Мне приходилось присутствовать на этой церемонии однажды, в далеком детстве, но сейчас совсем другое ощущение. Видеть незнакомые лица и людей, чьих не знаешь имен и не знаешь кого из себя представляют, наблюдать как заливаются плачем девушки, близкие подруги, ушедшей от нас, Кристины. Мы не знаем друг друга, но нас объединяет одно -горе, постигшее все братство, всю семью в целом. Ее смерть касается каждого из нас, ведь любой мог оказаться на месте, где сейчас покоится девушка. Это и приводит меня в ужас.
Мысль о том, что я, Жаклин, Питер или Дерек оказались бы в гробу, рвет мне душу тонкими когтистыми лапами. Потеря одного из них ярким следом отразилась бы на мне. Они -моя семья и мои друзья. Без них я никто.
На сегодняшний день в подземелье погас свет. В зале убрали все лишнее и поставили столы, где, на скатерти, была выставлена все возможная выпивка: от коньяка до водки.
Перед глазами мелькали черные оттенки одежды и, если бы не светлая кожа людей, подумала бы, что попала в ад.
Похороны идут в самом разгаре. Выстроившись вокруг платформы, студенты слушают скорбную речь вожака, то и дела соглашаясь с его высказываниями.
Я стою у самой стены, скрестив руки на груди. Тень от потолка мрачно падает и сливается с моим нарядом: черным платьем до колен -все, что удалось найти в шкафу. Когда собирала чемодан, и предположить не могла, что мне придется присутствовать на прощальной церемонии. Будь моя воля, я бы не пришла сюда. Не хочу видеть скорбящих людей, слезы и чувствовать вину перед ними. Им плохо, а мне нет. У них умерла подруга и сестра, а у меня все хорошо. Возможно, так и должно происходить с новичками. Им тяжело принять во внимание тот факт, что теперь они одно целое. Один мир, в котором все дышат одним воздухом и пьют одну воду.
Тишина угнетает и бьет в самое сердце, прерывистые речи Дерека не спасают положение и, кажется, что мир уходит у меня из под ног. Прижавшись к стене, прокручиваю события сегодняшнего утра.
Джоунз узнал о происшествие и без помощи полицейских: Томлинсон сам сказал ему утром. Не знаю как, но сказал. Что говорил, как объяснял появление дырки в голове девушки -никаких слов. Умолчал ли он о братстве, или директор был в курсе о нас с самого начала, тем не менее скорбь была одна и та же. На день отменили все уроки, дабы почтить память ученицы в стенах колледжа. Вероятно, большей половине студентов это событие только повеселило: нет занятий и весь день свобода. Видя, как на их лицах расцветают улыбки, мне хотелось сгореть на месте. Назвать такое поведение омерзительным я не решалась. Нет, оно дикое!
Не знаю каким трудом стоило профессору Джоузну набрать телефон родителям Кристины, но из коридора на первом этаже я слышала плач ее матери, и сердце непроизвольно сжималось. Потерять дочь, любимого и родного ребенка тяжелее всего на свете. Ее не вернуть деньгами или операцией, не просто залечить раны мазью. Тело умерло и, скорее всего, душа тоже.
Смотрю, как молодые люди поднимают стаканы и медленными глотками прощаются с девушкой. Замечаю среди них и Жаклин. Она стоит на выступе, рядом с Дереком, и, смахнув с щек слезы, залпом выпивает содержимое стакан, морщась от глотка. Ее волосы небрежно убраны в хвост, дорожки туши на лице сливаются с траурными нарядами гостей и это спасает подругу. Но вряд ли она сейчас думает о своем виде.
В стороне от них я вижу Питера. Голова опущена, а сама фигуру припечатана к стене, руки сложены на груди, и взгляд устремлен куда -то вперед, в пустоту. Черная кофта, рукава которой закатаны по локоть, и привычные джинсы. Единственное, чего я не замечаю, -стакан с алкоголем.
Он смотрит на меня в течение нескольких долгих секунд, после чего отходит от стены и направляется в мою сторону. Каждый сантиметр моей кожи натягивается от напряжения, сердце стучит громко, быстро, тяжело, компенсируя мое спокойствие. Руки невольно тянутся к подолу платья и расправляют складки.
Питер возникает незаметно, как тень, и берет меня за руки, слегка потирая костяшки.
- Ты как? -тихо спрашивает он. Его взгляд сосредоточен на мне: слегка беспокойный, но теплый и трепетный.
- Честно? -я тяжело вздыхаю и прочищаю горло. -Никак.
- Ты не должна была приходить сюда, если не хотела. Это не твоя обязанность, Лиз.
- Не говори так, хорошо? Я часть братства и по его законам должна была присутствовать на похоронах. В конце концов умерла моя одноклассница, Питер. Ни сестра, ни подруга, а такая же, как я, Жаклин или ты -свободная.
- Для тебя это правило не действует.
- С какой стати? -моя бровь взлетает вверх. -Я не особенная, а такая как все.
- Только не для меня, -отвечает Одли. Тихо, только для меня. -Я не хотел, чтобы ты состояла во всем этом, не хотел, чтобы ты видела собственным глазами такого рода мероприятия.
- Почему?
- Потому что я знаю как это больно: видеть, пусть и чужого, но мертвого человека, знать о его смерти, рассуждать целыми днями об этом, а потом медленно сходить с ума. Я не хочу видеть тебя расстроенной, повешенной нос, -парень дотрагивается до моего подбородка и заставляет поднять голову.
- Понимаю, но я не могу так. Это касается и меня, верно? Нас всех, а не прийти значит не отдать уважение умершему. Ответь, только честно, -я прикасаюсь к его груди, в области, где должно биться сердце, и ощущаю громкое, учащенное биение. Пульсация проходит сквозь пальцы, наполняет тело. -Это не первый раз? Когда умирает кто -то из братства, правильно?
- Я не хочу говорить об этом здесь, Элизабет, -парень переводит взгляд на студентов.
Голоса меняются один за другим, каждый произносит то, что раннее не слышали мои уши: слова утешения, скорби. Мы все собрались здесь, в один день. Одно событие объединило нас всех, дало возможность собраться в семью. Этого дорогого стоит, но все же я понимаю, что больше ничего не желаю. Здесь мой дом, эти люди -сестра и братья, старшие и младшие. Мы одно целое. Мы -огромное дерево с множеством плодов. Растем, развиваемся и срываемся с веток, катясь вниз по земле.
- Пойдем, -произношу я и беру его за руку.
Он кивает. Не знаю, как и что будет говорить Питер, но я хочу знать. В конце концов я тоже заслуживаю знать правду, пусть и болезненную, но чистую. И лучше него этого ни сделает никто.
В комнате намного лучше, чем в подземелье. Температура здесь значительное теплее, и я чувствую себя в безопасности.
Медленно очерчиваю кривые линии на руках Питера и слушаю, как бьется его сердце. Ровно, тихо и в унисон с дыханием. Я зарываюсь лицом в его грудь, и он сжимает меня сильнее в своих объятиях. Одна рука гладит открытый участок спины, поднимаясь вверх по шее, вторая переплетает наши пальцы.
Поднимаюсь чуть выше, затрагивая участок кофты, и спускаюсь вниз. Я отвлекала себя от боли, исследуя взглядом и руками изгибы его рук, натянутой кожей. В данный момент это лучшее лекарство, но я не забыла о разговоре. Просто еще не время.
Питер прижимается щекой к моим волосам на макушке и выдыхает теплый поток воздуха.
- Ты хотел поговорить, -произношу я и поднимаю взгляд на его лицо.
Глаза парня летают в облаках, прикованные к потолку. Внимательно слушаю сердцебиение и впервые понимаю, что он нервничает. Обеспокоен. Не уверен, как я отреагирую на его рассказ.
- Сейчас не самое лучшее время для подобных слов, Элизабет, -парень тяжело вздыхает и сильнее зарывается лицом в волосы.
- Ты не сможешь долго скрывать от меня правду, Питер. Ты знаешь это.
- Знаю. Поэтому и откладываю.
- Почему?
- Есть вещи, которые лучше скрыть от людских глаз и запереть на замок далеко в мыслях, чем навлекать неприятности на близких.
- Но я хочу услышать именно от тебя истинную причину всего это безобразия, -чувствую, как кровь приливает к лицу, сердце вспыхивает новым пламенем, а его острые языки обжигают внутренности, как кислота.
- Я не могу, Лиз, -оправдывается Питер и сжимает мою руку. -Хочу, но не могу.
Не понимаю. Какой толк укрывать от меня тайну братства, если я смогу узнать ее от других источников? Объяснение только одно: Одли -упертый баран. Или же он так дорожит мной, что и слова вымолвить не в состояние.
Закатываю глаза и опускаю руку. Меня осточертело видеть на лицах людей безжизненную маску, словно ничего и не происходит, гадать кто станет следующим и бояться, что жертва кто -то из твоих родных. С приходом в братство моя жизнь наполнилась темными, холодными красками безразличия и ужаса. Я живу в страхе и по сей час, боясь ответного удара со стороны убийцы. Но сколько тайн, загадок и кроссвордов может таить в себе стая из ста людей? Какой от этого плюс?
Раздраженно выдыхаю и поднимаюсь с кровати в тот момент, когда рука Питера касается талии. Собираюсь пройти в ванную, как внезапно ладонь парня ложится мне на запястье и выворачивает его. Не больно, но заставляет сморщиться и посмотреть в глаза обидчику.
- В чем дело? -решительно спрашивает Одли. Делаю попытку вырваться, но рука парня сильнее сжимается вокруг, и теперь я по -настоящему ощущаю боль. Острую, колючую.
- Отпусти.
- Лиз, что происходит? -настаивает Питер. Его глаза сверлят во мне дыру, и приходится сдаться.
- Ты ведь знаешь ответ, верно? -интересуюсь я. -Вот теперь спроси себя сам, умник: в чем дело!
- Это из -за разговора?
- Нет, -отвечаю я, ловлю минуту, когда Питер оказывается более уязвим передо мной, и вырываюсь из тюрьмы. Тру запястье и заправляю за ухо прядь волос.
- Врать у тебя получается хуже всего, -парень тяжело вздыхает и, встав, подходит ко мне. Кладет руку на плечо, слегка сжимая ключицу, и приподнимает подбородок: аккуратно, что в животе невольно зарождаются новые коконы. Я до сих пор не привыкла к его прикосновением и, боюсь, что еще долго не смогу. -Ты хочешь поговорить?
Он издевается?
- Да, Питер. Я хочу поговорить! -срываюсь и даю порыву эмоций выплеснуться наружу. Отхожу от парня к окну, сжимаю ладонь в кулак так, что в следующую секунду слышу, как хрустнула кость, и поджимаю губы. -Почему от меня скрывают тайны? Ты хоть знаешь, как это невыносимо: знать, что нынешний день может стать последним в твоей жизни?
- Хочешь услышать правду? Все, что происходит внизу -касается только нас с Дереком. Собрания, походы -это наше дело. Убийство -совсем другая вещь. Когда происходит смерть твоего близкого, автоматически окружающие становятся частью этого круга и выбраться из него можно лишь после того, как найдешь убийцу. Почему я не рассказываю тебе? Потому что со мной ты в безопасности и у тебя нет повода волноваться. Я -твоя стена, которую нельзя сломать. Я -тот воздух, которым ты дышишь в закрытом помещение. Я -твой свет среди тьмы. Все, что происходит с тобой, переводится на меня. Таков закон отношений.
- Мы говорим сейчас не об отношениях.
- Есть вещи, о которых нельзя говорить так просто, словно болтаешь с подругами по телефону.
- Ты не доверяешь мне? -обиженно спрашиваю я и поворачиваюсь к Питеру. -Если да, то я пойму. Но если это произойдет с Жаклин: как я узнаю причину? Или с тобой? Что мне скажет Дерек?
- Со мной этого никогда не произойдет, Лиз. И с Жаклин тоже.
- Не говори так, точно зная будущее. Никто из нас не в праве решать и строить его. Оно уже расписано при нашем рождение, -приближаюсь к другу и беру его руку. -Какие от меня могут быть секреты?
- Ты и правда хочешь знать?
- Я обязана, Питер.
Вижу в его глазах смятение и теряю последний шанс на разговор.
- Хорошо, -устало выдыхает Одли и приглашает сесть. Покорно присаживаюсь на кровать и поднимаю глаза на парня. Слежу, как постепенно меняется его лицо: скулы поигрывают на лице, вижу четко сжатую под давлением челюсть и напряженный взгляд. -Ты знаешь, что братство существовало не только в нынешние дни: наше появление с Дереком запустило этот механизм по новой?
- Да. Жаклин выдала это предположение, но какое дело оно имеет в случившимся? -отмахиваюсь я.
- Что не наесть прямое, -Питер обводит глазами прикроватную тумбочку и поворачивается ко мне. Волосы взлохмачены, и я замечаю несколько капель пота на лице. -Что тебе известно о старейшинах?
- О ком? -переспрашиваю я, стараясь обработать полученный вопрос.
Старейшины? Что мне может быть известно о них? Ничего. Если конечно Одли не имеет в виду друидов, магов и прочую волшебную силу в средние века.
- Ничего.
- Тогда начнем с них, -решается Питер и потирает ладони. -Если ты подумала о магах, колдунах и ведьмах, то боюсь тебя огорчить. Старейшинами в братстве считаются те, кто были первыми основателями стаи. Путешествуя по уголкам мира, каждый из них приносил свою долю в развитие "клуба" и каждый ценил свободу, данную однажды Богом. По сути их было трое: прадед Дерека, старшая сестра его матери и мой дед, но это не достоверная информация.
- Твой дед? -переспрашиваю я.
Мне было известно с самого начала, что Питер как -то связан с Дереком и что он был вторым кандидатом на место вожака в братстве, но о такой кровной линии -ничего. Могу предположить, что Жаклин нарочно скрыла от меня этот факт, но могут быть варианты: она сама того не знала.
- Да. Наши с Томлинсоном семьи чуть ли не росли вместе с детского садика. Его прадед и мой дед были, как братья друг другу и первыми, кому взбрело в голову создать некий совет.
- Для какой цели? Это ведь не школьный клуб по интересам. Тогда что?
- Вероятней всего предположить, что они преследовали одну цель, -рассуждает парень. -Когда я изучал семейный архив, то обнаружил интересный факт: они оба следовали друг за другом по пятам: один колледж, одна работа и в конце концов одна любовь.
- Братская любовь?
- Скорее верность друг другу и обещание быть не разлей вода. Но не в этом дело, -отмахивается Питер. -После того, как сформировался союз семей, братство приобрело большие масштабы. В него входили все, кто поддерживал сторону наших дедов: свободу, честолюбие и отвагу.
- Но какое отношение они имеют к убийству?
- В те года и было совершено первое нападение. Жертвой стала одна из старейшин -сестра Томлинсон -младшей.
- Они нашли виновника?
- К сожалению, -Питер вздыхает. -Нет. Было проведено несколько расследований, но это не дало никаких результатов. Предположительно убийца был кем -то из своих, но эта версия так и не достигла центральной точки. Понимаешь к чему я веду? -уточнил парень.
- Ты хочешь сказать, что это может быть...
- Один и тот же человек, -сделал вывод. -Конечно не тот самый, но по семейной линии -да. Спустя несколько лет, когда место вожака занял отец Дерека, убийство повторилось и с новой отдачей. Его семья не пострадала, но не в этом суть. Главное -погибла новая жертва. И не одна.
- Несколько? -переспрашиваю я. Меня подавляет ужас. Какой человек может быть настолько зверским, чтобы убить несколько невинных детей?
В ответ Одли кивает, и я прикрываю глаза. Чувствую, как содрогаются внутренности, и как холод проходит до самых колен. Если бы не кровать...
- Именно поэтому ты должна быть предельна осторожна, понимаешь? Не смотря на охрану, не смотря на многочисленное скопление людей -будь на чеку, хорошо? В следующий раз он может напасть в самый неожиданный момент, и тогда ты не сможешь сопротивляться, -тревожно сообщает Питер и дотрагивается до моей ладони, слегка сжимая ее. -Пообещай мне, что будешь аккуратно, когда меня не будет рядом.
- С чего ты решил, что убийство повторится вновь? Если эта семья давно умерла и унесла в могилу своих потомков? -невольно убираю с глаз прядь. -А если этот человек вообще мертв?
- Никогда не будь уверена до конца и не пытайся представить себе эту ситуацию с обратной стороны. Будет не будет. Если ни если. Вариантов множество, настоящее одно! -я вижу, как его губы сжимаются в одну тонкую полоску, и как напрягается челюсть.
Взгляд пробегает по моему лицу и останавливается на глазах. Карие, похожие на золотистый песок на пляже, заглядывают в самую душу, и мне кажется, что они лучше любого сканера.
- Просто обещай мне, что будешь осторожна, -волнение и минутная злость потихоньку слегают, и теперь с его уст срывается шепот. Тихий, напоминающий колебание ветерка в позднюю весну. -И если с тобой что -то случится, Лиз, -он проводит рукой по моим волосам, спускается на плечи и ложится на талию. -Я не выдержу! Ты -последнее, что так важно мне в этом чертовом мире! Семья, брат, подруга и ты, любимая, дорогая и родная. Просто пообещай.
Я пообещаю. Но что будет дальше? Знаю. Страх до конца года будет идти за мной по пятам, я буду боятся выйти на открытое пространство без поддержки и опоры в виде Питера и приходить домой с мыслью: все ли хорошо с моей семьей? Хочу ли я так жить? Нет. Но выбора у меня, к сожалению, не единого. Конечно, если не захочу сама все выяснить. А что? Я могу. Могу сама выследить и найти убийцу и наказать, но что я сделаю? Судить по законам не имею права. Тогда выход только один -сдаться и пообещать Питеру быть внимательной. А если отыщу новый способ? Разобраться самой! Я не смогу вот так просто допустить еще одного убийства в семье. В своей второй семье. Жаклин, Дерек, Питер, Джулия. Эти люди не должны пострадать. Ни в коем случае!
- Элизабет? -перевожу взгляд на парня. Его глаза приобретают металлический оттенок и становятся серьезными. Он не шутит.
- Обещаю, -на выдохе отвечаю я и пытаюсь слегка улыбнуться, дать повод Питеру доверять мне. Это единственный способ, чтобы почувствовать свободу от его наставлений. Тогда смогу сама разобраться, провести собственное расследование и не допустить продолжения кровавых дней и ночей.
Питер пододвигается ко мне, касается ладонями моего лица, нежно проводит большим пальцам по ямочкам на щеках и облегченно выдыхает. На лице пробегает едва заметная улыбка, но я улавливаю ее, и в сердце что -то щемит. Смотрю ему в глаза и вижу, что все сказанное здесь чистая правда. Он не будет тем, кем является, без меня. Одли пережил многое, спасая мою шкуру, и отплатить ему смертью не особо хорошо в данной ситуации.
Руки скользят по плечам, вырисовывая очертания татуировки, вниз по ребрам, от чего перехватывает дыхание, и обнимают за талию, крепко прижимая к хозяину. Чувствую его дыхание, как расширяется и сужается грудная клетка. Одно прикосновение, и наши губы встречаются. Медленно, нежно, не торопясь за временем и действиями, тревожно и в последний раз.