Надюхе свекровь досталась, препротивнейшая женщина! Пилила ее и днем и ночью. Цеплялась к любой мелочи: то не в ту чашку чай налила, то сахара много положила, то полы блестят, аж глаза режет, то окна намыла -"что любовника ждешь?". Надежда была, как говорят, и умница, и красавица, с образованием, а уж хозяйственная и говорить нечего, спокойная, заботливая, добрая. И как водится такой вот замечательной женщине, муж достался пропащий: пьяница и тунеядец. Бил ее, матом крыл, пил, как биндюжник и не работал совсем, жил за Надюхин счет - гад, короче. Ничего не менялось у него ни с годами, ни с жизнью. Надюха ему и сына и дочку родила, думала остепенится, поумнеет, о детях начнет думать, на работу пойдет. Да только вот ошиблась она крепко. Как был Иван алкашом и дебоширом безработным, так и остался. Плакала Надька ночами, не знала, как жить дальше. И помощи-то ждать не откуда, родители давно померли. Одна она с детьми выходит осталась, без поддержки вовсе. На мужа со свекровью рассчитывать не приходилось, Надя и их и кормила и поила. Работала, как лошадь ломовая, чтоб у детей все было: и фрукты, и игрушки, и одежда красивая, и чтоб в цирк по выходным. Старалась ради них, любимых, только в пустую всю. Муж не ценил ее, не замечал: ни добрым словом не одарит, ни похвалой за вкусный ужин и выглаженные рубашки, пока не произошло одно происшествие.
Возвращаясь с работы, Надька шла к свекрови. Увидев Ивана, валявшегося пьяным у ее подъезда в луже собственного производства, она молча прошла мимо, не поднимая глаз - стыдоба. Поднявшись к свекрови, хотела заплакать, но та, как всегда накинулась на нее с претензиями.
- Почему так долго? Где шлялась?
- Так я же за продуктами Вам в магазин заходила, Зинаида Петровна,- оправдывалась Надежда.
- Знаю я тебя! "За продуктами",- передразнила она невестку. Небось по парикмахерским бегаешь.
- Да, что Вы говорите такое? Я уж и забыла, когда там была! Вы лучше в окно посмотрите.
- Чего я там не видала?
- Ванька там валяется.
Свекровь метнулась к окну, затем повернулась и набросилась на Надю.
- Ах, ты! Довела все-таки моего Ванечку. Змеище. И откуда только ты взялась на нашу голову-то, идеальная такая?!
Надежда опешила. Только и смогла, что рот открыть. Да тут же и подавилась словами, застрявшими у нее в горле.
- Даже перечить мне не можешь, гадина! - бушевала свекровь. Потом плюхнулась на стул.
- Воды дай мне. Ошеломленная ее словами Надежда налила стакан воды. Та выпила и продолжила.
- Ты золото, а не невестка. Все хорошо с тобой: работаешь, детей любишь и сына моего, меня уважаешь. Слова дурного за все годы не сказала. Но вот только не для Ваньки ты. Мучается он с тобой. Не может до тебя дотянуться. Слишком уж ты идеальная. Вон у брата моего сноха, ходит, как солоха, полы моет, только грязь развозит, готовит через раз, так же как и работает - муж ее и не комплексует, и живут душа в душу. Я уж и так тебе и так намекаю: полы, мол, слишком чисто моешь, готовишь слишком вкусно. А ты все не поймешь никак. Иван понимает, что не достоин тебя, не заслуживает такой, а бросить не может, любит сильно. Надеется, что хоть ты его бросишь. Ан нет! Ты ж его тоже любишь. Стыдно ему, что с таким как он ты живешь: ни работы у него ни денег. Вот и заливает горе. А если уж такое, то точно что-то случилось. Что?
- Повысили меня, оклад теперь больше будет. На море сможем детей свозить, - промямлила Надька.
- И ты, конечно, ему все и рассказала, дура.
- Ну, а как же? Радостью-то не поделиться?!
- Ох, горе, горе,- Зинаида Петровна схватилась за голову.
- А что же делать-то теперь? - зарыдала Надежда.
- Иди сюда, слушай.
На следующий день, проспавшись, Иван побрел домой. Знал, что жена не упрекнет, не поругает, как всегда молча снесет все обиды, ужином накормит и спать уложит. От этого тошно становилось. Ощущал себя еще большей дрянью. Открыл дверь и тут "нац", Надюха его скалкой по голове и ну, орать:
- Где шлялся, скотина?! Опять пьяный! Когда работу найдешь, сволочь?
Иван аж к стенке попятился, до того ошалел от неожиданности. Осмотрелся и дом свой не узнал: бардак кругом, вещи валяются, полы в грязи, полная раковина немытой посуды, сама Надежда лохматая, в старом обляпанном детьми халате в одном тапке и со скалкой наперевес - зрелище устрашающее.
- Наденька, что случилось? - пролепетал Иван.
- Сил моих больше нет жить с тобой! - Надя замахнулась скалкой и больно приложила Ваньке по ребрам. На ее крик сбежались соседи, думали опять Иван жену колотит. Увидев, что происходит на самом деле, успокоились:
- А-а, так у вас все в порядке. Молодец, Надежда! Давно бы так! А то совсем от рук отбился.
С этих пор зажили по-человечески. Иван работает, не пьет совсем, все выходные с детьми проводит. Золото стал, а не муж. Только Надежда задумчивая какая-то. Все понять никак не может: "Почему, когда любишь мужчину и все ему прощаешь, он ноги об тебя вытирает, а как скалкой по лбу и ведешь себя, как стерва, так на руках носит?" И стала Надежда частенько к бутылке прикладываться, чтоб не быть такой уж идеальной.