Аннотация: Первая законченная повесть из серии "Тьмуград". В отличие, от романов и рассказов серии, "Эван Сильвер и десять заповедей" больше похожа на философское произведение, чем на нечто приключенческое с юморком.
Эван Сильвер и 10 заповедей.
Глава 1. Презирай отца своего.
Скрип! - дверца шкафа скрипела нарочито громко, будто желая оповестить всех, что сейчас совершится какое-нибудь преступное действие.
Эван поставил к шкафу стул и забрался на него. Теперь его голова аккурат доставала до маленького зеркальца, прикрепленного к дверце с внутренней стороны.
- Все дети похожи на своих родителей. А я на кого? - задумчиво проговорил мальчик, внимательно изучая своего двойника за стеклом. Оттуда на него пронзительно-бирюзовыми глазами смотрел худенький бледный ребенок лет шести на вид. Абсолютно седой. Таких детей не бывает. Не бывает - и все тут. Даже несмотря на то, что мать одевала и стригла Эвана, как прочих мальчишек его возраста, он был похож, скорее, на маленького инопланетянина, чем на обычного мальчика.
Элизабет Сильвер была красивой женщиной. И многие удивлялись, почему у миловидной румяной блондинки родился бледный, почти прозрачный ребенок с пепельными, как у старика, волосами.
- Дурак, чего смотришь? Все равно ты не настоящий, - Эван показал отражению язык и отвернулся от зеркала. Он полез в шкаф, чтобы поискать подарки и конфеты, которые мать всегда прятала на верхней полке. Конечно, до Рождества оставалось еще две недели, но мальчишка был уверен, что Элизабет-то успела купить сыну красную гоночную машинку с радиоуправлением, которую они недавно видели в магазине. Ведь его мама была самой лучшей, самой умной, самой красивой и самой доброй. Эван давно знал, что Дед Мороз - это выдумка. Но радости от подарков на зимние праздники это ничуть не умаляло.
"Так... Где же это может быть... Хоть бы одним глазком взглянуть. Я только посмотрю и положу на место. Чтобы мама не ругалась..." - мальчишка принялся копаться в многочисленных шарфах, лежащих на верхней полке. И, чем больше вещей перебирал, тем быстрее таяла его надежда обнаружить желанную игрушку. Внезапно он задел рукой что-то твердое. С полки на пол хлопнулась синяя тетрадь в твердом переплете. Она открылась почти на середине, и глазам Эвана предстала страница, на которой был нарисован в профиль длинноволосый мужчина. "Саймон", - сумел прочитать, смешно шевеля губами и морща лоб, маленький Сильвер.
Откуда этот рисунок? Кто на нем изображен? Что за Саймон? Эти вопросы встревожили мальчишку куда сильнее, чем красная гоночная машинка с радиоуправлением. Недолго думая, Эван спрыгнул со стула и схватил тетрадку. Мама спала.
"Если она до сих пор не услышала шума, то не должна прийти и сейчас", - так разумно рассудил ребенок и принялся рассматривать портрет. Нарисовано было неплохо, хотя и заметно, что автор вовсе не являлся профессиональным художником. Точеный, идеальный профиль, глаза, опушенные густыми ресницами, длинные светлые волосы... Саймон был настоящим красавцем. Во всяком случае, если судить по карандашному наброску в этой тетради.
Эван нахмурил бровки, недовольно глядя на "красивого дядьку".
- Слишком красивый. Как девчонка, - презрительно проговорил мальчик, доставая из кармана ручку. - Сейчас я сделаю из тебя мужика, как любит говорить дядя Кевин! - Эван закусил язык и начал "дорабатывать" рисунок. Спустя десять секунд мужчина с портрета обзавелся сначала густыми черными усами, а затем и бородой.
- Вот! Теперь ты - настоящий мужик! - гордо заявил Эван и перевернул страницу с чувством выполненного долга. Но на обороте не было никаких картинок. Только синие мелкие буквы, которые мальчик терпеть не мог. Если напечатанные книжки он умел читать почти как взрослый человек, не по слогам, и даже почти без запинок, то вот эти синие буквы, похожие на крючки, давались ему с трудом.
- Здравствуй, дорогой дневник, - вслух прочитал мальчишка, стараясь проговаривать слова с дикторской интонацией. - Сегодня он не пришел. Кажется, просто поиграл со мной и бросил, а я была такой дурой, что поверила всему бреду, который мне наговорил Саймон. Хотя нет, он никогда не признавался мне в любви. И ушел тихо. По-английски. Мне холодно. И одиноко. Я чувствую себя свободной и какой-то до странного сильной. Сегодня была у врача! - Эвану представилось, что эти записи были сделаны какой-то глупой девчонкой из сериала, который каждый день крутили по телевизору. Он кривлялся и передразнивал глупую девчонку, которая влюбилась в этого женоподобного Саймона, да еще и пошла после этого к врачу. Походы к врачам мальчику казались и вовсе бессмысленным занятием, нужным только родителям, которые хотят поиздеваться над своими детьми. - Не скажу, что я в шоке. Чувствовала что-то такое. Ребенка я оставлю. И назову Эваном. Даже если Саймон никогда не вернется. Это не важно. Главное, что это наш ребенок. И я буду любить его... - постепенно голос мальчишки становился все тише и тише, а лицо принимало все более изумленное выражение.
"Это писала моя мама?" - удивленно подумал он, перечитывая уже знакомые строчки вновь.
"Значит... Значит этот Саймон - мой отец? И он ее бросил, да?.."
Тут он вспомнил, как однажды Элизабет сказала ему: "Я буду любить тебя за двоих. Веришь?" - и тут же расплакалась.
"Значит, это он заставил маму страдать и плакать. Это он ее обидел!" - мальчишка сжал кулачки и подумал, что, когда вырастет, обязательно найдет Саймона и поколотит его, чтобы тот надолго запомнил каково это - обижать самую лучшую маму на свете.
Глава 2. Укради.
- Позолоти ручку, дорогой, всю правду тебе расскажу. Все, как есть, без обмана, выложу! Счастье вижу на одной ладони, на другой - любовь. Но к ней придти нужно. Позолотишь ручку-то, дорогой, скажу - как счастья своего добиться.
- Не, спасибо. Я лучше как-нибудь сам, - поморщившись, ответил Эван, отступая от цыганки на пару шагов и покрепче прижимая к себе школьную сумку. Он хорошо помнил, что мать говорила не давать гадалкам денег. Да и сам он не верил в то, что они в самом могут предвидеть будущее.
Например, у этой цыганки на лице было написано, что она - шарлатанкой родилась и шарлатанкой помрет.
- Сам-то ты несмышленый, сынок, - качала головой женщина. - Ценю твою осторожность. В наши дни трудно всем верить. Но я тебе добра желаю.
"Да иди ты к повелителю мух! Вот еще привязалась!" - неприязненно поморщившись, Эван оттолкнул ее протянутую руку с цепкими, длинными пальцами, готовыми ухватить все, что блестит.
- Варр! - издала цыганка то ли каркающий, то ли гавкающий звук, означающий крайнюю степень недовольства. Ее густые брови сошлись к переносице, а морщинистые губы изогнулись в злобной гримасе. - Не хочешь внять судьбе - так будешь...
- Простите, а мне вы можете погадать? - осторожно потрогал гадалку за руку Руперт Сокс, сосед Эвана по парте.
"Вот кретин", - подумал Сильвер, презрительно разглядывая своего рыжего одноклассника. Тот выглядел, как побитый воробей: взъерошенный, лохматый, с расхристанным воротником футболки и синяком на локте. Да и вел себя так же, как эта птица: все время что-то взбудоражено чирикал, разевал от удивления рот и округлял глаза.
Сильвер спокойно проследил за тем, как Руперт отдает цыганке свои десять деревянных, которые миссис Сокс дала ему на обед.
- Ай, молодец, дорогой, - нахваливала гадалка школьника, похлопывая его по плечу и хитрыми глазками посматривая по сторонам.
"Ищешь, чего бы еще стянуть, шельма?" - подумал Эван, щуря глаза и с ненавистью глядя на эту носатую сороку, увешанную с ног до головы разноцветными бусами.
- Ай, обмануть меня пытаешься. Я с тобой честна, сынок, а ты - нет. Посмотри в сумке. Может, там еще денежка есть? Не для себя, для тебя стараюсь! - приговаривала женщина. Руперт смотрел на нее, как послушный барашек, а Эван начинал злиться все сильнее и сильнее. И угораздило же их в такой солнечный и приятный день по дороге на стадион наткнуться на эту тетку!
- Я позолочу вам ручку, если вы скажете мне, почему я седой, - процедил сквозь зубы Эван, проводя рукой по короткому ежику волос. Те на солнце казались просто выгоревшими, поэтому цыганка, видимо, и не заметила в мальчике ничего необычного с самого начала.
- Смеяться надо мной вздумал, негодник? Да будь ты проклят! Наказание тебя ждет великое, горе, беды! Всю жизнь страдать будешь!
"Сколько зла... Пытаешься обворовать семиклассников, а когда не удается - начинаешь проклинать. Ну и стерва же ты", - подумал подросток и сплюнул на землю. Он посмотрел на цыганку исподлобья и зловеще проговорил:
- Все слова на тебя обернутся! Вали отсюда, мокрая курица! - при этом глаза Сильвера вспыхнули, и цыганка, кажется, это заметила, потому что тут же задрожала и начала лепетать что-то бессвязное.
- Проклятый Богом! - наконец, выдала она и, матерясь, пошла прочь от мальчишек.
Эван встряхнул головой и перевел взгляд на своего приятеля. Тот, растерянный, рылся в сумке, пытаясь найти там что-то.
- Не это ли ищещь? - осведомился Сильвер, протягивая другу черный кожаный кошелек.
- Н-нет... Я пять копеек потерял... На них жвачку можно купить было... А это... Что? Откуда у тебя?
- У бабки спер, - с ехидной ухмылкой ответил мальчишка, раскрывая кошелек и с интересом рассматривая разноцветные купюры. - Смотри, хорошо кто-то ручки золотил... А теперь и она позолотила вот. Ха-ха!
Глава 3. Помяни всуе.
Руперт глубоко затянулся и попытался придать лицу довольный вид. Учитывая то, что Сокс заметно посерел, эти попытки выглядели довольно жалкими.
- Ей-Богу, Эван! Это так просто! Меня пацаны из соседнего двора позавчера научили. Знаешь, как круто? Ну, вот тебе крест! Таким взрослым я себя еще никогда не ощущал! - говорил мальчишка, откинувшись спиной на серые, потрескавшиеся кирпичи школьного забора.
Его приятель недоверчиво покосился на неподкуренную сигарету в своей руке и скорчил недовольную гримасу. Руперт дышал едким, вонючим дымком и загаживал им воздух вокруг. Эвану не хотелось не то, что повторять за другом - даже стоять рядом с ним. Просто потому, что дышать было довольно трудно. Однако, несмотря на то, что организм пытался всячески протестовать, сам Сильвер желал ощутить себя крутым, сделать затяжку и эффектно выдохнуть в воздух смрадный, пахнущий смолой и горелой бумагой, туман.
Он вставил в зубы сигарету, поднес к ней зажигалку, чиркнул и попытался вдохнуть. Тут же почувствовал, как обжигает горло дым.
Эван кашлянул, но решил, что останавливаться на достигнутом глупо. Даже ни одной затяжки не сделав.
- А-а-а... - вдохнул он дым, чувствуя, как перехватывает дыхание, - пте-ека-а, - выдохнуть оказалось сложнее. Сразу начался кашель.
- Дерьмо...
- Так у всех сначала. Потом привыкаешь.
- А нафиг привыкать? - резонно спросил Сильвер.
- А тебе не хочется выглядеть круто и расслабляться с сигаретой? - поддел его Руперт.
Мальчишка ничего не ответил. Он просто кинул окурок на землю и наступил на него ногой.
- Ты идиот, - наконец, сказал Эван. - Ей-Богу.
Глава 4. Лжесвидетельствуй.
Эван шел по школьному коридору, озираясь по сторонам и пытаясь отыскать нужный кабинет. Был первый учебный день в новой школе, и подросток понятия не имел, как выглядят его одноклассники и учителя. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это сходить в столовую. Но звонок уже прозвенел, поэтому пришлось плестись сначала к расписанию, а потом - на третий этаж, искать нужное помещение.
За окнами было пасмурно, и крупные хлопья снега, похожие на клочки мокрой ваты, медленно срывались с неба и падали вниз.
Эван с тоской посмотрел на улицу и подумал, что куда интереснее сейчас играть в снежки или просто гулять, чем прозябать на этой дурацкой алгебре.
"М... Если я сейчас не найду кабинет - пойду на улицу, а учителям скажу: не нашел свой класс и решил, что урок отменили", - рассудил мальчишка и уже хотел было решительными шагами направиться к лестнице, как вдруг его взгляд уперся в дверь с номерком "32". Это был именно тот кабинет, в котором у 10 "Б" должна была проходить алгебра. То, что класс оборудован для уроков математики, подтверждала и дурацкая таблица формул, приклеенная к двери. И совершенно идиотский веселый циркуль с нарисованными глазами и ртом. Иногда Эвану думалось, что у некоторых художников чересчур больная фантазия.
"Нет, ну кто ж додумается рисовать глазастые циркули?" - резонно рассуждал он.
Подросток взялся вспотевшей ладонью за ручку двери и потянул ее на себя. На него дохнуло сыростью и запахом пота. Судя по всему, до алгебры у одноклассников Сильвера была физкультура...
- Здравствуйте, можно? - осведомился Эван, вопросительно глядя на толстую коротконогую учительницу с прической, похожей на воронье гнездо.
Преподаватель, стоявшая у доски и писавшая какое-то уравнение, обернулась и посмотрела на мальчика. Сначала оценивающе. Мол, кто это тут смеет опаздывать на целых десять минут? Потом изумленно: "Кто это?" А затем возмущенно: "Это кто такой вообще?!" Последняя фраза была повторена вслух, с очень высокой интонацией.
- Я новый ученик, Эван Сильвер... Разве Вас директор не предупреждал? - осторожно поинтересовался подросток.
Лицо учительницы исказила гримаса демонстративного удивления:
- Ах, вот какие у нас теперь ученики пошли! Опаздывают на уроки, красят волосы. Может быть, еще скоро начнут прокалывать уши и делать татуировки на лбу?! - ее тон становился все более ехидным, и Эван почти физически ощущал, как его барабанные перепонки разрезает визгливый голосок преподавательницы. - Сколько тебе лет? Пятнадцать? А уже волосы красит! Не рано ли? Да я в твои годы даже не думала о таком! И это притом, что я была девушкой!
- Никогда бы не подумал, что Вы когда-то были девушкой... - Сильвер не удержался и сказал вслух свои мысли. Хотя сказал очень тихо, и учительница ничего не услышала.
- Конечно, я понимаю, что знакомство плохо начинать с такого вот неприятного разговора. Но запомни: я не потерплю в своем классе такого безобразия! Парень должен выглядеть как парень! Поэтому сегодня же сходи к парикмахеру и состриги свои выжженные перекисью волосы. Или хотя бы перекрасься в свой натуральный цвет. Иначе я тебя не буду пускать на занятия. Ты понял меня, Эван?
- А Вы что, мой классный руководитель? - мрачнея, осведомился мальчик. Сильвер привык, что в старой школе все давно перестали интересоваться необычным цветом его волос. Он даже уже не стеснялся своей пепельной шевелюры, и перестал стричься ежиком. Но стоило его семье переехать - началось: опять удивленные взгляды, насмешки, дурацкие вопросы, издевки... А тут еще и эта учительница.
- А ты, дорогой, даже не поинтересовался у директора, кем будет твой классный руководитель? - проскрипела она, уперев руки в бока.
- А я думал, что в сказку попал, - горько усмехнулся Эван, приглаживая взъерошенные вихры. - Значит, миссис Жуфало - это Вы. Понятно.
- Да, я. Проходи, садись на первую парту. И чтоб завтра же сделал что-то со своими волосами!
- Миссис Жуфало, это мои настоящие волосы, - спокойно ответил мальчишка, подходя к своей парте.
- Ах, ты поиздеваться решил? И чему вас только родители учат! Пошел вон из класса! И чтоб глаза мои тебя здесь больше, не видели, понял?
Эван воззрился на нее, как на умалишенную. Сердце бешено колотилось в груди. Его опозорили перед всем классом. Сказать, что это было обидно - ничего не сказать.
"Лучше б я соврал", - подумал Сильвер, зло щурясь.
- Я не желаю тебя здесь больше видеть! Вон! - бесновалась миссис Жуфало.
- Взаимно, - процедил Эван сквозь зубы и вышел из класса, хлопнув дверью.
Мальчишка шел, не глядя перед собой. Коридор - лестница - коридор - лестница - коридор - порог - дорога... Под ногами тихо хрустел снег. Парень быстро отмерял шагами путь до дома. Его щеки от мороза покраснели. Хотя покраснели как-то неравномерно. Пятнами.
"Почему я должен постоянно всем что-то объяснять? Особенно если этим объяснениям не верят? Не проще ли придумать правдоподобное вранье?"
Эван шел быстро и почти не смотрел вперед, поэтому не сразу заметил, как вышел к перекрестку, и остановился у самого бордюра. В этот же момент перед ним затормозил красный джип с тонированными стеклами. Сильвер посмотрел на окно машины и увидел свое отражение: снежный мальчик - бледная, фарфоровая кожа, серебристые волосы, ресницы, покрывшиеся инеем, серый шарф, серая куртка... Стекло опустилось, и из салона на мальчика воззрился смуглый брюнет с прилизанными гелем волосами:
- Слышь, пацан, на. Ты тута поаккуратнее ходи, на. А то так задавлю тебя случайно - и не замечу, на. Скажи спасибо, что я добрый, на, - сказал водитель джипа, громко чавкая жвачкой и постукивая пальцами по рулю.
- Угу, - только и выдавил из себя мальчишка.
- Молодца, паря, понятливый, на. Я че остановился-то. Подумал, ты поседел от страха, на. А тебе уже и седеть-то некуда. Ладно, бывай, на, - с этими словами мужчина поднял стекло и поехал дальше.
Эван еще несколько секунд смотрел вслед машине, а потом вдруг его осенило.
"Зачем объяснять то, от чего можно избавиться?" - подросток приметил на перекрестке павильон с косметикой-парфюмерией и твердыми шагами направился к нему...
Спустя двадцать минут Эван уже был дома.
Элизабет стояла у плиты и готовила безумно вкусные котлеты, которые так любили ее муж и сын. Но сейчас Сильвера беспокоил вовсе не умопомрачительно-аппетитный аромат, доносившийся с кухни. Подросток держал в руке упаковку краски для волос и как-то виновато, но решительно смотрел на мать.
- Ма, - просительно пробасил Эван, заходя в кухню и облокачиваясь спиной на дверной косяк.
- Что? - Элизабет внимательно посмотрела на сына. Прошло уже почти шестнадцать лет с тех пор, как Эван появился на свет, но его мать по-прежнему выглядела ухоженной и привлекательной женщиной с прекрасной фигурой.
Тем временем, ее "родной инопланетянин" стоял в дверях и вертел в руке упаковку краски для волос.
- Ты можешь меня покрасить сегодня? - спросил он, глядя на Элизабет исподлобья.
Мать отправила на сковороду последнюю котлету, сполоснула руки и подошла к сыну.
- Ну, чего там у тебя? - женщина взяла в руки коробку, и ее брови поползли вверх от изумления. Ничего особенного. Это была и впрямь краска для волос. Самая обычная краска. Радикально-чёрного оттенка. - Ты уверен?
- Чего он опять вычудил? - осведомился Сильвер, оборачиваясь на Цыпу.
- Он не про меня, - замотал головой толстяк. - А про нее, - с этими словами парень кивнул на девушку, которая с грациозностью бабочки впорхнула в аудиторию.
Гусь и Цыпа были соседями Эвана по комнате в общаге. Так уж вышло, что остроумный и хитрый Сильвер сумел быстро захватить лидерство в их компании. Теперь эта троица походила на карикатурную шайку: златокудрый и мягкотелый Цыпа, похожий на переевшего пончиков купидона-переростка; бритый наголо здоровяк Гусь и тоненький Эван, выглядевший на их фоне изысканным красавцем. За это время Сильвер сильно изменился. На первом ряду, в сто двадцатой аудитории, рядом с Гусем и Цыпой сидел вовсе не снежный мальчик, нет. Это был стройный брюнет со стильной "удлиненной" стрижкой, с серьгой в ухе, одетый в белую борцовку и светлые джинсы, подхваченные черным ремнем с массивной бляхой в виде черепа.
Он скользнул взглядом по только что вошедшей девушке и тихо присвистнул:
- Рыжая русалка... Да, хороша...
А однокурсница и впрямь обладала интересной внешностью: непокорные огненные локоны до лопаток, стройная фигурка, красивая грудь, идеальные ножки, округлые бедра - все, что только может заинтересовать мужчину. Надо было прибавить, что в этой прелестнице было что-то неуловимое. То ли лукавые морщинки в уголках глаз, появлявшиеся, когда она щурилась, то ли гордая и в то же время манящая улыбка на кукольном лице, то ли задорно вздернутый носик... В общем, эта девушка относилась к разряду тех, о которых говорят: "У нее есть своя изюминка".
- А что... Может, пригласить ее прогуляться после пар? - задумчиво пробормотал Эван.
- Вообще-то, у нее есть парень... - робко замямлил Цыпа.
Глава 6. Прелюбодействуй.
Эван стоял в очереди в буфет, как вдруг почувствовал, что его кто-то осторожно тронул за плечо. Он обернулся с раздраженным выражением лица, ожидая увидеть за спиной Цыпу, который, как обычно, забыл дома листок с расписанием, но вместо этого узрел перед собой рыжеволосую красавицу.
- Извини... Тут такая большая очередь, - начала она, лучезарно улыбаясь Сильверу. - Не мог бы ты купить мне чашечку какао? - с этими словами девушка протянула Эвану купюру достоинством в пятьдесят деревянных.
- Хо... хорошо, - краснея и запинаясь, ответил юноша, чувствуя, как расплывается в совершенно идиотской улыбке и ничего не может с собой поделать. В этот момент ему было наплевать на то, что у рыжей прелестницы есть парень. Сильвер был просто рад тому, что она с ним заговорила. Первая.
"Наверное, я ей понравился", - начал рассуждать Эван. - "Во всяком случае, она бы могла попросить кого-нибудь другого... Того же Луи, например, который стоит впереди... Круто, теперь можно будет сесть с ней за один столик и позавтракать вместе..."
- Молодой человек, заказывайте! - донесся до Эвана голос буфетчицы.
- Да, - рассеянно ответил парень и тут же спохватился, вспоминая, что ничего не заказал себе. - То есть, нет!
- Ну, говори тогда быстрее, чего тебе надо, - сварливо прогундосила буфетчица, которой эти витающие в облаках студенты, видимо, уже поперек горла встали.
- И еще какао, пожалуйста. Да! - выпалил юноша, протягивая ей деньги.
- Сразу бы сказали. А то ходят тут, ходят, вокруг да около, а потом еще не могут понять, чего им надо - чая или лимонада. Скоро стихи уже начну писать от такой жизни, - ворчала продавщица, выковыривая сдачу из кассового аппарата.
Эван с благоговением принял две темные чашки ароматного напитка, сгреб в карман мелочь и отправился к столику, где ждала его девушка. Почему Сильвер заказал какао? Он не знал. Вообще, с самого начала парень планировал купить сосиску в тесте и кофе, но отчего-то теперь действительно захотелось какао.
Он сел на стул и пригубил напиток, наслаждаясь терпковатым вкусом шоколада.
- Меня зовут Эван Сильвер, а тебя? - просто спросил он.
- Кэтрин, - улыбнулась девушка, взяв тонкими, изящными пальчиками чашку и разглядывая узор, образованный белой сливочной пеной.
Большая перемена пролетела как-то незаметно. Они проболтали все двадцать минут, не замечая никого и ничего. А потом проговорили еще и всю пару по основам журналистики, потому что сели рядом. Входя в аудиторию вместе с красавицей, Эван только снисходительно посмотрел на своих изумленных друзей и ухмыльнулся с видом победителя.
Он узнал, что Кэтрин - певица. Еще не известная, но очень талантливая. На фестивале первокурсников она заняла первое место, но эта победа почти не радовала девушку. Все, о чем мечтала сейчас рыжеволосая - попасть на весенний кастинг программы "Бекаместар". В переводе это означало "Стань звездой", но в последнее время владельцы телеканалов считали, что названия куда лучше звучат на иностранном языке.
- Таким образом, журналистика выполняет следующие основные функции... - говорил преподаватель. - Информационную, коммуникативную, рекреативную...
- Ре-кре-а-тив-ну-ю, - мягко проговорила девушка в самое ухо Эвану. - Хи-хи... Понимаешь, что это значит?
- Развлечение, - юноша скосил взгляд на Кэтрин, пытаясь понять, что же так ее развеселило.
- Эван, - пропела она с улыбкой. Он взглянул на ее пухлые, покрытые ароматным блеском губы и почувствовал, что хочет поцеловать девушку, несмотря на то, что сейчас не время и не место. - Эван... Сегодня вечером я совершенно одна. Полный ре-кре-а-тив.
Сильвер метнул быстрый взгляд на преподавателя и, удостоверившись в том, что тот увлечен рисованием какой-то схемы на доске, быстро привлек Кэтрин к себе и поцеловал ее.
"Нет... Я не должен!" - здравый смысл в голове Эвана упорно бил тревогу и пытался разбудить совесть. - "У нее же... У нее же есть..."
- У тебя есть парень, - шепотом проговорил молодой человек, отстраняясь от Кэтрин и внимательно глядя ей в глаза.
- К черту парня. У меня есть ты.
После чего здравый смысл с совестью окончательно сдались.
- Тогда сегодня, в восемь вечера...
Глава 7. Не люби ближнего своего. Люби себя самого.
- Я купил вчера "Вечерку". Знаешь, интересные вещи пишут, - Эван выпростал руку из-под одеяла, дотянулся до пачки сигарет на тумбочке, вытащил одну и закурил. - Некая Кэтрин Уолш, оказывается, в понедельник улетает в столицу. И не с кем-нибудь, а со своим женихом. Известным продюсером, 38-летним Гибом Мидсоном. Интересно, правда? - голос Сильвера был холодным и едким, как дым от его сигарет.
- Эван... - рука Кэт легла на его грудь, и он ощутил, как острые ноготки впились в кожу. Кажется, девушка не знала, что ответить.
- Кстати, почему-то рядом с этой статьей было твое фото. Ты не знаешь, почему? - так же холодно осведомился юноша, не реагируя на ее действия.
"Вот, значит, как у нас все просто... А как же любовь?.. - думал он. - Конечно. Кто я такой. Жалкий студентишка. Бедный, ничего из себя не представляющий. Я катаюсь на автобусах и трамваях, а этот Гиб Мидсон, конечно же, разъезжает на дорогущих тачках и испражняется иностранной валютой в золотые унитазы... Что это за чувство? Такое ощущение, что из меня вынули все внутренности, промыли их, а потом вернули на место. Значит, вот так бросают?.."
Он чувствовал, как внутри все разрывается от боли, как в виски бьется жар, но внешне оставался абсолютно спокойным. А циничный и ехидный тон Сильвера, кажется, и вовсе повергал Кэтрин в ступор. Она приподнялась, обвила его руками за шею и попыталась поцеловать, но вместо губ любовника уста девушки встретили затылок. Эван быстро отвернулся и, хмыкнув, сказал:
- Я тоже отправил сегодня пару материалов редактору. Думаю, тебе это понравится. Слава, знаешь ли, требует жертв... А черный пиар - тоже пиар. Помнишь, как любил говорить профессор Вак?
- Сволочь! - Кэтрин с размаху ударила его ладонью по голове. - Сволочь! Ты отправил ему наши фото, да?! Представляешь, что будет, если это увидит Гиб?! Ты разрушил мне всю жизнь! Я тебя ненавижу! - она срывалась на крик, молотя его кулачками, а Эван только смеялся сквозь слезы. Тлела в пальцах сигарета, и пепел медленно осыпался на пол.
- Дура, - наконец, выдал он. - Заткнись. Я сказал неправду, - Сильвер безжалостно затушил окурок о линолеум.
Глаза Кэт округлились, она на несколько секунд застыла, как глиняная статуэтка. Потом, наконец, выдохнула и залепетала:
- Я... я... Эван... Прости... Но ты тоже хорош... Разве можно было так?
- Это ты меня спрашиваешь? - он посмотрел ей в глаза и с торжеством отметил, что девушка не может выдержать и пары секунд его взгляда.
- Эван... Понимаешь... В нашей жизни действуют иные законы. Нынче другой мир. Даже десять или двадцать лет назад все было по-другому.
- Врешь, - отбрил Сильвер, прикрывая глаза.
Кэт протянула руку и осторожно убрала темную прядь с его лица.
- У тебя... Седина? - осведомилась девушка, удивленно глядя на светлые корни его волос.
- Нет, - саркастически усмехнулся юноша. - Я блондин.
- Я уже, было, испугалась... - казалось, Кэтрин вздохнула с облегчением. Дрожащие пальцы скользнули по виску Эвана. В другой момент он бы улыбнулся и прижал ее к себе. Но только не сейчас. Теперь эти ласки были для него как уколы. Они причиняли боль. Одну только боль.
- Какая разница? У Гиба Мидсона не только седина, но еще и морщины. И двое детей, - Сильвер мягко, но твердо отстранил ее руку от себя.
- Эван... Понимаешь. Сейчас нужно любить себя. Если ты не полюбишь себя, ты не будешь любим другими. А если к кому-то привязываться, можно многое потерять. Карьеру, славу, возможности выйти вперед.
- Пожалуй, ты права, - вдруг сказал Эван, поднимаясь с кровати.
- Нет. Завтра я буду любить себя. И послезавтра. До самого понедельника.
- Злишься?
Парень ничего не сказал в ответ. Впрочем, по мрачному взгляду, устремленному куда-то в стену, все было понятно без слов.
- Я напишу тебе sms, - Кэт натянула свое коротенькое платьице и вышла из комнаты.
- Пиши, - Эван вытащил из мобильника симку и сжал ее двумя пальцами. Щелк! Две тоненьких половинки карточки взлетели вверх и с едва слышным шумом упали на пол. - Пиши...
Глава 8. Сотвори себе кумира.
Он сидел в темной нише на мягком диване и медленно водил пальцами по хрустальной ножке бокала. В бокале плескался какой-то дорогущий коктейль, но пить его совершенно не хотелось. Эван прикрыл глаза. Было уже пять утра, и юноша просто устал от бесконечных неоновых вспышек. Сильвер вообще не очень любил клубы, но раньше ходил туда с друзьями, чтобы поддерживать репутацию тусовщика, а теперь пришел посмотреть на выступление наставника.
Хелиэль прыгал по сцене и бесновался, заставляя толпу орать и визжать от восторга, а Эван только усмехался, изредка поглядывая на падшего ангела и попивая коктейль.
Да, музыка Сильверу, несомненно, нравилась. Он давно не слышал такой гитары и такого голоса. Хотя нет. Он еще никогда не слышал такой гитары и такого голоса, зато он слышал Кэтрин. Она тоже приглашала Сильвера на свои концерты, когда они еще встречались.
Юноша откинул голову на спинку дивана и собрался, было, вздремнуть, как вдруг услышал, что музыка сменилась более привычной, клубной "бумкалкой", а рядом, над самым ухом, кто-то отчетливо проговорил:
- Устал?
Эван открыл глаза. Перед ним сидел Хелиэль в той же косухе и драных джинсах с цепями. Только теперь под косухой легко угадывались очертания груди, а лицо падшего приобрело более мягкие черты. Кроме того, ангел даже не поленился наколдовать макияж. Для падшего превратиться в женщину - пара пустяков, ведь ангелы от природы бесполы, и все эти штучки с имитацией человеческих органов нужны лишь для того, чтобы не шокировать людей. Однако ангел Хелиэль был влюблен в своего ученика Эвана. И поэтому ему приходилось терпеть человеческие замашки нефилима и подстраиваться под него. В конце концов, Сильвер только недавно узнал, что его настоящий отец, Саэмон, был падшим, а вовсе не человеком.
- Нет, - улыбнулся Эван, притягивая к себе девушку. - Не боишься, что тебя сейчас начнут преследовать поклонники?
- Эти, что ли? Пф-ф, я наложила чары отвода глаз, - Хель положила голову на плечо Эвана и поцеловала его в шею. Щекотно. Нефилим почувствовал, как пробежали по спине мурашки. Падшая скользнула рукой вверх по его груди и начала расстегивать рубашку Сильвера.
- М... Хель... Не здесь, - Эван хихикнул и попытался отстраниться. - Тут камеры наблюдения.
- И что?
- Ну... В них охранники смотрят... Никакой отвод глаз не поможет. Нас увидят и...
- А что за камеры, м-м? - промурлыкала девушка, оглядываясь по сторонам. - Помещение, в котором мы находимся - и есть камера?
Эван расхохотался:
- Нет... Скажешь тоже, - парень хохотал до слез. Падшие плохо ориентировались в современном мире. Для них куда привычнее были миры магии или суеверия. Или, на худой конец, темное средневековье. Но уж никак не двадцать первый век. И это при том, что Хель быстро усваивала новую информацию, и старалась поскорее освоиться в мире, - Это... Это такие штуки... Типа "мониторов". Только они технические. Маленькие такие... А ты что подумала. Про комнаты... А-ха-ха!..
- Дурак, - беззлобно ответила Хелиэль и внимательнее присмотрелась к потолку в клубе. У самого входа в нишу со столиком и диваном на потолке что-то заискрило. Короткая вспышка - и помещение вновь погрузилось в привычный полумрак.
- Здесь больше нет камеры. Ну, так что? Продолжим? - падшая засмеялась и поцеловала Эвана в губы, зарываясь пальцами в его серебристые, длинные волосы. Он уже полгода как перестал краситься в черный и теперь вернулся к своему натуральному цвету.
Сильвер зарекался любить кого-то. Зарекался, потому что не хотел снова испытывать боль от расставания. Хель же так часто повторял, что всегда будет рядом, что не поверить было трудно. Особенно с учетом того, что падший был наставником Эвана. Он стал для него чем-то вроде идеала, на который хотелось походить. Чем-то вроде кумира. Нефилим был уверен в том, что Хелиэль действительно поможет ему справиться со всем, хотя иногда юношу терзали сомнения. Ведь Хелиэль был падшим ангелом. А можно ли ожидать добро от создания, которое давно уже служило олицетворением порока и греха?
"Но я и сам отвергнутый Богом. Сын падшего архангела... Разве у меня есть иной путь? Я был продан тьме еще до своего рождения. И не в моей власти что-либо менять"...
А когда Хель внезапно исчез, нефилим с горечью подумал, что кумиров нельзя создавать. Кумирами надо становиться...
Глава 9. Убий?
Эван сидел в машине, уткнувшись лбом в руль. Хотелось рвануть с места, включить что-нибудь тяжелое и мчать по городу на невероятной скорости, чувствуя, как вырывается из груди сердце, и ощущая вибрацию колес по асфальту. Ему хотелось задействовать все органы чувств, чтобы не ощущать ту пустоту, которая появилась после того, как исчез Хель.
Сильвер вздохнул, повернул ключ зажигания и нажал на педаль. Иномарка почти неощутимо тронулась с места. Нефилим выехал на автостраду. Ему было плевать, разобьет он машину или нет. Было плевать, что скажет водитель Хеля, когда Эван вернется в замок. Сейчас это не имело никакого значения.
Щелк! - колонки взорвались от тяжелых гитарных рифов. Сильвер вдавил педаль газа и помчался по дороге, легко маневрируя между медлительными грузовиками и юркими легковушками.
Его захватило ощущение непонятной эйфории. Ему не хотелось, чтобы оно прекращалось. А усилить он его просто не мог, потому что стрелка спидометра уже зашкаливала, а музыка играла так громко, что ее было отчетливо слышно даже на улице. От черной БВМ другие машины шарахались в стороны. Похоже, никто не хотел сталкиваться с чокнутым ревущим монстром, выбравшимся словно из глубин ада.
"Презирай отца своего. Ведь твой отец предал тебя с самого начала. Он обрек тебя на такое существование.
Укради, пока не обворовали тебя самого.
Помяни всуе, ведь так делают все.
Лжесвидетельствуй. Иначе придется платить за правду.
Возжелай жену ближнего своего. Иначе ближний возжелает твою.
Прелюбодействуй. Это приятно.
Не люби ближнего своего. Люби себя самого. Ведь так не больно. Совсем не больно.
Сотвори себе кумира. Из себя.
Страшно... Тебе страшно... Маленький, бедный мальчик, который все еще хочет верить в лучшее. Очнись! Посмотри вокруг! Ты уже давно не мальчик. И давно не маленький. В тебе кипит тьма. Убей свои сомнения. Размазня не нужна никому.
Убей!"
Эван вдруг понял, что все это время ехал с зажмуренными глазами и что-то кричал в пустоту. Он распахнул веки и, к своему ужасу, заметил, как мчится прямо на пешехода, переходящего дорогу. Это был молодой парень в черной куртке. Сильвер понял, что затормозить уже не успеет.
Он резко повернул руль вправо и ударил ногой по тормозам. Но человек прыгнул в ту же сторону, обернулся и закричал от ужаса, видя перед собой неминуемую гибель.
Эван тоже закричал. Все происходило как в замедленной съемке. Пешеход обернулся, фары осветили его до смерти перепуганное лицо с бирюзовыми глазами и пепельной челкой.
"Убей!"
Нефилим схватился за голову и заорал, уже не жалея собственного горла. Через минуту морок рассеялся. БВМ стояла на мосту, у самого края. Еще чуть-чуть, и машина бы упала в реку. Но все было в порядке. Никаких прохожих. Никакого парня в черной куртке.
Эван выключил магнитолу и откинулся в кресло, тяжело дыша.
- Хватит. Накатался, - наконец, выдавил он из себя.
Глава 10. Полюби Бога всем сердцем и душой.
- Rotte Fortuna, открой дорогу в ад! - Неонель воздел руки к черному колоколу, и его голос эхом прокатился по каменным сводам подземной церкви. - Я взываю к тебе, сила хаоса, выйди и подчинись своему освободителю! - пальцы падшего скользили по шершавым страницам древней книги. - Темный легат Саэмон, как освободитель и заклинатель, повелеваю тебе - встань на мою сторону! Ты не осмелишься перечить силе артефакта!
Эван поднял голову и мутным взглядом посмотрел на члена Совета Падших.
- Да свершится здесь черный ритуал! - воскликнул Неонель. - Начинайте, братья! - он хлопнул в ладоши, и часть его сподвижников отправилась к прикованному к стене ангелу, а часть - к нефилиму.
Помощи было ждать неоткуда. Хель исчез. Князь и его свита ничего не могли сделать против насытившегося силой Неонеля и его слуг.
- Я... - Эван сжал кулаки и стиснул зубы. - А что если я... - шептал он, с трудом веря в свои слова. - Не отвергнут... А что, если... - тут Сильвер поднял голову и начал шептать знакомые всем слова:
Отче наш...
Иже еси на небесех...
Да святится имя Твое...
- Думаешь, твой Бог тебе поможет? - насмешливо произнес Неонель. - Ты ему не нужен, жалкий нефилимишка. Твой отец предал его. А ты - отродье тьмы! Твои молитвы абсолютно бесполезны!
- Да придет царствие... Твое... - Эван чувствовал, что говорить становится все труднее и труднее. Тьма в нем кричала и металась, изматывая тело. Суставы болели, мышцы резко сокращались.
- Прекрати сопротивляться, Эван, - спокойно повторил Неонэль. - Ты видишь, что молитва из твоих уст - ничто.
Нефилим скрипнул зубами:
- Да будет воля Твоя...
Яко на небеси и на земли...
Хлеб наш насущный даждь нам днесь.
И остави нам долги наша... Якоже и мы оставляем должникам нашим...
- Может быть, ты молишься какому-то другому Богу? Почему же до сих пор здесь не обрушились стены? Почему мое тело не покрылось струпьями? Ну где же эти громы и молнии? Покажи нам это, мальчик! Твой Бог отвернулся от тебя! Ты ему не нужен! Потому что внутри тебя - тьма! И ты - наш!
- Наш-ш! Наш-ш! - вторили Неонелю слуги, медленно и степенно приближаясь к юноше.
Эван зажмурился.
"Прости меня... Прости... Прости! Я такой глупый! Я не должен был... Я все делал не так. Что ни шаг - то ошибка. Прости меня!" - по щекам нефилима заструились слезы, и он ощутил, как врезались кандалы в его суставы. Боль была почти невыносимой.
- И не введи нас... во искушение... - он почти шептал, чувствуя, как тает надежда на спасение с каждым словом.
"Тогда спаси хотя бы ангела..."
Сильвер набрал в легкие побольше воздуха и, вскинув голову, закричал: