Тогда он был мальчишкой - всего двенадцать лет,
Но прокатилась жёстко, как молохом, война.
И снится постоянно проклятый пистолет,
Хотя такая память, поверьте - не нужна.

В то лето Панцерваффе легко прорвали фронт, -
Мехкорпуса погибли в немыслимых "котлах".
Горел в пожарах долго, дымился горизонт,
И в душах у народа вдруг поселился страх.

Умчали на восток со свастиками танки,
А по лесам остались отряды партизан.
Стреляли втихаря бывалые берданки,
И много раз, коварно, взрывал мосты пацан.

Имея жалкий вид он подходил к охране,
Дать хлеба, по-немецки, кусочек умолял. 
Его не прогоняли, шарили в карманах,
И точно в сердце вальтер охраннику стрелял.


Стал дедом уж пацан, и как-то ветераны
Совместно собирались у нас не так давно,
И вспоминали, эх, события и страны,
Хоть воевали с разных совсем они сторон.

И рассказал наш дед, покаялся, наверно.
И встал из-за стола вдруг старикан немецкий:
"Вы всё же промахнулись - это достоверно.
Однажды вы стреляли, но не попали в сердце".