Раз в две недели, по субботам, Ленькина жизнь подчинялась строгому графику: он вставал в шесть часов утра, тихо одевался, стараясь не разбудить никого из домашних, подхватывал собранную с вечера сумку и ехал на вокзал.
Утренняя электричка обычно не опаздывала, поэтому, устроившись поудобнее на жестком сиденье, он сначала добирал остатки сна, а потом читал специально припасенную для таких случаев книгу, не опасаясь пропустить нужную остановку. Поскольку железнодорожный поселок, в котором жила его мать, а именно к ней он и ездил по субботам, как раз и являлся конечным пунктом, до которого следовал пригородный поезд.
У Ленькиной матери был в поселке собственный дом, в котором прошло и его детство. Когда-то они держали и коровку, и свиней. Были и козы, и курочки. Однако те времена давно прошли. Остались лишь огород, небольшая тепличка, парник, насаждения. Но работа всегда была: падали сгнившие заборы, перекашивались ворота, выпадали стекла в теплице, рвалась пленка на парнике, уходила вода из колодца. Особенно Лехе досаждали сорняки, которые, будто чувствуя свою безнаказанность, так и лезли из всех щелей, а все культурные растения, не имея в своем генетическом аппарате сил для сопротивления, безвольно погибали под их натиском.
В этот раз все было, как всегда. В дом Леха, если не считать обеда, зашел лишь около десяти часов вечера, помылся, поел и плюхнулся в кресло. Телевизор, как заведенный, показывал одно и то же: сериалы, концерты, новости.
Леха уже собирался идти спать, как фильм на экране оборвался. После небольшой заставки там появился знакомый всем диктор и, то ли смущаясь, то ли волнуясь, объявил, что комета Андерсона-Краузе, которая уже с месяц маячила на ночном небе и на которую уже перестали обращать внимание, вдруг резко изменила траекторию движения и пошла на сближение с Землей.
Столкновения, конечно, не будет, но комета в эту ночь пройдет в опасной близости, а ее хвост полностью накроет Землю, в связи с чем без особой нужды находиться вне помещений не следует. Но волноваться не стоит, ученые и представители спасательных служб заявляют, что все под контролем. Во всех широтах в атмосфере будут наблюдаться разнообразные оптические явления.
Леха хмыкнул: уж если для такого сообщения понадобилось прерывать фильм, то положение гораздо серьезнее, чем только что сообщил бодрый диктор. Однако размышлять об этом было лень, и он просто завалился спать: усталость сильнее ужастиков, которыми кормят чуть ли не каждый день.
Проснулся он часа в три ночи от того, что его окликнула мать.
- Леня, а, Леня! Встань посмотри, что это такое.
Он с трудом вынырнул из сна и повернулся.
- Ну, что еще?
- Да ты встань, посмотри в окошко - жуть-то какая!
Ленька встал, подошел к окну. Небо постоянно прочерчивали багровые всполохи, само небо играло всеми цветами радуги. Периодически в воздухе прокатывался гул, словно где-то неподалеку бушевала гроза.
А потом с неба на землю что-то посыпалось. Большие разноцветные хлопья падали и падали, искрясь и играя в неверном свете уличных фонарей.
Леха прошел на кухню и включил свет, собираясь попить воды. И сразу же встретился с круглыми вытаращенными глазами кота, который в эту ночь, против обыкновения, не отправился по своим кошачьим делам, а остался дома.
Кот подошел к входной двери, принюхался, потом судорожно мяукнул, кинулся назад к печке, оттуда - в комнату, где забился под кровать и затих.
А хлопья с неба все падали и падали. Лехе надоело смотреть, и он снова лег спать.
Утром оказалось, что все вокруг завалено толстым слоем разноцветного пепла, который при свете наступающего дня быстро превратился в черно-серое месиво. Даже входную дверь с веранды на улицу трудно было открыть. Пришлось приналечь плечом, чтобы образовался хотя бы небольшой просвет.
Леха уже оделся, собираясь все же выбраться на улицу, чтобы навести хоть мало-мальский порядок, но не успел. Неожиданно возник тонкий звенящий звук, который становился все более пронзительным. Звон перерос в гудение, и вот уже первый шквал ветра налетел на поселок.
Дальше началось невообразимое. Ветер перерос в ураган. На улице стало темно, как ночью. Весь слой выпавшего пепла был поднят в воздух. Гремели оторванные листы шифера, кряхтели и рушились заборы, выли собаки.
Вся эта какофония продолжалась часа два-три, потом все стихло. Небо прояснилось, от пепла, еще недавно покрывавшего землю, не осталось и следа.
Отъезд пришлось отложить до вечера. Леха, как мог, устранил повреждения, нанесенные невесть откуда взявшимся ураганом.
... Где-то на середине пути электричка остановилась всерьез и надолго. Сведений никаких не было, никто ничего не знал. Пассажиров в электричке было немного: ехали лишь те, у кого действительно была насущная необходимость оказаться в этот вечер в областном центре.
Леха, понимая, что сейчас от него ничего не зависит, решил подремать. Он уже начал проваливаться в сон, когда завизжали, разъезжаясь, входные двери, и в вагон вошли несколько человек. Все они были в военной форме, их сопровождали проводник поезда и милиционер.
- Предъявите документы!
Женщин они проверяли лишь формально, мужчин же допрашивали дотошно. И почти всех их уводили в соседний вагон.
Дошла очередь и до Лехи. Старший лейтенант, возглавлявший наряд, посмотрел паспорт и спросил:
- Военнообязанный?
- Да.
- Прошу вас пройти в соседний вагон.
- А в чем дело?
- Объявлено военное положение. Все военнообязанные должны прибыть на место сбора.
- Но мое место явки в городе, в райвоенкомате. И семья моя ничего не знает, где я.
- Нам дано право мобилизовывать всех. Поэтому давайте не будем пререкаться. В военкомат мы передадим данные, а они уже сообщат вашей семье.
... В соседнем вагоне их долго держать не стали. Вскоре к вокзалу подкатил военный МАЗ с тентованным покрытием, и последовала команда грузиться.
А дальше потянулись дни и недели. Их распределили по отделениям, составлявшим в совокупности что-то вреде заградительного отряда, который закрывал с запада все подступы к областному центру. Ни туда, ни оттуда практически никого не пропускали. Исключения составляли лишь машины с военными номерами и некоторые штатские по специальным пропускам. Все они проходили тщательную санобработку.
Все средства связи были сразу взяты под жесткий контроль, поэтому Леха так ни разу и не смог дозвониться до дома и не знал, что с его родными. Впрочем, и все остальные были в таком же положении.
Вскоре поползли слухи о начавшейся эпидемии. Их пресекали, но они все равно росли. Что это была за эпидемия, никто не знал. Но через их пункт из города стали постоянно проходить наглухо закрытые машины в сопровождении автоматчиков, упакованных в костюмы химзащиты.
Однажды, находясь на дежурстве, Леха случайно услышал обрывки фраз, которыми обменялись проезжавшие через пост офицеры, из которых он понял, что с эпидемией справиться не удалось, поэтому принято решение об эвакуации гражданского населения. "Вот только куда эвакуировать - везде одно и то же", - услышал он напоследок.
Несколько дней машины из города шли сплошным потоком, потом он резко ослабел.
И вот наступил момент, когда за ночь не проследовало ни одной машины. Леха даже вздремнул у шлагбаума.
Не видно было ни сменщика, ни старшего по наряду. Вокруг было непривычно тихо. Леха оставил свой пост и решил пройти в сколоченный из досок кособокий домик, именуемый контрольно-пропускным пунктом, благо он был не более, чем в десяти шагах.
Его сменщик лежал на топчане, старший наряда сидел возле телефона, положив голову на стол. Леха сразу все понял, поэтому подходить не стал. Он попятился, вышел из домика, потоптался возле шлагбаума и прошел к казарме, также сколоченной из досок.
Дальше порога он и здесь не пошел. И так все ясно: все - мертвы. Значит, слухи об эпидемии были не напрасны, она добралась и сюда. Леха не задавался вопросом, почему он жив - видимо, так судьбе угодно.
... Город был рядом, поэтому Леха уже на другой день к вечеру вошел в него. По-прежнему не было видно ни одной живой души. Иногда на обочине попадались брошенные автомобили, временами он видел трупы - но не подходил.
Вот и знакомая улица, вот и дом, в котором он жил. В подъезде он несколько минут постоял. Было тихо.
Он поднялся на четвертый этаж, достал из кармана ключи и открыл дверь.
Ступив за порог, Леха остановился. На полу - пыль запустения. Прошел по комнатам - никого. Все вещи на месте: видимо, город покидали так спешно, что и мародеры не успели ничего тронуть.
Он искал какую-нибудь записку. - Ничего.
... Спать устроился в углу зала, бросив на пол одежду с вешалки - на диван не захотел ложиться. Проснулся под утро, почувствовав рядом какое-то движение. Из темноты на него сверкнула пара зеленых глаз. Запалил свечку - это был неизвестно откуда взявшийся кот, видимо, пробрался через открытую дверь балкона.
Леха вскрыл банку тушенки и вывалил ее содержимое прямо на пол.
- Кис-кис.. Иди, ешь.
Кота не пришлось долго упрашивать: он пожирал тушенку, не сводя с Лехи своих немигающих глаз. Наевшись, он лег здесь же, в углу.
Дальше Леха уже не спал. Дождавшись рассвета, он открыл еще банку, немного поел сам, остальное вывалил коту. Запил свой немудрящий завтрак несколькими глотками воды из фляжки.
Прошелся еще раз по комнатам, как бы запоминая. Взял с секретера транзистор, посмотрел - батарейки на месте. Покрутил верньер настройки, хотел поставить на место - и в это время транзистор ожил. Из него сначала вырвался неясный хрип, потом, после щелчков, раздался голос.
"Говорит ЭСКО, экспертный совет по координации обстановки. Вниманию всем, остающимся на Земле! Основные мероприятия по эвакуации уже закончены. Информация для тех, кто остался... Сейчас начнется санация планеты. Это необходимо для того, чтобы уничтожить смертельно опасный вирус. У тех, кто к настоящему моменту выжил, выработался стойкий иммунитет. Вы не опасны для окружающих, но беззащитны перед санацией. Для вашего спасения вам предлагается переходить на территорию, уже подвергшуюся дезинфекции".
После этого транзистор замолчал. Леха еще покрутил верньер, потом сунул транзистор в вещмешок и пошел к выходу. Возле двери обернулся, еще раз окинул взглядом квартиру - и вышел.
Его шаги гулко отдавались в подъезде. Уже на выходе он неожиданно столкнулся с мальчишкой лет десяти. Это был Колька со второго этажа. Тот шарахнулся к стене, глядя испуганными глазами.
- Колька, это я, Леха с четвертого. Помнишь меня?
- Ага.
- Ты чего здесь делаешь?
- Мы с мамкой здесь живем.
- А где другие?
- Кто умер, а кого эвакуировали.
- А вы что же остались?
- Мамка тогда болела, вставать не могла. Ну, мы и закрылись. Боялись, что ее в черной машине увезут.
- А что же теперь?
- Теперь она здорова. Дома сидит. А я вот промышляю - еду ищу.
- Давно ели?
- Два дня назад - сейчас трудно что-то найти.
- Пойдем к тебе.
Леха выпотрошил остатки своего вещмешка и ушел в другую комнату, чтобы не смущать Кольку и его мать, худенькую черноволосую женщину примерно одних с Лехой лет. Дождавшись, когда они насытятся, он вернулся.
- Собирайтесь, пойдем.
- Куда?
- Видно будет. Здесь нельзя больше оставаться.
... Они шли по пустым захламленным улицам, все более удаляясь от центра города. Обернувшись, Леха заметил, что за ними трусит тот кот, которого он кормил в своей квартире.
Они удалились уже на порядочное расстояние, когда послышался какой-то шум. Над дальней сопкой заклубилось марево, похожее на туман. Оно сгустилось и стало быстро приближаться. На город надвигалась широкая белесая полоса. Воздух гудел и, казалось, рассыпался на тысячи звенящих осколков.
Леха крикнул:
- Уходим!
И они бегом кинулись вниз по улице.
Ревущий белый вихрь прошел мимо, буквально в нескольких десятках метров. После него осталось ровное серое пространство шириной метров сто. Вихрь, как ножом, обрезал все встретившиеся ему на пути здания. Их остатки продолжали стоять, нарушая все мыслимые и немыслимые законы.
Леха подошел к серой поверхности и, поколебавшись, прикоснулся - она была слегка теплой и упругой. Видимо, началась та санация планеты, о которой он слышал утром по радиоприемнику.
Он вернулся назад.
В наступившей тишине послышались скрип и скрежет, и из-за угла ближайшего дома показалось какое-то существо. Когда оно приблизилось, оказалось, что это безногий инвалид на самодельной каталке, сделанной из скейтборда. Впереди было приделано какое-то устройство вроде руля.
Инвалид жизнерадостно вертел головой, его длинные спутанные волосы развевались, на груди болталась медалька.
Завидев Леху и его спутников, инвалид оживился и направил свое средство передвижения в их сторону. Его лоснящееся от грязи и пота лицо выражало довольство жизнью, и он вдруг неожиданно затянул блатную песню:
Кресты и медали
Блистали на мне.
Красивые б......
Ласкались ко мне.
Он подкатил вплотную, и всех обдало смрадом давно не мытого тела.
Вращая белками глаз, инвалид завопил:
- Здорово!
Леха ответил
- Здравствуй.
- Во, ну, хоть еще живых людей встретил. А чо вы такие смурные? Подумаешь, конец света настал. Пойдем к нам, у нас водяры полный подвал, коммерсанты сгинули, не успели вывезти... Не, а чего вы все молчите-то? У нас и жрачки навалом.
Леха невесело улыбнулся.
- Скоро она вам не понадобится.
- А чего так?
- Видишь вон ту полосу? Следующая как раз пройдет по вашему подвалу.
Инвалид проехал до полосы и вернулся обратно.
- Чего за фигня?
Не отвечая на вопрос, Леха спросил:
- Кто у тебя в подвале еще есть?
- Наши все. Да двое приблудились - мужик с бабой.
- Набирайте, сколько можете, продуктов и воды и давайте к нам, вон на ту полосу. Сейчас безопасно только там.
- А ты откуда знаешь?
- Знаю.
Он повернулся к Кольке и его матери.
- Пойдемте. Спастись, действительно, можно только там.
Они прошли на середину полосы и сели. Кот также проследовал за ними. Инвалид укатил в свой подвал.
Знакомое гудение возникло ближе к вечеру. Сопки опять заволокло белесым туманом.
Из-за угла показался инвалид на своей каталке. За ним шли мужчина и женщина, сгибаясь под тяжестью сумок.
- Пойду помогу им, а вы сидите здесь.
И Леха побежал навстречу. На бегу оглянулся: вихрь приближался быстрее, чем в первый раз, можно и не успеть.
Пересиливая вонь, он подхватил инвалида вместе с его каталкой на руки и побежал обратно. Вернулся, подхватил сумки у женщины.
- Бегом, если хотите жить!
Они успели. Гудящая стена вихря прошла мимо, увеличив полосу, на которой они находились, вдвое. Когда вихрь ушел за противоположные сопки, и его гул стих, вновь прибывшие долго смотрели на ровное пространство, где раньше стоял дом, из которого они только что вышли. Все молчали, не унывал лишь инвалид.
- Эх, грянем, братцы, удалую, за помин погибших душ... Чего сидишь, Степка, наливай, помянем наших. Не поверили мне - и где они теперь? А я вот, инвалид безногий, а до сих пор жив!
Он повернулся к Лехе.
- Спасибо тебе, мил человек! Если б не ты, и мы сейчас там же были бы.
- Еще неизвестно, что лучше.
- А чего же ты сам-то спасался?
- По привычке.
- Меня Трифоном кличут. А тебя как?
- Леха.
- Так вот, Леха, ты не смотри, что я такой - вонючий и на вид безбашенный. Я в жизни много чего повидал. И могу тебе так сказать: живы - и слава Богу, а следующий день покажет, что будет.
Тем временем Степан уже разлил в пластмассовые стаканчики водку, разложил на расстеленной газете закуску.
- Ну, давайте придвигайтесь - помянуть-то действительно надо.
... Ночь прошла беспокойно, хотя прохлады и не ощущалось: серый слой, покрывший землю (или сама земля превратилась в него?), по-прежнему оставался теплым и достаточно хорошо согревал. Но их постоянно будил рев вихря, продолжавшего делать свое дело.
Представшая наутро картина была безрадостной: города больше не существовало. Вокруг расстилалась серая равнина.
Завтракали молча. Лишь Трифон, опохмелившись, опять затянул свои песни. Леха встал.
- Пойду прогуляюсь.
И тут же понял, что сморозил глупость: где здесь можно совершать прогулки? И в какую сторону идти? Однако никто на его слова не обратил внимания, и, потоптавшись на месте, он все же пошел. За ним увязался и Трифон, продолжая что-то бубнить себе под нос.
Отойдя метров на пятьдесят, Леха остановился. Не было смысла куда-то идти.
Что-то кольнуло кожу на уровне живота. Леха расстегнул рубашку: это был нательный крестик - порвалась тесемка, и он съехал вниз.
Леха задумчиво повертел крестик в руке. Трудно сказать, верил ли он в Бога. Крещение прошел уже взрослым, церковные обряды никогда не исполнял. Практически на его глазах исчезла целая цивилизация, хотя, если верить тому голосу из радиоприемника, была проведена эвакуация. Вот только куда? И где теперь его семья, если она, конечно, жива? И почему же Господь Бог такое допустил?
Крестик выскользнул из пальцев и упал под ноги. Леха хотел нагнуться и поднять, как вдруг что-то булькнуло, поверхность прогнулась, образовывая воронку, в которую втянуло крестик. Опять булькнуло, и поверхность снова стала ровной.
Трифон восхищенно выдохнул:
- Ух, ты! А, ну-ка, возьми вот это!
Он быстро отстегнул медальку и бросил ее. Повторилось то же самое, и медалька исчезла.
- Во, гадина, сжирает! А чего же тогда она нас не слопает?
Неожиданно в тех местах, где исчезли крестик и медалька, заурчало, и поверхность слегка вздыбилась. Потом лопнула, как нарыв, оттуда что-то вылетело, и нарыв снова затянуло.
Леха тупо смотрел на лежащие у ног предметы. Это были семь крестиков и семь медалек, по одному экземпляру на каждого из них, включая кота.
- Ни хрена себе, вот это фокусы!
Трифон пялил глаза и озадаченно скреб свою кудлатую бороду.
До Лехи стало что-то доходить.
- Трифон, если тебе не в тягость, скатай за банкой тушенки. И нож захвати.
С банкой произошла та же история: через несколько минут возле них лежали семь банок. Леха вскрыл одну из них. Там действительно была тушенка.
"Похоже, поверхность, на которой мы находимся, живая. И запрограммирована она на поддержание жизнедеятельности. Как она это делает, снимает копии или еще что, не суть важно.
... Это что - долгожданный Рай, пришедший, наконец, на Землю?"