Аннотация: В этом году я достиг тридцати лет и решил сформулировать свои мысли о некоторых фундаментальных понятиях жизни. Одно из них - это творчество.
Мне кажется, что решение стать творцом - очень непростое. Люди хотят создавать нечто новое. Но при этом приходится конкурировать с шедеврами, прошедшими испытание временем. "Много званых, да мало избранных", - так в "Острие бритвы" охарактеризовал С. Моэм этот путь. Множество людей решает избрать творческое призвание, а потом обнаруживает, что особого таланта у них нет, и жизнь прошла впустую. Или все-таки не впустую?
Ведь в творчестве есть очень важная сторона. Почти все повседневные работы, которые мы выполняем, глубоко не затрагивают нашей души. Многие из них сводятся к поверхностным, однообразным операций. А творчество касается человеческой личности глубоко, так глубоко, как это только вообще возможно... В этом смысле творчество - религиозный акт...
Меня поразила мысль Ионеско. Цитирую по (1), стр. 8:
"Мои пьесы - не исповедь, ибо исповедь отражает только поверхностную сторону сознания. Исповедь субъективна, она лишь форма объяснения своих поступков, форма самозащиты и даже самокритики, что по сути и есть скрытое стремление к самооправданию. Когда я говорю, что искусство должно быть искренним, я говорю об искренности, идущей из глубины сознания, об истинах и реальностях, нам неподвластных, ставших как бы автономными. Исповеди и признания субъективны и управляемы. Мечты же объективнее любой мысли, ибо мысль живет одними чувствами. Мечты искренни по-настоящему, они - воплощение бесспорной реальности. Они - наше порождение, они ускользают от нас, но и отсаются рядом, конкретные и осязаемые. Их надо только понять"
С этим перекликается мысль другого автора: "В искусстве главное не то, ЧТО написано, не то, КАК написано, а то, ЧЕМ написано". Иными словами, важно не содержание (ЧТО), не форма (КАК), а важна та глубина души, глубина мечты, которая оказалась вовлеченной в процесс творчества.
И вот это почти наркотическое ощущение подлинности происходящего и является главной причиной, почему столько людей занимается искусством. Но в подавляющем большинстве случаев творчество - это дело, наградой которому служить только внутреннее удовлетворение.
Очень трудно оставаться по-настоящему скромным.
Очень трудно работать методично и в постоянном графике.
Творчество делает человека глубоко одиноким, потому что, как правило, объяснить все эти вдохновения окружающим невозможно...
И все же, и все же... Может быть, перед нами религия? Под "религией" я понимаю не социальное явление, а внутреннее ощущение того, что ты являешься частицей в великом Потоке духа, который был, есть и будет. Что ты мал, так как являешься одной из частиц, причем значащей не больше, чем остальные. Что ты велик, ибо ясно ощущаешь сопричастность к вечному Потоку.
Я думаю, что искусство - это все-таки не религия. Это - органичная часть религии, потому что религия включает в себя не только ощущение "об истинах и реальностях, нам неподвластных, ставших как бы автономными", но также и действие, вытекающее из этого ощущения. Искусство - лищь маленькая частица религии, но по глубине не уступающая остальным ее частям.
Ведь писатель берет кусочки своей жизни и склеивает их в гармоничное целое. При этом он не ощущает непосредственно, есть ли в его жизни какой-то смысл. Она может казаться нагромождением смешных и нелепых случайностей. Зато пропущенная через призму субъективного восприятия, очищенная от ненужных деталей, жизнь писателя делается органичной и осмысленной.
Не этим ли занимается и философия? Думается, не совсем... Философия тоже пытается приблизиться к извечной загадке бытия, но использует для этого только рациональные методы. А смерть, любовь, страдание, вера по своей сути глубоко иррациональны. Рациональное составляет лишь верхний слой человеческого существа. Оно потому так популярно, что может быть с легкостью объяснено, что знание о нем может быть передано от одного человека к другому.
Но как передать иррациональное, глубинное? Вот тут-то на сцену и выступает искусство. Искусство дает нам некий особенный язык, отличающийся от языка повседневности. При общении с по-настоящему талантливыми людьми чувствуешь дыхание глубокой, непостижимой тайны. Несложно научится писать грамотно, но очень трудно научиться передавать глубинные оттенки своей души с помощью ограниченного набора слов, с помощью языка, который вовсе и не предназначен для этой цели. Для этого как раз и требуются творческие находки.
А поскольку все люди непохожи друг на друга, то и все настоящие писатели не могут быть похожи друг на друга. Есть немало людей, которые предпочитают просто повторять чужие мысли, вместо того, чтобы думать самим. В искусстве ситуация во многом аналогична. Всегда проще повторять чужие формы. Так получается во многом из-за того, что каждый из нас не является совершенно независимым и самостоятельным, он - часть Потока, потока мыслей, идей, образов, слов, генов, текущих из прошлого в будущее. А потому и мышление каждого повторяет мысли иных людей. И все же, и все же... Все же есть нечто такое, что отличает людей, что делает их непохожими друг на друга. Например, их лица, их голоса, их отпечатки пальцев. Но все это случайно и поверхностно. А есть ли что-то уникальное и вечное в глубине души каждого человека? И если да, то может ли искусство дотронуться до этой вечности?
Природе проще быть прекрасной. Природа повторяется бесконечно и никогда не теряет своей первозданной чистоты. Она не знает плагиата. Тень на лугу, фонарь на лужайке, восход Солнца способны так поразитьсвоей красотой, что человеку нелегко достичь большего. Вот почему множество произведений искусства так быстро исчезают - они не способны дотянуться даже до той естественной красоты, которая рассеяна везде - в лучах луны, в каплях росы, в солнечном свете...
Возможно, литература все-таки не является самым чистым и глубоким видом искусства, потому что использует язык, слишком хорошо предназначенный для повседневной коммуникации. Каждый из нас способен написать небольшой рассказ, хотя бы в виде объяснительной записки начальству (и некоторые такие записки бывают удивительно забавными). Возможно, он смог бы нарисовать и примитивную картинку, иллюстрирующую подобный рассказ. Но написать музыкальное произведение было бы более затруднительно. Иными словами, музыка, как жанр, чище литературы и живописи, она требует больших усилий, большей выразительной ясности. Потому и стихи выше и сложнее прозы. Почти любой великий поэт способен писать и хорошую прозу, но обратное совершенно неочевидно...
(1) Эжен Ионеско, Театр, Москва, "Искусство", 1994