Аннотация: Участвовал в ЮТ под псевдонимом Арсений Май. Язык экспериментальный
Романтов задумался: сделанное его не успокоило. Нос прекрасной статуи получился картошкой.
Кристалл - не камень, можно нарастить. Нос полетел вниз, в груду обломков.
Солнце зашло за ухо драгоценного произведения искусства. Романтов сего превосходного момента не заметил: погружен в себя.
Вечер свободен - нос отрастет к завтрашнему дню. Зашла Мила и попросила уделить ей внимание. Романтов, пробормотав, согласился. Соглашение подкрепилось взаимными взглядами. Ночь корректно отошла в сторону и не заметила, как быстро пролетело отпущенное ей время.
Покормив рот продуктами, Романтов вытесал из непонятного вздутия равнобедренный треугольник. "Совсем как у Милы", - подумал Романтов. Мила плескалась в ванне, выставив нос, совсем не похожий на картошку.
Прозрачный кристалл замерцал и ярко залился светом. На пьедестале оказалась точная копия Милы. Схожесть, не считая незначительных огрехов, была полной. Мила в ванне захлопала в ладоши: "У тебя получилось!" В благодарность Романтов залез в одежде к Миле в ванну.
Кристалл Романтов выставил на аукцион, заломив за него среднюю цену.
Вечером пришел посетитель - убедиться, что красота неописуемая таки заключена в хрупкую форму.
Благородный мужчина в галстуке наступил на груду обломков и благородно промолчал, разбросав кристаллы в случайном порядке. Мила в ванне засмеялась. Романтов покраснел и сам чуть не замерцал, как нетленная статуя.
Покупатель, сморщив нос, потрогал нос статуи. Тот, хрустнув, отломился. Мила в ванне, не сдержавшись, чихнула. Благородный господин, чинно поджав ручки, убежал.
- Что ты наделала? - прокричал Романтов. - Теперь неделю я не смогу вырастить нос, пока ты не выздоровеешь!
- Это ты виноват! - провизжала Мила. - Надо было заботиться о подогреве воды!
Романтов сделал невиданной героичности поступок: подхватил статую и занес, словно топор, над Милой. Та пискнула и скрылась под пеной, выставив коленки. Им и достался первый удар.
Романтов держал статую за ноги. Верхняя часть, скользнув словно по маслу, съехала в ванну.
Мила что-то булькнула: что именно, Романтов не расслышал. Что-то сильно шумело в ушах.
Вода резко окрасилась красным; оказались в обнимку два одинаковые тела Милы - оба неживые.
Романтов бухнулся в обморок.
Кое-как вернув сознание, горе-скульптор взялся за голову и застонал.
Чувствовался железистый запах крови.
"Надо избавиться от тел, - подумал Романтов. - От обоих".
Чугунная ванна не поддавалась транспортировке. Романтов перевернул ее. Хлюпая в кровавом болоте, взял под мышки то, что осталось от Милы, и протащил на балкон.
"Главное - избавиться от тела", - подумал Романтов и сбросил Милу с балкона.
На проезжей части далеко внизу расплылось алое пятно, как от чернил на промокашке.
Включив допотопный пылесос (тот недовольно загудел), Романтов попытался всосать кровь. Сначала пылесос довольно сёрбал, но потом заворчал и взорвался, шарахнув Романтова током. Тот снова отрубился.
Уже утром Романтов, таясь, высунул нос на балкон. Пятно было огорожено оранжевыми пятнышками и желтыми ленточками. Беззвучно голосила мигалка. Медэксперты безуспешно пытались отколупнуть хоть кусочек от асфальта. Романтов втянул свой еще целый нос назад и облегченно вздохнул. Скульптуру он раздробит на мелкие кусочки, сотрет в порошок и развеет по ветру.
Кровь и вода, как только что он заметил, частично вылились на балкон, и стекла вниз, облив медэкспертов.
Кровь ударила Романтову в голову, выбивая все мысли.
"Меня поймают!" - только и мелькнуло.
Романтова разбудил звонок в дверь.
Тот поднял потяжелевшую голову и чуть было снова ее не уронил.
"Это за мной!" - металась обезумевшая мысль.
Кинувшись к окну, Романтов заметил: все ушли. Воображение нарисовало картину: милиционеры, медэксперты, водители (спрятавшие машины за углом), секретарши и уборщики - все стоят около его двери и ехидно посмеиваются. "Он в ловушке, он не уйдет, - думают они. - Сейчас мы его - хап! - и поймаем!"
Романтов было подумал разделить участь своей жертвы, но, глянув вниз, испугался высоты.
Заскулив, Романтов бросился к телефону.
В дверь уже постучали.
Набрав 02, Романтов скрипучим голосом (и как только он смог собраться!) заявил, что в пяти местах города заминирована бомба, бросил трубку и вырвал шнур в надежде, что это помешает отследить его номер.
Набравшись смелости, Романтов подкрался к двери и, чувствуя поднимающуюся изнутри дрожь, заглянул в глазок.
Сравнивая с воображенной картиной, людей гораздо меньше - четыре.
К счастью, глазок был последней модели - односторонний, поэтому стоящие на площадке люди подсматривающего Романтова заметить не могли. Один из них поднес к уху телефон и недовольно заспорил. Судя по реакции напарников, они болели за своего. Видимо, поступило сообщение всем правоохранителям города оцепить указанные Романтовым якобы заминированные места.
Романтов затаил дыхание. Вынести дверь с потрохами милицейской четверке - раз плюнуть.
Скорчив рожи и плюнув на дверь (чуть ли не в рожу Романтова - он инстинктивно отшатнулся), четверка удалилась.
Романтов расхохотался во весь голос. Вышло мерзкое хихикание.
Упав на незастеленную постель, он снова перешел (фактически) в мир иной, покинув этот.
Главное для кристаллов - создать нужный климат. Далее они свободно растут, с боязнью выжидая времени, когда их коснется жестокая рука творца.
Возвратившись, Романтов обнаружил, что комната под чердаком заполнена бесформенной массой разросшегося кристалла (остаток от статуи почившей Милы).
Проклиная все на свете (почему-то Романтова не трогали острые зубки совести), он стал топором колоть кристалл. Между лесорубом и скульптором - один шаг.
Кусок размером с человеческое тело Романтов оставил на всякий случай. С убийством жизнь не заканчивается - нужно же ваять следующую статую, правильно?
Романтов нашел дома деревянный ящик, запихнул в него сырье и пошел на почту. Через три дня посылка будет на его даче под Черновцами, как и он сам.
В сумке, поставленной на верхнюю полку поезда, следующего в Черновцы, было: смена белья, зубило, молоток, зубная щетка, бритва. Романтов собирался впопыхах, так что ничего более (как, разумеется, и еду) не взял.
Благо, Романтов на даче иногда являлся - замки целы, окна незашторены (чтоб возможные воры видели: здесь им делать нечего).
Хоть и не лиман, а Прут под боком: хорошо-то как! Романтов размокал у берега под ласково пощипывающим белую интеллигентскую кожу солнцем и лениво набрасывал в уме образ будущего прообраза статуи. Кристалл - материал необычный. Натурщица (или "натурщик") необходима - иначе полного сходства не будет. Достигнув идентичности кристалла и изображаемого человека, скульптор получал цветную объемную модель.
Выйдя из воды, Романтов обнаружил: одежда пропала. Романтов оглядел себя и подумал, что фиговый листок ему бы не помешал. Сорвав лист лопуха, Романтов пошел к своей даче. По дороге его озарило: вот она, идея новой статуи! Давид с фиговым листком! Что-то затрепетало в груди, и слезы чуть не навернулись на глаза. Прилив вдохновения наполнил творческую жилку силой.
Полмесяца Романтов провел как в прострации: он помнил по прошествии только зеркало с отбившимся уголком, стук зубила и свое учащенное дыхание, которое старался вдохнуть в своего двойника.
Наступил важнейший момент. Прозрачный материал переливчато замигал и налился цветом, будто его облили краской откуда-то изнутри. Последний штрих: зелень листочка лопуха налилась, как в бутылочку, и наполнила его до черенка.
Статуя солнечно вспыхнула, ослепив Романтова. У того возникло странное чувство: будто он находился одновременно в двух местах и смотрел на себя из двух точек зрения; глаза будто сами собой разъехались в стороны, Романтов почувствовал легкость и холод и провалился в забытье.
Романтов очнулся от острой боли в запястьях и затылке. Он был связан и крепко приложен в мертвящему чугуну батареи. Застонав, Романтов подумал, а не расплата это ли за убийство в состоянии аффекта. Эффект присутствия был потрясающим, и не приходилось сомневаться, что это не сон. Сфокусировав взгляд, Романтов разглядел какую-то темную фигуру на стуле возле окна. Был вечер, и рассмотреть подробнее Романтов не мог.
"Воры!" - всплыла мысль, словно карп, из мутного сознания.
Что может им понабиться? Здесь же ценностей на копейку.
Тень (луна выглядывала из-за ее плеча) не шевелилась. Романтов зажмурил глаза и открыл их снова; руки, ноги и седалище затекли неимоверно. Спину ломило, затылок отнялся.
- За что?.. - сцепив зубы вымучил Романтов. - Что вам надо?
Ему показалось: тень усмехнулась.
"Ничто не проходит бесследно", - прозвучал голос у него в голове.
Сознание Романтова чуть не выскочило из тела.
- Кто ты?..
"Ты меня породил, и я тебя убью".
Романтов впал в полное отупение. В его сознании вдруг возникла картина Последнего Суда. "Аз есмь грешный Романтов, убивца безвинных душ, мне нет помилования..." - "Конечно нет, - засмеялись дьяволы. - Котлов хватит на всех. Незнание закона не освобождает от ответственности". Романтов почувствовал как наяву запах серы и идущее откуда-то снизу тепло и едва не закричал. Проснувшаяся совесть, будто тигр, выпущенный из десятилетнего заточения, была яростна как никогда.
Чтобы очиститься, нужно сгореть.
"Я не буду наследовать тебя. Я просто отберу у тебя сознание, принадлежащее тебе не по праву. Все творцы вкладывают частицу своей души в свои создания. Мне ты отдал достаточно, но не всё. Я возьму сам".
Романтов с нарастающим ужасом пытался осознать мысль, что творение его рук обрело собственную свободу и волю.
Больше он ничего не почувствовал: сознание покинуло его незаметно, чтобы больше никогда не вернуться.
Тень озарилась будто отсветом далекой молнии; луна спряталась за тучи. В темноте кто-то засмеялся голосом Романтова.
Освоение новой должности заняло полгода. Новый Романтов вернулся в родной город. Если быть точным, то город был родным Романтову-творцу, а не Романтову-созданию.
Романтов зашел в подъезд, пройдя мимо двух мужчин, делающих вид, что курят. Квартира была запечатана. Замок - взломан. Романтов, сам не понимая что делает, достал ключ и сорвал бумажки. У него есть пару минут - что же он ищет?
Увидев груду осколков, Романтов остановился. Это то, что осталось от статуи Милы. Он присел на корточки, выбрал кусочек получше и прижал к сердцу.
Сердце ёкнуло и застучало (до этого оно было мертво). Романтов в первый раз вдохнул затхлый застоявшийся воздух, показавшийся райским эфиром. На Романтова нахлынула волна чувств и накрыла с головой, унося его с собой.
По ступенькам уже бежали, врывались в дверь, щелкали затворами, вытягивали резиновые дубинки.
Романтов бросился на балкон. Внизу муравьями ползли машины. В полуметре справа ржавела обломанная пожарная лестница. Романтов прыгнул, уцепился за гнущийся под его тяжестью прут, вскарабкался по обваливающейся лестнице на крышу. Лестница падала и беззвучно уменьшалась, медленно вращаясь. Спустя две секунды что-то грохнулось и воздух наполнился сигналами клаксонов.
На другой стороне, выходящей на глухую стену другого дома, тоже была лестница. Отряхнувшись, Романтов нормальным шагом удалился прочь.
Стянув на вокзале у зазевавшейся женщины сумочку, Романтов поехал на дачу под Черновцами.
"Милиция могла еще не разнюхать", - подумал он.
Мир наполнился красками, переливчатыми звуками и запахами. Романтов получал небывалое удовольствие, разглядывая пассажиров.
Купив у бабушки несвежий пирожок, Романтов с аппетитом умял его. Какая была начинка, Романтов затруднялся определить.
С удовольствием разминая затекшее тело, Романтов спрыгнул с подножки налегке и отправился искать местную дискотеку, благо, краденых денег еще хватало. Оттянувшись по полной, познакомившись с приятной девушкой, Романтов повел ее на уже свою дачу.
Отворяя калитку и пропуская Милу (так ее звали) вперед, он с леденящим ужасом вспомнил, что в доме гниет тело скульптора Романтова.
- Идем купаться, - предложил Романтов.
Девушка засмеялась.
- Идем.
Раздеваясь, Романтов почувствовал: в кармане что-то есть. Он зажал в руке кусок прозрачного кристалла и помедлил.
- Вода теплющая! Заходи! - крикнула Мила, брызгаясь.
Романтов, скрепя сердце, забросил кристалл как можно дальше и бросился в воду.
Очнулся Романтов, когда солнце показывало полдень.
На реке появилась прозрачная плотина. Река недовольно бурлила и заливала берега. Местные жители группками стояли и переговаривались.
Под боком Романтова зашевелилось чье-то горячее тело и прижалось ближе. Романтов, испытывая почему-то дикую усталость, заснул.
Романтова грубо растолкали тычками в бок. Человек в форме сурово глядел на него.
- Пройдите со мной. Уважаемый суд решит вашу участь.
Романтов обалдел до умопомрачения: контраст - худшая из пыток.
Он смотрел на мир будто сквозь запотевший кристалл: сознание переместилось в какое-то другое, плохое и чужое, место, и было задавлено чудовищностью реальности.
Судья Ди была женщиной. Присяжные - усатыми мужчинам.
"Цирк", - всплыла мысль на мутную поверхность.
- Вы виновны. Двадцать пять лет за двойное убийство плюс год условно за нарушение общественного порядка. Обжалованию не подлежит. Дело закрыто.
С гильотинным падением судейского молоточка закончилась счастливая жизнь Романтова. Сознание его полностью погрузилось в пучину темных вод подсознания.
Пробуждение было ленивым, сознание будто замерзало с каждым движением, теряя теплоту жизни.
Романтов мутным взглядом увидел сквозь свои руки тюремные нары и даже не удивился - мысли ползли по извилинам как сонные мухи.
Как раз вставало, потягиваясь, солнце; упала скошенная решетчатая тень, причудливо преломившись через кристальные руки и разметавшись цветным снопом по черно-белому костюму.
Неведомо откуда всплыло воспоминание о человеке-невидимке. Тот пытался убежать от людей. Романтов хотел наоборот.
Вместе с цветом уходили и ощущения, сперва Романтов оглох - созерцал льющийся свет.
Кожа стала бесчувственной, возникло чувство чуждости, деревянности.
"Вот так, - не спеша подумал Романтов, - было, наверное, у Буратино".
Сердце затрепетало и затихло, нараставший в ушах гул враз оборвался, как струна.
Рот стал гигантским липким гротом. Язык - задыхающимся угрем, выброшенным на сушу.
"Человек-телевизор", - проскрипел Романтов, становясь прозрачным полностью и слегка угловатым. Только глаза еще горели, впитывая в надежде солнечный свет.
Пылинки беззвучно летали в потоках света, купаясь и роясь. Как красиво, тихо думал Романтов, вот бы стать одной из них, и кружить, кружить, не зная покоя. Весело порхать, невесомо смеяться и делать кульбиты. Вылетать без натуги из любых оков на свободу, стремиться ввысь, к солнцу и звездам... И стать одной из них, звездой без имени, вечным напоминанием о себе, непреходящим знаком, растолковать который каждый может по-своему.
Романтов, веселясь, вылетел на свободу, в белый и прекрасный новый мир.