Марко Поло : другие произведения.

     Вообще говоря, я сначала прочитал ее воспоминания в одном из перестроечных номеров "Юности". Сюжет там был неслабый даже по тем информационно-изобильным временам. Вот живет-учится в хорошей московской школе комсомолка-отличница, стенгазету выпускает, а папа у нее возьми и окажись врачом-убийцей. Собственно, не совсем уж убийцей, поскольку патологоанатом даже и в Кремлевке никого убить не может. Но вместе со своими сионистскими дружками лелеял, оказывается, коварные умыслы против вождей. В общем, девочке, пока папа домой не вернулся, пришлось не совсем легко, о чем она хорошим языком и рассказала спустя треть века. Одним словом, запомнилось. Еше я обратил внимание, что она служит доктором наук в Химфизике. Я одно время до Северов работал в Институте Органической химии, а это совсем недалеко, через Ленинский проспект перейти. Я и переходил иногда, бывал у них в институте. Но с ней знаком не был. Фамилия, конечно, на слуху, но для семеновской Химфизики сразу шла ассоциация с ее однофамильцем, человеком уже совсем запредельной биографии, где были, кроме прочего, не полученные из-за негибкости позвоночника Золотая Звезда Героя и Нобелевская медаль открывателя химического мутагенеза. Согласитесь, чтобы и то, и другое ... не совсем часто бывает.
     Но ее имя я вот только и узнал из того номера "Юности". Запомнил, однако. А тут сидим, пьем чай у нашего приятеля Феликса Романыча. Я как-то про него немного рассказывал, как он пытался хантов и манси от вымирания спасти - евреям всегда больше всех надо - и за решетку угодил. Но к этому времени дело уже прекращено по отсутствию состава преступления, Феликс снова дома и, разумеется, активно болеет душой за Перестройку. Вот что-то на эту тему мы с ним и еще с парочкой наших друзей и обсуждаем. Звонок. Открывает Фелик дверь, а там наша общая приятельница, очаровательная кустодиевская девушка Наташа, местная боевая и очень прогрессивная журналистка. А с ней какая-то хрупкая дама, скажем прямо, не совсем нижневартовского вида. Вот эта она и была, как позже выяснилось, та самая бывшая отличница-активистка из Москвы 1953 года. Как выяснилось из рассказа обеих Наташ, московской и северной, познакомились они на какой-то деловой игре, что тогда было в новинку и сильно в моде. И сразу задружили, так что аборигенка немедленно поволокла приезжую туда, где можно выпить рюмочку и пожужжать о жизни. Собственно, москвичка приехала с какими-то лекциями по линии Общества "Знание" - был, кто не помнит, в советские времена такой способ подзаработать для нашей небогатой профессуры. И попала с момента приезда в окружение местного начальства, с кем-то ее, видимо спутавшего, не исключено, что и с Инкогнито из Столицы. За три дня, по словам Натальи Яковлевны, все они ей смертельно надоели. Язычок у приезжей оказался достаточно острым, мы, все, во всяком случае, были покорены. Общий восторг вызвал рассказ о том, как ее водили по недавно созданному институту "Нижневартовск НИПИ Нефть" и вдруг тамошний замдиректора, хорошо нам всем знакомый геолог Саша В., схватил гостью за руку и втащил ее в какую-то пустую комнату.
     - Понимаете, я сразу решила, что он собрался меня насиловать, и хотела принять изящную позу для самообороны, а он смотрит в упор и спрашивает: "Скажите, разве можно в таких условиях работать?" Ну, что я ему могла на это ответить?
     Не хочется хвалиться, но в нашей компании она, как казалось, немного отошла от общения с городским эстеблишментом. А то, судя по всему, так и решила, что в нашем городе кроме буровых вышек и начальников больше ничего нету. Народ мы все довольно бойкий, только и успеваешь влезть со своим сообщением, если кто-то, зазевавшись, на секунду площадку освободил, но все это в стиле 60-х, без надувания щек. Хотя, конечно, перед такой яркой собеседницей ударить мордой в грязь никак не хочется. Тем более, нашлись общие знакомые, Дулов, например, Александр Андреевич, Никитин Сергей, Вадим Егоров, она бардов любительница, а я в лаборатории дверь в дверь с Дуловым работал. Потом гостья на какое-то время переключилась в слушатели, сели они с нижневартовской Наташкой в уголочке, попивают феликов коньячок, слушают и что-то такое свое, девичье между собой воркуют. Вдруг москвичка наше токованье прервала и говорит:
     - Мальчики! Если бы я была художником ... Ярошенко ...
     Согласитесь, неожиданный поворот и фамилия живописца тоже! Мы все к Наталье Яковлевне обернулись на этих словах.
     - Я бы написала о вас картину ... и назвала бы её "Всюду жизнь!"
     Это у нее, значит, Нижневартовск такие вызывает ассоциации. Помните картину-то? С арестантским вагоном и голубями. Да-а, думаю, действительно, нестандартная дама.
     Больше она в наши края, кажется, не приезжала, но с нижневартовской тезкой завязалась у них дружба с перепиской и со взаимным доставанием всякого дефицита. Ну, а для транспортировки, в качестве фельд-егеря - я. Мне в это время часто приходилось в министерство ездить, либо через Москву в Краснодар, в головной мой институт. Что очень меня устраивало, поскольку жена с сыном уже вернулись на Большую Землю, в Москву. Ну вот, две подруги меня почтовым голубем и определили. Так что я быстро освоил дорогу на "Сокол", да и она у нас в Строгино пару раз побывала, очень понравилась моей Лине, та до сих пор ее с удовольствием вспоминает. Но некий ветерок неожиданности, непредсказуемости всегда веял около нее. Вот прихожу я однажды к ней вечером.
     - Скажите, Сережа, Вы можете мне помочь?
     - Конечно, Наташа, чем смогу.
     - Помогите мне отнести этот аквариум на первый этаж.
     А квартиру на первом этаже я уже хорошо знал с Натальиной подачи. Когда я туда в первый раз попал, так кроме своего имени и выговорить ничего не смог, что, вообще говоря, для меня не характерно. Тогда вдруг оказалось, что спичек нет и Наталья Яковлевна вместе со мной отправилась за огоньком "к Юлику" на первый этаж. Ну, к Юлику, так к Юлику. Когда спустились: оказался Даниель - его портреты тогда уж стали появляться в прессе, внешность очень характерная, не узнать трудно. Так что и я сподобился познакомиться с одним из героев знаменитого "писательского процесса" 66-го года. Но, правда, вскоре он и умер. Так что аквариум я должен нести в квартиру его вдовы - тоже известной дамы, Ирины Уваровой. Аквариум, кстати, оказался тяжелый, как слон. Неудивительно, хоть и без воды, но с целой горой камней на донушке. Я и поинтересуйся на втором марше:
     - Что, - мол, - за камни?
     - Тут, понимаете, Сергей, из Парижа Мария Васильевна Розанова приехала, у нее сегодня было выступление на Первой программе. Дискуссия с Куняевым. И сейчас у нее болит голова.
     Я что-то такое высказался, что-де "в подборе собеседников надо быть побрезгливее, но конечно, Марии Васильевне можно посочувствовать". Заинтересовало меня другое.
     - А причем здесь аквариум? Не будет же Розанова туда голову засовывать? И в любом случае - зачем аквариум с камнями, можно ведь череп поцарапать?
     Совсем, смотрю, моя собеседница смутилась:
     - Понимаете, это не просто камни, это сердолики из Коктебеля. Они электризуют воздух, и голова у нее пройдет.
     - Наталья Яковлевна! Вы же доктор химических наук!! Неужели Вам!!! нужно объяснять, что никакие сердолики ничего тут ионизировать не могут. Стыдно профессионалу обманывать наивных диссидентов-гуманитариев.
     Я от обалдения остановился посреди лестничного марша, прижимаю аквариум к груди и на Наташу смотрю, как протопоп Аввакум на Мэрилин Монро. А она мне объясняет:
     - Вот Вы, Сережа, химик, хотя бы по образованию. Вы знаете, что сердолики не могут электризовать воздух и помогать от головной боли. И Вам они не помогут. А Марья Васильна - филолог. Она ничего такого не знает, и вообще по химии помнит только, что Менделеев был тестем Блока. И ей эти сердолики помогут!
     Ну, действительно, с верующими спорить трудно, многократно раз убеждался. Так что донес я аквариум до нижней квартиры, увидел Розанову. Была она крайне возбуждена, на голове у нее было накручено махровое полотенце - так что в итоге она несколько походила на Ясира Арафата. Ну, я поздоровался, отдал аквариум и ушел домой, по дороге размышляя о причудах образованности и о том, что М.В. придется, видимо, снять полотенечко - иначе голова в аквариум не пройдет. Узковат.
     Моей жене так больше всего запомнился натальин рассказ о первом путешествии в Штаты. Едет, будто бы, она в трэйне "Эй" нью-йоркского сабвея, читает газетку "Нью Йорк Таймс". Приоделась для поездки за океан - костюмчик английский, туфельки итальянские. А дама напротив ее спрашивает :
     - Вы давно из Союза эмигрировали?
     "Что ж такое? - думает Наталья, - Костюмчик на мне английский, туфельки итальянские, читаю "New York Times" с листа. А сразу вычислили".
     - Я, - говорит, - вообще не эмигрировала, я в гостях по приглашению. А-а ... как Вы решили, что я из Союза?
     - А по зубам. Зубы золотые. А здесь такие носят только эмигранты из Союза, пока на керамику не заработают.
     Ну, это, конечно, еще нужно было слышать ее интонации при рассказе.
     Сейчас-то она, действительно,  в Штатах живет, думаю, что уж и гражданство давно получила. Знаю, что работает профессором в Университете Юты, печатается, патенты получает. Но видеть не видел уже очень давно. Как-то она в Чикаго приезжала, хотели мы с женой подъехать в местный русский книжный магазин, где она должна была быть. Но оказалось, что хозяин магазина все перепутал, так мы с ней и не встретились. Можно было бы послать, как Вероника Долина поет, "поцелуй по Интернету", тем более, что и адрес я знаю. Заодно привет из Нижневартовска передать. Но я по-другому попробую. Вот этот рассказик здесь помещу, авось прочитает, да откликнется. Тем более, здесь ее сестра печаталась, наверняка, и она смотрит когда-никогда.

Вы будете смеяться, наверное. Она нашлась и в августе, когда мы с внуками поедем в Юту, я рассчитываю с ней встретиться.