Аннотация: Лишь однажды взглянув на сокровища, ты никогда уже не станешь прежним. Рассказ "Пустынный дракон" продолжает собой цикл "Драконьи рассказы".
"ПУСТЫННЫЙ ДРАКОН"
Пустыня, пожалуй, самое жаркое место на земле после преисподней. Никто и никогда по своей воле не сунется в этот сверкающий золотой ад. Никто, кроме сошедших с ума, безропотно призывающих смерть. Никто, кроме ждущих казни - той, что наступает с восходом огненного солнца. Никто, кроме нас троих. Меня, кстати, зовут Эйон, что на арадском означает "зрячий", а двух других моих спутников зовут Туаре и Джога. Всю свою жизнь, и даже сейчас, покачиваясь меж горбов своих верблюдов, они спорят, кто в семье Арджада - дубильщика кож появился на свет раньше, а кто позже. На самом же деле братья - близнецы родились почти одновременно, с той лишь разницей, что один закричал "А-а-а!" на минуту позже другого. Различить их можно так: Туаре носит бороду, а Джога предпочитает таскать закрученные кверху залихватские усы и если бы братьям вдруг вбрело в головы побриться наголо, то собственные жены вряд ли смогли отличить их друг от друга.
Мы те, кого приличные люди давным-давно кличат грабителями. Однако, следует внести небольшую оговорку. Как и в любой другой профессии у грабителей есть своя иерархия, и мы в этом случае не исключение. Сыновья достопочтимого Арджада - это громилы, способные любому втолковать, что и как, и глядя на их исполинские мускулы желающих с ними не согласится, почти не встречается.
В отличие от близнецов, которых природа наделила поистине богатырской силой, у меня железные мышцы находятся в голове, и хотя боги не обделили меня и физической силой, все же мускулами ума я предпочитаю пользоваться гораздо чаще. Моя направленность в общем деле касается всяких древностей, стародавних манускриптов, карт и прочих ветхих фолиантов. С их помощью я выуживаю то, что впоследствии превращается в золото, серебро и спасает нас от голода. Меня можно назвать не столько настоящим грабителем, сколько профессиональным расхитителем. Древности - это моя страсть. Ими я увлечен с самого детства. Однако драгоценности - это далеко не все, что я приобрел, копаясь в земле. Самое дорогое и ценное, что есть у меня - это мои верные друзья и вечные спутники всех авантюр. Я говорю сейчас о близнецах, поскольку настоящих друзей, таких как они, невозможно купить ни за какие деньги.
Хотите знать, с чего началась эта история? Тогда слушайте. Однажды, когда я еще был уличным несмышленышем, и годков мне было от силы семь или восемь, мы всем шумным двором слонялись по улицам и гоняли воробьев. В один из таких жарких деньков я приметил обветшалый дворик, в глубине которого виднелась отличная и, самое главное, практически созревшая слива.
- Кто за мной!? - выкрикнул я. Меня дружно поддержали все: и мальчишки, и даже девчонки, которых в нашей смелой компании было аж целых две. А дальше происходило следующее: лавина малолетних варварят разными путями пробиралась в злополучный двор и единым дружным махом обгладывала все дерево целиком. После чего обычно следовала небольшая передышка, необходимая как для пополнения сил, так и для завершения процесса переваривания недозрелых фруктов. Затем все повторялось обратно. Мы снова и снова носились в поисках приключений. И частенько их находили в лице городских стражников. Последние были ребятами вообще суровыми, и ежели кого из нас ловили, то выпускали с полосатой от вздувшейся кожи спиной и тем, что находилось ниже ее. Заживало данное непотребство несколько дней. Но при этом нисколечко не останавливало нас от новых шалостей. Во дворе со сливой, как раз во время передышки, я и один из тогдашних приятелей решили обследовать полуразрушенную хибарку, в которую вероятно не рискнул бы войти ни один нормальный взрослый, будь он в своем уме. Вид домика с подломившейся задней стеной ни меня, ни моего друга нисколько не пугал. Даже наоборот. Древняя лачужка манила нас будто серебром, стянутым из кошелька приезжего растяпы. Там-то я и обнаружил свою первую, самую настоящую древность. Ею была позеленевшая от сырости и полустертая от времени треугольная монета с дырочкой посредине. Скажу вам сразу, такой ни я, ни кто бы то ни было еще, в глаза не видывал! Чтобы не потерять драгоценную находку, я повесил ее на шею. Кстати, она болтается там и сейчас.
В поисках мудреца, способного разгадать тайну дырявого треугольника, я обшарил весь город: все подворотни, подвалы и крысиные норы, где можно было встретить игроков в кости, менял и, конечно же, тех, кто снабжал этих алчных проходимцев крадеными вещами. Также я обошел все духаны города. В них тоже попытал счастья. Богам было все равно. Усилия какого-то малолетнего оборвашки их мало интересовали. Лишь в одном месте, старый безногий хрыч, что просил милостыню у входа в священный чертог, сказал мне: "...то, что болтается на твоей цыплячьей шее - знак бога огня. Избавься от него поскорее, мальчик, ибо принесет он тебе одни лишь неприятности".
Наговорил старик в тот день еще много чего, но запомнил я лишь то, что ношу я на шее нечто имеющее отношение к богу огня.
С тех пор прошло немало лет. Тот мальчик, то бишь я, вырос и стал мужчиной, но страсть ко всяким дряхлым вещицам осталась. Да что там осталась, она возросла неимоверно, и стали меня звать не по имени Эйон, что досталось мне от матери, а прозвищем "Старый" или просто "Стар", а кое-кто, шибко умный величал меня и вовсе обоими одновременно, "Эйон Стар".
В одночасье, мое увлечение перестало быть простой забавой и принесло первый прибыток. Тогда мне удалось перевести одну зангорийскую рукопись, написанную в те времена, когда пустыня Занга была дном глубочайшего моря. Как я это сделал, спросите вы? Да очень просто: для этого всего-то навсего нужно просидеть пару лет, в пыльной комнатушке переписывая вощеные таблички рыночному торговцу - караванщику. А тот, путешествуя большую часть своей верблюжьей жизни, знал столько языков, что вероятно мог изъясняться даже с птицами и рыбами.
Кое - что из своих умений этот барыга передал и мне. Знания были, пожалуй, единственной вещью за которые скряжный старик не стребовал с меня ни одного пускай даже медного таланта. Кому-то из вас наверняка покажется, что я, Эйон Стар, чересчур преувеличиваю. Но поверьте мне, это самая настоящая, правда! Обучая меня, ветхий хвощ, становился совсем другим: он словно возвращался во времена далекой молодости, когда единственными вещами, по-настоящему волновавшими сероглазого юношу, были приключения, красивые женщины и, пожалуй, еще доброе аркадское вино. К каждому из этих пунктов, он подходил со всей, доступной его возрасту серьезностью. То есть очень и очень тщательно! Подумать только, шестьдесят лет тому назад среди караванных торговцев ходили целые легенды об удачливом Джухре. То ему посчастливилось набрести на заблудившийся в песках караван и набить свой пока еще единственный сундук золотым звоном, то удалось провести ночь с единственной дочкой самого Аркадского визиря, то чудом избежать разбойничьего набега, остановившись на ночевку всего в полете стрелы от лагеря жестокого Байда. Жизнь юного Джухры была полна самых настоящих сказочных приключений, и лишь постарев, он стал тем, кем является сейчас - обычным охочим до денег стариком, коих в Аркаде полным - полно на каждом рыночном углу.
- Эти проклятые пески никогда не кончатся! Стар, мне уже начинает казаться, что мы заблудились! Жаримся на этой адской сковороде уже третьи сутки, а вокруг все песок и песок. Ничегошеньки не меняется! - высказав наболевшее, Туаре здорово треснул верблюда в косматые бока, от чего животное, издав трубный звук протестующе замотало головой.
-Да, - Эйон, одобрительно закивал брату Джога, - братец прав, нас водит кругами пустынный джин, иначе мы давно уже куда-нибудь да приехали.
- Знаете, что! - выпалил я с таким явным негодованием, что оба спутника на миг даже умолкли, - вы могли бы со мной и не ехать. Но золото.... Только круглый идиот откажется от дармового золота. Так, на что же вы жалуетесь? Если мы найдем город, сокровищ хватит на всех, и никому не придется больше работать! Никому!
Перевалившись через мохнатый верблюжий горб, я вытянул из попоны пожелтевший от времени пергаментный сверток. Бережно развернув его, вслух зачитал несколько пояснений.
- Благородный Дэйтар, составитель карты утверждает, что сначала мчать нужно точно на север, следуя звездам. Этот пункт, слава Богам мы уже почти выполнили. Осталось всего ничего - проскакать до полуночи, а там, и привал. Всего-то делов, скачи да скачи!
- Может у благородного Дэйтара, даруй ему боги столы полные яств, задница была заколдованная и вовсе не чувствовала усталости, а моя уже затекла и скоро свалится под копыта верблюда!
- Слыш, Джога, хватит ныть, мы все тут устали, - попытался урезонить брата Туаре.
- В полночь, - продолжил я, не обращая внимания на начавшиеся пререкания, - предстоит самое важное, отыскать на небосводе кувшин. Дейтар зовет это созвездие Чангаш. В его вершине сияет самая яркая, самая крупная звезда. Она - то, что укажет нам дальнейший путь.
- Так что терпи, Джога, и скоро станешь богачом! Богаче самого султана!
- Султана...- задумчиво повторил усач. При этом лицо бедняги моментально разгладилось, глаза невидящим взором впились вдаль, появилась мечтательная улыбка. Медленно покачиваясь в седле, юноша все повторял и повторял заветные слова, будто бы пробуя их на вкус: " ...богаче самого султана".
Мы с Туаре переглянулись и, не говоря ни слова, громко рассмеялись.
- Вот ведь дает, братец!
До того, как наступила полночь, нам удалось отмахать еще приличное расстояние, и лишь отыскав на небе нужное созвездие, позволили себе встать на ночевку. После скромного ужина каждый из нас завернувшись в теплую шкуру мгновенно уснул. Верблюды посапывали здесь же рядом, подпирая своими мощными спинами наши усталые бока. Так закончился третий день путешествия в засыпанный песками древний город. Во сне, каждый из нас давно уже возвращался в Аркаду, нагрузив полные сумы золотыми монетами, величественными и прекрасными кубками, невиданными доселе драгоценными камнями и великолепнейшими статуэтками, один вид которых даже у бога красоты, вызывал глубочайшее восхищение. Наутро, поднявшись еще затемно, мы продолжили путь, следуя за путеводной звездой - вершиной небесного сосуда. Барханы - эти величественные песчаные хребты, сопровождавшие нас всю дорогу, сменились вдруг совершенно иной картиной. Ею стало гигантское, абсолютно ровное, если не считать песочной зыби, пепельно-серое блюдо. Где-то вдалеке, ближе к его центру возвышался странный предмет, который на поверку оказался не чем иным как куполом некогда высокой башни. Сейчас наполовину расколотым. Наше путешествие завершилось. То, что предстало пред нашими глазами, когда-то было минаретом древнего города. Даже сейчас, полуобвалившийся, с зияющими дырами высыпавшихся кирпичей, он внушал благоговейный трепет и уважение к строителям той эпохи. Мы спешились. Верблюды, почувствовав долгожданную свободу, закурлыкали на своем, только им понятном языке. Пристегнув к поясу инструменты, вооружившись коротким мечом, длинной веревкой я, и двое моих друзей, двинулись к расколотому куполу.
- Эй, да в эту дыру, можно не то, что нас троих, а целый верблюжий табун опустить! Крепите веревку, сейчас будем спускаться! Воду и факелы не забудьте! Свесившись в зияющий темный зев, я что есть силы, гаркнул: "Эй-й-й - Эй!" Эхо со звоном повторило мой собственный окрик. Когда затих последний "Эй", в моем мозгу зазвучала странная, тоскливая и в то же время удивительная мелодия. Полоснув взглядом по сторонам, я несколько раз тряхнул головой. Морок исчез.
- Стар, что с тобой? - Джога окатил меня ошалелым взглядом.
- Ничего, послышалось. Лучше обвяжи меня как следует, попробую спуститься вниз, и посветить факелом.
Пока усач вязал веревочный узел, я тщательно пропитал маслом намотанную на деревянный шест ветошь.
- Должно быть надолго хватит! - Сообщил он мне, - если конечно не уронишь в песок! Оглядев меня напоследок, Туаре удовлетворенно оскалился и на прощание саданул меня по плечу.
- Удачи! Поддерживая готовый к спуску трос, Джога издали махнул своей огромной лапой, дескать "Давай, чего тянешь!"
Спуск вниз прошел гладко. Факел ярко горел, освещая древнюю кладку. Несмотря на жару, снаружи, внутри было сыро, а к низу стало еще и холодно. Когда мои ноги коснулись пола, я уже порядком продрог. Отвязав себя, я несколько раз хорошенько дернул за прочный тростниковый трос. Наверху все правильно поняли, и веревка поползла вверх, для того, чтобы спуститься через время с новым грузом. Стальные лопаты, кирки, тряпье для факелов, и самое главное - масло, без которого в темноте многого не нарыть, вскоре лежали рядком на песке. Дожидаясь очередной партии, состоящей из одежды, воды и оружия, мне представился случай внимательно оглядеть то место, в котором я очутился. Прошедшие века никак не отразились на внутренней кладке башни, сохранилась даже часть деревянных перекрытий. Вот они, лежат под ногами, похороненные в этом каменном саркофаге. Пнув ногой одну их таких полуистлевших досок, мое внимание привлекло нечто явно знакомое. Им оказалось выдолбленное изображение треугольника с дырой. Нащупав свой медальон, болтающийся на шее, я удивленно присвистнул. Обе фигуры были одинаковы! Когда на дно опустились друзья, я с необъяснимым волнением продемонстрировал им старинный артефакт. Но кроме пожимания плечами не добился от них никакой другой реакции. В конце концов, как я понял, все, что не из серебра или золота и не сияет при этом на солнце, не представляло для них особой ценности.
Началась работа. Она была тяжела, так как пришлось вгрызаться не только в песок, но и в остатки старой кладки, среди которой попадались могучие бревна. Все это мы, как трудолюбивые жуки переносили с места на место. Постепенно, стали различаться силуэты каменных ступеней, ведущих к основанию колосcа. Кирки взлетали и опускались, лопаты высекали искры, руки откидывали в сторону грязные комья. Понемногу, звук грунта начал меняться став более плотным, глухим.
- Там явно пустота! Работаем аккуратно.... - Это были последние из моих слов. В следующее мгновение, пол под ногами задрожал и начал проседать. В середине образовалась дыра, в которую сразу же провалился Джога. Успев вовремя среагировать и раскинуть в стороны руки, он бешено вопил и пытался найти хоть какую-то опору для молотящих впустую ног. Бездна в ответ жадно ухмылялась...
- Брат! Стар! Помогите! Руку, дайте мне руку!
Обернувшись к Туаре, я увидел стремительно растущий пролом, в который затягивало все вокруг. Вот мелькнула рука Джога, он дико заревел и исчез где-то в глубине. Следом за ним наступила моя очередь. Последний участок грунта, на котором я все еще умудрялся балансировать, ушел из-под ног. Я медленно проваливался в пустоту, а та, навалившись на меня всем своим жутким, костлявым телом, пыталась испугать, лишить разума, украсть душу. В какой-то момент я просто перестал ее бояться. Мне стало интересно. Падению давно уже следовало бы прекратиться, однако этого не происходило. Я падал в бездну и считал секунды. Раз, два, три...десять, пятнадцать. Удар.
Воздух покинул легкие. Дыхание сбилось, сердце отчаянно загрохотало и попыталось найти выход из груди. Зрачки расширились. Какое-то время, я бездыханной кучей тряпья валялся и скорее умер, если бы не чудесный струнный перебор, снова зазвучавший в моей голове. Почему-то именно в этот момент мне захотелось рассмеяться.
"Странная музыка, Забери ее джины!" Отдав должное красоте мелодии, я, мысленно поблагодарил неведомого игрока, после чего, собравшись с духом и поджав кровоточащие губы, попробовал пошевелить рукой. Сначала той, что не прекращала болезненно ныть. Тупые пульсирующие раскаты медленно расползалась по всему телу. "Ничего, двигается, - подбадривал я себя. "А если болит, так значит жив, чему и радоваться должен!" Такой же проверке подверг и все остальные члены. Удивительно, но кроме сравнительно легких ушибов, со мной не стряслось ничего серьезного! Повезло! "А теперь бы еще выяснить, где это я очутился?" Лазанье на коленях в темноте, далеко не самое приятное занятие. Сколько времени оно длилось, я не мог ответить. Да и какая теперь разница. Это уже не важно. Я один! "Стоп!" - оборвал я себя. "Хватит стенать! Нужно искать друзей. Они ведь где-то здесь, рядом!". "А ну ка, что это?" Потянув за выступающий из песка край деревяшки, я разрыл факел. Принюхался. Пахнет маслом! Порылся в поясной сумке. Вынул кресало. Вспышка, еще одна. Свет больно резанул по глазам. Я огляделся. То, что в темноте казалось кучей песка, на деле оказалось огромной кучищей, настоящим крганом, где погребены старые кости и вместе с ними мои друзья.
- Джога! Туаре! - истошно заорал я. Тишина заголосила в ответ: "Джога! Туаре!". Вторящий имена голос был так похож на мой и в то же время был явно чужим. Я чувствовал, как противный холодок расползается внутри. Становилось страшно. Рискнув взобраться на вершину песчаного кургана, я побрел вперед, постепенно наращивая темп.
- Джога! Туаре! - мой отчаянный крик, отраженный от стен повторялся снова и снова. В исполинском гроте подземной пещеры со всех сторон на меня смотрели одни серые, холодные и безжизненные камни. В голове продолжала звучать мелодия струн. "Так вот как сходят с ума!" Что-то блеснуло под ногами. Пошарил в песке. Вот же он, золотой треугольник с дырочкой! А вот и еще один и еще. Я брел по куче никому не нужных сокровищ, в пещере принадлежащей неизвестно кому.
- А вот тут ты ошибаешься, человек! - голос громовым раскатом взорвался в голове.
Встав как вкопанный, я бешено завертел ею по сторонам, пытаясь отыскать невидимого собеседника. Безрезультатно. "Нельзя стоять, нужно двигаться" - назойливая мысль мгновенно придала решимости. Некоторое время, подчиняясь ей, я просто брел, разгребая сапогами старинные драгоценности, равнодушно разглядывая дивные кубки, резные вазы и рукояти мечей, украшенные великолепнейшей вязью. Вся эта красота свалилась на меня, пытаясь вскружить голову, затмить разум, очаровать! Постепенно, в своих поисках я взбирался все выше и выше. Странное зеркало привлекло вдруг мое внимание: выпуклое, идеальное по форме и своим граням, отороченное изысканной алмазной чешуей. Внушала уважение и его величина. Какой гигант любовался в него своим отражением? Внезапно зеркало помутнело. Невидимый ветерок, дохнул на него нежной рябью. В центре зеркала возникла обсидиановая сфера. Несколько раз мигнув, она уставилась на меня.
"Да это же глаз!"
Рука непроизвольно дернулась к поясу, где все еще болтался короткий меч.
С недовольным шипением тот покинул ножны. Я сделал короткий замах, и изо всех сил погрузил железо в студенистую массу. Тело стальной иглы, не встретив никаких препятствий, спокойно вошло в студень. Пол, стены и даже сам воздух внутри пещеры моментально затряслись, задрожали, запульсировали. Устоять на ногах при такой тряске было невозможно. Опрокинувшись на бок, я покатился в вниз, закувыркался и все же попытался затормозить, судорожно выхватывая из драгоценной кучи все, что могло послужить этой цели. Существо, что высунулось из кургана, являло собой воплощение самого жуткого и мерзкого кошмара. Плоскую шипастую голову венчал почти бычий нос. В пасти, несколькими рядами высились острейшие пилообразные зубы. Торс состоял из могучих бугристых мышц. Когти размером с руку взрослого мужчины. И все это покрыто чешуей со страшными костяными наростами. Взгляд, которым окатила меня тварь, был плотояден и хитер. Именно таким глядят на вкуснейшее лакомство.
- Добро пожаловать в мой чертог! - от стремительно загрохотавшего нечеловеческого голоса, воздух в пещере взорвался. Изо всех сил зажав ладонями уши, я заорал, поскольку боль была невыносима. - Я ждал тебя, - не обращая внимания на мой крик, продолжило существо. - Мое ожидание длилось бесконечно. Настолько долго, что твой мелкий, тщедушный человеческий ум вряд ли воспримет это число. Тварь выговаривала слова очень медленно, протяжно, уставившись на меня своими безжизненными обсидиановыми сферами.
- Твой укол, сделал мне больно. Но... не убил. Убить такого как я невозможно! Твое глупое железо для этого совсем не годится. Ну не бойся, подойди. Я, не обижу, - тварь вытянула тонкие змеиные губы и обнажила передние, загнутые вовнутрь клыки. "Не дать ни взять, настоящая ухмылка! Да оно издевается!" - если я что-то смыслю в животных, то эта тварь сейчас надо мною посмеивается! Мысль была, конечно, сумасшедшей, но, тем не менее, верной, в чем мне совсем скоро пришлось убедиться. Несмотря на продемонстрированное дружелюбие, я совсем не спешил выполнять просьбу ящера, хотя и понимал, в случае чего, шансов на спасение ничтожно мало.
- Я и здесь постою! - слова, адресованные чудовищу, гулко зазвучали в пустоте. - Ладно, носитель огня, стой там, где захочешь. Мне все равно, ведь совсем скоро, ты забудешь о своем теле. Эти жалкие отростки станут такими же мощными как у меня. Ты - новый дракон. Дракон, понимаешь! Привыкай к этому слову, человек!
- Ни к чему я не собираюсь привыкать! - слова доисторического урода разозлили меня. Я готов был размозжить проклятую говорящую голову. Тварь, прикончившая моих друзей должна сдохнуть!
- Это не имеет значение - огрызнулся зверь. На твоей шее висит Знак Огня. Ты нашел его давным-давно в трухлявых развалинах. Не так ли?
- Ну, допустим...
- Стольких лет, достаточно, чтобы колдовство подействовало. Оно пропитало тебя целиком, как губку, просто ты, человек, пока об этом не догадываешься.
- Если уж мне суждено стать таким как ты, ответь, почему это так важно? Зачем тебе делать меня драконом?
- Зачем? Затем, что я устал.
- Устал валяться на куче песка?
-Нет, человек, я устал быть драконом. Ты хоть представляешь, каково это, быть огромным, старым куском бессмертной плоти? Можешь даже не трудиться и не отвечать. Ты, обычный смертный, даже понятия не имеешь, что значит быть мной. Любить алмазы, золото, камни, принадлежавшие когда-то таким же, как ты. Золото, его хищный, дикий блеск заражает душу, как болезнь заражает тело. Стоит взглянуть на желтый металл даже одним глазком и вот у тебя уже начинают отрастать клыки, расти шея и хвост.
Все эти сокровища теперь твои. Можешь взять любой камень или, если тебя интересует оружие, возьми вон те серебряные латы или мечи. Здесь все твое!
Под ноги мне упал золотой слиток. Никогда мне еще не доводилось видеть столько желтого металла. Подняв его, я увидел клеймо, оставленное древним мастером. Треугольник, чья вершина направлена вверх с отверстием посредине.
Дождавшись, когда я подниму слиток, дракон начал свой рассказ: "в стародавние времена, когда над песками в этих местах возвышались башни, дворцы и городские стены. Люди нашли здесь золото. Неподалеку от шумного города были вырыты копи, в которых добывали и плавили драгоценный металл. Добыча его шла и днем и ночью, не прекращаясь ни на миг. Золото текло рекой по улицам города: им оплачивали строительство зданий, еду, покупку смазливых рабынь и убийство врагов. Все вокруг ходили в золоте, ели и спали на нем, и даже выбрасывали из окон, перестав, в конце концов, ценить его благородную красоту. Быв еще совсем молодым в то время, и, прознав про чудесный, дивный город, где золото перестало иметь цену, я решил жестоко расправиться, наказать дерзких глупцов. Найдя его среди песков и дюн, я придумал план, а затем осуществил его. Город я сжег, разметал по песку, уничтожил. Каждого из жителей, всех тех, кто посмел презреть великий металл, я лично поджарил и сожрал. Когда все было кончено, я собрал каждый золотой лепесток, каждую монетку и слиточек и свалил сюда, в эту пещеру, где и провел целую тысячу лет!" - Взгляни на эти сокровища! Оцени их красоту!
Еще долго дракон продолжал восхвалять достоинства драгоценной горы, а я, тем временем ломал голову над возможностью побега. Факел скоро потухнет, нужно действовать быстрее. Мне не хотелось оставаться здесь навсегда. Обшаривая взглядом пещеру, мое внимание привлекло то, что вряд ли должно было здесь находиться. Книги. Толстые, серые от времени и пыли в дорогих, украшенных камнями и золотом окладах. Наполовину ушедшей в песок, грудой, они с тоской поблескивали, вспоминая о былых временах. Я поднял одну. Удивительная вещь. Тонкий орнамент обвивал ее дорогой переплет. Вкрапления яшмы, изумрудов и рубинов россыпью невиданных ягод венчали каждый из тонких листьев. Изумительно! Завораживающе! Только вот листать потемневшие страницы совсем неудобно. Мешают когти. Осознание произошедшего пришло слишком запоздало. В ужасе я отбросил книгу и уставился на ногти, растущие и изгибающиеся прямо на глазах. Ужасная боль пронзила все мое тел. Я упал. Факел покатился по песку, вспыхивая ворохом охряных искр. Конвульсии, крики боли длились целую вечность. Я изменялся. Внезапно все прекратилось. Боль отступила, словно бы ее никогда не было. Вокруг валялось такое милое, такое притягательное, такое желанное. Мое ненаглядное золото!