Первое, что они сделали утром шестнадцатого дня рождения Бриннэйна, - забрались во взрослую летку (шикарную! сделанную в форме огромной перламутровой ракушки!), которую ни один из них не имел права раньше поднимать в воздух, и помчались к границе города. Под ними скользнул рынок, где торговцы еще только начинали раскладывать товар, залитая солнцем городская площадь, и они вырвались в рассвет, взлетая все выше и выше, пока земля не стала цветным платком под ногами.
Бриннэйн стоял на летке во весь рост, воздев театральным движением руку с грифелем, которым он чертил по воздуху огненные знаки. Никакой необходимости в этом не было - он просто рисовался, наслаждаясь своим новообретенным правом взрослого мага управлять леткой. Его младшему брату, Эрину, приходилось ждать еще почти четыре года.
Летка снизилась и теперь плыла над полями, тянущимися вокруг города. За ней внизу гналась ее маленькая голубая тень.
Они решили завтракать у реки, и Бриннэйн бросил летку вниз крутым виражом, от которого Эрин восторженно рассмеялся. На землю они опустились мягко, вокруг стеной в человеческий рост качнулась влажная от росы трава. Они оказались в самой середине зарослей чешуйчатки, отделенные ими от мира.
- Погоди, я просушу, - Бриннэйн снова поднял руку с грифелем.
- Поздно, - усмехнулся Эрин, выпрыгивая из летки. По траве перед ним прошел порыв горячего ветра, сушащий капли росы и раздвигающий стебли.
Бриннэйн коротко хлопнул брата по спине, пятная его рубашку жирными черными следами от грифеля, остающимися на пальцах. Получил ответный тычок в бок, забросил руку брату на шею, пригибая его к земле, и они затоптались на месте, пихаясь, как мальчишки, хотя оба считали себя взрослыми.
С берега реки сквозь стебли чешуйчатки на них глядел труп.
Они увидели его одновременно, когда перестали возиться; удивительно было только, что не заметили раньше.
Труп торчал на разлапистой черной коряге, выброшенной течением на берег реки. Он уставил слепые глаза прямо перед собой, и Бриннэйн, схватив брата за плечо, оттащил его в сторону с линии этого взгляда.
- Пятеро Добрых, - пробормотал Эрин. - Это он утонул так?
- Ага. Утонул. А потом вспорол себе пузо и еще раз утонул.
Несколько мгновений они со смешанным чувством жадного интереса и отвращения разглядывали труп. Это был молодой еще мужчина, одетый недорого, и, скорее всего, не маг. От него не пахло магией.
- Нужно возвращаться, - решил Бриннэйн, не отводя от него взгляда. - В городе скажем, что видели.
Эрин, не споря, уселся в летку, и они взмыли в небо. Быстрее всего можно было лететь, не поднимаясь слишком высоко, но обоим казалось, что на них сейчас прыгнет из высокой травы не то сам труп, не то его убийца, и потому они взбирались все дальше и дальше.
Они услышали шорох, когда летка уже начала подниматься в воздух. Эрин перегнулся через край, вглядываясь в шевелящиеся заросли чешуйчатки под ними, и Бриннэйн придержал его за предплечье.
Летка по плавной спирали поднималась все выше и уже почти оказалась на высоте в два человеческих роста, когда трава прямо под ними раздвинулась. Они увидели черную сгорбленную спину.
Бриннэйн стиснул руку брата, сам того не заметив.
Они глядели, как зверь медленно выходит на примятую леткой траву. Каждая из его лап была по меньшей мере с голову Бриннэйна, и когда его плечи уже показались на открытом месте, большая часть тела все еще была в зарослях. Сверху они хорошо видели косматую спину; шерсть на ней не то свалялась, не то слиплась.
Зверь поднял голову, глядя вверх, и Эрин отшатнулся от края, налетел спиной на брата и даже не запротестовал, когда тот обхватил его рукой, прижимая к себе.
Зверь глядел на них человеческим лицом, словно размазанным по громадной морде. Он улыбался кровавым ртом.
Летка, послушная воле Бриннэйна, рванулась вверх, как испуганная птица, но зверь не попытался допрыгнуть до нее (а ведь у него могло бы получиться, в этом они оба были уверены, могло бы). Кажется, они не интересовали его вовсе. Он повернулся и побрел в заросли, раздвигая собой стебли.
- Он идет к дороге, - сказал Бриннэйн.
- Ну и что. Там никого нет в такую рань.
Эрин взглянул на молчащего брата, напряженно наблюдающего за чудовищем, путь которого указывали качающиеся головки чешуйчатки.
- Ну кому там быть-то... - неуверенно пробормотал он.
Бриннэйн сунул палец в рот, отгрызая заусенец. Он перестал это делать с тех пор, как ему исполнилось десять.
- Там деревня. Ниже по течению. И это верс.
Несколько мгновений они оба молчали.
- Там ведь есть мужчины. Ну, взрослые.
- Там нет ни одного мага.
Они замолчали снова. Летка медленно плыла над обочиной дороги, на которую выбрался зверь. Он шел прямо, никуда не торопясь и ни от кого не прячась.
- Брин, - позвал Эрин, но брат не ответил. - Может, если мы быстро полетим в город...
- Нам придется найти кого-то из взрослых магов в городской страже, - Бриннэйн не отрывал взгляда от зверя. - Потом они будут собираться... сколько-то времени... и будут лететь. А ты видел, что было с тем, у реки.
Эрин видел, еще как. И именно потому, что он видел, ему совершенно не хотелось следовать за существом, которое это сделало.
- Ты сам говоришь, им нужно будет собраться. Будет мало одного мага, чтобы его убить.
- Мало. Но одного мага хватит, чтобы поставить ограждающие знаки и не пропустить его к деревне.
Бриннэйн взглянул на брата.
- Проблема в другом, - сказал он, и это значило, что он уже все решил. - Я не могу тебя высадить, до города слишком далеко. И нам все равно нужно дать знать в город, потому что я и правда... наверное, не смогу с ним справиться, и он может просто пойти к следующей деревне или вернуться, когда мы улетим.
Эрин всегда ненавидел, когда он начинал говорить как взрослый. Но сейчас Бриннэйн и в самом деле хотел посоветоваться, а не рисоваться, какой он умный и предусмотрительный.
Непроизнесенное "если" повисло между ними. Если одного мага не хватит, чтобы остановить зверя. Если придется призвать старое колдовство.
Бриннэйн кивнул и оттянул подол своей рубашки, чиркнул по нему грифелем. Черная полоса почти сразу отозвалась тихим треском, ткань расползлась пополам. Лоскут остался у него в руках, он протянул его брату вместе с грифелем.
Летка заложила крутой вираж, обходя зверя, уносясь над дорогой вперед. Эрин провел по руке кончиком грифеля, и новая отметина превратилась в кровавую полосу. Он обмакнул в кровь грифель.
- Как написать?
- Напиши, что по малому тракту к деревне у второго поворота Плакальщицы идет верс, который уже убил человека, и нам нужны маги. Напиши еще, что мы в летке, иначе они все там перепугаются.
Летка к тому времени неслась так, что ветром раздуло его длинные рыжие волосы, и он досадливо скрутил их в жгут и сунул под ворот рубашки.
У него за плечом запахло жженой тканью, потом Эрин придвинулся ближе и сунул ему в руку грифель. Теперь они могли только лететь к деревне и ждать.
***
Летка, столичная, сверкающая на солнце, вынеслась из-за деревьев и рухнула вниз, как подбитая птица. Колдунов в ней было двое, но даже старшему едва ли исполнилось лет семнадцать. Второй был совсем мальчишка. Оба рыжие, братья, наверное, и оба перепуганные. Небось, стащили летку у родителей и испортили, потому она и завалилась.
Иррет с крыльца, выколачивая трубку, наблюдал, как они выпрыгнули из летки и пошли к нему.
- Доброе утро, - сказал старший. - Я - Бриннэйн Хьорне, маг из города, - он мотнул головой, указывая направление, словно тут кто-то не знал, о каком городе идет речь.
- Молод ты для мага, - усмехнулся Иррет, не прекращая своего занятия.
- Я знаю. В этом и проблема, знаете ли. Вы готовы меня выслушать или мне поискать кого-то еще?
Иррет поглядел на него.
- Ну, говори, - разрешил он.
- От зарослей чешуйчатки в повороте Плакальщицы сюда идет верс. Вы знаете, что это такое?
- Он перепугал вас до смерти? - ухмыльнулся Иррет, хотя понятия не имел, что такое верс. Но уж тут, где он каждую травинку знал лучше, чем свои руки, ничего опасного бродить не могло. - У вас, в столице, таких нет? Но ты слушай: если он сидел на листике и квакал, то он тебя не укусит. Зубов нету у него.
Малость поразвлечься за счет столичных колдунят - тут же ничего плохого нет. Им запрещают колдовать налево и направо, Иррет хорошо знал.
Младшенький все-таки дернулся, его перекосило прямо, но ничего не сказал. А вот второй не разорался, как этого ожидал Иррет. Он улыбнулся и сказал:
- Значит, вы не знаете. Верс - магическим образом созданное из человека чудовище, и сейчас оно стремится домой, чтобы сожрать всех, кто имел для него значение при жизни. Но и остальными оно не побрезгует, честное слово. Кто-то из жителей деревни отсутствует уже несколько дней?
- Да нет вроде, - буркнул Иррет.
У него за спиной скрипнула и так приоткрытая дверь.
- Айтле нет, - сказала его жена, вытирающая руки полотенцем. Она стояла на пороге, наружу не выходила. - А Риска-то не воет, веселенькая ходит.
Старшенький так в нее глазами и впился:
- Что за Айтле?
- Непутевый, - она махнула рукой и полотенцем заодно, чуть Иррету по затылку не треснула, но он уж ничего не сказал. - С бабкой жил, она в том году умерла, с Риской вот любовь закрутил, только зря мысли девке сворачивает. Четвертый день его нет, удрал, когда Риске отец сказал, чтоб дурью не маялась и за хорошего человека замуж шла.
- И Риска веселая? - уточнил еще раз колдун.
- Ну... - Она задумалась. - Не радуется, это так. Но и не куксится много уж. И повадилась к лесу бегать. Сговорились они, видать, о чем-то, ждет она его.
- Она и теперь там?
- Ушла с утра, как воды натаскала. Вернется, ей мать-то косу накрутит, а...
- Останешься здесь, - сказал колдун своему младшенькому. - А я пойду, поговорю с этой... Риской.
- Я с тобой пойду!
- Нет, не пойдешь. Мне проще одному будет. И потом, - он помолчал, - если верс сюда выйдет - так в деревне, среди домов, и ты его сможешь приостановить. Госпожа, - сказал он жене Иррета, и тот звучно хмыкнул, - мой брат может подождать моего возвращения в вашем доме?
- А ты-то что ж не останешься? Если оно так просто в деревне справиться с этим вашим версом?
- Съест он ее, вот и не остаюсь. Мы написали в столицу, госпожа, должны прибыть и другие маги. Вы уж поглядывайте.
Старший колдун хотел повернуться и уйти, но брат схватил его за руку. Он остановился, притянул его к себе.
- Ты же знаешь, я хороший маг, - мягко сказал. - Если уж ты меня не съел до сих пор, то верс точно не съест.
Его брат хихикнул, и старшенький потрепал его по волосам и отпустил.
К лесу он пошагал, не оборачиваясь.
***
Ей оставалось только ждать. Прошло уже четыре дня, как Айтле ушел к роднику, и три из них должен был занять путь туда. Рийса понимала, что он может превратиться там в кого угодно, но надеялась, по крайней мере, что он скоро вернется. Это было все равно, она любила бы его, кем бы он ни стал. Каким бы он ни пришел к ней, чтобы увести с собой.
Айтле решил идти к роднику, когда они узнали, что ее отец нашел ей мужа получше, чем он. И вот он ушел, и ей оставалось только ждать.
Она ушла в лес с самого утра, хотя знала, что мать будет сердиться. Но она просто не могла остаться дома, работать вместе со всеми... и ждать. Ей казалось, что Айтле уже близко.
Она пересекла упавшее дерево над ручьем и, подобрав подол, двинулась вверх по склону, исполосованному почти черными тенями, к вершине, где звенели на ветру алые твердые листья краситлей. Оттуда была хорошо видна дорога.
- Риска-а! - крикнул кто-то внизу, и она замерла, прислушиваясь.
Ей показалось - это голос Айтле.
- Риска!
Она бросилась вниз по склону.
Рийса перелетела ручей, не чуя ног, выскочила навстречу к звавшему и отшатнулась, словно ее ударили.
Это был не Айтле. Совсем незнакомый парень, рыжий и тощий.
- Это ты - Риска?
- Рийса, - поправила она, поглядывая на него свысока: он был ей едва макушкой по нос. - А ты-то кто?
Он отмахнулся.
- Лучше скажи мне, во что должен был превратиться твой Айтле?
- Откуда ты знаешь?! - спросила Рийса и тут же зажала рот рукой, но было уже поздно.
- Знаю. В кого?
- Я не знаю. Что... что случилось? С ним что-то плохое?
- Почему ты тут бродишь? В деревне мне сказали, что тебя ищет мать.
Рийса уставилась на него, не понимая, при чем тут мать, он же говорил про Айтле, он должен был сказать ей что-то важное!
- Я жду, - наконец неуверенно ответила она. - Я думаю, сегодня он придет за мной. Я думаю, он уже здесь. Я буду ждать здесь. Ты поэтому пришел, да?
- Ясно. Значит, уже близко.
Рийсе снова показалось, что он ее не услышал или не понял.
Он вынул руку из кармана. В руке у него был словно бы все сильнее разгорающийся уголек, но вместо того, чтобы обжечься, он прочертил огненную полосу прямо в воздухе. В тени деревьев она была хорошо видна.
- Ты колдун?
- Маг. Помолчи, - бросил он, прочерчивая еще одну линию, и еще, пока в воздухе не повис огненный узор, похожий на паутину. Он продержался всего мгновение, взорвался облаком искр, разлетающихся в разные стороны.
- Теперь подождем, - сказал колдун и уселся прямо на траву. - Расскажи мне о том, как вы все придумали.
Рийса поглядела на его руку, все еще сжимающую уголек, постукивающую им по колену.
- Ну?
Она глубоко вздохнула и рассказала все с самого начала, потому что тайна давно уже жгла ей язык. Рассказала о том, как, обезумев от горя, прибежала к старому колдуну и тот указал им родник, дающий свободу от человеческих законов тому, кто заберет камень со дна. Рассказала, что сможет любить Айтле, каким бы он ни стал. Рассказала о Малии, чей жених вернулся к ней хищной птицей, размах крыльев которой накрыл тенью полземли, и забрал ее с собой.
- А после они ушли далеко-далеко и жили там долго и счастливо, - утомленно сказал колдун.
- Ну, улетели, но да! - Рийса кивнула.
- Дура.
Рийса осеклась на полуслове.
- И колдун ваш - идиот-самоучка, не имеющий представления о законах превращения, как он только верс-место отыскал. Это ведь не здесь и давно было, да? Эта твоя история про Малию?
- Да.
- Сказать тебе, что было на самом деле после того, как за ней явился ее жених?
- Скажи.
- Он разорил всю ее деревню... или город, не знаю уж, что там у нее было, а саму ее сожрал и пошел дальше жрать всех подряд, пока его не прикончил какой-нибудь сильный маг или несколько магов. И так же сделает сейчас твой жених, потому что нельзя ничего получить, не отдав ничего взамен, - закончил он и поднялся.
Стволы деревьев перед ними взорвались, вверх взметнулся сноп искр, а вслед за ними, волной, пламя, и сквозь него Рийса увидела черную лохматую спину.
В лицо им ударил горячий воздух. Там, за деревьями, что-то ворочалось, что-то огромное и страшное. Рийса зажмурилась, а когда она открыла глаза снова, зверь уже вырвался из пелены огня и стоял сейчас на задних лапах, закрывающий собой небо, ревущий.
Колдун стоял напротив него, обе его руки пылали голубым огнем, а начертанные угольком знаки разлетались от него, как разлетаются из улья пчелы, и жалили чудовище, как жалят пчелы.
Оно снова упало на все четыре лапы, одним прыжком перемахнуло поляну, с размаху ударилось обо что-то, словно их разделяла стена. Оно колотилось о преграду всем телом, колдун не отрывал от него взгляда.