Карлос Фуэнтес (Fuentes, Carlos) род. 1928, мексиканский писатель, редактор и дипломат. Он был руководителем отдела культурных отношений в министерстве иностранных дел Мексики (1956-59) и мексиканским послом во Франции (1975-77). Его романы, посвященные мексиканской идентичности и истории, являются синтезом действительности и фантазии (романы "Край безоблачной ясности" (1958), "Смерть Артемио Круса" (1962), "Старый гринго" (1985) - события Мексиканской революции 1910-17, критическое i>исследование противоречий послереволюционной и современной мексиканской действительности. Фантасмагорический романе-эпопея "Terra nostra" (1975)).Философские романы "Далекая семья" (1980), "Христофор нерожденный", "Инстинкт Инес" (2002), многочисленные эссе и рассказы. Документальная книга "Скрытое зеркало"(TheBuriedMirror, 1992) является исследованием испанской и латиноамериканской культурной истории.
THE BURIED MIRROR : REFLECTIONS ON SPAIN AND THE NEW WORLD . -
Houghton Mittlin Company; Boston - New York - London 1992
Вот тут две главки из этого "Скрытого зеркала"
Три культуры
Фердинанд III, король, воин и святой, взял Севилью у мавров в 1248-ом. Дважды в год его могила в Севильском кафедральном соборе открыта и Фернандо показывается нам в своей королевской мантии, короне и длинной белой бороде. Он выглядит нетленным. Но более важным, чем его тело, являются поразительные противоречия его жизни.
Здесь лежит христианский воин, осаждавший Севилью шестнадцать месяцев, пока ночь войны не покрыла город даже при свете дня. Яростный, грозный, страшный для всего, что попадется ему на глаза, он изгнал 100 000 мусульман из павшего города. И он был не чужд мрачного мстительного юмора, как показывает история с колоколами. Арабский завоеватель Аль-Мансур вывез все колокола из собора в Сантъяго на юг в Кордову в 997 году. Затем христианский король Фердинанд вернул их, когда завоевал бывшую столицу халифата. После этого он приказал вернуть их тяжкий груз в Сантъяго на плечах пленных мавров.
Здесь лежит святой, который, когда он умирал, встал на колени на землю с веревкой вокруг шеи, чтобы обозначить свое смирение перед Богом и глубокое раскаяние в совершенных грехах. И здесь лежит гуманист, который ходатайствовал перед папой, чтобы защитить испанских евреев от ношения опознавательных знаков на их одежде. На его гробнице надписи на всех четырех языках испанского культурного пространства: латинском, испанском, арабском и еврейском - языках трех монотеистических религий, христианства, ислама и иудаизма. Фердинанд хотел слыть покровителем трех религий, одинаково уважающим все "народы Книг": Евангелия, Корана и Талмуда. Тогда, как практическая политика вела его к сражениям с маврами, духовная миссия была выявить испанскую исключительность в Европе, как нации, в которой смешались евреи, христиане и мавры.
Но культурное сосуществование, как недвусмысленная политика Испанской монархии, достигло апогея при сыне Фердинанда Святого Альфонсо Х Кастильском, который основал величайший университет Испании в Саламанке, в 1254 году даровал этому университету его хартию и создал библиотеку, ставшую первой государственной библиотекой в Испании с первым библиотекарем на жалованьи. Это подходящий символ для короля, который современниками был прозван "Мудрым" Альфонсо собрал при своем дворе еврейских интеллектуалов так же, как арабских переводчиков и французских трубадуров. Он создал из своих евреев и арабов "мозговой трест", чтобы перевести на испанский Библию, Коран, Каббалу, Талмуд и Панчатантру. С помощью своих евреев он написал монументальную Сумму испанского средневековья, которая включала сборник законов (Lassietepartidas), юридический трактат (Elfueroreal), трактаты по астрономии и два большие труда по истории Испании и Мира. Трикультурный двор Альфонсо имел еще время, чтобы создать первую на Западе книгу об арабской игре, известной как "chess" (по более удобному имени - шахматы, по-испански - jake mate, что идет от арабского shah'akh maat, "убей шаха").
Целью этой экстраординарного подвига средневекового разума было собрать все знания времени. В этом смысле это было продолжением работы, сделанной в Севилье Святым Исидро. Результатом была своеобразная энциклопедия задолго до того, как энциклопедии вошли в обиход в восемнадцатом столетии. Наиболее поражающим является то, что король Кастилии обратился для выполнения этой работы к еврейскому и мавританскому интеллекту. Но не менее значительно то, что еврейские писатели настояли, чтобы работа была написана по-испански, а не по латыни, как требовали академические обычаи. Латынь была языком христианства, а испанские евреи хотели, чтобы знания были доступны всем испанцам, христианам, евреям и обращенным. Из этой работы при дворе Альфонсо придет будущая испанская проза, которая была в сущности языком трех культур
Двумя столетиями после Альфонсо евреи продолжали использовать "вульгарный" язык, чтобы читать Священное писание, комментировать его, писать философские работы и учить астрономию. Можно сказать, что это евреи зафиксировали и распространили испанский язык в Испании.
Однако в этих трикультурных состязаниях с их бонусами терпимости и нетерпимости никто не страдал более, чем испанские евреи - сефардим. Первые евреи появились в Испании во времена императора Адриана во втором столетии и были не только интеллектуалами, но и художниками, земледельцами, торговцами и врачами. Но под властью вестготов они подверглись жестоким преследованиям. Обвинение в создании экономических трудностей было поводом для экспроприации собственности. Святой Исидро из Севильи не оказался выше заскорузлых доводов для отвержения евреев: они осуждены за грехи отцов своих к рассеянию и угнетению.
Неудивительно, что отвергнутые (однако, не изгнанные) готскими королевствами евреи должны были приветствовать арабское вторжение в Испанию и ожидать от него перемен к лучшему. Они остались в Аль-Андалус и влились в мусульманское общество как дети Авраама. Однако успешные вторжения Альморавидов и Альмохадов после смерти Аль-Мансура принесли в мусульманскую Испанию волну строгой ортодоксии, направленной против всех не-мусульман, включая мосарабов (испанцы, принявшие арабский язык, но сохранившие христианскую веру) и евреев. Они вынуждены были бежать на север в христианские территории, быстро перемещаясь от города к городу. Они жили в своих отдельных гетто(aljamas, juderias), пользуясь поддержкой королевской власти, нуждавшейся в их коммерческих и медицинских талантах, но они постоянно были объектом народной ненависти. Разве они не убили Христа? Разве они не продали Испанию мусульманам? Разве они не богаче, чем большинство? и не занимаются ростовщичеством?
На самом деле, католическая церковь запрещала дачу денег в рост. Святой Фома Аквинский писал, что одалживание денег под интерес - это преступление против Духа Святого. Капитализм едва ли мог бы процветать при этих условиях. Он убивает Святого Духа каждое утро с открытием Уолл Стрита. А антисемитизм расцвел. И наряду с этим такие критерии, как чистота расы и религиозная ортодоксия, были базовыми понятиями в Испании. Сначала евреям было запрещено жить в одних домах с христианами. Затем им было запрещено судить и свидетельствовать против христиан. И, наконец, вспыхнули pogrom'ы, раздутые завистью (испанская зависть - самая ядовитая), Черной смертью, по следам которой шла крайняя паранойя, и проповедниками, которые за отсутствим телевидения развили словесный фанатизм до степени высокого искусства. Не только чума было отнесена на счет евреев. Когда была проиграна битва против мавров, в которой участвовали обращенные из евреев, они и были обвинены в поражении.
В 1391-ом pogrom следовал за pogrom'ом. Это был год нищеты и чумы. Четыре тысячи евреев были убиты в Севилье. В Кордове две тысячи мертвых мужчин, женщин и детей лежали вповалку среди горящих синагог. Сотни евреев совершили самоубийство в Барселоне, чтобы избежать преследований и в ужасе от вида своих погибающих семей.
Обращенные: те из испанских евреев, кто попытался спастись свою жизнь в руках Католической церкви, уже готовы были раскаяться в этом. Такие массовые обращения, часто против желания обращаемых, позволили антисемитским проповедникам обвинять неофитов во всех тех грехах, которые до этого возлагались на евреев. Крещеные евреи скоро обнаружили, что их обвиняют в ереси и зловредных делах. Называемые "новыми христианами", они начали родниться со "старыми христианами". И они получили доступ к испанской католической церкви где, как это часто происходит с нововерующими, стали самыми злобными преследователями своей прежней общины, как, например, Торквемада. События теперь ведут нас вперед к делам в новой мировой ситуации, в которой Испания оказалась перед лицом нового вызова - необходимости стать современным, единым национальным государством. Должна ли она стать современной и единой с трикультурным наследием - или без него? Этот вопрос предстоял вопросу о роли Испании в Новом Свете. Оба были решены в переломном году испанской истории - 1492-ом.
Изгнание евреев
Возможно, самая грубая ошибка объединенного королевства и его правителей, изгнание евреев, была определена как идеологическими, так и материальными причинами. Идеологически, Фердинанд и Изабелла хотели укрепить национальное единство на основе религиозной ортодоксальности и расовой чистоты. Идеальными козлами отпущения были, как обычно, евреи. Католические монархи решили пожертвовать самым большим культурным достоянием Испании, ее взаимно обогащающей триединой цивилизацией. Уставы, призывающие к чистоте и ортодоксальности, были основанием, чтобы выслать евреев и впоследствии для преследования, наблюдения, и если потребность, истребления обращенных, тех, кто, приняв христианство, остался в Испании и кто подозревался в скрытой верности еврейству или прямом еретичестве. Для этого, слабая средневековая инквизиция, зависящая от римского папы и епископов, была преобразована в мощный трибунал, непосредственно подчиняющийся испанским королям. В обмен на эту власть, церковь должна была переадресовать свою практическую преданность от Рима к Испании.
Как объясняет Гэбриэл Джексон в своей "Средневековой Испании", инквизиция разбухала, распространяя свои преследования не только против неверных, но и против обращенных. Это остановило обращение и вынудило то, что оставалось от еврейской общины, стать еще более нетерпимым, чем сам инквизиторы, чтобы доказывать свою заслуживающую доверия ортодоксальность. Главным парадоксом этой тупиковой ситуации было то. что выкресты со временем стали преследователями своего собственного народа и самыми яростными защитниками монолитного единства. Первый генеральный инквизитор Кастилии и Арагона Торквемада принадлежал к семье крещеных евреев: ревнитель из обращенных.
Не только религиозные соображения руководили политикой Фердинанда и Изабеллы. Они также были заинтересованы в наполнении королевской казны экспроприированным добром самой прилежной касты Испании. Это действительно иронично, что немедленные прибытки объединенного королевства оказались ничтожными по сравнению с немедленными и последующими потерями. В 1492 году при общей численности населения семь миллионов в Испании было всего полмиллиона евреев и conversos. Но около трети городского населения было еврейским. В результате всего через год после эдикта, изгоняющего евреев, доходы Севильи упали наполовину, а Барселона увидела банкротство своего муниципального банка.
Кроме прочего, изгнание евреев означало, что Испания лишает себя многих талантов и услуг, которые ей будут остро нужны для поддержания ее имперского статуса. Евреи были докторами и хирургами Испании в такой степени, что Карл V в 1530-х годах поздравит одного из студентов университета Алькалы как "первого кастильского идальго, овладевшего медициной". Исключительно евреи были сборщиками налогов - и они же были главными налогоплательщиками королевства. Они были банкирами, купцами, кредиторами и первыми ростками, предвестниками возникающего в стране класса капиталистов. На протяжении Средних Веков они были посредниками между христианскими и мавританскими королевствами, almojarifes или финансовыми администраторами многих королей, часто повторявших, что без их еврейских чиновников королевские финансы исчезнут - что и действительно произошло после ухода евреев. Евреи были послами, государственными служащими и управителями королевских поместий. По сути, они брали на себя то, чем испанская знать не снисходила заниматься, блюдя достоинство идальго. Это значило, что после эдикта 1492 крещеные евреи должны были маскироваться или отказываться от своих традиционных занятий, так как они открыто клеймили их как людей "нечистой крови".
Сможет ли кто-нибудь заместить их место в строю?
Я, как восторженный читатель книги Фуэнтеса, хотел бы, а как переводчик, кажется, что и имею некоторое право, сказать несколько слов на тему, затронутую в предлагаемых главках из "Скрытого зеркала".
При это сразу должен сказать, что никак не являюсь специалистом ни по основной теме книги - культурной истории Испании и Испанской Америки, ни по истории еврейского народа. От чистоеврейской тематики я всю жизнь был далек, отчасти по семейному советско-интернационалистскому воспитанию, отчасти, наверное, потому, что карьера моя прошла, в основном, в районах Крайнего Севера и приравненных к ним, где антисемитизм не был особенно актуальным. Даже самые крутые юдофобы, во всяком случае тогда, не очень стремились выжить "малый народ" из Сургута, Нижневартовска и Уренгоя, сосредоточившись более на борьбе за те непыльные местечки, коими ведали не Миннефтепром с Газпромом, а ВАК с Союзом Писателей. Кто же знал, что будет впереди?
Так что меня лично все эти дела трогали мало. Так, общий интерес к мировой истории, более всего к русской, разумеется. "Испанскую балладу", конечно, читал, как раз вышло собрание сочинений Фейхтвангера. Ну, а потом, когда несколько раз побывал в Испании, запали в сердце оливковые рощи, холодок со Сьерра-Невады, рыцарь и оруженосец на Площади Испании, Толедо, Большая Кордовская Мечеть, сказка Альхамбры, Ронда над пропастью - 1492 год перестал быть просто набором цифр, появились какие-то мысли на тему. И - непонимание. Так как-то получается в ходе времен, что все выдающиеся не на словах, а на практике, гонители евреев не больно привлекательны и в других своих проявлениях. Насчет Олоферна или Тита дело давнее, судить трудно, а все позднейшие аманы как будто специально оформлены для пуримшпиля, или, что понятнее советскому человеку, для ролей разбойников в кинофильме "Айболит-66". От бармалейской внешности и хамских манер Пуришкевича до краденых у Чаплина усиков фюрера и до карикатурного раиса Арафата, от гетманского безразличия к судьбе увезенных бахчисарайскими людокрадами украинских дивчин до проведенной в интригах и пакостях жизни иерусалимского муфтия.
Кроме одной.
Та, что подписала эдикт об изгнании, не была ровней всем этим. Она действительно была готова пожертвовать своими драгоценностями, чтобы отправить Колумба в путь, она и ее Фернандо сделали все, что было в их силах, чтобы из вассальных королевств папского престола, Кастилии и Арагона, родилась новая страна. И не просто одна из стран Европы, а цивилизация, распространившаяся на четыре части света. Мать, которую сегодня сопровождают на международных встречах двадцать дочерних культур, некоторые из них, вот, скажем, мексиканская, давно выросли ей вровень. Было время, когда казалось что молодая Испанская империя, над которой, впервые в истории, никогда не заходило солнце и есть та наследница Рима, которой суждено объединить мир, избавив его, по крайней мере, хоть от межнациональных войн. Не получилось. Мне кажется, мексиканский мыслитель достаточно внятно объясняет, что одна из причин, по которым в исторические короткие сроки пошел к закату Pax Hispanica - это изгнание в году, положившем начало империи, тех, кто был очень нужен для ее строительства и укрепления.
Но почему, за что?
Ставлю себя на место Изабеллы и Фердинанда. В стране после завершенной как раз в том же самом году Реконкисты и так немало осталось мусульман и еще больше морисков, новокрещеных мавров, но их пока защищают условия договора о капитуляции Гранады. За проливом, на африканском берегу, который хорошо виден в ясный день не только из Гибралтара, но и из Малаги, остаются жаждущие мщения непримиримые враги, только и мечтающие о возвращении в потерянную Аль-Андалус. Это на Пиренейском полуострове крест в XV столетии победил полумесяц, а на востоке Средиземноморья в 1453 году турки взяли Константинополь и неуклонно продолжают захватывать страну за страной. Вскоре власть султана придет и в Магриб. Тогда испано-османское противостояние на целый век станет главным фронтом тысячелетней войны между исламом и христианским миром.
И вот в такое время каждый пятнадцатый подданный объединенного королевства Арагона и Кастилии - еврей. Странные подозрительные люди в длинных восточного типа одеждах и тюрбанах, которые не едят свинину, не ходят на исповедь, постятся не в те дни, моются гораздо чаще, а вино пьют гораздо реже, чем подобает добрым католикам-испанцам. Как вы прикажете на них смотреть? Конечно, как на скрытых союзников и агентов вечного врага - Востока. Точно так же, спустя четыреста лет арабы турецкого пашалыка Дамаск будут смотреть на евреев, возвращающихся к земле и земледельческим занятиям предков, как на замаскированных союзников и агентуру ненавистного христианского Запада. Опыт-то показывал, что от племени Авраамова в королевстве больше пользы - но предубеждения не переубедишь.
Для народа - тут еще и привычная ненависть мужика или люмпена к купцу-горожанину, о которой пишет Фуэнтес. Для королей, которые должны бы стоять, да и стояли столетиями, в этом вопросе на более высоком уровне понимания дел, хоть это-то должно быть чуждым. Но вот - не устояли, так получилось, Изабелла и ее отважный, но не особенно сообразительный муж. Склонили королевские уши к злобному языку охотника на людей Томаса Торквемады, которым двигала его нечистая совесть перебежчика. Об этом человеке и думать особенно не хочется. А как попробуешь - так всё получается рьяный полицай из бывших комсомольских активистов.
Зажглись костры инквизиции вдогонку отплывающим в Новый Свет каравеллам, потянулись беженцы по странам Европы и Средиземноморья. Рождающаяся гордая империя с изначала оказалась отравленной ядом тупости, фанатизма, недоверия к мысли, к той самой свободной мысли, что сделала новорожденную Испанию открывательницей морей и континентов. Ядом того, что много лет спустя в далекой Московии будет сформулировано так: "Умные нам не надобны. Надобны верные". На века получили испанцы, во всяком случае, испанские идальго у других, более свободных и удачливых народов устойчивую репутацию чванных, фанатичных и полуграмотных голодранцев. И - застойная дремота и постепенное нищание отважного, благородного, талантливого и неленивого народа, который смог вернуться в семью передовых наций только в ХХ веке, после унизительных поражений, кровавых изматывающих революций и гражданских войн.
А основатели империи, прекрасная мудрая идеалистка и отважный рыцарь, которые вывели свой народ на океанский простор - и толкнули его в это многовековое болото ... . Покровитель еврейского народа, как это уже не раз бывало, выместил гонения не на самих гонителях, а на следующем поколении. Их сын Хуан умер во время своего медового месяца, старшая дочь Изабелла, королева Португалии, умерла при родах, вторую дочь, Екатерину Арагонскую, королеву Англии, бросил ради фрейлины Анны и заточил до самой смерти в тюрьму муж, Генрих VIII. Корона Кастилии и Арагона досталась их младшей дочери Хуане, оставшейся в истории как "Juana La Loka", Безумная.