поймали. Потом котенок спрятался под большую кучу веток. Дети не смогли достать его. Только ходили вокруг. Потом пришел человек в оранжевой безрукавке, высыпал на ветки какой-то мусор и поджог. Дети не отходили от костра, ждали, когда котенок испугается и выскочит к ним. А котенок сидел так тихо, словно его там не было.
Я замолчал, чтобы промочить горло. А Марла задумчиво сказала:
- Так вот что такое сказка...
- Это еще не сказка. Это пока быль, Лапушка, - я протянул ей почти полный кувшин. Хочешь?
Она взяла, но пить не стала.
- Котенок сгорел?
- Нормальные пацаны не горят! Тем более в сказках. Котенок был бело-рыже-коричневый. Такой окрас у нас называют счастливым. Кошки такой окраски, вроде бы, приносят счастье своим хозяевам. Ну, и себе, понятное дело. Вот котенку и посчастливилось. Его вытащили из костра и забрали домой. Так бездомный котенок получил хозяйку, имя и дом. Такая вот сказка. Теперь поняла, чего это такое?
- А сказки только про зверей бывают?
- Нет. Про людей тоже есть.
- Расскажи.
- Лапушка, а может в другой раз?
- Ты уже отдохнул?
- Вообще-то...
- Тогда рассказывай.
- Ладно.
- Про людей.
- Ну, про людей, так про людей. Слушай...
- Я слушаю, слушаю.
- И не перебивай. Я и так ничего интересного вспомнить не могу, а ты еще...
- А ты глотни немного.
Марла передала мне кувшин. А в нем уже меньше половины! И когда только успела? Кажется, в сказке про три кувшина и два мужика, не очень много выдумки.
- Только не выпивай все! Тебе еще сказку рассказывать.
- Знаешь чего? Забирай свое пойло, и не морочь мне голову! Сказку тебе? Будет сказка! Про девочку Марину.
- А где жили-были?
- Жили-были?.. Ну, жила-была Марина. А вместе с ней жили ее отец и мать. Теперь правильно?
- Да. Продолжай.
- Родители у Марины были веселые. Сначала. Потом веселым остался только отец, а мать то плакала, то ругалась. Пока все понятно?
- Я видела, как плачут. А ругаться и сама умею.
- Ладно. Как-то отец Марины так развеселился, что облил себя горючей жидкостью и поджог. А дома вместе с ним была только Марина. Пять лет девчонке. Ни помочь, ни помешать не могла.
- Она сгорела?
- Нет. Только испугалась. И стала сильно заикаться. А еще впадать в столбняк. Даже от горящей спички.
- От чего?
Объяснил.
Допили второй кувшин.
- Так вот какие сказки про людей, - вздохнула Марла и совсем по-бабьи подперла щеку кулаком.
- Нет, Лапушка, это пока жизня. И то, что мать два года возила девчонку по врачам и не могла вылечить, тоже жизня.
- А где сказка?
- Сказка будет дальше. Марина увидела, как другие дети гоняются за котенком. Видела, куда он от них спрятался, потом увидела огонь. Вот тут и начинается сказка. Сначала Марина закричала. Очень громко. Ее мать и с четвертого этажа услышала. А последние два года Марина говорила только шепотом. Или молчала. Потом она подбежала к костру и раскидала горящие ветки. А для малявки, вроде нее, ветки очень тяжелые. Все так удивились, что никто ей не помешал. Марина достала котенка, и тут в огне чего-то взорвалось.
- Чего взорвалось?
- Не знаю. Я был далеко от костра. А когда подбежал, увидел на девчонке всего два пореза: на плече и на спине. Малявке здорово повезло. Некоторые, после таких взрывов, остаются без пальцев или без глаз.
Пока я пил, Марла молчала, но стоило отставить кувшин и сразу же:
- А дальше?
- Ну, я немного полечил эту девочку. Поговорил с ее мамашей. Тогда-то и узнал про костер из папаши и заикание. Кстати, заикания я не слышал. Прошло. А котенок у Марины остался. Фениксом назвали.
- Это всё?
- Всё, что я знаю про нее и котенка. Можно бы еще чего-нибудь придумать. И рассказывать, наверно, по другому надо...
- Не надо. Я поняла, что такое сказка.
- Правда, что ли? Кажется, я так хреново объяснял, что и сам запутался.
- Это не главное. Тебя услышали и поняли, а ничего другого не надо.
- Ну ладно, если ты так говоришь... Но теперь моя очередь слушать сказки.
- Потом, Пушистый. Ладно?
Вот только потом наступило не скоро.
Мы все еще гостили у Намилы Многолюбящей. Как ее личные гости, а не ее дома. Потому как, дом я купил. Еще в самом начале веселухи, когда нас пытались из него выставить. Ну, а я не хотел никуда идти. Вот и взял Намилу на слабо. Мол, слабо продать? А она мне: слабо купить. Слово за слово, вытряхнул всё, чего с собой было, на домик и наскреблось. А не хватило б, то половина наличняка Намиле отошла бы. По договору. Не хотят тут по городу с такими бабками. А я вот хожу. Так что профукала Многолюбящая свой домик.
Потом я проспался, поговорил с Намилой еще раз и взял ее в совладелицы. Быть хозяином сауны, массажного кабинета, косметического салона, диетической столовки и хрен знает чего еще... по-моему, это слишком для одной не совсем трезвой башки. Да еще обслуживающий персонал имеется. Не знаю, как Намила со всем сама справлялась. Теперь вот расширяться думает. Раз уж помощника боги прислали. А чем этот помощник занимается со своей женщиной, Многолюбящей по барабану. Для нее главное, что я не мешаюсь в ее дела, и оплачиваю половину расходов. Вот только Лапушка Намилу в упор не замечает. Тот, кто ни разу не ходил с караваном, живым не считается. А Намила родилась в этом доме, и ниже Среднего Города не спускалась. Марла для нее, как дикарка-инопланетянка, с которой без переводчика лучше не общаться.
А дикарке-инопланетянке вдруг захотелось поговорить. Со мной, не с Намилой. А закрыты у меня глаза или нет, Марле все равно.
- Если б я рассказывала сказку, как положено у вас, то начала бы так: Жил-был звереныш из племени Кугаров, и у него еще не было Имени. Прозвища тоже еще не было. Звереныша называли зверенышем, когда хотели позвать... Нет, это не правильная сказка!
- Почему?
Глаза мне открывать лень.
- Этого звереныша давно нет.
- Умер?
- Нет. Звереныш вырос, получил прозвище, Имя. Но рассказывать о том, кого нет...
Марла замолчала.
- Ладно, расскажи другую сказку.
- Другой я не знаю.
- Тогда придумай.
- Придумывают песнопевцы. Это их дело.
- Жаль. А мне интересно, чего там случилось со зверенышем.
- Ничего. Вырос и стал Зверем. Я хотела рассказать не о нем, а о сказке, что он себе рассказывал.
- Ну, так расскажи.
Глаза все-таки пришлось открыть. Марла сидела рядом, прижав колени к груди. Вид у нее был задумчивый и грустный. Третий пустой кувшин валялся на ковре, умостив горлышко на пустой тарелке.
- Расскажу. Я обещала.
- Да хрен с ним, с тем обещанием. Если не хочешь...
Марла глянула так, что я сразу заткнулся.
- Пушистый, если не хочешь выполнять обещание, не обещай. Она потянулась к кувшину, увидела его в лежачем состоянии, и тяжело вздохнула. Так вот, звереныш из клана Кугаров, услышал как-то песнопевца. Первый раз в жизни услышал. Песня была про героя. Герой совершал великие подвиги, побеждал врагов и демонов, встречал других героев. У героя было много слуг, сокровищ, жен. Но всё это стало потом. Сначала были Снежные Бабочки. Это после встречи с ними герой стал героем. Зверенышу очень понравилась эта песня. Он повторял ее снова и снова. Но вместо героя, с Бабочками встретился он, Звереныш. И подвиги совершал тоже он, и с демонами он сражался, и сокровища находил. А потом про него, Звереныша, слагали песни лучшие песнопевцы. Весь клан слушал потом эти песни и гордился. Звереныш хотел увидеть Снежных Бабочек. Он думал о них днем и во время Санута. Бабочки снились Зверенышу.
Марла замолчала, улыбнулась, не показывая зубов, положила подбородок на колени и засмотрелась в окно.
- Это все, Лапушка? А где здесь сказка?
- Сказка это Бабочки. Их нет. Так все говорят. Те, кто их не видел.
- Подожди, - лежать на спине перехотелось. Перевернулся на бок, подпер голову рукой. А как же герой? И песня...
- Герой был. Песня есть. А Бабочки... Говорят, их нет.
- Нет?
- Нет. Но очень хочется, чтоб были. Ты сам сказал, что это сказка.
- Это мечта.
- Нет, Пушистый, это сказка. Через несколько сезонов Звереныш увидел Бабочек.
- Значит, они все-таки есть! Я так и...
- Звереныш их видел один. Рядом никого не было.
- Все равно. Это хорошая сказка!
- У нее есть продолжение, - тихо сказала Марла. А я вдруг заметил, что уже сижу, размахиваю руками и улыбаюсь на все тридцать два.
- Какое продолжение? Про подвиги, баб и сокровища?
- Нет, это не сказка, это истина. А сказка... Когда Звереныш получил Имя, прозвище и стал жить так, как мечтал, он начал рассказывать себе другую сказку. Редко. И только во время Санута. Это сказка о детенышах, которых нет, и никогда не будет. И о том, что детеныши героям не нужны.
- Подожди, Лапушка, а это еще к чему?
- У каждого товара есть своя цена. Если муж встретит Снежных Бабочек, он сможет стать героем, но не сможет стать отцом. Если жена... - Марла опять потянулась к пустому кувшину, потом бросила его в окно. С женой тоже самое. Она не станет матерью, даже если возьмет трех мужей сразу.
Улыбаться мне резко перехотелось.
- Лапушка, а как назвали потом того звереныша?
Мне ответили.
Вообще-то можно было и не спрашивать.
28.
Ну, сидит себе мужик, никого не трогает, а к нему подходят, и ум начинают морочить. А мужик думает, может быть. И не над вопросом: пить или не пить? - тут вообще никаких сомнений! Другая проблема мозолит извилины... За стаканом красного ее только и думать, которое тут почему-то считается сильно алкогольным пойлом. А где еще нормальному мужику с мыслью собраться можно? Правильно, в кабаке. Здесь по три мыслителя на один квадратный метр имеется.
Мир мой как раз начал приобретать легкую расплывчатость, а тело приятную легкость самое время появиться дельным мыслям. Но вместо них заявилось нечто другое, и давай вякать дурацкие вопросы. Типа, почему сам-один и, может, компания мне требуется?..
Блин, ты б еще налоговую декларацию попросил меня заполнить!
Сквозь стакан толстого зеленого стекла, этот болтливый доставала напоминал нечто бесформенное и почему-то зеленое.
Но стоило спросить: Ты рыбка, птичка или камушек? и это зеленое нечто надолго заткнулось. Пришлось посмотреть на него двумя глазами. Левый по-прежнему видел незнамо чего в зеленом тумане, зато правый узрел рыжего худого коротышку, в пестром прикиде и ядовито-желтых сандалиях.
Только один из моих знакомых ходит в такой уникально-ненормальной обуви. Наша надежда и опора, наш защитник и благодетель, без которого нас забодал бы первый попавшийся комар.
- Ну, и чего, Асс, тебе не спится в это время?
А он стоит, молчит, только глазами хлопает.
- Ладно, присаживайся, раз уж приперся.
Асс умостился на соседнем табурете, бутылку на стол поставил. Поллитровку, примерно.
Бутылки здесь большая редкость. Одна стоит столько же, сколько полный кувшин белого. Так это пустая бутылка! А с содержимым... И двух похожих не найти. Прям, экспонаты с выставки стеклодувов, а не бутылки.
Короче, на стол Асс поставил весьма дорогую вещицу.
И это все для меня?!
Чего это с ним? Внезапный приступ щедрости или перепутал меня с кем-то?
- Чего праздновать будем? спрашиваю, а сам бутылку рассматриваю.
Черная, непрозрачная, красными и фиолетовыми камушками украшенная. А пробка проволокой обмотана. Золотой, похоже.
- Когда два мужа расстаются навсегда, они открывают вино забвения, - важно изрекает гость.
- Расстаются? А-а... Спасибо.
Спасибо, рыжий, что напомнил, чего ради я тут сижу и над чем мыслить изволю. Я ведь сюда не расслабиться зашел, да на девочек посмотреть. Хотя девочки тут высший класс. Глянул на них, и будто коктейль Ностальгия заказал. Сестричек Гадюкиных они мне напомнили. Только раз я со Снежаной был в цирке, и очень ей эти малышки понравились. Гутаперчивыми двойняшками она их назвала. Ну, в девять лет суставы и позвонки еще гибкие, но ведь любой гибкости есть предел. А эти сестрички гнулись так, что полный улет! Наверно, змеями их предки были. Или позвоночника не имелось у девчонок. Вместе с прочим ливером, обычному человеку положенным.
Не, знаю, как зовут этих гимнасток-экстремалок, но они постарше сестричек будут. Лет сорок им. На троих. А номер почти тот же работают. Только на столе. Среди тарелок, да торчащих вверх ножей и вилок. Двух- и трезубых. Первый раз я такой прибор увидел. Глянуть бы еще на гения, что додумался вилку с ножом к одной рукояти приделать. Орудуешь вилкой лезвие кверху, а нужен нож, тогда вилка в потолок смотрит.
Ну, и как этот кухонный шедевр с собой носят? А о технике безопасности тут кто-нибудь чего-нибудь слышал? Или столовский инвентарь хранится на кухне, и подается вместе со жратвой? Тогда, почему мне не подали? Устроить, что ли, скандал по такому поводу? Хотя... Может, и хорошо, что не подали. Без длительных и упорных тренировок, такой опасной штукой можно здорово попортить себе физиономию. Или непрошеному гостю, что приперся распить бутылку на прощание. Ну, в крайнем случае, гостя можно и этой самой бутылкой... Попрощаться ему, видишь ли, приспичило! Вчера не мог. Или сегодня утром. Когда мне тоже хотелось. Пока я с Марлой еще не говорил.
После обеда провел я Лапушку до Среднего города. Мог бы и до Нижнего, но мне сказали, что нечего совать свой любопытный нос в чужие дела. Ну, я и не стал. Решил своими заняться. Вот хотя бы новую родину внимательно осмотреть... Если угораздило здесь жильем обзавестись. Тут-то Марла и намекнула, что новая родина стояла и еще постоит, а вот караван без меня уйдет, но вернется ли обратно, это еще как сказать. Лапушка у двух гадальщиков уже побывала. Так один сказал да, другой нет.
- К третьему надо идти! предложил я.
Ну, мы и пошли. Любопытно мне стало на местных смотрящих посмотреть. Коллеги, как ни как. Гадалки, предсказатели, ясновидящие... а от них до Видящих один шаг. Видящие, как и колдуны, бывают ночными и дневными. Одни спят днем, другие ночью. Здесь почему-то считают, что все самые важные дела делаются во сне. Ну, про колдунов замнем для безопасности. А насчет Видящих забавные вещи я узнал. Предсказания Дневных не сбываются! Или сбываются крайне редко. Вроде как, силой своего слова они разрушают грядущие беды и несчастья. Очень уважаемые люди, эти Дневные. И хорошо оплачиваемые. Ночные тоже не голодают. Но их предсказания сбываются чаще. Или всегда. Ничего радостного и приятного они не видят и, естественно, горячей народной любовью не пользуются. Но сказать что-то плохое о Ночном... ага, как же! О таком опасном человеке даже думать стараются шепотом.
Кстати, все, чего я напредсказывал, пока сбывалось. И довольно скоро. Вот только для чужих я все время работаю. А в свое будущее заглянуть, так ни-ни. Пусть другой посмотрит. Если сможет.
К трем смотрящим мы подходили. Так все трое нас послали. Как только узнавали, кто клиентом будет. Да еще и лавочки свои позакрывали. Типа, притомились сильно, длительный отдых требуется. А мне уже интересно. Азарт разобрал. Решил всю улицу пройти, если надо, но услышать-таки про дорогу дальнюю и даму трефовую...
Только четвертый согласился со мной поработать. На вид старику сто лет в обед. А глянешь в глаза тысячу сто можно дать. Если все, чего дед предсказывает, он еще и видит, то мама дорогая, я лучше в дворники пойду!
Знал бы, чем все закончится, я б отказался от сеанса.
Началось с того, что дед приказал малявке-помощнице выйти на улицу. А кувшин и миску белого металла взять с собой. Потом старик начал прятать хрустальный шар. Сначала под платок, потом в шкатулку. Резную. И, вроде как, из кости сделанную. Шкатулку убрал в деревянную коробку, коробку сунул в руки Мальку, и того тоже отправил за дверь. Потом настала очередь белой вороны. Ее запихнули в клетку, накрыли огромным платком и дед лично Лапушке или Кранту не доверил! унес куда-то свою животину. Ходил он так долго, что я подумал, может, старик и себя решил эвакуировать. От греха подальше. Но дед вернулся. И посмотрел на нас так, будто надеялся, что мы исчезнем до его прихода. Но мы намек не поняли.
Как гадают на картах, я себе представлял, а вот на палочках...
Оказалось, очень даже просто.
Берется высокий резной стакан, тоже вроде как костяной. В стакане тонкие ошкуренные прутики торчат. На краях прутиков насечки и полоски разного цвета. Стакан берется в руку, над ним произносится какая-то заумная ерундень, какую я не повторю, даже если б очень захотел. Потом вторая рука хлопает по дну стакана... То, чего вылетело из него, над тем и работают.
Прутики еще падали, а я вдруг понял, что все это уже было. И старик, и клубок тонких палочек на голой земле, и мужик слева от меня. Но тогда это был не нортор. Капитан. Для команды. А для меня капитан Крант. И на месте Лапушки стоял его племяш. Чего-то жевал. Был еще ветер. Что пах морем, жарой и песком. Песок скрипел на зубах.
Старик-прорицатель бросил прутики на землю, и долго вглядывался в полученный узор. Я-другой тоже смотрел вниз. Будто видел и понимал увиденное. Только капитан заметил это, как привык замечать все вокруг. Остальные глазели по сторонам, жевали или подмигивали проходящим девкам. Команда две луны обходилась без девок. Прорицатель кашлянул, прочищая горло, но я-другой не дал ему заговорить. Так мы и сидели, взявшись за руки и глядя в глаза друг другу. Слезы покатились по щекам старика, затерялись в глубоких морщинах, его губы дрогнули, и капли утонули в теплой пыли. Ямки получились глубокие, ровные. Словно не слезы сотворили их, а расплавленный металл, что прольется однажды на землю и...
Старик вскрикнул, как от боли и я вернулся.
Крант, Лапушка, древняя лавка, помнящая три поколения провидцев. Всё на месте, всё знакомо. А ее нынешний хозяин сидел напротив меня и покачивался, плотно закрыв глаза. По его щекам бежали слезы, терялись в лабиринте морщин.
В лавке пахло пылью, травами и почему-то дымом. На зубах скрипел песок.
Лежащие между нами палочки дымились.
- Как ты будешь жить с этим?
Блин, какой знакомый вопрос! Прям, до боли.
И такой же привычный ответ.
- День за днем, старик. День за днем.
Сколько раз я отвечал так? Точно больше двух. В скольких мирах или снах?.. Вряд ли только в одном.
Усталость наваливается, как после тяжелой операции.
С трудом шевельнулся распухший язык:
- Заплати ему.
И нортор, как когда-то капитан Крант, бросает предсказателю монету. Золотой шлепается на землю, рядом с кучкой пепла.
- Забудь, если сможешь, - предлагаю старику.
- Если смогу.
Тот, по-прежнему, не открывает глаза.
Из лавки выходим, не дожидаясь просьбы хозяина. Даже мне ясно, что больше здесь мы ничего не узнаем.
За дверью нас ждет Малек. Вид у него донельзя любопытствующий. И слегка пришибленный, после созерцания наших рож.
- Господин, а...
Мне только допроса с пристрастием сейчас не хватает.
- Верни добро провидцу, - озадачиваю пацана.
Тот кивает. Миг и у Малька уже свободные руки. Он что, сквозь закрытые двери ходить научился?
- Господин, а...
- Чего это с ней?
Девчонка стоит у двери и мелко дрожит. Миска и кувшин брякают друг о друга.
- С этой? Так боится она.
И Малек замолкает. Типа, все остальное я должен понять без слов. Ага, счаз!
- Чего боится?
- Так наставник ее скоро умрет. После такого гадания. Она теперь вместо него предсказывать будет. А ей рано еще. Ей учиться надо.
- Ага, учиться. А с чего ты взял, что старик помирать собрался?
- Она сказала. Когда увидела, с чем я вышел. Говорит, так всегда перед последним гаданием делают. Чтоб Око дальше служить могло. Другому зрящему.
А девчонка молча плачет. Слезы выкатываются из-под закрытых век, бегут по щекам. И ни одна морщинка пока не мешает им.
- Не реви, дуреха. Поживет еще твой дед. Говорить ему не пришлось. А то, чего он видел... на двоих мы это разделили. Думаю, с половиной он как-нибудь управится.
На меня глянули сине-фиолетовые, как у породистой кошки, глаза. В таких легко можно заблудиться и утонуть.
А ведь из нее настоящая Зрящая получится. Если дать ей время и учителя.
Я этого не говорил. Честно! Но ответ услышал.
- Спасибо, Многомудрый. За предсказание. И за... учителя. Девчонка опять начала покачиваться. Глазищи закрылись. Голос стал низким и вибрирующим. Ты носишь много плащей, странник. Один из них дала тебе Удача. Если пожелаешь, ты сможешь прикрыть им других...
Дверь лавки распахнулась. Звякнули маленькие колокольчики. Гадалка-недоучка вздрогнула, поклонилась старику и юркнула внутрь.
А мы пошли по улице. К Нижнему Городу. Молча. Нам было о чем помолчать. Всем. Кроме Малька.
- Господин, это было настоящее предсказание, да? Значит, нам надо идти к Храму, да?
- Это значит, мне надо подумать.
- А чего тут думать?!
- Во-первых, хватит мельтешить. Я резко остановился, и пацан почти столкнулся со мной. Крант слегка дернулся, но хватать его руками не стал. Привык к сдержанности и осторожности. Все-таки ипша без гиборы, что зверь без намордника.
- А во-вторых?
- Во-вторых, если тебе так неймется, можешь пойти сам. Без меня.
- Почему без тебя?
- Да не охота мне куда-то переться. И чтоб всякие многорыжие держались за мой плащ.
- А если я подержусь, можно?
Это Лапушка пошутить решила. Вид грозный и серьезный, хоть окапывайся, а глаза смеются.
- И ты еще спрашиваешь? Знаешь же, что не могу тебе отказать...
- Даже, если я попрошу пойти к Храму Многоликого? Со мной. Не с Великим и Мудрым.
Если женщина просит, трижды подумай, прежде чем сказать да. Или нет. И все равно потом будешь жалеть.
Хорошо Пал Нилычу, изрек наставление, а ты, Леха, думай, как жить дальше. Мучай свою башку и брюхо. Вот сколько ты в него впихнул и влил за сегодняшний вечер?.. Как там Малек говорил: чего тут думать? Правильно, хватит мыслить. Если женщина зовет, надо идти, пока другого ни позвала. Это уже не Пал Нилыча, это мое. Пережитое и выстраданное. Так что...
- Мы тут посоветовались, и я решил: порадую тебя, Асс, еще немного. Прогуляюсь к Храму Асгара. Надеюсь, ты не против? Наоборот? Рад душевно? Вот и ладушки. Тогда забивай свою отраву... Блин, что ж ты косорукий такой?!
Бутылка раскололась на много маленьких осколков.
Талант, однако, у мужика. Вот у меня бутылки почему-то розочками бьются.
Смотреть на колдуна было жалко.
- Да ладно, не расстраивайся так. Ну, хочешь, новую купим и разопьем?
Не получилось у меня успокоить его. Мужик, оказывается, четыре сезона готовил это пойло. Из сотни редчайших компонентов. И вдруг одним махом все пошло прахом.
Всё, чего нажито непосильным трудом...
- Ну, еще приготовишь. Я подожду. Ты ведь не завтра умирать собрался.
На меня глянули так, будто в натуре, отравить хотели. Или удавить.
Ну, не повезло, рыжему. Поганый из меня утешитель сегодня.
29.
Как там, в детской дурацкой считалке?.. Море волнуется раз, потом два... а на счет три это самое море выхлюпывается на берег. И поднимается по улицам города. А Леха Серый, весь из себя счастливый и почти трезвый, спускается по одной из улиц. Где-то там, в Нижнем Городе, имеется Солнечный поал, где привык останавливаться знакомый караванщик. В этом же кабаке могут найтись еще знакомые люди. И вещи. Которые Леха Серый привык считать своими.
Короче, найти этот кабак просто необходимо. Вот если б добраться до него было так же просто.
Сначала носильщики довольно бодро топали из Верхнего города в Средний, а потом вдруг забастовали. Остановились перед лужей и дальше ни с места. Это мне из носилок показалось, что лужа, а пригляделся вся улица блестит, как мокрая кожанка. На ширину дороги блестит. И ни одного прохожего на ней! Ни в паланкине, ни на своих двоих. А паланкидер вежливо так любопытствует, куда Многодобрый, то есть я, желает отправиться. Еще раз озвучиваю свое желание: кабак Солнечный поал. Многословные извинения, а в итоге нет! Типа, та часть города уже затоплена, надо ждать. Совсем недолго. День. Или два. Ну, может, три. Вот отец отца паланкидера видел, как вода добралась до Верхнего Города. Нижний Город потом отстроили заново. И заново заселили. Почти все его жители погибли. Тогда море четыре дня и три ночи мыло улицы. Как будет сейчас? А как боги пожелают.
Короче, мне предложили дождаться отлива в носилках, если мне так хочется. Или пожелать чего-то другого. Ну, он сам предложил. А я скромничать не стал. Пожелал корабль, яхту или лодку, на крайний случай. В общем, водоплавающее чего-нибудь. У моря город стоит, плавсредства здесь должны иметься.
Пацан, что у паланкидера на побегушках работает, умчался выполнять мой заказ и вода его не испугала! а паланкидер стал развлекать меня рассказами из жизни местных умников и приезжих глупцов. Чего-то типа анекдотов. А носильщики в это время отступали назад, когда вода подбиралась к их ногам.
Все анекдоты я не запомнил. Но один, самый дурацкий... Вот идет по улице глупый приезжий, крутит башкой, восхищается городом, а сам дурак-дураком вырядился: плащ из шкуры поала, штаны из шкуры, рубаха тоже из шкуры... даже сапоги и те меховые. Один черный, другой пятнистый. Встречает этого дурика горожанин и говорит: неправильно, мол, обулся, вернись, смени обувку. А приезжий отвечает: не могу, в номере такие же сапоги остались.
Ну, я посмеялся из вежливости. Все-таки старался мужик. Но эту хохму я уже слышал. Только там другие персонажи были. И ботинки вместо сапог фигурировали.
Потом я совсем уж детский и дурацкий анекдот вспомнил. Ну, и адаптировал его к местности. Получилось чего-то вроде: ...бежит ящер за ящерицей и думает: Не догоню, так согреюсь. Бежит ящерица от ящера, оглядывается и думает: А не слишком ли быстро я бегу?
Не ожидал, что эта ерундень так подействует на паланкидера. Мужик сгибался пополам, хлопал себя по коленям, утирал слезы и все повторял: бежит и думает... бежит и оглядывается...
В таком состоянии его и застал вернувшийся пацан. А за ним коротконогий мужик притопал. С сынами-недомерками. Зато руки и плечи у всех четверых будь-будь! И шеи такие, что лом согнуть на них можно. На своих плечах эти четверо и принесли лодку. Не резиновую какую-нибудь, что надел вместо панамы и пошел, посвистывая. Самую настоящую, деревянную, со съемной мачтой, парусом и веслами. Все это добро лежало в лодке, вместе с запасом воды и жратвы. Вымокли мужики по пояс, а пацан так и по грудь, но никому в голову, похоже, не пришло сесть в лодку и погрести. А когда я спросил: мол, чего бы это так, на меня как на психа посмотрели. Все! Включая носильщиков. Которые глухонемыми прикидываться должны.
Оказалось, не плавают здесь по улицам. Только ходят и ездят. Ну, мне уже интересно: это чего ж получается плавать нельзя, а тонуть на этих улицах очень даже можно? Что за тухлый прикол? Чем городские власти думали, когда запрет на плавание вводили? Ах, нет никакого запрета?.. Просто никто никогда не делал?.. Значится, прямо сегодня и сделаем!
Но лодочник первопроходцем, вернее, первопроплывцем делаться не захотел. А вдруг боги обидятся? Или еще чего приключится? Да и не договаривались с ним насчет плавания. Вот лодку продать он готов хорошая лодка, новая, перед самым Приходом сделанная! а если для чего другого позвали, то лучше он домой пойдет. Пока к дому пройти еще можно.
Любопытно мне стало, чего мужик сделает, когда вода верхний этаж зальет.
- На крышу поднимусь.
Спокойно так сказал, не задумываясь. Удивился только самую малость. Типа, любой малец такое знает, а вот я забыл; наверно, выпил много.
- А если вода выше крыши будет? И выше тебя на крыше, тогда чего?..
- Тогда я умру. Рыбаки часто умирают в воде.
Ага, традиция тут такая: тонуть на крыше своего дома.
Стоп! А как же Марла? А Меченый? А Солнечный мой как?! Его-то на крышу кто затащит?
Короче, лодку я купил в момент. И не торгуясь. Обманул не обманул... Вряд ли мужик рискнул сильно завысить цену. Крант, скорее всего, чего-то соображает в лодках. А если нет, то откуда мужику это знать. Тут считают, что обманывать нортора не хорошо, вредно это для здоровья.
- Куда доставить товар, уважаемый? спросил продавец, пробуя на зуб монеты.
- На воду ставьте. И держите.
Мужик здорово удивился. До него вдруг дошло, что я в натуре хочу использовать свою покупку. Здесь и сейчас.
- По городу?! В моей лодке?..
Когда мужик в третий раз это повторил, я не выдержал.
- Во-первых, лодка не твоя, а моя. Во-вторых, по городу я уже плавал. Кстати, вода там постоянно. И днем, и ночью. Вместо улиц каналы, а вместо паланкидеров лодочники. Неплохо зарабатывают, кстати. На одном только извозе. И сам город не из бедных.
А то, что этот город в другом Мире, я говорить не стал. Зачем мужику лишние подробности?
- Он истину говорит, атан. Я вижу этот город, - отозвался вдруг один из сыновей лодочника.
Блин, еще один видящий!
- А тебя никто не спрашивает! Я тебе в море велел смотреть! Рыбу искать!..
- Да, атан.
Мужик так обрадовался, что можно на ком-то оторваться, что вздумал мне на жизнь пожаловаться. И на дурищу-жену, и на сынка-кретина, и на остальных бездельников, умеющих только жрать да спать.
Мне этот плач Ярославны уже через полминуты надоел. Я такого еще на Земле наслушался, полные уши. И плакались чаще те, у кого жизнь совсем даже не поганой была. Ну, нравится некоторым прикидываться несчастными. Может, кайф какой в этом есть? Не пробовал, не знаю. И сейчас пробовать не хочу. Времени нет. И желания, если честно.
- Короче, уважаемый, как этой штукой управляют? Расскажи, по-быстрячку. Мне плыть надо.
Когда живая рыба попадает на сковородку, чего она делает? Правильно, разевает пасть и выпячивает глаза. Лодочник тоже выпятил и разинул. Потом, всё с тем же обалделым видом, полез за мной в лодку, приладил весла, устроился между ними.
Сидя на скамье, вцепившись руками-лопатами в весла, он казался очень крупным мужиком. С такого и Геракла можно ваять. Что балкон подпирает.
За веслами лодочник немного оклемался и приказы начал говорить.
Сыночкам было велено быстро идти за другой лодкой, быстро грузиться в нее и быстро, но осторожно плыть за любимым до слез папой.
Приказ выслушали в почтительном молчании и бегом бросились выполнять. В натуре, побежали вниз по улице, разбрызгивая воду. Но только двое. А тот, что увидел город с каналами, потопал вверх по улице. Лодочник доверил ему монеты и поручение.
- А, может, он потом сходит? После потопа.
И кто меня за язык тянул? Мужик глянул на меня так, будто я вздумал учить его делать детей. Типа, смотри на меня и учись, расплатишься после сеанса.
Вот до чего доводит жалость!
Ну, был у сыночка вид, словно он навсегда с папашей прощается. Так это их семейные разборки. Мне за каким в них соваться? Сунулся. Тогда получи веслом. Для поддержания разговора и просветления мозгов. Еще и спасибо скажи, что всего раз...
Ну, до веслобития дело не дошло. Все-таки мужик не настолько устал от жизни. Но кулаки у него так чесались, аж косточки побелели.
Кран тихо и ненавязчиво прорычал что-то успокаивающее.
Помогло.
- Когда море приходило мыть улицы, мой отец всегда отправлял одного сына в Средний Город. Отец моего отца тоже отправлял одного. И его отец...
- Почему?
Я не ожидал, что лодочник ответит. И разговора с ним не ожидал. Вот и спросил. От удивления.
- Море может помыть крыши в Нижнем Городе.
Вот и весь ответ.
- А в Среднем?
- В Среднем нет.
Поговорили, называется. Собеседник из лодочника тот еще. Хорошо хоть гребец конкретный.
Если б он еще дорогу знал цены б ему не было!
Ну, ладно, я дорогу не знаю. Не местный. И по нужной улице ни разу не ходил, но лодочник... Оказалось, что про Солнечного поала он даже не слышал. А паланкидер утопал со своими несунами, как только я в лодку забрался. И другого по близости не наблюдалось.
Когда-то я слышал наставление для особо верующих. Всего уж и не помню, но кое-чего было аккурат в тему. Стучите, и вам откроют, спросите, и вам ответят...
Вот я и спросил.
Остановились у одного дома, на крыше которого человек двенадцать наблюдали за приливом. Где нужный мне кабак, никто точно не знал. Но направление указали. И за то спасибо. Еще пара остановок, уточнений, и мы прибыли по назначению.
Ну, почти.
Кабак назывался Пьяный поал.
С крыши на нас глазели человек тридцать. А может и больше. В основном, неслабые мужики. Почти трезвые. Или протрезвевшие. Женщин всего пять. И трое детей. Один из которых сидел на краю крыши и болтал ногами. А вода почти доставала до его ног.
Сказать, что нам удивились, значит, ничего не сказать. На нас пялились очень уж недоверчиво. Типа, такого быть не может, а оно почему-то есть. А я смотрел на пацаненка, что собрался помыть ноги, не слезая с крыши, и думал, есть ли у его мамаши глаза? И мозги. Или у нее детенышей девать некуда? Типа, пусть тонет одним ртом меньше.
Спросил.
Не мамашу. Мальца. Всего лишь направление у него спросил. Пацан ответил. Но КАК! Он стал подробно рассказывать, мимо каких домов надо проплывать, чьи это дома, и даже краткую характеристику пацанят, живущих в них, выдал. За одни минуту я получил столько информации, хоть ешь ее, чем хошь. Уже после третьего поворота и четвертого дома у меня начали плавиться мозги. А после пятого я понял, что без проводника не обойтись. Вот только отпустит ли мальца мамаша?..
Оказалось, просить разрешение мальцу не у кого. Тоже не местный. В смысле, зашел в гости, заигрался, а когда всё началось, домой уже не успел. Спасибо, добрые люди на крышу пустили. Нашли место для приблудыша.
Короче, покататься со мной малец согласился. Но сразу предупредил, что платить ему нечем. Вот если я дам ему чего-то за работу, то он мне это чего-то вернет. Остальное отец его заплатит, если уважаемый пожелает подняться еще выше... Или пацан сам отработает. Потом, после отлива.
На том и договорились.
Перед самым отплытием со мной мужик захотел пообщаться. Солидной такой наружности. И комплекции соответствующей. Не иначе, как хозяин этого кабака. Слышал он мой разговор с мальцом. Мы, понятное дело, не шептались. Но и не орали, как в лесу. Просто слух у мужика хороший. И интерес к разговору имеется. Сыны его тоже дорогу к Солнечному поалу знают. И заплатить за проезд могут. Прям здесь и сейчас. Так может я того... еще одного проводника возьму? Нет, возвращать сына не надо. Пусть на крыше Солнечного побудет. Сам потом придет. По сухим улицам. Места в лодке мало? Так и сын не большой. А сегодня и не обедал еще.
Любопытно мне стало, сколько детенышей у мужика? Не похож он на того, кто часто просит. Скорее уж, наоборот, просят у него. А детенышей четверо оказалось. И все четверо на этой крыше. Такие вот дела. Вляпайся я в такое, может, тоже просил бы. И монет не пожалел. За проезд и так...
Вообще-то, я везучий. Вместо одного, двух поводырей получил. И деньги меня любят. Две монеты потратил три заработал. На ровном месте, можно сказать. Или на крыше. Лодочник даже в лице поменялся, когда такое увидел. Наверно, он за эти монеты весь день вкалывает. Вместе с сынами. А может, и больше.
Кстати, сыны его в соседней лодке устроились. Тихо сидят, не отсвечивают, папу любимого ждут. Когда он наработается и домой захочет. Лодка не такая новая, как моя, но крепкая. И свободные места в ней есть. Намекаю лодочнику, может еще кто-то покататься хочет. Не только за спасибо. Мол, спроси, разрешаю.
- Такое только боги разрешить могут, - заявляет мне этот мазай.
Блин, какие люди упрямые иногда бывают! И пугливые. От своего добра отворачиваются, только б новый шаг ни делать.
- Да выдали тебе разрешение. Вы-да-ли! И сообщение послали. А ты не понял. Вот меня и прислали растолковать.
- Почему тебя?
Не прикалывается мужик, на полном серьезе спрашивает. Интересно ему, блин!
- Работа у меня такая. Особо непонятливым понятно объяснять. Думаешь, тем наверху, приятно смотреть, как здесь кто-то тонет?
- Не знаю.
- А я знаю. Неприятно. Так что работа теперь твоя снимать утопающих с крыш.
- А рыба?
- Рыбу найдется кому ловить. Да и не каждый день здесь потоп.
- Снять всех я не успею...
Мужик уже прикинул объем работы.
- Сколько успеешь, столько и снимешь. Успокаиваю его. Сыны вон помогут. Откроешь фирму Мазай и сыновья. И тебе польза будет, и людям. Прям счаз и начинай.
- Я услышал тебя Многовидящий.
И лодочник махнул сыновьям. Мол, гребите сюда, папа говорить с вами желает.
А кабатчик со своим пацаном разговор закончил. Чего-то на шею ему повесил. Пацан аж дернулся:
- Атан, это...
- Вернешь, если море не помоет крышу.
Сказал, как припечатал.
Пацан кивнул. Худой, нескладный, как щенок подросток. Лет четырнадцать пацану. А второму моему поводырю лет семь. Такой же малец остался на крыше.
Я подозвал кабатчика.
- Может, и второго дашь? Пусть сидят на одном месте. Чтоб перекоса в лодке не было.
Мужик только на миг задумался, потом взял мальца за шиворот и передал мне. А я его братцу на колени умостил.
Лодочник тронул меня за руку.
- Ну?..
- Я строил крепкую лодку. Она не перевернется.
- Я знаю.
Посмотрели друг на друга. Помолчали. А о чем говорить?
Уже возле Солнечного поала лодочник опять прикоснулся ко мне.
- Многоуважаемый, ты продашь мне свою лодку?
Вторая лодка плыла за нами. Свободных мест в ней не было.
30.
- Котенок... Блин, точно котенок! А я думал, они здесь не водятся.
Дело происходит в Среднем Городе, ближе к вечеру. Проход между двумя домами закрыт решеткой. Я б и не глянул в ту сторону, если б ни решетка. Темно за ней, и тюки какие-то виднеются. А на одном из тюков комок с глазами. Я присмотрел и к месту прирос, от обалдения. Так внезапно, что Крант зашипел, когда Малек врезался в меня.
Трех прохожих в момент сдуло на другую сторону улицы. А мне уже не смешно. Надоело, признаться, смотреть, как местные шарахаются от Кранта. Кстати, норторы в городе не такая уж редкость. Восемь их было до нашего появления. Даже кабак специальный есть, где норторы регулярно кормятся. Надо же им где-то кормиться. Не на улице ж таким заниматься. Все называют кабак Сытый нортор. Только хозяин кабака называет свое заведение Фалисма. Любой желающий, не только нортор, может зайти и поесть. Ну, и поглазеть на ужасных и кровожадных, если очень хочется. А за отдельную плату устроиться рядом с ширмой, за которой кормится кто-нибудь из НИХ. Если плащ нортора случайно коснется посетителя, то этого счастливчика сезон будут обходить все беды.
И в такую ерунду, оказывается, верят.
Зашли мы как-то с Крантом в этот кабак. Устроились в общем зале. А чего нам за ширмами прятаться? Если кому не нравится вид меня, жующего, - отвернись, не смотри. Я силком никого не заставляю.
Хозяин прискакал к нам сразу, как только мы за столом умостились. Такой же высокий, худой, бледный, но... норторской крови в нем и капли нет. Подделка, одним словом. Кто имел дело с оригиналом, сразу отличит. Нам интимным шепотом предложили редкое экзотическое блюдо, асталех называется. Мол, специально для высоких гостей. Потом поведали душераздирающую историю, как рецепт этого блюда попал к хозяину Фалисмы.
В итоге мы получили кровяную колбасу.
Колбаса оказалась не самого лучшего качества. Вовану бы она понравилась, а мне Михеич успел испортить вкус своей стряпней.
Короче, подозвал я кабатчика еще раз и спросил, что за поалье дерьмо он нам подал, и почему так мало. Мужик чего-то заблеял о профессиональной тайне и неразглашении фирменных рецептов. Когда я ему навскидку выдал, чего напихано в этот рецепт, мужик стал бледнее пудры на своей морде. А когда так же, на пальцах, я сказал, чего надо добавить, чтоб вместо дерьма получился поцелуй для желудка и праздник для души, кабатчик сел мимо табурета.
Не сразу, но все-таки я получил то, чего хотел. И пока жевал, хозяин Фалисмы сидел в зале. И поглядывал на наш стол. Вид у мужика был как у приговоренного к расстрелу. Через повешенье.
Вышибала все это время маялся у двери и притворялся частью интерьера.
Денег за обед с меня не взяли. Пригласили заходить еще, и обещали бесплатно кормить меня и моих гостей.
Вот я и решил зайти перед отъездом. Кто знает, когда вернусь...
А тут котенок.
Не ожидал, что так обрадуюсь зверенышу. Я, вообще-то, ровно дышу и к кошкам и к собакам. Точнее, дышал. Но вот увидел, и как земляка за границей встретил.
- Иди сюда, красноглазый. Иди, иди... - Я присел у решетки, защелкал пальцами. Так Стас подзывал своего котяру к миске с пивом. Когда я видел этого монстра в последний раз, весу в нем было почти пуд. И баночное пиво кот хлебать категорически не хотел.
- Железом оно воняет, - авторитетно заявил Стас, и выпил отвергнутый продукт сам. Из кошачьей миски.
Еще одна компашка из двух красоток и четырех сопровождающих быстро перешла улицу. А потом еще раз перешла. В соседнюю лавку им понадобилось. Пройти рядом с нами они не пожелали. Испугались. И эти тоже. Блин, и чего от Кранта все так шарахаются? Прям, как старая дева от презерватива. Неиспользованного. Может, и мне пугаться надо? За компанию.
Компания у меня появилась. Котенок спрыгнул на землю и направился к решетке.
- Иди, иди к дяде Леше. Он вкусную колбаску будет есть. И тебе даст.
Малек тронул меня за плечо:
- Хозяин, с кем ты...
И тут же умолк. Тоже, наверно, заметил звереныша.
- Малек, видишь? зачем-то спросил я. Словно пацан мог разучиться видеть в темноте. Падлой буду, если это не сиам. Только у них глаза так отсвечивают.
Два красных огонька мигнули, остановились. Всего в паре метров от решетки. Но рассмотреть звереныша у меня не получалось. Толстый или худой он, подросток или только научился ходить, домашний или бездомный?.. Вспомнился почему-то другой котенок, счастливой окраски, которого потом назвали Фениксом.
Я еще пощелкал пальцами, тихонько поскреб решетку. Типа, мышка-поскребушка я. Оба глаза и их заинтересованный хозяин оказались возле меня.
Мордочка и лапки цвета кофе, а все остальное цвета пены на капучино.
Стоп! Хвост тоже должен быть темным.
Котенок потерся о мою левую ладонь, сунулся к правой, чихнул, и вернулся к левой. Я осторожно погладил его спину, и звереныш замурлыкал в режиме вибрации. Ничего, они все так, пока стесняются. Вот обвыкнется и громко мурлыкать станет. Кстати, хвост у котенка оказался правильной окраски.
Я еще погладил шелковистую шкурку и позвал зверя с собой. Без всяких там кис-кис и уси-пуси. Словами позвал, обычными. Типа, если хочешь и, если у тебя никого нет, то я буду очень рад, если ты... Короче, обычная ерундень, какой мужики охмуряют баб. Вот только никого охмурять я не собирался. На этот раз. Я в натуре обрадовался этому чернохвостому и чернолапому.
И когда он забрался мне на плечо, я оскалился на все тридцать два от счастья.
Яркие, сине-фиолетовые глазищи еще раз заглянули в мои. Мне даже показалось, что кот мысли читать может или речь человеческую понимает. Потом глаза закрылись, котенок устроился поудобнее, и умиротворенно замурлыкал. Уже вслух.
Имя я придумывал ему на ходу. Хотел сначала Скрипкой назвать, за тихий скрипучий голос. Но выяснил, что мужик мне достался. Кот. Со всем, чего иметься должно у настоящего кота. Для которого и в декабре март. Так что имя пришлось менять. Не годится нормальному коту с бабским именем ходить. Думал, Паганини его назвать... так сократится вдруг имечко до какой-нибудь погани, а коту живи потом с ним. Вот и назвал его Сим-Сим. А чего? Имя как имя. Нестандартное. На сиам немного похоже. А коты любят имена, где буква с присутствует. Кошки тоже любят. И отзываются охотнее, чем на какую-то Мурку.
Всё это я знал, понятно, в теории. А на практике...
- Сим-Сим, киса моя синеглазая...
Темные ушки едва шевельнулись, но глаза смотреть не пожелали.
- Сим-Сим откройся, - уже настойчивей попросил я.
Дверь ближайшей лавки открылась. Синие глаза, кстати, тоже.
- Ты гляди, сработало!
Крант почему-то не разделил мою радость. Малек тоже. Обычно, пацан болтает столько, что кляп хочется ему подарить. А тут притих чего-то и за Крантом затерялся. Да и у нортора вид слегка обалдевший.
- Эй, мужики, вы там заболели или как?
Оба покачали головой.
Смешно это у них получилось. Одинаково. На глиняных китайских собачек похоже. Тронешь такую игрушку, и она долго потом головой качает. А сама не двигается. Вот и мое сопровождение остановилось и ни с места. И в четыре глаза мне на плечо пялятся. Где найденыш устроился.
- Ну, чего глазеете? Не знаете, чего это за зверь?
И я осторожно почесал Сим-Сима за ухом. Тот замурлыкал, прикрыл глаза.
- Знаю, - сказал Крант.
- Чатыр это, - одновременно с ним заявил Малек.
И эти оба-двое переглянувшись, сделали шаг назад. Небольшой совсем, но...
- Чатыр, говоришь? И этот самый чатыр такой страшный зверь, что два здоровых мужика должны драпать от него?
Двое опять переглянулись, но подходить ближе не стали. Тогда я сам решил сократить дистанцию. Но только шевельнулся, и Малек попятился. Крант остался на месте, но вид у него стал несколько задумчивый. Типа, не пора ли героически отступать, от греха подальше?..
- Стоять, бояться!
Я рявкнул это так, что паланкидер в начале улицы остановил свой транспорт. И пацан возле лавки, что вышел дверь закрыть, так и остался у этой двери.
- Доложить отцу-командиру, что за бардак здесь творится!
Было дело, почти год я слушал эту фразочку.
- Господин, это же чатыр!..
- Ну и...
Взгляд у Малька стал беспомощный. Типа, не умею объяснять простые вещи.
- Крант, а ты чего скажешь?
- Нутер, я...
- Говори, говори, я внимательно слушаю.
- Чатыр это то, что снится сновидцам.
- Снится?!
- Так говорят, нутер.
- Ну, и как этот сон стал котом? Самым настоящим, кстати, - я еще раз погладил мурлыкающего зверя. На моем плече лежит сон, обалдеть!.. Как это получилось, Крант?
- Не знаю, нутер.
- Господин, чатыр не сон, - открыл вдруг рот Малек. Чатыр это... это чатыр.
- Да? Блин, понятно излагаешь. Чего ж тогда этот зверь не вернулся обратно в сон?
- Так ведь сновидец умер!
Малек заявил так уверенно, будто присутствовал при этом действе. Или лично помог сновидцу помереть.
- Ты уверен?..
- Да, господин. Только так чатыр может попасть к нам.
- И кто тебе это сказал?
- Я... я не помню. Но это все знают!
- Крант, ты тоже это знаешь?
- Да, нутер. Мне сказал наставник, - опередил он мой вопрос.
- А чего он тебе еще говорил? Про этих зверушек.
- Их боятся.
- Кто боится?
- Все, нутер.
- А сновидцы?
- Сновидцы тоже боятся.
- Так чего тогда они их... снят?
- Это же чатыр, нутер. Он приходит и уходит, когда хочет.
- Блин, совсем как коты.
- Кто?
- Да есть маленькая такая зверушка.
- Опасная?
Обычный вопрос любого телохранителя.
- Конечно опасная, Крант. Самый крутейший хищник всех времен и народов. Так мыши считают.
- Кто?
- Еще одна маленькая зверушка. Тоже опасная. Ладно, прекратим этот урок зоологии. Вон дверь для нас открыли. Пойдем, посмотрим, чего там?..
И уже на пороге лавки спросил:
- Кстати, а как этих чатыров используют? Ну, для чего они нужны?
Три пары глаз уставились на меня в полном обалдении. Пацан возле двери тоже ничего вразумительного не сообщил. А когда дверь закрылась, он остался снаружи.