Поляковский Влад :
другие произведения.
Избранное
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Поляковский Влад
Размещен: 17/07/2004, изменен: 17/02/2009. 16k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Оценка:
2.80*5
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
* * * *
Так бывает....
Так бывает, когда в тишине -
на огне,
Ты пытаешься греть онемевшие руки;
Хоть и знаешь, что насмерть
не хватит поруки,
Но решаешь: огонь веселей,
чем свинец.
И, когда не хватает желания
криком
Ты пугаешь рассвет, будишь
заспанных птиц,
И всем существом, как кровь -
сердоликом,
Ты отдал бы жизнь
ради нескольких лиц.
Вот свобода твоя; без нее ты кусок
Пирога, что был времени дан
на съеденье.
А там - может, ничто, может обожествленье,
Может, пыльный, шершавый и липкий песок
твоего неудачного
самоопределенья.
* * * *
Сельские мотивы
Немая сцена:
трогательный феникс цветов,
глухие и чудные сельские церкви;
на ногте отражение роз и ромашек -
каждая честнее, чем песня целого церковного хора.
Роза - дворянка, ромашка - народная русская красавица.
Автобус раз в сутки, -
как подпись места и времени.
Пепел на остановке,
спокойные домики,
свечки,
краснощекие селяне и дачники:
кому тяжело, а кому приятно -
кто какими глазами смотрит.
Вечером бабушкины сказки,
цветущий папоротник
в ночь на Ивана Купалу.
Запах земли.... Ни с чем не сравнимый,
запах своей смешной земли.
Так и умереть не страшно - в ней похоронят.
Птицы пасуют друг другу свист,
чисто русский, непереводимый "перелай".
Тут не только собаки, тут Русь наша.
Города меняются до непонимания,
а села наши всегда свои, здесь души просыпаются.
* * * *
Вид из окна
Эклиптика экономичных линий
(сюда бы Пикассо - писать с натуры),
хай-тек танго над газоном белых лилий,
художественной резки арматура.
Протертый лоск привычного пейзажа,
и лестница - не мрамор, но скульптура,
металл поражен ржавчиной, как глотка - жаждой,
оконного проема квадратура,
балконы - личные витрины,
и настроение - виват, гардемарины.
А вычурное небо все молчит.
И облака похожи на кинжалы,
сизые и вечные скрижали;
ветерок, несвежий, залежалый,
на чердаках, как птица, криками кричит.
Мир монолитен, как китайская стена,
в тоненьких белых кирпичиках,
быстро кончаются спички,
и в доме опять тишина.
* * * *
В р е м я и с т е к л о
Чашка теплого чая с утра.
На балкон - там весь мир на ладони;
остывает тоскливо вчера,
разгорается быстро сегодня.
Над кирпичною кладкой домов,
словно опухоль, - синяя туча,
в небо ввинчена сотня столбов,
безмятежных, как после получки.
Вниз: машинами вымощен дворик,
и нечетким квадратом квартал:
там привычно ругаться и спорить,
там асфальт, как промокший коралл.
Капуччино. Нет, лучше латте,
еще лучше, снова чашечку чая....
На обойной, слепой бересте
фотографии память венчают.
Подбоченясь, плечистый графин
заполняет стеклом комнатушку,
растворяет в стекле ковролин
и временем полнит мне кружку.
Где время, где тоньше - стекло;
истекает нам данное время.
Все земное, свое - барахло,
бесконечных каминов поленья.
* * * *
La verita (прописью)
I.
И не спать, и не есть,
И на звезды глядеть,
Те, которых не счесть,
Но которые есть....
Если б сотни звезд светились
Раз в тысячелетие,
Как бы сразу спохватились
Люди.
Не отрываясь бы смотрели,
Вспоминая про распятие,
Как бы млели
Люди.
Как бы верили искренне!
А звезды - вечные искорки
Гигантского костра,
Который догорел
До рожденья времени,
Человеческого племени....
Странная была пора.
II.
Смотришь на небо и ищешь ответ
Там, где его уже тысячи лет,
Как нет.
Все мы в погоне за обрывком ответа
В еле слышимом стоне последнего лета;
В смехе и плаче искренность - значит,
Есть почти всегда ответ.
Природа - пергамент с рунами времени;
Тлеющими остатками откровений о кремне
И труте, о колесе,
О бесчисленных поэтах, двух растянутых заветах,
О Христе и о Кресте,
Всегда.... Везде....
О винте и паровозе,
Только вечные звезды
Проливают по капелькам свет.
Ищешь ответ?
III.
Кусочком сыра в небе застряла луна.
Вот это размах, во все небо, от края до края -
Крестами созвездья и пузатых туч пелена.
Обо всем забываешь, нет ни Земли, ни ада, ни рая....
Вот это и есть жизнь. В лучике света,
В объятиях ветра, в шепотке дождя за окном,
В причудливых тенях на светлых полосках паркета,
В тяжелой тишине, которую считает метроном.
Эта грустная свобода - оттого, что много видел;
Знаешь, жизнь - в любом животном
И в растении любом,
В человеке, грязном, потном,
Но живом....
IV.
Есть бумага и чернила,
Голова твоя чернила
Твою душу столько лет -
Как родился ты на свет.
Есть и буквы, и слова,
Усыпает голова.
Ставишь закорючки-буквы,
Сохраняя для потомков
Мудрость одного момента,
Но вокруг уже не громко
И не тихо; меркнет кромка,
Тает грань, огранки лента,
Там есть бред, здесь еще нет.
Может быть, наоборот -
Кто его поймет?
V.
Здравствуй, бред ты мой, лучистый,
Здравствуй, бред ты мой, игристый,
Как игристое вино.
Здравствуй, мой поток сознанья,
Самый искренний и чистый,
Слепок самых далеких уголков
Сознания
Или подсознания.
Бредом в усталых минутах
Наполнены вечера.
Ночью приходит понимание -
До утра.
Только в бреде бессвязном и память, и детство,
И все, чего ты опять не увидел.
Не досмотрел - как твои сны,
Твои мысли в ожидании весны,
Очередной, на один шаг ближе к вечности,
К тому, что за кромкой
Звездной млечности....
* * * *
Сто воздушных страниц....
Сто воздушных страниц -
от рождения вплоть до бессмертия.
Преклонение ниц,
в простоте посреди круговерти.
Как сто лишних зеркал,
лабиринт, повторяющий графики, -
бесконечный аврал
белоснежной и клечатой скатертей.
Чудотворный уют,
животворящий по общим понятиям....
В пустоту лишь плюют,
прикрываясь нательным распятием.
От мечты до конца:
лишь одно, незначительно новое,
слово грани лица,
нерифмованной тени подобие.
Резать пальцы дождем,
улыбаться и вскидывать руки.
Мы друг друга не ждем
или ждем, помирая от скуки.
Поцелуем кору
покрывать умудренного дерева....
Дождь идет по двору,
разлетаясь оттенками серого.