Аннотация: Повесть-воспоминание "Вкус Дождя". Гл.3-5. Часть I.
Гл. 3. Заводские университеты молодого специалиста.
Как дирижёр, глядя в ноты, слышит музыку целого оркестра, так инженер, рассматривая разрезы и сечения в чертежах, представляет готовое сооружение в целом. Для того, чтоб научиться читать чертежи, пришла я после окончания института на завод металлоконструкций. Мой научный руководитель, Мих-Мих, как любовно называли студенты, считал, что для этого достаточно трёх месяцев практической работы.
Итак, прошли три месяца моего пребывания на заводе, когда в большом актовом зале было устроено комсомольское собрание. Присутствовало начальство. Прибыл молодой перспективный секретарь обкома комсомола Ошко (будущий секретарь горкома партии). Пригласили журналистов. Тема была: "Моральный облик молодого строителя коммунизма".
За полчаса до мероприятия позвонили в отдел и сказали, что Фролова должна выступить, а Фролова - это я. Бежать готовиться в библиотеку было некогда, оставалось надеяться, что три минуты как-нибудь продержусь. Но когда уже шла на сцену, шепнули: "двадцать минут тебе отвели", и я задрожала от страха, я совершенно теряюсь на людях, но от волнения у меня неожиданно прорезался голос, и я заговорила звонко о том, что наболело.
- В конструкторском отдела, где я работаю, у начальника интересное отношение к молодым специалистам. Скоро я забуду не только, чему училась в институте, но и как меня зовут. Миранда, хотела назвать меня мама. "Миранда-веранда", - посмеялся отец. Пока думали, дитё научилось лепетать. - Эля! - назвалась сама. "Пусть будет Эльмира!" - обрадовались родители. Но, ещё в школе, подменив одну букву, меня окликнули: "Эльвира!" - с тех пор так и зовусь, мне нравится это редкое имя.
- Американское! - фыркнула Зина из архива, и что она только в президиуме там делает! А кто-то постучал карандашиком по стеклу.
- Между прочим, ВИРА означает подъём, движение вверх, на всех языках, начиная с древнефиникийского, - продолжала я. - Знают об этом строители, а ещё такелажники, здесь есть такие?
- Выше голову, Фролова! - нашёлся такой один.
В зале засмеялись. И даже те, кто собирался дремать, оживились.
- Всё начинается с имени. Чем больше повторять, тем лучше оно запомнится, вдруг, сама забуду! - пошутила я неосторожно.
- Тогда напомним! - отозвался строгий голос начальницы отдела кадров.
И опять кто-то в президиуме постучал карандашиком по графину.
- Ой, кажется, от темы отклонилась. Ну, не виновата я, у меня сейчас одни цифры просто в голове. Уже три месяца, как я занята составлением таблиц. Ведомость расхода металла, целые простыни цифр, считаешь-считаешь, а в итоге суммы по вертикали и горизонтали чуть-чуть не сходятся, и начинай считать сначала. Очень полезное занятие. Развивает внимательность и терпение, но пощадите! Если будет продолжаться, из меня "Феликс", счётная машинка получится, на образец логарифмической линейки. Потеряешь лицо, не заметишь! Но, это я так. А тема сегодня моральный облик строителя коммунизма. Сначала человеческий, потом моральный или наоборот? Можно, я закончу о человеческом?
- Можно! - зашумели в зале.
- Конечно, кому-то таблицами надо тоже заниматься, и я не отказываюсь. Но, иногда! Меня в институте учили проектировать, в таком качестве специалист, наверно, представляет бо'льшую ценность, чем просто приложение к "Феликсу". Извините, -
тут я глянула на часы, прошло три минуты, о чём можно говорить ещё, не знала, и тогда меня понесло, - сколько не бились учёные над загадкой, где провести грань "ты была не обезьяна, но, увы, ещё не человек", так и не определились. А моральные принципы знакомы даже малышу. Кроха знает, что такое хорошо, что такое плохо. Можно, к примеру, подёргать за хвост кошку. Но ни в коем случае мамину знакомую тётю за нос, даже если та задаёт дурацкие вопросы, типа, кого ты больше любишь, детка, папу или маму? - несла я всякую ахинею.
В зале нарастало веселье, тараторила я быстро. Прошло ещё пять минут. А всего-то, восемь! - маловато. Время будто остановилось.
А тема серьёзная, моральный облик.
И гости серьёзные в президиуме. Понимая ответственность момента, стала закругляться.
- Вспомним сказку, в ней намёк... нет, быль! Об одной милой старушке, которая любила цветы. Чудесные цветики пышно расцветали на клумбе в лагере смерти. Измученные заключённые не могли больше любоваться этой красотой. Но однажды девушка, из вновь прибывшей партии, нагнулась, чтоб дотронуться до прекрасного цветка, понюхать, и тут же была застрелена из пистолета старой ведьмой-фашисткой, -
в зале установилась тишина, собрание слушало, это придало мне новые силы. - Вот вам две морали. Все могут любить музыку, творчество, поэзию, красоту, природу. И только человечная, гуманная мораль поможет всем людям стать счастливыми. Все имеют право на счастье! Красота доступна всем. Творите красоту, любуйтесь ею.
Но есть другая, враждебная мораль, забывать об этом нельзя. Человеконенавистническая мораль признаёт право на красивую жизнь только для избранных, остальных людей обрекая на мучительную голодную смерть. Так не допустим этого никогда. Но пасаран!
На следующий день меня вызвал в кабинет начальник конструкторского отдела и устроил разнос. Без году неделя, мол, работаю, а уже с трибуны начальство критикую. Но всё-таки я получила задание начертить ферму, с таблицами было покончено.
И неожиданно из райкома комсомола мне пришло предложение поработать в штате, Ошко понравилось моё выступление. Но я, сославшись, что начинаю только-только осваивать свою профессию, поспешила отказаться.
Работая конструктором на заводе, я могла овладевать навыками объёмного мышления. Было интересно видеть, как вычерченные на бумаге в условном изображении конструкции в скором времени в цехах превращаются в реальность, приобретая тело и форму. Можно было уже переходить на работу в проектный институт с лёгкой руки Михаил Михайловича, о чём давно я мечтала.
Но так вышло, что вместо трёх месяцев, задержалась я в конструкторском отделе большого завода на целых три года.
Коллектив у нас был хороший, молодёжный, работали весело, что не мешало успевать делать всё в срок, а при желании, работая сдельно, можно было неплохо заработать. Как директор, и того больше. У него, к примеру, не было своего автомобиля. Зато в нашем отделе была девушка, красивая, но слегка чокнутая, так она насобирала на машину. Но дневала-ночевала на работе и спала на кульмане.
Гл. 4. С ветерком по главному проспекту. Одна ненормальная стада не испортит. Работа заканчивалась по звонку. И тотчас стук каблуков и каблучков на лестнице, сметая всё на своём пути, выплёскивался на улицу и стихал. Через пять минут люди у проходной исчезали, а в здании воцарялась тишина. Но однажды это правило нарушилось.
Выскочив с завода как всегда, никто почему-то не расходился. Я протолкалась вперёд и увидела, что все смотрят, как наш Борис Черноверский выкатил новёхонькую "Яву". Он вовсе не дурак, чтобы на работе вкалывать, все знали, на мотоцикл он заработал прыжками с парашюта. И вот, в шлеме, в кожаных крагах, при массовом стечении народа сейчас переживал он свой звёздный час. Толпа глазела на него, а он искал кого-то. Когда подошёл ко мне, я только хмыкнула.
- Ну-у-у, триумфатор, ты даёшь!
- Садись, подвезу.
- Так ведь нам не по дороге.
- Ничего, держись крепче.
- Это ты держись, Вася! - смеялись вокруг. - Ну, выбрал себе девчонку. Ой, заглохнут семафоры, и забьются все сердца.
Было лето, и на мне было платье совершенно сумасшедшей расцветки, малиновое с зелёным. Короткое и узкое, оно не годилось для поездки, но отказываться было нельзя, и я уселась, обхватив сзади мотоциклиста, как в жёсткие шенкеля, а по-другому невозможно, платье не позволяло. Веселье готово было разгореться с новой силой, но тут Черноверский надавил на газ, и мы скрылись за поворотом.
Преодолев тряскую булыжную мостовую заводских окраин, мы неслись по проспекту Карла Маркса, век байкеров ещё не начинался, мы были первыми ласточками. Ровный, самый длинный проспект в мире, сама измеряла шагами, полтора часа ходьбы, в этот раз показался коротким.
Без остановок мы пролетели проспект из конца в конец в четверть часа. Похоже, семафоры и впрямь заглохли. Мои волосы чувствовали себя прекрасно в свободном полете, не мешали мне, не лезли в глаза, а голые колени бросали вызов моральным устоям строителей коммунизма. Бедный Черноверский давил на газ. Милиция не остановила, видать, не отреагировала. Век скоростей с погонями был впереди.
Надо ж, я забыла свой зонтик, привязанный к багажнику. Надоело напоминать, несколько раз вымокла под дождём, и хотя встречалась с Черноверским на работе каждый день, он привёз в итоге зонтик ко мне домой. - Боб, прокати! - просили девочки. Но Боб притворялся глухим, и ездил на мотоцикле один.
Гл. 5. Рабочие будни. Меня выбрали комсоргом куста, что значит конструкторский и технологический отделы вместе. Комсомольские собрания наши проходили регулярно, но постепенно превратились в пятиминутки. Конечно, можно было меня ругать, но протоколы всегда были в порядке. Кроме того, мои комсомольцы хорошо посещали политзанятия. Заводской юрист вёл кружок общей философии, ему ещё хватало терпения выслушивать наши глупости, он охотно отвечал на вопросы, от желающих не было отбоя, в отличие от другого кружка по марксистской философии, я же "отдувалась" за всех, записавшись в университет марксизма-ленинизма для приобретения корочки кандидатского минимума. Без знания основ коммунизма ученье не свет, а тьма! Так было заведено. И сочинения школьников, и статьи в научных журналах сопровождались цитатами из докладов на съездах партии.
Остальная молодёжь, особо ленивые, посещали уроки ленинской школы, где, потихоньку играя в крестики-нолики, в течение года знакомились с детскими годами Ильича, а потом, расставшись с детством вождя, на следующий год начинали, кажется, всё сначала.
Хочется особо рассказать об энтузиастах. Рационализаторам платили надбавки к зарплате. Существовала даже минимальная квота. За копеечное предложение можно было получить полновесный рубль. Собирались мы после работы в мастерской. Кто-то из технологов подкинул идею сваривать металл под водой лазером. Что такое лазер ещё никто не знал, только слух прошёл! Но уже серьёзно наши "изобретатели" готовились к экспериментам. Но я решила сначала освоить простую сварку. Оказалось это не так-то просто, электрод прилипал к металлу, не оторвать. Но я ухватилась крепко, и меня вместе с электродом отрывали силой. Так повторилось несколько раз, после чего мне выдали удостоверение сварщика 3-его разряда, хотя ни одного шва я не провела, на этом всё и закончилось.
Самый креативный энтузиаст перебежал в НИИ строительных материалов, и меня за собой тянул, и однажды я туда заглянула: "Принимаете на работу?"
- Заходи! - посидели-поболтали. Потом вдруг все сорвались в лабораторию сухих смесей, а я осталась одна. Выходит, за сторожа! Дипломаты, сумочка, косметика на столе разбросана...
- Жди! - уходя, сказал бывший рационализатор по лазерной сварке, а теперь руководитель группы научных работников по производству шпаклёвки, и положил передо мной годовой отчёт. - Ознакомься, чтобы не скучать.
Отлично, я из шкафа ещё два гроссбуха с полки вытащила. Просто так, для сравнения достижений.
Прошло полтора часа с хвостиком. Вернулись все с лёгким угаром (определила: смесь пива и керосина, плюс комплексный обед и сигареты), кроме моего знакомого, где-то задерживался. Само собой всё располагало к отдыху и трудовой перерыв продолжился. Не дождавшись начальства, сама проголодавшись, я ушла незамеченной.
Просматривая отчёты, поняла, всё повторяется из года в год, слегка переставленное из одного места в другое. Главное, 'впарить' в производство новации, чего как раз и нет, и слава богу, шпаклёвка есть шпаклёвка. А далее, получай неслабые премии от государства, и все довольны. Не понравилось мне, скучно. И жалко стало людей.
Свершилось! К нам прибыл профессор Михал Михалыч Сахновский. Все побежали на него посмотреть, послушать, но я не двинулась с места. Он давал мне рекомендацию на этот завод, теперь мог упрекнуть, что не хочу расти, потому как до сих пор не перевелась в профильный институт, так что сидела я тихо.
Только Мих-Мих обо мне всё-таки вспомнил. За мной пришёл наш студент-заочник и удивился, когда я сказала: ты меня не нашёл! Потом долго оправдывалась перед собой, какая же я неблагодарная, но теперь твёрдо знала, что впредь всё должна решать сама без протекций.
Всякие психологизмы мало занятны для окружающих, инцидент быстро себя исчерпал. Зато в дружном коллективе всегда существует здоровый интерес к личной жизни, и тут от пристального внимания ничто не может ускользнуть. Так и получилось.
Вскоре одна уважаемая особа на правах старшей няньки и опекунши молодых специалистов, а также всех незрелых девиц, без обиняков спросила меня: "Кто он?"
И получила столь же краткий ответ: "Пока, студент!"
- Так он ещё учится! А возраст? - Моя наставница не могла скрыть своего разочарования. - Деточка, ты же дипломированный специалист.
- Ну, положим, он старше меня на два года, достойный парень! И будет когда-нибудь директором завода, поверьте!
Откровенность лучшая гарантия от дальнейших расспросов. Но не для Серафимы Марковны. Когда через неделю я сообщила ей, что выхожу замуж, она почему-то взволновалась. - Как так можно, не узнав как следует друг друга!