Аннотация: Тайна иссякшего источника. Рассказ написан на конкурс "Моя Планета-2015", второе место в номинации "Этно".
От автора: слово "скель", идеально подходящее главному герою, женского рода (скелья, скала), я не смогла придумать, как его изменить, долго ломала голову, а потом решила - да пусть так и будет, я его не женить собираюсь. :)
P.S. Фотопрогулка по Горячему Ключу
на Яндексе
http://fotki.yandex.ru/users/plekht/album/474610/
или ВКонтакте
http://vk.com/album273748214_213799279
------------------------------------
Горы ему обрадовались. Тихим стоном пожаловались на беду, признали свою вину: "Не устерегли, не удержали!" Кто у них сбежал, для скеля осталось загадкой - слишком мягок и певуч говор южного камня, с отвычки не разберешь. Горы вздохнули, спросили: "Вмешаешься? Исправишь?" Скель отмолчался. Рано раздавать обещания. Он приехал для встречи с человеком, оставившим письмо в двери старого, изъеденного временем дома. Дома, адрес которого знали едва ли десяток из ныне здравствующих людей. Человек просил о помощи - конечно, о чем еще можно просить скеля? - и предлагал в уплату десять лет своей жизни.
Щедро. Соблазнительно. Скель привык к мелкому воровству: отщипнуть неделю, воспользовавшись транспортной давкой, надергать пару месяцев в очередях к кассам супермаркета, вытянуть полгода у пьяницы, заснувшего на лавке у подъезда. Никого не удивит внезапная дурнота - спишут на духоту, нервное напряжение, скачок артериального давления. Ведунов и ведуний, способных понять истинную причину, уже, считай, не осталось. Воровать жизнь по мелочам стало неопасно. Только делать это приходилось постоянно, краденое было не накопить, не усвоить впрок. Месяц-другой - и мир начинает тускнеть, холодеют, каменеют руки и ноги. И вновь надо выходить на охоту, высматривать подходящую жертву и воровать. Добровольно подаренное десятилетие позволит ему беззаботно прожить полвека. Осталось выяснить, откуда человек узнал его старый адрес, и по скелевым ли силам беда. Первое можно было спросить, позвонив по оставленному человеком номеру телефона. И не понять, правду ответили или соврали. Скель все еще мог распознать людскую ложь, но для этого требовалось смотреть в глаза.
По спине пробежал знакомый озноб. Горы отозвались далеким шорохом каменной крошки. Скель обманывал самого себя. Он боялся, что не справится, что неудача заставит его признать - растерял силу, растратил в прозябании в человеческих городах. Переезды, однотипные съемные квартиры, воровство жизни и документов, страх разоблачения по отпечаткам пальцев... Скель давно не бывал в горах. И лет двадцать не командовал камнем. Будет ли выполнен приказ?
Он прошелся по сосновой аллее, с удовольствием вдыхая горьковатый аромат хвои. Впереди замаячили яркие призывные пятна, тенты летнего кафе. Столики пустовали - меню было безалкогольным, желающих пить чай на осеннем ветру не нашлось. Скель счел это добрым знаком, и, получив чашку, набрал врезавшийся в память телефонный номер. Человек Алексей отозвался сразу. Начал рассказывать о своей беде - взахлеб, с отчаянной надеждой. Скель выслушал историю и только после этого назначил встречу. Даже телефонный разговор оставил привкус отчаяния. Алексей не был похож на подсадную утку, как и на ловца нечисти. А проблема скеля заинтересовала.
Время ожидания прошло с пользой. Скель купил горячий бутерброд, покормил половиной сосиски рыжего кота и обдумал местную легенду, рассказанную ему Алексеем. Беглый поиск в сети позволил ознакомиться с достопримечательностями городка, не вставая со стула - удивительно полезны эти современные телефоны, если научиться с ними правильно обращаться. Легенда нашлась на городском сайте, в рекламе санаториев и туристических маршрутов. Скель прочитал все варианты - они повторялись слово в слово и разнились только количеством орфографических ошибок - после чего попробовал посмотреть на ситуацию с нечеловеческой точки зрения.
"У Скалы Спасения есть своя история, красивая и печальная. В древние времена на Абадзехской горе стоял княжеский дворец".
Первые строчки не впечатляли - людям всегда кажется, что гора недостаточно внушительна без княжеского дворца.
"Князь был очень богат, но самым главным его богатством была красавица дочь. Однажды к ней посватался молодой и богатый юноша. Не приглянулся он княжне, и она отказала ему".
Понятна была и разборчивость княжны - во дворце, да при денежном папе можно женихами разбрасываться.
"Сердце молодого богача было полно черной злобы и ненависти. Задумал он отомстить прекрасной и гордой княжне и отправился к злому колдуну просить его о помощи. Колдун обратился черным прекрасным лебедем и прилетел ко дворцу князя.
Юная дева пошла поутру купаться, залюбовалась лебедем и погладила его крыло. Как только она коснулась птицы, все ее тело покрылось ужасными язвами".
В этой части легенды сомнению не подвергались ни мстительность отвергнутого жениха, ни попытка отравления. О существовании оборотней-лебедей скель ничего не слышал даже в далеком детстве, а уж тогда кого только земля не носила, и решил, что, скорее всего, девице подсунули пропитанный ядовитым отваром платок. А черную птицу молва приплела для красоты.
"Жизнь во дворце померкла, княжна не выходила из своей комнаты, и никто не мог ей помочь. Лучшие лекари были бессильны. Старый князь горевал по своей дочери и взывал к Богам. И Боги услышали его молитву. Они заточили жестокого юношу под землю за его злодеяния.
Он и сейчас там, плачет и горюет. А слезы раскаяния вырываются из земных глубин горячими ключами. Княжна же умылась этой целебной водой и стала еще краше, чем была. С тех пор слезы раскаяния молодого князя исцеляют всех, кто приходит к горячим ключам".
Скель задумался. Почему боги - или не боги - покарали только юношу, а колдуна оставили на свободе? Возможно, легенда умалчивала, что князь лишил жизни травника-отравителя своими силами, в перерывах между горем и молитвами. Возможно, колдуна, как и лебедя, выдумали люди, заполняя белое пятно истории. Кого именно и за что заточили в подземную тюрьму? Кого-то же не устерегли горы...
Проще всего было пойти и осмотреть место происшествия, но скель, пересевший на бульварную лавочку - сначала надо взглянуть на человека Алексея издали - напряженно прислушивался к городскому шуму. Если верить легенде, княжну спасла "живая вода", редчайший дар земли и гор, источник жизни лесовиков и скелей.
"Я не чувствую ключ. Не слышу хрустального звона, который должен звучать эхом в любой капле здешней воды. В чем дело? Здесь никогда не было источника или я оглох и очеловечился?"
Алексея он узнал по запаху отчаяния. Присмотрелся, выждал десяток минут и только после этого вернулся к столику в кафе. Представился паспортным именем - "зовите меня Василием" - и начал задавать вопросы, глядя человеку в глаза.
Алексей повторял телефонный рассказ без малейшей доли фальши. Или скель уже утратил и способность отличать правду ото лжи?
- Дочка с прогулки пришла расстроенная. Дошли с подружками до Иверской часовни, разворачивались обратно в город идти, и тут из кустов мужик какой-то оборванный, косматый, растрепанный. Выскочил, толкнул Дашу так, что упала и колено расшибла, и в лес убежал. Вечером она джинсы постирала, руку стесанную и колено мазью намазала и спать пошла. А утром проснулась вся в волдырях и красных пятнах. Думали - аллергия на мазь. Пошла к врачу, из поликлиники прямо в инфекционную больницу отвезли: волдыри полопались, превратились в язвы, отек начался, задыхается. Сейчас в боксе лежит. Врачи диагноз так и не поставили, говорят - нарушение иммунной системы.
- А почему вы искали меня? Я не целитель.
- Знаю, но бабка сказала... то есть, сначала одна бабка, которая порчу снимает, помогать отказалась, к другой бабке-травнице отправила. А та бабка тоже ничего сделать не смогла, от ее отвара только хуже стало. Она мне деньги вернула, и легенду помянула, мол, не иссяк бы Иверский источник, умыли бы Дашу, и все прошло. А источник под гору ушел почти сто лет назад.
- Видел, - кивнул скель.
На самом деле только фотографии на сайте просмотрел, но сидящему перед ним человеку нужна не правда, а надежда. А скелю - кроха дареной жизни, иначе, что на часовню, что на иссякший источник, можно годами смотреть без толку.
- Я бабку спрашиваю: "Что делать-то?" Она посоветовала: "Попробуй другой ключ отыскать". Я тогда на Урал позвонил, родне. Мы сами с Урала, десять лет назад переехали. Всех теток-дядек поднял, по деревням расспрашивали, к ведуньям ходили. Там третья бабка, целительница Ефросинья Петровна, и сказала, что живой воды на Урале больше нет, а раз тут в горах была, надо скеля искать, скель источник вернуть может. И адрес ваш дала.
Фросю скель помнил. Красавица, и любую тоску и боль ладонями снимала. Целительница, значит... неудивительно.
- Вы поможете? Баба Фрося предупредила, что деньги вас не интересуют, только жизнь в оплату идет. Я согласен, лишь бы вы воду вернуть смогли.
Готовность платить была искренней. И именно она удивляла. Скель брал плату с желающих добраться до самоцветов и спрятанных в горах кладов. За источник - хоть трижды скрытый горами - он сам мог отдать любую цену.
- Мне нужен аванс. Месяц, - скель не чувствовал вины, отщипывая крошку жизни у этого человека - или живая вода вернет позаимствованное, или, если ключа не существует, месяц оправдает убытки.
- А что делать надо?
Алексей впервые засомневался. Скель увидел себя его глазами - неприметный хлипковатый мужичонка, без стати и властности. Какое там горы сворачивать? Со стула бы ветром не сдуло.
- Дайте мне руку. После отъема возникнет временная слабость. Потемнеет в глазах, возможно...
- У меня и так по три раза на день перед глазами темнеет, - Алексей решился, недослушал, протянул ладонь, как для рукопожатия.
Скель коснулся запястья кончиками пальцев. Взял ровно месяц, ни часом больше. И, пока человек превозмогал дурноту, прислушался к миру.
Да!
Звук едва слышен - тусклый, глухой, как из-под тонны ватных одеял. Дело не в сдвиге горных пластов, источник чем-то испоганен. Скеля омыло радостью, сменившейся негодованием.
"Кто посмел осквернить святыню?"
Горы загомонили наперебой, река вторила журчанием воды на галечных перекатах, корни деревьев рыхлили землю, стараясь припомнить подробности. Скель внимал рассказам, глубоко дыша, стараясь усмирить бунтующее тело. Сердце каменело - это у людей оно частит при сильных эмоциях, у скелей дело обстоит не так.
Он справился. Тяжесть в груди, пригибавшую к столику, унесли, развеяли порывы зябкого ветра. Купюра, придавленная блюдцем, поставила точку в разговоре.
- Я свяжусь с вами вечером, - пообещал он Алексею.
Апатия и неверие сменились жаждой деятельности: изучить плетение горных пластов, примериться к головоломке, чтобы ночью без помех распутать мешанину из камня и заклятий.
Скель шел быстро, надеясь сбросить нетерпение движением. Не получалось. Через шаг под тяжелеющей ногой лопались тротуарные плитки, противно давили и трещали тряпки на расширяющихся плечах.
"Рано, слишком рано. Нельзя пугать горожан и туристов превращением на аллее".
Ноги сами вынесли скеля на обзорную площадку Скалы Спасения. Тусклая осенняя зелень, готовившаяся сменить цвет, зашелестела. Гребень швырнул в реку горсть мелких камушков. Ненадежный металл ограды затрещал под наливающимися силой ладонями. Скель взглянул на синий пластиковый купол беседки и усмехнулся. Горы сбрасывают человеческие строения, поводя плечами, люди каждый раз считают это случайностью и повторяют свои ошибки. Камень медлителен, злопамятен и мстителен - о, скелю известно, насколько. Нет лучших хранителей тайн или тюремщиков, чем горы, они никого не выпускают из объятий, а если и не устерегут, так не по своей вине.
Легенда, как и положено легендам, искажала факты - теперь, выслушав рассказы воды, корней и гор, скель знал почти всю правду. Не было колдуна, не было черного лебедя. В маленькое горное поселение занесло демона болезни, собравшего щедрую жатву, княжна была далеко не первой, последней из жертв. Почему череда смертей обеспокоила хозяина здешних мест, кузнеца-великана? Горы помнили, что он был добр к людям - торил дороги росчерком мизинца, открывал пласты угля, останавливал лавины, чтобы не причинили вреда домам. Истинные силы благоволили любой жизни, грызться и уничтожать всех без разбора начали их порождения и потомки.
Великан сковал цепь - невесомую, прочную. Без труда скрутил разжиревшего демона, запечатал в подземной темнице и, как мог, исправил причиненный вред. Удар исполинского молота породил животворящий источник. Вместе с водой из камня вышла хранительница, скеля. Кузнец приказал ей присматривать за ключом и удалился в свое жилище.
Шли годы, отмечаемые обвалами каменной крошки. Люди берегли тайну источника, скупо делясь живой водой с чужаками. Великан, уставший от трудов, покинул горную кузню и ушел в ледники, чтобы навеки упокоиться под снежным одеялом. Скеля дряхлела - и вода, и камень имеют свои пределы - все чаще дремала в ложбине над ключом, теряя счет времени. И, однажды, не проснулась, оскалилась каменным черепом, пугая людей.
Узник поймал последний вздох хранительницы, усмехнулся, забился в оковах - сил, чтобы встряхнуть горы, хватало. Он не тратил их попусту, ждал своего часа и дождался. Некому было следить за движением горных пластов, удержать источник на исконном месте. Ключ исчез с людских глаз, теперь вода омывала вход в темницу. Капли точили печать, утрачивая хрустальный звон. Демон отзывался бряканьем цепи, шептал бесполезные наговоры, и ждал, ждал, ждал...
"Почему он не ушел?"
Скель чуял прячущегося в лесу демона - листву пропитал запах скверны, отравившей живой ключ. Горы посовещались, ответили: "Цепь. Он еще не разорвал цепь".
Вот в чем дело... Вспыхнула, сложилась картинка из галечной мозаики: удар разбил источенную печать, обломки и заговоренный штырь, к которому крепилась цепь, стали мостком, позволяющим перешагнуть через источник. Демон вырвался на свободу: ошеломленный удачей, истощенный, отравленный вековой близостью живого ключа - что для одних благо, для другого зло. Воля опьянила, толкнула на необдуманное нападение. Демон коснулся первого человека, попавшегося ему на глаза, заражая черной гнилью, и взвыл от раскалившихся, стиснувших запястья цепей. Давнее колдовство кузнеца настигло беглого узника, заставило спрятаться в глухой овраг, замереть, опасаясь очередного приступа боли.
"Если девушка умрет, цепь лопнет. Демон пойдет по миру, сея эпидемии, жирея. Может быть, треснет и скончается от избытка пищи, а может быть..."
Скель вспомнил деву-лихорадницу, тонкую, изломанную, ставшую идеалом красоты для тысячи мужчин и женщин. Снова пробрал озноб, как на показе коллекции модной одежды, куда его занесло случайным ветром. Трясовица улыбалась, лобызала товарок по подиуму и кутюрье, алела щеками, предвкушая жатву предсмертных хрипов.
От такой нечисти, как и от прячущегося в овраге демона, скель старался держаться подальше. И в то же время понимал - охотников или инквизиторов не смягчит довод, что между ними нет родства. Нелюдь всегда останется нелюдем, хоть вреди, хоть помогай.
Солнце садилось за горы медленно, полыхая закатным любопытством. Знало, что за ночь многое изменится, запоминало детали - утром сравнить. Скель дождался темноты и позволил сердцу окаменеть. Превращение, как всегда, было болезненным. Тяжелеющее тело ударилось оземь, два ребра, не успевших обрести положенную твердость, с хрустом сломались и тут же срослись. Скель повел плечами, стряхивая обрывки тряпок, опустился на четвереньки. Камень, укрытый слоем земли, ластился к рукам, просил: "Погладь меня!"
"Сейчас".
Часовню озаряли прожектора. Искусственный свет скелю не мешал - не было нужды подходить к заасфальтированной раковине с надписью "Иверский источник". Ключ забьет на новом месте. Если на это хватит сил.
Он сполз по склону, круша молодые деревца. Тронул разрисованную людьми скалу, спустился ниже. Погрузил пальцы в твердь, нащупал край каменного пласта и потянул, разворачивая неопрятный ком. Наверное, так - бережно и осторожно - касается своей находки археолог, обнаруживший в потайной нише почти истлевший тканевый тюк. Скель разглаживал камень, как смятую и слежавшуюся бархатную портьеру, расправлял складки, убирал нити древесных корней. Рука удлинилась, проникла в скалу по локоть. Скель запел колыбельную, древнюю, забытую деревьями и людьми. Камень отзывался, радовался, расступался, давая дорогу воде.
Демон не потерпел вмешательства. Превозмог страх перед раскаленным железом, напал. Прыгнул, едва не расшибся о каменную спину, упал, взвыв от бессильной злости. Ни скалы, ни скели неподвластны заразной гнили. Им не страшны язвы, лихорадка, падучая болезнь.
- Что тебе до людей? Источник твой, зачем с кем-то делиться? Оставь девицу ее судьбе. Я не задержусь в этих краях, не трону твою воду. Напейся и снова запечатай ключ. Разойдемся с миром, скель.
Речь демона сочилась ложью. Дар кузнеца-великана предназначался людям. Скель не мог таить ключ от всего мира. Напиться самому, не набрав чаши больной Дарье, грозило утратой силы, бесценного права слышать хрустальный звон и разговаривать с камнем. Скель не хотел оказаться запертым в слабом и глухом человеческом теле - нет, только не это!
- Прочь!
Его ворчание породило короткий, предупреждающий обвал. Демон отступил, скрылся в тени. Скель сосредоточился на скале, вытянул, выгладил два залома, создал желобок и замер в ожидании. Звон окреп. Ключ пропитывал скалу, осваивал новый путь. Кап! - еще мутная, испоганенная обломками темницы. Кап! - чище. Кап-кап-кап! - звучно, пряно, дразня мгновенно пересохшие губы. Скель подставил ладони, не дождался, пока наберется глоток, вылизал камень, причмокивая от удовольствия. Заиграла, ударила в голову сила, захотелось шутки ради заставить плясать горы.
"Нельзя, - напомнил себе скель. - Надо отдать долг".
Смятую пластиковую бутылку он нашел быстро - люди любят загаживать землю мусором. Первая же капля превратила исковерканный сосуд в хрустальную чашу. Скель подставил ее под желоб, поискал демона, убедился, что тот убрался аж за две горы - видимо, побоялся, что окатят живой водой - и вернулся на склон, где валялись обрывки одежды, в которой он приехал в город. Чтобы найти телефон и поговорить, пришлось ослабеть, смягчиться. Превращение не завершилось, губы плохо слушались, мысли путались, скель не сразу вспомнил, каким именем представился Алексею.
- Это я, Василий, - слова перемешивались с оглушающим хрустальным звоном. - Я жду вас возле Ключевой горы через два часа. Идите от того кафе, где мы пили чай. Если я управлюсь раньше, выйду вам навстречу.
Капли слились в тоненькую струйку. Скель не удержался, выпил набравшийся в чаше глоток, и пригласил на медленный танец скучающие валуны. Площадка перед часовней превратилась в бальный зал. Скель отвел каменную душу, вдоволь наплясавшись, и отправил валуны на место, поняв, что чаша уже полна живой воды. Еще глоток - впрок, подпитывая силу и долголетие - и шаг за шагом прочь от ключа, стараясь не расплескать драгоценную жидкость.
Скель шел по пустой и темной алее к центру города. Он не боялся чужих глаз - волна древней магии, накрывшая город, усыпила людей. Алексей должен был прийти вопреки чарам, отвечая на его зов, противопоставив магии желание спасти дочь. Вот он, почти бежит. Значит, достоин. Скель в нем не ошибся.
Человек замер, не решаясь подойти. Голос дрогнул:
- А?.. Э... это точно вы?
- Я, - рокотом подтвердил скель.
Неудивительно, что Алексей засомневался. Ожидал увидеть плюгавого мужичка, а столкнулся с чудовищем ростом с двухэтажный дом и каменными ладонями, способными смять бульварную скамью, как фантик. Скель смочил губы в чаше, заговорил четче:
- Сможешь пронести воду в больницу?
- Смогу, - закивал Алексей. - Я там всем, кому мог, проплатил, меня и днем и ночью пускают.
- Половина чаши - твоя. Половина... позвони Фросе, скажи, чтобы срочно сюда приехала.
- Кому?
- Фросе, - терпеливо повторил скель. - Целительнице, что тебе мой адрес дала.
- Извините, - человек замялся, чуть не оглушил волной страха. - Я вчера с родственниками разговаривал, они сказали - Ефросинья Петровна умерла.
"Неоплаченный долг, - скель попытался сбросить пелену чужого ужаса. - Я не успел. Что я сделал не так?"
Он разомкнул губы - сообщить Алексею, что смерть Фроси не отменяет исцеления его дочери - и только беспомощно захрипел. Страх ли человеческий прикрыл запах гнили, помог демону подкрасться незаметно, шум ли капель заглушил шаги... Что гадать? Цепь, скованная кузнецом-великаном, мелькнула перед глазами, обвила шею. Демон, воющий от боли - скель чувствовал жар оков на его запястьях - заставил металл вгрызться в камень. Скель пошатнулся, разлил половину живой воды, окатив брызгами Алексея. Он уже хотел выплеснуть остатки за спину, на демона - ведь не сбросишь, не раздавишь, не выпустив чашу из рук - и замер, услышав рычание.
"Кто? Откуда?"
Звери - хищные, мощные, смертельно проворные - подступили к скелю с боков. Не тронули, дружно набросились на демона, затрепали до звона лопнувшей цепи и погнали визжащую добычу в горы.
Судя по силуэтам, это были...
- Откуда тут львы? - спросил скель, растирая горло.
- Арка. Скульптуры, - ответил дрожащий Алексей.
"Точно! Я же проходил мимо. И читал на сайте. Арка у входа в Целебный парк. Львы, олицетворяющие мощь, силу и здоровье, терзают поверженных вепрей, которые, в свою очередь, олицетворяют болезни и недуги".
Торжествующий рык известил - оживленные водой стражи догнали сосредоточие недугов. От вопля демона содрогнулись горы. Какофония заглушила хрустальный звон. Горы застонали, предвещая гибель источника. Скель сунул чашу в руки человеку, приказал: "В больницу иди!" и побежал к часовне. Как ни торопился, разгоняя неуклюжее тело, а опоздал.
Львы разворотили скалы, сбросили демона - те клочья, что остались от демона - в разрушенную подземную темницу, и теперь закапывали падаль со всей присущей кошачьим старательностью. Ключ не вытерпел такого издевательства, иссяк, оставшись в памяти плачем гор и заунывным воем ветра, читающего отходную. Скель гневно дернул льва за хвост, получил сдачи тяжелой бронзовой лапой, кинулся в драку - остановить, отогнать, попытаться вытянуть воду из скал.
Побоище прекратила земная дрожь. Не та тряска, которую мог устроить сам скель, не отголоски танцев духов огня. Движение шло из самой глубины недр, напоминало, что скели, как и люди, копошатся на тонкой ореховой скорлупе, под которой спрятана необъятная бездна. Скель положил ладони на затылок, признавая величие истинной силы, способной в любой миг растворить помеху в кипящей лаве.
Шорох ледникового одеяла сложился в слова: "Дар не должен быть гибельным".
Кузнец-великан перевернулся с бока на бок, и скель, все еще переполненный обидой утраты, увидел развилку и два варианта будущего. В одном он помогал львам строить гробницу демона, в другом бился не на жизнь, а на смерть, и победил бронзовых хищников. Перед глазами замелькали картинки: поющий ключ, множащаяся людская очередь, тележки с пластиковыми канистрами, драки, полицейское оцепление. Кирпичная стена, колючая проволока, пропускной режим, фальшивые удостоверения. А вот и он сам: слабеющая магия помогла подобраться к источнику, наброшенная людьми сеть оттащила прочь изменившееся тело - только губы успел смочить. Ладонь крошилась в дробилке, снова отрастала, и снова крошилась, и он не выдержал, склонился, позволяя застегнуть ошейник со взрывчаткой. Те, кто торговали живой водой, хотели, чтобы он отыскал им новый источник. Скель болтался в небе ценным грузом на внешней подвеске, грохот вертолетного двигателя оглушал, пока в него не вплелся хрустальный звон. Источник. Еще один источник, который люди сразу огородят стенами. А скеля отправят искать следующий ключ.
- Нет! Спасибо, что уберег!
Скель, благодарный великану, подобрал обломок скалы и присоединился ко львам. Каждое движение изгоняло горечь утраты. Скель понял, как много получил - источник успел вернуть ему былую силу и подарить десятилетия без воровства жизни. Можно забыть о смрадном воздухе городов, годами бродить по горам, обходя человеческие постройки и вальсируя со сговорчивыми валунами.
Он вспомнил вертолет из видения, выпуклости лесистого рельефа, приметную цепочку силуэтов на горизонте. А если попробовать разыскать источник из утраченного будущего? Звон прятался в необжитых горах.
На двойную гробницу - демона и живого ключа - лег последний камень. Львы поклонились скелю, развернулись, неспешно пошли к своим пьедесталам.
Он помахал удаляющимся хищникам и полез вверх по склону, оскальзываясь и хватаясь за стволы деревьев. Прежде чем уйти на поиски затерянного источника, надо было утопить в реке обрывки одежды и телефон Василия. А потом, уничтожив следы и попрощавшись с горами, отправиться в путь.
Далекий шорох ледяных складок напомнил: "Неверный шаг может изменить будущее". Скель пожал плечами - любой шаг менял будущее - и выбросил в реку найденный на земле телефон.
![Горячий Ключ [Плехт]](/img/p/pleht_n/b02/gk.jpg)