Эх, люблю я почитать хороших рассказов! Развалиться, эдак, небрежно в кресле, отхлебнуть заранее приготовленного кофе из пузатого бокала, предварительно покатав его между ладонями и наслаждаясь ароматом, и вбирать, вбирать в себя неспешно буквы, составляя их в слова, а их, в свою очередь, в предложения. Балдеж!
А вот намедни довелось мне вобрать в себя монографию М.Г. Боброва "О вымышленных мирах в искусстве". Тоже небезынтересное чтиво, надо заметить. Особливо - под кофе. И главной "фундаментальной проблемой искусства" в сем трактате является положение о том, что писатель должен четко представлять основную мысль своего произведения. Ту самую "сверхидею", которую он хочет донести до читателей. Иначе - кирдык: не произведение получится, а графомань голимая. Ну, дык! Знамо дело! Тут-то я и призадумался. Аж отставил бокал с кофе и принялся напрягать извилины.
А потом с ужасом понял свою ущербность. Кошмар! Во многих произведениях, которые мне нравятся, четко понять, чего же хотел нам, читателям, сказать автор, вообще невозможно! Ну, в упор не слышно, чего же он, болезный, пытался нам нашептать. Но произведения-то - нравятся! И читаются с удовольствием, и даже иногда мысли какие-то в голове появляются...
Засадив еще пятьдесят грамм кофе и переборов первоначальный испуг, я попытался разобраться с этим своим чудовищным изъяном. И тут-то меня торкнуло! Подобно яркому лучу рассветного солнца на лазоревом небосводе просыпающегося неба. Подобно приятной прохладе компресса на раскалывающуюся поутру голову. Подобно... Впрочем, вот она - идея! (Приготовили ручки с бумажками, чтобы записывать?) Делюсь своей мудростью, щедро и беззаветно. Слушайте внимательно и вникайте - вот та самая базовая аксиома, которая всё расставляет по местам. Готовы? Вот: У СЛОНА ГОЛОВА БОЛЬШАЯ.
Прониклись, а? Правда, здорово? Всего четыре слова, а сразу утихает волнение, и куда-то уходят мучительные раздумья. Повторяйте себе в умиротворенности и безмятежности - "у слона голова большая". Шепчите эту мантру в ответ на рассуждения литературоведов и критиков, отвечайте этими словами на злобные нападки рецензентов: "У слона голова большая. Вот он пусть и думает".
Вот пусть эти слоны материализма и эмпириокритицизма и думают. А мы, темные и необразованные, будем просто читать хорошие рассказы и наслаждаться прочитанным, не забивая голову дурацкими вопросами "а чего ж это тут хотел сказать автор, зануда этакая?"
Вот, собственно, об этом я и хотел поговорить - о тех маленьких, но важных, авторских приемчиках, которые превращают обычный, так сказать, физиологический акт поглощения информации в особого рода удовольствие, можно даже сказать - изысканное священнодействие.
Наиболее характерно это для авторов, дружных с рифмой. Давно замеченная закономерность: поэты, в массе своей, весьма бережно относятся к слову, даже в прозаических произведениях у них в избытке встречаются оригинальные образы, свежие, не избитые метафоры, тексты таких авторов отличаются высокой мелодичностью и поэтикой - в общем, всем тем, что превращает чтение в истинное наслаждение.
Наш коллега с далекой брянщины - Анатолий Киселев, также известный как Улисс, - относится именно к описанной категории авторов. Являясь давним поклонником его творчества, не могу отказать себе в удовольствии привести примеры его оригинального, зачастую парадоксального, но всегда поэтичного и точного мировосприятия.
Можно брать любой произвольный стих Анатолия и наслаждаться им. Зачастую достаточно пары строк, чтобы оценить глубину авторской мысли. Возьмем, к примеру, "Я не ангел":
Узелок на больной струне:
Я не ангел, я это знаю.
Каково, а! Чувствуете, как скупо, но точно подмечена характерная черта ангелов? И как легким штрихом приведено отличие лирического героя. Вроде бы всего пара строк, а сразу становится понятно, что у ангелов - струны прямые и здоровые. А у героя стихотворения - больные и узловатые. Поэтому он - не ангел. Обратите внимание - сколько понадобилось слов, чтобы пересказать эту мысль, и сколько - употребил автор стихотворения. Кратко и блестяще!
А вот одно из поздних стихотворений под названием "Тебе...":
Я не вижу иных очей,
Кроме тех, что я вижу всуе...
Тут даже и рука не поднимается своими корявыми комментариями портить авторскую поэтику. Какая глубина! Сколь многозначны прочтения!
И проза Улисса отличается такой же поэтической мелодичностью и образностью. Причем образность эта - не наигранная, не искусственно привнесенная извне, а - имманентно присущая авторскому стилю, органично вплетенная в ткань повествования.
Открываем рассказ "Ах, эта свадьба..." и первые же два абзаца - как две строки стихотворения:
Некоторое время я жил один.
Вернее, поначалу мне так казалось.
Вот так, буквально несколькими словами рисуется сложный внутренний мир героя, его неуверенность, смятенность, одиночество. При этом, вторым слоем проступает любовь героя к точным формулировкам, логичность его мышления, уверенность в своих силах, умение признавать собственные ошибки и, что важно, учиться на них.
Бытовые мелочи, создающий неповторимый колорит и очаровательный аромат, описываются автором с такой же легкостью и непосредственной простотой. Всего одна короткая фраза, практически несколько слов, и картина буквально встает перед глазами:
Уклад жизни в этом дворе был вполне патриархальный, не менявшийся, похоже, со времён светлой памяти царя Алексея Михайловича и потому, видимо, не наблюдалось здесь вечно полупьяных, шатающихся из угла в угол, лиц неопределённого возраста, превыше всех занятий в жизни ценящих добывание в поте лица своего очередного стаканчика чего-нибудь покрепче воды, и громогласное обсуждение этого самого добывания, иллюстрированное для пущей наглядности размахиванием рук и падениями на землю.
Двигаясь вдоль по этому предложению, наслаждаешься тихой музыкой патриархального быта и, загипнотизированный игрой слов, к концу фразы уже и не помнишь, с чего все начиналось. Кристальная чистота и девственная незамутненность сознания, благодаря заботе автора, позволяют плыть по тексту не торопясь, не засоряя голову лишней информацией. И каждое новую фразу воспринимаешь как откровение, вслушиваясь и вчувствываясь в мелодику произведения.
И тут от длинных, напевных фраз автор внезапно, словно отрубая что-то, переходит к резким, чеканным формулировкам:
Ну и то хорошо.
Плохо было другое. Вернее - непонятно.
И даже еще не вникая в смысл, читатель уже на подсознательном, лингвоэмоциональном уровне получает мощный посыл, раппорттревоги и неуверенности. Ситуация нагнетается и уже слышны дальние раскаты грома, пусть еще автор и не сказал нам об этом.
Психоэмоциональный контакт между автором и читателем - вот та сакральная составляющая, дающая возможность, что называется, "читать между строк", воспринимать не только мысли, но и эмоции, заложенные в произведение. Чем, каким таинственным образом, достигается этот контакт - я не могу сказать. Но, открывая рассказ Улисса, я заранее готов сопереживать и сочувствовать и героям, и автору, и иным читателям.
Вы никогда не чувствовали себя на донышке песочных часов?
Какая боль заложена в этой фразе! Это как мина замедленного действия: сидишь себе перед монитором, а на голову, как из колбы песочных часов, валятся округлые булыжники песчинок, выбивая последние остатки разума и успокоенности. Образ, подобный сну разума, порождающий чудовищ! И дальше, можно сказать, добивая и так раздавленного читателя: "И каплет это всё мне на голову, как в той древней восточной пытке."
Можно подумать, что авторская жестокость здесь неоправданна, бесцельна, вызвана глумливым желанием выпятить свое "я", поиздеваться над беспомощным реципиентом эмоционального раппорта. Но нет! Конечно же, это не так! Тем более, зная истинный гуманизм и человеколюбие Улисса.
Нагнетание обстановки страха и неуверенности, упоминание страшных пыток - это всего лишь авторский прием, приводящий читателя в определенное душевное состояние, подготавливающее его к правильному восприятию главной фразы, можно сказать, квинтэссенции рассказа. Вот она:
С некоторых пор меня начало беспокоить, что кто-то ворует мой Интернет .
Согласитесь, что надо обладать недюжинным чувством языка, тонким психологизмом, чтобы вот так, как бы небрежно играясь, вывести читателя на ключевую фразу, при этом сохранив нужный эмоциональный настрой! Браво, автор! Невозможно не снять шляпу!
Всесторонний анализ сюжетных линий и социально-бытовых перипетий героев рассказа может служить темой отдельного, более тщательного исследования. Задача же настоящей монографии - показать лишь некоторые примеры поэтики бытописания в произведениях Анатолия Киселева.
Взыскательный читатель, вооруженный правильными приемами лингвистического анализа, далее может и самостоятельно получать подлинное наслаждение от стихов и прозаических произведений Улисса, в частности, от рекомендуемого рассказа "Ах, эта свадьба..."