Аннотация: Роман участвовал в Конкурсе научно-фантастических романов для издательства ЭКСМО "100%-я фантастика"в 2016 году и занял 2-е место.
Александр Поляков
'ФАКЕЛ'
1. Выпускники
Праздник Выпускников близился к концу. Выпуск отмечали на стадионе 'Спартак'. Учителя сидели на трибунах ближе к полю, ученики... вернее, уже бывшие ученики, подальше. А еще - мамы и папы, друзья и знакомые...
Уже были просмотрены записи лучших выступлений спортсменов, удачные школьные театральные постановки, диспуты, оригинальные музыкальные номера, Учителя сказали напутственные слова, а Выпускники пообещали выполнить...
Коллективные встречи были редки: Школы давным-давно перешли на свободную отдачу знаний по индивидуальным программам, а ученики жили и одновременно учились в домах своих родителей или воспитателей.
Учителя редко встречались с ними - вели уроки, находясь перед экранами - они могли быть и в другом городе или в другой стране. Многие из Учителей успешно совмещали преподавательскую деятельность с одной - двумя специальностями, не связанными с учебным процессом.
Бумажный самолетик спланировал на колени юноше в песочном костюме, светлой широкополой шляпе и светло-коричневых ботинках. Он сидел несколько поодаль учеников своего класса. Юноша бережно спрятал его в нагрудный карман.
- Это тебе на счастье! - на скамейку бухнулся светловолосый, вихрастый парень в клетчатой рубахе с завернутыми рукавами и зеленых штанах. Он небрежно свалил в проход объемистый пакет с баночками, бутылочками и кульками.
- Куда столько?.. - спросил юноша. - Здесь человек на десять!
- Да брось ты, Сандро, волну поднимать! - буркнул вихрастый. - В самый раз!
- Тогда девушек угости, - посоветовал юноша, приметив невдалеке двух девиц.
- Сам угощай!
Девушки в одежде, меняющей цвет под настроение, обсуждали происходящее. Цвета были яркие, кричащие...
Они встретили его улыбками и смехом. Короткое платье одной и шорты и блузка другой приняли одинаковый фиолетовый цвет, что, вероятно, означало любопытство.
- Мой товарищ, Петр, предлагает напитки, шоколад, орехи!
- А что предлагаешь ты? - спросила блондинка.
- Свое общество.
- И только-то?
Ее спутница, яркая брюнетка с челкой до бровей в полупрозрачной блузке и шортиках презрительно скривила накрашенный рот.
- Нам сегодня предлагали свое общество много-много раз! Ты не оригинален!
Юноша поклонился.
- Луну с неба достать не могу, - он обвел небосвод, - ее нет. Солнце... тоже... слишком горячее!
Он стоял над ними - стройный, худощавый, безукоризненно одетый.
- Ничего-то ты не можешь... Сандро! - засмеялась брюнетка. - Иди отсюда... к своему товарищу!
Юноша улыбнулся и зашагал прочь. Вслед ему понеслись смешки и ехидные замечания.
- Что, откат? - поинтересовался Петька, с хрустом разгрызая орех.
Со стороны девушек донесся громкий смех.
- Забудь, - посоветовал он, сминая обертку и засовывая под сиденье в мусорный контейнер. - Две молодых... пустышки, как вот эти - он постукал бутылочками из-под сока - тебя уже не наполнят! Разве что вакуумом...
- Болван! - пискнула одна из девиц, вторая прошипела что-то ругательное. Сандро обернулся: цвета одежды девушек изменились - теперь преобладал грязно-коричневый... Девицы взглянули друг на друга, и вопли отчаяния прорезали шум. Многие повернулись в их сторону. Неопрятные фигуры, шипя от ярости и унижения, пронеслись по рядам и скрылись в проходе.
Особенность одежды, меняющей цвет от настроения - нужно быть смелым или наоборот - неумным, чтобы ее надевать.
Юноша снял шляпу и промокнул платком лоб, шею, щеки. Лоб у него был высокий, лицо правильное, нос прямой с небольшой горбинкой. Губы чуть-чуть тонковаты, что выдавало человека насмешливого.
Он слегка растрепал черные волосы, потер виски.
- Много народа... шумно... Ты не устал?
- Есть немного, - признался Петр. - Двигаем вниз, где у них машины, и выберем пару, пока есть из чего...
- Пожалуй, - отозвался его спутник.
Петька подхватил изрядно опустевший пакет и зашлепал к выходу.
В просторном, ярко освещенном ангаре под трибунами сиротливо жались к стене несколько трехколесных велосипедов.
- Так я и знал! - простонал Петька, роняя пакет на пол. - И здесь труха! Что же теперь, на метро ехать? С малышней и Учителями??
- Смотри - 'Вихрь'. Известная марка скоростных машин, - воскликнул юноша.
- Довольно легкий... ага, тут и переключение звездочек есть!
Он вскочил в седло и нажал на педали. Сделав несколько кругов и опробовав переключатель, затормозил.
- На нем поеду! А ты как хочешь...
- Засмеют нас, - сказал Петька, швыряя в багажник другого велосипеда пакет с продуктами. - Со смеха попадают!
Он неловко взгромоздился в седло.
Народ валил со стадиона. Откуда-то вдруг появились велосипедисты и подкатили к западным воротам. Это были юноши, которые решили проехаться до набережной с ветерком. К удивлению Петьки, некоторые парни сидели на трехколесных велосипедах... они держались отдельной группой и выглядели сконфуженно.
Прошло еще несколько минут и объявили общий старт.
Распахнулись ворота и по шесть человек в ряд они выкатились на неширокую улицу Державина. Впереди, на двухколесном 'Урале', понесся черноволосый парнишка в джинсах, рубашка пузырем вздувалась на спине. Он должен был успеть к светофору - опередить автоматику и переключить его в режим пропуска Выпускников. Мальчишка успел - лихо затормозил, так что велосипед пошел юзом и дотянулся до кнопки. Теперь для Выпускников на всех перекрестках зажегся 'зеленый'...
Солнце выглянуло из-за высотки Гуманитарного института и осветило склоненные к рулям фигуры, вращающиеся ноги и бешено крутящиеся колеса. Спицы, как тонкие ножики, кромсали лучи и бросали на асфальт. Под шорох шин и разноголосицу звонков, клаксонов и трещоток, по широкой дуге, свернули на проспект.
Набрав приличную скорость, велосипедисты лавой ринулись в проход, зажатый ажурной решеткой сквера с одной стороны, и домами-магазинами с другой. Люди на тротуарах и жители, высовывающиеся из окон, кричали и размахивали руками. Казалось, весь город приветствует Выпускников!
И вот уже главная площадь выстлалась под колеса. Словно салютуя статуям рабочих, крестьян, солдат и Оперному театру, они отчаянно рванули сигналы!
Проспект пошел под уклон и, снижая скорость, подъехали к набережной и, влившись в толпу приехавших велосипедистов с других районов, растворились в ней.
Ребята разбрелись, Петька нашелся и снова потерялся. Александра его общество уже тяготило, да и вообще обилие народа, шум и толкотня начали раздражать. Но мать обязательно будет подробно расспрашивать его о световом празднике, и он решил потерпеть.
Протолкавшись к парапету, он некоторое время наблюдал, как трехпалубное судно на воздушной подушке 'Академик Лаврентьев', раздвинув высокими бортами корабельную мелочь - скутеры, лодки, катамараны - причаливает к берегу.
Новая порция пассажиров заставила любителей огней в небе потесниться и перейти с аллей на газоны. Несколько раз Александр натыкался на какие-то живописные фигуры то ли в бурнусах, то ли в кимоно, слышалась разноязыкая речь. Похоже, световое шоу сибиряков, получило международную известность.
Весь день он чувствовал себя неспокойно: заканчивалась размеренная жизнь школьника, где на первом и главном месте были уроки и четкое их выполнение. Индивидуальная программа выявила у него склонность к поэзии и графике - его работы были выставлены в картинной галерее, а несколько песен, пели под гитару. Это было приятно, но почему-то больше не хотелось, ни сочинять, ни рисовать.
'Кем быть?' - этот вопрос волновал его с пятого класса. Родственники, каждый со сложной и серьезной специальностью, втайне желали видеть Александра продолжателем именно своего дела и часто рассказывали о своей профессии интересные подробности.
Александр давно понял, что означают эти разговоры по душам. Он слушал внимательно, задавал вопросы, но ловил себя на том, что беседы как-то пролетают мимо сознания. Потому, что требовали они больших знаний, кропотливой и усидчивой работы...
Солнце пыталось скрыться за тучами несколько раз, но они предательски уползали прочь, открывая взорам его темно-красный диск. Наконец, оно нырнуло вниз и пропало и звезды, ждавшие этого мгновения, рассыпались по темному вельвету неба.
Ниоткуда взявшийся красноватый луч, небрежно начеркал на небе изломанные линии - началось шоу.
Стихли все разговоры, люди задрали головы, пытаясь вникнуть в замысел невидимого художника. То, что вычерчивал в небе луч, могло означать, что угодно и зрители недовольно зашумели! Но вот изломанные линии пересекла волнистая линия, еще одна и стало понятно, что это тропинка между скал и по ней... - зрители ахнули - стал подниматься женский силуэт, удерживая на плече изящную амфору! И вот, на вершине, девушка оступилась и выпустила амфору из рук... ах! драгоценный сосуд, кувыркаясь, летит вниз и разбивается вдребезги! Брызги и осколки летят во все стороны, светящимся дождем падают на воду и сушу, на палубу корабля, мелким бисером рассыпаются по воде и гаснут, уходя в глубину.
Рисунок в небе поблек и исчез, стало совсем темно.
И снова появился луч, только уже желтый, нарисовал берег реки на той стороне, переместился на эту и отделил реку от зрителей, проведя светящуюся черту перед их ногами. Там, где был парапет, вознеслись пять или шесть берез с раскидистыми кронами. Все это было нарисовано быстро, точно и достоверно.
Подул ветер - настоящий... его влажное дыхание овеяло лица, и от нарисованных ветвей взметнулись ввысь тысячи светящихся точек, полетели, превращаясь в листья - настоящая осенняя метель... и падали в реку, плыли... постепенно угасая.
Словно бы ниоткуда полилась печальная лютневая мелодия.
Это было так прекрасно, что комок подкатил к горлу, невидимый художник почувствовал, как уже рвутся нити, связывающие бывших школьников и их родителей, родственников, друзей...
Несколько фигур, стоявших впереди, вдруг придвинулись друг к другу и обнялись, послышались сдерживаемые рыдания.
С неба уже сыпались серебристые снежинки, но Александр, чувствуя потребность быть сейчас не здесь, а рядом с матерью, дедом, сестрой протиснувшись между стоявших в оцепенении людей, заторопился к метро.
Наклоняясь и изгибаясь, лента эскалатора понесла его под землю. Светящиеся панели потолка слились в одну непрерывную дорожку...
За очередным поворотом открылась станция - полукруглый арочный потолок, гранитный пол из красноватых, с прожилками плиток, прозрачная стена, за которой несла свои воды величавая Обь... вода, взбаламученная пролетающими глиссерами, с силой ударяла в стенку, слышался неумолчный плеск, шорох и отдаленный гул двигателей.
Из черноты справа, высунул острый нос поезд, и матовый цилиндр бесшумно проплыл мимо платформы и встал точно от туннеля до туннеля. Беззвучно поднялась стенка, открыв длинный ряд кресел. Александр занял ближайшее, справа и слева сели еще люди. Поезд заполнился, стена стала на место, а вагон, покачнувшись, двинулся и стал набирать ход.
В ручке своего кресла Морозов тронул кнопку рядом с надписью 'Вишневый сад' и удобно откинулся в кресле. Вагон шел ровно, едва покачиваясь, слышался едва заметный свист воздуха, проносившего вдоль стенок.
До своей станции он доехал минут за двадцать... против кресла открылся проем и он, шагнул на платформу. Стенка вагона опустилась, погасла и рубиновая стрелка на полу. Поезд нырнул в туннель.
Александр считал оформление этой станции самым лучшим. Свод поддерживали тонкие колонны, представлявшие собой стволы вишен, раскинувшие ветви с листьями и плодами под самым потолком. Извечный гранит пола укрыли черным покрытием, имитировавшим землю с искусно нарисованными опавшими листьями и островками зеленой и пожухлой травы. Аромат вишни плыл в воздухе и иногда пчелы, привлеченные пряным запахом, кружили под потолком, садились на каменные листья и цветы и, сердито жужжали, не находя настоящих цветков.
Ступив на настоящую землю, Александр пошел знакомой дорогой.
Ярко светила полная луна, перемигивались крупные звезды, прохладный ветер налетал порывами. Едва он стихал, над травами взлетали светляки, что-то щелкало и потрескивало невдалеке, негромко вскрикивала какая-то птица.
Весело шагая, Саша добрался до улицы Оранжевой и их дома, третьего с краю.
Калитка распахнулась, едва он коснулся щеколды. На веранде перемигивались фонарики - огоньки взбегали по резным столбам под крышу, перескакивали на потолок и собирались в затейливый узор.
Гостиная была освещена. Шкафы из мореного дуба вдоль стен, широкий диван с множеством подушек, массивное кресло деда с прямой спинкой в одном углу, оттоманка, изящное кресло Александра - в другом, застекленные шкафы и стеллажи по обе стороны лестницы, ведущей на второй этаж...
В центре гостиной, стоял прямоугольный стол, одетый парадной скатертью кофейного цвета. Поодаль, выгнув спины, расположились стулья темного дерева с обивкой вишневого цвета.
На старинном чеканном подносе, пыхал и сипел ведерный самовар. Вазочки с вареньем, бутылочки с вином обступили тарелку с тортом. Четыре чашки с блюдцами из маминого любимого сервиза, красовались снежно-белыми боками с затейливыми вензелями.
Они спускались по лестнице: мать, в красивом вязаном платье, с замысловатой прической, дед приоделся в серые брюки старомодного покроя, синий джемпер, сестренка, оглядывала новое платье, синее в белый горошек.
- Здравствуй, сын! - произнесла мама звучным голосом. - Мы садимся за стол и ждем тебя. Переодевайся и приходи!
Душевая была рядом и он, вытаскивая на ходу все, что было в карманах, сунув на полочку, как был в шляпе и костюме, встал под душ. Полилась вода - искусственная одежда съежилась, потеряла целостность, и кусочками уносилась в слив. Александр остроумно называл этот процесс 'рождением человека'.
Тут же, в гардеробной, он облачился в свежее белье, выглаженные хлопчатобумажные брюки и кремовую рубашку из тонкого льна. Дома носили все натуральное, берегли эти вещи.
- Красив, красив! - воскликнула мать. - Тебе очень идет!..
Сестренка протянула ему ручки. Он сжал ее тоненькие мягкие пальчики и коснулся губами поочередно левого и правого запястья. Этим манерам Александр научился у деда, а тот, то ли придумал, то ли вычитал в старинном романе.
Мама с дочкой сели по одну сторону стола, дед - по другую, Александру досталось почетное место во главе...
- Как все прошло? - спросила мать, вглядываясь в сына.
- Ничего особенного, - ответил он, придвигая чашку с чаем. - Ты же знаешь, мама, как это бывает... довольно скучно... Вот на трибунах веселились от души!
Он отпил глоток.
- Думал, что на нашем-то выпуске будет иначе, но... - он состроил унылую физиономию. - Думаю, остальные поняли, потому и действо быстро подошло к концу.
Мать нахмурилась.
- Вот дорога до набережной!.. - воскликнул он.
- Разумеется, на велосипедах, - недовольно произнесла она, - что здесь интересного...
- Мне достался трехколесный 'Вихрь'! - с восторгом произнес Александр. - Отличная машина! На раму можно закрепить детское кресло, сзади - на кронштейне - Лолкин велосипед.
- Это хорошо, - сказала она, гладя дочь по голове. - Значит, чаще будете ездить в лес.
- Завтра приеду на трехколесном велосипеде.
- Да-да, завтра, - произнесла она, морща лоб. - У вас завтра последняя встреча?
- У 'Победы'... пройдемся по центру, возложим цветы героям революции, наверное, в Оперный заглянем... по набережной прогуляемся... общий снимок и все!
- А почему так срочно? Кто-нибудь уезжает?
- Да, - ответил он легко. - Влад Сергеев... за границу, в Италию, кажется, Наталья Петрова с родителями в Варшаву, Борис... в Московский университет... Семенов - в Ленинград... на Путиловском у него практика... Симонова будет учиться в Санкт-Петербургском историческом...
Он сделал несколько глотков и откусил маленький кусочек торта.
-... несколько человек едут поближе - Омск, Хабаровск, Чита...
- А ты? - спросила мать.
- Я остаюсь с вами! - сказал он и подмигнул Лолке. - Мне лучше здесь...
- И чем ты будешь заниматься? Уже есть идеи?..
- Пока не знаю, - вздохнул он, - нужно подумать.
- Наши занятия тебя не увлекают? - глуховатым голосом спросил дед. - Кажутся трудными?
- Не увлекают, - признался Александр. - Я много думал, кем бы мне хотелось стать...
Он опять подмигнул сестричке.
- Извините, дорогие родители и родственники, мое призвание - в другом...
- В чем же? - вкрадчиво спросила мать.
- Пока не знаю, - ответил он, глядя в окно. - Чувствую, что дело это рядом! И оно важнее исследования полярных шапок на Марсе, туманностей или обучения школьников.
Мать погрустнела.
- Что же это за важное дело? Чье это дело?
Александр пожал плечами.
- Пока оно скрыто... неясно... и такое впечатление, что выбор будет сделан не мной.
- Кем?
- Не знаю, мама... - он боялся посмотреть на нее, - кто-то решит за меня... он укажет направление, и я сразу пойму, что мне туда...
- Кто этот человек? - строго спросила она.
Он опять пожал плечами.
- Выбор сделают за тебя, - вдруг сказала мать, - и ты, если разонравится, объявишь, что путь указан неверно и дорога эта не твоя. Как жаль, что приходится возвращаться! И ждать, что кто-то другой покажет новый путь.
- Может и так, - тихо сказал он, - может, и нет.
В столовой вдруг раздался низкий басовитый звук, словно кто-то подул в трубу, холодом пахнуло от окна, качнулась ветка яблони.
- Солнце заходило красное-красное, - сообщил Александр, - прямо кровавое!
- Завтра будет ветрено и дождь, - ответил дед. - Неудачное время для последней встречи.
- А мне было объявлено, что на окончание школы будет открыта тайна семейной реликвии, - неожиданно сказал Александр. - Ты мне это сказала, мама!
- Не помню, - ответила она, не смотря на него. - Ты что-то путаешь!
Звук возник снова, но тоном ниже и оборвался, ветер с натугой приоткрыл створку окна и вздыбил штору
- Проверьте окна - закрыты ли, - попросила мама, - и возвращайтесь - продолжим наш разговор.
Дед поднялся к себе, а Александр пробежался по дому.
Когда он вернулся в гостиную, дед уже был там.
- Так как же с семейной реликвией? - спросил Александр. - Я получу ответ или нет?
- Не помню я такого разговора, - ответила мать.
- Дед... деда Валя! А ты помнишь?..
Дед задрал бровь и хитро подмигнул Александру.
- Семейная реликвия есть! - воскликнул он, поднимая чашку, и тут же скривился, словно от зубной боли, почти уронил ее на блюдце и принялся тереть ногу под столом.
- Екатерина Васильевна! Осторожней с ногами, вы сделали мне больно!
- Ах, извините, Валентин Николаевич! - преувеличенно любезно ответила мать. - Это произошло случайно!
Александр и Лола сочувственно посмотрели на деда.
- Саша! Ты уже попил чаю? - спросила мама. - Тогда иди к себе, отдыхай... нам нужно поговорить с дедушкой.
Саша встал, поблагодарил и двинулся к лестнице. Взявшись за перила, обернулся и увидел, что мать сердито грозит деду. Поймав недоуменный взгляд сына, она мило улыбнулась и поправила локон у щеки.
- Иди, иди, Саша! У нас взрослый разговор.
Дождь начался неожиданно: капли забарабанили по крыше, хлестнули по стеклам. В комнате, с едва теплившимися световыми панелями, он долго стоял у окна, вглядывался в темноту, слушал скрип и шорох веток, ежился от струй влажного воздуха, вливающегося в форточку, смахивал с лица капли... потом, разобрав постель, разделся, лег и, завернувшись с головой в простыню, крепко заснул.
2. Последняя встреча
Утром Саша встал рано, вышел во двор и глянул на небо. Туч не было, сияло солнце, было немножко прохладно, но к полудню воздух все равно должен прогреться.
Он вымыл свой велосипед, нашел все принадлежности, паспорт и увел его на ближайшую станцию обмена техники. Пока выбирал трехколесный в нужной комплектации, его бывший двухколесный уже кто-то забрал...
Домой он вернулся гордый от удачно выбранной модели, в приподнятом настроении.
Хвастаться пока было не перед кем - дед уехал в свой институт, оставив записку, что позавтракает там и вернется к обеду, мамы нигде не было видно, а Лолка еще спала.
Он позавтракал самостоятельно, разогрев чай на плите, съел два куска вчерашнего торта с вишней. Брюки и рубашку из натуральных тканей, мама приготовила заранее, удобные замшевые полуботинки лежали тут же... оделся, пригладил волосы, сунул в нагрудный карман плоскую коробочку визифона и пошел к метро.
Оформление станции "Площадь Ленина" чем-то напоминало панно в сквере Героев Революции - много вооруженных людей и обилие военной техники - бронепоезда, бронеавтомобили, тачанки и даже один крейсер. "В борьбе за рабочее дело, добудем мы счастье свое!.."
Выйдя из метро, он по улице Ленина в пять минут дошел до "Победы". Этот небольшой кинотеатр, построенный в честь окончания Великой Отечественной войны, перестраивали много раз и, в конце концов, сделали из него громадный кино-комплекс, занимающий целый квартал.
На просторной скамейке слева от центрального входа, сидели две девчонки, фамилии которых он вечно забывал и Паша Смирнов. Одеты все были нарядно.
Рядом с ними Александр выглядел бедно в своих брючках и рубашке. Пашка щеголял в светло-коричневом костюме из дорогой ткани и полуботинках на каучуковой подошве. Небрежно развалившись на сиденье и расстегнув пиджак, он демонстрировал всем великолепную льняную рубашку в мелкую полоску и узкий кремовый галстук.
Табло напротив скамейки, показывало время, но Смирнов, изящным движением отдергивая манжету, то и дело вглядывался в циферблат наручных часов на кожаном ремешке.
Александр подошел ближе. Девицы, оглядев его наряд, фыркнули, Пашка, не меняя позы, протянул вялую руку. Александр осторожно пожал ее и устроился рядом. Одна из девиц достала из сумочки крокодиловой кожи пудреницу и принялась поправлять что-то на лице.
- Как их зовут? - громко спросил Морозов. - Постоянно забываю имена и фамилии.
Девицы ахнули от такого нахальства, а Смирнов, оторвавшись от созерцания часов, повернул голову.
- С пудреницей - Клава Арбузова.
Александр почесал бровь.
- А вторая? - спросил он, зевая.
- Противный Морозов! - прошипела вторая девица в платье с легкомысленными разрезами по бокам. - Пойдем, Клава, подальше от этого... на другую скамейку.
- Вторая... - начал Смирнов, но тут скамейку обступили ребята.
- Все собрались? - крикнул он, поднимаясь. - Объявляю маршрут похода по памятным местам города. От "Победы", куда заходить мы не будем, идем в Первомайский сквер, к фонтану. К памятнику - возлагаем цветы, далее - стадион "Спартак". К шести часам заходим в Оперный, в музей театра... после... едем на набережную и гуляем там... завершение похода - общий снимок и все свободны. Как вам мое предложение?
Ребята зашумели. От группы отступила хорошенькая Алла Симонова в синем платье до колен и белым отложным воротником. Светлые волосы, обычно собранные в пучок, она зачесала наверх и скрепила черепаховым гребнем. Постукивая каблучками белых туфель и придерживая на плече маленькую сумочку на тонком ремешке, она громко объявила "Хорошо!"
Все обернулись.
- Побудем немножко там... здесь... снимок... и можно покататься на катере.
- Вот еще... - откликнулся Лопатин. - На прощальную встречу на катере приплывать... я на метро...
- А у меня другое предложение! - громко сказал Морозов. Он поднялся и вышел на свободное пространство.
- Ну-ну, Саша, - иронично произнесла Алла, - скажи нам веское слово! Все двенадцать лет ты помалкивал, а сейчас заявляешь о себе?
Александр покосился на нее.
- Ну и заявляю, - сказал он, - потому как вышел на дорогу жизни!
Симонова усмехнулась.
- От "Победы" - Первомайский сквер, согласен... полюбуемся на фонтан. Имеющие купальные принадлежности, могут искупаться. Мы подождем, правда?..
Раздались смешки.
- Оттуда - в сквер Героев Революции - возлагаем цветы к могилам революционеров. Потом дом Науки и Техники: осматриваем науку и пристально вглядываемся в технику.
Ребята переглянулись.
- Выходим, - продолжал Морозов, - ждем шести часов и с боем курантов заходим в Оперный... там, в партере, рассаживаетесь в первом ряду и я вам, со сцены, произнесу напутственную речь!
Смирнов смотрел на него с изумлением.
- Далее - к памятнику революционерам - возлагаем цветы, получаем удачу в жизни и оттуда пешочком, к Оби. Если пешком не хотите, можно устроить забег - вниз, под горочку...
Девушки засмеялись.
- Но лучше пешком... пройдемся, подышим свежим воздухом... затем прогулка по набережной...
Он обвел глазами ребят.
- Я так понимаю, что лодку свою никто не пригнал? Вот и хорошо.
Он откашлялся.
- На геликоптерах летать тоже не будем - опасно! Сносно водить не умеет никто... травмы в последний день ни к чему...
- Это кто не умеет водить? - спросил Пашка грозно. - Я не умею?
- И ты не умеешь! - осадил его Александр. - Месяц назад у тебя лопнула правая задняя пружина - так ты свалил свой аппарат, что, скажешь, не было?
- Ну и было. А твое-то, какое дело? - рассердился Смирнов.
- Из этого случая ясно, что водите плохо - рисковать не будем... можно проще - колесо обозрения на набережной... поднимемся и оттуда посмотрим на город, реку и всю прошлую жизнь... общий снимок и разбегаемся в разные стороны... как вам это предложение?
Шум поднялся невообразимый. Все разглядывали Морозова, как редкое животное. Двенадцать лет, при встречах класса, он сидел в сторонке, о чем-то думал, казалось, и говорить-то не умеет, нет - умеет говорить, да как!..
- План неплох, - объявила Симонова, - несколько по-другому, чем у Смирнова... только непонятно, зачем идти в сквер Героев и почему не зайти на "Спартак"?
- На стадионе мы были вчера все вместе,- сказал Морозов.
- Да, были... - сказала Алла. - Класс сидел в одном месте, а ты почему-то отделился с каким-то мальчиком... и еще... говорят, к девочкам приставал, отчего они убежали.
- Это девочки ко мне приставали, и я от них убежал, - без улыбки сказал Морозов. - Ты плохо видишь, Алла... надо тебе корректировку зрения сделать.
Симонова покраснела.
- Глупости от тебя выслушивать, я не намерена! Зачем нам идти в сквер... можешь объяснить?
- Достопримечательность... в самом центре... очень интересно... там большой памятник - из камня высовывается рука с факелом и панно на стене... - ответил Александр. - Поднимите руки те, кто там ни разу в своей жизни не был.
Робко поднялась одна рука и поспешно опустилась.
- Вижу - большинство! - объявил Морозов.
Наконец от шока оправился Смирнов и подал голос:
- Слушай, Морозов, ты чего тут командуешь? В нашей компании не был... в походы, встречи, не ходил, а теперь голос подаешь?
- А потому что на сегодняшний день власть твоя, Паша, кончилась! - объявил Александр. - Побыл в лидерах и хватит, я тебя от лидерства отстраняю!
Лопатин захохотал.
- Но-но! - сказал Смирнов. - Моего слова ты еще не слышал!
- Тебе что - в ухо дать? - весело спросил Морозов.
- Да ты что... совсем уже... взбесился, что ли?..
- Тебе сказано - в последний день ребята будут слушаться меня! - повысил голос Александр.
Ребята зашумели.
- Тихо! - крикнул он. - Власть переменилась мирным путем! Небольшое дополнение: самые несознательные, абсолютно не знающие о революционной борьбе в Сибири в сквер Героев могут не ходить, а прямиком топать в дом Науки... Я - чту память наших предков!
- А как же с памятником?
- Все просто - возлагаем цветы, трогаем пуговицу и двигаемся к набережной.
- Ты хотел сказать - затвор винтовки трогаем?
- Уже отменяется, - ответил Морозов. - Волшебная сила переместилась на пуговицу. Высоко она... нужно дотянуться... приносит успех в делах, радость в жизни, много детей в семье и отличную работу... во Франции... или Канаде.
- Врешь ты все, Морозов! Вот не знала, что ты такой врун! - Алла рассердилась не на шутку. - Ведь придумал же все, так?
- Кто со мной в сквер? - спросил Александр, не обращая на нее внимания.
Все молчали.
- Тогда, айда фонтан смотреть!
Ребята оглядывались на Смирнова.
- О чем задумался, помощник командира? - насмешливо поинтересовался Морозов.- Плавки забыл?
Смирнов покрутил рукой около головы и зашагал прочь... остальные пошли следом. Они то и дело оглядывались на Морозова, и у всех на устах был один вопрос "Что бы это значило?"
- То и значило, - ответил Морозов вслух, - что настоящий лидер оставался в тени, а Смирнов лез вперед... не почувствовали вы настоящего... пришлось объявиться... в доме Науки и Техники бывали?
- Конечно! - сказало несколько голосов. - Нашел чем хвастать!
- А то, что проект этот объединенный дом плюс театр был разработан в начале двадцатого века, кто-нибудь из вас знает?
Ребята молчали.
- Должно быть всестороннее развитие, это я вам как сын Учителя говорю.
Разговаривая, они подошли к фонтану.
- Вот на этой скамейке через двадцать минут, чтобы все были, - небрежно сказал Морозов.