Флам Амара : другие произведения.

Господин N

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История о приключениях в Италии. Тридцатилетний Константин Орлов знакомится с обворожительной Anette, Господином N и его племянником, судьбы которых тесно переплетаются.


   Тобою выбранных, испытанных друзей
   Свяжи с собой, как обручем стальным,
   Но не мозоль ладони, первым встречным
   Давая руку.
     
     
      Уильям Шекспир. Гамлет
     
     
   ГЛАВА 1
     
     
   Яблочный пирог
     
     
   22 мая 20.. года было замечательным, как это обыкновенно бывало с последними весенними днями на побережье южного моря. Лёгкий, почти летний ветерок сперва заигрывал с листьями величественных и серьёзных каштанов, потом проносился по дороге, усыпанной щебнем, и вдруг исчезал в гладиолусах престарелой госпожи Маргарет, на удивление всегда ухоженных и политых, будто хозяйка с них глаз не спускала. По соседству с вышеупомянутой педантичной леди обитал, кажется, русский или украинский эмигрант, содержащий свой сад в армейском порядке, исключавший всякую возможность прорасти сорняку на своем клочке земли. Создавалось впечатление, будто каждая травинка была подстрижена по линейке и прокрашена зелёной гуашью. На этом живом ковре стояли слегка облупившиеся шезлонги, а чуть поодаль изредка раскачиваемые ветром качели, опустевшие лет пять назад, после того как дети совсем выросли и уехали жить и работать в большой город. Тучный властитель лужайки с когда-то роскошной чёрной, но сейчас уже изрядно поседевшей шевелюрой прошёл к шезлонгу и, по своему обыкновению, полулёжа стал потягивать чашку зелёного чая. Из приоткрытого окна кухни потянуло запахом свежеиспечённого яблочного пирога - это жена престарелого господина, миссис Кэтрин, доставала из духовки свой очередной кулинарный шедевр. Лёгким движением руки она поставила его на подоконник остывать, а сама прошла на веранду, где, сев в кресло-качалку, принялась читать журнал.
     
     
   Вдруг послышались весёлые детские голоса и похрустывание камушков под ногами. Должно быть, уроки сегодня закончились пораньше, и потому соседские дети, Джон и Хелен вприпрыжку шли домой.
     
   - Добрый день, миссис Кэтрин! - пропела белокурая девочка.
  
   - Добрый день, - сказал её старший брат.
  
   - Добрый. Как дела у вашего отца в конторе? - отозвалась бабуля Кэтрин.
  
   - Всё хорошо, спасибо, но в конце месяца нужно сдать отчёт, поэтому папа будет пропадать допоздна.
  
   - Ай яй яй! Как нехорошо... Послушайте, я ведь испекла яблочный пирог! Проходите, попробуйте, а после отнесёте отцу. И не вздумайте отказываться, проходите...
  
   - Здравствуйте, Константин Михайлович! - поздоровались дети в один голос, поравнявшись с шезлонгом.
  
   - Добрый день, дети. - произнёс пожилой мистер и тут же вернулся к своему напитку.
     
   Миссис Кити отрезала добрые куски ребятам и всё никак не хотела верить, что они наелись. Наконец, она отпустила детей в сад, предварительно заставив их съесть ещё по кусочку, и, Хелен и Джон радостно, но кротко стали просить Константина Михайловича рассказать очередную историю.
  
   - Ну, ладно. Слушайте...
     
     
   ГЛАВА 2
     
     
   Господин N
     
     
   Вы, наверное, не раз замечали необычную стену на нашей кухне? Ту, на которой наклеены фотографии? Самая любимая - это фотография Колизея. Моя сегодняшняя история как раз берет свое начало в Риме - городе, где на каждом углу исторические и архитектурные памятники, где каждый кирпичик имеет свою неповторимую историю, пересекающуюся с тысячами других. Я полюбил город, по которому когда-то прогуливался Николай Васильевич Гоголь, с первого взгляда и всем сердцем... Но история моя не о любви к Италии, а о моей встрече с господином N. Итак, для начала упомяну об обстоятельствах и месте нашего знакомства. Помнится мне, что в конце июня 19.. года я поехал на пять дней в древнюю столицу и прибыл поздно ночью, отчего немедленно лег в кровать. Только на утро я осознал, что гостиница, мягко говоря, не оправдала моих ожиданий. Увидев ванну, я четко решил, что до поздней ночи буду пропадать в городе и больше никогда не буду доверять советам коллег. Было довольно раннее утро, когда я вяло выполз на улицу, которая встретила меня тяжелым воздухом и неподметенными тротуарами. Как только мои глаза привыкли к яркому южному солнцу, я двинулся в сторону центра в поисках завтрака. Нашёл я подходящий ресторанчик довольно быстро ввиду наводненности ими Рима. Он оказался семейным предприятием, которому было около 500 лет. По словам хозяина, он не мог менять внешний вид дома, поскольку дом этот являлся частью вечного города, однако владельцу позволялось менять внутреннее убранство. На момент моего прибытия в залах уже сидели ранние посетители за большими деревянными столами, покрытыми качественным красным столовым бельем. Под потолком была прибита дубовая полка, на которой стояли разного рода вина, а кухня слабо угадывалась в конце огромного помещения. Приятные официанты торопливо разносили напитки, принимали заказы и бегали к повару. Вот здесь и произошла моя первая встреча с господином N, напомнившая мне встречу из тургеневской "Аси". Я сел за столик, стоявший у окна, и внезапно для себя услышал русскую речь, которая заставила меня обернуться и задать незатейливый вопрос:
  
   - Извините, вы из России?
  
   - Да. Я и мой... племянник здесь всего на два дня. Дальше мы поедем к морю, а вы? Ой, простите меня любезно, я совсем забыл представиться. Я - господин N, а мой спутник - Иван.
  
   - Приятно познакомиться. Меня зовут Константин Михайлович Орлов.
     
     
   После этой короткой вставки монолог моего нового знакомого возобновился. Сначала его открытость и общительность меня порядком смутили, но белоснежная улыбка и природное обаяние господина N буквально за день сделали нас приятелями. Его внешний вид до сих пор свеж у меня в памяти. Густые вьющиеся белокурые волосы, опускающиеся на большие веселые глаза, алые пухлые губы, с которых почти никогда не сходила улыбка, острые скулы, о которые, казалось, можно порезаться, аккуратный маленький носик - словом все черты аристократа были при нем. Его племянника я помню смутно, возможно, это произошло потому, что красота и цветущий вид господина N были настолько поразительны, что в моей голове попросту не осталось свободного пространства для сопровождавшего его юноши. За завтраком я узнал, что остановились они не в гостинице, а наняли этаж у одного пожилого итальянца неподалеку от фонтана Треви, что бедняжка племянник совсем рассорился с родителями, и господин N взял на себя воспитание мальчика, что Иван этот довольно смышленный, но неразговорчивый малый, что опекун решил показать юнцу Италию, которую так сильно любил его сын. (При воспоминании о сыне господин N немножко всплакнул.) Этот инцидент только подогрел моё любопытство, и когда мой новый знакомый настаивал на моём присутствии у них в обед, я уверил их, что непременно буду.
     
     
      ***
     
     
   Вспомнив все достопримечательности Рима, которые мне хотелось бы посетить, я решил, что за оставшееся время до обеда я должен успеть посмотреть Колизей. Вместо белоснежной воздушной лёгкой постройки, изображавшейся на картинах и фотокарточках я, к удивлению своему, обнаружил основательное серо-чёрное здание, заложенное ещё до нашей эры. Когда я посмотрел вниз на площадь около него, то увидел настолько плотную толпу, что за людьми не было видно ни кусочка асфальта. Я сначала расстроился, но тут же светлая мысль озарила мою голову. Я пробрался внутрь с итальянской экскурсией. Так как понимающих по-итальянски почему- то было мало, мне не пришлось долго дожидаться гида.
     
     
   О, какое неизгладимое впечатление на меня произвели эти огромные потолки, какой трепет возбудили в глубинах моей души эти тысячелетние древние стены, и как замирало моё сердце, когда я дотрагивался до каких- либо развалин! Погода была жаркая, да ещё моё плохое знание итальянского не дали мне многого узнать; единственное, что я понял, это то, что давным-давно здесь измывались над христианами, и потому итальянцы думали разобрать этот величественный памятник архитектуры. Когда экскурсовод перешла к жестокому правителю Нейрону, я отбился от группы и вдоволь отдохнул на развалившейся колонне в теньке.
     
     
   Незаметно подошло время отправляться к моим новым приятелям на обед, и я не без труда покинул это место - уж больно мне пришлось по вкусу сидеть в тени, отбрасываемой тысячелетними стенами, и представлять себе гладиаторские бои.
  
   Подойдя к нужному дому, я увидел старика, сидящего снаружи. Он поднялся со стула и радушно открыл передо мной дверь. Мне почему-то стало неудобно, что пожилой человек сидел и ждал меня на улице, но встретивший меня Иван успокоил мои волнения, сказав, что он всегда сидит снаружи в обед и ему не составило труда указать мне путь. Иван предложил мне сесть в кресло у окна и подождать тут господина N.
     
     
      ***
  
     
   - Иван, Вам не трудно рассказать мне о сыне господина N? - решился спросить я.
  
   - Кхм, кхм, кхм... - замялся молодой человек, - не трудно. У дяди есть... То есть был сын. Плохой сын.
  
   Тут я увидел входящего в комнату господина N и поспешил встать и пожать ему руку.
  
   - Вы хотели знать о моём сыне? - догадался господин N по словам своего племянника, - Я расскажу вам непременно, но сперва давайте пройдём к столу.
  
   Мы прошли в следующую комнату. Над огромным чёрным столом висела массивная люстра, занимавшая собой четверть потолка. На маленьких окнах висели бордовые занавески.
  
   - Мой мальчик был наипрекраснейшим ребёнком. - начал повествование господин N, - Такой послушный, покладистый, умненький... Я дал ему наилучшее образование, одевал его по последней моде, кормил его в конце концов! А он, неблагодарный, как только исполнилось восемнадцать лет, сбежал от меня и бросил отца одного. Не раскрывает мне своего местоположения, не допускает меня до дел, и говорит, что не подпустит к внукам! А всё эта... - тут господин N сморщился - нехорошая жена, одним словом. Она была непокорная и буйная, как горная река. Вечно спорила со мной, винила меня в чём-то и ни капли благодарности за то, что я содержу и её, и ребёнка. К тому же постоянно делала визиты то к градоначальнику, то к важному чиновнику. - при этом господин N дал понять, что за этими визитами было нечто нечистое, нехорошее.
  
   Настала напряженная пауза, которая длилась вплоть до десерта.
     
   - Так почему же вы с ней не развелись? - всё же спросил тихо я.
  
   - Любил... И её, и сына.
  
   Больше мы никогда не возвращались к этому разговору.
     
     
   ГЛАВА 3
     
     
   Madame Anette
     
     
   Я страстно желал побывать на Капри, но, к сожалению, отели на острове были забронированы на месяц вперёд, поэтому мне пришлось искать что-то поблизости.
   Мой выбор пал на город Майори. Узнав о моих сорванных планах, мадам Анет подсказала мне купить туристический лодочный тур на остров Капри. О, совсем забыл сказать, что познакомился с очаровательной сударыней в самолёте. Она не очень хорошо владела итальянским, более или менее говорила по-английски, и в совершенстве по-французски и по-немецки. Она была старше меня лет на 15, пожалуй, ей было около 45 лет. Мадам Анет очень любила итальянское побережье, упомянула, что в разводе, показала мне фотографию своего маленького сына, оставшегося во Франции, сказала, что она скоро увидится с ним в Венеции. Я тоже планировал недельки через две посетить Венецию и Верону, так что мы с ней были попутчиками не в последний раз. Думаю, Вам интересно, как она выглядела. Она была стройная женщина с чёрными, как смоль, и длинными волосами, белой нежной кожей и впалыми щеками, на которых, однако, горел слабый румянец. Мне показалось, что когда-то в юности Анет страдала нервной болезнью, но благодаря своевременному вмешательству, недуг отступил. У нас завязалась милая светская беседа, которая продолжалась вплоть до приземления в Неаполе, впрочем, по-видимому, мы ни о чём серьезном не разговаривали, так как я не запомнил, о чём собственно мы говорили. Я нанял такси, а Анет кто-то встречал. Так мы расстались.
     
     
      ***
     
     
   Солнце уже готовилось сесть, когда мы въехали на серпантин. Боже мой, как только вспомню какие пейзажи предстали предо мной! Прямо от самого синего моря вздымались высоченные горы, на крутых склонах которых буквально висели дома местных жителей. Мало того, что они умудрились прорубить узкую дорогу и построить жилища, так итальянцы ещё и растили виноград прямо на скале. Кстати, отдельно нужно сказать про дорогу. Она, как вы понимаете, очень извилистая и гораздо опаснее, чем "Тёщин Язык" в Сочи. Я тщетно пытался упросить водителя ехать потише. Всю поездку я боялся, что гостиница, которую я заказал окажется "висящей" над пропастью, и до моря я ни за что не доберусь, но, к счастью, серпантин внезапно закончился, и мы ехали прямо вдоль пляжа, а над нами возвышалась огромная горная масса. Я прибыл в Майори. Как только я въехал во двор гостиницы, швейцар в мгновение ока выскочил навстречу машине. На стойке регистрации меня встретила лучезарная девушка, которая выдала мне ключи от номера. Мои апартаменты были на последнем этаже, и прямо у входа в мои две комнаты была лестница, ведущая на крышу, откуда открывался прекрасный вид на Амальфийское побережье. В номере меня ждала удобная двуспальная кровать, на которую я немедленно упал, утомлённый дорогой.
     
     
      ***
     
     
   Проснулся я около 7 часов утра, разбуженный непривычным для моего слуха пением здешнего "соловья". Я не спеша умылся, причесался, надел свою белую шёлковую рубашку и чёрные кашемировые брюки, спустился на террасу в ресторан, где меня ожидал приятный сюрприз; я увидел мадам Анет в английской шляпке и модном светло-зелёном платье в окружении итальянской элиты. Ввиду большого между нами расстояния мы поздоровались кивком головы, и я прошёл к столику с видом на набережную, заказал у подошедшего официанта яичницу, бекон и стакан апельсинового сока и попросил принести свежий номер газеты. У места близ стены здания сел седовласый итальянец, который пять минут назад был подле Анет. Он взял кусочек хлеба, положил сверху помидоры, моцареллу, полил оливковым маслом и начал трапезу. Вскоре к нему присоединилась приземистая полноватая рыжеволосая женщина, и, так как она была его ровесницей, я решил, что они семейная пара. Они говорили про Анет. Женщина говорила быстро и эмоционально, а мужчина её ласково осаждал.
   Вдоволь наевшись, я отправился на пляж, принадлежащий отелю. Черноволосый загорелый спасатель любезно показал мне мой шезлонг и побежал помогать престарелой итальянке.
  
   За долгие годы работы, я, наконец, смог прилечь и не думать ни о чём; я просто закрыл глаза и слушал море.
     
     
   Звук и запах прибоя окутывали моё разгорячённое тело живительной прохладой, которая давала чувство успокоения и обновления. Вдруг послышалось дребезжание пляжного зонтика, чуть поодаль стук лопатки по песку и детский смех, позади эмоциональный диалог между женщинами, а потом всё это смешалось в моей голове, и я уснул. Передо мной возникали воздушные замки и дворцы, звенела неземная музыка, кружились в танце юные лесные нимфы...
     
     
   Когда я открыл глаза, то одна из них сидела на шезлонге рядом со мной. Чёрные кудрявые волосы плавно опускались на широкие белоснежные плечи, бездонные большие глаза, обрамлённые густыми длинными ресницами, томно смотрели на голубую гладь моря, алые пухлые губы были слегка приоткрыты, капли воды мирно стекали со стройных, но уже немолодых ножек, а ухоженные пальчики медленно переворачивали страницы книги. Вдруг она повернула свою изящную головку и посмотрела на меня.
     
     
   - Как вам море? - спросила мадам Анет.
  
   - Признаться, я поражён чистотой местной воды, но я ещё ни разу не окунулся.
  
   - От чего же?
  
   -Я не любитель, да и потом я только приехал, мне хотелось расслабиться, просто полежать.
  
   - А я наоборот. Пока не накупаюсь вдоволь - не выйду на берег.
     
     
   Черноволосая русалка вскочила с шезлонга и побежала в воду, забрызгивая сонных итальянцев, не решавшихся полностью окунуться. Она действительно очень долго пробыла в воде, но потом не меньше времени провела за разговорами со мной.
     
     
   ГЛАВА 4
     
     
   Велосипедист
     
     
   Когда стемнело, и все уже давно отужинали, я прогуливался по мощёной камнем набережной. Несмотря на поздний час, это место было наполнено людьми. Кто-то спешил на службу в костёл, кто-то искал кафе рядом с морем, кто-то сидел на лавочке...
  
   Вдруг я услышал крик и лязг металла. Я обернулся. В метрах пяти от меня лежал упавший велосипедист и отряхивалась рыжеволосая женщина из моего отеля. Я поспешил к ним и предложил свою помощь. Эрнеста - так звали женщину - отказалась:
     
   - Нет, спасибо, со мной всё в порядке, - сказала она отирая кровь со лба.
     
     
   Убедившись, что я знаком с пострадавшей и позабочусь о ней, велосипедист поблагодарил меня и уехал. Я настоял на том, что отведу её к гостинице и вызову врача.
  
   Через полчаса мы сидели у неё в номере и слушали, что говорил специалист.
     
   - Эрнеста Барсанти, 49 лет, проживаете в Вероне... - читал доктор только что сделанные записи, чтобы удостовериться в их правильности, - Что ж, приступим к осмотру.
     
     
   Вскоре вернулся её муж. Я рассказал ему, что произошло, и он горячо поблагодарил меня за мою помощь. С Эрнестой всё было в порядке, она всего лишь ушибла лоб и коленку.
     
     
   ГЛАВА 5
     
     
   Брат и сестра
     
     
   - Уже довольно темно, - прервал свой рассказ Константин Михайлович, - я провожу вас до дома.
  
   - Но... А как же история? - запротестовала девочка.
  
   - О, не переживай, за одну ночь я её не забуду. - пожилой мужчина сказал с улыбкой.
  
   - Да, нам и вправду пора, Хелен, - сказал мальчик, - нам ещё математику делать.
     
     
      ***
     
     
   Прошло два часа после возвращения детей домой. Хелен сидела в кресле кофейного цвета и смотрела в окно. Джон был рядом, он писал что-то в тетрадь, сидя за рабочим столом.
     
     
   - Как твои дела в школе? - спросила Хелен.
  
   - Хорошо. - отрывисто проговорил Джон.
  
   - Джон, я же знаю, что у тебя проблемы с Джеймсом. Выкладывай.
     
     
   Джон не любил обсуждений этой темы, и Хелен никогда не удавалось добиться от него и полслова, но девочка не сдавалась и каждый день пыталась поговорить с братом. В тот вечер её попытка также не увенчалась успехом.
     
     
   Настенные часы пробили десять. Хелен сползла с высокого кресла и зашагала по белому пушистому ковру в коридор. Джон отодвинул ящичек стола и аккуратно сложил в него синюю тетрадку и ручку, спрыгнул со стула и закрыл окно. Он посмотрел на улицу. Жёлтая почти круглая луна висела высоко в небе, освещая морскую гладь. Лёгкие пенящиеся волны медленно скользили по холодному песку, изредка принося с собой надломленные ракушки. На набережной не было ни души, лишь высокий железный фонарь источал тусклый мигающий свет, которого едва хватало, чтобы осветить близ стоящую деревянную лавочку. Джон вздохнул и отправился прочь из кабинета. Этой тихой ночью он спал плохо.
     
     
      ***
     
     
   Следующее утро было утром четверга. Джон не любил четверг. Когда-то давно он прочитал, что в этот день недели людей его знака зодиака преследуют неудачи, но не поверил сомнительной журнальной статье. Однако после смены школьного расписания именно в четверг ему приходилось не сладко. По четвергам у Джона был немецкий язык, преподавателя которого юноша безумно боялся, химия, которую он совсем не понимал, обществознание, на котором мальчику было скучно, английский, где над ним смеялись, хотя знал он его получше других, и алгебра, на которой Джон совершенно терял связь с одноклассниками и учителем и безостановочно решал примеры в тетради. Пожалуй, алгебру Джон любил. А вот алгебра его не очень. Точнее учитель по алгебре. Она говорила, что у него к ней большие способности, и юноша мог бы многого достичь, если бы был внимательнее и усерднее, если бы почаще выходил к доске, да и, что греха таить, делал бы домашнее задание каждый день, но, видимо, Джону хватало и четвёрки. Настоящая проблема Джона была с английским, так как на уроках над ним незаслуженно смеялись сверстники, громче всех смеялся, конечно же, Джеймс, мальчик маленького роста и с бегающими глазками. Непонятно, почему именно на английском извергался вулкан шуток и подколок. Смеялись в основном не из-за знаний, а из-за устных ответов. Например, когда нужно было представить, что ты выиграл миллион, и ответить, как бы ты его потратил, то все ребята сказали, что купили бы себе дом, яхту, акции, а Джон сказал, что отдал бы деньги на благотворительность, так как это простое везение, а не результат многолетнего труда. Почему-то на словах о благотворительности класс мерзко хихикнул. Ещё больше пищи шуткам Джеймса давала привычка Джона садиться на завтраке вместе с младшей сестрой, а не со своими ровесниками.
  
   Но из равновесия Джона выбили "клички". Для каждого в классе Джеймс придумал прозвища. Вскоре Джона стали звать "мистер Сосунок", но он не обращал на это внимания. Тогда Джеймс решил подобрать что-то для Хелен. Он не успел даже договорить дразнилку, как Джон уже дрался с обидчиком. Понятно, что Джеймса сильно выбранили, а Джон отделался лекцией о том, что драка это плохо. Однако, весь коллектив встал на сторону Джеймса, и Джону приходилось не сладко.
     
     
   "Уж лучше пусть на меня смотрят исподлобья, чем оскорбляют мою сестру" - всегда отвечал Джон своему отцу, когда разговор заходил об этом.
     
     
   Не так давно Константину Михайловичу понадобилась помощь адвоката, и он обратился к отцу Хелен и Джона. Константин Михайлович и отец ребят стали близкими друзьями. Дети же очень быстро привязались к новому другу семьи.
  
   Каждую среду дети приходят к дядюшке Скелетону послушать какую-нибудь историю из его жизни, а иногда приходят и в четверг, и в пятницу, потому что истории попадаются довольно длинные.
  
   Вот и в этот четверг Джон и Хелен после окончания уроков зашли послушать продолжение.
     
     
   ГЛАВА 6
     
     
   История Анны Вишневецкой
     
     
   На чём я вчера остановился? Ах, да! Мы с Анет разговорились так, что совсем забыли про обед, а когда опомнились, то было уже четыре часа дня. Я поднялся в свой номер и обратил внимание на репродукцию Виллема Кальфа, которая навела меня на мысль о том, что не плохо было бы поесть. Я быстро переоделся и стрелой спустился в холл. Вдохнув свежий морской воздух, я отправился по набережной в сторону центра городка, ища взглядом знакомое женское лицо. Безуспешно. Я свернул на главную улицу, вымощенную брусчаткой, и приметил вдали маленькое уютное местечко с несколькими посетителями, куда и побрёл не спеша. Не думаю, что описание моей трапезы имеет какое-либо значение, да я почти и не помню её, скажу только, что в ресторанчике были удобные плетёные кресла, сидя в одном из которых, я любовался видом маленьких итальянских домиков. В десять часов по местному времени, я зашёл в свой номер, удручённый скучным вечером, проведённым в одиночестве.
     
     
      ***
     
     
   В десять часов утра я спустился на завтрак, где меня уже поджидала Анет в синем шёлковом платье и с синей лентой, вплетённой в чёрные волосы. Она была чем-то взволнована, и я поспешно подошёл к ней.
     
     
   - Доброе утро, Константин.
  
   - Доброе. У вас странный вид, вы чем-то обеспокоены?
  
   - Нет, что вы! Я просто в предвкушении лодочного тура.
  
   - А я совсем позабыл про Капри. Вы не знаете, успею ли я ку...
  
   - Это не зачем. У меня остался лишний билет, и я с удовольствием вам его отдам.
  
   - Позвольте поинтересоваться, откуда же у вас лишний билет?
  
   - Дело в том, что мой друг Андреа и его жена не смогут поехать ввиду её плохого самочувствия.
  
   - Когда же отплываем?
  
   - Через полчаса.
     
     
   Лодка, в которую нам нужно было садиться, к моему восторгу, оказалась большим мощным катером. На борту нас ждали приветливый экскурсовод, загорелый капитан, и ещё двое туристов, один из которых был коренастым, а второй - высоким и худощавым. Я не могу сказать точно сколько мы добирались до острова, потому что всё это время я c неподдельным интересом слушал историю жизни мадам Анет.
     
     
   - Я выросла во Франции. Мои родители постарались дать мне самое лучшее образование. Я не знала России, но я старалась понять и представить себе её, читая Тургенева, Пушкина, Лермонтова и Толстого, слушая рассказы мамы и папы и любуясь репродукциями Шишкина и Васнецова. Мама рассказывала, что сначала им с папой было очень тяжело, но потом они смогли открыть своё дело, которое стало приносить неплохой доход. Когда я встретила своего мужа, мне был шестнадцатый год. Он работал у отца в ресторане, был весел и остроумен, красив и романтичен, одним словом, я сразу влюбилась в него. Мы поженились, когда мне было двадцать пять и тогда же родился мой мальчик.
  
   - Подождите, вы хотите сказать, что вашему сыну около двадцати лет?
  
   - Да, это так, а что вас смущает?
  
   - Просто я думал, что ему лет 10.
  
   - Ах, вы так решили из-за той фотографии! Там мой Сашенька ещё мал, ему действительно 10 лет на ней.
  
   - Простите, я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.
  
   - Наше счастье длилось недолго. Точнее, я думаю, счастье мужа я никогда не составляла. Он женился на мне только потому, что надеялся отхватить папино дело. Когда ребёнок плакал, то всегда к нему вставала я, с ним всегда сидела я, а ведь уборку, стирку и прочие домашние заботы никто не отменял. В общем, все мои нежные чувства к нему были разбиты о его безразличность к нашей с сыном судьбе. Мы не понимали друг друга, он не желал слушать моих доводов, ломал мой характер и пытался перевоспитать меня. Я долго пыталась сохранить семью ради сына. Каюсь, я стала ненавидеть и презирать своего мужа. Когда сыну исполнилось десять моя мама не выдержала и вмешалась. Она сказала, что я могу губить свою жизнь сколько угодно, но внука она в обиду не даст, и забрала Сашу к себе. Я спорила и ругалась с ней, но в глубине души знала, что она поступает правильно. Мы договорились на том, что Саша будет жить у неё, но на выходных он непременно будет с нами. На протяжении следующих пяти лет я пыталась сохранить брак, наладить отношения, возбудить в муже былую любовь... Но любви никогда не было. Сыну было семнадцать, когда мне с огромным трудом удалось развестись. Я была ужасно измучена судебным процессом. Когда сыну исполнилось восемнадцать, мы уехали с ним в Германию. Он учиться, а я отдыхать. Мой отец умер, когда я ещё была в браке, а моя мать отказалась уехать из Парижа и осталась там вести дело папы. Сейчас у сына каникулы, и он поехал к бабушке. Он помогает ей с делами, но потом обязательно приедет в Венецию, где мы и встретимся. Оттуда мы вернёмся в Германию. Ну, теперь ваша очередь рассказывать!
     
     
   ГЛАВА 7
     
     
   Случай на крыше
     
   На обратном пути я рассказал Анет о своей жизни. Мы стали близкими приятелями благодаря этой поездке.
  
   На следующее утро я подошёл к лифту в прекрасном настроении. Этажом ниже в лифт зашёл Андреа Барсанти, тот самый седовласый итальянец с рыжеволосой женой, которого я видел на своём первом завтраке, Андреа, вместо которого я вчера плыл на Капри. При близком рассмотрении его лица, мне сразу бросились в глаза большой, но красивый нос на смуглом лице и густая, но уже абсолютно седая шевелюра. Он был очень высокого роста и смотрел на меня немного сверху вниз.
     
   - How is your wife? - любезно начал я.
  
   - Fine, thank you. Are you going to the beach now? - поддержал разговор итальянец.
  
   - Now, I'm going to have a breakfast. After breakfast I'm going to the beach. - немного растерявшись, ответил я.
  
   - It's going to rain today. Hurry up.
     
     
   Мы приехали на первый этаж, и он повернул направо к выходу из гостиницы, а я прошёл прямо на террасу. Я не застал Анет на завтраке, чем был много расстроен. Съев свои хлопья, я поспешил переодеться в купальный костюм и отправился на пляж. На море Анет тоже не было. Ближе к обеду действительно пошёл дождь. Иссиня-лиловая громада надвинулась из-за гор на маленький морской городок, снося водяными потоками всё на своём пути. Однако, не было сверкающих молний и грозных раскатов грома, подобно тем, что часто встречаются в августе в русской степи, нет, то был просто сильный ливень, стучащий по оранжевым крышам домов, но не более того. Непогода застала меня на улице, после того как я хорошо отобедал в милом ресторане, оформленном в морском стиле. Я поспешил к гостинице. В холле у барной стойки сидел господин Барсанти и пил чёрный кофе.
     
     
   - I was right in the morning. - с улыбкой сказал он.
  
   - Yes, you were. Thank you, I took my umbrella because of your caution. - опять нескладно ответил я и вошёл в лифт.
     
     
      ***
     
   Был уже вечер и дождь давно закончился, когда я сидел на своём балконе и пил цейлонский чай. Улицы почти просохли, и ничего кроме мокрого пляжного песка не напоминало о недавно прошедшем дожде.
  
   Вдруг я услышал игру на скрипке. Если мне не изменяет память, то скрипач исполнял "Времена года" Вивальди, а именно зиму, причём довольно виртуозно. Неведомая сила потянула меня на крышу, откуда, как я полагал, лились чарующие звуки. Я легко взбежал по лестнице, а когда открыл дверь, то взору моему открылась следующая картина: посреди крыши, под большим навесом, престарелый Андреа Барсанти пред Анет стоял на коленях; он держал её за руки. Она что-то говорила ему, но потухшие глаза его смотрели в пол, и, казалось, он не слушал её. Она закрыла большие глаза, тяжело вздохнула и сказала по-русски:
     
   - Ну что же мне теперь с тобою делать прикажешь?
     
   Я почувствовал неловкость от того, что стал невольным свидетелем этой драмы и поспешил удалиться оттуда.
  
   Что я чувствовал, когда сбегал с лестницы? Ничего, кроме стыда за свой поступок. Я твердил себе, что это случайность, что я ни в чём не виноват, что об этом никто никогда не узнает и прочую несуразицу. Мысли спутались в моём воспалённом мозгу. "Анет? Как? Зачем? А что же с его женой?" Я миновал пристань и взбирался на волнорез. "Нет, нет, нет, она отказала этому безумцу, её совесть и честь не позволили ей..." У меня поднялся жар, я весь пылал, и брызги прибоя, долетавшие до меня, испарялись с моей кожи мгновенно, словно я опалённый чугун. "О чём думал этот старый..."
     
     
   - Мистер Константин? - пропел женский голос.
     
   Я обернулся. Слёзы навернулись мне на глаза ни с того ни с сего. Там стояла она. Её рыжие волосы развевал лёгкий ветер, обнажая морщинистый смугловатый лоб. Из-под нависших густых бровей меня изучали бойкие карие глаза, ниже которых нервно раздувались большие ноздри.
     
   - С вами всё в порядке? Вы не важно выглядите, и я поду....
     
   В моих глазах потемнело, и я потерял сознание.
     
     
   ГЛАВА 8
     
     
   Неожиданная встреча
     
     
   Я прежде никогда не задумывался о своих чувствах к Анет. Я не уверен, что они были до того момента, как я увидел её в обществе Андреа. Я не берусь сказать, что они возникли бы, если бы не то, что я видел на крыше. Анет была дьявольски красива, несмотря на свой возраст, но красота - это ещё не всё, что нужно, чтобы пленить мужчину. В ней было что-то не так, что-то не то, будто бы она не она, и то, что я вижу - сплошная фальшь. Складывалось впечатление, что внешность не подходит её внутреннему миру. Нет, я не любил её и не мог никогда любить, но что-то неведомое, мне неподвластное связало нас с нею. Что именно я узнал позже, а тогда я лежал в своей кровати, куда меня кто-то принёс с пристани.
     
     
   Когда я очнулся, возле моей кровати сидел итальянский доктор и что-то говорил на своём языке, его внимательно слушала рыжая женщина, которая обратилась ко мне за несколько секунд до происшествия, у стены стояла Анет, повесив свою милую головку, а в дверях суетились служащие гостиницы. Увидев Анет, я решил, что здесь и Андреа, но оглянув комнату, нигде его не нашёл. Я закрыл глаза. Открыл, и никого, кроме Анет, в комнате не увидел.
     
     
   - Они все думают, что между нами роман, что, впрочем, и к лучшему, - начала она, - под этим предлогом я смогла остаться здесь и собираюсь выяснить у вас некоторые детали случившегося. Вы слышали наш с Андреа разговор, не так ли?
  
   - Как вы узнали?
  
   - Ну, во-первых, я нашла вашу шляпу на лестнице, во- вторых, вы сами несколько секунд назад в этом признались, косвенно, но признались.
  
   - Да, слышал. - сухо сказал я.
  
   - Я не обязана вам объяснять, но ввиду того, как вас это тронуло, я считаю, что объяснение имеет место быть. - она сделала паузу, - Андреа признался мне в любви. Я ему сказала, что любовь его безответна, хотя это не так.
  
   - В каком смысле? - недоумевая спросил я.
  
   - Я люблю его. - она вздохнула.
  
   Она отвернулась от окна и взглянула на моё вопрошающее, покрытое испариной лицо.
  
   - Я не из тех женщин, кто готов разрушить чужую семью ради своего счастья. Он женат, и мне, не без труда, конечно, пришлось отказать ему.
  
   Постояв немного, она собралась уходить из комнаты, но остановилась в дверях и добавила:
  
   - Я так же не хочу, чтобы вы решили, что я даю вам надежду... Поправляйтесь.
     
     
   Шли дни. Я вскоре встал на ноги и сдружился с Эрнестой Барсанти. Анет я не видел вот уже два дня, но зато, прогуливаясь по городу, встретил господина N и его племянника. Они остановились в отеле, находившемся в двух кварталах от нашего вглубь города.
     
     
   Было чудесное летнее утро, солнце светило ярко, но ещё не жгло кожу, я вышел на террасу и увидел там прекрасную брюнетку в розовой шёлковой блузке, сидящую у столика с видом на море. Я подсел к ней.
     
     
   - Как ваше настроение, Анет?
  
   - Превосходное, как и этот день. А ваше?
  
   - Хорошее. Вы не поверите, кого я вчера вечером встретил!
  
   - Должно быть старого приятеля?
  
   - Ах, вы угадали лишь от того, что я весь свечусь от радости!
  
   - Что ж, встреча с другом в дальнем краю подобна долгожданному дождю.
  
   - Как вы точно подметили!
     
     
   Я перевёл взгляд и увидел господина N. Он вошёл на террасу как раз, когда Анет повернула голову. Она тут же вскочила из-за стола и вскрикнула. На лице господина N изобразились секундный ужас и досада, после чего он процедил сквозь зубы:
     
     
   - Александра! Не ожидал тебя здесь увидеть.
  
   - Александра? Анет, о чём он говорит? - непонимающе спросил я.
  
   - Да, Александра, может прояснишь нам ситуацию? - ядовито проговорил господин N.
  
   - Я ничего не собираюсь объяснять тебе. - Анет сделала особый акцент на слове тебе.
     
     
   Она взяла меня за локоть и потянула за собой. Мы зашли внутрь гостиницы и свернули направо. Господин N что-то кричал позади, но Анет и не думала останавливаться. Она провела меня, видимо, к какой-то боковой лестнице, и, поднявшись на второй этаж, мы зашли в дверь которую Анна тут же захлопнула.
     
     
   Я оглядел номер. Он был такого же размера, как и мой, но интерьер довольно сильно отличался. В комнатах преобладали белый и светло-голубой цвета, вместо чёрной мебели везде стояла светло-бежевая, а на стенах висели "Рождение Венеры" и несколько светлых пейзажей. В кресле в углу сидел юноша двадцати лет с идеально уложенными чёрными волосами, точёными чертами лица, загорелой кожей и в дорогом костюме. От него приятно пахло лавандой. Он читал газету.
     
   - Саша? - спросил я.
  
   - Витя, - сказала Анет, - а меня зовут Александра. Твой отец здесь, - обратилась она к юноше.
  
   - Я уже знаю. Видел его в окно. - Виктор отложил газету и отпил кофе из чашки.
  
   Анет вновь обратилась ко мне:
  
   - Константин Михайлович, простите, что вы были обмануты мною, просто в нашем случае нельзя рисковать.
  
   - Рисковать чем? - воскликнул я.
  
   - Видите ли, тот человек, господин N, был моим мужем.
  
   - Значит вы, - я обратился к юноше - Виктор, непутевый сын, а вы, - я обернулся к, до недавнего времени Анет, теперь Александре, - его нехорошая жена?
  
   -Это кто ещё непутёвый и нехороший! - рассмеялся Виктор.
     
     
   ГЛАВА 9
     
     
   От автора
     
     
   Что же случилось дальше? Виктор рассказал Константину Михайловичу о своём детстве, проведённом с господином N. Его мать не смогла долго слушать его воспоминания и вышла на балкон. Виктор передал Орлову маленький красный блокнот и ниже приведён его текст:
  
   Путевой блокнот Виктора Оболенского
     
     
   29 июня. Приехал в Краков от бабушки. Не хотелось расставаться со старыми друзьями и рулетами из пекарни, но не было другого выхода. Мама хочет меня видеть и, наверняка, будет просить не вступать с отцом в распри. Мне невыносимо его присутствие, и, да простит меня бог, сам запах этого человека делает во мне перемену настроения и вызывает приступ неконтролируемого гнева. Он деспот, тиран, и самый последний негодяй, который без тени стыда играет на чувствах моей матери. Я непреклонен в своём решении и ни одна живая душа не сумеет поколебать моего мнения, даже чистая и наивная Её душа.
     
     
   30 июня. Прибыл отец. Несмотря на преклонный возраст, он всё цветёт и благоухает, подобно университетскому мальчику. Его сопровождает этот мерзкий тип, кажется, Иван. Кем теперь этот старик во возомнил себя? Дон Кихотом? Завтра пойдёт сражаться с мельницами? Решил взять на себя опеку обездоленного? Что ж, это хорошо, но тогда иди и усынови никому не нужную малютку, но обхаживать семнадцатилетнего лба при живых-то довольно состоятельных родителях? И ладно, если бы Иван был нам родственником или хорошим знакомым, но он неизвестно где его подобрал... А позаботиться о своей жене? Она ведь не здорова последнее время. Он спешит помогать совсем незнакомым людям при том, что близкие его ужасно страдают... Я положительно не знаю, что мне делать, как вести себя, как реагировать. Я знаю только, что положение моё и моей матери таким оставаться дальше не может.
  
   1 июля. С утра мы были в магазине близ исторического центра, где произошёл случай, из ряда вон выходящий. Отец задумал потащить Ивана с нами. Это по меньшей мере не принято и неприлично. Я не застал начала разговора, но то, что я услышал убило меня. Мама говорила, что вмешиваться в её с отцом отношения Иван не имеет никакого права, а он вместо того, чтобы удалиться, имел наглость учить жизни человека старше себя. Мама потребовала извинений и всё закрутилось, понеслось... В итоге, отец отослал Ивана обратно в Варшаву в свой дом, мама так и не получила извинений, а я ещё больше укрепился в своей ненависти ко всему, что связано с Иваном и отцом.
     
     
   (Следующие записи дневника были промочены солёной водой, отчего разобрать их почти не возможно. Следующая запись предположительно относится к 14 июлю.)
     
     
   14 июля. Мы прибыли в Венецию. Я всегда мечтал побывать здесь, в городе, построенном на воде. Представить только! Ты стоишь на главной площади города, а под нею течёт вода! (следующие три строки размыты) ...омрачил...своим брюзжанием...отказался оплатить поездку по Гранд Каналу ввиду того, что это кажется ему бессмысленным, и он боится перевернуться. Вы только вдумайтесь!...(и ещё целая страница гневных восклицаний, кое-где промоченных и повреждённых).
     
     
   Константина Михайловича Орлова поразила такая ненависть Виктора к своему родителю, можно сказать даже испугала. Он для себя решил, что блокнот отражает переживания подростка, и потому имеет множество выдумок и напраслин, отчего и не пресёк своего общения с господином N. Они на следующий же день сидели в кафе, слушали живую музыку и шум прибоя, разговаривали о происшествии в гостинице. Господин N, улыбающийся прекрасный блондин, одаривал своею улыбкой каждого прохожего, томно закрывал глаза и вслушивался в льющиеся со струн гитары музыканта звуки; Константин Михайлович наблюдал его поведение: ему казались такими далёкими рассказы Виктора и его матери, но были так близки слова господина N! Он поверил лучезарному блондину, а не насупившемуся брюнету, раздающему свои детские тетрадки кому попало. Константину показалась невероятной сама мысль о том, что такой добрый и хороший господин N мог совершать столько жестокостей по отношению к своим близким; Константин погряз в господине N. И вскоре за это поплатился.
     
     
   Константин Михайлович собирался открыть свой бизнес в Мюнхене - юридическую контору - ему нужен был толковый партнёр по бизнесу. Он тут же предложил дело господину N, который тут же согласился и пообещал гораздо больше, чем просил начинающий предприниматель. Константин уже всё подготовил, потратил весь свой капитал, и даже вынужден был взять ссуду в банке, а господин N в последний момент отказался. Если быть точнее, он не отказался, он просто ничего не сделал; господин N не забирал назад своих обещаний, но и ничего не делал для их исполнения. Самый отвратительный сорт бизнес-партнёров, да и вообще людей в принципе. Константин Михайлович Орлов, конечно, выйдет из затруднительного положения и всё-таки сведёт общение с господином N на нет.
     
   Александра и её сын Виктор переберутся во Францию, поближе к бабушке. Виктор расширит семейный бизнес, купит дом, но так и не сможет завести семью и детей; жена Андреа вскоре умерла, и через несколько лет Александра выходит за господина Барсанти замуж. Что касается господина N, то он умер, ни о ком и ни о чём не тоскуя, в доме Ивана, оставив всё своё состояние сыну. Виктор все деньги пожертвовал в благотворительный фонд.
     
     
      ***
     
     
   Константин Михайлович рассказал детям эту историю неспроста. Джеймс, мальчик, что обижал Джона в школе, был единственным ребёнком в семье. Его отец всегда пропадал на работе, а мать занималась собой. Проказничая в школе, он надеялся привлечь к себе внимание родителей, а когда понял, что ему это не удастся, он пытался самоутвердиться за счёт Джона. Джон поймёт это спустя пару лет. Джеймс и Джон станут лучшими друзьями.
     
     
   Никогда не судите по обложке.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"