126

126

126

Содержание

Ангельский переполох 3

Труба Иерихона 10

13 дней на службе зла 14

Главный герой 40

Бухгалтер 47

Истинный воин 52

Группы особого назначения 72

Придуманный человек. Придуманный мир 78

Киберпанк 109

Реквием победителям 123

Персей и Алькира 132

Время - платить по счетам 166

Странная фотография 179

"Б.О.М.Ж." - код не сдавшихся 190

Город "Non Stop" 205

"Ангельский переполох"

- Ягудиил?

- Я!

- Иеремиил?

- Здесь!

- Уриил?

- ...

- Ури-и-ил?

- Ну что ты орёшь как больной носорог?! Не видишь - здесь я, здесь!

- А почему не отвечаешь сразу?

- Ох, голова трещит... Что?

- Почему не отвечаешь сразу?!

- Задик, ну что ты пристал? Не видишь, чело... тьфу, Всевышний, плохо мне... Ох, моя голова...

- Опять пил? - ангел-бригадир суровым взглядом уставился на съёжившегося, побледневшего, позеленевшего и, казалось, даже малость усохшего Уриила.

- Нет, - буркнул Уриил, страдальчески кривясь и щупая лоб, - орешки мускатные жевал на спор...

- Орешки?! - от удивления у Задкиила даже челюсть отвисла, а крылья как-то беспомощно скукожились, став на вид как помятые половые тряпки. - Разве не пил?

- Если б пил, то сам себе простил бы, - вздохнул Уриил и, сглотнув, с вожделением уставился на бивший неподалёку в обрамлении кустов прекраснейших роз фонтан живительной волшебной воды. - А так... Ох-х... Ещё и полмиллиарда атомов проспорил этому еврею.

- А ты не еврей?! - возмущенно закричал Селафиил, воинственно поднимая крылья и потрясая их кончиками. - Тебя за язык кто-то тянул со мной спорить?

- Ти-ха! - загремел Задкиил, поднося список с именами к глазам. - Вернёмся к нашим баранам. Рафаил?

- Есть!

- Иофиил?

- Здесь!

Тут из толпы ангелов, растолкав соседей, вдруг выдвинулся толстый ангел, брюхо которого выпирало из-под белоснежного хитона и горой нависало над широким из белого золота с серебром ремнём.

- Задик... - начал он.

- Как обращаешься к старшему?! - заорал, наливаясь дурной кровью, Задкиил.

- Мишаня тут старшой, - ангел ткнул пальцем в одного из ангелов, стоявшего отдельно и отличавшегося от остальных тем, что под хитон, который у него походил расцветкой и покроем на сюрко или кюлот, нацепил ради пущей важности парадные блестящие доспехи, - а не ты. Так что не пищи особо много и не надувайся. По поводу чего нас всех тут собрали?

- Варахиил? - Задкиил с важным видом, не обращая внимания на вопрос, поелозил пальцем по списку и оглядел толпу.

- Туточки мы, - кивнул, оторвавшись от раскрытой аптечки, ангел с красным крестом на хитоне.

- Гавриил?

- Ты список вверх ногами держишь, - подал голос Михаил. - Переверни.

- Не твоего ума дело, - огрызнулся Задкиил. - Гав...

- Ты не ответил на мой вопрос! - возмущённо встрял толстый ангел.

- Молчать! Смир-рна! - Задкиил захлопал крыльями и едва не закукарекал, бойцово выпячивая грудь. - Что за народ собрался! Где Гав...

- Ты список-то переверни, - невозмутимо посоветовал Михаил, ковыряясь пальцем в носу.

- Да отстаньте вы все от меня! - заверещал Задкиил и, швырнув список себе под ноги, яростно растоптал его. - Где Гавриил?!

- Да здесь я, здесь, - донёсся голос из-за спин ангелов. - Так по какому поводу встреча выпускников? Или очередная коллективная пьянка намечается?

- Сам Всевышний прибывает, - торжественно, подбоченясь, сообщил Задкиил, щёлкнул пальцами, и в руке у него появилась ещё одна длинная бумажка, вся исчёрканная цифрами и надписями вдоль и поперёк, в которую он тут же с важным видом стал вглядываться.

- Батя?! - ахнула толпа и сразу загомонила, ангелы стали толкаться, шептаться, переглядываться, кто-то кому-то отдавил ногу, кому-то другому за это съездили в ухо, чей-то шёпот вдруг прозвучал громче всех и это будто стало сигналом - ангелы разом умолкли и стали пристально вглядываться в Задкиила.

- Всевышний почтит визитом свой Летний дворец на Земле в Раю, - Задкиил выхваченным из воздуха карандашом что-то почеркал в бумажке. - Поэтому следует: стены побелить, лампочки новые вкрутить, траву покрасить, полы вымыть, потолок заново оштукатурить, а то есть тут некоторые... товарищи... - Задкиил свирепо уставился на одного из ангелов, и тот, покраснев, стушевался и закрылся крыльями. - Также Престолов следует выгулять и расчесать, Властей выкупать. Из серафимов, кто потрезвее, тех в почётный караул у Дворца, остальных на Пятое небо, пусть дорожки подметают...

- Злой ты, Задик, - постоянно сглатывая, упрекнул Уриил и поводил пальцем перед глазами, заторможенно следя за ним - его воспалённые белки отказывались реагировать на внешние раздражители. - Так прямо с пиршества и на лесоповал.

- Дайте ему кто-нибудь рассолу, - Задкиил почесался и свирепо посмотрел на замершую в ожидании толпу ангелов. - Ну?! - прорычал он. - Чего стоим, кого ждём? За работу, белоснежки, за работу!

- Кто чем займётся? - подал голос Михаил, переглянувшись с Гавриилом.

- Вы с Гавриилом как всегда - ничем, - пожал крыльями Задкиил. - Вас к работе допускать нельзя - ещё хуже сделаете. Остальные... - он помолчал, оглядывая толпу. - Рафаил?

- Чего, начальник?

- Бери с собой двух демонов, и возьмитесь за потолок и стены.

- Это Рувшута и Джамшана что ли?!

- Да.

- Только не их, умоляю!

- Это почему? - удивился Задкиил.

- Я в прошлый раз сказал им окна покрасить, так они кивнули, сказали: "Да, нашяльнике", потом через час припёрлись и стыли канючить: "Нашяльнике, краска ещё мона давай, пожалюсте...". Я сразу не понял, пошёл проверять. Выяснилось: эти дурни окна покрасили, а на рамы у них уже не хватило! Ни краски, ни мозгов!

- Шайтанама, - проворчали обиженно демоны, стоявшие поодаль.

- Идиоты, - Задкиил покачал головой. - Ну, если выпросишь у Рогатого других демонов, тогда этих обратно отправишь. Так...

- Огласите весь список, пожалуйста, - промямлил, шатаясь, один старенький ангел.

- Гм, - Задкиил с сомнением поглядел на него. - Ягудиил, на тебе трава.

- А что с ней?

- Облагородить, полить, постричь, покрасить... Всё как всегда.

- А в какой цвет красить? - Ягудиил наморщил лоб, вспоминая. - На складе только розовая, кажись, и осталась.

- Кто розовую заказывал? - закричал, надсаживаясь, Задкиил.

- Это у Сихаила депрессия была, - наябедничал Гавриил. - А вместе с ней и перепады в мировоззрениях.

- Ну и ну, - Задкиил поохал и повздыхал. - Тогда крась в розовый - попробуем отбрехаться, что это Солнце так обманчиво блестит. Кто хочет дорожки подметать?

- Я, - поднял руку один из ангелов.

- Самуил? - удивился Задкиил. - Неужто хочешь поработать? Что с тобой? Заболел?

- Да я там серафиму одному в карты свое правое крыло проиграл, - пожал плечами Самуил. - Теперь отыграться охота, а то порхать неудобно.

- Ну и народ... - Задкиил покачал головой. - Кто на инспекцию храмов и церквей?

- Мы, - толпа разом шагнула вперёд.

- Гм, нет, - Задкиил покопался в куче бумажек и покачал головой. - Наряд, увы, не прислали. Кто на инспекцию ВРУЗов ВРУЗ - высшее религиозное учебное заведение.?

Толпа как один резко качнулась назад, отступив на пару шагов, ангелы стушевались и стали закрываться крыльями.

- Ну?.. Ну?.. Давай ты, Иеремиил.

- Не пойду! - закричал ангел. - Я после первого раза двести лет чесался как проклятый, а кто мне хитон зашивал?! Что за манера в ангела свечками кидать и орать: "Уходи, нечистый!". Ненавижу детей! Не пойду и точка!

- Гм, ладно... Тогда будешь выгуливать Престолов.

- Нет, - вздрогнул Иеремиил. - Лучше уж во ВРУЗы слетать.

- Только про Иисуса больше анекдоты не рассказывай. Хорошо? - попросил доселе молчавший Иофиил. - Из-за твоих баек мне пришлось всю Библию заново переписывать, а это долгий процесс, сам знаешь.

- Ну... - Задкиил почесал карандашом нос. - Кто полы мыть будет?

Ангелы переглянулись, пихая друг друга локтями в бока.

- Давайте я, - нерешительно предложил Селафиил.

- Ты? - грозно глянул поверх бумажек Задкиил. - А чего так робко? Ну, давай ты, я не против.

- Вы только за краном кого-нибудь наблюдать поставьте, - подал голос Гавриил.

- А в чём дело? - не понял Задкиил и тут вдруг закричал: - Уриил, чтоб у тебя все перья повылазили, ну ты нашёл место! Кто в священном фонтане подмышки моет?!

- А ты забыл уже? - удивился Гавриил. - А как в прошлый раз полы мыли, так этот вечный мечтатель забыл кран завернуть в конце...

- И что?

- Совсем кукукнулся? - вытаращил глаза Гавриил. - А Потоп, по-твоему, из-за чего случился? Половину людёв перетопили, пока разобрались, что к чему.

- Так в Библии написано про весь род людской, - нежно произнёс Сихаил. - Или ты забыл?

- Ты мальчик-девочка со мной не спорь, - отмахнулся Гавриил. - Оставшуюся половину мы с Мишаней уже перетопили - уж больно они буянить начали, сообразили, куклы, откуда ветер-то дует...

- Селафиил, возьмёшь с собой двух серафимов, - строго произнёс Задкиил. - Пусть возле крана стоят и контролируют.

- Они же там передерутся, когда друг друга в карты облапошат, - возразил Гавриил. - Впрочем, это твоё дело, начальник.

- Вот именно, - Задкиил гордо подбоченился, крылья его захлопали по воздуху, роняя куриные перья. - Что осталось?.. Ну, красоту у нас Сихаил как всегда наведёт. Сихаил, там надо тюль со шторами с каждого окна поснимать и постирать хорошенько...

- Задкиилушка, мышка моя, не переживай: всё будет в лучшем ажурчике, - заверил его Сихаил, потрясая крылышками нежно розового цвета. - Я уже знаю, где какие занавесочки повесить, какие лучше шторки подобрать. Всё от проверенных брендов из последней коллекции "Осень-Зима". Всё будет тип-топ. Ага, ага... - ангел покивал головой, преданно и с обожанием глядя на Задкиила.

- Убереги меня Всевышний увидеть это, - пробормотал тихо Задкиил. - Ну, вроде бы всё... Варахиил, на тебе блохи и клещи.

- Что?! - ангел аж подпрыгнул и полез ковыряться в крыльях.

- Да не на тебе в прямом смысле! Дворец осмотришь и мне лично потом доложишь. Понял?

- Уф... - вздохнул с облегчением Варахиил. - Горазд же ты пугать, Задик...

- Ну и народ, - покачал головой Задкиил. - Ладно, хлопцы, за работу! Кто первый успеет, тому отпуск на Юпитер дам, в тамошних метановых морях искупаетесь.

Захлопали крылья, полетели перья, ангелы то растворялись в породившем их светоносном огне, то взмывали ввысь, торопясь добраться до Седьмого неба, то, наоборот, проваливались сквозь облака, низвергаясь на землю золотым дождём. И жизнь несли они с собой, и заботы, и печали, и радости, и свет приносили в те места, где он гас, и возрождали дыхание природы и энергий, где оно увядало, - рождённые из мыслей Всевышнего эти сгустки энергии сами были маленькими богами, душами этого мира, без которых он не мог жить, не мог существовать, не мог бороться, как и человек с болезнями и неудачами, которые так любят ударить под ноги в самый неожиданный момент. Они как муравьи сновали между тем и этим, перемещали, уничтожали, создавали, регулируя жизнь на Земле. Тот день, когда были уничтожены Содом и Гоморра, был просто выходным, когда все ангелы бездельничали и мирно лузгали семечки, глядя на светопреставление сталкивающихся Галактик, а потому всё именно так и завершилось...

* * *

- Красиво у вас тут, красиво... Облагородили, украсили, - нахваливал Гавриил, проходя по лужайке перед Дворцом и разглядывая оформленные в виде сердец и колец кусты роз, высокие тонкие, стройные как свечки пирамидки кипарисов, густые и благоухающие на весь Райский сад можжевеловые кусты, причудливо оформленные и обрезанные... - Чувствуется рука хозяина. Твоя, Мишань?

- Не совсем, - пожал плечами Михаил, прогуливаясь рядом и лениво поглядывая, как порхают над головами младшие ангелы, как преют и потеют, испуская густой дух, серафимы из почётного караула, ради такого дела умытые, причёсанные и получившие нагоняй от начальства за неумеренно разгульную жизнь. Было видно, как бедняги мучаются - трудами Задкиила над Дворцом не было ни единого облачка, солнышко сияло и сверкало во всём великолепии, и припекало по-летнему, отчего серафимы в тяжёлых боевых доспехах с огненными мечами и мушкетами в руках (новинки техники долетели и сюда) то зеленели, перебарывая лезущего наружу зелёного змия, то бледнели, усиленно потея, то краснели, когда порхающие вокруг младшие ангелы дерзко показывали им разные жесты, однако стражу блюли, в определённом радиусе от постовой точки. Мимо них никто бы не прошёл и не пролетел - дух перегара был мощный, бронебойный и настолько плотный, что даже трава бледнела у серафимов под ногами.

- Ты же знаешь, - продолжил Михаил, отворачиваясь от горе-стражей, - у меня пороху не хватит на долгое созидание. Хочется сразу же - р-раз! И порушить всё богатырским ударом. Это у нас Задик суетится, облагораживает вверенную территорию. Буквоед самый настоящий. Я с ним как-то пять лет препирался по поводу одной фиговины, которая мне была позарез нужна, так ведь не дал, обозвал безграмотным павианом и улетел. А что мне делать, если я бывший благородный рыцарь и мне эта грамота до одного места?

- Да, Мишань, - Гавриил печально помахал крыльями, - вокруг царит засилье бюрократов. Но хоть он и зануда, зато, смотри, как облагородил всё. Это...

- Это само выросло, когда Задкиил начал траве и деревьям мораль из умной книжки читать, - оборвал его Михаил и подошёл к небольшому парапету, где сотворил стакан с семечками и уселся, скрестив ноги. - Он же с линейкой бегал по всему Саду и всё старался контролировать. А ты разве не помнишь?

- Куда там, - Гавриил уселся рядом и сотворил кулёк с тыквенными семечками. - Я же на Альфе Центавра сидел по воле Бати. Ситуацию ре-е... - он зевнул, - ...гулировал.

- И как там? - поднял бровь Михаил.

- Противно, - признался Гавриил. - Подраться не с кем, женщины без боя сдаются... Хотел было поразить их своим могучим интеллектом, построил Храм в честь себя, любимого, так эти умники где-то подглядели, я обернуться не успел, а они уже пять таких строят. Придумал им было развлечение - попытался христианство внедрить - так они поначалу передрались, я уже обрадовался, думал веселье, наконец, началось, потом помирились и теперь весело шагают в коммунизьм всем созвездием. Ужас... Ну, я плюнул на всё, махнул рукой и сюда примчался.

- Ты думаешь, у нас тут веселее? - Михаил лениво поводил головой по сторонам. - Чудовищ всех перебили - поторопились, народы воспитывать не удаётся - из-за их непроходимой тупости так и хочется ещё раз кран забыть закрыть... Разве что вот строить - это да, дурное дело нехитрое...

- Я тут видел, в Кемте бывшем такие странные здания появились, - осторожно начал Гавриил. - И лёва какая-то лежит безносая...

- А-а... - Михаил улыбнулся. - Это Рафик строил. Точнее, он пальцем руководил и орал как резаный, что и куда, а сонмы китайских праведников всё возводили. Это называется "пирамиды" и "Сфинкс". Нос кстати мы ему откололи, когда в футбол разыгрались...

- Эй, за что обижаешь, да? - раздалось вдруг над головами, и на траву опустился Самуил, довольный и сияющий. - Чего мусорите на дорожках? Знаете, кто их подметал?

- Однозначно, не ты, - парировал Михаил и втоптал шелуху в землю каблуком. - Где крыло такое раздобыл? Оно ж не твоё.

- Правильно, - улыбнулся золотыми зубами Самуил. - Мне тот серафим ещё два ящика амброзии должен остался и бочку с нектаром обещался подогнать... А крыло, - он осмотрел крыло, которое было в три раза больше его собственного, - хорошее крыло, что тебе не нравится? Зато аэродинамика какая при полёте - закачаешься! С моим-то "флюзеляжем"...

- А-а-а!!! - донеслось вдруг из Дворца, блеснула яркая как молния короткая вспышка, и послышался грохот грома. Ангелы, порхавшие по своим делам, замерли встревоженно, и даже серафимы заторможенно повернулись и стали переглядываться.

- Говорил я ему, - буркнул Самуил, отряхивая хитон, - так нет же: не послушался. Мечтатель...

- Кто? - удивился Гавриил.

- Да Селафиил наш, - поморщился Михаил. - Мы с Сэмом ему два раза сказали: "Дождись пока Асмодей и Белиал проводку осмотрят, а только потом лей воду на пол". Видать, опять забыл, что старших слушать надо.

- Хана проводке, - сообщил Задкиил, опускаясь и вставая справа от Самуила. - О! - деланно удивился он. - Двое из ларца одинаковых с лица, и вы тут? Работать есть желание?

- Фейерверки ещё не подключили, надеюсь? - спросил Михаил.

- Как раз подключали, - фыркнул Задкиил. - Мечтатель наш в самый центр водичку плеснул. Сначала проводка коротнула, а потом ещё и фейерверки сработали. Ты видел, как Белиал летает на здоровенной петарде? - спросил он, обращаясь к Самуилу, ангел отрицательно покачал головой в ответ. - Ты много потерял. Асмодей сейчас чёрный как негр, ругается страшнее самого Рогатого, а Белиал только сидит и хихикает в луже, потому что его током бьёт. Что за народ?.. - вздохнул Задкиил.

- Что-то жареной курицей запахло, - втянул носом воздух Михаил.

- Это не я, - быстро отвернулся Самуил.

- Ты тут причём? - успокоил его Задкиил, глядя вверх. - Это... Это... О, - ткнул он пальцев в небо, - ещё одна обгорелая пташка летит. Сезон у нас что ли открылся? Охота на особо крупную птицу?

- Скорее на пингвина или пеликана, - сообщил Гавриил, глядя, как переваливается и качается из стороны в сторону летящий в их сторону Иеремиил, от которого как от ракеты тянулся длинный шлейф дыма.

- База, я Аполлон-13, - металлическим голосом загнусавил Михаил. - База, я Аполлон-13. Докладываю: семь минут, полёт нормальный.

- Я милого узнаю по походке, - пропел Задкиил, глядя на неровно приближающегося и виляющего из стороны в сторону Иеремиила. - Чую, русским духом запахло, - принюхался он вдруг.

- Да, не только петушком подгорелым, - Михаил повёл носом. - Египетская сила! - вырвалось вдруг у него, ангел вытаращил глаза. - Кагор церковный! Пил и нам не налил? Жмот! Ярёма, ты жмот! - крикнул Михаил, однако сверху раздалось лишь тихое хихиканье.

- Тоже мне НЛО нашлось, - пробурчал Гавриил, глядя на парящего у них над головами в позе лотоса Иеремиила. - Ярёма, спускайся, мы тебя не обидим!

- Честно-честно, - улыбаясь хищно и засучивая рукава, подтвердил Михаил.

- Господа, - раздалось сверху каркающее, - неужели вы меня будете бить?

- Ещё как! - пообещал Михаил и замахал воинственно крыльями. - Хоть бы попробовать трошки принёс!

- Я честно з-заслужил! - икнул ангел. - Тебя, Михуил, не заставляли сквозь игольное ушко проса... прос-са... прокося... чиваться... чтобы доказать свою ис-стинную... ик!.. где тут с-с... с-суть!

- Там, за углом, - машинально показал Самуил, и Задкиил на него гневно засопел.

- Иеремиил, - закричал он, - ты ежели хочешь поработать, то можешь ещё тут поболтаться. Я тебе сейчас найду работу.

- З-задик, - Иеремиил вытаращил глаза, - ты сатрап, самодур и узур... прапор... За это я тебя и люблю! Ты куда праведников дел?..

- Меня кстати мучает тот же вопрос, - повернулся к Задкиилу Самуил.

- Кто успел, те сами убежали, - пожал тот плечами. - А для оставшихся я с Махмудом договорился, там калитку к гуриям оставили открытой, так туда даже калеки и слепые убежали.

- То-то я думаю, чего это бабы разорались, - поморщился Михаил. - Задик, ты как всегда оригинален.

- Молчал бы уж, - буркнул Задкиил. - Из-за твоего решения проблемы в прошлый раз монголо-татарское нашествие началось.

- А что случилось? - полюбопытствовал Гавриил.

- А твой приятель под праведниками небо убрал, и они все на землю обратно шмякнулись. Вот китайцы-то обрадовались возвращению в родные пенаты. Мы пока всех переловили, они успели как тараканы разбежаться и как кролики расплодиться.

- Ладно, - помолчав немного, Задкиил посмотрел на часы и поплямкал губами, соображая. - Всевышний скоро заявится, так что надо успеть всё сделать. Самуил, Гавриил, Михаил, займитесь делом, наконец, а то ваш счастливый вид вызывает у меня изжогу.

- Я бы сказал, что у меня вызывает твой вид, - пробормотал Михаил, обнимая ангелов за плечи. - Пойдём же, братья, вкусим творенье рук людских, что нам подарено лозой, что вьётся над жирной землёю, что солнца лучики хранит и ими ягоды златит...

- На "троечку", - оценил Гавриил, вставая с парапета. - У меня в яслях лучше выходило.

- "Писать на стенах туалетов, увы, друзья, не мудрено..." - процитировал Самуил. - Вот и всё твоё творчество, Гавриил. Или ты успел сочинить ещё что-то?

- Я помню чудное мгновенье - передо мной явился Я! - торжественно провозгласил Гавриил, обнимая Михаила за плечи и уходя вдаль по дорожкам. - Пусть это было отраженье, но как в нём был прекрасен Я!

- От скромности ты не умрёшь... - донеслось еле различимое.

Тройка ангелов удалялась по сверкающим посыпанным золотистым песком дорожкам, балагуря и смеясь, над головами их роились сонмы младших ангелов, на лужайках паслись Престолы, в густые гривы которых шаловливой рукой Сихаила уже были вплетены цветы и ленточки, меж деревьев на опушках сновали Власти, стыдливо пряча свои голые безволосые ноги и животы; серафимы бдительно косились и зыркали по сторонам, а над всем этим переполохом, слушая ругань Асмодея и хихиканье избиваемого током Белиала, кружил Иеремиил, своим немузыкальным голосом что-то напевая себе под нос. Вот он взмахнул крылами, закружил в воздухе, сияя и искря, и люди на земле увидели рождение новой звезды, взмолились радостно и стали благословлять своих детей.

А высоко в небе над всем этим незримо парил Всевышний; зорко наблюдая и благосклонно улыбаясь, неощутимо присутствуя во всём и в каждом, он помогал, давал советы, наставлял на пусть истинный... Увидел он рождение звезды Иеремиила, улыбнулся и сказал: "Да будет так!", и по воле Его зажглась та звезда, загорелась первородным светоносным пламенем. Тепло стало всем, люди увидели силу света и поняли: жить можно дальше! Невзирая ни на что. Можно и нужно... И принялись они за работу, и не отчаивались более ни перед чем. А высоко в небе у Дворца Райского сада как отражение жизни земной царил ангельский переполох. Задорный и вездесущий...

Во имя Отца, и Солнца, и Силы его жизнетворной. Аминь...

* * *

- А Интернет?!

- Посмотрим, - Михаил затянулся и выпустил дым крупным кольцом. - Ты давай к нам перебирайся - тут Задик себе спутниковую связь через рога Багамута наладил, я заглянул, пока его не было, так там ТА-А-АКОЕ!.. - Михаил сделал круглые глаза и восхищённо поцокал языком. - Словом, тебе понравится...

Конец

"Труба Иерихона"

- Внимание всем! Внимание всем! - надрывается динамик Управления по чрезвычайным происшествиям Священного Града, и тревожные крики его разносятся по коридорам, полным снующих туда-сюда работников, заставляя их остановиться, замереть на мгновение, прислушаться. Люди останавливаются, их головы подняты к потолкам, они напряжены, они наготове, они примут любую информацию, какой бы они ни была, ибо они готовы ко всему... Работа в Управлении по чрезвычайным происшествиям закаляет, многому учит, поэтому сюда с такой охотой стремятся многие, жаждущие получить статус Полноправного Гражданина Священного Града, родители отдают своих детей, потому что эта работа обещает определённые перспективы, даёт возможность проявить себя в этом суровом, практически невозможном мире. Но сколь опасен и тяжёл этот труд! Мало кто из желающих попасть сюда знает об этом...

- Внимание всем! - кричит дежурный диспетчер. - Прорыв на третьей линии! Площадь святого Витта, рядом со зданием Суда пресвятой Инквизиции! Всем свободным аварийным бригадам немедленно выехать в этот район для устранения прорыва и ликвидации его последствий! Внимание всем! Чрезвычайное происшествие по коду "У"! Прорыв третьей линии на площади святого Витта! Объём подающего тоннеля - тысяча единиц! Внимание всем свободным бригадам!..

Дежурный ещё сообщает детали, а внизу, в полуподвальных помещениях Управления уже готовятся выехать бригады, напротив номеров которых на табло загораются зелёные огни. Защитные костюмы, тяжёлое обмундирование, снаряжение - прорыв тоннеля в тысячу единиц - это не шутка. Механики в последний раз осматривают транспорт, техники-адепты благословляют снаряжение, Молящиеся напутствуют специалистов короткими молитвами и простым добрым словом, и вот аварийщики, ещё сонные, зевающие, вялые - вызов пришёл в то самое рассветное время, когда так хочется спать, - медлительные, неповоротливые в тяжёлых нагруженных снаряжением и прочим комбинезонах, садятся в аварийные машины, за ними захлопываются герметичные двери, техники крестятся, Молящиеся возносят к небу молитвы, провожая ушедших; стартовый ангар вдруг озаряется ярким светом, вспыхивают и горят священным пламенем кресты на кабинах транспортов, а потом земля вдруг расступается перед ними, и, взрёвывая ещё не успевшими прогреться моторами, машины уходят вглубь, выходя одна за другой на подземные пути... Их ждёт нелёгкая работа.

Прорыв тоннеля в тысячу единиц... В таком могут поместиться пятеро людей без особого стеснения. Когда в таком происходит прорыв Потока, то его всегда трудно устранять. Очень трудно. Подчас даже гибнут Подмастерья или Ученики. Бывали случаи, когда гибли и Мастера, защищая остальных и жертвуя собой во славу Извечного и Прекраснейшего Града, который как бриллиант в короне сверкает на фоне всех остальных городов этого мира. Это героическая смерть. За спасение жизней других они удостаиваются величайшей чести: быть причисленными к лику Святых Вечного Града. Но пока они не думают о смерти. Пока они в тесноте отсеков аварийных землеходов просто ждут. Ждут дальнейшего развития событий. Кто-то думает о семье, кто-то вспоминает молитвы, повторяя их про себя как таблицу умножения; кто-то досматривает прерванный сон; кто-то взбадривает себя чашкой крепкой, привезённой из-за Огненных морей кавы, заботливо налитой в герметичный термос любящей и преданной женой; кто-то разговаривает... Один Мастер не позволяет себе увлечься посторонними мыслями - он ежеминутно связывается с дежурным диспетчером и вызванным в связи с произошедшим происшествием Лидером, координирует планы, составляет задачи... Работа у Мастера очень тяжёлая. Но такова его работа. Другой ему не дано. Когда зовёт труба Иерихона, он должен быть первым. Это очень большая ответственность.

Но вот по аварийным землеходам раздаются короткие гудки сирены - они на месте. Сияют ещё ярче кресты, земля расступается, открывая участок из которого бьёт Поток. Образуется пещера, пусть и небольшая, но в ней уже можно работать. Поток грозит уничтожить всё вокруг, его сила неодолима, она с огромной неохотой поддаётся молитвам Успокаивающих, бросается из стороны в сторону, бьёт по невидимым шиитам, заставляя их прогибаться, а Успокаивающих - бледнеть и валиться без сил, без сознания, нехотя смиряется, отступает, но всё же продолжает бурлить и взрываться, яростно бросаясь то в одну, то в другую сторону. Аварийщики спешно выгружаются, гремя снаряжением...

- Магистральный тоннель, - кричит Мастер собравшимся вокруг него. - Пробой огромен и мощь Потока велика. С каждой секундой пробой всё ширится! За дело, братья мои! Утихомирим разошедшуюся силу!

А Успокаивающие едва держат напор - отверстие пробоя всё ширится, и Поток секунда за секундой крепчает, давая на них всей силой. Кресты на кабинах землеходов пылают ярким пламенем, превращая темень пещеры в светлый день, они придают сил Верующим, но если Подмастерья не поторопятся...

- За дело, братья! - поторапливает Мастер. - Скорее!

И в самом деле: нужно спешить - трещина ползёт дальше, грозя расколоть тоннель, если её не остановить, не "зашить" толстыми плитами, то Поток вырвется, затопляя всё вокруг, и Вечный Город, оставшись под палящим солнцем, под небом, на котором давно уже нет озонового слоя, под жестокими песчаными штормами, которые приходят из Огненных морей, умрёт без живительного Потока, засохнет и превратится в скелет, как это уже успело произойти с Киевом, Москвой, Вашингтоном, Парижем и многими другими городами, оказавшимися в центре термоядерного циклона.

- Вера защищает нас, братья, - повторяет Мастер, помогая тащить тяжёлые агрегаты. - Вера придаёт нам силы. Во имя веры! И Жизни, братья!

Пещерка озаряется сполохами голубоватого света, маленькие молнии змеятся по тоннелю, разогревая его поверхность, подготавливая её. Из одного землехода спешно выгружают толстые полукольца и обжигают их, разогревая и делая пластичными.

Мастеру является Лидер. Он говорит, что послал особую группу экстренного вмешательства в Ржавую Долину, чтобы та пробралась на Объект жизни номер восемь и уменьшила мощь Потока. Он сообщает, что группа уже на месте и только и ждёт сигнала.

- Готовы, братья? - кричит Мастер, оборачиваясь к аварийщикам. Многоголосый хор слов готовности заставляет его сверкать от гордости и он докладывает Лидеру.

- Через десять минут они уменьшат мощь Потока до минимальной, а тогда на наших братьев обрушатся все силы Ада из Ржавой Долины. Не посрамим же их подвига! Сделаем всё как можно быстрее!

Подмастерья ревут согласно и бросаются к прерванной работе. Десять минут пролетают как десять секунд. Кричит один из Успокаивающих, затем второй, третий, остальные... Мастер смотрит на часы, бросает пристальный взгляд на тоннель, наблюдает, как стихает Поток, как успокаивается, мельчает он, как бурная река в половодье превращается в маленькую, еле заметную струйку, засекает время и кричит на всю пещеру:

- С богом, братья!

И работа вскипает, как минуту назад кипел и бесновался Поток. На трещину кладут полукольца, приминают их, разогретых, опытные Подмастерья с молниями в руках тотчас скрепляют их, соединяя с обшивкой тоннеля толстыми швами. За ними отрядом идут Подмастерья с раствором "жидкого камня", они обмазывают густым слоем полукольца и сразу обжигают смесь огненными лампами. А у места прорыва бурлит водоворот из Подмастерьев и Учеников и только слышны короткие команды:

- Уплотнитель!

- Кожух!

- Ещё уплотнитель!

- Зажимные контргайки!

- Переход!

- Какой?

- С тысячи на пятьсот!

- Нет такого! Есть тысяча на восемьсот!

- Давай! Ищите муфты большего диаметра!

- Шпильки!.. Да не эти, чтоб тебя трезубцем ошарашило! Полуметровые!

- Стальные?

- Деревянные! Как и ты сам! Конечно, стальные!

- Монтируем переход!

- Взялись!..

- Стойте! Уплотнитель забыли!

- А, зараза!..

- Тише, Мастер услышит...

- Я всё слышал. Епитимью отпускную назначаю... Монтируем! Взялись!

- Ай-яй-яй!.. Ногу! Ногу отдавили! Ироды безрукие!

- Гайки центрующие сюда! Герметиком зашить!

- Четыре минуты, братья!

- Зараза, долго!

- И молитву всенощную помимо епитимьи!

- Сгон давай! Муфту ставьте, черепахи!

- Контргайки кончились!

- Тогда патрубки вместо сгонов! Два! Нет!.. А, нет, всё верно... Два!

- Монтируем!

- Взялись!..

Скрип, скрежет, охи ушибленных, стоны уставших, визг металла по полу, шипение извергаемого под давлением герметика, шорох уплотнителей, вязкое чавканье литола, громыхание кувалд и тяжёлых ключей - всё это вместе с криками и командами сплетается в удивительную мешанину и хаос, посреди которого растёт как из воздуха собираемый на месте пробоя узел. Он будет держать Поток, будет контролировать его бешеный танец, будет утихомиривать его. Компенсационные накладки и регулятор давления вкупе с укрепляющими полукольцами и автоматическим вентилем с регулятором струи долго будут выравнивать бешеные скачки Потока, ещё по меньшей мере пару лет. А для города, пытающегося выжить в постапокалиптическом мире и всё необходимое берущего и добывающего из живительного Потока свежей воды, несколько лет сродни нескольким столетиям.

Бригады заканчивают работу. Гордо высится, сверкая свежей антикоррозийной краской, узел контроля мощности. Уже и не скажешь, что ещё час назад здесь трещал, лопаясь по швам, тоннель, и извергался из дыры Несущий и Дарующий жизнь, - встал будто изначально смонтирован был. Подмастерья, собирая инструмент и материалы, нет-нет, да и глянут с гордостью, запоминая и ценя свой труд, а Мастер уже входит в транс, пытаясь связаться с группой экстренного вмешательства.

- Братья мои, - обращается он к суетящимся Подмастерьям, и те тревожно замирают - их пугает и настораживает тихий скорбный голос Мастера.

- Братья мои... - откашливается он, в пещерке повисает гнетущая тишина. - Мы сделали невозможное: за полчаса устранили чрезвычайную аварию. Но наши соратники в борьбе за выживание в этом умирающем мире... они погибли. Все до единого. Да примет Господь их души. Помолимся за них, братья. Почтим их память.

Все молчат, опуская взгляды к полу пещерки. Скорбь и почёт на их лицах. Дань памяти погибшим во имя жизни сотен других. Без них не удалось бы устранить пробой. Без этого Священный Град лишился бы самой крупной из всех Нитей жизни. Смерть в обмен на жизнь... Вечный круговорот.

- Я доложил Лидеру, - хрипло говорит Мастер, - он не удивлён. В пещерах, где берётся Живая Вода, давно уже поселились лак-лаки. Он знал об этом. Но иного не оставалось, он говорит. Когда напор убавили, вода стала заливать пещеры, и лак-лаки бросились на них. Он помолится за их души. Поток вновь наберёт свою силу через полчаса, когда сработают автоматические устройства Древних на Объекте жизни номер восемь. А теперь, братья, по машинам. Пора домой.

Сверкают кресты, расступается твердь земная, Подмастерья и Ученики подавленно молчат. Они вспоминают лица тех, кто был в группе экстренного вмешательства, прощаются с ними мысленно вот уже в который раз, переживают события последнего получаса и думают...

- Домой, братья, - поговаривают Мастер, закрыв глаза, - домой.

Но вот лицо его хмурится, он застывает на несколько секунд, торопливо кивает зачем-то, потом тяжело вздыхает и поворачивается к напрягшимся Подмастерьям.

- Срочное сообщение диспетчера, - устало говорит он. - Прорыв на седьмой линии, проспект Двенадцати Апостолов, у бывшего музея культурологии. Мы ближе всех, братья, поэтому...

- В музее карнаки обосновались, - хриплым голосом произносит один из Подмастерьев. - Учуют нас и...

- Седьмая Нить несёт Жизнь Западным кварталам, - говорит Мастер. - Их только-только начали заселять после снижения радиационного фона. Оставить их сейчас без Жизни - значит обречь на страшную смерть. Мы все дети божии. Его сила защитит нас! С верой в сердце, братья!

И замерев на мгновение, аварийные машины Управления по чрезвычайным происшествиям меняют курс. Их зовёт долг. Долг перед выжившими в страшном термоядерном катаклизме. Долг перед обрётшими веру в безверии, пропитавшем мир. Их зовёт честь. Их призывает Жизнь, уходящая в бесплодную мёртвую землю. Их зовёт труба Иерихона...

Конец

"13 дней на службе зла"

Пролог

Длинные гудки... Тишина... Ещё один длинный гудок... И опять тишина... Звонящий на том конце провода начинает нервничать. И тут...

"Здравствуйте, с вами говорит автоответчик. На данный момент хозяина, к сожалению, нет дома. Если у вас есть к нему дело, пожалуйста, оставьте свои контактные данные и с вами непременно свяжутся после звукового сигнала. Заранее спасибо...".

Звучит сигнал записи, звонящий не выдерживает и, разъярённо что-то бурча себе под нос, вешает трубку и выходит из телефонной кабинки. Его уже ждут. Две пары глаз напряжённо изучают его бесстрастное бледное лицо, надеясь увидеть на нём хоть что-то, кроме обычного бесстрастного выражения.

- Ну что? - спрашивает один из них нетерпеливо.

- Ничего, - качает звонивший головой. - Вот уже двенадцать дней его нет дома. И с ним никак не связаться.

- Так хорошо спрятали?

- Видимо, да...

- Демоны всегда прячут слишком хорошо. Сегодня тринадцатый день. Попробуем завтра.

- Ты думаешь, они сдержат слово?

- Они всегда держат слово, Варахиил. Поэтому иногда с ними можно иметь дело. Но только не увлекаться этим.

- Неужели он нам действительно так нужен?

- Демоны воспользовались им, чтобы склонить на свою сторону ещё один мир. Нам он понадобится для того же. Битва не за горами. Михаил и Гавриил уже вовсю чертят планы и обсуждают стратегии. Он нужен нам, Варахиил, как бы кощунственно это ни звучало. Подумать только: простой смертный, а такая судьба...

- Хм... Ладно. До завтра?

- Да. До завтра.

Трое пожали друг другу руки, разошлись в разные стороны, засияли под невзрачными плащами их крылья, а потом три ярко сверкающие белые точки взмыли в ночное небо и растворились среди облаков.

Знакомство

Здравствуй, дневник. Спешу сообщить тебе радостную новость: я наконец-то получил новый заказ, новую работу. Снова кому-то понадобились мои услуги, а я уже боялся, что начал терять репутацию и могу теперь только развлекать своих друзей и соседей своими бесконечными рассказами и историями. Давненько я не брался за настоящее дело. Да... Тут уж испугаешься, не подрастерял ли квалификацию. А дело-то хорошее. И гонорар обещают неплохой. Я рад и тому, и другому - последнее дело с подменой Циклопа из людей-мутантов (ему потребовалось срочно поменять линзы, а у них опять там был какой-то локальный конфликт с вечным бунтарём Магнето) не вызвало у меня ничего, кроме скуки и лёгкого отвращения. Хотя, признаюсь, подружка его была хороша и чуть не утащила меня в постель. Но я отвлёкся... Это новое дело обещает быть интересным и нескучным. Чую это своим прекрасным нюхом. Но... всё по порядку....

День начался с того, что, придя в офис и расположившись в уютном кресле, я собрался позавтракать кофе и пончиками, как вдруг в дверь мою постучали.

- Войдите! - крикнул я, с сожалением убирая завтрак в стоящую рядом тумбочку.

Дверь отворилась без единого звука, хотя я давно уже ругал свою экономку, что та бережёт масло, не желая смазывать дверные петли, в неё вошёл представительный немолодой мужчина в дорогом костюме приятного цвета, лакированных туфлях, с золотыми запонками и лёгком пенсне на прямом длинном носу. Стёкла пенсне были тонкие, оправа выполнена из золота, на указательном пальце мужчины было роскошное массивное кольцо-печатка с затейливым вензелем и анаграммой, разглядеть которую мне не удалось.

- Прошу прощения за столь ранний визит, - произнёс он, остановившись посреди офиса, его голос, звучный, красивый и глубокий, заполонил всё помещение и усладил мой весьма переборчивый слух, - но моё дело неотложно и слишком важно. Мне посоветовали вас как лучшего в своём роде. Позвольте представиться: доктор Элиот Саденлик, профессор и магистр науки чёрной магии и всего связанного с нею. К вашим услугам.

- Уильям Эллон, - я ответил поклоном на поклон гостя и продолжил внимательно разглядывать его, - герой по найму. Всецело к вашим услугам.

- Я слышал, что вы лучший, мистер Эллон, - вежливо произнёс посетитель, усаживаясь в кресло, в которое я его пригласил взмахом руки. - Моё мнение о ваших выдающихся способностях подтверждают и многие другие весьма уважаемые в моём кругу общения личности.

- Вы ошибаетесь, мистер Саденлик, - я говорю сухо и спокойно. Его слова, кончено же, мне приятны, но в последнее время я не позволяю себе покупаться на столь грубую лесть. - Лучше всех только Господь наш всемилостивый и всемогущий. Я лишь обыкновенный профессионал, старающийся качественно выполнять свою работу.

- Это была одна из причин, по которой мне посоветовали обратиться именно к вам, - кивнул величественно доктор Элиот.

- Что вам угодно? - я достаю блокнот и кладу его на стол перед собой. Память у меня неплохая, но иной раз лучше записать название места или имя, чтобы потом не ошибиться: в одном из заказов я, забыв имя вождя цуцла?ков, назвал его родовым именем клана цуцли?ков, из-за чего вспыхнула очередная кровавая междоусобица.

- Как я уже говорил, я профессор чёрной магии. Я преподаю расширенный курс символики и рунического письма в Кембриджском университете. Однако основной род моих занятий далеко отсюда...

Я кивнул, рисуя в блокноте закорючки. Одно и то же... Грустно.

- Я надеюсь, вас не шокируют мои следующие слова, - начал осторожно доктор, вглядываясь в моё лицо.

- Уверяю вас, мистер Саденлик, меня очень трудно шокировать, - я уже знаю, кто он и что из себя представляет, но сознательно никак это своё знание не проявляю - негоже показывать с первых же минут все свои козыри. - Говорите смело, прошу вас.

- Хорошо, - доктор вздохнул и положил ладони на колени, в лучах поднимающегося солнца его кольцо загадочно блеснуло, - моё настоящее имя Элиас Седьмой из Сайденли. Я Верховный Маг чёрной ложи Совета Магов в мире Тригльстром...

- Если я не ошибаюсь, это Полуденная Сторона, - уточняю я, - Отражение Шестое?

- Вы совершенно правы, - доктор ёрзает в кресле, - не зря меня порекомендовали именно вам.

- И чем же такой скромный специалист как я может помочь Верховному Магу? - я откладываю блокнот в сторону и, сцепив пальцы в замок, наблюдаю за клиентом.

- В королевстве Сайденли неожиданно скончался король. Точнее, изначально он просто хотел передать корону своему племяннику и удалиться на покой, но нас никак не устраивала политика, которую собрался проводить его племянник.

- И вы убили его? - спросил я спокойно. Мне нет дела, кто передо мной: чёрный маг или светлый, воплощение добра или Лик Ужаса, убийца или Спаситель - я простой наёмник, который живёт, пока ему платят деньги. Перебирать мне не приходится - профессия героя по найму в наше время не столь востребована, как хотелось бы.

- Нет, что вы?! - воскликнул с искренним негодованием доктор. - Что ж по-вашему, если я принадлежу к чёрной ложе, возглавляю её, то я самый главный злодей и убийца? Мы, маги, не пользуемся столь грубыми методами. И даже в диспутах с представителями белой и серой лож мы никогда не переходим границ приличия!

- Это было просто моё предположение, господин маг, - я поднимаю ладони, успокаивая его.

- И тем не менее оно провокационно, - доктор поёрзал в кресле, после чего перестал светиться изнутри и более-менее успокоился.

- Короля убили другие, - продолжил он через минуту, собравшись с мыслями. - Двор состоит из множества партий, каждая из которых мечтает быть у власти и вершить только свою волю в королевстве. Сейчас партия, в которой состоит племянник, ожидающий коронации, является наиболее влиятельной и пользуется поддержкой многих, в том числе и придворных магов, хотя она и объявила в плане своих действий, что собирается полностью искоренить магию в королевстве как еретическое учение, насадить культ нового бога, а впоследствии распространить его учение на близлежащие королевства.

- Так... - я, кажется, понял, куда он клонит. Опять же всё как всегда... Ничего нового.

- Уничтожить университеты и изгнать магов - это погибель для королевства! - с жаром продолжил доктор. - Везде, где побеждало это новое вероучение, везде оставалась лишь выжженная кострами и залитая кровью земля. На ней не росли новые народы, не возникали новые культуры, а впоследствии эта опалённая язва зарастала гноем болот!..

Доктор отдышался и вытер платочком вспотевший лоб. Я спохватился и сделал ему кофе, он поблагодарил меня и пригубил чуть-чуть, смачивая горло.

- Я родом из этого королевства, мистер Эллон, - произнёс он, глядя мне в глаза. - Мне больно видеть, как цветущая земля понемногу превращается в гнилое пропитанное миазмами смерти место. Я не хочу такого будущего своим землякам... Поэтому я прошу вашей помощи.

- Я помогу вам, - меня невольно затрагивает его искренний порыв в лепёшку расшибиться для родной земли, - но скажите же мне: в чём?

- Я посоветовался с магами всех лож и было принято единогласное решение: нужно не допустить восхождения на трон племянника короля и помешать его партии. Как это сделать? Нам нужен герой. Но не хороший. Не благородный. Не великодушный. Не щедрый и заботливый - королевство уже имеет такого. На мой взгляд, дешёвая бездарная выскочка, решившая урвать максимум благ и тихо сбежать, как только шумок приключится. Нет... Нам нужен злой герой. Герой, при виде которого будут трястись поджилки у самых храбрых. Беспощадный, кровожадный, беспринципный, жестокий... Именно такого там так не хватает. Другой нам не нужен. Вы согласны?

- Я должен чётко знать, что от меня требуется, - вздохнул я, скрывая любопытство и проснувшийся вдруг интерес - плохим героем я ещё не был ни разу. - Пока что вы обрисовали лишь общую ситуацию.

- Задача проста: сорвать коронацию любым способом. А также за тринадцать дней посеять смуту...

- Смуту? - я поднял бровь, не понимая.

- Именно смуту, - кивнул доктор. - Так будет проще, введя войска и изгнав вас из королевства, развернуть некоторые реформы, которые уже давно нужны этому королевству. А если ещё и удастся избавиться под шумок от чрезмерного количества партий и сократить хотя бы вдесятеро их влияние на Королевский Совет, то... одними богатствами мы не ограничимся, оплачивая ваши труды. Кстати, мистер Эллон, не соблаговолите ли просветить меня, во сколько должны быть оценены ваши услуги?

- Работа сложная, сопряжена с определённым риском, предполагает постоянный контакт с большим количеством людей, - раздумывал я вслух, - прочее... прочее... Тринадцать дней вы говорите?

- Священное число для нас, чёрных магов, - кивнул доктор.

- Тринадцать дней на службе зла, - пробормотал я, подсчитывая в уме. - Всё это обойдётся вам в триста девяносто тысяч долларов. Аванс - тридцать процентов от общей суммы - я бы хотел получить сейчас.

- Прикажете договор? - спросил доктор, материализуя на ладони из ничего небольшой увесистый кожаный мешочек. - Прошу вас, - протянул он мне его, - здесь ровно сто тридцать тысяч долларов.

- Договор обязательно, - пробормотал я, роясь в ящиках. - Без договора нельзя...

Нашёл! Я бегло просмотрел его - стандартная форма - заполнил все данные со своей стороны, подписал, скрепил печатью и передал доктору для ознакомления.

- У вас... неплохие условия, - пробормотал он, изучая договор, над составлением которого я когда-то корпел несколько дней.

- Условия как условия, - пробормотал я, заглядывая в мешочек и изучая чистые как слёзы моря сапфиры, зелёные как глаза ведьмы изумруды, кроваво-красные, будто искупавшиеся в крови рубины и бледные словно призраки бриллианты. Джентльменский набор...

- Не скажите, - доктор задумчиво покачал головой. - Никто из вам подобных не включает в договор дополнительный пункт ответственности сторон, который предусматривает безвозмездную передачу судьбы исполнителя заказчику в случае, если исполнитель не выполняет в срок или же в недостаточной степени свои обязательства перед заказчиком...

- Это правила игры, - я убрал мешочек в ящичек стола и посмотрел на клиента. Сообщать ему о том, что такие как он частенько путают роль Исполнителя, каковым является мой аватар в мире Воплощения, и роль Посредника, которую всегда выполняю я, скромный герой по найму, мне не хотелось - люблю придержать кое-какие козыри в рукаве, мало ли... - Они одинаковы для всех. Я просто стараюсь вести свой бизнес честно.

- У вас неплохо получается, - доктор подписал договор, после чего я скопировал его, копию оставил себе, а оригинал вручил ему. - Когда вы будете готовы приступить, мистер Эллон?

- Завтра утром вас устроит?

- Более чем.

- Мне нужно подготовиться и... завтра утром я к вашим услугам.

- Прекрасно, - доктор довольно потёр руки, полез за пазуху, вытащил оттуда небольшой с золотым шитьём кошелёк и достал из него маленькую пластинку из кости неизвестного животного. На пластинке были высечены какие-то руны, я увидел стандартные изображения четырёх стихий и ещё чего-то в центре между ними.

- Эта скрижаль, - доктор протянул пластинку мне, - перенесёт вас в нужное место в королевстве, где вас будет ждать небольшой отряд наёмников, собранный нами. Как им распорядиться, решать вам. Сразу предупрежу: это единственная сила, на которую вам придётся рассчитывать. Пока мы соберём верные короне войска, пока сагитируем их должным образом, пока подготовим управляющих и министров... пройдёт недели две. Не меньше. Это время вы должны продержаться и справиться с поставленными перед вами задачами. Если у вас получится занять трон, а не быть простым разбойником с большой дороги, это лишь облегчит вам работу.

- Занять трон? - приподнял я бровь.

- Я поставил перед вами цель, мистер Эллон. В выборе средств для её достижения не стесняйте себя никоим образом. Если вы захватите трон, не посчитавшись с мнением народа и выразителем его - Королевским Советом, то тем самым уже настроите люд против себя. А высший пик народного сопротивления, выливающийся в смуту и бунт, - это именно то, что нам нужно, чтобы установить там железную власть и провести все необходимые реформы. Увы... как бы мы ни хотели поменять законы природы, кое-что всё равно остаётся неизменным: новое всегда рождается в крови старого...

- Всё будет сделано в лучшем виде, мистер Саденлик, - пообещал я ему. - Вы обратились к нужному человеку.

- Я надеюсь на это, мистер Эллон, - кивнул доктор, поправляя пенсне. - Итак, у вас есть тринадцать дней. Удачи вам и успехов!

Сказав это, он растворился в воздухе, а я, закрыв глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, настраиваясь на определённый лад. Пальцы пробежались по пластинке, ощупывая её, изучая узоры, я почувствовал её дрожь, готовность, торопливо положил на стол и коснулся пальцами висков. Герой... Да ещё и плохой... Непривычно будет. Значит, будем стараться изо всех сил. Таким деньги с неба не падают. Прямо сейчас приступаем к подготовке.

И, вспомнив о едва начатом завтраке, я торопливо уткнулся носом в уже остывшие, но всё равно невероятно вкусные пончики...

Первый день

Здравствуй, дневник. Наконец-то я смог добраться до тебя и улучить несколько блаженных минут отдыха за весь этот кошмарный первый день. Теперь я жалею, что не попросил больше. Отступать некуда - я связан договором - значит, остаётся разве что идти вперёд. Отрабатывать обещанные мне оставшиеся две трети. Впрочем, кажется мне, что я их отработал уже...

Эти наёмники... Грязные мерзавцы! Они долго потешались над моим аватаром (а значит, и надо мной!) в этих фантазийных доспехах. Их не смутил ни тяжёлый острый топор в моей руке, ни имя аватара, которого я себе выбрал. Отныне я Уги Барубдругби Бургабдбири Бругби Бдбо! Можно ли это выговорить сразу? Я тоже долго пытался, пока осваивался с этим телом, когда взял его под контроль. И наёмники пытались... Но злому, кровожадному Уги показалось, что нельзя безнаказанно измываться над его именем, и он потребовал у одного из наёмников сатисфакции. Именно тогда я и понял, что мой контроль аватара не полон... Да что там не полон?! Он очень слаб! Уги может самостоятельно мыслить и вообще многое может делать самостоятельно, не воспринимая или не обращая внимание на мои приказы. Первый случай в моей практике! Видимо, то ли дикость, то ли сила этого варвара такова, что даже моих способностей к подчинению и проникновению оказалось недостаточно.

Сатисфакция возымела свой результат: наёмник, захлебнувшись кровью, пал к моим ногам, а остальные спешно поклялись мне в вечной верности. Нужна мне их вечная верность?! Уги решил, что нужна, и наёмники принесли клятвы на своих мечах, замешкавшиеся были беспощадно покараны - Уги, как оказалось, не признавал компромиссов. Что ж... Важно помнить, что Он это Я всего лишь на несколько дней, а потом всё вернётся на круги своя. Я надеюсь... Всякий раз меняя свою судьбу по прихоти очередного клиента, я опасаюсь, что не смогу вернуть обратно свою. Опасения беспочвенны - я давно уже не ребёнок в своём деле, но... мысли не уходят. А вдруг?..

Под моим началом сотня наёмников, ветеранов многих битв. Было полторы сотни, но после воспитательных мер Уги, после встречи с бандой разбойников, после дележа награбленной у них добычи осталась сотня. Два десятка лесных душегубов Уги не считает. Те, кто предал своих, поддавшись уговорам грозной стали и звонкой монеты, для него никто. И пусть они заглядывают ему в рот, пусть преданно ждут подачки... Для Уги они не воины, на которых можно положиться. Вот и сегодня он собственноручно казнил двух, отказавшихся чистить горшки и кастрюли, а ухо одного из разбойников отрубил за то, что тот, разведывая местность, едва не вывел отряд на дозорную заставу королевских войск. Впрочем, вину разбойника признали все. А потому отсечённое ухо сочли даже мягким наказанием.

Интересно, откуда у Уги познания в разведке, скрытом перемещении, логистике, тактике, стратегии? Неужели этому учат в тех диких лесах, откуда я его вытащил? Я ведь всему этому его не учил! Но... Как будто врождённые эти умения, как будто с молоком матери всосанные. Вот и вечер подтвердил это. Устроили засаду на проходящий мимо обоз и напали, когда он подошёл совсем близко. Уги оказался на высоте - большая часть обозников пала именно от его топора, и как главарю банды именно ему достался новенький полулатный хауберк с сюрко и кюлотами. Наёмники потерь не понесли, зато теперь вместо двух десятков душегубов-предателей к нам перешёл десяток хорошо обученных и экипированных наёмников-обозных. От них, пока делалось знамя нашей банды, узнавали новости. Оказывается, королевство скоро распадётся на феоды, потому что нет на престоле сильного правителя и не предвидится, к сожалению; что народ готов на бунт и уже сходится сёлами, готовясь к войне против короля и нечисти в совете, что в казне нет денег; что армии задолжали, и она готова вместе с кметами и смердами идти на штурм столицы.... Уги улыбался, слушая всё это, и, видя довольную улыбку своего грозного и сурового вожака, скалились наёмники, любовно поглаживая награбленное оружие и брони.

А потом на нас напал отряд лёгких конников с той самой заставы. Кто-то из разбойников, видимо, бежал во время боя с обозными и добрался до королевских войск, а те уже поспешили на выручку.

Обозников начали рубить первыми, те вместе с половиной наёмников дрались в центре обозных телег, всадники короля начали их окружать и в это время им в тыл ударила вторая половина банды вместе с разъярённым Уги во главе. Над уцелевшими солдатами глумились долго, потом связали их, побросали на угли и на захваченных конях двинулись к заставе, где ударили по не ожидавшим такого защитникам. Застава горела долго, освещая наёмникам путь. Уги довольно рычал, глядя на пленников, плетущихся в центре строя наёмников и умирающих от страха от одного только взгляда на кровожадного жуткого предводителя банды, у которой уже был собственный флаг и которая несла его гордо и независимо навстречу новым грабежам и убийствам.

Они шли вперёд сквозь мрак ночи и никто не жаловался и не просил отдыха. Они шли, а Уги довольно улыбался. Он как и все прекрасно понимал, что смуту в этом королевстве посеять будет проще, чем обезглавить кого-либо.

P.S. Уги сказал, что сегодня мы будем уже у самых стен столицы. Завтра войдём во Дворец. Откуда он знает это? Откуда такая уверенность? Не понимаю...

Второй день

Здравствуй, дневник. С тяжёлыми мыслями и скорбящим, плачущим сердцем приступаю я к этим строкам. Мне тяжело их писать, потому что я, как и любой другой цивилизованный человек из мира, где научились ценить жизнь, скорблю и плачу по тем загубленным жизням, что нам встретились по дороге. Их можно было обойти, их можно было не убивать... но Уги наслаждался, видя их смерть, он испытывал противоестественное удовольствие, убивая их, мучая их, он упивался своей силой, а вместе с ним радовались и пировали, ведя свою кровавую жатву, наёмники. Наверное, никогда больше я не возьмусь за такую работу. Это слишком тяжело даже для героя по найму, привыкшего менять свои судьбы как перчатки.

Уги в очередной раз оказался прав: мы подошли к столице глубокой ночью и перебрались через стены одним богам этого захолустного мира ведомыми ходами. На рассвете мы были уже под стенами Дворца, где Уги разрешил отдохнуть своей валящейся с ног банде. Поймав пару горожан, он допросил их (так мы узнали, что о нас уже наслышаны (откуда, интересно?!); что Королевский Совет уверен, что армия сотрёт нас в порошок; что ворота Дворца открываются ровно через три часа после восхода солнца и многое, многое другое), после чего, нисколько не смущаясь и не стесняясь, он связал горожан, заткнул им рты и сунул в сточную канаву, велев ждать, пока он явит свою милость уже как будущий король. Наёмники, отдыхавшие после тяжёлого дня и не менее тяжёлой ночи, встретили это его решение одобрительным рёвом. А мне же всё было интересно: откуда горожане могли узнать о нас, о нашем намерении, о банде, если только вчера утром никто, в том числе и наёмники, не знал, что мы пойдём на штурм Дворца, чтобы не допустить коронации одного типа. Откуда они всё узнали? Я понятия не имел. Уги, впрочем, это не волновало...

Во Дворец мы ворвались сразу, только ворота только начали открываться. Уги не стал размышлять над планом атаки, он импровизировал. И его авантюра, наглая, беспринципная, неописуемая, к моему глубочайшему удивлению удалась. Вот только крови пролилось слишком много. Слишком... Увы, но аватару было плевать на все мои приказы и крики остановиться, он их не то чтобы игнорировал, он их просто не замечал.

Охрана ещё не успела сообразить, а мы с воплями и криками "За короля и корону!" набросились на них, изрубили в короткой яростной схватке и бросились на штурм. Уги и здесь поступил в соответствии со своими познаниями, неведомо откуда взявшимися, в тактике быстрых неожиданных нападений. Часть наёмников перекрыла дворцовые казармы, часть блокировала ворота опоясывавшей Дворец стены, не давая прорваться к Дворцу небольшой части гарнизона; оставшаяся часть во главе с Уги бросилась внутрь. Именно на её долю выпало больше всего "потехи", как поименовал Уги эту страшную резню.

Три десятка наёмных убийц во главе с самым кровожадным предводителем на свете пронеслись по Дворцу, убивая и круша, стоптали жидкий заслон дворцовой стражи на входе в Зал Заседаний Королевского Совета, и там Уги встретился с местным героем - Добродетельным сэром Лансом Лоттом. Подчиняясь клятве, данной королю, совету и королевству, он торжественно поклонился столпившимся у стены перепуганным советникам, совершил предбоевую молитву, напомнил о правилах поединка, отдал салют своим мечом и поклонился всем нам - Уги терпеливо ждал, лишь капала кровь с лезвия его топора и колыхались в такт сквознякам и шумного дыхания разгорячённых наёмников прилипшие чьи-то волосы - после чего торжественно сделал шаг вперёд, обнажая оружие, потом второй, поднимая свой меч, и тут у меня - вернее, у Уги - лопнуло терпение. Пудовый кулак устремился в лоб, прикрытый позолоченным шлемом, оставил на нём солидную вмятину, и Добродетельный сэр Ланс Лотт опрокинулся на спину, раскинув ноги, и притворился мёртвым. Советники от ужаса ещё более уплотнились, следя, как шагает к ним Уги, помахивая своим топором, и как гогочут довольно наёмники.

Коронация состоялась вечером того же дня. Подталкиваемый остриями копий племянник прежнего короля с кислой рожей на лице, скривившись, возложил на сальные нечёсаные волосы Уги (кстати меня тоже тошнило от этого! Неужели это так трудно: мыться чаще двух раз в год?!) блистающую золотом и каменьями корону, после чего отступил в тень, и советники дрожащими блеющими голосами, косясь на направленные в них стрелы, пропели гимн королевства и подтвердили легитимность избрания нового короля. Церемония завершилась гробовым молчанием, когда король по обыкновению должен был произнести знаменующую начало его правления речь, однако Уги вместо это лишь прорычал доверительно так, что его рык услышали, наверное, и в отдалённых уголках королевства: "Убивать! Моя будет убивать и сеять смута! Гы-ы-ы-р-р-р... И ваша будет плакать кровавый слёзы! А Уги Барубдругби Бургабдбири Бругби Бдбо будет убивать!". О господи и святой Николай Угодник... Есть ли границы его варварства? Или он и не человек вовсе?! Угораздило же меня принять предложение Мага! Угораздило меня выбрать именно эту судьбу! Угораздило меня выбрать эту профессию! Этот варвар туп, грязен, абсолютно бескультурен, не обладает даже зачатками интеллекта, дик и невыносим! Ну ничего... Я на тебя ещё смогу повлиять, обезьяна ты безмозглая! Сейчас только вспомню статьи моего хорошего знакомого, мистера Уиллса. Что-то он там писал о внушении, которому могут поддаться даже столь непробиваемые тёмные индивидуумы, важно только расшевелить их мозг, находящийся в зачаточной стадии...

Ну что ты будешь делать?! Варвар! Варвар! Бык безмозглый! Животное! Вытирать испачканные жиром и кровью пальцы о волосы прислуживающей тебе девушки-служанки, другой рукой щупать вторую служанку и при этом громко чавкать и трещать хрящами молодого поросёнка, зажаренного на вертеле, рыгая довольно и шаркая ногами под столом. Кто ж так ест, свинья?! Кто вино пьёт так, что половина на грудь выливается, пачкая дорогой кружевной с парчой, бархатом, расшитый золотом камзол?! О Господь ты наш всемилостивый, дай мне сил и выдержки дожить до того момента, когда это существо завалится спать. Тогда я все извилины ему заново нарисую!..

И после того, как эта свинья просы?пала на себя полбанки приправ, после этого не мыться несколько месяцев?! Помогите!!!

Ну вот, я так и думал... Первый же день на троне мы завершим развлечениями сразу с тремя служанками... Хоть бы сапоги снял. Скотина... Так нет же.

Ого. О... Ого! Гм... А в чём-то он... пожалуй, неплох. Даже я, по долгу службы и работы сменивший не один десяток судеб и подвластных им женщин, не могу вспомнить, чтобы когда-либо вытворял такое. Ну да ладно... Я деликатно отворачиваюсь и затыкаю уши, чтобы не слышать вопли наслаждения. Но твоим воспитанием я займусь! Мне только нужно, чтобы ты уснул, наконец!

Третий день

Здравствуй, дневник... Хм... Сколько уже лет подряд я начинаю этим обращением каждый день, когда, сменив судьбу, в очередной раз исполняю чьё-то поручение? До этого как-то не замечал, а вот сегодня вдруг заметил. Пересмотрел записи предыдущих дел и с ужасом понял, что для меня эта фраза стала сродни заклинанию, краткой молитвой, без которой нельзя приступать к выполнению чего-либо. Да... Пора менять и себя тоже. В следующий раз я эту фразу уже не напишу. Придумаю какую-нибудь другую. Да и тем более это же дневник - существо неодушевлённое. Чего с ним здороваться?

М-да... Не думал я, что этот варвар настолько силён. Полночи жрал в три горла, полночи валял трёх крепких девок, а едва забрезжил рассвет, сразу вскочил, свистнул десяток наёмников потрезвее и побежал проверять настроение в гарнизоне. Силён мужик... И чувство долга развито. Едва узнал, что слуха правдивы и что гарнизону задолжали выплату жалованья, недолго думая, приказал повесить казначея и тех советников, кто отвечал за обеспечение армии и ведал финансовыми делами, а их дома разграбить и отдать солдатам под казармы. Означенные советники сдаваться не пожелали, выставили охрану, а казначей попытался даже перекупить верность двух командиров. Перекупил... Уги, довольный, что нашлось с кем подраться, половину охраны стоптал, советников за сопротивление кинул в колодец городской канализации, командиров, польстившихся на звон монет, собственноручно лишил рук-ног и отправил на задний двор Дворца вместо чучел для тренировки лучников и арбалетчиков.

Гарнизон роптал: многим не нравился дворцовый переворот, не нравилось, что не довелось в нём поучаствовать, поэтому Уги с головой бросился наводить порядок, и карать непокорных так, как знал и как умел. Выходило вроде бы неплохо. Его рыка пугались даже кони, солдаты не смели на него нападать, останавливаемые сверкающей золотой короной на немытом челе и горой мышц, украшенных шрамами предыдущих битв. Непокорного командира Уги, осерчав, разрубил напополам одним ударом, после чего собрал всех своих наёмников и пинками и зуботычинами погнал солдат на воспитательно-исправительные работы: чистить ров, укреплять расшатавшиеся крепления ворот, рвать траву и вырубать мелкий лесок и густой кустарник под стенами, ремонтировать механизмы привратных бастионов. Когда солдаты начали роптать, крича, что это дело мастеровых и ремесленников, а не их, благородных воинов, Уги лишь пояснил, где он видел их благородство, и для острастки вооружил наёмников луками и арбалетами, а сам двинулся в гущу усмирять недовольных. Строй солдат от него шарахнулся как от прокажённого, Уги довольно затопал ногами и зарычал, грозя все мыслимые и немыслимые кары обрушить на тех, кто сейчас посмеет хоть разочек квакнуть. С его дикцией и манерой выражаться, это у него неплохо получалось. Во всяком случае солдаты, недовольно бурча, подчинились и взялись за дело, а тех, кто будет отлынивать, Уги пообещал оставить за закрытыми воротами до утра и пусть хоть околеют на ветру или будут сожраны волками али ещё какой местной нечистью.

Жители города прятались за закрытыми ставнями, когда Уги проехал по городу, обозревая его, заехал на коне в местный храм новой веры и с высоты осмотрел святилище и алтарь. Монахи столбиками стояли у стен, боясь даже пикнуть, пока грозный и ужасный новый король осматривался, недовольно крутя носом. Не будь даже у нас в плане работы задания Мага: не допустить укрепления и распространения новой веры - и без того было видно, что варвару здесь не нравится. Всё было слишком аляповато, слишком ярко, слишком вычурно, слишком богато и роскошно - по всей видимости новая вера не была рассчитана на бедняков. Ну что ж... её право. Тем более, что с бедняка и взять-то нечего. А вот с богатых...

- Конюшень быть здеся, - поведал Уги замершим монахам, чьи чёрные облачения смотрелись как кляксы на цветистом полотне реальности. - Али кузень какая. Моя величества ещё решать эта вопрос. Но храмень здеся не быть, нет, - покачал он головой, ткнул пятками коня и тот развернулся, стоптав пару монахов, не успевших отскочить, и вынес драгоценное тело короля на свежий воздух.

- Богатства, большой богатства, - бормотал Уги себе под нос, о чём-то явно размышляя. - Здеся деньга многа, а воин не кормиться. Почему так?

И с этими тяжкими вопросами он поскакал во Дворец. Там ему один из командиров наёмников доложил, что пытаемый водой и огнём казначей признался, что крал и приносил в жертву презренное злато и каменья, срывал выгодные договора на поставки продовольствия для гарнизона и армии, чтобы приходы новой веры могли продавать втридорога свой скот и пастбища, что делал он всё это, чтобы обрести жизнь вечную и стать святым. А потому смерть его не страшит, он готов принять её и жить вечно...

Глупец. Кто ж спорит с тем, кто может тебе руки оторвать и в другое место вставить? Я бы не стал, даже если б и был прав. Но Уги не захотел ни убивать, ни пытать казначея ещё. Он просто приказал завязать ему глаза и пустить прогуляться над обрывом, сказав, что жизнь вечную он уже обрёл.

Мир его бедной душе...

Вечером Уги изволил мыться. Как раз, когда явились многочисленные просители. Я был искренне рад, что до этого заросшего орангутанга дошло наконец, что уважающий себя мужчина не должен пахнуть как табун лошадей, проскакавших без отдыха день и ночь, однако... неловко как-то вышло. Люди с конкретными просьбами пришли на поклон к новому государю, а он изволит купаться при всех и подставляет свою волосатую спину, чтобы девки её чесали и скребли. Я попытался расшевелить в его спящем мозгу хоть одну извилину, чтобы достойно, как подобает королю, отвечать на просьбы и предложения, но варвар в очередной раз оказался непробиваем. На предложение выделить из казны денег на строительство широкого каменного моста через реку Тингра он коротко ответил: "Повешу!"; проект, который позволил бы расширить город с южной части и заселить его ещё двумя тысячами жителей, он отверг, пригрозив прожектёра конями разорвать; здравую мысль одного из просителей, которая касалась строительства опять же за счёт казённых средств на озере Мирлбег дамбы с мельницами и прокладки дороги от них до столицы, он счёл безумной и едва не отправил полузадушенного просителя к праотцам, когда полез, свирепея, из воды и не замечая вцепившихся в него и повисших на нём, визжащих от ужаса девок. Толпа просителей мгновенно отхлынула при виде голого разъярённого короля, с рыком наступавшего на них, потом Уги успокоился, стряхнул с себя девок, презрительно оглядел всех, рыкнул ещё раз для острастки и удалился в другую комнату, где его уже ждали молоденькие девушки с мазями, маслами и благовониями, они стали умащать его тело, расчёсывать спутанные лохмы и подстригать бороду. Пока они это делали, я посылал на этого тупого как пень варвара все мыслимые и немыслимые проклятия, желая ему многое из того, чего не пожелал бы никому и в худшие времена. Что же он вытворяет?! Такие проекты! В городе хлеба почти нет, на всех углах только и говорят, что об этом, а он отказывается от строительства дамбы с водяными мельницами! Рабочих рук не хватает, многие кузни и цеха пустуют, а он не хочет новых жителей в город пустить! А мост?! Широкий да ещё и каменный - разве это плохо?! Прекрасная переправа через, уверен, глубокую реку. Что здесь плохого? Что здесь такого, что нужно на всех рявкать и заставлять умирать от ужаса?! Варвар! Чудовище! Никапельки не смыслит в прогрессе! Да, нужны казённые деньги. Пусть их нет, но можно же запланировать! А он и слушать не хочет! Обезьяна!

О том, что Уги действовал, в принципе, правильно, в соответствии с приказом Мага, я... признаться, забыл. Уж очень сердит был на своего тупоголового аватара, а посему в порыве раздражения и злости как-то забыл, что... нам необходимо не порядок навести - дело-то обычное - а, наоборот, посеять смуту, а вот это уже дело совсем непривычное... Запутался я в этих прожектах... Господи, помоги.

И лишь потом, когда уже подходило к концу время, отпущенное Магом, я понял всю своеобразность решений Уги, умудрявшихся угодить и там, и здесь. И поневоле задумался: а кто же из нас больший глупец? Оказывается, река Тингра четыре раза в год выходит из берегов, затопляя все земли по берегам на километры в глубину, а в дни весеннего половодья её неудержимая сила сметает всё, что есть у неё на пути. Поэтому возле неё и не селится никто, и дорог там нет, хотя оба берега реки прекрасно подходят для заселения: её воды богаты рыбой, а земля насыщена чернозёмом. Воистину ужасным было и предложение расширить город с южной стороны. Для этого необходимо было бы разрушить стены, защищающие город от набегов орд диких кочевников из южных степей, отодвинуть их, а на всё это время столица стала бы беззащитной... Касательно озера Мирлбег я полностью понимал своё кровожадное альтер-эго. Когда я узнал, что дно озера хранит в себе десяток попыток возвести дамбы и тысячи скелетов невольников-строителей, когда я узнал, что дно покрыто глубоким слоем вязкого ила, а берега представляют собой сплошное болото, пропитанное малярией и холерой, я... я, честное слово, понял Уги. И подивился тому, что он не начал как всегда громить и крушить. Но это было потом... А сейчас я проклинал безбожного варвара, требуя у высших сил его наказания и низвержения в Мир Смерти. Однако высшие силы были заняты или же не слышали моих страстных молитв, а потому, увы, были глухи как этот варвар...

Что?! Опять?! Да сколько ж можно?! Так скоро ни одной девки в королевстве не останется, которую ты не перепробовал!

Четвёртый день

Кошмар.... У меня уже голова болит. Мне ведь тоже нужен сон. Я отдыхаю, когда он спит. Но он не спит. Уже в который раз он, оставив девок спать на громадной кровати, выскользнул из-под шкур и двинулся проверять охрану и Дворец. Что-то его насторожило, что-то раздразнило его острый варварский нюх, взбудоражило, и вот теперь я вынужден следить, как он крадётся коридорами, по-звериному ступая тихо и осторожно., бесшумно крадётся мимо бдящих стражников и наёмников, бдительно косится по сторонам... и тут я замечаю, что он замирает в тени одной из колонн, прижимается к ней, не дыша и не шевелясь. Я не могу понять, в чём дело, из груди Уги начинает доноситься нарастающее рычание, мышцы наливаются кровью, набухая и наполняясь силой, глаза начинают грозно блестеть... Что там такое? Я вглядываюсь в темноту, но, признаться честно, ничего не вижу. Однако Уги что-то видит, что-то чует и это "что-то" ему активно не нравится. Он вдруг весь собирается как змея перед броском, и тут я наконец-то вижу закутанные в мышиного цвета плащи фигуры, незаметно перемещающиеся от одной колонны к другой. "Заговор!" - осеняет меня вдруг, фигуры подбираются ещё ближе, и в этот момент Уги с рычанием выскакивает из-за колонны.

Раньше я никогда не думал, что полуголый не вооружённый ничем, кроме кулаков и звериной ярости человек может справиться с десятком заговорщиков, вооружённых мечами и кинжалами. Однако Уги в который раз оказался исключением из всех правил. Его удары были быстры как молнии, они били с сокрушительной силой, и заговорщики без звука один за другим валились на пол гигантской залы. Ничто не нарушало мрачной тишины, лишь сиплое дыхание, негромкий лязг металла и тихие стоны боли слегка тревожили её. Когда осталось всего трое, вставших спина к спине, внезапно распахнулись боковые двери, и из них повалили стражники. Уги радостно оскалился, предвкушая новую потеху, но его быстро оттёрли в сторону, а стража окружила заговорщиков, не давая им убежать. Прибежал начальник охраны, велел этих троих в темницу, в самый глубокий подвал и срочно вызвать пыточных дел мастеров, проверить остальных, если хоть один жив, его тоже немедленно в подвал и там допросить со всей суровостью. Распорядившись, начальник охраны подбежал к Уги, рядом с которым, охраняя его, стояли наёмники, и залепетал, что как он рад видеть Его Величество в добром здравии.

- Здравия... - прорычал Уги, довольно ухмыляясь, и похлопал начальника дворцовой стражи по плечу, едва не вбив его в пол, - здравия этой харашо есть, да.... Моя Величества слышать: твой резон говорить. Но... мой величеств шибко разочарован будя: пахнуть твоя так же, как эти вота... - Уги указал на тела, лежащие в лужах крови.

Даже в темноте было видно, как сильно побледнело лицо начальника.

- Ваше Величество, что вы?.. - залепетал он, едва не падая на колени перед грозным властелином.

- Мой говоритя: твоя предатель будя, - сообщил Уги, его вторая рука легла на плечо главного стражника. - Мой в эта уверена быть...

И легко, без затей он как курёнку свернул шею начальнику дворцовой стражи. Увидев это, стражники разом загомонили и отхлынули от короля, самые безумные потянули из ножен мечи. Свистнула сталь - наёмники живой стеной загородили короля и, недобро ухмыляясь, смотрели на мнущихся стражников. Мне отчего-то показалось, что один наёмник стоил троих таких как они.

- Довольнай, - прорычал Уги, расталкивая наёмников и выходя к толпе стражей. - Мой величества покарал предатель. Кто не согласный быть с мой решения?

Толпа промолчала, стражники нерешительно переглядывались.

- Ваша выбирать новая командиром, мой величества его назначать, - произнёс Уги, опуская ладони. - Ваша должной гордиться новай командира.

Посовещавшись, было выдвинуто три кандидатуры. Одного Уги забраковал за хлипкость, у второго ему не понравился запах, а вот третий... Обнюхав его с головы до пят, Уги, поскрипев зубами, согласился его подтвердить, своими руками снял пояс и бляху начальника дворцовой стражи с тела предыдущего и торжественно вручил новому, после чего сразу же поставил задачу: отыскать тех, кто впустил во Дворец убийц, или найти места, где они могли скрываться, найденных покарать или в пыточную, иначе пообещал голову оторвать, а тело расчленить и в котлах походных сварить.

Одевшись и позавтракав (мне б такого "завтрака" хватило бы на десять обедов!), Уги отправился на задний двор Дворца, где тренировались стражники, поколотил нескольких инструкторов за недостаточное рвение и усердие, после чего с эскортом из двух десятков наёмников отбыл на осмотр столичных застав, охранявших подступы к городу. По приказу Уги по дороге к сожжённой им когда-то дотла заставе уже пылила колонна солдат из гарнизона, подгоняемая окриками новых командиров - старые уже висели с высунутыми языками, а следом за ними тянулись подводы с брёвнами и камнями.

Откуда у него только силы берутся? У меня уже крупные чёрные мухи перед глазами скачут, всё расплывается, но уснуть я не могу, пока он не спит, а этому варвару всё нипочём. Вот и сейчас, осмотрев все заставы, увидев многое в никудышном состоянии и оставив нескольких командиров застав болтаться на воротах, Уги без лишних слов поскакал в ближайшие рудники. О визите короля никто не был предупреждён, поэтому Уги всё застал в "лучшем" виде: рудники стоят, невольники трудятся на шахтах нововерцев, принадлежащих храмам и церквям новой веры, руда и золото за бесценок отдаётся священникам, здесь же в рудниках его плавят, льют золотые монеты, безбожно разбавляя их презренной медью и бронзой, и продают их втридорога королевству.

Даже Уги не ожидал, похоже, такой несусветной наглости. Во всяком случае перед тем, как прорычать своё любимое: "Кр-р-руши-ы-ы!!!", он некоторое время смотрел на происходящее, и крылышки его носа хищно раздувались. А потом он спустился в рудники, и там закипел жаркий бой. Наёмники, спешившись, подкрались к охране и обезоружили её, потом Уги торжественно въехал на коне в дом коменданта, после чего тот вылетел оттуда через окно. Невольники, побросав работу, разбежались в разные стороны, а навстречу наёмникам вышли вдруг неприметные личности в серых балахонах. И в центр их толпы Уги и швырнул визжащего от ужаса коменданта, а потом с яростным рыком обрушился на них.

Шахты монахов Уги сжигать или затапливать не стал, посчитав это глупым. Разошедшихся наёмников он утихомирил и послал ловить невольников, а сам стал осматривать дом коменданта. Найдя золото в гигантских мешках, Уги довольно хмыкнул, обрадованный тем, что предположение подтвердилось. Внутри него - я чувствовал - уже начинал яриться зверь, который требовал разрушить все храмы и церкви нововеров в городе, но начать делать это сейчас - значило оказаться с сотней наёмников и колеблющимся гарнизоном против тех, кто уже наверняка купил весь город. Хм... По-видимому, я его недооценивал, оказывается, иногда умные и здравые мысли посещают даже эту голову.

Собрав невольников, Уги пинками загнал их в шахты, пообещав, что завалит их камнями и зальёт водой, если хоть одна крупица золота попадёт монахам. Теперь сюда срочно нужно было поставить охрану... Но где её взять? Интересно...

Что?! Спать?! Боже и все архангелы, неужели вы услышали мои молитвы?! УРА!!! Я так счастлив! Никаких тебе девок! Никакой невозможности уснуть! Наконец-то спать... Спать...

Пятый день

Спит... Всё ещё спит... Ну и долго ещё? Или у него моменты сна столь же продолжительны, сколько моменты бодрствования? Не знаю. Я уже устал от безделья. Выспаться мне наконец-то удалось. В голову этому варвару я многое затолкал, пока он дрых, - пусть теперь знает, как ведут себя настоящие мужчины. Но пока он спит... И долго ещё? Уже вечер пятого дня! Пора за дело приниматься! Нам ещё смуту создать надо успеть, а это не всякий раз и получается, ежели быстро и легко. Я тут наметил кой-какие позиции, вот их и будем отрабатывать: выпустим из тюрем заключённых; начнём жечь книги и громить библиотеки; задушим местных купцов и пустим сюда чужих; начнём громить храмы; гарнизон на ещё какие-нибудь мастеровые работы направим - армия ой как не любит физический труд; введём десять-двадцать новых налогов; запретим все праздники - и многое-многое другое... Будем выполнять эффективно - смуту успеем породить, а дальше пусть Маг с армией порядок здесь устанавливает и реформы проводит. Надеюсь, он успеет...

Спишь? Ну ладно, спи... Дикарь. Всё у тебя не как у людей!

Шестой день

Он наконец-то соизволил проснуться, а я уже боялся, что он впал в летаргию, что это монахи его прокляли за въезд на коне в их святую обитель. Проснулся. Отлично! Нет, ну... Стой! Стой, кому говорят! И, разумеется, не умывшись, не переодевшись, не расчесав заросли, сразу попёрся завтракать. М-м-м... Какие ароматы! Ох, мне бы так завтракать хотя бы один раз в месяц, как он каждый день. Неужто псу под хвост все мои попытки воспитания? Ан нет вроде бы. Кажется, и вилку он держит правильно, а не так, будто готов ею заколоть кого-нибудь, и мясо рвёт с костей уже не так, что это за стенами Дворца слышно, и пальцы жирные культурно о скатерть вытирает, а не о густые длинные волосы одной прелестной служаночки, которая так охотно прислуживает ему не только за столом. Гм... К чёрту!

Видимо, я смог внушить ему мысль о возможных вариантах инициации смуты, потому что Уги как-то странно подхватился, свистнул к себе нового начальника дворцовой стражи и задал ему несколько вопросов, от которых моя душа едва не улетела в рай: получилось! О великий всемогущий Господь, у меня получилось! Как же я этому рад! Осталось только закрепить этикет и займёмся сегодня... Да хватит жрать уже, боров! Идём - нас дела ждут!

Накаркал... Видимо, иной раз я всё же могу управлять им, а не только оставаться пассивным наблюдателем и критиковать его, однако пользоваться этим, кажется, часто нельзя: вот и сейчас, дёрнувшись от моего мысленно вопля, Уги как сидел, так и встал, едва не перевернув стол и не насадив начальника дворцовой стражи на длиннющую вилку, которой терзал и рвал на куски мастерски прожаренное мясо. Эй-эй, стой! Остановись! Тпр-р-ру, кому сказал! Уф, ну и мамонт! Еле остановил. Слава Богу, что остановил, иначе пришлось бы нового начальника стражи искать - этого Уги едва по стене не размазал. Так... Стоим. Хорошо. Теперь думаем. Думаем, чем займёмся в первую очередь... Эй, ты куда?! А подумать?!

Похоже, любое умственное усилие вызывает у него аллергические реакции. Любопытно. Дикарь... Чего ж они в своих джунглях шаманов не боятся? Или перед тем, как подумать, я теперь должен изображать танцы с бубнами?

А куда это мы, собственно говоря, идём? Я как-то прослушал или забыл, что там Уги у начальника стражи выспрашивал. Вышли из Дворца, за нами сразу шагнул десяток наёмников, взяв нас в полукольцо и потеснив дворцовую стражу, теперь куда-то идём... Куда? Какие-то дворы странные... Я бы даже сказал: задворки. Вроде бы солнечный день, а темно. Куда он идёт? И тут раздаётся быстрый резкий свист, Уги останавливается и вскидывает руку, приказывая наёмникам отойти. Те с неохотой подчинились - видели, что бывает с теми, кто не подчиняется, - и отошли, а Уги сделал несколько шагов вперёд. И тут тихий хлопок, и я вдруг понимаю, что нам в лицо летит короткая арбалетная стрела. Мамочки!

Стрелу Уги схватил в сантиметре от кончика своего носа и, согнув, швырнул на землю. Ещё один хлопок, молниеносный взмах рукой, сопение, и стрела, закрученная в штопор, летит к первой. Уги делает ещё несколько шагов вперёд, и в эту же секунду будто из ниоткуда отряд в серых неприметных, сливающихся с грязными стенами домов и мокрой землёй балахонах окружает его, блестят и шипят, рассекая воздух, выхватываемые кинжалы, наёмники с ревом бросаются на защиту своего повелителя, однако Уги вдруг вскидывает обе руки и с шипением произносит несколько слов.

Неизвестные в неприметных плазах вздрагивают и замирают. Потом один из них, самый высокий и тощий, подходит к Уги, снимая капюшон, и пристально смотрит ему в глаза.

- Кто ты такой, знающий тайное Слово? - спрашивает неизвестный, голос его, хриплый и тихий, неожиданно сильно и мощно звучит среди царящей тишины.

- Король здешний, - спокойно говорит Уги, - а ты, как и все остальные, мой подданный.

- У нас свои короли, - хрипло ответил неизвестный, убирая кинжал куда-то за пазуху, и, глядя на него, так же поступают и остальные, настороженно косясь на замерших наёмников. - А здешний люд не спешит признавать тебя истинным законным королём, сколько бы советников ни голосовало за твоё избрание. Для всех ты выскочка, самозванец не имеющий права на корону.

Уги едва сдержался, чтобы не двинуть ему своим пудовым кулаком. Я хорошо это видел и мысленно поаплодировал, похоже, мои усилия не пошли прахом. Полностью обуздать этого дикого ребёнка мне не удалось, да я и не хотел этого, собственно, зато культурные манеры и этикет общения, похоже, запомнились.

- Я хочу говорить с Робаром, - произнёс вдруг Уги. - Я пришёл за этим и не уйду, пока либо не получу его согласия, либо голову.

- Голову Робара многие пытались заполучить, - прошипел неизвестный. - Вот только никому это не удалось!

- Ты можешь проводить меня, - Уги вздохнул, мышцы под его кожей перекатывались как корабельные канаты, - а можешь продолжить мне мешать, и тогда Робар получит новый трофей.

- Если ты знаешь о трофеях Робара, - неизвестный ждал, раздумывая, потом отодвинулся, - то знаешь и его, и дорогу. Иди. Только стражу свою здесь оставь - убьют их там.

Наёмники ропщут, но перечить не смеют, когда Уги приказывает им дожидаться его возвращения, а сам спускается в неприметное углубление в стене одного из домов, скрываясь из виду.

Я всё не мог понять, куда он идёт, пока, очутившись непосредственно в логове этого неизвестного Робара, не понял, что Уги забрёл в святая святых каждого города - воровскую гильдию. Что он здесь забыл? Зачем ему этот Робар? Чего он хочет от него?

Тот же вопрос ему задал этот самый Робар. Когда Уги кратко сказал, что ему нужно, то не только этот Робар повалился от хохота на подушки, но и у меня земля под ногами зашаталась. Поставить отряды воров охранять рудники и шахты? Заменить самыми одарёнными ворами советников в Королевском Совете? Да неужто ты сбрендил, Уги? Кстати Робар то же самое спросил. И был прав... Нет, он был согласен - кто ж откажется охранять золото? Охранять-то от самого себя всего-навсего. А в Совет кто не мечтает попасть?! Грабить уже не втихую, по ночам, боясь быть застигнутым стражей и кончить на виселице или на колу, а грабить законно, имея на то полное право...

Словом, Робар согласился. Неудивительно, я бы на его месте тоже согласился. Уги, Уги... Ты и без моих подсказок такую смуту посеешь, что нам бы продержаться оставшиеся дни! А то как бы на вилы не подняли. Кстати о вилах. Народ бунтует. Это плохо. Но... это хорошо. Бунтующий народ - это страшная сила, способная всё сокрушить на своём пути. Главное, не забыть направить её в нужное русло.

Так, что теперь?.. Что?! Опять жрать?! Да сколько ж можно?! А хотя... Бездействующий король, жрущий и пьющий в три горла, валяющий девок одну за другой, - это так привычно для народа и так плохо для прогресса. Ладно. Иди ешь, варвар. Не приведи Господи, ещё вдруг похудеешь...

Седьмой день

Неужто начинаем действовать? Наконец-то! Уги доложили: воры активно взялись за охрану, рудники окружили тройным кольцом, так что и муха не пролетит, что уж говорить о монахах, которые послали какую-то разбойничью банду отбить шахты. Нашла коса на камень - воры и разбойники меж собой договорились и последние с охоткой перешли на службу к королю, а возмущавшихся монахов определили в невольники, поснимав с них рясы и нацепив вместо вериг кандалы на ноги. Уги был доволен...

Теперь что же? Чем займёмся в первую очередь? По тюрьмам пойдём или будем рынки громить? Уги решил, что для начала рынки сойдут. Есть здесь то ли три, то ли четыре рынка: один рыбный, но он мелковат, так как рыбу издалека везти приходится, а речная спросом не пользуется; второй - зерновой, он самый крупный в городе; третий - вещевой, там и оружием приторговывают и диковинками, что полуграмотные кочевники привозят; четвёртый у самых городских стен располагается, он поменьше зернового, и там чем только из продуктов не торгуют. Цены на рынках запредельные! Что странно: поля у города колосятся, зерно должно быть своё, для мастеровых целый квартал отведён, руды и железа-сырца навалом, а любая поковка в цене от пятака серебряного, молоко, сыр, масло - деревень у города хватает, а горожане лишь ходят да косятся, ничего не покупая... Странно. Ладно, мысли лишние прочь. Уже и я не прочь размяться. Крушим!

Эти моменты я не забуду никогда! Довольно рыча и хохоча, в окружении гикающих наёмников Уги налетел на рынок, что у городских стен, и поднялся неимоверный кавардак: наёмники вместе с королём рычат и гогочут, ржут заполошно лошади, истерично визжат перепуганные женщины, матерятся горожане и смерды, треск дерева кругом, хлопанье рвущейся ткани, чавканье льющихся из разбитых бочек медов, гогот гусей, неистовое кудахтанье, встревоженное мычание - и всё это, слившись в неимоверную какофонию, раздаётся на весь город. Торговцы были частью стоптаны и порублены, часть увели наёмники, всю живность выгнали за городские ворота, где она разбрелась по окрестным полям и холмам, крупы, рассыпавшись из распоротых мешков, вино и мёд с квасом, разлившись из бочек, образовали болото, в котором увязали даже боевые кони, позаимствованные наёмниками в конюшне гарнизона, сам гарнизон в это время частью присматривал за порядком, частью перекладывал мостовую на одной из центральных городских улиц, за трудящимися в поте лица стражниками зорко следили наёмники, разгуливающие по крышам домов со снаряженными арбалетами в руках и нет-нет, да и косящиеся на висящих в петлях недовольных очередным приказом короля.

Знатно повеселились... Я вдруг поймал себя на мысли, что мне невольно начинают нравиться некоторые моменты этой новой судьбы. Нет, парень, не увлекайся, строго сказал я себе. Ты человек, в отличие от этого дикаря и варвара. А кроме того, не позволяй себе увлекаться работой. Это опасно. Я вспомнил момент пятилетней давности, когда передо мной Директор МИ-6 чуть на коленях не стояла, умоляя заменить разбитого жестокой простудой и приступом обострившегося радикулита Джеймса Бонда. И ведь уговорила же, а я позволил себе влюбиться в его/мою очаровательную спутницу. И как тяжело было потом прощаться с ней, сохраняя груз у себя на сердце. Я не Бонд, мне было больно расставаться с ней, тем более, что мы так замечательно подходили друг другу, но... это была работа. И ничего более. Нужно быть осторожнее. Не повторить своих ошибок. Слишком дорого они мне обходятся...

Уги довольно осмотрел учинённый им кавардак и полный разгром, всё было в лучшем виде, и даже летали в воздухе птичьи перья, как бы знаменуя победу короля, полную и безоговорочную. Но для бунта этого было мало. И Уги развернул коня, собрал наёмников и пустился с ними к следующему рынку, самому крупному в городе. Там его уже ждали. Видимо, кем-то предупреждённые или разузнавшие о погроме торговцы собрали импровизированное ополчение и загородили все подходы телегами и баррикадами, сдаваться они явно не собирались. Уги свистнул, несколько наёмников умчались в разные стороны, а сам, как муха взобравшись по одной из стен дома, стал изучать обстановку. Стрелять по нему торговцы побаивались, зная крутой нрав короля, Уги ждал... Чего ждал? Чего ждёт этот варвар? Явления или знамения небесного? Я уже весь изнылся, издёргался от тревожного и томительного ожидания, как вдруг он прямо со стены прыгнул на коня, едва не сломав ему спину, заорал, привлекая внимание наёмников, и поскакал в атаку на одну из баррикад. Ополченцы выстрелили по нему из луков, но потом побросали их и в страхе разбежались, а Уги уже лез на вершину баррикады, спотыкаясь и едва не падая. Спрыгнув с баррикады, он ухватился за дышло одной из телег и, засопев от натуги, стал её разворачивать. Подбежали с мечами наголо ополченцы, но Уги, озлившись, лишь махнул длинным дрыном, выломанным из баррикады, и они отхлынули, оставив половину валяться на мостовой без сознания. Порычав ещё немного и топнув ногой, Уги швырнул в них дрын, снова схватился за телегу и, застонав, вывернул её из общей кучи. Баррикада с грохотом развалилась, образовался проём, и в него ворвались наёмники, визжа и потрясая факелами и дубинками. Запрыгнув на коня и схватив в обе руки здоровенный кол, Уги помчался между торговых рядов, громя их, круша и переворачивая, а следом за ним как демоны из преисподней гнались чумазые наёмники, потрясая дубинками и факелами, и так же, как их король, безжалостно лупили и переворачивали всё, что под руку попадалось.

Когда Уги был уже на середине квартала, с другой его стороны, показалась орущая и гомонящая толпа, откатывавшаяся назад под натиском дворцовой стражи, несмотря на прилагаемые отчаянные усилия задержать её. Эта толпа смяла торговые ряды и ещё больше усилила царящий кругом хаос. Уги довольно оскалился: когда-то самый крупный рынок зерна и хлеба в городе быстро превращался в грязное месиво, которое растаптывали отступающие под натиском стражи ополченцы; отряды охраны торговой гильдии и нос показать боялись, слыша громоподобный рык ужасного короля, жиденькое же озерцо ополченцев и торговцев стремительно таяло, испаряясь как лед на солнцепёке под ударами дубинок и древков копий и алебард. Вот остатки ополченцев докатились до замершего в победоносной позе короля на одной из перевёрнутых телег, упёрлись в закованных в крепкую сталь наёмников и, осознав всю тщетность своей борьбы, пали ниц на грязную мостовую.

- Моя повелевать ваша уходить из город, - громогласно повелел Уги, глядя на них и с гордостью озирая стройные сомкнутые ряды дворцовой стражи.

- Ваша этай королевства больше не нужон. Если ваша возвратиться, то будет встречать рассвет, болтаясь в петле на главной площади!

Его речь меня удивила: начатая как всегда коряво, она закончилась более-менее правильно. Это было странно. Или в горячке боя, в пылу сражения с торговцами забываются все приличия и этикет общения? Хм, как бы это проверить?..

Толпа торговцев, случайных горожан и наёмников-охранников, сидя на грязных камнях и тупо глядя вперёд отрешённым взором, даже не сопротивлялась изъявлению королевской воли, что он изгоняет их из города. Они были безучастны даже тогда, когда отряд дворцовой стражи вместе с наёмниками начал выламывать двери торговой гильдии, а потом, так и не сумев сделать этого, забросал здание связками "дымного дерева" и поджёг их. Я лишь головой качал при виде этого - "оправданная дикость"... Какой ужас!

Но поразмыслить ещё мне возможности не дали, Уги уже скакал в направлении третьего рынка, где торговали оружием и диковинками, а вслед за ним неслись во весь опор наёмники и пылили два десятка стражников, остальные громили здание торговой гильдии и вязали торговцев, вышвыривая их из города.

А потом были тюрьмы, ужас в глазах смотрителей, дрожащие руки главных стражников, которые пытались отыскать ключи, радостный рёв узников, рекой льющихся на волю мимо замерших в ожидании шеренг гарнизона и мрачного, полного злой решимости короля. И ошеломлённые лица горожан, из окон своих домов взирающих на то, как растворяются в переулках и подворотнях сотни бывших узников. Они непременно найдут разгромленные и разграбленные рынки, отыщут оружие, потом недалеко до грабежей и драк за награбленное, а там и до гражданской войны недалеко. Будем ждать. Время пока есть...

Куда ты? Стой! Ты куда?! Что?.. А-а-а... храм тот под конюшню отдать... Это да, это можно... Это дело святое. Что у нас осталось? Книги, библиотеки, храмы? Обязательно нужно налоги ввести новые. Можно ещё собрать гарнизонных и пойти к соседу в гости, пошарить по его сусекам. Можно пару указов дурацких состряпать... Сейчас всё можно... Вот этим завтра и займёмся.

Восьмой день

Гарнизонные злее всех чертей на свете. Недовольны. Бунтуют. Это хорошо... А не отправить ли их куда-нибудь? Пять сотен их там без дела сидит. Ров и пространство перед стенами расчистили, там теперь и заяц не схоронится, не то что враг; мостовую переложили, теперь любо-дорого поглядеть! Послать их разве что стены укреплять, но здесь без мастеровых не обойтись, а ремесленники сейчас заняты постройкой новой заставы взамен сгоревшей, ещё часть трудится над обновлением дворцовых построек... Так что сотни три гарнизонных запросто можно куда-нибудь на войну послать. Только куда?! У Уги и на это был готов ответ. Оказывается, в том месте, где Тингра впадает в озеро Мкатра, ниже по течению испокон веков живёт озёрный народ, с которым все стараются жить в мире и согласии - ребята с озёрных деревень мирные, воевать не любят, а рыба в том озере - м-м-м... Форель радужная, карп зеркальный, а какие там раки!.. М-м-м... То были не мои впечатления, просто Уги вспоминал слишком уж живо, из-за чего мне немедленно восхотелось варёных раков - отродясь их не ел. Так... О чём это я? Ах, да. Значит, войной на озёрных идти глупо: все их деревни посреди озера на сваях стоят, воины они умелые, хоть и воевать не любят, а при любой попытке с ними поссориться они сразу же перестают рыбу ловить и торговать. А форель радужная уж очень вкусна и подаётся к столу владык, королей и князей. Из-за одних глупцов, вздумавших на озёрный народ напасть, другие короли без рыбы оставаться не хотят, а потому несколько армий у стен городов быстро вразумляют глупого. Вот так и живут озёрные... Отправим-ка мы к ним сотни три воинов! Такого королю народ не простит. Вскипеть должен, взбурлить, плеснуть волной народного гнева и бунта. Как раз то, что нужно!

На том и порешили. Собрав весь гарнизон на главной городской площади, Уги огласил свой приказ. Солдаты заревели, однако с места не сдвинулись, и тогда Уги поднял кулак. Услышав скрип тетив и увидев нацеленные на них луки, солдаты нехотя подчинились. Три сотни гарнизонных и полсотни дворцовой стражи ушли из города и направились по дороге, взбивая облако пыли, остальные же развернулись, чтобы разойтись по казармам, однако Уги уже передумал. Он спустился к ним и потребовал от командиров, чтобы те направили солдат на... приборку улиц и площадей после вчерашних погромов. Это был уже перебор. Даже мне, повидавшему многое, стало по-настоящему страшно, что этого великой и дикой силы исполина сейчас затопчут насмерть. К тому, видимо, и шло, во всяком случае лица солдат были исполнены мрачной решимости. Командиры отказались исполнять приказ короля, и тогда Уги прыгнул на них. Двух он повалил одним ударов, остальные схватились за мечи, попытались окружить короля, но в том опять проснулась страшная грозная неодолимая сила. Он валил командиров голыми кулаками, сбивая их с ног и нещадно избивая. Солдаты встревоженно загудели и сделали шаг вперёд, но тут, звякая сталью, спустились наёмники и загородили рассвирепевшего короля. Один вид его был красноречивей всяких слов. И видя его, солдаты, не говоря ни слова, разбрелись по улицам, отставив копья и щиты и взявшись за метёлки. Разъярённого Уги наёмники с трудом уволокли во Дворец.

Вскоре, впрочем, он оттуда вышел. Осмотрев с высоты ступеней притихший замерший город, он в окружении трёх десятков наёмников спустился со ступеней и растворился в переплетении улочек. Потом весь остаток дня и всю ночь на площадях горели костры, огонь которых поднимался до небес, жар от которых обжигал даже стоявших поодаль, а горожане лишь смотрели на всё это круглыми глазами и не решались даже нос высунуть из своих домов.

Этой ночью произошло первой крупное столкновения с монахами. То есть в том, что полсотни убийц в масках и капюшонах были подосланы монахами, никто и не сомневался, но вот монахи это упорно отрицали. Не зная, как доказать их причастность, Уги озлился, вызвал Робара и послал одну из его шаек в ближайшую часовню с горящими факелами, разрешив им забрать оттуда всё мало-мальски ценное. Часовня сгорела за ночь. А Робар украсил свою шею массивным золотым асимметричной формы крестом. А Уги получил колоссальное удовольствие, глядя, как корчатся вместе с горящими книгами тела убийц, брошенные в огонь. Он получал от этого истинное удовольствие. Извращённое, как я считал. Для меня он был моральным уродом, тварью, дикарём, ублюдком своего времени, животным, с которым мне приходилось работать за неимением другого. А потом... Да проклянут меня все люди на свете, но, видя мучения, видя смерть, ужас, боль и страдания, я уходил в себя, пытался замкнуться и... каждый раз я вспоминал наше, человеческое прошлое, нашу кровь, наши страдания... Чем они отличались от этих? Чем наши боль и зверства были меньше или слабее этих? Как наяву я видел костры, корчащиеся на крестах тела, пляшущих вокруг них фанатиков, безумцев... похоть и ненависть в глазах инквизиторов, каравших молодых, прекрасных женщин за их красоту; жажду крови в глазах тех, кто распинал еретиков, инакомыслящих; жажду злата правителей, бросавших тысячи на смерть, чтобы только построить трон на костях... Эх... Я вспоминал всё то же, что творилось здесь. Могу проклинать, могу рычать и яриться, могу плакать и ненавидеть... но не принять и не понять не могу. Ведь даже в моём мире, в моём времени со звериной сущностью человека не покончили. Хотя пора бы, наверное...

Девятый день

Кто говорил, что казнь перед завтраком портит аппетит? Он был неправ. И я, дурак, тоже, когда согласился на это дело. Сегодня утром Уги, едва продрав глаза и спихнув с себя очередную служанку, повелел найти и доставить пред его светлы очи одного советника, который, как ему нашептали, пользовался особой любовью народа. Ну что ж, нашли, доставили. Не озаботив себя даже поиском одежды, Уги как был в набедренной повязке, так и вышел из своих покоев, ведя перед собой советника, а тот лишь заискивающе что-то лопотал и кланялся. Выведя его на ступени Дворца, Уги, зевнув, взял у одного из стражей его алебарду и взмахнул разок, потом скучающе проследил, как катится обезглавленное тело советника по ступеням вниз и вернул окровавленную алебарду ошеломлённому стражу. Спустившись за головой советника, Уги не поленился взобраться на высокие ворота и собственноручно насадил её на ажурный шпиль, где раньше гордо развевался флаг банды, с которой он захватывал власть. Спустившись с ворот, Уги отряхнул руки и как ни в чём не бывало пошёл завтракать, стражи провожали его изумлёнными взглядами.

Народу в зале почти не было, когда Уги, позавтракав, соизволил принять просителей. Выслушав некоторые просьбы, он вдруг ни с того ни с сего пожаловал послу одной из держав земли за озером, которые испокон веков были охотничьими угодьями королевского дома, и жаловал ему роскошную золотую цепь с бриллиантами, сапфирами, рубинами и изумрудами. Цепь, кстати, когда-то было отобрана у монахов при разграблении одного из храмов. Остальных просителей Уги даже слушать не стал, хотя они, впрочем, особо и не лезли, памятуя о диком нраве короля и о его привычке сначала убивать, а потом задавать вопросы; затем, когда приём, наконец, закончился, Уги сгрёб за шкирку двух новых советников, которых ему предоставил Робар, и вместе с ними заперся в своих покоях, где до темноты они советовались о проектах новых законов и налогов. Я только диву давался: дикость, серость, почти что средневековье, ан нет, без всяких специальных знаний, без кривых спроса и предложения, без индексов обеспеченности различных слоёв населения, без ставки рентабельности и без учёта рейтинга товаров королевства они говорили о таких вещах, рассчитывали такие проценты, учитывали такие факторы, что я лишь завистливо вздыхал. Любой бы наш экономист или финансовый консультант оказался бы бессилен рассчитать процент прироста налогов для экспортируемого товара, обоснованный сезонным колебанием цен на него, обстановкой на других рынках, настроением простого люда, сезонным состоянием дорого или опасностью речного пути, а также процент скидки с цены при продаже этого товара на различных рынках. Без графиков, таблиц и диаграмм эту задачу было бы не решить. Воры решали её в уме, обсуждая все поправки и уведомляя короля, что Руста Хриплый у себя в таверне такую цену берёт, но торгует выгоднее, а Нехрин Косой за этот товар не возьмётся, даже если сдобрить его лишней золотой монетой, а можно к Груму Рыжему обратиться: тот и торгует шустро, и контрабандой не брезгует...

Они совещались дотемна. Потом Уги выехал размяться, приказав советникам подготовить черновые проекты налогов, попутно решил ещё проверить, как идёт строительство заставы. Когда, приехав, он увидел, что всё давно построено, и воины прохаживаются по свежевозведённому парапету, зорко поглядывая по сторонам, Уги на радостях, забыв о необходимости организации смуты, одарил коменданта заставы дорогим браслетом белого золота, а воинам увеличил жалованье и пообещал, что вскорости он с армией двинется на северо-запад, где истосковались уже в ожидании его твёрдой руки изнеженные сладкой жизнью жители других королевств.

Во Дворец Уги вернулся за полночь и завалился немедля спать, положив голову на грудь одной наложницы, а ноги закинув на живот другой. Глядя на всё это, я вздохнул, в очередной раз напоминая себе, что это лишь временно, что скоро всё вернётся на круги своя, и я с наслаждением выпью кофе, по которому, признаться честно, успел очень сильно соскучиться.

Десятый день

Здравствуй, дневник. Хм... Похоже, я успел соскучиться по этой шаблонной фразе. Давненько я её не употреблял.

Сегодня Уги перед всем собравшимся народом огласил составленный вчера начерно, а сегодня переписанный набело проект новых налогов и законов. В частности предполагалось тройное увеличение налога на экспорт, введение налога на спирт и его продукты, введение налогов на торговлю солью, хлебом, мясом, не важно животным или птичьим, маслом, молоком, молокопродуктами, вводился налог на количество окон и дверей в доме, на количество этажей и обитающих в нём людей, вводился налог на каменные дома; указами запрещалось посещение кабаков и питейных заведений, держание дома книг, изготовление частными лицами оружия для продажи и многое, многое другое...

Зачитав всё это хранящей мрачное молчание толпе, Уги приказал им разойтись, и толпа нехотя подчинилась. Глядя им вслед, король сжимал и разжимал гигантские кулаки, он был готов к любому исходу, злая решимость переполняла его. Тут подоспели вести от командира отряда, посланного воевать с озёрными жителями, он докладывал о взятии трёх самых крупных деревень, награбил вволю и спрашивал, что делать дальше. Послав ему с голубем письмо с приказом возвращаться, Уги вручил писцам текст сообщения командира, приказал его переписать в несколько копий и раздать герольдам и глашатаям, чтобы те зачитали его горожанам.

Подумав немного, Уги ещё раз вызвал Робара и приказал ему послать ещё несколько отрядов, чтобы те огнём и мечом прошлись по храмам и церквям нововеров, а сам вернулся во Дворец и принялся ждать. Ждать результатов предпринятых им шагов. Я ждал вместе с ним. Надеялся, боялся и ждал... На самый крайний случай оставался последний вариант, но я его рассматривать и вовсе не хотел. Для Уги он, возможно, и был бы приемлем, но вовсе не для меня.

Одиннадцатый день

Проходит в мучительном и томительном ожидании. Уги мрачнее тучи бродит по коридорам и залам Дворца как привидение-убийца, настороженно косится на всех встречных, которые огибают его, обходят за десяток залов. Он загривком чует приближение момента откровения, момента истины, а вместе с ним жду его и я. Готовлюсь к самому разрушительному из всех катаклизмов - вспышке народного гнева и недовольства, которая пострашнее любого цунами и торнадо будет. Играть с ней - всё равно что танцы с бубнами исполнять на пороховой бочке, к которой медленно крадётся огонь. Но что поделаешь - работа у меня такая...

В полдень Уги послал наблюдателей из числа людей Робара, чтобы те походили по городу и послушали, при необходимости подлили масла в огонь, раздули угольки. Это нужно делать сейчас или никогда. Вариант "никогда" меня не устраивал: я ещё ни разу не проваливал поручений. И не собираюсь открывать когда-либо счёт. Если хоть тень, хоть капля негативного отзыва падёт на мою репутацию, я очень быстро останусь без работы и умру от голода.

Наблюдателей вернулось всего двое, куда подевались остальные, они не знали, а сами лишь туманно доложили, что люди ропщут, что они готовы подняться, что они, наблюдатели, подкинули самым горячим смутьянам пару новых слухов, отчего ещё больше всколыхнули народ, и тот теперь готов с минуты на минуту восстать в едином порыве. Уги не слишком понравилась их туманность и отсутствие других лазутчиков, но, скрепя сердце, он вынужден был их отпустить, убийство людей Робара пока не входило в его планы. Побродив ещё немного по Дворцу, Уги осведомился в который раз уже, когда начали действовать новые налоги и указы, и ему в который раз ответили, что ещё со вчерашнего вечера, как раз когда горели ярким пламенем церквушки нововеров, которые выбрали для своей кровавой тризны люди Робара. Уги, успокоившись, кивнул и продолжил своё бесцельное брожение.

До темноты он бродил без дела, пугая всех своим непривычным видом. Вечером не утерпел и вышел на ступени Дворца, чтобы посмотреть на город. Гудение и оживлённое чествование ниточек факелов и огней его немного успокоило - котёл бурлил под крышкой, нагнетая пару для того, чтобы взорваться с оглушительным грохотом в любой момент. Уги решил ещё прибавить жару, собрал три десятка наёмников покрепче и отправил их в старый храм ещё изначальной веры, в котором раньше, как рассказывали старики-сказочники, праздновали окончание зимы и приход долгожданной весны. Для горожан этот храм наверняка был священным, Уги был уверен, что они не допустили бы ни малейшего святотатства, поэтому он, вручив командиру отряда свиток, приказал ему пройти через весь город, зачитывая громко указ короля о необходимости сожжения этого пристанища еретиков и очищения от скверны земли под ним, после чего исполнить указ.

Командир кивнул, и отрад, спустившись со ступеней, вышел за ворота дворцовых стен и растворился в темноте. Уги, проводив их взглядом и мрачно вздохнув, вернулся во Дворец. Пинками прогнав служанок и наложниц и даже не поужинав, он как был в мантии и сапогах завалился спать, перед этим с поистине варварской неразборчивостью уничтожив пять кувшинов, как я понял, редчайших вин.

"Такое вино, - завистливо вздыхал я, глядя, как он пьёт его, ни капли не проливая на золото и парчу с бархатом, - и в такую никчёмную глотку. Эх...". В который раз мне захотелось вновь воплотиться в судьбу Генриха Наваррского, предотвратить Варфоломеевскую ночь (что я уже делал когда-то по просьбе одного университета социологии и политологии) и вместе с горячей, страстной, прекрасной Марго распить не один бокал лучшего французского вина, а потом насладиться прелестью французской любви и несравненной француженкой. Эх, варвар, варвар... Если б ты знал, что ты потерял, когда по Закону о коловрате жизней и распределении судеб оказался в этом теле и в этом мире... Если б ты только задумывался о том, как велик мир, и сколько всего непознанного в нём... Если б ты... А? Ты уже спишь? Ну, спи, спи... Дикарь. И не смей храпеть! Не храпи, кому сказал! Ай... пёс с тобой. Спокойной ночи, чудовище.

Двенадцатый день

День начался хорошо: на Уги покушались аж целых четыре раза подряд. И всё утром, на рассвете. Неужели людям сна не жалко ради такого глупого дела, как цареубийство? Особенно, когда царь - полудикий варвар с силой тигра, реакцией змеи, бесшумностью рыси и коварством крокодила. Ну что ж... Во всяком случае эти заговорщики здорово подняли ему настроение. Я так понимаю, день, прошедший без драки, - это и не день вовсе для этого двухметрового колосса с разумом ребёнка.

Уги не получил ни царапины, и его раздражённый рык явно намекал на его сожаление по этому поводу (шрамы - ведь украшение мужчины), а вот заговорщиков ждали специальные крючья на стене, опоясывавшей Дворец. Под ребро поддел и готово... Скоро двадцать тел были живописно развешаны по обе стороны от дворцовых ворот.

Вернулись наёмники. Доложили о выполнении приказа короля, потом сообщили, что, когда храм уже начал гореть, ворвавшаяся толпа людей вынесла их оттуда и едва не стоптала, однако храм тушить не стала, стояла и глядела на ревущий огонь. Почему они так поступили, командир не знал, он с отрядом в это время уходил к Дворцу, готовый в любой момент дать бой, однако толпа на них не бросалась, а лишь разглядывала, простаивая на улицах и возле домов.

Последний день... Завтра уже должен будет вернуться отряд, посланный грабить озёрных. Если бунт не произойдёт до его прихода, то не произойдёт вообще. А если они только этого и ждут? Я ломал голову, пытаясь дать объяснение тому, чего горожане медлят. Уги уже не успокаивают даже заверения воров, что горожане ропщут. Слабовато ропщут что-то... Или боятся? Да нет, вроде бы стимулов отринуть боязнь, схватить вилы и пойти лупить ими всех без разбору было предостаточно. Чёрт... Уги всё чаще задумывается о крайней мере, о которой я и слышать не хочу. Я не позволю убивать ни в чём не повинных горожан, чтобы только спровоцировать остальных; не позволю тащить их в застенки, откуда они никогда уже не вернутся; не позволю ставить их жизни против моей репутации! Если поручение не будет выполнено, пусть этот чёртов Маг катится куда подальше! Я сделал всё, что мог. Я ни за что не стану убивать людей, а если он только потребует этого от меня, я волосатой грязной рукой варвара вцеплюсь в его тонкое горло и послушаю, как свистит в нём воздух. И пусть только попробует не выплатить мне остаток! Тогда я сам буду круши-ы-ы-ть! Громи-и-и-и-ть! Гм... Да. А ведь приятно почувствовать себя варваром, хоть всего на пару секунд.

Ждём! Последняя ночь перед судным днём...

Тринадцатый день

Будь проклят тот день, когда я взялся за эту работу! Будь проклята моя непредусмотрительность, мой порыв, обусловленный финансовыми трудностями! Будь!.. Ай!.. Знал бы, где упадёшь, там бы коврик постелил. В конце концов я... мы с Уги всё сделали правильно. Мы же не виноваты, что народ здесь.... мягко говоря, чудной.

Когда сегодня утром Уги разбудили истошные вопли, когда в покои ворвался взъерошенный, взволнованный, перепуганный лакей, крича заполошно: "Ваше Величество, там народ бунтует! Это бунт!", я понял, что мы спасены. То, чего мы так давно ждали и добивались, приложив невероятные усилия, наконец, произошло! Ура! Двойное ура! Троекратное! Уги взлетел с кровати, завернулся в простыню и выбежал из покоев, едва не стоптав лакея. Мы выскочили на ступени Дворца и увидели ломающиеся ворота, которые с трудом удерживал десяток наёмников и треснувший запорный брус. Вот створки окончательно слетели с петель, они лопнули, не выдержав натиска толпы, наёмники отхлынули на ступени, ощетиниваясь копьями, мечами и загородив короля, а толпа хлынула к Дворцу. На ступени выскочил ещё десяток наёмников, оттеснив Уги ко входу во Дворец, по бокам замерла дворцовая стража. Три шеренги блестящего металла закованных в доспехи воинов, чьи умелые руки крепко держали копья и мечи, и их клинки недобро блестели в свете поднимающегося солнца... это остановило толпу. Впрочем, она, похоже, особо никуда и не рвалась. Люди сгрудились метрах в двадцати от монолитной стены наёмников и стражников, толкались, шумели, о чём-то переговаривались - Уги смотрел на всё это, презрительно поджав губы, - потом из толпы вышло несколько человек, одетых богаче и опрятнее остальных. Они подошли ближе всего, я услышал, как скрипят натягиваемые тетивы луков и арбалетов, а потом...

- Государь ты наш, вседержитель! - возопили они дружно, и толпа разом бухнулась на колени, касаясь лбами каменных плит. - Король ты наш всемилостивый!

Начало меня озадачило. Я насторожился, глазами Уги всматриваясь в их лица, его носом обоняя запахи, кружившие на толпой, ушами ловя малейшие изменения в интонациях и анализируя всё это. Результат предварительного анализа мне совсем не понравился. А следующие слова "представителей народа" и вовсе добили.

- Ваше Величество, король ты наш, батюшка, - вопили они, не вставая с колен, - прости ты нам, смердам, глупцам безверным и рабам твоим до конца жизней наших, наше неверие, наши сомнения, лукавыми посеянные и взросшие на полях прежней власти! Король ты наш единственный, Ваше Величество, мы преклоняемся перед тобой, замаливая грехи свои тяжкие, веди нас своей крепкою рукой, казни за провинности наши, вознаграждай за свершения и дела добрые, будь нашим полноправным царём и повелителем! Мы, народ этого королевства, признаём тебя и желаем, чтобы ты был королём нашим званым, государем желанным, и да не опозорим мы имени твоего, а ты имени гордого королевства Сайденли...

Я молчал, не зная, что говорить и думать. Уги же воинственно выпячивая челюсть, показывал оглядывавшимся на него наёмникам, что всё идёт так, как оно и должно быть.

Сорвалась смута... Эх, почему так произошло? Не понимаю! Вроде бы сделали всё необходимое для её возникновения... Я не знал, что и думать. Но потом всё-таки решил подумать. И вся картина для меня сложилась, наконец. Народ устал от бесконечных смен власти, происходивших из-за того, что, когда новоизбранный король чем-то не угождал партии приверженцев новой веры, он уходил из этого мира, а на его место вставал другой. Народу хотелось стабильности. И он её получил... в лице Уги. Как? Да очень просто! Уги с удовольствием вешал и рубил советников одного за другим, не разбирая, кто за новую веру, а кто простой вор, - народу это понравилось. Уги разгромил рынки и торговую гильдию, изгнав из города торговцев-монополистов, которых защищали монахи. Уги выпустил из тюрем всех узников, которых за несоответствие новому режиму и "волюнтаризьм" засадили туда монахи, а среди узников было много лекарей, учёных, алхимиков... Уги начал жечь книги, которые всюду насаждали монахи и в которых, кроме проповедей и пропаганды новой веры, более ничего и не было. Уги заставил работать гарнизонных, сбив с них спесь, которая не давала жизни простым горожанам, Уги заставил их переложить мостовую и отремонтировать мост, ворота, расчистить пространство перед стенами. Уги послал отряд воевать и грабить озёрный народ, который, пользуясь своей безнаказанностью, стал уж слишком бахвалиться, непомерно вздувать цены и задирать другие народы. Уги без лишних слов казнил советника, который под предлогом защиты народа насаждал новую веру среди детей и подростков, сбивая их с разумного пути. Уги отбил у монахов рудники и поставил туда уже ставших родными людей Робара, которые от монахов и "омонашенных" отличались хотя бы тем, что брали "по-божески", а не лезли загребущей рукой в карман. Уги ввёл драконовские налоги и тем самым поставил последний крест на попытках монахов возродить монополии в торговле. Уги спалил и разрушил старый храм, который, как выяснилось позже, уже не одну луну использовался как рассадник разврата, похоти и мерзости, которой монахи пугали простой люд, заставляя его тем самым принимать свою веру. Уги сделал ещё много чего. Например, он не допусти разграбления казны на всякие бредовые прожекты, чем с превеликой охотой занимались советники. Оказывается, Уги был едва ли не мессией... Чёрт возьми! Вот уж не ожидал! Возможно, поэтому народ вместо того, чтобы пойти с вилами и косами на штурм Дворца, решил изъявить королю любовь и почтение. А то что ворота сломали, так это мелочи, пустяки... Дело-то житейское. Сильны, видать, в выражении чувств и эмоций.

Эх, всё так хорошо получалось... аж плохо. Ведь выходит, что я провалил задание. Впервые за всю мою карьеру. Вновь и вновь я вижу перед собой как вживую глаза Мага, когда он смотрел на скандирующую толпу, а потом, повернувшись, задал вполне естественный вопрос: "А что здесь, собственно, происходит?" и услышал ответ на него. И долго я, наверное, буду помнить его растерянную блуждающую улыбку и ошарашенный взгляд.

- Это не входило в мои планы, мистер Эллон, - прошипел он тогда, с трудом придя в себя.

- Я всё понимаю, мистер Элиас, - начал я осторожно, но он меня перебил.

- Вы ничего не понимаете! - сверкнул он глазами и заходил по комнате из угла в угол, нервно потрясая руками. - Ровным счётом, ничего! Мне рекомендовали вас как лучшего специалиста, а вы оказались не в состоянии справиться со столь простым поручением!

- Я приношу свои извинения, - произнёс я сухо. - Я делал всё, что мог...

- Закрыли рынки и сожгли книги? - всплеснул он руками. - Выпустили узников на волю?! Вы делали совсем не то, что требовалось! Посеять смуту - значит внести хаос, панику, ужас, страх в сердца людей! Вы должны были похищать их, казнить, убивать, сжигать вместе с домами, оставляя одни угольки! Так сеется страх и ужас, и вырастает смута! Вот что вам нужно было делать!

- Я не стану убивать людей как палач, без раздумий и без сожалений, - меня ошарашили его слова. Как он мог такое сказать?! Ведь это же его народ, как он мне недавно заявлял! Так поступить со своими земляками, будь они хоть трижды тридцать раз невежественны, косны и тупы... это немыслимо! Я заглянул в его глаза, надеясь увидеть там хоть что-то, что могло опровергнуть его слова, брошенные сгоряча, показать его истинные намерения, желания, страсти, которые никак не могли соседствовать с такой ненавистью и злобой, что он выказал сейчас. Однако... погрузившись в их глубину, всмотревшись в них, я заметил тревожный блеск и некую странность, которая всячески пыталась ускользнуть от меня, укрыться, и внезапно я понял, с кем имею дело. А поняв, забыл обо всех договорах, которые когда-то заключал. Не с демонами ада мне дела вести. Только не с ними...

- Вы должны были это делать! - он приблизился ко мне и встал напротив меня. - Казнив сотню, вы поселили бы страх в сердцах тысячи. Задушите тысячу и станете великим правителем, во власти которого будут умы и души людей. Вы некомпетентны, мистер Эллон, - заявил вдруг Маг. - Я сожалею, что обратился именно к вам. Наш контракт разорван в одностороннем порядке. От выплаты остальной части суммы я отказываюсь по причине невыполнения поручения. Прощайте, - он чопорно поклонился, и тут я понял, чего мне хочется сейчас больше всего на свете.

И я отдал мысленную команду.

Тело Уги дёрнулось, пальцы собрались в кулак, и этот кулак залепил Верховному Магу по зубам, да с такой силой, что я увидел, как разлетаются они в разные стороны.

- Контракт разорван в двустороннем порядке, - любезно сообщил я валяющемуся в беспамятстве на полу Магу. - Прощайте, мистер Элиас. Очень надеюсь вас более не увидеть.

И я покинул это сознание и эту судьбу раз и навсегда.

* * *

- Добрый вечер, мистер Эллон.

- Здравствуйте, господа, - я вежливо раскланялся с тремя вошедшими. - Что вам угодно?

- Мы наслышаны о вашей репутации, о ваших делах и о том, насколько ответственно вы относитесь ко всему, - без обиняков начал один из них, самый высокий.

- Так делает любой профессионал, мистер... - я подчеркнул вопрос интонацией.

- Э-э-э... Майкл, - представился тот. - Зовите меня Майкл, мистер Эллон.

- Уильям, - назвался я.

- Приятно познакомиться, Уильям, - мы обменялись рукопожатием.

-- Взаимно, Майкл, - я уселся обратно в кресло и жестом предложил им сесть. - Итак, что вам угодно?

- Я хочу предложить вам одно дело, Уильям. Хорошо оплачиваемое, надёжное дело от надёжных людей...

- Что нужно сделать? - хорошо, что я успел выпить кофе. С возвращения из королевства Сайденли прошло всего ничего времени.

- Задача непростая, мистер Эллон, - Майкл улыбнулся, глядя на меня. - И она почти ничем не отличается от вашего предыдущего поручения. Необходимо восстановить гармонию и порядок в королевстве, которое вот уже полвека терзают жестокие гражданские войны и безжалостная смута. Оплату гарантируем в полном размере...

Не выдержав, я застонал, схватившись руками за голову и облокотившись о стол...

Всепонимающая улыбка архангела и солидная сумма... Извечное противостояние Добра и Зла, сил Света и орд Тьмы... Почему я, простой герой по найму, должен участвовать во всём этом?

Какого чёрта я выбрал эту работу?!

Конец

"Главный герой"

Зона... Зона особого режима. Проклятая. Родная. Несущая смерть и мучения. Милостивая и мудрая. В чём-то непредсказуемая, в чём-то стабильная. Поганка. Стерва. Но такая родная...

Что здесь необычного? Уже не знаю. Я давно здесь. Я уже не новичок. Пережил десятки ранений и травм, не один раз уходил из объятий этой костлявой дуры, хватавшей меня за горло. Сотни аномалий на моём счету, сотни артефактов... И тысячи истреблённых мутантов, как мной, так и тем, кто был до меня. Или вместо меня?.. Теперь уже не разобрать. Вот и не знаю я, что здесь осталось нового. Это у новичков горят глаза, сыплют искрами, и дым из задницы валит от восторга, видать. А у меня... Чего я здесь не видел? Всё та же пожухлая трава, голые скелеты деревьев, сухая утоптанная земля под ногами, редкие строения, страшные, но уже ставшие привычными скелеты мёртвого города и деревень, ржавая листва на ветвях одного из самых опасных лесов здесь, ободранные, облезлые, изуродованные эволюцией мутанты, небо то вечно хмурое, то издевательски голубое с белыми барашками облаков... Идиллия, мать её... Но всё это и многое-многое другое я уже видел. Я исходил болота на Периметре, бывал на территории бывшего НИИ, охотился на свалках радиоактивной техники, бродил по ржавому лесу и забирался даже в отдалённые уголки Припяти, и на Затон, и на территорию бывшего завода "Юпитер". Я везде побывал. Вместе со своей лучшей подругой, которая меня пока ещё ни разу не подвела. Девочка ты моя... Я любовно провёл рукой по прикладу ВСС "Винторез", на которую когда-то давно один сталкер по прозвищу Умник смонтировал мне ПСО-3, задерживаясь кончиками пальцев на хорошо знакомых изгибах, посмотрел на неё ещё мгновение, а потом затянулся поглубже, раскуривая едва тлеющую сигару, и снова уставился взглядом на чернеющей далеко впереди лес. Тоска... И ведь не вернёшься уже. Я на мгновение скосил взгляд на огневые точки и вышки близлежащего блокпоста, подумал, а потом со вздохом снова стал разглядывать далёкий лес. Не вернёшься уже... Никак. И никогда. Я обречён до конца своих дней скитаться по Зоне, отмечая, как приходят и уходят сталкеры. А ведь за Периметром у меня осталась мама, которая не может до сих пор понять и представить, какие черты утащили её единственного сына; осталась девушка, которая, наверное, даже не стала ждать, а сразу ушла к этому отморозку Славику, который, кроме пива, скамеек и женских задниц более ничего не знает и знать не хочет, или к Димону, у которого папа - хозяин сети супермаркетов во многих городах. Уж он-то своего сыночка балует, а та наверняка перед ним рада и ноги раздвинуть... Чёрт... О чём я думаю?! Какой Периметр?! Какая девушка?! Господи... Я уже потерялся в своих и чужих, подслушанных и услышанных воспоминаниях... Ведь у меня не было девушки... И не было никакого ни Славика, ни Димона... И даже мама моя... моя мамочка... осталась неизвестно где... Точнее, это я неизвестно где... А она там... у себя... тешится не настоящим сыном, радуется ему, наверное...

Я ещё раз вздыхаю, а потом говорю сам себе - хватит. Сколько лет уже здесь, пора забыть, наконец, о том, что осталось ТАМ, и жить тем, что есть ЗДЕСЬ. Иначе можно вполне сойти с ума. Впрочем, кажется, мне это уже не грозит. Пережил же я как-то излучение "Выжигателя мозгов", когда прорывался к нему через заслоны "Монолита" и их гибельный огонь. Или то опять же был не я?..

- Чего загрустили, мужики? - раздаётся вдруг подо мной молодое, задорное, нетерпеливое, а спустя несколько секунд начинают звучать тихие наигрывания на гитаре, и, слушая их, сталкеры, собравшиеся кружком возле костерка, расслабляются, передавая друг другу бутылку "Казацкой". Я закрываю глаза и отрешаюсь от всего, мысленно на автомате подсчитывая количество съестного и боеприпасов в рюкзаке, и хватит ли мне его, чтобы отсюда с Периметра идти прямиком до Лиманска или придётся на Баре консервами и хлебом затариваться? Впрочем, думаю я, делая неспешные глубокие затяжки (мне рак лёгких и одышка не грозят, от мутантов я не бегаю во всю прыть, так что можно и расслабиться под бренчание гитарных струн), через Бар идти всё равно придётся: отдам Бармену то, что успел раздобыть, запасусь медикаментами, провиантом и патронами, а потом срежу дорогу через Ржавый лес и выйду к Лиманску. Опасно? Может быть... Но не для меня. Я уже много раз ходил той дорогой. Вот и сейчас пойду. По просьбе старого доброго фанатика Круглова.

- Эй, Стрелок, - раздаётся вдруг подо мной, и я непроизвольно вздрагиваю, - глотнуть не хочешь?

Не говоря ни слова и не открывая глаз, я лишь молча опускаю руку вниз, и мне в пальцы тычется горлышко бутылки, я обхватываю его и прикладываю к губам. Делаю три глубоких глотка, отложив на мгновение сигару. Водка пьётся легко. Привычно...

- Спасибо, - хрипло отвечаю я и опускаю бутылку вниз, держа её за горлышко. - Спасибо тебе, брат.

Бутылку осторожно принимают, кто-то весело отвечает, что, дескать, не за что, но я его уже не слышу: "Казацкая" вызывает лёгкую эйфорию, прочищает немного мозги, уносит горе и боль, унимает тоску. Трёх глотков хватает на весь день. Больше - уже во вред.

Кто-то из сталкеров внизу начинает рассказывать свежий анекдот, я краем уха слышу его, а сам вдруг отмечаю, что уже привычно отзываюсь на чужое прозвище. Привычно отзывался месяц назад, привычно отзываюсь и сейчас... Привычно. А ведь я вовсе не Стрелок. И даже никакой не сталкер. Это сейчас... А раньше-то дело было совсем по-другому. Я стряхиваю пепел с сигары и всё так же привычно, как будто по расписанию погружаюсь в воспоминания о том удивительном дне...

* * *

Артефакт... Он манит меня. Он сводит меня с ума. Он заставляет моё тело дрожать в лихорадочном экстазе. Он хищно кривит мои пальцы, предвкушающие заветный миг вожделения, когда они сомкнутся на его наростах и осторожно через аномалию потянут к себе. Артефакт... Проклятие, дар и своеобразная "чёрная метка". Излучающий радиацию дорог, но смертелен для тебя же. Не излучающий либо как магнит притягивает тварей и аномалии, либо цену имеет в один патрон и то не бронебойный. Какой предпочесть? Правильно... Все мы меняем смерть на злато. Вот только эта смерть касается нас, оставляя на нас свои гнилые следы. А компенсация этому... презренная бумага, разрисованная и опечатанная.

Я смотрю на лежащий в метре от меня артефакт и размышляю, как бы половчее его забрать. В десяти сантиметрах от меня веселятся пузыри "Холодца", справа и слева "Карусели", позади тоннель из "Жарок" и "Трамплинов", а сам я как дурак сижу на корточках на бетонном полу какой-то заброшенной станции глубоко под землёй, тяну дрожащую руку над "Холодцом" и молю всех ангелов на свете, чтобы не упасть в него. Я видел зомби, побывавшего в "Холодце". Свеженький, недавно попавший под контроль, наверное. "Холодец" его хорошо изуродовал, я потом неделю закладывал - всё забыть не мог.

Рюкзак за мной лежит, меня удерживает. Я как увидел, что за ситуация, то вернулся к лестнице, по которой минут пятнадцать спускался и набил рюкзак кусками железобетона, получился вполне неплохой противовес. И вот теперь я сижу, смотрю на артефакт, курю в кулак и думаю... Уже не о том, как бы до него дотянуться (это невозможно, наверное. Я пробовал его прутом арматуры подтянуть, так этот прут у меня из рук вырвало и с такой силой в "Холодец" затянуло, что я побоялся, как бы меня не забрызгало этой дрянью), а о том, на кой оно мне всё вообще нужно? Зачем я сюда забрался? Затем, что Луцкий и Семёнов, два карлика-очкарика, боятся нос из бункера высунуть, а исследования ведь проводить надо? Что они пообещали? Не помню уже... Да и хрен с ним! Если ремень оборвётся или рюкзак сдвинется, когда я буду тянуться? Уверен, что полутрупу все обещания этих яйцеголовых не помогут... Короче! Я выпускаю тоненькую струйку дыма и отбрасываю окурок, краем глаза наблюдая, как пожирает его "Холодец". До задницы! Мне моя шкура дороже всей пылкой и пламенной любви научников. Решено. Уходим. Плевать на потерянные практически впустую часы бесплодных усилий! Я осторожно отступаю от "Холодца", бросая последний взгляд на валяющееся в метре от меня уродливое образование, испускающее красноватый свет, поворачиваюсь к рюкзаку...

"Стой".

Что? Я замираю, поднимаю голову, правая рука уже поглаживает ремень висящего за спиной автомата (сорвать его - дело двух секунд), левая теребит рубчатое тельце гранаты, готовая в мгновение ока сорвать её с пояса, сдёргивая чеку, и швырнуть навстречу любой твари.

"Куда?..".

Я настороженно озираюсь, медленно водя головой и внимательно осматривая каждую тень, каждый уголок, до боли, до рези в глазах вглядываюсь в каждую деталь... и не нахожу ничего. Ни кровососов, ни крыс, ни фантомов - ничего! А что это за мысли тогда в моей голове? Откуда они? Они явно чужие... Неужто контролёр? Я активирую био-радар, смотрю на его табло. Хитрый приборчик подтверждает то, что нашёптывает мне чутьё, - в радиусе ста метров ни одной живой души. Я подношу био-радар к висящей на поясе лапе зомби, снова смотрю на экран. И неживой души тоже нет.

"Повернись. Возьми артефакт".

Да что же это?! Кто со мной говорит?! Это подземелье играет со мной злую шутку... Пора сваливать! Когда такое начинается, то нужно срочно тикать, иначе в безмозглого недолго превратиться! Возьми арт, возьми арт... Кто это со мной заговорил? Моя совесть и ответственность что ли? Вам, эфемерные вы мои, в "Холодец" рожей не падать, если ремень не выдержит. А мне моя физия дорога - мне ещё жену Бармена надо успеть охмурить, мужики знакомые сказали, что она девка-огонь!

Я отцепляю от рюкзака ремень, затягиваю его на штанах - стянул так, что аж дыхание спёрло, - привстаю, и тут опять...

"Стоять, кому говорю?!".

Я замер по стойке "смирно", анализируя ситуацию, после чего понял - пора к Болотному Доктору. После его настоек на тамошних грибках и растительности тебя ни одна лишняя мысль неделю не посещает.

"Повернись и возьми артефакт!".

- Чёрта с два, - бормочу я вслух, понимая, что совсем свихнулся, никак меня совесть посетить решила. Впервые за столько лет... Сверяюсь на всякий случай ещё раз с био-радаром, но тот упорно твердит, что никого и ничего поблизости нет, кроме тараканов двумя уровнями ниже меня.

"Почему?!".

- Само в "Холодец" лезь, - говорю осторожно, приседая. Господи, дожили! Уже со своей совестью общаюсь. Так и до шизы недалеко...

"Бери артефакт".

- Да не буду я туда лезть! - рассердился я.

"Сталкер?!".

- Чего? - не понял я мысленного вопля. Ужас... У меня уже голова болеть начинает. Хорошо хоть кровососов рядом нет, а то валялись бы уже на полу, стуча по нему своими костями, дескать, ужин сам пришёл, а теперь ещё и разговаривает...

"Ты же сталкер! Лезь за артефактом!".

- А ты вообще хрен знает что! - огрызаюсь я. Чёрт, меня этот разговор начинает утомлять и раздражать. Да и с кем я разговариваю?!

"Я играю...".

- Ну а мне не до игр, - я решительно встаю и поднимаю с пола рюкзак.

"Стой! Я приказываю!".

Я с изумлением смотрю, как против моей воли рука опускает рюкзак на пол, ноги сами по себе подкашиваются, и я сажусь на пол. Что за чертовщина творится?!

"Протяни руку и возьми его...".

Я смотрю, как моя рука тянется к арту, как следом за ней тянется тело, как весело пузырится "Холодец" и радостно буравят воздух вихри "Каруселей".

- НЕТ!!!

Вот это я заорал... Аж сам себя оглушил. Бывает же такое, однако...

Я отдёргиваю руку и отползаю от "Холодца".

"Чего ты боишься?".

- Сам лезь туда!

"Это всего лишь "Ведьмин студень"!".

- Это "Холодец"! И он всего лишь может убить!

"Не бойся, я всё сохранил... Бери его!".

- Обойдёшься.

"Бери!!!".

Мысленный вопль в моей голове вдруг обретает истерические нотки, начинает не просто раздражать, а уже бесить.

"Ты же обещал!".

Кому? Луцкому и Семёнову? Да им другой арт покажи, пару когтей химеры принеси, и они обо всём забудут! Яйцеголовые... Не полезу и точка! Чёрт, почему же я уйти не могу?

"Но ведь квест будет провален! Сюжетная линия оборвётся!".

Чего? Какая такая линия? Что за квест? Что за бред вообще?! Неужто под воздействие пси-излучения попал? Или тот раз сказывается?

"Так... Ничего не понимаю. Почему я с тобой разговариваю? Почему ты вообще меня слышишь?! Опять DLC-контент лажовый попался? Или патчи слетели?..".

Ничего не понимаю... Похоже, моей совести по мозгам кто-то усердно поездил. Или это так научный медкомплект, который мне Круглов дал за полуживого снорка, действует? Бред какой-то. Слова какие-то совершенно незнакомые... "Патчи" какие-то, "ди-эль-си" какие-то... Ну, патчи-то оно понятно: "Долг" постоянно свои сетевые брандмауэры патчит, пока лихие ребята из "Свободы", покурив болотной травки, их взламывают, а вот что за второе слово такое?

"Значит так! Не знаю, как ты меня слышишь и понимаешь, но я тут подглядел в прохождение и скажу вот что: если артефакт этот не достать, то учёные не дадут чип контроля, который нужно отнести на Болота Свиблову, который за него даст два универсальных детектора, которые нужно будет отдать Волку на Милитари, чтобы он в обмен дал батареи, которые нужно будет отнести связисту на НИИ "Агропром", чтобы тот смог запустить и настроить рацию, чтобы связаться с аванпостом разведчиков в Лиманске, чтобы они опустили мост. А попав в Лиманск, нужно будет пробраться в Заброшенный госпиталь, там поговорить с голограммой Чёрного Доктора, тот отправит к Монолиту...".

Неужто выдохся? Ан нет, похоже...

"А в Саркофаге у самого Монолита нужно будет заложить три ящика динамита, которые нужно будет раздобыть в Тёмной Долине, на Кордоне и на АТП, и взорвать их, предварительно послав сигнал группе захвата в Военной Лаборатории при помощи рации, за которой нужно будет сбегать в лабораторию Х-18. А после этого нужно будет пройти через подземелья Припяти и там встретиться с Клыком и Призраком, чтобы выйти на Затон и продолжить игру...".

- Чего? - выдавил я, утомившись от... Его длительного невразумительного монолога. Считать Его своей совестью было бы уже глупо. Мне вдруг отчётливо захотелось водки. Литр, а лучше два. С тушёночкой... И сырком плавленым. И сигарет пачку выкурить. Впрочем, нет, сигареты нельзя - мне дыхалку беречь надо. А потом обязательно жену Бармена повалять сутки... Меньше нельзя - мне нервы надо успокоить.

"Если артефакт сейчас не возьмёшь, то ни Чёрного Доктора, ни Клыка, ни Призрака нам уже не видеть! И остальные квесты пропадут!".

Я понял. Кажется, у меня раздвоение личности... Похоже на то. А Клыка мне действительно будет уже тяжко увидеть. Ещё этот неизвестный Стрелок, которого мне нужно убить, в переписке с Призраком указал, что Клыка убили трое наёмников. Мир его праху... Я снова тянусь к рюкзаку.

"Да ты не понимаешь что ли?!".

- Иди к дьяволу!!! - кричу я, надрываясь, - голова раскалывается от Его вопля. - Сам за этой хреновиной радиоактивной лезь!

"Но ведь квесты, Чёрный Доктор, Клык!..".

- Плевал я на всех! Пошёл вон из моей головы!

"Награда хорошая!..".

- Ни один хабар жизни не стоит!

"Я сохранился! Два раза! Бери артефакт!".

- Сожри тебя Зона, - желаю я Ему самое страшное сталкерское проклятие, поднимаю с пола рюкзак - надо будет сейчас из него весь хлам выкинуть - делаю несколько шагов вперёд, обходя "Карусели" и не обращая внимания на Его вопли (ишь, чего выдумал! Госпиталь какой-то, Монолит, чёрный доктор... негр, наверное... Тут страшно в катакомбы завода на озере "Янтарь" соваться - там бюреров и снорков с зомби полно - а он мне чудеса какие-то толкует), и вдруг ярчайший свет вспыхивает у меня перед глазами. А вслед за ним обрушивается грохот и какофония звуков.

"Что за?..".

Верчу головой, осматриваясь, и нихрена не понимаю: какие-то шкафы, заставленные книгами, стол, на нём здоровенный тонкий телевизор, под столом что-то тихо но мощно гудит, по бокам телевизора нечто похожее на колонки старые, советские, но компактнее и мощнее, судя по количеству ватт, ещё два провода лежат: один к какой-то непонятной панели с клавишами подсоединён, другой - к какой-то фигне маленькой, что так удобно лежит в ладони и елозит по столу. Где я? Осматриваюсь дальше: сижу я в удобном крутящемся кресле, слева от меня окно, справа кровать не застеленная, на одном из шкафов ёлка маленькая стоит, вся какой-то блестящей разноцветной фигнёй изукрашенная; стены, заклеенные обоями, на столе лампа, включённая, под потолком люстра небольшая на две лампочки, на полу ковёр какой-то и коробка какая-то под столом гудит, воздух гоняет. Тут меня осеняет: да это же компьютер! А это монитор?! Я смотрю на экран почти в полметра диагональю... Это что, монитор такой?! Нихрена себе... А я, значит, в комнате какой-то. А за моей спиной дверь закрытая. А из-за двери гомон, топот, что-то хлопает, кто-то бубнит, стукается и двигается что-то. Что за байда?! Где я, м-мать?! На Кордоне, что ли? Это я, похоже, в аномалию попал. Или это глюк? Постойте-ка... Я краем глаза замечаю шевеление на экране, всматриваюсь, а потом вдруг с диким воплем отпрыгиваю от стола, переворачиваюсь через спинку кресла и падаю на пол. Мягко упал. Ковер и жирные телеса смягчили падение. Почему жирные?! Кажется, я уже знаю ответ... Такой ответ, что у меня кровь стынет в жилах от осознания того, чего ПРОСТО! НЕ МОЖЕТ! БЫТЬ!

Тут дверь открывается, в образовавшуюся щель заглядывает круглое потрясающее тремя подбородками лицо густо напомаженной бабищи, смотрит на меня, я смотрю на неё, внутренне икая от ужаса. В Зоне баб мало, только за Периметром какую и найдёшь, поэтому сталкеры не выбирают - гребут под себя всё, что отдалённо напоминает бабу, но вот ЭТО завалить разве что один крендель по кличке "Плохиш" сподобился бы. Для меня это не баба, это, хлопцы, мутант какой-то... И вот этот мутант меня, значит, спрашивает: "Васенька, золотце, Новый Год скоро. Отмечать с нами будешь?".

Я, блин, разумеется, отрицательно мотаю головой. Лицо вздыхает, отчего подбородки наливаются и встают во всей красе, желает приятного времяпрепровождения, обещает занести холодца с пирожными покушать и скрывается за дверью, закрывая её за собой.

- Холодец, - бормочу я себе под нос, вставая на толстых дряблых руках с поля и усаживаясь обратно в кресло. - Что оно имело в виду? Ту аномалию или что?

Надеваю наушники, смотрю на экран, оцениваю происходящее на нём и разражаюсь внезапно булькающим смехом. Что, сукин кот, съел?! Пожелал артефакт, гнида? Вот теперь лезь за ним, добывай!

"Что это? Как это?!" - слышится вдруг в наушниках мой же собственный голос. - Кто это?! Что случилось?!".

- Это ты кто такой, гадёныш? - говорю я ломающимся тенорком, сбивающимся на фальцет.

"Я Вася Пупкин! Из девятого "Бэ" класса! Что со мной случилось?! Почему я здесь?!".

- А почему Я здесь, Вася Пупкин? - я скалю зубы: ну и фамилия у толстозадого. Впрочем... Мне-то чего выделываться? Я своей фамилии вообще не знаю. Только кличка и есть...

"Не знаю! У нас Новый Год там... Господи! - я вижу, как я сам трясу головой и хватаюсь за щёки руками. - Господи... Я же пожелал... О Боже!!!".

- Молодец, хренов Вася, - улыбаюсь я. - Молодец, толстый!

"Но как же?.. Как?! Это я теперь тут? КАК?!".

- А пёс его знает, - мне весело. Я смеюсь, и мои подбородки аплодируют мне, хлопая друг о друга. - Вот так...

"Как же мама-то теперь?! А... - тут я вижу, как он ревёт, колошматя кулаками - моими кулаками! - по полу. - А-а-а!!!".

Я наблюдаю за происходящим на экране, раздвигая щёки и губы в улыбке.

"Меченый! - исступлённо кричит он. - Меченый, вытащи меня отсюда!"..

- А вот хрен тебе, - скалюсь я, глядя, как он мечется в коридоре между аномалиями. - Ты, значит, играл, а я там жил?! По твоей воле я, значит, в аномалии лез? От мутантов отбивался и Выброс пережидал? По твоей задумке в Час Ужаса за зомби с дробовиком гонялся, потому как Акиму двух рук этих тварей не доставало? Всё по-твоему было?! А теперь будет, как я захочу! Сиди ТЫ там, толстопуз! А я пока по бабам прогуляюсь...

"Пожалуйста, не уходи!!!".

- Чего это? - я протягиваю руки к наушникам, намереваясь их снять.

"Ведь ты вернёшься, да? Обязательно вернёшься? Как же я теперь буду?!".

- А как я, Васенька, как я...

И, вздохнув довольно, снимая наушники, я откидываюсь в кресле, запрокидывая руки за голову... Весёлая жизнь начинается, хлопцы, ой, какая весёлая!

* * *

Компьютер он, видимо, так и не выключил, хоть и из игры вышел. Видимо, покоробило мужика, что он был всего лишь её частицей, единичкой информации. И пёс с ним. Пока что я здесь. Живой. Здоровый. Невредимый. И даже прошедший все квесты и сюжетные линии. Утомила меня Зона. Ой как утомила. Устал я от всего. И от всех... Погано, что и застрелиться не получается, видимо, автосохранение и автозагрузка работают - меня воскрешает к жизни через час, через два. Погано... Совсем погано.

Мужик... Если ты меня слышишь... Не будь сволочью, поищи хотя бы дополнения к "Сталкеру", новые карты, новые квесты... Услышь меня, мужик, прошу тебя!

И за что меня судьба так наказала?..

Кажется, впрочем, что я понял, за что... За то, что я стал рабом её. Играл в игру, отдав её виртуальному пространству всю свою реальную жизнь, теперь вот она играет в меня, теперь я действительно живу в ней и ей. Ем цифровые консервы и колбасу с хлебом, пьянею от цифровой водки, стреляю виртуальными пулями по несуществующим на самом деле, но достаточно реальным монстрам и лечу иллюзорные раны фантомными аптечками... Я теперь часть игры. Раб. И был рабом раньше, до того, как попал сюда. И душу не греет даже своеобразное "повышение". Ведь там я был просто Вася Пупкин, а здесь Вася Главный Герой Стрелок. И всё равно я раб. Раб игры...

Конец

"Бухгалтер"

Фамилия: Мечников.

Имя: Роман.

Отчество: Игоревич.

Звание: штурм-капитан.

Выслуга: двадцать лет.

Спецификация: разведывательно-диверсионные операции.

Места действия: с 2007 по 2020 год - засекречено; с 2020 года известные операции: "Тихая ночь" (Афганистан, контртеррористические меры), "Тень" (Иран, противодействие разведке Западного Альянса), "Полночь" (Франция, диверсия на базе ПРО Западного Альянса), "Лунный свет" (ближняя околоземная орбита, диверсия на военной станции "Зевс") и пр.

Возраст: сорок семь лет.

Рост: сто восемьдесят сантиметров.

Внешность: высокий, некрупного, мускулистого телосложения брюнет, глаза серо-голубые, нос средний, приподнятый, уши правильной формы, нижняя челюсть чуть выдвинута.

Отличительные черты: на правой руке, начиная с предплечья и заканчиваясь на ладони, вытатуирован свившийся в кольца дракон, на груди против сердца - армейская татуировка (номер группы крови, номер отделения, номер структурного подразделения, номер и класс бойца).

Образование: полное среднее, среднее профессиональное (экономическое направление), среднее профессиональное (техническое направление), с 2002 года высшее и сверхвысшее (Верховная военная академия Славянского Союза).

Замечаний и нареканий со стороны начальства: не вызывал, не имеет.

Выговоров и донесений в личном деле: не имеет.

Характерные черты: упорство в достижении цели, упрямство, настойчивость, определённая замкнутость, в то же время общительность, дружелюбие, хорошо развито чувство юмора.

Психологический профиль: см. Приложение Љ 1.

Биофизический профиль: см. Приложение Љ 2.

Физокварцевый строматический портрет генокода и рисунок структуры ДНК: см. Приложение Љ 3.

Рекомендации со стороны начальства: к занятию выбранной должности готов.

Рекомендации со стороны сослуживцев: готов.

- Послушай, - произнёс я, просматривая характеристику ещё раз, - Дикий Прапор, ты чего тут понаписал? Зачем про чувство юмора указал? И как, по-твоему, замкнутость может сочетаться с общительностью и дружелюбием? А?

- Не ндравится, то и не беритя, - мой горячо любимый прапор быстренько отобрал у меня бланк, расписался в графе "Исполнил" и вызвал дневального, чтобы тот отнёс пакет с документами на подпись командиру. - Чего ж сам не написал, коли грамотный оказалси?

- Я сто лет уже ручку в руках не держал, - пробормотал я, почёсывая затылок, - мои каракули никто не разберёт.

- Знаем мы, знаем, чего ты намеднись в лапах своих загребущих держал, - гоготнул прапор, взял со стола портсигар и отошёл к окну, доставая на ходу сигару. - Эвон вчерась пыхтение ваше половине роты спать не давало. Я и сам на пупе извертелся, едва слюни не пускал, слушая, как наша Манька под тобой покрикивает...

- Вовсе она не "Манька", - я смутился и от смущения отобрал у Дикого Прапора сигару, - а Мария Викторовна. Заметь, так же как и я капитан.

- Капитан, капитан, улыбнитесь, - затянул прапорщик пискляво, пуская к небу кольца дыма, - девять месяцев теперя ждать дитя. Капитан, капитан, разродитесь и обрадуйте вы им женишка...

- Иди ты, - я пихнул его и, отобрав у него зажигалку, закурил сам.

- Так когда ты мне теперя гусика-то отдашь? - побулькав немного и погукав, спросил прапорщик.

- А вот когда на склад вернёшь маскировочный комбез, который выдать мне должен был, когда я на "Зевс" улетал, тогда и о гусе поговорим.

- Про комбез ничего не ведаю, он давно списан, - быстро ответил прапор, его глаза так и забегали. - Моль сгрызла, проклятая.

- И портсигар золотой ты случайно на дороге нашёл, - вздохнул я. - Успокойся, Дикий Прапор, будет тебя гусь с яблоками и морковкой. Будет...

- Да успеть бы, пока ты на гражданку не сбежал, - осторожно произнёс он.

- Я же не с концами. Вернусь.

- Эге, милай, - гоготнул прапорщик. - С той гражданки, сударик ты мой, мало кто возвращается. Это тебе не козюльки жевать в невесомости и не взрывать бункеры в Кувейте. По сравнению с той гражданкой даже борьба с контрразведкой "западэнцев" в Дамаске тебе отпуском покажется.

- Ты серьёзно? - я, прищурившись, посмотрел на Ерофеича сквозь кольца дыма.

- Угу, - кивнул он. - То гиблое место, Романыч. Мне тебя даже жалко местами. Так что... гусика давай сегодня, а то помрёшь вдруг там, и что же мне опять тушёнку жевать?

- Это не ту ли случайно тушёнку, что ящиками со склада пропадает? - уточнил я.

- Срок годности у неё короткий, - вздохнул Дикий Прапор, вышвырнул сигару за окно и отошёл к своему столу, - вот и списываю часто - портится...

Я только покачал головой.

* * *

Я всю жизнь мечтал о службе в армии. Где-нибудь в особых войсках, которые только и делают, что Вселенную спасают. Пока не попал туда... Не знаю, кто меня выбрал из десятков тысяч претендентов, но я сумел пройти в Верховную военную академию, которая готовила асов военной разведки, элитный офицерский состав. Выпускники её уходили в Генштаб Славянского Союза, другие направлялись за границу как военные атташе, третьи становились советниками главных лиц государств, четвёртые уходили в тень. Я был, наверное, пятым. Смесью всего этого. Прозвище у меня даже было тогда соответствующее - Джокер. Перевёртыш...

Я был чрезвычайным полномочным послом в Египте и взрывал там фабрики фотонно-алмазного оружия. Я примирял две враждующих группировки во Франции и смотрел, как догорают остатки взорванной мною базы ПРО Западного Альянса. Я много чего натворил в своей жизни. Но самое худшее случилось в Маджонго, где пришлось выбирать между интересами государства и интересами простых людей, которым до задницы было это государство. Они просто хотели жить. Человек во мне умолял дать им эту возможность. Однако Академия вдолбила в меня, что я не человек, а шестерёнка, винтик могучего механизма государственной машины. И эта шестерёнка провернулась, выполняя приказ. После Маджонго... я решил уйти. Я не был сломлен. Нет! Просто я увидел истинную цену своих стремлений. И мне не захотелось более продлевать это сомнительное удовольствие. Пусть меня покупает гражданка.

И вот теперь у меня на руках честно заработанное, рекомендации командира и сослуживцев, а также запас надежды - всего этого, надеюсь, хватит, чтобы куда-нибудь устроиться. Тем более, что мне уже звонили...

Неделей позже

- Здравствуйте, господа.

- Здравствуйте, Роман Игоревич, здравствуйте. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Мы давно вас ждём. Что вам угодно: чай, кофе? Или что-нибудь покрепче?

- Благодарю вас. Кофе, пожалуйста.

- Элина, три чашки кофе приготовь, будь добра!

- Слушаюсь, мистер Бейлер.

- Гм... Итак, Роман Игоревич, мы рассмотрел ваше резюме, ваши рекомендации, навели необходимые справки в Академии, где вы обучались, и... вы знаете, в целом у нас сложились самые неплохие представления о вас, как о нашем возможном будущем сотруднике.

- Я рад это слышать.

- Скажите, пожалуйста, вы осведомлены о сферах нашей деятельности?

- Разумеется.

- Соответственно, и разнообразие вакансий вам знакомо?

- Так точно.

- Почему же вы решили выбрать именно эту? Чего вы ожидаете от этой работы? На что рассчитываете?

- Рассчитываю найти своё место в этой жизни. Ожидаю и надеюсь, что смогу проявить себя не только в том деле, которое до этого выполнял.

- Я так понимаю, у вас были свои мотивы не продолжать те дела, которые вы до этого момента столь успешно вели?

- Вы абсолютно правильно всё понимаете...

Вносят кофе, я осторожно втягиваю носом его ароматы и тут понимаю, почему его несли так долго. Не потому что девушка по имени Элина не слишком расторопна, а потому что всё в этой компании, видимо, делается на совесть. Даже кофе не растворимый - я бы вряд ли стал пить эту бурду - а заварной с кремом и обязательными маленькими ложечками. Эффектно...

- Роман Игоревич, скажите, пожалуйста, какие основания заставили вас быть уверенным в том, что вы подойдёте для выбранной вами должности? В вашем резюме такие основания указаны, однако... Я бы хотел, чтобы вы выразили их кратко и точно, по возможности одной-единственной фразой.

- Хм... - я задумываюсь. А этот мистер Бейкер пройдоха. Да ещё какой! Психолог высшего класса. Так и прощупывает мелкими своими уколами. Ну-ну, не на того нарвался.

- Потому что я более, чем кто-либо подхожу для этой должности, - заявляю я, отбросив всякий дипломатический такт и вежливость.

- Так... - мистер Бейкер сцепляет пальцы и кладёт руки на колено, обхватывая его. - Интересно. Ну что ж, вы правы: вы более всего подходите именно для этой должности. Ваш уровень образования более чем устраивает нас, в качестве образования офицера из Академии сомневаться нет нужды, ваша подготовка и опыт работы - всего этого достаточно, чтобы утвердить вашу кандидатуру. Есть, правда, один... скажем так, нюанс. Роман Игоревич, позвольте узнать: насколько серьёзно вы сможете относиться к этой работе в частности и к нашей компании в целом?

- Прошу прощёния? - моя рука с чашкой кофе застывает на полдороге.

- Видите ли, - мистер Бейкер доверительно наклоняется ко мне, - тот инцидент с орбитальной станцией "Зевс" для многих не прошёл бесследно. Поэтому ваша кандидатура рассматривалась особенно тщательно. Учитывались многие факторы, делались многоступенчатые прогнозы, взвешивались все "за" и "против"...

- Я не вижу связи, мистер Бейкер...

- Её очень легко отследить, Роман Игоревич, - колючие глазки менеджера по персоналу в упор буравят меня пронизывающим взглядом. - Именно наша компания разрабатывала и внедряла сначала концепцию, а потом все без исключения алгоритмы для "Зевса". Образно говоря, именно наша фирма вдохнула душу в это чудо инженерной мысли. Поэтому... мой вопрос, как мне кажется, является более чем уместным в данной ситуации.

Ну пройдоха! Я восхищённо качаю головой. Мастер, что ни говори. Истинный специалист. Пока этот человек на своём месте, эта фирма может не сомневаться в том, кто в ней работает - мимо этого въедливого взгляда ни один зловредный чужак не просочится.

- Раз вы с такой лёгкостью раздобыли информацию касательно моего участия в деле с "Зевсом", то вы, несомненно, должны знать, что за причины побудили моё начальство отдать приказ, а меня пойти на его выполнение. Никаких личных претензий, - я развёл руками. - Я лишь наёмник. Я просто выполнял свою работу, за которую мне было заплачено.

- И вы её выполнили очень хорошо...

- Я не умею работать плохо, мистер Бейкер.

- Именно это и послужило решающим фактором в споре касательно вашей кандидатуры, который склонил чашу весов общего мнения к тому, чтобы утвердить её на этой должности.

- То есть?..

- Вы приняты на работу, Роман Игоревич. Ваше заявление удовлетворено. Я имею все соответствующие полномочия вручить вам индивидуальный пропуск компании. Он абсолютно чист и запакован в индивидуальный пакет с печатью и верификационной пломбой. Когда вы получите на руки подтверждающие документы, вы в абсолютном уединении должны будете вскрыть пакет и приложить сенсор пропуска к большому пальцу правой руки. В результате этого на пропуск в течение двух секунд будет записан ваш фрагмент ДНК, который будет учитывать наша система контроля и защиты сотрудников. Итак, Роман Игоревич, позвольте от лица компании поздравить вас с назначением на эту весьма интересную должность, для которой вы подходите более, чем кто-либо другой!

- Благодарю вас, мистер Бейкер...

* * *

Итак, теперь я бухгалтер. Не какой-то там атташе или советник - их полно везде, а самый настоящий бухгалтер экстра-класса, которого ещё поискать надо. Но... Признаюсь честно, думал я отдохнуть от войны, а сам навязался на такую же. Прав был Дикий Прапор, что с этой гражданки мало кто возвращается. Бухгалтера вообще здесь недолго работают - условия уж очень тяжелы. С тебя ведь требуют не только учёт вести и отчётность готовить, и головой отвечать за правильность их, но ещё и дебиторскую задолженность погашать, договора заключать, выгодные для компании. А клиенты - народ разнообразный: бывает, тихие и спокойные попадаются, а бывает, и с боем прорываться приходится. Оружия с собой много не возьмёшь, хоть кейсом бронированными прикрывайся от пуль и осколков, и лупи, чем под руку попадётся, и стреляй хоть пальцем. Я прорывался как-то так: в руке пистолет-пулемёт, на одном запястье браслет с запасными обоймами, на втором нож раскладной, под рубашкой броня из мезопаутины, на лице деловая улыбка и папка с документами под мышкой. В папке договор, акты сверки, весь компромат, против меня завод набитый наёмниками, а в главном офисе его директора все документы спешно дематериализуют. Как я прорывался... Вспомнил всё, чему учили в Академии, и даже что-то новенькое придумал. А потом стоял перед директорами в изрешечённом пулями костюме и вторые экземпляры документов выкладывал, глядя на их обалдевшие лица с выражением ужаса и безысходности. Или другие случаи... Многие из них мне напомнили мои операции, пока я был кадровым офицером особых войск: есть цель, есть ты и есть орда наёмников и шквал огня между вами. Только здесь, на этой работе, одна правда: моя. Прав я, и точка. Без лишних размышлений.

P.S. Меня скоро назначат главным бухгалтером. Боюсь даже представить, что меня будет ждать там. Возможно, что с клиентами буду общаться, сидя в очень удобном, хорошо защищённом, комфортабельном, презентабельном, соответствующем моему уровню и должности танке. Или на худой конец - боевом вертолёте. Чует моё сердце, у вражеских главных бухгалтеров и пушки окажутся, и самолёты...

Конец

"Истинный воин"

Драка!

Это первое, что приходит мне в голову, когда я в который раз осознаю своё бренное мерзкое существование в этом уродливом мирке.

Драка!

Это единственное, что питает меня, что доставляет радость, что придаёт вкус этой дрянной... жизни, в которой я сейчас кручусь-верчусь против своей воли.

Драка!

Я бросаюсь в неё, очертя голову, с упоением, с радостным криком, с предвкушением момента, когда мои пальцы рвут эту жалкую плоть презренного врага, когда дух торжествует, а моя сущность уже впитывает капля за каплей нектар Сил, из которых состоит мой враг. Отвратительный, слабосильный уродец! Да все вы уроды и никчёмные слабаки по сравнению со Мной! Я сильнее вас во всём! И я хочу драки! Хочу борьбы! Хочу повергать вас, втаптывать в грязь, рубить и сечь, стрелять и колоть, а потом упиться мигом торжества, когда вы, сломленные и истерзанные, стоите на коленях передо мной, а я пью маленькими глотками ваш нектар. Сколько ужаса я видел. Сколько страха и отчаяния... На струнах душ плясали они, опьяняя меня, а я пил нектар, впитывал энергию и Силы, удерживающие её, хмелел, кричал от наслаждения. А потом, напившись и насытившись, бросал эти жалкие пустые оболочки, чтобы смотрело на них глазами своих обитателей это глупое небо и думало бы свои мысли и посылало бы других за мной, а я бы также их убивал и пил, становясь сильнее и могущественнее.

Драться! Как же я хочу драться! Это сводит меня с ума! Это преследует меня, это... Это моя жизнь! Я бог драки! Я бог всего и вся! Ты слышишь меня, Старичок? Слышишь?! Мне скучно! Хочу подраться! Хочу! Драться! Давай сюда кого-нибудь!

Я люблю не только драться... Я очень люблю свою одежду - она даёт мне возможности драться, не заботясь и не беспокоясь о всяких мелочах. Мои ботинки с высоким голенищем, укреплённым носом и каблуком, с множеством заклёпок и тремя ремешками на голенище. Мои штаны из оленьей кожи, гладкие и необычайно прочные. Мой камзол из кожи и бархата с множеством карманов, в которых так легко спрятать всё необходимое для упоительной и красивой драки: ножи с зазубренными лезвиями, метательные диски, цепь с множеством лезвий на звеньях и трилистником ножей на конце, барабанный револьвер типа "Анаконда", в котором никогда не кончаются патроны, наконец, моя любимая вещь - "искорки". "Искорки" - моя самая любимая игрушка. Обожаю ею пользоваться! Это заточенные до бритвенной остроты мелкие-мелкие лезвия, которые силой моей мысли стали почти невесомы. Мне нравится мой набор игрушек. Я без него как без рук. Хотя и руками я могу рвать и терзать так, что моя сущность рычит от наслаждения, слыша крики проигравшей и обречённой жертвы. Но с моими игрушками это получается значительно красивей! И, наконец, мой плащ с высоким воротником. О... он сводит с ума человеческих самок, и, видя мой волевой подбородок, узкие скулы, хищно смотрящие глаза, чёрные очки, аккуратную элегантную бородку в стиле моего горячо ненавидимого и обожаемого Мефистофеля, видя мой плащ и слыша звон каблуков, они начинают дрожать в экстазе и готовы толпами падать ниц передо мной, надеясь, что я снизойду до общения с ними. Мертвецы... Не знают, что из праха сотворены. Нет в них огня. Лишь слабая его искорка, которую так легко задуть, чем эти бездумные и занимаются постоянно, ища истину то в перебродившем виноградном соке, то в дурманящих зельях, то в однополой любви. А во мне есть огонь! Настоящий! Целый пожар! Который греет меня! Взрывает! Заставляет вновь и вновь хотеть... драки! Хочу драться! Эй, старичок!..

* * *

Я иду по улице. Ночью. Жадно вдыхаю вонь города и обитающих в нём животных. Жадно дышу ею. Прогоняю через миллиарды своих рецепторов. Составляю свою картину этого города. Чтобы потом поиграть с ним и населяющими его. Вызвать кризис или... взорвать реактор на какой-нибудь атомной станции. В прошлый раз неплохо получилось. Сколько крылатых слетелось, чтобы спасти любимцев Старичка... Ох и попировал я тогда на славу! Сейчас ещё хочу. Да дайте же мне подраться! Хочу...

И тут я замечаю шевеление в километре от себя. Втягиваю всей своей сущностью Силы, пронизывающие этот кусок праха, витающий в звёздной свалке, галактической богадельне, и вдруг энергия, переполняющая меня, мой огонь, взрывается диким кипением, и я отчётливо понимаю - это Они. Двое... Как хорошо! Я улыбаюсь как голодный тигр. Замечательно! Спасибо тебе, Старичок! Буду должен. Я тянусь к ним своей сущностью, смотрю на них и вдруг вижу, что они не одинаковы. Они разнятся! Силы совсем иные! Среди двуногих, обитающих в этом городском болоте, их можно было бы представить как мужчину и женщину, среди нас же...

- Власть, - шепчу я не веря, задыхаясь от надежды и счастья, которое она несёт. - Неужели сама Власть? Какой подарок ты мне сделал, Старичок!

Власти не путешествуют одни. Они всегда с Избранными - херувимами или кем ещё. Поставить их на колени невозможно. Победить тем более. Что ж... Тем приятней будет мой бой. Я устал драться с низшими. Хочу трудностей! Хочу истинной борьбы! Я покорю тебя, Власть! Ты станешь моей! Моей! А херувим... М-м-м, как же они сладки!.. Я выпью его в твою честь, Власть.

Небо над моей головой начинает грохотать, - видать, Старичку не нравится мой вызов. Да... Властей много не бывает. Они очень редки. И сейчас одна из них станет моей!

Смеюсь хрипло, глядя на небо. А оно ярится всё сильнее и сильнее. Ярись! Злись! Озари всё вокруг своими сполохами! Освети это поле битвы! Будь свидетелем яростной борьбы! О да... Я содрогаюсь в экстазе, пальцы так и кривятся, хищно сжимаются, сущность бурлит и трепещет в предвкушении, я вдруг ловлю один импульс, испуганно пробегающий внутри меня, и понимаю, что... о-о-о... Неужто я хочу Её? Впрочем, это неудивительно: после изгнания я ни с кем не соприкасался сущностями, а самки этих двуногих не прельщают меня свей низостью. А Власть... М-м-м, как она хороша! Так и сияет вся, так и брызжет огнём, первозданной силой! Сильна... Очень сильна. Это хорошо! Я сокрушу твоего Избранного, а потом займусь тобой. А когда ты окажешься на коленях передо мной, сломленная и покорённая, я войду в тебя, наши сущности соприкоснутся, и ты познаешь меня, мой путь, мою силу и отречёшься от того, чему служила ранее, и пойдёшь со мной. Ты пойдёшь со мной!

Хватит слов! Пора отдаться яростной драке!

Я наклоняю голову, моя сущность рассыпает щедро импульсы, Силы, пронизывающие этот прах вселенской бездны, принимают мой дар, принимают меня, яркая вспышка, и вот я уже стою перед этими двумя и вижу, как таращится глупо на меня Её Избранный. Я смотрю на Неё, мою будущую пленницу, и моя сущность начинает дрожать и рваться, желая познать её суть, желая соприкоснуться с ней, желая... Я замечаю её ледяное спокойствие и меня окатывает волной желания - сильна, невероятно сильна. О моей репутации наверху наслышаны, раз она так спокойна, значит, не боится. Это хорошо. Это великолепно! Ненавижу слабаков! Я убил бы её немедля, издай она хоть один беспомощный крик. Но она не кричит, лишь холодно меряет меня своим пронзительным взглядом.

- Приветствую тебя, серафим, - бормочет херувим, глядя на меня, и складывает руки в традиционном приветствии Высшего. - Да снизойдёт на тебя благодать Отца нашего.

Я молчу, нагнетая ярость, смотрю на этого дурака и думаю, откуда он взялся? Неужели не знает ничего обо мне? Или я мало вас выпил? Что ж... буду стараться лучше.

- Мы заблудились, серафим, - Избранный явно обескуражен моим молчанием и отсутствием ответного приветствия, однако вида не подаёт. - Нам нужно на Панхею. Ты не мог бы указать нам направление?

Я улыбаюсь уголками губ. На Панхею? Направление? Неужели ты до сих пор не понял, КТО стоит перед тобой? Я вдруг понимаю, что зря, собственно, коплю ярость, пытаясь раздуть её в себе. Этого Избранного я выпью холодным. В этом тоже есть своя пикантность...

- Александрий, - Власть берёт своего Избранного за руку, смотрит на меня пытливо, - мы уходим. Отпусти нас.

Мой тихий смех заставляет её вздрогнуть, а людей - проснуться и задрожать от необъяснимого невыразимого ужаса в своих кроватях. Я делаю шаг вперёд... к ним.

- Александрий, не нужно драться! - Власть бросает сноп искр, удар Сил такой мощности, что моя сущность вздрагивает от него. - Я приказываю тебе!

Полы моего плаща разлетаются в стороны, я медленно наматываю на облитый кожаной с набойками перчаткой кулак цепь.

- Я прошу тебя, Александрий! - Власть делает пару шагов назад, херувим тупо топчется на месте, не соображая ничего.

- Дерись! - вскрикивает она, дёргая своего Избранного, тот вздрагивает, будто вырываясь из оцепенения, и в этот же миг я обрушиваю свой первый удар.

Драка! Ну наконец-то! Как долго я её ждал! Как соскучился по ней! Как же теперь поёт и плачет от счастья каждый импульс моей сущности! Как они радуются! Как я рад! Драка...

Моя цепь, свистнув и раскрутившись на всю длину, начисто снесла голову материального тела Избранного, и сразу же моя сущность нанесла свой удар. Херувим скривился, отлетел на несколько шагов назад, спешно отращивая новую голову, а я отшвырнул цепь и схватился за "Анаконду", выдёргивая её из-за пазухи. Мгновение, и она у меня в руке. Власть вскрикивает, а я поднимаю руку, мысленно взвожу курок и нажимаю на спуск. Ах, какой грохот! Какая отдача! Я вижу, как кровь, мясо и осколки кости брызжут во все стороны - какая картина! Я вижу, как хлещет кровь тугим струями, я приказываю своей сущности свернуться в клубок и атаковать! И снова херувим отступает, не падая на колени и не отдаваясь всецело в мои руки. Я убираю револьвер, и тут на меня нападает Власть. Нападает глупо и бездумно, как отчаявшийся, слепо бьёт ударами Сил так, что трещит и стонет моя сущность, молотит как кулаками в стену. Я снова сворачиваюсь в клубок, защищаюсь от сокрушительных ударов, внутренне немного завидую её уровню контроля Сил, жду момента, когда она устанет, а сам наблюдаю как, бросив на полдороге отращивать голову, херувим закрывает раны от пуль. Ну, что за идиот?..

- Зачем?.. - лепечет он, жалобно глядя на меня.

И внутри меня всё вспыхивает от ярости, от злости, от гнева - ненавижу тупиц и слабаков! А этот недоносок явно из их числа! Вслед за ослепительной вспышкой ярости приходит здравая мысль. Она подсказывает мне то, что я уже знаю и готов совершить. Я замираю на мгновение, на короткий миг бросаю контроль над материальным телом, и моя сущность, освободившись от его оков, начинает впитывать Силы Власти. О какой это кайф!.. Какое наслаждение!.. Сродни чувствам и ощущениям, которые возникают у человека, борющегося со штормом. Я наслаждаюсь её силой, её яростью, её болью за своего Избранного, я впитываю всё это без остатка, пока моё бренное тело падает на землю, изломанное и изувеченное. Я ощущаю, как замирает Власть, как прекращает она это избиение, я слышу удивлённый возглас херувима и понимаю - пора! И я выбрасываю всю накопленную мощь, одним страшным толчком исторгая её из себя всю без остатка. Моя сущность дрожит, израсходовав все запасы энергии, она трясётся как заячий хвост, она совсем не хочет раствориться в потоках Сил, и я хорошо её понимаю и не осуждаю. Если сейчас Власть поймёт, что я беззащитен, что я истощён, то бой для меня сильно осложнится. Я сильно рискую. Но... я привык рисковать! Я люблю риск! Без него любая драка довольно сера и скучна. Ах, как прекрасны были мои бои с Михаилом или Гавриилом! Михаил ни одного моего вызова не пропустил. Бывало так, что я зализывал раны, бывало он уходил, оставляя меня бороться с его не менее слабыми копиями.

Власть так и не поняла, что я был на волоске от поражения. Накопленный и исторгнутый мною весь запас энергии она отразила... и он ударил по херувиму. Его материальное тело просто истаяло, превратившись в дым, а сущность, смертельно раненая, вскричала тонким заячьим писком и упала на колени. Вскрикнув, Власть бросилась к ней, припадая к остаткам своего Избранного и сотрясаясь в рыданиях. Я скривился: неужто и Высшие начинают себя вести как эти песчинки праха? Так и до падения устоев недалеко. Всё ещё кривясь, я подхожу к Власти, кладу руку воскрешённого материального тела ей на плечо, она вздрагивает непроизвольно, начинает оборачиваться, и я делаю глубокий глоток. Обожаю это! Слабо вздохнув, она валится на грязные камни, моя сущность наслаждается её энергией, я достаю из-за пазухи особый ритуальный нож, беру херувима за то, что осталось, рывком вздёргиваю, ощущая, как всё быстрее бежит от меня его сущность, опасаясь моего ножа, затем закрываю глаза и, слыша отчаянный крик Власти, взмахиваю ножом, шепча Слова Соединения. Его и моя сущности соприкасаются, соединяются, я слышу его последний в этом Измерении жалкий лепет, и в тот же миг через нож в меня хлещет поток его энергии. Крик сущности всё истончается, я впитываю её, стону от наслаждения, мотаю головой, рычу, потрясая свободной рукой, моя сущность торжествует, она наслаждается вместе со мной, принимая новые знания, новые Силы, новое могущество, и вот наступает момент, когда сущность врага издаёт последний писк, судорожно пытается вырваться, но моя хватка сильнее, а воля несокрушима, энергия херувима полностью переходит мне, а сам он - опустошённая оболочка - растворяется среди потоков Сил. Всё. Победа. Я сыто причмокиваю, улыбаюсь довольно и вдруг, слыша тихий всхлип, вспоминаю о "десерте".

Я оборачиваюсь и смотрю на Власть, оценивая её сейчас. Я не мог выпить слишком много её энергии, она наверняка уже давно восстановила её, но теперь станет ли она сопротивляться? Ведь во мне помимо сущности ангелов и архангелов, отныне сила Высшего! Она не сильно уступает могуществу Власти.

- Убийца, - всхлипывает она, глядя на меня снизу вверх, лежа на грязных камнях и даже не пытаясь подняться. - Убийца!..

- Да, - шепчу я довольно, откровенно разглядывал её сущность. Хороша! Божественно хороша! Неужто дочка? Или внучка этого чудаковатого Старичка?

- Зачем ты сделал это?! - кричит она яростно.

Я не могу... Я хочу её! Я хочу сломить её, втоптать в грязь этого мира из праха, чтобы вскипел от ярости и гнева её огонь, чтобы обрушились на меня подвластные ей Силы, чтобы я сокрушил, смял их, чтобы швырнул на самое дно этого Измерения и там взял! Со всей силой и желанием расплатиться за своё изгнание! Унизить! Раздавить! Как когда-то унизили и раздавили меня! А потом взять ещё раз! Грубо и сильно... И лишь потом, когда она окончательно сломается и признает моё превосходство, указать ей свой путь и обзавестись неплохим источником сил и энергии для последующих драк и битв.

Видимо, она догадывается, чего я хочу, потому что её лицо становится тревожным, она вскакивает на ноги, а сущность резко сворачивается и закрывается, защищаясь, но я успеваю первым. Моя сущность выстреливает длинной тонкой иглой, на кончике которой сплетены все ослабляющие Силы, эта игла ударяет в не успевшую закрыться щель, проникает в неё и резко утолщается, раздвигая края щели. Я вижу как по?том покрывается прекрасное лицо Власти, как вся её сущность встаёт против этой иглы, останавливая её, вышвыривая, отторгая, но тут я бью в другую щель. Власть вскрикивает, я запускаю третью иглу, силы подвластные херувиму, ослабляют защиту, и я срываю её, одновременно обрушивая мощный удар. Власть вновь падает на камни, моё материальное тело наваливается на её тело, руки жадно срывают одежду, обнажая совершенную кожу и фигуру, а моя сущность в это время вслед за ударом впивается в её сущность миллионами щупалец, перекачивающими информацию. Власть яростно сопротивляется, моё материальное тело, не смущаясь свёрнутой головы и сломанных рук, яростно сдирает с хрупкого тела бельё, её сущность рвёт сотни тысяч щупалец, но на их месте образуются миллионы новых. Наконец, хаос образов и информации делает своё дело, Власть теряется в нём, моё материальное тело закидывает её ноги себе на плечи, моя сущность сплетает все щупальца в один кокон и под страстный стон входящего в её нежные глубокие тайны материального тела наши сущности переплетаются, и я торжествую, слыша её тихое: "Нет...".

А небо над нами рычит, грохочет и плюётся ветвистыми молниями...

* * *

- И что дальше?

Тупой вопрос. Глупый вопрос! Раздражающий меня вопрос!! Так и хочется за этот вопрос распылить её на кварки! Но... я не могу. Даже сила херувима в сочетании с моей не способна нанести Власти сколь-нибудь значительный урон. Не зря Властей так мало - их сила практически безгранична, перед ними склоняют головы все Высшие, даже Престолы и Начала, кланяющиеся только Творцу, при виде Властей почтительно замирают. Чего уж говорить о всякой пузатой мелочи вроде ангелов и архангелов? Или меня. Ведь я сейчас для Неё на роли пьяного солдата, изнасиловавшего королеву. Иерархия... Чинопоклонничество... Ненавижу! Убить хочу! И готов! Выпить до капли! Не хочу уже переманивать на свою сторону! Хочу убить! Но... не получается. А она видит это... и задаёт свои чёртовы вопросы!

- Ты меня слышишь?

- Прекрасно, - скриплю я зубами.

- Тогда ответь на мой вопрос.

- С чего ты взяла, что я стану тратить на это время?!

- Ты же тратишь время на меня. Удовлетвори моё любопытство.

- Пошла вон!

- Нет.

- Убирайся прочь!

- Нет.

- Тогда я убью тебя!!

- Ты никогда не сможешь этого сделать. А теперь ответь на мой вопрос...

О демоны, ну, за что она мне на голову свалилась?! Ходит всё время рядом, задаёт вопросы дурацкие, вечно свой любимый упоминает! И ведь права, бескрылая! Убить её я не могу, хотя уже пытался неоднократно. Избавиться от неё тоже не получается, она будто меня преследует! Куда шла со своим Избранным, туда уже не уходит, прогоняешь - возвращается, пытался через Измерения уйти, и там нашла, зараза. Заберите её кто-нибудь! Мне уже и насиловать её надоело: как чувствует, что её сопротивление для меня важнее достигнутого результата, поэтому сдаётся без боя. А без боя это разве победа?! Заберите её! А взамен сотню ангелов дайте! О во имя меня, как же мне хочется драки! Эта как будто чувствует: уже в десятый раз укрывает проезжих крылатых так, что я их и не вижу, и не замечаю. Не знал бы, что так происходит, но она вот рассказала. Только масла в огонь подлила! Я тогда очень пытался её убить, а она только смеялась, прикрываясь щитом Сил, а когда мне показалось, что ещё чуть-чуть и я сломлю её сопротивление, она разом сняла защиту и сдалась. Как я был зол! Как она была покорна... Но мне не это нужно! Я хочу битвы! Я хочу драки! А она намеренно её мне не даёт! Тварь! Как же мне с ней совладать?..

- Ну, так что ты будешь делать дальше?

Впервые за всю историю своего существования я застонал, закрывая глаза. Не от боли или ран, не от усталости, а от одной лишь безнадёжности, из круга которой я всё никак не мог вырваться, как бы ни желал. Это была её месть. Несомненно. Грязная, но эффективная месть, достойна такой грязной отвратительной твари как она!

- Мальчишка... - смеётся она, и смех её, нежно звучащий для всех, кроме меня, полосует и терзает мою мятущуюся мятежную сущность, заставляет вскипать от избытка ярости и не знать потом, куда её высвободить, потому что она... она... Расчётливая сволочь! Не смей смеяться надо мной!!

* * *

В полном смятении брожу по скоплению домов этих двуногих, саду уродливых изваяний из камня, железа и стекла. Они называют этого городом, ха! Тысячу раз - ха! Они не видели настоящих городов, чья красота заставляет дрожать сущность и носиться в возбуждении импульсы по подвластным нам Силам. При виде тех городов эти животные бы ослепли, ибо не суждено ещё их допотопным зрительным рецепторам воспринимать такое, а жалкому мозгу - обрабатывать. Они бы ничего не увидели, как видел я. Стоял и дрожал, слушая песнь тех городов, их смех и плач, ощущая их дыхание, их биение, их живой ритм. Ах, как прекрасны они были! Даже моя сущность, сущность воина и убийцы, зачарованно молчала, глядя на эфемерные города азулаев в Най-Мирт Измерении; на дрожащие, существующие сразу в трёх временных континуумах вессы моранитов; на сильверенов, носящих свои города, где живут миллионы подобных им, в каждом их которых есть свой город с обитателями, внутри своих сущностей; на мультимиллиардные города электрантов, живущих внутри электронов... Вот там действительно были города, там было красиво, там было пусто и в то же время никто не чувствовал себя одиноким. Эх...Я бы вернулся туда, если бы мне не была заказана дорога. Изгнание... Изгнание... Будьте все вы прокляты, Верховные! Да не одержать вам всем благодати! За верную службу тысячелетиями... в изгнание. Мерзавцы!

Я поднимаю голову и вдруг понимаю, что сижу, а передо мной стоят трое двуногих животных, от которых немилосердно разит их мерзкой едой, выделениями, а самое главное, злобой и долей страха. Злоба - это хорошо... Страх - ещё лучше. Как же мне хочется драки. Как же мне её хочется... Эта, которая меня мучает, наконец-то ушла. Но вернётся - я знаю. И будет дальше безнаказанно истязать меня. Какую же ошибку я совершил, когда горячий, ещё не остывший от выпитого огня херувима, набросился на Неё. Зря я это сделал, ох зря! Есть только одно объяснение тому, что она творит сейчас, и мне это объяснение совсем не нравится! Но если так... то мне не останется ничего другого, кроме как вернуться на небо, ввязаться в драку у всех на виду и... Нет. Даже это не поможет. Она обязана будет спасти меня. Почему я сразу не предположил, что херувим мог быть и не Избранным, а простым охранником?

Один из троих обшаривает мои карманы. Я тупо смотрю на него, гляжу, как гадко ухмыляется это животное, потом неспешно беру его за запястье, он вздрагивает, смотрит на меня, что-то мычит, как ему кажется, угрожающим тоном - жвачное животное - и моя сущность в ответ вяло обрывает одну из нитей его судьбы. Запястье моментально чернеет и начинает гнить и разваливаться на глазах, чернота ползёт к плечам, переходит на вторую руку, стремительно проносится мимо сердца к ногам, и вот куски успевшего лишь вскрикнуть человека кучей гнилого мяса падают к моим ногам, одежда испаряется, как будто и не было её никогда. Двое начинают кричать, бросаются в разные стороны, я встаю неспешно, безразлично касаюсь плеча одного, вытягиваю из него жизнь и силы, второго беру за шею и поднимаю, он кричит, дёргается, брызжет слюной, молотит ногами и кулаками. Я, поджав губы, скептически наблюдаю за ним, а потом моя сущность одним ударом сжигает ему разум, напрочь удаляя память, сознание, оставляя лишь простейшие инстинкты, - повеселюсь с ещё одного зомбированного. Почему-то самки и детёныши двуногих животных боятся их до невменяемого состояния...

- Всё дерёшься? - раздаётся вдруг за моей спиной насмешливое.

- Развлекаюсь, - хрипло отвечаю я и медленно поворачиваюсь, надеясь не спугнуть, не дать уйти такой возможности. - Подраться давно уже ни с кем не удаётся.

- Здорово, Александрий, - просто говорит архангел, протягивая мне одно из щупалец своей сущности.

- Привет, Михаил, - отзываюсь, моя сущность, помедлив мгновение, вытягивает в сторону щупальца Михаила своё, они обмениваются импульсами и кое-какими знаниями. - Ты мне компанию решил составить?

- Не только, брат, - архангел убирает крылья, принимает другой вид, затем вселяется в тело того, из которого я выпил жизнь, - не только. Хотя и за этим тоже пришёл. Ты нас всех удивил, Алекс. Знаешь это?

- Мне плевать, - говорю холодно.

- Да не Творца и его присных, - махнул рукой Михаил, - а нас: меня, Гавра, Варахиила, Рафаила... Всех нас. И... Младших тоже, честно говоря.

- И что же?

- Зачем тебе понадобилась сила Ультаира?

- Он попался на моей дороге, - пожал я плечами. - Я честно всех предупреждал, что убью любого, кто попадётся на моём пути.

- Бунтарь, - ласково произнёс Михаил. - Такого парня убил: красив, силён, полный идиот, Силы его поддерживают... Все Власти и Престолы за ним бегали, а ты взял и все их мечты пор-р-рушил одним ударом. Молодец! - улыбнулся Михаил. - Теперь тебя ещё больше ненавидят. Сунешься к нам - шапками закидают.

- Чего ты хочешь? - спрашиваю я у него, мне вдруг отчётливо становится ясно, что драки у меня с ним сегодня не выйдет, хотя так хочется! Михаил достойный и очень опасный противник, хоть и по рангам ниже меня. Стратиг. Архистратиг...

- Хочу предложить тебе то, что ты любишь больше всего на свете, причём в неограниченном количестве.

- То есть? - я встрепенулся, сущность ощетинилась информационными щупальцами, впитывая каждое колебание и изменение в информационной структуре.

- Демоны за последнее время что-то совсем обнаглели, - зевнул Михаил. - Так и лезут наверх, людей смущают, похищают, когда просто истязают. Недавно двух Младших нашли, почти перевоплотившихся, видимо, долго их обрабатывали. Пришлось дематериализовать, пока они окончательно не перешли на ту сторону. Много всего происходит, Алекс. С этим надо бы разобраться... Вот и предлагаю.

- Нет, - я поморщился.

- Это не от Старика, - быстро вставил Михаил. - Это моя личная просьба. Ты же тысячи лет дрался с ними, Александрий. А тут делов-то: пойти знакомой стежкой и по морде надавать, кому следует.

- Сам бы и взялся, - я смотрю ему в глаза, моя сущность быстро подсчитывает и прикидывает возможные варианты.

- Я не могу пересекать Границу, чтобы в мире людей катаклизм какой не случился, - напомнил архангел. - А вот вы, шестикрылые, через неё свободно порхаете. Возьмись, прошу по старой памяти.

- Возьмусь, если выполнишь мою просьбу.

- Девку забрать? - понимающе кивнул Михаил, потом посмотрел на меня грустно. - Не выйдет, Алекс. Ты стал её Избранным. Теперь она от тебя не уйдёт никак.

- Тогда забудь о своей просьбе, - я отворачиваюсь, мрачнея - сбылись мои худшие подозрения и догадки.

- Неужели она тебя так раздражает?

- Не то слово! Разве ты сам не видишь?

- Мы не смотрим за тобой. У нас у самих дел по горло. А тут ещё демоны эти...

- Не возьмусь, - качаю я головой.

- Ну, не ради меня, хотя бы ради возможности подраться, - уговаривает меня Михаил. - Это ж так здорово: демонам тумаки раздавать. Неужто не соскучился по любимому делу?

- Я не хочу слышать о демонах, - упрямо повторяю я. - Не хочу знать о ваших проблемах с ними. Не хочу представлять, что за рожа появляется у Старичка, когда он узнаёт об очередном преобразившемся Младшем. Я не наёмник, Михаил, я простой воин. Изгнанный воин! Несправедливо изгнанный...

- Ты всё ещё это пережёвываешь? Давно бы уже забыл об этом!

- Такое забыть невозможно. А насчёт любимого дела... Я себе другое нашёл.

- Какое? - Михаил, судя по звукам, поковырялся пальцем в зубах. - Власть драть?

- Нет, - прошептал я, закрывая глаза и отдаваясь тяжёлому холодному душащему меня гневу. - Нет, Миша... Гораздо более увлекательное.

И мы ударили одновременно: моё тело и моя сущность. "Анаконда" молнией вылетели из-под плаща, раскатами грома ударили пять выстрелов, слившись в один, моя сущность обрушила град ударов, окружив перед этим Михаила коконом Сил. Я услышал крик боли, во мне моментально взыграл яростный огонь, револьвер растворился в воздухе, я взмахнул руками, и две серебристые молнии устремились в короткий полёт, рассекая тело архангела на части, а сущность тем временем сдавила его коконами, плетя уже седьмой и не давая ему вырваться. Диски как и револьвер растворились в воздухе; не помня себя от ярости, я бросился в бой, сущность превратила пальцы тела в длинные прочные когти, я вонзил их в плоть противника, глядя ему в глаза, затем сильным рывком разорвал его тело пополам. Коконы, оплетавшие сущность архангела, сжались до неимоверно малого размера. Вспыхнул яркий переливающийся свет, и... Михаил исчез. Я растерянно покрутил головой, не чувствуя ни всплеска Сил, ни выброса энергии, потом обернулся на возникший внезапно звук и сердито замычал - живой и невредимый архангел сидел на скамеечке справа от меня и мирно лузгал семечки.

- Неужели тебе это по-прежнему доставляет удовольствие? - мирно спросил он.

- Ещё какое, - прошипев я, слизывая с когтей куски плоти и кровь, сущность спешно восстанавливала энергию.

- А вот мне это удовольствие перестало доставлять, - вздохнул Михаил и сунул в рот целый кулёк с семечками. - Так что прощай, Алекс.

- Чего? - нахмурился я непонимающе.

- Того, - Михаил встал со скамейки, подошёл ко мне и похлопал по плечу. - Ты всё ещё мальчишка, Алекс, а вот нам - остальным - пришлось взрослеть. Ты здесь без дела валандаешься, только драками да убийствами развлекаешься, а мы серьёзной работой заняты. Так что прощай, друг мой. На тебя уже времени не будет ни у меня, ни у всех остальных.

- Что ты несёшь? - прорычал я.

- Удачи, - помахал мне рукой Михаил.

- Не смей! - закричал я и обрушил на него шквал ударов.

Сущность архангела отреагировала молниеносно - вот уже два, четыре, восемь, шестнадцать иллюзий кружат вокруг меня, сбивая с толку и отвлекая. Я взвыл и ударил энергетическим пучком как косой, все иллюзии распались на атомы и исчезли, но на их место моментально встали другие, окружая меня кольцом, за которым я не мог ничего увидеть. И в тот же миг удар страшной силы обрушился на меня, моя сущность заверещала от страха, спешно восстанавливая энергетические контуры, я задохнулся, ослепнув и потеряв ориентацию, и сквозь мрак услышал вдруг голос архангела, звучащий подобно трубному рёву над полем брани и жалящий как тысячи диких ос. Он вещал:

- Отныне, серафим Александрий, никто не ответит тебе на твой вызов или выпад, никто не станет с тобой ратиться и вступать в бой. Так всем Младшим и Высшим повелеваю я, Архистратиг. И ты ещё восплачешь о моём решении, серафим Александрий.

И добавил уже тише:

- Повзрослей, Алекс, и забудь об этих глупых драках. Займись настоящим делом, чтобы тебя хоть кто-то мог зауважать...

И Михаил исчез. А через пару мгновений, убедившись, что я его уже не настигну, исчезли и иллюзии. И я остался стоять один как дурак под улыбающимся небом в компании трёх трупов и с бурлящим как магма в кратере вулкана гневом. После его ухода... мне хотелось убить всех. Мне захотелось пройти по городу, истребляя всех двуногих тварей на своём пути. Мне захотелось освободить цепных псов Вечности, которых я когда-то собственноручно пленил, и натравить их на этот мир. Мне захотелось залить этот кусок праха своим первородным огнём, чтобы он волнами разлился по его поверхности, испепеляя всё на своём пути. Мне захотелось... Я вдруг отчётливо понял, чего мне на самом деле хочется. И я сделал это. Нимало не смущаясь...

Я её Избранный? Что ж, возможно, это мне даже на руку сейчас, когда я хотел хоть с кем-нибудь поквитаться за неудачный проигранный бой и за роковые слова Михаила, которые - я был в этом уверен - непременно сбудутся. Архистратиг слов на ветер ещё ни разу не бросал, и его приказы исполнялись незамедлительно. Я её Избранный, значит, мне позволено многое, что не позволено более никому. Прекрасно! Я отомстил. Отомстил сполна за то, что выкрикнул мне дважды от меня ушедший архангел. Эти двуногие самки совсем не рады были тому, что я на их глазах убивал их мужей, отцов, братьев, а потом их самих заставлял совокупляться с другими мужчинами, женщинами, животными. Они кричали. Кто от ужаса, кто от внушаемого мною удовольствия. Они умирали. Кто от истощения, кто от того, что соприкасался со мной - их богом, кто от отвращения, осознавая, что происходит. Они плакали, рыдали навзрыд. Они сходили с ума, когда я заставлял их лишать жизни других, а потом танцевать над их телами. А Она смотрела на всё это. И молчала. Смотрела, потому что я, её Избранный, так ей повелел. А молчала... Наверное, она молчала потому, что высказать всё ей запрещал Закон подчинения Избранному, который как дамоклов меч висел над ней, не давая возможности отказать мне в определённых приказах.

* * *

Я самый несчастный воин на свете... Более, чем кто-либо, нуждаюсь я в помощи и поддержке, но её нет и нет. Лишь только дурные вести и ужасное знание сыпется на меня со всех сторон, не способствуя улучшению моего состояния. Слова Михаила сбылись, отныне всякий избегает драки со мной, напускает иллюзии и спешно уходит, пока они сдерживают меня. Но это было раньше. Раньше хоть гости у меня появлялись, а теперь... Теперь ни гостей, ни даже самой захудалой перепалки не происходит. Я устал от этого. Устал испытывать вечное желание подраться, устал от бурлящего во мне огня, устал от его всплесков, устал разрушать и не получать ответа.

Ведь сколько всего я сделал! Ни один Высший ни за что не простил бы мне этого и давно уже явился по мою сущность, чтобы призвать её к ответу. Но, видимо, авторитет Михаила до сих пор высок, раз за моими попытками привлечь хоть кого-то для поединка наблюдали и только. Я был зол. Очень зол! Я просто был взбешён от этого, когда моя ярость, не находя достойного для неё выхода и применения, просто сжигала всё вокруг. Я швырнул самолёты с сотнями людей - этих любимых игрушек Старичка - на борту на гигаполисы. И что? Тысячи жертв, и только молчаливое презрение со стороны недосягаемых для меня крылатых. Я взорвал крупнейшую атомную энергостанцию, расположенную недалеко от мегаполиса. Сам чуть не обжёгся в этом плутониевом котле, а город смело подчистую, но и там я встретил только взгляды и ничего более. "Где же вы?! - кричал я тогда. - Ведь ваши любимчики там горят! Спасите их! Спуститесь на землю и покарайте меня! Ну же!..". Но небо, это слепое, глухое, равнодушное небо молчало. И я решился на более опасный шаг. Я взял в руки Силы, и моя сущность нырнула за край этого Измерения, где стала разогревать ядро этого комка праха. Я только наслаждался, глядя, как повышается температура, как начинают таять льды, как изрыгают огонь и смерть вулканы, как поднимается вода, затопляя всё на своём пути...

И тогда они пришли. Сонмами. Мириадами. Я возликовал. И запел от счастья. Я радовался и танцевал, убивая их сотнями и тысячами, но десятки тысяч вставали на их месте, пленяя мою сущность, а потом возле меня, уставшего убивать в тот день и потерявшего счёт на семнадцатой тысяче, появились Начала. Они-то и забрали большую часть моей силы, пока я, запертый ангелами в кольцо, набирался ярости для следующего боя. Они вырвали её из меня, когда я менее всего мог сопротивляться, они вернули Силу всем убитым мной - я вновь увидел того херувима, с которым путешествовала моя Власть, - они сковали меня Словом Запрещения, а потом привели мою Власть и предложили ей уйти, отказавшись от Избранного, вновь обрести целостность и покориться уже совершенно другому. Она думала долго, глядя пристально на меня, не менее минуты, а это для нас, рождённых из света первого творения, вечность, но потом с усилием повернулась к Началам и отрицательно покачала головой. Они склонились перед её выбором, ещё раз посмотрели на меня, а потом ушли. А вслед за Началами ушли ангелы, освободив меня. Когда ушла моя Власть, подарив мне на прощание понимающий (любого я ждал: презрительного, яростного, ненавидящего - но только не понимающего!) взгляд, я рухнул на колени и стал смотреть вдаль, ничего не видя перед собой. Рукоять револьвера стыдливо тыкалась мне в ребро, я достал его, положил на ладонь перед собой, в который раз окинул пристальным взглядом, после чего мысленно распылил на молекулы и стряхнул невесомую пыль. Мне, уставшему от своей ярости и необходимости постоянно подпитывать её воину он больше был не нужен. Видимо, кончилось моё время...

Так я думал некоторое время назад. Сейчас я вообще стараюсь не думать. Я просто жду... Жду, когда меня окончательно пожрёт мой собственный, не находящий выхода огонь. Я умираю без драк, и это все хорошо видят. Я не желаю как-то меняться, и это тоже всем хорошо видно. Какое будущее меня ждёт, если все от меня отвернулись и не считают меня достойным чести сойтись с ними в поединке? Даже Власть, моя Власть кажется мне отчуждённой. Когда-то меня это радовало, когда-то я был бы счастлив, я ходил бы на ушах и прыгал бы на голове, если бы она ушла вместе с Началами, отказавшись от меня. А сейчас, когда все от меня отвернулись, мне, признаться честно... в чём-то её не хватает...

* * *

Власть ушла. Вот уже довольно долгое время её нет со мною рядом, я не чувствую её присутствия. Я попробовал обрадоваться этому, попробовал сплясать качучу, но... сущность лишь покрутила носом и отвесила хлёсткий комментарий. Возможно, я его заслужил. Дурак... Куда она подевалась? Где?..

- Вот и мне это интересно, - раздалось вдруг за моей спиной. - Не уберёг девку?

- Где она? - пробормотал я, не поворачиваясь. Видеть я не хотел его рожу. Даже драться с ним за содеянное уже не хотелось. Погас во мне огонь. И сила уже ушла. Почти вся.

- Не наша работа - расслабься, - развёл крыльями Михаил. - Не догадываешься, чья?

- Власть им не по зубам.

- Это раньше так было, - вздохнул архангел. - А теперь очень даже по зубам. Они убили и перевоплотили тысячи Младших, умудрились расправиться с двумя серафимами, которые вмешались. Сколько Силы им подвластно, как думаешь? Я думаю, что на Власть должно хватить. Для них ведь это лакомый кусок...

- Они не могли её забрать, - упрямо твержу я. - Похищения и убийство неосторожных Младших ещё может потянуть на локальный пограничный конфликт, но похищение Власти - это уже полномасштабная война. Рогатый не пойдёт на неё, сам знаешь.

- Он, может быть, и нет, но вот прихвостни его вполне могут такое дело провернуть. Как говорится, во славу господина.

- Я не верю...

- Как хочешь, - пожал плечами Михаил. - Ты серьёзно разочаровал нас. Особенно Гавра.

- Плевать мне на него.

- Как хочешь, - повторил архангел. - Ты, сам того не ведая, намекнул, куда бабу забрали, так что я иду собирать Старших и Высших и вместе с ними пойду демонам рога сшибать. Драки будет.... Присоединиться не желаешь?

- Нет, - покачал я головой.

- Размазня, - презрительно отозвался Михаил и исчез.

А я остался стоять и размышлять о своём. Мне было плевать на этих двух - Гавриила с Михаилом - мне было плевать на Власть и её выбор остаться со мной, когда можно было уйти, мне было плевать на демонов - ни один из них ещё не забрёл на мою территорию, так что я пока претензий не имел. Зато имел я желание развлечься. Основательно. И развлёкся, создав сетевой вирус и заразив им информационные хранилища этих двуногих приматов. Отреагировали военные базы, активировались различные протоколы, десятки ракет сорвались со своих направляющих, а потом горела, плавилась и пузырилась земля в месте их удара и ходили чёрные от радиации и ожогов двуногие млекопитающие, копошились среди развалин, там же и умирали - весело было! А потом моей жертвой стали СМИ, в каталоге болезней появилась новая, придуманная мной, и миллионы одураченных побежали за последние гроши в аптеки покупать лекарства не помогающие ровным счётом ни от чего. Столпотворения, хаос, митинги, столкновения между вооружёнными по закону человекообразными и вооружёнными вне закона... Было ещё веселее! А потом я загрустил, вспомнив о Власти, вспомнив её тепло, её свет, обволакивающий огонь, её силу, успокаивающую меня, её сущность, дарившую моей наслаждение... Мне стало грустно. И я затосковал.

* * *

Тень я увидел в самый последний момент. Уж очень неприметной она была. А когда увидел, замер и задумался, гадая, кого же это принесла мне судьба? На крылатого не похоже (у них аура другая), не демон (уж их-то я навидался за тысячелетия) и не обладающий могуществом нейтрал, ни кто-либо из других Измерений... Кто же это? Я приблизился и стал рассматривать незнакомца, пользуясь тем, что он не видел меня, а потом увидел пеньки от крыльев, ужасные раны и ожоги, увидел пульсирующие ручейки Тьмы в его сущности, увидел Тёмный След, увидел дрожь, услышал невразумительное похохатывание и всё понял. А когда увидел лежавший у ног этого безумца разодранный и истерзанный человеческий труп, то моментально взбеленился. Это моя территория, падаль! Здесь убивать этих двуногих овец могу только я! Только! Я!!

Давно утихший во мне огонь вдруг вспыхнул с новой и страшной силой. Я воинственно заклекотал и обрушился на Изменённого всей своей силой. Переборщил, видать. Слишком уж зол был. Услышав мой вопль, Изменённый обернулся, я содрогнулся, увидев обезображенное кровавой маской когда-то классически прекрасное лицо ангела, закрыл глаза, чтобы не видеть дыры с обугленными краями в груди, и влупил огненным кулаком оставшихся в моём распоряжении Сил. Вскрик, мгновенный жар и вонь горелого вместе с кучкой пепла - вот всё, что осталось от Изменённого. Я разлепил глаза и вздохнул, укоряя сам себя, - ну куда я торопился? Куда спешил? Так и радости никакой нет и упоения ни малейшего оттого, что враг от одного молодецкого удара лаптями кверху валится. Что за хлипкий народ пошёл?..

И тут моя сущность вдруг кричит на все голоса, вокруг меня вспыхивает сфера силового поля, я и падаю куда-то вбок. А на том месте, где я стоял секунду назад, появляются и растут Крылья Тьмы, вихри Тёмного Урагана. Я встал осторожно, наблюдаю за бездействующим и кидающимся из стороны в сторону вихрем, смотрю, как его крылья - сжатые в плоскость и оттого смертоносные воздушные жгуты - полосуют пространство, силясь добраться до меня. Моя сущность опасливо разглядывает вместе со мной этот торнадо, не спеша убирать сферу, она непрерывно анализирует мощь бьющей из его центра Тёмной энергии, прикидывает варианты, и вдруг случается то, чего мы с ней никак не ожидали. Вихрь мгновенно успокаивается, сворачивается к земле, но вместо него вдруг с треском лопается полотно реальности, и в этот мир - мой мир! - приходит зловещая тёмная фигура, от ауры которой искривляются магнитные поля и истекает кровью воздух. Мгновение эта фигура смотрит на меня, а потом вдруг разражается хриплым смехом.

- Серафим, - хрипит она, задыхаясь от смеха, - ещё один жалкий серафим... Это ты уничтожил моего пасынка? Прочь с дороги, жалкая тварь!

И делает шаг навстречу мне, зловеще поднимая тёмные крылья.

"Демон?! На моей территории?! Немыслимо!".

Я складываю руки на груди, сущность во мне спешно раздувает ярость и призывает подвластные мне Силы.

- Что ты здесь делаешь, Тёмный? - грозно спрашиваю я. - Это мой мир и мне решать, кого из гостей я хочу видеть в нём.

Фигура снова разражается хриплым, гогочущим смехом. Не отвечая, она поводит рукой, и передо мной возникают две сущности Изгнанных.

- Убирайся отсюда! - успел рявкнуть я, и в этот момент Изгнанные атаковали.

Изменённые - это Светлые, поддавшиеся Тьме под пытками, под уговорами, под лживыми речами. Изгнанные - это Светлые, добровольно пошедшие на сделку с Тьмой, прельстившись ложным блеском могущества, которое она обещает, и рано или поздно раскрытые Стражами Границы - серафимами. Возможно, где-то как-то эти твари и называются иначе, но нам в наших бесконечных пограничных войнах некогда запоминать учёные слова, у нас свой лексикон. Все Изгнанные, в основном, представляют собой жалких Младших, лишённых светлых Сил и не получивших обещанных тёмных, но бывают и грозные Старшие, которые сохраняют все свои прежние Силы и обретают новые, гораздо более опасные.

Всё это я вспомнил за мгновение до атаки, быстро отступил, закрывшись дополнительным щитом, и изогнул руку, готовясь выхватить ритуальный клинок. Однако Изгнанные не атаковали, они лишь внимательно наблюдали за мной и, похоже, имели приказ лишь защищать вызвавшего их. Интересно. Я взглянул в сторону, где расхаживал Тёмный, и вдруг увидел такое, отчего ярость взыграла во мне сильнее прежнего без всякой помощи от сущности: эта тварь пожирала двуногое животное! Моё животное! Здесь только я имею право их убивать! А-а-а!!!

И взревев что есть сил, я бросился в атаку. Один из Изгнанных превратился в облако атомов, когда я влупил по нему энергетическим сгустком сверхвысокой мощности, второй отступил, набираясь храбрости и Сил, а потом собрался напасть, но я не стало ждать этого и просто скакнул к нему, обрушивая на него шквал ударов энергетических щупалец. Изгнанный растерялся, на миг ослабил защиту, и тут же ритуальный клинок рассёк его надвое, разрубая узы, связывающие его сущность. Изгнанный исчез в яркой вспышке и хаотичном клубке Сил, а я уже поворачивался к Тёмному, готовясь для очередной атаки. Не успел... Эта тварь, разбрызгивая кровь и остатки мяса сожранного двуногого, бросилась на меня и ударила всей массой, сминая мой защитный экран. Щит затрещал, с трудом выдерживая чудовищный натиск, я резко снял его и ушёл в сторону, швырнув в Тёмного информационный рой. Мириады светлячков, содержащих биты всякой различной информации, вспыхнули и замерцали перед ним, дезориентируя и сбивая. Демон взревел, исторг из себя волну Холодного Огня, заметался, ища меня, и я ударил по нему огненным кулаком. Плазменный сгусток прожёг в нём немаленькую дыру, Тёмный зарычал и бросился на меня, швыряя перед собой одну за другой сковывающие паутины. Я сжёг одну, вторую, третью... четвёртую позорно пропустил, сущность спешно вобрала в себя Силы этого мира, взыграла от избытка энергии, я сбросил с себя сковывающий контур, зарычал громче Тёмного и бросился ему навстречу. Мы сшиблись грудь в грудь, от этого столкновения разлетелся в пыль многоэтажный дом неподалёку, в меня вонзились острые концы крыльев, я зашипел от боли и взмахнул ритуальным кинжалом, рассекая их. Сущность ударила невероятной мощи кулаком Сил, который как таран обрушился на демона, оглушив его, затем выстрелила сотней парализующих щупалец и начала плести вокруг него кокон. Тёмный зарычал, вырываясь, полыхнул Тёмный огонь, меня обдало ужасным холодом, от которого у моего материального тела мгновенно высохла и превратилась в пыль кожа, кокон затрещал, стал рваться, моя сущность застонала, с трудом удерживая его, и тогда сочащейся кровью рукой я перехватил ритуальный кинжал за лезвие и метнул его в цель. Кокон треснул, лопнул, демон взревел, меня швырнуло назад, сущность закричала, избиваемая энергетическими ударами, но... тут раздался дикий вопль. Я поднял голову: Тёмный стоял, качаясь, и держался за рукоять кинжала, торчавшую у него из груди. Шанс! Сущность утёрла слёзы, стиснула зубы и швырнула меня вперёд, концентрируя все оставшиеся силы на защите. Демон заметил и ударил сгустком Погибели, щит принял на себя удар и исчез, я приземлился рядом, ударил слабеньким жгутом огня, ослепив демона, схватился за рукоять кинжала, одним резким движением выдернул его и махнул наискосок, отворачиваясь. Дикий визг меня оглушил, поставил на колени и заставил болезненно поморщиться. В пыль превратился небольшой двухэтажный сарай, стоявший неподалёку, тоскливо где-то вдали завыли псы, и двуногие животные зашевелились встревоженно, нутром чувствуя, хоть и не слыша, этот страшный пронзительный предсмертный визг. Вот он сменился бульканьем, хрипом, я встал на ноги, морщась от боли, которую испытывала моя жестоко избитая сущность, протянул руку к исчезающему полупрозрачному силуэту и стал втягивать в "мешок" выходящую Тёмную силу. Как и любой из серафимов я мог впитать её, мог за её счёт восстанавливать свои запасы Сил, но я давно уже привык избегать этой энергии, брезговал ею - она была для меня слишком уж простой. Я знал сотни тысяч способов убийства, любил красивые зрелищные поединки, обожал красиво и сложно убивать, балансируя на тонкостях ударов и зная, что малейшую мою ошибку враг сможет обратить против меня, и испытывая от этого несказанное удовольствие. Сила демонов заключалась в простоте, которой я чурался и избегал. Не люблю простых решений должных быть сложными и захватывающими поединков!

Наконец она закончила извергаться. Бивший мощным потоком её напор постепенно иссяк, превратился в тоненький ручеёк, а затем и вовсе иссох, я взял тремя пальцами переливающийся шарик - "мешок" - внимательно осмотрел, а затем сунул в рот и проглотил. Там ему самое место. Теперь эту силу не найдут ни в одном Измерении, зато... смогут найти меня вместе с ней. Хм... Ну что ж - я радостно зарычал, предвкушая свою любимую забаву, по которой истосковался, - пусть ищут. Пусть!

Что же ты делал, тварь, на моей территории? Что ты забыл здесь? Вынюхивал кого? Или что? Я с любопытством осмотрелся, не отмечая ничего особенного. Не за Изменённым же ты пришёл. Они для вас всё равно что рабы, чего о них заботиться? Я пожал плечами, не в силах ответить на этот вопрос. И ведь не побоялся Изгнанных призвать! Храбрец, храбрец... Был храбрец, а теперь уже мертвец. Ха! Найти бы ещё парочку таких, как он, и повеселиться с ними от души! Вот только где их отыскать?

- А я всё думал, у кого хватило сил расправиться с моим слугой, - прошелестело вдруг ветвями дерево, стоявшее метрах в трёх от меня.

Я посмотрел на него, раздумывая.

- Неужели ты не узнаешь меня, воин? - вдруг заговорил, повернув ко мне голову, медный всадник на стоящем неподалёку постаменте.

- Твоё кваканье, жаба, узнать нетрудно, - отозвался я, мысленным усилием превращая памятник в пыль. - Я просто задумался, отчего вдруг Тёмные в твои слуги перешли? Неужто у вас там власть поменялась?

- Мы и есть власть, глупый воин, - заговорила со мной мостовая.

- Ну-ну, жаба, квакай дальше, - я взглядом испепелил камни мостовой. - Я успел соскучиться по твоему кваканью.

- Глупый воин, - нарисовалось вдруг в воздухе кровью. - Он слаб, а потому лишь оскорбляет более сильных.

Сущность восстановила силы и собралась для удара. Я подумал и, решившись, Словом Отречения швырнул себя за это Измерение, нырнул в Тени Границы меж Измерениями и там воплотился вновь. Серость, призрачность, ирреальность царящего вокруг, бесконечная пустота и буйствующие потоки сил, взрывающие эту пустоту и создающие хаос энергий, окружили меня, приняв в своё средоточие. Я повертел головой, осматриваясь, - давненько я тут не бывал. Давненько...

- Приятно снова оказаться на кладбище, воин? - проквакала одна из теней, серый мираж расплылся под моим взглядом и предо мной оказалось уродливое существо с жабьим телом и головой, одной ногой человека, вместо второй у этого существа был загнутый гигантский рог, на который оно опиралось как на костыль. Надломленный хвост жалко волочился за хозяином.

- Красавец, - прокомментировал я, разглядывая его.

- Да-а, - пробулькало существо, вытащило из-за спины трость и опёрлось на неё. - Твоя работа, воин...

- Надо было тебя убить, чтоб не мучился и других своим видом не пугал.

- Ты не способен убивать воин, - уличило меня существо, - ты способен лишь драться. Хочешь я удовлетворю это твоё желание?

- По старой памяти, жаба? - воодушевился я.

- Более чем, - проквакало оно и взмахнуло тростью. - Но перед этим я тебе кое-что покажу.

- Что? - нахмурился я. - Давай, лучше сразу к делу!

- Не-е-ет, глупый воин, - проскрипело существо, касаясь тростью одного из вихрей Сил, - сначала смотри.

Вихрь опал от прикосновения, повинуясь силе Тёмного Хозяина, потоки Сил сформировали рамку, в которой вдруг возникло полотно, оно засветилось, стало всё ярче и ярче, я скосил взгляд в ту сторону на мгновение, увидел свою Власть в объятьях Астарота, сплюнул и посмотрел на существо.

- И это всё? - спросил я у него насмешливо. - Да я бы доплатил вам всем, лишь бы вы её...

И я посмотрел на полотно ещё раз. Торжествующая сущность Астарота и покорно отдающаяся её напору Власть... Моя Власть. МОЯ!!! ВЛАСТЬ!!! МОЯ!

- Я надеюсь, это разогреет твою ярость, - проскрипела жаба, поворачиваясь к полотну, увидела, что там происходит и: - но... Это не!..

И я с диким воплем исторг из себя колонну огня. Даже тени вокруг существа вспыхнули и превратились в быстро гаснущие искорки, я бросился к одному из вихрей, тот испуганно шарахнулся от меня, влетел в его центр и закрыл глаза, призывая Силы, от которых так давно отказался, уходя в изгнание...

* * *

В Ад я вломился, пинками проламывая двери и расшвыривая всех попадающихся на своём пути. Белиал попытался задержать меня, но моя вернувшаяся сила разорвала его на куски, его и стаю его верных демонов. Легионы вставали передо мной и исчезали в буйстве Сил, сопровождавших меня. Когда сам Вельзевул встал против меня, полный надежды сокрушить или хотя бы остановить, я распахнул под ним полотно этого Измерения, швырнув в самую дальнюю и глубокую из всех существующих бездн. Вокиал со своими ордами нечисти пытался уничтожить меня, но Силы, подвластные старейшему из серафимов, сожгли и испепелили его, а прах смешали с солью Мёртвого Океана и вознесли к звёздам этого Измерения. Не щадя никого, ломился я сквозь круги Ада, круша всё вокруг и не замечая ран. Моя сущность спешно зализывала их, восстанавливала силы, а потом обрушивала новый колоссальной мощности удар по окружавшим меня демонам. Куда там тому Тёмному... Против меня вставали Изначальные, чей срок был не меньше моего, ко мне на бой выходили Проклятые, чья сила даже в пассивном состоянии трясла под собой реальность этого Измерения, со мной сражались мириады Изгнанных, как пушечное мясо шли орды Изменённых, а я прорывался сквозь их толпы, шалея от убийств и выпитой Силы, пьянея от наслаждения, которое я так давно не испытывал. И почему я раньше, дурак, Михаилу отказал? Ведь он был прав: давать демонам по шапке - это высшее удовольствие! И я прорывался, хмелея от этого удовольствия, убивал, крича от восторга, крушил всё на своём пути, радуясь, как детёныш двуногих свиней, слушал вой умирающих демонов и хотел ещё, ещё, ещё! И Силы давали мне всё это. Они несли меня сквозь армии врагов, рвали, ломали, разбивали их, сжигали отступающих, давили отползающих - Силам, как и мне, требовалась разрядка.

Но наступил вдруг момент, которого я всегда боялся, из-за которого вторгся в Небесный Дворец и пытался сразиться с Творцом, пытался... Мне надоели битвы. Я устал от драк, устал от однообразия. И захотел сменить свою миссию. И какое-то вшивое Начало посмело тогда утверждать, что это невозможно, что я ещё миллионы лет буду исполнять свой долг. Да, я был воином. Я был рождён для битв. Но мне, уставшему от их монотонности и бесконечности, захотелось иного. Я пытался объяснить, но меня никто не стал слушать. Мне даже пытались угрожать... Они забыли, видимо, что воин может вложить меч в ножны, но он никогда не бросит его. Они забыли, очевидно, что угрожать тому, кто видел зарождение Сил и Вселенной, может быть чревато... Я поднял руку на Начало. Потом на всех тех, кто пытался меня остановить. Потом я сразился с самим Творцом. И был им побеждён и изгнан. Кто был более неправ в этом: я, своей сущностью предназначенный хранить Границу и уставший от миллионов лет однообразных войн, или Высший, чьим долгом было помнить о возможности Выбора для каждого из нас?

Я устал драться... Я опустил руки, и сущность в последний раз ударила всеунитожающей волной Сил. Пали последние из противостоящих мне демонов. Я устало и безразлично взмахнул в последний раз ритуальным кинжалом, обезглавливая последнего Тёмного Хозяина, и тогда ко мне вышел сам Астарот.

- За бабой явился? - без обиняков спросил он, его классически прекрасное лицо Падшего ангела было бесстрастно.

- Угадал, - пробормотал я, глядя на него и даже не думая вновь приходить в ярость - испарилась она из меня, похоже, - более ни капли не осталось.

- Чего так ломился? - поморщился он. - Попросить не мог, что ли? Мы бы по старой памяти за бесценок отдали.

- Я не привык просить.

- С ней привыкнешь, - пробурчал Астарот и потёр ладонями лицо. - Ведёт себя как королева какая-то!

Он исчез на мгновение, а потом вновь появился, держа за волосы мою Власть.

- Забирай, - плюнул он, толкая её ко мне. - Она нам тут всю плешь проела уже!

- Ты думаешь, что я заберу её после того, что твоя гнилая сущность с ней сотворила?!

- Что?! - поразился Астарот.

- Ты был с ней! - ткнул я в него пальцем обрекающе. - И думаешь, что я теперь просто так уйду?

- Я?! - взревел Астарот, а Власть презрительно на меня посмотрела. - Да в её сторону взглянуть нельзя, не то что покуситься!

- Лжёшь! - меня начинало понемногу трясти от разгоравшейся ярости.

- Слушай сюда, Александрий, - прошипел Астарот, его крылья, лохматые, чудовищные, выскочили из-за его спины и распахнулись во всю ширь, - я не лгал тебе, когда, изгнанный, пересекал Границу, спасаясь от херувимов. Я не лгал тебе, когда пообещал не начинать войн в Измерении людей! Я не лгу тебе и сейчас!

- Тогда что показывал мне твой Жабаркас?!

- Я не ведаю, что ты зришь, - отмахнулся Астарот. - Тем более, когда что-либо показывает именно этот мерзкий выродок. Я не лгу тебе, Александрий, ибо уважаю за все деяния твои. Я не покушался на неё и даже не смотрел в её сторону.

- Как она оказалась здесь?

- Спроси об этом у неё. Я думаю, ей есть, что поведать тебе. Только устраивай семейный скандал не здесь - мне ещё предстоит убрать всё, что ты здесь наломал.

- Рогатому привет передавай, - пожелал я, подходя к Власти и беря её за руку.

- Он отошёл от дел, - посмотрел на меня Астарот. - Разве ты не знаешь?

- Нет. Ничего...

- Они со Стариком ушли за пределы этой Колыбели. Их нет ни в одном из Измерений. Возможно, их вновь призвала доля демиургов, возможно, они просто захотели отдохнуть... Не знаю.

- И кто теперь вместо Рогатого?

- Генералы, - ответил Астарот, потом взглянул на павших демонов и помрачнел. - Придётся новых подбирать. Старых ты уже того... тю-тю...

- Значит, ты за главного? - уточнил я.

- Ни в коем случае! - взмахнул крыльями Астарот. - Ненавижу быть самым главным! И не завидую тому, кто возьмёт на себя эту роль.

Он помолчал немного и добавил:

- Я бы хотел пожать тебе руку, Александрий, в дань уважения к твоей силе и твоему опыту, но... сам знаешь: традиции и прочая. Меня не поймут. И ещё: благодарю тебя.

- За что? - удивился я.

- За то, что забираешь от меня эту принцессу. Мне показалось... так, мельком... что она настоящая змея.

- Ты уверен? - бросил я на него быстрый пытливый взгляд.

- Уверен, - кивнул Астарот. - Дело в другом: а хочешь ли ты быть уверенным?

- Я подумаю, - пробормотал я. - Я бы не ломился за ней, если бы вообще ничего не хотел. Прощай, Астарот.

- До встречи, Александрий.

- Ты думаешь?

- Так будет лучше...

- Уверен?

- Более чем.

- Тогда до встречи, Король Демонов.

- Издевайся, издевайся...

- Идём? - я посмотрел Власти в глаза, она посмотрела на меня, потом медленно кивнула. Я сжал сильнее её руку, закрыл глаза и представил себе мир, по которому уже успел, оказывается, соскучиться. Выходит, и такое бывает... Удивительно. Но это так. И как бы отвратительны мне ни были двуногие животные, но без них, оказывается, я уже не могу. Странные дела творятся в этом Измерении...

* * *

Мы сидели на ступеньках Петропавловского собора и кормили снующих у наших ног голубей семечками. Сидели вдвоём. Как выяснилось, и такое отныне было для меня возможно. Я начинал находить удовольствие в её обществе, а она уже не чуралась столько откровенно меня. Мы даже разговаривали иногда, обмениваясь какими-то мало значащими бессмысленными фразами. Я не позволял этому удовольствию далеко заходить, я боялся, что однажды иссякну и уже ничего не смогу сказать, и тогда... она снова уйдёт. О Пресвятая Богородица, неужто я боялся потерять её?! Не знаю... если бы не боялся, то не вломился бы, разъярённый, в Ад и не истребил бы там неисчислимые орды врагов в погоне за Ней.

- Может быть, теперь ты скажешь мне, почему оказалась там?

- А ты хочешь услышать ответ?

В ней нет ничего от самки двуногого, от её манеры разговаривать, флиртовать, беседовать... Так почему же она ведёт себя так, как эти простейшие? Зачем отвечать вопросом на вопрос?

- Да, - говорю я тихо.

- Тогда, я думаю, ответит тебе он, - кивает Власть куда-то вперёд.

- Кто? - поднимаю я голову.

- Я, - отвечает один из голубей, садится на асфальт, закидывает лапку на лапку и отряхивает крылья.

- Опять ты? - вздыхаю я, узнав гостя.

- Снова, - голубь поднимает валяющийся рядом окурок, поджигает его усилием мысли и длинно затягивается. - Не ругайся, Алекс, ведь я пришёл ответить на твой вопрос.

- Всё это твоих рук дело? - спрашиваю я понимающе.

- Я всё никак не мог понять, откуда в тебе эта непреодолимая жажда боя, драки, поединков, которая сводила тебя с ума и заставляла впадать в бешенство. А потом взглянул на старые рукописи времён Разделения Высших и понял: вы, серафимы, после Разделения были призваны не просто охранять и стеречь Границу, но и хранить равновесие, баланс. Когда он нарушался, вас неудержимо тянуло либо в драку, либо в апатию. Когда демоны, пользуясь отсутствием Рогатого, полезли изо всех щелей, равновесие стало нарушаться, ты стал безумен и опасен, и я запретил кому-либо принимать твои вызовы, надеясь, что ты сам сорвёшься в нужную сторону. Но я этого так и не дождался, как ни предлагал и ни подталкивал.

- И тогда ты решил задействовать мою Власть?

- Её зовут Ольха, - произнёс голубь, ткнув в меня крылом и выпустив в мою сторону длинную струйку дыма, окурок и не думал заканчиваться. - Так, на будущее. Да. Именно так я и решил. И здорово перепугался, когда ты никак не отреагировал на её исчезновение и все мои намёки.

- Значит, забирая Ольху из плена Астарота, я выполнял твою просьбу касательно демонов, - подытожил я. - Да-а-а... Сволочь же ты, Михаил.

- Не более, чем кто-либо другой, - возразил голубь. - Я Архистратиг, Алекс, и для достижения цели должен иногда принимать решения, которые всем другим покажутся чудовищными и необоснованно жестокими. Демоны убивали Младших, переманивали их к себе, такое случалось и раньше, но раньше за балансом сторон следили серафимы, а после твоего изгнания многие из них бросили это дело и растворились в потоках Сил на Границе, ушли в другие Измерения, захотели освободиться. Когда количество убитых Младших стало расти просто катастрофично быстро, мне и пришлось принять такое решение: заставить тебя любым способом изгнать демонов за Границу и наказать их соответствующим образом.

- И ты сам спрятал Власть?

- Я сама пошла туда, - произнесла она тихо. - Ты мой Избранный, от этого не уйти и не отступить, но я устала видеть в твоей сущности только жажду убийства.

- И что же ты теперь видишь в ней?

- Покой, - сказала Ольха, взглянув на меня пристально. - Но я надеюсь, что он скоро уйдёт. Ты мне неинтересен покойным.

- Я воин, - я посмотрел на Михаила, - я скоро вновь возжажду битв и драк. Что будешь делать тогда?

- Ну, положим, возжаждешь ты их совсем нескоро, - возразил Михаил. - Демонов ты проредил основательно, даже моих не столько погибло. Теперь тебя будет одолевать апатия. До поры до времени. Пока равновесие не восстановится и не начнёт колебаться. До тех пор у тебя времени с избытком, так что советую найти, чем заняться.

- Чем? - мне ничего в голову не шло.

- Обратно на Границу ты, я так понимаю, не особо хочешь. Предлагаю... взять на себя самый тяжёлый и неблагодарный труд, который тебе одному, пожалуй, и по плечу, - голубь выплюнул окурок и откашлялся. - Возьми на себя защиту людей.

- Ты с ума сошёл?! - поразился я. - Защищать тех, кого я презираю?!

- Ну... - развёл голубь крыльями, - тебе всё равно нужно будет чем-то заняться. Не грамоте же учиться в конце концов.

- Посмотрим, - я бросил взгляд на снующих мимо нас и опасливо поглядывающих прямоходящих приматов, - может, и научусь. Хотя... - я окинул взглядом Ольху с ног до головы, - чует моя сущность, мне будет, чем заняться в ближайшую вечность.

- Какие страсти творятся, - уважительно пробормотал голубь, вскакивая с земли.

- Ну всё, ребята, адьос! Ещё увидимся, - поклонился он нам, после чего замер на мгновение, вздрогнул, потоптался на месте и продолжил с тихим воркованием собирать семечки, жадно отпихивая крыльями соседей.

- Чего ты так на меня посмотрел? - осведомилась Ольха, подсаживаясь ближе ко мне.

- Вспомнил те моменты, когда ты сопротивлялась моим ласкам, - честно ответил я, с удовольствием глядя на неё и вспоминая слова Астарота, что она настоящая змея. Хотел ли я быть уверенным? Я ответил ему, что подумаю... Теперь я сидел и думал. И все мои думы склонялись к тому, что... да. Я был уверен. Я хотел этого. Я хотел быть со своей змеёй. Сам наполовину змей-дракон, хранитель граней, разделяющих две половины одного целого, несущий эти две половины любого целого в самом себе, познавший их, я страстно нуждался в такой же, как я. Власть не бывает однозначной, сущность её имеет несколько форм и может принимать любую. Она выбрала змею - мой образ сущности, она отказалась уходить с Началами, она сейчас сидела рядом со мной, смотрела на меня и не торопилась уходить. Я вдруг понял, что очень хочу удержать её, чтобы она более никогда не покидала меня. Я ощутил, как дрожат Силы, готовые разукрасить небо языками огня для неё. Я осознал, что... готов слушать её трёп и глупые вопросы, что буду отныне привязан к ней не только узами Избранного и Власти, но и своим личным желанием и отношением. Ужас! Пропал я. Пропал, как воин, живущий ради битв и любовь свою отдавший своему возлюбленному оружию. Впрочем, быть воином мне временно надоело. Попробую примерить на себя роль примерного семьянина.

- Да... - Власть улыбается, её рука ищет и находит мою. - Мне и самой тогда понравилось. Я люблю силу. Люблю, когда не боятся её проявить.

- И как тебе моя сила? - моя сущность осторожно подбирается к её, попутно замедляя бег времени на площади, начинает аккуратно покалывать её защитный контур маленькими информационными щупальцами.

- Неплоха, - улыбается откровеннее Ольха, сила и крепость её защитного контура чуть ослабевает, моя сущность протягивает в еле заметную щель тоненькое щупальце ослабляющей силы и начинает расширять стенки трещины.

- Неплоха?! - восклицаю я, потрясая кулаками. Моя сущность засовывает в чуть увеличившуюся трещинку щупальце ударной силы. - Она велика, Ольха! Велика, необорима, необозрима, всесокрушающа, безгранична!

- Мальчишка, - усмехается она, её защитный контур ещё больше ослабевает, её сущность начинает отзываться на первые пробные импульсы. - Всё так же любишь похвастаться. Всё так же любишь... м-м-м...

- Но ведь тебе, - я привлекаю тело Власти к себе, моя сущность набирает силы для одного сокрушительного информационного удара, который сорвёт и уничтожит все защитные контуры и позволит нам слиться воедино. Здесь. Сейчас. Прямо сейчас!

- Тебе же это нравится... - шепчу я, наши губы сливаются в поцелуе, сущность резко атакует всеми вцепившимися щупальцами, защитный контур разлетается под бешеным натиском, её сущность пытается сопротивляться, но сломленная неожиданной атакой, сдаётся и распахивается мне навстречу. Время вокруг нас, послушное моей воле, полностью останавливается, я кладу свою Власть на ступени собора и срываю с неё, жадно, торопливо, как голодный мальчишка, одежду, стремясь скорее увидеть и ощутить её совершенное тело, познать его, раствориться в нём...

- О-о-о... ещё как... - стонет она жарко, её рука обнимает меня за шею, мы сливаемся в экстазе любви прямо на ступенях собора и наши сущности, погрузившись друг в друга, разукрашивают для нас огненными сполохами небо.

Да правит миром, Колыбелью, Измерениями и всем прочим Любовь!

В конце концов даже я, заматеревший воин не знающий иного счастья, кроме звона мечей и криков умирающих понял это и возжелал всем. Мы с Ольхой любили друг друга до конца. По-настоящему любили...

И вы любите!

Конец

"Группы особого назначения"

- Седьмая группа, доложите обстановку.

- Центральная, это седьмая группа. Находимся на правой Половине, патрулируем третий, четвёртый и пятый Уровни. Пока Проникновения не обнаружено. Продолжаем патрулирование.

- Вас понял. Принято. Группы правой Половины, доложить обстановку по Уровням.

- Докладывает первый Уровень: ситуация под контролем. Проникновения не обнаружено.

- Второй Уровень докладывает: закончили закладку глобу-мин на восемнадцатом, двадцатом и двадцать пятом участках, сообщаем новую карту полей по нейросети. Центральная, девятнадцатая группа запрашивает о состоянии лимфо-редутов.

- Девятнадцатая группа, это Центральная. Лимфо-редуты вашего направления полностью восстановлены, готовится смена координат узлов. Передача данных начнётся через три цикла по нейросети. Готовьтесь к приёму.

- Понял, Центральная. Подготовимся.

- Вниманию всем группам нижнего Пояса, в центральной области начинается повышение температурного режима, скорость Потока увеличена. Держитесь там!

- Поздно спохватились, Центральная. Тут у нас уже миллион циклов жара невероятная! Скорость Потока все мыслимые пределы превышает!

- Отставить болтовню! Всем группам, внимание! Через тысячу циклов прогнозируется завершение активной фазы и переход к пассивной...

- Давно пора, а то мы тут спёклись уже...

- Нижний Пояс, вам сказано: отставить разговоры! Занимайтесь делом!

- Центральная, кто подготовил прогноз? ВНЦ ВНЦ - высший нервный центр.?

- Точно так.

- Прикажите группам верхнего и среднего Поясов приготовиться.

- Займитесь своим делом, пятнадцатая группа. Доклад не окончен. Приказываю продолжать.

- Говорит шестой Уровень. Сектора с первого по десятый - обстановка в норме. Проникновения не обнаружено. Сектора с одиннадцатого по двадцатый - всё хорошо, продолжаем устанавливать сеть глобу-мин.

- Когда закончите?

- Через десять циклов, Центральная.

- Мужики, мне по секрету один нейрон рассказывал, что в высших нервных центрах ТА-А-АКОЕ проскакивает, когда они улавливают эти громкие звуки, особенно во время этого процесса, из-за которого в центральной области нижнего Пояса поднимается температура и в несколько раз увеличивается влажность...

- Группы центральной области нижнего Пояса, отставить всякие разговоры! Займитесь делом, иначе доиграетесь!

- Ишь, раскричался... Скучно ему...

- Мне некогда скучать! Я работаю!

- А мы тут бездельничаем, да?

- Центральная, Центральная, это третья группа верхнего Пояса! Как слышите меня?!

- Слышу хорошо. В чём дело?

- Обширное повреждение защитного барьера на Уровнях с пятого по десятый! Наблюдается массовое Проникновение!

- Опять она ему спину расцарапала! Во пылкая!..

- Да заткнитесь вы наконец! Всем группам всех Поясов и Уровней, это Центральная! Массовое Проникновение на верхнем Поясе! Общая тревога! Повторяю: общая тревога! Третья группа, доложите о степени повреждения защитного барьера!

...

- Третья группа!.. Третья группа?! ... Проклятье! Всем группам, внимание! Проследовать к поражённому участку и остановить распространение!

- Я четвёртая группа, совершаю межклеточный переход. Через три цикла будем на месте.

- Я девятая группа, продвигаюсь к пятому Уровню верхнего Пояса. Время прибытия - пять циклов.

- Я группа сто один, уже на месте... Ух ты ё!.. Есть контакт! Есть контакт! Осторожнее! Справа!..

- Группа сто один, доложите обстановку!

- Центральная, срочно сюда тяжёлое подкрепление! Множественный контакт! Повторяю: множественный контакт! А-а-а!..

- Охарактеризуйте тип заражения! Группа сто один! Группа... Да что же это?!

- И под ногтями, видать, не почистила... Дура...

- Говорит, Центральная: всем группам в районе Проникновения остановить продвижение и начать укреплять позиции! Уже уничтожено две наших группы. Мы пока не знаем, что за тип Заражения... Поэтому нужны разведчики! Добровольцы. Кто пойдёт? Правильно, пойдёт группа шестьдесят шесть! Пойдёт добровольно!

- А мы и не вызывались!

- Это вы просто скромно промолчали. Марш в Поток и чтоб через пять циклов были здесь!

- Это начальственный произвол! Уже и пошутить нельзя?! А как же демократия и свобода выбора?!

- Марш в Поток! Немедленно!

- Центральная, докладывает пятый Уровень: позиции заняли и укрепили, лимфо-редуты готовы. Контакт пока не наблюдается.

- Центральная, это шестой Уровень: та же обстановка. Готовы встретить достойно!

- Говорят седьмой и восьмой Уровни: нас слишком мало, чтобы перекрыть все проходы. Они могут пройти...

- Центральная, это десятый Уровень верхнего Пояса! Нас здесь всего три группы, наблюдаем множественный контакт! Повторяю: множественный контакт! За нами никаких лимфо-редутов нет! Если они здесь прорвутся, то попадут в Поток!

- Десятый Уровень, высылаю пять отрядов Макро-Ф. Расчётное время прибытия - четыре цикла. Держитесь там!

- Броня крепка и танки наши быстры...

- Группа шестьдесят шесть, где вы ошиваетесь?!

- ... лимфоиды-танкисты... Чего?.. А-а-а... Кажется, седьмой Уровень. О, здоров, ребята!

- Задание на разведку отменяется! Приказываю совершить межклеточный переход на десятый Уровень и выйти в тыл врагу! Приказываю оказать максимальную помощь всем группам десятого Уровня, атаковав противника с тыла! Как поняли?

- Вот, главное, как с тыла, так сразу шестьдесят шестая...

- Отставить разговоры! Прекратить базар! Почему девятый Уровень не прикрыт?!

- Центральная, докладывает пятый Уровень: атаку отбили, готовимся к отражению следующей волны. Потери пока минимальны.

- Отлично!

- Центральная, это шестой Уровень! Наблюдаем перегруппировку сил противника. У них там тяжёлые фаги! Готовятся совершить межклеточный переход!

- Направление какое, шестой Уровень?

- Да гипофиз его знает! Пока непонятно...

- Центральная, это десятый Уровень! У нас плохие новости: нас выбили с прим-узлов, мы отошли на клеточный уровень, но долго здесь не продержимся! Где эти абсорбированные Макро-Ф?!

- Разворачиваются для нанесения удара. Держитесь там, десятый Уровень! Шестьдесят шестая, гранулы ваши в распыл, где вы шастаете?! Почему до сих пор не помогли группам десятого Уровня?!

- Центральная, это группа шестьдесят шесть. Мы их отвлекли на себя и большую часть положили, но... остался я один. Новости хреновые, Центр: зона поражения ширится.

- Что?! Повторите!

- Повторяю: зона поражения увеличивается. Скоро захватит и пятнадцатый, и двадцатый Уровни! Высылайте все имеющиеся отряды!

- Принято. Группа шестьдесят шесть, доложите обстановку.

- Большая часть первой волны противника уничтожена, пока что враг отступил. Из всей группы остался я один, остальные группы отступили и перегруппировываются. Если сейчас не придут Макро-Ф, то десятый Уровень мы потеряем... Они снова идут. Центральная, все гранулоциты, знайте: группа шестьдесят шесть не отступила, сделала всё возможное, честь лейкоармий сохранила.

- Группа шестьдесят шесть, я Макро-Ф. Мы развернули позиции, но нам нужны координаты нанесения удара.

- Вас понял, Макро-Ф. Нейропеленг мой имеете?

- Так точно.

- Вызываю огонь на себя.

- Группа шестьдесят шесть, не сметь! Это Центральная! Повторяю: не сметь!

- Да иди ты в задницу, Центр! Здесь идёт вторая волна! Я с ними один не справлюсь, а барьер оставшихся групп не устоит. Макро-Ф, подтверждаю приказ: огонь на меня!

- Вас понял, группа шестьдесят шесть. Корректирую вектор... Атакую.

- За вечное здоровье, ребята! А-а-а!..

...

- Центральная, докладывает десятый Уровень: всё чисто, остатки волны добили. Возвращаемся на прежние позиции. Вечная память группе шестьдесят шесть!

- Вечная память... Десятый Уровень, направляю к вам отряды Лимфо-Т. Приказываю организовать прикрытие, пока они будут работать с Повреждением. Седьмой, восьмой Уровни, как у вас обстановка?

- Центральная, к нам прибыли отряды Лимфо-В, так что пока ситуация нормализовалась, закладываем глобу-мины.

- Кто-нибудь знает, что с девятым Уровнем?

- Разведку бы туда...

- Группы свободные есть?

- Центральная, это пятый Уровень, у нас пока ситуация в норме, ничего чрезвычайного не наблюдаем, так что можем выделить пару групп для разведки и рекогносцировки.

- Так и поступим. Кого сможете послать?

- Группа тридцать четыре и группа девятнадцать, отправляйтесь на девятый Уровень. Оцените обстановку и доложите. В бой с противником по возможности не вступать. Как поняли?

- Я группа тридцать четыре, вас понял. Отправляюсь.

- Я группа девятнадцать, отправляюсь на разведку. В бой не вступаю.

- Это Центральная. Всем Уровням доложить обстановку.

- Это шестой Уровень, у нас здесь непонятная обстановка: отряды противника группируются, но никаких межклеточных переходов не совершают, в атаку не идут...

- Высылаю к вам отряды Макро-Ф. Десятый Уровень, отряды Лимфо-Т, прибыли?

- Так точно. Работают.

- Центральная, это группа тридцать четыре! Как слышите меня?!

- Слышу вас хорошо! Докладывайте!

- Центральная, здесь огромное количество отрядов противника, в том числе и вирусные фаги! Их пока сдерживают лимфо-редуты, но скоро они прорвутся в Поток! Нас осталось всего трое, группу девятнадцать уничтожили сразу после межклеточного перехода, пока отбиваемся, но это ненадолго! Высылайте сюда все силы!

- Принято! Держитесь там, тридцать четвёртая, отправляю со стороны Потока отряды Лимфо-В и Микро-Ф. Расчётное время прибытия - десять циклов...

- Скорее! Центральная, поторопитесь! Эти твари пробивают лимфо-заслон!

- Ожидайте подхода резерва! Не паниковать! Держаться! Как поняли? Приказываю держаться!

- Центральная, это шестой Уровень, у нас всё зачищено. Скопления сил противника не наблюдается. Отправляю Макро-Ф на девятый Уровень.

- Подтверждаю. Внимание, отряды, Макро-Ф, по завершению межклеточного перехода вступить в непосредственный ближний контакт с противником. Удалённый контакт не производить - можем зацепить свои же редуты.

- Я Макро-Ф, вас понял, Центральная. Предупреждение: нас слишком мало для успешного исхода событий.

- На помощь подойдут Лимфо-В и Микро-Ф. Справитесь. Тридцать четвёртая, как вы там? Держитесь?

- Почти... Центральная... Мы умираем за... здоровье. Мы сделали... всё... что могли... За вечное здоровье... Прощайте...

- Лимфо-В, где вы, чтоб вас растворило?!

- На подходе, Центральная! Через два цикла будем на месте!

- Поторопитесь! Микро-Ф, что у вас?

- Столкнулись с тяжёлыми фагами, несём большие потери!

- Как там лимфо-редуты?! Ещё стоят?!

- Вы издеваетесь?! Нет уже никаких редутов! Мы на последнем рубеже перед Потоком! И едва держимся! Чтоб вам раствориться, где подмога?!

- Центральная, я соединение триста-четыреста, идём Потоком, будем через три цикла. У нас тут Нейтро-Ф в большом количестве, сейчас мы этим фагам всыпем! Микро, держитесь ещё чуть-чуть! Мы поможем!

- Соединение, кто отдал приказ на смену дислокации?

- Гипо-центр, Центральная!

- Слава фагоцитозу! Неужто заработал, наконец?!

- Я Макро-Ф, Центральная, мы на девятом Уровне, разворачиваемся для ближнего боя, подмоги не наблюдаем...

- Макро-Ф, отряды Лимфо-В чуть выше вас. Пеленг - триста восемнадцать оптимус. Идите на соединение.

- Вас понял. Атакуем.

- Микро-Ф, как там у вас?

- Едва держимся! Мы уже у самой границы Потока, дальше не отступим! Нас осталось очень мало... Мы...

- А вот и мы! Микро, здорово! Ну что, всыпем паскудам! Дивизионы, в атаку! Веером расходись, веером! Выбивай эту гниду с редутов! Всем подразделениям шквальный огонь!.. Центральная, это соединение триста-четыреста, мы на месте, гоним их прочь. Там есть кому их с тыла прижать?

- Отряды Макро-Ф и Лимфо-В.

- Отлично! Эй, громилы неповоротливые, занимай позиции и бей всех, кто побежит! Лимфо, прикройте их! В атаку, братцы, в атаку! Бей не жалей!

Через полчаса

- Чего ты вертишься?

- Ты мне спину расцарапала...

- Ой, миленький, прости. Больно?

- Нет, что ты. Так, пощипало немного и всё. Всё хорошо.

- Прости... Очень уж хорошо было. Ты у меня самый лучший!

- А ты у меня... Фурия моя, пантера... кошка. Знала бы, как мне понравилось, когда ты в меня когти вонзила! Я совсем голову потерял тогда. Ты знаешь: у меня ещё не было женщины лучше тебя. И, разумеется, красивее тоже. Ты самая яркая из всех и самая... замечательная!

- М-м-м... спасибо, милый... А теперь давай всё-таки попробуем уснуть - нам через три часа на работу.

- Я возьму отгул. И ты тоже бери... А спать я совершенно не хочу. Иди ко мне...

- А как же... Ох... А... действительно... чёрт с ней с работой - подождёт денёк... О господи...

* * *

- Я пятая смена, вахту принял. Ситуация в норме. Проникновения не обнаружено.

- Я четвёртая смена, вахту сдал. За время несения караула происшествий не обнаружено. Ситуация в норме.

- Всем группам, внимание! Говорит Центральная: высшие нервные центры регистрируют увеличивающуюся нервно-импульсную активность в центральной области нижнего Пояса, наблюдается повышение температуры и увеличение скорости Потока. В связи с этим всем группам приказывается перейти в режим усиленного патрулирования и максимальной боевой готовности к отражению атаки противника и предотвращению Вторжения! Как поняли?

- Все группы вас поняли, Центральная. Переходим в указанный режим.

- Ну что, братцы, за работу?

- Ох, как не хочется...

- Только-только от тех отбились!

- Повышение температуры, увеличение скорости Потока... Почему эти многоклеточные не могут размножаться как мы: делением? И всё было бы нормально.

- Чего?! Опять на работу?! Да чтоб они провалились!

- И чего этим двум не спится?.. Странные многоклеточные...

- Не то слово, брат, не то слово...

- Ну, пошли, что ли?

- За?певай!

Конец

"Придуманный человек. Придуманный мир"

И создал бог твердь земную, и окружил её морями и облаками, и наделил её лесами и полями, реками и озёрами, пустынями и болотами...

И вдохнул бог жизнь в созданное им творение. Зашелестели леса, потекли реки, заблестели гладью вод озёра, подняли штормы моря и океаны, заколосились первой травой поля - побежала жизнь по земле...

Но показалось богу этого мало, и он населил леса и поля, озёра и реки, моря и океаны живностью всякой, ту живность разделил он на два пола различных и на тварей многих поделил...

Но не было богу хорошо и покойно. Не хватало самого главного, без чего мир тот был хоть и зелен, и криклив, но скучен и сер. Не хватало хозяина, который бы возглавил всё сотворённое. И решил бог призвать Мастера, чтобы тот сотворил хозяина по образу и подобию божиему, но без божественного участия в том...

Согласился Мастер выполнить работу, но и цену назвал великую. Скрепя сердце, согласился на эту цену бог, ибо не мог создать он подобных ему...

И пошёл Мастер по миру новосотворённому. Воды морской зачерпнул он горсть, и воды пресной - две; плодородной почвы набрал мешок, и лавы из самого сердца земли - полмешка; воздуха горного, чистого, свежего он вдохнул пять раз и один раз вдохнул смога и смрада болот торфяных... Набрав всё это и многое-многое другое, возжёг Мастер огонь чистый, из глубин тверди земной идущий, сотворил куклу из хрусталя и окунул в смесь приготовленную, а потом в жар положил животворный. И взметнулось яростное пламя, и помутнел хрусталь, и окреп вокруг него панцирь, из смеси той сделанный. Народился первый человек из пламени ненасытного, и нарёк его Мастер именем гордым, именем звучным, именем сильным, таким, каким подобает первенца награждать. И стало имя Первого человека подобно божественному, ибо назвали его Адамант.

Узрев, что есть в этом мире каждой твари пара её, пожелал Мастер создать пару своему творению. Из воды зеркальной сотворил он куклу, упругую и податливую, размерами поменьше и формами другими, обмазал он её смесью погуще, чтобы не ломалась она в случае невзгод тяжких, и положил у самого края пламени обжигающего. Долго горел огонь, долго обжигал он куклу, цветом наливались формы её, перетекали ручейки пламени в глаза, оплетали душу её; долго ждал Мастер окончания творения и вот он, наконец, наступил. Вышла из пламени того дева красы неземной и неописуемой, и так чиста она была и непорочна, так ярко сияла как рассветные звёзды, столь твёрдой как камень была она внешне, столь мягкой и хрупкой была она в душе своей, так сильно горела в ней частичка огня пламени животворного и ненасытного, что решил Мастер, склонившись перед творением своим вторым, назвать её именем столь же сильным, сколько гордым было имя Первого человека. Назвал он её Естество.

И предложил Мастер богу назвать творения свои мужчиной и женщиной, ибо силы природы, что использовал он, в мужчине воплотились единожды и было в названии сем одно только "инь", а в женщине, напротив, воплотились дважды, и было в названии её "ень" и "инь". Так, считал Мастер, будет правильно. Ибо подобны богу были творения те.

Но бог не возжелал демонстрации силы столь вопиющей, испугался бог, что с таким сильными грозными именами люди откажутся восхвалять его могущество и когда-нибудь пойдут против воли его. Испугался этого бог и изгнал тогда он Мастера, не вознаградив его за труд кропотливый, а у Первых людей отобрал он силу и крепость их. И даже имена укоротил бог, чтобы никогда более люди не задумывались и не вспоминали о мощи своей и о величии.

И было у Первого мужчины имя сильное и властное - Адамант, и стало оно у него исковерканным и жалким после суда божьего - Адам.

И было у Первой женщины имя прекрасное и мелодичное, как она сама, - Естество, и стало оно у неё кратким, как и память отныне вся женская, после суда божьего - Ева.

И вечно имена эти, обрезанные, укороченные, напоминали Первым людям о той силе, что у них была и которую у них так предательски отобрали...

* * *

7 октября 2009 года.

master@inbox.ru

"Здравствуй, Илия. С чем пожаловал на этот раз?".

Ilia_saldon@lg.ru

"Привет, дядя Адам! У меня всё хорошо, а у вас как? ".

master@inbox.ru

"Неплохо. Как день прошёл?".

Ilia_saldon@lg.ru

"Хорошо прошёл. Просто отлично! Много новых впечатлений! Сегодня столько всего учили - ужас! Хватит ли меня до экзамена или не доживу до него... Столько всего на дом задают! Вот и сейчас нужно решить четыре задачи по физике, шесть задач по математике, написать упражнения по русскому языку... Бр-р-р... Когда всё это успеть? А ещё история и география. А-а-а!!! Ненавижу географию!".

master@inbox.ru

"Науку нет смысла ненавидеть, пока ты ей занимаешься. Иначе она встанет для тебя колом в горле. Кстати у тебя было бы больше времени на всю твою домашнюю работу, если бы ты не писал мне каждый день".

Ilia_saldon@lg.ru

"Я не могу не писать вам, дядя Адам! Я сильно скучаю по вам! Сильно-сильно! Честно-честно! И очень хочу снова с вами поехать куда-нибудь! Ведь можно будет? Можно? Можно?!".

master@inbox.ru

"Посмотрим, если только ты не завалишь учёбу. Если закончишь полугодие с хорошими оценками, то, может быть, на зимних каникулах в горы на Урал рванём...".

Ilia_saldon@lg.ru

"На Урал?! Ой как здорово! Дядя Адам, я вас обожаю! Вы самый лучший дядя в моей жизни!"

master@inbox.ru

"Особо, впрочем, не рассчитывай. И не верещи. Скажи лучше, как там мама?".

Ilia_saldon@lg.ru

"С мамой всё хорошо, недавно её заявление о разводе с папой наконец-то утвердили, так что она довольна сейчас. Наверное, даже счастлива".

master@inbox.ru

"Понятно. А в школе как?".

Ilia_saldon@lg.ru

"Тоже всё отлично! Показывал ребятам наши фотографии с летней поездки, они так завидовали. Ещё бы не завидовать, ведь мы на Цейлоне побывали! А бенгальский тигр, он такой страшный! Жуть!".

Ilia_saldon@lg.ru

"Дядя Адам, а вы мне обещаете, что зимой на Урал поедем?".

master@inbox.ru

"Посмотрим, племяш. Здесь главное ребят собрать с оборудованием. Если даст путёвку Институт, то поедем обязательно. Но учти, могут и не дать".

Ilia_saldon@lg.ru

"Я буду очень-очень хорошо учиться, чтобы они дали! А если не дадут, то я им всего плохого пожелаю!".

master@inbox.ru

"Не нужно так говорить, Илия! Ни в коем случае! Никогда не желай зла ближнему своему, даже если он тебя проклинает. Запомни: проклятие возвращается к тому, кто его произносит, вдвойне, а то и втройне".

Ilia_saldon@lg.ru

"Я знаю, дядя Адам. Вы уже много раз говорили это... Дядя Адам, а меня возьмут летом работать в Институт?".

master@inbox.ru

"*смеётся* А зачем тебе к нам, племяш? Зарплата невысокая, а работы, напротив, много. Тебе здесь вряд ли понравится...".

Ilia_saldon@lg.ru

"Нет, дядя Адам. Мне у вас очень нравится! Особенно все эти ваши... искпидиции! Не важно, что зарплата маленькая, зато как у вас интересно!".

master@inbox.ru

"Так... "грамотей"... Иди и учи русский язык! В "икспидицию" он собрался. Путешественник Конюхов... Марш за уроки!".

Ilia_saldon@lg.ru

"А как правильно?".

master@inbox.ru

"Экспедиция... Ладно, племяш, до завтра. Пойду работать дальше. Маме привет".

Ilia_saldon@lg.ru

"Обязательно, дядя Адам! Всего вам хорошего!!!".

"Абонент master@inbox.ru сейчас находится оффлайн. Вы можете отправить ему сообщение..."

Щёлкнув мышкой по соответствующей пиктограмме, Илия вышел из почтового агента, отодвинул от себя клавиатуру, положил голову на стол с тяжелым вздохом и забылся на несколько недолгих минут. Он ненавидел ложь. В своей довольно короткой жизни он успел её и наслушаться, и навидаться и понял, что ничего, кроме осложнений, уныния и потом незнания, что делать, она не приносила. Ничего... Но сейчас ему приходилось врать. Врать кому?! Самому любимому из всех родственников, единственному, кто был для мальчика по-настоящему дорог. Врать человеку, с которым интересно, который ведёт себя, как никогда не вёл отец Илии, привыкший гулять по женщинам, плодить детей и пить водку. Дядя Адам... Сколько всего было связано с этим именем! Именно он познакомил мальчика с его первой девочкой и единственным другом, он повёл его в походы и поездки, о которых другие могли только мечтать, он научил Илию любить учёбу, и та стала даваться ему легко, он сделал жизнь интересной, и Илия был безмерно счастлив, когда он был рядом, и грустил, когда дядя пропадал в Институте на полгода.

Илия прислушался: в соседней комнате всё так же звенели бутылки и лязгала металлическая посуда - мама в который раз за эту неделю отмечала развод "с этим алкоголиком", забыв о работе, о делах и занимая деньги у бабушки с дедушкой мальчика. Слышались иной раз мужские голоса - новые знакомые были искренне рады компании этой всё еще приятной внешне женщины, которая после третьей бутылки вина была согласна на любое предложение.

"Зачем я его обманываю? - шептал мальчик, яростно ударяя носком по ни в чём не повинной ножке стола. - Зачем?! Зачем говорю, что с мамой всё хорошо? Почему молчу про то, что происходит в школе?! Наверное, потому что дядя научил меня не жаловаться, ведь мужчины никому никогда не жалуются... Но что если он вдруг приедет и всё узнает? Тогда... как мне быть? Как?!".

Дверь за спиной Илии вдруг открылась и чуть хриплый голос произнёс:

- Опять сидишь? Уроки когда будешь делать?

- Сейчас, мам, - пробормотал мальчик, поднимая голову. - Тебе от дяди Адама привет.

- Ага... Хорошо. Спроси у него, сможет он денег занять до получки?

- Он уже отключился, мамуль.

- Гм... Ну ладно, - раздался сильный кашель, и тот же голос, только уже осипший, продолжил: - Делай уроки, а я пока пойду, пройдусь... К Альбине в гости загляну, наверное. Потом приду и проверю.

- Хорошо, мам, - прошептал Илия.

Дверь закрылась, и он снова уронил голову на стол. Опять... Опять к этой мерзкой старухе Альбине, у которой вечно собираются все выпивохи округи. Уже полиция приходила, делала ей предупреждение, но Альбина продолжает держать и вести свой приют - ей ничего не страшно. Если мама к ней пойдёт, то опять вернётся только завтра днём, опять не пойдёт на работу, возможно, её уволят, а тогда прощай семья и здравствуй приют. Дядя Адам... Как же мне тебя не хватает! Сейчас и всегда...

Вздохнув ещё раз, Илия выпрямился, выключил компьютер - электроэнергию нужно беречь! - убрал клавиатуру и стал выкладывать на стол учебники и тетрадки. Четыре задачи по физике, шесть задач по математике... Ещё русский язык и история с географией... Порой ему казалось, что зря он, пожалуй, берёт на себя столько всего, что можно вообще не брать работу на дом, а игнорировать её, как делали все в его классе, гулять по вечерам вместо нудной учёбы, как опять же делали все, перестать быть лучшим учеником, отказаться от этой дающейся с таким трудом роли... Но Илия не собирался делать это. Он не хотел сдаваться, как учил его дядя. Вот только если бы не одноклассники, ненавидевшие Илию за острый ум, за репутацию лучшего ученика, за его невысокий рост, полноту, очки на глазах, курносый нос. Они даже присвоили ему обидное прозвище "жид", когда узнали его имя, и мальчик долго не мог понять, какое отношение он имеет к евреям, когда сам он был чистокровным русским из средней полосы России? А имя... Просто отец Илии был любителем всего необычного, наследником семейного духа, вот и дал такое имя ребёнку, хотя мама и умоляла его назвать новорожденного исконным славянским именем. Но Теодорий не захотел. Вдобавок дядя Адам был не против Илии, под их давлением мама сдалась и лишь предрекла, что мальчик с таким именем будет белой вороной в этой стране. Угадала - в школе Илию не любили и всячески старались это ему показать и доказать. Мальчик невольно коснулся дужки очков, это были уже пятые за всё время обучения. Сколько раз учителя вытаскивали его, заплаканного и избитого школьными авторитетами, из туалетов, кладовок, запертых снаружи шкафов... Сколько ещё будет это продолжаться? Когда наступит этому конец?

Илия зло ударил ещё раз по ножке стола, и тот недовольно скрипнул, чуть сдвинувшись. Маловато для мести - избивать ни в чём не повинную мебель, хотелось стать сильным, крепким и умелым и при встрече гнать этих хулиганов до выхода из города. Ох, как же этого хотелось! Но... Илия вздохнул: учёба занимала всё время и большую часть сил, пьющая мать требовала всего остального и денег впридачу, на какую-либо дополнительную школу не оставалось ничего. Ну, почему в сутках не тридцать часов?! Можно было бы посещать боевые школы, тренироваться, учиться! Но нужно и когда-то спать, а в сутках было всего лишь двадцать четыре часа, которых катастрофически не хватало.

Илия подгрёб к себе задачник по математике, раскрыл его на нужной странице, отыскал свои задачи, вгляделся в условие одной, мгновение морщил лоб, а потом решение - стройное, красивое, изящное - само собой возникло в его голове, чтобы через минуту отразиться в тетради. Почесав ручкой кончик носа, Илия посмотрел на следующую задачу и через несколько секунд верное решение уже стучалось в его сознание, робко открывая дверь; его следовало поскорее переписать на лист, чтобы быстро закончить с математикой и физикой и перейти к географии и истории, над которыми придётся попыхтеть. Пропускать их нельзя ни в коём случае. Дядя Адам обещал, что зимой возьмёт его с собой в экспедицию на Урал. Он, правда, отнекивался, но он всегда так делает, когда хочет устроить сюрприз своим будто бы неожиданным приглашением. Простак дядя Адам, а Илия всё равно любил его больше всех. Вот если бы он научил его драться, давать отпор старшеклассникам, не бояться боли... В походе это получалось само собой, когда в лесу в темноте собираешь хворост для растопки и отмахиваешься от особо настырных ухающих, порыкивающих и тяжело дышащих и сопящих его обитателей, но это поход. А как быть в ещё более реальной жизни, которая начинается в школе?

Пожав плечами и не зная ответа на этот вопрос, Илия отложил тетрадь с решёнными задачами по математике и открыл учебник по физике.

* * *

- Запускаем режим "Сон".

- Ты уверен? Ещё не время...

- Мне нужно проверить кое-какие расчёты.

- Так проверь их на модели.

- А это по-твоему кто?

- А... Ну, да... Извини. Активировать матрицу "Сон" для Персонажа-один.

Писк, негромкий треск, тихое гудение электронов в своих ловушках, резкий запах озона, многочисленное шарканье ног, кряхтение... - всё это создаёт атмосферу Таинственного Места, непривычную, загадочную и непонятную...

Сон первый

Я рыцарь. В сверкающих начищенных доспехах. На белоснежном коне. У моего бедра покачивается верный острый меч, а за спиной приторочен снаряженный арбалет. Позади меня седельные сумки, переброшенные через спину коня, в которых ничего нет - мне не нужно ни есть, ни спать, ни хотя бы иногда мыться. За пазухой у меня чего только нет: и три сотни стрел для арбалета, и верный нож, который в слот доспехов уже, увы, никак не влезает, и много шкур овечьих и волчьих (у меня прокачан навык "Искусный охотник"); много зубов и когтей животных всех мастей; ещё у меня там два десятка свитков с различными заклинаниями (когда-то я потратил несколько очков опыта, чтобы развить в себе уровни магического искусства); непременно найдётся и полсотни бутылочек с зельем красного цвета и три десятка - синего цвета (в наше время без эликсиров жизни и маны даже дышать нельзя); конечно же, нашлось место и для трёх наборов доспехов (разбойничьи, наёмничьи и гильдии ассассинов) и для дюжины разнообразного оружия (посох хорош для боя против всадников, а тяжёлый чекан пригодится, чтобы разбивать щиты и головы самых крепких врагов; до двуручного Меча Драконов я силёнками не дотягиваю, но это можно будет прокачать, когда стану опытнее, а вот чтобы владеть Грозовым Мечом, придётся изучать магию Воздуха, без этого никак). Ну и самое главное: у меня за пазухой нашлось место и для артефактов: корона Короля Падших (увеличивает знание чёрной магии, увеличивает сопротивляемость урону, но снижает харизму; один мальчик на базаре мне уже сказал по этому поводу: "Ты такой могущественный, но такой... страшный!"), сапоги Первого Чародея (плюс сто единиц маны, в полтора раза увеличивают урон всех видов магии, усиливают дар убеждения, но, заразы, изнашиваются быстро, а починка в несколько тысяч золотых влетает, вдобавок - от себя уже добавлю - благоухают они так, будто Первый Чародей отродясь ноги не мыл); ещё у меня есть Уникальное Адамантовое Кольцо Воина (плюс сто единиц к силе, ловкости, увеличивает урон всего оружия, увеличивает сопротивляемость физическим повреждениям, но чтобы его нацепить на палец, мне нужно... отупеть, ибо мудрость и интеллект у меня прокачаны до того уровня, который тому Воину, видимо, не светил). И ещё у меня за пазухой нашлось место для шестисот тысяч золотых монет: мародёрство, грабежи, выполнение квестов, низменная презренная торговля - вот всё, что приносит в этом мире деньги. И не важно, что в мире с финансовой системой не порядок (где ещё в реальной жизни можно увидеть сапоги стоимостью в месячный бюджет немаленького города?), главное, что ты можешь таскать эту гору золота с собой повсюду, особо не напрягаясь. Бывает, что у меня за пазухой находится местечко для отрубленной части какой-либо квестовой твари (пикантно было засовывать себе под броню голову усыплённого и убиенного мною тролля, которая была раз в десять больше моей), бывает, что приходится таскать с собой (точнее, на себе) такой гербарий, что ему любой обзавидуется. Один раз пришлось сожрать полсотни сырых грибов, чтобы увеличить ману на десять единиц, и не беда, что всё это количество грибов я набирал месяц, не меньше. Ничего... Когда всемогущий повелитель твой отдаёт приказ, ты тащишь в рот и только сорванные, свеженькие, ещё с комьями земли грибы, и пролежавшие месяцок за пазухой и, мягко говоря, слегка подгнившие и попахивающие грибы. Красота! А доспехи, которые и после сотни пройдённых жарких битв выглядят как идеально новые? А оружие, которое не нужно точить и править? Мне нравится моё положение. Кстати позвольте представиться - рыцарь, паладин, имя моё вам укажет и наберёт мой Повелитель, обязательно герой, непременно положительный персонаж, который должен порубить всех в капусту, убить дракона, спасти принцессу, отыскать отца, а потом, непременно, отомстить за него (без этого нельзя! К тому, что отца постоянно и регулярно похищают, как невесту какую, я уже привык и теперь даже нахожу это забавным, хоть и скучным) и обязательно убить самого главного злодея, чья сила в яйце, но яйцо не на дереве, не в ларце, а на нём, бедном инвалиде, у которого второго яйца нет. Быть паладином - хорошо: они сильны как воины и искусны как маги, вдобавок можно посреди улицы бить морду страже и воровать у них деньги и прочее и никто не заметит, чтобы только не связываться с рыцарем двадцатого уровня. Быть паладином - значит владеть заклятиями "Святое слово" и "Изгнать нежить" ещё в самом начале и получить возможность использовать их только в самом конце против самого главного злодея, которым непременно всякий раз оказывается мой отец, у которого к ним, конечно же, иммунитет. Ну да ладно... Что-то много я о себе наговорил. Пусть теперь говорит с вами мой Повелитель, Великий и Ужасный. А мне пора. Пойду, попробую раздобыть для Блюхера Пузатого волшебную уздечку для его потерянного коня. Этот толстый дурак считает, что конь, которого я украл и продал давным-давно, сможет к нему после этого вернуться. Ну-ну... Люблю бредовые квесты...

Я сплю? Или бодрствую? Я озираюсь и вдруг понимаю, что, скорее, ни то и ни другое. Похоже, я превратился в бестелесного призрака, следующего за рыцарем на белой лошади, не отдаляясь и не приближаясь к нему. Зачем мне этот рыцарь? Что это за сон? Похоже на какую-то игру, название которой я даже могу вспомнить, если попытаюсь. Но... пока не пытается. Жаль. Здесь очень красиво! Гораздо красивее, чем в моей жизни. И уж тем более привлекательнее. Пожалуй, я бы согласился здесь пожить, если бы мне дали один из этих домов, которые так и манят меня своей красотой. Рыцарь проходит мимо храма, мимо воскресной школы, из недр которой доносятся песнопения - ученики зубрят уроки прилежно - сворачивает за угол, сверяясь с меткой на карте, и вдруг мы - он и я - замечаем группу мальчишек которые увлечённо избивают одного, прижатого к дереву, а стража проходит мимо, усердно не замечая творящееся. Я вздрагиваю: где-то я это уже видел и даже принимал участие в этой страшной экзекуции, но вот где? Когда? Не понимаю... Меня никогда никто не избивал, так почему же я помню побои? Вдруг боль прижатого к дереву становится моей, его крики повторяют мои губы, я, чувствуя, что власть над рыцарем в моих руках, сбрасываю страшным усилием воли оцепенение, сковавшее меня, и обращаю внимание героя на происходящее. Он в ответ лишь пожимает плечами. Его не интересует судьба бедного парня, он хочет найти уздечку, чтобы закончить квест и, возможно, обрести новый уровень, чтобы получить доступ в библиотеку храма и там перераспределить очки опыта, чтобы уменьшить мудрость и интеллект, отупеть слегка, но зато торжественно нацепить на палец Кольцо Воина. Кроме того квест с уздечкой откроет доступ в Храмовый Квартал, где находится портал в земли орков и гоблинов, а у тех завсегда есть, чем поживиться. Не хочет он спасать парня, в общем... И тогда я приказываю ему. Как его Повелитель и Господин. Великий и, если не подчинишься, то уж точно Ужасный и Яростный! Рыцарь вздрагивает, протягивает руку к хулиганью и произносит заклинание, но тут вдруг вспоминает, что в городе колдовать нельзя, о чём ему тут же напоминает бегущая с оружием наперевес стража. Что поделать, не убегать же! И рыцарь колдует ещё раз, завоевывая временный знак "Вне закона". Справившись со стражей, он решительно топает к подросткам, и вдруг к нам оборачиваются эти трое мучителей. На них не подействовала магия. Они грозны, уверены в себе и в их глазах плещется желание драться и жажда крови. Они готовы убивать, похоже. Один из них поднимает с земли палку, рыцарь, усмехаясь, достаёт из ножен меч и щит из-за пазухи.

И начинается бой...

* * *

- Ну и?..

- Что "ну и"? Сам видишь, расчёт оказался неверным. Где-то ошибка...

- Где-то?! А я тебе о чём говорил?! Я же предупреждал, что система уравнений неверна!

- Какая?! Их там тысячи!

- Ошибка возникает в точке "два-один-пять", если смотреть по координатной сетке Кеплера, значит, неверны системы уравнений-посылок. Ведь процесс алгоритмизируется до этой точки!

- И после неё тоже.

- Вот! Значит, эта точка даёт где-то утечку, сбой кода, если в этом месте алгоритм раздваивается...

- Он и должен раздваиваться!

- Да, но он не должен при этом замыкаться на этой точке! Пересмотри весь код и ты не найдёшь ни одного условия для этого. А если это происходит, значит где-то грешат уравнения-посылки. Нужно садиться и просматривать их, одно за другим, проверять тестами, запускать в рабочей последовательности, отмечая всякий раз изменения координат.

- Ты возьмёшься за это?

- С чего это вдруг?! У меня своей работы валом...

- А кого мне за неё посадить?

- А мне откуда знать? Ты у нас Мастер, ты и думай. У тебя голова большая, вот и шевели своим серым веществом.

- А ты в последнее время уж очень хамоват стал, приятель. Не забывайся...

- Договаривай, договаривай. Ты ведь хотел сказать "клон"? Чего ж замолчал?

- А я и не молчу. Да. Клон.

- Ты мне сам подарил разум и свободу волеизъявления. Так что теперь страдай хоть до посинения. Можешь даже до покраснения. Ты у меня совет спросил? Я тебе его дал. Ещё вопросы есть? Вопросов нет. Ну я пошёл...

- Я тебя и дематериализовать могу.

- Тогда давай сейчас - я давно хочу на отдых. Целую вечность трудимся уже. Хорошо хоть всё уже сделали, осталось только наладить. Устал я, Мастер. И от тебя тоже. Так что давай, дематериализуй. Только потом не хнычь, что другой не будет моими умениями и опытом обладать.

- Ладно. Закроем эту тему. Иди и работай.

- Слушаюсь и повинуюсь, о мой господин, Грозный и Великолепный. Раб твой смиренно удаляется вершить дела свои...

- Наглый гаер... Так. Кто возьмётся за проверку уравнений-посылок?

* * *

Новый день начинался как всегда: отсутствовавшая мать и кавардак на столе, за которым она вчера угощала своих гостей, были относительно привычной картиной, скромно вписывавшейся в серое бытие. Окинув гору грязной посуды тоскливым взглядом, специально пораньше проснувшийся Илия стал переносить её на кухню и постепенно мыть, брезгливо вздрагивая всякий раз, когда палец задевал полузасохшие остатки чужих слюней, оставшихся на тарелках и ложках. Это было мерзко, но это было необходимо сделать - Илия не терпел беспорядка, вчера он всё это не перемыл лишь потому, что, засидевшись над географией допоздна, заснул, уронив голову на раскрытый атлас, и ему приснился Ричард Львиное Сердце, только-только открывший Америку, а сына своего, Саладина, посадивший на папский трон, открывший законы термодинамики и основавший математику Юрковского. Это была невероятная каша из обрывков знаний, усвоенных вчера, и мальчик, пока занимался нелюбимым делом, торопливо всё рассовывал по полочкам - опозориться при неминуемом опросе, как когда-то давно на экзамене, когда он делал доклад по литературе, напутал после бессонной, наполненной зубрёжкой ночи и вдумчиво рассказал, как торжественно Герасим утопил Достоевского, после чего написал повесть "Преступление и наказание" и вместе с монашкой по фамилии Муму ушёл в Царскосельский монастырь, где они вместе с бароном Мюнхгаузеном жили долго и счастливо до конца его дней, ему совершенно не хотелось.

Перемыв посуду, Илия со стоном разогнулся - раковина была слишком низко - посмотрел на часы и поспешил в свою комнату - одеваться. До начала занятий было ещё около часа, можно было бы успеть позавтракать, но ничего съедобного в холодильнике после вчерашнего нашествия буйной орды не осталось, а купить что-либо мальчик не мог - мама забирала все его деньги, складывая в общую кучу и... Ну, это мама. Обсуждать и критиковать её действия Илия не мог, маловат он был ещё для этого.

Час, остававшийся до занятий, ушёл на спокойные приготовления и неторопливую прогулку до школы. Илия шёл по парку, взбивая ногами опавшие листья, и молча рассматривал обнажённые, сбросившие свой убор деревья, всей своей сущностью, любопытной и чувствительной, он ощущал, как засыпает этот парк, как он уходит на покой, как поскрипывают неслышно затихающие деревья, как плачет опавшая прощающаяся с родными ветвями листва, как источают мертвенный холод кованые решётки ограды, как гордо высится над остывающими верхушками златой крест на куполе небольшой церквушки, притаившейся в глубине парка, как благословляет он своим присутствием эту землю, как источает он свет... Илия обернулся и посмотрел на него, повинуясь вдруг возникшему в голове наитию, и залюбовался: крест сиял и сверкал во всей красе, на фоне проглянувшего на мгновение из-за облаков солнца его края и перекладины настолько идеально легли, вписавшись в ровный круг солнца, что это напомнило мальчику о языческих символах солнца и благодати, которые они изучали недавно на новом предмете под названием "Религиоведение". Очень интересный предмет и преподаватель, его ведущий... Как он там себя величал? Огнепоклонник? Язычник? Илия плохо помнил - голова была занята другим.

Отвернувшись, мальчик угрюмо посмотрел на выход из парка, который уже виднелся невдалеке за деревьями и нехотя, замедленно зашагал в его направлении - в школу идти совсем не хотелось, он слишком хорошо знал, насколько сильно будут "рады" его видеть одноклассники и как торжественно они будет его встречать у самого входа. Но дядя Адам... Обещание, данное вчера, и другое, данное бог знает когда... Тяжело вздохнув, Илия зашагал в школу, терзаясь самыми мрачными предчувствиями и прикидывая, кто первый сегодня начнёт его бить.

Предчувствия, впрочем, его обманули. На ступеньках у входа в школу толклись разве что старшеклассники, что-то горячо обсуждавшие, на мальчика они не обратили ни малейшего внимания, и тот, озадаченный, быстро проскользнул внутрь. Возле дверей, ведущих в холл школы, его на удивление тоже никто не поджидал, чтобы как обычно либо окатить из ковшика свежей мочой, либо сорвать со спины рюкзак и начать швырять его от одного обидчика к другому, заставляя хозяина как собачку бегать за ним, а в итоге сразу после звонка на урок забросить рюкзак на одну из люстр и спокойно удалиться в классы, оставив растерянного заплаканного парня прыгать за ним. Донельзя удивлённый отсутствием этого Илия быстро добежал до гардеробной, где отдал куртку с шапкой и варежки, получив взамен номерок, после чего пулей нырнул в класс и быстро уселся на своё место, предварительно его осмотрев и не найдя ни подложенной острым концом вверх кнопки, ни надломленных ножек, ни предварительно налитого клея на сиденье, ни еще чего-либо в таком духе. Переведя дух, Илия растерянно почесал в затылке: очередной учебный день начинался интересно, вот бы он так продлился до его завершения, а ещё лучше до завтра и послезавтра, и после послезавтра, и... Тут Илия прикусил язык, заставив свои мечты и надежды утихнуть: в класс вошла "Адская тройка", как он называл своих самых жестоких и мерзопакостных мучителей, в полном составе, все... Двое?! А где же третий? Тут Илия быстро сообразил, что третий, которого все звали "Вован", мог задержаться, докуривая украдкой запрещённую директором школы сигарету в школьном туалете. В принципе, он даже и не таился особо, несмотря на все угрозы директоры выгнать его из этой школы - Вовану они были по барабану - ему просто доставляло удовольствие, когда малыши-первоклашки, заходя в прокуренный туалет, начинали кашлять и чихать, и задыхаться.

Илия сжался на своём месте, попытался стать меньше ростом, ему жутко захотелось спрятаться под стол, стать невидимкой, но... не в нашем мире с нашими физическими законами это под силу обыкновенному школьнику. Однако... двое отморозков, которые могли и при учителе и при завуче сотворить с кем угодно что угодно, прошли мимо Илии, даже не заметив его, только бросив косой взгляд из-под подрагивающих век. Странно... Глянув им вслед, мальчик растерянно открыл рот и так и просидел, пока окрик учителя не вернул его к реальности. Илия вздрогнул и закрыл рот, изобразив внимание, вокруг издевательски засмеялись, но это было в порядке вещей - везде любят похохотать над проворонившим.

- Простите, Игорь Павлович, я... - промямлил Илия, пытаясь судорожно вспомнить, что говорил ему учитель.

- Ты. Именно ты, - ткнул в него указкой учитель физики. - Проспал?

- Простите, - Илия отчаянно покраснел.

- Ну, ладно, - крякнул учитель. - Повторяю свой вопрос: ты будешь участвовать в Олимпиаде по физике между школами города?

- А когда она будет?

- В конце следующего месяца. Точной даты пока не знают даже директора тех школ, которые в ней согласились участвовать. Олимпиада городского уровня. Её победители, занявшие первое, второе, третье место, смогут соревноваться в региональной Олимпиаде. А там уже лучшие победители будут представлять нашу страну. Так ты пойдёшь?

- Конечно, Игорь Павлович! - Илия радостно засиял - физика была одним из его самых любимых предметов, он обожал всё, что только было с ней связано, и отчаянно жалел, что в сутках всего двадцать четыре часа, которые не позволяют выделить достаточно времени на посещения школьной библиотеки. - С удовольствием!

- Вот и прекрасно, - учитель положил указку и вперил взгляд в классный журнал.

- Абсекалов? - рявкнул он, поднимая взгляд на притихший класс.

- Я! - вскрикнул один из учеников.

- Акимова?

- Здесь...

- Алатырёв?

- Есть.

Опрос начался. Ученики вскакивали, подтверждая своё присутствие в классе, учитель отмечал их, записывая в своём журнале; Илия, когда была названа его фамилия, механически поднял руку, продолжая думать о своём. В раздумьях быстро пролетел урок, Илия даже не заметил, как он закончился, весь поглощённый и заинтересованный отсутствием Вована, предводителя "Адской тройки"; физику сменила математика, мальчика вызвали к доске, у которой он молниеносно решил довольно сложную задачу пятью различными способами, один из которых даже затрагивал темы, ещё не изучавшиеся классом, его похвалили, и Илия, довольный, уселся на место, машинально удивляясь пустому месту возле признанной красавицы всего класса, которое всегда занимал Вован, в которого она была по-детски серьёзно влюблена и даже уже, как шептались вполголоса одноклассницы, успела с ним переспать. За математикой прилетела география, Илию вновь вызвали к доске, у которой он, водя указкой по карте, быстро и точно ответил на вопросы учителя, ни разу не ошибившись. Его похвалили, в очередной раз поставив в пример, класс тихо и недовольно загудел, Илия, дрожа как осенний лист, проследовал на место, но по пути его на удивление никто не толкнул и не обидел, и даже двое записных хулиганов сидели молча и тихо, глядя на всё и на всех странными глазами.

День пролетел быстро, как только отзвенел последний звонок и класс опустел, Илия тихонечко как мышь выскочил, прижимаясь к стенам и стараясь никому не попадаться на глаза, вжался в угол коридора и осмотрел холл - никого. Странно... В смысле, никого из его мучителей там не было. Илия заколебался, вспомнив некстати, как в прошлый раз к нему так же подкрались и, схватив за руки, за ноги, привязали к батарее вестибюля, которую как раз начинали протапливать, шнурками, зверски затянув узлы, а потом играли в футбол его рюкзаком, пока его хозяин мог только беспомощно наблюдать за этим, переворошили и изломали учебники и книги, а потом вышвырнули рюкзак за окно, в контейнер с мусором и, хохоча издевательски, удалились.

Илия вздохнул - надо было решаться. Хочешь не хочешь, а домой нужно идти. Придётся выходить. Горячо взмолившись, мальчик сделал осторожный шаг вперёд, и в этот миг на его плечо обрушилась чья-то рука.

Сердце парня моментально ушло в пятки, он вскрикнул как заяц и попытался убежать, однако плечо будто сдавила стальная клешня. Илию развернуло, он осторожно открыл глаза, уже не надеясь на чудесное избавление от мучителя, как вдруг увидел крючковатый нос, сердито поджатые губы, колючие, глубоко запавшие глазки, глубокие морщины и дряблую кожу...

- Люция Вениаминовна, - проблеял Илия, с трудом приходя в себя и пытаясь представить, что он уже успел натворить. Эта инквизиторша среди всех школьных уборщиц настолько уважала свой нелёгкий труд, что даже директор один раз получил ручкой швабры по лбу за то, что бросил окурок мимо урны, всех остальных она гоняла, как ястреб цыплят, и даже Вован не уважающий никого, кроме себя и пива, старался с ней не ссориться - эта грозная старушенция вполне способна была макнуть его головой в унитаз.

- Вы... вы... - разевал он как рыба рот, поражённый и напуганный её видом: губы у старой ведьмы тряслись, глаза закатились, ястребиный нос дёргался, будто пытался кого-то клюнуть, а лицо было похоже на маску смерти. - Вы...

- Они были предупреждены, - произнесла вдруг бабка звучным металлическим голосом, глядя сквозь Илию. - Один из них был убит сегодня в собственной кровати, а все остальные были предупреждены. Если внемлют глазу предупредительному, проживут ещё немного. Всё зависит от тебя...

- Кто убит? Как убит? - прошептал одеревеневшими губами напуганный до полусмерти мальчик. - Кем? Где?

- Убит один из трёх, - отчеканил ледяной голос, бабка как-то странно задрожала. - Белый Рыцарь сделал это. Ибо так приказал ему ты, Повелитель...

- Что? - Илия уже с трудом соображал, где он находится и что слышит, - пугающий нечеловеческий голос бабки заставлял дрожать от ужаса его душу и тело.

- Каждый, кто совершит злодеяние против тебя, будет покаран, - бабка вдруг, странно дёргаясь, согнулась в глубоком поклоне, после чего с видимым усилием распрямилась и задрожала. - Их жизни и судьбы отныне в твоей власти, Повелитель...

- Отпустите, - зашептал мальчик, пытаясь вырваться, - отпустите меня... Пожалуйста!

- Как прикажешь, мой господин, - прокаркала бабка, её хватка ослабла, пальцы разжались, и она отпустила плечо парня. - Помни о своей власти над их жалкими судьбами...

Но Илия уже не слушал - он стремглав мчался по холлу мимо колонн, спеша скорее найти выход и убежать отсюда, прочь от страшного нечеловеческого голоса, каким никогда не обладала эта королева уборщиц, от проникающего в самые глубины души ледяного взгляда, способного замораживать и, наверное, убивать, от боли, которую причинила ему стальная хватка сделанных, казалось, из металла пальцев, от мистики воцарившейся вдруг в школе атмосферы, от непонятного поведения своих мучителей, от произнесённых слов... Какой-то Повелитель, какой-то Белый Рыцарь, какая-то власть и могущество - что всё это значит?! Что происходит?! Что... произошло?! Не разбирая дороги, Илия мчался, куда советовал ему одурманенный страхом, запутавшийся разум, надеясь уйти от того, что, как ему показалось, преследовало его. Он искренне надеялся, что оно потеряло его или по крайней мере не рискнёт сунуться следом. Каким-то неопределённым чувством, смутной надеждой Илия рассчитывал обрести некоего спасителя, который бы смог его защитить от того, что мчалось по пятам, но... жизнь оказалась проще и грубее. Удар, столкновение, над ухом кто-то громко охнул, и тут же мальчика, оглушённого и растерявшегося, какая-то грубая сила вдруг схватила за шиворот и швырнула куда-то в сторону под чей-то визгливый крик: "Что ты делаешь?! Он же совсем ребёнок!". "Заткнись, дура!" - проревело в ответ, что-то металлическое, похожее на пустую консервную банку прилетело со стороны и ударило в бок, Илия вдруг очнулся и увидел себя лежащим возле мусорного бака, колени и ладони его были ободраны, на локте наливалась красным и вздувалась свежая царапина.

- Что такое? - пробормотал он, осматриваясь и не понимая, где находится. - Где я?

- Эй, пацан, сигарета есть? - раздалось вдруг хриплое откуда-то из-за бака.

- Я не курю, - торопливо ответил Илия, вставая на ноги и осматривая сначала себя, потов подворотню, в которой оказался.

- Ну, так сходи и купи! - из-за бака высунулась чья-то всклокоченная голова, от которой за километр разило перегаром и отвратительно воняло. - Деньги есть? Э-э-э... - тут голова разглядела мальчика и довольно причмокнула, - а ты симпатичный. Иди сюда...

Илия быстро отошёл от баков, затем, не обращая внимания на боль в ушибленных при падении ногах, повернулся и зашагал к выходу из подворотни.

- Эй, пацан, ты куда?! - завопило ему вслед. - Иди сюда, я тебе сказал! Эй?!

Задрожав, мальчик ускорил шаг и, пройдя под аркой какого-то дома, вышел на полупустую улочку, по которой бродили редкими жидкими группками прохожие.

- Где это я? - пробормотал Илия, озираясь, улица была ему совсем не знакома.

Повертев головой, он увидел табличку, прикреплённую на торце ближайшего дома, подошёл ближе и прочитал "Курская улица. Дом 18".

- Так... - вздохнув, мальчик понял, куда его занёс слепой ужас, и приуныл - до улицы Пушкинской, на которой он жил, пешком добираться было далековато, а денег на проезд у него не было.

- Час-полтора, - бормотал Илия, прикидывая время, после чего невесело вздохнул, но деваться было некуда, и, сунув руки в карманы куртки, он быстрым шагом зашагал в нужном направлении, усердно давя в себе ненужные мысли и воспоминания, связанные с тем, что сегодня произошло в школе.

"Ничего не было", - твердил мальчик, ныряя из одного двора в другой и сокращая тем самым путь, ходьба помогала забыть и выкинуть из головы все лишние мысли, заставляя концентрироваться на важном: предложение учителя физики было более чем кстати, Илия давно мечтал поучаствовать в подобном мероприятии и показать другим, не только одноклассникам, на что он способен. Возможно, в этом было что-то от тщеславия и честолюбия, но... мальчик очень хотел провести с дядей Адамом каникулы, а выигранная олимпиада произвела бы на того солидное впечатление.

"Ничего ужасного не случилось..." - повторял он про себя до бесконечности, внушая, что всё хорошо, что всё в порядке, что всё сегодняшнее - дурной сон, о котором можно попросту забыть, и он исчезнет, уйдёт, растает...

Когда Илия пришёл домой, усталый и опустошённый прогулкой, то был уже абсолютно спокоен, зная, что нужно делать, как поступить, за что взяться в первую очередь и даже мать, храпящая, открыв рот, на диване, не удивила его. Постояв возле неё минуту, Илия кивнул своим мыслям, заботливо поправил одеяло и удалился в свою комнату. Вечерело... Нужно было быстренько обедать и садиться за уроки, чтобы улучить хоть немного свободного времени и поболтать с дядей Адамом.

Положив портфель на диван, мальчик быстро переоделся, после чего побежал на кухню, заглянул в холодильник, надеясь обнаружить там хоть крошку съестного, и едва не сел на пол от удивления, увидев забитые едой полки: консервы, сыр, масло, копчёности, ветчина, ломтики мяса, суп в миске, свежая каша с мясом, яйца - всё это богатство и великолепие едва не сверкало и не сияло, прося и умоляя скорее быть съеденным. Громко сглотнув слюну, Илия вдруг запунцовел, однако желудку было плевать на культуру и мораль, он хотел работать, хотел еды, неважно в какой последовательности, главное побольше! Поддавшись на его уговоры, мальчик едва не по пояс влез в холодильник, доставая из него всякие вкусности...

Уже позже, когда едва не вылизанная тарелка, начисто вымытая, стекала в подставке над раковиной, наливая себе чай, Илия вдруг бросил случайный взгляд на уголок лежащей на табуретке и прикрытой полотенцем газеты. Подумав немного и решив, что уроки подождут ещё десять минут, мальчик вытащил газету, развернул её и положил на стол рядом с собой... И первое же сообщение на первой же полосе заставило его замереть от ужаса, разом вспомнив все, что произошло в школе, что он так усердно старался забыть.

- Господи, - прошептал Илия, отодвигая от себя газету и дрожа от страха и вернувшихся, вспыхнувших словно с новой силой впечатлений. - Боже... Неужто это правда? Неужели?..

Роковым аккордом, как бы подводя печальный итог, за окном вдруг яркая ветвистая вспышка расчертила хмурое вечернее небо и прозвучал раскатистый удар грома.

Положив голову на скрещённые на столе руки, Илия мелко-мелко дрожал.

"Жестокое убийство школьника в собственном доме. Полиция ищет преступника...".

* * *

- Ну что, всё готово?

- Вроде бы да...

- Почему "вроде бы"?

- Не язви душу. Сам знаешь, там тех уравнений несколько миллионов. Все проверить практически невозможно. Я исправил ключевые, какие счёл нужными. Сейчас запускаем в тестовом режиме и будем проверять цикличность алгоритмов.

- Ты с кодировкой не напутал?

- А что такое?

- Взгляни сам.

- Что? А... пардон. Сейчас исправлю... Готово. Ну что, приступим?

- Приступаем. Инициируем протоколы... Ставим мнемо-блоки...

- Мнемо-блоки готовы, господин.

- Подготавливаем среду... Проводим триангулярное моделирование...

- Как там матрица?

- Стабильна, господин. Прикажете начинать?

- Ну что ж, начнём, помолясь? Эй, начальник? Скажешь веское слово?

- Поехали.

- Активировать матрицу "Сон" для Персонажа-один, включить протоколирование работы алгоритмов и мета-кодировщиков. Привязать к моделируемому слою корректор систем уравнений-посылок и стабилизатор цикличности.

- Сделано, господин. Загружаю матрицу...

Шорохи, шипение, непонятное бормотание, взрёвывание, поскрипывание и вместе с тем полное отсутствие вони, возникающей всегда, когда в ограниченном пространстве сосредоточенно работает три десятка Мастер-Зомби, - всё это дополняет атмосферу Таинственного Места, раскрывает её с определённой стороны, заставляет вообразить его совершенно иным, каким оно могло показаться вначале.

Таинственное Место... Какое оно?

Сон второй

- Эй, сталкер, чего стоишь? Хочешь пройти, иди сюда - говорить будем. Нет - вали отсюда по-хорошему...

Окрик заставил меня вздрогнуть, оторваться от мрачных мыслей и осмотреться, подмечая и запоминая окружающую обстановку. Место, куда выбросила меня телепортационная аномалия, было мне хорошо знакомо: полуразрушенная элеваторная с чанами внутри, железнодорожная насыпь и покорёженные остатки железнодорожного моста, закрученные полукольцами и спиралями, несколько перевёрнутых автомобилей на дороге, проходящей под ним, проржавевших до состояния решета, один закопанный по люки БТР со снятым вооружением, запомнившийся туннель под насыпью, в котором и по сей день так и бьёт молниями и разрядами "Электра", на языке местных "Блискавка", группка людей в военной форме, один из которых мне помахал рукой и что-то прокричал, но я не обратил на него внимания. Какого чёрта?! Что я здесь делаю? Ещё полчаса назад я отстреливался от лезущих через деревню "грешников", которых мне позарез потребовалось убить, помню, как рассекретил свою позицию и отошёл на полкилометра вниз, в чащу радиоактивного леса, где замаскировался и стал ждать их подхода. А что было потом? А вот это я помню плохо... Помню, был дикий рык за спиной, земля пару раз вздрогнула, затем что-то заревело и затрещало, кто-то отчаянно завизжал, ударил чем-то тяжёлым по земле, и меня ударная волна вдруг толкнула в спину и, видимо, швырнула в самый центр телепорта... Зараза! Я зло сплюнул под ноги. Ничего, что я в противогазе, повинуясь законам физики это мира, плевок прошёл сквозь фильтр как сквозь воздух и взбил клубочек пыли, ударившись о землю. Я вяло проследил за этим, потом тоскливо вздохнул, поднимая голову, - это снова топать через семь или восемь локаций, прятать оружие, чтобы система защиты Мёртвого города пропустила тебя, скармливать пару дорогих уникальных артефактов Проводнику, чтобы тот отвёл к Старой деревне и... там продолжать отбиваться от "грешников", которые, уверен, терпеливо ждут меня, замерев как вкопанные на своих позициях. Впрочем, есть и другой путь: можно вспомнить автовоспоминание, вернуться к предыдущим моментам своей жизни, провернуть всё заново, но... кто поручится, что они окажутся действующими, что я вспомню всё до мелочей, а не выброшусь прямиком из привычного мира в странную и страшную параллельную реальность под названием "Окна". Если это произойдёт, то придётся напрягать голову, шевелить мозгами и волосами и пытаться вспомнить любой максимально близкий предыдущий момент...

- Эй, сталкер, чего стоишь? Хочешь пройти, иди сюда - говорить...

Речь командира отряда военных, охраняющих блокпост, звучит уже, наверное, в тридцатый раз. Не уверен - сбился со счёта. Я уже готов её наизусть выучить, чтобы потом к бандитам приставать. Пусть не думают, что только они могут нас "трясти"... Поняв, что вояка от меня не отвяжется, пока я в поле его зрения, я спешно отошёл к стене полуразрушенной элеваторной, снял рюкзак и сел на землю, привалившись спиной к нагретой солнцем кладке. Вытащив из кармана КПК, я заглянул в раздел "Задания" и убедился, что квест, выданный мне полковником Петренко, всё ещё активен, равно как и квесты учёных по поиску неизвестных артефактов, без которых они и жить не могут. Добро... Как разберусь с ситуацией и намечу дальнейший путь, нужно будет в Бар заскочить и там с долгами по квестам рассчитаться, иначе не видать мне рецепта уникального артмода, как ушей бюрера. Деньги, впрочем, есть, можно его и у Осведомителя купить, но соратники моего Повелителя отсоветовали ему приказывать мне подобное, говорят, что так может какой-то сбой приключиться, из-за чего придётся всё вспоминать сначала.

Хм... А в этом экзоскелете "грешников" очень даже неплохо: и сидеть удобно, и стоять, и лежать, и не мешают автомат за правым плечом и снайперская винтовка за левым, не мешают два десятка защитных артефактов, распиханных куда только можно, монтировка, которую я у Фримена в Баре купил, тоже проблем на создаёт - что ни говори, а техника всё-таки на своих семимильных лыжах далеко ушла. Я в этом экзоскелете и сплю, и по болотам бегаю, и в лесах от мутантов отбиваюсь, и дыры латаю полевыми ремнаборами - у меня костюм по идее должен уже из одних латок состоять, ан нет, выглядит как новенький. Я в этом костюме даже плавать могу, хоть и весит он пятьдесят килограммов. Вот... А ещё у меня рюкзак хороший, сделан из прорезиненной ткани, небольшой такой вместительный рюкзачокк, в котором чего только нет: и пара наборов бронекостюмов других группировок, и сорок бинтов, и пси-шлем настроенный, и пси-шлем не настроенный, и рация армейская вместе с компьютером, которая на шестьдесят кило вполне потянет, и куча аптечек (обычные, военные, научные), и пять банок тушёнки, пять буханок хлеба, и три палки колбасы, и тысяча патронов к автомату, пара сотен патронов к винтовке, и по десятку гранат разного типа, где-то на дне рюкзака завалялся шестизарядный гранатомёт, с которым я так люблю за кровососами в подземельях гоняться; под ним притаились громадные радиозащитные контейнеры для артефактов, самый маленький из которых весит восемь кило, нашлось место и для спального мешка, и для "живописной" коллекции частей тел мутантов... Что у меня ещё в рюкзаке есть?.. Ай... всего не упомнишь. Да и этого хватает. Как настоящий герой древности я тащу на себе рюкзак весом более сотни кило, при этом ещё и отстреливаюсь то от мутантов, то от мародёров, их хабарком не брезгую... Деньги в этом мире достаются превеликим трудом, не знаю уж, какой бог написал такие законы, но отдавать АК-74, чуть подержанный, за двести рублей, и иметь счастливую возможность купить на эти деньги пачку сигарет - это было бы нонсенсом везде, наверное, но только не здесь. Впрочем, мне грех жаловаться: благодаря Повелителю и его маниакальной способности терпеливо гонять меня в любой оплачиваемый квест, а также благодаря неведомому богу со странным именем "Артмани" я уже почти миллионер по сравнению с любым местным новичком, я в состоянии купить любой ствол и любую броню, но... я этого всё равно не делаю. Зачем, если можно подкрасться сзади к какому-нибудь громиле в экзоскелете, тихо пырнуть ножом и наслаждаться впоследствии, глядя, как совпадают - цифровым чудом - наши размеры, как лежит на мне его костюм и как бегают с оружием наперевес его приятели, пытаясь отыскать убийцу.

Ладно, хватит отлёживаться, пожалуй. Я отряхиваю ладони, штаны и встаю, вдруг случается видение перекрещённых пока ещё зелёного цвета ножа и вилки, в голове тут же вспыхивает свежая мысль о том, что неплохо бы и подкрепиться. Хорошо... Пока есть возможность, нужно поесть, неизвестно, что произойдёт через пару минут. Я открываю рюкзак, достаю буханку хлеба и палку колбасы с баночкой энергетика. Съедаю одним глотком батон с колбасой, прямо через противогаз, и так же в два глотка высасываю энергетик, после чего бросаю банку куда-то в сторону - потом аномалия какая пожрёт - и довольно ухаю, чувствуя, как уходит голод. Добро... Это мне нравится. А ещё мне нравится то, что, пардон, не нужно в туалет ходить, я за всё время пребывания здесь с момента рождения, когда Повелитель вдруг взял меня под контроль, так и не сходил ни разу. Как мне это не мешает? Как меня до сих пор не раздуло до размеров дирижабля? Не знаю... Но у этого мира свои законы, созданные богами-демиургами с непонятными именами "Джи", "Эс", "Си". И я к этому постарался привыкнуть.

Ну, вперёд! Рюкзак за спиной - экзосуставы крякнули, принимая весь в полторы сотни килограммов (надо бы к Дядьке Сидору зайти, часть хабара ему скинуть да и Выброс переждать при случае - по идее, скоро должен грянуть), оружие за плечами, КПК в кармане на левой руке (оттуда его достать - дело пары секунд), можно выдвигаться. Быстрым шагом я обогнул остатки элеваторной и направился по дороге на юг к хорошо известному мне лагерю новичков, в окрестностях которого расположился старый жмот и скупердяй, известный на всю Зону барыга Дядька Сидор, заменивший помершего от цирроза печени и обжорства Сидоровича...

Выстрелы я услышал уже возле разрушенной автобусной остановки, доносились они явно с территории будто побывавшего в катаклизме АТП. Сначала я не обратил на них никакого внимания, пусть себе сталкеры развлекаются, но потом одна из пуль царапнула ствол дерева рядом с моей головой, а несколько других высекли искры из дорожного покрытия у самых моих ног, и тогда я понял, что палят по мне. Долгие дни, натренировавшие моего Повелителя, не прошли для него даром, повинуясь его приказам, я нырнул за ближайший ствол дерева, приседая, и сорвал со спины автомат. Пальбы лишь усилилась, кто-то на территории АТП заорал, потом стала смещаться, похоже, меня пытались обойти. Ну-ну... Мой Повелитель отдал приказ, я запомнил этот момент, "зависнув" на пару секунд, потом выглянул из-за ствола дерева, вскидывая автомат и прицеливаясь, нажал на спуск; один из бандитов, поливавший непрерывным огнём всё вокруг, вздрогнул и завалился, задрав ноги в синих спортивных штанах. Резко сместившись в сторону, я нажал на спуск ещё два раза, второй бандит повалился на землю, выронив автомат. В тот же миг в шаге от меня бабахнула граната. Взрыв швырнул меня прочь (устойчивость к взрывам у меня девяносто семь процентов), устойчивость помогла мне быстро очухаться, я съел аптечку, проглотил бинт, рана сама собой зажила, после чего в соответствии с приказом Повелителя ещё раз запомнил момент и вскинул автомат, выдавая длинную очередь. Экзосуставы удержали ствол оружия от подкидывания и отдачи, трое бандитов, обходивших меня справа, упали, скошенные очередью, щёлкнул боёк, я полез перезаряжать магазин, но Повелитель отдал другой приказ. Моя рука скользнула к подствольному гранатомёту, я прицелился и нажал на спуск. Громыхнуло именно там, где я и рассчитывал - долгие часы обстрела БТРов военных не прошли для Повелителя даром, рука его была манипулятором натренирована - через окно вылетел ещё один бандит, я быстро лёг и стал перезаряжаться. Справа от меня возник нечёткий размытый силуэт, я повернулся, понимая, что не успеваю перезарядить, и тут на меня обрушился шквальный огонь. Пулестойкость - сто процентов, хороший набор защитных артефактов и брони костюма, пули разлетались от меня, как пчёлы от дыма. Подождав, пока у бандита закончатся патроны, я неторопливо перезарядил автомат и полоснул по нему, коротко и сердито. Вдруг побежала кровь, оказывается, кто-то успел меня подранить. Сжевав ещё одну аптечку - вместе с коробкой - я намотал поверх неповреждённого костюма бинт и вылез из укрытия, направляясь к АТП - следовало пошарить по карманам устроивших мне "дружеский" приём бандитов.

Внимательно смотря по сторонам, я осторожно подобрался к проходной и заглянул на территорию, сверяясь с данными из своего КПК - никого живого в радиусе пятидесяти метров. Добро... Убрав автомат за спину, я вошёл на территорию, с любопытством осматриваясь, и замер вдруг, как громом поражённый: двое здоровенных бандитов приставали к одному сталкеру, жалкому, занюханному, полному, очкастому созданию. Он, видимо, ничего не мог сделать, бандиты так и напирали, толкали его, били, пинали, швыряли из стороны в сторону, а он лишь мычал слабо да сопли по щекам размазывал и на кулак наматывал. Как такой в сталкеры угодил? Я поморщился: любой из нас, даже самый ничтожный, давно бы схватил нож и пару раз пырнул бы одного а потом завалил бы и второго. А что? Кожаная куртка даёт определённую защиту от колющего и режущего оружия, чуть-чуть защищает от проникающих ранений и огнестрельных, так что у парня все шансы были бы, если б он не был трусом, мягким, добрым дурнем или просто слабаком. Я презрительно поджал губы и отвернулся, в этом жестоком и безжалостном мире, где все живут по законам и подобию волчьей стаи, нет места слабакам и хлюпикам, так что пусть они его забьют, авось другие мягкотелые барашки сюда не сунутся.

Я делаю шаг в сторону, и вдруг в моей голове будто бомба взрывается, говорят одновременно тысячи и десятки тысяч голосов, спорят, кричат, перебивая друг друга, мелькают одна за другой мысли, проносятся какие-то образы и картинки, меня начинает давить этот хаос, он дезориентирует меня, и тут вдруг вмешивается Повелитель. Его приказ прост и чёток, он не подразумевает невыполнения, он не допускает двойного толкования, он краток и лаконичен. Повинуясь этому приказу, против своего желания я останавливаюсь, разворачиваюсь и подхожу к двум бандитам. Один из них оглядывается на меня, поворачивается, подымает руку с явным намерением ударить ножом (у меня защита от порезов девяносто семь процентов, о мою кожу и экзоскелет любой нож затупится, но он-то этого не знает), я перехватываю его руку, сдавливаю мёртвой хваткой, а сам от бедра стреляю из автомата. В упор. Бронебойно-кумулятивными... Как того пожелал Повелитель. Бандит валится на землю, пожираемый странным огнём. Я поворачиваюсь ко второму, разворачивая в его сторону ствол автомата, бандит поднимает руки, сдаваясь... и в этот миг на меня обрушивается тьма, и весь мир исчезает в её холодном ужасном безмолвии...

* * *

- Что такое?! Что случилось?!

- Аварийное пробуждение! Скорее! Отключайте контроллеры! Обесточить цепи! Отменить выполнение алгоритмов!

- Да в чём дело?!

- Будильник! Прошляпили этот чёртов будильник!

- Как прошляпили?! Почему?!

- По кочану! Кто часовой механизм демонтировал?! У кого от мизерного перерасхода пси-энергии и нейроквантина мигрень случилась?!

- У меня?!

- Нет! У тёти Люси из соседнего подъезда!

- Да что ты себе позволяешь?!

- Центральный нейромаяк не отключается! "Паутина" всё ещё активна!

- Потом меня уволишь... Это центральный щит?

- Да, господин!

Треск разрываемого железа, глубокий вздох как перед прыжком в воду, затем что-то оглушительно засвистело, затрещали брызнувшие золотым дождём искры, коротко сверкнула ослепительная вспышка, и крик, полный ярости и боли, слился с восторженными криками, заполонившими Таинственное Место, и затухающим гудением отключённого от питания главного нейромаяка.

- Хм... А в храбрости тебе не откажешь.

- Кхе... Кхе... Воды дай, что ли. Не стой столбом.

- И в хамстве, к сожалению, тоже... Сейчас принесу.

* * *

Физкультура... Урок, любимый многими и просто обожаемый ленивыми и хитрыми. Ведь, в самом деле, чего стоит подделать медицинскую справку или написать записку от лица родителей, что тебе противопоказаны нагрузки любого типа, чтобы иметь шикарную возможность прогулять урок. Наверное, физкультура - урок, бьющий все рекорды по количеству прогулов. С ней ничто не сравнится. Даже, пожалуй, труды, которые тоже прогуливают все, кому не лень.

Илия не любил физкультуру. Но в то же время он её не прогуливал. Не мог... Он был достаточно умён, чтобы подделать любую справку, любую записку, благо подпись мамы давно научился копировать, однако внутренний закон запрещал делать это, а ещё дядя Адам говорил, что не слушаться его - грешно. Поэтому мальчик шёл на неё, пересиливая себя, зная, что будут издевательски хохотать одноклассники, видя его живот в раздевалке, что будут презрительно улыбаться одноклассницы, видя его пухлый зад и полные ноги, и круглые очки, предчувствуя, что после разогрева гимнастикой, во время игры в волейбол его либо поставят в самый дальний угол, чтобы не мешал рисоваться и красоваться двухметровым громилам, при виде которых в майке и шортах девочки начинали шептаться, краснея и глупо хихикая, либо совсем не станут брать ни в одну команду и даже не оставят на подхвате. Ещё, заходя в спортзал, Илия знал, что обязательно хотя бы раз за игру ему попадут мячиком по лицу, и заранее готовился к этому, пряча очки. А ещё он очень надеялся, что по окончании урока, придя в раздевалку, он обнаружит свои вещи всё также сложенными аккуратно на скамейке, а не разбросанными по полу с отпечатками кроссовок всех одноклассников, не развешанными на высоких балках, до которых невысокий мальчик не мог дотянуться, не связанными в узел, не оплёванными и не обмоченными, как это уже было как-то раз. Илия всякий раз не мог понять, зачем они это делают? Его доброе сердце, открытая душа и пытливый, привыкший отыскивать корень проблем разум не понимали этого. Зачем? Зачем портить вещи? Зачем обижать человека, который слабее тебя? Какой в этом толк? Попробуй обидеть сильного или хотя бы равного, если так уж хочется. Чтобы самоутвердиться? Но самоутвердиться можно и другими способами. Вдобавок перед кем? Перед только начавшими расцветать плоскогрудыми малолетками, которые, опробовав первые поцелуи, копят в себе храбрость для перехода к следующему этапу интима? "Не понимаю, - качал Илия головой, повторяя эти слова про себя по дороге в школу. - Не понимаю...".

Дорога до школы прошла без происшествий. Нырнув за свою парту, Илия стал разглядывать входящих одноклассников, здороваясь со всеми и с грустью отмечая, что отвечают далеко не все. Впрочем, это было уже привычно и, возможно, нормально: мало кто хотел создавать себе "дурную славу", здороваясь открыто с "очкариком-жидом". С любопытством разглядывая входящих, как будто видел их в первый раз, одноклассников, Илия как-то незаметно для себя пропустил начало урока и опомнился лишь тогда, когда учитель громко и откровенно постучал указкой по столу, призывая учеников к вниманию. Стучал он сильно и крепко, так, что указка, сделанная из довольно прочного куска дерева, так и дрожала, готовая вот-вот сломаться, не боясь уже или забыв, как в прошлый раз ученики намазали поверхность стола какой-то быстросохнущей смесью, имеющей тенденцию выделять солидное количество энергии при нарушении целостности её слоя. После того, как с громким хлопком и небольшим клубочком белого дыма в потолок улетели клочья классного журнала, учитель, ошарашенный и оглушённый, долго не мог вымолвить ни слова, потом, опомнившись, под смех учеников выбежал из класса, а потом в течение месяца боялся даже чихать на стол.

Урок закончился так же незаметно как и начался, пролетев столь же молниеносно и скоротечно, как и каникулы с дядей Адамом, которые Илия страстно мечтал растянуть на подольше, но всегда у него это не получалось и приходилось потом, затаив дыхание, вспоминать перед сном эти волшебные моменты. Наверное, эти воспоминания заменят скоро всю его жизнь. Как бы хотелось работать в этом Институте, вместе с дядей Адамом участвовать в экспедициях, быть полезным, а не только... посмешищем. Как бы хотелось этого! Но нужно подождать. Подождать совсем немного, дождаться окончания школы, а потом поступить в этот Институт и... Илия мечтательно закрыл глаза, как вдруг его грубо толкнули в спину.

- Чё встал, жидёныш толстозадый? - прогундосило сзади. - Свали в сторону, не мешай пройти!

Вздрогнув, Илия прижался к стене, освобождая и без того широченный коридор школы, и повернулся, желая увидеть обидчика. Ну, конечно... Этого можно было ожидать. Перед мальчиком стоял Слизняк, жалкий и уродливый одноклассник Илии, слывший трусом, ябедой и настоящим подлецом, который, чувствуя себя самой задрипанной фигурой и будучи, разумеется, таковой, прилагал немыслимые усилия, чтобы хоть как-то возвыситься в глазах других, а потому с удовольствием задирал и обижал учеников младших классов и частенько нападал на Илию, надеясь этими нападками опустить его ниже себя. Почему? Зачем? Ответить было трудно: парень был явно болен, а логику поведения больных людей Илия не мог понять, как ни пытался.

- Извини, - пробормотал мальчик, глядя, как дёргается нижняя губа у Слизняка, с неё так и летели во все стороны капли слюны.

- Чё?! - Слизняк победно огляделся, потом замахнулся и ударил Илию по лицу. Ударил, как ему показалось, крепко, но его сухой тонкий кулачок лишь скользнул по щеке, не причинив даже небольшой боли. - Ты чё, а?!

Илия вздохнул и повернулся, чтобы уйти, но с неожиданной силой Слизняк схватил его за рукав, повернул к себе, на мгновение его перекошенное злобой и ненавистью лицо оказалось совсем рядом с лицом Илии, с губ которого начала сползать растерянная виноватая улыбка, губы обидчика скривились, он вдохнул и мощно харкнул прямо в глаза мальчику.

- Это тебе, - довольно произнёс Слизняк, глядя, как дрожащими руками Илия достаёт из кармана платок и вытирает плевок, - чтобы ты не выделывался. Понял?! А то встал тут, загородил весь проход. Свинья толстозадая! Избить бы тебя сейчас, да руки марать неохота...

"Избить"... Это слово огненными буквами вдруг нарисовалось в мозгу Илии, запечатлевшись в его памяти. "Да сколько ж можно?!" - возопил он мысленно, швыряя платок на пол.

- Хватит! - закричал мальчик, хватая изумлённо пискнувшего Слизняка за шиворот, развернулся и швырнул его всей силой своего крупного тела на стену.

Слизняк ударился об облицовку, раздался звук, будто на что-то твёрдое шлёпнули кусок сырого теста, лязгнули его зубы, он завизжал, замолотил руками, и тут Илия, окончательно взбесившись, кинул его на пол, швыряя как можно дальше...

* * *

- Стоп! Ты видел это?

- Видел. Он обошёл барьеры каким-то образом.

- Каким-то?! Это ментальная атака высокой мощности, сконцентрированная в один непрерывный импульс! По-другому сделать это он бы не смог!

- Да... Барьеры не устояли. Интересно. Он явно эволюционирует, напарник.

- Будем восстанавливать барьеры?

- Незачем уже. Он всё равно расходный материал. Я почти подобрался к самому главному узлу информационной обеспеченности. Осталось только вскрыть шифр... Как там у тебя?

- Знаешь, мне кажется, что то, над чем я бьюсь столько времени, это и есть твой последний шифр. Уж очень многое совпадает... Я только никак не могу понять, как это связано с этой последовательно гибнущей троицей...

- Думаешь, это связано?

- Несомненно. Я уже почти подобрался к этому. Наверное, сегодня у меня будет твой шифр. А после этого освободим парня и завершим, наконец, когда-то начатое.

- Да. Пожалуй... Хорошо, что они взаимосвязаны. Не удивлюсь, если эта вспышка агрессии - его достижение.

- Нашего?

- Да.

- Думаешь, есть обратная связь?

- Я уверен в ней.

- Хм... Это интересная мысль. Тогда я пойду и попробую одну вещь...

* * *

Слизняк прокатился по полу и затих, Илия, дрожа всем телом (от страха или от ярости), оглянулся на замерших вокруг него школьников, и тут вдруг колени у него подломились, не выдержав ответственности за содеянное, он сел на пол и опустил голову.

- Ну и чего ты пригорюнился, сынок? - раздалось вдруг старческое хриплое карканье над его головой, Илия вздрогнул, поднял голову, поправил съехавшие на кончик носа очки, сфокусировал взглядж, всмотрелся и с тихим детским писком рванулся нащад, однако упёрся в стену и задрожал ещё сильнее.

- Что с тобой, хлопец? - удивлённо спросила Люция Вениаминова. - Ты что, меня боишься?

- Не-е-ет... - заикаясь, проблеял Илия, пытаясь вжаться в стену, раствориться в ней.

- Ты чего распереживался, милый? - бабка вдруг погладила не успевшего увернуться Илию по макушке.ю - Дал по орде этому засранцу молодому, ну и молодчина. Было бы из-за чего переживать... Хо!

Илия изумлённо вслушивался в её в очередной раз изменившийся голос - бабка никогда и ни с кем не ворковала, даже её дети и внуки были вынуждены слушать сухой, скрипящий, надтреснутый голос, в котором живости и тепла с добротой было меньше, чем кислорода в космосе. Слушать её хриплое воркование сейчас и чувствовать сухую сморщенную руку с длинными костлявыми пальцами на голове - это было невыносимо, особенно после того безжизненного голоса, которым она говорила с ним в вестибюле школы вчера. Илия нервно сглотнул - бабка была ему неприятна, даже очень неприятна, причём во всех ипостасях. Чего от неё можно было ожидать? Илия не знал ответа на тот вопрос, зато он хорошо помнил, как директор школы устраивал ей разнос за то, что та заставила какого-то старшеклассника сожрать всё ещё горячий окурок сигареты, когда застукала его, скуривающим какого-то пятиклассника в школьном туалете. Какой был скандал... Железная Леди! Илия сжался и втянул голову в плечи, когда бабка в очередной раз потянулась её погладить, может, она и считала, что это его успокаивает, но на самом деле мальчик от этого лишь всё явственнее и сильнее дрожал, чуя в ней что-то неподвластное привычному понимаю, неуловимое...

Хм... Где же все? Илия не обратил внимание на абсолютную тишину вокруг, отсутствие живых душ, мрачную сероватую атмосферу, на мгновение его снова бросило в дрожь, по спине прокатилась ледяная капелька пота, он задержал дыхание, глядя на то место, где должен был лежать Слизняк и где его уже не было, помертвел, а потом вдруг пришёл в себя, поняв нехитрую истину, и даже незаметно улыбнулся с облегчением. "Нафантазировал, горе..." - сердито подумал мальчик, и в подтверждение его мыслям проследившая за его взглядом бабка кивнула.

- Звонок уже прозвенел, - произнесла она, оглядывая коридор. - У тебя какой урок сейчас?

- Ф-физк-культура, - выдавил Илия, заставляя себя не смотреть в глаза Люции Вениаминовны, которые притягивали, манили, затягивали, как стаи сирен - моряков древности, и обращали в камень, пыль и прах, как взгляд медузы Горгоны или легендарного василиска.

- Вот и хорошо, - бабка явно обрадовалась и протянула ему другую руку. - Вставай и иди на урок. И без того на пять минут уже опоздал.

Помедлив немного и подумав, Илия нерешительно взял протянутую руку, и Люция Вениаминовна с неожиданной лёгкостью и силой для своих преклонных лет и более чем почтенного возраста поставила его на ноги и начала отряхивать его одежду.

- Что вы, что вы... - засуетился, вертясь на месте, мальчик. - Не надо... Я сам...

- Сам... - прозвучал вдруг чужой и смутно знакомый голос у него за спиной. - Ты сам!

- Что? - пискнул Илия, не оборачиваясь, - он узнал этот голос и уже готов был бежать, но ноги, будто примёрзшие к полу, совсем перестали слушаться.

- Ты сам покарал его, Повелитель, - прогудел потусторонний, полный металла и жгучего льда голос. - Ты сам определил его судьбу и она была исполнена этой ночью твоим верным слугой. Этой ночью, повинуясь твоему слову, он забрал жизнь...

- Как? - проблеял, едва не падая, Илия, ноги так и дрожали, а мысли в голове метались заполошно.

- Он принёс тебе его жизнь, Повелитель, - произнесла Люция Вениаминовна, выходя из-за спины мальчика ломаными нетвёрдыми шагами, дёргаясь как кукла, её глаза остекленели и, - Илия это хорошо видел, - кроме ужаса и ярости вместе с бездной жестокости и холода, в них ничего более не плескалось, лицо превратилось в застывшую маску, и сейчас эта маска поворачивалась к мальчику.

"Мамочки... - мысленно простонал Илия, пытаясь закрыть лицо руками, прикрыть глаза и осознавая, что ничего не получается, - тело отказывалось повиноваться. - Боже мой... Господи... Помогите!.. Помогите!!".

- И как расплату за своё деяние он хочет поглотить его душу, - закончил Некто в теле Люции Вениаминовны. - Ты удовлетворишь его желание, Повелитель?

- Не-е-ет... - Илия попытался задёргаться, рвануться, но ничего не выходило - чья-то воля, чужая сила держала его крепко.

- Ты против, Повелитель? - встревожился Некто. - Но он твоей самый лучший и преданный слуга, он всё исполнил в точности, как ты и приказал ему... Не вознаградить его было бы не достойно такого могущественного владыки, как ты.

- Я хочу домой, - зашептал мальчик, мысленно молясь и уповая на защиту и милость высших сил. - Пожалуйста, отпустите меня...

- Ты всё ещё в плену, Повелитель, - понимающе усмехнулся Некто, - всё ещё в оковах... Это можно понять, ведь ты ещё так молод. Но сегодня последняя ночь твоей неволи, Властелин времени и всего сущего. Сегодня умрёт третий, избранный Тобой, и Ты освободишься, чтобы править вечно тем, что должно быть Твоим по праву. А теперь иди... Сегодня ночью Твой слуга принесёт Тебе избавление...

Тело мальчика вдруг словно током пронзило, он содрогнулся в судороге, затем, ощутив, что может двигаться, с силой отшвырнул бабку с дороги и бросился прочь из школы, подальше от этого ненормального места, где творятся какие-то ужасы и кошмары, где реальность искажается до неузнаваемости, где всё привычное становится каким-то чужим, где... словно само чистое натуральное зло прорвалось наружу и сейчас пожирает сердца и души людей.

Мелькнули и хлопнули недовольно и громко входные двери за его спиной, кто-то сердито закричал, его толкнули, ударили в плечо, ноги заплелись, запутались, Илия едва не упал, нелепо взмахнул руками, сохраняя равновесие, и помчался дальше, ничего не замечая и не соображая, осознавая лишь смутно, что он уже куда-то так бежал когда-то, вроде бы вчера, вроде бы и нет, мчался, ослеплённый ужасом и страхом, старался убежать и... вроде бы получилось, но... ничего не получилось. Видимо (и Илия всё лучше это понимал) это был страх, от которого бежать было бесполезно, нужно был либо отдаться ему, позволить ему поглотить свою душу и разум (но как на это посмотрит дядя Адам?!), либо встать против него и оттолкнуть его от себя, воспротивиться ему, воспрепятствовать (но как тогда это сделать?). Илия стал понемногу замедлять бег, стал замечать окружающую его обстановку, обратил внимание на то, что находился на знакомой улице и сейчас перебегает дорогу, на полыхающий красным светофор, на крики, неистовое гудение... И вдруг он осознал, что перебегает одну из главных городских дорог на запрещающий сигнал светофора. Илия замер как вкопанный, замедленно реагируя на происходящее... И вдруг страшной силы удар в бок швырнул его назад, Илия задохнулся от невыносимой боли, закричал, а потом мир померк перед его глазами.

Со всех сторон обрушилась тьма...

И по ушам резанул дикий пронзительный крик.

* * *

Машины на старт!

Ревут двигатели, вздрагивает подвеска, так и скользит в ладони рулевое колесо, а рукоять рычага коробки переключения передач умоляет, чтобы на неё положили руку. Машины вздрагивают, ревут, глушители содрогаются, выпуская искры и лёгкие язычки пламени, цилиндры раскалены, сцепление стонет, и масло огненной рекой разливается по поршням, компьютер готов сделать впрыск закиси азота...

Машины на старт!

Динамики исторгают из себя какой-то гремучий гангста-рэп, регулятор мощности на пределе, но раскатов музыки почти не слышно из-за работы двигателя, тахометр сходит с ума, показывая невероятное количество оборотов, резина пышет жаром после дневного пробега под горячим бразильским солнцем, хромированные диски блестят и сверкают, суппорты и колодки тормозов отливают синеватым и нет-нет да и бросят искринку от шального лучика солнца...

Машины на старт!

Кто-то несомненно оглох бы от этой какофонии звуков, но я, матёрый стритрейсер, считаю её второй музыкой. Я выжимаю сто сорок километров в час на дорогах, где с трудом можно проехать на мотоцикле; я летел на двухстах километрах в час по городской объездной трассе под завывание и песнопения сирен патрульных полицейских машин, я играл с их болидами в "шахматы" на центральной городской авеню... Моя машина у них в первых местах чёрного списка, за мою голову они готовы дать пятьсот тысяч долларов, за машину ещё два миллиона. Никогда ещё я не стоил так дорого. Пойти, может, сдать самого себя? Сколько они мне, интересно, дадут? Ай... глупая затея - я прекрасно знаю, что никогда так не поступлю: я хочу вечно слушать музыку рёва двигателя и визга резины по нагретому асфальту, я хочу гоняться со своими друзьями по улицам и площадям, увиливать от копов, разрушать, громить, крушить, переворачивать их тяжёлые "Рино" своей "Маздой", разбивать их лобовыми столкновениями и ничего за это не получать. Моя машина всегда в целости и сохранности - законы этого мира защищают её от любых повреждений; стоит мне найти укрытие и подождать какое-то время, и интерес копов ко мне спадает, а мне на счёт (уж не знаю, на какой) капают очки репутации и рейтинга за количество разрушенных построек (те же законы мира незамедлительно восстанавливают их, стоит мне отвернуться), уничтоженных полицейских машин (в другом мире я бы стал легендой для любого автопроизводителя: копы заказывают новые машины, и автопром наш всегда завален работой), прочего оборудования... Здесь можно сколько угодно проезжать на красный свет, бить чужие машины, вламываться через главный вход полицейского управления на своей красавице, убегать от погони, таранить грузовики и трейлеры, перевозящие гигантские брёвна, после чего смотреть, как весело они раскатываются по шоссе, неожиданно угодить в цепкие лапы законы, быть арестованным... и освободиться, используя особую призовую метку, а потом Повелитель заставит меня вспомнить предыдущий момент, и я возобновлю свои бесчинства. Ещё здесь можно хоть до бесконечности участвовать в одной и той же гонке, кучу раз проигрывать её, всякий раз мой Повелитель, нервно сопя, возобновляет предыдущий момент, а потом вдруг победить по какой-то счастливой случайности, забыть о воспоминании и угодить в лапы копов, чтобы потом услышать, как воет дурным голосом мой Повелитель. Здесь можно из любой точки города одним желанием перенестись в гараж, не важно сколько километров или миль нас разделяет, и там поменять автомобиль, можно вдруг внезапно на большой скорости не справиться с управлением, вылететь за поворот упасть в траву, в кусты и... провалиться в некий серый мир, где нет ничего, где можно только бесконечно падать, пока Повелитель вдруг не вспомнит обо мне и не возобновит предыдущие моменты. Ещё здесь можно сносить фонарные столбы, разрушать павильоны и ларьки, ломать тараном на куски памятники и при этом... останавливаться как вкопанный перед тощим занюханным деревом, которое упорно не желает по местным законам физики ломаться или прогибаться подо мной.

Шикарный мир! Лучший из лучших! Цены нет моему Повелителю за то, что подарил мне его! Я полноправный хозяин в нём. Ещё я его гурман и участник... Чертовски интересно! Спасибо тебе, Владыка!

Сейчас мне предстоит интересная гонка с неким, на кого указал Повелитель. Я не знаю, кто он, не знаю, какой он рейсер, как он себя ведёт за рулём, что за манера вождения у него, что он из себя представляет... Я ничего не знаю о своём сопернике. Это интригует. Это возбуждает. Я знаю только приказ своего Повелителя: "Он не должен дожить до конца гонки". Что ж, сделать это не так уж трудно, как это может показаться. Нужно лишь немного прижать его левый борт на одном довольно коварном повороте, а потом слегка толкнуть в бок сразу за ним. На той площади стоит шикарный монумент - хаотичное, на мой взгляд, нагромождение тонн ажурного металла и стекла - вот и упокоится под ним отмеченный моим Повелителем, какой потрясающий памятник выйдет! Местные копы будут цифровыми слезами обливаться.

Ну что ж, готовность к старту номер один! Всё готово, мой мустанг вздрагивает в нетерпении, готовый от одного моего касания сорваться и мчаться вперёд, пожирая километры и рассекая собой ветер, пыль и смог с городских улиц. Готовность... Я готов!

Ещё минута, и стартуем...

Держись, отмеченный. Хе-хе... Один лёгкий удар на скорости в сто километров в час на выходе из поворота, и твоё авто превратится в искорёженный скелет металлолома.

Что там?

Ах, это сигнал...

Три!

Два!

Один...

Поехали!!!

* * *

- Я понял! Я понял! Я наконец-то всё понял!

- Что ты там понял? И не ори так, будь добр.

- А ты не бубни. Господи... Сколько затраченных часов на исследования, сколько сил, отданных загадке, а решение - такое просто! - всегда было рядом! Ну я и слепец! Да ещё и осёл вдобавок!

- Чего ты расшумелся? Говорить нормально можешь?

- Да! Уф... Ладно, сейчас расскажу. Наш подопытный кролик, в которого мы загнали сознание твоего мальчишки, оказался на редкость хитёр. Ключ от последнего информационного узла, к которому ты так рвёшься, он спрятал ни много ни мало в своём подсознании, слой которого умудрился создать, когда мы вселяли в него сознание Илии. Создание слоя я не заметил, потому что тогда возникли трудности, а потом, наблюдая всплески активности данного полюса, не обратил на них внимания. Но спрятать там ключ... это было бы полдела. Манекен наш умный оказался, уж не знаю как. Или чрезмерно пугливый... Ключ он разделил на три составляющих, каждую из которых силой, которой наделён наш оригинал и которая частично отошла к манекену, привязал к трём образам человеческих сущностей, которые наиболее ярко горели в его голове, потому что он их...

- Ненавидел.

- И боялся. Здесь неизвестно, что больше.

- Так. Дальше.

- Сначала я не обратил внимание на эти странности, которые начали происходить - не сопи и не надувайся, ты так не грозен, а смешон - но потом заметил, что гибель одного из его мучителей дописала кусочек кода в один из мнемо-блоков, которые на то время не были задействованы. Оказывается, дело было вовсе не в алгоритмах!

- А я тебе говорил!

- Это я тебе говорил. Дело было не в алгоритмах и не в уравнениях-посылках, а в том, что наша система не учла новую возникшую часть кода на пустом месте и сбилась в обработке мнемо-блоков.

- Стоп. Подожди. Допустим, он разделил ключ на три части и каждую присоединил к образам этих трёх придурков, хотя я не понимаю, как образы были связаны с оригиналами. Допустим, с их смертью части ключа возвращались обратно. Но как они умирали? Как их смерти стали связаны с нашим манекеном?

- Силой твоего парня он присоединил эти образы к оригиналам! Пойми наконец! Он взял часть их сущностей, дописал свою ненависть и злость к ним и... готово! Маска жизни, ставшая ликом смерти... А убивал он их во сне. Он разделил свой страх и пустил его в сон. Как и те трое, он увлекался компьютерными играми, а потому ему частенько снились их сцены. Я не знаю, что послужило толчком... Возможно, наш противник догадался о наших действиях и решил забрать ключ, пока мы до него не добрались. Я всё больше склоняюсь к этой мысли.

- Как это он мог разделить свой страх?

- Он не обладает полноценным сознанием! Он используется как своеобразный терминал с расширенной свободой действий. Он не может бояться кого-либо! Но он смог. Наверное, за счёт подсознания. Наверное, подсознательно он перенёс свои страхи в свои сны, где мог хоть как-то противостоять им. И там они начали конфликтовать или сливаться с матрицами его снов...

- Хм... Если принять твои догадки на веру, то они объясняют многое. И смерть двух школьников, и то, как к нему обращалась эта чудаковатая бабка... Повелитель, повелитель... Кто же ты?

- Ты всё ещё гадаешь? Разуй глаза: это же Он! Кому ещё могло прийти в голову забрать части ключа, чтобы не дать тебе доступа к высшему информационному уровню?!

- Но ведь бабка обращалась к манекену!

- Это ТЕР-МИ-НАЛ! Понимаешь ты это своей глупой башкой или нет?! ТЕРМИНАЛ! С незащищённой точкой доступа, которой может воспользоваться всякий, кто вскроет тот несложный шифр, который ты считаешь верхом совершенства! Впрочем, даже вскрывать его необязательно, достаточно подключиться к нему, используя новую созданную точку связи. Для Него сделать это - раз плюнуть, уверен.

- Тогда плохо. Получается, что Он предупреждён и будет во всеоружии...

- Но ведь и ты туда не на блины, по-моему, собирался.

- Так... Ключ. Сейчас нужен ключ. Ты уверен в своих подозрениях?

- Серединка на половинку... Не парься. На мой взгляд, это единственная версия, которая объясняет всё.

- Тогда отправляемся за ключом. Впрочем... подожди. Нам же придётся ждать смерти третьего, чтобы он отдал последнюю часть ключа.

- Третий уже на грани смерти.

- Что?! Как?!

- Наш манекен опять испугался и стремглав побежал из школы от этой старой карги, у которой опять случился маразм. Перебегал дорогу, и его сбил автомобиль скорой помощи, который куда-то спешил по вызову. Когда он потерял сознание, то... В общем, сейчас работает одна из матриц бессознательного поведения и ему видится, что он гонщик, стритрейсер.

- И что?

- Последний их этих трёх отморозков в жизни увлекается автомобилями, высокими скоростями, компьютерными гонками. Стоит отвлечься, не справиться с управлением, и...

- Понятно. Так чего же мы ждём? Мы же упустим ключ!

- Не верещи ты так! Матрицу я вполне могу контролировать, так что она может длиться сколь угодно долго. Впрочем, здесь ты прав, не будем тянуть кота за яйца.

- Куда отвезли манекен?

- В Первую городскую больницу, в реанимацию. Он сейчас там.

- Значит, туда нам и дорога. Идём.

- Стой! Подожди!

- Чего ещё?

- Ты хоть оденься, что ли. Ходишь, как у себя дома: в трусах и в дырявом халате...

* * *

Больно... Как больно... говорят, что мёртвые не чувствуют боли... Брехня всё это. Пустой звон, который так и рады звонить по всем углам глупцы. Ещё они говорят, что видят свет. Яркий свет. Туннель из света, по которому куда-то стремишься. Кто-то громко и торжественно называет твоё имя... Звиздёж это. Обыкновенный. Серый. Скучный. Звиздёж. Потому что ничего этого нет. Ты чувствуешь только страшную боль и понимаешь, что на груди у тебя сидит гигантский слон, который не даёт ни вдохнуть, ни выдохнуть. Его толстая огромная задница ломает рёбра и продавливает грудную клетку, давит на позвоночник... Это ужасно больно... А ещё почему-то противно.

Сначала Илия кричал от боли. Он чувствовал, что его кто-то куда-то несёт. Он не мог видеть, практически не слышал и мало что понимал. Но он чувствовал, как растекается по венам и артериям жидкий металл, раскалённый и всепожирающий, чувствовал, как он сжигает его, и кричал взахлёб, мотая головой и дрыгая руками и ногами. Тело почти не слушалось, по груди разливался холод, сердце билось с перебоями, вздрагивая от такой аритмии, недоумённо, не понимая, в чём дело. Судороги пронизывали все конечности, по позвоночнику взад-вперёд словно молнии проскакивали, и тогда Илия кричал особенно громко. Но потом он охрип, крик его сделался тихим, а потом и вовсе превратился в бледный тусклый горячечный шёпот. Пугающую обжигающую неосторожными прикосновениями реальность, полную боли, страха, криков, сменила пустая безмолвная беспросветная тьма, в которой Илия потерялся и растворился, чувствуя, как её холод замораживает его боль, усыпляет её, успокаивает, заставляет исчезнуть... В этой тьме было хорошо. Как жаль, что она так скоро закончилась. Но зато, как...

- Илия, приди в себя!

- М-м-м... - промычал мальчик, не желая возвращаться в столь грубую и бесцеремонную реальность, которая его трясла, в которой боль возвращалась; гораздо больше ему хотелось задержаться в этой тьме, в которой ежесекундно вспыхивали сонмы новых образов, среди которых он даже узнал и вспомнил свою любимую старую компьютерную игру: весьма неплохие гонки...

- Илия, очнись! - кто-то грубо схватил его за плечо и встряхнул, голова мальчика мотнулась, ударилась обо что-то твёрдое, от резкой боли, вспыхнувшей в затылке, он очнулся и нехотя открыл глаза.

- Дядя Адам?! - поразился он, когда прыгающая и скачущая картинка реальности, наконец, замерла послушно перед глазами. - Но как вы здесь?.. А где я? А что со мной?..

- Лежи спокойно, - дядя положил руку ему на плечо, похлопав для пущей убедительности. - Тебе сейчас нельзя двигаться.

- А откуда вы здесь? - обрадовался мальчик. - Я думал, вы в Институте. А кто этот человек в капюшоне?

- Это... - дядя оглянулся на стоящего у окна мужчину, - мой напарник и помощник. Хамоватый, но... иногда чертовски полезный.

Мужчина у окна издал смешок.

- А где я? - с любопытством спросил Илия.

- Разве ты не помнишь? - дядя удивился. - Тебя ведь сбил автомобиль! И крепко ударил же! Ты сейчас в больнице, в отделении травматологии.

- Ой, - Илия испугался и попытался прикрыть рот ладошкой, но руки отказывались повиноваться. - Но... Как?! Почему?!

- Сейчас не это важно, - отмахнулся дядя. - Скажи, племяш, ты не будешь против, если мы откроем занавески?

- Нет, дядя Адам, - мальчик с любовью посмотрел на него. - Конечно, нет. А что такое?

- Мой друг хочет показать тебе кое-что. Ну и солнышко заодно запустим. Давай, Адам.

- Ой, он твой тёзка! - обрадовался Илия, пытаясь устроиться поудобнее и понимая с тревогой, что тело его не слушается. - Это так здорово!

- Он не только мой тёзка, - дядя посмотрел на племянника долгим пронзительным взглядом. - Он и есть я.

- То есть? - не понял мальчик, и тут штора отодвинулась, в палату хлынуло солнце, осияв все углы, а человек, стоящий у окна, поднял навстречу ему руку с зажатыми в кулаке какими-то предметами.

- Я тебе сейчас кое-что расскажу, парень, - дядя проследил, как на лоб племянника легла маленькая тень в форме круга, пересечённого крест-накрест, - а ты постараешься это усвоить. За секретность моих слов я уже не беспокоюсь, благо дальше тебя они не уйдут, а вот тебе кое-что происходящее объяснить смогут. Заодно, может, и прозвучат как покаяние перед тем, кто должен спать крепким сном, но, похоже, проснулся и активно пытается освободиться...

- Что? - мальчик завертел головой, бросая взгляды то на дядю, то на стоящего у окна человека, который так и не показался ему, а продолжал медленно перебирать пальцами, что-то на фон так и пышущего светом солнца. - Я... н-не понимаю тебя... дядя Адам.

- Это нормально, - дядя уложил голову Илии обратно на подушку и проследил, чтобы тень от предметов, которые перебирал, стоя у окна, его спутник, падала аккурат на середину лба мальчика, - это пройдёт. Ты слышал об истории сотворения мира и первого человека?

- Да, - кивнул мальчик, тревожно вглядываясь в лицо дяди - ему не нравился его холодный безразличный тон, он пугал его.

- Там сказано, что человека создал Бог, что он вдохнул в него душу и прочая, и прочая, - дядя снова поправил голову племянника. - Так вот это полная брехня. После создания тверди земной у Бога ни на что больше не оставалось сил, и он не мог сотворить даже простейшую звезду, не говоря о человеке. Тем более Бог всегда был мастером крупной работы, не привлекало его ювелирное, архитектурное, сложнейшее изготовление мелочи, вроде человеческого организма, его психики и прочего. Для этой работы он нанял Мастера. После долгих упорных трудов тот создал Человека и пару ему, без которой человек не был бы полон, лишь вместе они представляли собой совершенство, идеал, предел мечтаний об абсолюте. Но Бог испугался...

- Чего? - спросил шёпотом заворожённый Илия - такие рассказы дяди он обожал, иногда участвовал в них, когда чувствовал, что может наравне с рассказчиком спорить, приводить доводы, аргументы.

- Не знаю, - вздохнул дядя. - Не знаю, чего он испугался. Наверное, очередных химер, которые так любил надумывать, чтобы скучно не было. Суть в том, что за работу Мастеру он так и не заплатил, но изгнал его за пределы всего, чтобы тот никогда не смог вернуться назад. Чужое творение Бог присвоил и выдал за своё, за что его впоследствии окрестили Творцом сущего и жизни на земле.

Ещё одна тень легла на лоб мальчика - треугольник с оком внутри - и тот вздрогнул вдруг, поёжился и задал мучающий его вопрос:

- И что было дальше, дядя Адам?

- Хватит, - дядя посмотрел на человека, стоящего у окна. - Довольно. Это "Оккулус".

Человек у окна повернулся к ним и надвинул поглубже капюшон.

- Ты уверен? - хриплым голосом спросил он.

- Я видел это своими глазами, - сказал дядя и, повернув голову, посмотрел племяннику в глаза.

- Что дальше? - переспросил он, и Илия кивнул, заворожённый и заинтригованный историей, которую ему рассказывали, и слегка напуганный холодом и отчуждённостью своего дяди и его тёзки. - А дальше всё просто, племяш. Мастеру не понравилось то, как с ним обошлись, целую вечность он потратил на то, чтобы отыскать путь назад, и, наконец, он вернулся, хоть и тернистой, долгой и очень тяжёлой была его дорога. Теперь он хочет призвать Бога к ответу за содеянное им.

- Правда? - Илия нерешительно улыбнулся и вдруг встревожился, увидев, как одним ловким движением дядя отсоединил капельницу и вытащил иглу из вены, тотчас побежала кровь, и руку мальчика пронзила сильная боль. - Зачем это, дядя Адам?

- Тебе это больше не понадобится, - дядя нагнулся и коснулся указательными пальцами висков Илии, закрыл глаза; человек в капюшоне, порывшись в карманах плаща, достал маленькую книжечку в потёртом переплёте и принялся листать её.

- Я сотни тысяч лет ждал и томился в пустоте между Вселенными, - проговорил дядя хриплым голосом, от которого у мальчика мурашки по коже побежали. - Теперь я вернулся, чтобы вернуть своё творение, и вижу вдруг, что им заселена вся планета, все миры, и Бог властвует над всеми, собирая богатый урожай из ваших душ - сущностей, в создание которых я вложил всю свою любовь к созиданию. Это его защита, это его лучший щит. Но и в нём есть уязвимые места. Я искал Места Творения, в которых когда-то брал Силы и Энергии для создания Первого Человека, я искал лучшего потомка Его, чтобы воспользоваться его чистым, переданным через века и тысячелетия первородством и выйти к Богу, где бы я смог потребовать исполнения условий Договора. Ты мне нужен, Илия, - глаза дяди вдруг открылись, и тогда мальчик закричал от ужаса, увидев их необозримую пустоту и чёрную непроницаемую бездну, что скрывалась в них. - Мне нужен ключ, который в тебе сокрыт. Дай мне его... Дай!

Илия набрал в грудь воздуха для нового крика, но тут глаза дяди (дяди?!) заполонили всё вокруг, мрак и тьма в них развернулись, закрыли собой этот мир, а потом как стая голодных зверей набросились на Илию, проникая в его разум и заставляя корчиться от ужаса сознание. Сквозь воцарившееся безмолвие, в непроглядно чёрные глубины которого Илия падал, не соображая ничего, вдруг донеслись какие-то песнопения - человек в капюшоне, стоя у кровати мальчика и подняв левую руку ко лбу, выпевал мягким голосом какие-то слова, и книга его так и сверкала, и сияла в сумерках, спустившихся вдруг (это среди бела дня-то?!) в палате. Именно звуки этих песнопений и отправили Илию в беспамятство, которое очень скоро перешло в смерть...

Несколько дней спустя. Летний ресторан "Вилла ди Пацци". Венеция

- Ну, и как всё прошло? - спросил один из сидящих за столиком у только что пришедшего высокого стройного красивого мужчины с чертами лица, которые никак нельзя было назвать не запоминающимися.

- Нормально, - ответил тот, усаживаясь в кресло и с удовольствием пробуя свой кофе.

- Никаких трудностей не возникло?

- Нет, - пришедший поставил чашечку на столик и полез в меню. - Разговор сложным оказался, старик был склочным и язвительным, говорил что-то о сроках исковой давности, но... в общем, в итоге всё решили более-менее мирно.

- И даже ни разу не подрались?

- Куда мне с ним драться?.. Он одним пальцем меня может... Правда, поднапрягшись основательно. Но я так понял, ему не до этого было. Он озабочен идеей создания новых миров и Вселенных, пока этот уголок Колыбели принадлежит ему, он хочет его обустроить, пока другие не припёрлись. Так что дел у него вагон. Ему сейчас не до выяснения отношений со мной, расплатился по счетам с процентами и хватит с него. Даже предложил новый проект.

- А ты что?

- Сказал, что подумаю...

- Ясно.Илия! Эй, Илия, ты что-нибудь будешь заказывать?

- Разве что яду на вас обоих.

- Не бузи, племяш. Я ведь честно перед тобой извинился. Если бы ты дал согласие и пытался помочь, то Он бы меня обнаружил ещё давно и сразу бы к ногтю. А так я успел первым. Да и чем бы ты нам помог?

- Помог бы провалиться куда подальше!

- Хватит дуться, как мышь на крупу. Будь взрослым, наконец. Отнесись к своему временному заточению в моей лаборатории со спокойствием Будды. Кстати, как я и рассчитывал, ты тоже поимел свою выгоду с этого дела.

- Интересно, какую?

- Я разобрался в том, что создал когда-то, вечность назад. Наконец-то разобрался. Тогда, сам понимаешь, не было ни времени, ни сил: бета-тестирование, наладка, проверка алгоритмов и прочее-прочее... А теперь я понял. Узнал. И могу этим сокровенным знанием поделиться с тобой. Будешь монополистом на него.

- Ну и что это? Кто мы?

- Вы боги, Илия, ни больше, ни меньше. Самые настоящие маги, волшебники, чародеи, творцы - мини-боги, словом, что-то вроде демо-версии, только отлаженные по всем параметрам. Вы всемогущи в своём мире и за его пределами. Вы творцы. Вы цари. Каждый из вас демиург. В вас заложен огромнейший потенциал и при должном саморазвитии вы может стать настоящими богами и удалиться в бездны Колыбели, чтобы там творить свои миры. Вот только...

- Что?

- Вы размениваете свой драгоценнейший дар и могущество на призраки и химеры. Разбрасываетесь им. Живёте в виртуальных мирах, потому что жить в реальном мире тяжело, а преобразовывать его неохота. Вот и гибнете быстро, когда виртуальные миры игр оживают и начинают охотиться на вас, чтобы втянуть в себя.

- Хм...

- Вот такое вот знание, Илия. Довольно дорогое, не правда ли? Воспользуйся им с умом и в дальнейшем ты и подобные тебе создадут новые миры, в этой Колыбели станет на несколько богов больше.

- Адам, а насколько это работает?

- Твоё могущество, племяш, всегда с тобой и всегда в деле. Стоит только искренне захотеть, чтобы что-то сбылось, и оно сбудется.

- Да? Ну что ж... Спасибо за науку... дядя.

- А к чему ты это спрашивал?

- Да так... Хочется мне кое с кем поговорить по душам. Сразу с тремя, я так думаю.

- Ах, вот в чём дело... Тогда удачи тебе. Домой?

- Да. Вы со мной?

- Потом. Мы ещё тут посидим немного. Может, погуляем по городу вечерком. Я так давно не был в Венеции... Иди, Илия. Да будет лёгким твой путь.

- Одну минуту. А с мамой как?

- Всё в твоих руках, племянник. Ты бог, ты волшебник и чародей. Ты творец судеб. Вот и займись своей работой, наконец. Только это... звезду не поймай. Ага?

- То есть?

- Про школу не забывай.

- Я помню, Адам. До встречи... Я надеюсь.

- Всё будет так, как ты захочешь. Верь в это. Знай это. И добивайся этого. И тогда все двери откроются перед тобой. До встречи, Илия. Ещё увидимся не раз! Привет маме!

- Всенепременно...

...

- Ты так часто называешь его племянником, - заметил давно уже сидевший за столиком Адам. - Неужто в самом деле родичи?

- Да хрен его знает, - беззаботно отозвался подошедший Адам. - Меня это волнует в самой малой степени.

- А что тебя интересует?

- Сначала я хочу поесть нормально, - Адам похлопал красавицу-официантку, подбежавшую к ним, чтобы принять заказ, по тугим оттопыренным ягодицам, обтянутым тонкой облегающей юбкой. - Потом пройдусь по городу, погуляю... Потом хочу хорошо провести ночь, - он поцеловал руку девушки, и та зарделась, - а потом... за работу!

- Тогда увидимся в Мастерской. Буду ждать тебя там.

- Как пожелаешь, родимый. Я буду скоро.

- Доброй прогулки. Захвати мне чего-нибудь!

- Обязательно захвачу, брат, - пробормотал Мастер, откидываясь на спинку кресла, и наблюдая, как бегают и ходят туда-сюда столь разнообразные экземпляры его творения, как они встречаются, разговаривают, улыбаются, как радуются или хмурятся, как любят или ненавидят, как восхваляют или презирают, как привязывают к себе и сковывают или, напротив, освобождают... Столь разнообразный и многогранный людской род был перед ним, и он, его создатель, лишь удивляться мог той силе, что он в них вложил; той силе, которая оживляла их и вместе с ними оживляла весь этот мир и наполняла жизнью Колыбель... - Обязательно.

Конец

"Киберпанк"

"Я бы хотел видеть каждого панка в этом богом забытом мире болтающимся на виселице! И я не пожалею средств, чтобы всех этих ублюдков перевели из тюрем в Палаты Смерти, где и задушили!". Вэнди Сандонелл, политик. 12.09.2027 г.

"Панки - это позорное пятно нашего мира, каждого из его городов! Панки, пользующиеся кибер-имплантами, являются столь же разрушительными и опасными, как снаряженная водородная бомба! Они опасны прежде всего своей глупостью, своей фанатичностью и бесконечной преданностью любой мало-мальски безумной идее, ради воплощения которой они пойдут и на заградительный огонь полицейских отрядов...". Мюр Э. Блакинвич, доктор социологических наук. 12.09.2027 г.

"Братья, чуваки - йоу! Пусть встают ваши пальцы веером и всегда хохолятся эмблемы на скин-головах! За ваше здравие я пью эту бутылку экстази, потому что снова у моего электронного сердца садится какой-то грёбаный заряд, и мне типа надо его восполнить. Жрать охота... Короче, орда звездатая, слушай анекдот типа новый! А, не! Анекдот в следующей полосе будет, здесь уже места нет. Легавые - козлы! Смерть легавым! За вас, чуваки!". Электронная газета "Киберпанковский вестник". 12.09.2027 г.

"А, ну типа вот он анекдот. Зацени, братва! Звонок в квартиру Мюллера (хрен его знает, кто это, чуваки), Мюллер открывает дверь, за ней стоит красноармеец (похоже, легавая свинья!) в фуфайке, валенках и лыжах (это когда-то у дикарей одёжка такая была. Фуфлыжник, короче говоря). "Слоны идут на север!" - бодро отчеканивает солдат. "Слоны нам нахрен! - кричит Мюллер в бешенстве. - А Штирлиц живёт этажом ниже! Но его нет дома - он ушёл мост взрывать! А всем остальным в будёновках передай, чтобы явку сменили - задолбали, сволочи! Ге-ге-ге... Клёвый анекдотец, чуваки! Я долго ржал. Ну ладно, парни, салют и долгих лет вашим имплантам! Смерть легавым!". Электронная газета "Киберпанковский вестник". 12.09.2027 г., продолжение.

"... многие против имплантов". - "Плевать мне на это! Доложите в процентном соотношении!". - "Пожалуйста, сэр. Здесь все данные за последний месяц". - "А что насчёт поборников и защитников имплантов?". - "В эту группу входят только сотрудники корпораций, которые их изготавливают, а также два процента всего населения города. Это мало для серьёзного сопротивления". - "Хорошо, майор. Готовьте операцию. Этот город должен быть очищен от этой грязи". - "Осмелюсь заметить, сэр, что большая часть населения будет приветствовать войска, потому что бесконечные войны уличных банд почти парализовали всю жизнь в городе". - "Добро. Думаю, дату операции назначим на...". Из перехваченной следящим устройством группировки киберпанков "Беркут" в Трущобах шифровки Главного штаба военных корпораций G.E.M.A.

Пролог

Звучит тихое пение телефона.

Оно продолжается, не прекращаясь, напоминает о себе, отвлекает от работы, и...

Протянув руку, Он хватает трубку телефона, подносит к уху, отвлекаясь от работы, и бросает короткое, нетерпеливое, раздражённое:

- Доктор Эчермани слушает. Говорите!

- О Повелитель, - раздаётся в трубке приглушённое, сиплое, прерывистое, - я нашёл это место. Я отыскал этого человека! Мои поиски были очень долгими, но они увенчались успехом. Теперь мы в одном шаге от того, чтобы приблизить День Предназначения.

- Кто это?

- Благодарю вас за то, что наставляли, обучали и вели меня, Повелитель. Благодаря вам я обрёл свою роль в этой жизни, обрёл веру и самосознание. И с вашим именем на устах я начну сегодня День Предназначения.

- Именно сегодня?

- Да, господин мой. Долой сомнения и дрожь. Пора свершить революцию и приблизить Апокалипсис, чтобы наступил День Предназначения. Сегодня... Сегодня я совершу жертвоприношение в вашу честь, и вы станете новым мессией, который спасёт этот город и этот мир, вырвав его из лап власти и закона.

- Друг мой, что с вами?

- Это случится вечером, Повелитель. Вечером вы станете богом и создадите свой трон, а толпа будет рукоплескать вам. Вечером, господин мой. Этим вечером. Этим вечером наступит новая эпоха. Ваша эпоха, Владыка. Я сделаю это во славу вашу. И да исполнится Предназначение!

- Но...

Короткие гудки возвестили об окончании разговора.

- Кто это, доктор Эчермани?

- Не знаю, Роза. Сумасшедший, наверно, какой-то. Так... мистер Блайк, откройте, пожалуйста, рот. Продолжим!

* * *

Кто такой киберпанк? Или даже, вернее, что это такое? Панки прошлого были ублюдками, смердящими, грязными, невоспитанными, невежественными дикарями-отщепенцами, стремившимися своим внешним видом, своими повадками, привычками выделиться из общества нормальных людей, что у них, собственно, отлично получалось и за что это самое общество их прокляло и стало презирать. Шло время, наступил 2027 год, и панки к этому периоду практически не изменились, разве что стали более подкованными в технологическом плане. Появились первые кибер-импланты, рискованные для всех, опытные экземпляры, и сразу же они заинтересовали панков. И появились киберпанки: уродливые существа, наполовину люди, наполовину машины, прекрасно разбирающиеся в техноинжиниринге и электронике и не знающие никаких приличий, выделяющиеся из толпы своим металлическими уродливыми конечностями, разодетые во всё яркое и отталкивающее, сплошь татуированные и, самое главное, - наркоманы, опасные и вооружённые. Оружие разрешили носить гражданским в целях самообороны, и им тотчас вооружились киберпанки. Полицию моментально усилили, но толку от этого было немного. Особенно, когда у сбившихся в стаи ублюдков заканчивались запасы нейротропина - препарата, облегчавшего физическую боль, когда живые ткани отторгали неживой металл или синтетику. Когда он заканчивался, начинался ад. Частенько приходилось вмешиваться армии, когда полицейские отряды не могли остановить этих алчущих новой дозы кровожадных безумцев, улицы нижних районов городов становились полями сражений, кровопролитных и бессмысленных. Какой-то политик назвал киберпанков грязью, без которой невозможно современное общество... Что ж, возможно, в этом он был прав.

* * *

- Здравствуйте, дорогой доктор!

- О-о-о, новое лицо! Добро пожаловать, юноша, добро пожаловать! Проходите, прошу вас, располагайтесь. Чувствуйте себя здесь как дома! Ну... насколько это возможно, разумеется. Позвольте ваш плащ, мистер... э-э-э...

- Эчеверри, сэр. Марио Эчеверри.

- О, вы итальянец! Buena fortuna! Как же давно не слышал я родного языка! Позвольте ваш плащ, mi tesoro amigo!

- Разрешите мне остаться в нём, доктор. Я... э-э-э... могу я назвать это своей маленькой причудой?

- О, разумеется! Ради земляка всё, что угодно! В таком случае прошу вас, накиньте поверх него этот халат: в лаборатории поддерживается чистота, я не хотел бы создавать прецедентов для...

- Я хорошо вас понимаю, мистер Эшвуд. Скажите только... вы сказали, что как и я родом из Италии, но ваше имя, ваши черты лица, ваша манера изъясняться...

- А вы чертовски наблюдательны, молодой человек! Что поделать, в этом сумасшедшем мире приходится ассимилироваться, если хочешь, чтобы тебя уважали и адекватно воспринимали. Я, действительно, родом из Италии, моё имя - настоящее имя - Джакопо Вецетти, я родился в тысяча четыреста сорок девятом году, что... Осторожно! Что с вами, мистер Эчеверри?! Вы в порядке?

- Д-да, мистер Эшвуд. Со мной всё хорошо. Наверное... Простите, но мне показалось, что я ослышался. Когда, вы сказали, вы родились?

- Вы не могли ослышаться, Марио. Позвольте я буду как к истинному земляку обращаться к вам на "ты". Я родился в Ливорно 17 июня тысяча четыреста сорок девятого года, застал правление Лоренцо Медичи, видел расцвет Флоренции и многое другое, участвовал во многих войнах с папским престолом, с неаполитанцами, остепенился, занялся алхимией и так дожил до сегодняшних дней.

- Но это невозможно!

- В мире нет ничего невозможного, друг мой. Есть только нежелание добиваться поставленных целей.

- Но как вы смогли прожить столь долгое время?! Я не понимаю! И... не верю.

- Ни много ни мало, Марио. Я всего-навсего изобрёл эликсир бессмертия, который дал мне чудесную возможность прожить столь долгое время.

- Такого эликсира не существует! Нет такой энергии, что способна подарить вечность тому, что неизбежно стареет и умирает.

- Ладно говоришь, Марио, но так ли ладно ты мыслишь? Есть яды, что замедляют старение. Почему ты думаешь, что не найдётся такого, который будет способен её остановить?

- Потому что любой яд со временем разрушается, уходя из организма. Исключением мог бы стать лишь многоступенчатый яд, но он в итоге всё равно выдыхается, когда заканчивается отмеренное ему количество циклов. Кроме того, яды в больших дозах бесповоротно разрушают организм, а в малых стимулируют клетки на выделение нейтрализующих ферментов, вследствие чего возникает иммунитет к такому виду яда. То, что вы описываете, невозможно!

- Пойдёмте, друг мой, - доктор сделал широкий приглашающий жест рукой, и Марио быстро накинул поверх плаща блистающий белизной халат, - я вам всё покажу и расскажу.

- Ваше неверие вполне приемлемо, - доктор, забывший о переходе на "ты", возобновил свой прерванный рассказ, когда они с Марио спускались по винтовой лестнице глубоко в подземелье, - однако я могу легко развеять его и убедить вас в своей правоте.

- Прошу, - осмотрев халат Марио, доктор поправил свой и, вздохнув, потянул на себя тяжёлую дверь, которая, видимо, перекрывала собой вход в лабораторию. Спохватившись, Марио помог доктору, дверь, подчиняясь совместным усилиям двух мужчин, пошла легче, и перед ними открылся небольшой грот, залитый ярким светом.

- Это и есть лаборатория? - удивился Марио.

- Это библиотека, - покачал головой доктор. - Здесь хранятся десятки тысяч кристаллов с трудами по химии, физике, геологии и минералогии, ботанике, анатомии, физиологии, психологии и прочим... Всего не перечислишь.

- Так много всего, - прошептал заворожённый Марио, входя в грот и скользя взглядом по бесчисленным рядам с кристаллами - суперсовременными устройствами хранения данных, которые только недавно были изобретены и созданы.

- Лаборатория там, - показал доктор на одну из небольших круглых дверей, - если пожелаете, мы туда зайдём, но чуть позже. Касательно вашего мнения по поводу моей коллекции источников - мне оно приятно. Приятно слышать его от земляка, который, как мне показалось, разбирается в вирусологии. Я прав?

- Я знакомился с трудами профессора Леннера и изучал трактат сэра Джеймса Сонри "О природе ядов".

- Вы знаете латынь?!

- Что? - Марио с удивлением посмотрел на доктора, потом улыбнулся. - Нет, мистер Эшвуд, я читал трактат уже переведённым на Всеобщий. Моих скромных познаний в латыни хватило только на то, чтобы разобраться в его сложной терминологии, которая во избежание транскрипционных диссонаций была написана на латыни.

- Да, - доктор задумчиво покивал головой, - Сонри никогда не давал никому поблажек. Он знал наизусть все шестьсот тысяч наименований ядов и компонентов и требовал этого же от своих учеников.

- А, - спохватился вдруг он, - Марио, чего же ты стоишь? Присаживайся, прошу тебя! Я столько всего хочу тебе рассказать!

- Профессор, - улыбнулся Марио, - я столько всего хочу у вас узнать! Вы не знаете, но яды - моя слабость. Вирусы для меня что домашние животные - так и хочется баловаться с ними от рассвета до заката. Я ведь приехал в эту страну не просто так. По всему миру идёт слава о вас, как о самом талантливом вирусологе-практике, о вашей коллекции вирусов и бацилл ходят легенды! Одна из них дошла до моего слуха, и вот я, обыкновенный студент из довольно посредственного института, стою перед вами и мечтаю взглянуть на ваших арестантов.

- Это не арестанты, Марио, - смутился от потока похвал доктор. - Это, скорее, колонисты. Со своими привычками, со своими нравами и вкусами, со своим рационом. Непонятные нам, но оттого вовсе не однозначные враги рода человеческого.

- Я тоже так считаю, мистер Эшвуд, - молитвенно сложил на груди руки Марио, - поэтому и прилетел через треть земного шара, чтобы взглянуть на них, чтобы почувствовать их... поговорить с ними. Вы... полагаю, будете считать, что я безумен?

- Марио, - доктор похлопал гостя по плечу, - я очень хорошо тебя понимаю. Я и сам люблю иной раз с ними поговорить, послушать, что они говорят в ответ. В такие моменты я вдруг задумываюсь: а что если, как мы глядим на вирусы, так же и боги смотрят на нас. Кто брезгливо, кто с опаской, кто с любопытством... что если они изучают нас, как мы изучаем вирусы? И тогда возникает другой вопрос: а не возникнет ли у них желания когда-нибудь покончить с нами как с довольно опасными бактериями?

- Мне приходила такая мысль в голову, - Марио потоптался на месте, - причём неоднократно. Я считаю, что об этом лучше не думать вообще, чем ежесекундно ждать конца света и постоянно быть готовым к нему.

- В чём-то подход правилен, - доктор подошёл к круглой двери, ведущей, как он говорил ранее, в лабораторию, и поманил к себе Марио, - но он отметает возможность наблюдения и построения выводов. Если мы до сих пор живы и существуем, значит мы выполняем - полностью или частично - план богов. Наблюдая за прошлым, за современной жизнью, анализируя её динамику, можно прогнозировать оптимальное будущее и жить, реализуя его на практике.

- То есть вы полагаете, что боги имеют какой-то план? - уточнил Марио. - И всё происходящее сейчас вокруг в этот план вписывается? А может, они давным-давно отпустили вожжи из ослабевших рук и пустили дело на самотёк?

- Жизнь невозможна без плана, без программы, Марио, - доктор открыл дверь и шагнул внутрь проёма, куда-то в темноту, через секунду там вспыхнул яркий свет, который озарил помещение. - Даже Броуновское движение молекул не хаотично, а подчинено закономерностям. Не существует абсолютной анархии, это химера. А там, где есть хоть толика упорядоченности, это уже план. Пусть деталь, пусть нюанс, но план.

- Тогда какова цель этого плана? - пробормотал Марио, входя в приёмный отсек лаборатории. Дверь за его спиной закрылась, мягко чмокнули герметичные створки, их с доктором обдало лёгкими струйками обеззараживающих химикатов, после чего отсек разгерметизировался, и створки гостеприимно распахнулись, предлагая проследовать дальше.

- А вот это уже одним богам только ведомо, - наставительно произнёс доктор, подняв указательный палец. - Впрочем, используя обычные логические построения можно примерно представить себе его возможные цели.

- Например? - живо поинтересовался Марио.

- Прогресс, конечно, - пожал плечами доктор. - Причем не только технологический, но и культурный. Пока что Мать-природа терпит наши издевательства над ней, наказывая лишь за особо жестокие. Отсюда можно сделать вывод, что сил у неё достаточно. Как и всякая мать, она должна воспитать своё чадо и подарить ему возможность уйти, открыть неведомые дали и познать их.

- Значит, вы тоже являетесь сторонником звёздной экспансии? - спросил Марио, вслед за доктором шагая мимо освещённых стеллажей и витрин, где в герметичных стеклянных ящиках жили и существовали бактерии, вирусы, где в колбах возгонялись яды, где кипели на невидимом глазу плазменном огне эссенции и эликсиры, где сочились по биотрубкам соки и амальгамы, вливаясь в мёртвую материю и оживляя её, где царила своя непонятная и загадочная жизнь, так непохожая на привычную человеческую.

- Сторонник ты её или нет, а всё равно другого выхода нет, - доктор остановился возле занавешенной тяжёлой массивной шторой последней витрины, стоящей у самой дальней от входа стены, и посмотрел на Марио. - Воплощаться в других реальностях человек ещё не научился, как ни пытается. Остаётся только дорога вверх. К Альфа Центавра, к Сириусу, к Андромеде и Галилео Галилею... Вопрос направления уже давно решён за нас. Мы в состоянии ответить только на вопрос времени, да и то... немногое в этом зависит от нас.

- Понятно, - вздохнул молодой итальянец.

- Марио, - доктор внимательно посмотрел на него, - меня очень заинтриговал твой интерес к вирусологии. Я бы хотел тебе кое-что показать, раз уж ты настолько активно интересуешься новыми знаниями, но перед этим скажи мне, пожалуйста, где ты учился?

- Я закончил Римский университет естественных наук, потом пытался поступить в Итальянскую Национальную академию химии и физиологии, но на бюджетное место я не прошёл, а оплачивать такую сумму за обучение я никак не мог. Поэтому я не стал даже пытаться повторно, а просто устроился на работу скромным учителем в школу в одном из городов. А когда собрал средства для перевода в городскую гимназию, услышал о вашей деятельности и решил, что работа в городе может и подождать, а вот встреча с вами, специалистом с мировым именем, - никак. И вот я здесь.

- Удивительно, - доктор мечтательно вздохнул, - то, что когда-то было скромной городской школой, основанной на мои средства, превратилось в известный университет, один из лучших в Риме. Вы зря называли его посредственным, кстати. Скажи, Марио, там до сих пор преподаёт Джузеппе Бальзамо?

- Да, - парень улыбнулся. - Именно он был моим учителем по естественным наукам. Гонял по каждому предмету так, что я его и после выпуска частенько вспоминал. Но мне грех жаловаться - профессор Бальзамо привил мне ту любовь к науке, которая сейчас неустанно ведёт меня по пути познания.

- Любовь к науке, - улыбнулся доктор своим воспоминаниям. - Когда я его только повстречал, Джузеппе имел любовь совсем другого толка, расточал богом подаренные силы и жажду ко всему на вино, женщин и мужчин. Больших трудов мне стоило убедить его заняться наукой, в которой он потом после меня не знал себе равных. Он был величайшим алхимиком своего времени!

- Простите, - Марио снова зашатался от удивления, - неужели профессор Бальзамо одного возраста с вами?!

- Ни в коем случае! Младше лет на триста. Марио... Марио, держите себя в руках! Ваше неверие вполне понятно, но, честное слово, юноша, вам следует быть покрепче!

- Я... Просто тяжело это принять, мистер Эшвуд. Вы говорите о вещах, которые противоречат всему, что я учил и наблюдал за прожитую жизнь. Мне очень трудно поверить в это, потому что... если вы правы... то ничего не стоят все существующие ныне законы физики и природы! Вы идёте им наперекор, заявляя о своём бессмертии!

- Я ошибся, сказав о бессмертии, Марио, - доктор шутливо погрозил ему пальцем. - Здесь правильнее было бы употребить термин "долголетие", сказать о возможности остановить процессы старения в организме.

Подойдя к шторе, доктор взялся за кисть свисающего с карниза шнура.

- Как ты думаешь, что нужно для этого? - спросил он хитро.

- Хм... - Марио задумался. - За скорость протекания процессов старения отвечают гены и гипоталамус. Если отключить...

- Если отключить хоть одну из функций гипоталамуса, ты станешь бесформенным куском мяса, - оборвал его доктор.

- Тогда кровь, - прищёлкнул Марио пальцами. - Если обновить состав крови?

- Тогда придётся обновлять его постоянно со всё уменьшающейся продолжительностью интервалов, - парировал доктор. - Потом это вообще станет невозможным. Вдобавок, возможен отказ функций различных органов...

- Хм... - помялся Марио. - Тогда я даже не знаю, где здесь сокрыт ответ.

- Узнаю старика Джузеппе, - покачал головой доктор. - Старомоден и всё так же считает, что знания - сокровенные знания - следует беречь от толпы, которая в большинстве своё невежественна и глупа.

- А разве это не так? - удивился Марио. - В руках дурака опасная тайна - это бомба для людей.

- Дурак просто не заметит этой тайны, не поймёт её, не узнает. Сокровенные знания сами себя и защищают, и охраняют от невежественного человека.

Доктор откашлялся и медленно потянул шнур на себя, штора поползла в сторону, открывая витрину, в глубине которой стаял неизвестного типа и конструкции аппарат, в нём несколько прозрачных пустых колбочек, а рядом с ним - некрупный чёрный ящик зловещего вида с рукоятью для переноски и транспортировки.

- Тысячи лет назад, - начал доктор, не глядя на витрину, - один древний алхимик, имя которого исчезло в песках времени, каким-то образом заслужил внимание мистических сил и по договорённости с ними создал чистый "эликсир Вечности", назвав его "Амальгест". Ему единственному удалось невозможное - соединить две абсолютно разные сущности, анополярные, контрдиффузионные, релактантные: алкагест и амальгаму. Зелье, которое у него получилось, было сильнейшим не только в этом мире, но и за его пределами, ибо могло влиять и на те силы, с чьей договорённостью и помощью работал тот алхимик. Амальгест... - доктор интонацией будто приласкал это слово, - воистину волшебный эликсир, который давал возможность принявшему его не только обрести бессмертие, но и начать писать с чистого листа свою судьбу.

- Это?.. - задыхаясь, пролепетал Марио, указывая на аппарат и колбочки.

- Нет, - покачал головой доктор. - Более двухсот лет я пытаюсь разгадать тайну того древнего алхимика, но пока, увы, никак. Единственное, чего я смог добиться, это устойчивого состояния алкагеста, при котором его молекулы стабильны и не расщепляются при контакте с окружающей средой. Алкагест дарует моему организму жизнь и силы, необходимые для дальнейших исследований, но - ты был прав, Марио, - его уровень в организме проходится постоянно поддерживать.

- Но как он действует?!

- Алкагест воздействует на глиальные ткани, также он возбуждает высшие нервные центры, заставляя клетки тела выделять соответствующие ферменты, он раскрывает резервы гипофиза и заставляет его работать с ними. Но... в отличие от амальгеста, который полностью заменял кровь амальгамой, алкагест постепенно усваивается организмом, поэтому приходится не забывать о необходимости своевременного его обновления.

- Но ведь любой препарат, воздействующий на глиальные ткани, обязан быть высокотоксичным, чтобы преодолеть лимфоидные барьеры и иммунные системы! - воскликнул Марио.

- Алкагест в высшей степени токсичен и ядовит, - подтвердил доктор, - поэтому приходится блокировать его нейротропином, а также сдерживающими вирусную активность добавками. Алкагест - это по сути своей один живой вирус. Это смерть в чистом виде. Смерть, которая приносит долголетие.

- А насколько он токсичен? Ведь есть предел сопротивления лимфоидных барьеров и иммунокатина...

- Десяти миллиграммов алкагеста будет достаточно, чтобы моментально убить несколько тысяч человек, которые не воспользуются соответствующими добавками токсической блокады.

- Амальгест тоже был смертелен? - полюбопытствовал Марио, неотрывно глядя на ужасающего вида ящичек.

- Всего один раз, - ответил доктор. - В легенде сказано, что испивший его умирал в страшных мучениях, а потом оживал и тогда перед ним вставали на колени и время, и судьба, и воля богов. Это откровенное иносказание. Объяснялось всё просто: вирусы алкагеста делали человека мёртвым, за это время менялся на амальгаму состав крови, и покойника оживляли возбуждаемые высшие нервные центры. И после того его ждало бессмертие. Наверное, даже заслуженное.

- Понятно, - вздохнул Марио и, оторвавшись наконец, от ящика, взглянул на доктора, его глаза странно заблестели. - Спасибо вам, мистер Эшвуд.

- Ну что ты, Марио, - улыбнулся доктор, подошёл к витрине и увидел стоящий в ней страшноватого вида ящик, что так заинтересовал его молодого собеседника. - Мне было очень приятно, что ты интересуешься всем этим, потому что... А это здесь откуда?..

Доктор не договорил - что-то со страшной силой сдавило его горло, едва не выдавливая связки через рот, он засипел, пытаясь вдохнуть, и в этот миг его резко развернуло, и он уставился в горящие красным фанатичным огнём глаза своего гостя. Вот только... это были вовсе не глаза. Марио откинул капюшон, и теперь доктора разглядывали два электронных протеза с то увеличивающимися, то уменьшающимися зрачками-огоньками.

- Ты... - задохнулся доктор, от ужаса и страшной хватки едва дышащий и невероятным усилием воли остающийся в сознании. - Ты... киберпанк!

- О да, дорогой Эшвуд, - выплюнула в лицо доктору механическая гортань. - Я киберпанк! И этим горжусь! А ещё я горжусь тем, что оказался в состоянии провести одного учёного дурака, возомнившего о себе невесть что!

- Но как... - прошептал, слабея, доктор, однако киберпанк и слушать не пожелал.

Подняв тело доктора механическими руками над головой, он легко, как котёнка швырнул его на витрину. Жалобно зазвенело разбиваемое стекло, доктор упал в центр витрины на кучу осколков, перевернул аппарат и раздавил колбочки. Нагнувшись, киберпанк разворошил ворох битого стекла и достал страшновато выглядящий ящик.

- Всё в одном месте, - пробормотал он довольно, поглаживая ящик и слушая, как в нём булькает жидкая смерть, - всегда бы так. До свидания, доктор! Не прощаемся. Потому что вы ещё услышите обо мне сегодня вечером и о том, что наступил конец света. Готовьтесь к нему, ибо придёт пора Повелителя, который раздавит всех вас, закуёт в цепи и будет править миром рабов! Adios... amigo! Ха-ха-ха...

С этими словами киберпанк, швырнув на пол лаборатории халат и плащ, быстрыми шагами на механических ногах вышел из лаборатории.

- Господи, - пробормотал доктор, когда он ушёл, отдышавшись и чуть придя в себя, постарался подняться, но скривился от страшной боли в изрезанном осколками стекла теле.

- Нужно... - бормотал он как заклинание, пытаясь встать и едва не падая в обморок от ужаса и боли, криков тела, умолявшего дать ему отдых. - Мне нужно... Мне нужно его остановить... И вернуть... Вернуть на место! Нужно... Мне нужно сделать это...

Самовнушение срабатывало - тело неохотно подчинялось, стараясь не обращать внимание на боль, доктор кое-как выполз из разбитой витрины, подполз к другой, оставляя на полу кровавые след, протянул руку и дотянулся до одной из реторт, наполненной какой-то белёсой густой похожей на кефир или ряженку жидкость. Осушив реторту до дна, доктор без сил повалился на пол, его душил и терзал кашель, который разгорался всё сильнее и сильнее.

- Сейчас, - бормотал доктор, задыхаясь, - сейчас... Сейчас всё будет хорошо... Всё... будет...

Так прошло несколько минут. Несколько минут полной неподвижности и хриплого затруднённого дыхания, с сипением наполнявшего и осушавшего лёгкие. Несколько минут забвения и холода, несколько минут покоя, пока вместе с кровью по организму разносились молекулы белёсого цвета жидкости. А потом наступила эйфория. Резко возросло кровяное давление, сердце взыграло с новой силой, селезёнка, вздохнув, выпустила свежую порцию эритроцитов, порезы и раны закрылись на глазах, по мышцам проскочила лёгкая судорога, тело доктора вздрогнуло, и он открыл глаза.

- Беладонна, аконит, волчий лист, цитакрол, семилистник, чабрец пурпурный, сильциум и споры винкретитового дерева, - машинально пробормотал доктор себе под нос состав зелья и, ещё раз вздрогнув, очнулся и полностью пришёл в себя.

- У меня тридцать минут, - сообщил он в пустоту и легко вскочил на ноги, - после этого сильциум истощит свою силу, и яд примется за работу. Мне нужно вернуть этот ящик! И как можно скорее!

Покрутившись на месте, отыскивая одному ему известную вещицу, доктор, не найдя её, махнул рукой и выбежал из лаборатории.

* * *

"День, о котором мне столько раз говорил Повелитель, - думал киберпанк, выскакивая на улицу из дома доктора Эшвуда, - этот день уже наступил. И начало его будет положено сегодня! Закончится эпоха свободы людей! Наступит вечное царство Повелителя и его Приближённых над рабами, коими станут все удостоившиеся жизни! Остальные умрут в страшных мучениях! Сегодня я положу начало этому пиру смерти! Сегодня...".

Остановившись на тротуаре, киберпанк быстро осмотрелся, затем сосредоточился и одним огромным прыжком перемахнул через многополосную дорогу, по которой со скоростью звука проносились гравимобили. Ещё раз осмотревшись, он подскочил к одному из стоящих рядом таксомобилей, опустилось водительское стекло, таксист открыл рот, намереваясь заявить "наглому, грязному, бескультурному уроду-железке", что нипочём не повезёт его ни за какие деньги, однако киберпанк, не став даже слушать, попросту схватил его за шею металлическими пальцами и рванул на себя. Таксист как пробка вылетел из своего мобиля, прокатился по тротуару и замер в изломанной позе, а киберпанк уже, сидя на его сиденье, включал гравитаторы. Таксомобиль негромко загудел, приподнялся над обочиной, покачался немного и со всей скоростью рванул вперёд, так резко вклинившись в поток гравимобилей, что тех расшвыряло и несколько столкнулись, моментально образовав затор.

Перед глазами киберпанка на ветровом стекле таксомобиля замигало предупреждение о нарушении правил, но он лишь свирепо зарычал и бережно поставил страшноватого вида ящик на пассажирское сиденье рядом с собой, нежно проведя по его стенкам искусственной рукой и представляя, как придёт его время. На весь мир прогремит новость о том, что скоро наступит конец света и почти всей цивилизации! Резко двинув манипулятором управления, киберпанк бросил таксомобиль в сторону, нырнул между домами, взлетел на холм, промчался по парку, расшвыривая отдыхающих и ломая столики и скамейки, скользнул между деревьев и выскочил на пятачок свободного пространства, где как раз расположился дорожный патруль. Затормозить киберпанк уже не успел... Но он успел схватить ящик, одним могучим ударом выбить стеклянную крышку над головой и одним мощным прыжком выскочить из машины, совершая невероятное сальто назад. На бешеной скорости таксомобиль врезался в патрульный мобиль, патрульных силой взрыва расшвыряло, и тут на них напал киберпанк, как и все его сородичи ненавидевший легавых. Двое патрульных так и остались лежать, убитые страшными сокрушительными ударами механических рук, третий успел вскочить, но киберпанк швырнул ему в спину валявшийся рядом здоровенный камень, позвоночник полицейского хрустнул, и тот мешком свалился на землю. Четвёртый оказался умнее всех: он бросил несколько слов в закреплённую на плече рацию, выхватил пистолет и открыл огонь. Пули лишь скользнули по искусственной груди киберпанка, даже не оцарапав металл импланта "Кожный панцирь", в ответ нечеловек лишь вытянул свободную руку в сторону лежащего патрульного. Проскочила короткая искра, механические пальцы дрогнули, отверстия в их кончиках открылись и с негромким хлопком их них выстрелили крошечные взрывающиеся пули. Полицейский исчез в пламени взрыва. Довольно оскалившись, киберпанк одним прыжком перемахнул через стену неподалёку и помчался по улице, расшвыривая прохожих. Он чуял воду. Он знал, что Канал совсем близко...

* * *

Выскочив из своего дома, доктор Эшвуд остановился в растерянности, глядя на царящий кругом кавардак из столкнувшихся гравимобилей: все отчаянно сигналили, скользили туда-сюда, пытаясь разъехаться, дорожная полиция охрипшими сорванными голосами пыталась навести порядок, водители отчаянно ругались, и уже где-то в центре свалки растаскивали яростно сопротивляющихся драчунов. Что-то растерянно промычав, доктор стал осторожно перебираться через дорогу, завидев на другой стороне припаркованные таксомобили и столпившихся, что-то горячо обсуждающих таксистов.

- Простите, господа, - доктор похлопал по плечу одного из таксистов, - вы не видели здесь?..

- Нет, вы представляете?! - закричал тот, яростно махая руками. - я сижу в своём мобиле, жду клиентов, и тут какая-то чёртова железяка подбегает ко мне и вышвыривает меня из него! Я и слова сказать не успел! Куда смотрит полиция?! Скоро все жестянки так будут поступать! И что же нам тогда, терпеть их выходки?

- Простите... - бормотал доктор, пытаясь прервать расшумевшегося таксиста.

- Дали добро на использование имплантов для всех и каждого! - возмущался таксист, не замечая попыток доктора обратить на себя внимание. - И теперь любая сволочь может ими обзавестись, даже не объясняя необходимости в этом. Сколько баб ходит с искусственными ногами и титьками?! Я у одной недавно четыре груди видел! Для чего?! Рук не хватит их все щупать! А у мужиков член в сорок сантиметров?! Нет, ну это ещё куда ни шло... Но зачем разрешили военные импланты для простых граждан?! Эти ублюдки из Трущоб и Канализаций сейчас ими оснастились и что теперь!? Теперь с ними полиция справиться нихрена не способна! Нахрена тогда жить в этом мире?!

- Уважаемый... - доктор вновь похлопал таксиста по плечу, но тот даже и не заметил этого.

- У тебя ж у самого имплант реакций! - крикнул один из таксистов.

- Так он же для дела! - расшумелся оставшийся без своего мобиля таксист. - Сколько у меня благодаря этому импланту аварий за последние полгода было? Ни одной!

- Но ведь он тоже военный!

- Но ведь не боевой же! - едва не закукарекал, воинственно надувая грудь, таксист.

- Боевой! Его солдатам G.E.M.A. имплантируют для улучшения скорости реакций!

- Да пошёл ты! - зло сплюнул под ноги таксист, остальные громко захохотали.

- Эй ты! - не выдержал доктор. - Рожу свою сюда поверни!

- Это кто там такой маленький чирикает? - таксист наконец заметил доктора и зло посмотрел на него. - Тебе чего, "мензурка"?

- Десять фунтов, если отследите, куда уехал на вашем такси тот киберпанк, - решительно заявил доктор. - И ещё двадцать, если поможете поймать.

- Тим! - закричал лишившийся мобиля таксист, обращаясь к другому, стоявшему неподалёку, - здесь курочка с золотыми яйцами. Просит мобиль мой найти. У тебя связь со спутником исправна?

- Да, - кивнул Тим, мысленным приказом открывая дверцу пассажирского места в салоне своего таксомобиля. - Прошу вас, господин профессор. С вас пятьдесят фунтов.

- Я обещал тридцать, - доктор подошёл к таксомобилю и остановился.

- Но мы просим пятьдесят. Смотрите, - Тим показал на затор и хаос на дороге, - эта свалка здесь надолго. Её не объехать, значит, придётся идти по верхним уровням, а для этого придётся задействовать магнитаторы, что дороже ровно в два раза. Десять фунтов я вам сбрасываю, потому что вы будете участвовать в поимке этой проклятой железки, которая напала на нашего сотрудника.

- Но... - беспомощно начал доктор.

- Садитесь, профЭссор, - Тим сильным толчком в плечо кинул доктора на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу. - Прошу вас...

Обойдя мобиль, верзила-таксист с неожиданной лёгкостью скользнул на водительское сиденье и активировал панель управления. Пробежавшись пальцами по нескольким кнопкам, он, ухмыльнувшись, налёг на манипулятор, и мобиль, стремительно взмыв в небо, развернулся вслед за растворившимся в хаотичном переплетении городских улиц своим товарищем.

- Не бойся, проф, скоро настигнем, - весело проговорил таксист, резкими движениями кисти бросая мобиль то вправо, то влево, заставляя его нырять под балконы и взлетать над воздушными мостами, проскакивать в полуметре от оград, рекламных вывесок и транспарантов и проваливаться на один, на два этажа, когда указатели, обозначавшие воздушную трассу, указывали вниз. - Может, немного потрясёт, зато быстро нагоним, уж он-то наверняка наземкой идёт...

- Почему вы за ним сразу не погнались? - осторожно спросил доктор, руками, ногами и едва не зубами вцепившийся в ручки и поручни.

- А кто бы нам за это заплатил? - гоготнул таксист и так резко бросил мобиль вертикально вверх, что бедного доктора едва по креслу не размазало. - А тут вы нашлись как раз...

- Но ведь это машина вашего товарища, - удивился доктор.

- Проф, - таксист доверительно похлопал доктора по плечу, оторвавшись на мгновение от манипулятора, - вы как маленький, ей богу. Машина чья? Его. Украли у кого? У него. Кто виноват, кто прошляпил? Он. Чего мы должны за чьи-то ошибки себе убытки делать?

- Но он же ваш сотрудник... - жалобно пролепетал доктор.

- И что? - загоготал таксист. - Его машина, пусть сам за ней и бегает. Чего нам время и деньги тратить? Всё равно, ежели не догонит, ему муниципалитет её стоимость компенсирует - обязаны согласно последней поправке к закону "О транспортных средствах".

- Ужас, - пробормотал доктор, выглядывая в окно. - Может, спустимся, наконец?

- Не дрейфь, "мензурка", - таксист широко улыбнулся, - не бойся высоты. Сейчас спустимся, благо искомый на месте торчит, координаты не меняются.

Пробив слой облаков и тумана, таксомобиль рванулся к земле, отчаянно сигналя, распугивая и расшвыривая всех на своём пути. Едва не возникла авария, но таксист в самый последний момент ушёл резко в сторону, едва не сбив выставленный далеко рекламный транспарант и едва не заставив доктора увидеть давно съеденный обед, ещё немного повилял, бросая мобиль из стороны в сторону, потом обрушился на дорогу, едва не разбившись, и под недовольное гудение встречных гравимобилей свернул во двор.

- Вот те на... - пробормотал таксист, резко останавливая мобиль, - фараоны.

- Кто? - слабо простонал доктор, шаря руками по салону в поисках неизвестно чего.

- Ну, легавые, - буркнул таксист, оглядываясь. - Только их и не хватало.

- Почему вы остановились? - доктор более-менее пришёл в себя и теперь выглядывал в окно.

- Ну, теперь ему муниципалитет наш точно новый мобиль прикупит, - таксист что-то внимательно разглядывал, потом вздохнул и повернулся к доктору.

- Знаешь, "мензурка", мы уже приехали, - произнёс он тихо. - С легавыми я дел вести не намерен, так что плати семьдесят фунтов и вали отседова.

- Что?! - ахнул доктор. - За что?!

- За доставку до места назначения, - прорычал верзила, поворачиваясь к нему. - Гони семьдесят и вылезай, пока цел!

- Но договаривались на... - тут доктор окончательно растерялся в этом буйстве цен и истошно закричал: - Обдиралы! Грабители! Извозчики ломовые!

- Ты что несёшь, доктор? - верзила-таксист грубо схватил его за плечо и сжал так, что доктор от боли захрипел. - Плати наличными, тебе говорят! Живо!

- Но это беспредел! Вы обманщик! Полиция!!

- Что?! - заревел таксист, его вторая рука угрожающе помахала кулаком перед лицом доктора. - Ты смерти захотел, "мензурка"?!

- Ещё одно оскорбительно слово, - доктор нашарил вдруг в кармане халата ампулу и достал её, зажав в кулаке, - и я воткну её тебе в артерию, а от этого вируса ты заживо сгниёшь изнутри, и никакая медицина тебя не спасёт.

- Чего-о? - на полтона ниже спросил таксист, его рука, послушавшись приказа головы, помедлила и убралась.

- Ты хочешь проверить это? - доктор покачал у него перед носом ампулой. - Вирус действует мгновенно, и от него нет панацеи. Хочешь проверить и убедиться? Малейшее поражение, проникновение даже в верхние слои эпителия запустит реакцию размножения в благоприятной среде, и тогда ты за два часа превратишься в гнилой кусок мяса.

- Э-э-э, проф... - верзила откашлялся, не сводя взгляда с ампулы, - ты, это... успокойся... Убери эту гадость. Давай поговорим, как мужики.

- Держи десять фунтов, - доктор шлёпнул таксисту на колени бумажку и осторожно вылез из мобиля, - и катись отсюда, чтобы я тебя не видел! Иначе я этот вирус прямо здесь распылю!

Захлопнув дверцу мобиля, доктор развернулся и пошёл к суетившимся возле груды горелых обломков полицейским: одни фотографировали, другие изучали место и причины аварии, третьи охраняли работающих от зевак.

- Сэр, - один из полицейских, поднимая руку, шагнул к доктору, и тот остановился, - прошу вас, отойдите. Здесь нет места гражданским.

- Простите, - доктор убрал ампулу в карман и молитвенно сложил ладони, - вы не видели здесь здоровенного киберпанка?

- Их тут сотни, - прорычал полицейский, отталкивая доктора. - Какая тварь это устроила, мы пока ещё не знаем. Но узнаем обязательно!

- Я мог бы помочь вам найти его, - крикнул доктор.

- Нам не нужна помощь гражданских, - отрезал полицейский, но тут его окрикнули от места аварии, и он, выругавшись, побежал туда.

- Вы, случайно, не доктор Эшвуд? - прокричал он, обращаясь к доктору.

- Да, это я, - кивнул тот.

- Садитесь немедленно, - полицейский уже бежал к нему с парочкой своих напарников. - Мы выезжаем.

- Но куда? - беспомощно запротестовал доктор, однако полицейские лишь грубо впихнули его в патрульный мобиль, двое сели рядом, говоривший устроился на водительском сиденье и с места рванул, набирая скорость и едва не раздавив молодую семейную пару, не спеша прогуливающуюся по тротуарам.

- Что случилось, вы мне скажете или нет?! - закричал взволнованно доктор.

- Молчите, Эшвуд, и надейтесь, что судьба к вам сегодня благосклонна, иначе вы наживёте большие неприятности, - проскрипел сидевший за манипулятором.

Всплеснув руками, доктор скукожился на сиденье и затих.

- С нами связался патруль с Южной городской площади, - тихо произнёс один из двух полицейских, что сидел слева от доктора. - Они сообщили, что некий киберпанк взобрался на мост над Центральным городским каналом и грозит устроить судный день. Он зовёт некоего Повелителя и зовёт вас, мистер Эшвуд.

- Молчать, рядовой! - зарычал с ненавистью полицейский с водительского сиденья. - Молчать, иначе пойдёте под трибунал!

- О господи, какой безумный день, - пробормотал доктор, закрыв лицо ладонями и качая головой. - Какой глупый ужасный день... Хоть бы только он не открыл ящик! Удержи его от этого, Санта-Мария!

* * *

- А-а-а, Эшвуд! - закричал киберпанк, увидев вылезавшего из патрульного мобиля доктора. - Я давно жду вас! Уже устал ждать, честно говоря!

- Чего ты хочешь, Марио? - доктор устало посмотрел на стоящего на парапете моста нечеловека.

- Я хочу, чтобы все, наконец, обрели свободу! - вскричал киберпанк. - Абсолютную истинную свободу! Ничем не ограниченную свободу! Настоящую, неподвластную никаким законам СВО-БО-ДУ! Свободу, которую может дать только смерть! Только она снимет кандалы и оковы этой жизни и этого мира! Только смерть не признаёт законов! Только...

- Марио, не вздумай разбивать ящик! - закричал доктор. - То, что в нём хранится, поистине бесценно! Оно...

- Да, доктор! Оно бесценно! Это ваш дар этому миру! Это ваш вклад в дело всеобщего освобождения! Это законсервированная вами смерть! И сегодня я поделюсь ею со всеми! Сегодня наступит момент, когда все люди на земле, не удостоившиеся освобождения, склонятся перед Повелителем и признают его вечную власть над их душами!

- Марио, ты безумен! Не делай этого! Это не то, что ты...

- Я дождался вас, доктор, - киберпанк простёр руку к замершей толпе и как пророк провозгласил: - Ваша роль в наступлении Судного дня будет учтена. А сейчас...

- Он на прицеле наших снайперов, - сообщил на ухо доктору один из полицейских. - Но они боятся открывать огонь, так как могут зацепить ящик. Что в нём?

- Там... - доктор не успел ответить.

- Довольно слов! - киберпанк яростно топнул ногой, и по мосту побежала трещина. - Во имя Судного дня и наступления власти твоей, о Повелитель, я приношу эту жертву! Да сбудется воля твоя!

Прижав ящик к груди, он разбил его одним сильным ударом. Мгновенно блеснула серебристого цвета жидкость, разлившаяся по всему телу киберпанка, а он уже летел в Канал под крики ужаса собравшейся толпы.

- Вы за это ответите, Эшвуд! - протолкавшись сквозь толпу, на доктора набросился тот самый полицейский, что привёз его сюда. - Почему не стреляли снайперы? Что было в том ящике?!

- Десять лет напряжённой тонкой работы... Десять лет каждодневных дистилляций и возгонок... - еле слышно произнёс доктор, провожая взглядом растворяющуюся в серых волнах серебристую жидкость. - И всё коту под хвост из-за одного-единственного идиота...

- Что было в том ящике, Эшвуд?! - заорал полицейский, хватая доктора за плечи и тормоша его.

- Краска, - угрюмо произнёс доктор и отвернулся, но полицейский грубо повернул его к себе.

- Что?! - прошипел он яростно.

- Там была краска! - потеряв терпение, закричал доктор! - Я создал её для мистера Эчермани по его заказу!

- Какая краска? - лицо полицейского было полно удивления, граничащего с тупостью.

- Сверхстойкая зубная краска, которая может применяться и для восстановления эмали, и для заживления повреждённых нервных волокон, и прочего, - объяснил доктор. - Все компоненты исключительно натуральные, ни одной синтетической добавки, так что... В том ящике было десять пузырьков с этой краской. Это целых двадцать тысяч фунтов... и десять потерянных лет напрасного труда...

- А что он там кричал про Судный день и вашу роль в нём? Что за вирус он собирался выпустить?

- Я не знаю, господин полицейский, - вздохнул мрачно доктор. - Вы же знаете: я химик, а не вирусолог. У меня даже учёного звания биолога нет. Гарантирую вам: в ящике была простая зубная краска. Хоть и очень дорогая...

* * *

"Сплошь идиоты вокруг", - думал Эшвуд, расхаживая по своей лаборатории и глядя, как живут и продолжаются начатые сотни лет назад реакции, как пузырятся на дне колб выгнанная ещё при Медичи смесь смерти и жизни, и как бурлит на неугасимом огне состав, который ещё Катерина Сфорца называла "божественным эликсиром пылкой любви". Доктор улыбнулся воспоминаниям: пылкая, страстная, такая опасная в любом конфликте и необузданная в постели... Истинная Женщина с большой буквы!

"Где бы найти такого помощника, чтобы он оказался разумным, хитрым, расчётливым? - раздумывал доктор, расхаживая по лаборатории и вертя в пальцах ампулу, которой сегодня пугал таксиста. - Чтобы не действовал напролом, как безмозглый бык, а работал тонко и аккуратно... Где только таких сейчас найдёшь? Видимо, время их окончательно прошло...".

Решительно обломив горлышко ампулы, доктор проглотил её содержимое, а ампулу бросил в одну из колб - вирусу, содержащемуся в ней, не хватало в рационе специфического стекла.

- Да... - доктор уселся в своё любимое кресло и, положив руки на подлокотники, коснувшись головой подголовника, закрыл глаза. - Неужто всё придётся делать самому?..

Прошла минута в полной тишине, дыхание доктора замедлилось, стало прерывистым, затем и вовсе прекратилось, остановилось сердце, затих ток крови по венам и артериям, где-то глубоко в мозгу неведомый метроном отсчитывал секунды, вот он дошёл до решающей... и тут невероятной яркости вспышка осветила всё тело доктора изнутри, оно содрогнулось, вздрогнуло и забилось, как пойманная птица, сердце, кровь волной пробежала по организму, оживляя органы, доктор мощно и глубоко вдохнул и открыл глаза.

- Замечательная штука этот алкагест, - пробормотал он, глядя, как то вздуваются, то уходят вглубь почерневшие вены на руках. - Докопаться бы до истины амальгеста... Вот, где бездна работы. Необъятная бездна!

Нетерпеливо вздохнув, предвкушая целый день работы, Повелитель одним быстрым движением вскочил с кресла и потерялся в глубине лаборатории среди столов и витрин с колбами, ретортами, мензурками и перегонными кубами...

А в мрачных подвалах полицейского застенка выл и кидался на стены киберпанк Марио.

Конец

"Реквием победителям"

"It is the end of all hope

To lose the life, the faith,

To kill all the Innocence,

To be someone like God.

In Death the birth of all hope

They have what I once had.

This life unforgiven,

It will end with a born...".

"Я был в духе в день воскресный и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний;

то, что ты видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Эфес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию".

Мрачные времена настали... Об этом нынче говорит моя Чаша Видений, об этом поют все мои Обереги и тревожно звенят Амулеты Первоначальных Сил. Близится Час Зверя, который пожрёт все нации и народности, который кинет их в Лету и погрузит в вечное забвение, заставив всё то, что будет после нас, вовек не узнать о том, что было, что боролось, что владело... да так и не сумело удержать. И я, инок Викентий Победоносцев, говорю и пишу се, ибо чую: близится время Жатвы Последней, когда изольются огненными дождями небеса, когда расколется и превратится в мёртвый прах земля под ногами, когда души людские освободятся от мирских оков и предстанут перед Высшим Судом Прародителей наших, дабы те судили да карали по чести и по справедливости. И я, инок Викентий, последний инок Братства Изначальных, пишу эти строки дрожащей рукой, ибо ведаю: приходит моё время, а кроме меня некому поведать грядущим о том, что было, о том, что неизбежно случится, если только они не достанут могущества Изначальных, не обретут мощь великую, чтобы разорвать Цикл, который повторялся уже многие разы.

"Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников

и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облечённого в подир и по персям опоясанного золотым поясом:

глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный;

и ноги его подобны халколивану, как раскалённые в печи; и голос Его, как шум вод многих.

Он держал в деснице Своей семь звёзд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лицо Его, как солнце, сияющее в силе своей".

Я ведал тех, кто был Посвящен в тайны Изначальных, я видел их Изменённый лик, я физически ощущал исходящую от них силу и преклонялся перед ней и перед их всеобъемлющей мудростью. Изначальные дарили им долгую жизнь и силу убеждать других, вести их за собой, и те честно выполняли свой долг: просвещали, наставляли, убеждали неразумных, не верящих, делились сокровенными знаниями с охочими, но... их было мало. Не много. Не столько, сколько желали Изначальные. По их меркам даже лучшие из Посвящённых были недостойны вед, что дарили им. Изначальным нужны были мы. На нас они возлагали надежды. Они вели нас символами и лидерами. Они наставляли нас устами других, они вдохновляли примером и Неразумных, и Посвящённых. Они сделали всё, чтобы мы были достойны Исхода... Увы, даже их усилий оказалось недостаточно.

Я помню миг Откровения, когда впервые узрел Изначального, когда проникся той толикой силы, толикой его естества, которую он пожелал передать мне. Это было по их меркам ничтожно мало, крошечный кусочек их знаний, их Силы, их Могущества и Веры... но от этой столь малой доли в моей голове будто родилась новая Вселенная, я стал слышать мириады голосов, сонмы мыслей, увидел легионы образов - все они окружили меня, обступили, проникли в меня и взбудоражили каждую клеточку этого земного тела, созданного для Высших целей, но используемого столь низменно. Я стал частичкой Вселенной, когда Изначальный коснулся меня, я ощутил биение её гигантского сердца, я дышал вместе с ней, я переживал рождение звёзд и туманностей, я впитывал колоссальные энергии аннигиляций, я балансировал на нитях жизни, протянутых через космос, я был атомом водорода в каждой цепи, я формировал молекулы и разжигал термоядерные реакции... Это произошло сто тридцать семь лет назад. Однако я и по сей день чувствую внутри себя дыхание Вселенной, чувствую колебания её жизни, вижу, за что бьются Изначальные, понимаю их тем пониманием, которое они мне подарили, но... остатками своей человеческой натуры я осуждаю их, ибо дело, в которое они вязались, может длиться бесконечно долго, а есть ли смысл в бесконечном противостоянии? Или... возможно, просто моей мудрости не хватает, чтобы понять это? Я задавал этот вопрос Изначальным, когда проходил Посвящение. Все мы задавали. И всякий раз они отказывались отвечать. Наших возможностей не хватит, чтобы понять этот ответ. И сил не хватит, чтобы принять его. Наверное... Ведь мы мыслим последовательно, проходя одну точку за другой или пропуская некоторые связи не значащих точек, а Они... Их мысль охватывает Вселенную и другие миры. Силой своей мысли они создают жизнь или стирают её. Сила их безгранична. По нашим меркам. Поэтому нам никогда этого не понять.

"И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мёртвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний,

и живый; и был мёртв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти".

Ключи от всего были в руках Изначальных. Они сотворили эту твердь, они напитали сухие русла водой, они вдохнули жизнь и в воду, и в землю, они пробудили мёртвый мир, витавший в безднах Космоса, и поместили его у жизнетворного Ока, наказав ему дарить жизнь тварям земным и впредь, наказав ему стеречь и оберегать нас, наказав ему готовить нас, закалять...

Нам же, свидетелям их Пришествий, они наказали наставлять людей на путь истинный, готовить их к Исходу и участию в Большой Игре, что от сотворения себе подобных неисчислимое множество лет ведут Изначальные. Только это и есть цель рождения любой цивилизации - Исход. Он подводит черту любого бытия: что тех, которые присутствовали задолго до нас, что тех, которые непременно наступят. Он является венцом, к которому приходит каждая цивилизация. Исход... Печально, что не всех возьмут с собой Изначальные. Я не сумел понять многое из всего, что они говорили мне, но некий смысл стал мне доступен: им нужны Равные или Приближённые. Те, которые, как и они сами когда-то очень давно, сумели приблизиться к своей божественной сущности, сумели открыть её и развить в себе, неважно с нашей помощью или без неё. Только такие Достойные переродятся в Изначальных во время Исхода, только они смогут пройти невероятно суровый отбор Последнего Суда. Ибо жизнь цивилизаций не интересует Изначальных, это для них горнило, в котором отливается и закаляются Подобные им. Что стоит им подарить жизнь тысяче цивилизаций, а затем аннигилировать их, если это даст им новых Сородичей... Как бы печально это ни звучало, но... ничего. Ибо они есть Дарители Жизни, они есть и те, кто забирает эту жизнь.

Как никогда более я плачу о душах людских, ибо они очерствели и огрубели, как никогда более я скорблю по тем, кто не доживёт до Исхода, время которого близится, и тем, кто окажется недостоин его. Как никогда более мне жаль усилий, потраченных втуне в попытках вырвать человечество из того порочного круга, в котором оно пребывает, вознести его, вразумить, ибо все эти попытки, все сказанные слова могли быть произнесены другим, услышаны другими, возможно, и приняты ими, возможно, усвоены. Человечество ныне пребывает в ужасающем мраке, который уже не развеять и не преодолеть: губят себе подобных в бессмысленных кровопролитных войнах, предают свою природу, свою божественную сущность обманом, клеветой, предательством, насилием, чревоугодием, злословием, надругательством над святыми истинами, что каждый познаёт ещё в детстве, впитывает с молоком матери; продают данную Изначальными, их жизнетворными вирусами и энергиями свою уникальную неповторимую сущность на яды и мутагены; пытаются познать себя, постичь могущество, что сокрыто внутри, но замирают и бегут прочь, даже не боясь, а просто не желая завершать начатое. Возможно, в этом повинен жизненный уклад, изменившиеся условия существования, но когда это останавливало голодных до мудрости? Напротив, во всех веках и эпохах только разогревало и подстёгивало.

Ныне я плачу... Плачу и скорблю, наблюдая, как из года в год, на протяжении всей моей жизни человечество увядало, как цветок, взращённый на пустой, каменистой почве; как, несмотря на все наши старания, всё меньше находилось тех, кто отваживался заглянуть в глубины себя; всё больше становилось тех, кто презирал и высмеивал наш Путь и следующих по нему. Мы, очевидно, не выполнили волю Изначальных, ошиблись в выборе правильного направления следования по Пути и за это были покараны... Я, инок Викентий Победоносцев, видел, как глумилась над моими братьями толпа, как ярилась она, возбуждаемая теми, кто всегда остаётся в стороне, как, наконец, ворвалась она в наше Аббатство, громя и круша всё на своём пути. Мы - я и мои братья - не сопротивлялись ей, ибо не считали себя вправе карать тех, кто всё глубже погружается в неведение... Возможно, этим мы и прогневали Изначальных, когда они увидели, что у нас не достаёт мужества и веры силой защищать выбранный нами Путь, и на нас обрушилась их кара - всё вокруг затопил ярчайший ослепительный белый свет, уничтожающий всё на своей пути. Я стоял в самом центре этой вспышки, видел, как дрожал этот мир, как готова была умереть эта его частичка, меня не трогали волны света, погубившие всех моих братьев и тех, кто пришёл осквернить наши обители и святыни, и тогда, в один неясный момент я почувствовал рядом с собой Их присутствие. Сквозь свет видел я и узнавал понемногу Их образы, ощущал Их силу, слушал Их безмолвные и в тоже время кричащие мириадами голосов тени... Я спросил у них: чем мы прогневали вас? Ответом же было... И я пошёл, ибо ничего другого мне не оставалось. Вспышка уничтожила всё, более не было ни обителей, ни святынь, ни книг и свитков с учением Пути, был только я, последний инок Братства, созданного Изначальными для возвеличивания людей к богам. Умерло всё, кроме моей мудрости и моего слова. С сим тяжким грузом на плечах я должен был идти и вдохновлять человечество на свершения, достойные богов. Ни права, ни возможности отступить у меня не было - Изначальные ясно показали, что делают с теми, кто боится отстаивать свою веру.

Это было пятьдесят лет назад...

Пятьдесят лет я наставляю всех, кого могу, не боясь драться и сражаться за свою веру. Пятьдесят лет напряжённого труда подарили Изначальным несколько тысяч новых богов. Но это не радует моих покровителей, ибо раньше счёт шёл на миллионы. Что поделать: эта цивилизация бедна талантами и просто храбрецами. Люди не использую свой потенциал, они губят его, не увлекаясь практически ничем. Предпочитая низкое высокому, они больше хотят опускаться обратно к животному уровню, нежели карабкаться вверх, они не верят во всепобеждающую сою силу, они не хотят быть демиургами даже самих себя, не говоря уже об остальном, как ни пытайся заставить их сделать это; они заглушают все свои возможности, не слышат потребностей в высоком, потому что боятся их; они поддакивают тем, кто пытается их вести, но на призыв действовать не хотят откликнуться; почти ничто не трогает их... Да что там говорить, эта цивилизация действительно бедна теми, кто хочет стать богом. Очень бедна. Ни в какое сравнение не идёт она с цивилизациями предшественников: атлонов, леморов, хеборийцев, на благодатной почве которых вырастали миллионы и миллиарды новых богов. Эта же бедна и скудна. Изначальные более не хотят продлевать её существование. Я пытался убедить их, но... их Большая Игра не терпит задержек. Они начинают готовить Исход.

И мне начинают всё чаще сниться тревожные сны...

"И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.

Я взглянул, и вот, конь белый, и на нём всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить".

Как одному из Посвященных мне позволили наблюдать тысячи Исходов, которые запечатлела память Изначальных. Я видел их как будто собственными глазами, я переживал каждое мгновение, я был с теми, чью судьбу они решали, и я корчился в страшных муках и страдал, как они, когда наступал заранее предначертанный судьбой конец цивилизаций; ощущать это, знать... было очень тяжело, невероятно трудно, это изменило меня: если до Посвящения я думал, что Изначальные это боги, делящиеся своей сокровенной мудростью и опытом даже не тщусь представить себе какого количества тысячелетий, то после него... видя закаты цивилизаций... видя Исход удостоившихся, ставших богами... видя ужас на ликах... я всё более начинал испытывать отвращение к этой мерзости. Я уже не считал этих непостижимых существ благосклонными богами. Я понял, что мы - все цивилизации, что были до нас, во время нас и, боюсь, будут и после нас - были для них полем, плодородной землёй, с которой они собирали урожай лучших, а худших и средних отправляли в Ничто. Мы были для них всего лишь скотом, из которого они отбирают самых упитанных, самых жирных, отделяя как сорную траву, как неизбежный побочный продукт всех остальных. После осознания этого... я перестал относиться к Изначальным как к богам, который вправе давать жизнь и забирать её. Я возненавидел их. И после этого стал обучать новых богов не для того, чтобы они сыграли в их Большой Игре, целей которой, очевидно, просто не существовало, а для того чтобы они смогли встать на мою сторону и воспрепятствовать новому Исходу. Помимо того, что я был Вдохновителем, Учителем, несущим волю Изначальных, я прежде всего оставался человеком. И как человек я не желал, чтобы с нашим мнением никто не считался. Даже Изначальные.

"И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри.

И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нём дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч".

Кто знает, может быть человечество, обретя в себе богов, став ими, начало бы свою Большую Игру, стало бы так же, как и Изначальные искать себе союзников. Возможно, даже стало бы их создавать и выращивать... Что ж, в таком случае пусть готовится к тому, что в необозримом будущем или какой-нибудь альтернативной реальности, времени, мире кто-нибудь обязательно восстанет против этого. Я видел предыдущие цивилизации: они скорбели, они горевали, они страдали, но... добровольно шли в Лету. Миллионы их становились богами, присоединяясь к Изначальным, чтобы триллионы остальных превратились в Ничто. Эти цивилизации были в высшей степени разумны, цивилизованны, они Разумом понимали, что жизнь всегда достаётся достойным, лучшим, превосходящим остальных. Но человечество всё ещё принадлежит более к животному миру, к миру инстинктов, чем к миру Разума; оно не станет покорно ложиться под нож, не станет ждать конца, не попытавшись отодвинуть или вовсе избегнуть его. Оно не захочет, чтобы дорога принадлежала только лучшим, оно не поймёт, что так и должно быть; напротив, оно захочет пойти вслед за сильными, оно сожжёт и испепелит природу, если та попробует помешать, оно порушит все её законы, если те посмеют воспрепятствовать; человечество не захочет отдавать жизни тысяч, чтобы один стал богом и ушёл вперёд, когда все остальные превратятся в мёртвый прах. Возможно, в этом оно поневоле право... У каждого из них есть потенциал. То что не каждый его развивает... да, это ужасно. Но в таком случае зачем человечеству была подарена возможность выбора так рано? Предыдущие цивилизации эту возможность получали, добивались её, вырывая своим Разумом у судьбы; человечеству же свобода выбора была подарена тогда, когда оно никак не могло осознать всего этого одновременно и дара, и проклятия, все благословенной силы и наказания этого. Рано это было сделано. Слишком рано...

Нежелание развиваться стало следствием того, что свобода выбора подарена была слишком рано. Человечество сразу оказалось перед громадным ворохом альтернатив, каждая из которых, кроме одной, манила и соблазняла, заставляя забыть о самосовершенствовании. Моральный упадок, мрачные дела и время, наступившие вследствие этого, ещё больше усугубили положение. Среди миллиардов нашлись только тысячи тех, кто захотел стать богом и приблизился к этому. Они стали героями в моих глазах, завоевали уважение. Но разве герой сможет обойтись без свиты? Пусть даже и сможет. А без армии? Без последователей? Человечество виновно в том, что не хочет раскрывать свой потенциал, но ведь оно может пойти вслед за теми, кто смог сделать это, научиться чему-то в их окружении! Я не отрицаю моральной деградации и упадка, я лишь говорю, что можно найти способ это исправить, а не бездумно уничтожать всех за то, что не дали миллионов. Я, инок Викентий Победоносцев, последний инок Братства Изначальных, заявляю: я человек прежде всего, за своё человечество, которое стараюсь вести вперёд, сквозь огонь страстей и лёд непонимания, я вступлюсь и буду биться наравне со всеми; я буду вести его вперёд, несмотря ни на что. И мне не интересно, что по этому поводу думают Изначальные.

"И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нём всадник, имеющий меру в руке своей.

И слышал я голос посреди четырёх животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай".

Я говорил с теми, кто впитал моё знание, кто сам без чьей-либо помощи познал и развил свою божественную суть, они все согласны со мной, им неинтересна Большая Игра Изначальных, они желают своих игр, они готовы начинать их, они хотят быть демиургами, но уж никак не пешками. И я в этом их понимаю. Они поведут за собой людей, они сделают из них силу, достойную богов, они возвеличат их и приведут к свету и совершенству. Неплохое решение. Противоречит всем планам Изначальных. Я с тревогой жду первых признаков Исхода. Я знаю, что Изначальные не бросят даже тысячи новых кандидатов в свои ряды, они не захотят терять даже это небольшое количество. Я готов бороться. Все мы готовы. Осталось только дождаться их прихода.

"И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвёртого животного, говорящий: иди и смотри.

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя "смерть", и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвёртою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными".

Изначальные пришли. Намного раньше, чем я ожидал. Их удивила моя ненависть, они не ожидали, что я буду противостоять им, буду бороться. Они говорили, что никто не может нарушить Цикл, воспрепятствовать ему. Они многое говорили... Разумом я понимал их. Но душой был с человечеством, которому по мнению Изначальных пришла пора уйти, отдав лучших своих представителей и освободив место другим цивилизациям. Мы, люди, пытались одновременно развивать и разум, и оставаться людьми, пытались искать третий путь, и в результате... только лишь нащупали его, только встали на него одной дрожащей ногой, ради синтеза пожертвовали частными, ради целого пренебрегли его половинками, с точки зрения Разумных остались не просто дикарями, а, скорее, простейшими, одноклеточными, но мы смогли отыскать новый путь! И путь этот дал бы нам неизмеримо больше, нежели тот, по которому нас - руками меня и моих братьев - хотели вести Изначальные. Я отказался помогать им. Уйти с ними отказались все сотворённые, все рождённые люди-боги. И тогда Изначальные захотели забрать их силой...

Они обрушили на беззащитных голод и смерть, болезни и хаос, натравили на них силы природы, они назвали это "уборкой недостойных", они назвали это "избавлением", "жатвой", они ввергли тех, кто не мог себя защитить в пучины страданий, они начали уводить их в Ничто. И тогда против них, против этих... "пожинателей" встали мои боги. Они возвращали людей к жизни, успокаивали разбушевавшиеся стихии, противостояли напору Изначальных, шли наперекор их силе, отдавая себя взамен растворявшихся в пустоте, где нет ни жизни, ни смерти, людей. Сильные встали на защиту слабых. Это удивило Изначальных. Их удивление длилось очень долго, за это время они успели пленить и насильно увести с собой сотни богов. А потом обсуждение вызвавшего удивление вопроса подошло к концу. Оставшихся богов решено было уничтожить - по мнению Изначальных они были "браком", дефектом, от которого необходимо было избавиться. "Всегда должен выживать сильный, умный, сметливый, хищный" - это правило Изначальных мои боги, вставшие на третий путь, путь синтеза силы и великодушия, не признавали. Изначальные же великодушие, заботу и все прочие проявления опёки принимали за слабость. Слабые им были не нужны. Новых путей они не признавали. Для них единственно возможным было истребить всех нас, чтобы освободить место другому "урожаю". Мы же сдаваться не собирались.

"И когда Он снял пятую печать, я увидел над жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.

И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь наши?

И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились ещё на малое время, пока и сотрудники их, и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят их число".

Я наблюдал закат всего. Желая учить и наставлять меня до самого последнего мгновения, не желая терять когда-то верного последователя, Изначальные не трогали меня; кроме меня им и без того было чем заняться. Новые боги сражались против них, отстаивая в каждой битве, в каждом сражении, в каждом поединке честь испепелённой планеты, гордость истреблённого подчистую человечества, они не сдавались, они не отступали, они бились до конца, а когда превращались в исчезающие, рассеивающиеся сгустки энергии, то непременно забирали с собой и Изначальных. Я, как мог, поддерживал их борьбу, я помогал всем, что было в моих силах и даже сверх того, я направлял силу Изначальных против них самих, я заставлял их ошибаться, я путал все их планы, дезориентировал, подсказывая богам новые способы одержать верх. Они, эти новые боги, шли за мной как за своим полководцем, как за лидером, они у меня искали утешения и поддержки, и я, как мог, помогал им. Я стал острием копья, направленного в сердце Изначальных, я стал центром щита, которым новые боги прикрывались от сокрушительных ударов этих мерзких "жнецов", я... не выказывал ни горя, ни усталости, ни упадка боевого духа, я не терял веры в то, что Изначальные всё же прислушаются к нашим доводам и соображениям (о победе не могло быть и речи, невозможно победить силу, которая является сердцем этой Вселенной), но иногда и меня одолевала глубокая печаль и тоска, когда я глядел на мёртвые останки когда-то прекрасных городов, разрушающиеся под порывами ветра, на пепел, покрывавший когда-то чистую и свежую зелено-голубую планету, на кратеры, оставшиеся от исчезнувших в мгновение ока морей и океанов... При виде всего этого меня одолевали сомнения в целесообразности этой борьбы. Но потом я вспоминал баранью покорность шедших на убой, истреблявшихся ради продолжения Цикла других цивилизаций; и во мне с новой силой вспыхивал огонь веры и уверенности в своей правоте. Другие пусть сколько угодно безропотно кладут головы под топор мясника, но мы - люди - будем драться до конца за возможность самим решать свою судьбу! Пусть наши жизни стоят не так уж и много по меркам Вселенной... но это наши жизни! Наши! И за них мы будем драться до последнего вздоха!

Жаль только... что у нас не был того поистине безграничного источника могущества и силы, каким располагали Изначальные. Сила новых богов была совершенно иной, и марионетки Изначальных, исповедуя правило своих господ, не могли справиться с ней сразу, но когда-то ослабела её волноводная река, обмелела... а затем и вовсе иссякла. И это было началом неминуемого конца.

Тогда-то ко мне и пришли сущности павших в борьбе с Изначальными новых богов, новые сущности, изменённые, пленённые всемогущими хозяевами всего. Они потребовали прекратить войну. Они говорили, что она не имеет смысла. Они твердили о неизбежности... В тот момент, когда они проронили эти слова, я узнал в них голоса Изначальных и понял: враг поднимает против нас уже и павших. Я уничтожил их, но при этом ясно и отчётливо осознал: это конец. Конец всего...

Положение было уже ничем не исправить.

"И когда он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.

И звёзды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.

И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.

И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор,

и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица, сидящего на престоле и от гнева Агнца...".

Всем грядущим завещаю я: боритесь до конца. Не сдавайтесь и не покоряйтесь, не губите себя ради чужого, не вашего блага, защищайте и отстаивайте свои дома, сражайтесь даже с тем, что кажется вам неизбежным. Я, инок Викентий Победоносцев, последний из иноков Братства, свидетельствую: смерть можно победить, неважно какими способами. Мы сражались за жизнь и за свою свободу. И мы победили. Изначальные сказали, что более не вернутся в этот мир праха и смерти. Они сказали, что более не посеют здесь семена жизни, которая не оценила щедрый дар создателей, творцов, демиургов, не захотела расплатиться с ними за него. Они ушли. Навсегда. А мы - я и ещё несколько богов - остались наблюдать за мёртвым миром, в который, казалось, уже ничто не вдохнёт жизнь.

"... ибо пришёл великий день гнева Его, и кто может устоять?".

* * *

Мы смогли устоять. Мы отшвырнули смерть и неизбежность прочь. Мы не сдались даже под сокрушительным натиском всей силы Вселенной. Мы доказали, что человек достоин быть собой и становиться богом. Теперь... нам предстояло доказать это ещё раз. В последний раз...

В полном молчании смотрел я на нежные лепестки цветка первоцвета, пробивавшегося сквозь толстый слой пепла к небу, на котором ослепительно ярко сияло солнце. Я долго стоял и смотрел на него, потом сел и осторожно коснулся пальцами стебля, он был тёплый и удивительно мягкий... цветок, стебелёк жизни, среди бескрайнего океана смерти и пустоты, средоточие силы последних богов, оставшихся после прихода Изначальных. Моей задачей было теперь хранить его. И я надеялся, что у меня достанет сил с этим справиться.

Устав сидеть, я лёг и стал разглядывать пустое, без единого облачка небо. Сколько тысячелетий пройдёт, пока на этой мёртвой планете из одного-единственного цветка не расцветёт новая жизнь? Я не знал ответа на этот вопрос. Но я знал, что мне нужно делать, и готов был начать немедленно. Или чуть погодя...

Я, инок Викентий, последний из иноков Братства и вообще последний на земле, заканчиваю это летописание. Оно уходит вместе с той эпохой, что закончилась, когда нас покинули Изначальные. Теперь передо мной новая эпоха. Я открываю её, и очень надеюсь, что не буду её заканчивать. Отныне я Хранитель Жизни. И буду им до тех пор, пока не наступит время другому сменить меня...

А в мёртвой, полной пепла и соли пустыне, среди серых бескрайних песков под палящим, всеуничтожающим солнцем расцветал символ новой жизни, символ новой надежды, символ нового мира...

Не отступили мы и не сдались

Врагам на милость, а себе на горечь.

Мы за победу бились, как могли,

Пренебрегая чем-то малым, прочим.

Мы отстояли своё право жить,

Мы защищались и мы преуспели:

Не нужно раньше времени нас хоронить:

Не угасает жизнь и в сухом пепле.

Сей цвет средь серости и мглы -

Ответ наш даже самой лютой смерти.

Мы не сдадимся, ибо люди мы.

Хранители и боги этой тверди.

Конец

"Персей и Алькира"

Навеяно сонетами Петрарки ("Canzoniere")

Наёмники рвались в бой как одержимые...

Они горели жаждой крови, жаждой наживы, желанием отомстить за павших соратников, желанием поквитаться за полученные раны и сразиться с чудищами, померяться силой с ними, показать себя...

Они наступали и откатывались, получая отпор, обходили, наваливались с флангов и били из засад и исподтишка, выманивали чудищ на открытые места и там истребляли их стрелами и длинными копьями. Они перестраивали свои ряды, убирая и унося раненых и убитых, совершали обманные манёвры, применяли разные тактики, и число чудищ таяло, уменьшаясь, но гораздо быстрее снижалось число наёмников.

Они пробивались с азартом и яростью берсеркеров, разили мечами и топорами, чудища падали как подкошенные, но один взмах косматой лапы с зажатой в кулаке дубиной из цельного ствола дерева, и целые отряды воинов падали замертво.

Они обрушивали на чудищ тучи стрел и метательных копий, те с диким медвежьим рёвом умирали, заваливались навзничь, но стоило одному дэву изрыгнуть огонь, и с дикими криками стрелки гибли, пожираемые ненасытным пламенем.

Чудища разбегались, атакуя поодиночке и падали, испуская дух, напарываясь на закалённые отточенные острия копий и кольев; они собирались в кучи, выставляя десятиметровые рогатины, и тогда на них обрушивались скалы и гигантские валуны, пущенные катапультами.

Наёмников была тысяча, чудищ - несколько сотен. Первые пришли, преодолев трудные перевалы Кряжа Мечтаний и неописуемой красоты уголки Долины Цветов, вторые стерегли мрачного вида башню, возвышавшуюся, как чёрный гнилой зуб над живописным уголком долины, огороженным цепью Диковатых Холмов. Первых вёл юноша бледный со взором горящим с лирой в руках, в золотых сапогах, с тайной во взгляде, с мечтою в глазах... Вторыми предводительствовал мрачный как туча, тучный как скалы, крепкий и кряжистый, дикий и яростный, в шрамах, седой одноглазый, кривой дэв Груббульгрум. Первого же звали... Персей. И был он сказочно прекрасен, каким и подобает быть сказочному принцу из далёкого и волшебного королевства.

Взмахами руки не занятой лирой он бросал наёмников в гибельные для них атаки. Скупыми короткими жестами показывал, куда лучше ударить, и именно в этих местах и гибли большей частью его бойцы. Персей не разбирался в тактике, не знал военного дела и слабо представлял, за какой конец следует держать оружие. Однако гением он себя считал. И отказываться от этого самосознания, увы, не собирался.

Наконец, чудищ осталось всего три, последние уцелевшие наёмники сгрудились вокруг Персея и с изнеможением глядели на трупы своих соратников - сил не было ни на битву, ни на месть, отчаянье овладевало их душами, ненависть наполняла их сердца, когда их взгляды касались хозяина, презрение и страх всё сильнее и настойчивее стучались в их затуманенные болью, потерями и усталостью головы.

- Персей, - окликнул принца командир наёмников, - как быть дальше?

- Продолжайте атаковать, - равнодушный взгляд принца скользнул по уцелевшим, коснулся обезображенного шрамами лица командира, затем устремился вдаль и резко потеплел, когда ласково и нежно обежал башню, её чёрный как ночь купол и шпиль, её балюстраду, небольшой балкончик с прямыми строгими перилами, скупой холодный орнамент над которым повергал привыкшего к сказке и волшебному полотну реальности принца в некое подобие уныния.

- Мои люди не хотят биться, они устали, Персей, - тихо произнёс командир наёмников. - Они хотят уйти отсюда... Они не хотят умирать!

- Командир, - принц холодно, с ноткой брезгливости во взгляде изучил лицо мастер-наёмника, - я заплатил за их жизни немалые деньги. Они принадлежат мне. И я желаю, чтобы они продолжали бой.

- Здесь легло слишком много воинов! - прорычал командир. - Что за сокровище такое в этой башне сокрыто, что за него можно платить столькими жизнями?!

- Командир, - принц легонько коснулся струн лиры и вслушался в их нежное пение, - ваши воины получили то, чего хотели: золото, женщин, битву, кровь... Если они умелые воины, то почему их погибло так много?

- Это умелые воины! - крикнул командир. - Но даже умелые не справятся с этими монстрами, порождёнными Хаосом!

- Вы знаете о Хаосе из бабушкиных страшных историй, - принц посмотрел командиру в глаза, и тот замер от ледяного, потустороннего выражения его взгляда. - А я изучал его многие годы. Это не порождения Хаоса, а обыкновенные создания из плоти и крови...

- Я хочу, чтобы вы продолжили атаковать, - произнёс, помолчав немного, принц, повернувшись к башне. - Скажите, что те, кто доберётся до башни, истребив всех дэвов, получит ещё по сто золотых.

- Сто золотых?! - воскликнул командир. - Это целое состояние! Персей, что за сокровище там сокрыто?

- Величайшее сокровище, - медленно проговорил принц, рассматривая и изучая башню внимательным взглядом. - Самое великое, которое когда-либо могли придумать и сотворить высшие силы. Этому сокровищу нет цены, командир. Оно способно возвеличить и низвергнуть, придать сил и опустошить, высосать досуха и напитать энергией...

- Наверное, там магический артефакт времён Войн Богов! - командир, заворожённый словами принца, раскрыл рот и тоже стал смотреть на башню.

- Там находится... артефакт времён сотворения этого мира, командир, - принц, презрительно скривившись, посмотрел на главного наёмника. - Сила его столь же велика, сколь велика мощь самой реальности. Но об этом потом, - закончил он и снова тронул струны лиры. - Для начала добудьте мне его.

- Там полегла тысяча моих лучших воинов, - горько произнёс командир, глядя на заваленную трупами людей и чудищ долину.

- Зато вы истребили дэвов, - холодно заметил принц. - В глазах других те, кто сегодня уцелеют, будут выглядеть героями, небесными воителями. Так неужели это и лишняя сотня золотых нее заставит их продолжить бой? Думаю, что заставит... Ведите их в бой, командир, я хочу поскорее закончить здесь.

Бурча что-то недовольно себе под нос, главный наёмник отошёл к своим воинам и начал им что-то говорить. Возник тихий ропот, вот он усилился, перерос в спор, затем командир, осерчав, быстро и без затей двинул одному из своих воинов в зубы, восстановив тем самым порядок, после чего спор быстро погас, наёмники, гремя и лязгая железом, стали медленно вставать и собираться.

Перекрестившись и помолившись своим богам и идолам, они двинулись в бой, от усталости едва переставляя ноги, подошли к башне и столкнулись с тремя последними уцелевшими дэвами...

И там нашли свою смерть.

Только двое их стояло на ногах, когда пал бездыханным последний из дэвов: командир и один воин небольшого роста, маленький и юркий как змея, вооружённый двумя длинными тяжёлыми кинжалами с клинками в форме языков огня. Сейчас они смотрели на толстую железную дверь мрачного вида с выбитыми на ней черепами, символами смерти, разрушения, отчаяния... и сердца их леденели от страха, которым была пропитана Башня, от ужаса, который она навевала. Дохнул ветерок, и наёмники поёжились, отступив на пару шагов от двери, - среди палящего солнца, среди тепла и света Долины Цветов с её журчащими ручейками, поющими заливисто на ветвях деревьев птицами, с так и ластившимися к рукам зверьми, с мудрыми осторожными гадами, с её великолепием и неземной красотой... им вдруг стало холодно и тоскливо.

Наигрывая что-то на лире, принц неспешной вальяжной походкой спустился с холма и подошёл к двум уцелевшим наёмникам, с нежностью глядя на них.

- Вы совершили величайший подвиг, - произнёс он, глядя им в глаза, - достойный лавров и почестей великих героев, искуснейших воинов и... - взгляд принца задержался на лице командира, - достойнейших предводителей. Вы справились с невероятно сложным делом. Вы потеряли сегодня многих, стремясь к богатству и... артефакту. Богатство я дам вам сейчас, а артефакт вы непременно скоро увидите, если пожелаете, конечно.

- Что за богатство? - хрипло спросил командир наёмников, переглянувшись с уцелевшим воином.

- Тысяча золотых, - произнёс принц, и лица наёмников посветлели.

- Каждому, - добавил он и услышал их тихий вздох.

- С такими деньгами вы сможете собрать собственные армии и пойти воевать с любым королевством, какое только окажется у вас на пути, - продолжил он. - Но прежде... Я хотел бы показать вам то, ради чего сегодня пало так много ваших соратников. Я хочу показать вам этот артефакт. Вы согласны?

- Как мы можем быть несогласными, господин? - командира наёмников явно удивил его вопрос, его же воин всего этого разговора вообще не слышал, заворожённый обещанной суммой и перспективами, которые она рисовала.

- Хорошо, - кивнул принц и снова коснулся струн лиры, заставляя её петь и звучать подобно песне души, песне сердца. - Тогда помогите мне...

Царственным жестом отодвинув принца, командир пихнул своего воина в бок, возвращая его к реальности, они упёрлись в дверь и, поднатужившись, стали толкать. Заскрипели и завизжали давно не смазанные и едва не прикипевшие петли, массивная дверь с трудом сдвинулась и нехотя подчинилась. У наёмников на лбу вздулись вены, толстые как канаты, моментально выступили крупные капли пота; упираясь ногами в вытоптанную, почти окаменевшую землю, они, яростно пыхтя, сопя и тихо ругаясь, со стонами толкали дверь, заставляя её отодвигаться всё дальше и дальше, постепенно открывая всё шире проём.

- Наверное, этого достаточно, - принц осмотрел лаз, прикидывая что-то своё в уме, затем достал из мешка за спиной два крупных тяжёлых кожаных мешочка и вручил их отдувающимся наёмникам.

- Здесь золото и драгоценные камни на тысячу золотых в каждом кошеле, - сообщил он, глядя, как осторожно наёмники развязывают тесёмки и высыпают содержимое себе на ладони. - Как видите, я держу своё слово.

- Да, господин, - командир наёмников поклонился торжественно. - Мы благодарим вас.

- А теперь к артефакту, господа, - принц, поправив мешок и оставив лиру у входа, скользнул в проём боком. - Вы желаете его увидеть?

Переглянувшись, наёмники спрятали кошели подальше, согласно кивнули и стали протискиваться в узковатую для них щель, внутри башни уже мерцал огонёк - принц не мешкал и разжигал факел.

Внутри было мрачно и холодно. Наёмники молча озирались, почти ничего не видя и привыкая к кромешной тьме, а принц тем временем с зажжённым факелом бродил по площадке, осматривая углы, что-то разглядывал, искал и переворачивал. Вот он скрылся за небольшой стойкой или шкафом, на что-то там наткнулся, за что-то зацепился, что-то с лязгом покатилось, и принц вполголоса выругался, но вот он чем-то там зашуршал, задвигал, огонёк замерцал, стал ярче, и принц вышел из-за шкафа, остановившись у подножия лестницы, спирально уходящей вверх по стене башни. В руке у принца что-то поблёскивало, что-то большое и, наверняка, тяжёлое, но, судя по его позе, держать это ему не составляло труда.

- Что там, господин? - почтительно спросил командир наёмников, которого тугой, полный золота и каменьев кошель заставил забыть обо всём, кроме преданности нанимателю, и в этот момент его по спине мазнуло холодком, что-то тихо зашуршало и послушался тихий вздох.

- Гвихир, - сказал принц, поднимая и демонстрируя наёмнику самый прекрасный меч из всех, которые тот когда-либо видел, его слегка изогнутый клинок имел форму, как у шамшера или фальчиона, но был значительно шире к середине и концу, оставаясь тонким как осиная талия у гарды. Как на взгляд определил наёмник, баланс оружия был идеален и весило оно, судя по тому, как легко держал его изнеженный, худосочный, мало что умеющий принц, немного. - Если не ошибаюсь, это работа Халеда аль Биджала. Достойное пополнение моей коллекции...

- Мастера Халеда?! - воскликнул командир, подходя к принцу и разглядывая меч. - Неужели?! Но что он делает здесь?!

- Не знаю, - покачал головой принц и посмотрел куда-то вверх. - Наверное, занёс кто-то... Кстати там, - он указал на перегородку, - много древнего оружия. Я думаю, вам оно пригодится. Можете забирать. Всё...

- Господин... - наёмник покрутил головой, не зная, что сказать. - Ваша щедрость просто невероятна! Я и помыслить о таком не мог, когда встретился с вами... Искра? - позвал он, оборачиваясь к оставшемуся стоять позади воину.

- Искра? - переспросил он, не увидев его. - Где ты?

- Вы очень скоро с ним увидитесь, командир, - раздался вдруг холодный, полный ледяного спокойствия голос принца, наёмник резко обернулся и увидел, что тот быстро поднимается по лестнице, пятясь задом и держа перед собой меч.

- Что это значит? - не понимая ничего, спросил наёмник, и тут его снова мазнуло холодком по спине, снова что-то зашуршало, и он отпрыгнул в сторону, выхватывая меч.

- Гарпии, командир, - усмехнулся принц, взбегая по лестнице. - И они очень не любят, когда кто-то вторгается в их логово... Вот вам ваш артефакт времён сотворения мира. Наслаждайтесь...

- Ублюдок!!! - закричал наёмник, справа от него вдруг кто-то оглушительно заверещал, он наугад рубанул мечом, отскакивая к лестнице, но тут вдруг споткнулся и упал, враз потеряв ориентацию.

Его пальцы коснулись знакомых доспехов, нащупали знакомые черты лица, наёмник с ужасом узнал последнего из своих воинов, с которым вошёл в башню, вскочил на ноги торопливо, поднимая меч, и увидел прямо перед собой пылающие алым огнём, источающие дикую ненависть и первобытную злобу глаза гарпии. Что-то зашуршало справа и слева от него, наёмник медленно повернул голову, глядя на опускающихся по сторонам всё новых тварей, меч выпал из его враз онемевших пальцев... а вслед за этим раздался дикий хохот, и вместе с сокрушительной болью обрушилась тьма.

* * *

- О как ты прекрасна, богиня этого мира, - шептал принц, глядя на Неё, стоя у Её ложа, протягивая к Ней руки и не решаясь прикоснуться, боясь опалить Её совершенство, неземное и волшебное, своим низменным грязным прикосновением, надругаться над Её сказочным существом своими мерзкими обыденными мыслями, боясь... боясь, что окажется недостоин столь божественной красоты и очарования.

- Как ты великолепна и несравненна, - бормотал он в горячечном полубреду, протягивая к Ней руки и отдёргивая их, в тысячный раз не решаясь прикоснуться.

- Как ты безупречна и чиста, - произносил он, любуясь Её несравненной красотой и отводя поспешно взгляд, который так и норовил с лица и чуть припухлых губок скользнуть ниже по атласной коже к налитым грудям и крепким бёдрам, чьи идеальные пропорции так и просились под руки.

- Как ты вдохновенна и непорочна, - качал головой принц, любуясь хрупкими нежными плечами, осиной талией, изумительной формы ногами лежащей перед ним на ложе из хрусталя, на шёлковом белоснежном покрывале женщины, красивее которой мир ещё не видел.

- Я напишу тысячи поэм и самые прекрасные стихи для тебя, о Королева этого мира! - воскликнул принц, скрывая лицо в ладонях, не смея порочить Её нежность и идеал своим мужским ласкающим взглядом. - И брошу их к твоим ногам! Я брошу к твоим ногам весь этот мир, если только он будет тебя достоин!

Не выдержав испытания красотой, принц судорожно вздохнул, протянул руку и коснулся кончиками пальцев гладкого живота женщины, его ладонь заскользила ниже, задрожала, желая коснуться и там, и там, но принц пересилил себя и с трудом оторвал руку, заставляя себя смотреть только в Её глаза и думать только о любви, чистой, духовной, возвышенной...

Взмолившись мысленно всем богам и обещая им великие жертвы, если Она не отвергнет его, принц подошёл к изголовью, провёл рукой по чёрным как ночь волосам, задержался кончиками пальцев на Её лице, потом глубоко вздохнул, решаясь, наклонился и коснулся губами Её губ.

И в тот же миг за стенами Башни сверкнула ярчайшая молния, озарившая всю Долину даже в этот солнечный прекрасный день, и громыхнул невероятной силы гром, который потряс землю до самого её основания, а далеко на севере пробудил к жизни древний вулкан Попокатепетль, и тот плеснул волной огня и жидкой смерти на беззащитные города и деревни у его подножия.

Раздался тихий вздох, тело женщины вдруг вздрогнуло...

И она открыла глаза.

* * *

- Эй, хозяин, ещё пива! - крикнул зычно, легко перекрывая обычный шум и гам, царящий в таверне, молодой плечистый высокий юноша в светло-коричневом дорожном плаще с капюшоном, надвинутым на самые глаза.

- И мяса ещё! - пророкотал сидящий напротив него грузный воин, казалось, родившийся и поседевший в битвах, весь украшенный шрамами и морщинами, рубцами и ожогами многочисленных сражений; взгляд, который он то и дело бросал по сторонам из-под широкополой шляпы с сеточкой по краям, холодный, цепкий и колючий, яснее ясного говорил о том, что и на отдыхе сей муж всегда настороже, и заставлял держаться от него подальше даже местных записных дуболомных хулиганов и драчунов, которые так и косились красными от выпитого глазами по сторонам, ища с кем бы подраться.

- Ради такого дела можно было бы и вина выпить, - пробормотал сидящий по правую руку от старого воина молодой кочевник-сипах, одетый, как и требовали традиции его народа, в жёлто-коричневую куртку с заклёпками, ниже которой опускался до колен кольчужный кафтан, опоясанный широким с металлическими пластинами поясом, на котором висели перевязанные ремешками с бирками чуть изогнутые ножны для лёгкой сабли и прямые ножны для короткого и тяжёлого акинака. Как и требовали традиции его племени, сипах был гладко выбрит в отличие от старого воина, чьи густые седые усы и короткая борода воинственно топорщились, а волосы его были тщательно расчёсаны и стянуты в длинный хвост, перевязанный особым образом племенными ремешками. - Не хочешь вина, Кай?

- Не отказался бы, - тихо проговорил последний из четырёх, собравшихся за широким дубовым массивным столом, - благо повод есть...

Этот четвёртый был, пожалуй, наиболее странным из всей компании, и на него косились и бросали подозрительные взгляды чаще, чем на остальных, особенно интересовались им три девицы в полулатных хауберках с мечами и саблями наголо, стоявшими у ножек их стола, нагло развалившиеся в креслах, поглощавшие жадно лучшее вино из самых красивых кувшинов, закинувшие ноги в грязных сапогах на стол и задиравшие всех посетителей таверны. Вот и сейчас они в открытую, грозно и насмешливо блестя зубами, на весь зал обсуждали и критиковали мужское достоинство хозяина таверны и сильно удивлялись, как его жена вообще спит с таким уродом...

- Хм, - произнёс молодой и плечистый, взглянув на четвёртого, - насчет повода... Значит, ты решил не отказываться?

- Глупо было бы... благодарю, - кивком головы и серебряной монетой четвёртый поблагодарил побледневшего от бешенства, слышавшего похабные шуточки опьяневших девиц и не могущего им достойно ответить хозяина, который принёс им кувшины с пивом, и продолжил: - глупо было бы отказываться от дела, о котором меня так настойчиво просил... столь... важный человек.

- Кай, - проговорил степенно седовласый воин, подвигая к себе кружку с пивом и осторожно пробуя пену, - ты лучший из нас. Но разумно ли идти туда в одиночку? Ведь тебе стоит только приказать...

- Торус, - Кай Лен оборвал седовласого и положил ладонь правой руки на стол, - мне уже приказали... Как могу я не выполнить Его приказ?

- Приказ принца - закон, Торус, - подтвердил вернувшийся с двумя кувшинами вина сипах и немедля разлил его по чаркам, освобождая место для подноса с красиво нарезанными и исходящими паром и изысканными ароматами кусками мяса, который, сноровисто проскользнув через толпу, принёс слуга.

- Ты всё ещё считаешь его принцем, Локо? - ухмыльнулся молодой, выхватывая с подноса кусок мяса побольше и послаще, и немедленно отправил его в рот. - Разве не стал он для тебя Изгнанным, как повелела величать его Алькира?

- Нет, - сипах длинными тонкими красивыми пальцами выбрал кусок мяса и повертел его, разглядывая (жар, похоже, нимало не смущал его). - Нет, Уно, принц для меня всегда останется принцем, а не каким-то вшивым изгнанным, как повелела называть его эта сумасшедшая нимфоманка на троне. Её саму как только не надо назвать!

В волнении сипах произнёс это довольно громко, и тут же залязгала сталь - девицы в хауберках и с мечами стали заинтересованно прислушиваться к ним, а толпа, до этого гомонившая на все лады, вдруг притихла и отодвинулась подальше от безумцев, рискнувших такое говорить о Прекраснейшей и Великолепнейшей Королеве Парси Алькире Первой и Великой.

- Для меня тоже принц всегда останется принцем, - пророкотал согласно Торус, смачивая горло добрым глотком из кружки. - А как иначе? Иначе нельзя... Эта извращённая бабища без роду, без племени с одной только силой в руках и свербежом между ног доведёт королевство до Бездны, доведёт... Уже сейчас торговый люд плачется на всех базарах - я слышал, пока сапоги подыскивал, - на непомерные поборы и произвол этих чёртовых "амазонок"! - кожаные доспехи заскрипели, когда старый воин поёрзал на лавке. - Скорее бы ему вернуться и занять свой законный трон: ежели вспомнить правление и его отца, и деда, то более лучших времён для королевства отродясь не существовало!

- Понесло же его к этой башне... - вздохнул Уно, рассеянно двигая по столу кружку с пивом.

- Я бы тоже хотел знать, зачем он туда пошёл, - пробормотал доселе молчавший Кай Лен.

- Искал себе невесту? - предположил сипах.

- Невеста у него уже была, - махнул рукой Уно, - и краше её были немногие женщины. Всем она была хороша: и умна, и прелестна, и надёжна, насколько может быть надёжной женщина... Так что предлог поиска невесты не принимается.

- А ты откуда знаешь о том, какой она была? - удивлённо посмотрел на него Кай Лен.

- Так в неё половина Парси была влюблена, - ухмыльнулся Уно. - Хоть и иноземка была, а почти сразу весь город покорила! Когда узнали, что собирается стать партией нашему принцу, сразу стали гадать, кто будет первенцем: мальчик или девочка?

- Чего-то наш принц там такое искал, что... хрен догадаешься, - покачал головой Торус.

- Может быть, знания? - теперь очередь предполагать принадлежала Каю.

- Скорее дурость, - фыркнул Локо, проворно забирая предпоследний кусок мяса с подноса, прямо из-под пальцев Уно. - Вошёл в башню как принц, а вышел как дурак, уже на поводке...

- Да, и держала тот поводок самая жадная рука в этом мире! - воскликнул Уно и тут же пожалел об этом - его услышали те самые девицы, уставшие, видимо, только слушать и наблюдать за разошедшимся молодым воином.

- Я давно хотел укоротить твой язык, Уно, - прошипел, вставая навстречу подходящим девицам, Кай Лен, молодой воин весь моментально увял, скукожился под плащом с капюшоном и постарался стать невидимкой, но ему это не удалось - облитая кольчужной перчаткой ладонь стиснула его плечо и над головой прокаркало злое и хриплое:

- Встать, тварь!

- Дамы, - Кай Лен вышел из-за стола и подошёл к трём шатающимся, но всё еще грозным, сжимающим мечи и кинжалы девушкам, - мой спутник просто хватил лишку, а рот у него извечно болтлив, ибо поган. Не стоит его...

- Молчать, пёс смердящий! - выплюнула ему в лицо одна из взбешённых воительниц с пепельными волосами. - Будешь хайло разевать, когда мы позволим! А твоему приятелю за его высказывания мы прямо сейчас кое-что отрежем, да не только язык!

- Я прошу вас...

- Просить у своей хозяйки будешь! - взвизгнула другая девушка, жгучая брюнетка, которая стискивала плечо Уно, как ей казалось железной хваткой. - Распустила она вас! Дала возможность свои зубы гнилые показывать!

- Сейчас на виселицу пойдёшь! - заорала третья, спотыкаясь о собственный меч. - Тварь! Животное! Самец проклятый!

- Если вы забыли, - чуточку возвысил голос Кай Лен, - то в этом городе, равно как и во многих других, подписавшихся в Перечне городов Кодекса Наёмников, действуют его правила, которые гласят, что не пристало нам и городской страже на месте выяснять отношения без справедливого суда и полномочных представителей с обеих сторон без совершения видимого преступления. Мой друг хватил лишку, за это я его сам покараю, сам его осужу и назначу соответствующее наказание. Это не должно интересовать стражу...

- Ты чё, наёмник... - прохрипела пепельноволосая, выпучивая глаза, - смерти хочешь в пыточных подвалах Её Великолепия? Где угодно, тварь паршивая, разевай своё поганое хайло, но не здесь! Здесь за это языки рубят и колесуют! Упади обратно за стол и уткнись в чарку, заодно попрощайся со своим приятелем - больше ты его не увидишь.

- Тащи его, Зефара, - ткнула она в бок брюнетку.

- Сядь, - Кай Лен положил руку на плечо Уно, заставляя его сесть.

- Ты чё?! - вспыхнула вдруг третья, взмахивая мечом. - Умереть хочешь? Это мы запросто!

- Он останется здесь, - ледяным голосом произнёс Кай Лен, обегая взглядом всех троих поочерёдно. - За его выходку судить его буду я и только я. Никто более...

- Тогда сдохни, червяк! - крикнула пепельноволосая, замахиваясь мечом... на Уно.

Удар Кай Лена был стремительнее молнии, одной рукой он отшвырнул в сторону опускающийся на голову Уно меч, а второй атаковал, коротко и мощно. Согнувшись и захлебнувшись криком, пепельноволосая воительница повисла на его кулаке, не в силах даже вдохнуть, а наёмник уже разворачивался к брюнетке. Та не успела выхватить оружие - меч запутался и завяз в ножнах - ладонь Кай Лена по касательной зацепила её шлем, враз оглушив и дезориентировав и без того с трудом державшуюся на ногах воительницу, второй рукой он играючи швырнул её на третью амазонку. Девушки с грохотом столкнулись, запутались друг в друге, третья впопыхах едва не проткнула брюнетке живот своим мечом, но тут за их спинами встал в полный рост мастер-наёмник и с молчаливым спокойствием, обняв их за шеи, метнул их головы навстречу руг другу. Громыхнуло, раздались тихие, неслышные проклятия, и неудачливые воительницы без сознания осели на грязный, заплёванный пол, а наёмник, брезгливо отряхнув ладони, пошёл обратно к своему столу, перешагивая через неподвижные тела.

- Уходим отсюда, - бросил он коротко, допив своё вино и аккуратно поставив чарку. - А тебе, Уно, я когда-нибудь непременно прижгу язык или укорочу его шагов на десять - уж очень длинный он у тебя.

- Кай, прости меня, - повинился молодой воин, щёки его так и пылали багровым огнём стыда и раскаяния. - Хмель в голову ударил, не иначе. Прости меня, мастер...

- Повинную голову меч не сечёт, - заметил Кай Лен, закидывая за спину перевязь с закутанными в тряпьё ножнами и поправляя кинжал на поясе. - И на сей раз прощаю, балбес ты наш, тебе твою болтливость, ибо, хоть порази меня проклятье Тринадцати тёмных богов, не могу понять, как она позволяет тебе хранить в секрете любые мало-мальски важные тайны и сплетни...

- Повинную голову меч не сечёт, зато секут другое место, - пробасил Торус, вставая из-за стола. - Ох, Уно, вздую я тебя хорошенько на привале.

- Даже и не думай, Торус, - посерьёзнел молодой. - Моя дага с твоим топором не раз схлёстывалась, да пока никакого перевеса ни в твою, ни в мою сторону не было.

- Я тебе поддавался, - ухмыльнулся Торус. - И бился всегда левой. Вот сейчас найдём местечко посвободнее, и тогда поймёшь, что значит бой в полную силу.

- Тихо, - поднял руку Кай Лен, и все замолчали, глядя на вожака. - Планы резко изменились, так что, Торус, не до фехтования тебе будет.

- А что так? - нахмурился седой наёмник.

- Собирайте своих людей, - проговорил негромко Кай Лен, - и ведите их к Дворцу, пусть займут позиции на крышах с самого рассвета. А я войду через центральные ворота и... выполню поручение, которое мне дал принц.

- Ты хочешь, чтобы мы резали глотки дворцовой страже? - изумился Торус, а Локо и Уно переглянулись. - А как же Кодекс наёмников?

- Я сделаю так, что мы ничем не нарушим Кодекс. Эти, - Кай Лен показал на трёх девиц, лежавших в беспамятстве, - обнажили оружие первыми и собирались убить моего воина, хотя я и указал на Кодекс. Правда на нашей стороне, Торус.

- Он прав, седой, - Локо коснулся плеча старого наёмника, и тот с сомнением поглядел на соратника. - Есть свидетели, которые видели, как стражницы собирались убить, как они первыми напали, наплевав на Кодекс...

- Да, - Торус кивнул, и Кай Лен с облегчением вздохнул: не было никого более надёжнее и преданнее, чем его старый, незыблемый как скала друг... Но и никого упрямее его Кай Лен ещё не встречал. - Твоя правда, сипах. Кай, тебе понадобятся все мои люди?

- Да, - кивнул наёмник. - Они опытнейшие бойцы. Локо, подготовь своих стрелков и расставь их на крышах зданий Дворца так, чтобы был виден внутренний двор. Уно, обеспечь со своими воинами прикрытие для людей Локо и расчисти для них позиции.

- Как скажешь, мастер, - кивнули сипах и молодой наёмник.

- Добро, - Кай Лен взволнованно вздохнул. - План прост...

- Кай, - пробасил Торус, - прости, но не в таверне же его обсуждать...

- Торус, мы и так почти весь его обговорили. Теперь я лишь хочу наметить последовательность действий. Поверь мне, если здесь есть Её соглядатаи, если они всё слышат и запоминают, а потом передадут своей госпоже, думаешь от этого Она изменит свои привычки? Нет... Она обязательно сделает так, как запланировала, ничего не изменит, ибо не боится никого, считая себя неуязвимой.

- Откуда ты это знаешь? - удивился Торус.

- Принц многое о Ней рассказывал, - вздохнул Кай Лен. - Мне и слушать-то особо не хотелось, благо не нужно оно мне было, но нашего принца понесло... Натерпелся, мужик, видать.

- Ладно, - махнул Торус рукой. - Рассказывай эту свою... последовательность Но давай выйдем отсюда для начала. Мне от царящих здесь ароматов жрать и пить охота, но уж никак не военные планы обсуждать.

* * *

Похлопав ресницами, женщина душераздирающе зевнула, громко причмокнув при этом, и выпрямилась на ложе, тут же болезненно скривившись и заохав.

- Какого хрена я опять на этой клятой каменюге валялась?! - прорычала она, потирая бока и спину. - Какое мудачьё меня на неё впихнуло?!

- О богиня, как же ты чиста, безукоризненна и прекрасна! - воскликнул принц, протягивая к ней руки, однако женщина лишь презрительно фыркнула, брезгливо оттолкнув их прочь от себя.

- Лезут тут всякие козлы с хрен его знает какими намерениями, - буркнула она и наклонилась то в одну, то в другую сторону, болезненно охая при каждом наклоне. - Господи, в дырку тебя и мать твою, богородицу, в одно место... сначала эти недомерки подземные с их предложением жить вместе, а за отказ - на те хрустальный гроб, мать его... Потом принц из какой-то сраной страны сначала вроде разбудил, затем я ему не понравилась - чмо толстопузое с жиденьким хвостиком - и он меня в яйцо, гнида, запихнул... Потом этот костлявый вечно живой придурок-извращенец, что всё любил говаривать: "Смерть моя в яйце была... Смерть моя в яйце была..."... Козёл! В кувшин меня засунул и в море выбросил... Потом этот старый пень Селтан с грязными намерениями! Белки и трёх баб ему мало было... Так и те сбежали! Чего я не успела?! Хорошо хоть шкурку догадался постелить... - женщина критически осмотрела шёлковое покрывало, - иначе и герпес тебе, и воспаление, и пролежни... Тебе чего, бяшка?! - рявкнула она, увидев принца, стоящего перед ней в молитвенной позе. - Чё бяшешь усердно?!

- О воплощение красы неземной!.. О та, при виде которой моё сердце поёт, как журчит мелодия из арф ангелов!.. О замечательная, волшебная, неповторимая!..

- Тебя заело? - поинтересовалась женщина. - Чё ты завёл шарманку? Тему смени, с-с-самец!

- Я в ноги готов упасть твои, чтобы только видеть чаще твой волшебный образ! - вскричал принц. - Чтобы задыхаться и умирать, осознавая, что рядом Ты! Умирать от счастья и наслаждения, радоваться и грустить вместе с тобой...

- Понятно, - проворчала женщина. - Очередное влюблённое мурло... Хорошо хоть вроде бы воспитанное и интеллигентное. Хотя... как раз это и не заводит... Или здесь просто холодно?

- Как тебя зовут, бяшка? - громко спросила она.

- Меня? - переспросил вздрогнувший принц, прерванный на самом начале очередного восхваляющего монолога.

- Моё имя мне известно, - вздохнула женщина. - Ты, похоже, ещё и туп, как и все мужики...

- Моё имя Персей, о шедевр божественной красы!

- Приторно, - поморщилась женщина. - Аж противно... Нет бы звали "Перс" или "Барс"... Ну чё, парняга, будем знакомы, - она спрыгнула с хрустального ложа, постояла так, пошатываясь немного и вздыхая, затем подошла к принцу и огрела его по плечу дружеским похлопыванием, едва не вбив его в плиты пола, - меня зовут Алькира.

- Алькира... - принц улыбнулся, глядя женщине в глаза и наслаждаясь её совершенством. - Какое прекрасное и чистое имя! Как оно мне нравится! Оно такое же прекрасное, как и ты!..

- Ой, не нуди, - отмахнулась женщина и прошлась по комнате, заглядывая во все уголки. - Зараза, и одеться не во что... Что ж эта свинья поганая, скотина - кол ему в задницу, да побольше! - даже шмотья мне нормального не оставил? Все оставляли, а этот - жаба золотушная, морда селтанская - пожадничал. Гнида... Вперехлёст тебя через мачту да к пьяной старой шлюхе, хоть в покрывало заворачивайся! А если бы у меня месячные были? Это я бы ходила в свою кровушку завёрнутая?! Мать... Чтоб тебя, сволочь, все черти в аду поимели! Чтоб об тебя Вельзевул ноги вытирал! Чтоб ты даже самого себя ублажить не мог!

- О богиня... - начал принц, заворожённый музыкой голоса прекрасной Алькиры.

- Какого хрена тебе надо?! - вспыхнула она, останавливаясь посредине комнаты у своего хрустального ложа и разглядывая с презрением белоснежное покрывало.

- Ты согласна быть моей женой?

- Какого лешего?!

- Но ведь я поцеловал тебя. Я пробудил тебя от вечного сна, теперь ты должна стать моей женой...

- Я нихера никому не должна! - Алькира в гневе топнула босой ножкой по полу, и принц с умилением проследил, как в том месте зазмеилась трещина. - Особенно тебе, бяшка! Что с того, что ты меня чмокнул?! Да меня тут некоторые умельцы и трахать умудрялись! Один крендель по имени Эвс чего стоил?! И вроде сплю же... а оно само собой постанывается...

- Я надеялся, ты станешь достойной супругой мне, правительницей наравне со мной в моём королевстве... - грустно проговорил принц, задумчиво разглядывая кольца, украшавшие его пальцы.

- А большое королевство? - поинтересовалась Алькира, заворачиваясь, наконец, в покрывало. - Чё, один не справляешься, бяшка?

- Очень большое, - развёл руками Персей. - Настолько большое, что нужно скакать десять лун от одного его края до другого, без отдыха. Ты права, о луноликая Алькира, чья краса затмевает солнце и заставляет склоняться пред тобой цветы самых красивых роз, мне тяжело справляться одному с огромным количеством дел. Мне нужна верная помощница, толковая советчица, заботливая, любящая жена...

- Большое, значит? - перебила его Алькира, подходя ближе и кладя его руку на свою грудь. - Милый, что ж ты сразу не о главном, да о второстепенном? Конечно же я согласна стать твоей женой, ибо люблю тебя просто безумно! Уже сейчас клянусь отдать все силы, всю любовь тебе в помощь, чтобы только твоё королевство процветало и богатело!

- И мы будем любить друг друга не только при свете дня, но и тогда, когда звёзды будут любоваться на нас? - обрадовавшись, спросил принц, заходясь в экстазе от осознания своего счастья: красивейшая женщина на свете любит его и готова отдать всю себя на благо и процветание его королевства!

- Конечно, - глядя принцу в глаза, пообещала честно и откровенно Алькира. - Обязательно будем, герой. Покажешь мне свою звериную стр-р-расть!.. А теперь виляй хвостиком отсюда - я хочу кое-куда отлучиться.

- Куда, о прекраснейшая моя? - встревожился Персей. - Ты собираешься покинуть этот мир? А как же твоё обещание стать моей женой?

- Поссать я хочу, бяшка! - вскипела Алькира, швыряя в принца сорванное с себя покрывало. - Поваляйся с моё на этом грёбаном камне! Не только член себе отморозишь, но и почки в ледышки превратятся! А теперь вали нахрен отсюда! Дай своей верной будущей жене уладить кое-какую херню с организмом...

* * *

- И всё это он тебе рассказал?

- Ага, - Кай Лен рассеянно кивнул, думая о чём-то своём. - Говорю же: накипело у мужика.

- Ну и дела, - Локо спихнул с себя куртизанку, что извивалась у него на коленях, едва из кожи не выпрыгивая за врученный золотой, и проворно влез в кафтан. - Не думал я, что наш принц так... не знал женщин.

- Разве ж это женщина? - Торус удивлённо воззрился на сипаха. - Это крокодил какой-то... Такими словами только мой десятник когда-то сыпал, да и то после того, как в одном из походов в пропасть улетела телега с бочками самогона. Но там понятно: как-никак родное. А здесь? Всего лишь женщина...

- Не все женщины такие, - заметил Уно.

- Ты ещё со мной опытом поделись, салабон, - рыкнул Торус, стискивая набалдашник подлокотника глубокого кресла, в котором отдыхал, глядя на танцующих возле него двух полуобнажённых молодых девушек. - Я баб брюхатил, когда твои родители на свет ещё не появились... И все они одинаковы! То как змеи мудры, но с ядовитыми клыками в пасти, то как скорпионы хитры, но где-то в заднице обязательно жало спрятано.

- А как насчёт прекрасной Алины? - лукаво улыбаясь, спросил Уно и, подумав немного, двинул фигурки, объявляя своей полуголой очаровательной оппонентке шах.

- Кого? - не понял старый наёмник.

- Той самой невесты принца, которую любила и уважала большая часть королевства. Которая была так же мудра, образованна и добра, как хороша собой. Что насчёт неё?

- Ну... - покряхтел Торус, - насчёт неё ничего не скажу. Хороша была девка и ласкова, несомненно. Но, видать, всё же был в ней изъян, раз принц всё-таки поскакал искать себе другую жену. А раз был изъян, значит такая же, как все...

- Может быть принц искал себе не жену, а возможность повзрослеть? - произнёс задумчиво Локо, осторожно пробуя принесённое одной из девушек вино.

- Дороговато эта возможность обошлась, - гоготнул Торус. - Сейчас его бывшая жёнушка такую кашу заварила, что на Парси точит мечи добрая половина соседей, а в самом королевстве того и гляди вспыхнет гражданская война. Хорош же квиток во взрослую жизнь.

- Все мы платим дорогую цену за взросление, - посмотрев на наёмника-ветерана, тихо произнёс Кай Лен, подставляя для расслабляющего массажа плечи и шею.

- А какую цену заплатил ты, Кай? - спросил вдруг Уно, оторвавшись на миг от доски, на которой в жестоком беспощадном поединке сошлись две равные по размерам и могуществу армии, ни одна не захотела уступать другой и сейчас в лету и забвение уходили один за другим пешие полки, яростно и тревожно трубили слоны, ржали конные алы, крыльями огибая фланги неприятельского строя, истошно ругались, приводя неразбериху в призрачное подобие порядка, офицеры, с высоких башен громыхали пушки, обрушивая на ряды врагов шквал огня, а позади всего на холме, оцеплённом стражей, наблюдая за ходом сражения, гордо возвышался на белоснежном коне король и рядом с ним была его королева, готовая броситься в самую гущу сражения с отрядом преданных трону и королевской чете рыцарей.

- Ты же знаешь, Уно, что я не люблю говорить об этом, - помрачнел мастер-наёмник.

- Но, Кай, завтра нам предстоит дело, равного которому ещё не было! Это даже не авантюра, к которым мы привыкли, это... самоубийство чисто воды, - Уно вдруг выругался, потеряв коня, сделал неверный ход и тут же потерял слона, и теперь вынужден был уводить из-под удара прикрытого башнями короля. - Неведомо, кто из нас вернётся, а кто предстанет перед Отцом всех воинов.... Поэтому зачем сейчас скрываться?

- Как это произошло, Кай? - Локо вдруг тоже заинтересовался и даже отставил в сторону бокал с вином.

- Я... потерял всё... в одночасье, - с трудом произнёс наёмник, закрывая глаза и отдаваясь ласкающим и успокаивающим его рукам. - Я потерял дом, родных, свой род, всё, что успел нажить и создать, свою... возможную невесту и любовь... польстившись на блеск ложного золота... Меня боги покарали за излишнюю гордыню и слепоту, с которой я смотрел на этот мир и представлял его в волшебных красках. Я был слеп, глух и глуп... За это меня и покарали. И ещё за то, что не хотел учиться быть взрослым, умнеть, становиться ответственным... Мои родители погибли практически на моих глазах, а я ничем не мог помочь им... Всё, что я имел, сгорело в огне, разрушившем мою жизнь и заставившем меня начать всё сначала... или умереть. Я выбрал и то, и другое: один человек умер, и вместо него появился наёмник по имени Кай Лен...

- А как тебя звали раньше? - поинтересовался сипах, не сводивший пристального взгляда с лица своего вожака.

- Неважно, - глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, ответил Кай Лен. - То имя до поры до времени забыто. Возможно, оно и воскреснет, когда придёт его срок... Мне остаётся только ждать того часа.

- Боги всемогущие, но как?! - вскричал вдруг Уно, и вслед за его воплем прозвучал нежный как звучание колокольчиков, как пение ручейков смех куртизанки. - Как тебе это удалось?!

- Локо, - Кай Лен вдруг внимательно посмотрел на сипаха, и тот выпрямился под его взглядом, - ты чтишь принца и остаёшься верен ему...и Кодексу, разумеется. Как поведёшь себя ты, если наше дело увенчается успехом, и принц обретёт утраченное?

- Я буду рад приветствовать короля, - улыбнулся сипах. - Принц как никто другой умел мудро и прозорливо править королевством, несмотря на столь юный возраст.

- А ты, Торус?

- А мне всё равно, лишь бы стабильность была и возможность подраться... Шучу я, Кай, шучу. Добре отнесусь я к принцу, хоть и не знаю его совсем, не довелось бывать здесь именно во время его правления. Хотя бы потому, что сейчас у власти баба, запрыгивающая не на мужиков, а на других баб, я желаю короля-мужика. Пусть лучше он на баб залезает. А в перерыве между этим святым делом королевством правит.

- Не косись на меня так, Кай, - Уно уже проиграл партию, но всё тянул, не желая сдаваться и признавать поражение, - сам же знаешь: я за принца горой. Мне и политика его нравилась, и намерения мирные. Раньше Парси и с Клойном торговал, и с Корвиком Южным, и с Лианом, и с Вольными Городами ниже по течению Великой Реки. Чего только на прилавках не было! И цены не особо лаялись... А сейчас поди отыщи белую форель и мясо четкопахи. Не найдёшь ведь, а если и найдёшь, то... мешок золота с собой таскать надо, чтобы их купить.

- Политика какая-то... мясо четкопахи приплёл... - недовольно пробурчал Торус, принимая от одной из девушек кувшин с пивом. - Чего словеса лишние изобретать, если просто не дело, когда баба на троне? Чего лишнее выдумывать?

- Молчал бы уж, седой, - возразил Уно. - Кто за амшеррскую медовуху графа Нимрода порешил? Кто его охрану стоптал на пути в винный погреб? А когда-то на местных рынках амшеррская медовуха стоила два-три золотых за бутыль...

- Два-три золотых?! - воскликнул Торус, едва не выронив кувшин. - Кай, помогу тебе всем своим отрядом, чем смогу, но только попробуй не перерезать этой бешеной стерве горло! Ежели эта святая медовуха при принце здесь так дёшево стоила...

- Не пора ли нам спать? - спросил Кай Лен, осторожно убирая руки девушки и благодаря её золотой монетой, и встал из кресла. - Завтра трудный день предстоит.

- Ты с принцем повидался? - напомнил Торус.

- Встреча через час, - успокоил его мастер-наёмник. - А сейчас советую отдыхать.

- Я не устал, - покачал головой Локо, глядя лукаво на Кай Лена. - Люди мои будут здесь через три часа, так что спать я не буду. Уно, - повернулся он к молодому наёмнику, вдумчиво изучавшему прелести обыгравшей его куртизанки, - когда будут твои воины?

- Они уже там, - глухо ответил из выреза корсета молодой, и девушка захихикала от щекотки.

- Не рановато ли? - усомнился сипах.

- Пока изучат место, пока найдут подходящие позиции, пока разведают, что да как... Как раз твои стрелки подойдут.

- Ладно, - успокоился Локо. - Продолжай, пожалуйста. Прости, что помешал... Кай, ты куда?

- Пойду прогуляюсь, - тихо произнёс мастер-наёмник, накидывая капюшон. - Заодно и осмотрюсь до начала встречи. Торус, - обратился он к старому воину, который уже тихо начинал посапывать в кресле, - когда будут твои люди?

- Соберутся здесь на рассвете и пойдут за тобой... на отдалении, разумеется. Займут позиции у дворцовых ворот и атакуют по твоему сигналу... - всхрапнув, доложил седой наёмник.

- Хорошо, - кивнул Кай Лен. - Ты бы поспал нормально...

- Не, - поморщился Торус. - Я здесь прикорну малость. А девчата, - он притянул к себе двух танцевавших перед ним девушек, - меня погреют.

- Кай, - окликнул вожака Локо, и тот обернулся, стоя у двери, - возвращайся скорее - твоё вино будет тебя ждать.

- Я скоро буду, - тихо произнёс Кай Лен. - Надеюсь, принц не решит всё переиграть.

И он бесшумно, не хлопнув дверью, растворился во мраке ночи, сгустившимся за стенами самого дорогого в Эль-Зарвале и самого приватного борделя...

* * *

- Бяшка, ты чё вопишь и надуваешься?! Кто здесь хозяйка?!

- Как ты могла изменить мне с женщиной?! - кипятился Персей, бегая по зале и едва не опрокидывая лампы, столы и стулья.

- Каком кверху! Захотелось мне! Чё, завидно?! Сам так, поди, не можешь, как она!

- Как смеешь ты мне говорить такое?! - захлебнулся криком принц. - Ты?! Та, которая полюбила меня!

- Ты чё, с дуба рухнул?! Или ещё где головушкой приложился?! Откуда такие пошлые фантазии, задохлик?

- Но ты ведь говорила! - заламывая трагически руки, с полными слёз глазами шептал принц, едав не плача от бессильной ярости. - Ты клялась!.. Там, в Башне и у алтаря Амура, когда согласилась быть моей женой! Ты...

- Чё сразу я? Ну, трепанула лишку... Ну, сболтнула... Да нахрен ты бы мне сдался, не будь у тебя ничего за душой?! Чё ты можешь? Бродить по Дворцу, решать какие-то загадки и дела, на лире своей дурацкой бренчать, стишки пописывать и на мне пыхтеть две минуты? Бяшка, меня до тебя трахали такие мужики, что ты и до их тени ещё не скоро дорастёшь, если вообще дорастёшь. А та девка... - Алькира сыто и довольно причмокнула, - она была как огонь. Хороша! Мои титьки до сих пор о ней помнят! А тебя забывают, только ты отворачиваешься к стенке! Какой мне от тебя толк?!

- Но... - принц замотал головой, не веря в услышанное, - но... Но ты ведь обещала!.. Ты же говорила, что любишь... Чего тогда стоят все твои слова?

- Слова женщины вообще редко чего-то стоят, - рассмеялась Алькира. - А я баба хоть куда! Значит так, милый, давай подытожим: в постели ты даже на бревно не смахиваешь - на нём хотя бы торчащие сучки есть; твоё королевство уже практически принадлежит мне; твой двор уже на моей стороне; люд против тебя... Ну и деньги, разумеется. Всё твоё золото давно уже стало моим. Какой мне от тебя прок? Кто ты для меня? "Поет", "виршеплёт"? Катись в выгребную яму со своей "поезией" и лиру свою сраную туда же забери! А теперь брысь отседова! И забудь дорогу во Дворец!

- Что? - поразился принц, отступая на несколько шагов от неверной жены. - Ты выгоняешь меня из моего же Дворца?!

- Да, бяшка! - радостно вскричала Алькира. - Правильно догадался! Но не просто выгоняю, а вышвыриваю! Чтоб и духу твоего здесь больше не было, импотент кучерявый!

- Как ты смеешь говорить такое?! - вспыхнул Персей. - Это королевство - это дом моего отца и дедов! И он будет моим! Ты не посмеешь сделать это!

- Слышь ты, рогоносец-многорог, я уже посмела сделать это! Твой папашка скоропостижно скончался, задушенный подушкой, а мамашку сейчас волокут к наёмникам на задний двор... ох и потешатся они с ней. А ты вали отседова, пока жив и руки-ноги целы!

- Как?! - закричал от ужаса и отчаяния Персей, бросаясь на Алькиру, но тут вдруг вжикнуло два раза, и принц, вскрикнув от боли, упал - из его ног, чуть выше колен торчали две длинные стрелы с чёрным оперением.

- Ты чё, хомяк тощий, решил в героя поиграть? - подойдя к распростёртому на полу принцу, Алькира взяла его правую руку, упёрлась сапожком в плечо и повернула, с лёгкостью ломая её.

От боли принц взвизгнул, попытался встать, опираясь на левую руку, но Алькира вывернула её и сломала так же легко, как и правую, после чего расшатала стрелы, с извращённым удовольствием наблюдая, как корчится от боли её муж, и вырвала их из его ног, ещё больше разбередив и без того ужасные раны.

- Выкиньте это тело в выгребную яму, - бросила она, отряхивая руки, двум подошедшим к ней стражницам, из нового отряда внутренней стражи, сформированного по её личному приказу и состоящего исключительно из женщин.

- Впрочем, нет, - тут же поправилась она, - это чмо когда-то было принцем, так что бросьте его лучше в центральный городской коллектор, как никак, а почёт и уважение проявить надо.

Стражницы кивнули, убрали луки в сагайдаки и, подхватив безвольное тело принца, поволокли его к выходу из залы.

- Регина, подойди, - приказала Алькира, подходя к окну, из которого открывался великолепный вид на Главную городскую площадь, усеянную красиво расположенными и украшенными статуями бывших правителей, великих героев-полубогов и возвеличившихся простых людей.

Негромко позвякивая идеально подогнанными по её фигурке доспехами, стражница подбежала к своей повелительнице и поклонилась.

- Ты самая смышлёная у меня, - Алькира коснулась шелковистых волос девушки, провела рукой по её шее, коснулась укрытой под металлическим нагрудником груди, задержалась на облитом мелкоячеистой кольчугой бедре. - Именно ты сообщишь, что принц впал в безумие, был обуян кровавой яростью, убил своих отца и мать, погубил младшего брата, а потом пытался порешить меня. Но у него ничего не получилось, потому что вы остановили его, и он издох в страшных корчах и муках...

- Поверят ли мне, мистресса?

- Если не поверят, я отдам тебя узникам и рабам, - ласково сообщила королева, любуясь нежными чертами лица своей стражницы. - Подумай, что они, годами не видевшие и не знавшие женщин, с тобой сделают, и постарайся не оплошать.

- Да, мистресса, - стражница вздрогнула и вышла.

- Да позови мне Алину! - крикнула Алькира ей вслед.

- Уж больно она мне по нраву пришлась... - пробормотала она себе под нос, глядя за окно и обегая взглядом дома, палисадники, лавки, часовенки и монастыри, парки большого города, столицы огромного королевства, которое теперь всецело принадлежало ей. Ради этого можно было и потерпеть несколько лет беспробудного сна, страстное сопение Селтана и каждодневные визиты неугомонного Эвса.

- Моё... - шептала Алькира, глядя в окно и любуясь открывающимся из него видом. - Всё моё... Моё...

* * *

Тусклое марево рассвета. Размытая скользящая тень. Движение воздуха, какой-то шорох и шелест... Стражник начинает оборачиваться и тут... Взмах клинка! И он как подкошенный падает на черепицу, а чьи-то руки его осторожно сдвигают в сторону, и на его место встаёт другая тень в грязно-сером балахоне и с длинным луком в руках.

Лёгкий шорох. Кто-то явно бежит, чуть взволнованно дыша. Стражник резко разворачивается в ту сторону, поднимая арбалет. Его палец давит на пусковую скобу, но стрела, сорвавшись с ложа, лишь высекает искры из дымохода. Никого... Померещилось. Стражник вздыхает с облегчением, крутит ворот, и тут... Взмах клинка! Тело - уже мёртвое - рефлекторно вздрагивает, когда лезвие ножа скользит под рёбра, вежливо и аккуратно рассекая внутренности. Стражник с тихим вздохом ложится на черепицу и его оттаскивают в сторону, а возле дымохода уже проверяют углы обстрела, прикидывают скорость и направление ветра двое лучников.

Воины Уно не знают ни усталости, ни преград. Прыгая с высоты в несколько человеческих ростов, они атакуют стражниц, на место которых тут же встают лучники Локо. Перемахивая через пропасти между крышами соседних зданий, они нападают с неожиданной стороны и бьют исподтишка, сразу убирая тела мертвецов, чтобы, не приведи боги, не упали. Вот уже полсотни лучников Локо заняло позиции, на подходе ещё тридцать. Оставшиеся два десятка сипах держит в резерве на крайний случай.

Уно недовольно хмурится - нет веселья и музыки.

- Сюда бы марш какой походный, - говорит он сипаху, и тот задумчиво кивает, соглашаясь, и всё пытается разглядеть вожака, на долю которого в их безумном плане как всегда выпала самая трудная роль.

Но вот он видит знакомые черты и трогает Уно за плечо, тот смотрит туда, куда указывает сипах, и взволнованно вздыхает - началось.

Быстрым упругим шагом Кай Лен шёл к главным дворцовым воротам, накинув капюшон и закутавшись в плащ. Шёл, аккуратно убирая и отталкивая с дороги оказавшихся на его пути людей, опустив голову и сложив в приветствии ладони перед грудью.

- Что он делает? - прошептал Уно, глядя, как вожак решительно пересёк последние метры площади и ступил на внешнюю дворцовую территорию. - Ворота же закрыты! Как он?..

Дворцовые ворота действительно были закрыты, и возле них стояла, охраняя их, группа стражниц с копьями и мечами. Не обращая внимания, будто не замечая никого, мастер-наёмник быстрым шагом шёл прямо на них.

Стражницы окликнули его, потом замахали руками, затем, видя, что чужак не останавливается, схватили копья наперевес и бросились на него. И тут Кай Лен показал всё, что умел: одна из стражниц согнулась и осела на плиты мостовой, роняя копьё; перехватив его, Кай Лен раскрутил его над головой и тут же прыгнул вперёд, обрушивая страшные удары древком. Ещё трое стражниц рухнули без сознания, две оставшихся выхватили мечи и засвистели, но одна тут же едва не проглотила пальцы от удара древком в зубы, вторую наёмник сбил подсечкой оскепищем, выпрямился, разворачивая копьё, и вогнал его наконечник между пластин нагрудника сбитой, нанизав её на копьё, как бабочку на иглу. Стражница вздрогнула и заскребла, как пришпилённый таракан, и в тот же миг Кай Лен выбросил обе руки вперёд, отворачиваясь и приседая. Сверкнула яркая вспышка, Локо и Уно, ослеплённые, принялись с руганью тереть глаза, а когда открыли их, то увидели, как полыхают, догорая, остатки ворот и как входит в них не спеша их вожак.

- Это порох, что ли? - пробормотал ошеломлённый увиденным Уно. - Ты знаешь, Локо?

- Не знаю, - покачал головой так же, как и Уно, обомлевший сипах. - Похоже, но... слишком уж быстро всё сгорело. Больше походит на "жидкий огонь" из гор Шано-Линь. Порох не дал бы такой температуры, чтобы окованные железом толстые дубовые ворота сгорели с такой быстротой.

А Кай Лен, расшвыряв трёх стражниц, спешивших к нему, быстро шагал по внутреннему двору, бдительно косясь по сторонам. Вот он остановился посреди двора, откинул капюшон и негромко произнёс:

- Алькира, обманом и предательством ты захватила этот трон и это королевство. Но пришло время возмездия. Время, которого так ждал наш принц. Я вызываю тебя, Алькира! Сразись со мной за него и пади от моей руки. Если не выйдешь сейчас ко мне... ты меня знаешь - я сожгу весь Дворец и тебя с твоими жалкими прихвостнями вместе с ним!

- Кто ты, дерзкий, возомнивший о себе слабак?! - раздалось в ответ из окна второго поверха.

- Моё имя Кай Лен, - произнёс наёмник, и моментально воцарилась тяжёлая зловещая тишина. - Ты знаешь его, Алькира. Знаешь обо мне многое. Поэтому выходи и прими честный бой, иначе сгоришь заживо вместе со своими закованными в броню воительницами.

- Храбрее и умелее моей гвардии нет ни в этом королевстве, ни во всём мире никого, и ты, жалкий выскочка, сейчас в этом убедишься... - прозвучал над двором звучный глубокий голос королевы, и в тот же миг все двери - и явные, и потайные - распахнулись, и где-то в глубине зданий Дворца прозвенела короткая визгливая трель, а вслед за ней из дверей высыпали закованные в доспехи, грозные и блистающие, воительницы.

Стремительными ручьями они вылились из зданий Дворца, звеня металлом и бряцая подкованными сапогами, блистая клинками обнажённых мечей и мерцая матовым серебром овальных щитов; они растеклись, окружая наёмника, выстраиваясь кольцом вокруг него, смыкая ряды, выставляя мечи и копья, и вот уже не стая прелестных женских фигурок против него, а грозная стальная стена, ощетинившаяся лезвиями и наконечниками, как иглами.

Сложив руки на груди, насмешливо улыбаясь, Кай Лен, прищурив глаза от блеска, разглядывал это великолепие. Хороши... Ой как хороши! Строй держат ровно, не шелохнутся, не шевельнутся, не бросаются очертя голову в атаку, стоят, укрывшись за щитами, только глаза грозно и сердито блестят из-под налобников шлемов да тихое сопение раздаётся... Сколько их здесь? Точно не сосчитать. Больше сотни, пожалуй, наберётся. Может, даже две. Две сотни ладных подтянутых девчонок, которых можно было бы назвать прекрасными спутницами жизни, добрыми будущими матерями... если забыть, что они сотворили в отказавшихся присягнуть на верность королеве городах. Садизм и жестокость - вот то, что занимает их сердца. И ещё, пожалуй, желание отомстить, показать себя перед сиволапым мужичьём. Наёмник помнил, как в один такой догорающий город он въехал с парой десятков своих людей, там как раз пировала эта самая "гвардия". Как вороны они глумились над мертвецами, подвергая их тела, уже мёртвые, оставленные гордым духом, невероятно жестоким и бессмысленным пыткам. Это было страшное зрелище... Настолько ужасное, что даже наёмник, прошедший не одно горнило войны, выжегший в своей очерствевшей, огрубевшей душе малейшие нотки сострадания и жалости... даже он после этого стал вскрикивать во сне.

- Ну что, жалкий глупец, убедился? - голос королевы уже раздавался со ступеней, которые вели ко входу во Дворец.

- В чём, прекрасная Алькира? - уточнил, улыбаясь, Кай Лен.

- В том, что право решать, кто умрёт, а кто останется жить, в этом королевстве, а скоро и во всём мире, всегда будет моим! - холодно произнесла Алькира, глядя на наёмника. - А не чьим-либо ещё... Сегодня умрёшь ты... глупый наёмник, осмелившийся... даже не покуситься на мою жизнь - нет! - а просто осквернить моё гордое имя своим гнусным блеяньем и мычанием! На что ты надеялся?! Убийца! - вскричала она, потрясая руками и заливаясь хохотом, а вслед за королевой смеялась и хохотала довольно её гвардия, не спускавшая глаз с наёмника.

Но их веселье резко прекратилось, когда над двором и над сомкнутыми, жмущимися друг к другу рядами воительниц прокатился тихий и спокойный смех Кай Лена.

- Я не бросаю своих слов на ветер, Алькира, - произнёс он тихо в воцарившейся мгновенно тишине. - И я ни разу не провалил ни одного поручения. Я пришёл за твоей головой, королева. И ничто в этом мире не остановит меня...

- Убить его!!! - завизжала Алькира, топая ногами в гневе, ряды гвардии вздрогнули и сделали шаг вперёд, и в тот же миг мастер-наёмник резко махнул рукой.

И солнечный свет затмила туча белооперённых стрел.

Единый вздох и короткий стон прокатились по двору, когда почти все воительницы, окружившие наёмника, пали на камни двора, пронзённые длинными стрелами. Оставшиеся переглянулись, ошарашенные, не верящие в случившееся, их щиты опустились, открывая прекрасные лица, большие, полные страха глаза, раскрытые от удивления рты, но потом окрик королевы стегнул их как кнутом, они выпрямились, перехватили поудобнее оружие и с диким визгом бросились в атаку.

Кай Лен только улыбнулся печально... И в тот же миг сорвал с себя плащ, швыряя его на подбегающую группу воительниц. Его рука метнулась к плечу, однако на полдороге застряла, и, передумав, наёмник как тигр бросился на атакующих.

Три нападавших воительницы рухнули, пронзённые стрелами, ещё две прыгнули в разные стороны и синхронно замахнулись. Кай Лен поднырнул под удар одной, с сокрушительной силой ударил ногой в щит другой, а сам, разворачиваясь в пируэте, вывернул руку первой. Короткий крик боли, треск ломающегося запястья, и меч перекочевал к новому хозяину, чтобы блеснуть стремительно и на излёте рассечь горло прежней хозяйки. Захрипев, она упала на колени, орошая камни двора бьющей фонтаном кровью, Кай Лен быстро обернулся и успел увидеть, как заваливается вторая воительница, неверными руками пытаясь вытащить пробившую горло стрелу.

Опустив меч, наёмник быстро осмотрелся и бросился к ступеням Дворца, на которых всё еще стояла бледная от ярости, но не испугавшаяся, не поддавшаяся панике королева. Уворачиваясь от нападавших на него воительниц, отмахиваясь лишь скупыми ударами, от которых они падали как подкошенные, Кай Лен быстрым размашистым шагом бежал к своей цели, краем глаза отмечая стремительно меняющуюся обстановку: под дождём стрел, которым их осыпали лучники Локо, гвардия сбилась в кучи, закрываясь щитами, и представляла теперь собой весьма жалкое зрелище.

- Остановись! - взвизгнула Алькира и взмахнула рукой, тут же у подножия ступеней как из ниоткуда выросла монолитная стена стражей-исполинов, стальных истуканов, за неповоротливость и неуязвимость наёмниками прозванными "железными големами", которые, закрывшись ростовыми щитами и раскручивая над головами шипастые тяжеленные шары кистеней, встали на пути мастер-наёмника.

- Ты думаешь, что умнее меня, Кай Лен? - издевательски проскрипела королева, благоразумно отступая к дверям. - Это не так! Обернись и узри свою смерть! Будь достоин её величия!

Наёмник замер, рассматривая неподвижных истуканов, полосовавших воздух над головами бешено крутящимися шарами кистеней, затем, наклонив голову, прислушался к новому возникшему топоту: это, грузно бухая латными сапожищами, в сожжённые ворота Дворца входил отряд таких же истуканов и разворачивался в шеренгу, собираясь зажать и расплющить о свои толстые латы и не менее толстые щиты наглеца, посмевшего бросить вызов Прекрасной и Великой Королеве Парси.

- Стрелы здесь уже не помогут, - язвительно произнесла Алькира, наблюдая, как наёмники задрал голову, осматривая крыши, на которых стояли его лучники. - Никто тебе больше не поможет, жалкий выскочка...

И тут наёмник засвистел. Громко и пронзительно...

И от дворцовых ворот прозвучал в ответ крик морского ястреба.

Как кара небесная, как молния с ясного неба, неожиданно, дерзко, стремительно, в полном безмолвии на воинов у ступеней Дворца со стен обрушились тени в плащах мышиного цвета. Блеснули кинжалы и стилеты, воины вздрогнули, пронзаемые каждый несколькими клинками, и в тот же миг молнией, стрелой, выпушенной из арбалета, Кай Лен прыгнул вперёд. Его меч взвыл и укусил, один из истуканов завалился на спину, пробегая мимо второго, крутнувшись в пируэте, наёмник махнул мечом, не глядя, и голова воина отделилась от тела. Как ветер взлетел Кай Лен по ступеням Дворца и столкнулся ещё с двумя истуканами, медленно, шаг за шагом продвигавшимися к нему. Подняв голову, наёмник свирепо зарычал, видя, как захлопываются широкие двери, отрезая его от королевы, и вне себя ринулся вперёд. Кистень лязгнул цепью, воин ударил туда, где мгновение назад стоял наёмник, но его там уже не было, шар рассёк воздух, и тут вдруг перед глазами воина вспыхнул ослепительно яркий свет и стало легко-легко во всём теле. Второй воин закрылся щитом и развернулся, махнув перед собой крест-накрест кистенем, лицо наёмника ещё секунду маячило у него перед глазами, а потом куда-то исчезло, и тут же вспыхнула сильнейшая боль в коленках. Замычав, воин с лязгом упал на колени, выронив кистень; завершая разворот, Кай Лен рубанул его серединой клинка и тут же, выйдя из пируэта, с размаху всадил меч в щель между шеей и гигантским наплечником, после чего бросил быстрый взгляд на двери. Заперто... Проклятье!

Руки Кай Лена нырнули в потайные карманы его кольчужного камзола, нашаривая там "Огонь дракона", который когда-то давно сделали для него за солидный мешок золота монахи из одного монастыря гор Шано-Линь. Зажав упругие комочки в кулаках, разогревая их, наёмник бросил быстрый взгляд на внутренний двор: там воины Торуса яростно рубились с истуканами, загоняя их на ловких и юрких убийц Уно и под обстрел искусных лучников Локо. Большая часть гвардии, что пыталась остановить его, лежала в лужах крови, оставшиеся в живых спешно бросали оружие и сдавались, их сгоняли в углы двора и там связывали. Обстановка была благоприятной. Пока что всё шло по плану, именно так, как представлял себе мастер-наёмник и как рассказывал своим соратникам, а те лишь недоверчиво качали головами и хмурились. Дурни... Хоть и друзья, но дурни. Могли бы и запомнить, что их вожак всегда знает, что говорит и за свои слова отвечает. Особенно в делах, касающихся Алькиры. Уж её-то мастер-наёмник знал хорошо. К сожалению, даже слишком хорошо...

Пора.

Кай Лен разжал ладони и швырнул затвердевшие тёплые комочки в двери, бросаясь на пол и шепча под нос слова-катализаторы. И всё вокруг потонуло в ослепительно яркой вспышке света и пахнуло адским жаром преисподней...

* * *

- На рассвете я войду в ворота Дворца, - говорил Кай Лен собравшимся вокруг него его друзьям-командирам, водя по разложенной на столе перед ними карте дворцового комплекса. - Там я вызову Алькиру на бой, но она откажет мне в этом и натравит на меня своих гвардейцев...

- Это те, которые в юбках? - весело уточнил Уно. - Ну и ну, бывает же такое! Баб-охотниц видел, колдуний и ведьм видел, а вот воительниц ещё не встречал.

- И восславь богов, что с этими ты ещё не встречался, - осадил его Торус, воинственно топорща усы. - Это нелюди, это гарпии, это чудища во плоти. Им неведомы ни жалость, ни сострадание, ни хоть какие-то зачатки милосердия. Да, они слабее мужчин, но это с лихвой восполняют дикостью и жестокостью... Я знаю, что говорю, Уно, - возвысил голос старый наёмник, видя, что молодой скептически усмехается. - Мы с Каем с ними столкнулись, когда проезжали Тарис. Нас было два десятка ветеранов, их - тридцать одна. Живыми выбрались только я, Кай и ещё один воин, который через три дня умер в страшных корчах от яда, которым было пропитано их оружие. Благодари богов, что не довелось тебе ещё с ними схлёстываться - в ловкости они тебе не уступят, а вот доху твою да и кольчугу запросто пробьют либо стрелой, либо акинаком...

- Вы закончили? - холодно осведомился Кай Лен, в нетерпении постукивавший пальцем по карте. - Я могу продолжать? Времени немного...

- Да, Кай, прости, - смущённо откашлялся Торус и свирепо поглядел на молодого, который всё ещё скептически усмехался.

- Её гвардейцы возьмут меня в кольцо, - продолжил мастер-наёмник, затем посмотрел на молча стоящего рядом с ним сипаха, - тогда-то и понадобятся твои стрелки, Локо, которым воины Уно предварительно расчистят места на крышах. Первый залп по кольцу, потом прикрывайте меня, пока я доберусь до ступеней Дворца. У них меня встретят тяжеловооружённые стражники Алькиры...

- С ростовыми щитами и кистенями? - спросил Торус.

- Именно, - кивнул Кай Лен.

- Доспех полный? - уточнил Локо.

- Это "железные големы", - объяснил мастер-наёмник. - Разумеется, полный.

- Тогда мои лучники мало чем смогут помочь.

- Не понадобится. Пусть добивают гвардейцев. "Големами" займутся воины Уно.

- Почему именно мои?

- Чего стоит твоим ловкачам прыгнуть с крыш или стен и всадить в щели между пластинами доспехов стилеты им в спины?

- Понял. Сделаем.

- А что делать мне и моим воинам? - пробасил Торус. - Пассивно наблюдать?

- Нет, - Кай Лен улыбнулся и похлопал старого наёмника по плечу. - Твои люди займутся самой важной и тяжёлой работой: когда Алькира выведет "големов" мне в тыл, чтобы перекрыть путь отступления, ты атакуешь их сзади, прижмёшь к стенам и истребишь, а кроме того разберёшься с остатками гвардии, а сверху твоих ветеранов прикроют стрелки Локо.

- Я тебе, седой, специально самых жирных оставлю, - усмехнулся сипах, глядя на размышляющего Торуса. - Чтобы ты удовольствие получил, вышибая им мозги с зубами.

- Вот это дело, - прорычал, довольно потирая руки, старый наёмник. - Вот на это я согласен.

- Когда воины Уно освободят мне дорогу во Дворец, а твои люди, Торус, займутся теми, кто останется во дворе, я пойду вслед за Алькирой и убью её, - подытожил Кай Лен.

- А кто пойдёт с тобой? - не удержался Уно.

- Я пойду один.

- Но... - нерешительно промямлил Уно, оглядываясь на друзей, - там же стражи будет полно. Зачем рисковать, если мы можем помочь?

- Я хорошо знаю закоулки Дворца, - мастер-наёмник тепло посмотрел на своего молодого воина. - Не заблужусь. А со стражей справлюсь. Принц поручил это дело мне, и оно должно быть закончено мной. И никем другим.

- Послушай, Кай, - почесав в затылке, спросил Торус, - я не против твоего похода за скальпом этой мужеподобной бабы по коридорам Дворца, но я одного не понимаю: откуда ты знаешь, как эта мегера себя поведёт, когда ты войдёшь во внутренний двор? Откуда тебе известно о том, как атакуют её воины, какие именно отряды она призовёт? Не понимаю...

- Я слишком хорошо знаю Алькиру, Торус, - Кай Лен пристально посмотрел на старого наёмника. - По-моему, я уже говорил это...

- Да, но... - замялся Торус, просительно глядя на Локо и Уно, но те молчали, лишь переводили взгляды с вожака на него и обратно

- Ты сомневаешься во мне? - тихо спросил Кай Лен. - Не нужно подозревать меня в сговоре, Торус. Не нужно воображать ничего лишнего. Я хорошо знаю нынешнюю королеву Парси, причём не только со слов принца.

- А откуда ещё? - жадно спросил Торус.

- Ты скоро всё увидишь. Со всеми вами я буду честен до конца, что бы ни случилось. А кроме того... на её месте я сам поступил бы так же, не зная о лучниках на крыше и прочих моих козырях.

- Делай, как знаешь, Кай, но ты меня не убедил, - проворчал упрямо старый наёмник. - Я помогу тебе завтра всеми своими воинами, но потом, будь так добр, ответь мне на мой вопрос.

- Хорошо, седой, - вздохнул мастер-наёмник, - я отвечу на все твои вопросы, когда всё закончится. Вот только не удивляйся, если ответы будут очень похожи на те, что ты уже слышал...

- Всем ясна диспозиция? - спросил, помолчав немного, Кай Лен, дождался согласных кивков своих соратников и после этого глубоко вздохнул. - Тогда можно и отдохнуть... Кто куда?

- Предлагаю бордель, - быстро вставил Уно, опередив раскрывшего рот сипаха.

- Опять? - Кай Лен поморщился. - Во всём Эль-Зарвале скоро не останется девки, которую бы ты не попробовал...

- А что? - изобразил простоту молодой наёмник. - Дело молодое... Идём?

- Я бы сейчас от кружки вина и девочки не отказался, - пожал плечами, поглядев на вожака, сипах. - А ты, седой?

- Пойду. Должен же вас, молодых, хоть кто-то учить! Только и умеете, что мечом махать. А вот в нужные дырки при случае и пальцем не попадёте...

- Кай, ты идёшь с нами?

- Пойду, разумеется. Кто-то же должен проследить, чтобы Уно опять не сболтнул лишнего.

- Кай, ну что ты в самом деле...

* * *

Расшвыривая стражниц, встающих у него на пути, Кай Лен мчался по коридорам Дворца, преследуя ускользающую королеву, он летел как призрак на ветру, перепрыгивая через несколько ступеней подряд, перелетал с одного балкона на другой, скользил по цепям, на которых висели тяжёлые люстры, перепрыгивал лестничные пролёты и сжигал запертые двери, которые иногда вставали у него на пути. Паутину, хитросплетение дворцовых переходов наёмник знал хорошо - в своё время доводилось частенько здесь бывать - и это знание помогало ему: вот уже в третий раз он сильно сокращал дорогу, ныряя в неприметные ниши, в которых находились потайные двери, или распахивая гобелены, за которыми скрывались невысокие сквозные проходы. В первый раз сократив дорогу, Кай Лен выскочил на один неприметный балкончик, спрятанный под самым потолком одного из залов и служивший, видимо для незаметных наблюдений, и с его высоты как тигр на ягнят обрушился на стражниц, сопровождавших Алькиру. Три из них вместе с королевой успели скрыться за металлической дверью, которую не брал огонь монахов Шано-Линь, оставшиеся семеро накинулись на наёмника, и тот убил их голыми руками, так ни разу и не прикоснувшись к рукояти какого-то оружия, скрытого под намотанным на него куском серой грубой ткани, торчавшей из-за его правого плеча, убил, вертясь в немыслимых пируэтах и вольтах в центре отряда стражниц, то руками, то их собственным оружием, то заставляя напарываться на мечи друг друга. Когда семь бездыханных тел остались лежать на залитом кровью полу, Кай Лен поправил растрепавшиеся манжеты камзола, смахнул с плеча пылинку и бросился вдогонку за ускользающей целью. Во второй раз сократив путь, он выскочил из тёмного коридора прямо на королеву с её эскортом. Сбитая с ног ловкой подсечкой, Алькира покатилась по полу, но сумела вскочить и захлопнуть дверь зала, ведущего в Тронный, но три сопровождавших её не успели этого сделать. Они так и остались лежать там, их тела, изломанные и изувеченные быстрыми жестокими ударами и молниеносными контратаками лучшего из наёмников по эту сторону Реки, долго ещё дёргались, корчась в неимоверных судорогах и муках, пока, наконец, не затихли.

И вот он, третий раз. Пинком открывая дверь и одним точным ударом кулака в кадык отправляя за порог смерти стоящую за ней стражницу, мастер-наёмник пробежал по небольшому коридору, распахнул занавески, мысленно прикидывая в голове план Дворца, выскочил на балкончик и сиганул с него. Мягко приземлившись и перекатившись, Кай Лен встал, отряхнул руки и посмотрел вперёд: его ожидания и расчёты оправдались - Она стояла именно там, где он и рассчитывал Её найти. У трона короля Парси. И именно в той позе, в какой он и представлял. Уперев одну руку в бок, другой держа упёртый острием в пол двуручный меч, поставив одну ногу на трон, как на тушу убитого льва, Алькира стояла, озарённая лучами рассветного солнца и гордо усмехалась, глядя на наёмника.

- Добрался, значит, - рассмеялась она довольно. - И по дороге не отстал. Удивительно.

Не говоря ни слова, мастер-наёмник сделал несколько шагов вперёд, тщательно следя, чтобы его лицо оставалось в тени.

- Кто же ты такой, Кай Лен? - Алькира убрала ногу с трона и перехватила рукоять меча поудобнее.

- Ты хорошо меня знаешь, - тихо произнёс наёмник, делая ещё несколько шагов вперёд.

- Голос твой мне знаком, - кивнула Алькира. - Но это всё, что мне кажется в тебе знакомым. Или я ошибаюсь?

- Ты ошибаешься, - прошептал Кай Лен, вставая сбоку от громадного, в два с половиной человеческих роста витража, чтобы его лицо не осветили лучи солнца. - Твои чувства обманывают тебя, Алькира. Твоя память отказывается открывать давно сокрытое...

- Что ты там бормочешь? - королева поднесла ладонь к уху. - Громче говорить не можешь?

- Не могу, прекрасная Алькира, - покачал головой Кай Лен. - Твоими стараниями я больше не могу ни кричать, ни петь... утих мой голос навсегда.

- Ты мне напоминаешь одного жалкого мозгляка и задохлика из времён давно минувших, - поморщилась королева. - Я с удовольствием убила его тогда... Но это было давно. Поговорим о сущем. Убийца, тебе наверняка дорого заплатили за мою голову, ибо она бесценна. В твоей силе, ловкости и мастерстве я сегодня уже успела убедиться. Могу предложить тебе вдвое больше золота и почётную службу командиром моей гвардии. Как тебе такое?

- Твою гвардию сейчас добивают мои воины, - с тихим презрением произнёс Кай Лен, перемещаясь в сторону и оставаясь в тени. - Скоро они ворвутся во Дворец, и здесь будет резня. Что до твоего предложения... Забудь о нём, Алькира. Моя верность покупается не золотом и драгоценными камнями, а кое-чем иным. За твою голову мне никто не платил. Мотивы были совершенно другие.

- Что это значит? - нахмурилась королева.

- Двадцать лет назад я стоял здесь и смотрел в твои глаза, полные безумия и одной только жажды власти... - тихо произнёс Кай Лен, делая шаг вперёд из тени. - Двадцать лет назад я корчился у твоих ног, пронзённый стрелами, а ты ломала мне руки... Двадцать лет назад ты отняла жизнь и честь у моих родителей, а меня лишила всего, - продолжал мастер-наёмник, медленно шагая вперёд. - Двадцать лет назад ты сбросила меня, полумёртвого, в центральный городской коллектор... Двадцать лет минуло с тех пор.... И я вернулся за тем, что принадлежит мне по праву.

- Я не верю своим ушам и глазам... - Алькира подобрала упавшую челюсть. - Бяшка, неужели это ТЫ? Я... Ха! Ха-ха-ха! - расхохоталась она, утирая выступившие слёзы. - Нет, это точно ты. У кого бы ещё хватило дурости трепаться, а не браться за меч. Но всё равно... - королева, отсмеявшись, утёрла слезы, - не ожидала я от тебя такого. Даже сейчас не верю. Чтобы занюханный сопливый и плаксивый бяшка стал убийцей, о котором только и слышно по эту сторону Реки!.. Чтобы не знающее, где у ножа рукоять, а где остриё, постельное полубревно расшвыряло моих гвардейцев!.. Уму непостижимо! Бяшка... лиронос ты мой... Кстати куда твоя лира подевалась?.. Скажи, признайся перед смертью: как тебе удалось выжить в этом оч-ч-чень непростом мире? Ты же был дурак дураком...

Не говоря ни слова, мастер-наёмник сделал ещё несколько шагов вперёд, его глаза прицельно сузились, он явно начинал просчитывать и взвешивать возможные варианты.

- Стоять, тварь, - спохватилась Алькира, поднимая меч и кладя его клинок на плечо, готовясь отразитьь любую атаку. - Ты что, серьёзно хочешь со мной драться?

Кай Лен лишь мягко улыбнулся, покачиваясь как пьяный, он сделал ещё несколько шажков вперёд - теперь от королевы его отделяло всего несколько метров - его рука поползла вверх и замерла на одной из пряжек на груди.

- Ты хочешь умереть, - понимающе кивнула Алькира, окидывая взглядом с головы до ног фигуру наёмника. - Пришёл, чтобы я довела до логического конца то, что не удалось закончить двадцать лет назад. Понятное и похвальное желание... Разве ты забыл, что меня нельзя победить никаким людским оружием?! - прошипела она, и в тот же миг Кай Лен атаковал.

Его удар был молниеносным, стремительным как атака змеи, он был неожиданным и даже невозможным из той позиции, в которой находился наёмник, но он всё-таки произошёл. Он был быстрее мысли, точен и смертоносен, мгновение назад мастер-наёмник стоял неподвижно и расслабленно и изучал свою противницу, и вот ещё не успело ударить сердце, а он уже выныривает из пируэта, и его меч идёт на второй замах, а королева отпрыгивает назад, едва не падая и не теряя своё оружие, и хорошо видно, как шлейфом за клинком наёмника тянется веер красных капель.

- Какого лешего?! - только и успела произнести Алькира, изумлённо глядя на набухающий порез на плече, на разрубленный могучим ударом наплечник, подняла голову и успела увидеть только размытую полосу.

Её меч едва не сломался пополам, когда она приняла на клинок удар наёмника, задрожал, едва не вырываясь из враз онемевших пальцев, королева болезненно вскрикнула, а Кай Лен уже был сбоку и бил размашистым как косой ударом с оттяжкой, и грозно блестела сталь его меча.

Королеве удалось отразить и этот удар, но на клинке мгновенно возник рубец и свежая зазубрина, мастер-наёмник отскочил на шаг, свернулся в клубок и подобно змее выстрелил целым каскадом точных молниеносных ударов. Меч в руках Алькиры закружил, выписывая невообразимые кренделя, отражая и парируя удары наёмника, но тут королева не увидела хитрую комбинацию, её меч ушёл в сторону по инерции, а меч Кай Лена, описав невероятную кривую, со страшной силой ударил в грудь. Алькиру спасла лишь реакция и доспехи, она отшатнулась со вскриком, чувствуя, как по груди под броней течёт тёплое, опустила взгляд, увидела пробитый нагрудник и окончательно растерялась.

- Как такое может быть?! - вскричала она, отскакивая на несколько шагов назад и вращая перед собой в защите свой меч. - Как?! Как у тебя получается пробивать доспехи, выкованные для меня Фестом и ранить тело, благословлённое давным-давно самой Эрой?! Что за оружие у тебя?!

- Тот самый гвихир, который я взял в твоей башне, Алькира, - негромко проговорил Кай Лен, покачивая мечом, играя им. - Этому мечу несколько тысяч лет, он был выкован задолго до твоего рождения в подземных кузнях ушедшего в неизвестность подгорного народа... Он воплощение силы, которую даёт человеку оружие... И ему очень нравится пить твою кровь!

И наёмник прыгнул. Как тигр. Как лев. Как зверь, алчущий крови... Его прыжок был стремителен, как горный водопад, и смертоносен, как атака дракона. Меч в его руке блеснул коротко и страшно и ударил с сокрушительной силой. С трудом парировав удар, королева ушла в сторону, вращая мечом и создавая завесу из стали на пути наёмника, но вот он пропал, возник где-то рядом, и Алькира вскрикнула от сильной боли в боку, она оступилась, вяло парируя удары, попыталась восстановить равновесие, но вот проклятый наёмник опять куда-то подевался; королева обернулась, ища его, махнула крест-накрест внезапно потяжелевшим мечом, услышала тоненький свист, повернулась и успела увидеть, как летит в лицо узкая полоса отточенного металла.

Рефлексы опять уберегли её. Алькира пригнулась, уходя от удара, но, как оказалось, Кай Лен только этого и ждал. Одним могучим безжалостным пинком он швырнул её на пол, в последний раз отбил подставленный в неуклюжей попытке защититься меч Алькиры, встал над ней и, завершая движение, вонзил меч в живот, между пластин, пришпилив тело королевы к полу.

- Бяшка, - выдохнула она, моментально бледнея от боли, - неужели ты меня убил?

- Я всегда выполняю поручение, - негромко заметил Кай Лен, выдёргивая меч из тела королевы. - Это мне было особенно приятно завершить.

- Бяшка... - ласково протянула Алькира, содрогаясь всем телом в ужасных муках, - а всё-таки я добилась своего? Ты умер... Не правда ли?

- Не правда, - холодно ответил принц.

- Правда... - задыхаясь, произнесла Алькира. - Двадцать лет ты терпел боль, чтобы отомстить. Двадцать лет ждал и надеялся... Отомстил. И что теперь?

- Месть тебе занимала последнее место, - принц куском ткани вытирал меч. - Я хотел вернуть то, что ты у меня украла. И я это вернул.

- Да кому ты нахрен нужен? - прохрипела Алькира, задыхаясь и теряя сознание.

- Тебе больно? - участливо спросил Персей, убирая меч в ножны за спину.

- Чтоб ты подох сразу после меня! - взвизгнула умирающая из последних сил. - Не проживёшь ты дольше! Скоро оборвётся твой путь! Скоро! Я - Алькира! - говорю это!..

Принц лишь промолчал, холодно разглядывая её, как смотрят на мертвецов, прикидывая что-то в уме, труповозы.

- Нет... - зарыдала королева, мотая головой и извиваясь всем телом. - Нет... Я не верю, что всё закончится так! Не хочу!! Не хочу!! Я жила сотни лет и не хочу умирать! Ни сейчас, ни когда-либо ещё!.. Персей! Персей, где ты?!

- Что тебе нужно?

- Добей меня! Добей, чтобы я не мучилась! Прояви милосердие!

- Пусть бездна тьмы и боли пожрёт тебя целиком, Алькира. Пусть самая тёмная обитель достанется твоей душе. Ты просишь меня о милосердии? О снисхождении? Просишь добить? Я и без того проявляю его, о прекраснейшая... Твоя плоть не корчится от боли сжигающих её солей, её не разъедают кислоты отходов и испражнений, яд фекалий не проникает в твою кровь, заражая её, ты не вынуждена ползти в этом болоте, мечтая о смерти и не получая её, ты... Ты недостойна даже того, что я позволил тебе умирать на каменном полу Дворца! Хотя мне следовало поступить с тобой так же, как ты поступила со мной!

- Добей... - молила Алькира, не слыша его. - Добей, прошу тебя...

И принц не выдержал. Одним движением выхватывая меч и приседая возле тела Алькиры на колено, он взял её за подбородок и оттянул голову, поднимая руку для короткого милосердного удара... и охнут от боли, когда кинжал королевы вонзился ему глубоко под рёбра. Вздохнув сквозь судорожно сжатые зубы, принц скривился, невероятным усилием воли удерживая себя в сознании и заставляя действовать - были в его жизни раны и пострашнее - потом привстал, успел заметить горящие яростным, кровожадным огнём глаза Алькиры и взмахнул мечом. Брызнула кровь, тело королевы дёрнулось, заскребло, затем поднялось и... опало... Наконец... Наконец, она оказалась там, где и должна была находиться.

Зажимая рукоять кинжала, принц встал, шатаясь, затем сунул меч в ножны и аккуратно потащил глубоко засевший клинок из тела, шипя от боли сквозь судорожно сжатые зубы. Важные артерии и органы, похоже, не были задеты, а ранения в жизни наёмника случались и похуже. Вытащив кинжал, Персей швырнул его на пол и полез в поясную сумочку с медикаментами, достал оттуда кусок чистой тряпицы и запечатанную сургучом бутылочку зелёного стекла, зубами вытащил пробку и щедро полил содержимым ткань, после чего осторожно приложил её к ране, прикрыл сверху чистым лоскутом кожи и перевязал потуже запасной перевязью от колчана со стрелами, оставшегося в лагере.

Как вдруг лёгкий звук чьих-то тихих осторожных шагов заставил его вздрогнуть и насторожиться.

- Принц... - прозвучал нежный как пение ручейка голос за его спиной, - ты вернулся. Я так рада видеть тебя! Все эти двадцать лет нам так тебя не хватало...

- Миледи Алина... - на мгновение отрешившись от всего и узнав знакомый тонкий аромат духов, тихо произнёс Персей, шатаясь от слабости и головокружения и борясь с тошнотой. - Вы первая из всех, кто решил почтить визитом мою скромную персону.

- Как и прежде, скромность первая в числе ваших добродетелей, ваше высочество, - говорившая обошла принца кругом, мягко и неслышно ступая по каменному полу, и встала перед ним в нескольких шагах.

- Вы ранены? - встревожилась она, увидев состояние принца. - Вам нужно прилечь и отдохнуть, ваше высочество!

- Вы в своём уме, Алина? - резко спросил Персей, поднимая голову и глядя ей в глаза.

- Я просто... забочусь о вас, принц, - стоявшая перед ним женщина явно смутилась и нервно затеребила пряжку хитона, скрывавшего её когда-то чудесную фигуру, о которой все барды и менестрели по эту сторону Реки отзывались с восхищением истинных ценителей. - Вы не доверяете мне? Поверьте, у вас нет более преданного союзника!

Помолчав немного, Персей развернулся и медленно заковылял, неловко переставляя правую ногу, к трону, взмахом руки остановив бросившуюся ему на помощь Алину, зажимая рану, которая так и вспыхивала болью при каждом неосторожном движении, несмотря на действие обезболивающего дормана и анестезирующего бализака в настойке, пропитавшей ткань. Дойдя до трона короля, он опёрся о его сиденье, осторожно повернулся, помедлил и с тяжким вздохом сел, закрыв глаза и пережидая приступ слабости и не давая себе сорваться в беспамятство, которое так и манило его, так и звало к себе, протягивая свои загребущие лапы. Руки принца легли на подлокотники, голова коснулась фигурно выделенного и красиво оформленного подголовника, ноги встали на специальное подножие, Персей ещё раз глубоко вздохнул и открыл глаза, пристально разглядывая стоявшую в нескольких шагах от него женщину, которая даже сейчас по прошествии двадцати лет оставалась прекрасной как роза. Пусть даже и с немного увядшими лепестками...

- Вы преданы мне, миледи Алина? - тихо спросил он, усилием воли заглушая боль, заставляя кровь не сочиться из раны, а бежать по уцелевшим сосудам и сосудикам, заставляя себя забыть воспоминания двадцатилетней давности, которые пытались всколыхнуть его превратившееся в пепел сердце и помягчеть очерствевшую душу, закалённую годами лишений, горя и боли.

- Как и всегда, мой принц, - женщина сделала несколько шагов вперёд, подходя ближе к трону и глядя принцу в глаза. - Я ваша верная и добрая союзница.

- Вы преданы мне, несмотря на то, что я убил вашу жену? - спросил Персей, открывая глаза. - Или Алькира была вашим мужем?

- Наш... брак... был выгоден нашим королевствам, - помолчав, тихо произнесла Алина, заливаясь краской унижения и стыда. - Но это не значит, что он доставлял мне удовольствие и дарил хоть какую-то надежду и покой. Я ждала вашего возвращения, ваше высочество! - умоляюще протянула она к Персею руки.

- Вы лжёте, как, простите меня боги, сивая кобыла, прекрасная Алина, уж простите меня за грубость, - тихо сказал принц, бросая на женщину взгляд, полный боли, грусти и скрытой затаённой тоски, смешанной с долей презрения.

- Как вы можете такое говорить?! - вспыхнула она.

- Моё возвращение было для вас неприятным сюрпризом, - перебил её Персей, следя внимательно за каждым движением женщины. - Вас устраивало то, что было: вы ублажали Алькиру, а та в свою очередь не направляла войска Парси на Ичендар - ваше королевство, которое я всегда терпеть не мог за пустое бахвальство, отсутствие малейшей чести и достоинства и низменное ростовщичество. Вы никак не ожидали, что королева погибнет, ну а когда убедились в этом, решили добить меня... тем самым ножом, что так усердно прячете под хитоном...

- Вы несёте вздор и нелепицу, ваше высочество, - холодно проговорила Алина, складывая руки на груди и показывая, что в них ничего нет. - Вы оскорбляете меня мой народ, и я советую вам следить за тем, что вы говорите, ибо я, принцесса Ичендара, не потерплю подобного от кого бы то ни было.

- Нелепицу? - переспросил Персей. - Вряд ли, прелестная Алина. Испокон веков Парси воевало с Ичендаром, и ни мои предки, ни я не собирались менять этой традиции. Тогда король Ичендара решил послать свою дочь в королевство своего извечного противника, чтобы та нащупала пути примирения и воссоединения... И путь был найден: молодой принц Парси по имени Персей, да вот только не собирался он договариваться с извечным противником. И решено вами, Алина, было так: раз принц романтик и одурманен страстью к любви, музыке и всему прекрасному, вот пусть он и найдёт себе сказочную жену, чтобы только та оказалась на поверку не такой, как он. Пусть поженятся и живут в счастье и в согласии. Убедить жену, которая вообще может быть послушной вашей воле, значительно проще, чем кровного наследника основателей Парси. И тогда вам посоветовали древний, как стены Эль-Зарваля, свиток, в котором упоминалось о солнцеподобной Алькире, желанной и божественной. Вы, Алина, подсунули молодому принцу свиток, вы заплатили наёмникам, чтобы те помогли истребить дэвов, вы, которую полюбил и принял народ Эль-Зарваля, а потом и всего Парси, первой высказались за союз Персея и Алькиры, уже зная, как будет всё обстоять далее... И потом вы - моя верная и преданная союзница - подсказали Алькире, что дальше делать, пообещав свою любовь и богатство Ичендара за прекращение войны. Ичендар получил долгожданный мир, теперь его сборщики налогов бродят по моим городам и деревням, прикрываясь разрешительными грамотами королевы, плата была уплачена и союз двух королевств скрепил ваш брак с Алькирой... А от глупого и молодого Персея... между делом решено было избавиться, - закончил принц.

- Но вот я вернулся, - продолжил он, помолчав немного. - Вернулся спустя двадцать лет. Двадцать лет возрождения, обучения необходимому новому, поиска настоящих преданных друзей... обретения себя. Двадцать лет боли и мрака... Двадцать лет прекрасной жизни вы забрали у меня. Вы и Алькира. Но прежде всего вы, Алина! И теперь вы называете себя моей преданной союзницей? Не смешите меня...

- Вы живёте в мире призраков, принц, - покачала головой Алина. - Они и помутили ваш разум, некогда бывший кристально чистым и ясным.

- Полно вам, миледи Алина. Выздоровев, исцелившись, я неоднократно бывал во Дворце. Тайными визитами, разумеется... Искал преданных мне людей, искал пути и лазейки. Искал это, - Персей любовно провёл ладонью по рукояти меча, стоявшего у трона. - Искал доказательства вашей вины и страшился их найти. Видел вашу страстную, противоестественную любовь, слышал речи, которые вы произносили, и читал мысли, которые так чётко отражались у вас на лице. Я знаю очень многое о вашей роли в политике Парси касательно Ичендара, поэтому... не нужно мне говорить о призраках. Меня навещают лишь призраки убитых матери и отца...

- Мне неприятны ваши слова, принц. Вы...

- Разве я не прав?

Женщина глубоко вздохнула и прошлась перед троном, нервно теребя пряжку и заламывая пальцы, бросая то и дело быстрые взгляды на сидящего перед ней принца и нерешительно вздыхая.

- Да... - сказала она вдруг, резко останавливаясь. - Вы правы, принц. Я была послана сюда с одной-единственной целью: прекратить войну между нашими королевствами, неважно какой ценой, искать точки взаимодействия, заключать выгодные договора, создавать благоприятные условия во внешней политике Парси для Ичендара. Я добилась своего: война прекращена, отношения налаживаются, обмен нотами и визитами становится всё более регулярным, но... я заплатила за это ужасную и очень дорогую цену, которая на протяжении всего этого времени напоминала о себе, терзала меня, заставляла скорбеть...

- Честью гордой ичендарки, оскорбившей себя союзом с женщиной? - тихо спросил Персей.

- Нет, принц, - Алина посмотрела в его глаза долгим пристальным взглядом. - Любовью к вам. Я положила её на жертвенный алтарь, когда пришлось выбирать между личным счастьем и долгом перед родом. Убедить вас было невозможно, ваши родители тоже были против окончания войны... мне пришлось пойти на последний шаг, который окончательно разделил мою душу и сердце, отданное вам, напополам и погрузил обе половины его в бездну мрака, отчаяния и забвения.

- Принц, - помолчав немного, продолжила Алина, доставая из-под складок хитона короткий нож с загнутым лезвием, - я признаю вашу правоту, я признаю, что повинна перед вами и прежде всего перед собой, и я... я хочу искупить свою вину, смыть её с себя, очистить своё имя, имя принцессы Ичендара, которого сама начала стыдиться. Велика моя вина перед вами и смыть её можно только одним способом, - одним лёгким мимолётным движением Алина рассекла вены на руках и выронила нож.

- Прошу вас, сядьте! - вскинула он обагрённую кровью руку, увидев, что принц вскочил и шагнул к ней. - Ни шагу более! Теперь, когда Алькиры нет, я, наконец, могу себе это позволить. Вы не остановите меня, я всё равно сделаю это так или иначе, рано или поздно...

- Вам не нужно делать это, Алина, - тихо произнёс принц.

- Прошу вас, принц, сядьте... Я полюбила вас больше жизни, сильнее всего в этом мире и каково мне было обречь вас на смерть, которой я вам совсем не желала! Я исполнила наказ своего отца, но... потеряла себя и свою дальнейшую жизнь. Теперь, когда вы вернулись... я смело могу уйти.

- Вам не нужно уходить, Алина. Не нужно умирать!

- Я уже мертва, принц. И была мёртвой все эти двадцать лет. Разве вы ещё не поняли? Таким образом я приношу свои извинения...

- Я...

- Принц... я скоро умру. Я боюсь не успеть вам сказать кое-что очень важное, поэтому, прошу вас, не перебивайте меня... Мне и так трудно говорить об этом. Персей... я предала тебя, предала свою любовь к тебе, предала себя, но потом... так же легко... я предала интересы своего отца, предала своё королевство.

- Что вы имеете в виду? - нахмурился принц.

- В один из вечеров, когда вы, устав от капризов своей новой жены, возвращались в свои покои, я встретила вас на лестнице.

- Да, я помню это, - кивнул принц.

- Вы были в дурном настроении, поэтому я, чтобы развеять вашу тоску и горе, предложила выпить по бокалу тёмного хойского, и вы согласились. Той ночью мы были вместе, принц, и я... - Алина глубоко вздохнула, - понесла от вас. Алькира ничего не узнала, хотя и догадывалась о моей беременности. Её, впрочем, это мало волновало.

- Мой ребёнок? - глаза принца сузились.

- Сын, мой принц. Очаровательный мальчик, настолько похожий на вас, что очень легко спутать. Ваш сын. Наследник трона двух королевств.

- И, несомненно, он воспитан в духе ичендарцев... - горько произнёс Персей.

- Нет, - покачала головой Алина, с трудом стоявшая на ногах. - Я воспитала его так, как, наверное, хотели бы этого вы, каким вы виделись мне. Он достойный продолжатель традиций Парси. Этим... - Алина склонила голову, - я предала своего отца, его мечты о власти над объединившимися под одной династией и одной рукой королевствами.

Ноги женщины подкосились, она неловко села на пол, Персей бросился к ней, вставая с трона и перекашиваясь от боли в ране, но Алина повелительно вскинула руку, останавливая его.

- Этим я смогла хоть как-то искупить перед самой собой свою вину за произошедшее с вами, - слабо прошептала женщина, глядя на Персея.

- Мой принц, - вздохнула она еле слышно, - если вы любите меня или хоть немного дорожите мной, не бросайте его под топор палача...

- Моего сына? - вздрогнул Персей. - Как я могу, Алина?

- Он же наполовину ичендарец...

- И что с того? Войны с Ичендаром более не будет никогда, если только они не нападут первыми. Я видел слишком много испепелённых пожарищами войны городов и разрушенных деревень, я видел все её последствия и знаю отныне ей цену. Я никогда более не назову войну красивой забавой, достойной королей.

- Я рада слышать это, принц, - прошелестел еле слышно голос Алины. - Суждения, достойные мужа, умудренного годами и опытом...

- Как его имя?

- Его зовут... Персей. Ему девятнадцать лет, и он так похож на вас: такой же горячий и непримиримый, романтик, правдолюб, правдоборец... Не дайте ему пройти через тот холод, что остудил и закалил вас, мой принц. Молю вас!

- Не дам, Алина, обещаю, - принц подошёл к женщине, присаживаясь возле неё и беря ей руки в свои.

- Ради меня, ради моей любви к вам... позаботьтесь о нём... - прошептала она еле слышно, с трудом открывая глаза и глядя на Персея.

- Вы подарили мне вторую жизнь, миледи Алина, - принц мягко улыбнулся, глядя на прекрасную принцессу. - Как никто другой я буду заботиться о нём и указывать ему верное направление в этом жестоком и безжалостном мире. Я буду любить его так же сильно, как когда-то любил вас и не решался в этом признаться...

- Вы отпускаете меня, принц? - задыхаясь и дрожа, спросила женщина.

- Я прощаю все твои деяния и благодарю за твои свершения, - тихо произнёс Персей, закрывая глаза и сжимая нежные хрупкие пальчики принцессы в своих. - Я отпускаю и изгоняю зло, обиду и тоску, наполняющие твои душу и сердце. Я есть перст, указующий тебе на свет Творца нашего. Покойся с миром, прекрасная Алина. Пусть там ты обретёшь вечный покой и доброту...

Последний тихий вздох... чуть дрогнули её пальцы... последняя прощальная улыбка... затем тело женщины вздрогнуло, приподнялось над полом и с тихим выдохом и едва различимым словом "люблю"... опало. Не открывая глаз, Персей молча коснулся губами пальцев принцессы, потто нагнулся и поцеловал чуть приоткрытые слегка припухлые губы.

- Покойся с миром, любовь моя, - неслышно прошептал он, открывая глаза и касаясь нежно рукой завитков мягких шелковистых волос. - Лёгкой дороги тебе...

- Ты действительно любил её? - прозвучало вдруг над его головой, сзади, и Персей вздрогнул от неожиданности.

Последний раз проведя рукой по непослушным завиткам, он встал и обернулся, окидывая взглядом с головы до пят вопрошавшего: молод, горяч, красив, одного с ним роста, такой же разрез глаз, знакомая полуулыбка, подбородок, до боли напоминавший его собственный, осанка, плечи...

- Я очень любил её, сын, - произнёс Персей, глядя ему в глаза.

- А она любила тебя, - отозвался тот. - Всегда говорила о тебе, мечтала увидеть хотя бы ещё один раз, надеялась и боялась, что ты вернёшься... Но она говорила ещё, что ты мёртв... Хоть и не хотела верить в это.

- Я был мёртв, - кивнул принц. - Пока не вернулся.

- Я рад, что ты покарал эту тварь, посмевшую отобрать у тебя всё, - сын кивнул на Алькиру.

- Я вернул королевство, но так и не смог вернуть тех, кто был мне дорог, - покачал головой Персей.

- Что-то потерял, что-то обрёл, - пожал плечами его сын. - Как и я. Я потерял мать, которая подарила мне жизнь и научила по ней шагать, но... обрёл отца, которого мечтал увидеть всё это время. Если только ты не уйдёшь...

- Я теперь никуда не уйду. Теперь, когда у меня есть то, ради чего можно жить дальше.

- Я рад видеть тебя, отец! - Персей-младший распахнул объятия, и сын с отцом обнялись, крепко, до слёз, до прерывистого дыхания, до растворения друг в друге, до настоящего мужского счастья, которого им обоим так не хватало.

Разлучил их грохот ломающейся двери.

Персей-старший отскочил к трону и схватил гвихир, младший быстро выхватил саблю и, взмахнув ей пару раз, замер в защитной стойке.

- Ты хорошо владеешь оружием, сын, - заметил Персей-старший, оглядываясь на него и держа краем глаза в поле зрения дверь, которая дрожала и трещала, прогибаясь от страшных ударов, но пока не слетала с петель.

- Были хорошие учителя, - улыбнулся тот.

- Случайно не Доран из Кузнечного квартала?

- Именно он, отец. Но... откуда ты знаешь?

- Мне он тоже показывал несколько приёмов, которые мне не раз потом жизнь спасли.

- А я всё не мог понять, чего он так странно на меня косится, - пробормотал Персей-младший, наблюдая внимательно за дверью, которая уже почти слетела с одной петли и готова была поддаться натиску. - Я нашёл в этом свою красоту, отец, как некогда ты не знал ничего краше лиры и возвышенных стихов и волшебных песен.

- В убийствах? - принц остро взглянул на сына.

- Нет, - тот покачал головой. - Во владении оружием. В поединках. В том многообразии приёмов, движений, техник... Убийства для меня - это грязно и некрасиво...

- Однако сейчас ты готов убивать.

- Я не смогу... Жизнь дарит нам Творец, и только он может забрать её. Мы не вольны ни поторопить его, ни замедлить.

- Я бы назвал тебе имена тысяч людей, которые не согласились бы с тобой в этом. Да и я с тобой не соглашусь. Пока. Но выслушаю твоё мнение на сей счёт.

- Чуть позже, отец? - Персей-младший посмотрел в глаза принца и перевернул саблю.

- Разумеется, сын, - кивнул тот, и в этот момент дверь слетела с петель и с ужасающим грохотом, от которого задрожали даже потолочные балки, рухнула на пол.

- За принца и за мать его!!! - медведем заревел Торус, врываясь в тронный зал и размахивая яростно своим ужасным топором, по рукоять заляпанным кровью. - Бей-убивай!

- За Персея! - подхватил Уно, вбегая вслед за ним. - Смерть презренной королеве!

- За Парси! И за Эль-Зарваль! - закричал Локо, вбегая в тронный зал с натянутым луком и стрелой наизготовку и налитыми кровью глазами отыскивая цель.

- Стоять, - негромко произнёс Кай Лен, вскидывая руку в повелительном жесте, и троица наёмников замерла неподвижно, только яростно сопел да вращал налитыми кровью глазами Торус и тихо чесал затылок Уно. А потом вслед за ними, гремя доспехами и оружием, в зал ввалились наёмники из их отрядов и враз замерли, бросая недоумевающие взгляды на свои командиров и вожака.

- Кай? - недоверчиво переспросил Торус, упирая топор навершием в пол и опираясь на рукоять, грудь старого наёмника вздувалась как кузнечные меха, аж доспехи трещали, с трудом выдерживая напор. - Ты что тут делаешь?

- То, зачем пришёл этим утром к Дворцу, - сообщил мастер-наёмник, делая несколько шагов вперёд. - То, о чём просил... самого себя.

- Ну, конечно! - прищёлкнул пальцами Локо, снимая стрелу с тетивы и убирая её в колчан, а вслед за ним отправляя туда же и лук. - Теперь всё сходится!

- Что сходится? - прорычал Торус. - Я ничего не понимаю! Где принц?!

- Он перед тобой, - объяснил ему Уно, убирая своё оружие в ножны и делая знак своим людям сделать то же самое.

- Где? - Торус обвёл взглядом двух стоявших перед ним людей: его вожака и неизвестного юнца с поднятой для атаки саблей. - Вот тот птенец, что ли?

Персей-младший оскорблённо фыркнул, и Кай Лен поспешил вмешаться.

- Торус, - начал он, - прошу тебя, отнесись серьёзно ко всему, что я тебе скажу. Ты помнишь: я никогда не упоминал о конкретном месте своего рождения, о том, кем были мои родители, о тех привычках, что так тебя - прославленного воина - изумляли, о полном поначалу незнании жизни и людей... Помнишь?

- Помню, - пробасил Торус, не сводя настороженного взгляда с молодого воина, который хоть и стоял в расслабленной позе, опустив своё оружие, но от него явно веяло нешуточной угрозой.

- Помнишь, тебя многое удивляло в моём поведении, что я так много знаю о дворцовой жизни и обычаях, что никогда не говорил, кто мои наниматели, что иной раз отлучался, не объясняя никак своих отлучек, что, наконец, так хорошо знаю Алькиру, её привычки, её окружение, что мне хорошо известен план Дворца? Помнишь?

- Ну, помню. И что? Где принц?

- Он стоит прямо перед тобой, седой, - шепнул ему на ухо Уно, и Торус недоверчиво сначала глянул на него, затем на Кай Лена.

- Ты и есть Персей? - спросил он, помолчав немного и окинув взглядом тела Алькиры и Алины.

- Да, Торус, - кивнул принц, убирая гвихир в ножны.

- Но зачем весь этот маскарад?

- Это сложно объяснить... Я был Персеем и принцем этого королевства, но он умер, когда его вышвырнули из Дворца, оборвав всё, что связывало его с домом и этой жизнью. Чтобы возродить его... понадобилось стать Кай Леном и двадцать долгих лет ожидания. Теперь я снова Персей, Алькира повержена, предательство умерло вместе с ней, а я вновь принц Парси.

- Король, - тихо поправил его Персей-младший. - Ты король и постарайся с этим смириться, отец.

- Отец? - переспросил Локо, настораживаясь. - Он твой сын?

- Кто чей сын? - повернулся к нему снова запутавшийся Торус.

- Да, это мой сын, - Персей-старший обнял младшего за плечи. - Мой сын, моя надежда и моя новая жизнь.

- И кто была его мать? - спросил Уно. - Надеюсь, не Алькира?

- Его матерью была Алина, - негромко сказал принц, с улыбкой поглядывая на окончательно растерявшегося Торуса.

- Прекрасная Алина, - улыбнулся Уно и тут вдруг заметил её, бездыханную. - Как?! - вскрикнул он, бросаясь к ней. - Она мертва?!

- Прошу тебя... - шепнул тихо на ухо отцу Персей-младший. - Не опозорь её имени...

- Она закрыла меня своим телом, когда я не смог уклониться от удара узурпировавшей трон, - прошептал принц, подходя к телу Алины и отодвигая от неё Уно. - До конца, до самой последней минуты она была предана мне и народу Парси и не поступилась ни жизнью, ни честью.

- Мы все почтим её память, - глухо произнёс Уно, отходя в сторону и закрывая глаза, а Локо бросил быстрый взгляд на руки Алины, затем на вожака, его брови приподнялись в удивлении, затем понимающе сдвинулись, и он тихо вздохнул.

- И что теперь? - спросил сипах. - Чего ты добился, Персей?

- С вашей помощью я вернул то, что у меня когда-то была предательски отобрано, - помолчав, сказал принц. - Без вас я бы не справился с этим. Алькира мертва, трон отныне принадлежит...

- Тебе, - быстро вставил Персей-младший. - Быть тебе королём, отец. И не вздумай отнекиваться.

- Поддерживаю, - кивнул сипах, взмахом руки выводя своих людей из тронного зала.

- Мне, - вздохнул Персей-старший, бросив свирепый взгляд на сына. - Впереди уйма тяжкой работы и не думаю, что обойдусь без помощников.

- Какой ещё работы? - подозрительно спросил Уно, выводя своих наёмников и воинов только и разевавшего от удивления и непонимания происходящего рот Торуса из зала. - Каких помощников?

- Необходимо всё восстановить, Алькира порядком наломала дров. Нужно наладить испорченные отношения, воскресить былые договора, возродить торговлю, хозяйство и ремёсла. Всем нужно заняться... и в этом я просто не обойдусь без вашей помощи.

- Чем мы тебе можем помочь? - изумился Локо. - Мы, привыкшие только правильно держать оружие...

- Ты, Локо, умён и сметлив, у тебя острый и пытливый ум, ты возглавишь посольский стол, - сказал Персей-старший, и сипах взвыл, хватаясь за голову.

- Ты, Уно, хорошо знаешь цены, у тебя неплохая финансовая хватка, поэтому на тебя я возлагаю ведение торговых дел в королевстве...

- Ты в своём уме, король? - оборвал его Уно.

- Присоединяюсь к вопросу, - кивнул сипах. - Король, ты не можешь назначить нас на эти посты.

- Почему? - нахмурился Персей-старший.

- Да потому, что мы воины! - всплеснул руками Локо. - Воины, наёмники, убийцы... но никак не управляющие!

- Рубить головы - невелико умение, - отрезал король. - Когда-то нужно и вложить меч в ножны и заняться настоящим делом.

- Не знаю, - покачал головой Уно. - Мне пока совсем не хочется вкладывать его в ножны. Ещё столько всего впереди, а ты хочешь связать, сковать нас по рукам и ногам... Это нечестно, король!

- У тебя ещё будет шанс отсечь чью-то голову, пока будешь учить людей подчиняться. Локо, Уно, я прошу вас об этом. Не приказываю, но именно прошу. Без вас я не справлюсь...

- Справишься, - вставил сипах.

- Я никому не могу доверять, кроме нескольких людей в этом Дворце. А вам я доверяю полностью. И на вас могу положиться. Именно это мне сейчас и нужно - доверенные люди у ключевых мест управления.

- Мы тебе дров наломаем - вовек не разберёшься, - с отчаяньем произнёс Локо. - Ну, нельзя зайца запрягать в плуг!

- Вы смышлёные зайцы, - улыбнулся Персей-старший. - Вы справитесь.

- Ты возложил на нас самую неблагодарную работу, король, - проворчал Уно. - Головой работать - это не мечом махать. Чувствую, ещё икнётся мне на этом свете.

- Все палки всё равно достанутся мне, - заметил Персей. - Вам грех жаловаться.

- Я тебе потом припомню эти слова, когда буду валяться с перерезанным горлом в какой-нибудь посольской канаве, - пообещал сипах.

- А ты, Торус, чего хочешь? - спросил у старого наёмника король.

- Я ничего не понимаю! - взорвался вдруг тот, размахивая руками. - Чей это сын? Кто ты, Кай Лен: принц или наш вожак? Почему там лежит Алина? Почему вдруг столько странного в твоём поведении? И кто здесь чей король?

- Торус, Торус... - вздохнул Персей, подходя к старому воину и обнимая его за плечи. - Пойдём со мной, я расскажу тебе одну очень увлекательную историю об одном принце, который лишился своего королевства, но сумел перехитрить узурпировавшего его монстра в человеке. Она понравится тебе, друг мой. Обещаю...

И провожаемые взглядами друзей-наёмников и сына Персея, двое воинов - старый и немолодой - скрылись в глубине коридора. Одному из них предстояла нелёгкая работа по возрождению королевства и себя; другому предстоял непростой выбор, но его вера и любовь к вожаку были крепки, и он надеялся принять правильное решение.

Утреннее солнце осветило их своими лучами, пробившимися через витраж, и залило своим светом залы и коридоры Дворца. Это было по-особенному весеннее солнце и светило оно особенно ярко.

Это было солнце новой надежды.

Это было солнце нового мира.

Это было солнце нового времени.

Это было солнце новой эпохи.

И несло оно...

Благодать.

Конец

"Время - платить по счетам"

Королевство Алавен. 23 день месяца Рупак 73 года. Генеральный штаб

- Ваше Величество! Ваше величество!..

- Что с вами, маршал? Успокойтесь немедленно. И обратитесь согласно Ритуала.

- Ваше Величество, плевать я хотел на ритуалы! Я солдат, а не придворный... Вот! Срочное донесение от генерала Цурвика!

- И что там?

- Мой король, они отступают!

- Что происходит? Я не понимаю...

- Они отступают по всем фронтам и направлениям, Ваше Величество! Бегут! Бросают оружие и бегут! Цурвик так и сообщает: в войсках паника!

- Но почему?! Что заставило их?.. Армии врага сильнее?

- Нет.

- Может быть, они лучше оснащены?

- Нет, мой король!

- Тогда в чём дело, маршал?!

- Я читаю Вам донесение генерала Цурвика, мой король. "Ливсик, ситуация ни к чёрту. Вчера мы открыли правый фланг, потеряв редуты на Лукином холме, сегодня бежал заградительный корпус левого фланга. Фронт трещит, на него давят со всех сторон ируканские гвасары с их ужасными кройнями. Я попробую поднять в атаку егерские батальоны, но... Проклятье! Фронт не выдержал! Фланги бегут! Резерв боится нос высунуть из засады! Мы потеряли все позиции! Передай королю, что река Войшек теперь в руках лианцев и ируканцев. Скоро они передерутся за господство над ней, но когда это будет и чем нам поможет, если воинам нечем воевать...".

- Я вижу, что он плохой генерал...

- Ваше Величество, генерал Цурвик - лучший стратег и тактик, которые только могут рождаться под этим небом! Он воспитал не одно поколение генштабистов. Он практически живая легенда!

- Но ведь он проиграл сражение...

- Только потому, Ваше Величество, что его войска остались без оружия!

- Разве нас подвело снабжение?

- Нет, Ваше Величество, снабжение было организовано безупречно. Их подвело кое-что другое.

- Что же? И... маршал, соблюдайте же, наконец, Ритуал! Иначе мне придётся вас казнить.

- Прошу прощения, мой король, - маршал, строго следуя правилам Ритуала, сделал несколько неловких па, отчего его маршальский обруч - немного великоватый для него - съехал ему на глаза, - я старый солдат и не могу видеть нужды армии не удовлетворёнными и не обеспеченными.

- Вы теперь при дворе, маршал. Чувствуйте себя как придворный. Ведите себя как благородный дон. А не как какой-то... разящий портянками просто...мудин. Так что же подвело мою армию, если не снабжение, которое - я уверен - было всё же не самым лучшим образом обеспечено, ведь генерал Цурвик не внял моей рекомендации доверить его барону Штомменфрусу.

Историческая справка

Барон Линхер фон Штумменфрус. Родился двадцать первого дня месяца Триок 32 года на юге Алавена. Дворянин. Тахорт. Обучался географии в Суламском краеведческом гимнасиуме, был отчислен за неуспеваемость. После этого поступил на военную службу в Речную армию Алавена, попал в плен к лианцам, был выкуплен роднёй, после чего по состоянию здоровья (и влиянием родни) переведён в Дворцовую Стражу, где и познакомился с принцем Гуарроком. После смерти короля и коронации Гуаррока сначала занимал пост Министра культуры и образования, потом был назначен Министром обеспечения армии, хотел занять пост Главного Стратига Генерального штаба, но этому воспротивились все генералы. Под их давлением Гуаррок нижайше просил барона остаться на прежней должности, которая, по его мнению, как нельзя более соответствовала ему. Позже об умении барона организовывать снабжение даже небольшого корпуса генерал Цурвик высказался в присутствии короля кратко и лаконично: "Полное дерьмо", за что был удостоен выговора и временного лишения регалий. Основные качества: жадность, скупость, недалёкость, изворотливость, умеет вовремя подставить щеку под удар, чопорность в отношении с теми, кто ниже по рангу, лизоблюдство, подозрительность.

Не женат.

* * *

- Не оплаченные счета, Ваше Величество.

- Что вы говорите?

- Да, мой король. За неуплату "АлавенВодокат" отключил помпы, и вода, наполнявшая искусственные пруды в верховьях реки Войшек, ушла. Наши инженеры не смогли воспрепятствовать переправе противника, хотя можно было просто открыть шлюзы, и река бы разлилась и взбурлила. Да что там шлюзы... Весь флот Речной армии сел на мель, когда опустели искусственные водоёмы, в которых он был размещён, когда "Водокат" отключил насосы, и вода ушла в его подземные резервуары. За неуплату "АлавенНефтеГаз" отключил подачу газа и топлива, наши солдаты остались без тепла и обогрева, а вся бронетехника - без горючего, вдобавок опустели подземные хранилища, которые мы могли бы взорвать, стерев лианцев и ируканцев в порошок! За несоблюдение условий договора "АлавенЭнерго" отключил электроэнергию, и наша армия осталась без связи, столь необходимой! Не работали электропушки! Не работали поля с электроминами! Остановились и замерли электротанки! Не работало ручное энергооружие! И наконец, - голос маршала опустился до зловещего шёпота, - за долги "АлавенТеплосеть" отключила отопление по всему королевству, и все жители сейчас мёрзнут в своих домах, тогда как лианцы и ируканцы наперебой транслируют по всем сетям о том, как хорошо живётся в их королевствах. Скоро возможны два варианта: либо всё население королевства перебежит к ним, и вы останетесь без подданных; либо столкнётесь с революцией против своего режима, и тогда... - маршал многозначительно замолчал.

- Под командованием Цурвика всё ещё сильная армия, хоть и порядком потрёпанная и напуганная. Но он сумеет её собрать в ударный кулак. Но солдаты не смогут сражаться без оружия против газовых танков лианцев и гвасаров на кройнях ируканцев, - помолчав, сказал маршал. - Не смогут, Ваше Величество...

- И что же мне делать? Посоветуйте, маршал!

- Заплатить по счетам, мой король. Заплатить по счетам...

Затерявшийся в веках кусочек истории

- Неужели нет другого выхода?! Нельзя принять другое решение?!

- Ваше Величество... Вы можете согласиться на условия мира ируканцев.

- И потерять треть королевства?! Стать официальным вассалом?! Отдать им земли Долин и Полесья?! Ни за что! Я никогда не пойду на такое решение!

- Тогда Ваше Величество может принять условия мира лианцев...

- И отдать все крупные города на реках Войшек, Влисса и Вёлька?! Потерять контроль над всеми прилегающими землями?! Утратить выход к рекам и морю?! Вы с ума сошли, советник! Я прикажу вас казнить!

- Ваше Величество, тогда следует заплатить...

- Никогда! Советники... Неужели вы не можете подсказать другого решения?

- Ваше Величество, армия не сможет драться голыми руками. Генерал Цурвик...

- Молчать! Я четвертую вас! Цурвик для меня никто! Он проиграл бой! Он проиграл войну! Я назначу вместо него командующим графа Локуэлла! Он хотя бы дворянин...

Историческая справка

Граф Юстас Эхермани Локуэлл. Родился третьего дня месяца Нахон 23 года на севере Алавена, в городе Бльорт. Дворянин в пятом поколении. "Голубая" кровь. Окончил Бльортский Магистериум по наукам юстиция и законоведение, двумя годами позже окончил Дворянскую военную академию в том же городе и получил чин капитан-майора. После этого возглавил Артиллерийский полк при Девятой армии, воевал в Долине с отрядами варханцев, был ранен, бросил полк и самовольно записался в госпиталь. Выписавшись, вернулся на фронт, получил под командование Особую кавалерийскую алу Седьмой армии, воевал с атанцами, оттеснил их армии к Пустошам, однако близ города Куролосан попал в окружение, бросил алу и бежал в тыл, где подал прошение о переводе из действующей армии в штаб. Прошение не утвердили, графа отправили в изгнание в один из Болотистых гарнизонов на границе с королевством Руан, однако, став королём, Гуаррок вернул его из ссылки, перевёл в Генеральный штаб и сделал одним из Стратигов. Основные качества: надменность, чопорность, властность, честолюбие, жестокость, беспощадность, в тоже время трусость и боязнь выставить себя не в том свете.

Не женат.

* * *

- Ваше Величество, если вы назначите Локуэлла командовать войсками, то точно проиграете войну! Цурвик единственный из всех способен исправить сложившееся положение!

- Советник... почему вы кричите на своего короля? Я... я отдам вас львам!

- Простите, мой король, но я слишком люблю свою родину! И мне не страшна смерть, если она принесёт ей пользу. Лианцы и ируканцы захватили Войшек. Поверьте мне, моему опыту, Ваше Величество, они не станут драться друг с другом за него, вместо этого всеми силами они ударят по Лимбаве, а когда город падёт, а он, несомненно, падёт, так как гарнизон не вооружён, они выйдут к столице! И ваше правление будет окончено!

- Правда, советник? - король изогнул в кривой улыбке тонкие бледные губы. - Я всё понял, советник... Я давно всё понял... Вы ируканский шпион! Вас подослали, чтобы дезориентировать моё окружение и посеять панику! Так вот, проклятый ируканец, запомни: вам не посеять смуту! Народ будет драться за своего короля даже голыми руками, потому что каждый из них любит меня и благословляет мою власть. Стража! В темницу господина советника! Пытать его огнём и водою, пока не расскажет, кто его подослал и с какой целью!

- Гуаррок! - закричал уволакиваемый двумя дюжими молодцами в кольчугах советник. - Король! Не будь идиотом! Если сейчас не начать действовать, то твоё королевство обречено! Гуаррок!..

- Ваше Величество, - осторожно заметил один из советников, - я искренне уважаю и почитаю вас, но ведь советник Просперо всегда ненавидел ируканцев и лианцев и первым высказался за поддержку войны с ними.

- Это хитрость, советник Мерлого, - ответил король, расхаживавший, заложив руки за спину, по небольшой комнатушке в одной из башен Дворца. - Советник Просперо ужасно хитёр, но я раскусил его замыслы! Больше он не навредит нам...

- Холодно, - пожаловался вдруг король. - Почему так холодно? Моё Величество мёрзнет.

- Ваше Величество, "АлавенТеплосеть" отключило подачу тепла, - поклонился другой советник. - Во всём Дворце отопление не работает.

- А как же резервная теплоцентраль?

- Мой король, "АлавенЭнерго" отключило энергоснабжение. Электричества нет, и... централь не работает, - поклонился ещё раз советник.

- Я прикажу бить вас палками, советник, - король холодно посмотрел на него, - за столь плохие новости... Моему Величеству холодно! Сделайте же что-нибудь!

- Ваше Величество, нужно всего лишь оплатить счета...

- Хватит! - взвизгнул Гуаррок. - Я повешу вас, советник Мирли! Вы ценный кадр, но ещё одно упоминание об этих презренных счетах, и вы окажетесь значительно ближе к Господу, нежели кто-либо ещё. Ничто не заставит меня предпринять такой шаг! Ничто в целом мире...

Главный офис "АлавенЭнерго". 25 день месяца Рупак 73 года

- Здравствуйте! Мы рады приветствовать Вас в главном управлении "АлавенЭнерго". Чем я могу Вам помочь?

- Я ваш король! Обращайтесь согласно Ритуала!

- Запрос не принят... Здравствуйте! Мы рады приветствовать Вас...

- Глупая машина... Слушай сюда, механический раб, Моё Величество срочно желает видеть сэра Эдисона Усвена.

- Прошу прощения, гражданин, но мистер Эдисон Усвен в данный момент находится на аппаратном совещании, которое продлится ещё полтора часа, и отвлечь его решительно невозможно. Что вам угодно ещё?

- Кто здесь... м-м-м... занимается долгами?

- Вы обращаетесь как частное лицо или как юридическое?

- Раб, что ты себе позволяешь?! Ты не валишься мне в ноги, и за это я ещё казню тебя, но как смеешь ты не соблюдать Этикет и Ритуал?! Я требую...

- Гражданин король, глупо требовать от машины того, что выполнить она решительно не в силах.

- Кто вы?

- Я Йонас Бутухри, глава Департамента сбыта "АлавенЭнерго". Помимо этого я возглавляю отдел по расчётам с юридическими лицами абонентной службы.

- Вы дворянин, Йонас?

- Да, гражданин король. Третье поколение.

- Дворянское происхождение от третьего колена не даёт вам права смотреть мне в глаза. Вы должны сначала поцеловать носок моего ботинка, как того требует Ритуал...

- Гражданин король, пока вы находитесь на территории "АлавенЭнерго", компании, осуществляющей контроль за расходованием и поставку энергетических ресурсов, вы можете забыть о Ритуале. Здесь его не соблюдает никто. Здесь действует Регламент и Устав компании.

- Как смеете вы так отзываться о Ритуале?! Как смеете вы его не соблюдать?! Я посажу вас на кол!

- Гражданин король, на то есть соответствующий документ, - господин Йонас Бутухри развернул перед ошеломлённым Гуарроком свиток, - в котором чёрным по жёлтому указано следующее: "... с целью увеличения производительности труда и в рамках борьбы за повышение трудовой дисциплины и отказ от засилья бюрократии приказываю объявить юридические территории компании "АлавенЭнерго" свободными от соблюдения Ритуала, руководствоваться документами внутреннего распорядка, и прочая, и прочая...". Подпись - Гуаррок Первый. Зарегистрировано в Министерстве Юстиции тогда-то. Печать присутствует, все необходимые реквизиты соблюдены.

- Я сейчас издам указ, который отменит этот шутовской документ!

- Ваше право, гражданин король. Но в соответствии со статьей номер семь части третьей главы пятой Свода свитков "О государственно-королевских учреждениях и регламентировании их деятельности..." такой указ должен быть одобрен Министерством Юстиции, каковое имеет определённые временные рамки для утверждения подобных документов, и при самом минимальном подсчёте срок прохождения указа по инстанциям может составить более двух месяцев.

- Почему Моё Величество вы постоянно называете "гражданин король"?

- Потому что в этих стенах вы прежде всего гражданин, представитель бюджетной организации-должника, а уж потом, возможно в близкую к концу очередь, король этого королевства.

- Вы дерзец и хам! Вы не уважаете своего короля! Я прикажу бросить вас в темницу за недостаточное уважение к Моему Величеству!

- Гражданин, вне стен этой компании вы вправе делать всё, что разрешает вам корона, но здесь и сейчас я не рекомендую вам портить с нами отношения, которые и без того изрядно подмочены солидной суммой долга за потреблённую электроэнергию за последний квартал и несоблюдением условий когда-то заключённого договора на оказание услуг.

- Я желаю говорить об этом.

- В таком случае прошу проследовать за мной.

Спустя несколько минут...

- Что вам угодно?

- Я хочу говорить о долге.

- Гм... Вы имеете в виду погашение долга?

- Именно это я и имел в виду, глупая холоп!

- Вы представитель какой организации?

- Я ваш король!

- Ага... Значит, бюджетники. Мы бюджетниками не занимаемся. Это вам через двор в соседнее помещение, там бухгалтерия по расчётам с бюджетниками.

- Сколько мне ещё бегать по кабинетам? Пусть сами приходят сюда!

- Никто сюда не придёт, гражданин, успокойтесь! Каждый занимается своей работой. Спуститесь по лестнице на первый этаж, войдите во внутренний двор и там увидите вывеску "Бухгалтерия по расчётам с бюджетными организациями". Вам туда.

- Я никуда не буду идти. Пусть приходят сюда сами. Я король или не король?! Стоит мне приказать, и это здание разберут по кирпичикам, а вас всех заживо замуруют!

- Как пожелаете, гражданин. Но знайте: через полчаса у нас обеденный перерыв.

- Они обойдутся без обеда!

- Даже король не в силах без юридических обоснований менять законы, им утверждённые. У каждого вашего подданного, если он работает, официально трудоустроен, есть право на обеденный перерыв, закреплённое в Своде свитков социально-трудового законодательства.

- Что вы мне всё о законах? Я выше их!

- Выше законов один только Господь бог. А теперь простите, гражданин, но у нас очень много работы.

Слышен звук закрывающегося окошечка.

- Бездельники... Хамы... Дворяне, и ни один из них не соблюдает Ритуал... Как так можно?! Всех казню... - бормотал себе под нос Гуаррок, расхаживая по коридору "АлавенЭнерго".

- Всех на пожизненную каторгу... - пробормотал король, вдруг останавливаясь, посмотрел на часы, висящие на стене, и опрометью бросился к лестнице.

В бухгалтерии по расчётам с бюджетными организациями

- Здравствуйте. Вам чего, гражданин?

- Я уже устал напоминать: я ваш король! А вы все - мои подданные, и каждого из вас я могу казнить, как мне заблагорассудится.

- За стенами этого здания вы, несомненно, король, но здесь вы рядовой представитель бюджетной организации. Повторяю вопрос: что вам угодно?

- Я хочу поговорить о долге...

- О задолженности? Название организации?

- Э-э-э... Дворец?

- Это всего лишь точка подключения, точка ввода, на которую ещё пять лет назад устарели имеющиеся технические условия... Глория, как она называется?

- "Правящий дом Алавена", лицевой счёт номер три тысячи четыреста девятнадцать.

- Спасибо. Та-а-ак... Присаживайтесь пока, присаживайтесь... Ого! У вас имеется задолженность в пятьсот семьдесят четыре тысячи монет! Это на начало этого месяца. Сегодня у нас только двадцать пятое, значит...

- Ликия, они отключены двадцать третьего!

- Да? Спасибо... Сейчас сделаем перерасчёт... Итого шестьсот семнадцать тысяч монет на сегодняшнее число. Как будем оплачивать задолженность? Когда?

- Э-э-э... Я хочу, чтобы этот долг ликвидировали.

- Вы имеете в виду списание?

- Да.

- А на каком основании? Вы платёжеспособны, не ликвидируетесь, не меняете хозяина, долг возник за последнее полугодие - о сроках исковой давности нечего и говорить... На каком основании я должна списывать задолженность?

- Я ваш король...

- Гражданин, поймите меня правильно: компании это не интересно. Ей интересно, чтобы соблюдались условия договора: мы вам энергоносители по льготному тарифу, а вы гарантируете своевременную оплату. В соответствии с условиями договора мы ждали полгода. Срок окончен. Теперь же мы, наоборот, нарушаем условия договора, потому что те предусматривают наложение штрафов в установленных размерах, если та или иная сторона без видимых на то причин не соблюдает условия договора. О штрафах пока и речи не было. Но вот долг висит на нашей шее мёртвым грузом, потому что это непосредственная статья расходов компании.

- Я... И как мне теперь быть? В казне нет таких денег...

- Для начала нужно перезаключить договор. Затем постараться оформить все документы, подать прошение о рассрочке погашения задолженности. Этим вы должны заниматься вместе с вашим главным юристом и бухгалтером. Если его удовлетворят, то будете производить ежемесячные платежи по погашению задолженности, разумеется, скорректированные с учётом индекса инфляции, помимо стандартных платежей за пользование услугами.

- Какие документы для этого нужны?

- Вам всё расскажут и покажут. Но для начала нужно перезаключить договор.

- Где?

- Это в главном здании на пятом этаже, в юридическом отделе. Но нужно их заранее уведомить, чтобы они успели оповестить начальника ПЭО, главного энергетика, главного технолога, начальника инженерной службы...

-Вы издеваетесь?

- То есть?

- Вы не дворянка - я вижу это по вашей осанке и отсутствию гордости и надменности во взгляде - однако позволяете себе смотреть мне в глаза и говорить не почтительным, не тихим, не смиренным голосом. Это возмутительно! Далее, почему я - ваш король! - должен унижаться и как просто...мудин ходить по этим вашим ужасным лестницам и камням не в паланкине?! Мне не позволили его сюда провести, и теперь вы хотите, чтобы я бегал по этому грязному двору из одного помещения в другое?! Я ваш король в конце концов! Не забывайтесь! Или я мигом вас казню!

- Простите, гражданин ваше величество, - покаялась бухгалтер, - простите мою дерзость. А теперь окажите мне такую честь, соблаговолите покинуть это помещение - у нас обеденный перерыв.

- Как... - только и смог пробормотать Гуаррок, когда его вытолкали и перед носом у него захлопнулась дверь.

Несчастный, всеми униженный и позабытый, но не сломленный король Гуаррок в течение часа мрачно сидел, устав бродить по внутреннему двору "АлавенЭнерго", на скамеечке и меланхолично посасывал чей-то окурок, наблюдая, как стоят крепко запертые на обед двери. Для него всё шло совсем не так, как ему хотелось. А ведь впереди был ещё "АлавенВодокат", "АлавенТеплосеть", "АлавенНефтеГаз", и долги у него там были вряд ли меньше, чем здесь.

Король не любил долги, не любил и не желал их оплачивать, даже война, возможная революция и смена династии не заставили бы его оторвать зад от золотого трона и пойти на мировую с державными службами, даже возможность близкого конца света не заставила бы его сделать это, но... нашлась управа и на этого упрямца. Звали эту управу Изольда Белоснежная, и была она королевой Алавена, его Первой леди и истинным спасением для той части королевского окружения, что была заинтересована не в воровстве и транжирстве казённых денег, а в процветании своей державы. Повинуясь одному только её взгляду, взгляду своей Повелительницы, Гуаррок нехотя сполз с трона и... сейчас просиживал во дворе управления "АлавенЭнерго", отравляя организм ядом дешёвой сигареты. Он ждал. Ждал момента, когда ему позволят войти. Ждал, переполняемый раздирающими его противоречащими чувствами - впервые в жизни Гуаррок оказался бессилен, впервые он столкнулся с непробиваемой стеной, надёжно укреплённой законами, статьями, постановлениями, которые подсовывала ему отвечающая за законодательную базу королева Изольда и которые Гуаррок, не глядя, подписывал, любуясь совершенной формы ногами своей жены...

В главной бухгалтерии "АлавенЭнерго" спустя два часа

- Пока ваш договор рассматривается и скрепляется подписями ответственных лиц со стороны компании, я предлагаю вам подать документы на оформление заявки для предоставления возможности рассрочки платежа.

- Делайте, что хотите, - Моё Величество устало от вашего бедлама.

- Тогда возьмите этот бланк и заполните его в указанных местах.

- Король не хочет ничего заполнять... Король устал.

- Может быть, вы и рассрочку не хотите? Будете сразу всё оплачивать?

- Заполните сами, а я за это подарю вам титул.

- Я графиня в девятом поколении! Как смеете вы говорить подобное дворянке?

- Прошу прощения, я вас не узнал, графиня?..

- Сантор! Лауретта Сантор!

- Лауретта Сантор, заполните сами этот бланк, а я вам что-нибудь подарю...

- ... Хорошо... Так и быть. Фамилия, имя, отчество?

- Э-э-э... Мои?

- Мои мне известны!

- Я ваш король.

- Гражданин!.. Не создавайте очереди! Вам и без того, как бюджетнику, делаются неслыханные послабления! Ваши фамилия, имя, отчество?

- Царственный Гуаррок Первый.

- Настоящие, гражданин! Родовые!

- Салтаров Гуаррок Нуматрович.

- Год рождения?

- Сорок восьмой.

- Так... Сорок восьмой, девятьсот тридцать девятый и две тысячи двенадцатый получается.

- Что это значит?

- Это значит, что теперь из-за вашего нового календаря нам приходится всякий раз конвертировать даты! Ради всех богов на свете, Ваше Величество, приведите вы в порядок ваши даты! Сделайте как во всех развитых странах - утвердите мировой календарь! Всякий отчётный период мы как проклятые должны все документы в трёх экземплярах подавать и каждый раз конвертировать даты!

- Гм... Моё Величество подумает над этим весьма сложным и щекотливым вопросом.

- На какой срок желаете рассрочку?

- Э-э-э... Не знаю... На десять лет?

- Вы с ума сошли?! Ни в коем случае! Максимальный срок - один год!

- Тогда на год.

- Паспорт с собой есть?

- Да... Пожалуйста.

- И свидетельство о присвоении индивидуального налогового номера.

- Как ваш король я освобождён от этого.

- Хм... Тогда понадобится составить приложение по форме "А-2". Справки "83-У" и "9-Б" у вас имеются?

- Что это за справки?

- Индекс "Б" означает балансовое распределение, индекс "У" - уровень реторсикации при обновлении структуры фондов. Без этих двух справок нечего и говорить о рассрочке. Но вы можете заказать их оформление у нас.

- И что для этого нужно?

- Как всегда: время и деньги. Стандартный срок подготовки справок такого рода - пятнадцать календарных дней, стоимость составляет двести и двести тридцать монет. За срочность добавляется сто процентов от стоимости заявки.

- Это грабёж! В моём же королевстве меня грабят!

- Почему же, гражданин? Сумма задолженности превышает полмиллиона монет, по категории вы относитесь к должникам первого класса. То, что вы являетесь представителем бюджетной организации, положение лишь усложняет. По всем законам королевства и международным законам вас следовало бы давно уже оштрафовать и подготовить документы в Высший хозяйственный суд, чтобы там готовили протокол описи имущества... С чего вы взяли, что с вами будут церемониться?

- Я... я... У меня война!

- А у нас сальдо! И отчёты-сводки полугодовые не закрыты! Любая ревизия или проверка, и нас самих могут оштрафовать за несоблюдение законов и договора, потому что мы не хотим подставлять Правящий дом Алавена. Кстати мне только что передали, что проектно-технический отдел проверяют контролёры КРИ, и они не смогут ускорить подготовку справок. Вам нужно либо ждать, либо...

- Либо?

- Вы можете переговорить с нашим управляющим. Если он согласится, то мы подготовим заявление и прошения по другой форме и подадим на рассмотрение Совету компании. Если его одобрят, то вы получите рассрочку, если нет... Но в таком случае всё равно придётся вам подготовить балансово-отчётную ведомость за последнее полугодие, чтобы мы предоставили её для изучения Совету.

- Вы могли бы связаться с моим главным бухгалтером, чтобы объяснить ей всё это?

- Пожалуй, да. Оставьте её контактные данные, и я с ней свяжусь.

- Пожалуйста.

- Благодарю. И ещё, Ваше Величество, не забудьте зайти в проектно-технический отдел.

- Зачем, лауретта?

- Все ваши технические условия на имеющиеся точки подключения давно устарели. Закажите новые. Потом не забудьте зайти к нашему директору за своим экземпляром договора.

- Моё Величество подумает... Прощайте, лауретта. Благодарю вас за помощь. Где находится этот ваш проектный отдел?

- Второй этаж, левой крыло, мой король.

В проектно-техническом отделе

- Что?! И слышать ничего не хочу! Что с того, что вы где-то там король?! Здесь вы абонент! И у вас такие же права, как у всех! Срок подготовки технических условий - три месяца и то при наличии у вас на руках Главного плана точки подключений, сводной ведомости о балансовых узлах потребления электроэнергии, проекта разводки, проекта узловой спецификации, Главного табеля участков напряжений и прочего, прочего, прочего...

- Но почему столько бумаги?!

- Милсдарь гражданин король, это технические условия на энергоснабжение, а не накаляканный от руки план королевского гарема! Это документ, а не черновик какой-то!

- Но где я всё это возьму?

- Это не ваша забота, а дело вашего главного энергетика. У него должна быть Главная книга учёта мощностей и там всё должно быть: и Табель, и проекты, и прочая документация...

- А если всего этого нет?

- Затерялось в веках?! Тогда придётся всё создавать заново! Но это очень долго и дорого. Один проект разводки потребует месяца ежедневных работ и примерных затрат в три тысячи монет, а проект узловой спецификации будет стоить уже девять тысяч монет и займёт девяносто календарных дней.

- Почему всё так долго?! Почему такой бюрократизм?!

- Гражданин! Мы аварию на дамбе Ворсклы у Люблица предотвратили только потому, что там была бумага со схемой резервной ветки сети, о которой все уже позабыли. Если б её не было, то шлюзы бы открылись, и Люблиц бы затопило, и погибло бы всё население города. А ведь бумажке уже лет сорок! Такая древняя, а город спасла! А вы говорите о проектах...

- Вы сможете связаться с моим главным энергетиком?

- Гражданин ваше великолепие и величество, у нас работы по горло, ещё и контролёры КРИ за нас взялись. Если очень охота, пусть сюда приезжает - поговорим, обсудим. Вам это сейчас нужно, а мне до лампочки.

- Как вы смеете так разговаривать с королём?!

- Моему роду пятнадцать поколений, гражданин король! Я не сомневаюсь в вашей знатности и королевистости, но не будем пока говорить о дворянстве. Идите и соблюдайте свой Ритуал, и не мешайте нам работать...

- Хам... Высокородный благородный хам!

- Мы вам тоже всегда рады, Ваше Величество!..

Королевский Дворец. Вечер 25 дня месяца Рупак 73 года. Королевская спальня

- Как прошёл твой день?

- В суматохе! Никогда не думал, что у меня столько подданных, позволяющих себе не думать о Ритуале и его не соблюдать.

- Дался тебе этот ритуал...

- Ритуал - это всё! Это образ жизни каждого дворянина! Это цель его жизни! Его путеводитель!

- Твой Ритуал за тебя не расплатится по счетам.

- Но он даст мне возможность быть, осознавать и вести себя как дворянин! Среди серого быдла, что нас окружает, это звезда, указующая путь! Это цель, к которой нужно стремиться!

- Иногда я просто не понимаю, как я могла тебя полюбить... Король... ты целый день провёл в "АлавенЭнерго" и "АлавенВодокате". Чего тебе удалось добиться?

- Эти презренные, жалкие духом, одержимые низменными страстями поборники ереси, противники Ритуала...

- Король!

- С "АлавенЭнерго" я перезаключил договор на оказание услуг.

- Ты читал его перед тем, как подписывать?

- Нет. Но мой главный юрист его потом читал и одобрил, сказал, что никаких каких-то "водных камней" там нет. С ними я буду заключать соглашение о рассрочке, пока будут готовиться новые технические условия и... всё такое. Этим займутся мой главный бухгалтер и главный энергетик.

- Они включат подачу энергии?

- Да. Завтра.

- Слава богам, а я боялась за холодильники и продукты. А что с "Водокатом"?

- Там долг невелик, поэтому они подключат воду уже сегодня вечером, но и там нужно обновлять технические условия... Сколько мне сегодня наговорили! В "АлавенВодокате" инженеры говорили о сечении труб, магистральных водоводах, врезках, сроках поверки водомеров, состоянии запорной арматуры на узлах учёта; проектировщики говорили о пропускной способности и номинальном учёте, который может выйти в десятки тысяч монет; абонентная служба что-то твердила о пломбах, о просроченных актах; юристы грозились разорвать договор на оказание услуг и отказать в оформлении нового за то, что... что... Забыл, - признался Гуаррок, поглаживая Изольду по гладкому плечу и преданно глядя ей в рот. - Но они его не разорвут. Долг невелик, и я его оплачу. Скоро...

- Чем? Казна почти пуста! Твой барон её совсем опустошил своими договорами на снабжение и тендерной политикой.

- Я подниму налоги. Горожане, я думаю, с готовностью откликнутся и помогут. Они ведь любят меня, - Гуаррок улыбнулся.

- Любовь зла - полюбишь и... - прошептала тихо-тихо Изольда и погладила мужа по щеке. - Не нужно поднимать налоги. Просто заставь барона раскошелиться. Хотя бы его...

- Ну что ты, Белоснежка. Барон - мой друг. Я не могу его обижать.

- Тогда придумай что-нибудь другое. Но не поднимай налоги.

- Хорошо. Я подумаю...

- Завтра в "АлавенТеплосеть"?

- Да... Мне там не понравится.

- Это почему?

- Мне говорили, что "Теплосеть" Алавена - место, где процветает бюрократический бардак, что я набегаюсь из одного кабинета в другой сначала за справкой, потом с этажа на этаж, чтобы подписать её, потом из одной кассы в другую, чтобы оплатить, добиться допуска к их инспекторам и контролёрам, которые приедут неизвестно когда, чтобы поставить и подписать акты и установить новые пломбы...

- Без этого никак. У лианцев и ируканцев, думаю, те же проблемы со своими державными структурами.

- Не смей говорить мне об ируканцах! Это еретики, которым плевать на...

- Твой драгоценный Ритуал?

- Да! Это предатели, это изменники! Это...

- Варвары?

- Да!

- Милый мой, я сама на четверть ируканка. Ты что-то имеешь против моих корней?

- Но твои четверть-родичи внезапно и коварно объявили нам войну! Напали, не предупредив!

- А ты их предупредил, когда внезапным ударом захватил их город, Лету?

- Я мстил за прошлые поражения моих дедов и прадедов! Как того требует...

- Ритуал?

- Да!.. Откуда ты знаешь?

- Ты мне уже надоел со своим Ритуалом. На каждом шагу только и твердишь, что о нём. Когда ты уже повзрослеешь, Гуаррок? Из-за твоего Ритуала и обусловленного им Этикета послы козанцев ждут уже четвёртый месяц, пока ты примешь решение о принятии новых таможенных льгот на их товары. Четвёртый месяц пошёл!

- Но Моё Величество должно подумать. Должно соблюсти приличия...

- Да кому нужны твои приличия, когда они до чёртиков мешают работать?! Твой Ритуал всем жить мешает! Что говорить, если даже я, молодая здоровая женщина, могу трахаться со своим мужем всего два раза в неделю: один раз в начале и один - в конце, как это предписывает твой растреклятый Ритуал!

- Ну, Белоснежка, но ведь всё хорошо... Ну давай...

- Убери руки, нахал! По твоему проклятому Ритуалу нам ещё два дня ждать!

- Ну, давай сейчас забудем о нём... Ну, Белоснежка...

- Хватит меня так называть! Меня это бесит!

- Ну, Вицлипуцлушка ты моя...

- И родовым именем тоже звать не нужно! Убери руки, я сказала!

- Так! Хватит! Почему Моё Величество совсем не Величество?! Почему мой королевский статус не признают ни подданные, ни жена?!

- А ты веди себя как король! И как мужчина... И всем всё понравится, и тебя тотчас признают... И обязательно засунь туда, где солнце не светит, свой идиотский Ритуал!

- Молчать, женщина! Как смеешь ты обсуждать дела своего повелителя и господина?! Повинуйся мне!

- Вот, уже лучше. Продолжай...

- Что продолжать?! Я сейчас...

- Убери руки!

- Казню за непослушание!!! Вот этими руками! Я король или что?! Или кто?! Трепещи передо мной!

- Размечтался... Руки убери! Ритуал не позволяет.

Слышен дикий вопль, затем чьи-то быстрые шаги, короткий свист и звон разбиваемого стекла.

- Довольна?!

- Пока да. Потом что-нибудь новое придумаю...

- А теперь ложись! Ложись, я сказал!

- Толстик, ты мне нравишься таким... Мужчина мой...

Спустя несколько часов...

- И именно так ведут себя мужчины?

- Конечно, а ты как думал? Чуть что не нравится, сразу в морду. А ты король, у тебя ещё и право на это есть. И обидятся, если не будешь морды бить и за бороды таскать. Не поймут. Скажут, что это за король такой?

- И так в Ирукане?

- Да везде, любимый... И это считается не только правильным, но и должным.

- Понятно...

- Давай спать?

- Не хочу.

- А Ритуал?

- А по заднице?

- Молодец... Тогда?..

- Что?

- Где твои руки?

Королевство Алавен. 28 день месяца Рупак 73 года. Генеральный штаб

- Мой король!

- Докладывайте, генерал.

- Мы выбили ируканцев с плацдарма перед Войшеком и отогнали их аж за Первую Дельту. Потери среди личного состава и техники минимальны.

- А что с лианцами?

- Мы окружили их на правом фланге и сейчас бомбардируем их позиции. Укрепления они себе там отрыли неплохие, но против электропушек им не устоять.

- Электроэнергия и топливо подаются без перебоев?

- Да, Ваше Величество! Вы спасли армию и свой народ! Флот Речной армии, наконец, смог выйти из своих доков и сейчас обстреливает позиции союзных ируканцам тагильцев на Дельте.

- Я дал вам ключ к победе, генерал. Не подведите меня. Раздавите войска лианцев железной рукой! А ируканцев приказываю отогнать аж к Верхней Пойме! Пусть знают, с кем связались!

- Да, мой король! Слава королю!

Гуаррок отвернулся от монитора и посмотрел на замершего перед ним, вытянувшегося в струнку барона Линхера фон Штумменфруса с приклеенной улыбкой на породистом лошадином лице.

- Барон... - зловеще протянул король, вставая перед ним.

- Да, Ваше Величество?

- Я бы с удовольствием повесил вас, барон.

- Мой король?

- Но вы дворянин, поэтому я просто... поступлю как мужчина.

Короткий замах, мягкий шлепок, крик боли и удивления, затем глухой удар и... тишина.

- Больно, - пробормотал Гуаррок, потрясая рукой и дуя на пальцы, наливающиеся красным. - Моему Величеству больно... Хотя... Изольда была права - в этом явно что-то есть.

И провожаемый удивлёнными взглядами генштабистов и полным страха и злобы взглядом барона Король Алавена Гуаррок Первый неспешно и с истинным величием вышел из Зала Совещаний Генерального штаба. Счета были оплачены, армия побеждала, Изольда была счастлива как никогда, Ритуал постепенно забывался, народ привыкал к возмужавшему вдруг королю и надеялся его полюбить, сияло яркое солнышко, брала своё наступившая, наконец, весна, а в небе среди редких симпатичных облачков плыла будто нарисованная мультяшными красками надпись:

"Заплати налоги, и живи спокойно".

Конец

"Странная фотография"

"Здравствуй, дневник. Не думал я, что мне когда-либо ещё придётся в тебя заглядывать и уж тем более записывать что-либо, но... слава богу, что я не выкинул тебя, не оставил пылиться на чердаке своей дачи, потому что сил заводить новый, привязываться к нему, как к тебе, у меня уже нет, а без тебя моя жизнь окончательно погрузилась бы в хаос и стала бы кошмаром. Впрочем... она и так недалека от этого. Меня ужасно пугает всё происходящее, мне стыдно в этом признаться кому-либо, кроме тебя. Мне страшно, дневник... Очень страшно!

Всё началось с того момента, когда в моём доме вместе с моей сожительницей появилась фотография её матери. Ты, наверное, помнишь, что свободных полок у меня немного, вернее их совсем нет, поэтому эту фотографию пришлось извлечь из рамки и поставить рядом с бусами жреца африканского племени "Хамба" и раковиной со дна Мёртвого моря, облокотив её о ритуальную маску народа "Дзерта" с Полинезийских островов. Жутковатая получилась картинка... Я, как мог, молил сожительницу, чтобы она убрала фотографию от столь грозных предметов, но... она лишь посмеялась надо мной и сказала, что не позволит ни мне, ни демонам трогать фото её мамочки, после этого развернулась и ушла, даже не попрощавшись с духами, которые были хозяевами на той полке. Я постарался замолить её грех перед ними, но, как мне показалось, духи меня не услышали. Или не захотели слышать. Я понял одно: им не нравится новое соседство. О, как я их понимал! Мне тоже очень не нравилось соседство в моей жизни этой моей сожительницы, я не был в восторге от её присутствия в моей постели, но... что поделать? Она была моей начальницей, а отказывать начальству я не умел.

В общем, с тех пор, как появилась фотография её мамочки, всё в моей жизни пошло наперекосяк. Я так и знал, что именно она виновата во всём! Я так и знал, что духи разгневаны! Я пытался их умилостивить, но... видимо, ничего не вышло. Ещё и её пренебрежительное отношение к моим заморским гостям на полках... Я уверен, это повлияло на то, что впоследствии начало происходить...".

"Сегодня третий день с того момента, как появилась эта фотография. Духи недовольны, они требуют убрать её, им не нравится лицо матери моей сожительницы, которое мне, честно говоря, тоже не нравится. Чем может привлекать и располагать к симпатии широкое, круглое как блин лицо с массивным носом картошкой, полными губами с бородавками в уголках, тройным подбородком, массивными ушами с не менее массивными монолитными серьгами в них, хищным взглядом маленьких колючих глазок, спрятавшихся за наплывами щёк и прочими "достопримечательностями"? Я иной раз ловлю себя на мысли: как такая женщина могла понравиться отцу моей сожительницы, господину академику Сухарёву М.И.? Не понимаю... Хотел тот же вопрос задать своей сожительнице, но не рискнул - рука у неё тяжёлая, массивная...

Значит, духи сердятся. Я это чувствую. Пока только сердятся и требуют убрать фотографию Я очень хочу сделать это, но... у меня не хватает сил. Я не могу... Стоит мне только подумать о том, чтобы куда-то убрать её, как тут же появляется моя сожительница, грозя мне всеми мыслимыми и немыслимыми карами, если я только посмею её тронуть. Рука, повторюсь, у неё тяжёлая... Как же мне быть? Что делать? Духи требуют, а я не могу... Я пытался читать заклинания, пытался умилостивить их воскурением ароматных смол и листьев, но, видимо, я плохой шаман, ибо духи лишь разгневались ещё больше, а сама сожительница так и вовсе пришла в ярость, когда вернулась с продуктами, а дома, как она выразилась, "вонь и смрад". Хорошо, что она не заметила, как я сжёг один из её любимых платков, чтобы усладить этой жертвой духов...".

"Сегодня пятый день. Духи в ярости. Грозят едва ли не тьмой египетской и требуют, чтобы я убрал эту вещь, оскверняющую их бытие здесь, в этом мире, в моём доме. Я ещё раз молил сожительницу убрать фотографию, но она лишь рассмеялась и посоветовала не обращать внимание на всякие голоса, сказала, что я и без этого странный, чудной. Это она странная! Пока что духи ко мне милостивы, она ходит и ищет свой любимый платок. Пусть духи будут милостивы ко мне и в дальнейшем! Сказала, что, возможно, её мама приедет к нам на выходные, чтобы посмотреть, как мы тут живём, как поживает её ненаглядная доченька, ещё не помер ли потенциальный зять... Она, значит, приехать хочет! А мне нужно притвориться, что духи этому обрадуются! Как же мне поступить?..".

"Вечер пятого дня. Мне очень страшно! Духи в ещё большей ярости! Я никогда ещё не видел их настолько взбешёнными и разъярёнными. Пытаюсь успокоить, чем могу, но пока плохо получается. Точнее, вообще не получается. Сегодня пытался принести жертву духам, капнув пару капель крови на второй её любимый платок, но спичка погасла! Сходил на кухню за коробком, а когда вернулся, увидел просто ужасное зрелище: фотография сползла, обнажив верхнюю часть маски, и получился самый настоящий ужасный сюрреализм! Я сразу понял: это последнее предупреждение. Если я не вмешаюсь срочно...".

"Сейчас далеко за полночь... Уже шестой день... Дневник... пишу эти строки левой рукой при свете спичек, потому что правую едва не сломала сожительница, когда я взял фотографию её мамы. Я пытался ей объяснить, что мне так велели духи, но она только кричала всё громче и громче. Пока ставила её на место, зацепила бусы, опрокинула их и не стала развешивать обратно. Я закрыл глаза, ожидая падения Проклятия духов на её нечестивую голову. Но... она, видимо, оказалась сильным медиумом и смогла отразить его на меня, потому что вскоре после этого она побила меня. Извинилась ли она потом? Не помню... Это уже... Она просыпается! О, духи... Всё, дневник, я прощаюсь с тобой! До завтра... то есть... до сегодня!".

"Сегодня я опоздал на работу. Она сказала, что во всём виновата разрядившаяся батарейка на будильнике, но я знаю, что это промысел разгневанных духов. Ей-то что, она осталась досыпать - начальство никогда не опаздывает, только задерживается - а вот меня пинками вытолкала из кровати, пригрозила, что за каждую минуту опоздания я отработаю лишних десять минут ночью... На работу я летел, забыв почистить зубы и оставив пригорать кофе на плите. Опоздал всего на двадцать минут, о чём тут же уведомил мою начальницу наш вахтёр. Проклятье! Духи явно наказывают меня за трусость и отступничество, а она меня хочет лишних несколько часов возле себя продержать! Неужели она не понимает ничего?! Я не могу так...

На обеде я пролил на брюки кофе, после чего в полном расстройстве чувств просыпал на пирожное вместо ароматизаторов красный жгучий перец. Хорошо так просыпал, на совесть. Не глядя... После чего оказался в ещё большем расстройстве чувств. Хотел было сбегать домой, переодеть брюки, но представил взгляд моей сожительницы, её реакцию, когда она увидит меня, всклокоченного, раскрасневшегося, хрипящего, вбегающим в дом и с порога срывающим с себя брюки... Боюсь, она явно поймёт не то (она на работе так кстати и не появилась). Накликать на себя новую беду я не хочу, и без того духи основательно портят мне жизнь, а умилостивить их у меня не получается. Теперь они хотят жертву! Если б я мог сжечь эту проклятую фотографию, не рискуя оказаться в реанимации после этого... Я нашёл где-то в полупустой кладовке чей-то ветхий пиджак. Он, конечно, весь запылён, местами потёрт и никак не подходит к цвету моих брюк... да что там говорить: я, действительно, выгляжу в нём как идиот, но он хорошо закрывает пятно от кофе, а большего мне пока не надо. Переоденусь дома...

Проклятье! Духи сделали ещё одну пакость. В этом уродском пиджаке и с пятном на штанах меня увидел сам господин Директор, перед которым прогибается, как может, моя сожительница, перед которым я, как и половина сотрудников моего отдела, трепещу и начинаю нервно заикаться. Когда он увидел меня в ЭТОМ, он ничего не сказал, он только пометил что-то у себя в блокноте и вышел. Господи, это конец! Он наверняка захочет меня уволить после этого! Я должен не допустить этого! Я сегодня сяду на всю ночь за молитвы светлым духам Колец Алунэ, которые достал мне из предгорий Гималаев мой друг. У этих Колец особая, ни с чем не сравнимая сила... Возможно, они помогут мне. Только бы меня не нашла сожительница... Надеюсь, что не найдёт!".

"Сегодня седьмой день с того момента, как появилась эта грешная фотография. Утром меня, заснувшего с Кольцами в обнимку в ванной, нашла сожительница и как будильник прокричала, что пора на работу. Я ненавижу её, как когда-то ненавидел свой будильник, о который чуть не сломал кисть левой руки, когда пытался заставить его заткнуться! Улучил момент, забежал в комнату, где стояла фотография и обомлел: она была развёрнута, а духи молчали! Это Кольца так на них повлияли? Но ведь я молился о совершенно другом! Не понимаю... И пятнышко странное в углу фотографии появилось, как отпечаток чьего-то пальца. К фотографии я не прикасался, Она её тоже не трогает... Кто же сделал это? Кто-то... очевидно, это был невероятно сильный астральный дух, если мои духи молчат и не отзываются даже на приветственную молитву.

Ушёл на работу...

Пока шёл, падал целых пять раз, думал, это проклятие духов, заставляющих меня осознать свою низменность и ничтожество, но после пятого раза выяснилось, что я перепутал туфли и надёл на них сверху домашние тапочки. Сунул тапочки в свой портфель, но тут же меня чуть не сбил автомобиль: я не заметил, что в последний раз упал на дороге. Инспектор выписал мне штраф. Господи... Почему всех моих сил, всего моего дара убеждения не хватает, чтобы уговорить духов, убедить их в том, что я не могу выполнить то, чего они хотят?! Почему так?! Неприятности кстати не закончились: когда я пришёл на работу, они как будто поджидали меня, чтобы напасть и поставить к стенке с явным намерением довести до конца почётную миссию низвержения меня в бездны отчаяния. Но я вытерплю. Я всё вытерплю! Духи дают мне силы, чтобы я мог с честью вынести эти испытания...

Директор спросил: почему я - уборщик - работаю клерком? Проклятье!

Улучил время и в перерывах два раза забегал домой - посмотреть, как там фотография. Незыблема. Духи ворчат слабо, жалуются на свою судьбу и неудачника-хозяина. Что они понимают в неудачниках?!

Когда я в третий раз шёл на работу, нарядный и красиво одетый, чтобы показать начальнику, что я не уборщик и не просто клерк, а уже пять лет почти как неявный активист, готовый вступиться за любого, кто работает вместе со мной, меня... обрызгала машина. Сколько дней на небе ни облачка! Сколько дней нет ни дождя, ни грязи на дороге! Надо же ей было проехать именно там, где мой добрый сосед, старина Грэгори, поливал свой газон. Проклятье! Проклятье! Духи явно не оставляют меня в покое! Боюсь, что скоро они перейдут к более непосредственному воздействию...".

"Вечер седьмого дня. Я в шоке! Фотография меняла своё положение целых три раза! Стоило мне отвернуться или выйти куда-то, как она сдвигалась на дюйм либо поворачивалась в другую сторону. Я долго стоял и смотрел на неё, пытаясь заглянуть в её глубины, пытаясь проникнуть взглядом в её суть, но... в этот момент с грохотом на пол упали бусы, да так, что я вздрогнул и вернулся к действительности. Посмотрев на бусы и на фотографию, я понял, что у меня в доме завёлся астральный дух невероятной силы и мощи, что он охотится за фотографией и готов сделать с ней всё, что угодно, и, более того, он может это сделать, раз уж ему подвластны материальные тела! Поднимая бусы с пола, я пожалел, что у меня нет ни спиритометра, ни простейшего гхостметра, чтобы я мог хотя бы приблизительно измерить напряжение психополя в тех местах, где побывал дух. Мне хочется знать его силу и намерения.

Кошмар! Когда мы ложились спать, фотография опять поменяла своё положение! Она сместилась уже чуть правее и была слегка повёрнута лицом от нас. Похоже, дух набирает силы, чтобы сбросить её с этой полки. На всякий случай я прочёл оберегающую молитву...".

"Атмосфера в доме, мягко говоря, кажется мне чужой и какой-то... затхлой, мёртвой, наверное. Более всего она плоха в той комнате, где стоит фотография. Я прямо ощущаю исходящие от неё миазмы и зловоние тлена, увядание жизни, разрушение, смерть... Она, моя сожительница, говорит, что это оттого, что во всех комнатах отродясь не проветривали, но я не верю ей, это явно чуждая нашему миру - миру добрых, славных, живых людей - энергия! Да и как можно проветривать помещение, в котором находится столько реликвий других вер и религий?! Духам это совсем не понравится! Я говорил ей об этом, пытался всячески помешать, но стоило ей топнуть ногой, как вся моя храбрость вместе с достоинством улетучилась незримо куда. Проклятье! Если так дальше дело пойдёт, если сила этого духа будет расти ещё больше, если он сможет не только незримо присутствовать в нашем мире, но и воплощаться в нём, то... нужно звать медиума. Невероятно сильного медиума или спиритика. Такого, который астральных духов заклинал, пока я ещё только заклятиям вызова учился. Есть у меня такой на примете. Зовут его... Лакен Киттл Фрэйзи, он не из нашего народа и даже не из нашей страны, а откуда-то издалека, как он говорит, из-за морей. Вообще иной раз трудно понять, что он говорит, что и подумать, человек большую часть своей жизни сражался с духами и потусторонними чудовищами и тварями, и совсем не важно, что в транс ему помогали входить то некая неведомая "Казацкая", то чистая как слеза "Кристальная". Злые языки говорят, что именно из-за этих двух составляющих старого Киттла иной раз очень трудно понять, но что они понимают в искусстве общения с потусторонним миром и некоторыми его представителями. Имя кстати это его общеизвестное. Тайное его имя известно немногим, и я бы очень хотел его узнать, чтобы иметь возможность общаться с этим мудрецом в астральном плане, впитывать его мудрость на таком уровне, потому что от впитывания его мудрости в физическом плане меня тошнить начинает, а наутро голова болит. Вероятно, мой уровень ещё не так высок, как мне хотелось бы...

Словом, я должен пригласить его! Пусть это будет стоить немалых денег, но я обязан сделать это. Я должен знать, что за астральный дух поселился у меня и при необходимости хочу придать ему сил, чтобы он смог уничтожить фотографию! Когда только это сделать?.. Хм... Завтра выходной. Точно! Наверное, завтра!".

"Сегодня ночью я проснулся оттого, что кто-то шуршал фотографией! Покрывшись липким холодным потом от ужаса, я, натянув на глаза одеяло, изо всех сил напрягал глаза, вглядываясь в темноту, смотрел внутренним взором, но не видел ровным счётом ничего. Я отчётливо слышал, как она зашуршала, будто сдвинулась, затем что-то за ней зашевелилось, и я нырнул под одеяло целиком, моля всех добрых духов защитить меня, - астральный дух явно набирал силы и готовился изгнать нечестивую фотографию оттуда, куда она вторглась как насильник, как завоеватель, потеснив исконных обитателей. Но нырнув под одеяло, я тут же пожалел, что сделал это.

Потому что первое, что я увидел, были...

Широко открытые.

Непроницаемо чёрные.

Пугающие и притягивающие глаза моей сожительницы.

Она смотрела на меня своим ужасным взглядом...

И молчала.

А потом раздался тихий рокот надвигающейся грозы...".

"Выходной. Утро. Сожительницы нет, она уехала с компанией на шашлыки. Меня приглашала, но я отказался (ведь у меня есть очень важное дело!). Поэтому я в одиночестве сижу на кухне и пью чай, пока в ванной стирает бельё машинка и заодно переживаю события минувшей ночи: смертоносный взгляд моей сожительницы и её тихое рычание... Тогда это показалось мне ужасным, сейчас я нахожу это... поднадоевшими проказами духов. Уж очень мнительным, мне кажется, я стал в последнее время. Это она, оказывается, просто храпела... А глаза были открыты потому, что она всегда спит с открытыми глазами. Это она объяснила мне утром, увидев моё перекошенное от страха лицо, и долго и издевательски хохотала, когда я ей сказал, в чём дело. Ладно... Мысли об этом прочь, сейчас меня волнует эта загадочная и таинственная фотография, которая, когда я проснулся, стояла на полке, отвернувшись от всех. Она смотрела на маску! Это было неслыханно! Она должна была трепетать перед её мощью, но она этого не делала. Стойкая у моей сожительницы мамаша, видать. Духи молчат, видимо, устали руководить действиями астрального духа всю ночь. Молчат и спят...

Киттл должен скоро прийти. Пока сожительницы нет, я хочу провести ритуал опознания силы астрального духа, хочу понять, из какого ключа она исходит и тогда решить: усилить ли её своей энергией или, наоборот, уничтожить вместе с самим духом. Впрочем, если у него хватило могущества развернуть фотографию, то хватит ли моих умений, чтобы нейтрализовать его силу, ели она окажется неразрушимой для меня? Не хотелось бы отдать часть своей души астральному духу, как плату за поражение, а шанс его наступления, как мне кажется, весьма велик, если я сам возьмусь за это дело, без помощи Киттла. Проклятье! Где его носит?!

Ну, вот, кажется, и он...

Могучий старец! Чрезвычайно могущественный медиум, спиритик и ведьмак! В этом я убеждаюсь всякий раз, когда вижу перед собой мослы и скелет, кое-где обтянутый кожей и кусочками мышц, Лакена Киттла Фрэйзи. В старые времена он бы стал, несомненно, первым среди чародеев. Здесь он всего лишь скромный исполнитель той роли, которую на него возложила судьба. Великий человек! Я слышал, что он однажды пытался бросить вызов судьбе, но та оказалась сильнее и сбросила его с пьедестала, на котором он когда-то гордо возвышался, на нашу грешную землю, лишив его большей части силы, дарованной ему при рождении. Но Киттл не сдался. Он начал искать обходные пути и когда-нибудь он их найдёт, я уверен. Не в его правилах бросать дела неоконченными.

Итак Киттл здесь. Стоило только ему войти, как он тут же принюхался и сообщил, что в этом доме шалит дух и что здесь есть средство для вхождения в транс, причём, судя по запаху, средство это очень и очень неплохое. Не знаю, как он унюхал стоящий в коробке в дальнем углу бара чуть початый моей сожительницей коньяк восемьдесят седьмого года, который она приобрела за невероятные деньги за границей. Наверное, ему аура его подсказала. Как бы то ни было, а Киттл отказался работать, пока не войдёт в транс, говорит, что дух, дескать, здесь слишком силён, понадобится помощь всех добрых духов, чтобы одолеть его. Я попытался было сказать Киттлу, что не хочу сразу уничтожать духа, пока он делает вроде бы доброе дело, что хочу понять его сущность, но старец так грозно на меня рыкнул, что я сразу потерялся, и лишь потом снисходительно добавил, что ему лучше знать, как вести себя с духами и прочей нечистью. В этом я с ним соглашусь - сей грозный индивидуум в пятнадцать лет чертей гонял, как вшивых котят, а в двадцать лет воплощение Кецалькоатля - зелёного змия - одолел. Уж ему точно лучше знать...

Я принёс коньяк, но старец, покрутив носом, добавил, что процедуру изгнания духа сильно упростит жертвоприношение когда-то бывшей живой плоти и потребовал достать из холодильника ветчину и красную рыбу. Здесь я уже чуточку испугался - все эти продукты ревностно оберегались моей сожительницей. Она не раз клялась, что оторвёт мне уши, если увидит, что я поедаю их без какого-либо на то повода в компании своих "алканавтов", как она назвала моих друзей и земные воплощения моих духов. Не хватало бы, чтобы она пришла и увидела, как, сидя в наиболее удобной позе для медитации и царапая подошвами грязных ботинок поверхность журнального столика, великий маг и чародей, демоноборец, входит в транс, неспешно пуская дым от дорогих сигарет, принадлежащих моей сожительнице. Я немедленно сообщил об этом старцу, но Киттл лишь небрежно бросил, что соорудил ментальный барьер, колпак, накрыв им весь дом, так что он теперь совершенно невидим для всех находящихся снаружи. Какая сила! Какая магия ему подвластна! Вот бы и мне владеть такой! Но... видать, слабоват я ещё для такого уровня чародейства.

Когда жертва была принесена, старец погрузился в транс, вскочил, начал бродить по квартире, махая руками и страшно завывая, затем стал биться головой о стены, я с ужасом смотрел, как он переворачивает стулья и кресла, потом бросился всем телом на сервант, где стоял любимейший сервиз моей сожительницы, чудом не разбил его, потом схватил фотографию её матери и впал в ещё большее безумство, всё пытался порвать её, но так, видимо, и не смог, затем с диким воем стал танцевать шаманский танец, выкрикивая странные слова и магические песнопения, стал яростно топать по полу, потом всем телом бросился на стену, на которой висело огромное зеркало, ударился о него, упал на спину и затих, лишь странно дёргались его руки и ноги. Фотография - целёхонькая - лежала у него на груди.

И в этот момент в дверь постучали...

Я думал, что это пришла моя сожительница, и враз покрылся липким, холодным потом, вздохнул безнадёжно и пошёл открывать. Но это оказались соседи, которые требовали прекратить оргию и пьяное буйство, иначе они вызовут милицию. Я извинился - презренные, им нипочём не понять таинство магических ритуалов и обрядов экзорцизма - после чего вернулся в комнату и там застал Киттла лежащим в той же позе, только в уголках его губ начинала пузыриться пена...".

"Выходной. Вечер. Эта тварь убила Киттла. Убила лучшего из людей на свете! Убила человека, которого я хотел бы видеть своим учителем, у которого хотел бы постигать тайны обрядов и заклинаний, приобщаться к древним мистериям, которыми в совершенстве владел Киттл... А она его убила! Точнее, оно. Ведь астральный дух не имеет половых признаков, это существо бесполое и необычайно могущественное, если смогло победить одного из сильнейших спиритиков. Впрочем, в его могуществе я и не сомневался, раз уж у этого существа достало сил воздействовать на материальный мир.

Врачи сказали, что у Киттла был припадок, "белая горячка", но что они понимают в колдовстве и искусстве изгнания духов, которое им недоступно?! Они не хотят понимать, не хотят слушать! Сколько им ни говори... Они лишь смеются надо мной. Но при этом говорят, что мне невероятно повезло: сложись детали иначе, была бы иной картина преступления, и тогда я стал бы подозреваемым лицом, а так я был всего лишь собутыльником старого пьянчуги. "Старого пьянчуги"?! Да как так можно говорить о святом человеке, который дерзнул выступить в свой крестовый поход против всех демонов этого мира?! Не понимаю... Не понимаю их! А они не понимают меня...

Вечер тоже совсем не удался: сожительница пришла выпившая и раскрасневшаяся, возбуждённая, агрессивная и сразу своей железной рукой потащила меня в постель, где надругалась над моим тянущимся к совершенно другому естеством; когда я пришёл в себя от её изощрённых пыток, то увидел, что фотография опять развернута и даже сдвинута ближе к краю полочки - дух явно не терял как я время и пользовался любой возможностью, чтобы продолжить своё дело. Силён, гад... Ну, ничего. Я, может, и послабее тебя буду, но уж точно похитрее. Есть в этом городе один человек, обладающий мощью, могуществом и знанием, которое могло бы поставить его в один ряд с Киттлом, не будь последний более известен. Имя этого борца со злом, ересью и тьмой в наших душах отец Бенедикт. Очень сильный спиритик, хоть и его сила другого корня, чем та, которой обладал Киттл. Поэтому я и надеюсь на него: там, где не справился этот всемогущий старец, может пройти совершенно другой медиум. Осталось только с ним договориться.

Отец Бенедикт работает в будние дни в нашей церквушке. В иное время к нему бесполезно подходить - он усердно молится о своей пастве, чаяниями которой выстроил себе двухэтажный дом. Зайду к нему послезавтра. А пока наблюдаю: за сожительницей, за тем, как она ищет коньяк и ветчину, но никак не может найти, за перемещениями фотографии, с которой борется астральный дух... Скучно...".

"Сегодня был у священника. Тот запросил за обряд экзорцизма пятьсот долларов, из которых триста потребовал сразу. Сразу видно сильного специалиста. Цена невероятно высокая, но мне больше нечего сделать - дух должен быть повержен! Иначе я не хозяин своего дома... Чтобы собрать нужную сумму, пришлось отыскать все когда-то сделанные тайники с наличностью, пришлось даже взять часть денег, которые сожительница отложила на оплату за квартиру и муниципальные услуги. Это подождёт! Первым делом нужно изгнать духа! Или придать ему сил, чтобы он разобрался, наконец, с этой проклятой фотографией, из-за которой я ни спать, ни есть, ни даже думать и рассуждать не могу. Она стала центром зла во всей моей жизни. Я хочу избавиться от неё! Священник пообещал прийти завтра, сказал, что, кроме него, там должен буду присутствовать я, чтобы он мог разговаривать с демоном, используя меня вместо передатчика. Хорошо...

Нет, плохо! А что, если сожительница останется? Что, если она никуда не уйдёт?! Проклятье! Нужно будет что-то придумать... Что-нибудь, что способно выставить её из дому... Хм, похоже... теперь мой черёд приносить себя в жертву".

"Сегодня я пошёл на обман. На гнусную, низкую, отвратительную ложь! Как я мог такое сказать?! Такое даже подумать?! Очевидно, это дух испортил меня! А также необходимость принимать решения, которые мне так не хочется принимать. Что поделать, если судьба требует от тебя жертву? Только одно: сделать так, как велит судьба, иначе недолго она будет позволять тебе собой вертеть, потом захлестнёт с головой и только серая пристань из куска гранита - вот твой причал к этому миру, который ты покидаешь, но можешь иногда навещать.

Мне пришлось пересилить себя и сказать своей сожительнице, что я хочу её... Как это было ужасно! Как распахнулись от радости её ещё сонные глаза, как потянулись ко мне её руки, как манипуляторы какого-нибудь робота, как клешни гигантского краба! Как я уворачивался от них... Об этом бы сложить песню или легенду, или вису, на худой конец... Когда она устала пытаться меня поймать, я ей сказал, что хочу её в особенном месте - на работе - и не обязательно один раз.

На работу она собиралась с той скоростью, с какой я улепетывал, когда узнал, что за каждую минуту опоздания отработаю лишних десять минут ночью.

Получилось?

Я несколько раз выглянул в окно, чтобы убедиться, как она, расталкивая стоящих на остановке людей, влезает в первый подошедший автобус, выдавливая своим дородным телом из его передних дверей нескольких пассажиров, совершенно, видимо, забыв о том, что у неё есть собственная машина. Кажется, получилось. Ну что, с богом? И с прочими мистическими силами... Один дома! Редкое счастье. Пора вызывать отца Бенедикта. Перед тем, как сделать это, я проверил фотографию и удивился и насторожился одновременно - она лежала, как будто съехав с маски, лицевой стороной вверх и уголок её нависал над краем полочки. Дух, похоже, почти выполнил свою миссию! Осталось только предположить и понять, что он сделает дальше: вернётся в астральный план, распрощавшись с моими духами и той силой, которую они ему подарили, или останется здесь и начнёт выживать меня из дому? Ну... разобраться в этом мне поможет отец Бенедикт. Осталось только дождаться его...".

Спустя несколько лет

"Здравствуй, дневник. Это, пожалуй, моя последняя запись. С тяжёлым сердцем и могильным камнем, так напоминающим надгробие, сажусь я писать эти строки. С ещё более тяжким сердцем я перечитываю всё то, что уже успел когда-то написать. Господи, какой я был слепец и глупец! Сколь многого я не понимал! Зачем искал сложности там, где их и не должно было быть?! Зачем всё это?.. Теперь я этого действительно не понимаю.

Тот день, когда отец Бенедикт вошёл в мой дом... он ещё долго горел в моей памяти. Я долгое время помнил каждую деталь, каждую мелочь. Долгое время я сравнивал их, анализировал, сопоставлял, искал другие варианты того развития событий, которое свершилось. Зачем искал, если уже свершилось? Господь его знает... Наверное, я просто, как и многие, люблю задним числом всё переигрывать в мыслях и пытаться в той или иной ситуации самому себе показаться более умным, более рассудительным, более знающим. Но это, пожалуй, можно отнести и к самообману. Что толку тогда от него?

Итак, тот день... Мне посоветовали описать его и некие последовавшие за ним события, чтобы забыть об этой истории, закрыть её, захлопнуть как книгу, закончить когда-то начатое. Что мне было делать? Отказаться от совета, который больше смахивал на ультиматум, я не мог. Последовать ему... означало заново пережить и вспомнить всю ту глупость, которая обуревала меня тогда, которой я поддался в поисках несуществующей истины, а мне так не хотелось ворошить воспоминания прошлого! В итоге я пошёл на компромисс: решил закончить одну историю и начать совершенно другую, которая теперь есть моя жизнь. Итак...

Отец Бенедикт со знанием дела подошёл к моей проблеме. Не разуваясь, он прошёл в нужную комнату, покрутил головой, принюхался и стал водить над головой руками, совершая какие-то сложные пассы, затем прекратил и застыл как вкопанный. Стоял он так минут пять и совершенно не двигался, потом вытащил из кармана свечку, зажёг её и стал водить у себя перед лицом, глубоко вдыхая вдруг распространившийся от свечки едкий аромат. Наконец он вдохнул особенно глубоко и повернулся к фотографии, его свободная рука потянулась к ней, потом отдёрнулась, потом снова потянулась и снова отдёрнулась. Это повторилось несколько раз, затем отец Бенедикт сердито плюнул на свечку, и та погасла, после чего повернулся ко мне и чужим, металлическим голосом сообщил, что ему не удаётся даже вызвать дух на разговор, не то что изгнать его или подчинить себе. Он сказал, что дух стал невероятно силён, что силу эту он впитал от Киттла, когда вступил с ним в контакт, а после этого убил, что сила эта его сейчас ломает и разбивает все границы и барьеры, которые он, отец Бенедикт, пытается очертить перед духом, чтобы призвать его к ответу. Рука священника нырнула в другой карман и достала оттуда кусочек мела, после чего отец Бенедикт с силой провёл им прямо по мебели, царапая её, обводя широкую меловую черту. Оставшийся кусочек мела он проглотил и стал страшно завывать, сыпя проклятиями на языке, походившем на арамейский, достал из небольшого кармашка маленький колокольчик и стал позвякивать им в такт своему хриплому бормотанию. Это было невероятное зрелище!

В конце концов отец Бенедикт прекратил звенеть, перестал ругаться и скрипеть ботинками, повернулся ко мне и сказал, что вызвать духа на контакт он по-прежнему не может - тот упорно избегает его и сил на это у него достаточно - но вот черту ограждающую он к нему привязал, и теперь дух за неё ни за что не выберется. Как плату за совершённые труды отец Бенедикт требовал остальные двести долларов от оговоренной суммы и ещё пятьдесят долларов сверх того за издержки и за вредность. Когда я спросил у него об обрядах экзорцизма, он только сообщил своим излюбленным менторским тоном, что невозможно провести такой обряд с духом, который упорно не хочет выйти на контакт. Когда я спросил у него, что же мне делать дальше, отец Бенедикт лишь развёл руками и сказал, что теперь даже силы объединившихся экзорцистов из местных не хватит, чтобы победить силу астрального духа, помноженную на силу Киттла, но... он посоветовал мне обратиться в Коллегию Кардиналов в Ватикане, дескать, только там есть люди с настолько великой силой и безмерным могуществом, которые могут превозмочь силу Киттла. Иначе... иначе придётся покинуть этот дом, так как дух не остановится на изгнании фотографии, а продолжит своё дело в изгнании семьи. И черта его в этом плане хоть и остановит, привяжет к месту, но полностью помешать не сможет. Если же я решу покинуть дом, то он, отец Бенедикт, почтёт за честь купить его у меня. Разумеется, дом он сможет приобрести исключительно по минимальной цене, так как факт наличия в доме чужеродного гостя сводит к минимуму выгодные достоинства этой жилплощади. Я поинтересовался у отца Бенедикта, что же он собирается делать с этим домом, если приобретёт его, ведь здесь остановился странник иных миров, и он не горит желанием уходить отсюда. Отец Бенедикт лишь ответил, что будет непременно проводить здесь полезные эксперименты по определению сущности духа и выявлению способов его изгнания. Но сейчас он настоятельно советует мне обратиться за помощью в Коллегию Кардиналов, назвал их контактный почтовый ящик и с достоинством, получив причитавшееся, удалился.

А я остался стоять с разинутым ртом, ошарашенный новостями, потрясённый, растерянный и ошеломлённый, в окружении испачканного следами, испорченного наплывами воска ковра, жирной меловой полосы на исцарапанной мебели, слегка закопчённых обоев, когда отец Бенедикт подносил к ним свою чудовищную свечу слишком близко, и пребывать в растерянности. Всё услышанное и увиденное казалось мне... бредом сумасшедшего. Впрочем, нет. Это сейчас мне так кажется, а тогда я был только напуган тем, что придётся срочно убирать следы, пока не пришла сожительница, и подавлен уровнем тех, к кому мне посоветовал обратиться отец Бенедикт. Но... тогда мне ничего другого не оставалось, тогда я чувствовал, как чуждая нашему миру энергия пронизывает меня, копается во мне, изучает меня, я буквально ощущал зловещее присутствие духа, вздрагивал, когда мне казалось, что он вселяется в меня, изучая мою сущность, оценивая меня как потенциального противника. Конец моему стоянию положила сожительница, когда вернулась домой буквально через десять минут после ухода отца Бенедикта и застала меня, что называется "на горячем". Я до сих пор помню изумление в её глазах. Она даже не стала кричать и бить меня. Она только спросила, что это такое творится здесь? И тогда я честно ей обо всём рассказал. И именно в тот момент для меня закончилась тайна странной фотографии, которая, как хотела, меняла своё местоположение. Не было здесь никаких козней злых духов, и никакой астральный дух не вмешивался в нашу реальность, исполняя наказ недовольных незваным соседом моих духов. Всё было до глупости просто и до смешного глупо: это она двигала фотографию, чтобы её мамочка всякий раз могла по-разному смотреть на комнату и то, как мы живём. Узнав это... я сдался. Если всего моего могущества не хватило, чтобы понять, что это дело рук простого человека... значит, грош цена такому могуществу. Если всех моих знаний о сущности человеческой не хватило, чтобы узнать во всём происходящем Её руку... значит, грош цена таким знаниям. Тогда я, получается, совсем ничего не стою? Что у меня есть, кроме того, что я себе приписывал: дом (за который платит моя сожительница); скромная работа рядовым клерком (денег, которые я получаю, и на одну прогулку по магазинам не хватит); домашний уют (о котором я не заботился); счастье и благополучие (к которому не стремился)? Что у меня есть? Ничего... А что у меня может быть, если я откажусь от своих претензий на завышенное самомнение?.. У меня может быть Она, моя сожительница, которая может дать мне всё... Всё остальное мной, очевидно, надумано и вымышлено. Вымышлено... Прикинув всё это и взвесив тогда, я, наверное, сделал самый неожиданный шаг, на который только мог пойти, чтобы сказать своего рода "спасибо" за всё то, что она для меня делала, чего я старательно не замечал и совсем не ценил.

Я сделал ей предложение.

И она, видимо, не нашла ни одной причины, чтобы мне отказать...".

"И в качестве послесловия.

Вот уже несколько лет мы живём во вполне неплохом браке, мы счастливы, пожалуй, насколько могут быть счастливы взрослые люди, относящиеся к этому понятию несколько иначе, нежели молодёжь. У нас родился мальчик, мы его очень любим. Кстати... Я получил новую работу. Да... Причём из очень неожиданного источника. Несколько лет назад я последовал совету отца Бенедикта и отправил в Коллегию Кардиналов письмо, в котором подробно описал произошедшее со мной за те несколько дней. Ответ шёл ко мне больше года, а когда я уже совсем позабыл о нём, погрузившись с головой в заботы о чаде, которого я так ждал, он нагрянул, как гром с ясного неба, расколов эту реальность. Он пришёл вместе с молчаливым мужчиной в белоснежном костюме в солнцезащитных очках и с небольшим кейсом в руках, на крышке которого были выгравированы два пересекающихся старинных ключа. В этом ответе мне предлагалось ни много ни мало стать директором нового отдела, который бы занимался мистическими делами и свершениями, происходящими в этом мире. Конкретно со всеми условиями мне предлагали ознакомиться на месте, в Ватикане. За билет уже было заплачено, требовалось только моё согласие... или отказ. Посмотрев на жену и на ребёнка, я...

И как вы думаете, что я ответил?

Или даже не так. К какому ответу меня настойчиво толкали обстоятельства?

Ведь я был всего лишь их покорным последователем...".

Конец

"Б.О.М.Ж." - код не сдавшихся"

Эту историю поведал мне один чудаковатый старик, когда я, на свою голову, спустился в Нижний город, чтобы поискать там приключений и насладиться запрещёнными в нашем городе удовольствиями. Вы же знаете, там многое можно найти, если хорошенько поискать, да даже, в принципе, можно и не стараться особо - в Нижнем городе приключения найдут тебя сами.

В тот раз я с трудом прошёл через контрольные пункты, которые наша стража понаставила везде, на всех переходах и станциях метро, пришлось заплатить больше обычного, кроме того мне пообещали, что в следующий раз отберут пропуск и засунут мне его в... Ну, это, впрочем, неважно. Просто они говорят, что устали вытаскивать из плена банд и нарко- и работорговцев достопочтенных Граждан, которым в одном месте свербит так, что... Ну, это тоже не важно. Словом, тогда мне удалось пройти блокпосты, и путь в Нижний город был для меня открыт, мне оставалось только спуститься туда, а там уже гуляй не хочу, пока баланс на счету имеется положительный. Удовольствий там невообразимое количество и все по доступной цене, и даже мутанты находятся с нужными и положительными мутациями. Ты когда-нибудь спал с атавиской"Атависки - население Западного материка Эа....". Большая системная энциклопедия Ателонов (БСЭА);, у которой четыре груди? Что?.. Рук не хватило бы? Причём здесь это? Это же экзотика! Ну да ладно...

Значит, тогда я хорошенько погулял в тамошних барах, потратил все наличные на двух потрясающих танцовщиц с невероятно очаровательными хвостиками, а потом меня невежливо вышвырнул из последнего бара один такой четырёхрукий верзила-вышибала. Сволочь мутировавшая... В общем, из мусорного бака-то я выбрался сам, а вот из помойной ямы, в которой он находился, мне уже помог выбраться тот самый старик. Тогда-то мы и познакомились.

Признаться, поначалу он ничего, кроме омерзения у меня не вызвал. Вы же знаете, я, как и любой нормальный Ателон, вообще недолюбливаю представителей Юцрона"Юцрон - один из тридцати восьми спутников Эа. Входит в число десяти наиболее крупных, обладает за счёт более тяжёлого и крупного ядра атмосферой, состоящей, в основном, из соединений метана и азота. Юцрон - один из первых спутников, на котором была зафиксирована жизнь за пределами Эа. Обитатели Юцрона отличаются высоким ростом, прямоходящие, имеют две верхних и две нижних конечности, две пары глаз и развитый речевой аппарат, также обладают прочным скелетом из адамантина, который позволяет перемещаться в условиях высокой гравитации на спутнике...". БСЭА., но этот был откровенно ужасен: колтун седых, давно не мытых и нечёсаных волос, длинная седая и неухоженная борода, которая постоянно путалась у него под ногами, и он частенько на неё наступал, грязное лицо, всё в морщинах, грязные руки с кривыми, гнилыми, обломанными ногтями... да что там, он весь был ужасно грязен, от него смердело, как от той помойной ямы, из которой он меня достал, закутан он был в не менее грязный рваный балахон, очень похожий на древнюю смирительную рубашку, на ногах были стоптанные башмаки, один из которых был дыряв, а штанов на нём, по-моему, вообще не было, разве что шорты какие. Он как начал меня вытаскивать, я сначала даже подумал, что хуже: оставаться в этой вонючей, ужасной яме или принять помощь от не менее вонючего и грязного старикашки? Потом пришлось всё же принять её - самостоятельно из этой ямы я нипочём не выбрался бы.

Потом он предложил мне переодеться и помыться, но я сказал, что все мои наличные осели в нижнем белье прекрасных танцовщиц, а как жителю Верхнего города в Нижнем мне кредит не доступен. Он на это покивал головой и предложил выпить с ним тако"Тако - освежающий, тонизирующий напиток из листьев дерева АрахТАко, произрастающего в Южном полушарии Эа на островах тропического пояса. Рекомендуется к употреблению горячим...". БСЭА;. Конечно же, я сразу захотел отказаться, но потом посмотрел на старика, на его длинные крепкие руки, на изобилие всего, что могло стать предметом насилия, у него под ногами, представил его обидчивый характер, как у всех стариков, и рискнул принять предложение, благо мой неожиданный спаситель мог оказаться и неплохим попутчиком на дорогах и тропах Нижнего города, мог защитить меня от банд, населявших каждую подворотню и тёмные улочки. О том, что он мог привести меня в лапы к одной такой банде, я старался не думать, надеялся только на то, что фортуна меня не оставит. И она меня не оставила: мы без происшествий добрались до его "дома", если так можно было назвать грязное приземистое сооружение с дырявой крышей, местами залатанной кусками ржавого железа, стенами из какого-то радиоактивного металла, с одним окном, вместо стекла или прозрачного пластика затянутым куском древнего, как сам старик, целлофана, и дверцей от выброшенного кем-то столетнего охладителя вместо входной двери, и мой удивительный и невообразимый провожатый пригласил меня внутрь. Зажав нос, ибо в "доме" воняло не менее сильно, чем от старика и от помойной ямы (как они живут вообще на своём Юцроне?!), я проследовал внутрь и увидел не менее жалкое зрелище, чем то, которое мне открылось снаружи: ворох газет и кусок прогнившего поролона, накрытый сверху протёртым до дыр, ветхим ковром, явно заменял старику кровать; тумбочка, такая же древняя, как и всё в этом "доме", не разваливавшаяся на части только потому, что была скручена и перевязана везде проволокой, служила, очевидно, столом; а у дальней стены располагалась "кухня" - валявшийся на полу изъеденный ржавчиной газовый баллон из позапрошлого века с приспособленными на его выпускное отверстие горелками, над которыми находилась вбитая с невероятной силой в стену решётка, на которой уже стояла почерневшая от времени древняя мера. Сочившийся по одной из стен маленький ручеёк коричневой воды явно заменял старику и раковину, и мойку. По всем стенам щедро зеленела и краснела плесень, в одном из углов мутировавшие тараканы доедали случайно забежавшую дуру-мышь и явно планировали ещё чем-нибудь перекусить, их усы плотоядно шевелились; под потолком, зацепившись лапками за какой-то крючок, висел, завернувшись в кожистые крылья, лекот"Лекот, летучий кот - представитель кошачьих, мутировавших сразу после Первой Вспышки, агрессивен, умён, телепат, эмпат, тяжело приручается, но, привязавшись к хозяину, запечатлевшись с ним, не изменит ему уже никогда...". БСЭА., он меня чуточку успокоил, я слышал, что лекоты нипочём не станут жить с плохим человеком, даже запечатлевшись с ним. Загрызут, а потом сами издохнут, но жить с негодяем не станут... В общем, помещение произвело на меня не самые лучшие впечатления... мягко говоря... и я уже собрался было отказаться, но потом посмотрел на старика, на его руки и ширину плеч, вспомнил ужасный характер всех тех стариков с Юцрона, с которыми мне не посчастливилось общаться, увидел торчащие возле входа в "дом" из земли штыри толстой арматуры и, передумав, вежливо улыбнулся. Придётся выпить с ним тако, раз уж так вышло, авось, он меня потом проводит к одному из кордонов. Слава Разуму, что каждый год я обновляю свои иммуноблокады на вирусы, антигормоны, яды - не раз эти инъекции мне и жизнь, и брак спасали, когда очередная моя пассия хотела меня окрутить и травила либо ядом, либо приворотным зельем. Ну и от болячек Нижнего города они гарантированно защищают. Молодец я всё-таки. Согласитесь, ребята!

Согласны? Ну, вот и отлично!

Значит, вошёл я внутрь, следом за мной старик вошёл и дверь закрыл, потом передумал, видимо, и всё-таки открыл (правильно сделал, я бы от "ароматов", царящих внутри, безо всякого яда окочурился бы), прошёл вслед за мной и царственным жестом указал на "кровать", а сам направился на "кухню". Пока он возился со своим баллоном, проснулся лекот и стал внимательно меня разглядывать, затем меня как будто внутри головы, среди мыслей кто-то коснулся, я вздрогнул и увидел, как моментально поскучнели и потухли глаза хищника, он изогнулся и зашипел на тараканов, которые однако хоть и трусили перед ним, но мышь не бросили, лишь дрожали и бросали частые взгляды на этого короля невысокого неба, которому явно было не с кем подраться, и он скучал.

Старик опять чем-то загремел, потом наполнил меру коричневой водой, для этого ему пришлось закатать рукава, и я увидел очень интересные татуировки, которые сразу же запомнил, затем поставил её на решётку, увеличил огонь под ней, вздохнул довольно и повернулся ко мне. Его колючие холодные глаза обежали меня с головы до пят, и мне даже показалось, что меня будто сканером просветили.

- Удивлён? - спросил он вдруг, и я вздрогнул от его чистого, глубокого, звучного голоса, так не вязавшегося с его видом, так не свойственного обитателям Юцрона, которые, в основном, хрипят да шепелявят; такому оборванцу скорее подошёл бы пропитый, прокуренный, пропитанный синтетическими галлюциногенами сиплый полушёпот, а не вот такой вот... глас героя и ветерана многих сражений.

- Чему я должен удивляться? - спросил я осторожно.

- Тому, что согласился заглянуть в гости к такому омерзительному уроду как я, не побоялся и не отыскал благовидный предлог, а честно и откровенно глупо пошёл, как мотылёк на свет фонаря... Не удивляет?

- Поначалу удивило, - киваю я, меня всё более удивляет его манера разговаривать: уж очень правильно он ставит слова, не нарушает логических связей, не мямлит, напротив, спокойно и чётко излагает свои мысли. Вот что удивительно, а не моё решение! Всё больше я начинаю сомневаться, что имею дело с коренным юцронианином.

- А сейчас?

- Сейчас меня удивляет кое-что другое, - говорю я честно и откровенно

- Что именно? Случайно, не то, о чём думал пару секунд назад?

У меня язык отнялся от его вопроса, но я нашёл в себе силы не запаниковать и выдавить:

- Совсем нет, лар "Лар, ларанин, ларанте - уважительная форма обращения к любому неГражданину Эа. Была введена сразу после Культурных войн Эа с Периферией и Колониями...". БСЭА;. Мы с вами незнакомы, а вы позволяете себе обращаться ко мне на "ты".

- Ты прав, - смеётся он тихо. - Прости, я просто никак не ожидал, что Ателон, которого я вытащу из помойной ямы, будет помнить о чём-то ещё, кроме желания помыться и освежиться. Моё имя Лекобстер. Нолтер Лекобстер. Приятно познакомиться, гор "Гор, гоарранте, горрантисса - уважительная форма обращения к любому Гражданину Эа. Одинакова как для неГраждан, так и для Граждан. Изначально считалась формой приветствия низшего высшему, но после Культурных войн это её значение было убрано из Толкового категоризатора значений Ателонов...". БСЭА;.

- А меня зовут Асайя Ульмах. К вашим услугам, лар Лекобстер.

- Ну, раз с формальностями покончено, - проворчал старик, отворачиваясь к мере и чем-то гремя. - Суор, Суор, - позвал он вдруг кого-то, не оборачиваясь. - Суор, ко мне.

Меня мазнуло по лицу дуновением воздуха, что-то зашуршало над головой, на голову мне посыпался мусор и какая-то труха, я вздрогнул и увидел, как медленно летит к хозяину, переваливаясь из стороны в сторону, лекот, вот он сел на его плечо, сунул куда-то голову, заворковал, мяукнул тихо разок и чем-то аппетитно захрустел.

- Какой тако вы предпочитаете, гор Ульмах? - спросил вдруг старик. - Лево-аминокислотный, право-аминокислотный, декстронитратный, аденулярный, циклотарный или, может быть, пелевитар "Пелевитар - сорт тако высочайшего качества, собранный из самых ранних, молодых листьев...". БСЭА;?

- Кто вы? - выдавил я, глядя, как старик аккуратно ссаживает с плеча чем-то аппетитно хрустящего лекота и поворачивается ко мне. - Какой тако? Какой пелевитар?! Что у вас может быть крепче и лучше подгнившего завонявшего сбора прошлогоднего мусора?!

- И всё же я повторю свой вопрос, - тихо произнёс старик, не сводя с меня пронзительного буравящего взгляда своих четырёх глаз.

- Я предпочитаю спарко, - заявил я, окончательно растерявшись, а потому обнаглев, и сложил руки на груди, подобрав под себя хвост. - Свежий, крепкий спарко "Спарко - тонизирующий напиток наподобие тако, но изготавливается он из коры дерева АрахТАко...". БСЭА..

- Спарко вреден для моего организма, поэтому я его не держу, - покачал головой старик, и я почувствовал себя неловко. - Могу угостить вас только тако. Правда, любым.

- Но откуда столько вариаций? - изумился я. - Или он у вас синтетический?

- Синтетический тако пьют те, кто его совсем не уважает, - старик отыскал где-то две чаши, что-то в них насыпал, затем стал медленно разливать из меры кипяток, - а я не могу так относиться к этому полюбившемуся мне напитку.

- Вы не похожи на юцронианина... Более того, вы не похожи ни на одного представителя рас-оборотней, о которых известно Учёным Ателонам... Откуда вы? - осторожно спросил я, глядя, как он ставит на тумбочку две чаши, от которых с каждой секундой начинает доноситься всё более приятный, завлекающий аромат, обещающий тому, кто в него погрузится, блаженство, наслаждение и непревзойдённое послевкусие источающего его напитка.

- Скажем так: я из очень дальних краёв, - уклончиво ответил старик, поглядывая на меня изучающим пытливым взглядом.

- Я никак не могу понять, кто вы, - высказал я мысль, так и крутившуюся чаще остальных в моей голове. - Не могу провести соответствия между окружающей обстановкой, вашим видом и тем... как вы говорите. Уж очень не соответствует одно другому.

- Сразу видно политического деятеля среднего пошиба, который и презрение ко всему, свойственное верхам, не успел заработать и наглость и беспринципность, свойственные младшим, успел подрастерять, - ворчит старик, потом поворачивается ко мне с блюдечком, на котором что-то нарезано, и за неимением ни стула, ни табуретки садится на пол, скрестив ноги. - Я тебе сейчас кое-что расскажу, а там уже сам решай: кто я, откуда и зачем приехал. Определишь меня в Дом Безумцев, не обижусь - много таких было. Дослушаешь до конца, вознагражу тем, что проведу к выходу отсюда. Впрочем... - тут старик почесался в своей копне грязных нечёсаных волос, поковырялся там, с довольным видом извлёк здоровенную вошь и раздавил её, после чего спокойно продолжил: - я тебя в любом случае проведу. Не хочу, чтобы наши доблестные служители закона в очередной раз вешали на старого доброго Нолтера подозрения в хищении и убийстве.

- И часто вешают? - спросил я откровенно (мне-то опасаться нечего: как каждому из ста восьми сотрудников Айльотского политического управления мне имплантирован под кожу в особом месте следящий чип, который не позволит меня похитить, а уж тем более - убить. С ним иногда бывают проблемы, когда хочется пройтись по атавискам из Нижнего города, а потом глава моего департамента начинает распекать за несоблюдение негласных служебных правил и простой этики поведения женатого Ателона, на которые мне, признаться, плевать, потому что полигамия в нашем обществе официально не запрещена, да и к тому же я без пяти циклов начальник отдела).

- Раньше часто случалось, - отмахивается старик, - теперь, видать, успокоились тем, что я таких как ты, заблудших, вывожу. Уже при виде меня сначала сигаретой угощают и только потом начинают стрелять.

- Пей, - придвинул он ко мне чашу с тако.

- А эта ваша коричневая вода не опасна? - спрашиваю осторожно: блокады блокадами, а себя травить потусторонней гадостью тоже не особо хочется.

- Это живая вода, - сказал старик, и я замер, ошарашенный, затем пришёл в себя и недоверчиво рассмеялся.

- Чего смешного? - нахмурился он.

- Откуда здесь взяться живой воде? - всё ещё смеясь, произнёс я и посмотрел в содержимое чаши: пахло как тако, на вид было как тако, цветом похоже... Странно... Неужели он, действительно, не хочет меня отравить?

- С потолка, - бурчит он, кажется, его злят мои насмешки. - На крыше возле родничка расположен жива-агрегат, он воду и живит. Не в моём возрасте пить ту тухлятину, что по вашим трубам течёт!

- Понятно, - я делаю первый осторожный глоток и жмурюсь от сказочного волшебного блаженства - вкусно, невероятно вкусно! Учитывая место, в котором приготовлено, так и вообще изумительно и бесподобно!

- А теперь слушай, - старик вместе со мной делает несколько глотков и ставит полупустую чашу обратно, - внимательно. Как часто за последнее время к вам обращались с предупреждениями о готовящемся вторжении с Альфа Центавра?

- Не помню, - пожимаю я плечами. - Раз десять за последний месяц, кажется. Но мы-то здесь причём? Я работаю в политуправлении, а все эти провокации даже не по адресу попадали - им самое место в Звёздном Круге ""Звёздный круг" - объединённый аппарат кабинетов, столов, департаментов Ателонов, занимающихся изучением Космоса, возможностей звёздной экспансии, развитием галактографии и пр., связанным с освоением звёздных систем...". БСЭА;. Стоп... А откуда вы знаете об обращениях?

- Об этом позже, - отмахнулся старик. - Почему вы никак не отреагировали на них?

- Потому что это провокация! Подрыв устоев и общественной безопасности! Что за чушь там была написана: "... требуем уведомить население о грозящей атаке флотилий Альфа Центавра и приступить к немедленной эвакуации..."? Во-первых, простите, куда эвакуировать? На Периферию? В Колонии? Я представляю, как к этому отнесутся даже на вашем Юцроне! Во-вторых, что за бред относительно Альфа Центавра? В-третьих, опять же, причём здесь мы - политические управляющие? Это компетенция Звёздного Круга, а не наша...

- Вы не верите в возможность вторжения? - оборвал меня старик.

- В наше время никто не верит в возможность межзвёздных войн. А кроме того... Альфа Центавра неоднократно прощупывалась самыми совершенными ладарами "Ладар - лазерный радар, система обнаружения новейшего поколения, использующая в своей работе не радиолокационный сигнал, а лазерный луч, обладающий неизмеримо более высокой точностью...". БСЭА., там ничего нет, об этом во всех новостях говорили.

- Вы просто сыграли им на руку, и теперь, отследив вектор луча, они с лёгкостью вычислят координаты Эа и обрушатся на нас всеми своими флотами. А там и до колоний ваших доберутся... - вздохнул горько старик.

- Послушайте, - я решительно ставлю чашу на тумбочку, - мне не известно, откуда вы знаете об этих предупреждениях и всём том, что поступало в нашу канцелярию. Впрочем, если вы были одним из инициаторов или исполнителем их, то тогда, несомненно, знаете о них всё. Но... космические войны... Это невозможно! Физически и логически просто невозможно. Я даже не берусь представить, сколько параметров необходимо совпасть, чтобы появилась физическая возможность контакта. А логическая? Сколько ресурсов уйдёт на то, чтобы просто покорить одну планету? Невероятное количество! Да что там ресурсы? Отступающие уничтожают инфраструктуру, это стандартная тактика "выжженной земли", и сколько времени пройдёт, пока всё восстановят? Ни одна агрессивная звёздная экспансия никогда не увенчается успехом, это еще полвека тому назад доказали наши учёные.

- Это лишь в том случае, если завоеватели ставят целью покорение, - ткнул в меня пальцем старик, невежливо оборвав на полуслове. - А если они преследуют иную цель?

- Какую? - спрашиваю я вяло, незаметно вздыхая про себя: ну сколько ещё таких споров мне предстоит пережить? Головная боль Звёздного Круга - печально известный Департамент по контактам, который всё никак не угомонится в своих попытках отыскать в безднах космоса инопланетную жизнь и установить с ней сношения. Никак не успокоятся, сколько ни говори им, как ни объясняй, что возможность простого физического контакта мизерна, а уж логически обоснованного, рационального и вовсе химерична. Мало им Юцрона и его обитателей... Или Твелека с его наполовину разумными обитателями... Чем не инопланетяне? Вдобавок прямо под боком расположены... Хорошо, хоть деньги отрабатывают, что в них вкладывают. Впрочем, нет. Не только отрабатывают. Если прав был сплетник Алойхо, то его отдел недавно обнаружил жизнь во Вселенной, правда в совершенно иной галактике. Удивительная жизнь, а ещё более удивительно то, что живут они в обратном временном потоке. Мы двигаемся вперёд, они назад. Контрамоты! Весь отдел Алойхо тогда хвостами крутил от радости. А я не понимаю, чего тут радостного. Какой нам толк с них? Обыкновенные двуногие обезьяны, ползающие по деревьям или обитающие в пещерах. Где в них та частица Высшего Разума, к которому мы все тянемся? Впрочем... Алойхо что-то рассказывал о том, что бывают моменты, когда эти безволосые обезьяны эволюционируют до того, что подбирают либо палки, либо камни с земли, собираются толпами, добывают мясо... Существуют, на мой взгляд. Ну и Ателос с ними. Было бы из-за чего шум поднимать. Так нет же, Алойхо из чешуи выпрыгивает, чтобы показать всем, что в безднах космоса мы не одиноки. Чудак... Впрочем, они, лаохойцы, все такие. Это на них так радиация светила действует, не иначе. Ведь их планета совсем близко от нашей звезды вращается...

- Ликвидация, - коротко говорит старик, и меня мороз продирает по чешуе от его серьёзности.

- Это ещё более немыслимо и невозможно, - собравшись с духом, говорю я.

- Почему? - сузившиеся глаза старика изучают меня. Не нравится мне его взгляд. Ох, как не нравится...

- Это нерационально. Затратить уйму ресурсов и времени, чтобы рассчитать координаты и прибыть к ним, понести определённые потери от астероидов и прочего космического мусора, от сопротивления защитников, потратить ещё больше сил и энергии на полную ликвидацию... Нет. Это неразумно. Я в это не верю.

- Ты прав, - старик улыбается, показывая ровные крепкие зубы. - Разум, который олицетворяет любая цивилизация, научившаяся бороздить космос, не стал бы планировать столь... глупое мероприятие. Но как быть, если эта цивилизация руководствуется не разумом и логикой, а инстинктами?

- Какими инстинктами? - не понял я.

- Да самыми разными. И главнейший их инстинкт говорит им: "Будьте первыми, будьте единственными!".

- И что тогда? - я всё ещё не понимаю, кажется, на меня тако так действует.

- А тогда эта цивилизация снаряжает свои корабли, готовит вторжение и проводит его. Цель вторжение - полная ликвидация соперников, конкурентов. Ресурсы их не волнуют...

- Такого не бывает, - уверенно заявляю я, не сомневаясь в своей правоте.

- Мы тоже так думали... пока не столкнулись с опровержением этой уверенности и постулата в своё время, - вздохнул старик, его лицо ожесточилось, стали резче черты, воинственно выпятился подбородок.

- Кто это "вы"? - с удивлением спрашиваю я. - Юцрон...

- Да забудьте вы, гор, о Юцроне! Юцрон, Юцрон... Что мне этот жалкий спутник?.. Когда-то мы населяли сектор Сириуса, - старик опустил голову на скрещённые руки, а я замер, враз онемев от удивления. - Продвинулись в исследовании многих наук, осваивали дальний космос... как и вы прощупывали ладарами пространство, надеясь найти братьев по разуму, слали сообщения... и через некоторое время они пришли.

Я промолчал, не зная, ни что спросить, ни что сказать. Хотелось уйти, оставить безумца, несущего явную чушь, но... уж очень страстно говорил он, так, будто сам действительно когда-то это пережил. С такой страстью не лгут, а если и обманывают, то только мастера высшего класса. Но... зачем такому мастеру браться за меня, обыкновенного сотрудника политуправления? Не понимал я ничего...

- Десять миллиардов погибли в первый день... Во второй и третий погибло ещё тридцать миллиардов... Они уничтожали целые колонии, стирая их на своём пути... - глухо говорил старик, не поднимая головы. - Пожертвовав многими планетами, мы собрали все наши флоты возле самых главных и, когда "альфы" вторглись в их гравитационные колодцы, дали бой... Мы выиграли тогда... сражение, но не войну. Все наши колонии молчали, а те планеты, что мы сумели защитить, не могли обеспечить флоты должным количеством ресурсов... Когда "альфы" вернулись с новыми армадами, мы смогли отступить только к Айлосу... Это был последний мир, столица, центр всей нашей империи, рухнувшей в одночасье. Дальше отступать нам было некуда... Мы удерживали Айлос, несколько долгих десятилетий отражали одну атаку за другой, но... потери были несопоставимы. В последние годы для противодействия десантам "альфов" были созданы отряды специального назначения из уцелевших жителей когда-то прекрасных, а вскоре разрушенных городов... Отряды эти имели аббревиатуру "Б.О.М.Ж."... - тут я не удержался от смешка, и старик, наконец-то подняв голову, посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом.

- Что вас так насмешило, гор? - проскрипел он.

- Бомж... - проговорил я, улыбаясь. - Звучит как-то... дико.

- "Б.О.М.Ж." означало боевые отряды мобилизованных жителей, - ледяным голосом произнёс старик. - Я был командиром одного из таких отрядов. Мы сражались с "альфами" на улицах и площадях разрушенных и выжженных войной городов, мы противостояли им и под водой, и под землёй... мы теряли соратников, мы жертвовали собой, чтобы спасти других... Мы были остатками армий, которые ещё защищали Айлос, регулярные войска погибли в большинстве, защищая колонии. Космические флоты... точнее их остатки ещё удерживали гравитационный колодец Айлоса, но... "альфы" напирали постоянно... Я не вижу здесь ничего смешного.

- Простите, - я откашлялся. - Просто всё это... невероятно. Я с трудом верю в то, что слышу.

- А зря, - печально усмехнулся старик. - Зря...

- Трудно поверить во что-то, если нет доказательств, - развёл я руками. - У вас есть доказательства?

- Я похож на маленького мальчика, озабоченного их поиском? - не понял старик. - Что тебе нужно как доказательство? Моё оружие? Мои умения? Мои татуировки?

- Было бы интересно посмотреть, - заметил я.

- Оружие своё я не покажу, да ты и не увидишь его, потому что твой мозг откажется описывать вещи, даже примерный образ которых не загружен в его память. Умения не распознаешь. А вот татуировки... - старик закатал рукава и продемонстрировал мне на правом запястье шар с непонятным гладким шпилем, над которым были вытатуированы звёзды и космические корабли, на другой руке была вытатуирована целая сетка непонятных иероглифов и символов, густо покрывавшая кожу.

- Это Айлос, - показал он на шар. - А это Дворец Императора, устремившийся к звёздам. Его падение обошлось "альфам" очень дорогой ценой, мы больше десяти лет защищали его. А это... - старик ткнул пальцем в левую руку, - это имена тех, на кого возложили великую последнюю миссию.

- Какую? - полюбопытствовал я, с трудом давя в себе зевок.

- Предупредить другие цивилизации об угрозе вторжения в их пределы. За несколько месяцев до падения Империи Сириуса наши учёные раскрыли перед командованием штаба сопротивления карту освоения Галактик. Там было указано несколько цивилизаций, которые в будущем имели все шансы подвергнуться атаке, как мы. Для того чтобы предупредить их... подготовить... были выбраны лучшие из лучших, вместе с отрядами таких же погружены в криокамеры и отправлены сквозь время и расстояние к выбранным целям. А чтобы никогда не забывали мы о печальной судьбе своей Империи... нам сделали эти татуировки с именами и личными данными тех, кто сопровождал нас.

- Понятно, - вздохнул я, уже не сдерживая зевок и определившись с диагнозом: старик явно был безумен. Безумный фантазёр, рассказывающий сказки для детей... Космические войны на истребление... Какая чушь! Ни один разум на свете не станет поддерживать такие войны!

- Ты мне не веришь? - прямо спросил старик, его пальцы хищно вцепились в колени.

- Поймите, - я развёл руками, качая головой, - всё это очень интересно, но... слишком уж фантастично.

- Жизнь иной раз бывает пострашнее и попричудливей всякой фантастической повести, - горько вздыхает старик, и я с ним в этом соглашаюсь. - Ты не станешь передавать моё предупреждение ответственным людям?

- Поймите, - я молитвенно сложил руки на груди, - если даже я, неопытный и неискушённый в этих делах, считаю затею этих ваших "альф" несбыточной, а намерения пустыми, то специалисты из Звёздного Круга и вовсе сочтут меня дураком. Уверен, так же они отнесутся и к вам...

- Даже если я предоставлю им все выкладки и точные координаты? - не поверил старик.

- Возможно, в таком случае они захотят проверить ваши данные ещё раз, но не более того. Прощупают ладарами, запустят зонды...

- И привлекут ещё больше внимания...

- Наверное... Послушайте, а вы не хотели вместо этих безответных, вызывающих лишь недоумение сообщений, которые вдобавок отправлялись не по адресу, нанести самостоятельный визит в организацию, которая руководит освоением космоса, и там им всё наглядно рассказать и показать, предоставить доказательства, которые они, несомненно, потребуют, объяснить им ваше мнение, изложить суть дела и кратко то, что вы предлагаете?..

- Думаешь, я не делал этого? - спросил меня старик, обрывая меня. - Меня не выпускают с Нижнего Города ни на одном кордоне, говорят, что с моим рылом в верхах, где живут приличные горожане, мне делать нечего. Я неоднократно пытался пройти мимо них, один раз пришлось разобраться с отрядом патруля... Меня в итоге всё равно поймали и пригрозили пристрелить без суда и следствия. Стоит мне только ещё раз появиться позади кордонов на территории Благородных Граждан Эа... - старик фыркнул презрительно, потом быстро взял себя в руки и успокоился. - Поэтому я и надеялся на тебя... Рассчитывал на доверие.

- Вера без доказательств слепа, - осторожно ответил я, думая, что пора бы и честь знать, иначе я могу опоздать и угодить в Карантинный Час, когда стража на кордонах не то, что не пропускает никого из Нижнего города в Верхний, они просто расстреливают их парализующими дротиками и только после этого разбираются что к чему. - А слепой верой мы уже в своё время переболели. Я не могу понять: вы один из немногих, кто видел вторжение этих ваших "альф"... вас послали, чтобы предупредить прочие цивилизации... и вас остановили кордоны и блокпосты?! Вы же были солдатом там, в своём мире! Почему вас остановила...

- Мне больше ста лет, - перебил меня старик. - Восемьдесят из них я отдал войне, которая в конечном итоге уничтожила всё, за что мы боролись. Я устал воевать. Я слишком стар для солдата. Пройти ваши кордоны я пробовал неоднократно, пока не погиб при этом один из тех, кто отправился вместе со мной. Тогда я решил изменить тактику и стал забрасывать письмами те ведомства, которые, как мне казалось, отвечали за исследование космоса, звёздную экспансию. Но даже из этого вышло только то, что я напутал с адресами. Теперь я рассказываю это вам... И даже здесь я опять не добиваюсь успеха.

- Сделайте всё законным путём, - посоветовал я. - Как житель нашего государства, неважно какой статус вы имеете, вы можете обратиться с прошением в соответствующие ведомства, одним из которых является Звёздный Круг. Если вы подадите своё прошение, они обязаны будут его рассмотреть и вызвать вас для ознакомления с решением комиссии. Тогда-то и предъявите им все доказательства, которыми располагаете, чтобы они могли рассмотреть и учесть ваше мнение по данному вопросу...

- Бюрократия... - пробормотал старик, качая головой. - Антипод вечного двигателя прогресса.

- Вы перепробовали все пути, кроме законного, - строго сказал я, оглядываясь на выход. - Что вам ещё остаётся?

- Больше ничего, - кивнул старик и вздохнул. - Что ж, попробую поступить так... Ты спешишь куда-то?

- Не хотелось бы попасть к самому началу Карантинного Часа, - я с сожалением взглянул на разбитый вышибалой мини-телепортер. - Неизвестно, насколько он затянется.

- Тогда идём, - старик быстрым движением встал на ноги, - я тебя провожу. Кстати... постой. А как же мне передать своё прошение, если меня ни один кордон не пропустит?

- Хм... - я задумался, потом решился и махнул рукой. - Запишите мой ИКН. Когда соберётесь подавать прошение, свяжетесь со мной, и я сам пронесу его через кордоны.

- Почему ты решил помогать мне? - осторожно спросил старик, записав на невесть откуда появившейся у него в руках бумажке символы моего ИКН. - Не похоже, чтобы ты поверил мне...

- Признаюсь честно, я и сейчас считаю это бредовым вымыслом. Но меня волнует не это, а то что вы пытаетесь получить помощь и не находите её. Модель нашего общества совсем не идеальна. Если я могу помочь её улучшить, могу помочь нуждающимся... я сделаю это.

- Не ради одной только выгоды? - удивляется старик. - Это не похоже на то, как ведут себя Благородные и Избранные Ателоны, чтоб они все... Гм!

- Вот когда мне стукнет пятисотый цикл, я начну искать выгоду для себя, - честно ответил я, выходя из сарая, который старик гордо называл домом, и краем глаза отмечая разные детали в его интерьере, которые никак не рассчитывал увидеть или обнаружить. Сквозь то, что я видел, как из-за дырявой скатерти то выглядывал чистый, ровный, покрытый чем-то гладким пол, то аккуратная мебель проглядывала кусочками, краешками, фрагментами, то я видел какие-то невероятные приборы и агрегаты, спрятанные за картинкой развалюхи и убожества, как за ширмой, как за ... наложенной матрицей-шаблоном. Это было интересно... Чрезвычайно интересно! - Пока же я забочусь об общей выгоде, не только о своей.

- И много таких, как ты? - скептически усмехается старик.

- Не очень, - честно признался я. - На меня с моими убеждениями все смотрят... как на идиота.

- Понимаю их, - вздохнул старик и тут же добавил, увидев мой изумлённый взгляд: - но сейчас мне это на руку. Надеюсь, с тобой у меня получится больше и лучше, чем все те варианты, которые я уже опробовал и отсеял. Изучение и разведку Альфа Центавра необходимо прекратить немедленно!

- Может быть, не стоит так уж сгущать окрас? - осторожно поинтересовался я, с разбегу перепрыгивая через широкую, глубокую канаву, которая пересекала одну из улиц Нижнего Города. - Наши системы защиты...

- Полное ничтожество, - закончил вместо меня старик. - Вы не способны справиться с врагом внутренним, хоть и знаете его досконально, чего уж здесь говорить о враге внешнем, который вдобавок, обошёл вас на тысячелетия? У вас нет ни флота, ни сколько-нибудь сильной армии, ни каких-либо отрядов противодействия и дальнего обнаружения... Вы сейчас переживаете новую эпоху индустриализации, смешанной с информационными технологиями... Вы и без того слабую структуру дробите на ещё более слабые составляющие, которые в конечном итоге окажутся бессильны перед сплочённым единым врагом... "Альфы" разрушили империю, сильнее которых на то время не было во Вселенной, они уничтожили наши флоты и превратили в радиоактивный пар армии. Да, на это у них ушло не одно десятилетие, но они смогли сделать это... и ушли обратно, чтобы ждать, когда очередной глупец в поисках разумной жизни в бескрайнем космосе обратит на них внимание своим ладаром и обнаружит себя... Вашу цивилизацию они сметут за считанные месяцы, потому что у вас нет ни сил противостояния, ни какой-либо организации... Мне жаль.

- Есть шанс всего этого избежать? - спросил я, останавливаясь у одного из домов, за которым начиналась Охранная Зона, контролируемая стражей.

- Ты веришь мне?- уточнил старик.

- Это вопрос второстепенный, - ответил я, помолчав немного. - Не хотелось бы ждать возникновения и развития худшего из сюжетов, каким бы химеричным он ни был. Проще не допустить возможности его возникновения. Это проще, чем потом терзаться, кричать и бить себя кулаком в грудь, дескать, мне говорили, а я, дурак этакий, не верил...

- Резонно, - кивнул старик. - Шансы есть, хоть и мизерные. Всё зависит от того, насколько часто Альфа Центавра прощупывалась ладарами. Стоит только "альфам" установить самые базовые из координат, удостовериться, что это новый разум, а не игра их сумасшедших светил, и тогда... Мы всё умрём. Без исключения, - закончил он просто, этими двумя словами будто вбивая гвоздь в крышку гроба для всего народа Ателонов.

- Тогда действовать нужно быстро, - решил я. - Подайте к завтрашнему или послезавтрашнему дню прошение, и я передам его в кратчайшие сроки и буду ходатайствовать о срочном его рассмотрении; будьте готовы изложить им свои соображения и предоставить доказательства, какие только сможете... Возможно, на всякий случай понадобится пройти ментоскопирование.

- Это ещё зачем? - нахмурился старик.

- Вы хотите убедить их? Им понадобятся весомые доказательства.

- Хорошо, - вздохнул старик и выглянул за угол, после чего повернулся ко мне. - А теперь давайте, гор, пошевеливайтесь. Иначе рискуете не успеть до начала Карантинного Часа, а тогда милости просим к нашему очагу.

- Лучше, - я вздрогнул, - я пойду. - Спасибо вам, лар, за то, что... э-э-э... вытащили меня из той помойки. И за тако спасибо. Он был великолепен! Уже это заставляет меня начать сомневаться в бредовости всего, что с вами связано.

- Тебе бы другой спектр видеть... - вздохнул старик. - Или доли мозга, отвечающие за восприятие, перепрограммировать, увидел бы, как я живу. Ты просто не видел, где находишься. Это твой мозг создал то чудовище, в котором ты уверен, что пил со старым бомжем тако. Я ведь и выгляжу совсем не так, как ты меня видишь. Это лишь твой мозг рисует меня таким, пользуясь тем набором образов, которые в тебя заложены. Он не может "видеть" то, чего нет в его "базе данных" или то, что отличается от имеющегося более чем на девяносто пять процентов.

- Я всё более убеждаюсь в том, что не всё бред, что вы говорите, - для меня слушать откровения старого бомжа, который взялся рассуждать о способностях мозга и разума Ателона, по меньшей мере непривычно.

- Если б я мог заменить версию твоего сознания на более новую, ту, которую создали мы, ты бы отбросил все сомнения, потому что смог бы взаимодействовать с моим сознанием и общаться с ним напрямую, переживая то, что пережил когда-то я и весь мой народ.

- Но заменить... "версию" сознания как обычную версию какой-нибудь компьютерной системы... Возможно ли это? - помялся я.

- В любом мире нет ничего невозможно. Эта версия сознания ограничивает вас в производительности и наборе функций, и очень сильно ограничивает. До следующей версии идти ни много ни мало не одно десятилетие. Она вернёт часть функций, которые вам были доступны изначально, и увеличит порог использования возможностей головного мозга.

- Откуда вы всё это знаете? - поразился я. - Вы ведь были обыкновенным солдатом, как вы мне говорили! Сомневаюсь, что у вас было время на чтение книг.

- Мы пользовались абсолютным сознанием, самой совершенной последней версией того, которым располагаете вы. Наше сознание давало возможность объединять разумы индивидуумов в коллективную сеть, обмениваться знаниями, опытом, всем необходимым независимо от расстояния, на котором находились отдельные узлы этой сети. При необходимости солдаты становились учёными, учёные - строителями и наоборот. Разум не знает пределов, его ограничивает исключительно сознание.

- Коллективная сеть? Сознание улья? - спросил я, не веря своим ушам, хвост нервно задёргался, отображая моё волнение.

- Да. Это было ещё одно наше оружие против "альфов". Наиболее действенное, пожалуй. Но и оно не помогло... - старик вздохнул и провёл рукой по глазам.

- Так, гор, - продолжил он резко. - Хватит болтать. Я не хочу, чтобы моя миссия провалилась из-за каких то мелочей. Поэтому давай пошевеливайся, о Благородный и Избранный Ателон: ни тебе, ни мне не нужно, чтобы ты здесь застрял на Карантинный Час. Добро?

- Хорошо, лар, - кивнул я, прощаясь со стариком и выходя из-за угла. - Готовьте прошение и будьте готовы ко всему. Звоните, если возникнет такая необходимость.

Не говоря ни слова, старик просто поднял руку в жесте прощания.

* * *

Вот такая история, ребята. Хотите - верьте, хотите - нет... а всё-таки мне кажется, что не похож был тот юцронианин на бомжа. Уж очень высокоучёную околесицу он нёс про сознание, разум и прочую белиберду. Мне как-то всё равно на эти его откровения - я просто выбраться хотел, вернуться в нору, помыться... Так хочется помыться всегда после этого грешного Нижнего Города... А прошение его я так и не видел. Уж не знаю, что произошло там с этим чудаковатым стариком. Я завертелся в своей работе, как белка в колесе, но всё равно периодически проверял почту Звёздного Круга, Департамента по контактам, свой ИКН, но... ничего не находил, что удивляло меня безмерно, ведь старик не был похож на шутника, да и зачем ему было разыгрывать скромного клерка? Не соображу никак... А вы как думаете, ребята?

Спать... Мне так хочется спать... Ладно, решить эту проблему легко. Я сейчас закрою глаза и пару часов посплю, а вы пока не уходите - я бы очень хотел обсудить с вами слова того старика о смене сознаний. Я всё никак не возьму в голову, что он имел в виду. А пока... я... посплю...

* * *

- Это квазибелково-силикатное существо наконец угомонилось?

- Нет, Явик. Оно всё ещё зовёт их, общается с ними.

- Когда его уже можно будет убить?!

- Когда разрешит Власть. Нам до сих пор не известны точные координаты третьего порядка.

- Я хочу убить его! Он оскверняет своим присутствием мой корабль!

- А как насчёт меня?

- Ты почитаемый и уважаемый давний враг. А это квазибелково-силикатная ошибка эволюции!

- Постарайся привыкнуть к мысли, что до тех пор, пока не будут известны последние координаты, он останется здесь.

- Я пытаюсь, Сияние, пытаюсь! Но моя ненависть к органикам сильнее!

- Когда-то ты победил очень опасного и сильного противника из органиков, Явик. Гордись этим! Помни об этом!

- Явик, Сияние, это Власть. Вы на местах?

- Да, Власть.

- Стал доступен последний координатный блок. Завожу его в Глаин. От квазибелково-силикатного существа можно избавиться. Он более не нужен.

- Ты добрые вести передал, Власть. Явик, убей это существо и успокойся. Я поведу флот.

- С третьим блоком насколько сильна поправка?

- Всего десять парсеков, Явик. Гордись тем, что рассчитал так точно, не имея изначально более подробных данных. Убийством первого органика этой эпохи ознаменуется начало уничтожения их. Скоро только облака космической пыли и скопления радиации останутся от их планет!

- Хорошо...

...

- Сияние, это Власть. Явик здесь?

- Нет. Он убивает существо.

- Хорошо. Возьми на себя команду флагмана - Глаин не справляется с таким количеством запросов. Разворачивай флоты и готовься к бою.

- Сделаю, Власть. За Альфа!

- За Альфа!

- За Альфа! - сказали десятки тысяч кораблей, сквозь безбрежный космос идущих на войну с цивилизацией Ателонов.

И не было ни меры, ни сколько-нибудь приблизительного представления об уровне их мощи, об их защите не было известно ничего, о количестве ударных кораблей и кораблей прикрытия не знал никто - всё это стало известно в первые дни уничтожения, которое ознаменовало собой падения Царствия Ателонов, о котором их неоднократно предупреждали те, кто не сдался и не позволил когда-то себе этой роскоши, те, кто боролся, не жалея сил, те, кто пережил и сохранил в себе гибель своего мира, а потом увидел смерть другого... Герои сражались в отступающих и терпящих одно поражение за другим разрозненных войсках Ателонов, лаохонцев, атависков, вентралисков, твелеков, герои те не отступали и не сдавались, они не знали усталости, не считали потерь, они бились до последнего, заставляя "альфов" дорого платить за каждый уничтоженный город, каждую испепелённую планету... и имя тем героям было

"Б.О.М.Ж.".

* * *

Посасывая тлеющий окурок замызганной сигареты, старый бомж сидел, кутаясь в рванину, на мусорной куче возле входа в свою нору-землянку и бросал ленивые взгляды на садящийся неподалёку на пустыре тяжёлый фрегат "альфов". Это было то ещё зрелище для непосвящённого наблюдателя: столбы огня, рёв тормозных двигателей, дрожь, идущая, казалось, от центра земли и вызванная гравитационными компенсаторами, шипение и треск молний, распарывавших воздух вокруг защитного поля, окутывавшего фрегат, как кокон личинку.

Личинка... Бомж невесело улыбнулся и почесал вшивую макушку, после чего полез ковыряться в ухо. Он хорошо помнил, как выглядели незваные гости. Личинки... Из всех рас, которые включила в себя его империя, самый гнусный вид был именно у тех, кто пришёл положить ей конец. Это, наверное, чтобы не перепутали, кто герой, а кто плохой. Личинки... Бомж содрогнулся и полез ковырять пальцем в носу, вспомнив с омерзением те несколько месяцев, которые он провёл у "альфов" в плену, где каждый день был наполнен таким ужасом и осознанием безысходности, с которым даже бывший комендор фронта тактической разведки нечасто сталкивался. Личинки... Какая гадость! И это были твари, позволившие себе разгромить сильнейшую империю! Правда, у них на это ушёл не один десяток лет, но результат их труды всё равно принесли, как ни сражались мужественно и самоотверженно бойцы Империи Сириуса.

Сел, паскуда... Бомж флегматично понаблюдал, как один за другим отключились посадочные двигатели, как фрегат закачался, поддерживаемый гравитационными подушками, как начало мерцать, слабея, его защитное поле... Прилетел же, сволочь. Чего им не сидится? Царствие Ателонов уничтожили, только пыль и радиация осталась от их планет, да воспоминания тех, кто пытался их честно предупредить; вслед за Ателонами ещё кого-то галактическим катком раскатали... Теперь вот эта Земля. И человечество... Уникальная цивилизация! Считают, что являются потомками атлантов или ещё какого высшего разума, а сами стесняются признаться в собственной гениальности. Удивительные существа! Не боятся браться за невероятно сложные проекты, а потом сидят и скромничают: дескать, это не мы Сфинкса из песка слепили, это инопланетяне. А то, что инопланетян уже практически не осталось, это их не устраивает, не хотят быть одиночками, не хотят быть гениями, ибо это сразу поднимает на новый уровень, заставляет искать более сложные задачи, а вот глупым быть легко, знай себе сиди в луже и пузыри пускай. А гиперболоид не мной изобретён, а двухголовым Савраской с Трансплутона. Чудаковатые существа...

Отключили, гниды... Бомж равнодушно посмотрел, как исчезает защитное поле фрегата, а в его корпусе начинают открываться "окошки" покрупнее (это для челноков и разведывательных дронов) и поменьше (это уже для разведки боем). Молодцы, что поле отключили - больно много эта штука энергии жрёт, не напасёшься на неё. Молодцы, что люки открыли - милости просим, господа, в наш мир, на нашу зелёную планету, в наши голубые воды и атмосферу любви и дружелюбия, которая царит здесь везде. Вы здесь желанные гости... Так вашу и разэтак. И сели вы правильно. Точно на то место, где месяцем раньше садился ваш корвет, ощетинившийся орудиями, излучателями, бомбомётами и встретивший... мирный, навевающий покой пейзаж девственной природы. Мир их безмозглому праху...

Личинки... Бомж равнодушно проследил за высадкой первых групп, взял стоявшую рядом в куче отбросов бутылку с остатками "огненной воды" и мощно хлебнул из разбитого горлышка, громко и раскатисто отрыгнув напоследок. "Хорошая штука этот метанол... - подумал бомж, занюхивая "нектар" полой своего драного тулупа и вытирая рукавом выступившие слёзы. - Несказанно хорошая! Только горло слегка дерёт, а в животе потом как будто ураган кочует...". Вздохнув, бомж размашисто перекрестился, засунул руку в кучу отбросов поглубже и выудил оттуда тяжёлый "плазмобой". Стряхнув с него остатки чьих-то консервов и убрав картофельную шелуху с регулятора мощности, он уселся поудобнее, приложил оружие к плечу, приник глазом к измазанному остатками томатной пасты окуляру тактического прицела - тот моментально указал на нужную точку - и нажал на спуск. "Плазмобой" чуть вздрогнул, нестерпимо яркий шарик плазмы сорвался с игл его излучателя, чтобы через пару секунд ударить в землю под фрегатом "альф". Сунув оружие обратно в кучу, бомж упал на спину и закрыл глаза...

И громыхнул невероятной силы взрыв, расколовший, казалось, небо и землю пополам, до самых недр вздрогнула планета, и встревоженно зашевелилась мусорная куча. Рядом с бомжем что-то упало, судя по звуку, мягкое и большое. Осторожно открыв один глаз, бомж быстро оценил обстановку и сел, разглядывая уже не пасторальный пейзаж: фрегат разваливался на куски, полыхая страшным, всепожирающим огнём, разведывательные дроны и челноки у его корпуса превратились в радиоактивную пыль, "альфы"... тут бомж посмотрел на предмет, который прилетел к нему, и брезгливо поморщился: то была голова личинки. На вид ужасное зрелище, на вкус как мясо молодого цыплёнка. Почмокав, бомж подумал и, разворошив кучу, сунул туда голову личинки - пусть полежит в отходах недельку, за это время часть радиации из неё уйдет, и можно будет есть, не опасаясь, что местная потасканная Кармен будет орать от ужаса, увидев светящийся в темноте... Гм.

Бомж вздохнул - очередному кораблю "альфов" конец, можно скучать до следующего. А всё-таки хорошо, что земляне так свою орбиту загадили: целый флот "альфов" запутался в координатах и врезался в Фаэтон... Или то не из-за загаженной орбиты произошло?.. Бомж покряхтел, вспоминая, и вспомнил. Точно! В Фаэтон флот "альфов" врезался, когда на Солнце вспышка произошла - игривое светило людей захотело пошалить с электромагнитным, гравитационным и радиационным излучением. Таким же образом и Атлантиду накрыло, когда у "альфов" к чертям полетели все тончайшие настройки их координатных сеток. Жаль Атлантиду... Если бы этот идиот Кай Сур Кеш не сбил своей бомбой линкор "альфов", то Атлантида бы уцелела. Хотя... ополоумевшие от страха древние не записала бы тогда рецепт "греческого огня". Да и вообще не было бы никого... А свою орбиту земляне всё же капитально загадили. Но это ещё одно их спасение, пожалуй. Без этого они бы не запутали очередной флот "альфов" бесконечными сигналами со спутников и те не врезались бы в Луну. Сколько их кораблей хранит её обратная сторона... бомж покрутил головой, даже не представляя себе это количество.

Пора, пожалуй... Бомж встал, отряхнулся, допил залпом содержимое бутылки и бросил последний взгляд на догорающие остатки фрегата, уничтоженного взрывом десятков ёмкостей с метаном и метанолом. Эх, как жаль, что столько добра пропадает. Для людей яд, а для нас... бомж облизнулся. Хорошо, что эти ребята сели всё-таки сюда. Быстрая, почти безболезненная смерть - почему-то метиловые соединения для "альфов" смертельны. Не приведи господь им сесть на Челябинск или... Хабаровск, например, или в Африку, пожалуй. Уж там бы их ждала смерть лютая... Что челябинские, что хабаровские, что те же африканские мужики все как один суровы. Разобрали бы фрегат ещё на подлёте! Что бы они сделали с личинками, лучше и не представлять. Давно у людей привычной стала экзотика поедания насекомых.

Бросив последний взгляд на тающие от воздействия метанола обломки фрегата, бомж со вздохом стал спускаться с мусорной кучи. Его ждали дела. И касались они не только защиты мира и человечества...

* * *

Знаете, я не хотел бы показаться сумасшедшим, но мне кажется, что бомжи вокруг нас исполняют некую секретную миссию! У них так и блестят глаза! Так и скрывается в них кусочек какой-то непостижимой, нераскрытой тайны! Сегодня ко мне подошёл бомж, что-то промычал и быстро ушёл. А я всё не могу никак понять: то ли он денег хотел, то ли сообщил код Апокалипсиса! Как это понять?! Как вы считаете?! Что?.. Эй!.. Эй! Вы куда звоните?! Эй?! Что? Другу? А-а-а... Тогда хорошо. Скоро приедет? Хорошо, я ему тоже расскажу о своих подозрениях и догадках. И заберёт? А... А это ещё зачем? Куда он меня заберёт? Эй?!

* * *

"Братья, соратники, не сдаваться! Не расслабляться! Не паниковать! Каждый из нас имеет свою благородную миссию! Каждый из нас защищает цивилизацию! Да, мы потеряли многих... Но их лица живы в нашей памяти! Да, мы потеряли империю... Но мы сделали всё, защищая её! Всё, и даже больше! Здесь и сейчас нам более некуда отступать! Некому сдаваться! Так встаньте же! Возьмите оружие! И сражайтесь! Ибо наш враг смертен! Его можно победить! Его нужно победить! Сражайтесь до последнего! Нас запомнят все! И передадут другим, что "Б.О.М.Ж." не сдался и не отступил! За победу! До победы! И за жизнь!".

Конец

"Город "Non Stop"

"Жизнь коротка - потрать её на удовольствия" Так говорил Великий Разум ("Писание о Силе и Могуществе Великого Разума");.

"Всё вокруг - тлен. И мы с вами - тлен. Нет ничего, что осталось бы с вами навечно. И только воспоминания о наслаждениях, что вы когда-то получили, пребудут с вами до конца ваших дней" Так говорил Великий Разум ("Писание о Силе и Могуществе Великого Разума");.

"Великий Разум ведёт нас. Великий Разум наставляет нас. Он вождь наш. Он повелитель наш. Вся наша жизнь принадлежит ему. Наши души принадлежат ему. Наши сердца - вот обитель Великого Разума. Только с ним мы достигнем вершин того, чем может стать человек. Только он приведёт нас к вершинам эволюции. Он гений наш. Он судьба наша. Он бог наш. Помолимся же богу, что существует от начала времён и первой жизни, что избрал нас для того, чтобы возвести во владыки этого мира и привести к истинному совершенству..." Старая молитва Великому Разуму, действовала в период с 23 по 94 годы от НЭкс;.

"В достижении удовольствий - чувственных и плотских - сокрыт смысл этой жизни. Не бойтесь отринуть повседневное - вы будете обеспечены благами. Не бойтесь забыть о достатке - вы будете им в равной мере наделены. Не бойтесь считать свои действия грехом - только познав природу греха, вы научитесь узнавать его. Дорожите каждым мгновением вашей жизни, стремитесь всегда прожить его в удовольствии, ибо ваша жизнь есть неизмеримо ценная единица существования. Она только ваша, заботьтесь о ней всегда, не разменивайте её на гроши поддержания существования. Удовольствия, красиво прожитая жизнь - вот ваша истинная цель бытия. Не смешивайте её с грязью мирских забот..." Так говорил Великий Разум ("Писание о Силе и Могуществе Великого Разума")..

* * *

"Добро пожаловать в город Аломора, лучший город на этой грешной земле. Только здесь вы станете завсегдатаем рая ещё при жизни"

Не сбавляя скорости, я вытянул руку в направлении указателя, который так ненавидел, прицелился и нажал на спуск. Револьвер рявкнул в моей руке как заправский бульдог, громыхнул, как раскат грома, отдача толкнула мою ладонь, слегка заныли пальцы, но табличка указателя уже падала на дорогу, и только раскачивалась туда-сюда одинокая опора, уставившись огрызком в это проклятое вечно голубое небо без единого облачка. С трудом подавив желание сбить этот огрызок опоры ногой, я убрал револьвер в кобуру, аккуратно застегнув все ремешки, левой рукой прибавил газу и под рёв и рокот мотора, в клубах дыма с огнём из глушителя и пыли поднятой с дорожного полотна полетел в сторону ещё более горячо ненавидимого мною города. Табличка указателя осталась лежать на дороге...

Наверное, зря я это сделал. Как-то по-мальчишески получилось, показуха какая-то, но что поделать? По-другому выражать свою ненависть к чему-либо я не привык, а спокойно относиться тоже не получается. Толку с того, что я его сбил метким выстрелом?.. Сегодня же вечером вездесущие ремонтные роботы всё подберут и исправят. И будет снова стоять это металлическое уродство, подобно своим четырнадцати близнецам будет нести вахту на всех дорогах, ведущих в Город, подобно яркому фонарю в ночи будет манить усталых путников, завлекать их, обещать отдых и приют в стенах Города, а потом, когда они окончательно погрузятся в царящую там жизнь, убить или как-то иначе погубить. Это не просто указатель, мать его... Это чёртов убийца! Это глашатай воли Города! Будь моя воля... я к чертям собачьим взорвал бы в его центре пару боеголовок, чтобы спалить, уничтожить, попытаться искоренить и выкорчевать эту заразу, но... даже при сегодняшней продаже абсолютно всего, что только производится в этом городе... никакая сволочь мне даже кусочек тротила не продаст! Хорошо, что пистолет удалось когда-то выкрасть... Без него было бы мне ещё тяжелее, чем сейчас. Так хоть на мёртвом металле могу злость сорвать. Но толку с этого опять же?..

Всем привет! Будем знакомы: я Кристофер Быков, для самого себя и парочки моих отражений Крис. Когда-то моя девушка называла меня ласково - "Бычок". Но потом её не стало. Она... ушла. С тех пор я Бык. Просто Бык. Но здешние называют меня Вирус. Хорошо хоть лечить уже не пытаются. С их жалкими умениями только мимо горшка получается не промахиваться, а не браться за такое серьёзное дело: "лечить" поднаторевшего и заматеревшего в чикагских разборках потомка украинских эмигрантов, потомка казаков, в котором всё ещё живёт и бродит их горячая кровь, основательно подогретая тесным "общением" с органами правопорядка в нескольких штатах и ещё более тесными "разговорами" со здешними ничтожествами. Не будь у них роботизированной полиции, обученной усмирять даже таких буйных как я, я бы уже почти весь город намотал бы на переднее колесо своего байка. А так... приходится ограничиваться всего парой десятков ещё менее дружелюбных чем я морд тех паскуд, которые осмелились попробовать заявить МНЕ, что мне не место в их Городе. Да плевал я на них, вместе с этим их Городом! Ненавижу!..

Мотоцикл с аппетитом поглощал кажущиеся бесконечными километры, дорога так и просилась под колёса, так и мурлыкал от удовольствия асфальт, когда его касалась резина покрышек - она сама, разогретая долгой ездой, распалённая, возбуждённая, едва не плакала от счастья и довольно шуршала - мотор раскатисто урчал, радуясь долгожданной работе, инжектор чуть не выпрыгивал из корпуса, заходясь в экстазе счастья, что наконец-то за долгое время простоя он может снова работать, обогащать смесью лёгкие мотоцикла, а я то боялся, что он не оживёт после того, как его разворотили эти проклятые механические громилы, когда в прошлый раз вышвыривали меня из города, мотивируя это тем, что я опять нарушил закон их Великого Разума. Да плевать я на него хотел! Чихать я хотел на эти законы! А в могилу того ублюдка, который посмел мне... уж не помню что заявить, я очень сильно жалел, что не успел ни плюнуть, ни от души помочиться. Или как-то ещё подгадить. Ну надо же сволочи какие! Всего-навсего прихлопнул одного зомбированного придурка, и за это за мной в течение суток по всему Городу гонялись их патрули, пока не выследили, а выследив, изуродовали байк, отобрали оружие, отвезли на двухсотый километр и там оставили подыхать без еды, без воды, только с пакетом этой их синтетической дряни, которую они за пищу считают. А я её считаю дерьмом! И выглядит она как дерьмо! И мягкая такая же! Как паста... А на вкус это дерьмо тоже почти как дерьмо, но с ароматами то курицы, то мяса, то рыбы, то ещё какой дряни... В общем, дрянное дерьмо! И жители Города такие же! Твари! Ублюдки! Зомбированные отморозки! Да им за счастье должно быть, что я одного из них по стене байком размазал, потому что их жизнь, какая она есть сейчас, намного хуже самой лютой смерти. Уж это я знаю слишком хорошо... Сам когда-то пытался жить как они. Только нихрена из этого у меня не вышло! Ибо не жизнь это была, а взаправдашнее сатанинское существование!

* * *

- Привет, парни! И дамы...

- О! Привет, Крис! Как жизнь? Парни, знакомьтесь: это Крис. Он из Южных кварталов.

- Здорово, Крис, меня зовут Алекс. Я из второго Северного квартала.

- Привет, меня Ольхом кличут. Я из Западного квартала.

- А я Джонни Смолл из Девятого Северного квартала. Приятно познакомиться!

- Всем привет! Рад знакомству! А это?..

- Лика, а ты почему не представляешься?

- Я с "южанинами" не дружу!

- Чего?!

- Крис, извини. Она у нас из Центральных кварталов, сам знаешь, как у них там относятся к Периферии.

- Это вы нас считаете Периферией?!

- Крис, успокойся! Друг... Ты же знаешь, они все там такие повёрнутые. Хотя на поверку и нормальные люди иной раз находятся. Лика нормальная, просто ей нужно время, чтобы привыкнуть и начать общаться...

- Я ни к кому не собираюсь привыкать! И уж тем более к этому дикарю-южанину! Они в Южных кварталах все как один сплошные бандиты и разбойники!

- Это кто ещё бандиты?! - закричал Крис, не сдержавшись, вены у него на лбу так и вздулись от ярости. - Мы, которые привыкли жить у самой Дикой Территории и научились бороться за свою жизнь?! Или вы, которые облагаете нас налогами по старой памяти и всё ещё считаете, что защищаете нас своими бредовыми фразочками со страниц газет и экранов?

- Я так и знала, что все южане - одно сплошное быдло не достойное даже думать о том, чтобы находиться в избранном обществе жителей других кварталов, - девочка выкатила глазки и показала язык, после чего с гордым видом сложила руки на груди и демонстративно отвернулась.

- Виктор, - обратилась она к приятелю Криса, - я не хочу находиться более в обществе этого южанина, поэтому пусть уходит либо он, либо я. Но если уйду я, - она гневно топнула ножкой, и её сандалия взбила облачко пыли на мостовой, - то тогда можешь забыть о моей благосклонности!

- Э-э-э... Крис... - начал, смущённо покашливая, Виктор.

- Я ей сейчас косички оторву! - завопил Кристофер, бросаясь к девочке, но мигом оказавшиеся рядом Алекс и Ольх удержали его, а Джонни Смолл как клещ вцепился в спину, повиснув на ней и запрокидывая нового знакомого, оказавшегося таким вспыльчивым и легко возбудимым

- Крис, успокойся, - Виктор подошёл поближе к своему другу. - Слушай, я... э-э-э... давай, мы с тобой потом как-нибудь побродим по окрестностям. Не сейчас. Хорошо?

- Я хочу показать тебе кое-что, - Крис стряхнул с себя повисших на нём новых знакомых и глубоко вздохнул, успокаиваясь. - На окраине Южных кварталов строится что-то большое, с креплениями под крупные антенны и излучатели, а рядом с ним - представляешь! - генератор на бог его знает сколько ватт!

- Крис, - Виктор похлопал друга по плечу, - у нас нет бога. У нас есть только Великий Разум и его Доктрина. Упоминать слово "бог" теперь некорректно...

- Да плевал я на этот ваш Великий Разум! - вспыхнул Кристофер, и его новые знакомые сразу шарахнулись от него, как чёрти от ладана. - А уж особенно на его Доктрину, которая только на ослов и рассчитана!

- Не говори так, Крис, - строго произнёс Виктор, махая перед носом друга маленьким грязным пальцем. - А насчёт того, что строится... Слушай, такое уже построили возле каждой группы кварталов, и здания с генераторами рядом поставили, и антенны прикрутили. Это же для улучшения связи и качества вещания в каждом квартале, разве не понятно?

- Нет! Мне не понятно! - замахал руками Кристофер. - Я изучал физику...

- Ты засунул нос в науку?! - поразился Виктор, а все остальные ахнули, только Лика презрительно фыркнула, окинув выскочку-южанина негодующим взглядом.

- Да! - закричал, выходя из себя, Кристофер. - Да, я засунул нос в отвергнутую вами науку! А на речи Великого Разума мне плевать!.. Так вот, в книгах говорится, что при передаче определённых сигналов используется широкий частотный диапазон. Для передачи данных с целью улучшения качества вещания и связи там стоят слишком мощные излучатели. Вот я и хочу замерить частоту, на которой они будут работать, хочу сравнить с частотой, на которой работают все телекоммуникационные вышки в городе, хочу проверить свои соображения... Ты со мной, Вик?

- Выбирай, Виктор, - ледяным голосом произнесла Лика.

- Слушай, Крис... - Виктор помялся, нервно переступив с ноги на ногу, - давай в другой раз? Сейчас я... - он бросил быстрый взгляд на Лику, - э-э-э... не могу.

- Молодец, Виктор, - с царским видом кивнула Лика, и Кристофер вскипел.

- Я тебе сейчас язык оторву! - завопил он, кидаясь к ней, но тут на его пути встал Виктор.

- Если ты позволишь себе хоть пальцем тронуть мою девушку, я соберу толпу и изобью тебя, - ткнул он друга пальцем в грудь. - И в тот же миг кстати нашей дружбе конец. Понял меня?

- А ну-ка пойдём, - Кристофер схватил Виктора за руку и потянул в сторону.

Не ожидавший это Виктор едва не растянулся на камнях, но сохранил равновесие и поплёлся за другом, что-то недовольно бурча себе под нос.

- Какая ещё девушка? - без обиняков начал Кристофер, когда они отошли на некоторое расстояние от остальных, чтобы те их не услышали. - Вот эта зараза, что ли?

- Не смей её так называть! - сверкнул глазами Виктор.

- Не надувайся особо, а то в глаз дам, - посоветовал Кристофер. - Или нос сломаю. Она для тебя важнее нашей дружбы? У вас что, любовь?

- Нет, мы просто с ней дружим, - пожал плечами Виктор. - Иногда очень близко...

- То есть спите?! - у Кристофера глаза на лоб полезли.

- Ну... - Виктор помялся. - Иногда...

- Она же несовершеннолетняя! - южанин едва в обморок не упал от услышанного.

- Мы не знаем отныне такого понятия, - ледяным голосом произнёс Виктор. - Великий Разум говорит, что...

- Да горячку порет твой дурацкий разум! - не выдержал Кристофер. - Что ты долдонишь одно и то же как попугай?! Сам думать разучился, что ли?!

- Не смей такое говорить о Великом Разуме! - закричал, не сдержавшись, Виктор. - Он ведёт нас! Он наставляет нас! Вся наша жизнь принадлежит ему...

- Замолчи, - прошипел южанин. - Вы как зомби одурманены этими молитвами, в которых вы не понимаете ни слова из того, что там поётся.

- Слушай сюда... отщепенец, - Виктор попытался взять друга за грудки, но получилось не очень, - я не потерплю ничего подобного! Говори это в своих кварталах, а не здесь, среди нормальных людей. Предупреждаю в последний раз: услышу что-то хулительное о Лике из твоей пасти или о Великом Разуме не в том месте, не в то время... конец нашей дружбе и конец тебе! Иди, по своим стройкам лазь сам! До свидания, Кристофер.

- Эй, Виктор, - окликнул друга южанин, когда тот уже отошёл на несколько шагов. - Есть один вопрос. А есть что-то, о чём этот ваш Великий Разум не подумал?

- Он подумал обо всём, - отчеканил, обернувшись, Виктор. - Он учёл всё и всё спланировал. Нет такой детали, которая не согласовывалась бы с Его Планом.

- Наверняка есть, - крикнул Кристофер. - Уверен, что Великий Разум никак не ожидал, что появятся несогласные с его доктриной.

- Это не несогласные, - покачал головой Виктор. - Это просто сущеглупые, не способные принять и понять мудрость Великого Разума. Их беда в том, что они настолько неразумны. Но и они учтены в Его Плане. Ибо таков Великий Разум, что провидел всё на столетия вперёд.

- Меня он в таком случае явно проглядел, - воскликнул, смеясь, Кристофер. - Ибо у меня хватает ума, чтобы понять всю тупость и дикость его доктрины, быть несогласным с ней, пытаться противостоять ей. Я самая большая заноза в его заднице, Вик.

- Идя против бога, - отчеканил Виктор, - а также всех его последователей... недалеко уйдёшь.

- Это угроза? - весело уточнил Кристофер.

- Нет, - пожал плечами Виктор, - это предупреждение. На сей раз уж точно последнее.

- Спасибо, друг, - южанин помахал рукой. - Засунь его себе туда, где солнце не светит. А стерву свою малолетнюю белобрысую предупреди, что если увижу её ещё раз, и будет она всё так же выделываться... пусть не попадается мне на дороге. Я уважаю Центральных... пока они не начинают уж очень сильно лезть в бутылку.

Ничего не ответив, Виктор только махнул рукой.

А Кристофер остался стоять один и раздумывать над тем, что ему предстояло сделать...

* * *

Который день уже в дороге... Приятно, чёрт возьми! Чувствую себя так, будто родился за рулём байка, будто ездить научился раньше, чем стоять на ногах. Где-то в какой-то умной книженции читал я, что был такой народ в древнейшие времена, ведущий жизнь кочевников, хотя вроде бы и стойбища они свои создавали, так в этом народе каждый малец сперва на коне учился скакать да с лука метко разить наповал, а уж потом учился ходить. Скифы то, кажется, были или сарматы какие... Или гунны... Ай, всё равно! Не чувствую я себя ни скифом, ни гунном, зато чувствую себя ярым потомком казаков, что с Хортицы, вот только вместо коня у меня байк, вместо рушницы или пищали - наган шестизарядный, честно отобранный то ли у барыги местного, то ли у охранки, а вместо сабли или меча - кулаки в шипастых перчатках с набойками да нож верный, что я сам когда-то своими руками из валявшейся в куче хлама автомобильной рессоры смастерил. Можно было, конечно, и подобие короткого меча сварганить, но... в Чикаго... да и в других местах, где мне довелось побывать, как-то не в ходу были ни мечи, ни акинаки. А вот нож незаметно из рукава вытащить да под ребро пырнуть - это у них там за милое дело.

Р-р-р... Какой у меня шикарный байк! Достался от дедули хлам-хламом, а вот приложил я к нему свои - и не только свои - золотые умелые руки и теперь можно только наслаждаться этим красавцем! Движок урчит тихо и мощно, как брюхо после пары дней без жратвы; инжектор не забывает впрыснуть смесь; амортизаторы работают плавно и мягко, а не как когда-то давно, когда меня на маленькой кочке било, как на глубокой яме; стойки отрегулированы, корпус заварен и окрашен в неповторимые чёрный с серебром цвета; к радиатору приварены две рамы, и всё это хромировано - словом, байк мой как чёрная с серебром молния, как ворон с проседью в крыльях. Совсем уже не та развалина, на которой я по городским кварталам колесил и девушку свою возил. Теперь я горжусь им! Впрочем... что греха таить: я им всегда гордился. И не раз повторял это, засыпая с ним в обнимку в гараже. Только тогда в этом тарантасе конфетку видел я один, а сейчас её видят все. Вот, собственно, и вся разница. Да и я под стать своему байку. Совсем уже не тот приличный оборванец из Южных кварталов, забияка, драчун и "прилизанный дикарь", как меня когда-то окрестила моя девушка. Нет, теперь я другой... хотя дикарём, бунтарём и сорвиголовой всё равно остался, иначе не возвращался бы вот уже в который раз в город, из которого меня неоднократно вышвыривали. Забавно... меня из него вышвыривали постоянно как раз те люди, о спасении судеб и жизней которых я всё время заботился и к которым взывал, да только тщетно. Когда человек зомбирован, обдолблен, обмурыжен настолько, что ему пофиг на собственную жизнь, то его очень трудно спасти. Я бы с удовольствием наматывал их на колёса своего байка, если бы эти зомби не были моими согражданами, которых я до сих пор где-то в глубине души любил... и ненавидел за то, что они не пытались сопротивляться, не пытались восстать против Города и этого убийцы - Великого Разума - когда пришла пора решительных действий.

"Нам приятно, что вы выбрали наш город для своего визита. Надеемся, что ваше пребывание здесь доставит вам истинное удовольствие и принёсет незабываемые впечатления!"

Придорожный указатель мелькнул и растворился позади.

- У-у-у, гнида! - злобно сплюнул я и пожалел, что заранее не сбавил скорость: можно было шикарно протаранить его байком и заложить парочку гранат с растяжкой возле обломков, чтобы ремонтным роботам устроить сюрприз.

Ещё пару мгновений я колебался, решая: вернуться и разбить ещё один указатель или не стоит, а потом решил всё же продолжать путь, разве что чуточку сбавив скорость. В любом случае в Городе, чьи стены уже были передо мной как на ладони, найдётся, чем развлечься. Пока горожане изволят отдыхать после бурной, бессонной ночи, проведённой в режимах "Drive" и "Non Stop" во всех местных забегаловках, ночных клубах, круглосуточных барах-ресторанах, пивных, развлекательных центрах, пока роботы за них на фабриках шьют одежды и штампуют из воздуха разнообразные предметы, готовят из песка, коим окружён Город, и листьев пустынных растений возбуждающие и стимулирующие препараты... какую-нибудь шарашкину контору можно взорвать. А лучше две. Или даже три... Обожаю взрывчики! Обожаю забрасывать в окна ночных клубов, пока люди отсыпаются по домам - своим и чужим - бомбы, большие и не очень. Обожаю врываться в бесчисленные питейные и развлекательные заведения с тяжёлым дрыном наперевес или вообще на байке, размахивая наганом, а потом уноситься по улочкам под тихий шелест и пощёлкивание роботов службы охраны правопорядка. Обожаю! Если бы, правда, всё это приносило пользу... Верхом моих мечтаний было бы рвануть к такой-то матери любую станцию зомбирующего излучения, которые находятся почти в каждом квартале, но это пока несбыточная мечта. Тяжёлого оружия у меня нет, достать его здесь нереально, окон и даже дверей на этих станциях нет, видимо, они имеют подземные коммуникации, излучатели и антенны на них простой гранатой не повредишь, а генераторы... Я пробовал взорвать один. Удалось. Сам едва не погиб, когда в меня один из разрядов стрельнул, а излучатели аж оплавились и почернели. Но... через пару дней станцию отремонтировали, генераторы заменили и излучение опять стало зомбировать людей. А те и рады были! Твари... Не нужно работать, не нужно учиться, не нужно искать пропитание - всё тебе дадут, ты только на удовольствия жизнь трать. Мораль упала ниже нуля, малолетки обрадовались обрушившимся на них сексуальным и прочим свободам, молодёжь получила законное основание не вылезать из ночных клубов и ресторанов - деньги теперь дарил им на это Великий Разум - взрослые, потоптавшись некоторое время, рванули вслед за молодёжью и начался застой. Книги в библиотеках поседели от налёта пыли, школы и ВУЗы опустели, на рабочие места встали откуда ни возьмись появившиеся роботы, даже охранку взяли на себя роботы, ибо человек восхотел развлечений. И до сих пор хочет, хотя по идее должны были осточертеть ему. Должны были...

Я покрутил головой, осматриваясь. Никого... Хорошо, что никого нет, что дорога абсолютно пуста, что не едут сюда туристы - в этот город легко попасть, но выбраться из него потом невозможно. Долго сопротивляться излучению не сможешь, если нет такого обруча как у меня или какой-то новомодной примочки, которую аптекари и химики Окраин изобрели. Жители Периферии её принимают, когда едут в город, она, похоже, снижает восприимчивость к излучению этого типа. Или к данной частоте... Мне всё равно, впрочем. Езжу я всегда один, обруча мне моего с экранирующими свинцовыми и алюминиевыми накладками достаточно, так что... плевать я хотел на примочки их, благо этот препарат всем не введёшь, действует он временно, к тому же имеет кучу побочных эффектов, так что массово применять его, к сожалению, не выйдет.

Пусто... На дороге пусто. В песках пусто. И в Городе пусто... Его стены были уже всего в десяти километрах от меня, в них ворота с когда-то работавшим подобием КПП, а за ними улицы, улочки, проулки, переулки, проспекты, площади, тупички... И всё это пустое... Только ветер гоняет по мостовым песок да редкие шарики местного оригинального растения. Только поскрипывают давно не смазанные петли дверей и окон, да трепыхаются давно не стираные занавески. Только пеньки торчат от когда-то прекрасных радующих глаз своим зелёным великолепием кустов на клумбах, ныне давно высохших и развеянных безжалостным ветром. Никого... И ничего. Как будто вымерли все, как будто чума прошлась, как будто вспыхнула где-то эпидемия холеры, как будто нейтронная бомба взорвалась... Мне было страшно возвращаться в этот скелет когда-то прекрасного ухоженного города, но... я слишком любил его неблагодарных жителей. И не мог не подкинуть этому чёртовому Великому Разуму и господу богу (как мне казалось, дьяволу!) этого города какую-нибудь пакость. Пусть даже мизерную.

* * *

- Почему ты не говорил никогда и никому, что ты не коренной южанин?

- Какое тебе дело до этого?! Зачем тебе это?

- Мне интересно! - она топнула ножкой. - Я хочу, чтобы ты мне всё рассказал!

- Слишком многого хочешь, барби. Мне не интересно тебе это рассказывать.

- Ты хочешь, чтобы я с тобой перестала дружить? Ты хочешь, чтобы я ушла?

- Я тебя не держу, - Кристофер кивнул на приоткрытую дверь гаража. - Можешь валить. А насчёт дружбы... Что ты там тогда говорила?

- Я думала, что ты южанин. Коренной, - объяснила она, и не думая уходить. - А ты, оказывается, иноземец. Значит, мы с тобой можем дружить. Откуда ты?

- Зачем тебе это знать?

- Потому что я хочу это знать!

- А мне всё равно...

- Тебе трудно сказать?

- Я сейчас занят! - закричал Кристофер, теряя терпение. - Иди и спроси у Вика, если так охота. Хотя... он всё равно не знает, так что можешь и не спрашивать.

- Мы с Виктором больше не дружим, - серьёзным тоном сообщила девочка, присаживаясь на пол рядом с колесом мотоцикла, во внутренностях которого ковырялся чумазый Кристофер. - Я ему сказала, что нашла себе другого мужчину. Лучше него.

- Мужчину? - Кристофер, усмехаясь, посмотрел на неё: тощая, маленькая, ни груди, ни задницы, ни ног, ни какой-либо женской привлекательности... и туда же! Мужчину она себе нашла...

- А что не так? - она, не понимая, воззрилась на него. - Мне уже двенадцать лет и я могу выбирать себе мужчину.

- А не молода ли ещё для постели? - прищурился Кристофер.

- Любви все возрасты покорны, - с абсолютно серьёзным видом заявила девочка. - И духовной, и плотской.

- Так говорит ваш Великий Разум?

- Так говорит моя мама, - она смешно наморщила лоб. - Так всё-таки откуда ты?

- О господи, - вздохнул Кристофер, доставая из набора торцевой ключ. - Если я тебе скажу, ты отвяжешься от меня, наконец?

- Да, - кивнула девочка. - Но потом я обязательно спрошу ещё что-нибудь.

Кристофер поднял очи горе и тихо застонал...

- Хорошо, - сдался он. - Я какое-то время жил в Чикаго, потом перебрался в Калифорнию, потом переехал сюда к дяде. А родился я в штате Коннектикут, но мои родители не были янки, они были потомками чуть ли не самой первой волны переселенцев, среди которых были и украинцы.

- То есть ты потомок украинцев? - уточнила девочка.

- Да, - кивнул Кристофер, углубляясь в движок и снимая нечто древнее, смахивающее на допотопный карбюратор.

- А Украина это что такое: штат, город или страна? Или деревня какая-нибудь? - полюбопытствовала она.

- Это страна, - мысленно удивившись вопросу, ответил Кристофер. - Довольно крупная, между прочим.

- А где она находится? В России? Или в Азии?

- Россия это братская страна, - донельзя удивлённый Кристофер воззрился на девочку. - А Украина находится не в Азии, а в Европе... Что у тебя по географии?

- Ничего, потому что я её не учу, - спокойно ответила девочка. - Мне это не интересно вообще-то.

- А зачем тогда спрашивала?

- Чтобы у тебя создалось впечатление, что ты мне интересен.

- Правда? - Кристофер, оторвавшись от демонтажа радиатора, снова посмотрел на девочку. - А с чего ты взяла, что мне это интересно? Что ты мне интересна?

- Ты бы не стал со мной общаться, если бы это было не так. Я самая красивая. Я самая лучшая. Разве я тебе не интересна? Давай дружить?

- Нет уж, - пожал плечами Кристофер. - Ты пока вызываешь у меня только раздражение. К тому же я не считаю тебя самой красивой и лучшей.

- Ты всё равно будешь со мной дружить, потому что мне этого хочется, - безапелляционно заявила девочка, и в этот момент дверь гаража скрипнула, открываясь.

- Лика? - позвал Виктор, входя внутрь и слепо шаря руками по сторонам. - Лика, ты здесь?

- Как твоё полное имя? - шепнул Кристофер, видя, как его гостья вскакивает и растерянно топчется на месте.

- Анжелика, - шепнула она в ответ и нырнула куда-то вбок, прячась среди нагромождений скелетов старых байков, велосипедов, скутеров, автомобилей, которые наподобие Эйфелевой башни возвышались над полом в гараже, пользуясь тем, что у хозяина не хватало то времени, то сил, то простого желания убрать эту груду металлолома.

- Крис? - Виктор, похоже, освоился с полумраком и теперь уверенно шёл к занятому работой приятелю. - Это ты?

- Нет, это воплощение Великого Разума, - съязвил южанин, глядя внимательно на подходящего знакомого (к друзьям Виктора он после того разговора уже не спешил причислять).

- Не богохульствуй, - покачал пальцем Виктор и протянул руку, здороваясь.

- У меня руки в масле, - покачал головой Кристофер. - Запачкаешься.

- Тогда ладно, - Виктор вздохнул и рассеянно сел на лежавшую рядом с ним покрышку от какого-то грузовика, с которой Кристофер вырезал детали протектора для декорации своего мотоцикла.

- Прохладно здесь у тебя, - поёжился он вдруг, потирая ладони.

- Работают охладители, - южанин кивнул на здоровенные радиаторы, стоявшие по углам гаража, решётки которых были покрыты тонким слоем инея. - Не люблю жары и духотищи...

- Везёт тебе, - Виктор ещё раз вздохнул и ссутулился. - А мой охладитель поломался...

- Не везёт, - эхом отозвался Кристофер, затем сквозь зубы ругнулся, когда ключ соскользнул с головки болта, едва не сорвав её. - Зачем пришёл?

- А что, нельзя? - вскинулся Виктор.

- Я с одурманенными стараюсь пореже общаться, - Кристофер заменил ключ и со стоном стал откручивать прикипевший, весь покрытый налётом ржавчины болт. - Заразиться боюсь, понимаешь ли.

- С чего ты взял, что я одурманенный?

- А все вы постепенно одурманиваетесь. Превращаетесь в безмозглых зомби. Эти станции, о которых я говорил, подавляют в вас стремление к высшим чувствам и, наоборот, развивают, провоцируют низшие, низменные инстинкты. Желание пожрать, отдохнуть, потрясти задом, испражниться и, самое главное, спариться с подходящей раскрепощённой куклой выходит на первый план... Разве ты сам этого не замечаешь?

- Нет, - покачал головой Виктор. - Ты не прав.

- Да неужели? - Кристофер приподнял бровь, оторвавшись на мгновение от выкручивания болта. - Учёбу забросили? Да. Чем-то занимаетесь? Нет. Хоть какое-то хобби имеете? Нет. Чем-то интересуетесь? Нет. Путешествовали хоть куда-нибудь, хотя бы за город? Тоже нет, да и зачем? Вместо всего этого можно подрыгать ногами в клубе и потрясти выменем или яйцами на танцполе. Где здесь стремление к высшим целям, к высшим идеалам?

- О каких высших целях ты говоришь? - поморщился Виктор. - Разве человек не может отдохнуть, забыв на время о работе, о достижении твоих этих... высших... как ты сказал? Идеалов?

- Хотя бы один раз забыв на время, мы рискуем забыть навсегда, - тихо произнёс южанин, со стоном вырывая не желавший более выкручиваться болт из гнезда. - Человек на то и создан, чтобы всегда стремиться вперёд, быстрей и выше...

- Ой, опять эта философия, - махнул рукой Виктор. - Как только я слышу о ней, рука так и тянется...

- К парабеллуму?

- Нет. К адреналину.

- Извини, этой синтетической гадости у меня нет. А то что есть, ты не переваришь, молодой ещё.

- Так говоришь, будто сам это хлещешь вёдрами... - Виктор почесал спину и трагическим взглядом уставился на приятеля (другом он его тоже перестал считать после того разговора, но отнести в категорию "знакомые" пока побаивался). - Скажи мне, что я хотел у тебя спросить...

Южанин в ответ издал короткий смешок и сел на пол гаража, брезгливо разглядывая гору хлама, мусора и металлолома, лежавшую перед ним. Предстояло немало поработать сварочным аппаратом, а также вспомнить несколько основных формул аэродинамики и сопротивления воздушному потоку, чтобы рассчитать идеальные углы рам и впоследствии углы наклона пластин корпуса.

- Вспомнил! - Виктор прищёлкнул пальцами. - Ты Лику не видел?

- Видел, - кивнул южанин. - Вон там, за кучей хлама прячется.

Виктор окинул взглядом гору рухляди, за которой бы и сам прятаться не стал, не то что девочка, считающая себя принцессой Города, и скептически хмыкнул.

- Очень смешно, - проворчал он. - Я тебя серьёзно спрашиваю.

- А я тебе серьёзно отвечаю, - пожал плечами Кристофер. - Откуда мне её видеть, если эта малолетняя... "прынцесса", у которой ещё прыщи не прошли, ещё тогда мне заявила, что даже дышать в мою сторону не будет?

- Ну... мало ли, - Виктор безнадёжно вздохнул.

- А что, подевалась твоя барби? - полюбопытствовал Кристофер.

- Она ушла от меня, - мрачно произнёс Виктор.

- Сегодня ушла, завтра придёт, - южанин взял в руки карбюратор и с видом великомученика стал его разглядывать. - Это ж баба, хоть и маленькая, а у них всё наперекосяк.

- Если она ушла, то навсегда.

- Ой, не томи душу хныканьем, - поморщился Кристофер. - Если сил не хватает вернуть, значит стоит ли игра свеч?

- Она любовь всей моей жизни, - печально вздохнул Виктор.

- Тогда отыщи её и скажи ей это. Будь мужиком, а не похоронной плакальщицей, - Кристофер зашвырнул в самый дальний угол гаража не подлежавший восстановлению карбюратор. - К тому же, разве не Великий Разум ли единственная любовь всех вас... зомби?

- Не богохульствуй, - предостерёг приятеля Виктор, вставая с шины. - Я тебя уже предупреждал на эту тему, Крис.

- Ты на моей земле, - смерил взглядом знакомого Кристофер. - И не тебе здесь устанавливать законы и что-то запрещать. В конце концов на вашей территории я стараюсь петь так, как вам удобно слушать. А теперь... - Кристофер помолчал, взглядом приговорённого оглядывая развалины древнего как сам Город мотоцикла, - прости, Вик, но некогда мне лясы точить. Так что давай закруглимся с нашей высокоучёной беседой...

- Зачем ты делаешь это? - Виктор, не разделяя страстного увлечения приятеля, покачал головой. - Ведь можно развлекаться, пока молодой. Деньги всё равно будут. Зачем тратить время на глупости? Не понимаю...

- И не поймёшь уже, зомби, - махнул рукой Кристофер. - Иди отсюда.

- Ладно... Лику ты, значит, не видел?

- Видел, - ухмыльнулся южанин. - В своих эротических снах.

- Прекрати шутить плоско! - вскипел Виктор.

- А ты прекрати задавать идиотские вопросы! - парировал Кристофер. - Меня эта прыщавая малолетка раздражает, а тут ещё ты лезешь со своими идиотскими вопросами! Если бы увидел, то дал бы в бубен за то, что она меня тогда оскорбила своей чересчур возвышенной персоной и раздутым непомерно самомнением!

- Предупреждаю: обидишь Лику... - зашипел Виктор.

- Да катись ты к своему Великому Разуму! - взбеленился Кристофер, хватая разводной ключ и вскакивая с пола. - Ещё раз упомянешь её имя при мне!..

Быстро развернувшись, Виктор стремительно выбежал из гаража.

Злобно плюнув ему вслед, южанин снова сел на пол возле развороченного мотоцикла, взял отвёртку, сосредотачиваясь на работе... и вздрогнул, когда маленькая ручка коснулась его плеча, и нежный голос прошептал:

- Ты такой сексуальный, когда злишься... Ты мне нравишься!

- Ты всё ещё здесь, - разочарованно вздохнул Кристофер. - Почему ты не ушла?

- Потому что некто иммигрант устроил тут целый лабиринт из куч хлама, в котором разобраться решительно невозможно! - воскликнула Лика, выходя из-за спины южанина и становясь перед ним.

- Я тебя сюда не приглашал, - тот посмотрел на девочку.

- А мог бы и пригласить, - протянула она, покачивая тощими бёдрами и ногами-спичками. - Не сюда, так в какое-нибудь другое место.

- А зачем мне оно надо? - прищурился Кристофер.

- Потому что я тебе нравлюсь, - она показала ему язык и села перед ним на корточки. - И потому что ты мне немножечко нравишься. Как мужчина... Я хочу попробовать, каково это со взрослым.

- Я ненамного старше Вика, - усмехнулся Кристофер. - Девочка, мой тебе совет: иди и дальше играй в куклы, потому что, я вижу, ты привыкла добиваться своего, а я тот орешек, который тебе совсем не по зубам.

- Я всегда добиваюсь того, чего хочу, - Лика не сводила пристального взгляда с южанина.

- Не в моём случае, - улыбнулся Кристофер. - И уж тем более не в постели.

- Разве ты меня не хочешь? - удивилась она.

- Тебе в "дочки-матери" ещё играть и играть, а не тех, кто старше, соблазнять. Думаешь, если с одним Виктором спала, то всех мужчин теперь знаешь?

- Я не с одним только Виктором была, - невозмутимо заметила Лика.

- Тогда у тебя вообще нет шансов затащить меня в постель, - отмахнулся южанин.

- Почему? - удивилась Лика.

- Потому что с детства не люблю принцесс с гипертрофированным чувством собственного достоинства и собственной значимости, которые дальше своих капризов не могут уйти, и весь мир для них - полигон исполнения их желаний, выше и значимее которых нет во всём мире.

- Ты плохо знаешь женщин! - фыркнула Лика, вскочила на ноги и пошла к выходу из гаража, но на полдороге остановилась, быстро вернулась, встала сбоку от Кристофера и, наклонившись, крепко поцеловала его в щёку.

- Но я даю тебе шанс исправиться, - прошептала она, опалив его щёку горячим дыханием. - Не упусти его...

* * *

Городские ворота и небольшой, узкий как кишка коридор между правым и левым привратными "бастионами подавления бурь" остались позади, я медленно въехал в город, осторожно лавируя между вставшими на вечную стоянку, потерявшими своих хозяев в этой жизни автомобилями и так же медленно, не спеша поехал по первой попавшейся улочке, с сожалением отмечая, что с моего последнего визита сюда так ничего и не изменилось: всё те же пустые улочки, по которым только песок и сухие стебли растений гоняет ветер, всё те же притворённые ставни на окнах, за которыми в глубине квартир и комнат изволят почивать горожане, набираясь сил перед очередной тусовкой, которая займёт весь вечер и ночь, и даже кусочек утра непременно прихватит; всё те же пустые дворы, в которых не осталось ни кошек, ни собак - вымерли, бедняги, хотя поначалу, оставшись без корма (одурманенных не заботила проблема ухода за животными, а роботов для этих дел Город почему-то не стал создавать), пытались как-то выжить, побираясь, охотясь, убивая себе подобных; всё те же мёртвые автомобили, руля, рычага коробки передач которых уже не коснётся рука заботливого хозяина, стёкла которых уже не обмахнут от запорошившего их песка; всё те же мёртвые безжизненные клумбы и палисадники с потрескавшейся в них землёй, из которых изредка торчат куцые пеньки давно высохших растений и цветов... Ужас. Картинка конца света. Скелет мира, в котором внезапно вымерли все его носители жизни - люди. Только ветер проносится между стоящими близко друг к другу домами, только завывает он под крышами и в раскалённых трубах, только гоняет он тучи невесомого песка и крутит вихри, только шебуршится в потрескавшемся, обезображенном асфальте песок тихо-тихо, еле-еле постукивая некоторыми крупными песчинками в деревянные ставни. Запустение... Мир мёртвых. Слепок с живого, полного энергии мира... Мрачный пейзаж смерти и пустоты... И только аляповато смотрятся, бросаясь в глаза, уродливо яркие, крупные вывески ночных клубов и ресторанов, баров и питейных заведений, щерятся, разевая отвратительные пасти, клоуны закусочных; колыхаются, дрожат и прыгают неугомонные монстрообразные уроды на шестах в парках развлекательных центров; даже самый яркий день озаряют подсвеченные неоновыми лампами вывески обычных заведений приятного досуга и расцвечивают улицы красными фонарями элитные заведения "восхитительного" досуга, где можно обрести не только душевное отдохновение, но и телесное, а уж на выбор там всяческая экзоткика (обидно, что в отличие от остальных мест, где, как правило, клиентов обслуживают роботы, в этих злачных притонах работают самые настоящие живые девушки и девочки так же, как и остальные, одурманенные... зомбированные... потерянные для мира живых людей...).

Я поднял голову и с ненавистью посмотрел на один такой притон, ярко выделявшийся среди прочих особенно жуткой и безвкусной вывеской, которая обещала рай в объятиях прелестных ангелик, опустившихся со своего далёкого и прекрасного, а главное, недосягаемого неба на эту грешную землю, чтобы показать людям прелести настоящей любви. К таким заведениям я ничего, кроме жуткой, убийственной ненависти, не испытывал, даже станции зомбирования я ненавидел не так сильно. На то были свои причины, вспоминать которые я не хотел, потому что когда-то запихнул их глубоко внутрь себя, заглушил это, постарался смириться с жуткой болью, когда сил уже не было бороться с ней. Тогда меня вышвыривали из города целых пять раз, а я всё равно возвращался. Избитый, смертельно уставший, измученный, но не отчаявшийся, полный злой решимости, я шёл на полицейские кордоны, я обходил их, я взрывал к чертям собачьим их патрули, сжигал одно за другим их ублюдочно-прекрасные заведения, но в итоге всё равно оказывался в песках без еды и без воды, а также без транспорта. Но я всё равно вставал и шёл. И скрипел песок под моими ногами. Я изобретал новые пути проникновения, прыгал над остатками их роботов, я лез через городскую стену, вбивая нож в щели между кладкой, я прятался, я... я быстро постигал науку, о которую раньше и слышать не хотел, - науку выживания во враждебном мире. Несмотря на кое-какую жизнь в Чикаго и опыт тамошних дел, тогда, когда я сильнее всего пылал огнём мести, я не умел убивать. От драк я не уклонялся, не бегал от них, но вот убивать, ликвидировать... Для меня это было слишком... Пришлось учиться и менять свои взгляды. Слишком быстро менять...

Тогда огонь, горящий во мне, пылал с необыкновенной силой. На то были свои причины. Уверен, именно он поддерживал во мне жизнь, не позволял сгибаться, не позволял сдаться. Меня отбрасывали, а я всё равно упрямо шёл вперёд. Меня били, но я только уклонялся и бил в ответ. Меня пытали болью, но я терпел её и, освобождаясь, не давал уже врагу пощады. Жаль, что моя радость победы или горечь поражения были односторонними - роботы не чувствовали ни досады, ни упоения, они только считали фактические потери и вели статистический учёт разрушенного мной. Тогда я много дров наломал, пытаясь вернуть то, что считал своим, но... в результате всё равно ничего не вышло. Увидев меня впоследствии, во время разбирательства по поводу учинённых мною разрушений и подсчёта убытков, Она даже не узнала меня. Её не за что было винить... Она уже была... одурманена.

Если подумать хорошенько, то я даже не особо представляю, зачем в очередной раз вернулся в Город. Чтобы в очередной раз насолить их Разуму? Увы, ему это до лампочки, вся моя деятельность для этого проклятого бога с его армиями строительных и ремонтных роботов не более, чем комариная возня. Человек почувствует себя в опасности, только если на него нападут стаи комаров. Укуса одного он даже не заметит. А в масштабах Города я, увы, даже не малярийный комар. Зачем я здесь? Чтобы в который раз взглянуть на ЭТО заведение?.. Чтобы попытаться увидёть Её? Это, впрочем, нетрудно. Достаточно заплатить сущие гроши, и лучшая из ангелов на несколько часов безраздельно моя. Но я так не могу. Это предательство по отношению к самому себе. Если бы я только был не один!.. Ведь мне даже не с кем посоветоваться! Не с кем поговорить, не на кого положиться... Я один. Совсем один... Я так устал от этого!.. Ведь я не воин, который может быть один против всех, пока сил хватает, пока есть за что бороться или за что мстить. Я всего лишь простой парень, когда-то не так давно собиравший мотоциклы и мечтавший уничтожить хоть одну из этих проклятых станций-излучателей. Я и сейчас мечтаю об этом... Но никак не могу придумать, как сделать это.

Направо...

Я осторожно повернул и остановился, паркуясь по привычке на обочине, хотя мог бы давно перестать это делать, честно говоря. Кому я здесь помешаю, если оставлю байк прямо посреди проезжей части?..

Чёрт, зачем я сюда приехал? Зачем привела ты меня сюда, судьба? Зачем? Ещё раз напомнить о том, что было? Хватит мне напоминаний! Мне достаточно одного вида Города, смерти и вялости на том месте, где раньше била ключом жизнь, достаточно вида пустых дорог и подбирающихся к гребню городской стены песков! Словно сама природа хочет похоронить под толщей песка это унылое животнообразное царство трижды проклятого их Великого Разума. Мне достаточно вида пустых улиц и пустых глаз моих сограждан, с которыми я когда-то жил здесь... Зачем ты привела меня сюда, судьба?

Ответ мне неизвестен. Да и трудно ответить на этот вполне дурацкий вопрос, ибо там, где начинают действовать ирреальные, иррациональные сущности, там трудно отыскать логическое решение.

Поэтому я вдыхаю, слезаю с байка, ставлю его на упор, отряхиваю одежду и медленно иду к месту, которое ненавижу более всех в этом мёртвом городе. Иду, а в руке моей как назло нет ни гранаты, ни заряда тротила, только наган да нож верный, но чем они помогут против стен? Я иду, а в глаза мне так и бьёт уродливый яркий тошнотворно розовый цвет вывески над заведением, так и лезут, так и маячат розовые с рюшечками занавесочки, нежно-телесного цвета карнизы, рамы окон, фонари по бокам прохода, источающие светло-голубоватый свет, выполненные в неизвестном мне стиле решётки на невысоком заборе и парапетах, а в ушах так и звенит проклятая музыка, которая так и не изменилась ни с того "тогда" ни сейчас. Я иду ко входу... надеясь неизвестно на что... Протягиваю руку к двери...

И тут она распахивается мне навстречу.

И я, оторопев и замерев, смотрю в знакомые и милые глаза.

* * *

- Лика, это я! - крикнул Кристофер, входя и закрывая за собой дверь. - Ты дома?

Не дожидаясь ответа, он прошёл на кухню, положил на стол пакет с продуктами, включил на полную мощь охладители - на улице температура перевалила за сорок градусов и останавливаться, похоже, не собиралась - после чего вернулся в коридор и стал переодеваться.

- Лика? - крикнул он ещё раз, погромче. - Ты здесь?

Ответом было молчание...

Пожав плечами, Кристофер вернулся на кухню, разобрал продукты, быстро порезал салат и на скорую руку перекусил, остатки поставив в холодильник, туда же убрав мясо и яйца с зеленью, Лика потом приготовит жаркое. В её руках кусок сырого мяса превращался в обладающий поистине волшебным вкусом хорошо зажаренный и мастерски приготовленный "кирпичик" с нежной золотисто-коричневой корочкой. Это было мастерство, это был природный талант, которым Кристофер не обладал, он умел делать разве что отбивные, причём с одной стороны пригоревшие, а с другой - с кровью.

Убрав на кухне и тщательно перемыв всю посуду, Кристофер тихо поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж, уже поняв, что Лику как всегда сморило при такой жаре, и она решила вздремнуть, и рассчитывая тихо подкрасться и...

Открыв дверь в их спальню, Кристофер нерешительно замер на пороге - девушки нигде не было, кровать не была смята, только на столике для туалета были сдвинуты косметические наборы, словно Лика красилась впопыхах, забыв расставить затем всё обратно (к удивлению Кристофера во многом она оказалась даже ещё более аккуратной и педантичной, чем он сам), и на покрывале виднелось что-то небольшое, белое, похожее на вырванный из блокнота листок. Потоптавшись на пороге, Кристофер решительно вошёл, схватил листок и впился взглядом в написанные быстрым почерком слова: "Милый, тебя не дождалась, сгорела от скуки и от желания одна вот на этой самой кровати. Заходил Вик, просил помочь ему, посидеть с его ребёнком, пока он будет в каком-то месте, а потом обещал отвезти в одно хорошее местечко, которое находится как раз недалеко от его дома. Если приедешь до вечера, мы будем там. Это на углу улиц Лилиан и Байхем. Целую, люблю и тоскую по тебе, мой герой...". Швырнув бумажку обратно на кровать, Кристофер задумчиво почесал подбородок, вышел из спальни, размышляя о чём-то своём, и тут его взгляд совершенно случайно упал на собственноручно составленный им календарь: семнадцатое число, пик послеобеденной активности одурманивающего излучения!

Нет! Только не это!..

Застонав, Кристофер бросился обратно в спальню, выдвинул все ящики Лики и стал в них рыться, судорожно раскидывая лежавшие в них вещи; пересмотрев все ящики, он повертелся на месте, отыскивая одну важную вещь, не нашёл и бросился на первый этаж, в гостиную, в коридор, в гардеробную, шалея от надёжды и холодея от ужаса, если надежда окажется бесплотной. Перерыв всё вверх дном и немного успокоившись, Кристофер выскочил в гостиную и вдруг замер, как вкопанный, весь моментально покрывшись ледяным липким потом безысходного ужаса: на столе в центре гостиной, аккурат посредине его, на самом видном месте, будто насмехаясь, лежала та самая вещь, которую Кристофер отчаянно искал и страшился найти, - защитный обруч, который он специально сделал для Лики усиленным, чтобы нейтрализовать воздействие излучения на её податливый мозг. Медленными неверными неровными шажками он подошёл к столу и взял обруч в руки, повертел его рассеянно, рассматривая, а потом с диким воплем зашвырнул куда-то в угол. Несколько часов! Несколько часов Лика находится без защиты под воздействием пиковой мощности излучения, от которой её, честно говоря, вряд ли защитил бы даже усиленный обруч. Поэтому Кристофер и вернулся до полудня, чтобы переждать этот пик дома, в защищённом пространстве! Поэтому он и надеялся, что его довольно легкомысленное сокровище, которое он полюбил всем сердцем, никуда не упорхнёт... Какого дьявола?! Что заставило её снять обруч?! Только сейчас заметив ещё один листок бумаги, лежавший под обручем, Кристофер развернул его и замер, поражённый ещё глубже в сердце, вчитавшись в короткие слова: "С любовью. Виктор". Эти слова сразили его наповал. Любой мести можно было ожидать от него, особенно когда он узнал, что его бывшая девушка и бывший друг вместе, но такой жестокой и беспощадной... Это было немыслимо! Задрожав от ярости, южанин закричал и изо всех сил ударил кулаком по столу. Глядя, как разламывается прочная стеклянная ударостойкая поверхность, как бегут по его рассечённой осколками ладони ручейки крови, он вдруг отчётливо понял, чего ему сейчас хочется больше всего. Метнувшись обратно в коридор, он быстро оделся и, надев обруч, стремительно вбежал из дому, прямо под палящее солнце и убивающее излучение.

До угла Лилиан и Байхем он добрался быстро, стремительным шагом вышел на перекрёсток и почти сразу увидел Виктора, который, совершенно не таясь, стоял у фонарного столба, специально на виду, и хмуро смотрел, как к нему идёт его бывший друг.

- За Ликой пришёл? - окликнул он Криса, когда тот подошёл достаточно близко.

Не говоря ни слова, Кристофер схватил его за грудки и приподняв над мостовой, изо всех сил ударил о фонарь, после чего от души врезал кулаком в живот так, что Виктор согнулся, повиснув у него на кулаке, и засипел, постанывая от боли.

- Где Анжелика?! - прорычал ему на ухо южанин, оттягивая голову бывшего друга за волосы и впиваясь пальцами ему в горло. - Где она?!

- Она там... - засмеявшись и закашлявшись одновременно, пролаял Виктор, показывая пальцем в какое-то заведение с уродливой розовой вывеской и не менее уродливыми занавесочками на окнах.

- Что там?! - проревел ему на ухо Кристофер. - Говори, тварь!

- Я говорил, когда узнал, что она ушла к тебе, что либо она будет моей, либо достанется всем... - закашлялся, выплёвывая слова пополам с кровью, Виктор. - Я слишком её любил, чтобы позволить ей быть счастливой с тобой...

- Что это за здание?! - встряхнув его за шиворот, южанин от души ещё раз приложил кулаком, уже в зубы. - Что там, сволочь?!

- Это бордель, - улыбаясь жутко остатками зубов, прошептал Виктор и хрипло рассмеялся. - Она не захотела вернуться ко мне, как я её ни уговаривал, как ни просил. Она хотела быть только с тобой! Она говорила, что любит больше жизни одного только тебя... Сука продажная! Шлюха! Долго с ней Великий Разум разговаривал, долго увещевал... Теперь же... она так и не стала моей, так пусть же одаривает своими прелестями весь город!

С остановившимся сердцем Кристофер стоял и смотрел на уродливое здание с не менее уродливой вывеской, держа в руке слабо трепыхающегося Виктора. Бордель... бордель... Всё кончено... Вот теперь всё действительно кончено...

НЕ-Е-ЕТ!!!

- Она любила тебя как хорошего человека и хотела сохранить как друга, - глухо произнёс Кристофер, мёртвым взглядом скользя по фасадам, по окнам здания, по вывеске, обещающей райские услуги ангелов простым, земным людям, по легко колыхающимся занавесочкам, по еле различимым теням, что угадывались в глубине комнат за ними. - Я тебя уважал, как человека... Но ты всё взял и в одночасье разрушил... Сволочь! Так пусть же моя ненависть ко всему в этом городе зомби будет тебе судьёй... а я палачом.

Подняв Виктора за волосы, заставив его выпрямиться, глядя в его безумные глаза... Кристофер обхватил его горло стальной хваткой своих привыкших к физическому труду пальцев и сдавил. Лицо Виктора моментально покраснело, он отчаянно замолотил руками, извиваясь всем телом, вцепился в горло Кристофера, но тот давил, усиливая зажим.

- За то что обрёк на рабство единственную, кто воплощала любовь и жизнь в этом городе смерти... подохни сам, как самая поганая на свете гнида! - прошипел Кристофер, делая последнее усилие и почти сразу чувствуя, как слабеют пальцы Виктора, и он начинает заваливаться назад.

Брезгливо отряхнув руки и с трудом подавив желание плюнуть на труп, южанин быстрым шагом направился ко входу в бордель, уже зная, что он там увидит: любимое лицо, которое он тысячи раз покрывал поцелуями, любимые губы, улыбку и лукавую припухлость которых обожал, любимую фигурку, которая сводила его с ума, превратившись из плоскогрудой в невероятно женственную, любимые пальцы, которые он обожал держать и гладить, которые будили в нём невероятную страсть, скользя по его фигуре, по спине и слегка царапая её, любимые волосы, которые он так любил пропускать между пальцами, любуясь их шелковистой рекой, наслаждаясь их блеском и игрой искорок, и наконец любимые глаза, которые всегда были полны огня и задора, живо блестели, завораживая его, притягивая, завлекая, погружая в себя... Эти глаза всегда были прекрасны, они всегда радовали его своим неизменным очарованием и своей глубиной... Обрести любовь в городе, где никто и никогда не говорил о ней. Полюбить самому... не за признания и страстные пылкие ночи, а за душевное тепло и природное очарование девочки, которая неуловимо быстро расцвела в прелестную девушку... Долго идти друг к другу, преодолевая её капризы и недоверие ко всем подряд Кристофера, заставляя собственное "хочу" звучать вместе с "хочу" партнёра, спутника жизни, вырастая из детских представлений об отношениях... Так долго идти к этому, так недолго насладиться этим... и так быстро потерять... Кристоферу хотелось сжечь всё вокруг и вынести её на руках из этого огня. Её и маленького ребёнка, который зрел у неё внутри и о котором он догадывался, как ни пыталась она это скрыть. Хотелось убивать! Рвать и метать! Сокрушить всех! Уничтожить! Взорвать эти чёртовы станции! Убрать излучение!! Зажить нормальной жизнью без этих дурацких обручей! Хотелось...

Но тут дверь распахнулась прямо у него перед носом.

И любимый голос безразлично произнёс: "Вы желаете получить удовольствие?".

* * *

"Вы желаете получить удовольствие?".

Это спросила Она? Или это спросила та прекрасная девушка, которую я любил больше всей своей жизни и краше которой не было во всём Городе? Не знаю... Память играет со мной дурную шутку... Или в этом повинна моя судьба, просто обожающая крутые виляния своим жирными ляжками, которые всякий раз выбивают меня из колеи? Не знаю...

Я смотрю в глаза девушки, которую в своё время любил без памяти, ради которой остался в этом обречённом на медленную, неотвратимую смерть городе, ради которой жил и боролся в этом безумном мире, пытался даже спасти других. Я делал всё, что мог, только ради Неё. Ради себя я жить не умел. Поэтому потерять Её мне было так больно. Поэтому сейчас смотреть на Неё мне просто невыносимо. Смотреть и знать, что уже ничего не исправишь. Когда-то я надеялся Её вернуть, пытался исцелить, но вскоре, когда она в восьмой раз вернулась в бордель, уйдя из когда-то нашего дома, понял, что сделать это невозможно. Излучение очень быстро поражало определённые доли головного мозга, кардинальным образом перемешивая нейронные связи, и восстановлению это не подлежало. Не могло помочь ничто из всего того, что я изобретал и конструировал...

- Лика? - обращаюсь я к ней, мой голос хрипит и дрожит от боли, от переживаний, в уголках глаз начинает щипать, я торопливо смаргиваю и делаю шаг вперёд, чтобы обнять её... но вижу, как она направляет на меня бараний взгляд пустых, лишённых всего того, что я так любил, глаз, чуть поднимает голову, явно пытаясь задуматься... и я останавливаюсь, не сделав и полшага.

- Здесь нет "лика", - произнесла она вдруг пустым голосом, из которого ушли все краски, все тона, исчезла вся мелодичность, пропали нотки тепла и любви, которые все вместе так будоражили меня, так услаждали мой слух, что от одного звучания её голоса мне хотелось взлететь в небо от радости. Теперь её голос мёртв... как и сам город. - Вы желаете получить удовольствие?

- Тебя зовут Лика... Анжелика! - я не выдерживаю, хватаю её за плечи и прижимаю к себе, обнимая... и чувствуя, как кулачки упираются мне в грудь, отталкивая.

- Если вы хотите получить удовольствие, вы должны заплатить, - глухо говорит она, а мне хочется рычать от переполняющего меня бессильного бешенства, хочется разбивать головы местным зомби, хочется избивать их, разбивать окна и взрывать кабинеты в местном полицейском управлении, а потом на полной скорости, лавируя в лабиринте улочек, уходить от преследующих меня роботов.

- Вспомни меня... - я беру себя в руки и говорю спокойно. - Вспомни себя. Вспомни, как я любил тебя, как ты любила меня! Как были мы с тобой счастливы! Как собирались обзавестись ребёнком! Вспомни всё это! Лика!.. Прошу тебя!..

- Я помню, - говорит она вдруг, её глаза смотрят в упор в мои, её рука скользит в карман короткого, едва прикрывающего бёдра платья. - Я знаю тебя.

Моё сердце начинает колотиться как сумасшедшее, едва не выпрыгивая из груди, я снова обнимаю её за плечи, прижимаю к себе, шепчу какую-то успокоительную чепуху на ушко, и тут вдруг чувствую, что она опять вырывается. Но почему?! Что случилось?! Она же... Я смотрю на маленький чёрный предмет, который она сжимает в пальцах, сдавливая его, и понимаю... понимаю, что даже мизерные крупицы тех надежд, что и по сей день живы во мне, к сожалению, беспочвенны и бесплодны. Потому что эта маленькая чёрная штучка - маяк вызова отряда полицейских роботов...

- Я знаю тебя, - повторяет она, отходя на шаг. - Ты тот, кого здесь называют Вирусом. Как повелел Великий Разум, в услугах и удовольствиях тебе отказано. Прощай, Вирус.

- Лика, подожди! - я хватаю её за руку, надеясь ещё на что-то... химеричное, призрачное, но прекрасно вижу при этом, что от всех надежд не остаётся даже пепла, который развеет здешний суровый ветер. - Ты же не серьёзно всё это? Скажи, что нет, прошу тебя!

- В услугах и удовольствиях отказано, - она высвобождает руку и идёт от меня прочь, вдаль по улице, покачивая своими изумительной формы бёдрами и ногами, которые я обожал ласкать безумными ночами.

- Лика! - кричу я, срываясь и чувствуя, как текут по лицу слёзы. - Я люблю тебя! Не уходи!

- Кто здесь "лика"? - она оборачивается на мгновенье, вновь касаясь меня своим пустым лишённым всего взглядом, и это убивает меня окончательно. Уходит из меня стержень, который держал меня всё это время, уходят силы, поддерживавшие меня, питавшиеся слепой, безумной, яростной надеждой, а вместе со всем этим уходит и то, что осталось во мне от жизни. Я умираю как человек. Если и останется что-то в этом мире, так это лишённая могучего, гордого духа пустая оболочка, кожаный мешок с костями и мясом, но он долго не выдержит под палящим солнцем, знойными ветрами и истинными порождениями ада - песчаными бурями. Ведь что есть тело, как не сосуд для духа? Если нет духа... то и сосуд недолго протянет.

И в этот момент я понимаю, чего хочу. Уже осознавая, ощущая себя мертвецом, я хочу, чтобы на этом бесконечном пути в царство вечности, расположившееся по ту сторону Леты, меня сопровождала та, с которой я разделил все тяготы и горести этого города, чтобы она пошла со мной, рука об руку в этом нескончаемом путешествии. С ней мне будет легче...

Моя рука ныряет к кобуре, доставая револьвер, я прицеливаюсь и замираю. Не многого ли я хочу? А вдруг я не вправе? Это безумное желание могло родиться в мозгу только такого безумца как я... Но Она... Она ведь тоже давно уже мертва. Или даже хуже: порабощена. Её дух томится в неволе, в той клетке, на той цепи, на какую посадило его одурманивающее излучение. И конца этому рабству нет. Будь она свободной, она, несомненно, пошла бы со мной куда угодно. В этом я уверен, ибо, как и я, она любила чисто, откровенно и без сомнений. Она бы согласилась... Поэтому...

- Я освобождаю тебя, любовь моя, - прошептали мои губы, мой нос в последний раз обонял аромат её тела, который всегда сводил меня с ума, палец лёг на спусковой крючок и придавил его.

Я помедлил мгновение, любуясь в последний раз тем совершенством, которое она олицетворяла даже сейчас, будучи одурманенной, зомбированной... и нажал на спуск.

Грохот выстрела прозвучал одновременно с завыванием полицейских сирен. Уже не пытаясь и не желая никуда уходить, я посмотрел на то, как выскакивает из-за угла первый робот, и всадил в его лакированный колпак, под которым скрывались электронные мозги, третью пулю. Робот повалился и задымил, ещё два выскочили следом, понеслись ко мне, раскрывая манипуляторы для задержания. В них я всадил четвёртые и пятую пули, заставляя этих патрульных громил падать на мостовую и, отчаянно визжа повреждёнными сиренами, дымить и ползти, царапая камни... Помня о том, что остался только один патрон и не желая перезаряжать оружие, бросив последний взгляд на распростёртое неподалёку от меня тело той, которую я любил больше жизни, я мысленно попрощался со всем дорогим, что у меня оставалось и, уже не жалея ни о чём, поднял дуло нагана к подбородку, закрывая глаза...

- Мы не советуем тебе делать это, - раздалось вдруг за моей спиной, я вздрогнул и тут же вздрогнул ещё раз, ощутив, как исчезает, растворяясь в воздухе, из моей руки револьвер. - Ты напрасно пытаешься покончить с собой. Это бесполезная трата редкого гена, содержащегося в тебе. Мы предлагаем тебе иное решение.

- Что? - хрипло произнёс я, открывая глаза и теряясь сразу же: город исчез, как будто и не было его никогда, всё, окружающее меня, исчезло, только чистейшее молочно-белое сияние заполняло собой бесконечность, в которой я находился, да колыхалось что-то туманное, похожее на облака, вокруг. - Что это?

- Это мир, как видим его мы, - объяснил голос из-за спины. - Всё то, что видел ты, это была всего лишь иллюзия, созданная со специальной целью.

- Кто это говорит со мной? - прохрипел я, теряясь в том, что видел, и в том, что не видел ничего. - Кто вы?!

- Мы есть Великий Разум, - голос прозвучал прямо передо мной. Я снова вздрогнул, поднял голову, фокусируя взгляд, и увидел трёх седовласых мужчин, похожих друг на друга как три капли воды. Они стояли передо мной, сложив руки на груди, в одинаковых позах, в одинаковых свободного кроя одеждах и каким-то нечеловеческим взглядом смотрели на меня. Кажется, в их взгляде не было выражения ни одной человеческой эмоции, не было и намёка на тепло, сочувствие; таким взглядом, наверное, смотрят испытатели на подопытных животных, но... я вполне мог ошибаться.

- Что это значит? - спросил я тихо, разглядывая их.

- Что именно? - синхронно спросили трое старцев.

- Всё это, - я обвёл рукой пустоту, в которой мы находились. - Кто вы?

- Мы уже говорили тебе: мы есть Великий Разум, - сказали они. - Это, - они обвели рукой пустоту вокруг, - мир, как видим его мы. Без иллюзий.

- Без каких ещё иллюзий?! - прорычал я, сатанея. - Вы хотите сказать, что всё это не существует на самом деле?!

- Это Эксперимент, - произнесли они.

- Какой ещё эксперимент?!

- Эксперимент по выделению людей с уникальным геном, который необходим нам.

- Для чего? - устало спросил я, потерявшись во всём этом хаосе, который кружил мне голову и путал и без того неспокойные мысли.

- В альтернативном временном потоке прародина человечества - планета Земля - захлебнулась в этом... "мусоре", который она породила и кормить который более уже не могла. Человечество само вызвало катаклизмы, которые привели к уничтожению лучшей части человеческого рода. Той части, которая могла обеспечить выход в космос колонистам. Это привело к тому, что в нашем временном потоке не появились мы, потомки тех, кто проложил дорогу к другим мирам. Чтобы не допустить этого, чтобы убрать причину катастрофы в корне, мы решили заменить несколько последовательностей в генетическом коде землян, чтобы те улучшили свою природу и вернулись к пути развития, отринув путь деградации. С целью выявления необходимых нам генетических последовательностей мы инициировали несколько экспериментов. В результате одного из таких был выделен из общей массы подопытных ты, как один из носителей уникального гена. Поэтому ты нам нужен, Кристофер Быков.

- Вы ставите эксперименты над людьми?! - спросил я, потерявшись в сведениях, которыми со мной поделились эти трое. - Все эти излучатели, все эти зомби - это ваших рук дело?!

- Мы заботимся об улучшении человеческого генофонда и сохранении человечества, - бесстрастно ответили трое стариков. - Средства не должны стеснять нас. Если необходимо пожертвовать одним человеческим ребёнком, чтобы купить панацею от всех болезней на свете, мы так поступим. Даже если придётся пожертвовать сотней детей, если это спасёт жизни миллионам. Даже если эти дети представляют собой наше продолжение...

- Это бесчеловечно!

- Для улучшения природы человечества, для спасения и исцеления его пригодны все средства, - повторили они. - Такова цена. Кроме того... невозможно установить наличие или отсутствие у человека уникального гена, пока не будут созданы специальные условия для его проявления.

- И что же во мне такого?

- Сила, - ответили они. - Сопротивляемость любым нагрузкам. Жажда жизни. Несгибаемость. Нежелание отступать даже перед тяжелейшими испытаниями. Желание бороться до конца за свою правду. Это интересует нас. Это то, что нужно.

- Вы боги этого мира?

- Мы его создатели, не более того. Богами нас посчитали те, кто его впоследствии населил. Увы, даже дату Начала не придумали первые поселенцы. Так и взяли сокращённые от "Начало Эксперимента" - "НЭкс"... Отвечаем на твой невысказанный вопрос: девушка была настоящей. Все люди, с которыми ты сталкивался, которые населяли этот мир, были настоящими и живыми, каждый со своими особенностями и характером.

- И вы позволили ей умереть?! - вскипел я.

- Она была предрасположена к смерти, ибо была слаба. Как ни старался ты защитить её, из-за её легкомыслия излучение постепенно убивало её, несмотря на все твои хитроумные изобретения. Повторяем, человек: она была слаба. Излучение не действует на людей с сильной волей. Ты мог обходиться вообще без защиты. Она не могла. Отвечаем на твой невысказанный вопрос: в том, что так сложились обстоятельства, нет нашей вины. Мы лишь создаём условия Эксперимента, мы не может отвечать за действия тех, кто в нём участвует. Это живые люди, а не механизмы, послушные нашей воле.

- И всё это ради какого-то уникального гена?!

- Всё, что происходит в Городе, творится и на Земле, но там также наличествуют беспорядки, разбой, засилье уличных банд, бюрократия в местах, где закон ещё имеет свою извращённую силу, безразличие отдельных групп, нищета, произвол армий и многое, многое другое. Чтобы прекратить всё это, нужны решительные срочные действия, иначе катаклизм неминуем. Для обновления генетической структуры необходимы новые генетические последовательности...

- Я понял, - вздохнул я. - Чего вы от меня хотите?

- Ты не хочешь жить без её присутствия в своей жизни. Мы не вольны помочь тебе, ибо не можем воскрешать мёртвых. Всё что мы можем сделать, это помочь безболезненно покинуть этот мир, распрощавшись с болью, которую он тебе причинил. Но нам также нужен твой ген, Кристофер. Взять его без твоего согласия мы не сможем. Ты разрешаешь нам сделать это?

- Вы виновны в смерти моей любимой, моих друзей, вы сделали из них безмозглых зомби... а теперь просите моей помощи?! Да провалитесь вы!

- Это Эксперимент. Благо человечества...

- Плевать я хотел на это благо! Из-за него я потерял своё счастье и свою цель в жизни! Из-за него я умер и уже не воскресну никогда, как не воскреснет и моя любовь! За Неё, за своих друзей я отдал бы всего себя на растерзание, но человечество... Плевать мне на него! Своя рубашка ближе.

- Ты всё равно умрёшь. Зачем тратить бесценный материал впустую?

- А чтобы не достался он врагу! А вы для меня враги! Вместе с вашим проклятым человечеством!

- Самопожертвование - это...

- Самопожертвование ради друзей, ради любимой, ради... своего рода, наконец, - перебил я их. - На это я готов пойти. Но не для всего человечества мне жизнь отдавать. Особенно после того, как из-за ваших экспериментов я лишился всего! Я ненавижу вас! Я ненавижу эти ваши эксперименты! Я отдал бы всё, что у меня есть, чтобы уничтожить хоть одного из вас! Экспериментаторы хреновы!.. С кем угодно экспериментируйте... но не со мной и моими родными и близкими! А теперь... пошли вы к дьяволу, ублюдки поганые!

И выхватив из-за пояса нож, который не заметили эти трое, я одним стремительным движением вонзил его себе в грудь, погружая сразу на всю длину.

"Я иду к тебе, Лика... - прошептал я враз онемевшими губами, падая в этой невероятной пустоте на что-то плоское и твёрдое. - Я иду...".

И тьма, милая родная, спасительная тьма накрыла меня с головой, принимая в свои объятия. Она обещала отдых и покой... Это было именно то, чего мне так не хватало за все те годы безумия, что я прожил в этом Городе. Покой... Наконец-то я отдохну. Наконец-то... Знакомый тихий смех прозвучал вдруг в этой пустоте. Так близко... Я обернулся ему навстречу, увидел нежную улыбку, мгновенье медлил, не решаясь, затем, забыв обо всём, отринув всё, я бросился к Ней навстречу и растворился в объятиях своей любимой, которая стала для меня вечностью.

Держась за руки, мы с Ликой легко шагали по пути, ведущему в бесконечность... Мы были вместе... Отныне и навсегда...

* * *

- Остановить кровотечение.

- Остановлено...

- Подготовить криокапсулу.

- Подготовлена...

- Отправьте его в орбитальный комплекс. Необходимо извлечь его ген любой ценой.

- Принято к исполнению...

- Цена велика...

- На цену они не посмотрят. Они хорошо знают, что нам необходим его ген для создания армий. Мы более не можем отступать... Люди слишком сильны. Нужно менять стратегию.

- Наши отступления - это поражение сегодня. Но завтра они приведут нас к победе. Верь в это, брат мой.

- Я верю...

- А когда Земля падёт к нашим ногам, мы клонируем его и подобных ему, кто отдал свои гены для создания суперсолдат, чтобы они увидели своими глазами всю красоту сгоревшего мира, в котором уже никогда не будет людей... И тогда они обретут счастье во смерти...

Конец