Гитара в черном чехле на ремне держалась за спиной, укрытой черной кожаной курткой, скрывающей под собой клетчатую рубашку, клетки которой на которой были крупными и нескольких цветов темно-коричневыми, фиолетовыми, светло-серыми. Джинсы, в свою очередь, скрывали темно-синие семейники и оканчивались белыми кедами с черными полосками. Смотрящий в даль гипотетически приближающегося автобуса он часто переводил взгляд на нее и изучал. Ярко красная куртка Диметры была расстегнута (хотя осень и была поздней, впереди ожидала зима) и ей было не холодно. Ярко-розовый топ без какого либо рисунка заканчивался облегающими брюками песочного цвета. В отличие от остальных ожидавших на остановке Олег не суетился, прищуриваясь во время каждой затяжки и держа папиросу большим и указательным пальцами он молча ждал. Ветер относил часть дыма в сторону, остальной превращал потенциальных пассажиров в пассивных курильщиков; сильные же его порывы срывали с асфальта упавшие листья и тревожили волосы Диметры, в тот момент развивавшиеся по ветру. Она слегка подняла голову и ее взгляд упал на голые ветви деревьев, процеживающих тусклых свет полудня.
"И почему у Него почти все вещи по размеру?". - подумала Диметра.
Эта мысль снова и снова возвращалась в ее голову. Есть всего одна рубашка, которую ей можно одеть на себя, она на несколько размеров больше, чем размер Олега, как и пара имеющихся дома джинсов и разношенных кроссовок. Какое это блаженство - прижимать его вещи к себе, нюхать и улавливать запах, ЕГО ЗАПАХ, который, подобно шагам собственного одиночества, не спутаешь ни с чем. Перед Диметрой предстали воспоминания о его рубашке, которую она накидывала на обнаженную спину и плечи, и долго облизывала каждую пуговицу, медленно переходя к манжетам и рукавам. А когда он задерживался или дежурил по вечерам, Диметра включала медленную музыку, доставала из шкафа еще длинный серый плащ и, не снимая с вешалки, танцевала с ним, прижимаясь и грея его. Олег не просто человек, а венец творения. На работе часто становилось грустно, то ли от недостатков души, то ли от рассказов клиентов и не надо писать или звонить, отрывая человека от дела. Достаточно было просто посмотреть на его стоящее на столе фото, восхититься его великолепием и жить дальше. Диметра всегда удивлялась одному факту. Олегу никогда не было жалко для нее времени. Олегу никогда не было жалко для нее внимания. Олегу никогда не было жалко для нее слов. Он приходил и окутывал Диметру с головы до пят душевной теплотой, забот ой и ни с чем не сравнимым чувством защищенности.
Очнувшись от мыслей, она обнаружила себя в движущемся автобусе. То была давка. Олег стоял боком, держался за ремни, сделанные из-за высоты поручней. Диметра держалась за него. Дом находился на расстоянии четырех остановок. Олег первым стал пробираться к выходу, Диметра строго за ним.
- Вот ****ый транспорт!
- Ну не ругайся! - успокаивала Диметра. - Мы же доехали.
- Да ебись раком такая поездка! Я бы пешком быстрее дошел!
- Ну, зайчик, успокойся. Все в порядке.
Вскоре ее взору предстала пятиэтажка с практически отвалившейся плиткой желтого цвета, когда-то покрывавшей стены.
- Вот, солнце, это центр современной авторской песни, - засмеялся он.
- Да уж, центр так центр, - иронично ответила она и улыбнулась.
Возле подъезда прямо на асфальте сидел парень лет восемнадцати в толстовке и джинсах, наигрывая на расстроенной гитаре некую грустную лирическую мелодию.
- Парень, тебя как зовут? - подошел к нему Олег.
- В миру Люба, а так Энгель. - сумбурно басистым голосом ответил этот человек с гитарой. - Я, как и все, получил Ваше сообщение в сообществе, решил придти послушать.
- Ну так заходи, чего ждешь?
- Вас-то, как раз и жду. А вы, должно быть, Диметра?
- Да, она самая, - внимательно посмотрела на Энгеля она.
- В живую гораздо лучше выглядите, чем на фото.
- Спасибо. - Диметра покраснела.
Квартира, дверь которой никогда не запиралась на ключ, находилась на втором этаже. Половина дерматина с двери было содрано, ручка была высокой и металлической, изъеденной ржавчиной. Внутрь первым вошел Олег. Часть обоев были заклеены плакатами, один наслаивался на другой и надписей было не разобрать. Оставшаяся часть обоев была исписана различными фразами, смайликами и четверостишьями то стихов известных песен, то не знакомых. Прямо в коридоре большие буквы гласили "Welcome, товарищъ".
- О, какие люди! Проходите! - приветливо пригласила девушка с русыми волосами до плеч и выцветшей майке. - А мы тут варим яйца, бухаем и ждем вас.
- А мы взяли и пришли, - засмеялся Олег.
- Молодец, свою привел!
- А то!
- Маша я, - хлопнула по плечу она Диметра.
- А я Диметра.
- Так это уж все поняли.
Большая и единственная комната мало чем отличалась от прихожей: полностью отсутствовала какая-либо мебель, шестеро совершенно разных девушек сидели на полу: кто-то читал, кто-то ел яйцо, политое майонезом. Когда Олег сел на дряхлый стул, развел ноги, слегка поднял голову, взял в руки гитару; все вдруг оторвались от своих дел, удобно уселись на пол и их внимательные глаза были направлены на него. Он начал с грустной глубокомысленной медленной песни, потом ритм пошел по нарастающей и от отдельных его песен вызывался смех. Диметра и остальные слушательницы просто хохотали от его текстов, манеры исполнения, артистической мимики и жестов при этом. Другие же песни, наоборот, вызывали слезы от своей драматичности. В конце все встали и, благодаря, аплодировали ему. После этого традиция - нирваноская песня Man who sold the world в исполнении Олега. Это было устоявшейся традицией на всех его выступлениях. Далее народ стал медленно расходиться, на волне чего Олег и Диметра так же вышли на улицу.
- Ну как, зай, понравилось? - серьезным тоном спросил Олег.
- Да, даже очень, - восхищенно ответила Диметра. - Я же впервые на подобнх мероприятиях и, знаешь, я в восторге!
- Не такое уж мероприятие. - он обнял Диметру, она его. - Вот настоящий концерт в клубе - вот это драйв, а тут просто квартирник обычный.
- Все равно было супер!
Они медленно пошли по улице. Стоял тихий осенний вечер, день близился к закату и небо, соответственно, было окрашено в истеричные тона заходящего солнца.
- Смотри, милый, суши-бар! - Диметра указала на симпатичное здание с огромными стеклами, за которыми была видна треть пустующих столиков и сидящие на остальных аппетитно поедали суши. - Давай зайдем, м?
- Да лучше дома поесть.
- Ну зай, - мурлыкнула она тоном просящей конфетку девочки.
- Ну ладно, пошли. Признаться, я голоден.
Внутри негромко играла медленная релаксирующая музыка с выраженными басами, ломаным битом и полным отсутствием вокала, создавая ощущения покоя и умиротворенности.
- Заказывать будете?
- Да, конечно! - она немного подумала. - Четыре Филадельфии, четыре Дракона, две порции роллов Калифорния и две порции фирменных. - быстро проговорила она.
- Напитки, алкоголь?
- Да. Четыре бутылки вот этого пива, - ткнула пальцем в меню она. - И четыре вот этого.
В это время Олег занял столик, положив гитару на один из четырех стульев. Он выбрал тот, то у окна и сел боком к нему, Диметра по другу сторону стола напротив него.
- А ты уверена, что мы все это съедим? - улыбнулся Олег.
- Конечно! Я не так уж и много заказала!
- Да я слышал.
Вскоре официантка принесла все заказанное, другая принесла пиво. Первым делом он открыл бутылку, резко, смотря прямо на горлышко бутылки. В этот момент его глаза горели особенным блеском желания выпить.
- Ну чё, за нас? - приподнял бутылку он.
- Угу, за нас, за счастье что ты есть, - стукнулась бутылкой с ним она и сделала несколько глотков пива - потрясающего напитка богов. - Знаешь, это необыкновенное счастье - быть с тобой, общаться, жить под одной крышей и я абсолютно уверена: встретить тебя, познакомиться, начать общаться - это истинное чудо.
- А я до сих пор не понимаю, что такая приличная девушка как ты делала среди бомжей. - Он вспомнил день знакомства.
- Там же пиво на двадцатку дешевле всегда было, - объясняла она. - И бомжей там было мало, они просто просили сколько смогу дать и, пока пила пиво, рассказывали истории своей жизни. И приличных людей было много. Столько историй...
- Да, что-что, а слушатель из тебя хороший, - похвалил он откусил от аппетитного ролла.
Диметра любила Филадельфию - все рыбное ей нравилось, а в сочетании с рисом в и тоге вкус суши был неземным.
- Помнится, вы, сударь, были в самом непотребном виде из всех, - съязвила они и сделала очередной глоток.
- Ну, напился, шел домой. Я ж в сознании все-таки был и не ожидал столь судьбоносного знакомства.
- И я, - воскликнула она. - Никогда не ожидала. Стоишь так, пьешь пиво - и вдруг идет навстречу настоящий идеал, мой Принц на белом коне.
- Я не идеал, милая, а обычный человек, которого ты любишь.
- Нет, для меня ты идеал.
- Потому, что любишь! - спорил он.
- Да ты не представляешь, какое это счастье - ты! Я и подумать тогда не могла, провожая тебя пьяного до квартиры, что она станет моим домом и мы будем жить под одной крышей. Мир не без чудес. Ты же живешь всего на расстоянии одной станции метро и таких чудес можно назвать сотню.
- Это у всех так. Думаешь, я шел и мечтал обрести свое счастье? Да я был тогда зол на весь мир и готов все разнести к чертям собачьим! - он внимательно посмотрел на Диметру. - Никогда не говорил об этом... Но я и не надеялся увидеть тебя на следующее утро. Я еще никого ТАК не любил!
- Я переживала, как ты там.
- Ага, и принесла похмелиться.
- А ты срезал всю герань и подарил мне.
- Было дело, - подтвердил он. - А ты сказала, что в доме не хватает кактуса.
Музыка продолжала играть, Олег допивал вторую бутылку пива. Его привычкой было крепко держать бутылку за горлышко, но не за место этикетки. Заметив задумчивость Диметры, он спросил:
- О чем задумалась, солнышко?
- Милый, а охарактеризуй одним словом любовь.
В этот миг улыбчивое лицо Олега стало вдруг очень серьезным. Он допил бутылку практически залпом, молча поставил ее на стол, открыл следующую и очень внимательно посмотрел на нее. В этот момент его глаза были наполнены чувствами, в их серо-зеленой глубине читались бесконечные чувства взрослого человека, настоящей личности и истинного таланта. В моменты раздумий, когда мышцы его лица расслаблены и отступает от него кровь, Олег обретает пик собственной красоты, любоваться им можно не отрываясь вечность, бесконечно. В эти моменты он становился будто старше, будто носителем вековых мудростей, философом всех времен.
- Взаимоотдача, - тихо и протяжно, почти по слогам, ответил он.
- Взаимоотдача? - не поняв смысла переспросила она.
- Угу, именно это. - Он доел последний ролл и сделал несколько глотков. - Смотри, мы можем выделить два периода отношений: влюбленность и любовь. В момент влюбленности человеку приятно получать. Это, так называемый, конфетно-букетный период. Когда от получения чего-либо испытывают наслаждение. А далее либо формируется любовь, либо нет. Это период истинного наслаждения от отдачи себя, всего чего угодно, душевного, физического тепла любимому человеку.
- А мне всегда казалось, что любовь - это некая необъяснимая истерика во всем теле, наплыв чувств и эмоций, возможность дарить и быть одаренной.
- Нет, дарить - это влюбленность (она фокальна, парциальна), а быть одаренной - любовь. Именно в максимальной самоотдаче, бесконечном и вечном разлитии друг в друге она и заключается. Это единственное чувство, не имеющее ни пола, ни возраста, ни национальностей, ни религий. И с объектом любви то же самое - об истинных чувствах возможно говорить только, когда не важен ни пол, ни возраст, ни национальность, ни религия партнера, а ты путаешь. Путать влюбленность с любовью - это все равно что считать стаю и стадо синонимами.
- Тут-то проще. В стае - ум. Это вожак и собравшиеся единомышленники. В стаде - сила. Это безликое уродство может стереть с лица земли бездумно что угодно и кого угодно.
- Вот именно. А ты никогда не думала, откуда берется стадо? Из детства, из детских садов и школ, где все "головы" стада нивелируют под абсолютную похожесть, роботоподобность и, представь, такие дети вырастают у этих роботов, зомби! И училка еще посмеет высказать "какие родители, такие и дети".
- Полностью с тобой согласна! А ты подумай о половом воспитании или об этом новомодном морально-нравственном.
- Вообще, если в стране что-то происходит, то кому-то, значит, надо просто отмыть деньги. И спасение утопающих в итоге становится делом самих утопающих.
- Безрадостная картина. Учить следует тому, что мир - это любовь и она безгранична в своих возможностях. Только через познание мира как части любимого человека придет единение с создателем не мирское, а космоцентричное. И тут я бы сказала, вот чем любовь отличается от влюбленности. Любя осознаешь единение любимого с миром и больше не надо ему названивать, ждать пресловутые букеты и конфеты, а осознавать одно - любимый повсюду: в каждом вдохе, в каждом дереве, в каждом человеке и животном, и находясь с кем либо находишься с любимым. Это и есть любовь. Это и есть космос. Это трансформация базиса веры в космозис. Грехи - ложь. Содом и Гоморра - ложь. Истина, Мораль, Право, Грехи, Праведные дела только в голове.
- Браво, зая моя! - Меня после такого количества пива просто развезло.
- Ты-то больше моего выпил!
- Я выпил все! И доел!
- Вот, еще одно суши осталось, будешь?
- Неа, доедай, и погнали домой.
- Заниматься взаимоотдачей? - хихикнула Диметра.
- Да, циклом взаимоотдачи.
- А вот до этого не допетрила. Конечно, любовь - вечный двигатель, вечный цикл взаимоотдачи, отдачи себя без остатка.
- Угу, - кивнул он. - Слушай, а в чем ты все-таки видишь отличие влюбленности от любви?
- В аналогии с Селестинскими пророчествами Джеймса Рэдфилда, - хитро выкрутилась она. - Влюбленность - это познать девять пророчеств, любовь - познать десятое, выйти на качественно иной энергетический уровень, попасть в иное измерение, где нет ни пола, ни возраста, ни пространства, ни времени.
Сытый Олег с трудом поднялся из-за стола, едва не забыв гитару. Диметра, слегка качаясь, вышла за ним.
- А тут прохладно или мы так пригрелись? - она прижалась к нему.
- Да нормально, пошли пивка домой возьмем?
- Пошли.
Губы Диметры стремительно приблизились к его горячим губам и привкус поцелуя сулил пивной запах. Казалось, весь вкус Олега состоит из пива.
В торговом центре Олег держал прочный пакет, а Диметра складывала в него бутылки пива, ровно двадцать.
- Дотащишь?
- А то! Чтоб я и не дотащил?! Да я трезв как памятник Пушкину!
- Это видно! - иронизировала она.
- У меня сейчас одно желание: по бутылочке, потом завалиться и отрубиться.
- И у меня. Сейчас бы рухнуть на кровать.
Квартира гостеприимно окутала домашним теплом. Часть пива Олег убрал в холодильник, несколько бутылок оставил на столе.
- Давай, Любимый, выпьем за наши отношения? Я с тобой как в сказку попала! Любить - еще более потрясающе, чем быть любимой!
- Давай, жена!
По всему ее телу пробежали мурашки удовольствия, затерявшись в голове, когда он назвал ее женой. Ей было трудно не впасть в эйфорию. Поток мыслей сменился с хаотичного на упорядоченный, Диметра внимательным взором зеленых глаз смотрела в окно, долго и внимательно.
- Озарение? - с полуслова понял он и допил бутылку пива.
- Пола нет. Нет вообще. Полов не существует, - вдруг сказала она, продолжив начатый в баре разговор.
- Объясни. - Олег достал из пачки папиросу, щелкнул зажигалкой, затянулся крепким дымом, хитро прищурился и загадочно улыбнулся. - Очень интересно.
- Пол - это выдумка сексистов с целью разрушительной установки на секс ради продолжения рода.
- Это только в контексте не имеющих никаких границ и измерений любви, но чисто анатомически мы четко можем говорить о половых признаках.
- Тогда пола никак не два, и не три, а, как минимум, четыре. Но это моя выдумка. Нет у человека пола, Милый, нет.
- Давай лучше еще по пивку? А то в такие дебри с тобой заберемся - беседа на всю ночь.
- Давай. - Диметра открыла очередную бутылку. - Другое дело, что пол приятно осознавать. Ты вот и не знаешь какое мне удовольствие доставляет слушать, когда называешь меня любимой, женой...
- Знаю-знаю!
Рай - это бесконечно длящаяся осень. Ни холодная, ни теплая, ни мрачная, ни веселая, а за гранью всех понятий. Простая гостеприимная осень. Вскоре любимое время года Диметры прошло и город окутали покрывала огромных хлопьев снега, превращающихся в исполинских размеров сугробы. Она не любила зиму. Это ношение тяжелой одежды, ботинок, что только на вид были меньше Олеговых, но по тяжести одинаковы. Это кутание в куртки. Еще меньше радовало очередность весны - самого ненавистного, по еее мнению, времени года. Как бы сказал Олег, осень - период обострения всех хронических заболеваний, активизируются маньяки и потенциальные психопаты. Светом в конце тоннеля было лишь празднование Нового года, связанных с ним воспоминаний детства, обращение в приятную беготню по магазинам то в выборе подарка Ему, то в поисках необходимых к столу продуктов, а так же Диметру радовала перспектива уйти на полдня раньше с работы (начальство всегда 31-го отпускало раньше и записей клиентов на этот день не велось). Она размышляла: украсить ли кабинет и если украсить, то как мишура, новогодние шарики повлияют на качество консультаций и повлияют ли вообще. Дома елку решено было не ставить, Олег обещал принести несколько веток ели, которые можно поставить в воду, но не больше, ведь потом они полгода собирали упавшие иголки. Деревья за окном были точно как в сказке: их ветви полностью покрыты снегом, даже самые мелкие, а на стволе, на каждом, был уникальный снежный рисунок, подобный рисунку льда на окнах, причудливо отзеркаливающему окружающие крыши домов, ветви деревьев. Таковым было раннее утро 31-го декабря с легким намеком на рассвет за окно, наблюдаемым сложившей на груди руки и стоящей у окна Диметрой. Олег тихонько подошел и обнял ее за талию, сомкнув руки на ее животе. Сначала раз, потом два, потом бесчисленным количеством поцелуев он покрыл ее шею, зарывшись в ней губами.
- С Наступающим, Лапуль, - прошептал он.
- Угу. И тебя, зай, - прошептала так же тихо она.- Смотри, какое красивое утро.
- Будто нарисовано великим гениальным художником. - Олег прижал ее к себе и будто выглядывал из левой стороны ее головы. Он применил немножко сил и очень нежно раскачивал ее короткой амплитудой: кач влево, кач вправо, накрывая волной спокойствия. Спокойствие было для нее крайне важным и неотъемлемым. Когда она шла и вдруг накрывал панический немотивированный страх такой силы, что нельзя сделать и шага или при выходе из дома обливало холодным потом ужаса, что не переступить за порог, будь то день или ночь, Диметра при этом научилась обходится без вечно рассыпающихся из сумочки десятков наименований таблеток - она делала глубокий вдох и представляла, будто Олег рядом, обнимет, возьмет за ручку и отведет домой или проводит на работу.
- Счастье. Какое счастье, шептала она. - Жить в гнездышке, где не потревожат лишние люди, бестолковые звуки. Просто повернуть ключ и отключить все телефоны, наслаждаясь тобой, Олежек. Ох, если бы ты знал, насколько не хочу сейчас на работу!
Олег в ответ нежным шепотом отчеканил наизусть где-то прочитанное:
- Работай, как будто тебе не надо денег; люби, как будто тебе никто никогда не причинял боль; танцуй, как будто никто не смотрит; пой, как будто никто не слышит; живи, как будто на земле рай.
- Рай находиться в твоих объятьях. - Диметра развернулась в разомкнутых руках Олега к нему лицом, положила руки на плечи, мужские, сильные, приблизилась и проникла в его губы неясного вкуса. Счастье - тонуть в его страсти.
- Сладкая моя, - прижал он крепко крепко к себе Диметру перед тем, как оба сели на диван.
- Представляешь, множество авторов считает, что любовь не может быть любовью двух людей, а должна быть направлена на всех, иметь общественный смысл А остальное считается эгоизмом.
- Ха-ха-ха, - демонстративно изрек Олег. - А они там еще не пишут, что об этьом надо кричать всем?
- И об этом тоже.
- В помойку выкинь! Да они понимают, о чем пишут? Пытаясь поделиться своей радостью, в ответ, как минимум, обзовут извращенцами или этими специальными словечками. Вот людей люблю, а общество, ебись оно раком, ненавижу! Ненавижу это стадо!
- А я ловлю себя на мысли, что мне плевать на все это, главное - есть ты и наш островок счастья.
- Это твоя заслуга, лапуль.
- Нет, наше счастье построил ты.
- Неа, - продолжал качать в своих объятьях Диметру Олег. - Все дело в том, что ты не просто женщина, жена... Ты настоящий друг, собеседница, с тобой интересно говорить, познавая единомыслие в одной, расхождения во взглядах - в другом.
- Как ни странно, и ты для меня не просто мужчина. Ты и любящий муж, и умеющий защитить старший брат, и умеющий дать совет отец. Знаешь, когда впервые пришла к тебе и предо мной открылась дверь, думала, сейчас выскочит твоя девушка, вышвырнет меня, ведь и подумать было нельзя, что такой необыкновенно красивый человек одинок так же как я.
- Взаимно, - нежно протянул он. - Там, на улице, когда подошел к тебе, думал сейчас твой бойфренд из-за угла выскочит да ****юлей надает.
- А на самом деле я просто стояла и запивала пивом одиночество.
- Радость моя, - глубоко нежно в полголоса говорил он. - Понимаю тебя, особенно сейчас, когда ты без отца осталась. Даже мне было тяжело; представляю, насколько трудно было тебе.
- Да, очень.. Пыталась отвлечься, но это пройдет еще не скоро.
- Слушай, а поедем летом ко мне на дачу?
- Эх.. Ты же знаешь мой страх незнакомых мест. Я и на свою-то дачу не езжу лет пять.
- Со мной боятся нечего, милая, - уверил Олег. - Посмотришь, в какой дыре я провел все детство. Там тихо, деревня и за спиной кажущаяся бескрайней тайга. Отдохнули бы ото всего, а я бы начал снова тренироваться. Повесил бы пятилитровую бутыль воды и набивал кулаки, пока она разлетится во все стороны.
- Черт! Смотри, сколько времени!
- Бля-я, даже похомячить не успеем!
Олег довольно быстро оделся и, поцеловав Диметру, выскочил пулей на работу.
Оставшись дома одна (она выходила на час позже) Диметра предалась размышлениям. Олег все утро провел, обнимая ее, и ушел голодным.
Все произошло, как и планировалось. Уже в полдень она была свободна, абсолютно свободна, впереди неделя новогодних праздников - наконец-то отдых ото всего. Она договорилась никого не приглашать, в чем Олег полностью был солидарен с ней. Время, которое можно подарить друг другу - это и есть время, а то, что вне друг друга - его пустая и бессмысленная трата.
Хирургический кабинет был в различных тонах наступающего праздника: по стенам висела мишура, к потолку были прикреплены елочные шарики, на столе стояла маленькая елка серебряного цвета, так же украшенная мишурой и маленькими шариками. Взгляд ловила мигающая по контуру окна гирлянда. Олег и две девушки, которых Диметра не знала, сидели в окружении стоящего на столе огромного сметанного торта и двух бутылок шампанского.
- О-о-о, кто пришел! - радостно воскликнул Олег, вскочил, подбежал к ней и обнял, страстно и крепко, потом обернулся и представил:
- Знакомьтесь - вот моя РАДОСТЬ. - Потом он обернулся к ней и указал взглядом на девушек в белых халатах примерно таких, в котором стоял и он сам. - А это Лена и Надя - наша процедурка. Смотри, какой нам одна больная тортик притащила, шампанским - так это просто завалили.
- Привет! - практически в один голос поздоровались дневушки.
- Привет- привет, - ответила Диметра.
- Подожди, сейчас халатик тебе найдем - будешь у нас медсестричкой. - Олег направился к шкафу. - А то дежурный администратор доебется: кто ты, зачем тут.
Он нашел подходящий халат, после чего Диметра села за стол. В это время Олег уже раздобыл одноразовую тарелку, отрезал ей кусочек торта, включил чайник и налил шампанского в "советский" граненый стакан. Пил кто из чего: из белого пластикового стаканчика, из длинного тонкого стакана для пива, Олег - так вообще из чайной кружки.
- С наступающим! - Стеклянный звон дополнил его возглас!
Доев торт и разлив на четверых оставшееся в бутылке шампанское, он предложил:
- А теперь давайте выпьем за Диметру - человека, которого я люблю настолько безгранично, насколько безгранична вселенная!
- Да, давайте выпьем за вашу пару! - добавила одна из медсестер. - Просто смотришь на вас и радуешься.
- А для меня радость - быть женщиной, достойной своего мужчины! - добавила Диметра, ощущая ударившее в голову шампанское.
Вечер медленно приблизился к завершению рабочего дня, на улице было темно и прохладно. Проехавший синий трактор формировал сугробы по обе стороны дороги, обнажая крутящейся щеткой подснежный лед, отражающий желтый фонарный свет, контуры деревьев и тени, которых не обогнать.
- Любимый, а представь гармоничное общество, - загадочно начала Диметра. - Ведь что такое гармония? Это ничем не омраченная любовь. Любовь, в которой нет подводных камней, задних мыслей.
- Ага, а на заборе ***м "Мел" написано, - пессимистично прокомментировал Олег.
- Что-о? - Диметра удивленно подняла брови.
- Да это байка такая, зай. Диалог сидящих в асе:
"Представь себе мир наоборот.
- Это как?!!
- Ну, например, все дышат углекислым газом, а выдыхают кислород; рыбы летают, а собаки плавают; днем спят, а ночью работают!..
- Ага, а на заборе ***м написано слово "Мел"!". - Олег широко улыбнулся.
Диметра хихикнула.
- Знаешь, в чем дело? Не всем доступна, ни у всех есть время, желание и возможность любить.
- А мне кажется, у всех. Ведь любовь - это ванная, в которой можно запереться; это та гора, с которой не нужно спускаться; это тот вагон, из которого не надо выходить; это тот обрыв, с которого, раскинув руки, прыгаешь и встаешь на илистом дне в полный рост; это тот луг, по которому хочется бежать вечно!
- Нет. Понимание истинной любви - удел единиц.
- Нет, просто у многих это спрятано под грузом всего наносного, гадкого. - Диметра поскользнулась и, быстро среагировав, уцепилась за прочного как Колизей Олега.
- Зая, аккуратней! Давай, держись крепче за меня. - За углом их взорам открылся круглосуточный супермаркет.
Внутри все пространство было заполнено людьми, занятыми предновогодней суетой. Олег взял четыре бутылки шампанского и, поместив их в тележку, направился к кассе, злясь про себя на очередь. Вскоре подошла и Диметра.
- Вот, нарезочки Докторской, Телячей к столу взяла, маринованных огурчиков.
- Молодец.
Когда после кассы Диметра уложила все в пакеты и взяла тяжелый с шампанским, Олег возразил:
- Ты что такую тяжесть поднимаешь?! А ну мне дай!
- Знаешь, привычка... Я ж всю жизнь одна прожила и постоянно таскала тяжелые сумки с едой, пивом и всякой всячиной в надежде, что появится человек, который хоть немножко поможет. Всю жизнь некому было ни помочь, ни защитить.
- Ты мало рассказываешь о своей юности, вообще о жизни, - взял тяжелый пакет он. - А насчет защиты... Я ведь тоже не Брюс Ли. В любой экстремальной ситуации важно оставаться ЧЕЛОВЕКОМ, человеком просветленным, тогда тебя никто никогда нигде и пальцем не тронет.
- А что рассказывать? Вспоминать весь ужас одиночества мне тошно.
- Милая моя!
- Вот бы ты был всю жизнь рядом...
- Ха! - Олег улыбнулся во все лицо. - Если бы ты видела, каким я раздолбаем рос, то ты бы точно не захотела со мной жить.
- А я молчаливым замкнутым ребенком росла, - вспомнила, выходя на улицу Диметра.
- А мы в школе однажды связали десять петард вместе и подорвали так туалет! Дыма было. Эх!!!
- Хулига-а-ан, - восторженно протянула Диметра.
- У тебя это как комплемент прозвучало.
- Да. Понимаешь, ты разбитной, подросток по жизни и эт о удивительно.
Первым в свое теплое чрево дом принял Олега, за ним вошла Диметра и заперла дверь.
- Бр-р!!! Как же я замерзла!
- Милая моя, ну где ты замерзла? - спросил он, поставив сумки и тискав ее в своих жарких объятьях.
- Да везде! Сейчас мне поможет только горячий душ!
На кухне Олег стоял и разбирал сумки, методично раскладывая продукты по полкам холодильника.
- Так пошли!
Олег быстро разделся, повесив на стул рубашку, майку и семейники.
- Мда, не жарко у нас. - Стоял абсолютно обнаженным он.
- Угу, - покраснела она, разглядывая Олега и раздеваясь до гола.
Живительно горячая струя воды коснулась груди Диметры, растекаясь по покрытому мурашками телу. Он установил лейку, обнял ее, и ниспадающая сверху влага орошала обоих, растрепывая ее волосы, мягко отдающиеся струям. Горячее как солнце, мокрое как дождь тело Олега вызывало дрожь окутывающего возбуждения и ей было не удержаться от познания языком грубых контуров его плеч, странно соленых, надежно твердых. Его руки спустились по спине до чувствительных ягодиц Диметры, от чего у нее перехватило дыхание. Олег взял ее руки, пропустил между ее пальцев свои, напряг до сладкой боли и коснулся губами ее шеи. Диметра всегда мула о его мыслях. Во всех эротических совместностях в ее голове возникало множество фантазий, эротических образов, ярких и неописуемых. Н что в это время представлял Олег? Что творилось в его голове? На это у нее нет ответов, только упругое возбуждение. Олег спустился губами ниже, к ее груди и вскоре упруго торчащий сосок оказался во власти его настойчивых губ. Вдруг он оторвался от ее тела, отступил на некоторое расстояние, взял гель для душа, налил на руку, стал медленно размазывать густую субстанцию геля по ее груди, животу, дотягиваясь до спины в момент рождения пены. Диметра взяла у него гель, так же налила на руку и распространила по его телу, так же наблюдая рождение пены. Взяв за плечи, она повернула Олега на 180 градусов. Взору Диметры предстало все великолепие его спины, берущее начало от шеи, по-мужски закругленного стрижкой затылка. Почувствовав окончание дела, он включил воду, что смывала медленно и верно с них гель. Чистые тела были готовы к процедуре шампуня. Лейка душа выскользнула из рук, Олег присел за ней, в этот момент его спина порнографически откровенно обнажила очертания позвоночника и ребер так, что их можно было сосчитать. Диметра налила в руку немного шампуня и пальцами развела по мокрым немногочисленно коротким волосам стоящего в полный рост Олега, а он прямо из бутылки вылил довольно много на ее голову, чтобы пред высшим удовольствием предстать абсолютно чистыми.
- Смотри, не отрывай от меня глаз, - погрозил и показал на нее пальцем Олег, взрывая словесную тишину, и медленно сполз по стене, сев в ванную.
Диметра последовала за ним, сев на противоположной стороне. Током, молнией, вселенским ударом разило ее каждый раз, когда прикасалась к своим гениталиям, не отрывая глаз смотря на делающего то же самое Олега. Смотреть на него и остановиться - вещи не совместимые... И поэтому сотни миллиардов градаций экстаза накрыли ее с головой, с душой и телом. Позволив себе отвести от Олега взгляд, она вернулась в обыденный, не затуманенный вожделением, мир. Она смотрела на запрокинувшего голову и часто порывисто дышащего. Она слушала его оргазм, всецело отдаваясь радости за него, получающего немного иное, но столь же неземное лакомство. Он смотрел на нее - и во взгляде сливалась воедино вся его сила, вся его мужественность, вся его страсть. Ей хотелось дотронуться до его клавиш, чтобы божественная музыка звучала и звучала вечно.
- Ах ты! Опять кончила раньше меня! - очнулся Олег.
- По-другому и быть не могло, мы же на чистую голову с тобой..
- Естественно. Секс я предпочитаю только на чистую.
- А закинувшись в нос я могла бы мастурбировать, но не кончать сколько захочу.
- А тантристы так на чистую голову делают! Я другого не пойму.
- Чего?
- Почему у нас уссаться, сколько выпивки, а мы до сих пор на трезвячке держимся???
- А ты отольёшь на меня стоя?
- А как же!!!
- До нового года часа три, а у нас ни одного салата не готово.
- А подставку для курицы в духовке нашла?
- Угу.
Диметра, достав овощи, поставила варится яйца, картофель в мундире.
- Морковку, лук почистишь?
- А как же, зай!
Олег присел на корточки над мусорным ведром вооружившись острым ножом.
- Слушай, Ди, а какая у тебя картина мира? - неожиданно спросил он, дочищая вторую луковицу.
- Чувственная, - не колеблясь ответила она.
- Расскажи.
- Ой, Милый, дело вот в чем. - Она положила шесть яиц в ели теплую воду кастрюли. - Любовь везде. Любовь - это мир, мир - это любовь и его познание проходит сквозь призму познанного любимого человека, вследствие чего душа очищается, происходит очищение ощущениями познания, сензокатарсис. То есть картина мира - увиденное сквозь Любимого.
- А любовь, как ты думаешь, очищение?
- Да. Безусловно. Любовь - наивысшее просветление, очищение духа и телесной оболочки.
- А после?
- А после вселенское познание. Познавшим весь минимум в максимуме доступно познать весь максимум в минимуме.
- Большого в малом, в малом - большого, - дополнил Олег и передал ей очищенные овощи.
- Угу.
Спустя некоторое время Диметра проткнула ножом одну из картофелин:
- Смотри-ка, а картошка сварилась уже. Открывай пока горошек, а я все почищу и порежу.
Диметра взяла большую миску, порезала отварное куриное филе, картофель, половину соленого огурца, два яйца, немного репчатого лука, посолила, добавила горошек и хорошо перемешала большой ложкой, после чего положила часть в небольшой салатник, заправила майонезом и отдала Олегу отнести в комнату.
- Если креветки останутся, то давай яйца нафаршируем? - предложил он.
- Сейчас посмотрим, зай.
Диметра открыла банку очищенных креветок в рассоле, порезала в небольшую миску два яйца, добавила кукурузу, потерла чуть-чуть свежего огурца и положила три ложки креветок и повторила то, что и с Оливье.
- Вот, как ты и хотел, остались! - очистила и порезала вдоль четыре яйца она.
Потом выложила остальные креветки из рассола, смешала с резаными мелко желтками яиц, майонезом и заполнила получившимся половинки белков, полив каждый сверху еще немного майонезом и положила по несколько листочков петрушки сверху.
- Блин, глядя на все это я жутко проголодался! - сообщил Олег, открывая лоточки с нарезкой колбасы, бекона.
- Да я тоже! Пора курицу ставить!
Диметра одела курицу на подставку, натерев ее приправой. Она поставиле ее в нагретую духовку и соответствующе установила таймер.
- Ну что, пойдем пока по холодненькому ударим, заенька?
- Пошли!
Шампанское охлаждалось на балконе на момент встречи нового года. Пока Диметра зажигала стоящие на столе свечи, Олег открыл напиток богов - Мартини Бьянко - и налил Диметре, сидящей по другую сторону стола напротив него, две трети стакана, после чего налил себе.
- Ну, с наступающим!!! - стукнулись они.
Приятная теплота слабого алкоголя разлилась по желудку.
- Ты просто мастер салатов, - прожевав похвалил он.
- В их приготовлении-то ничего сложного и нет, - покраснела Диметра.
- В них нет - есть в хозяйке.
- Олежек, ну прекрати. Ты меня смущаешь!
- Давай теперь выпьем за нас! За то, чтобы одиннадцатый год наших отношений был ярче прошедших десяти. - Олег поднял стакан.
На часах было без одной минуты двенадцать, телевизор показывал куранты, отсчитывающие последние секунды уходящего года. В этот момент оба они загадывали желание, твердили его неустанно мысленно. Олег был наготове открыть холодное шампанское и когда часы на его руках, ее и телевизионные возвестили о начале новго года.
- С новым годом!!! - прокричали они друг другу почти в один голос, стукаясь переполненными бокалами. Хрустальный звон разносился по комнате.
Последующее запомнилось смутно. Среди трех пустых бутылок из под шампанского Олег вырулил к дивану, рухнул к сидящей рядом Диметре.
- Спасибо, Любимая, за все. Я так наелся. Курица была просто обалденно сочная, с хрустящей кожей!
- Не за что, зай, - таким нетрезвым тоном ответила она. - Видишь, рассвет уж близко. Доведешь меня до нашей спальни?
- А как же!
Качаясь Олег обнял ее и оба пошли в спальню. Первым рухнул он. Рука Диметры с трудом попала на выключатель, вскоре свет озарил всю комнату, она сняла с себя всю одежду, после чего попыталась проделать то же самое с Олегом. Расстегнуть и снять рубашку было легко как носки, а вот семейники отдались с трудом. Несмотря на кружение тела, уходящий пол из под ног, она развесила на стул его одежду и аккуратно, чтобы не пасть придерживаясь за стену, пошла выключать свет. В это время Олег с закрытыми глазами искал ее рукой в постели. Рассветный мёд плавным воском втекал в окна, разливаясь светом по всей комнате, мягким, ласкающим, имеющим свой запах - запах рассвета, подобно зернам знания разбросанный по воздуху. Столь же аккуратно Диметра проделала путь обратно, легла, но спать не хотелось - рассвет будто гипнотизировал за ним наблюдать. Она легла на бок и смотрела в окно. Олег придвинулся и обнял ее. Спиной чувствовать тепло его тело, вдыхать его запах, вслушиваться в его дыхание - величайшее счастье на земле. Ей представился американский значок recycle, где любовь и есть рецикл - бесконечный круговорот передачи энергии друг другу. Диметра закрыла глаза.