Шторм разыгрался изрядный. Волны бились об облупленные стены маяка и падали на каменистый берег с таким шумом, что заснуть у Сильвы решительно не получалось. В конце концов она закуталась в ночной халат поплотнее, накинула поверх него дождевик и, прихватив с собой фонарь, отправилась в башню. Дров в жаровню накануне Сильва накидала прилично, так что до утра хватило бы, но следить за огнём тоже приходилось. Тем более в такую жуткую ночь, как эта.
Как сочувствовала Сильва сейчас всем, кто сражался со стихией там, на воде! А ещё больше - тем, кто ждал их дома. Как, должно быть, замирали сердца матерей, жён и дочерей, как рвалась душа на части, слушая дикий рёв разбушевавшегося океана!
Сильва была спокойна в эту ночь. Муж обещал вернуться к Утренней Звезде, а до неё оставалась ещё целая седмица - Патрик не вышел бы в море в такую непогоду.
Зато другие безумцы, похоже, рискнули. Поднявшись наконец на площадку, Сильва перевела дух и вгляделась в тёмный горизонт. Блики огня отражались в единственном сохранившемся стекле, мешая обзору, и она выглянула из-за створки, придерживаясь за неё одной рукой. Стена дождя тотчас обрушилась на смотрительницу маяка, не щадя ни заплетённых в косу каштановых волос, ни подставленного струям воды молодого лица. Зато теперь, в свете озарявших горизонт молний, она чётко видела погибающий корабль, наткнувшийся на дальние рифы. Судно накренилось вбок, и ей почудилось, будто она видит падающих с борта людей. Вода смывала с палубы всё, что могла смыть, и вряд ли даже самые отважные моряки удержались бы на давшей течь посудине в такой ужасающий шторм.
Приложив мокрые пальцы к губам, Сильва молча наблюдала, как вспышки молний показывают одну за другой картины гибели корабля и его безрассудной команды. Когда последняя гигантская волна накрыла треснувшую мачту, смотрительница наконец отпрянула под защиту стен и крыши, грустно покачала головой и тронула лоб пальцами, читая про себя короткую молитву. Да покроет Великий Дух погибших вечным покоем в блаженных чертогах!
Подбросив несколько поленьев в жарко пылающую жаровню, Сильва некоторое время понаблюдала за теперь уже чистым горизонтом, затем, поёжившись, покинула смотровую площадку, начиная долгий спуск по винтовой лестнице.
Утро началось с визита: к ней заглянула дочь соседского фермера с подругой, находившая своё удовольствие в долгих прогулках по побережью с непременным посещением старого маяка.
- До чего спокойный сегодня океан! - звонко поздоровалась Эрика, как только смотрительница открыла дверь. - Гладь ровная, прозрачная, будто и шторма никакого не было! Вот удивительно, правда, госпожа Сильва?
- Правда, - согласилась та.
- А вы, я смотрю, уже и дом украсили к Утренней Звезде! - пихнув подругу локтем, продолжила Эрика. - До чего красивые цветы, госпожа Сильва, и где только такие взяли? Разноцветные ракушки на стенах - ах, как чудесно! Уже и покупки к празднику сделали?
- Сегодня пойду, - доброжелательно откликнулась Сильва.
- Это правильно, - закивала девушка. - В город торговый караван приехал, так наши лавочники тут же цены сбросили! Кон-ку-рен-ци-я! - козырнула иноземным словечком Эрика. - Ну, увидимся ещё! Мы тоже придём, поглазеть на ярмарку! Доброго здоровья, госпожа Сильва!
Обе подружки побежали по мокрым камням едва ли не вприпрыжку, поскальзываясь и хохоча, и до Сильвы ещё долго доносились весёлые голоса:
- ...видела, у неё за спиной? Опять два прибора на стол поставила!..
- ...снова мужа ждёт, бедненькая!..
- ...такая молодая, а сумасшедшая! Улыбку её видела? Сквозь нас улыбалась...
Голоса затихали, сменяясь криками проснувшихся чаек, и Сильва аккуратно присела за стол: Эрика, ранняя птаха, прервала её завтрак.
- Я знаю, что ещё рано, - виновато улыбаясь, обратилась соседнему прибору смотрительница. - Ты ведь сказал, чтобы раньше Утренней Звезды не ждала, не волновалась понапрасну. Я просто готовлюсь, Патрик: за год так запустила хозяйство, что стыд и срам! Как доберёшься, дома родного не узнаешь: тарелки пылью покрылись, в кладовке паутина... Вот, приборы подготовила, можно и гостей принимать. Помню-помню, - тут же предупреждающе вскинула ладони Сильва, - не раньше Утренней Звезды.
Новый Сорпигал встретил привычной суетой, праздничными приготовлениями, лихорадочной уборкой улиц и радостным девичьим смехом: провинциальный рыбачий городок оживал только по большим дням. Сегодня ожидание Утренней Звезды совпало с визитом торгового каравана и ярмаркой, так что задеревеневший после затяжной зимы народец повылазил на улицы, радостно щурясь на обманчивое солнце.
Сильва улыбалась. Для редких вылазок в город она прихорашивалась, как могла: надевала одно из лучших платьев, приводила в порядок лицо, руки и волосы. Патрик мог ею гордиться. Впрочем, он всегда гордился.
- Вам как обычно? - участливо поинтересовалась молочница, принимая из рук смотрительницы плотно закупоренный кувшин.
- Нет, - светясь от счастья, отвечала Сильва, доставая из корзинки второй. - Я жду мужа, госпожа Дора: наливайте полные. Оба.
Обойдя булочника, мясника и местные лавочки с овощами, Сильва осталась довольна: Эрика не солгала, все торговцы сбросили цены из-за заезжих менял. Ах, ещё бы новое платье! Встречать Патрика в старье - как печально! Впрочем, хотя бы ленту для волос она могла себе позволить. Даже две - вторую пришить на пояс того наряда, что в горошек, и уже совсем другой вид!
- Снова мужа ждёт, представляете? - донёсся шёпоток за спиной.
- Это который год?
- Да уж седьмой...
Сильва улыбалась. У старого лавочника она за хорошую цену сторговала две алые ленты - одну тонкую, для волос, вторую потолще, на пояс. Замечательные люди эти торговцы! Ещё ни один ни разу не накричал с тех пор, как Патрик уехал, даже когда она задерживала плату. А муж всё переживал, чтобы никто из местных не обидел в его отсутствие...
- Ух, красотка! Кто такая?
- Наша смотрительница, у маяка живёт. Да не заглядывайся: у неё того... с головой не всё в порядке. Вот с тех пор, как муж её в море пропал...
На ярмарке было весело: играли музыканты, пели менестрели, зычно горланили зазывалы, сновали дети с сахарными чайками на палочках, танцевали до упаду взрослые и пили вино прямо на улицах. На очередного глашатая поначалу внимания не обратили; одна только Сильва, сидевшая на ступенях трактира с корзинкой, первой увидела капитана городской стражи, тщетно взывавшего к подвыпившей толпе. Внушительности добавил священник, молча прорезавший веселящиеся парочки - те рассыпались перед ним, будто кегли - так что в конце концов капитан добился всеобщего внимания.
- Довожу до вашего сведения, - как всегда, без приветствий, начал он, - что в нашей бухте разбился пиратский корабль. Нам удалось задержать нескольких выживших; все они отправлены в тюрьму. Если кто-либо из вас повстречает одного из этих мерзавцев, тотчас сообщайте мне или любому из наших воинов! Они крайне опасны, так что будьте осторожны, - напутствовал капитан, махнув рукой музыкантам.
Священник глянул на празднества с неодобрением, но прерывать не стал: поздно. Половина из тех, кто сейчас веселился на ярмарке, сами прибегут наутро в храм, каяться в нарушении поста перед великим праздником.
Сильва поднялась с лестницы, тепло распрощалась за наблюдавшими за танцами стариками, и медленно, накренившись из-за веса тяжёлой корзины, пошла прочь из города.
Ночью не спалось. Проворочавшись в постели до утра, Сильва встала уставшая, но задерживаться в доме не стала: дел перед праздником невпроворот. Одевшись потеплее, она вышла в морозные сумерки, вдыхая прохладный морской воздух всей грудью. И замерла.
Холодный туманный рассвет покрывал мокрого, трясущегося от пробирающего бриза человека, который был одет явно не по сезону: без сапог, в мокрых кожаных штанах. Он сидел на камнях у самой воды, выкручивая рваную безрукавку; справившись, мужчина напялил её на себя, невнятно ругнулся сквозь зубы и поднялся на дрожащих ногах. Не поднимая головы, он неверной походкой направился по обледеневшим камням наверх, от берега к широкой тропе, ведущей к маяку.
Пока человек поднимался, Сильва куталась в шаль, не делая попыток скрыться в доме. Что-то в его движениях приковало её взор; приглядевшись, смотрительница заметила свежую рану на оголённой груди. Больше у него ничего примечательного не было: ни оружия, ни кошеля за поясом - да и пояса как такового тоже - и вообще ничего, что могло бы представлять собой хоть какую-нибудь ценность. На плече синела татуировка, глаз покрывала чёрная повязка, а выражение помятого, небритого, но ещё молодого лица выдавало крайнюю степень решимости. Человек собирался побороться за свою жизнь - и побороться ещё долго.
- Эй, - хрипло позвал он, впервые заметив тихую смотрительницу. - Эй, женщина.
Больше он ничего не прибавил, обводя мутным взглядом единственного глаза окрестности маяка, но Сильва не ждала ни просьб, ни приказов.
- Заходи скорее, - сказала она. - Если тебя заметят с дороги, сдадут страже. В городе сказали, что нескольких пиратов они уже поймали. Провести такой праздник в тюрьме - просто грех, я считаю.
При этих словах мужчина вздрогнул, оглянулся через плечо и, придерживая рану рукой, как мог торопливо поднялся по каменным ступеням к дому.
Рана оказалась не столько серьёзной, сколько неприятной: гость потерял много крови, но, милостью Великого Духа, та свернулась. Куда хуже показался Сильве надрывный кашель несчастного: сутки в ледяном море не прошли даром даже для бывалого моряка.
Она принесла сухую одежду и сапоги - Патрик не обидится, когда она расскажет, ради чего пожертвовала его вещами - развела огонь в камине, посадила дрожащего гостя поближе и укрыла сверху одеялом. Кружка кипятку завершила дело: большего Сильва сделать не могла. Ну разве что ещё обильный завтрак.
- Как тебя зовут? - поинтересовалась она мимоходом, ставя на каменную печь казанок с овощами.
Тот ответил не сразу, делая несколько глотков из жестяной кружки. Единственный глаз оказался тёмно-серым, непрозрачным - цвет решимости и уверенности в себе. Теперь, когда мужчина набрался сил и расслабился в тепле, стало заметно, что он ещё вовсе не стар - около тридцати, едва ли больше - и довольно крепок, судя по налитым мышцам и увитым жилами рукам. Длинные русые волосы были заплетены в хвост, щёки покрывала короткая щетина. И лицо, как показалось Сильве - лицо благородного, не простолюдина.
- Фэбиан, красавица, - усмехнулся пират, отнимая кружку от губ. - Меня зовут Фэбиан Кровавый.
- А я Сильва, - ничуть не впечатлилась грозным титулом смотрительница. - Вот, поешь.
Пират молча принял из её рук миску и ложку, принимаясь за еду. Он ел жадно, быстро, но не забывал при этом посматривать по сторонам. Сильва, опустившаяся в своё любимое плетёное кресло, видела, как цепко прошёлся его взгляд по висевшим на вешалке плащам, по начищенным ботинкам - её и Патрика - по скромному убранству дома и двум начищенным приборам, ожидавшим праздничного часа на полке.
Подчистив содержимое тарелки, пират поднял голову, и на Сильву взглянул совершенно другой человек. Ещё неокрепший, но уже пугающе уверенный в себе. Тот, кто назвал себя Фэбианом Кровавым, обратил более пристальное внимание на саму хозяйку. Взгляд его сделался цепким, почти хищным; он осмотрел молодую женщину с самым недвусмысленным интересом.
- А муж твой где, Сильва?
- Вернётся к Утренней Звезде, - с готовностью отозвалась смотрительница, радостно улыбаясь в ответ. - У меня уже всё готово, его только жду.
Фэбиан открыл и тут же закрыл рот, передумав. Что-то такое было в миловидной хозяйке, что обычный сценарий тут не годился. Да и чувствовал он себя ещё слишком слабым.
- Приютишь до праздника, красавица? - поинтересовался пират, потирая небритую щёку. - Я ещё не оправился, а кругом стража.
- Конечно, - подумав, согласилась Сильва. - В городе тебе и вправду нечего делать: тотчас в кандалы. Только до Утренней Звезды тебе нужно уйти - Патрик не любит, когда в доме посторонние. Как бы не взревновал, - обеспокоилась смотрительница.
- К больному да немощному? - оскалился в хищной ухмылке пират. - Что ты, радость моя! Мне бы только лежанку потеплее, покой и жрач... кусочек хлеба.
Сильва разместила его в кресле у камина - семейное ложе она бы не предложила никому, а других спальных мест в крошечном домике не имелось. Фэбиан, впрочем, ничуть не возражал. После еды его разморило, так что заснул пират почти мгновенно и проспал больше суток. За это время Сильва почти привыкла к чужому запаху в доме, хотя и проводила в башне маяка теперь больше времени, чем обычно.
К вечеру второго дня Фэбиан, именуемый Кровавым, проснулся.
- Чем ты меня опоила, красавица? - сипло поинтересовался пират. Тут же закашлялся, но после поднесённой ему кружки воды оправился. Заулыбался, потянулся всем телом, отчего старое кресло жалобно скрипнуло. - Как тебя звать-то?
- Сильва, - напомнила смотрительница, протягивая ему полотенце. - Там, у порога, миска с водой. Приведи себя в порядок. Праздник скоро...
- Да-да, - невнятно отозвался пират. - Воплощение Великого Духа на земле. Помню, радость моя.
Сильва не отозвалась, накрывая на стол. Припасы стремительно редели: всё-таки она не рассчитывала на гостей, так что теперь приходилось выкраивать по кусочку из их с Патриком будущей трапезы.
- А ты смелая, - пират прошёл обратно в комнату, навис над нею, скрестил руки на груди. - Не страшно?
- Нет.
Она задержала взгляд на госте: соскрёб, как умел, растительность со щёк, хотя кое-где виднелись порезы от тупого - заточить-то некому - ножа. Помолодел значительно. Да ещё и в рубашке Патрика... родная одежда на чужом человеке. Опасный запах незнакомца и любимый аромат мужа.
- А ножи у тебя тупые, - подметил Фэбиан, проходя к столу. - Давно хозяина-то нет?
- Семь лет, - ответила рассеянно.
Пират смерил хозяйку подозрительным взглядом.
- А ждёшь со дня на день?
- Скоро уже, - встрепенувшись, уверенно отвечала Сильва.
Трапезничали молча. Пират о чём-то напряжённо думал, поглядывая в сторону тихой хозяйки, смотрительница тревожно вглядывалась в тёмное окно.
- Буря.
Фэбиан оглянулся на тёмное небо, кивнул. Он хорошо помнил ледяные объятия океана и вполне сочувствовал тем, кому не повезло оказаться в море в такую непогоду.
- Не спеши, - подскочил гость. - Не угаснет твой маяк, красавица, а мне сейчас без твоей помощи никак...
Сильва изумлённо обернулась, вскрикнула, когда пират ухватил её под локоть, притягивая к себе.
- Что это ты надумал? - уворачиваясь от чужих рук, возмутилась она. - Так благодаришь за добро? Мало крова и еды?
- Мало, - жарко шепнул корсар, впиваясь жадными губами в открывшуюся шею. - Да тихо ты, глупая женщина...
Сильва вспыхнула, забилась в крепких объятиях, как птица в силке.
- Пусти! Слышишь? Пусти! Шторм начинается! Я светить должна! Да слышишь ли?! Тебе, твоему кораблю, дорогу указывала - и другим буду!
- Всё равно без толку, - поморщился пират, хватая смотрительницу в охапку. - Иди сюда, красавица. Да не дёргайся: у меня не вырвешься...
- С ума сошёл! Вернётся Патрик - шею тебе свернёт, Фэбиан Кровавый! - Сильва взбрыкнула, отчаянно вглядываясь в окно. Первые молнии осветили ночь, и последовавший за ними гром заглушил грязное словцо, сорвавшееся с губ пирата.
- Не вернётся твой Патрик, - огрызнулся он, бросая хозяйку на кровать. - Знавал я таких, как ты, сумасшедших... У тебя есть я, красавица, вот и наслаждайся!
Сильва с силой пихнула тяжёлое тело, придавившее её к постели, забилась в чужих руках.
- Я не сумасшедшая, слышишь? Не сумасшедшая! - выкрикнула она в рубашку Патрика. - Я мужа жду! Он придёт, слышишь?! Близко уже его шаги!
Фэбиан на миг замер, отстранился, разглядывая безумную женщину, и этого Сильве оказалось достаточно: выскользнула змеёй из-под мужского тела, запахнула надорванную на груди рубашку. И даже плаща не захватила с собой перед тем, как выскочить из дому в грозу.
Посидев какое-то время молча, пират медленно поднялся со смятого ложа, обвёл крохотный домик мрачным взглядом. Украшенный к празднику зелёными ветвями да самодельными игрушками, он являл собой олицетворение покоя да уюта. Пока он, Фэбиан, в него не вошёл.
И хозяйка эта... вроде и сумасшедшая, каких он повидал немало, а ведь что-то в ней было. Как картинка из детства, когда он заглядывал в яркие окна чужих домов, наблюдая, как веселятся внутри другие дети - не такие, как он. И как целуют их женщины с такими же добрыми, открытыми лицами, как у этой Сильвы.
Пираты спасли его младенцем из трюма погибающего корабля и сразу заметили родовое клеймо на его плече: такое подделать нельзя. Да и герб знаменитого дворянского рода перепутать сложно. Тайны из этого не делали, но и возвращать юного дворянина родственникам не стали: наградой заботливым пиратам вполне могла стать тюрьма. Спустя годы Фэбиан сам постучался в дверь родового поместья. "Проходимца" выгнали вон, а в стычке со стражей он в ту ночь потерял глаз...
Больше вернуться к корням корсара не тянуло.
Передёрнув широкими плечами, Фэбиан Кровавый вышел из дому. Где-то на вершине маяка металась, должно быть, безумная женщина, светила путь тем, кому это могло помочь. Ещё надеялась, ещё ждала.
Медленно преодолевая ступень за ступенью, пират мрачно размышлял о том, что, пожалуй, ещё одно поругание женской чести ничуть не отяжелило бы вопиющую совесть. Слишком много преступлений содеяно за короткую жизнь. И таких, каким прощения нет, - тоже.
Смотрительница сидела на широком подоконнике смотровой площадки, обхватив свои колени. Взгляд её был устремлён вдаль, за тёмный горизонт; ветер трепал выбившиеся из косы каштановые пряди.
Фэбиан присел рядом.
- Глупая женщина, - пробормотал, разглядывая добрую хозяйку. - Это кто ж тебя учил чужих мужиков в дом пускать? Да ещё пиратов? Не бойся, - добавил почти грубо, как только Сильва вздрогнула - не то от холода, не то от страха. - Просто оголодал я. Долго уже без баб. А тут ты...
Она перевела на него беспокойный взгляд, но ничего не сказала. Только колени покрепче обхватила.
- Замёрзла, - Фэбиан, не слишком церемонясь, притянул к себе смотрительницу, стиснул узкие плечи. - Пойдём уже. Некому светить.
Сильва повернула голову, прислоняясь виском к мужскому плечу. Вспышки далёких молний освещали чистый горизонт; ни один корабль не вошёл в бухту Нового Сорпигала в эту ночь.
- А ты знаешь, - проговорила задумчиво, слушая шторм, - в канун Утренней Звезды можно загадать желание, и оно сбудется. Ты веришь?
Фэбиан усмехнулся, покачал головой. И о чём только думает безумная женщина?
Пират хмыкнул, не удержался. О чём ему просить? Когда-то мечтал о доме и семье - не построил ни того, ни другого. Хотел богатства - получил лишь шрамы. Думал о том, чтобы свернуть наконец с морского пути грабежа и разбоя - мысли терялись, как заблудшие овцы в горах...
Да и у кого просить? У Того, чьи заветы нарушал каждый день, каждый час, каждым вздохом отравленной вином утробы? Так для начала стоило бы попросить прощения за все злодеяния своей недолгой жизни. Но ведь есть такие преступления и такие грехи, которым нет прощения...
Видит Дух, его не зря прозвали Кровавым.
- Мне нечего загадывать, красавица, - ответил почти честно.
Хотелось бы, чтобы всё было по-другому... Но ведь уже не будет. Слишком много крови, слишком поздно...
- Ну хоть что-нибудь, - встрепенулась в его руках молодая женщина. - Если не для себя, то для других. А? Я вот раньше просила родным счастья. А ты?
Фэбиан крепче прижал к себе сумасшедшую хозяйку, чтобы только не смотреть в широко распахнутые доверчивые глаза. Он никогда ничего не просил. Просто брал то, что хотел. Другие? Других для Фэбиана Кровавого не существовало.
- Что ты ко мне пристала, женщина? - нахмурился он, чувствуя, как тепло мягкого, податливого тела вновь вызывает в нём самые недвусмысленные желания. - Вставай, говорю тебе. Если в постели от тебя толку никакого, то хоть пожрать дай. Выпивка-то есть?
Сильва покорно поднялась на ноги, заглянула ему в лицо.
- А желание? - напомнила она.
Фэбиан закатил единственный глаз и подтолкнул смотрительницу к лестнице. Сильва пошла молча, вытирая на ходу мокрое от дождя лицо. Пират задержался у смотрового окна маяка, взирая на бушующий океан. Срослись с ним за много лет, стали одной плотью, понимали друг друга лучше, чем самые верные супруги. Океан кричал. Звал к себе...
- Пусть этот Патрик вернётся, - буркнул в темноту пират. - Жалко её...
Если Великий Дух и расслышал за диким рёвом разбушевавшейся стихии, то знака не подал. Не разжимая губ, Фэбиан вздохнул и направился вслед за смотрительницей.
Задерживаться в доме Сильвы пират не стал: ушёл в канун Утренней Звезды, на закате. Фэбиан видел, как редеют припасы странной хозяйки каждый раз, как она накрывала на стол, и оставаться ещё дольше у сумасшедшей не хотел: и без того засиделся. Сильва же с каждым часом становилась всё беспокойнее: то подскакивала к окну, то подолгу стояла у двери, крепко вцепившись в створку. Затем садилась в плетёное кресло и молчала, устремив грустный взгляд в камин, - только чтобы вскочить через минуту снова.
Но в вечерние сумерки вместе с ним вышла: не побоялась ни случайных глаз, ни возможных пересудов. Фэбиан позволил ей проводить себя до перекрёстка.
- Всё, ступай домой, сестрёнка, - грубовато бросил он, разворачиваясь к ней лицом к лицу. Подумал, положил ладони на узкие плечи, коротко сжал, борясь с очередной волной похоти. Хороша баба! Жаль, что безумна. - Пора тебе. Мало ли какой у вас здесь народец? Вон, идёт уже кто-то. Беги, пока не увидели. Ну?
Пират секунду помедлил, затем осторожно поцеловал открытый лоб, обрамлённый растрёпанными каштановыми прядями. Тёплые женские ладошки скользнули по груди, завязывая бечёвку старой рубахи у самого горла. Не пожалела - отдала мужнино. Столько лет берегла - ради кого?
Развернувшись, Фэбиан пошёл прочь от моря и от сумасшедшей смотрительницы. Пройдя несколько шагов, не удержался и обернулся.
Сильва улыбалась.
Больше пират медлить не стал: ускорил шаг, стремясь уйти поскорее и подальше, пока жадные объятия оставшегося за спиной океана не затянули, не сожрали, не похоронили мятущуюся душу на самом дне...
Выйдя на широкий путь, ведущий вглубь материка, Фэбиан разминулся с путником, спешащим в обратном направлении. Этот, если поторопится, успеет попасть в Новый Сорпигал до темноты.
И если бы пират обернулся ещё хотя бы раз, то увидел бы, как всплеснула руками маленькая смотрительница, как бросилась навстречу усталому страннику...
- Патрик! - вскрикнула глухо, пряча лицо на родной груди.
Смотрительница прильнула к пропитанной потом и пылью рубахе, позволяя родным рукам стиснуть её в тесных, отчаянных объятиях; вслушалась в бешеный ритм родного и такого долгожданного сердца...
- Пиратский корабль... почти все погибли, - хрипло, взахлёб рассказывал Патрик, перемежая слова дикими, болезненными поцелуями - в макушку, в висок, в лоб, щёки, дрожащие губы. - Нас было несколько человек... Продали в рабство... вырвался. Два года добирался к тебе... душа моя... Сильва... ждала? Скажи мне: ждала?
Патрик отстранил от себя жену, вгляделся ищущим, почти безумным взглядом в любимое лицо. Если нет... если всё зря...
Сильва улыбалась
- Я ждала тебя семь лет, - прошептала едва слышно, - к Утренней Звезде. И каждый год с накрытым столом. Почему же именно сегодня мне нечем тебя угостить, муж мой?..
...Тучи на небе давно расступились, позволяя ночным светилам осветить бескрайние воды океана, старый маяк и супругов, слившихся в крепком объятии. Мягкий шум вечернего прибоя заглушал жаркие, торопливые слова, а над ними сияла, освещая ночь, трепетная, как надежда, неизменная, как вера, и такая долгожданная Утренняя Звезда.
Аутсорсинг - дело тонкое. Тем более когда дело касается программного обеспечения. Особенно если биржи фриланса закрываются одна за другой, а крупнейшие порталы оккупируются индусами, которые не гнушаются откровенным демпингом цен на свои сомнительного качества услуги.
Пётр их терпеть не мог. Со смуглыми выходцами из жаркой Индии у него имелись свои счёты: пронырливые менеджеры с говорящими фамилиями, тотчас выдававшими происхождение хозяев, не раз и не два перебивали клиентов у его фирмы. За последний год самым неприятным образом отличились "Индиан Тек", буквально выхватившие из его рук несколько крупных заказов. А уж нахальству их старшего менеджера по продажам тайно завидовал весь "Ю-Софт": ушлая индианка Риа Синх оставила сообщение на странице компании с "наилучшими пожеланиями успеха в будущем году".
При воспоминании об этом у Петра дёргалось правое веко, а челюсти непроизвольно сжимались. Даже на конференцию в Москву он ехал с мрачным предчувствием: судя по заявленной программе, в ней участвовали представители "Индиан Тек", и при встрече с ними Пётр за себя бы не ручался. Когда владеешь своей фирмой по разработке программного обеспечения, и пытаешься удержаться на плаву, вездесущие конкуренты будто нарочно забивают лишние гвозди в крышку гроба любимого дела.
Конференц-залы делились по категориям: на семинары по маркетингу Пётр отрядил своего лучшего контент-менеджера, а на лекции по продажам записался сам. Хочешь делать бизнес - тяни ярмо наравне со всеми. Если, конечно, не сидишь очень, очень высоко, - но последним директор "Ю-Софт" похвастать пока не мог.
- Итак, у вас скучают без дела тестировщики, - вещал с трибуны солидный канадец, которого Пётр помнил по прошлогодней конференции, - и вам нужно их продать... на время. Как это сделать? Аутсорсинг специалистов по тестированию предполагает несколько методов, которые зависят от того, какое именно тестирование вы предлагаете - ручное, автоматическое...
Пётр скользнул скучающим взглядом по уже знакомым рекламным баннерам над головой канадца. Тестировщиков его фирма не продавала.
- ...а более подробно мы остановимся на этом вопросе после кофе-брейка, - закончил лектор на риторической ноте. - Всем спасибо за внимание.
Наблюдая за тем, как торопливо покидают конференц-зал участники, Пётр лениво размышлял о том, что в этом году он получил от мероприятия куда меньше пользы, чем в прошлом. Несколько новых мыслей и уточнённая методология продаж - вот и всё, что он вынес для себя на сей раз.
- Господин Петер? Петер Левин? - с лёгким акцентом поинтересовался нежный женский голос. - Простите, но это и вправду вы?
Вот теперь акцент стал заметнее, и скулы Петра мгновенно свело от неприятных ассоциаций: индийский вариант английского у него уже давно вызывал аллергию.
- Ну...
Он нехотя повернулся, и грубое "ну, я, и что" замёрзло на языке. Перед ним стояла Риа Синх собственной персоной - почти такая же, как и на фото в соцсети, только...
Только фото не передало дивного блеска чёрных волос, лукавой искры в глубине умных тёмных глаз, и заразительной улыбки, которую просто невозможно было игнорировать.
Риа тотчас рассмеялась - россыпь серебристых капель по гладкому стеклу - и всплеснула ухоженными смуглыми руками. Несмотря на довольно пасмурную погоду, индианка предпочла атласную блузку с коротким рукавом - и шифоновым шарфиком, перекинутым через плечо. Традиции!..
- Ну конечно же, это вы! - продолжила тем временем знакомство менеджер "Индиан Тек". - Я вас сразу узнала! Такой серьёзный, в костюме, как на вашем сайте! Как у вас дела? - вежливо поинтересовалась она, склоняя прелестную головку набок. Блеснул в свете голубых ламп гладкий чёрный шёлк, заструился водопадом с плеч. - Надеюсь, вы не слишком расстроились из-за... ну, последнего раза? Не переживайте, мы намучились с клиентом больше, чем от него получили!
И снова рассмеялась, позволив Петру вдоволь хлебать ярость напополам с восхищением. Коварная индуска не просто выхватила лакомый проект с французами - она танцевала перед ним победный танец, прямо как в болливудском фильме!
- Ну что вы, - подскочил с насиженного кресла он, сам изумляясь собственной импульсивности. - Уверен, вы нас просто спасли!
Умные глаза плеснули пониманием, тотчас скрывая его за конфетти весёлых искр, брызнувших, казалось, из самой глубины загадочной женской души.
- Вам нравится Москва? - перехватил инициативу Пётр, со скрипом запуская механизм собственного обаяния. - Надолго к нам?
- Господин Санджей взял меня с собой на конференцию, - обезоруживающе улыбнулась Риа. - Он делает доклад завтра. А я слушаю.
- И изучаете конкурентов поближе, - понимающе кивнул Пётр.
Лучший менеджер "Индиан Тек" застенчиво поправила длинную чёрную прядь, отбрасывая её за спину.
- Зачем это мне? - бесхитростно поинтересовалась она. - Я вас и так хорошо знаю.
Риа ничуть не рисовалась и ни в коем случае не выходила за рамки приличий: воспитание и вежливость отличали даже тех из ненавистных Петру индусов, кто не очень-то утруждался завуалированностью враждебных намерений.
- Кофе пьёте? - в лоб брякнул директор "Ю-Софт", ещё раз скользнув взглядом по тщательно отутюженным серым брючкам, подчеркивавшим аппетитную фигурку. - Или лучше чай?
РиаСинх удивилась. Беспомощно оглянулась, выискивая взглядом в толпе своего босса, но не нашла и смело кивнула.
- Чай.
И улыбнулась. А Пётр только сейчас почувствовал пряный аромат сандала и персика, исходивший от прекрасной конкурентки. Отшатнуться не успел, впитывая в себя опасную смесь, и лишился рассудка окончательно, когда Риа прошла мимо - вплотную, из-за тесных рядов кресел - зацепив его тёплым локтем. Левину он показался обжигающим - даже в пот бросило.
- Ведь вы не из Москвы? - с неизменной улыбкой поинтересовалась Риа, как только они уселись за столик в кафе. Едва нашли свободный - выставочный комплекс был забит под завязку. - Я видела на сайте, ваши филиалы в двух городах...
- Не люблю столицу, - неожиданно признался Пётр, бессовестно разглядывая очаровательную собеседницу. Тяжёлый макияж вовсе не портил молоденькое личико, а золотые украшения не казались неуместными - наоборот, оживляли скромный наряд. - Здесь люди другие. Да и цены на тех же специалистов выше, - добавил, подумав.
Риа с готовностью кивнула:
- Я тоже не люблю столицу, но работаю в Нью Дели. Привыкла, хотя всё ещё не знаю, где бы хотела осесть. А вы, господин Петер? Прочно обосновались в... Пе-тер-бур-ге? Это, кажется, ваш главный офис? Второй в Ново-сибирс-ке?
Пётр улыбнулся: сейчас хитрая индуска казалась почти искренней.
- Точно. Интересуетесь Россией?
- Очень! Прекрасная страна, замечательные люди.
Официант принёс поднос с кофе и ароматный чайничек с чаем, присовокупив к заказу блюдце с шоколадным печеньем.
- В Индии наверняка лучше. Ваши услуги продавать легче.
- Вы о цене? - обезоруживающе улыбнулась Риа, полностью игнорируя резкий тон. - Конечно. Но есть и недостатки, и вы не забываете нам о них напоминать.
Пётр вспыхнул: события полугодичной давности напрочь выветрились из его головы, но вновь вспыхнули яркими образами от слов обворожительной конкурентки. Гневные комментарии в соцсетях на странице индийской компании, длинная вереница последующей переписки... что и сказать, Левину до сих пор было стыдно. С кем не бывает нервных срывов? Особенно после потери полумиллионного контракта.
- А вы молодец, - вынужденно признал он, вспомнив то дело. - Ловко вы тогда... босс, верно, на вас молится. Сколько денег вы принесли своей компании за последний год?
- Это довольно личный вопрос, - деликатно уклонилась от ответа неизменно вежливая индуска. - Но по моим подсчетам, немало. Я довольствуюсь процентами, - уже вполне притворно вздохнула Риа, лукаво поглядывая на собеседника выразительными чёрными глазами. - С учётом того, что многие клиенты предпочитают дальнейшие дела вести только со мной, я неплохо зарабатываю на пост-продажах. Кстати, француз - не исключение, - почти небрежно обронила обворожительная собеседница.
Отпила из своей чашки, с блаженством выдохнула, обдавая Левина волшебным ароматом фруктов и сандала. Тряхнула гладкими, как шёлк, волосами, открывая тонкую шею в обрамлении шифонового шарфа.
- А... контракт? - нашёлся Пётр, жадно вдыхая дивный запах. - Подписан? С вами? На сколько? - английские слова заплетались друг о друга, как ноги загулявшего матроса, тщетно пытаясь выйти на правильный курс. - Предложения... рассматриваете?
Забери у конкурента рабочую силу, перемани лучших специалистов, оставь его ни с чем - пусть ищет ключевых сотрудников, теряя время и деньги! А уж таких сотрудников, которые уведут за собой наработанную базу денежных клиентов...
Клиенты предсказуемы. Они предпочитают вести дела не с фирмой, а с людьми, которые их обворожили, уговорили, помогали, упрашивали, да и попросту... в данном случае... пожалуй, что и околдовали.
Риа Синх подпёрла нежную щёку смуглым кулачком, разглядывая Левина пристально и слегка задумчиво. Выразительные полные губы не кривились в искусственной улыбке, а взгляд оставался спокойным, без тени насмешливой искры, сопровождавшей каждое слово ловкой конкурентки.
- Контракта нет, - ответила она наконец так медленно, словно каждое слово проходило мысленную таможню. - Есть проекты, по которым я ещё не получила свой процент. И терять его не хотелось бы. Всё остальное не проблема.
- Я не уверена, что готова к релокации, - пожала округлыми плечами Риа, складывая ухоженные руки на столе. Тонкий золотой браслет блеснул в свете голубых ламп, отразился яркими звёздами в глубине тёмных глаз. - Я, конечно, не отрицаю возможности переезда в будущем, но...
- Другие варианты невозможны! - едва не подскочил Пётр, теряясь в обволакивающем шлейфе сладкого аромата. - Я предпочитаю, чтобы сотрудники, как... как вы!.. находились при мне!
Выразительные тёмные глаза плеснули новым интересом, тотчас скрылись за густыми ресницами, бросившими тень на порозовевшее лицо. Полные губы изогнулись в уже знакомой Петру лукавой улыбке, но менеджер "Индиан Тек" не проронила ни слова, отпивая глоток своего уже остывшего чая. Что и говорить, пробирающий даже в помещении воздух Москвы явно отличался от того, к которому привыкла мисс Синх в Нью Дели.
- Что вы скажете? - не дал ей отмолчаться Пётр. - Я заплачу вдвое больше, чем Санджей Гупта!
Риа поджала красиво очерченные тёмные губы, изогнула смоляную бровь, морща очаровательный носик в недоверчивой гримасе. За её спиной Левин увидел стремительно приближавшегося директора "Индиан Тек", заприметившего свою подчинённую за столом с незнакомцем, и заторопился:
- Не молчите, Риа! Дайте мне ответ, - последнее прозвучало умоляюще и почти романтично, не будь Пётр по уши влюблён в работу мисс Синх, а не в её без сомнения яркую личность.
Менеджер по продажам индийской компании мельком оглянулась и резко встала из-за стола. Наклонилась над столешницей, делая вид, что копается в белоснежной, с кокетливой длинной бахромой, сумочке. Подняла на Левина огромные, невозможно серьёзные тёмные глаза.
- Уговорите меня, господин Петер. Назовите хотя бы одну причину.
Подлетевший к их столику господин Санджей разразился эмоциональной тирадой на хинди, мельком окинув директора "Ю-Софт" пылающим взглядом, и тотчас увлёк за собой подчинённую, на ходу продолжая ей что-то выговаривать. Даже индийская вежливость не спасла возмущённого индуса от выражения собственного негодования, так что спустя минуту Пётр не видел ни его, ни очаровательную Рию Синх.
Расплатившись, Левин медленно прошёл вслед за остальными участниками конференции обратно в зал. Обвёл мутным взглядом нестройные ряды, выискивая в толпе яркий шифоновый шарфик. Глотнул сухой воздух кондиционеров, задыхаясь без насыщенного аромата жизни - сандала и персика - и пошёл через ряды кресел напролом, как голодный медведь по весне. Препятствия не имеют значения, когда жажда и голод гонят вперёд. А Левин, без сомнения, оголодал и высох без живительного глотка пряного запаха и полных, красиво очерченных и неизменно улыбчивых губ.
Риа, только усевшаяся на своё место, удивлённо вскинулась, как только на неё упала чужая тень; но тёмные глаза тотчас плеснули теплом и лукавой искрой, тщетно скрываемой за веером густых ресниц.
- Я назову две, - игнорируя возмущённого господина Санджея, тяжело выговорил Пётр. - Это прекрасная страна и в ней замечательные люди.
- Что вы имеете в виду? - сверкая глазами, гневно поинтересовался Санджей Гупта. - А?!..
...Ослепительная улыбка бросила россыпь горячих капель на кожу, вплелась хмельной радостью в кровь, похитила несколько ударов замершего сердца. Мисс Синх на миг прикрыла глаза - неужели согласие?! - а затем притихший зал разбудил колокольчик серебристого смеха лучшего менеджера "Индиан Тек", к огромному неудовольствию занявшего трибуну канадца.
- Как же я его ненавижу! - воскликнула хорошенькая девушка в дутой куртке, доверительно прижимаясь к случайной попутчице. Поезд уже подходил к лондонскому вокзалу, и мелькавшие за окном серые пейзажи постепенно замедляли свой калейдоскоп, сообщая о скором прибытии. - Говорит, что любит, а сам никак не бросит эту свою... а ведь я, между прочим, за его ребёнком смотрю, пока жена по салонам ходит! Ну... не всегда я, конечно... Раньше мы отвозили мальчика к его родне и бродили по городу вдвоём, держась за руки... За плечи меня обнимал, любой каприз выполнял... Потом в гостиницу ехали... А теперь... В сторону мою не глядит, глаза отводит! Представляете?! Мне иногда кажется... ох, кажется, убила бы его! Даже рука бы не дрогнула!
Немолодая женщина в штопаном чёрном пальто вздохнула, устремляя взгляд в окно. Сморщенные пальцы перебирали тёмные бусины чёток под длинным рукавом, губы безмолвно шевелились. Казалось, последовавшей паузы в горячем монологе она вовсе не заметила. Девушка, впрочем, находилась в том непоколебимом состоянии духа, с которым сложно поспорить даже знаменитым русским ледоколам.
- Ну вот вы как считаете? - вернула она спутницу с небес на землю. Поезд вторил долгим гудком, хлопаньем дверей в вагонах и топотом ног в коридорах.
Кингс-Кросс за окном встречал блеском сияющих платформ, монументальной аркой потолочного перекрытия и неоновым светом мигающих реклам. Люди на перроне чуть оживились при виде подходящего состава, хотя встречающих поезд из Молдона оказалось не так много, как в прошлый раз, когда она покидала общину. Хотя тогда не было и этих удивительных облаков под самой крышей...
- Я уже всю семейку терпеть не могу! - хмуря тонкие брови, девушка взирала на ту же инсталляцию искусственных облаков без всякого благоговения. - И этого... который вначале по углам зажимал, ну и всё такое прочее... а теперь вот любых разговоров избегает! И его жёнушку, которая, кроме своего маникюра и шоппинга, ничем не интересуется! И сына их припадочного... Да ведь он у них того... понимаете? Не вполне здоров... Вот что мне теперь делать? Не могу же я бросить всё... А? Что вы думаете?
Бесконечно внимательный взгляд небесно-голубых глаз опустился с облаков на ещё молодое, дышащее последней свежестью женское лицо, искажённое в этот миг гримасой ненависти и обиды. Сухая тёплая ладонь коснулась холодных пальцев молодой собеседницы, и бледные губы дрогнули в кроткой улыбке.