Ночь прошла спокойно, хотя в середине её, около часа, были слышны выкрики на пляже. Но, настоящей вакханалии не было.
С утра здесь роют землю, закладывают дренажные трубы, чтобы ликвидировать огромные лужи. Откуда-то просачивается вода и стоит лужами на пляже. Но, русские всё равно купаются целый день, как подъезжают на своих экскурсионных автобусах из Египта. Да, здесь не Эйлат, здесь русскую речь слышно весь день. И в каждом магазине, торгующем кремами и грязью, вас обслужат русскоговорящие продавцы, в основном выходцы из стран бывшего Союза.
Решил съездить в Арад, пополнить запас продуктов. Договорился с Геной, что буду ночевать у него, а с Мишей, что он возьмёт меня в свою машину после работы.
Всё получилось по плану, приехал с Мишей, забросил рюкзак в квартиру к Гене, где меня встретила Юля, готовившая ужин. Пошёл в торговый центр, затоварился. Прихватил бутылку сухого вина к ужину.
Посидели втроём, пообщались. И здесь я четко осознал, как скучно живут Гена с Юлей. Гена на работе, а Юля в квартире вдвоём с кошкой. Хотя, с их слов я понял, что они это понимают и предпринимают некоторые действия, чтобы выйти из столь досадного положения.
13 февраля, среда.
Утром, после тарелки манной каши, которой кормила нас Юля,
Гена пошёл на работу, а я на автобусную станцию, чтобы ехать к себе в палатку, которую уже давно называю своим домом.
А Миша, которому я позвонил вечером, на машине в Эйн-Бокек не ехал, пришлось добираться самому.
Сижу на станции, жду своего автобуса, а точнее, высиживаю время до его прибытия, людей разглядываю. Когда до прибытия автобуса осталось 15-20 минут, появился знакомый таксист, лысый араб, с которым мне довелось ехать в прошлом году, и которого я запомнил с негативной стороны. Пока ещё ни один араб в этой стране не проявил себя по отношению ко мне позитивно.
Как араб встречается, так обязательно жди подвоха. Невозможно с ними общаться на европейском, интеллигентном уровне. Не тянут до этого уровня и довольно сильно. У них свой, особый, арабский менталитет и свой взгляд на жизнь.
А точнее, у них несколько взглядов, как бы, раздвоение. Они ненавидят евреев фактически без определённой причины. Ненавидят и не желают существования еврейского государства на земле Палестины. Не хотят примириться с этим фактом.
И в тоже время ненавидят друг друга, о чём говорят непрекращающиеся гражданские войны в арабских странах. И ни одна арабская страна не желает принимать своих соплеменников, убегающих из зоны военных действий, из зоны тотального уничтожения, даже не даёт им статуса беженцев.
А вот Израиль даёт. Даёт нигерийцам, эфиопам, хотя они перешли на его территорию через третью страну, Египет.
Парадокс, арабам арабы не нужны, а евреи о них вынужденно заботятся, ибо имеют совсем другой менталитет, человечный.
А у европейцев свой, особый, взгляд на события, происходящие на Ближнем Востоке. Если евреи адекватно отреагируют на враждебную вылазку арабов, то в европейской прессе поднимается вой до небес.
А то, что арабы мочат друг друга десятками тысяч - события в Сирии - так всё в порядке, так и надо!?
Извините, отвлёкся, наболело.
Так вот, таксист подошёл ко мне, спросил на иврите, как дела, и предлагает ехать с ним за сумму, меньшую стоимости проезда на автобусе. И обещает выехать раньше, минут на пятнадцать.
Не желая испытывать в очередной раз судьбу, я отказался.
Но, рядом оказался человек, российской внешности, который собирался ехать с бедуином и предложил и мне это сделать. Я сказал, что в прошлый раз он катал меня по городу, искал пассажиров.
Нет, нет, этого не будет, заверили они меня.
Ну, чёрт с вами, поехали.
С нами в машину, минивен, уселись ещё три русские девчонки, и мы покатили к Мёртвому морю.
Всё-таки, я пожалел, что сел с арабом, уж очень он нарушал правила дорожного движения, шёл на обгон через сплошную разделительную полосу, что является грубейшим нарушением.
В этот раз пронесло, приехали в Эйн-Бокек. В машине познакомился с Игорем, тем парнем из Москвы, что уговорил меня ехать. Обменялись российскими телефонами по его просьбе. Он учится в православной академии, или ещё где-то там, я особое не вдавался в тонкости, ибо оно мне не надо. Здесь лечится и пишет свои уроки. Часто ездит в Иерусалим по своим православным делам.
А потом, под вечер, ко мне подошёл парень со славянской внешностью и предложил два йогурта. Я взял, а взамен подал ему яблоко, ибо действие происходило рядом с моей палаткой. Но он отказался, сказав, что их с товарищем так хорошо кормят в отеле, что он готов и мне принести часть пищи. Шведский стол, бери, что хочешь и сколько хочешь.
Я отказался, сославшись на то, что у меня всё есть. Мы ещё долго беседовали на смеси английского, русского и польского и прекрасно понимали друг друга. Роман, когда ему было восемь, уехал с родителями в Америку, где и живёт. Но Польшу, свою родину, не забывает. Рядом с его палаткой, укрытый чехлом, стоит мотоцикл БМВ, на котором он путешествовал десять месяцев по Африке, прежде чем попасть сюда, на Мёртвое море, где залечивает раны - сильнейший перелом ноги.
Он показал мне своё бедро с глубоким шрамом посередине. И ходит он, прихрамывая, ибо искалеченная нога теперь на два сантиметра короче.
Классный парень с красивым, мужественным лицом, заросшим двухнедельной бородкой.
14 февраля, четверг.
Ночь была настолько тёплая, что укрываться почти не приходилось. Утром сразу 22 градуса тепла и тихо, безветренно. Какая-то лёгкая облачность затянула всё небо.
А истребители над морем разлетались с утра. Они летят так низко, что горы Иудейской пустыни выше их. Радары их не засекают.
Утром услышал громкий голос рядом с палаткой, требующий моего присутствия снаружи.
Выхожу, вижу бородатого человека, что-то весьма энергично требующего от меня. Рядом с ним стул и мешок с бутылками, которые он насобирал в мусорных урнах. Он лезет в мою палатку, пытается заглянуть.
Да, пожалуйста. Как я понял, он ищет второй такой стул.
Заглянул, успокоился и просит денег, весьма понятным жестом.
Ноу!
Отвалил. Фу, даже руки захотелось вымыть.
Все попрошайки, независимо от национальности, на одно лицо, и весьма неприятны.
Когда я делал гимнастику, вышел из своей палатки Роман.
Помахали руками друг другу. Потом он зовёт меня завтракать в отель Даниэль. Нет, машу я ему в ответ, я уже завтракал.
Был я в отеле израильском, знаю, обжираловка. А мне вес держать надо, скоро соревнования на скалах.
А обедать иду в горы, там, среди камней у меня очаг есть и дровишки были. Может быть, и лежат до сих пор, если дождями не смыло.
Прежде чем идти к очагу среди камней, я зашёл в кафе, поработал за столиком, проверил почту.
Пришло письмо от Аси Тепловодской, зам. главного редактора журнала "Русское литературное эхо". Сообщила, что они готовят публикацию всех финалистов конкурса, просила прислать фотографию и краткую автобиографию.
Сделал, отослал.
Потом, двигаясь к дороге, которую надо перейти, чтобы выйти к пустыне, увидел молодую женщину, девушку, недоумённо озирающуюся кругом. Когда сблизился с ней, она двинулась ко мне и спросила:
- А вы не в горы идёте?
- А как вы догадались? - задаю встречный вопрос.
Дальше мы шли уже вместе, собирая по пути дровишки в полиэтиленовый пакет. Маша была вне себя от радости, что встретила попутчика, знающего все местные тропы.
Сначала прошли по маршруту ручья Бокек, потом вылезли по скалам с забитыми для безопасности скобами наверх, прошли немного и спустились к моему очагу. Очаг на месте и даже дровишки не унесло дождями, бушевавшими здесь ранее.
Пообедали, сварив кофе на огне. На кашу не хватило воды, ибо в пути пришлось поить Машу, не взявшую с собой ничего, кроме фотокамеры.
И вот здесь эта девушка предлагает подняться наверх, на плато. Видимо кофе сильно взбодрило её.
Мне то, что? Пошли.
Через час пути по тропе вылезли наверх, в пустыню. Здесь Маша немного растерялась, слишком обширная панорама предстала перед глазами.
Немного прошлись, сначала поднялись на одну горку, а потом вышли на отвесный край двухсотметрового каньона ручья Бокек. Высота такая, что впору прыгать с парапланом. У Маши от высоты закружилась голова, но всё же она уселась почти у края и мы сфотографировались вместе.
К отелям пришли уже в тёмное время. Носки в кроссовках были мокрыми от пота. Хорошо прогулялись.
15 февраля, пятница.
Ещё вчера появилась новая палатка под соседним навесом, а сегодня я разглядел и пообщался с её хозяином. Это велосипедист из Германии весьма почтенного возраста.
Путешествует один, ночует в палатке, которую постоянно, с помощью дополнительных дуг и скотча, укрепляет, учитывая усиливающийся ветер, бросающий мелкий песок на тент.
Старик весьма словоохотлив, но трудно понимать друг друга. Плохо знает английский язык, а немецкий здесь все плохо знают. Все же, несколько немецких слов я вспомнил.
Роман опять подкармливает меня, принёс после завтрака варёные яйца, чернослив и что-то вроде кефира в маленьких упаковках. Часто в разговоре говорит польские слова, пшекает.
Позвонила Маша, которой я вчера дал свой израильский номер. Я сходил на пляж её отеля, который рядом с моим пляжем, чтобы пообщаться. Маша загорала, намазавшись кремом. Вау, роскошная женщина, в прошлом финалистка конкурса красоты в одном из городов Урала.
А вечером, тренируясь в беге, заметил девушку, пакующую соль моря, которая валяется здесь кусками по всему берегу, в полиэтиленовый пакет.
- Что это вы, - обратился я к ней, - не имеете возможности купить соль в магазине, ведь килограмм стоит всего два шекеля.
Девушка оказалась с чувством юмора. Вскоре мы расхаживали по пляжу, общаясь, как старые знакомые. Опять, Маша оказалась. Вскоре появилась её мама с бой-френдом, и идут к нам навстречу.
- И у меня теперь есть бой-френд, - обрадовано сообщает им Маша, имея в виду меня, стоящего рядом.
- Ну да, - добавляю я в тему, - Маша плюс Саша.
Когда они уходили с пляжа, чтобы ехать на своём автомобиле домой, за Тель-Авив, в какой-то небольшой городок, то соль всё же оставили на пляже, в умывальнике. В том самом пакете.
Может быть, завтра русские заберут.
Арабы вечером особо не шалили, всех разогнал сильный ветер. А старичок-велосипедист покашливает в соседней палатке.
16 февраля, суббота.
Утром, как обычно, выходим из палаток, я и Роман и всегда
с зубными щётками. Машем друг другу руками, ибо наши палатки в сорока метрах друг от друга.
А в шабат он принёс мне два пакета разной снеди и бутылочку настоящего вина для кидуша. Оно сладкое, вроде нашего кагора.
Продуктов так много, что я Гену начал подкармливать и ещё одному парню, с которым знаком, отдал бутерброд с ветчиной.
Гена в этот день работал у каньона, так здесь называют торговый центр, и пришёл обедать к моей палатке. Мы и вино выпили с ним пополам.
В этот день мне запомнились четыре американки, две белые, а две чёрные. Они разделись недалеко от моей палатки и очень эмоционально купались в море, фотографируя друг друга в воде. Трое позировали, распластавшись на воде, а четвёртая, чёрненькая с удивительно красивой фигурой, кричала им с берега:
- Камон, гёл!
Потом, когда она на своих длиннющих ногах сходила по мосткам в воду, то вела себя, как обезьянка. Пощупала воду, помахала возмущённо лапкой, что вода холодная и так, со смехом и шутками дополнила компанию своих подружек.
Я, к сожалению, пропустил момент, когда они все четверо встали под душ. Какой бы был кадр, две белые, как снег и две чёрные, как уголь, и все вместе кривляются под струями холодной воды. Бросился за фотокамерой в палатку, но поздно, они уже побежали к своей одежде, вытираться и одеваться.
И что интересно, белые девушки уже несколько полноватые для своего возраста, а чёрненькие очень стройные, просто супер!
17 февраля, воскресенье.
Утром, как всегда, пришёл Роман, принёс еду. Это у нас уже, как ритуал.
Опять зовёт меня на тренажёры. Я объяснил ему, что огромные, рельефные мышцы мне, скалолазу, совершенно ни к чему. Здесь мне достаточно турника для тренировки, а для растяжек ног тренажёры совершенно не нужны.
Роман прекрасно понял меня и в знак нашей общности поднёс кулак к моему кулаку.
Позвонил Гена, поинтересовался погодой. Потом приехал с Юлей на рейсовом автобусе и поставил палатку под соседним навесом. Притащил с собой массу вещей, собирается ночевать на пляже. У него выходной день.
Вместе позавтракали, посидели, поболтали, позагорали. Гена крутит в руке острый нож, лезвие так и мелькает. Профессионал.
Когда я ближе к вечеру вернулся из кафе, где просидел несколько часов за работой, Гена притащил мангал, наломал дров из доски, которую где-то нашёл, и готовился к вечернему застолью, которое должно выражаться в поедании поджаренной на углях свинины. Да, да, не удивляйтесь, именно свинины, которая свободно продаётся в Израиле в некоторых магазинах, и которая очень по вкусу некоторым евреям.
И вот, с наступлением южной ночи, мы втроём сидим за импровизированным столом. За морем светится огнями Иорданский берег. С нашей стороны добавляют жару огни израильских отелей.
На небосводе полный порядок, луна и куча звезд приятно мерцают с высоты. И среди них хорошо видна Полярная звезда
в созвездии Малой Медведицы.
Несколько израильских истребителей пронеслось над нами и над морем с жутким рёвом, подсвечивая бортовыми огнями.
А весь кошачий прайд, привлечённый запахом шашлыка, выстроился непроницаемой шеренгой в ожидании подачки.
Гена разлил вискарь по стаканчикам и пиршество началось.
Кошки заволновались, видя, как быстро исчезают со стола куски мяса. Наконец Юля сжалилась и бросила им первый кусочек. Ой, что тут началось, настоящая свалка. Кошки совершенно забыли о приличиях.
И вот, мясо съедено к обоюдному удовольствию людей и животных. Кажется, все сыты, хотя, кошки ели бы ещё. Люди, развалившись на стульях, ковыряются во рту зубочистками, а кошки шныряют, чуть ли не под ногами, вынюхивая остатки мяса.
Подходит пара молодых людей, здороваются на иврите. Парень высокий, худой брюнет с приличной бородкой.
Настоящий израильтянин. А девушка очень похожа на русскую, но знает на русском языке лишь несколько слов. Они были в пустыне и только сейчас спустились в Бокек. Попросили мангал, который нам уже не нужен.
Уселись под одним из навесов ужинать, наверное, хорошо проголодались, гуляя по пустыне. Я сбегал в свою палатку и отнёс им помидор и яблок. О, как сердечно они благодарили меня.
18 февраля, понедельник.
Гена не пошёл на работу, взял ещё один выходной.
- А, - сказал, - плевать на эти двести шекелей, здоровье дороже. Лучше проведу ещё один день с женой.
И провёл, а день выдался отменный. Было очень тепло и безветренно, но зато очень людно. Целый день тусовался разный народ, купаясь, загорая, дурачась. Хотя, дурачились в основном молодые арабы, своими криками вызывая легкое раздражение у остальных людей, более цивилизованных.
Я тоже предался безделью, хотя как можно назвать день прожитым зря, если утром я сделал гимнастику, посидел в палатке за компьютером, два раза искупался в море и целый день загорал, составляя Гене и Юле компанию.
И ещё, утром приходил Роман и принёс мне целую гору булочек и три огромных апельсина. Еды так много, что я просто физически не в состоянии всё это съесть. Приходится делиться.
19 февраля, вторник.
Ещё один парень, израильтянин, живущий в палатке по соседству, носит мне кое-что из продуктов. То булочку со сметаной, то одноразовые пачки кофе и сахара. Ну, что ж, грех отказывать хорошим людям, если они хотят сделать тебе хорошо. Я всё беру и всё мне нужно, ибо за продуктами приходится ездить в Арад, что тоже проблематично.
Уже давно ничего не покупал в местных магазинах, кроме крема для рук.
У меня закончился газ в баллончике, и пришлось идти в пустыню к своему очагу, варить рис в котелке.
Возвращаясь к палатке, увидел Романа, сидящего на бордюре и заклеивающего свой надувной матрас. Хорошо поболтали на смеси двух языков, русского и английского, прекрасно понимая друг друга.
Роман, когда узнал, что я писатель, попросил мой адрес, чтобы общаться в дальнейшем. Обещал африканских фотографий. Приглашает в гости, в Америку. Говорит, что очень хорошая страна, Америка.
Ну, что ж, может быть, побываю, посмотрю, так ли это.
И ещё, он повёл меня к большому дереву на стоянке автомобилей, чтобы показать двоих попугаев, живущих в роскошной кроне. И кроме попугаев здесь полно всяких пернатых, начиная с павлинов и кончая голубями, которых иногда ловят кошки. Ну, и конечно, живут здесь воробьи и скворцы, которые прилетают на пляж, чтобы поклевать крошек или стащить у зазевавшегося русского туриста булочку из пакета.
Старичок велосипедист долго паковал свои вещи, вязал их к велосипеду. Я спросил его, куда теперь. Ответил, Эйлат.
Только мне непонятно, как это двинулся в дорогу под вечер, неужели будет ехать ночью. Наверное, с фонариком. Провожал его в дорогу парень, израильтянин, живущий в соседней палатке, который носит мне кофе в пакетиках и булочки из отеля. А я до сих пор не спросил его имя.
20 февраля, среда.
Утром убежал в горы, к своему очагу. Позавтракал и полез ещё выше, на скалы. И здесь, с верхней площадки, увидел спускающихся с плато людей, две пары, в отрыве сто метров друг от друга.
Когда они уже достаточно спустились вниз, выскочил наперехват. Первых двоих упустил на крутом спуске, пришлось догонять, что не составило для меня особого труда.
Как обычно, приветствие и вопрос, говорите ли по-русски. Говорят.
Двое израильтян и двое россиян, только не спросил, кто есть кто. Для короткого общения на горной тропе это не важно.
Они поднялись вчера на плато, переночевали, а сегодня спускаются вниз, к своей машине, оставленной на стоянке отеля Леонардо ИНН.
Для девушек, совсем молоденьких, поставили палатку, а парни, оба бородатые и тоже в возрасте, как и я, спали на открытом месте в спальных мешках.
Заметно, что девушки непривычны к горным переходам, спускаются еле-еле, а парни их ждут.
Сфотографировались все вместе под кустом тамариска и разбежались по своим делам, пожелав удачи.
Двигаясь к своей палатке, зашёл к Роману, который сидел на перевёрнутом пластмассовом ящике и стирал свои вещи в небольшой емкости из пластика, которую, возможно, возит с собой.
И вообще, как я заметил, все мы, три жителя палаток, вполне самостоятельные парни, не нуждающиеся в чьей-либо помощи. Ну, а женщины нужны нам для любви, но никак ни, для домашних работ. С домашними делами мы сами справляемся легко.
Увидел меня Роман, оторвался от дела, нырнул в палатку. Опять пакет с продуктами даёт мне в руки.
Когда пришёл к себе и развернул, то нашёл в нём странные биточки. Понюхал, нет, не из мяса, а из чего-то другого, с очень странным запахом и вкусом, когда я рискнул съесть одну штучку.
Вскоре пришёл Гена, у которого был перерыв, и сказал, что это фалафель, такое оригинальное восточное блюдо, вроде хумуса. А хумус делают из гороха с добавлением много ещё чего.
Вот так, и фалафель съел, хотя предпочёл бы простой жареной картошки с салатом. Но, нечего морду воротить, что дают, то и надо есть. А картошку уже дома. Через две недели, 7 марта, у меня вылет на родину из Бен-Гуриона.
Гена принёс с собой бутылку оригинального боржоми и угостил меня. А потом мы сходили с ним в магазин игрушек, где я присмотрел пляшущего тигрёнка для своего четырёхлетнего внука и благодаря своему другу, купил игрушку на десять шекелей дешевле. Сам хозяин магазина, знакомый ему, сделал такую замечательную скидку.
Я настолько примелькался в Эйн-Бокеке, что со мной здороваются все охранники и не заглядывают в рюкзак, когда я прохожу мимо них, спустившись с гор. А в женские сумочки туристок заглядывают, так положено.
Вечером на пляже галдели арабы и небольшая группа немцев, надумавших искупаться после захода солнца. Пришлось закрыть компьютер и лечь спать, хотя и спать при таком шуме было невозможно.
Угомонились, в конце концов.
21 февраля, четверг.
С утра в горы, там завтрак и лёгкая гимнастика. И ещё, лазаю по камню, метра в четыре высотой, хотя прекрасно понимаю, что если сорвусь, то без вариантов - внизу острые зубцы камней, а не специальные маты для боулдеринга. А сорваться могу в том случае, если оторвётся какой-нибудь выступ, нагруженный всем весом тела при рывке вверх. Камень весь слоистый, как бы склеенный из многих кусков. Поэтому сдерживаюсь, не лезу напролом, обхожу потенциально
опасные места стороной.
Потом, возвращаясь, домой, захожу к Роману. Он просит иголку с ниткой, показывая истрёпанные в африканских джунглях брюки.
Сам приходит ко мне с ящиком для сиденья, усаживается в тени под навесом и портняжничает пару часов. Подсаживается третий палаточник, израильтянин. Прямо на песок под стойкой навеса.
Наконец я узнал его имя - Барак. Роман смеётся, почти как Обама.
Барак чернявый и смуглый, родился в Израиле. Хорошо говорит на английском. И вообще, все евреи, учившиеся в израильских школах, достаточно хорошо знают английский язык. Это вам не Россия, здесь ученикам дают знания, а не аттестат об окончании школы.
Он свободно общается с Романом, а я понимаю лишь отдельные фразы. И если бы не польское происхождение Романа, то вряд ли, мы бы понимали друг друга. А так понимаем, ибо польский и русский, как и все славянские языки, имеют много общего.
Во всяком случае, Роман понимает меня, а я его. Иногда, когда возникает затруднение, мы прибегаем к английским словам и фразам. А если уж совсем заходим в тупик, то начинаем жестикулировать, что всегда разрешает языковой конфликт.
Я пошёл к турнику, подтянулся 12 раз. Следом прибежал Барак и тоже повис на перекладине. Но, только три раза.
Подошёл Роман с очень накачанными на тренажёрах мышцами и показал нам одно упражнение, которое требовало усилий брюшного пресса. Я повторил, а Барак не смог, хотя самый молодой из нас. Кстати, Роману сорок лет, а Барак выглядит