Политыко Марина Борисовна : другие произведения.

Десять месяцев одного года

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Из сборника

  
   В нашей семье летоисчисление ведется, как в Допетровской Руси: не с первого января, а с первого сентября. Так что у нас через два дня начнется новый 1997-98 учебный год. А для меня - шестой год работы в школе, куда я пришла после окончания филфака университета. Мне дали три пятых класса и классное руководство в 5 "А". А в этом году от параллели остался один десятый класс, из-за неимения конкурентов получивший первую букву в алфавите и меня в виде все того же учителя русского языка и литературы, а также классного руководителя. Официально считается, что ребята об этом еще не знают, но слухи, проверенные и непроверенные, расходятся быстро - так что я уверена, что большинство уже в курсе. И как всегда, будут и довольные, и недовольные. Кому-то я казалась слишком строгой и требовательной; кому-то излишне молодой, а потому не вызывающей особенного уважения и пиетета. Меня тоже ждут определенные трудности: найти подход к каждому новенькому. И хотя новеньких в абсолютном виде у меня только четверо, но и те, кто были моими учениками, не совсем представляют, какая я классная. А быть просто предметником или классной мымрой - это далеко не одно и то же. От классной исходит все самое неприятное, что есть в школе: уборка в классе, дежурство по школе, проверка дневников, вызовы родителей, классные и родительские собрания, нотации и наказания.
   Да еще учебный год в этом году начинается сразу ударно - с понедельника. Мало того, что он день тяжелый - так еще впереди полная рабочая неделя.
   Я достала список нового класса. Теперь нельзя делить их на своих и чужих, все мои, и все должны стать любимыми, по крайней мере, терпимыми: никто не должен вызывать раздражение и желание послать, куда подальше, или, в лучшем случае, запустить чем-нибудь тяжелым. Но надо сказать, что такие желания, не совместимые с личностью учителя (ха-ха-ха!), редко меня посещали. Обычно я старалась - не безуспешно - перевести это в шутку, иногда очень даже язвительную и далекую от доброты, но действующую почти всегда безотказно. Практически не помню случая, чтобы приходилось повышать голос или истерически кричать и обзывать учеников. Бог миловал от этого позорнейшего явления.
   Итак, что мы имеем с этого гуся, как говорит моя еврейская бабушка, бывшая учительница музыки, а ныне пенсионерка.
      -- Абрамцева Яна (из "В" класса) идет на медаль. Сущий ребенок, наивный, чистый, искренний. Благополучная семья, она - единственное избалованное дитя; по мировосприятию должна бы учиться в классе седьмом. Даже одевается как шестиклассница, особенно смешные носит шапки с какими-то немыслимыми помпонами.
      -- Азарка Виталий (мой), крепкий четверочник, звезд с неба не хватает ни в чем, во всем серединный. Жаль, что не пошел в своего папу. Яркая личность: преуспевающий бизнесмен, интересный мужчина, поддержка во всех моих классных начинаниях. Маму на собраниях за пять лет не видела ни разу. Виталий - младший, его сестра закончила в этом году нашу школу.
      -- Антонов Дмитрий (из новых), знаю только по хвалебной характеристике в личном деле. Перешел в нашу школу, потому что купили квартиру в нашем районе. Хорошист, пятерки по точным предметам. Отец - полковник, мама - служащая банка.
      -- Бортник Наталья (из "В" класса) - это будет гордость нашего выпуска. Если Яна "идет" на медаль, с трудом переставляя ноги, то Наташа это делает легко, играючи, умудряясь получать удовольствие от учебы. Учится она взахлеб, упиваясь каждым новым знанием. Характер - о-хо-хо! Но я таких люблю. Личность! Семья благополучная, интеллигентная, дружная.
      -- Бутылина Ирина (из "Б" класса) - само спокойствие, выдержка, терпение. И самое главное - старательность и упорное желание вырваться из тихих троечников, среди которых она пребывала в 5-6-х классах. И ей это удалось. Уважаю. Семья простая; дружит с отцом и его сестрой, своей тетей, о которой немало было написано за эти годы в разных сочинениях.
      -- Гуща Анастасия ("В") - дочь нашей учительницы по физкультуре. Настя и сама очень серьезно занимается спортом, участвует во всех школьных соревнованиях. Очень активная, любит принимать во всех мероприятиях участие. Училась бы и совсем хорошо, если бы не было так много разных отвлекающих (и думаю, что для нее гораздо более интересных и приятных) моментов в жизни. Самые большие проблемы с русским языком. Дружит с Наташей.
      -- Гуласин Сергей (мой) - высокий, красивый, хорошо воспитанный, скромный. С каждым годом учится все хуже: не от лени или нерадивости, а оттого, что учиться все тяжелее, а способности, в отличие от внешних данных, весьма средние. Да и дома не все в порядке: мама-красавица вышла два года назад вторично замуж, и с отчимом у Сережи отношения явно не складываются. Зоя Андреевна приходила, плакала, рассказывая о семейных неприятностях, но что я могу ей подсказать, не имея даже минимального семейного опыта - оставалось только слушать. С первого класса дружит с Колей Крисько.
      -- Дробич Татьяна - моя девочка, не только потому, что из моего класса. Нелюдимая, замкнутая; в пятом классе, наверное, месяц не поднимала на меня глаз, отвечала, глядя в пол или на парту. Но потом прорвалась плотина: приняла, поверила, оттаяла. И более верной, преданной и любящей ученицы у меня во всех трех классах не было. Моя палочка-выручалочка, поддержка и опора во всех делах и начинаниях. Папина дочка - во всем. Он врач, и Таня собирается идти по его стопам. Претендует на медаль. Она не такая сильная ученица, как Наташа: то, что та берет способностями, моей Тане приходится добиваться работой и усердием. Но это хорошая закалка.
      -- Зубарева Оксана (моя) - тихая, скромная, страстно желающая подняться над своей мещанской средой. Пока не очень получается. Лучшие девочки не принимали ее в свою компанию, к девочкам попроще она сама не идет. Ее лучшая подруга ушла после девятого класса - Оксане сейчас будет непросто. Да и с той дружила, потому что так повелось: живут рядом, ходили в одну группу в детском саду, попали в один класс, сели за одну парту - вот и дружба. Помани к себе кто другой, поярче, поинтереснее, - прощай дружба. Ушла бы, не оглянувшись. Учится хорошо, старается, трудно дается математика. Хорошо танцует - с детства занимается. Хочет быть замеченной, хочет похвалы - с охотой берется за все поручения. Иногда мне кажется, что я не совсем справедлива к ней.
      -- Изарбаева Татьяна (моя) - подруга "моей" Тани. Две Тани, две мои отличницы и умницы. Очень способная, особенно по гуманитарным предметам. Папа - полковник, два года назад с последними нашими войсками покинул Германию. Квартирный вопрос испортил москвичей, а Таню - материальное благополучие: есть некоторый снобизм, высокомерие, излишне честолюбива - во всем должна быть первой. Хотя все это не помешало ей весь девятый класс просидеть за одной партой с самым забитым и слабым учеником нашего класса. И только благодаря ее помощи и подсказкам он сумел благополучно закончить и уйти в профтехучилище. Закончила с отличием музыкальную школу, хорошо поет, моя правая рука в разных музыкальных конкурсах и выступлениях. Мама - скромная медсестра, на фоне мужа-красавца и яркой дочери кажется в своей семье чем-то чужеродным, как домработница. У Тани и отношение к ней соответствующее. Видеть вместе их всегда больно и даже где-то неловко.
      -- Крисько Николай (мой) - любимец и совесть класса, бессменный староста. Насколько хороший человек, настолько слабый ученик. Но благодаря всеобщей любви, учительской и ученической, имеет свои заслуженные и не очень тройки и даже несколько четверок, например, по физкультуре, информатике - любит компьютеры, и по одному моему предмету - литературе - очень старается. Семья простая, но очень хорошая, дружная. Коля - младший сын, двое других намного старше. Хорошего мальчика воспитали: рассудительного, серьезного, порядочного, честного.
      -- Лопатины Валентина и Елена идут пока под одним номером - новенькие. Двойняшки. Причину перехода в нашу школу знаю со слов директора, который принимал их документы: учились в пригороде, по месту жительства, но решили, что надо идти в городскую школу, и посильнее. Добираться далеко, но отец взялся отвозить их на машине. Папа - бизнесмен, мама - бухгалтер. У Лены оценки несколько лучше, но в целом девять классов закончили обе на "4" и "5", с преобладанием последних. Обе охарактеризованы очень положительно, опять-таки особенно Лена. Ну, что же, поживем - увидим, насколько это все объективно.
      -- Маковец Артем ("Б" класс) будет представлять лицо нашего класса. Представляю, сколько девичьих сердечек будет биться сильнее в его присутствии. Но обладатель выдающейся внешности не является обладателем столь же незаурядных способностей. В учебе он крепкий троечник, и таким был всегда, даже в начальной школе. Характер нордический, внешность арийская - высокий красивый блондин. Ни в чем предосудительном замечен не был. Из вредных привычек - приверженность к курению. Но здесь он далеко не одинок. Живут вдвоем с мамой, на которую он очень похож.
      -- Маневич Глеб (мой). Любому классному руководителю разрешается иметь несколько любимцев. Список этот открыла Таня Дробич, но туда еще входят два мальчика, Глеб и Родя Сергеев. Глеб - сама доброта и безотказность, моя правая и одновременно левая рука. Абсолютно все могу ему поручить, и все будет сделано как надо и даже лучше. Мальчик с очень высоким показателем интеллекта, особенно в области общих знаний. Это, конечно, от семьи и книг. Читает много и широко, не ограничивается лишь фантастикой, как многие в его возрасте. К сожалению, оценки не отражают ни его эрудиции, ни его способностей. Все положительные оценки - его, от "3" до "5". Мама его говорит про своего любимого сына, что лень родилась раньше него. Правда, я часто замечаю, что лень относится, в основном, к тем делам, которые ему не нравятся и потому не хочется их делать. Но в жизни-то многое не хочется делать... Семья у них замечательная, я очень люблю встречаться с его родителями на собраниях: всегда чувствую с их стороны поддержку и симпатию, а часто и действенную помощь, особенно когда разыгрываются нешуточные диспуты. И папа, и мама Глеба всегда умеют двумя-тремя предложениями остановить ненужные препирательства и высказать веские доводы в мою поддержку.
      -- Маневич Александра (новенькая) - сестра-двойняшка Глеба. Эту очаровательную девочку я знаю столько же лет, сколько и самого Глеба: не было ни одного Дня именинника в нашем классе или экскурсии в театр, в музей, куда Глеб пришел бы один, без своей Саши. Оценки за девятый класс у нее лучше, чем у брата, но какая она ученица - это еще предстоит узнать. Перешла она к нам из художественного лицея - не захотела или не смогла учиться там дальше, а мы зато приобретаем в ее лице собственного классного художника - это замечательно. И вообще я очень рада, что Маневичи воссоединились, мне безумно нравится эта "сладкая парочка". Она будет явно к украшению нашего 10 "А".
      -- Мохов Андрей ("Б" класс) часто пропускал уроки по болезни, а потом приходил и спокойненько все наверстывал. Очень способный мальчик, но как часто бывает у мальчишек, способности становятся не двигателем, а тормозом прогресса и движения вперед. Исключение - оценки по литературе; его ответы - это всегда глубокое и неординарное осмысление литературного произведения. В восьмом классе, когда мы читали "Ромео и Джульетту", Андрей сказал: "Мне кажется, что любовь этих героев подогревалась давним конфликтом родителей, враждой и ненавистью кланов, невозможностью соединиться. А представьте, что все в порядке: никто не мешает, не строит козней, они спокойно поженились. И начинается быт, пеленки, взаимное раздражение. Выдержала бы их любовь такие испытания? Не жестокие, но каждодневные? Я лично не уверен". О, какой поднялся шум в классе. Как все бросились, кто защищать героев, а кто нападать. Захоти я создать такую ситуацию сознательно - не получилось бы. Спасибо тебе, мой юный филолог Андрюша Мохов. Я рада, что ты не ушел после девятого класса, хотя оценки твои были не ахти какие и директор с завучем старательно тебя выпихивали из школы, но я грудью встала на защиту, ссылаясь на твое слабое здоровье.
      -- Маркова Виктория (моя) - яркая иллюстрация к названию книги Б.Кауфман "Вверх по лестнице, ведущей вниз". Милая, обаятельная, очень способная девочка в 5-6 классах, становясь старше, теряла почему-то и свое обаяние, и очарование, оставаясь только способной, даже можно сказать: год от года все способнее и даровитее. Про таких говорят: "одаренный ребенок". Все при ней: прекрасная память, великолепная дикция, грамотность, способность быстро схватывать и усваивать новый материал любой сложности. Это ли вскружило голову или занятия в школьной театральной студии, где она тоже блистает...Короче, теперь мы имеем то, что имеем: завышенную самооценку, гипертрофированную самоуверенность, пренебрежительное отношение к большинству одноклассников, полное отсутствие друзей. И мне ее безумно жаль: и сама она мучается, и помочь себе не дает - фыркает и брыкается. Но медаль-то, конечно, она получит вполне заслуженную. Пятая медаль моего класса. На собраниях видела всегда только маму - она мне мало симпатична, такая простая тетка, работает экономистом.
      -- Новицкий Олег ("Б" класс) - занимает давно и упорно пьедестал классного клоуна. Теперь это будет и мой клоун: не думаю, что он изменит своему принципу "шутить и век шутить" только потому, что попадет несколько в иное окружение. И здесь, я уверена, у него найдутся искренние поклонники, тем более, что юмор у него незлобный, ни на кого лично не направленный (если не наступать на его любимую мозоль), а бывает иногда действительно очень смешно и по делу. Примечательно то, что он себе позволяет, как шут при дворе короля, говорить вслух о том, о чем говорить боятся или стесняются. Эдакий рупор правды.
      -- Образцов Евгений ("Б") - наш вклад в школьную богему. Артистичен, музыкален, пишет неплохие песни и исполняет их под гитару. Носит длинные волосы, завязывая их в хвост. Учится хорошо, но не усердствует. Его в классе уважают, но не очень любят. Но он за дешевой популярностью и признанием не гонится - настоящий Поэт - и вполне самодостаточен. Эмоциональный, влюбчивый.
      -- Полынина Лидия ("Б") - подруга Иры Бутылиной. Практически никогда не видела, чтобы ссорились, обижались, пересаживались друг от друга. Обе неторопливые, сдержанные в проявлении эмоций. Лида красивая девочка и знает это. Она давно и серьезно занимается танцами - одна осанка чего стоит. А эта прямая спина, когда она сидит за партой - невольно позавидуешь и тоже стараешься выпрямиться, вздернуть подбородок, тянуть кверху шею. Но где нам... Я очень люблю ее сочинения, глубокие, вдумчивые, эмоциональные. Однажды написала сочинение в стихах - вот, оказывается, где находят выход эмоции. Интересно познакомиться поближе с ее родителями, которые сумели вырастить такую славную девочку.
      -- Прокопович Александр (мой). Родители купили квартиру очень далеко от нашей школы, но Саша остался верен мне и своим друзьям: продолжает ездить в нашу школу через весь город. Мальчик с непростым характером, вспыльчивый, взрывной. Чуть не по нему - сразу лезет в драку. Петух с бойцовским характером, но отходит быстро, обиду не копит. Но девчонки его не любят за несдержанность. Близкий друг - Виталик Азарка. Ученик Саша весьма посредственный, хотя в начальной школе был отличником. Читать не любит, память не развивает - отсюда все проблемы. Он младший сын в семье, отношения дома теплые, дружеские, его очень опекает старший брат. Мама ревностно относится к его успехам, удачам и неудачам.
      -- Пупко Артур ("В" класс) - носитель обманчивой внешности: полный, рыхлый, болезненно бледный, короче - тямтя-лямтя, которого лишний раз и спрашивать не хочется - вдруг в обморок упадет или вообще глупости будет какие-нибудь говорить. Но приходит все же такой день - не может не прийти, когда Артура надо спросить и оценить. Медленно поднимается из-за парты, медленно поднимает веки, еще медленнее открывается рот (прямо чувствую, как ему это физически трудно), начинаю терять терпение, но не позволяю себе торопить его. Ну, наконец-то - пошел процесс - заговорил. Медленно, тихо. Говорит пять минут, семь, десять. А останавливать не хочется - все так по существу, так интересно, выношенно, глубоко копает, до самой сути добирается. Одноклассники смотрят торжествующе: "Ну, что? Не ожидали от нашего Артура такой прыти? То-то же - внешность обманчива". Учится он хорошо, но медлительность - его бич: всегда чего-то не успевает. Но то, что сделано - сделано превосходно.
      -- Сергеев Родион (мой). Интересно, что моих любимцев люблю не только я. И его, и Глеба любят учителя, одноклассники, особенно одноклассницы. У обоих есть замечательная черта: они умеют общаться, не задевая ничьего самолюбия, не обижая, не выпячивая свои достоинства. Если я прошу о помощи, их руки всегда вверху. И никому не приходит в голову съязвить по этому поводу: они помогают при малейшей возможности всем. Учится стабильно хорошо. Забавно то, что друг с другом они не дружат - это просто хорошие приятельские отношения - не больше. Оба нашли себе близких друзей в "Б" классе: Глеб - Женю, а Родя - Олега-шута. Насколько серьезен и обязателен первый, настолько второй - прямая противоположность. Но, поди ж ты, - дружат, с самой начальной школы. У Роди очень теплые и дружеские отношения с мамой. Она у меня - бессменный председатель родительского комитета, а эта "должность" ввела ее и в общешкольный комитет. Ольга Васильевна - бесценный мой помощник.
      -- Стаханова Анна ("Б") - еще один яркий пример того, как много зависит от семьи. Мать-алкоголичку лишили родительских прав, дочка воспитывается у опекунов - бабушки и дедушки-генерала, типичного солдафона. Ане очень тяжело дома. Бабушка любит и жалеет ее, но она в полной дедушкиной власти. Тот же только приказы отдает. Мне безумно жалко эту девочку: природа была к ней так щедра, наделив легким, веселым характером, общительностью, абсолютной грамотностью, чувством языка. Учится она с каждым годом все хуже, но способности изначальные столь большие, что позволили ей закончить девятый класс без троек - на "4" и "5". Никогда не жалуется, не ноет, держит улыбку - многим бы взрослым поучиться у нее так переносить тяготы жизни. Я рада, что она будет у меня в классе - можно будет уделить ей побольше внимания.
      -- Хрусталева Людмила ("В" класс) - маленькая изящная девочка с кукольным личиком, большими голубыми глазами и длинными белокурыми локонами. Боюсь, и мозги у нее тоже кукольные. Никто не называет ее иначе, как Людочка. Папа - большой чиновник, мама не работает. Людочка - копия своей мамы, нежная, улыбчивая, с ямочкой на левой щечке. Не говорит, а щебечет, и, как правило, не по делу. Но щебетать хочется - иначе как другие обратят внимание на лакированные туфельки, пушистые кофточки, наманикюренные пальчики, золотые колечки на них и сережки в маленьких розовых ушках. О-о-чень(!) сладкая девочка - до тошноты, до приторности. Учиться она не может - просто нечем - но об уходе из школы после девятого класса даже никто не заикнулся, потому что Папа считает, что Людочка должна закончить 11 классов и именно в нашей школе, которую она так любит - здесь все к ней очень добры. Я чувствую грядущие неприятности, связанные с этой куколкой.
      -- Чхеидзе Кирилл ("Б") - настоящий восточный мужчина, пылкий, несдержанный, обидчивый. Ученик средний, очень неграмотный по русскому языку, за что постоянно таит на меня обиду. Мама - балерина, похожа скорее на старшую сестру, чем на мать. И отношения у них соответствующие - дистанции не держат. Папа в Тбилиси, куда Кирилл ездит на все летние каникулы. Приезжает с опозданием минимум на месяц, загоревший, еще более вытянувшийся. Собирает на переменах возле своей парты ребят, что-то возбужденно рассказывает, хохочет, угощает восточными сладостями. Но через пару дней интерес ослабевает: к нему в классе вообще небольшой интерес - никто его всерьез не воспринимает.
      -- Шевчук Юлия ("В"), по недоразумению родившаяся девочкой, а не мальчиком. Высокая, спортивная, с совершенно мужским складом ума. Очень люблю ее ответы по литературе: никаких эмоций, общих фраз, переливания из пустого в порожнее. Глубоко, логично, умно, часто неожиданно. Любит животных, знаю, что дома у нее целая ветлечебница, питомцев подбирает на улице. Вообще все обделенные и обиженные могут идти к ней за советом, приютом, лаской, пониманием. Она единственная в классе нормально относится к Люде Хрусталевой, опекает ее. Но вообще слабый пол не очень уважает, дружит с мальчишками.
  
   Итого: двадцать восемь человек - 15 девочек и 13 мальчиков. С ними мне жить два года. Не оговорилась, именно жить - их проблемами, трудностями, радостями, разрешать их конфликты друг с другом и учителями, общаться с их родителями; ходить с ними в театры, в музеи, на выставки. Проводить Дни именинника. А может, уже не захотят - переросли? Насколько знаю, в тех классах этого не проводили.

Мой дом - моя крепость

  
   Мне приснился традиционный перед началом учебного года "сон советника Попова": "поздравить он министра в именины в приемный день пришел без панталон". Я пришла в короткой нижней маечке, долго металась по школе в поисках своего класса. Когда, наконец, нашла, выяснилось, что под дверями закрытого кабинета стоит мой безмятежно спокойный класс во главе с директором, а ключа на вахте нет. Кроме этого, у меня нет ни классного журнала, ни конспекта урока. И вообще я понятия не имею, для чего я сюда пришла.
   Я с облегчением вздохнула, проснувшись, и даже позволила себе поулыбаться, вспомнив свой нетривиальный в стенах школы внешний вид. Сегодня последнее летнее воскресенье, последний день августа, преддверие нового учебного года, где, я чувствую, меня ждет много сюрпризов.
   Но еще сегодня можно порадоваться жизни: по всей квартире разносится запах бабушкиных пирожков, которых никогда не бывает много. Поэтому надо торопиться, пока к завтраку не вышел мой младший брат Вадим.
   Но я опоздала: на кухне за круглым обеденным столом уже сидел братишка и, нахально улыбаясь, засовывал в широко раскрытый рот румяный пирожок, легко заходивший туда, не зная, дурачок, что там его последний приют.
  -- Доброе утро, - поприветствовала я присутствующих.
   Ответила только бабушка, Вадим промычал нечто нечленораздельное, потому что уже следующий пирожок, не менее симпатичный предыдущего, на одну треть торчал изо рта. Легкое втягивание - пирожка нет, а загребущая рука брата тянется к блюду за следующим кулинарным шедевром бабули.
  -- Чувствую, надо торопиться? - полувопросительно уточнила я.
  -- Не беспокойся - три противня напекла, - наивная бабушка решила, что этими словами успокоила меня. Видимо, она все-таки не настолько хорошо знает своего младшего внука, как я своего брата.
   Наконец, наш младшенький утолил первый голод и с высоты своих одного метра восьмидесяти шести сантиметров обратил и на меня внимание:
  -- Как настроение перед трудовой вахтой? Судя по выражению лица, доска была не вымыта, мела не было, а ты забыла, какая тема урока?
  -- Типа того, - сдержанно ответила я, потому что не исключена возможность отвлекающего маневра от блюда с пирожками. Но, убедившись, что вопрос был задан искренне и заинтересованно, поделилась подробностями сна к общей радости присутствующих.
   На наш дружный смех из комнат потянулись люди, тоже желающие познакомиться с содержанием моего сна. Задвигались стулья; бабушка, вздохнув, взяла пустое блюдо, найдя последнему затерявшемуся на нем пирожку место во рту Вадима, снова наполнила блюдо доверху пирожками и начала расставлять чашки для повторного чаепития.
   Как я люблю воскресенья: наши совместные завтраки и обеды (на ужине, как правило, кто-то отсутствует), возможность пообщаться за вкусной и обильной бабушкиной едой, поделиться последними новостями, посмеяться, подтрунить друг над другом. Нас шестеро: бабушка с дедушкой, родители и мы с Вадимом. Еще четыре года назад мы жили в том же составе в трехкомнатной хрущевке: крошечные прихожая и кухня, совмещенный санузел, одна проходная комната, где проживали мы с братом, телевизором и приходящими гостями. Когда мы были маленькими и засыпали, не дождавшись ухода гостей, то в спальне родителей, то у бабушки с дедушкой, нас потом сонных переносил папа на руках в наши постели. На шестнадцатилетие мне подарили старинную китайскую ширму - у меня появился свой уголок. Это несколько облегчило мне жизнь, но существенных изменений не принесло. И вдруг мы получили наследство. Оказывается, и в наши времена редко, но происходят такие чудесные вещи. У нашего папы в Краснодарском крае жил двоюродный брат, единственным родственником которого был наш папа. Братья были не особенно близки, учитывая большие расстояния и солидную разницу в возрасте, но все же писали друг другу поздравительные открытки, два раза в год (на день рождения каждого) перезванивались и даже пару раз выбирались, друг к другу в гости. Запомнилось, что дядя прихрамывал, а по ночам тяжело, астматически дышал. Происходило все это в той же нашей с Вадимом проходной комнате. Брату не мешало - для меня же эти ночи были практически бессонными. Дядя умер от приступа астмы: никого рядом не было, чтобы вызвать "скорую помощь". Папа с мамой поехали на похороны и привезли оттуда завещание, по которому дом со всем имуществом и садом переходит во владение к моему отцу. Вот такая сказочная история. С большими трудностями удалось все это оформить и продать. Из вещей своего брата папа взял только старинные морские часы с барометром, несколько картин местного художника, с которым дядя дружил, и кое-какие книги, пополнившие нашу домашнюю библиотеку.
   Вот так мы стали владельцами огромной пятикомнатной квартиры в престижном доме на набережной. Какое это оказалось счастье - иметь собственную комнату! А два санузла - вовсе не роскошь, как и большая кухня. Случилось это четыре года назад. Бабушка и дедушка дождались комфортных условий к семидесяти годам, родители - почти к пятидесяти, я к двадцати трем, а Вадим и совсем молодым - в неполные девятнадцать.
   Что примечательно, никому из нас и в голову не пришло, что разумнее, может быть, было бы купить раздельные квартиры для всех. Но это не в нашем случае: мы даже представить себе не можем, что будем ходить друг к другу в гости, а не жить под одной крышей и иметь возможность общаться ежедневно. В нашей семье двигатель и стержень, на котором все держится, - женщины. Бабушка - главнокомандующая. Маленькая, очень полная (по этому поводу у нее есть шутка, что на толстых кошках блохи не водятся), с тугими завитками темных волос с густой проседью, с лицом, не потерявшим своей выразительности, и живыми карими глазами. Хлопотунья, обожающая, когда дом наполнен людьми и звенит веселыми голосами, наперебой хвалящими ее стряпню. Не знает, что такое уныние и плохое настроение. Почти сорок лет проработала учительницей музыки, что меня всегда удивляло, когда я смотрела на ее маленькие пухлые пальчики: как же она умудрялась взять октаву? Ни я, ни брат музыке не учились, но побренчать в свое удовольствие, сыграть популярную мелодию, подобрать на слух что-то немудрящее - этим "премудростям" нас бабушка научила неплохо. Мама же окончила музыкальную школу, конечно, с отличием, как и все, что она делает. На этом общение с пианино свелось сначала к домашним вечерам, а затем, потихоньку, и совсем ушло из маминых любимых занятий. А нелюбимых у нее и так достаточно. Мама - бабушкина дочка, но ничего не взяла от нее, даже внешне она похожа на своего папу, нашего дедушку: высокая, худая, с длинными темными волосами, которые она собирает в "улитку". Эта прическа делает ее старше и строже, но на наши уговоры постричься и вместе с волосами сбросить, по крайней мере, лет пять, не соглашается. Она очень молодой стала методистом, а затем и завучем института повышения квалификации учителей; видимо, такая прическа казалась ей наиболее соответствующей ее положению. Мама очень добросовестная, исполнительная, аккуратная и пунктуальная. Не может быть и речи куда-то опоздать, что-то не успеть, кого-то подвести. Мы с братом не очень стремились делиться с ней своими неприятностями: не потому, что за этим следовали нотации, а потому, что мама простых путей не выбирала ни для себя, ни для нас. Нам казались излишними эти строгости, трудности и ущемления собственного "я", полагались на какие-то более простые пути разрешения наших конфликтов. Но почему-то всегда (или почти всегда) получалось, что именно мамины советы и рекомендации становились наикратчайшим путем к выходу из неприятного тупика. Поэтому в нашей большой семье все за советами ходят к маме, даже дедушка. Правда, после перенесенного шесть лет назад им обширнейшего инфаркта, дедушка как бы потерял вкус к жизни. Он стал очень молчалив, практически не смотрит телевизор и не читает газет, живет строго по часам: завтрак, прогулка, дневной сон, обед, отдых, вечерняя прогулка, легкий ужин, ночной сон. Нам всем было очень трудно и невыносимо видеть его таким изменившимся: ведь мы его знали и помнили энергичным, деятельным, не пропускающим ни одной новостной передачи, с интересом следящим за всеми событиями в стране и в мире, горячо обсуждающим политические новости за ужином с зятем. Мы думали, это пройдет, что это как осложнение после тяжелой болезни. Но шли месяцы, годы - ничего не менялось: он жил в своем замкнутом мире и никого, кроме бабушки, туда не впускал. Мы пытались его тормошить, подсовывали газеты и журналы с интересными, на наш взгляд, статьями и материалами, он вежливо брал, а потом мы их находили на том же стуле, открытыми на той же странице. И бабушка однажды нам сказала: "Не трогайте его: все, что ему было нужно, он уже в своей жизни прочитал и узнал. Сейчас он хочет только покоя, он защищает свое физическое существование". На что мой брат, студент-медик, с негодованием воскликнул: "Но ведь это просто биологическая жизнь!" Бабушка ласково потрепала его по макушке, снисходительно улыбнулась и никак не прокомментировала этот пассаж.
   Папа, слава Богу, не переносил инфаркта, и вообще ничем тяжелым не болел, но его присутствие в нашем доме ненамного отличается от дедушкиного. Но если дедушку мы знали другим, то папа всегда, сколько мы его помним, был таким: немногословным, скупым на проявление эмоций, погруженным в свои мысли - типичный портрет ученого, каким его рисуют в не очень умных книжках. Папа - биолог-генетик, доктор наук, возглавляет кафедру в медицинском институте. Иногда наступают непродолжительные периоды "выхода из зимней спячки", как мы это называем. Он активно начинает интересоваться нашими делами, домом, книжными новинками. Предлагает какие-то усовершенствования быта, как правило, действительно, нужные и полезные. Сам претворяет их в жизнь. Мама пользуется этим кратким периодом активности и начинает водить его в гости или в театры. Надо быстро успеть, потому что интерес к жизни и к окружающим как внезапно возникает, также быстро и пропадает. Он не будет и дальше иметь ничего против маминых выходов в свет, но только он уже не составит ей компании. Мы с Вадимом очень ценим папу за его знания, эрудицию - нет вопроса, на который он не дал бы нам ответа, но насколько мы любили бы его еще больше, если бы он не углублялся так в свой внутренний мир, из которого его не так-то просто вытянуть.
   Нашим женщинам, бабушке и маме, можно посочувствовать: не самые простые спутники жизни им достались. Но как говорила наша соседка по площадке на старой квартире: "Ой, бабоньки, с жиру вы беситесь - чего вам не хватает? Не пьют, не ходят по бабам, деньги все - в дом, скандалов не устраивают. Серьезный мужчина - хороший мужчина, пусть себе сидит - в доме только тише и спокойнее с таким".
  

Первое сентября

  
   Встала еще до звонка будильника. Сразу подошла к окну - что там ждет нас сегодня? Дождя нет - и за то спасибо. Но ветер по-прежнему сильный, сбросил почти все листья на землю, и не только сухие, но и вполне жизнеспособные. Значит, завтра-послезавтра начальство распорядится идти убирать школьный двор от листьев. Занятие в сентябре бесполезное - то же самое, что поливать асфальт после ливня. Но вступать в пререкания - бесполезно.
   Сшила к новому учебному году костюм из четырех вещей: узкая юбка, брюки, короткий жилет и длинный приталенный жакет из шерстяного кашемира цвета болотной зелени. Комбинируя, можно получить четыре самых разных ансамбля, а меняя блузки и кофточки, количество костюмов можно увеличить минимум вдвое. Выбрала брючный вариант с жакетом, надев под него нарядную лимонную блузку - сегодня праздник.
   В рот ничего не идет - верный признак: нервничаю. Получила "ни пуха ни пера" от бабушки, даже дедушка вышел проводить, и вместе с вечно опаздывающим Вадимом выскочили из подъезда.
   Через двадцать минут я в школе. Из громкоговорителей звучат песни школьной тематики, над дверью плакат: "С новым учебным годом! Добро пожаловать!"
   Как всегда, умиляют крошечные первоклассники в новенькой школьной форме (у них ее еще не отменили), в одной руке букет - чаще всего гладиолусы, ростом с них, реже - хризантемы, другая рука держится за последнюю опору в этой новой и страшноватой жизни - родительскую руку.
   Школьный вестибюль гудит от голосов и смеха, слов приветствий и одиночных выкриков учителей: "Пятый "А"! Пятый "А"! Собирайтесь у входа в столовую!", "Богданов, ты в своем амплуа - даже первого сентября явился в спортивном костюме!", "Ой, спасибо, спасибо, девочки! Какие же вы красивые!", "Степанчук, Коля, куда ты все растешь - мне же нужно будет на стул становиться, чтобы заглянуть в твои честные глаза".
   Огляделась в поисках своего 10 "А", даже растерялась в первую секунду - не вижу никого. Но вот стали прорисовываться знакомые лица, и уже подбежали мои Тани, у обеих в руках розы. Дробич не скрывает радости, Изарбаева сдержанна. Вижу улыбки других своих девчонок и мальчишек, на душе теплеет, и сразу становится спокойно: все как всегда, как было в этот день все эти пять лет. И шестой будет не хуже. Обязательно. И почему не хуже? Он обязан быть лучше!
  -- Девочки, скажите нашим подниматься в класс, я возьму ключ на вахте.
   Расписалась в журнале за 330-й номер и, сжимая маленький желтый ключ, стала подниматься на третий этаж, в наш угловой кабинет русского языка и литературы. Мы с моим классом любим наш кабинет, ставший нам родным за пять прошедших лет; уютный, светлый, в этом году ребята со своими родителями сделали большой ремонт: побелили потолок, оклеили стены розово-кремовыми обоями под цвет наших шелковых штор, покрасили окна, дверь и полы, отлакировали столы и стулья. Они посвежели, но, к сожалению, царапины от этого не исчезли. А вот учительский стал как новенький.
   Когда я вошла в класс, ребята уже почти все расселись, в основном заняв те же места, что и в прошлом году. Нашлись места и новеньким. Глеб, конечно, взял сестру под свое крыло и ради нее даже ушел со своей "камчатки", заняв третью парту у стены. Сразу за ними сели сестры Лопатины. На первой парте этого же ряда нашел себе место новый мальчик - значит, это Дима Антонов. Ему, конечно, нужно сидеть на первой парте - совсем небольшого роста, меньше даже большинства девчонок. На первой парте среднего ряда села Хрусталева Люда и... Вика Маркова. Да, интересное соседство: союз ума и глупости, необузданной гордыни и тщеславной ограниченности. Впрочем, в том, что они вместе, ничего нет удивительного. Ни с одной, ни с другой никто не хотел сидеть рядом в их классах. Даже Юля, опекающая всегда Люду, не сидела с ней за одной партой, предпочитая делить ее с Аней Стахановой. Да и рост Юли не позволял ей занимать первую парту. И хотя Вика тоже высокая, но куда денешься?
   Поздравив свой новый класс с началом учебного года, пожелав всем успехов, сказала, что начнем мы с того, чего не делали никогда: представимся друг другу. Каждый скажет о себе несколько слов, которые посчитает необходимыми произнести для первого знакомства. Мне понравился Дима - явно мальчик с чувством юмора. Сестры Лопатины совершенно не похожи друг на друга. Лена - высокая, крупная, темно-русая, явно в этой паре ведущая. Валя - симпатяга, прямо сошедшая с киноэкранов 50-60-х годов: плотненькая, стройная, темноглазая и темноволосая, с ямочками на щечках - одни словом, - очаровашка. Сашу Маневич приветствовали негромким, но радостным гулом: многие ее знают, а симпатия, которую испытывали все три девятых класса к Глебу, распространялась и на его красивую сестренку. Мне понравились новенькие. Но тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
   Не стала говорить о том, как надо одеваться в школу: мои хорошо знают; другие, видя 9 "А", тоже в курсе моих требований. Умные поймут быстро, с дураками буду говорить наедине и отдельно. И первой будет Хрусталева в этом списке; видимо, с ней никто и никогда не говорил на эту тему, а дома, судя по всему, принцип выделяться не по уму, а по внешнему облику, только приветствовался. К сожалению, разговор предстоит и с сестрами Лопатиными: и не только по поводу одежды, но и косметики, и длинных сережек до плеч.
   Сообщила, что ко Дню учителя нашему классу предстоит сделать поздравительную программу для учителей школы - такова традиция: первый концерт учебного года делают десятые классы, а т.к. в этом году десятый один - вся тяжесть ляжет на наши плечи, разделить ее попросту не с кем. Заодно это будет нашей презентацией для школьной общественности: администрации, учителей, шефов, других старшеклассников.
   Потом я попросила достать листочки и с одной стороны записать домашний адрес и телефон, данные родителей и место их работы; с другой - как бы они хотели проводить досуг в стенах класса. По три мероприятия с каждого. Набравшие наибольшее количество голосов, будут внедряться в жизнь.
   Я посмотрела на часы: через семь минут начнется школьная линейка для старшеклассников и первоклассников - главных "виновников" сегодняшнего дня.
  -- Ребята, через пять минут мы пойдем с вами в зал на линейку - поздравлять первоклассников. Я купила 28 книжек "Винни Пух и все-все-все". Деньги сдайте, пожалуйста, Коле. Коля, - сказала я, обращаясь к Крисько, - выполни эту миссию. Возможно, ребята не переизберут тебя старостой, и ты отдохнешь. Но пока нового у нас нет, выполни еще раз свои обязанности. Хорошо?
   Зачем я задала этот вопрос? Можно подумать, что Коля когда-нибудь отказался. Вот и сейчас он молча кивнул головой и достал свою потрепанную коричневую тетрадку старосты класса.
   Мы построились и пошли на второй этаж на линейку.
   Никому она не нужна, и все ждут от линейки только одного: чтобы она скорее закончилась. В этом смысле линейка 1сентября почти не обманула наших чаяний, даже первоклашки не успели по-настоящему истомиться. Одиннадцатиклассники отеческими голосами поздравили их и пожелали успехов в учебе; малыши, получив от своих учительниц знак, радостно бросились вручать, не глядя в лицо, свои букеты, немного подвявшие от долгого пребывания без воды. В ответ получили обязательные для такого мероприятия книги. А т. к. первоклассников, как всегда, оказалось гораздо больше, чем старшеклассников, то и наши книги пошли в ход, а мои ученики в свою очередь получили по букетику.
   После линейки классным дали возможность еще пообщаться со своими классами, а затем, проводив учеников к выходу, мы все потянулись в кабинет физики, в котором из-за его больших размеров по традиции проводились все педсоветы и совещания. Сейчас нам предстояло именно это.
   Мне, как всегда, занял место рядом с собой на четвертой парте среднего ряда Вениамин Юльевич или просто Веня, мой друг и наставник, по совместительству учитель черчения и рисования. Когда пять лет назад я пришла впервые в эту школу после окончания университета, меня тоже первым взял под свою опеку именно он. Внешне он мне понравился: среднего роста, худощавый, светлые волнистые волосы зачесаны назад, тонкий с горбинкой нос, светло-зеленые глаза за тонированными стеклами модных очков, придававших ему импозантный вид. Но манеры школьного Дон Жуана, уверенного в своей неотразимости, небольшая утомленность и ленца в голосе - вызвали реакцию отторжения: тоже мне, первый парень на деревне. Но постепенно ленца в голосе исчезла, глаза с неприкрытой иронией наблюдавшие за мной, становились внимательнее и теплее, и где-то к середине учебного года мы стали если не близкими друзьями, то хорошими приятелями, а затем Веня стал для меня в этой школе самым близким человеком, к которому можно было прийти за любой помощью и поддержкой, поплакаться при желании и необходимости в жилетку, получить трезвый и взвешенный совет. Он на девять лет старше меня, и его опыт просто бесценен.
   Именно от него я получила первые уроки выживания в учительской женской среде:
  -- Запомни, девочка, в школе есть заклятые друзья и закадычные враги. Исключение - я, и только для тебя. Все завидуют, ревнуют, исходят желчью и черной местью. Это почти театр: каждый хочет стать примой, любимцем главного режиссера. И не думай, что в школе нет таких соблазнов, как в театре. Там роли - здесь часы. Там признание публики - здесь любовь учеников и их родителей. Там награды и звания - здесь категории, грамоты, премии, похвалы на всех педсоветах и своего рода неприкасаемость. Оцениваться будет все: как и в чем ходишь, сколько подарков получила на 8 Марта и День учителя, сколько букетов вручили на линейке последнего звонка, как отзываются о тебе в разных анкетах - своего рода доносах - твои ученики, сколько раз похвалили на педсоветах. Улыбайся, не давай себя втягивать в разговоры, боже упаси тебя участвовать в обсуждении начальства - донесут тут же - держи нейтралитет. А со временем сама поймешь, с кем и насколько можно иметь дело.
   Ученики побаиваются его острого языка, но одновременно ценят его как опытного и сильного учителя, а администрация по праву гордится его кабинетом, который он сделал своими руками, и которому нет равных в городе. Веня пользуется своим особым положением в школе, но никогда не злоупотребляет им в личных целях. Использование в основном касается того, что он позволяет себе говорить начальству то, что другие никогда не осмелились бы произнести вслух. А если бы и осмелились, им стало бы неповадно.
   Веня познакомил меня со своей женой, очаровательной, очень стильной переводчицей в Интуристе, Алиной. Они часто приглашают меня к себе в гости, где царит обстановка взаимоуважения и легкого дружеского подтрунивания друг над другом; наравне со взрослыми участвует в этом их любимая единственная дочь, восьмилетняя Лара.
  -- Привет, Венечка!
  -- Привет, дорогая. Отлично выглядишь - кому-то сегодня испортишь настроение и аппетит. Как твой новый десятый?
  -- Пока ничего. Новенькие понравились, даже без всяких "но".
  -- Жаль, что я у них уже не буду ничего вести. Может, найдется пара-тройка человек, которые идут в технический вуз и захотят позаниматься начерталкой? Есть у тебя такие?
  -- Найдутся наверняка. Узнаю из тестирования по поводу планов на будущее.
   Первым слово по традиции взял директор, Владимир Никифорович, по образованию историк, как всегда хорошо одетый, аккуратно подстриженный и чисто выбритый. Если подойти поближе, то выяснится, что пахнет он хорошей туалетной водой. К директору в целом относятся хорошо: он не занудствует, излишне не усердствует, хорошо знает свое дело, отлично ладит с учениками, умеет разговаривать с родителями, начальством и даже уборщицами, которые в принципе никого не уважают в школе и тем более не боятся. Единственный крупный недостаток нашего директора-щеголя - нежелание портить с кем бы то ни было отношений, конфликтовать, поэтому добиться от него принятия каких-то непопулярных мер совершенно невозможно. Он попросил классных руководителей подать списки отсутствующих с указанием причины. Мне было легко: я сразу написала: "Чхеидзе Кирилл, не вернулся от отца из Тбилиси" и подала ее по цепочке к столу директора. Дальше разговор пошел о работе столовой, дежурстве классов по школе (слава Богу - начинает 11"А") и в завершение представил нам нового учителя, который в этом году закончил педуниверситет по специальности история-иностранный.
  -- Познакомьтесь, пожалуйста, с нашим новым молодым коллегой - Варламовым Дмитрием Александровичем, - торжественно объявил директор. - Дмитрий Александрович, выйдите, пожалуйста, сюда.
   К столу директора откуда-то с последних парт вышел высокий, чуть полноватый юноша; густые русые волосы распадались на прямой пробор, лицо открытое, приятное - красавцем не назовешь, но было что-то в его внешности от демократов-разночинцев прошлого века. Он был явно смущен и, не зная, что от него требуется, слегка поклонился. Мы ответили ему аплодисментами, чем ввели в еще большее смущение.
  -- Дмитрий Александрович, - решил помочь ему директор, - будет вести историю, государство и право в восьмых классах, а в 1О-м - английский в одной из групп и немецкий для двух новеньких... - Он явно не помнил их фамилий и выкрутился, добавив слово "сестер". Отец очень просил при возможности оставить им немецкий. Возможность тут же и появилась. Будем считать, что всем повезло.
  
   Я понимала, почему нового учителя поставили ко мне в класс: в прошлом году разгорелся нешуточный скандал в группе Валентины Ивановны. Ей уже противопоказано работать в старших классах: оскорблять и кричать на учеников, дергать за волосы - это не каждый класс молча проглотит. Мой не проглотил. Пожаловались мне, я поговорила с Валентиной Ивановной, вроде сначала помогло, но когда она учебником ударила со всего размаха Сашу Прокоповича по голове, скандал замять не удалось, и он вышел за пределы класса. Больше ее в нашем классе не видели.
   Второй выступала завуч по учебной работе, Нина Андреевна. Она пришла в эту школу всего на три года раньше меня учителем математики. Но вот уже второй год работает завучем. Ей, конечно, не хватает опыта, но она умна, энергична, с характером и главное - удачно дополняет нашего бесконфликтного директора. Видимо, потому, что не держится за свое кресло, не боится его потерять: позволяет себе быть и резкой, и прямой. Она сказала, что временное расписание висит внизу, в вестибюле школы, чтобы ученики и родители могли его видеть. Расписание на один день. Рассчитывает к концу недели "добить" окончательное расписание, где пытается выполнить пожелания учителей, внести методические дни, уменьшить количество "форточек". Просит не подходить к ней и не дергать: она все просьбы знает, помнит и по возможности выполнит. Третьей взяла слово несчастье нашего дома - завуч по воспитательной работе по кличке Коса. Кроме этой толстой белой косы, спадающей на ухо и достигающей плеча, в ней есть еще одно несомненное "достоинство": увесистая нижняя часть: попа, бедра, ляжки, ноги, подчеркиваемые всегда очень узкой и короткой юбкой. Отчего походка у нее - быстро семенящая. Других достоинств у этой женщины нет, хотя, ошибаюсь: все перечисленные перевешиваются одним: она - Жена. И не просто, а жена заместителя управляющего гуно (городского управления народного образования). Мало симпатичная аббревиатура, но еще несимпатичнее - сам заместитель управляющего: особа редкостно мстительная, недалекая, невежда и невежа в одном лице. А руководит, тем не менее, - образованием. И жена его чувствует себя на коне, впереди планеты всей.
   Мы с Венькой - самые ярые ее "поклонники": никто не слушает ее с таким вниманием, как мы. А слушаем мы потому ее так, что боимся пропустить какой-нибудь из ее ляпов, типа "глаза с волокитой", "ответьте мне на мой риторический вопрос" и так далее.
   В прошлом году она вдруг произнесла на первом педсовете:
  -- Кто сказал, что учительницы могут ходить в брюках? Это не одежда для учебного заведения, это нескромно.
   Тут же раздался голос Вени:
  -- Абсолютно согласен с вами, Наталья Алексеевна, - это нескромно. Даже больше скажу - это неудобно: ничего снизу не видно. Гораздо удобнее и скромнее - узкие короткие юбки - такой простор для воображения. А развитие воображения учеников - наша первейшая задача. Это я вам как учитель рисования говорю.
   Кто-то прыснул, мужчины позволили себе посмеяться вслух, директор, улыбаясь, покачал головой, но во взгляде его я при всем желании не смогла бы прочитать или увидеть порицание. Вопрос сам собой закрылся. Удивительно, но даже дальнейших санкций не последовало. Говорю же - Вене многое позволяется.
  

Первый месяц. Сентябрь

  
   Не успела оглянуться, как подошел к концу сентябрь. Весь в организационных хлопотах, постоянном оформлении бумаг: классного журнала, списков учащихся для канцелярии: общий, с данными родителей и домашним адресом и телефоном, и два, разделенных по половому признаку, - отдельно девочки, отдельно мальчики и с годами рождения; календарное планирование, дневник классного руководителя; план воспитательной работы на первое полугодие, куда я внесла в основном заявки и пожелания своих учеников. Приоритеты были расставлены так: поездка за город, пока тепло; в конце учебного года поход с ночевкой; Дни именинника, культпоходы в театры, на концерты, на нашумевшие фильмы, выставки. Разбавила темами классных собраний типа "Учись учиться: как готовиться к докладу, к реферату; как составлять тезисы лекции и т.д.", занятиями университета культуры (в прошлом году я уже начинала его вести - ребятам так понравилось, что я решила продолжить и в этом): " Западноевропейское искусство второй половины XIX века", по времени совпадающее с нашим курсом русской литературы.
   Собирались с языковедами на первое заседание нашего методобъединения. Наша заведующая, Хинич Раиса Яковлевна, ознакомила нас с материалами городского августовского методобъединения, с новинками этого учебного года, с графиком проверок и контрольных диктантов и срезов по языку и литературе. Раиса Яковлевна - учитель-методист, поэтому в нашей школе дважды в течение года бывают на педпрактике студенты филфака из университета. Она сильный учитель, интересный, яркий собеседник, но она несет на себе скорбную печать своего многострадального народа: всего бояться, остерегаться, никому не верить на слово, не рассчитывать ни на чью помощь и поддержку, всего добиваться только собственным умом, талантом и трудолюбием. Она многих (почти всех) подозревает в зависти, подсиживании, неискренности. Как ни странно, исключение составляет наше методобъединение: она не видит в нас своих врагов и завистников, почти искренна и откровенна с нами, доброжелательна: посещая наши уроки, не скупится на похвалы, если уроки того стоят. Я объясняю это только тем, что мы все намного моложе ее, искренно уважаем и считаемся с ее мнением и опытом. И самое главное - мы подобрались все какие-то самодостаточные, и своей славы нам вполне хватает; у каждого из нас своя ниша, которая тесна, или велика, или просто очень неудобна другому.
   Так, Мария Петровна Орлова - самая красивая женщина в нашей школе: стройная, статная, густые темные волосы гладко зачесаны назад и стянуты в тугой, тяжелый узел, правильные черты лица и большие выразительные карие глаза, обрамленные длинными ресницами. Такая внешность - уже индульгенция, а Мария Петровна еще и жена известного модельера. Ее старшая дочка, Ксюша, училась у меня, но после 9-го класса ушла в техникум на моделирование одежды, собираясь продолжить отцовское дело. Младший, Сережа, сейчас мой ученик в 8-м классе. У нас с Марией Петровной очень хорошие, теплые, дружеские отношения. Вот она как раз входит в число тех, про кого Веня говорил, что со временем я сама пойму, кто здесь мне друг, а кто враг. Она безусловный друг, причем, друг умный и интеллигентный, на которого можно положиться в любой ситуации. Так мне кажется, тем более, что на самом деле у нас с ней не было еще критической ситуации, где пришлось бы проверять друг друга на прочность и порядочность.
   Самый младший член нашей команды - Сакович Богдан Стефанович - пришел к нам на год позже меня. Но уже женат, имеет трехлетнего сына, что, впрочем, не мешает девочкам нашей школы без удержу флиртовать и кокетничать с ним. А он умудряется с внешностью плейбоя вести себя скромно, быть услужливым и внимательным ко всем женщинам нашего маленького, но дружного коллектива и оставаться верным своей жене Гале, на которой женат еще со студенческой скамьи. Конечно, у нас с ним самые простые отношения, благодаря отсутствию разницы в возрасте (год не считается): мы на "ты", у нас с ним нет пиетета по отношению друг к другу, нам легко разговаривать и делиться теми проблемами, которые возникают в наших классах время от времени. Он воспринимает меня как свою наставницу - ведь я уже "прошла", кроме 11-го класса, всю школьную программу по языку и литературе. Он, не смущаясь, приходит ко мне за помощью, консультациями, кроме тех трудных случаев, когда нам обоим приходится обращаться либо к Орловой, либо к Хинич. К ней в самую последнюю очередь - он трепещет перед Раисой Яковлевной и по-настоящему боится ее, гораздо больше, чем директора или завуча, тем более, что ни один из них не филолог. Богдан со временем будет хорошим учителем: он старается и не стесняется учиться, но чего ему действительно не хватает - это широты кругозора и эрудиции, необходимых для преподавания такого предмета как литература. Но он знает свои недостатки, щек не надувает, а черпает и черпает знания из всех источников, которые ему попадаются на учительском и жизненном пути. И за это я его люблю и уважаю. И вообще он бесконечно добрый и порядочный парень - иметь его в друзьях - одно удовольствие.
  

Второй месяц. Октябрь

  
   Итак, сентябрь пролетел, отшелестев бумагами, а октябрь начался с ошеломительной новости, взбудоражив весь наш район своей непоправимостью: в соседней математической школе покончил с собой мальчик, одиннадцатиклассник. Не осталось ни записки, ни видимой причины случившегося.
   Счастливое детство, "школьные годы чудесные", синяя птица юности - все это литературщина.
   А в действительности нет более жестокой и беспощадной поры, чем перекресток школьного детства и ранней юности. Не потому ли подростки так часто думают о самоубийстве как возможности разом решить все проблемы. Недаром у Мандельштама есть такие строки:
   О как мы любим лицемерить
   И забываем без труда
   То, что мы в детстве ближе к смерти,
   Чем в наши зрелые года.
   Для многих юных молодость - тяжелая ноша и обуза. Преувеличенность силы любви и такая же преувеличенность безысходности нелюбви. И жадно тянутся к стихам Лермонтова: он им близок, понятен своим одиночеством и трагизмом судьбы. Ведь это он и про них пишет:
   И скучно, и грустно, и некому руку подать
   В минуту душевной невзгоды...
   Мне предстоит серьезный и непростой разговор с моим 10 "А". Какие найти доводы и правильные слова, чтобы убедить их, что их неприятности не являются уникальными; невозможно найти подростка, не прошедшего через горькие разочарования юности: безответную любовь, предательство друзей, одиночество, неприятности в школе и дома. Надо быть готовым к тому, что жизнь редко и тем более недолго радует нас своими призами и безоблачным существованием. Но нужно все время помнить такую простую и одновременно безумно тяжелую для веры истину, написанную на кольце мудрого царя Соломона: "И это пройдет". Потому что все проходит чуть раньше или позже, обязательно проходит.
   По той серьезности, с которой слушали меня ребята, я поняла, что разговор нужный и насущный. Но также я почувствовала, что моих правильных и назидательных речей недостаточно для такого разговора - им нужна моя откровенность. Пришлось рассказать о той давнишней истории, при воспоминании о которой до сих пор саднит в груди. Тогда мне очень помогла справиться с непростой ситуацией моя бабушка. "Вообще, - сказала я ребятам, - если уж обращаться за советом и помощью, то лучше всего к бабушкам или дедушкам - не к родителям. Те слишком впрямую воспринимают наши откровения, делают поспешные и часто обижающие нас выводы, а некоторые еще имеют отвратительную привычку потом вспоминать и упрекать нас - так что десятки раз пожалеешь о своей откровенности. Совсем иное дело - бабушки и дедушки. Между нами целое поколение, большая возрастная разница - и они в состоянии абстрагироваться и не впадать в нотации и пустые поучения, которые сейчас точно никак не помогут. Нужна их мудрость, большой опыт жизни и понимание, что нет безвыходных и тупиковых ситуаций".
   И мне зачастую не хватает опыта и знаний, но зато у меня есть другое преимущество: небольшая разница - всего 10-11 лет - с моими учениками. Я еще очень хорошо помню себя в их возрасте, не забыла, что меня тогда волновало или радовало, а что вызывало полное отторжение или просто скуку.
   В середине октября мне позвонил Олег Николаевич Азарка:
  -- Антонина Сергеевна, здравствуйте - это Азарка вас беспокоит. Тут слухи прошли, что в ближайших планах нашего класса - поездка за город и осенний День именинника. Верно?
  -- Верно, Олег Николаевич. Чувствую по голосу, что вы хотите нам что-то предложить.
  -- Именно. Виталик ведь тоже именинник - 16 лет - хорошая дата. И я подумал, что могу сделать для него памятный подарок. Я предлагаю в последние выходные октября приехать вам всем классом ко мне на базу отдыха. У нас есть бассейн, в субботу вечером будет дискотека, да и вообще места красивые - погуляете по лесу, подышите свежим воздухом. И соедините два своих мероприятия. Как вам мое предложение?
  -- Царское предложение, большое спасибо. Я с радостью его принимаю, думаю, что и ребята тоже будут в восторге. По сколько нам надо собрать?
  -- Нет, Антонина Сергеевна, я же сказал - это подарок сыну, его друзьям и любимой классной.
  -- Щедрый подарок, огромное спасибо.
  -- Это вам спасибо. Так мы договорились? Постарайтесь к среде знать точно, сколько поедет ребят, и передайте с Виталиком. Хорошо?
  -- Да, конечно. К вам идет прямой автобус с вокзала, кажется?
  -- Да, 515 маршрут, езды примерно час десять. Дорогу Виталик знает - он все покажет. До свидания.
  -- До свидания, Олег Николаевич, большое спасибо.
  
   Приближается родительское собрание, я немножко волнуюсь, потому что со многими родителями я увижусь впервые. Конечно, мне уже о многом есть что рассказать, но все равно хочется не ударить в грязь лицом. Долго думала, как одеться, чтобы и солидно выглядеть, и свой стиль не потерять. Решила, что брюки надевать не буду. Остановила свой выбор на бежевом замшевом костюме.
   Собрание прошло живо и заинтересованно. Было очень много родителей, практически все пришли. Сразу узнала маму сестер Лопатиных: Лена - вылитая мама. Очень похож на свою маму и Женя Образцов - так что этим мамам даже не пришлось представляться. Родителей Димы Антонова я не вычислила по сходству с сыном: он не похож ни на кого из них, только небольшой рост объединяет всех троих. Папа - полковник, пришел в форме и при полном параде (чтобы произвести впечатление?), мама тоже не подкачала: прическа, макияж, дорогой костюм - все имело место. Вначале сидели очень напряженные, не позволяли себе даже улыбнуться. Расслабились только, когда я раздала всем родителям листочки и карандаши с ручками и попросила написать, что им нравится в их ребенке. Все с удовольствием принялись искать в своих чадах положительные черты. Мама Лиды Полыниной задала неожиданный и очень приятный вопрос:
  -- А если мне все нравится в моей дочери?
  -- Верю, - охотно согласилась я. - Так и пишите, что все нравится.
   Когда родители разошлись, с нетерпением стала читать листочки, желая побыстрее узнать, какие положительные качества я не успела или не сумела разглядеть в своих учениках, в первую очередь, конечно, не у "моих". Со всем мысленно согласилась. Открытием стали слова мамы Артема, что он очень нежный и заботливый сын и внук. Что ж, приятное открытие, теперь и я буду знать, что у него не только яркая внешность. Побольше бы таких сюрпризов.
   Следующие дни после собрания тоже принесли мне сюрпризы, но совсем другого свойства. На завтра ко мне подошли Валя и Лена и спросили, смогу ли я задержаться на полчаса после уроков?
  -- Конечно. Вы о чем-то хотите поговорить со мной?
  -- Нет, - улыбнулись девочки, - наш папа хочет подойти, познакомиться с вами.
   Я была немного озадачена такой преданностью детям: вчера была мама, наверняка все рассказала. Если хочется познакомиться лично - будут и еще собрания, зачем же тратить время в разгар рабочего дня. Тем более, у бизнесмена оно дорогое. Тем не менее, я заглянула в конец журнала, чтобы посмотреть имя-отчество их отца. Запомним - Борис Леонидович.
   После седьмого урока я, не торопясь, складывала свой портфель, когда в кабинет заглянула Лена (она в этой паре лидирует):
  -- Вы уже свободны, Антонина Сергеевна? Можно папе войти?
  -- Да, пожалуйста, пусть заходит.
   В кабинет зашел высокий темноволосый мужчина с чуть посеребренными висками. Улыбаясь и показывая симпатичную ямочку на щеке, он являл собой образцовый портрет человека новой формации: хорош собой, прекрасно и модно одет, лоялен, демократичен. А когда он подошел поближе, и я почувствовала аромат одеколона "Фаренгейт", то поняла, что он одевается не только красиво, но и дорого. Рубашка, скорее всего, от Армани, а галстук от Диора. Его благополучие почему-то вызвало у меня неприятие, которое удивило даже меня самою.
  -- Здравствуйте, Антонина Сергеевна, очень рад с вами познакомиться. Девочки мои от вас просто в восторге: Антонина Сергеевна то сказала, Антонина Сергеевна это сказала, ой, какой шикарный костюм был сегодня на Антонине Сергеевне. В общем, вы их кумир.
   Грубая лесть нисколько меня не смягчила. Довольно сухо поздоровавшись в свою очередь, предложила ему сесть, но не торопилась сама начинать разговор. Моего собеседника холодный прием нисколько не огорчил (по крайней мере, внешне), и он, продолжая широко улыбаться, продолжил:
  -- Я вчера никак не мог придти на собрание - принимал в аэропорту лекарства из Финляндии,(я оценила - круто; до меня дошло только сейчас, что фамилия Лопатин мне знакома: многие аптеки в городе носят название "Лопатин-фарм"; интересно, чем он еще захочет меня "убить" наповал, чтобы я, сраженная, была окончательно сломлена и покорена), но я бы не пришел, даже если бы был свободен. - Здесь он перестал улыбаться, а я насторожилась.
   Выждав нужную и приличествующую моменту паузу, он продолжил:
  -- Дело в том, что мы с женой разведены, не так давно - около года. Но договорились между собой, что это не должно никоим образом сказываться на наших детях. Поэтому они не подают эту информацию, и у вас в бумагах мы фигурируем как супруги. Я купил в городе квартиру, а они втроем остались в нашем загородном доме. Все выходные я провожу с девчонками, мы очень дружим. Поэтому, наслушавшись столько хорошего о вас, я не мог не познакомиться, тем более, что им этого очень хотелось. И вот я здесь.
   (И чего я на него обозлилась, кто скажет? Костюм мне его не понравился, видишь ли, точнее, слишком понравился. Ой, Тоня, еще пару лет такой жизни и превратишься в учительскую мымру. Замуж тебе пора, как говорит ворчливо бабушка).
  -- Я рада, что вы пришли, Борис Леонидович - сказала я и позволила себе, наконец, улыбнуться. И даже искренне. - Вчера увидела, на кого похожа Лена, а сегодня - Валя. Девочки ваши хорошие, воспитанные, открытые, легко вошли в новый коллектив. Конечно, они были огорчены своими четвертными оценками, но, я уверена, они смогут исправить свои тройки. Просто после сельской школы им тут трудновато.
  -- Да, да, - подхватил он, - мы потому с женой и решили их перевести в городскую школу, пользующуюся хорошей репутацией, потому что стали видеть, что их оценки не соответствуют их знаниям. - И обеспокоенно добавил:
  -- Но они здесь не самые, - в этом месте папа-Лопатин запнулся, - тупые?
  -- Нет, нет, что вы. Тупых у нас вообще нет. Ну, может, одна. Но к вашим девочкам это слово вообще не подходит. Способные, но не очень старательные - особенно это к Вале относится. Лена - та посерьезнее, из нее толк будет.
   Он улыбнулся:
  -- Да, Алена наша намного старше Валюшки. Не на те полчаса, что при родах были, а года на два. И так всегда было, с самого детства. И себя обслужит, и сестру, и всему раньше училась, чем та: шнурки завязывать, косы заплетать, читать, считать, по дому помогать.
  -- Да, это чувствуется во всем, - согласилась я. - Вы еще что-то хотите узнать?
  -- Нет, все остальное расскажут и донесут девчонки. Очень ждут поездки на выходные. Здорово вы это придумали.
  -- Да где мне такое самой придумать, - искренне призналась я, - это все благодаря папе Виталика Азарка: он совладелец базы отдыха "Дружба", а до этого много лет был ее директором.
  -- Замечательно, - восхищенно сказал Б.Л. и добавил, поднимаясь:
  -- Извините, что отнял у вас время, спасибо и до свидания.
  -- До свидания, Борис Леонидович.
   Он вышел, а я медленно, думая о прошедшей встрече, переобулась, надела плащ и вышла из класса, заперев его. Занесла в учительскую журнал и также медленно спустилась на первый этаж, где с удивлением увидела папу и дочек Лопатиных:
  -- А мы вас ждем, Антонина Сергеевна, - сказала Лена.
  -- Да, - подтвердил Б.Л. , - потому что я считаю себя виновным в том, что задержал вас после работы и считаю нужным компенсировать потерю времени. Предлагаю вас подвезти домой.
  -- Поехали, Антонина Сергеевна, - взмолились девочки.
   На такое приглашение я уже не могла ответить отказом. У школьной калитки нас ждала темно-синяя "Вольво". Через несколько минут мы уже были у моего дома.
  -- В самом центре живете да еще в таком престижном доме, - уважительно протянул Б.Л.
   На это нечего было сказать, я лишь кивнула головой в знак согласия, поблагодарила и попрощалась.
  
   Знакомство с папами продолжалось. На следующий день, в четверг, я, как всегда, собрала дневники для проверки, рассчитывая их проверить на своей "форточке". Получилось очень удачно: именно на этом свободном часу мой класс уходит на физкультуру, и я могу воспользоваться своим кабинетом. Но не в этот раз. Только я села выписывать оценки за неделю из журнала, чтобы занести их в дневники, раздался стук в дверь и, не дожидаясь приглашения, в кабинет вошел невысокий полноватый мужчина с тем особым выражением значительности и легкой усталости на лице, которое лучше всяких документов говорит, что перед тобой начальство, и немалое - он уже "притомился" за годы власти от бремени ответственности. У меня в голове мелькнуло: "Что-то мне "везет" на особых пап". Дальше мысль не успела развиться, потому что начальственный папа начальственным голосом стал вещать:
  -- Добрый день, Антонина Сергеевна. Я отец Люды Хрусталевой - Хрусталев Иван Илларионович. Не мог придти на собрание, наш мэр все совещания проводит после пяти вечера...
   Мне дали возможность оценить информацию (видимо, в этом месте я должна была задохнуться от восторга и поднять глаза к потолку, изображая свое уважение и восхищение), но, не увидев должной реакции, заместитель мэра Хрусталев И.И. продолжил:
  -- Но и не мог не прийти, так как меня многое волнует в Людочкиной учебе: в частности, ее оценки за сочинения по русской литературе.
  -- Что именно, Иван Илларионович?
  -- Они занижены. Практически нет никаких ваших исправлений, а вы ставите тройку.
  -- А сколько может стоить сочинение, списанное слово в слово из книги "100 сочинений по русской литературе"?
  -- А где вы видели несписанные сочинения? И зачем, с какой целью тогда, по-вашему, выпускают такие книги как не для помощи ученикам?
  -- Сначала ответ на второй вопрос. Выпускают с целью научить писать сочинения, если в школе не научили. Почитать, что-то из этого переосмыслить, что-то взять на вооружение и написать своими словами. А также для тех, кто не умеет делать ни первого, ни второго: уж лучше это переписать, чем не написать ничего. Потому что за последнее поставят двойку, а за первое все-таки будет "3". Что и имеет ваша Люда. А по поводу несписанных сочинений... Я сейчас вам покажу.
   Я наклонилась к ящику письменного стола, за которым сидела, достала пачку тетрадей по развитию речи и стала выкладывать перед И.И., почти не отбирая, тетради Бортник, Дробич, Абрамцевой, Сергеева, Маковца, обоих Маневичей. Увидев, что я не собираюсь останавливаться, важный гость протестующе поднял руку и сказал:
  -- Достаточно.
  -- Но это еще не все.
  -- Я сказал - достаточно, - твердым голосом командующего повторил И.И. - Тогда поставим вопрос иначе: вы учите Людочку с пятого класса. Значит, это вы не сумели научить ее писать сочинения самостоятельно? - с ударением на "вы" спросил строго он.
  -- Каюсь, не научила, - вспыхнула я. - У нас в школах по девятый класс - всеобуч: мы учим всех, кто сидит за партой. Успешно или неуспешно - это уже другой вопрос. Не все могут справиться со школьной программой, для многих это тяжкий, безуспешный и каторжный труд. Но дальше ученики выбирают для себя свой путь сами.. Те, кто могут (я выделила это слово) и хотят учиться, идут в десятый класс, поступают в колледжи и техникумы. Те, кто не могут и отдают себе в этом отчет, идут в училища получать специальность. Видимо, вы не смогли убедить Люду, что ей лучше не идти в десятый класс, что ей там будет некомфортно среди тех, кто успевает в своем подавляющем большинстве на "хорошо" и "отлично", это будет сильно задевать ее самолюбие - ведь она уже взрослая девочка...
  -- Да? - вложив весь сарказм, имеющийся в запасе, в это нейтральное слово, перебил меня И.И. - Уйти в училище? Можно поинтересоваться у вас, в какое? Кулинарное, швейное или в то, где готовят маляров? Вы бы тоже отправили свою дочь туда? Или, пользуясь тем, что у вас этих забот нет, можете давать советы такого рода родителям? Так вот я вам скажу так: моя дочь будет кончать 11 классов, хотите вы того или не хотите. И кончит, уж будьте уверены. И тройки ваши и других учителей, борцов за справедливость, не помешают моей дочери учиться и дальше там, где она захочет. И ваши отличники во главе с вами еще будут приходить к ней в кабинет и просить помощи.
   Он выразительно посмотрел на меня и, резко повернувшись, вышел из класса, не попрощавшись. Излишне говорить, что дневники в этот день проверены не были...
  
   Две водные глади - озеро Падь и озеро Ладень - почти соприкасались друг с другом, но мешал узенький перешеек в зелени высоких сосен. Отсюда, из моего номера на пятом этаже, все это виделось, как на ладони. И серо-голубое озеро Падь слева, и зеленовато-серое Ладень справа. И все это водное великолепие - в обрамлении желто-зеленого октябрьского леса.
   Нет, не все плохо, как я еще думала в четверг после памятного посещения И.И., в этой жизни. Я знаю, что вот этот момент - панорамный вид из широкого окна гостиницы "Дружба" - я буду вспоминать долго. И в течение предстоящих суток я в любой момент смогу подойти к окну и снова насладиться этим потрясающим пейзажем. Спасибо, Олег Николаевич, за приглашение, за предоставленный мне отдельный номер с окном именно на эту сторону.
   Чуть заставила себя отойти от окна: уже и так опаздывала к обеду, накрытому для нас, двадцати.
   После обеда Олег Николаевич сделал для нас небольшую экскурсию по своим владениям: светлые уютные коридоры и холлы с паркетными полами и бежевыми дорожками и паласами, яркими картинами на стенах; кожаные диваны и кресла темно-синего или темно-зеленого цвета. И в зависимости от этого - шторы на окнах либо синие с желтыми разводами, либо желто-оранжево - зеленые. Столовую мы уже посмотрели, спортивный комплекс радушный хозяин пообещал, что мы увидим чуть позже, так же, как и зал для дискотеки и ночной клуб.
   С пяти часов до полседьмого в нашем распоряжении - тренажерный зал и бассейн. Единственный спортивный тренажер, который был мне знаком не понаслышке - бегущая дорожка, на нее я и встала, искоса наблюдая за своими "спортсменами". С пониманием того, что они делают, было совсем немного: три девчонки - Наташа, Настя и Юля и столько же мальчишек - Родя, Коля и Артем. Остальные изображали из себя "крутых" и выпендривались друг перед другом. Через полчаса мы все пошли в душевые, и я увидела, что Глеб явно не собирается составить нам компанию.
  -- Глеб, ты не идешь в бассейн? - удивилась я.
  -- Нет, Антонина Сергеевна, я не люблю воду - она же мокрая, - обаятельно улыбаясь, ответил он.
   Неожиданный ответ заставил меня засмеяться и, покачивая головой, пошла догонять девчонок.
   Какое блаженство! Голубая водная дорожка (я выбрала самую последнюю, а потому пустую) легко преодолевалась; температура воды была идеальная; и такое наслаждение я испытывала и от воды, и от той легкости, которую я сейчас чувствовала, и от звонких голосов и смеха моих детей, гулко разносившихся по всему большому пустому помещению с огромными окнами и высоченным потолком! И полчаса - это оказался как раз тот срок, чтобы и удовольствие получить, и немного устать и выйти из воды с чувством удовлетворения. Ну, почему я никогда не могу так наладить свой распорядок, чтобы хотя бы раз в неделю ходить в бассейн? Нет во мне нужной организованности.
   Дежурная по раздевалке сказала нам, когда мы оделись, чтобы мы снова вышли в коридор, ведущий в бассейн, но повернули не налево, а направо и пошли в комнату 106.
   Заинтригованные, мы двинулись по сумрачному коридору и еще издали увидели наших мальчиков, негромко разговаривающих у дверей нужной нам комнаты.
  -- Антонина Сергеевна, Витась не признается, что нас здесь ждет, может, вы знаете?
  -- Не знаю, но заинтригована. Виталик, а ты, действительно, не знаешь или выполняешь обет молчания, данный папе?
  -- Честно - не знаю.
  -- Тогда подождем.
   Ждать пришлось недолго, через несколько минут в конце нашего коридора появился Олег Николаевич и приветственно помахал нам рукой. Никто, кроме Виталика, не позволил себе такого же демократического жеста.
   Открывая дверь ключом, Олег Николаевич пояснил:
  -- Это наша комната отдыха для самых дорогих гостей.
   Дорогие гости от столь высокого и почетного звания притихли и в комнату вошли молча. В комнате без окон было темно, но когда кто-то протянул руку к выключателю, и большая комната озарилась неярким светом множества потолочных светильников, среди вошедших прошел легкий вздох восхищения. И было чем восхищаться: все стены и потолок обшиты светлым полированным деревом, пол покрывал огромный ярко-зеленый ковер, посреди стоял длинный стол, уже уставленный изумительной красоты керамическими приборами, посреди стола - хрустальная ваза с алыми и белыми гвоздиками, а всего их было - шестнадцать, сколько лет главному имениннику. Спиртного на столе не было, что с удовлетворением отметила про себя я. Олег Николаевич широким жестом пригласил всех рассаживаться. И тут я обратила внимание, что ребята мои стали шушукаться и поглядывать в мою сторону.
  -- Даже не думайте, - с самым строгим и непреклонным видом ответила я.
   Они рассмеялись, что даже и не думали думать, ведь дали мне слово - никакого спиртного, даже пива, у них с собой не будет. Ко мне подошла Таня Дробич и тихонько сказала, что им надо вернуться в номера за подарками для именинников и пирогами, которые они для них испекли.
  -- Только быстро, - милостиво разрешила я.
   Несколько человек выскочило за дверь, а ко мне подошел Олег Николаевич, отвел в сторону и негромко сказал:
  -- Антонина Сергеевна, в честь шестнадцатилетия - шампанского, а? Всего две бутылки и под нашим присмотром.
   И я сразу вспомнила прошлогоднее выпускное собрание после девятого класса. Закончилась торжественная часть, я раздала свидетельства, грамоты, благодарности и книги в качестве традиционного школьного подарка; родители сделали под руководством мам Саши и Роди роскошный сладкий стол, и дети, быстро забросав в себя домашнюю выпечку своих и чужих мам и запив это обязательной кока-колой, побежали на второй этаж, где началась дискотека для старшеклассников. И вот тогда ко мне с таким же заговорщицким видом подошел Олег Николаевич и сказал, что он принес две бутылки шампанского. Можно их открыть и выпить родительским коллективом за здоровье и благополучие наших детей? Я разрешила; тут же были розданы разовые стаканы, папа Тани Дробич, Сергей Андреевич, взял из рук папы Виталика вторую бутылку, и вот уже пенистая струя заполняет наши пластмассовые стаканчики. Родители довольны, улыбаются, звучат тосты, самые разнообразные: за меня, какая я замечательная и как меня любят дети; за поступление тех, кто от нас уходит и за успехи тех, кто остается.
   Не успели мы выпить наше шампанское, как в запертую предусмотрительно дверь стали стучаться наши девятиклассники. Быстро допив, мы отставили с невинным видом стаканчики. Ворвались наши дети и почему-то подозрительно стали нас оглядывать, видно, уж очень старались наивно таращить глаза их мамы и папы. А уж когда они увидели, как две мамы быстро схватили пустые бутылки и поставили их под стол, то тут уж роли и совсем поменялись: дети снисходительно заулыбались и укоризненно покачали головой, а смущенные, застигнутые прямо на месте "преступления" родители виновато улыбались. Ребята, оказывается, примчались снять с себя лишнюю одежду - в зале жарко, а на них - кофты, свитера, пиджаки.
   Я засмеялась и молча кивнула головой. Видимо, О.Н. вспомнил то же, улыбнулся и пошел к холодильнику, стоявшему в углу комнаты. Под одобрительный гул ребят он открыл шампанское, разлил в хрустальные бокалы (как раз в это время прибежали наши запыхавшиеся гонцы) и предложил мне сказать тост.
  -- Ребята, думаю, вы со мной согласитесь, что этот осенний День именинника 97-го года вы будете помнить долго, благодаря стараниям Олега Николаевича. Будьте счастливы, умейте ценить добро и хорошее отношение к вам и учитесь платить тем же. С днем рождения всех, у кого он пришелся на сентябрь, октябрь и ноябрь. Это Виталик, Оксана, Коля, Таня Изарбаева, Женя и Артур.
   Я подошла к каждому из них, чокнулась, подошел к ним и Олег Николаевич, ребята потянулись со своими бокалами. И мы сели с О.Н. за стол, который поражал своим изысканным угощением: бутерброды с черной и красной икрой, балыком, горячие жюльены в крохотных металлических чашечках, песочные корзиночки с салатом и огромное блюдо с маленькими пирожными на любой вкус. Не поленилась посчитать: их было восемь видов. Да еще пироги, которые испекли наши девочки.
   Потом была раздача подарков и сувениров под радостные возгласы и слова благодарности; поиграли в конкурсы, которые опять же приготовили ребята. Здесь в основном активны были Глеб и Саша, видно было, что этим они занимаются не первый раз и хорошо поднаторели в этом. Конкурсы были веселые, и скоро в комнате стоял громкий хохот. Участвовали и мы с О.Н. и даже выиграли по календарику на следующий, 98-й год.
   После девяти вечера мы отпустили ребят на дискотеку для тех, кому до 21 года, а гостеприимный и щедрый хозяин пригласил меня в ночной клуб. Никогда не была в подобных заведениях да еще несколько огорчилась, что нет соответствующей одежды, но все оказалось гораздо демократичнее. Люди здесь отдыхали, а не тусовались, демонстрируя свои материальные возможности и новые модные костюмы от известных кутюрье. Олега Николаевича ждал накрытый столик сбоку и в углу, так что мы оказались почти спрятанными от взглядов, но зато весь зал и сцена были у нас, как на ладони. В этот вечер играли и пели джаз. И это было замечательно. Выпив чуть-чуть коньяка и посасывая ломтик лимона, я, охрабрев окончательно, решилась задать вопрос О.Н., который давно меня интересовал:
  -- Олег Николаевич, а ваша жена не ревнует вас к вашей работе? Уж очень тут много соблазнов.
   Не улыбнувшись даже, очень серьезно ответил:
  -- Ничуть. Вообще у меня тыл, которому любой мужчина позавидовал бы: никто не встречает меня скандалами, почему поздно пришел. Никто не терзает меня вопросами, когда я поведу ее в театр, на концерт, в гости, хотя изредка мы выбираемся во все эти три места. Никто не требует от меня обязательного отдыха в Испании или Греции, новых бриллиантов, мехов или платья к очередному выходу из дома. В моей жизни две страсти: дети и работа. Жена давно из страсти превратилась в друга, хозяйку дома и мать моих детей. Причем, все у нее получается хорошо. Я знаю, что многие мои знакомые удивляются моей верности жене, мол, и толста, и простовата, и не очень общительна. Не говоря, что уж и далеко не молода. Но я, когда женился на ней, а была Лина тогда и тоненькая, и хорошенькая, и смешливая, прекрасно отдавал себе отчет, что все это пройдет со временем - молодость и красота не вечны. Но хорошо, чтобы с нами навсегда остались в отношениях преданность, честность, забота друг о друге, взаимопонимание. По счастью, это удалось нам с ней сохранить. И мне ничуть нетрудно сохранять верность своей жене, это абсолютно не требует от меня никаких особенных усилий: я по натуре не ловелас, а все остальное меня в моем доме очень даже устраивает. Ответил на ваш вопрос?
  -- Вполне.
  -- Тогда ответьте и вы на мой, раз уж у нас пошел вечер вопросов и ответов. Почему вы, Антонина Сергеевна, не хотите выйти замуж?
  -- Не хочу? - пораженно спросила я. Такой глагол еще никогда не звучал рядом с моим незамужним положением.
  -- Именно не хотите. Не поверю, что у вас никогда не было претендентов на вашу руку и сердце. И наверняка достойные были. Почему же вы им всем отказали? Неужели считаете, что возня с чужими ребятишками, как бы ни было это интересно и похвально, заменит собственную семью?
   Я не очень искренно рассмеялась:
  -- Что, тяну уже на старую деву, раз со мной надо вести такие разговоры?
  -- Если говорить о внешности, то нет. А по годам... Я вас знаю уже шестой год, пришли вы к нам в класс сразу после университета - посчитать нетрудно. Объективно возраст ваш еще детский. Ну, ладно, с легкой натяжкой - юношеский. Но для создания семьи - в самый раз, даже уже чуть припозднились. Так что вас сдерживает?
  -- Отсутствие жениха. Такого человека, за которого я бы с закрытыми глазами пошла - протяни он мне руку. Похожего на вас, например.
  -- Эх, пропеть бы сейчас: "Где мои семнадцать лет? На Большом Каретном. Где мой черный пистолет? На Большом Каретном. Где меня сегодня нет? На Большом Каретном". Но вам такой муж не нужен, даже если бы я и был на лет двадцать моложе. Это я только кажусь белым и пушистым. А так я весь в работе, почти по 16 часов в день. Я не смог бы составить вам достойной партии и по части интеллекта, образованности: я обыкновенный, как мой Виталик. И вы бы никогда не довольствовались такой замкнутой жизнью в домашних хлопотах, как моя жена - вы из другого материала и другой среды. Вам нужен человек вашего круга, - подчеркивая слово "вашего" сказал О.Н. и снова улыбнулся, показав свои ямочки. И давайте выпьем за то, чтобы появился рядом с вами такой человек, которому бы вы захотели протянуть руку. Только я рекомендую все же не делать этого с закрытыми глазами, - засмеялся он и налил нам снова по полрюмочки коньяка.
   Рассмеялась и я. Но какой-то легкий осадок досады все же остался во мне после этого разговора.
   На следующий день после завтрака О.Н. предложил нам сходить на прогулку в лес, который находился за футбольным полем на крутом холме. В лесу было чудесно: тихо, тепло, пахло прелой листвой, толстым ковром устилавшей землю под нашими ногами. Дошли до поляны, где было расчищено место для костра, а вокруг него лежали на камнях толстые длинные бревна, исполняющие роль скамеек. Сели и мы, мальчишки развели костер, Артем достал гитару. Сначала спел сам несколько песенок, затем хором, а потом девчонки стали просить меня - они из наших походов и Дней именинников знали, что я тоже умею побренчать и попеть. Есть у них и любимые песни из моего скромного репертуара: "Поеду я в город Анапу" и "На диване, на диване, на диване мы лежим, художнички...". Спела, но как-то без особого удовольствия - пребывала вся в задумчивости и легком сплине. Дети это почувствовали и больше петь меня не просили. Побренчали и попели сами, но тоже без энтузиазма. Разбрелись кто куда по лесу, а я осталась у костра: огонь меня всегда завораживает, как древнюю язычницу: смотрела бы и смотрела. Скоро обед, а в пять часов - автобус в город. И захотелось мне спросить, как когда-то пятилетней спросила свою маму: "Почему все хорошее быстро заканчивается? Например, лето".
  

Третий месяц. Ноябрь

  
   Ноябрь хорош уже хотя бы тем (а это совсем немало), что в нем есть каникулы - осенние каникулы сроком шесть дней, когда все отдыхают от всех: учителя от учеников, но главным образом от администрации; ученики от учителей, но главным образом от уроков и домашних заданий; школьное начальство от необходимости управлять этим сложным и далеко не всегда управляемым процессом под названием "школа".
   В первый же день каникул мы собрались сходить с моим десятым классом на выставку в художественную галерею "Славянская палитра", где были представлены картины современных художников из Польши, Чехии, Словакии, Белоруссии, Украины и России. Пришло совсем немного человек, но я не обиделась на тех, кто предпочел какое-то другое времяпрепровождение эстетическому образованию. Во-первых, каждому свое, а во-вторых, надо же когда-то попринадлежать и самому себе.
   Мы уже выходили из первого зала, когда в дверях я столкнулась с Витей - мужем моей университетской подруги Тани. И был Витя совсем не с Таней, а то, что он был не один - сомнений не вызывало, так как он держал за руку свою молодую спутницу.
  -- Здравствуй, Тоня. Учеников привела?
  -- Здравствуй, Витя. Да, учеников.
  -- Ну, пока.
  -- Пока.
   Кто из нас двоих был больше ошеломлен, не знаю. Но то, что сейчас ему уже будет не до выставки - это точно. Впрочем, как и мне. Только одолевали нас наверняка прямо противоположные мысли: он думает сейчас о том, расскажу ли я подруге об этой встрече. А я - что же мне делать в этой ситуации: очень уж не хочется быть источником такой информации, а не рассказывать - стану его пособником, т.е. вместе с ним обманывать Таню. И как на зло, мы договорились с ней встретиться послезавтра.
   Таня уже почти три года не работает - растит дочку Нику, которой в январе исполнится три года, и уже тогда мамина и папина малышка пойдет в детский сад, чтобы пополнить собой ряды детей, отданных на воспитание государству. А Таня вернется на место своей прежней работы - редактором газеты "Театральное искусство".
   Я приехала к Тане во время дневного Никиного сна, чтобы иметь возможность немного пообщаться наедине. Я слушала подругу, сама ей что-то рассказывала, мы смеялись, а меня мучила одна мысль: говорить или не говорить. Быть хранительницей страшной тайны совсем не хотелось; с одной стороны, от меня зависело спокойствие семьи, с другой - мое молчание - это мое предательство по отношению к подруге. Слушая Таню, я как никогда внимательно прислушивалась к ее интонациям, наблюдала за ее реакцией, настроением. Как все обманутые жены, она была в полном неведении и хранила спокойствие и внутренний комфорт.
  -- Витя много занят на работе? - решила пойти я ва-банк.
  -- Много, но не больше обычного. Даже в последнее время меньше ездит в командировки.
   Нам не удалось продолжить тему: из детской раздался голос Ники, зовущий маму. Таня почти бегом бросилась на дочкин зов, и я услышала их негромкий разговор из соседней комнаты, но о чем именно щебетала Никуля, разобрать не смогла. Но вот и она сама собственной персоной - круглощекая, круглоглазая, кудрявая моя слабость. Увидев меня, остановилась на пороге и молча стала меня разглядывать. Жаль, что мы с ней видимся редко: только найдем общий язык, и снова расстаемся надолго - теперь пока ребенок ко мне привыкнет!
   Но вот улыбнулась - узнала и медленно подошла ко мне:
  -- Здлавствуй.
  -- Здравствуй, Никушенька. Помнишь меня?
   Она молча кивнула:
  -- А зачем ты сюда приходишь? Это же не твой дом, - неожиданно спросила она.
  -- А ты знаешь, к кому я прихожу? - нашлась я.
  -- К Нике и маме.
  -- Правильно. А почему я прихожу?
   Разведя руками и нараспев:
  -- Ну, ты такая хо-ро-о-о-шая!
   Потом было вручение подарков - думаю, что я этим нехитрым подкупом закрепила за собой это лестное для меня определение. Среди других презентов были восковые карандаши, и Ника окончательно меня сразила, назвав практически все цвета, которые были представлены в коробочке. Апофеозом узнавания был бежевый цвет. Малышка отвлекла меня от вопроса - говорить или не говорить - и тягостных мыслей, связанных с этой темой. Так я и ушла, ничего не сказав подруге.
   А вечером позвонил Витя и горячо благодарил меня за молчание:
  -- Ты понимаешь, самое главное, что ничего серьезного нет, чтобы грозило Тане и Никуше. Да я вообще никогда ничего не сделаю, чтобы их обидеть - даю тебе слово. Так, легкая интрижка - не более того. Но все - с ней покончено.
  -- А с другими?
  -- Нет, нет, честное слово - я чист перед Таней.
   Поверила ли я ему? А почему я должна ему не верить, какие основания у меня для этого есть? Все остальное покажет будущее. Но я была рада, что промолчала. Не хочу быть гонцом, приносящим дурные новости. Кажется, им за это рубили головы, хотя и никакой вины их не было...
   И все же вину мою нашли, да какую! На каникулах у нас проходило методобъединение гуманитарных предметов, как в дверь постучала секретарь и попросила пройти срочно к директору. Извинившись перед коллегами, я вышла из класса. В кабинете у Владимира Никифоровича сидела Коса и очень пожилой худощавый мужчина с редкими седыми волосами.
   Коса скорбно поджимала губы, директор тоже был явно не в своей тарелке. Я начала нервничать.
  -- Знакомьтесь, Антонина Сергеевна - это дедушка вашей ученицы, Ани Стахановой, Василий Поликарпович, - представил нас директор.
   При этих словах дедушка, полковник в отставке, быстро встал, роста он был совсем небольшого, но подтянутый и жилистый, и заговорил неожиданно высоким фальцетом:
  -- У меня не было к вам претензий, Антонина Сергеевна, пока вы были просто предметником: дело вы свое знаете, любите; несколько чересчур либеральны, но это Бог с вами. Но как только вы стали классным руководителем, я сразу понял, что вы слишком молоды, чтобы заниматься воспитанием старшеклассников. Вам еще самой необходим воспитатель. Хорошо, что я услышал, как Анна рассказывала бабушке, причем, взахлеб, с восторгом, как вы ездили за город в гостиницу "Дружбу" - вот уж место для развлечения детей. И мало того, - пили там шампанское под вашим руководством и этого нового русского Азарки. - Повысив голос и начиная брызгать слюной (одна капля попала и на меня; очень хотелось вытереться, но сдержалась), он уже почти кричал:
  -- А известно ли вам, что женский и детский алкоголизм самый страшный? Видимо, нет, а я, к сожалению, знаю это слишком хорошо.
   Наступила пауза, и я быстро воспользовалась ею:
  -- Уважаемый Василий Поликарпович, разрешите внести ясность. Во-первых, гостиница "Дружба" - это прекрасный спортивно-оздоровительный комплекс, где наши дети плавали в бассейне, занимались в спортивном зале, вечером танцевали на дискотеке для тех, кому до 21, утром гуляли в лексу, жгли костер, пели песни по гитару. Я думаю, эти сутки, проведенные у Олега Николаевича, и им же оплаченные они будут помнить долго, а возможно, и всю жизнь - такое не забывается. Да, у нас был праздничный стол и две бутылки шампанского на 23 человека, т.е. меньше 100 г на одного. И то, и другое было подготовлено Олегом Николаевичем для празднования 16-летия своего сына Виталия и его друзей-одноклассников. Он был там хозяином, а мы лишь гостями. И уверена, ничего предосудительного мы там не сделали, устроив незабываемый праздник детям.
   После моего монолога лицо директора разгладилось, Косы скривилось, будто она выпила прокисшего вина, и лишь дедушка был настроен воинственно и покачивался с носка на пятку, заложив руки за спину.
  -- Я думаю, что мы можем отпустить Антонину Сергеевну на совещание, - быстро вмешался Владимир Никифорович, а мы еще можем продолжить наш интересный разговор.
   Попрощавшись со всеми, я поспешно вышла из кабинета директора. Представляю, как оскорблена была Коса: ведь ей не дали слова сказать.
   Веня долго смеялся, когда я ему рассказала о причине вызова на ковер начальства. Но потом "успокоил" меня, сказав, что в случае чего они всем коллективом возьмут меня на поруки, потому что есть смягчающее мою вину обстоятельство: я первый раз спаивала своих учеников.
   Коса не могла обойти молчанием этот вопиющий факт моего недостойного поведения, рассказала об этом на педсовете, но не нашла достойного отклика. Поступило лишь одно предложение от Тихонова: "Поставить класс во главе с классным руководителем на учет трудных сначала в школе, а потом в детской комнате милиции, но на этом не останавливаться, а предложить властям взять на учет две трети нашего общества, которые по разным причинам, даже самым уважительным, употребляет алкогольные напитки, начиная пивом и кончая самогонкой собственного варения". Короче, педсовет не отреагировал так, как хотелось бы нашему завучу по воспитательной работе. И за ее предложение поставить на вид классному руководителю 10 "А" Бетариной Антонине Сергеевне проголосовали только два человека: она сама и учительница музыки и пения, Елена Тимофеевна, подруга нашей Косы. Как прокомментировала моя бабушка: "Из большой тучи вылился малый дождь".
   В последний день каникул я получила неожиданное приглашение:
  -- Антонина Сергеевна, это Лопахин вас беспокоит. У меня есть два приглашения на показ мод Варвары Титовой, очень известного модельера.
  -- Да, я слышала про нее.
  -- Вас ничем не удивишь - это хорошо. А сегодня особенный показ: у кого приглашения, те смогут остаться и купить понравившиеся модели. А я хочу сделать подарки к новому году для девчонок. И очень надеюсь на вашу помощь: вы и девочек моих знаете, и в молодежной моде разбираетесь, чтобы это без перебора было. В общем, вы - идеальный советчик. Согласитесь уделить мне два часа?
  -- А во сколько это будет?
  -- В пять часов. Вы свободны?
  -- Пожалуй. Может, и себе что-нибудь присмотрю - я ведь не вхожа на такие мероприятия. Спасибо, что пригласили.
   - Я заеду за вами в полпятого.
  
   Показ был интересный. Как всегда, несколько эпатажный: в таких вещах по улицам не пройдешь, чтобы не шокировать публику смелостью нарядов, и в общественном транспорте не проедешь - помнут, да и самой крайне неудобно. Но все же несколько нарядов мы присмотрели и сразу после показа пошли на второй этаж в зал продажи, где сновали между немногочисленными покупателями очень внимательные и вежливые продавщицы. Для Вали было куплено очень романтическое, шелковое платье, а для Лены - нарядный и стильный брючный костюм. Разорилась и я для себя на пиджак оранжевого цвета и блузку к нему с расширяющимися книзу рукавами. Очень модный - буду ли чувствовать себя в нем в своей тарелке? Уже расплачивались каждый за свои покупки, когда за спиной услышала радостное приветствие:
  -- Антонина Сергеевна, какими судьбами?
   Передо мной стояла Ксеня, дочка Марии Петровны, и моя бывшая ученица.
  -- Да вот пригласили на показ мод, а я соблазнилась купить себе обновку. А ты что тут делаешь? - поспешила перевести я вопрос с себя на нее.
  -- Так ведь Варвара Владимировна - моя учительница, а папа в свою очередь - ее учитель.
  -- А папа тоже здесь? И мама?
  -- Не-ет. Папа все это видел на предварительном показе: он не любитель таких мероприятий. А показ - это как генеральная репетиция в театре: работа, там собираются профессионалы, идет разговор по существу, а не "Ах, как это смело и как это мило".
   Я вздохнула облегченно: мне совсем не хотелось показываться со своим спутником на глаза Марии Петровны. Общение с родителями учеников вне школы - это не comme il faut.
  -- А себе что-то присмотрела, Ксюша?
  -- Нет. Я только за тенденцией слежу, смотрю на реакцию людей, а шью все себе сама - вы же знаете.
  -- Да, ты умница. Ладно, мы спешим. Всего тебе самого хорошего.
  -- Передавайте привет классу - особенно Таням, - приветливо улыбаясь, произнесла Ксения.
  -- Передам, спасибо. Привет родителям.
  
   Мы оделись в гардеробе и вышли из Дома моделей.
  -- Ваша ученица? - первым прервал молчание Лопатин.
   Я кивнула головой.
  -- А куда мы спешим? Или это только вы спешите?
  -- Я.
  -- А я только хотел пригласить вас в бар напротив, чтобы обмыть новинки. Не получится?
  -- К сожалению, нет. А вам не будет трудно подвезти меня к дому? Что-то я совсем расклеилась.
  -- А что такое? - обеспокоенно спросил Борис Леонидович.
  -- Знобит, голова болит.
  -- Тогда поехали быстрее.
  
   Через полчаса я уже входила в квартиру, чуть ли не на ходу снимая с себя пальто и шапку. Прошла к себе в комнату, буквально заставила себя раздеться и лечь в расстеленную постель. Меня так знобило и крутило, что поверх одеяла я положила пушистый плед, но, решив, что и этого мало, накинула сверху пуховый, большой платок.
   На расспросы вошедшей бабушки уже не было сил отвечать. Но мою деловитую бабушку нельзя обвинить ни в растерянности, ни в отсутствии расторопности. Поэтому уже через пять минут я лежала с градусником под мышкой и пила шипучку с тающей и подпрыгивающей там таблеткой от головной боли.
  -- Боже, 39,2! - воскликнула бабушка. - И как ты только выдержала с такой температурой в этом Доме моделей?! Ничего, сейчас дам жаропонижающее, а потом Вадим придет, послушает тебя, горло посмотрит.
   Бабушка говорила что-то еще, но я ее уже не слышала: я погружалась в благодатный сон.
   У меня оказался грипп, но участковый врач предупредила, что в бюллетене не сможет написать такой диагноз - нет еще приказа из минздрава констатировать в городе эпидемию гриппа, поэтому она напишет просто - ОРВИ. Я со своим гриппом-орви пролежала больше недели, но и потом еще любезная наша врач не выпускала меня трое суток на работу. Какое хорошее было время - эти последние несколько дней: температуры нет, самочувствие вполне сносное ( только кашель беспокоит), читай себе, пей бабушкины горячие компоты и клюквенные морсы, ешь ее же, ни с чем не сравнимые, пирожки, читай с удовольствием, а вечером еще и принимай приятных визитеров: коллег из школы, подруг, учеников. Постоянно заглядывали родители, дедушка, чаще всех - Вадим, поскольку вменил себе в обязанности заменять лечащего врача в ее отсутствие. Про мою народную целительницу - бабушку - вообще не говорю. Мне было так с ней уютно, так спокойно - как в детстве. Давно я, оказывается, не болела так долго, чтобы оценить ее милую хлопотливость и заботу.
   Вышла я на работу только в конце ноября, встреченная радостно моим 10 "А" и счастливыми учителями, которым пришлось меня заменять эти дни в чужих для них классах. Я их очень понимаю: самая неблагодарная и тяжелая работа в школе - это замена.
  

Четвертый месяц. Декабрь

  
   Какой короткий месяц декабрь: не успеешь оглянуться - вот уже и нет его. С радостью хваталась за все замены в своих классах, чтобы хоть как-то наверстать упущенное, провести все положенные творческие работы и диктанты. В этой карусели, проводя в школе по 8-9 часов, закончила вторую четверть. Зимний День именинника решили отложить на начало третьей четверти, но зато мама Кирилла достала нам билеты на "Щелкунчика" на предновогоднее представление. Вот и пригодилась мама-балерина - попробуй достать билеты на этот балет в новогодние дни. Я, столько раз его видевшая, со жгучей радостью предвкушала то огромное удовольствие, граничащее со счастьем, которое получат мои дети.
   Ведь что такое счастье? Запечатленный миг жизни.
   Многие ребята пришли со своими родителями, где преобладали, конечно, мамы. Исключение составил папа Лопатиных. Со мной напросился пойти мой великовозрастный младший братишка. Когда Борис Леонидович увидел Вадима, лицо его явно омрачилось, но также быстро и просветлело, когда я представила ему своего брата. Что-то меня смущает такой пристальный и нескрываемый интерес к моей персоне со стороны известного фармацевта-бизнесмена.
   Вадим же всю дорогу домой подтрунивал надо мной и говорил, что я не напрасно так долго ждала жениха - зато сразу получила и с деньгами, и с детьми:
  -- Ты только подумай, сестричка, как сразу преобразится твоя жизнь. Захочешь бросить работу - пожалуйста. На дом будут приходить парикмахеры, массажисты, маникюрши. Заказывать одежду будешь только у самого Орлова, отдыхать - на Французской Ривьере или в Швейцарских Альпах; будешь иметь дом за городом, в Ницце и на Майорке. Пригласишь и меня когда-нибудь - я согласен на любой из них - познакомишь с дочерью местного мэра. Здесь, пожалуй, я отдам предпочтение мэру Ниццы. На сегодняшний день Лопатин, пожалуй, самый завидный жених в городе. Я, конечно, узнаю про состояние его телесного и душевного здоровья - так, на всякий случай; все-таки ты моя сестра, я отвечаю за тебя, и не хотелось бы выглядеть эдаким монстром. Мол, богатство так ослепило его, что он не позаботился о самых элементарных, но необходимых вещах для своей сестры.
   Я слушала треп Вадима, а сама думала, хочу ли я такой жизни, какую мне нарисовал заботливый брат, пекущийся о моем беззаботном будущем? Самое удивительное, что однозначного ответа у меня не было. Картина, которую рисовал мне Вадим, была настолько призрачна и киношна для меня, что я толком и не видела себя в этих диковинных "декорациях", но вроде и отторжения они у меня не вызывали. Довольно-таки заманчивая картинка возникала перед глазами, довольно-таки заманчивая... И тут я вспомнила слова Олега Николаевича, что мужа надо выбирать, во-первых, с открытыми глазами, а, во-вторых, обязательно из своего круга. Лопатин, должна признать честно, не из моего круга.
   Но самый большой сюрприз в эти предновогодние дни я получила в виде приглашения от Мити Варламова, нашего молодого историка, встретить вместе Новый год за городом, на дедушкиной академической даче в окружении всей его семьи. Мы очень подружились за время моей болезни, он приходил ко мне поздно, завершая визиты гостей после своей вечерней пробежки. Оказался совершенно изумительным собеседником: легким, остроумным, глубоко эрудированным. Мы говорили обо всем на свете, и у нас оказалось столько общего и сближающего нас, как будто мы росли в одной семье. И то надо сказать, что у нас с Вадимом меньше точек соприкосновения - просто общая кровь и одни воспоминания дают себя, конечно, знать. С Митей все иначе: говорим мы об общих учениках - сходимся в их характеристиках даже в мелочах. Обсуждаем прочитанные книги, увиденные фильмы - симпатии совпадают, и даже музыка, за небольшим исключением, нравится одна и та же. Он больше увлекается зарубежной (может, из-за знания языков?), я - отечественной. Сама не знаю, почему я приняла его приглашение. Но приняла, и чувство, которое двигало мной, было банальное любопытство. Я люблю знакомиться с новыми интересными людьми, а тут семья известного академика, литературоведа, Варламова Ивана Францевича. Я училась по его учебнику, читала его книги о русской литературе начала ХХ века.
   Поехали мы на электричке, а от станции шли минут пятнадцать через зимний лес. Мы не были первопроходцами: кто-то уже до нас проложил узенькую тропинку, и нам почти не пришлось проваливаться в глубокий, рыхлый, абсолютно чистый снег, какого в городе никогда не увидишь. Вот и дача за невысоким штакетником темно-коричневого цвета. Посреди большого двора стояла огромная ель, увешанная бумажными гирляндами и электрическими лампочками. Приставную лестницу еще не убрали, и можно было оценить гигантские размеры лесной красавицы: человеческие руки доставали даже с самой высокой перекладины лишь до середины.
  -- Конечно, имея такую домашнюю заготовку, грешно встречать Новый год в городской квартире, - засмеялась я, показывая на вечнозеленого гиганта. - А как вы ее летом используете?
  -- Грибы сушим, - в тон мне отозвался Митя.
   Мы вошли в дом, которому, по крайней мере, было лет пятьдесят. Внешне он выглядел скромно и непритязательно: бревенчатый, потемневший от времени, единственное украшение которого - большая, застекленная, круглая веранда. Внутри было тепло, пахло едой. Нас никто не вышел встречать, видимо, предпраздничные хлопоты не позволяли оторваться от дел. Никаких оленьих рогов, медвежьих и волчьих шкур я не увидела на стенах. Блестели в электрическом освещении стеклянные витрины старых книжных шкафов; натертые до блеска деревянные полы, покрытые узкими домоткаными дорожками, и всюду много света: включенные люстры, торшеры, бра.
  -- Эй, кто в доме, выходите встречать гостей! - громко позвал Митя.
   И сразу тихий дом ожил: на втором этаже хлопнула дверь, и послышались неторопливые шаги по деревянной лестнице; одновременно распахнулись двери слева и справа на первом этаже. И мы с Митей оказались окруженными улыбающимися людьми, которые все вместе хотели сразу снять с меня теплую куртку, забрать мой рюкзак и протягивали руки для знакомства. Через несколько минут, несколько оглушенная радушным приемом, но уже без рюкзака и верхней одежды, я была честь по чести представлена маме, бабушке и дедушке Мити. Все родственники моего коллеги оказались гораздо моложе, чем я их себе представляла. Вместо седобородого академика в очках предо мной предстал высокий худощавый мужчина лет шестидесяти пяти с несколько асимметричным лицом. Бабушка, Маргарита Юрьевна, была под стать мужу: высокая, костистая, без единой седой прядки в темных густых волосах. И лишь мама Мити, Нина Кирилловна, не обманула моих ожиданий: ее лицо было мне знакомо, потому что это круглое, доброе, интеллигентное лицо я видела уже полгода перед собой в нашей школе. Мама с сыном были похожи поразительно, и даже не столько чертами, сколько "лица необщим выраженьем, речей спокойной простотой". Вдруг к ногам Мити бесшумно подошла огромная белая собака, альпийский шпиц. Он молча стал лизать Мите руки, тереться об его ноги, преданно заглядывать в глаза.
  -- Граф, познакомься с нашей гостьей. Зовут ее Тоня. Дай лапу, - повелительно сказал Митя.
   Тут же я получила большую гладкошерстную лапу. А сам Граф сел затем на задние лапы, склонил слегка голову и стал оглядывать всех своими большими карими глазами. И весь вид говорил его о том, что ему о чем-то очень хочется сказать.
   Я засмеялась:
  -- По-моему, он сейчас заговорит.
  -- Да, подтвердила Нина Кирилловна. И голос у него будет приятный глуховатый баритон. А вообще мы расстроены: он последнее время хандрит, покашливает. Начали давать лекарство от кашля - не очень помогает. Впрочем, не будем о грустном - сегодня праздник, любимый нашей семьей.
  
   Я предложила свою помощь в подготовке праздничного стола, которую приняли сразу и просто. Сначала я помогала Нине Кирилловне заворачивать подарки в цветную бумагу. Закончив эту приятную процедуру, мы вместе пошли на кухню и поступили под командование хлопотавшей около стола и плиты Маргариты Юрьевны. Для Мити тоже нашлась работа: ему было велено убрать и унести в сарай лестницу, расставить внизу большой обеденный стол, накрыть его белой скатертью и принести все имеющиеся дома стулья. Не задействован был лишь Иван Францевич. Побыв с нами несколько первых минут, он незаметно удалился в свой кабинет на втором этаже.
   Уже смеркалось (впрочем, в конце декабря это не такое уж позднее время), когда мы услышали, как в ворота дачи въехала машина.
  -- Ну, вот и все собрались, - удовлетворенно отметила Маргарита Юрьевна и улыбнулась. И я в очередной раз отметила, как все-таки людей красит улыбка.
   Я снова напряглась в ожидании следующих членов семьи Варламовых, с которыми мне предстоит сейчас познакомиться. В отличие от мамы и бабушки, я не стала выходить в зал, а продолжала лепить пельмени: занятость поможет мне, хотя бы на первых порах, побороть свое смущение. А с какой стати я смущаюсь? Я же здесь не в роли невесты, а всего лишь как коллега их сына. Странная, правда, роль для приглашения на сугубо семейный праздник. Но, может, у академиков так принято - вводить в свой круг посторонних и тем самым расширять его и делаться ближе к народу и демократичнее?.. Собственные мысли о моей роли единичного представителя народа в академической среде были прерваны самым неожиданным образом: две прохладные ладони закрыли мне глаза. Ну, это уж, пожалуй, как-то слишком демократично. Я попыталась оторвать эти руки, и вдруг до боли знакомый голос негромко и укоризненно произнес:
  -- Тоша, Тоша, неужели не узнаешь?
   Николай Холодов, моя первая любовь и мой первый мужчина. Гордость нашего курса. Исчезнувший четыре года назад из моей жизни без объяснений и слов прощания и воскресший сейчас и здесь так естественно, как будто мы с ним, по крайней мере, близкие друзья, не терявшие связи ни на один день. Его самообладанию и уверенности можно позавидовать. Впрочем, как всегда.
   Холодов взял меня под руку, поднял со стула, на котором мне было гораздо уютнее, чем с ним под руку, и громко объявил:
  -- Я так и знал. Представляете, на днях Митя сказал, что пригласит к нам на Новый год свою коллегу, учительницу русской литературы, Антонину Сергеевну. Сначала я не придал значения, но потом имя-отчество все время вертелось у меня в голове, вызывая какие-то забытые воспоминания. И вспомнил свою однокурсницу Тоню, и нашу дружную компанию, куда и мы с ней входили. И уже почти поверил, что встречу здесь именно ее. И точно!
   И, обращаясь уже ко мне, радостно сказал:
  -- Ну, моя интуиция меня никогда не подводит.
  -- Да, Коля, твоя интуиция - наверное, одна из самых сильных твоих черт. Она всегда тебе подсказывала, как поступить, чтобы не прогадать.
   Весело засмеялся, делая вид, что понял меня буквально и добавил:
  -- Исходя из теории игр, я всегда предпочитаю не больший выигрыш, а меньший проигрыш. Это всегда себя оправдывает. - И, не желая продолжения этого разговора, щекотливого для нас обоих, быстро сменил тему:
  -- Не смеем вас задерживать нашими студенческими воспоминаниями - давайте будем садиться за стол. Мы с Катей жутко голодные.
   Приобняв свою худенькую спутницу, представил мне ее как свою жену и младшую сестру Мити.
  
   Проводы старого года и встреча нового, 1998-го, проходили в теплой, домашней обстановке. Чувствовалось, что это семья близких и любящих людей, ... если бы не присутствие Николая. Нет, он вполне вписывался в эту атмосферу взаимопритяжения. Но не для меня. Я старалась слушать его в пол-уха и смотреть в полглаза: он практически не отличался от моего давнего университетского возлюбленного. И обаяние при нем, и шутки смешные, и анекдоты не старые. Но сколько самомнения! Как часто громко и по-женски высоко смеется над своими шутками! Как назойлив в своем желании угодить всей своей новой родне! Может быть, я просто ревную? Он же бросил меня - будем называть вещи своими именами - значит, женитьба на мне по его теории не могла быть выигрышем. Значит, надо было искать вариант, приносящий минимальный проигрыш. Таким вариантом (надо заметить, очень неплохим) оказалась женитьба на молоденькой (что тоже плюс) внучке академика да еще тоже филолога, как и сам Николай. Все в этой жизни пригодится. Я ему таких дивидендов принести не могла при всем моем желании. Гораздо больше меня смущало другое: это его рыжеватые волосы я любила ерошить рукой? Целовать полноватые щеки, которые за годы разлуки еще больше налились жизненными соками, и почти по-девичьи красиво припухлые губы? Смотреть ему в рот и восхищаться его эрудицией, остроумием, постоянным умением вставить нужную цитату к нужному моменту разговора. Это его ухоженными, холеными руками я восхищалась и считала, что такие красивые мужские руки говорят об очень многом, и только положительное? Меня буквально терзали удивление и недоумение: это я так поумнела или он так изменился не в лучшую сторону? Но не мог же человек так измениться за четыре года; и то, что вызывало у меня любовь и восхищение, теперь вызывает полное отторжение и даже неловкость. Неловкость за себя: свою невзыскательность, непритязательный вкус, неумение разбираться в людях.
   Во время одного из танцев, на который я была приглашена Николаем, он в течение четырех с половиной минут (столько длилась мелодия), не забывая при этом обаятельно улыбаться, провел со мной серьезный инструктаж. Если коротко сформулировать основные тезисы его короткой, но взволнованной речи, они сводились к тому, что он никогда меня не забывал, и эта благодарная память всегда с ним. Но он женат и очень трепетно относится к чувствам своей двадцатилетней жены - боится их задеть и обидеть даже ненароком (наверное, из-за того, что четыре года назад мне было больше - целых 23 года, с моими чувствами можно было так не считаться), поэтому очень просит меня как человека умного и трезвого (не в смысле сегодняшней выпивки, как я это поняла, а не подверженной психозам и устраиванию нервных сцен с выяснениями) не пытаться его вернуть - этому не бывать. "Хотя, - тут он чуть интимнее, чем надо, прижался к моему уху и прошептал, - ты стала еще красивее и сексуальнее. О! Если бы я был свободен!"
   "Не дай Бог", - подумала я, учтиво поблагодарила его за все сказанное и пообещала сцен ревности не устраивать, молодую жену не пугать, самого Колю, по-прежнему неотразимого, не преследовать.
   Надо отдать ему должное: он понял все как надо и поэтому не стал скрывать, что несколько задет и обижен такой моей холодностью и беспамятностью.
  -- А ведь нам есть что вспомнить, - с упреком в голосе произнес напоследок он, склоняясь к моей руке, чтобы поцеловать и тем самым поблагодарить не только за содержательный танец, но и за пять лет наших очень тесных, наполненных друг другом и общим содержанием навсегда - так мне казалось - годами.
   Митя что-то почувствовал, очень был внимателен, пытался меня всячески отвлекать и развлекать. Но с расспросами не лез, и мне даже удалось отодвинуть от себя всякие раздражающие меня мысли и отрицательные настроения и продолжить вместе со всеми весело встречать замечательный праздник, любимый и детьми (за елку, подарки и сюрпризы) и взрослыми (за память детства; непреодолимое искушение почувствовать себя хотя бы в этот день и ночь счастливыми, во всеоружии надежды и в окружении самых близких людей).
   Часа в два ночи вышли всей компанией во двор, к горящей разноцветными лампочками лесной красавице, долго кричали "Ура!", "С Новым годом!", "С Новым счастьем!"; бросались снежками и даже поводили хоровод, дружно распевая "В лесу родилась елочка, в лесу она росла, зимой и летом стройная, зеленая была!". Я уже давно обратила внимание, что взрослые отдаются детским играм и забавам гораздо самоотверженнее и веселее. Их веселье более искреннее. А дети (старшего школьного возраста) то ли стесняются такого проявления радости - читай - детства, то ли комплексуют, не решаясь отдаться игре полностью, а больше задумываясь о том, как они выглядят со стороны - не слишком ли это смешно, наивно, глупо. "Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел".
  
  

Пятый месяц. Январь

  
   Четвертого января, в понедельник, я впервые шла в школу. Последний раз я делала это в прошлом году. Зашла в засыпанный чистым сухим снегом двор, в котором никого не было, кроме дворника: он чистил дорожку к дверям школы огромной фанерной дворницкой лопатой. Поздоровались, поздравили друг друга с новым годом, и я с усилием открыла тяжелые двери родной школы. Вестибюль встретил звонкой тишиной. За столом сидела вахтерша Мария Павловна, раскланялись и с ней. Поднялась к себе на третий этаж, открыла ключом кабинет - уже успела отвыкнуть от него. Но, сняв дубленку и вытерев как следует ноги, оглянулась: хорошо, уютно, тепло, светло! Люблю свой кабинет. Самое главное, что и дети мои его тоже любят. Достала лейку с водой, полила цветы. До тех, что на шкафах, достать не могу, хоть и не коротышка. Пришлось подставить стул и полить сверху. Поправила шторы, вытерла пыль в шкафах за стеклом, аккуратно еще раз переставила книжные папки, "раскладушки" с напечатанными на них актуальными материалами.
   Села к столу, достала план календарной работы, просмотрела, что нас ждет в третьей четверти. Толстой. Ох, и завоют жалобно мои ученички. Такую "глыбу, такого матерого человечища" им не поднять в свои 16 лет. Но и деваться некуда. Ничего, ничего, у меня есть много интересного материала - вместе осилим. Нет, к сожалению, таких доступных и одновременно серьезных книг Н.Долининой "Почитаем Онегина вместе" и то же о "Герое нашего времени". Но все же очень рассчитываю, что большинство моих десятиклассников не будет обращаться к краткому содержанию всей классической литературы на трехстах страницах. Когда я впервые увидела эту книгу, думала, что от ярости и книгу разорву, и того, кто мне показал ее с видом открывателя Америки. Конечно, у себя на уроках я ее больше не видела, но кто даст гарантию, что дома кое-кто из учеников ею исподтишка не воспользуется и, читая эти суррогаты, литературные выжимки, сделанные бестрепетной рукой, радуются, что обманули своей находчивостью и брезгливостью к литературной классике весь мир вообще и Антонину Сергеевну в частности. Хоть что-то, но краем уха слышали, имена героев знают и даже смогут ответить, чем все это закончилось. А анализируют прочитанное, спорят по высказанному, делятся своим мнением пусть те, у которых других жизненных интересов нет.
   Чтобы не забыть, взяла тетрадь с планированием и сразу положила в портфель: заниматься, готовиться к урокам могу только дома, в своей тихой комнате под зеленой настольной лампой, куда никогда и никто не войдет без моего разрешения. Вот такая моя привилегия, и я очень ею дорожу.
   Спустилась в учительскую. Поздоровалась с завучем, она проверяла школьные журналы, выискивала недостатки и недоработки. Их всегда много, особенно у учителей труда, физкультуры, пения, рисования и почему-то информатики. У этого нашего "героя" за всю четверть может быть заполнено 3-4 строчки и не выставлено ни одной оценки. Потом, исходя из собственных симпатий и антипатий, расставит полагающиеся цифры по алфавиту любимых и нелюбимых фамилий, начиная от "2" до "5". Выговоры директора, замечания завуча, слезные жалобы учеников, докладные классных руководителей и заявления родителей пока еще не дали никакого ощутимого результата. Воз и ныне там. Василий Мирославович по-прежнему правит своей вотчиной рукою крепкой, сохраняя присутствие духа и замашки школьного самодура, который никого не боится. Страшная фигура! Но он есть, а вот управы на него почему-то нет. И это странно. Почему один негодяй, к тому же вовсе не профессионал, терроризирует всю школу, а коллектив не молчит, но при этом абсолютно бесправен.
   Можно, наконец, пойти поболтать с Веней, поздравить с новым годом. В кабинете у него был наш трудовик, красавец мужчина, Костя Тихонов. Вошла я в тот момент, когда наш школьный Казанова делился с Веней своей последней победой: "И знаешь, в постели она совсем даже не выпендривается, как в жизни. Нормальная баба...", - прервал он себя, увидев меня в кабинете.
  -- Тонечка, с новым годом! - радостно приветствовал меня мой друг, встал со стула и пошел мне навстречу. Расцеловались, я вручила ему мой маленький новогодний сувенир, он мне свой - так уж у нас повелось с самого начала.
  -- Ну, ребята, вы такие нежные - как только вас Алина терпит.
  -- Нас-то терпит потому, что знает, что дальше поцелуя в щечку дело не пойдет. А вот как твоя Ленка все твои постельные связи переносит - вот это, действительно, вопрос. Хотя я тебе скажу, что на самом деле вопрос совсем в другом: на фига тебе это надо, имея и любя - ну, в твоем, конечно, понятии, такую отличную жену как Лена? Спорт, что ли?
  -- Ребята, вам не понять. А я вот на педсовете, где меня будут особенно сильно ругать и склонять на все буквы, встану и скажу: "А я вас всех имел. И не только в переносном смысле, но и в прямом. И тебя, и тебя, и тебя тоже, и даже вас... Вот они обломятся!"
   Так как с образным мышлением у нас обоих все в порядке, мы с Веней так ясно представили эту сцену (в которую почти поверили, зная замашки нашего Константина), что вместе громко расхохотались. Хотя что тут смешного - при зрелом размышлении?
  -- Ладно, ребята, - отсмеявшись вместе с нами, сказал Тихонов и направился к дверям. - Общайтесь, пойду что-нибудь сделаю в мастерских, а то ж заест начальство за нерадивость.
  -- Не забудь постель с дивана убрать, - вслед ему крикнул Веня.
  -- Обойдутся, - махнул рукой наш трудовик-сексовик и вышел из кабинета.
  -- Вень, ну, отчего мужики такие скоты в своем подавляющем большинстве? Вот ты можешь представить двух подруг, собравшихся вместе и начавших разговор с того, с кем она переспала и как это было? - искренно веря в сказанное, спросила я.
  -- Тонечка, не могу по той простой причине, что не женщина. Но прошу тебя, не преувеличивай моральных достоинств твоих товарищей по партии "Женщины России". Женщины тоже очень разные.
  -- Конечно, разные, уверена в этом, хоть и не являюсь членом вышеназванной партии. Но ведь только мужчина, просыпаясь, первым делом спрашивает: "Ну, как это было?". Что за манера самоутверждаться по любому поводу?
  -- Потому что мы нежные и ранимые существа, гораздо более ранимые, чем вы. Поэтому мы нуждаемся в постоянной опеке и поддержке. А вам, что - трудно ее нам оказать? От вас же ничего не убудет, если вы нашего брата лишний раз похвалите и пожалеете. Для вас пустяк, а нам приятно!
  -- Как-то все поменялось в этом лучшем из миров: мужчина стал объектом поклонения, ухаживания и трогательной заботы. Ну, да ладно. Все-таки, слава богу, не все такие - это утешает.
  -- Ты встретила за новогодним столом рыцаря, вроде меня? Кстати, где ты встречала Новый год? Я звонил тебе в полдесятого, хотел поздравить - тебя не было. Пришлось ограничиться поздравлением твоих близких.
  -- Не поверишь - я встречала Новый год на академической даче дедушки нашего Мити Варламова.
  -- Да ну? Как тебя туда занесло?
  -- Как, как - напросилась, конечно. Сказала, что люблю встречать Новый год в кругу академиков.
  -- А у них их целый круг?
  -- Нет, только один. И пригласил меня Митя.
  -- Наш пострел везде поспел, - осуждающе качая головой, строго сказал мой друг и наставник. - Когда это он успел положить на тебя глаз? Вы ведь вроде даже не общаетесь в школе?
  -- Ой, много ты видишь, сидя в своем зеркальном царстве.
  -- Ошибаешься, я очень за тобой пристально слежу: ты мне не чужая, и потому нужен глаз да глаз.
  -- Это потому, что я такая ветреная?
  -- Нет, это потому, что и на старуху бывает проруха. Ну, рассказывай, как это он смог тебя так быстро охмурить?
  -- Ты даже не представляешь, насколько быстро, - засмеялась я. - За те десять дней, что я болела. Он приходил ежедневно, и мы разговаривали по два-три часа. И такое ощущение, что нас кормили из одной соски, читали одни сказки, водили гулять по одним и тем же местам. Почто стопроцентное попадание по всем вопросам - даже в мелочах.
   Веня сделал страшное лицо:
  -- Мать, не пугай меня. Это просто духовное братство или все так серьезно?
  -- Пока братство. И ничего, кроме братства. Просто встретила человека, скроенного по моему образу и подобию.
  -- А для любви этого достаточно? К тому же не забывай о разнице в возрасте. Ты будешь его подавлять.
  -- Скорее он меня своим интеллектом. И вообще, Вениамин, я считала вас более деликатным - зачем же даме, пусть и просто подруге, напоминать о ее уже не юном возрасте?
  -- Прости, сорвалось - уж больно взволнован услышанным. Хотя, если оставить эмоции в стороне, вы подходите друг к другу. Да, да. Трудно найти еще пару людей разного пола, которые бы так были увлечены своей работой - заметь, одинаковой. Так высоко витали над всем материальным и так глубоко наплевательски относились к завтрашнему дню, живя днем сегодняшним и ловя от этого кайф. Вопрос, "что день грядущий нам готовит?" вас не волнует, вы оставляете его для приземленных особей, типа меня.
  -- Вень, кончай издеваться. К тому же ты его плохо знаешь.
  -- А что, ты скажешь, что я не прав в его оценке, а заодно и в твоей?
  -- Нет, не скажу. Но не такие уж мы непрактичные.
  -- Жизнь покажет, деточка, - уже совсем серьезно подвел итог нашему разговору Веня.
  
   В первый же день третьей четверти ко мне подошел Глеб и пригласил в театральную студию на премьеру, в которой он участвует. Оказалось - не больше не меньше - поставил их руководитель спектакль по пьесе Славомира Мрожека "Стриптиз". Я поблагодарила и спросила разрешения придти не одной, на что получила благосклонное разрешение.
   Спектакль состоялся днем в воскресенье в помещении театра "Силуэт", я пришла с Митей - хотелось похвастаться своим учеником. Да и вообще мне было интересно его мнение.
   Участвовало только два человека: одиннадцатиклассник из нашей школы, играющий 1-го господина и Глеб, играющий 2-го господина.
   Сначала было не очень понятно, смешно и нелепо: двое мужчин, одинаково одетых, без всякого принуждения заходят в одно помещение, садятся на стулья и начинают философствовать на тему свободы, даже не пытаясь добиться этой самой свободы для себя лично - выйти из комнаты. Постепенно из дверей высовывается рука и начинает забирать у них детали одежды, которые они отдают довольно-таки легко, не пытаясь сопротивляться. Наконец, они остаются только в трусах и приходят к выводу, что у них есть только один выход: попросить прощения у этой руки, может быть, тогда она станет милостивее к ним и даже возьмет и отпустит их. По очереди прося прощения и даже идя дальше - целуя эту руку, они, получив от нее высокие клоунские колпаки и пинок под зад, вылетают из комнаты и получают долгожданную свободу. Так и уходят они, скованные кандалами, в своих дурацких колпаках и, видимо, по-прежнему уверенные в том, что они не потеряли своей свободы и одновременно не стали рабами своего выбора.
   И спектакль понравился, и игра наших учеников. Мне, конечно, больше - Глеб, Мите - одиннадцатиклассник. После спектакля к нам подошли Глеб и Саша, взволнованные, возбужденные. Мы искренне поздравили и их, и родителей, которые тоже, оказывается, были в этом зале. Приглядевшись, мы увидели там еще много знакомых лиц, в основном учеников нашего 10 "А" и 11 "Б" классов.
   Выйдя из театра, мы долго обсуждали и спектакль, и игру, и постановку. И от темы искусства и Мрожека перешли к более серьезным проблемам: положению человека в тоталитарном обществе, его невозможности (в большинстве случаев) противостоять системе и не сломаться, остаться самим собой, т.е. сохранить свою внутреннюю свободу, даже если замахнулись на внешнюю. Впрочем, даже если речь идет не об обществе в целом, а всего лишь, например, о рабочем коллективе, где начальник - диктатор и самодур. Насколько просто сохранить себя, свое достоинство, свою личность. И пришли к выводу, что непросто, но необходимо, если хочешь продолжать уважать себя. И как многие хотели бы быть свободными и самодостаточными, но что-то им постоянно мешает: они увязают по колено то в своей неуверенности, то в зависимости от начальства, то в неумении и боязни хорошо работать, то в материальной зависимости - где уж тут свобода личности.
   На первом же педсовете третьей четверти нам торжественно объявили, что нашей школе повезло: она вошла в шестерку лучших школ города и премирована поездкой в Германию для знакомства с их системой школьного образования. От каждой школы - три человека. От нашей поедут директор, лучший учитель-методист нашей школы Хинич Раиса Яковлевна и в качестве переводчика с немецкого - Варламов Дмитрий Александрович. Но уже через несколько дней Митя мне сказал, что его кандидатура под большим вопросом, т.к. нашему директору звонил САМ замзав гуно - муж Натальи Алексеевны - и в гневе вопрошал, на каком таком основании едет ничем не проявивший себя молодой учитель, работающий первый год в школе, а не его умница-красавица жена., к тому же завуч по воспитательной работе. Приказ! Срочно заменить кандидатуру Варламова на кандидатуру Майко. Самое удивительное, что наш директор-конформист вдруг возроптал и посмел отказать замзав гуно тов.Майко Ф.А., мотивировав свой отказ тем, что официальных переводчиков на всю группу будет только один, а у него, директора школы, будет свой, индивидуальный переводчик. А это очень важно, потому что он едет не прохлаждаться туда, а работать, перенимать положительный опыт. Компромисс был найден: от всех школ ехало три человека, а от нашей - четыре. Вот так - знай наших!
   Пока кипели страсти, отголоском доходившие до каждого, имеющего уши, уроки все-таки шли своим чередом, программа выполнялась, писались контрольные и другие работы, журнал постепенно заполнялся оценками различного достоинства. И даже Толстой мой, которого я так боялась выпускать на растерзание своего 10 "А" класса, оказался им вполне по зубам, а некоторым даже по вкусу. Особенно легко шли два первых тома. А уж где мы читали и переживали за князя Андрея и Наташу, за их любовь, а затем, по настоянию старого князя Болконского, - разлуку, равнодушных не осталось. Даже те, кто не мог осилить это чтение дома самостоятельно, в классе слушали очень внимательно и содержание, и анализ своих одноклассников. Заранее попросила Глеба и Вику подготовить чтение стихотворения Кочеткова "С любимыми не расставайтесь". Оно так органично вплелось в канву нашего урока, а ребята так прочувствованно его прочитали - молодцы! Класс слушал, затаив дыхание:
  
   -Пока жива, с тобой я буду -
   Душа и кровь неразделимы, -
   Пока жива, с тобой я буду -
   Любовь и смерть всегда вдвоем.
   Ты понесешь с собой повсюду,
   Ты понесешь с собой, любимый, -
   Ты понесешь с собой повсюду
   Родную землю, милый дом.
   - Но если мне укрыться нечем
   От жалости неисцелимой,
   Но если мне укрыться нечем
   От холода и темноты?
   - За расставаньем будет встреча,
   Не забывай меня, любимый,
   За расставаньем будет встреча,
   Вернемся оба - я и ты.
  
  -- И как же после таких слов вписывается сюда Анатоль Курагин? Такая неизбирательность Наташи и желание убежать с ним?
   Ответ Юли: Наташа - сама любовь, даже маленькое расставание для нее - трагедия. "Це--е-е-лый г-о-од?" - для нее - это целая жизнь. Жизнь без любви невыносима. И оказавшийся рядом красавец Курагин для неопытной и чистой Наташи - это выход из жизни без любви. И никого нет рядом, кто открыл бы глаза на этого светского повесу. Да и захотела бы она поверить - тоже вопрос. Ведь Соня безуспешно пыталась ее удержать. Она чиста и непосредственна, и весь мир такой же чистый и искренний: у нее еще не было повода убедиться в обратном. Тем страшнее будет разочарование, обида. И тем сильнее она будет клеймить себя, считая именно себя виновной во всем происшедшем.
  -- Князь Андрей в Мытищах, смертельно раненный, встречает Наташу, преданно ухаживающую за ним, и произносит удивительные слова: "Я люблю вас лучше, чем раньше". Не сильнее, не крепче, а лучше? Что он вкладывает в это слово "лучше"?
   Наташа Бортник: Лучше, значит, иначе. Лучше, значит, нежнее. И самое главное. Лучше сейчас для него - это умение прощать. Князь Андрей прощает Наташу. А еще не так давно он говорил Пьеру: "Да, я говорил, что падшую женщину надо прощать. Но я не говорил, что я могу простить. Я не могу".
  -- Ребята, а если бы Болконский выжил, он остался бы верен своим словам?
   Родион: Никогда! Это умирающий Болконский, иначе глядящий на мир, на людей, говорит скорее слова Толстого, чем свои. Оставшийся в живых, он был бы таким же гордым и непреклонным.
   Саша Маневич: Болконского писатель привел к тем мыслям и выводам, которые волновали и занимали его самого в это время. Что есть Бог? И ответ один: Бог - это любовь. А отсюда и умение прощать, и милосердие, и доброта ко всем людям. Вселенская любовь, которая является основой всего мира. Человек после смерти попадает не в ад и не в рай - он растворяется в частице любви как в высшей награде для человека.
  
   Ну, что тут скажешь? Молодцы ребятки! И им самим было интересно, и мне было бесконечно увлекательно их слушать.
  

Шестой месяц. Февраль

  
   Февраль начался эпидемией гриппа. Сама я держалась, но в моих классах отсутствовало по 5-6 человек ежедневно.
   Уехала наша четверка знакомиться с немецким образованием. И вскоре после этого маму (и еще несколько ведущих методистов из института повышения квалификации учителей) в составе министерской делегации отправили на шесть недель в США почитать лекции о системе переподготовки учителей в России. Школьное образование наше ценится в мире. И это так: тут есть чему поучиться, и есть опыт, который стоит перенять. Первый город, в который они были направлены, Миннеаполис, штат Миннесота.
   Через две недели пришло от мамы письмо. Видимо, так была переполнена впечатлениями, что не могла дождаться возвращения, чтобы рассказать об этом при встрече.
   Все письмо приводить не стану, но несколько наиболее ярких выдержек процитирую:
  -- Самое первое впечатление от Миннеаполиса: как тут уютно и красиво. Красиво по-американски - смешение старинного с новейшим. Все чисто, прибрано: каждый подъезд, каждый балкончик, где обязательно стоит столик с цветами.
   На первую встречу собрали очень много людей: преподавателей и чиновников, отвечающих за повышение квалификации учителей. Мы все сказали по несколько слов: чем занимаемся и о чем будем говорить с присутствующими. Тут же разделились по предметам и разошлись по разным аудиториям.
   Вначале мне американские учителя показались равнодушными. Очень вежливые, предупредительные и равнодушные. Сидят, удобно развалясь в креслах, позевывают. Потом поняла, что за равнодушие приняла благополучие. Чистенькие, веселые, хорошо одетые, не знающие ни войн, ни голода, ни других несчастий. Так уж сложилась их жизнь за двести лет. Так сложились их характеры - спорт, работа, хороший заработок, хорошая еда, свободная жизнь. У нас иначе. Люди одинаково и там и здесь мечтают о счастье. Но проходит половина жизни, а счастья нет. У нас больше неудачников. Так, по крайней мере, кажется, глядя на их спокойные счастливые лица. У меня в группе, кроме американцев, одна француженка, один немец, один кореец и один шотландец. Вот такая живописная компания. И все естественны, спокойны, приветливы, улыбчивы. И философия их жизни проста: человек должен хорошо жить, должен получать от нее удовольствие. Во всяком случае, не должен испытывать отвращения из-за тысячи неудобств. Если на улице жарко, в комнате должно быть прохладно. Когда проплываешь на катере узкое место, нужно сбавить ход, чтобы волны не обливали стоящих на берегу. Нужно в магазин заходить, чтобы было приятно. Они любят и ценят деньги, потому что на каждый доллар они могут для себя что-то улучшить, усовершенствовать. Доллар ценится потому, что его надо заработать. Слово "бизнес" - это не ругательство. Это дело, работа.
   А какие тут у меня помощники! Не успеешь что-то сказать, - уже несут. Техника всегда налажена и готова к уроку. Приходит парень, который должен мне помогать с аудио-видеотехникой. Предварительно поговорив со мной, побыл на уроке и все записал в свою тетрадь. А потом еще и спрашивал мое мнение о своей работе. Я ни до чего не дотрагиваюсь - даже смешно. Слов "нет" и "нельзя" не существует. Если ты чего-то не можешь сделать - значит, ты плохой работник и зря получаешь деньги.
   У меня две переводчицы: одну прикрепили (не только ко мне) в нашем министерстве, другая, Джулия, американка. За нашу всегда неловко. Ей здесь очень нравится, но она все время помнит, что "у советских собственная гордость". Поэтому она неискренна и неестественна. Она здесь не делает ничего, потому что в работе она никому не нужна - только мешает. И все ее мысли заняты покупками. Господи, и до чего же она глупа и бестактна. Смотрит рекламу по телевизору, знает, что есть среди присутствующих американцы, знающие русский язык. Но все равно считает своим долгом презрительно сказать: "Господи, ну, какая же у них все-таки глупая и ерундовская реклама!". А уверена, что дали бы ей этот стиральный порошок бесплатно - удавилась бы за него. И еще одно качество (не только у нее, а у многих из наших) - это гигантская амбиция: мы самые умные, мы лучше и больше всех знаем и во всем разбираемся.
   И последнее, что меня поразило. Спрашиваю у Джулии: "Почему мне кажется, что в вас есть что-то беззащитное?" - "Наверное, потому, что не от кого защищаться".
   Чтобы быть объективной, должна добавить, что на фоне невероятного материального богатства духовные всплески нечасты, а может, и реже, чем у нас. Только фон у нас совсем другой...
  

Седьмой месяц. Март

  
   Вернулись наши командировочные из Германии. Сначала устроили совещание при директоре, где все четверо поделились своими впечатлениями от поездки. Очень интересно, но не без язвительности рассказывала Раиса Яковлевна. Коса в основном все свое выступление посвятила тому, каким успехом пользовались у принимающей мужской стороны наши женщины, и как замечательно прошел прощальный банкет. И она играла на баяне и пела - немцы просто были в экстазе. Митя был краток, и вообще мне не понравилось его настроение. Завершил директор и сказал, что Дмитрий Александрович получил приглашение на следующий семестр почитать перед старшеклассниками трех школ лекции по современной истории России по двум темам: "Хрущевская оттепель" и "Горбачевская перестройка", читать будет на немецком. Мы все зааплодировали, Митя как-то вымученно улыбнулся и поблагодарил.
   Мы шли домой вместе, я попросила его прийти ко мне в класс рассказать о поездке, о немецких школьниках и вообще обо всем, что может быть интересно услышать подросткам о жизни в другой стране. Он согласился. И опять мы шли молча. Он был явно чем-то подавлен, а мне не хотелось быть назойливой в своих расспросах.
  -- Умерла собака. Пока меня не было, - негромко сказал он, прервав молчание. - Не могу отделаться от чувства вины перед ней. Как будто я ее обманул: не приехал к ней, когда ей было плохо, а она так нуждалась во мне. Ее похоронили в одеяле, на котором она спала. В лесу, недалеко от нашей дачи. Не могу вообразить себе, как она там лежит сейчас. Я все годы, что она жила у нас, боялся, что она попадет под машину. А она умерла от болезни. Болела долго, мучительно, с хрипами. А потом внезапно замолчала. И все. Двенадцать лет она нас любила. Когда мы собирались в гостиной, она садилась рядом и смотрела на нас своими большими маслеными глазами, склонив набок мохнатую ласковую морду. Мы все куда-то постоянно уходили, а у нее было только одно дело: сидеть дома и ждать нас. И она выбегала нам навстречу и объясняла нам, как она нас ждала и как ей сейчас хорошо. Она до мелочей понимала меня. Это только по недоразумению она была лишена голоса. При ней невозможно было быть злым и угрюмым. А сейчас ее нет и никогда не будет. И только в ее кресле остался запах шерсти.
   Митя замолчал, а я впервые за время нашего знакомства взяла его за руку, крепко сжала - пусть хотя бы в этом прикосновении он почувствует мое сострадание, сочувствие и желание взять часть его боли и страдания на себя. Но разве это возможно?
  
   Скоро начнется Чехов. Как я его люблю! У меня даже настроение лучше оттого, что мы будем читать его в классе, анализировать, беседовать. Ведь в его рассказах, а еще больше в пьесах нет ни одного просто произнесенного слова. Все важно, все существенно, все - глубина мысли, которую надо суметь постичь. И "Вишневый сад" в этом смысле - кладезь мудрости и жизненной философии. Донести бы его до своих десятиклассников.
  
   И вот мы читаем в классе первые сцены в лицах. Все герои группируются вокруг Раневской: все понимают, что для нее этот приезд, и все понимают одно - она приехала прощаться. Еще будут кипеть страсти, будут скандалы и споры, проблески надежды. Но уже все понятно, все решено. Она говорит о комнате, где когда-то спала, о любимом вишневом саде, как ехала в поезде, как любит кофе. Но дело совсем в другом. Варя и Аня не выдерживают напряжения и уходят.
  -- Какими словами можно описать эту сцену? - спрашиваю я.
   Лида: безнадежность, нежность, беззащитность, быстротекущая жизнь, неумелое сопротивление надвигающейся беде; прошлое неумолимо уходит, а будущее не наступило.
  -- С чего начинается роль Лопахина?
   Таня: с благодарной памяти: молоденькая девушка, барышня, успокаивает его после побоев отца, вытирает кровь с его лица. С ним никто еще так по-человечески не обращался. Отсюда и желание Лопахина помочь во что бы то ни стало Раневской. Он помнит ее доброй, юной, жалостливой. Теперь ей плохо - он в состоянии помочь: он понимает, что если человек болен, нужны лекарства, лечение, а не говорить, например, о своем детстве или любви к шкафу или к столику. Нужны действия!
  -- Почему никто его не слышит, хотя нам кажется, что он очень убедителен?
   Артур: Если поверить в правоту его слов, значит, все, действительно, очень серьезно и надо принимать серьезные решения. Но только не дачи, не дачники - ведь это так пошло. Может быть, есть другой выход? Но другого выхода нет, и Лопахин не находит себе места от бессилия. А все остальные герои, и обаятельная Раневская, и ее нелепый брат Гаев, и те, кто окружает их, не хотят действовать. Вся пьеса - о бездействии, об уклонении от действия.
  -- Все-все герои уклоняются от действия? А как же тогда Петя Трофимов, который призывает к другой жизни, где нужно серьезно работать, во что-то вкладывать душу. И обязательно покончить с этим абсурдным, беспечным укладом. Любовник, Париж, жалкая гордость - все, все должно быть оставлено.
   Яна: Мы не можем серьезно воспринимать слова Пети, потому что сам Чехов иронизирует над ним. По мнению автора, Трофимов - резонер. Он только говорит правильные вещи, а сам живет бездарно, недаром у него две клички: "вечный студент" и "облезлый барин". Да, он тоже мучается от сложившейся ситуации, как и Лопахин, но его тоже никто не слушает, как и Лопахина. Они оба кричат в пустоту.
  -- Может быть, по принципу: "нет пророка в своем отечестве?"
   Наташа: Да, именно так. Он свой, но к которому никто не прислушивается, и чье мнение не ценится. Его никто не уважает: у него нет своего положения, которое есть, например, у Лопахина: деньги, возможности, конкретные предложения, мужской характер. И поэтому планы его не материальные, а духовные. А отсюда и несерьезное, насмешливое отношение к нему окружающих. Так относятся в школе к некоторым учителям: вроде он и неплохой учитель, а уважения не вызывает, потому что смешон в своем устаревшем костюме, нечищеных ботинках и с потертым портфелем.
  -- У Пети есть такие слова, обращенные к Ане: "Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым - вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Не отставай, друзья!" Говорить такие слова семнадцатилетней девушке - это либо фанатизм, либо наличие огромного чувства юмора. Как вы поняли эту сцену?
   Дима: Во-первых, надо помнить, что пьеса написана в 1904 году. И эти слова, произнесенные со сцены современникам, русской интеллигенции, сидящей в зале, не казались уж сильно смешными. Как и те слова Трофимова, где он рассказывает об ужасной жизни рабочих. Но, во-вторых, в этом, конечно, сказывается слегка ироничное отношение Чехова к Трофимову. Не потому, что он вызывает у него смех, а потому, что ему хочется, чтобы будущее было не за Лопахиными, вырубающими вишневые сады под дачные участки, а за молодыми Петей и Аней, которые искренно считают, что вся Россия - наш сад, как считал и сам писатель. Но это речь идет о будущем, хоть и прекрасном, а Чехов, мне кажется, немного побаивается его. Потому что будущее ведь еще неизвестно, каким будет, а настоящее - вот оно, за людьми, умеющими из всего получать прибыль. Вот Чехов и прикрывается иронией, когда говорит о Трофимове. Так мне кажется.
  -- Чехов обозначил жанр своей пьесы как комедия. И вы тоже так определяете жанр "Вишневого сада"? Вам было смешно, когда вы читали?
   Глеб: люди теряют дом, семью, жизнь. Может быть, кому-то это и смешно. Мне не было. Но и не считаться с Чеховым мы не можем. Может, он вкладывает в это слово какой-то другой, горький, смысл? "Вишневый сад" - это карусель, где кружатся очень грустные люди?
  
   За несколько дней до начала весенних каникул я провела родительское собрание, последнее деловое собрание в этом году. Когда я объявила родителям, что наши десятиклассники в июне должны отработать в течение четырех недель летнюю практику, включившись в ремонтные бригады под руководством учителя труда, вдруг попросил слово Лопатин:
  -- Извините, Антонина Сергеевна, что я вас прервал. Я опоздал на собрание - встречался с директором школы - и не успел поэтому вас предупредить заранее. Дело в том, что я хочу предложить, с вашего разрешения, товарищи родители, другой вариант трудового июня нашим детям. За городом, в ста десяти километрах отсюда, находится небольшой фармацевтический завод. Там очень красивые места. Я предлагаю детям поработать на упаковке лекарств: рабочих я на это время отправлю в отпуск. Ребята поработают, заработают неплохие деньги, как для них. Думаю, что по 60-70 $ на брата получится. Там же и отдохнут в хороших условиях. Я говорил с Владимиром Никифоровичем - он не возражает. Самая большая трудность состоит, конечно, в том, что Антонина Сергеевна должна будет провести эти четыре недели вместе со своим классом вне города и дома. Согласится ли наш классный руководитель принести такую жертву?
   Я настолько была ошеломлена всем сказанным, что в этот момент под вопросительными взглядами родителей чувствовала себя не в своей тарелке. Не могу сказать, что я была обрадована этим предложением нашего "спонсора", но и отдавала себе отчет, что его предложение звучит очень привлекательно. И теперь все зависело от моего согласия или несогласия... В хорошенькую ситуацию поставил меня наш добренький Борис Леонидович. По недомыслию или легонечко мстит за невнимание к его персоне?..
   Пауза затянулась. Надо принимать решение и оглашать его перед уважаемым собранием. Постаравшись улыбнуться как можно искреннее, я ответила:
  -- Июнь - мой рабочий месяц. И, кроме тех дней, когда я работаю в экзаменационной комиссии, я, конечно, проведу его с пользой для ребят и для себя за городом вместе с ними.
  
   Закончилось собрание, потихоньку расходились родители. Я видела, что Б.Л. хочет задержаться, но его опередил другой настырный папа - Хрусталев И.И. Из них двоих я бы, конечно, предпочла пообщаться с первым. Но... у Ивана Илларионовича такая начальственная внешность, что даже Лопатин с его миллионами уступил ему пальму первенства, попрощавшись и выйдя из класса. Я же внутренне сжалась, ожидания очередного разбирательства. Иван Илларионович сел за стол напротив меня:
  -- Хочу поблагодарить вас, Антонина Сергеевна, за вашу прекрасную инициативу. А еще говорят, что все в прежней педагогике устарело. А вот, пожалуйста, результат налицо.
  -- Иван Илларионович, должна признаться, что совершенно не понимаю, за что вы меня благодарите, - вынуждена была сказать я, хотя - не скрою - похвала из его начальственных уст была мне приятна.
  -- Ну, как же? А организованное вами шефство над Людочкой, которое дало такие блестящие результаты? - удивленно спросил он.
  -- Шефство? Это Люда вам так сказала? И кто же над ней шефствует?
  -- Пупко Артур. Вместе делают домашнее задание, Артур помогает ей разобраться в новом материале. Она даже сочинения стала писать сама, с его помощью, конечно.
  -- Сочинения сама стала писать?.. Да, конечно, я обратила внимание... Но должна сознаться, что это, видимо, инициатива самого Артура.
  -- Ну, не так уж это и важно. Важен результат, а он есть, - милостиво разрешил мне не делить лавры с победителями И.И.
   И, попрощавшись, вышел из класса.
   А я сидела, тупо уставясь в стол, и думала о том, насколько наши дети бывают умнее, добрее и сообразительнее нас, взрослых... Вот так Артур и вот так Люда! Ну, что ж, я буду хранить ваш секрет, раз вы так захотели - не афишировать свои отношения, нашедшие такое незатейливое название - "шефствовать".
  

Восьмой месяц. Апрель

  
   Неожиданно позвонила Маргарита, моя одноклассница и близкая подруга. Она актриса театра "Авек плезир", что подразумевает, что в этом театре все работают с удовольствием: от актера и режиссера до самого последнего работника сцены. И подразумевается, что и зрители ходят в такой театр с намерением получить удовольствие и, действительно, получают его там. Маргаритка - очень сильная актриса и постепенно входит в основной состав труппы, где распределяются главные роли. Я очень обрадовалась ее звонку, потому что встречаемся мы теперь крайне редко - обе страшно заняты. Но голос подруги сразу заставил меня насторожиться:
  -- Тошечка, ты могла бы в воскресенье прийти ко мне на утреннюю репетицию? Ты мне очень нужна, а если бы еще смогла привести с собой кого-нибудь более-менее разбирающегося в театральном искусстве, совсем было бы хорошо.
  -- Ритуся, что-то случилось? (Вообще-то подруга не любит своего сокращенного имени, но у меня вырвалось невзначай, а она была в таком состоянии, что даже не заметила и не поправила, что сделала бы непременно в других обстоятельствах).
  -- Еще не случилось, но, кажется, должно случиться. Так придешь?
  -- Обязательно.
   С собой я привела руководителя театральной студии в нашей школе, очень способного и толкового молодого режиссера из театра-студии "Нескучный сад", Владимира Алексеевича.
   Мы прошли с ним в полутемный зал, сели сбоку и сзади от столика, за которым сидел под включенной настольной лампой режиссер "Авек плезир", знаменитый Ягодич. Шла репетиция пьесы Тургенева "Месяц в деревне". Первые сцены достаточно однообразны, без внутреннего развития, поэтому скучновато. Но вот наступает сцена объяснения Натальи Петровны и Ракитина (играют Маргарита и ее муж Дима). Наталья Петровна решается обо всем рассказать Ракитину, раскрыть свою тайну. И тут выясняется, что ему и так все давно известно. Два предыдущих акта она обвиняла его в непрозорливости. И какой ужас - ее откровенность не новость для него. Значит, это не его непроницательность, а ее. Это ее слепота, смешная и наивная убежденность, что никто и ничего не знает и не догадывается. Ракитин очень резко говорит ей о ее поведении, ее глупости, которые только унижают ее. И последняя убийственная фраза, что не надо ей стараться казаться девчонкой, которой она не является, а только хочет быть. И причина в этом одна - она влюблена в очень молодого человека. Ракитин презирает ее, отворачивается. И ей приходится бросаться в объяснения: ведь Ракитин, знающий всю ее жизнь, ее лучший друг, мог бы понять ее. Но ему угодно растолковывать ее увлеченность Беляевым как непристойное поведение - ведь тот совсем еще юноша. Она же объясняет, что это ее беда, а не вина. И она просит его совета, помощи; говорит об этом с болью, почти кричит, молит. Но Ракитин уходит.
   Потрясающе сыгранная сцена. Прямо мороз по коже.
   Кроме нас, в зале сидит еще какая-то молодая девушка, рядом с ней - известный актер - Меркулин. Пожилой, полный, с одышкой, но по-прежнему пользующийся огромным авторитетом и любовью зрителей и режиссеров. Во время действия на сцене, он что-то постоянно заносит в свой блокнот. Эта пара, по мере продвижения репетиции, беспокоит меня все больше и больше. Володя тоже обратил на них внимание.
   В начале четвертого действия происходит перехват инициативы: раньше в центре спектакля была Наталья Петровна, сейчас лидирует Беляев. Он, наконец, почувствовал какой-то секрет, почувствовал, но разобраться пока не может. И наступает самый важный момент спектакля - разговор Беляева и Натальи Петровны. Он важный и очень трудный.
   В пьесе у Тургенева ремарка такая: Наталья Петровна глядит в пол и лишь протягивает руку Беляеву. Маргарита решает эту сцену совершенно иначе. Ее героиня дошла до предела и решает прекратить всякую игру. Она говорит быстро и резко, прямо глядя Беляеву в глаза: "Да, любила! Да, сходила с ума! Да, совершала безрассудные поступки! Но теперь все кончено! Навсегда! Уходите!"
   Она признается в любви, как будто признается в ненависти. Говорит с поднятой головой, глядя в глаза, потому что все равно: это - конец.
  
   После окончания репетиции мы прошли к Маргарите в ее гримерную. Там был и Дима. Не ожидая ее вопросов, стали искренно хвалить игру их обоих. Володя делал это профессионально, я - на более эмоциональном уровне.
  -- Так что же случилось, Маргарита? Все выглядит просто превосходно.
  -- Вы обратили внимание на Меркулина и его внучку?
  -- Это его внучка? Актриса?
  -- Да, окончила училище в этом году и приглашена была в наш театр. Наш главреж - его ученик и страстный поклонник. Впрочем, как и очень многие. Ее включили во второй состав на роль Верочки, но недавно я с огромным удивлением узнала, что произошли перемены: она включена во второй состав на роль Натальи Петровны. Представляешь? С разницей в десять лет между героиней и актрисой?
  -- По-моему, дело даже не в этом. Это очень сложная роль для начинающей актрисы. Или она гений - в дедушку?
  -- Даже если и так, то пока свою гениальность ни в чем не проявила. Да и рановато делать такие заявки: начинать свою артистическую карьеру с главной роли в спектакле "Месяц в деревне". А вы как считаете? - обратилась она к Володе, с трудом сдерживая волнение.
  -- Абсолютно с вами согласен, - не задумываясь, ответил он. - Но почему вас это волнует? Ну, пусть будет во втором составе, пусть ходит на ваши репетиции и учится уму-разуму. Она не сможет составить вам конкуренции при всем желании.
  -- Ох, Володя, вам ли не знать театральные интриги и нравы закулисья. Я нутром чую, что все эти перестановки неспроста: Меркулин хочет свою девочку пристроить прочно, пока он еще имеет здесь вес и влияние. Ягодич не сможет и не захочет ему в этом отказать.
  -- Маргарита, он же не самоубийца! - горячо возразил ей мой спутник. - Что бы он ни чувствовал по отношению к своему учителю, как бы ни был ему благодарен и признателен, он не продаст за это успех спектакля. А успех связан с вами, и не понимать этого он не может!
  -- Вашими устами да мед пить, - подавленно вздохнув, негромко произнесла Маргарита.
  -- Маргарита, - вмешалась я, - ты нас пригласила только для того, чтобы вселить в тебя уверенность? Или есть какой-то конкретный план действий?
  -- Есть, есть, - ответил за жену Дима. - Пусть Володя как режиссер подойдет к Ягодичу, выразит свое, вполне искреннее, насколько я понял, восхищение игрой Маргариты и попросит разрешения привести своих юных театралов на одну из репетиций - показать мастер-класс. Надо еще до выхода спектакля устроить небольшую шумиху, восторженный ажиотаж вокруг этой премьеры и исполнительницы главной роли. А ты, Тоня как преподаватель литературы тоже добавь что-нибудь умное от себя. Ну, там... Как Маргаритка сумела - под мудрым руководством Ягодича, конечно, - создать смело и нетривиально образ Натальи Петровны. Короче, по-новому - как никто до них.
   Я рассмеялась:
  -- Для меня, Дима, точно по-новому, потому что я никогда не видела в театре этой пьесы - только читала. Но ты говоришь верно. Я думаю, Володя, что для благого дела можно немного и поиграть. Да? Тем более, что против истины мы не погрешим.
   Ягодича мы нашли в его кабинете, и хотя не сразу, но он принял нас, достаточно благосклонно выслушал наши похвалы и дал великодушное разрешение привести участников театральной студии на любую из репетиций. Сам, правда, никаких оценок не дал и отношения ко всему происходящему не высказал. Так что его мнения по поводу игры Маргариты мы так и не узнали.
   Но нам все-таки показалось, что наша артистическая семья все же осталась немного более успокоенная, чем была при разговоре в гримерной. Осталось дожидаться премьеры... И им, и нам.
   Мы на премьеру не попали - уехали на летнюю практику. Но я позвонила Маргарите и узнала, что спектакль прошел с успехом, и пока все тихо.
  

Девятый месяц. Май

  
   Май прошел под знаком романтизма, начиная даже с погоды. 30 апреля резко потеплело. До этого было холодно, дождливо, дули яростные ветры, вырывая у прохожих зонты и срывая шляпы и шляпки. Погода была агрессивной, и сама не желала скрасить окружающую природу обычными для этого времени года теплыми зелеными красками. Все вокруг было голо, холодно и серо. Казалось, конца не будет затяжной равнодушной весне. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, новый месяц решил: "Хватит! Хотя бы я, последний, обязан подарить людям тепло, солнце, безоблачное небо и краски, радующие глаз и поднимающие настроение". Перестали лить дожди, затих ветер, установилась ровная теплая погода. И главное: не прошло и трех дней, как появились первые клейкие листочки; кое-где набухли на деревьях почки, ярко-зеленая молодая трава с завидной поспешностью стала пробиваться вверх, к людям, чтобы радовать их нежным цветом; моментально среди зеленого покрова появились и ярко-желтые одуванчики, а еще через несколько дней и их пушистые белые головки, к которым с огромным удовольствием прижимались носиками малыши. Они желали сдуть маленькие пушистые парашютики, но не всем это удавалось, и иногда парашютики были хитрее маленьких носиков: стреляли сами незадачливому любителю природы, и в нос, в рот залетали пушистые комочки, щекотали. И, удивляясь каверзному поведению одуванчика, малыш или малышка долго и старательно чихали.
   Мы стали помногу и часто встречаться с Митей. Вечер, проведенный без него, был вечером пропавшим. Он приходил ко мне домой после своей вечерней пробежки, переодевался, ел бабушкины пирожки с чаем, не уставая их нахваливать, и под одобрительные взгляды моей любимой бабушки мы шли гулять. Особенно любили гулять в районе Красногорья - там такие места замечательные: высокий берег реки, проходящие по ней грузовые и пассажирские суда, и сколько глаз хватает - наши просторы, наша красота, а там, вдали, далеко - озеро Ореховое. Там, действительно, очень большие заросли орешника. Но с таким же успехом это озеро могло бы называться Ягодным или Грибным (по обилию этих даров леса) или Марьино по названию большого старинного села под этим же названием на самом берегу озера. А потом идти по тихим ночным улицам нашего города, провожая глазами последние троллейбусы и автобусы, уходящие на ночь в свои парки и изредка поливальные машины, которые мыли тротуары и мостовые от дневной пыли, сброшенных окурков, бумажек, талонов на общественный транспорт и оберток от конфет и мороженого. Они проезжали, а мы, весело перепрыгивая пенные дорожки и лужи, с радостью наблюдали, как влажный асфальт постепенно испаряет свою влагу и становится чистым, пахнущим ночной свежестью и прохладой.
   Я любовалась Митиным открытым лицом, теплыми карими глазами, но больше всего мне нравились в его внешности волосы, густой шапкой распадающиеся по обе стороны пробора. Зная, что и он любит мои длинные каштановые волосы, специально к нашей встрече распускала свои "строгие" школьные прически, зная к тому же, что просто распущенные волосы меня молодят. Не думать об этом я не могла - все-таки пять лет разницы (не в мою пользу) о чем-то да говорят. Но при всем желании или, скорее, отсутствии такового, я ни на одну минуту не чувствовала себя старше, умудреннее, опытнее. А по многим вопросам он давал мне фору, и немалую: и по истории, и по современной музыке и по тому, что называется у психологов, "из области общих знаний". И, конечно, по количеству раз, проведенных за границей.
  
  -- Бабушка, тебе нравится Митя?
  -- Очень.
  -- А тебя не смущает наша разница в пять лет?
  -- Раз спрашиваешь, значит, тебя смущает?
  -- Есть такое.
  -- А меня не смущает ни капельки. Тоня, девочка моя, во-первых, это не та разница, о которой стоит говорить. А, во-вторых, и самое главное: разве от этого зависит будущая счастливая или несчастливая жизнь? Это уж как сложится, как сумеете ее наладить. Мне кажется, вы очень подходите друг к другу. На многие вещи смотрите одинаково, сдержанные оба, умеете пойти на компромисс. А разница в возрасте, - фыркнула бабушка, - господи, какая это мелочь. Уметь строить отношения, уступать друг другу, не устраивать из жизни поединка - кто победит - вот это, действительно, серьезно. Дай бог, чтобы у вас все сложилось по-хорошему: вы оба заслуживаете этого.
  
   Весенний День именинника решили провести после линейки Последнего звонка. Наши два выпускных класса зафрахтовали прогулочный катер, и чтобы это вышло не очень дорого, пригласили и наш класс.
   Прогулка получилась замечательная. И казалось, что все выпускники города вышли в этот день на берег нашей Красногорки или, как и мы, тоже арендовали прогулочные катера.
   Вечером мы снова собрались в школе, поздравили в классе наших именинников. В очередной раз убедилась, как любят одноклассники Глеба и Сашу, Таню Дробич, Диму Антонова. Потом ребята пошли в зал на дискотеку. И тут я увидела воочию то, о чем только догадывалась после разговора с И.И.: как нежно и трогательно относится Артур к маленькой Люде Хрусталевой.
   Замечательный был бы месяц, если бы не два столкновения с физичкой Терезой Павловной. Первое из-за Димы Антонова, которому она решила поставить тройку за год. Я взбунтовалась:
  -- Как это может быть, что у мальчика, победившего на олимпиаде по математике, по физике - три?
  -- Он не учит теорию, - безапелляционно заявила она.
  -- Дайте ему все же шанс.
   Я пришла вместе с Димой. Он решил все пять задач, которые она ему дала, но немного запутался в теории. Тереза Павловна с радостной решимостью стала выставлять ему в журнале тройку. Но тут уж я возмутилась и сказала, что буду жаловаться администрации, и Диме устроят экзамен в их присутствии. Пошла на попятную. Еще некрасивеее история получилась с Сашей Маневич. У девочки решался вопрос - "3" или "4". Она попросила разрешения у учительницы сдать зачет, та ей отказала под предлогом, что ей не разрешит администрация. Саша пришла за помощью ко мне.
  -- Тереза Павловна, у вас конфликт с Сашей Маневич? Она вас чем-то обидела?
  -- Еще чего, меня никто не может обидеть. А к Саше у меня нет претензий - хорошая девочка.
  -- Тогда почему не разрешаете ей сдать зачет? Она ведь не клянчит у вас четверку, хочет заработать ее честно.
  -- Она не знает на "4".
  -- Согласна. Но у нее спорная оценка. А вы знаете, что в спорных случаях вопрос решается в пользу ученика? Тем более, что у нас в ходу всего четыре оценки. "2" или "3", "3" или "4" для вас все равно "3"?
  -- Да что вы носитесь со своими учениками, как курица с яйцом? Зарабатываете дешевый авторитет? - взорвалась она, чувствуя свою неправоту.
  -- А почему мой авторитет, Тереза Павловна, дешевле вашего? Защищать их права - прямая обязанность классного руководителя. А вот сводить с ними невидимые миру счеты - некрасиво, неприлично. Или вы так не считаете? Саше не нужна ваша физика, она будет учиться на художника - так что подвести вас она не сможет, будьте к ней снисходительны как и положено более сильному.
  -- Ладно, пусть подойдет завтра, - ворчливо ответила она, цедя сквозь зубы и не глядя мне в лицо.
   И на этот раз мы победили. Но сколько же это надо преодолевать предвзятость ее и других, подобных ей, учителей? У кого дети будут учиться справедливому отношению к себе и другим? Никогда моим истекающим желчью коллегам не удастся таким способом вызвать к себе уважение и теплую память после окончания школы. Дети прощают и строгость, и требовательность, но не прощают непрофессионализма, отсутствия объективности и беспричинных придирок к себе как к личности.
  

Десятый месяц. Июнь

  
   Осталось три дня до окончания нашего трудового июня. Дети очень довольны: живут в комфортабельных условиях, работают не на износ да еще зарабатывают первые в своей жизни деньги, причем, очень приличные. Места здесь изумительные, какие только и можно встретить в средней полосе России: пролески, холмы, узкие небольшие речушки и - просторы, на сколько хватит взгляда - просторы. "Любота!" - как говорил известный герой Булгакова. И кажется, попади сюда любой творческий человек - руки сами собой схватят либо краски, либо карандаши, холст или просто лист бумаги и все - не оттянуть его уже от своего творения.
   Кроме меня, приезжали на три-четыре дня родители по заранее составленному графику. Приезжали иногда и свободные от экзаменов и ремонта в школе учителя. Чаще всех, конечно, Веня. И поэтому, когда в последнюю субботу на дороге к нашему поселку показался его желтый "запорожец", никто не удивился: приезда Вениамина Юльевича все ждали с радостью. Становилось сразу очень весело и интересно. И свежие анекдоты расскажет, и кассеты привезет, и веселыми байками засыплет. И у меня имелся свой эгоистический интерес: я пряталась за ним от настойчивых ухаживаний Б.Л. Уже и ребята обратили внимание на его открыто демонстрируемый ко мне интерес. Причем, что интересно, большинству учеников моего 10 "А" это эпатажное поведение нашего шефа и спонсора активно не нравится. Они даже позволяют себе несколько грубовато шутить в его адрес и открыто поддерживать меня в моем явном нежелании отвечать на его ухаживания. Поддерживают Лопатина его дочки и Юля Шевчук. Что двигает сестрами, мне более-менее понятно. Но почему Юля вошла в их коалицию - убей меня, не понимаю.
   Но вернусь к приезду Вени. Это был необычный приезд. Кроме Вени, из машины вышла Коса (О Боже! Только ее нам и не хватало). Сразу начала кокетливо теребить свою белую косу и одергивать узкую и короткую юбку. Но вслед за нашим завучем по воспитательной работе из машины вылез... Митя. Вот это сюрприз! Мы с ним, кроме тех трех дней, что я приезжала на экзамены, больше не виделись в этом месяце. Он шел, обогнав Косу, прямо ко мне и улыбался своей милой и слегка смущенной улыбкой. Не зная, как поступить, я протянула ему руку, и мы обменялись крепким и слегка более длительным, чем надо, рукопожатием. А рядом уже стрекотала Коса:
  -- Я совершенно случайно узнала от Вениамина Юльевича, что он едет вас навестить, и подумала, что вы меня не простите, если я к вам не приеду. И вот я тут, - ослепительно улыбаясь, нежно проворковала наша "чуткая" гостья.
   Резиново растягивая губы, я ответила, что мы все очень рады ее видеть. Правда, нежности в моем голосе было значительно меньше, чем у нее.
   Я оглянулась в поисках Вени, надеясь, что он спасет нас с Митей от ее назойливого присутствия, но он уже стоял рядом с детьми, и оттуда раздавался громкий дружный смех. Спасение пришло с неожиданной стороны - от самой Косы:
  -- Мне не терпится поговорить с вашими учениками. Надеюсь, вы не обидитесь, если я вас покину?
  -- О нет, что вы! - слишком дружно и облегченно прозвучал наш ответ.
   Когда она отошла, мы дружно рассмеялись. Повернувшись ко всем спиной, Митя взял мою руку и приложил к своим губам. Он закрыл глаза и стоял с самым блаженным выражением лица, которое я только у него видела.
  -- Я очень скучал, - еле слышно прошептал он.
  -- Я тоже, - в тон ему ответила я.
   На обед пришел сам хозяин, распорядившись сделать праздничный обед по поводу приезда, как он выразился, "дорогих и всегда желанных гостей". За столом он сам себя назначил главным ведущим и был, правду говоря, неотразим в этой роли: сделал краткий отчет о нашей деятельности, не обойдя никого вниманием и не забыв похвалить каждого, сидящего за столом. Сыпал шутками, комплиментами. Коса смеялась над каждой его остротой, и к концу обеда стала самой главной поклонницей Б.Л. А он косился в мою сторону, хитро прищуривая один глаз, и весь его вид говорил:
  -- Видите, Антонина Сергеевна, есть люди и в вашей школе, которые могут оценить меня по заслугам.
   Тихонько выбравшись из-за стола, я подошла к Вене, попросила его принять огонь на себя, а сами с Митей незаметно вышли из столовой. Но была уверена, что незаметной могла быть для кого угодно, но только не для одного человека, который внимательно наблюдал за мной в течение всего обеда, все видел и все подмечал.
   Мы пошли в сторону нашей крошечной речушки без названия, протекающей на окраине фармацевтического заводика Лопатина. По дороге рассказывали друг другу последние новости. Обменявшись новостями, замолчали ненадолго. Первым прервал молчание Митя:
  -- Тоня, как ты смотришь на то, что мы проведем отпуск вместе?
  -- Положительно. У тебя есть идея?
  -- Великолепная идея. Я приглашаю тебя в Чешскую Швейцарию.
  -- Первый раз слышу, что такая есть.
  -- Ты права: место уникальное и почти неизвестное нашим путешественникам. А вообще-то это настоящий рай для туристов.
  -- А ты был уже в этом раю? Или только понаслышке?
  -- Был, был и до сих пор под сильным впечатлением. На четвертом курсе я выиграл грант и семестр учился в Дрезденском университете. Подружился там с парнем по имени Ян, и он как-то пригласил меня в эти места. Это на северо-западе Чехии и всего в семи километрах от границы с Германией. Начали с Теплице, это идеальное место для начала путешествия. Старинный городок среди холмов, буквально утопающий в зелени. Многочисленные фонтаны, старинная брусчатка на улицах, застройка в стиле барокко. Недалеко от Теплице, где-то, по-моему, в километрах трех или четырех, - городок Дуби. Туда Ян повез меня из-за церкви Пресвятой Девы Марии. Там очень интересная архитектура, такое впечатление производит - даже трудно его передать словами. Впрочем, все увидишь сама. А еще Ян считал, что мне, как русскому, будет интересно узнать, что в этой церкви похоронены близкие друзья Пушкина - Долли Фикельмон и ее муж. Тебе эти имена, конечно, о чем-то говорят. Я был не очень в курсе.
  -- Да! - Наконец и я смогла блеснуть эрудицией. - Он был в пушкинские времена австрийским послом в России. А с ней Пушкин был очень дружен, и сохранилась их переписка, в которой они были откровенны друг с другом. Долли была большой поклонницей пушкинского таланта и очень тонким ценителем его творчества. А почему они похоронены там?
  -- Их дочь вышла замуж за владельца замка в Теплице, в котором сейчас краеведческий музей.
  -- А-а, понятно. Этим и завершилась ваша поездка? А то я только стала входить во вкус.
  -- Не - е - т, главное - впереди... Оттуда мы направились в дальние окрестности - городок Мельник, центр богемского виноделия. Там старинный замок, владельцами которого была очень знатная чешская семья. И внутренний дворик, и залы замка оформлены в стиле итальянского Возрождения. Там протекает река Лаба, в Германии это уже Эльба. И из окон замка открывается совершенно потрясающая панорама. И кульминацией нашей с Яном поездки стал круиз по каньону Лабы. Ехали на старинном колесном пароходике. У меня, наверное, вид был, как у ребенка, попавшего впервые в Дисней Лэнд. Ну, это что-то фантастическое. Только представь себе: высота каньона в некоторых местах доходит до 170 метров, по обеим его сторонам - скалы, которые нависают друг над другом то в виде конуса, то в виде крепостных стен. Масса зелени, есть луга, фруктовые сады, замки, маленькие ухоженные домики. Плывешь, и полное ощущение, что вот так, скорее всего, выглядит рай.
  -- И как это ты все запомнил?
  -- А я по возвращении в Дрезден был под таким сильным впечатлением, что подробнейшим образом описал всю нашу поездку. То, что я рассказал, лишь схема, причем, довольно скупая. А действительность роскошнее раз так в десять.
  -- Ого! Только бы не сорвалось! А как будем добираться?
  -- Через Дрезден. Ян нас уже ждет и готов с радостью быть нашим спутником и проводником, потому что мы решили с ним расширить места посещения. И приглашения нам уже высланы для оформления виз.
  -- А жить и питаться?
  -- В маленьких, очень уютных и совсем недорогих гостиничках, которые есть в каждом городке. Еще вопросы есть у практичной леди? Приятно удивляешь меня. Я-то считал, что ты вся в высоком, литературе, искусстве, а тебе, оказывается, и простое, житейское тоже не чуждо.
  -- Да, еще не все мои доблести знаешь. И открытие их будет для тебя большим подарком, потому что у меня много достоинств.
  -- Главное, что нет ложной скромности.
   Мы засмеялись и бросились в объятия друг друга...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"