Аннотация: Снова молодой Север. Пока что по хронологии выходит первым. Может быть, потом еще предыстория добавится
Яблоневые ветви, усыпанные душистыми цветами, смыкались над головой ажурным шатром, нежно-розовым в лучах закатного солнца. Стоящий в их тени длинный стол, накрытый нарядной скатертью, ломился от яств. Однако никто не спешил насладиться остывающими на ветру кушаньями. Я сидел на почетном месте и старательно накачивался забористой деревенской хмерой. Голова оставалась до обидного ясной. Лавки рядом со мной пустовали: "пирующие" мужики жались друг к другу на другом конце стола, дико косились на мое клеймо и нервно улыбались. Время от времени кто-то из них поспешно покидал празднество, якобы вспомнив о важном деле. Никто, конечно, не возвращался. "Какого черта? Мне здесь не место... - думал я и тут же возражал себе: - Обещал ей остаться до венчания - и останусь!" Крестьяне вздрогнули, когда я громко стукнул пустой кружкой о столешницу. "Почему Лирна сразу не сказала, что выходит замуж? Знал бы заранее - не чувствовал бы себя таким идиотом". Жених сидел напротив меня. Он единственный, кто выглядел не насмерть перепуганным, а счастливым. Я отвернулся, чтобы не видеть эту довольную рожу. Что она в нем нашла? Здоровенный детина, не обремененный ни умом, ни манерами. Утирается рукавом вышитой рубахи, словно и не слышал о салфетках. Впрочем, надо отдать ему должное, на фоне остальных Мирк смотрелся неплохо. Черные кудрявые волосы до плеч, не иначе как в честь праздника чистые и аккуратно причесанные, открытый взгляд карих глаз, спокойные, уверенные движения... И все равно - неграмотная деревенщина. Бородатый, как все мужичье... Лирна достойна лучшего.
Женщины, согласно традиции, пировали отдельно, в другой части обширного сада. Они, находясь в отдалении, чувствовали себя гораздо свободнее, чем мужчины. Я видел, как девушки пестрой стайкой окружили сидящую во главе стола Лирну и о чем-то оживленно шептались. Она, ослепительно красивая с каскадом темных локонов, рассыпавшихся по плечам, сидела молча и время от времени бросала на меня виноватые взгляды. Чего она ждала, притащив Одинокого на свой праздник? Что все обрадуются и с распростертыми объятиями примут его в теплую компанию? Даже Керен, родной дядя Лирны, лишь сбивчиво представил меня гостям, пожелал приятного аппетита - и побежал улаживать несуществующие проблемы со стряпухами, да так больше и не появился.
Тени сгустились, вытянулись, солнце почти скрылось за кронами деревьев. Неестественную для праздника тишину нарушило пение флейт и лонтр : музыканты наконец вспомнили, что приглашены не просто посидеть на траве возле женского стола. Один за другим в музыку вплетались чистые девичьи голоса, выводящие старинную мелодию. Песня плавно лилась, тянулась, дрожа в напитанном ароматами весны воздухе. Две женщины в нарядных платьях, перехваченных сложными плетеными поясами с алыми кистями и бусинами, ласково взяли Лирну за руки, вывели из-за стола, повлекли в дом - наверное, готовить к Ночи невесты. Ничто больше не держало меня в этом саду, следовало найти место для ночлега.
Я был уже довольно далеко от дома Керена, когда заметил женщину, идущую вслед за мной. Несмотря на сумерки, стройная фигурка в ладно сидящем платье с развевающимся подолом, четко выделялась на фоне пустынной дороги. У нее была очень красивая поступь, не похожая на размашистый шаг деревенских баб. Когда она приблизилась, я увидел тонкую сеть морщинок вокруг голубых глаз, глубокие складки в уголках бледных губ и серебро в волосах. Женщине было за шестьдесят, и ее возраст никак не вязался с невероятной грацией, заметной издалека.
- Здравствуй, Путник, - голос был молодой - низкий, бархатистый. Цепкий взгляд исследовал мое лицо, задержался на Клейме: - Север, - тут же определила она значение удлиненного верхнего луча розы ветров. - Величать тебя так, или представишься иначе?
- Грэн.
- Рада знакомству, Грэн, - произнесла незнакомка светским тоном. - Вижу, праздник тебе успел наскучить. Приглашаю в свой дом, - безукоризненно правильная речь не имела ничего общего с грубым крестьянским говором. Да и все в этой женщине резко противоречило образу простолюдинки.
- Я могу заночевать и в лесу. Беспокойство не...
- Когда ты в последний раз закрывал брешь? - перебила собеседница.
- Почти четыре луны назад... госпожа.
- В таком случае, не вижу причин для беспокойства. И не зови меня госпожой, ни к чему это. Местные нарекли Безрукой, я привыкла, - только сейчас я заметил, что у нее нет левой кисти. - Повторяю приглашение, Грэн. Воспользуйся моим гостеприимством.
- Благодарю вас.
- Не стоит. Моя любезность - всего лишь плата, хоть и совсем небольшая, за помощь Лирне. Эта девочка мне небезразлична.
Мы шли по широкой улице вдоль беленых оград с дубовыми воротами и калитками. Крыши домов едва виднелись среди яблонь, словно накрытых снежными шапками. С наступлением вечера их одуряющий аромат усилился, вытесняя все остальные запахи, кружил голову. Девичья песня таяла за спиной, растворялась в шорохе ветвей и птичьих трелях. Где-то протяжно замычал нувар, из-за забора залаяла собака.
- Простите... - я не знал, как обратиться к собеседнице: госпожой называть себя она запретила, имени не назвала, а прозвище казалось слишком грубым, неуважительным. - Лирна - ваша родственница?
Безрукая тепло улыбнулась, словно солнечный луч скользнул по лицу:
- Я помогла ей появиться на свет, - она немного помолчала и, помрачнев, продолжила: - К сожалению, через несколько весен девочка лишилась матери. Ее отец... не имел возможности должным образом заботиться о ребенке. Лирна какое-то время жила со мной и стала мне как дочь.
- Вы, наверное, очень рады, что она обретает свое счастье, - это было ничего не значащее замечание, просто для поддержания вежливого разговора. Но мой голос дрогнул.
Я почувствовал себя бестактным. Конечно, невеста была подавлена. Это естественно после того, что ей пришлось пережить на пути к ожидающему в нетерпении жениху. Одного из провожатых Лирны убили на ее глазах, да и сама девушка едва избежала печальной участи.
- То нападение...
- Дело не только в этом, - прервала меня собеседница. - Мирк - хороший парень, но... - она не договорила и ускорила шаг.
- Она не любит его, да? - эта догадка заставила замереть сердце. Нет ничего хорошего в свадьбе без любви, но почему-то мысль, что Мирк Лирне не мил, грела душу.
Собеседница не сочла нужным отвечать.
Жилище Безрукой располагалось за пределами селения, в паре стадиев от общедеревенского частокола, на невысоком холме.
- Не боитесь жить на отшибе? - спросил я, рассматривая крытый рыжей черепицей бревенчатый дом, не обнесенный ни забором, ни даже живой изгородью. Ни грядок с овощами, ни сада - лишь два герзата , усыпанные алыми звездами цветов, по обеим сторонам высокого резного крыльца.
- Те, кто нуждается в помощи, не всегда могут ждать, пока им откроют ворота.
На выкрашенной в зеленый цвет двери четко выделялась "Рука милосердия" - белый отпечаток ладони. "Знающая", - тут же решил я, хотя этим древним знаком пользовались и обыкновенные знахари.
Пока хозяйка готовила для меня спальню, я сидел за дубовым столом, в обширной комнате, служащей одновременно кухней, столовой и гостиной, как в любом крестьянском жилище. Отличительными чертами были лишь добротная печь, облицованная бирюзовыми изразцами, да полное отсутствие безделушек, оберегов, вышитых салфеток и даже шторок на широких окнах. Чисто, просторно... и как-то пусто. Я смотрел на ровное пламя свечи, безразлично отпивая из глиняной чашки кисловатый напиток, резко пахнущий травами. Как деликатно пояснила Безрукая, отвар помогал "вернуть ясность сознания", то есть протрезветь. Пьяным я себя совсем не чувствовал, хотя весь день пытался исправить это упущение, но отказываться не стал. Мысли, казалось, приходили откуда-то извне - неразумные, неправильные - но отогнать их не получалось. "Если бы у меня было время, еще всего пара лун. Возможно, она бы могла... Неужели Керена нельзя убедить? Он ведь не чужой человек..."
- Ты видел, кого он послал за ней? - Безрукая подошла так бесшумно, что я вздрогнул от неожиданности. И смутился, поняв, что говорил вслух. - Разве так поступают нечужие люди?
Когда я привел Лирну в дом родича, заметил и большой загон с нуварами, и пару десятков крепких батраков... Дядя мог выделить для племянницы и телегу, и достойную охрану, но не сделал этого. Как могли старик и мальчишка защитить спутницу от вооруженных до зубов головорезов? Если бы я не оказался рядом... Впрочем, и я опоздал. Истела мы захоронили прямо в лесу, неподалеку от места, где разбойники оставили его обезглавленный труп. А мальчика так и не нашли. Надеюсь, ему удалось сбежать...
- Керена интересует только имущество покойного брата. Он не может им распоряжаться, пока Лирна жива и не замужем.
- Потому его и не волновало, приедет она на свадьбу или погибнет в дороге? - опустевшая кружка в моих руках брызнула осколками, превратившись в россыпь черепков. На стол упало несколько капель крови из порезанной ладони.
- Не стоит говорить о человеке хуже, чем он заслуживает, - осадила меня Безрукая. - Здесь спокойные места, о разбойниках никто не слышал уже весен пятнадцать. Керен пренебрег удобством племянницы, а вовсе не ее жизнью. Впрочем, - продолжила она задумчиво, - черствости ему не занимать: свадьбу не отложил, даже несмотря на смерть Истела, который служил ему много лет, считался чуть ли не членом семьи.
- Лирна может сбежать. Я бы помог.
- И оказаться вне закона? - голос Безрукой дрожал от сдерживаемого гнева. - Прятаться, как мышь под веником, постоянно ждать, что ее приволокут домой за волосы, как какую-то воровку или потаскуху? Если бы ты хоть немного знал Лирну, понял бы, что она никогда не опустится до подобного. Эта девочка не прячется, а борется. И никогда не теряет надежды.
- На что же она надеется сейчас? - я вскочил и нервно заходил по комнате, с хрустом давя осколки разбитой кружки.
- На Мирка.
***
Напоенный весной воздух посвежел. В небе воцарилась почти полная луна, высеребрив травы и уходящую к деревне тропку. Герзатовые цветы в ее лучах слабо светились, словно тлеющие угли. Легкий ветер срывал лепестки, и они хлопьями снега плавно опускались на землю, угасая. Вокруг деревьев деловито кружились жуки и ночные мотыльки. Тишину нарушали стрекот кузнечиков и заливистая трель соловья. Я сидел на ступенях резного крыльца и смотрел, как загораются огни в окнах. Кто бы мог подумать, что в этом селении столько неженатых парней. Наверное, ни один не забыл поставить на подоконник свечу - символ путеводной звезды, указывающей дорогу к счастью. Вряд ли кто-то всерьез ждал, что Лирна придет именно к нему, но не сомневаюсь, они надеялись...
Ночь невесты. Ночь свободы. Священное право выбора. Никто уже не помнит, откуда взялся этот обычай. Среди знати ходит легенда, будто его давным-давно ввела некая заморская принцесса. Она прилюдно объявила в день свадьбы с гранзанским королем, что уже отдалась пажу, а для жениха-рогоносца династический брак был слишком важен, чтобы отказаться от него из-за такой ерунды. По версии крестьян с Севера, традиция уходит корнями в те времена, когда люди жили в согласии с природой и им не требовались обряды и браслеты, чтобы быть вместе. В южных краях, где поныне чтят мудрых женщин , считается, что здоровые дети рождаются, только если мать потеряла невинность со своим избранником. Сами Знающие учат: любовь для того и задумана богами, дабы от нее появлялось жизнеспособное потомство, и выдавать девицу замуж против воли - грех... Однако авторитета ведуний все же недостаточно, чтобы девушкам позволили самостоятельно выбирать судьбу. Сначала они принадлежат родителям, потом мужу и лишь одну ночь - себе. С кем бы невеста ни провела время от заката до рассвета перед свадьбой - никто не смеет упрекнуть ее.
Безрукая давно ушла, пообещав до утра не возвращаться. Я сказал, что в этом нет необходимости, но она была непреклонна: "Разве ты не мужчина? Или уже женат?". Что ж, наверное, приятнее провести время со знакомыми, чем с Вечным путником. В такие ночи многие покидают свои дома, оставляя сыновей и братьев в одиночестве ждать возможного визита невесты. Люди собираются большими компаниями и ведут задушевные беседы в темноте, поют песни. Должно быть, это весело. Поставленную хозяйкой у окна свечу я погасил: не хотел быть одним из тех, напрасно надеющихся. Сколь ни свят обычай, девушки все же проводят Ночь невесты с женихами. "Это меня не касается. Завтра в полдень поздравлю ее - и уйду своей дорогой". Больше ничего не оставалось. Мы были вместе почти три дня, еще немного - и мой Дар начнет вытягивать из Лирны жизнь. Этого допустить я не мог.
В Школе лучшее время - ранний вечер, когда занятия уже окончены, а готовиться ко сну еще не время. Можно пойти в оружейную разглядывать блестящие латы и кольчуги, изящные кинжалы с затейливой вязью орнамента вдоль лезвия, тяжелые двуручники и кривые дарлезские клинки, повертеть в руках настоящий охотничий лук, который Наставник обещал подарить, когда мне исполнится десять весен. Или влезть на крышу и смотреть вдаль, любуясь яркими красками, которых так не хватает среди хмурых камней замка. А если повезет - увидеть настоящих нуваров и людей, привозящих из города провизию. Но интереснее всего - кормить птиц, затаив дыхание наблюдая, как птахи жадно склевывают рассыпанные крошки, осторожно приближаясь к раскрытой ладони с угощением.
Громкое чириканье я услышал еще поднимаясь на замковую стену, выбрался на смотровую площадку и увидел крепкого парня со светлыми волосами, забранными в куцый хвостик, в окружении целой стаи пестрых пичуг. Зэйн сидел прямо на полу, привалившись голой спиной к стене и подобрав под себя обтянутые кожаными штанами ноги, и пристально следил за птичьей возней. Странно было застать его за таким занятием - все свободное время Зэйн проводил на стрельбище или в зале для фехтования. Я не любил его: самый старший из пятерых учеников Школы, он был заносчив, часто похвалялся успехами в стрельбе и владении мечом и жестоко высмеивал чужие неудачи. А после того как Наставники почему-то решили новым Югом сделать Хорина вместо стремящегося поскорее заполучить Клеймо Зэйна - этот тип стал совсем уж несносным. Я уже собирался развернуться и уйти искать себе другое занятие, как вдруг он протянул руку в сторону одной из птиц - и она упала на спину с поджатыми лапками и осталась лежать неподвижно, как замороженная. Ее товарки испуганно вспорхнули на зубцы башни, заинтересованно косились сверху на разбросанное просо, не решаясь к нему спуститься. На полу осталось несколько трупиков.
- Что ты делаешь?! - от моего крика стая всполошилась и взмыла ввысь.
- Распугал, придурок! Дуй отсюда, пока не получил! - зло шикнул Зэйн на меня.
- Зачем ты убил их?
Он посмотрел на небо, досадливо сплюнул и снизошел до ответа:
- Тренировался. Нас все время натаскивают на выброс силы, а отъем даже не показывают.
- Потому что верны уничтожаются именно выбросом...
- А с человеком выгоднее поступить наоборот, - похоже, Зэйну не терпелось продемонстрировать свои познания, и его устраивал даже такой слушатель как я. - Сам подумай! Тогда ты не тратишь Дар, а наоборот, подпитываешь его. Да еще как!
- И что?
Убедившись, что птицы уже все равно не вернутся, Зэйн легко вскочил на ноги и горой навис надо мной.
- А то, что можно целый день есть по крошке хлеба и остаться голодным. А можно - нормально пожрать и какое-то время не думать о еде.
- Хочешь сказать, если враз выпьешь всю жизнь из человека, - догадался я, - Дар на какое-то время успокоится?
- Вот именно! Убей врага - и сможешь провести пару лишних дней с другом, - он с самодовольной улыбкой взъерошил мои волосы.- И ничего ему не станется.
- Откуда ты знаешь?
- В отличие от тебя, я читаю не только то, что мне подсунут под нос. Во времена Войны континентов наши так и победили: Одинокие косили противников направо и налево, а на своих целыми лунами вообще никак не влияли.
Наставники не подтвердили и не опровергли слова Зэйна. Лишь напомнили, что Одинокие призваны защищать людей, а не губить. А что если это правда? Что если я могу остаться еще на два дня, не рискуя жизнью Лирны? Возможно, этого было бы достаточно, чтобы она по-настоящему полюбила меня... От ненависти к Мирку темнело в глазах. Я никогда не убивал людей, но тогда казалось, что готов убить. Это ведь просто, даже прикасаться к нему не нужно...
В какой-то момент я словно очнулся и испугался собственных мыслей. Пора было ложиться. Нечасто выпадает шанс выспаться под крышей. Поплескавшись в большущей бадье с водой за домом, я, запретив себе даже оглядываться на деревню, направился прямиком в спальню. И замер в дверях.
Заглядывающая в окно луна очертила жемчужным контуром силуэт сидящей на кровати девушки, оставляя лицо в тени. Лирна! Почему она здесь? Хочет насолить Мирку или... Встала и медленно подошла ко мне, поправила пышные локоны, неуверенно потянулась к шнуровке светлого платья. Я остановил ее руку и посмотрел в глаза - темные и бездонные, как звездное небо. И понял, что ждал ее - ждал, не признаваясь в этом себе. Горло пересохло, а сердце грохотало, как кузнечный молот. Ее холодные пальцы подрагивали. Я привлек Лирну к себе, сжал в объятьях, уткнувшись лицом в волосы, пахнущие луговыми травами и яблоневым цветом. Взял на руки, бережно отнес в кровать. Наклонился и осторожно поцеловал в губы. Лирна ответила - робко и неумело, но меня затопило всепоглощающее счастье. Я сдерживал себя, касался ее благоговейно и трепетно, в каждое движение вкладывая переполняющую меня нежность. Слова были лишними - стук сердец, прерывистое дыхание, тихий стон все сказали за нас...
На рассвете Лирна ушла. Остались лишь растерянность и вкус прощального поцелуя на губах. И непонятная горечь. Перед глазами снова и снова возникали в детстве затверженные сроки из Книги Дорог: "Та, чье сердце переполняет любовь к Одинокому, черпает силы из мужа своего. И будет жизнь ее долгой, как у суженого, и не познает болезней и старости..." Я не смел надеяться, что Лирна меня любит, но в одном не сомневался: этой ночью звездоокая хотела быть со мной. Будь что будет. Я принялся торопливо одеваться, с раздражением путаясь в рукавах и штанинах, и уже затягивал шнуровку на втором сапоге, когда вошла хозяйка.
- Грэн? Что произошло?
- Вы говорили, Лирна хочет этого брака. Это неправда! - я вскочил и бросился вон из спальни. Женщина сделала шаг в сторону, чтобы освободить проход.
- Не брака - свадьбы, - спокойно сказала Безрукая мне в спину. - Она попросит у Мирка ключ.
Я остановился.
Если Лирна снимет браслет сразу после венчания - этот медведь к ней даже не прикоснется. Я собирался потребовать у Керена отменить свадьбу - и он бы побоялся отказать Одинокому. Но этого мало: кто знает, не осмелеет ли дядюшка спустя пару лун после моего ухода? Развод же сделает звездоокую свободной - свободной по-настоящему!
- А он отдаст?
Собеседница покачала головой:
- Только не сегодня. Попытается завоевать ее, будет тянуть время. Вы, мужчины, - бесцветно произнесла она, глядя мимо меня, - относитесь к нам как к неразумным созданиям, которые сами не знают, что им нужно. Он думает, появится ребенок - и она сама не захочет уходить.
Едва обретенная надежда рассыпалась. Я со злостью стукнул кулаком о стену.
- Какая разница, чего она захочет? После венчания у нее не останется права выбора!
- Право на выбор имеет тот, кто его делает, - веско сказала Безрукая, потирая культю характерным движением, словно только что избавившийся от оков узник.
Я ужаснулся. Чтобы расторгнуть брак - нужно открыть замок брачного браслета ключом, при свидетелях полученным от супруга. Но для отчаявшихся есть еще один способ. И мне вдруг подумалось, что стоящая передо мной женщина когда-то им воспользовалась. И, похоже, верит, что Лирна поступит так же.
Завтракать я отказался, закрывшись в спальне. То нервно ходил по комнате, то сидел на кровати, обхватив голову руками и глядя в одну точку. Безрукая тихо постучалась ко мне лишь через пару часов:
- Грэн, пора.
***
Солнце почти достигло зенита, когда мы пришли на ритуальный холм. Здесь уже толпились нарядные люди, которые, при нашем появлении притихли и расступились - то ли испугавшись меня, то ли из уважения к Безрукой. Она взирала на окружающих с величественным равнодушием, лишь слегка кивая в ответ на робкие приветствия.
Почти все были в сборе. Толстый жрец с обритой головой чинно стоял у Камня благословений, на гладкой, розоватой с черными прожилками, поверхности которого уже лежали серебряные браслеты и раскрытая книга. Сухонький старичок что-то тихо говорил почтительно внимающему Мирку, одетому в черные с красной вышивкой штаны и рубаху.
Вдруг все взоры обратились в одну сторону. Прибыла невеста. Разряженный по городской моде Керен вел в поводу гнедого холеного нувара с расписанным красными и золотыми узорами лобовым щитом. На животном с отсутствующим видом сидела Лирна. В белоснежном платье. Толпа неодобрительно загомонила, Мирк изменился в лице, Безрукая удовлетворенно улыбнулась. А я убедился, что принял верное решение. Следом за нуваром двумя цепочками шествовали девушки в цветастой одежде.
Кортеж остановился, невесте помогли спешиться, дядя за руку подвел ее к Камню. Лирна не сопротивлялась, отрешенно глядя прямо перед собой. Жрец поправил складки синего балахона, приосанился, оглядел собравшихся, требуя внимания, и начал церемонию.
Я напряженно вслушивался в его бормотание, боясь упустить нужный момент.
- За кого отдаешь сию дщерь земли? - возвысил голос жрец.
- За меня! - громко провозгласил я, делая шаг вперед.
Лирна вздрогнула, подняла на меня удивленный взгляд. Я ободряюще улыбнулся. Воцарилась мертвая тишина. Керен, часто моргая, растерянно смотрел то на меня, то на жреца, то на исказившееся в гневной гримасе лицо Мирка. Бабы потрясенно прикрыли рты ладонями, мужики посуровели лицами. Лишь Безрукая осталась невозмутима, словно заранее обо всем знала.
- Лирна моя! - вскричал опомнившийся Мирк. - Мы заключили Нерушимый договор. Вы все, - он сделал широкий жест рукой, - были свидетелями!
Все вопросительно уставились на жреца.
- Это правда, - солидно подтвердил он. - Вчера я засвидетельствовал договор перед ликом всех Семи Богов.
Крестьяне снова принялись перешептываться, качая головами.
- Договор призван защитить невесту и накладывает обязательства только на жениха, - не сдался я. - Керен вправе изменить решение.
- И это правда, - сказал жрец.
Мирк легко раскидал двух крепких мужиков, схвативших его за руки, и с диким ревом бросился на меня. На нем тут же повисли еще четверо, уговаривая не делать глупости. К ним со слезами и причитаниями кинулась маленькая пухленькая старушка - наверное, мать.
- Убийца! - орал он, вырываясь из цепких рук. К миротворцам присоединилось еще несколько мужчин, общими усилиями она заломили взбешенному Мирку руки за спину и оттащили назад. - Нелюдь! Она моя!!!
Жрец неодобрительно поджал губы, но в свару вмешиваться не стал и повторил вопрос:
- Так за кого ты отдаешь сию дщерь земли?
Керен опасливо посмотрел на бушующего Мирка, на меня... Я показался ему страшнее.
- За него, - сказал обреченно. - За Одинокого.
Несостоявшийся жених отчаянным рывком бросился вперед, таща за собой усмиряющих его мужиков, и с воплем боднул Керена в лицо. Тот упал на землю, зажимая рукой разбитый нос, из которого ручьем хлынула кровь. Никто не поспешил на помощь поверженному.
- Продолжайте, - обратился я к жрецу, становясь рядом с Лирной. - Опекун невесты сказал свое слово.
Служитель богов благоразумно опустил длинную каноническую речь и сразу перешел к основной части обряда:
- Пред ликом всех Семи Богов, данной ими властью, благословляю сей союз!
Не дожидаясь, пока кто-нибудь опомнится и вмешается, я схватил браслеты и всучил Лирне тот, что побольше. Она дрожащими руками застегнула его на моем запястье. Я торопливо надел браслет на нее, крошечный ключик неестественно громко щелкнул в замке.
- Да будут узы крепки, - окончил обряд жрец, сотворив рукой знак благословения, и устало вытер пот со лба.
Я привлек жену к себе и жадно впился губами в ее губы. Потом отстранился и повесил ей на шею ключ от ее браслета. Лирна недоуменно посмотрела на изящную вещицу на груди и, побледнев, подняла на меня свои огромные глаза, они пылали гневом. Одним рывком сорвав с себя цепочку, она швырнула оба ключа в пыль и повернулась ко мне спиной, гордо вскинув подбородок. Я поднял руку, чтобы прикоснуться к ней... и снова опустил. Лирна ушла, так ничего и не сказав. Ошарашенные происходящим люди молча разошлись, уступая ей дорогу.
"Прощай, звездоокая. Теперь ты свободна"
Безрукая подобрала ключи и подошла ко мне.
- Уходишь?
Я кивнул и протянул ей полный кошель.
- Позаботьтесь о ней. Через неделю таинник пришлет еще денег, хватит на новый дом и все прочее. Постарайтесь убедить Лирну принять их.
Она обещала все сделать и обняла меня на прощание, как сына.