Всплываю на поверхность, снимаю водолазные очки и протираю глаза.
Небо в тучах, волны нарастают. Нужно плыть к берегу.
Оборачиваюсь и чуть не иду камнем на дно - девушка в синем купальнике находится так близко ко мне, что я чувствую ее дыхание. Она улыбается.
- Привет, - сказала она.
Я выпустил очки.
Что за чертовщина? Полчаса назад на пляже и в воде никого не было, да и это не удивительно - в такую погоду и такое время мало желающих воспользоваться отпуском. Лето пасмурное в этом году, дождливое. Оно, конечно, ничего, познакомиться с кем-нибудь, особенно с представительницей приятного пола, но... слишком неожиданно она появилась. Как она могла приплыть так быстро? От берега до моего любимого места для ныряния как минимум пять минут добираться, а если допустить, что она была в море все время... Нет, я ведь не сразу пошел нырять, повалялся на песке, наблюдая за волнами, в воде точно никого не было... Как же так?
Но ведь я не буду упускать момент, тем более, она первая начала, правда ведь?
- Привет, - это сказал я.
- Давай дружить.
- Давай.
- Ты сколько под водой продержаться можешь?
- Ну, - замялся я. - Минуты две...
- Посоревнуемся?
- Э-э...
- Только чур, без поддавков?
- Ладно.
- Поехали!
Вместе нырнули. Без очков хуже.
Волосы ее в воде как водоросли развиваются, честное слово!
Я пока выдерживаю, а девушка будто и не чувствует ничего.
Терпел-терпел, но не вытерпел. Выплыл.
Часто задышал, успокоился.
А она где? Вгляделся в глубь - ничего! До чего же странно!
Но делать нечего, мне на работу идти, сейчас ведь часов семь, не больше, мне еще на маршрутку успеть надо, а транспорт такой капризный - то валом валит, а то совсем безрыбье.
* * *
На следующее утро я мчался на море как угорелый, которого только отсутствие крыльев сдерживает от полета. Сначала не понимал, почему.
Понял, только когда увидел ее.
Теперь я улыбаюсь.
* * *
Легкое дуновение ветерка. Воздушная поступь летних сандалий. Весело трепещется, купаясь в теплом воздухе, одежда. Белоснежная улыбка блестит как сумасшедшая, захотевшая соперничать по яркости с солнцем. Серьезные живые глаза смеются не переставая, накапливая складочки у уголков. Волосы переливаются, солнечная полоска перебегает от одного уха к другому, не находя себе места. Иногда точеная ручка отправляет выбившийся волосок на положенное ему место.
Мы стоим по колени в воде, взявшись за руки.
Кап!
Первая капля дождя упала на лоб, задержавшись, скатилась по межбровью, свернула в сторону и покатилась вниз, по щеке.
- Ты плачешь?
- Нет. Это дождь.
* * *
Месяц. Для кого-то это очень мало, например, всего лишь скучный месяц, полный рутинной работы, от которой хочешь избавиться, но не можешь, потому что это единственный ручеек валюты. Если перекроешь этот источник, то вся растительность завянет, земля высохнет, и ты будешь лишь хватать воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
Но для меня месяц - это очень много, каждое утро я был счастлив, как Бог, который сотворил новый мир.
Не все было так гладко.
- Давай куда-то сходим, развлечемся. Я тебя вижу только в воде.
- И что? - наивно спросила она.
- Как - что? Мне нужно большее, мне нужна вся ты, во всех проявлениях, во всех состояниях, я хочу быть с тобой везде...
- Я не могу. Я живу только в воде.
* * *
Приложил ладонь к стеклу и сразу ощутил холод, дикий холод, пробежавший по нервам, замораживающий все живое, отнимающий ощущения, забирающий чувство. Я могу двигать пальцами, но с ужасом сознаю, что кожа потеряла чувствительность, она больше не распознает ни холода, ни жара, ни бархатной кожи...
С остервенением растираю кисть, вгрызаясь в кожу до неощущаемой в этот момент боли, до красных пятен на ладони. Гоню кровь назад, назад в руку, разрушаю дамбы, ломаю преграды, вгоняю стадо мечущихся эритроцитов в артерии, в капилляры...
По стеклу, еще помня зимние узоры и электрические ветки молний, льется вода. Почему-то она избирает свои пути, руководствуется только ей понятными критериями выбора, не застаивается, не желает прямолинейности, а мечется из стороны в сторону, не останавливаясь ни на миг, не принимая какой-то постоянной формы, не позволяя себе остановиться. Это для воды - смерть...
* * *
Я таки ее уговорил.
Теперь она лежит в воде у самого берега, плещется, а я - на берегу, у самой воды, и любуюсь ею. А она - мною.
Мы говорим обо всем. Я рассказываю ей о своей работе, смешно пародирую сотрудников и особенно начальника, пересказываю прочитанные книги (понравившиеся цитаты выписываю в блокнотик и зачитываю вслух), описываю фильмы, обрисовываю мой город, по которому мы с ней мысленно бродим, она даже запоминает названия некоторых улиц и достопримечательностей.
- А теперь мы поворачиваем направо... и что мы видим?
- А какая это улица? - в меня летят веселые брызги.
- М-м... - с удовольствием тяну я. - А! Пантелеймоновская!
- Направо поворачиваем в самом ее конце?
- Ага! И что мы видим?
- Девушку на дельфине?
- Правильно!
Она радостно хлопает в ладоши.
А Мерси рассказывает мне о своем подводном царстве, может, и фантомном, но я в него, почему-то, верю. Как она может выдумать столько подробностей? О том, из каких ингредиентов готовить морской суп, как можно использовать раковины мидий, как называются подводные течения, как зовут заведующую их поселка (Маринаристия), как учить малышей плавать и не захлебываться, как плавать, не гребя руками, а изгибаясь всем телом - так плавают дельфины (этот способ она показала сама), как...
Лепота.
* * *
Тихо, но настойчиво шуршит галькой прибой, позорно прижавшись к песку, по-пластунски кидаясь все дальше и дальше, чтобы поглотить всю землю, вобрать в себя все вещества и растворить. Тысячелетиями так делает море, и труд его бесконечен. Нескончаемой чередой возникают барашки на волнах, начиная свой путь из неизвестности, от горизонта, разгоняются, наливаясь силой, стремятся улететь, оторваться невесомой пенкой и улететь далеко-далеко, к самому солнцу, теплому солнцу, вечному солнцу...
Небо безмерным коромыслом изогнулось над водным простором, не в силах упасть вниз, поглотить море, воздух и песок. Но одновременно и не в силах разбиться, зазвенеть мириадами хрустальных осколков, осыпать ими мгновенно гибнущий мир.
Постоянно недовольные малым уловом рыбы чайки ходят по песку, изредка пыжась и встряхиваясь, парят на восходящих потоках воздушной стихии, качаются на люльках волн, изредка ныряя, чтобы забрать свою добычу.
* * *
Суша и море - это два антагониста, светлое и темное, приятное и жесткое, сухое и мокрое.
Как Инь и Ян, которые не могут разъединиться, намертво связанные. Каждое из них выросло из зародыша другого.
Как зародыши моря на суше - озера, реки, пруды, протоки, ставки, так и суши в море - острова, архипелаги, атоллы, рифы...
* * *
И вот случилось невозможное - два детеныша разнородных стихий полюбили друг друга. Что это - прихоть богов, рок сложившихся в ряд планет, неизбежность судьбы или просто... просто жизнь?
* * *
- Никогда! - зарыдала она. - Никогда... я не покину тебя! - слезы полились рекой.
Я прижал ее к себе. Так реально - бежит кровь, бьется сердце, льются соленые слезы, пахнет кожа... У меня закружилась голова.
- Марк... Марк, послушай! Я... я не могу без тебя. Но я чувствую, как что-то противится во мне, в моей душе, как оно... оно зовет меня назад! Понимаешь? Назад! А это - смерть для нас! Мы теперь - единое целое! Мы не можем разделиться, порваться! Понимаешь?- она всхлипнула. - Я - русалка...
Я молча поцеловал ее в лоб.
- Я не отпущу тебя. Не отпущу.
* * *
Я значительно улучшил свои способности в плавании и стал резвиться вместе с Мерси. Это непередаваемо! Я терял счет времени, обходился без воздуха, заплывал на самое дно, ловил рыбешку голыми пальцами...
И, как результат, - опаздывал на работу, получал выговоры, не высыпался, почти не ел, не встречался с друзьями, но для меня это было неважно.
Для удобства, чтобы не мешала, мы скидывали одежду. Знаете, как это приятно! Вода мягко течет вдоль тела, освежая кожу и придавая новые силы. Самые разные силы.
Мерси как-то раз призналась, что явилась мне в первый раз в купальнике для того, чтобы меня не шокировать и не провоцировать.
Мне не было ни стыдно, ни неудобно. Это было естественно.
Просто резвиться мы долго не смогли, даже она.
И мы занялись этим в воде.
О боги!
* * *
Вот-вот начнется прилив. Море давно этого ждало, в предвкушении плескалось у дозволенной границы, отдельные брызги долетали на сухой песок. Вода готовилась к атаке, песок будто бы съежился заранее, предчувствуя свою участь.
Час прилива пробил.
Вода тут же ринулась вперед, к земле, к песку, к камням, отвоевать хоть какой-то кусочек суши, оставить свою метку - лужу, чтобы позже, с новым приливом, уже было с чего начинать и чем гордиться. Море стремительно разливалось, будто кто-то широкими мазками размазывал масло по хлебу. Водная стихия забивалась в малейшие трещины, расшатывала все, что возможно, впитывалась в песок, в гальку, в скелеты мидий, тихо почивающие на заслуженном отдыхе, и тихо ворчала, отступая назад, волоча захваченные ценности - камешки, ракушки, высохшие водоросли, кульки и пустые пластиковые бутылки - назад, к морю. Чтобы следующая волна со свежими силами побежала в атаку.
Оглушительно громыхнуло. Вдалеке, у горизонта, показалась громадная волна. Она, казалось, не cпеша катилась по водной поверхности, переваливалась с бока на бок, придерживаясь за услужливо приподнявшиеся барашки, наваливалась всей своей массой вперед, подминая под себя более мелкие волны, устраивая завихрения за собой, не в силах остановиться. Будто у нее смещен центр тяжести.
Берег затрясся в негодовании. И начал медленно подниматься. Он готовил ловушку для волны.
Подпустив ее поближе, песок вздыбился, принимая на себя основной удар, но не смог устоять, был размыт и уничтожен, разрушен в своей целостности.
Волна как ни в чем не бывало продолжала свой сокрушительный путь, ломая преграды.
Земля негодовала.
Пробежала первая трещинка, тоненькая и боязливая.
Волна сонно посмотрела на нее - что, мол, за малявка?
Вот волна катилась по относительно ровной поверхности. В один миг впереди разверзлась широкая трещина.
Волна хотела затормозить, но не могла, она настолько разогналась, что ничто более не могло ее остановить.
И она сгинула в пропасти. Челюсти сомкнулись. Чудовище зевнуло и улеглось. Дунул ветер, прибирая мусор. Вздохнуло море, отливаясь. Раздвинулись облака. Включилось солнце.
Засияла радуга.
* * *
- Не надо было нам этого делать! Не к добру! - ломает руки Мерси. - Не надо было! Я, я во всем виновата! Не надо было мне знакомиться с тобой, а уж тем более продолжать!
- Нет! - кричу я. - Все было правильно! Нам было хорошо! Мы не могли так не поступать...
- Не к добру! Плохо мне, плохо! Живот взбух и болит, наша повитуха местная, водяная, говорит, что я - беременна!.. О боги!
Я потерял дар речи. Конечно, всякое бывает, но чтобы так сразу, с первой попытки...
- Мне повитуха рассказывала... сказка такая есть... - всхлипнула Мерси в последний раз и переключилась на рассказ. Но иногда шумно потягивала воздух носом и вытирала глаза. - Слушай...
"Жила-была морская царевна. Жила, не тужила, водоросли наживала, да горестей не знавала. Хорошо живется в морском королевстве - хищники не беспокоят, урожаи один другого богаче, да царевна приляжет на бочок и тужит. За чем, за кем - неведомо родным. А царевна все вздыхает, да на поверхность рано утром поднимается, на солнышко восходное глядит, да кручинится.
А родные все не знают, в чем причина печали царевны. Казалось бы, погляди кругом - женихов пруд пруди, только плавником махни - какой хошь твой!
Ан нет, царевна морского жениха не желает. А чего желает, и сама не знает.
В один день, тучи на небе были, молния сверкала, море горячилось, углядела царевна молодца в морском царстве. Молодца не морского, а человечьего, чужого, роду. И полюбила она его с первого взгляда, и молодец ее тоже полюбил любовью неземной.
Да не знала царевна, что просто так эта любовь не пройдет, веселилась, забавлялась в свое удовольствие, на родных не смотрела, упреков не слушала, мудрых советов не замечала.
Допрыгалась до того, что забрюхатела. Через девять месяцев родила на свет белый дитя не простое, а золотое, ни нашего, морского, ни ихнего, людского, роду, неведому зверушку - сияет, как огонь, летает, как сокол, говорит, как человек. Люди мудрые говаривали, что это Совершенного Человека родила царевна, который соединил в себе силу земли и мудрость воды. Но не будет покою такому Человеку на земле, и пойдет он искать любовь свою в края дальние, неизведанные, где ни воды, ни воздуху нет...
А царевна, как ребеночка родила, водой обернулась и смешалась с Батюшкой-Окияном. Никто ее больше не видывал, никто ее больше не слыхивал.
В сказке ложь, да в ней намек, добрым девушкам урок..."
Внутри неприятно пахнет. Лекарства создают чудовищный аромат. Все здание пропитано болезнью. Люди приходят сюда, чтобы от них избавиться, но ведь болезням нужно куда-то деваться, вот они и впитываются, навсегда остаются витать белыми коридорами.
Поэтому я не люблю поликлиник. Особенно роддомов.
Коридор через все здание. В конце окно. Все залито светом, все обнажило свою неестественную белизну, мертвенную белизну.
Людей почти нет.
Подходит медсестра, мило улыбаясь.
- Мистер Марк?
Глупый вопрос, правда? В больнице больше никого нет, никого, кого зовут Марк. Кто ждет самого важного события в своей жизни - рождения ребенка. Интересно, почему у нее дергается веко? Не привыкла еще к трудностям работы, что ли?
- Мистер Марк... пройдите со мной. Ваша девушка... рожает. Сейчас. Присутствие отца при появлении младенца - хорошая примета.
Внешне я спокоен. Внутри - нет.
Мерси кричит так, что закладывает уши. Не выдерживаю - срываюсь на бег. Рядом со мной бежит медсестра.
- Вы только не волнуйтесь... все будет хорошо. Ребенок здоровый будет...
Кровь гремит в ушах.
Толкаю белую дверь, брезгую ручкой.
Внутри все залито водой. Моей любимой, дорогой Мерси, нет.
Что-то ярко блестит, заливая белым светом всю палату.
Растерянные акушеры хлюпают ботинками.
Собираюсь с мыслями, смотрю на блестящий сгусток света, плавно покачивающийся над койкой. Приятно, тепло, будто он освещает, ласкает своим светом не тело, а душу. Я перестал волноваться. Мир отодвинулся на второй план, ушел за кулисы, задернул штору, надел очки, нырнул вглубь, улетел ввысь, растворился в воздухе, развеялся ветром, врос в землю, перешел в другое измерение.
Остались мы - Марк... и новый, Совершенный Марк.
В голове раздался голос.
- Привет, па.
Падаю в обморок.
* * *
- Марк. Я люблю тебя, Совершенный Марк.
- Я тоже люблю тебя, Косми.
* * *
Планета Земля и межзвездное пространство - что есть более разнородное?..
И вот случилось невозможное - два детеныша...
Примечание автора
Может, совпадение, но, порывшись в словаре, я обнаружил, что "mer" - это "море" по-немецки, а "sea" - по-английски; "море моря" получается, что ли? (Мерси - Mersea - Mer sea).
Кстати, совершенно случайно узнал, что "морской берег" по-португальски - "mar costa" (для невнимательных - MAR Costa, то бишь Марк). Забавно, не правда ли? А ведь начал писать рассказ я именно с названия. И верь после этого в случайные совпадения...