- Так ты верующий? - прищурившись, с полуулыбкой спросил Андрей.
- Я не верующий, я знающий, - ответил Попов.
И все, находящиеся в туалете психиатрического изолятора, рассмеялись.
Присутствие этих людей в туалете объяснялось просто - они здесь курили. Зарешечённое окно было открыто, в туалете было свежо. Табачный дым заполнил помещение и Попову показалось, что эти люди
здесь как бесы в аду. "Куда там Достоевскому с записками известными".
В палате, впрочем, ещё хуже. Представьте себе помещение, площадью немногим больше, чем школьный класс, сплошь заставленное койками. Теснота, читатель.
По импровизированному коридорчику, образованному быльцами кроватей и бело-синей стеной, ходят взад-вперёд без остановки пациенты, испытывающие неусидчивость. Таких, правда, немного - четыре
человека. Большинство лежит по койкам, страдая от скуки. Санитар говорит: "Вы здесь отдыхаете".
В гробу я видел такой отдых. "Е<...>ал я ваши именины" как выразился поэт.
Прогулки здесь нет, торчишь в палате день-деньской. Одно утешает - пребывание здесь длится всего 21 день... впрочем, по-разному. Могут выписать и спустя неделю после госпитализации, а могут
держать в палате несколько месяцев. Один индивидуум находится здесь уже 15 лет... впрочем, ему абсолютно всё равно, где находиться, место для него не имеет значения. Он - овощ. Пациенты его не
любят и чувства сострадания к нему не испытывают. Единственная радость его в жизни - сигарета, и нередко можно увидеть, как он роется в ржавой кастрюльке, служащей пепельницей, в поисках окурка
пожирнее. (Таких, впрочем, там нет). Он совсем не безобиден, хоть и овощ. Мне рассказал один знакомый (своими глазами видевший) как он зацедил кулаком санитару в лицо.(Санитар был новичок и ещё
не знал его). Причиной рукоприкладства послужил толчок санитара на проходе (тот самый импровизированный коридор). Что называется не буди во мне зверя.
Попов курил. Когда сигареты, приносимые ему родителями, кончались у него, он становился страшной
попрошайкой. Маму родную за табак бы продал. Никакой силы воли, никакого чувства собственного дос-
тоинства. Удивительнее всего то, что иногда он получал от пациентов желанную сигарету. Сам же он,
если была у него полная пачка, угощал сигаретами направо и налево и к концу вечера у него ничего
не оставалось. И приходилось ему (когда никто не видел) рыться в импровизированной пепельнице, по-
добно описанному выше Дмитрию (тот самый овощ).
- Даже львы питаются падалью, если припечёт, - бормотал Попов в таких случаях.
Пепельница была мерзкая, что говорить. От курения окурков на пальцах у него образовались чёрные
пятна. Сам себя он называл мысленно "бычкарём".
Санитар заглянул в туалет.
- Закругляйтесь. Через 5 минут туалет закрываю.
График посещения туалета в психиатрическом изоляторе никто и никогда не упразднит.
-За<...>ли они каждый раз туалет закрывать! - в сердцах сказал кто-то, лишь только санитар исчез
из поля зрения.
- Туалет - это средство контроля, - рассудительно молвил Попов.
- Да какого там контроля!
- Но у нас ведь нет надзорной палаты...
Попов лёг на жёсткую койку. По графику настало время тихого часа. Проклятая палата успокаивалась
в это время. Матерных слов не было слышно целых два часа.