Язвительная Кислота. Посвящение в нечисть

Язвительная Кислота : другие произведения.

Посвящение в нечисть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Комментарии: 1, последний от 05/01/2016. © Copyright Язвительная Кислота (podgorodeckaya.k@mail.ru) Размещен: 29/09/2015, изменен: 29/09/2015. 71k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Иллюстрации/приложения: 3 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сборник повествует о самых необычных, странных и непонятных мифических существах, о которых многие, вполне возможно, могут слышать в первый раз. Мифология нечисти варьируется от довольно привычной нам славянской и вплоть до японской. Добро пожаловать в мутный, пугающий и необъяснимый мир древней нечисти!

Посвящение в нечисть

Фараонки

Разбитые в кровь руки оплетает тьмой,

И воды моря стали для тебя тюрьмой.

В зеленоватом мраке не виднеется покой,

Среди людей и среди рыб ты - навсегда изгой.

Скитаетесь сгрудившейся, несносною толпой,

И из глубин померкших вод можно расслышать вой.

Ты о своей судьбе несчастной спой,

О том, что раньше все казалось лишь игрой.

А ведь когда-то ты был жив под властью фараона,

Был страшен лик его, а голос гулче грома,

Не увидали вы в его приказах умысла бесчестного и злого,

Ведь было все для вас тогда ничтожно, кроме его слова.

С тех пор, когда стеной разверзлись воды выше дома,

Тогда, когда все небо затянулось цветом рома

Все заглушило криками и болью стона,

Тогда с владыки египтян сорвало ветром и корону.

Теперь он вместе с вами заточен -

Его обратно в прошлое влечет,

Но он свою ошибку впредь учтет,

Хоть сгинул вместе с прошлым весь почет.

На дне морском уже другой расчет,

И воин будет упокоен в иле со своим мечом.

Не тронет его лика солнечным лучом,

Он будет гнить и остывать потушенной свечой.

Примечание к части

ФАРАОНКА - в славянской мифологии - фантастическое существо с человеческой головой, туловищем и рыбьим хвостом; русалка.

Фараоны, мифические полулюди-полурыбы (и женского и мужского пола -произошли от потонувшего в Чермном море (в Красном море) "войска фараонова" (при преследовании евреев, выводимых Моисеем из Египта).

Рокурокуби

Особа важная

Со змеиной шеей,

Призраком страшным

В ночи темнеет.

Неизведанна, будто

Затерянный остров,

Иль пиратское судно -

Королева средь монстров.

Городская легенда

Восточной страны,

Фигуркою бледной

Штурмует сады.

Чертовка бродячая

Одним своим видом

Ослепляет зрячих,

Шею гнет по змеиному

Любит еду,

Да пугать людей,

В тихом саду

Стережет детей.

Под светом луны

Бродит бледная тень,

Голос слаще струны

Арф древних царей.

Ты под небом ночным

Непослушная тварь,

Ты под светом дневным

Отогнать можешь хмарь.

Кротка, необычна,

Тиха и мила,

Как кобра двулична,

Ко мне в дом забрела.

Что же нужно, ответь?

Бесполезно - все ложь,

Хочешь песню спеть?

Пой, пока ищу нож.

Я тебя разговором

Скорей отвлеку

А потом, словно вору

Бошку отрублю.

И исчезнут затем

О легенде молвы,

Ведь проснется тело

Уже без головы.

Примечание к части

РОКУРОКУБИ - ёкаи из японского фольклора. В легендах говорилось, что они выглядят как нормальные люди днём, но ночью получают способность вытягивать свои шеи на огромную длину, а также могут менять свои лица, чтобы лучше пугать смертных.

По своей роли в японских легендах рокурокуби близки к персонажам-трикстерам, которые пугают людей, шпионят за ними и устраивают над ними всяческие жестокие шутки, для чего порой прикидываются дураками, пьяными, слепыми и так далее. Иногда же они изображаются весьма злобными: стремятся напугать до смерти или даже нападают на людей с целью убить и выпить их кровь.

Умрун

Походкой кривой и неслаженой

Шатается падший мертвец

По земле трупным тленом загаженой

Цель его - поиск свежих сердец.

Кровавому делу обучен

Под толщей могильной земли

Тебе в темноте стало скучно

Уж лучше на волю уйти

Побродить по лесам да полям,

И, прикинувшись призраком скромным,

Подойти к своим бывшим друзьям

О себе своим видом напомнить

Уязвим ты, несчастный покойник,

Дни рассвета давно уж уплыли,

И пришлось тебе жить, как разбойник,

Содрогаясь под гнетом полыни.

Для тебя нынче небо закрыто,

Под осиновой кромкой ворот

Их опоры железом обиты

Серебро от луны их запор.

Ты метался, ты рвал, ты молил,

Ты просил, и стучал до рассвета,

Бесполезно. Лишь время убил.

Не дождался ты сверху ответа.

Хоть ты вой, хоть ты плачь, мертвечина,

Не видать тебе сна и любви,

Твоя скорая с болью кончина

Обрекла тебя в вечность идти.

Уходи же подальше, мертвец,

Обойди вдоль все земли мира,

Набирайся ума, ты, глупец,

Да присвой себе имя вампира.

Примечание к части

УМРУН - славянская мифология. Если человек не желает спокойно отдыхать в земле, только в этом виде и может обитать, то он становится умруном, заложенным покойником. Умруны опасны, потому что их под землей научили сосать кровь. Не выносят травы полыни, а убить их можно как любое восставшее из мертвых существо - осиновым колом, но в особенности умруны панически боятся железа и серебра.

Див

Светлый сказочный дух,

Бродящий по лесу.

К мольбам язычников глух,

Хоть подобен он бесу.

Отвращает крестьян

От неправедных дел,

Бродит век по полям,

Там, где черт не сидел.

Невидаль странная,

Предвестник беды,

Под утро туманное,

Под светом луны

Нагоняет забвение,

Ставит в мыслях печать.

Одно - лишь умение

Позволять забывать.

Хоть сам помнит все

От начала веков

И ведет древний счет

Лет, уплывших с водой.

Обреченный бродить

За злыми людьми,

Их за нос водить,

Да ровнять со зверьми.

Лишенный свободы,

Людской древний пастух,

Неизвестной породы

Неузнанный дух

Вот проходят года

Он за тем же занятием.

Помнить все - вот беда

Кошмар и проклятие.

Примечание к части

ДИВ - демонический персонаж восточнославянской мифологии. Упоминается в средневековых учениях против язычников и воспринимается, как предвестник несчастья. Див отвращал людей от опасных дел, появляясь в виде невидали. Увидав его, и удивившись, люди забывали о том неправедном деле, которое собирались совершить.

У поляков его называли есизник, т.е. бог-видение.

Гианы

Просыпайся, ведь скоро рассвет,

Тихо шлет свою весточку солнце,

В тени леса скорее укройся,

Мой тебе, детка, лучший совет.

От болезненных, алых лучей,

Что пройдутся по мраморной коже.

От палящего зноя не сможет

Спрятать день, что коснется очей.

Лес - твой дом, обитель и радость,

Из него почерпнешь красоту,

Спрячешь лико ты в нем поутру,

Не затронет здесь даже старость.

И подруги - древесные духи,

Будут петь о твоей красоте,

Она в звездной пыли, в высоте,

По ту сторону лун ходят слухи

О чарующем взоре твоем,

О сложении форм и чертах,

О зеленых искристых глазах,

О том как мы прекрасно поем.

Но Вселенной мы прокляты все

За небесную нашу красу

И всю жизнь я ту ношу несу

Одиночества тяжеских лет.

Морщить нос при корявости гномов,

Ему лучше в горах средь обвалов,

Убегать и от злых великанов

Он невежда, пропоица, боров.

Остается тебе лишь мечтать

О любви, что ушла не придя

Так и быть. Ведь дух леса - судья,

Остается тебе вышивать.

Отнесешь ты работу скорей

На разрозненный, сельский базар

Говорят, там, и в мороз и пожар

Ходят толпы хороших людей...

Примечание к части

ГИАНЫ - в итальянском фольклоре в основном женские духи. Высокие и красивые, они обитали в лесах, занимались рукоделием. Еще они могли предсказывать будущее и знали, где спрятаны клады. Не смотря на свою красоту, гианы, среди которых большинство составляли женщины, с трудом находили себе пару. Мужчин-гианов было крайне мало; карлики в мужья не годились, а великаны были настоящими грубиянами. Поэтому гианам оставалось лишь заниматься работой и петь грустные песни. Со временем они сделались лучшими на свете вышивальщицами, а своими песнями стали завлекать людей.

Сульде

Жизненная сила тысяч душ,

Что питается поверьями народа.

Поклоняется тебе жена и муж -

Твоим ликом отсылая прочь невзгоды.

Ты хранитель, страж, защитник, дух,

Бестелесным все летаешь божеством,

Протянув ладони к сотням рук,

Отведешь беду и жуткий гром.

Ты цветное знамя на ветру,

Что колышется даже полудний зной,

И блеснувши сталью на свету,

Первым среди всех вступаешь в бой.

День и ночь ты занят все одним -

Стережешь от бед своих людишек,

Ими просто сказочно любим -

Жаль, что кто-то скоро станет лишним.

Смотрит за тобой несчетная толпа,

Каждый ни за что не сомкнет глаз,

Мимоходом бродит о тебе молва,

Чей черед средь них на этот раз?

Ведь всегда за все приходится платить,

Даже добрым, бестелесным, старым духам,

И для жизни плохо этих духов злить.

А от жертв будут в восторге только мухи...

Примечание к части

СУЛЬДЕ - ("дух", "жизненная сила"), в мифологии монгольских народов одна из душ человека, с которой связана его жизненная и духовная сила. Сульде правителя является духом - хранителем народа; его материальное воплощение - знамя правителя, которое само по себе становится объектом культа, оберегается подданными правителя. Во время войн для поднятия ратного духа армии Сульде-знамёнам приносились кровавые, иногда человеческие жертвы. Особо почитались Сульди-знамена Чингисхана (Хара Сульде и Цаган Сульде - чёрное и белое знамена) и некоторых других ханов. Персонаж шаманского пантеона монголов Сульде-тенгри, покровитель людей, по-видимому, связан генетически с Сульде Чингисхана.

Аюстал

Вредный, проказливый, прыткий

Явился с улыбкой и пытками

Черт без рогов, но с копытами

Сумбурный, с глазками стылыми.

Не может прожить он и дня,

Чтоб злобно и мрачно смеясь,

Явиться к смертному ложу коня,

Иль хозяйки его. Улыбкой светясь.

Болезнью питается, нечисть,

И в сердце клыками он метит,

В мученьях сгибается жертва,

Пред верной и скорою смертью.

Коль явится тень его на порог,

Тогда сокращен будет отнятый срок,

Для жертвы несчастной и палача,

Который, копытами громко стуча

По пыльному полу, с аршинной косой,

Прикинувшись доброй, пушистой лисой,

Вскочит на ложе больного, крича,

Присутствием наглым выгнав врача.

Однако наивен тот черт, как малец,

Несчастный, безрогий и шустрый групец,

Ведется он, ирод, на сладкую ложь,

Страданий много, а тоску-то с грош.

Многих он, шельма, с собою унес,

Растерял половину средь белых берез.

Большинство в больных его лапах уснуло,

А кто похитрее, с лихвой обманули.

...

Побесится, черт, покружит в лесу,

Успокоится, и, как положено бесу,

Отправится вновь по деревням скакать,

Поглупее себя несчастливца искать.

Примечание к части

АЮСТАЛ - в абхазской мифологии чёрт; приносит вред людям и животным. Согласно поверьям, если Аюстал вселяется в человека, тот заболевает, а иногда и умирает в муках. Когда человек сильно мучается перед смертью говорят, что Аюстал завладел им, но часто человек хитростью одерживает над Аюсталом победу.

Черт

Как-то пожениться черт решил

С одноглазой близорукой ведьмой

И куда гад водится спешил?

Ведь огреб в итоге бед от этой шельмы.

Что ж тебе, лукавый, не сиделось

В облюбованной тобой убогой церкви?

Искушать людей тебе приелось,

И от скуки у тебя сознанье меркнет?

По болотам да лесам ты все скакал,

По деревням, городам всю ночь пропрыгал,

Все для жизни спутницу искал,

Все бурчал и носом мрачно шмыгал.

Ведьма оказалась разбитной,

Со склочным характером ужасным,

И была она горбатой и кривой,

Но зато не прошли поиски напрасно.

Долго черт гулял с ней под луной,

И на пару вместе пили самогон,

А потом она гнала его метлой,

По полям, мимо испуганных коров.

Весело прошла у черта ночь,

А на утро он пришел в себя,

И стараясь нетерпение превозмочь,

Предложил копыта, сердце и себя.

Собрались на свадьбу злые силы,

Упыри и вурдалаки притащились,

Келпи, чудища морские вмиг приплыли,

На подарки молодым все расщедрились.

И венчались черт да ведьма под луной,

На заброшенном, разбитом перекрестке,

И забыли они оба про покой,

Свист и ор стоял такой, что меркли звезды.

В вихре танца закружились молодые,

Да подняли в воздух дым столбом.

А затем от вопля вздрогули святые,

Черт здоровый ведьмин глаз пронзил рогом...

...

А затем прошло немало лет,

Вскоре стал нечистый вновь скучать.

Под покровом ночи сей игрец,

Стал с русалкой ведьме изменять.

Как узнала ведьма, ополчилась:

"Обломаю тебе ирод все рога!"

Муженек от страха обмочился

И молитва его не уберегла.

И с тех пор безрогий ирод воет взрыд,

И пугает по деревням весь народ,

Жалуется, ноет и кричит

О том, как ужасен с ведьмою развод.

Примечание к части

ЧЕРТ - "проклятый", в славянской мифологии злой дух.

Вампал

Я ступаю лапами бесшумно,

Оставляю на коре следы когтей,

Я - ребенок тихой ночи лунной,

Царь и господин для всех зверей.

Из пастей несчетных валит дым,

Он во тьме беззвездной как туман,

Он преграда вечным духам злым,

Ведь я силам добрым атаман.

Улыбаюсь мрачной, хищницкой улыбкой,

Хоть по виду пес я беспородный,

Не мешает то светить ухмылкой,

Ведь в душе, как волк, я благородный.

На пути валю деревья вековые,

Иссушаю я болота под пустыни,

Ревом воздвигаю волны звуковые,

Скалы обращая в крошки пыли.

Но для человека добрый дух,

Помогаю я героям в начинании.

На мольбы чужие я не глух,

Они для меня похожи на послания.

Уж творю добро не первый день,

Но не каждый день мне тем же платят,

Людям иной раз запомнить лень,

Кто сподобился на путь полегче их направить.

Иногда смотрю на них из леса,

Наблюдая за течением чужой жизни,

Люди иногда бывают хуже беса,

И друг друга даже словом могут сгрысти.

Ну а нечисть прочая меня обходит,

Вот недавно надо мною ведьма пролетала,

"Муженек ее с русалкой речи водит",

Фрараонка да гиана нашептали.

И спросил я шельму с интересом:

"Что ж ты, ведьма, ночью-то шустришь?"

Удивила та меня своим ответом:

"Циркулярную пилу не одолжишь?"

Примечание к части

ВАМПАЛ - в мифологии ингушей и чеченцев огромное лохматое чудовище, обладающее сверхъестественной силой: иногда у Вампала - несколько голов. Вампалы бывают как мужского, так и женского пола. В сказках Вампал - положительный персонаж, отличающийся благородством и помогающий героям в их битвах.

Дубовики

Роют землю древесные когти,

Рыхлят грунт змеевидные корни,

Злом питают их недра земли,

Ведь достать мы до Ада смогли.

Мы живем под корою деревьев,

Соответствуя древним поверьям.

Когда проходишь мимо дупла,

Сможешь видеть ты наши глаза.

Выходя в белый свет осторожно,

Мы стряпню свою мирно предложим,

Если съешь ее - будем так рады!

Ведь еда та напичкана ядом.

Ночью в лес не ходи, будь так добр,

Коль не хочешь попасть прямо в гроб.

Просто в наших рядах так водится,

Что в ночи непроглядной охотимся.

Душу высосем, тело оставим,

И останки по почте отправим.

Будут горько рыдать родные,

Мы ж не добрые духи, а злые.

Игру со смертью ты водишь,

Когда мимо пня проходишь,

Ничего нам не стоит в ответ

Натворить ужасающих бед.

Примечание к части

ДУБОВИКИ - в кельтской мифологии злые волшебные существа, живущие в кронах и стволах дубов.

Каждому человеку, проходящему мимо их жилища, они предлагают вкусные кушанья и подарки.

Ни в коем случае не следует брать у них еду, а тем более пробовать её на вкус, поскольку пища, приготовленная дубовиками, очень ядовита. По ночам дубовики нередко отправляются на поиски добычи.

Следует знать, что проходить мимо недавно срубленного дуба особенно опасно: дубовики, обитавшие в нём, рассержены и могут натворить немало бед.

Ырка

Озлобленный дух

Скитается в поле,

В компании мух

Средь пространства и воли.

Один среди трав,

Он зашил свои раны,

Окончательно став

Поседевшим кошмаром.

С мрачным лицом,

Тихий древний старик,

Был отвергнут творцом

За глаза-фонари.

На Ивана Купала

Выступает из тьмы

По его давним планам

Жертвой станем все мы.

Коль идешь ты один

Коль ты путник, изгой,

Этот злой господин

Всласть напьется тобой.

Совершенно поник,

Потерял весь свой вес,

Громкий лешего крик

Не пропустит в тот лес,

Где осталась петля,

Где осталось и тело,

Где разрыта земля,

Где и солнце не грело.

Сам себя тогда проклял,

Сам себя обвинил,

Постепенно стал рохлей

Путь свой не завершил.

И теперь он мечтает,

Завершить то, что начал,

По полям он летает,

От костров силы тратя.

Одна осталась отрада

Помощник-валун,

Он всегда при параде,

Им любимый шалун.

После смерти прошло

Достаточно долго,

Но его не нашло

Спокойствие Волги.

Вдоль ее берегов

Не стал он скитаться,

Ему скрип сапогов

Не позволил остаться.

Этот скрип должен значить -

Вдали путник идет,

По нему земля плачет,

В ней он смерть и найдет...

Поразмыслил старик,

Плечами пожал,

И звукам живым

Стал он вдруг подражать...

...

Тихо шел я по полю

Надо мною луна

Я нашел свою волю

Она только моя.

Позади слышен звук

Человечьих шагов,

Вблизи хрустнул сук,

А затем тихий зов.

Обернулся на оклик -

Предо мною мой друг,

Странный был его облик

Меня тронул испуг:

"Что ты делаешь здесь,

Иль ты стал кровопийцей"?

Отвечает он мне:

"Уж такая участь...

Самоубийцы"...

Примечание к части

ЫРКА - злой ночной дух в славянской мифологии. Особенно опасен в ночь на Ивана Купалу. Лешие не пускают Ырку в лес, потому опасен он только в поле. Им становится самоубийца. Не дожив отпущенной ему жизни, ищет, как бы попользоваться чужой жизнью. Напившись чужой крови, он на минуту набирается теплом жизни и успокаивается. Когда человек идет через поле, ему иногда кажется, что за ним кто-то следит. Но ни в коем случае нельзя оглядываться, даже если окликают знакомым голосом, если оглянешься или ответишь - нападет, закрутит - жди беды. Боится огня, потому к ночующим у костра он не подходит.

Сикомэ

Раса из воинов с каменной кожей,

Кровожадные твари, очень похожие,

Оскаленной пастью да злобною рожей,

На злых горных троллей, во льдах замороженных.

Садисты ужасные и превосходные,

Силой и статью над людскою породою.

Клацая пастью с клыками уродливыми,

Они чуют войну, что стоит за порогом.

Раса древних солдат, с копьем и мечом,

И каждый из них в деле боли учен,

Ни раны, ни голод им все не почем,

Ведь в разумах блещет холодный расчет.

Как вспыхнут глаза, загорятся углями,

В душе из искры разжигая пожары,

Они пройдут строем, лесами, полями,

Порождая людские муки, кошмары.

Но пока они ждут, затаившись в чащобах,

В вышине на ветвях, да ложных сугробах,

В засыпанных грязью, покинутых водах,

Поджидая людей, что мнят себя войнами.

Примечание к части

СИКОМЭ - В японском фольклоре воинственная раса существ, похожих на западных гоблинов. Кровожадные садисты - не занимаются ничем другим, кроме войн. Часто устраивают засады в горах.

Бука

Маленький и дерзкий

Я пугало из сказки

До одурения мерзкий,

Из шкафа строю глазки.

Я обожаю деток,

А больше их пугать.

В потемках грудных клеток,

Расти и процветать

Убийственным и жутким,

Кошмарным, диким страхом,

Который только утром

Исчезнет черным прахом.

А ночью будешь дрожью,

Меня ты веселить,

И не пытайся ложью

Меня разубедить,

О том, что тьмою звездной,

Нельзя мне рядом быть -

Пока не станешь взрослым

Я буду приходить.

Я стану твоей тенью,

Я стану твоим сном,

А ты - мой юный пленник,

Моим родным рабом.

Так ты не возражаешь?

Зайду к тебе на чай?

Ведь ты прекрасно знаешь,

Как ужасы встречать...

Примечание к части

БУКА - В русском фольклоре фантастическое чудище-страшилище, которым пугают непослушных детей. Таинственное существо в пустых постройках, в лесной глухомани.

В русских поверьях XIX-XX веков преобладают представления о буке как о детском страшилище.

Василиск

Черный петух для меня - мой отец,

Жаба болотная - строгая нянька,

Такой я по жизни странный малец,

Ты не бойся меня, в глаза мои глянь-ка!

Я существо с доброй, светлой душой,

Из сказки волшебной, из средних веков,

Лишь я унесу тебя в вечный покой,

И тебя, и прочих своих же врагов.

Не люблю я людей, ведь я мизантроп,

Не люблю петухов, ведь их утренник крик,

Меня непременно загонит в тот гроб,

Чья крышка сокроет навеки мой лик.

Волнуюсь ужасно, выходя на охоту,

Может дома остаться? Ведь там, под землей,

Есть много камней, их сколько угодно,

Они для меня уже стали родней.

Живу я в пещере, как давний бродяга,

Лишь в свете луны покидая свой дом,

Ведь ночью в лесу мне встретится вряд ли,

Белый конь со светящимся матовым рогом.

И пусть я имею много давних врагов,

И пусть я нежеланен в мире людей,

И пусть я занесен в черный список богов,

Зато я царек в дружном обществе змей.

Они для меня, как родная семья,

Одной и той же со мною породы,

Всю жизнь и навеки подруги, друзья,

С ними я перестал быть петушьим отродьем.

Меня чтят лишь в геральдике, там мне и место,

Я там самый грозный, я там самый древний,

Я там самый мудрый на своем же насесте.

И пусть я ужасен по здешним поверьям.

Сижу я в пещере, жую свои камни,

Вся жизнь удалась, но проблема одна,

Не дает мне покоя с времен самых давних,

Моя смерть - есть во мне...

И в простых зеркалах.

Примечание к части

ВАСИЛИСК - чудовище с головой петуха, глазами жабы, крыльями летучей мыши и телом дракона, которое существует во мифологиях многих народов. От его взгляда каменеет все живое.

Маньяк

Падший с неба, отвергнутый дух,

Как съеденный волком, старый пастух,

Тенью несется к той грешной земле,

Купаясь в светящемся звездном огне.

Как будто видение, средь белых свечей,

Гуляющий путник в дороге ночей,

Тень разбитная, предшественник бед,

За каждую смерть ты свой держишь ответ.

В ночи пролетая, над темной землей,

Над полями, покрытыми влажной травой,

Являешься жницам, сонным и вялым,

Идущим с тяжелой работы, усталым.

Приземлившись на землю, плутаешь во ржи,

Ищешь людей, чтобы им доложить,

О смерти грядущей, о бедах людских,

О горе и страхе их и мирских.

О будущих войнах, о прошлых ошибках,

О прожитых жизнях, убогих и хлипких,

О вечном, стремительном и мимолетном,

Доложишь ты всем в своем скорбном полете.

Старики и старухи, при виде тебя,

Молитвы читают, друг друга крестя,

А прочие скажут: "Ну что вы, не верьте,

Неужто звезда - и есть ангел смерти?"

Примечание к части

МАНЬЯК - В центральной и юго - западной России маньяком именуется тень, видение, а так же дух, принимающий облик падающей звезды.

Полкан

Взбивая копытами пыль под собой,

Он мечтает героев ссылать на покой,

Он грезит о битвах, о том как однажды

Победу одержит над недругом важным.

Мечом отсечет его голову с плеч,

Заставит фонтаном кровинушку течь,

И, втоптав вражье тело в вязкую грязь,

Ускачет в леса, злорадно смеясь.

Так будет собой залихвацки он горд,

И будет приказы писать, как тот лорд,

Чье тело раскидано в тихом лесу,

И никто о нем впредь не обронит слезу.

И будут стенать неутешные бабы,

Мужики-крестьяне будут не рады,

А дети да старцы, невзвидят покоя,

Ведь нет для народа другого героя.

Никто впредь не сможет людей защитить,

Никто не сумеет мерзавца побить,

Останется только лишь горе, да боль,

Таков он есть - человек - полу конь.

Но все это грезы, но все это сказки,

Реальность имеет серые краски,

Об этом ему суждено лишь мечтать,

Не светит владыкой людским тебе стать.

Как ты ни крутись, и как не хитри,

Но слюни, будь добр, поскорей ты утри,

Полна ведь героями наша земля,

Хоть один, да прищучит тебя, подлеца.

...

Вздохнул замечтавшись, поднялся с камней,

Пора в путь дорожку, на поиск людей.

С мыслью одной, "кого б попугать?"

В полях обреченный героев искать.

Примечание к части

ПОЛКАН - в славянской мифологии получеловек полуконь. (явное сходтсво с кентавром) В исходной версии имя Полкана является русифицированной формой итальянского слова "поликано" - полупес. На многочисленных же лубках Полкан представлен в виде традиционного кентавра. Он выступает в качестве антагониста главного героя и погибает от его руки.

Волкодлак

Бесшумно крадется в лесу моя тень,

Ярче света луны мой пылающий взгляд,

Свершился в ночи кропотливый обряд -

Прыжок, через нож, вонзенный в пень.

Я странствую ночью, по тем деревням,

Где крепко заснули усталые люди,

Мой шаг приглушенный их не разбудит,

Когда я пройдусь по их темным сеням.

Таков я рожден был, выродком волчьим,

С кудлатою шерстью да на голове,

Она поклоняться заставит луне,

Призовет на луга беззвездною ночью.

В этом поле бескрайнем я снова один,

По мерзлой земле крадусь, будто вор,

Кто же в здравом уме пустит зверя во двор?

Потому только здесь сам себе господин.

Как-то в поле гулял, не таясь, не робея,

Средь травы, что скрывала мой облик от всех -

Тяжелел от росы мой серебряный мех -

И нежданно негаданно встретил еврея.

Вот с ним я и встретил несчастье свое,

Как только друг друга увидели мы,

Я рванулся в кусты, он подпрыгнул с земли,

Шерсть мою обожгло его же ружье.

Хоть был в сущности волком злым и опасным,

Но бед не творил ни людишкам не скоту,

И черт был побрал мою же породу,

Скончался от пули, напрасно и грустно.

Коль меня пристрелил, в родном поле моем,

Закопай меня глубже, в тисовом гробу,

Приложи ты монетку к мертвому рту,

Не хочу после смерти витать упырем.

Примечание к части

ВОЛКОДЛАК - в славянской мифологии человек-оборотень, обладающий сверхъестественной способностью превращаться в волка с помощью таинственных обрядов. После смерти может стать упырем, если не положить в рот монету.

Греза

Прихожу я к тебе по ночам,

Будто призрак, я в сени войду,

У порога меня ты встречай,

Слушай, как проклинаю судьбу.

Я по сути невеста твоя,

Но женой быть мне не суждено,

Потому, я, неслышно скорбя,

Заявляюсь душевно больной.

Пред тобой предстаю во плоти,

Для тебя лишь моя красота,

Для других я как тень, и пройти

Они могут легко сквозь меня.

Ночь от ночи к тебе прихожу,

Чтобы скрасить с тобою часы,

Я тобой, живым, дорожу,

Но меж нами воздвигла мосты

Твоя старая, дряхлая мать,

Что однажды нас услыхала,

Не могла же несчастная знать,

О том, как без тебя я устала.

И пошла она в гости к колдунье,

Та дала девять пачек иголок,

Чтобы я, как приду в полнолуние,

Напоролась на них да с разгону.

Но не ведано было про хитрость

Для меня твоей матери прыткой,

И дорога по иглам, сокрытым,

Показалось мне адскою пыткой.

А ведь ждал ты меня и не спал,

И о иглах, родимый, не знал,

Будто зомби ты сразу же стал,

Как дорожку крови увидал.

Но тогда я не думала вовсе,

Прокричала лишь то, что сгублю,

И слова те в лицо тебе бросив,

Превратилась скорее в зарю.

Тут же вдарила молния в угол,

Он рассеялся сразу бесследно,

А на месте его темной грудой,

Лежал сверток в лучиках света.

В нем же плача, возникло дите,

С виду ангел - ранимый и милый,

То последний был мирный денек,

Ведь то была нечистая сила.

Примечание к части

ГРЁЗА - Нечистая сила; видение, привидение ; мираж - в славянской мифологии.

Упоминание о грезе встречается в заонежской быличке. Она повествует о парне, убежденном в том, что девушка, которую не выдают за него замуж, приходит к нему по ночам. Однако девушку эту никто, кроме него, увидеть не может: " Ну мать и пошла по ворожеям. Одна ворожея говорит ей: "Это он в грезу влюбился, в нечистую силу. Возьми девять пачек иголок, да понатыкай от порога ему до кровати, да все иголки крестом зааминь. Она как наколется, подаст голос человеческий, тогда и пропадет".

Да и купила мать девять пачек иголок, да понатыкала от порога до кровати, острым концом вверх. Ночью-то он лежит да поджидает, а мать не спит - слушает. Вдруг, как дверь открылась, ступила та через порог, да как закричит, ступила второй, да как заплачет, завопит ""Ах, ты, говорит, осудник негодный, я тебя все одно сгублю!" И пропала. А на другой день, вдруг, как вдарило что-то в угол, так угол и рассеялся. Выбегли, а там ребенок лежит раздернут, да весь окровавленный. Это греза его об угол и раздернула. Да не настоящий ребенок это, а нечиста сила. Такая быть это была."

Ведьма

Я царица ночи, лун и звезд,

Я богиня ядов, приворотов,

Между мертвецами строю мост,

Завлекая их живым круговоротом.

Где-то в темной чаще слышен смех,

Этот хохот крик моей души,

Не желаешь брать на плечи грех?

На мой голос лучше не спеши.

Лучше уж беги подальше, смертный,

Или в свои сети завлеку,

Мои силы тебя сразу же завертят,

И поэтому всегда будь начеку.

...

Было время - одинокой я была,

Страшной, мрачной, никому не нужной,

По течению жизни все плыла,

Каждый год мне было очень скучно.

Куталась в меха, страдала тихо,

От тоски, на эту злую моду,

Вопрошается округа моим криком,

Проклинаю злую я свою породу!

Все мечтала я о принце на коне,

Или же о диве благородном,

Ну а может о вампале, что извне,

Вместе с сикомэ на битвы годны.

Мог попасться же мне ырка или троль

Но вместо него, жених уперт,

Будто бы назойливая моль,

Притащился в стельку пьяный черт.

Напоил лукавый, уломал

Он меня на танец под луною,

Слабость мою, ирод, разузнал,

И пришлось мне быть самой собою.

Танцевали, пили, бегали, кутили,

Также быстро свадебку сыграли,

А потом друг друга разлюбили,

От того, что мы друг друга разузнали.

Вскоре стал лукавый приносить проблемы,

Поначалу бы казалось, ничего,

Ну а после как гианы "песенки" запели,

Погнала и вовсе прочь его.

Он сначала стал рыдать навзрыд,

Стал, скотина, мозг мне выносить,

Видно жалостью моей уж он был сыт,

Я взяла топор, дабы прибить...

Он попятился назад все жалуясь на быт,

Да споткнулся, дармоед, о мой котел,

А затем раздался гул копыт,

Убегать мостак был мой козел.

По дороге снова пару раз запнулся,

И пятак свой чуть о стену не расквасил,

Через стол, корявый, кувыркнулся,

И слезами горькими весь потолок раскрасил.

Вышиб дверь рогами, и бегом,

Прочь от дома поскорее вжарил,

На пороге час стряла пыль столбом,

А рога свои в двери так и оставил.

Посмотрела ему вслед, вздохнула,

Подняла котел, да стала дальше колдовать,

Не заметила как малость прикорнула,

Ведь устала я о принце все мечтать...

Примечание к части

ВЕДЬМА (от ст.-слав. ведать - "та, что обладает ведовством, знанием"; также вештица, волшебница, колдунья, чаровница) - женщина, практикующая магию (колдовство), а также обладающая магическими способностями и знаниями. Слово "ведьма" имеет также ругательное и саркастическое значение.

Ведьма ("та, кто владеет тайными сведениями") - один из ярчайших персонажей демонологии. Её описания и характеристики довольно детально представлены в этнографической литературе. Она символизирует не только абстрактное зло; иногда она может выступать символом смертоносной язвы или даже смерти, и в этом смысле её действия подобны действиям вампира.

Навии

Пернатые

Твари с хвостами павлинов,

Отродья

Звериные, не человечьи,

Смертельные

Духи, шипя по змеиному,

Насылая

Чахотку, болезни, увечья

Крались

В ночи, под тихим и сонным,

Мрака

Густым волнистым покровом,

Людским

Наслаждаясь, дыханием томным,

Мор

Насылали, дирижируя стоном,

Тысяч

Больных, мучимых той порчей,

Которая

Ядом вгрызалась в тела,

Была

Она смерти страшнее и горче,

Стихией

Одной захватив пол села.

Загибались

От ран, случайные люди,

Попадая

Под когти темных существ,

Те носились

По улицам, как будто бы судьи,

Не гнушаясь

Кровавых, багряных веществ.

Невидимки

Кудлатые, на черных конях,

Затесались

В народ, мстя за прошлые годы,

Обозначили

Кровью часы в былых днях,

Смотря

На утекшие мутные воды.

За что

Ополчились те нелюди нынче?

Чуму

Насылая, холеру и боль?

Эй, духи,

Чего разоряетесь? Сгиньте!

Не сыпьте

На раны прозрачную соль.

Пусть

Мы виноваты безмерно всем,

Пусть

Мы обратили вас в диких чертей,

Вы

Были покойными братьями тем,

Кого

Изводили под гнетом плетей.

И теперь

Вы покажете вашу жестокость,

Пред

Пытками дав нам единственный шанс,

Признать

Всю извечную нашу убогость,

Предложив

Компромисс, вгоняющий в транс:

Коль

Хочешь отсрочить посмертные песни,

Коль

Хочешь живым извернуться от лап,

Коль

Хочешь уйти от грядущих болезней,

Коль

Хочешь тело спрятать от ран.

Покорми

Ты пернатых, отвергнутых тварей

Позови

Же попариться в баньке да к нам,

Ведь

Каждому демону, охота на пару

С живым

Человеком выпить стопочку грамм.

Примечание к части

НАВИИ (НАВЬИ) - покойники, загробные духи в славянской мифологии . От древнерусского навь - духи смерти, духи умерших иноплеменников. Считалось, что они могли насылать болезни на людей и домашний скот, а так же стихийные бедствия.

По ночам навиьи носятся по улицам, поражая всех, кто выходит из дома. Люди умирали от ран. Потом навьи стали и денем появляться на конях, но были невидимы. Для спасения от навий надо было не выходить из дома. Чтобы защитить жилища, необходимы были обереги, заговоренные предметы и т.п. Одежда людей включала специальную вышивку с охранительными знаками от навий.

Навий можно было и умилостивить. Их приглашали помыться в баню, под навесом которой или на крыше оставляли для них пищу. Представляли навий в виде птиц или в образе некий существ, обросших густыми волосами и с хвостом.Подобные представления о навьях сохранялись в сознании людей до ХХ века.

Полуденница

Я людям головы морочу,

Меняя землю с небесами.

Тому, кто в нужный час урочный

Все топчет землю сапогами

Я не даю пройти спокойно,

Ведь будто воздух, я везде.

Когда в полудень тихий, знойный,

Тень не отыщешь пошустрей.

Видения, морок насылая,

Я погружаю в тьму сознание,

Луч жаркий с неба посылая,

И отключая мироздание.

Но коль понраву будешь мне,

Коль вовремя найдешь ты тень,

Пусть и противен ты судьбе,

С тобой сыграть не будет лень.

Наверняка устал ты слишком,

Весь день отдав на поиск крова,

Присесть не будет здесь излишком -

Не обращусь к тебе с укором.

Лишь тихо выйду из травы,

С охапкой полевых цветов,

И удивлен пусть будешь ты,

Что нечисть нынче без рогов.

Но я, лишь человечек с поля,

С лицом приятным, милым, гладким,

Не принесу и больше горя,

Один подвох сокрыт в загадке.

Коль разгадаешь ты ее,

То разорвешь бедскую сеть.

Послушай, горе ты мое,

"Можно ль от смеха...

Умереть?..."

Примечание к части

ПОЛУДЕННИЦА - разновидность призраков, встречающаяся в ясный и погожий день, когда солнце высоко на горизонте. Родственна полуночницам, появляющимся только в ночное время, а так же иногда встречается разновидность полудениц - полуденные невесты.

В группе - весьма опасный и серьезный противник даже для ведьмака. По одиночке же - она не столь опасна. Покачивающиеся колосья на полях в безветренный день объявляют о прибытии полудениц. Они водят хороводы при свете дня и пытаются завлечь крестьян к себе в круг. Никто ещё не выходил из него живым.

Полуденицы в основном обитают на обработанных полях и лугах, где появляются примерно в полдень. Хоть они и призраки, но полуденицы сохраняют крепкую связь с естественным миром, они видят живущих, но не понимают их, потому что мертвецы не способны слышать речь живых.

Самхайн

Мерцала луна вместе с россыпью звезд,

Что дырами в небе светили насквозь.

В это время ночное, в пору тихих грез,

Из могил мертвецы разбредаются врозь.

Время холода лютого, кромешной тьмы,

Время для трупов забыть про покой,

Время распада, гнилой кутерьмы,

Время, дружок, возвращаться домой.

Наш повелитель, смерти властитель,

Нас будто на марше построит всех в ряд,

Наш господин, наш великий губитель,

Облаченный в сшитый "костлявой" наряд,

Наконец-то позволит нам выбиться в люди,

Разрешит посетить незабытых родных,

Отправит напомнить о нас без прелюдий,

В этот день не оставит мертвецки одних.

Раз в году разверзаются наши могилы,

Раз в году нам позволено быть для острастки,

Самими собой средь живых и любимых,

Они ради встречи напялили маски.

Вспоминаем о прошлом, бредя по асфальту,

Средь таких же как мы, когда-то живых,

С глазами незрячими, с кожей кобальта,

Потерянных, синих, убогих, святых.

О дивный ты наш, повелитель покойных!

В день светильников-тыкв, рабам ты своим,

Позволишь бродить без препятствий, нестройно,

Средь живых в чудный праздник - Хеллоуин!

Примечание к части

САМХАЙН - властелин смерти в кельтской мифологии. Ему поклонялись 31 октября - когда, согласно представлениям кельтов, начиналось время холода, тьмы и распада. В тот день Самхайн разрешал душам мертвых возвращаться домой, и кельты надевали маски мертвецов. Со временем праздник трансформировался в день всех святых - современных Хеллоуин.

Аскара (Сонет)

Ты будто бы лилия сверх непорочна

Однако на лбу горит символ нарцисса -

Земной наш закон тебе с роду не писан,

Когда время подходит к часу урочному.

С виду домашней, нежнее фиалки,

Но на деле колюча, как кактус цветущий,

В пустыне потресканной тихо растущий,

Во сне тянешься к шее пальцами-палками.

Твои губы, как мак, принесут сон навеки,

Растянувшись в улыбке, зубы покажут,

Что будто бы ветки в деснах рассажены,

И ты ручкой помашешь мне ради потехи.

Скрипнула дверь, вот и входит кормилица,

Родные-любимые может позже мы свидимся.

Примечание к части

АСКАРА - по иудейской демонологии, демон Аскара находится у четвертого входа в зал Мрака. Считается, что она убивает самым жестоким из 918 видов смертей - дифтеритом. Принимая вид доброй кормилицы, Аскара душит детей.

СОНЕТ - (итал. sonetto, от прованс. sonet - песенка) - стихотворение из 14 строк, состоящее из двух четверостиший (катренов) и двух трехстиший (терцетов). Сонет - вид (жанр) лирики, его основным признаком является объем текста: сонет всегда состоит из четырнадцати строк.

Врикили

Пустоты порождения,

Разбужены магией.

Шлют наваждения,

Собравшись ватагою.

Обращаясь ко злу,

Помешал их хозяин,

Почивать тому злу,

Что на дно людей тянет.

Пустотный владыка,

Обзавелся кинжалом,

Овладел с броским шиком

Бессмертия даром.

Его слуги ему

Подчиняются слепо

Верны лишь одному,

Что крайне нелепо.

Но с другими те твари

Считаться не будут,

С усмешкой отварят,

В бульоне ту душу,

Что подпитку дает.

Ну и ради потехи

Яркий блеск придает

Для лат и доспехов.

Скалят клыки,

Точат когти о камни,

Здоровы, как быки,

Как один во всем равны.

Прислужники дьявола,

Без рогов, без трезубца,

С виду тихого малого,

На деле душегубца.

Мучимы бессмертием

Снизу дарованным,

Несчастные бестии,

Кандалами окованы.

Горы трупов разрыли,

Ища прошлое в пыли.

А ведь людьми они были,

Хоть про то позабыли.

Примечание к части

ВРИКИЛИ - порождения Пустоты. Возможно, что их история восходит к древним временам. Известно лишь о том, что когда принц Дагнаус обратился к злу и стал Владыкой Пустоты, он получил весьма могущественный артефакт магии Пустоты, известный как Кинжал Врикиля. Этим кинжалом он убивал людей и возвращал их обратно к жизни, даруя им кошмарное бессмертие. Чтобы поддерживать свое существование, врикиль должен убивать и питаться душами смертных существ. Врикили носят магические доспехи, которые дают им силу и отвагу в бою и наделяют беспредельной мощью магии Пустоты. (Врикили - персонажи из рассказа Маргарет Уейс и Дона Перрина "Шадамер и всякие небылицы.")

Кумо

Взгляд холоднее вечного льда,

Простирается вдаль, сквозь тьму и снега

И по моим костям ступает нога

Женщины той, что меня прокляла.

Женщины той, которой верил,

Любовь к которой ничто не измерит.

Но теперь мое тело скупо чернеет

Средь белых холмов, где вьюга веет.

Ветер, ветер, меня унеси,

На верхушку древней, высокой сосны,

Где ветви раскидисты, а дупла пусты,

Я в одном поселюсь в ожидании весны.

Вспоминая женщину в черном наряде,

Оплетенным узорами паучьей пряди,

Перебирающей струны ветхой гитары,

Содрогаюсь от мысли о смертном яде.

Что меня усыпил, навеки и быстро,

Из клыков оскаленных струйкой прыснув,

И паук огромный, с лицом любимой,

Обмотал мое тело своей паутиной...

...

А ведь я вас любил, часто хаживал в гости,

Все в моей жизни было так просто,

Вы же были, скупой, венценосной

От любви остались лишь ветхие кости...

Примечание к части

КУМО - японские пауки-оборотни, получающие свою волшебную силу в возрасте 400 лет (**). Кумо встречаются очень редко, намного реже, чем всякие тануки, кицуне и прочие японские хэнгэёкай (животные-оборотни). И это к счастью, потому как в своих кулинарных пристрастиях грешат любовью к человечине. "В обычном облике выглядят как огромные пауки, размером с человека, с горящими красными глазами и острыми жалами на лапах. В человеческом облике - прекрасные женщины с холодной красотой, заманивающие мужчин в ловушку и пожирающие их"

Ифрит

Озлобленный дух, что мечется между,

Граней стеклянных, солнцем подсвеченных,

Воет в голос, лелеет надежду

О том, что когда-нибудь весь изувеченный

Временем тяжким и морем безликим,

Он взмоет в просторную, синюю гладь,

Прославляя свободу со взглядом диким,

Он продолжит над водной стихией порхать.

Но качают волны тюрьму из стекла,

Надежда пылится, а месть тихо стынет,

Она сквозь глаза давно утекла,

Скорбит о потере родственник джина.

"Отомстить бы мне людям и прочему миру,

Они, хитрецы, меня обманули

Они меня сюда заключили,

Я, как выйду на волю, скормлю их акулам!

Пускай плавают кости давних врагов,

Среди мутной воды, окрашенной кровью,

Отделяясь от мяса, а меня от оков

Отделит же их алчность, ей я руки омою.

Мне бы желание и то лишь одно,

Дождаться момента, взять силы в руке

И разбивши стекло, увлечь стены на дно,

Напоследок осколки сжав в кулаке.

Где же ты, родственник, когда ты так нужен

Где же ты, джин, остается гадать,

Я совсем больной, я уже простужен,

Северным ветром, научившим ждать..."

...

Я пират одноногий и одноглазый,

Я давно однорукий, с одной сменой белья,

Попугай один, и как я чумазый,

Но чует поживу одна ноздря.

Мы сели на мель, и среди песков,

Золотисто мерцающих в лучиках пылких,

Увидал с расстояния сотни шагов

Зеленое горлышко древней бутылки.

И только команды успел я раздать,

Как ступил на берег, и к ней подошел,

Не мог я тогда не знать не гадать,

Какое же "счастье" тогда я нашел!

Примечание к части

ИФРИТ (африт) в арабской мифологии - злой дух (мужской) из низших слоев ада. Более глупый чем джинн, который считается его родственником. К тому же не умеет творить то колдовство, что джинн.

Убить его нельзя обыкновенным способом, но самое страшное для ифрита, что хуже смерти - это если удастся поймать его в бутылку и кинуть в море, где он будет плавать миллион лет. Ифриты упоминаются в Коране (27:39). В фольклоре арабских народов иногда считаются душами умерших.

Ифрит упоминается в историях связанных с царем Соломоном. Однажды Соломон призвал к себе разных существ и духов с вопросом. Кто сможет принести ему трон Королевы Шебы быстрее всех. Вперед вышел ифрит и сказал "Я принесу Вам трон прежде, чем Вы подниметесь со своего места. И поистине, я заслуживаю доверия в этой работе." Сура 40. (27:40)

Акнекрыс

Моя тень крадется тихо,

Мельком шмыгает в канавы.

Семеню за ней я лихо,

Ухожу в свои подвалы.

Уши рваные в прожилках

Ловят каждый мелкий шум,

Лапы в тонких, синих жилках,

И на них белесый пух.

Шерсть окрашена в цвета

Ржи взошедшей поздним летом,

А полоска вдоль хребта

Все лоснится, все алеет.

Глаз блестящий, как янтарь,

Различает все вокруг,

Как на небе тает хмарь,

И собратья встанут в круг.

Но к себе не позовут,

Лишь скорей взашей прогонят,

Не уйду - совсем порвут,

Ничего, я всех вас понял.

Мех ваш серый, слишком маркий,

Мой же рыжий, золотой

Облик мой здесь слишком яркий

Здесь не ценится такой.

Ростом тоже я не вышел,

А точнее перерос,

Ну и что, что всех я выше?

У толпы другой вопрос.

Я покорно отойду,

И в своей простой печали

Смерть свою искать пойду,

Прикорну в помойной яме.

Я одно сплошное горе

И я думаю порой:

Эх, крысиная мне доля

Уготована судьбой!

Своим братьям я не мил,

А родителей не знал.

Все те годы я не жил,

Среди них существовал.

Что же делать, как мне быть,

И на ум одно идет;

Спину что ли мне побрить?

Толку? Снова отрастет.

Такова в подвалах жизнь,

Здесь ведется вечный бой.

И среди облезлых крыс

Здесь найдется свой изгой.

Примечание к части

АКНЕКРЫС - существо похожее на крысу, только намного больше и другой окраски.

Фахан

Лучше бойся взглянуть на меня,

Самой смерти мой облик подобен,

Так ужасен он, что даже я

Перед зеркалом сдохнуть способен.

Моя внешность не для впечатлительных,

Не угнаться же ей за стандартом,

Что у искушенных зрителей

Принят за частыми играми в карты.

Пусть безрогий, и одноглазый,

С одним пальцем. Как ни крути,

Страшен я, как ирод чумазый,

Даже руки растут... из груди.

На макушке же гребень синий,

Торчит ярким таким хохолком,

С узорами черных линий,

Им я хвастался пред петухом,

Сидя на деревенском заборе,

В пять утра, когда больше не спал,

И хозяйку, вставшую вскоре,

До икоты собой напугал.

На крыльце обнаружили бедную,

Бездыханную, будто потухшую,

И с тех пор пошли дни ее бледные -

Обернулась деревня психушкою.

Опустел дом несчастной совсем,

Из подворья сбежал петух,

Не ухожен был двор никем,

Под забором разросся лопух.

Лишь остался яблочный сад,

Я туда раз наведался с цепью,

Как же был на утро я рад,

Обернулся тот сад мини-степью.

Примечание к части

ФАХАН - в шотландском фольклоре уродливый фейри, одного взгляда, на которого порой достаточно, чтобы умереть от страха. У него одна рука, растущая из груди, одна нога, один палец и один глаз посреди лица. По некоторым источникам, из темечка у фахана торчит пук темно-синих перьев, смахивающих на петушиный гребень. Когда фахан собирается нападать, эти перья становятся дыбом. В руке он обычно держит железную цепь или кожаный хлыст орудуя которыми, может уничтожить за ночь целый сад. По описаниям, это весьма своеобразная цепь -- в ней двадцать звеньев, на каждом звене по пятьдесят яблок, каждое из яблок пропитано отравой.

Иттан-момэн

Будто ленточный червь

В кишечнике ночи,

Тряпичная смерть

Явилась воочию.

Ткани обрывок

Белеет во тьме,

В воздухе стылом,

В моем худшем сне.

Полоска летающей,

Призрачной ткани,

В воздухе тающей

Средь прядей тумана.

Появляется ночью,

Парит над землею

Сильно и прочно

Обвившись петлею

Вокрук слабой шеи

Человека иль зверя.

Проворней и злее,

Зеленого змея.

Скрутит, обхватит,

Придушит, сожмет,

Душу отвадит,

Тело сожрет.

Затем развернется,

Тихо вздохнет,

И в даль унесется,

Искать жертву вновь...

...

Однажды просувшись

При свете луны,

От звука снаружи,

От голоса тьмы.

Лишь ткани полоска

Белела в окне,

Маячила броско,

В густой темноте,

Парит и порхает...

Задумался я:

"Куда ночью летает

Моя простыня?"

Примечание к части

ИТТАН-МОМЭН. Буквально это переводится с японского как "Штука хлопковой ткани". Иттан-момэн - это длинная белая летающая полоса ткани, появляющаяся по ночам и душащая своих жертв, обертываясь вокруг шеи и головы.

Чертова дюжина

Давно четятами мы были,

Давно мы искрами чихали,

Давно растили себе крылья,

Давно друг друга мы бодали.

Давно резвились, будто бесы,

Давно мы взрослых изводили,

Давно мы сочиняли песни,

Давно мы пакостить любили.

Теперь мы демоны почти,

"Одиннадцать" наш номер ранга,

Мы "старшеки" во тьме пучин,

Среди огня танцуем танго.

Когда-то было много нас,

Тринадцать нас теперь осталось,

Легко нам выжить здесь на даст

Из мастеров наук. Эх, жалость.

Свои рога мы отрастили,

Но нам их все сточить придется,

Балду мы все пинать любили,

Ох, нынче кровь из глаз польется!

Пред нами встало испытанье,

И троица огромных букв,

Проверит силу наших знаний,

И заключит нас в божий круг.

Со скорбью учим заклинания,

С печалью точим мы клыки,

С надеждой жаждем покаяния,

Все натыкаясь на штыки.

О гранит дьявольских наук

Все когти нынче изломаем,

Конец чреде всех наших мук,

Когда наступит мы не знаем.

В стенах унылых, старых, древних,

За высоченною оградой,

За каждою тяжелой дверью

Прошли мы вдоль все круги ада.

Ах, как же хочется на волю,

Познать всю боль и силу света,

И вспоминать о детстве с болью,

В руке сжимая увядающее лето.

Примечание к части

ЧЕРТОВА ДЮЖИНА - 13 (тринадцать) - натуральное число между 12 и 14.

В православии

С точки зрения Православия, число 13 - самое обыкновенное, ничем не примечательное число. Боязнь этого числа и негативное к нему отношение - суеверие.

В иудаизме

С точки зрения иудаизма, число 13 - счастливое число. Оно символизирует такую гармонию, когда все составляющие её части становятся одним целым. К примеру, 13 израилевых племен (колен) составляют один еврейский народ.

В России число 13 также иногда считается несчастливым.

В то же время это число считается благоприятным у индейцев майя.

Комментарии: 1, последний от 05/01/2016.
Размещен: 29/09/2015, изменен: 29/09/2015. 71k. Статистика.
Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"