Первым делом он осведомился, взял ли Бабочкин деньги в "Nya Banken" и, узнав, что средства были получены полковником еще в филиале в Мальмё, удовлетворенно выдохнул, будто для него это было жизненно важно, только для этого и пришел. Потом сказал, как отрезал:
-Ларс Хансон не придет.
Удивился ли Солист тому, что Парвус знает и о Хансоне, и о его телеграмме ему? Скорее, нет. Двойной агент Хансон, приятель немцев Парвус, все они из одного флакона.
-Он исчез.
-Был и вдруг исчез?
-Вот именно. Скрылся в неизвестном направлении. Ваши депеши приходили к нему через моих людей, поэтому я в курсе.
-Никуда от немецкой разведки не деться.
-В данном случае, она здесь ни при чем. Я давно погружен, так сказать, в сферу деятельности специальных служб разных стран и этого не скрываю: всем удобно, в том числе и мне. Но не занимаю ни одну из сторон. Я социалист, революционер.
-Это уже мне прекрасно известно, Александр Львович.
-Вот именно.
Парвус вдруг что-то вспомнил и расхохотался. Вытерев выступившие слезы, произнес:
-Нет, я все понимаю, но зачем вы выбросили за борт парома вулканолога, а потом и сами с него сбежали? А датская полиция? Ну, просто гении сыска. Ох, не могу, сейчас лопну, как говорит Старик. Где ваш компаньон-то, ну тот Кальтенбрюк?
Он окинул взглядом Никиту Кота и тут же слегка поморщился, давая понять, что он, конечно, не тот "компаньон".
-Кальтенберг, оберст-лейтенант, - поправил Солист. - Он погиб.
-Жаль, видно, веселый парень был.
-Веселее некуда. Так куда мог пропасть Ларс Хансон?
Парвус пожал плечами, закурил.
-Никто не знает. Получил вашу телеграмму и исчез.
-Может, просто запил? - подал голос Никита. - Проспится и придет.
Парвус вновь взглянул на Никиту, бесцеремонно спросил:
-Это кто?
-Мой, можно сказать, спаситель и товарищ, Никита Аристархович, - ответил Солист, которому тоже не понравилась реплика Кота. Никита понял, отошел в сторону, сел в кресло у камина.
-Вундершон. Держите.
Парвус протянул карточку размером с ладонь. На ней черными крупными буквами было напечатано имя Солиста - Феликс Бабочкин, а под ним менее крупными, красными буквами: "Председатель Национально-освободительной партии православной России".
-Это что? - изумился полковник.
-Вы председатель НОППР, что здесь непонятного? В Стокгольме открывается конгресс левых христианско-демократических партий России. Повестка дня - обсуждение возможности вывода Российской империи из войны путем революционной и религиозной агитации. Возможно, будут Аксельрод, Плеханов, Протопопов, Некрасов, Дмитрюков. Последние, как понимаете, члены Думы, но это им не мешает плести интриги против России. А говорят, я дьявол. Впрочем, мне лестно.
Александр Львович сказал, что конгресс открывается через неделю. Бабочкин внесен в список приглашенных участников. На конгрессе будет присутствовать немало личностей, которые интересуют Солиста.
-Вы знаете, кто меня интересует?
-Конечно. Через Ларса Хансона вы собирались узнать имена агентов немецкой разведки. Разве не так? Но бедный Ларс пропал. Не исключаю, что это дело рук Вальтера Николаи, возможно, его найдут повешенным в лесу или каком-нибудь сарае. На конгрессе вы удовлетворите свое любопытство.
Полковник даже встряхнул головой: в словах Парвуса не было никакой логики, ему - то зачем это нужно?
-Видите ли, в последнее время русская революционная лодка пошла в разнос, я потерял над ней контроль, - объяснил Александр Львович. - Не полностью, конечно, и все же. Нужно проредить революционную грядку. Говоруны, бестолочи, истерики мешают истинному делу. Они за пару пфеннигов продают немцам родину и думают, что тем самым ее спасают.
-Вы наверняка сами знаете имена предателей. Взяли бы и сдали их ГУГШ.
-Не имею права рисковать своей репутацией. К тому же, всё так быстро меняется, что я не владею всей ситуацией, просто не знаю всех немецких шпионов в России по именам. Они там теперь повсюду. Ну а вам, как говорится, карты в руки. Познакомитесь, потолкуете с предателями, как вы говорите. Знаете, воздух свободной Европы творит чудеса, здесь открывают рты даже самые отъявленные молчуны.
-Мартов тоже приедет?
Вопрос поставил Парвуса в тупик, об этом он, кажется, не подумал.
-Хотите сказать, что...
-Именно. Председателем придуманной вами партии и соответственно участником конгресса будет мой друг Никита Аристархович Кот... Фотографическая карточка на аккредитации, надеюсь, не требуется, я дам ему свой немецкий паспорт.
-Да, но... Впрочем, вы правы. Если появится Мартов, весь спектакль будет провален. А вы сможете достойно исполнить, так сказать, свою роль? - обратился Парвус к Никите.
-Сможет, - ответил за Кота Солист. - Тем более, что я всегда буду рядом.
Парвус поднялся:
-Что ж, итак суббота 2 июня, отель "Skeppsholmen", 12.00. Номер в отеле вам заказан, можете туда перебираться со своим... компаньоном.
-В отеле есть телеграф?
Ухмыльнувшись, Александр Львович огладил пальчиком в черных и синих перстнях усы:
-Я все продумал, герр Бабочкин. В отеле имеется и аппарат Маркони-Морзе, и "пианино" Юза. Начальник телеграфа герр Юхан Густафссон мною уже ангажирован. Он знает о вас, по фамилии конечно, и готов всегда быть к вашим услугам. Вы ведь это имели в виду?
-Да, Александр Львович, начальник немецкой разведки вам и в подметки не годится. Видите все наперед, словно провидец.
-Спасибо на добром слове, мой друг. Но я человек скромный и просто делаю свое дело. Надеюсь, меня оценят потомки.
После Октябрьского переворота Парвус станет Ленину не нужен, даже опасен, вождь пролетариата отвергнет предложение Александра Львовича занять пост министра финансов. Парвус имел немецкое гражданство, а связь большевиков с рейхом, даже отдаленная, в которой их и обвиняли, была Ленину как застрявшая кость в горле. Никто еще не забыл, что переброска "революционных экстремистов" через Германию в Россию была организована и оплачена министерством финансов рейха, через банковские и коммерческие структуры Парвуса. При этом Ленин заявит: "Революцию нельзя делать грязными руками". Принимая предложение о поездке в "пломбированном вагоне", зная на чьи деньги она организована, Ленин тогда не будет проверять руки Парвуса на чистоту. Александр Львович умрет в Берлине от инсульта в 1924, а перед этим уничтожит все бумаги, связанные с его революционной и коммерческой деятельностью. Бесследно исчезнет и всё его огромное состояние. По некоторым данным, оно попадет в руки к тем, с кем он в свое время "шел в одном революционном направлении", разжигая в России братоубийственный бунт - к большевикам.
- Я тоже буду на конгрессе, - сказал Парвус, - но мы с вами, господа, не знакомы. Надеюсь, это понятно. Честь имею.
Телеграфом Солист воспользовался в тот же вечер, передав в ГУГШ депешу: "Подписание контракта с Британским банком Северной торговли ожидается на днях. Главный специалист банка ушел в отставку. Подтверждаете ли дату предстоящей сделки? Бабочкин".
Ответ пришел незамедлительно: "В контракте с Британским банком Северной торговли крайне заинтересованы. Дату сделки подтверждаем. Главный специалист ушел в отставку по причине болезни. Кошкин".
Военный чиновник ГУГШ не стал скрывать своего имени, значит, маховик предстоящего наступления раскрутился в полную силу, его уже не остановить, решил полковник. Да и понятно: май таял на глазах, июнь - начало прорыва на Луцком фронте, стремительно приближался, осталось всего несколько дней.
Значит, Кошкин знает, куда делся Ларс Хансон,- догадался Бабочкин. Возможно, ГУГШ стало известно о его "двойной игре" и Хансона каким-то образом нейтрализовали, попросту ликвидировали, чтобы не провалить Солиста. Полковник похвалил Парвуса за его прозорливость, но военный чиновник Ставки Пантелеймон Ионович Кошкин, кажется, не отступает ни от него, ни от Вальтера Николаи ни на шаг: полностью осведомлен о передвижениях Солиста и его планах.
Теперь уже от Никиты скрывать было нечего. Он воспринял всё спокойно и сказал, что исполнит свою роль так, как скажет Солист - в гимназии занимался в драматическом кружке, играл даже чудовище в "Аленьком цветочке".
-Ну, если чудовище, то тогда нет никаких сомнений, - развел руками, улыбаясь Бабочкин.
Задача Коту была поставлена такая: он попросит слово, скажет, что бывший сотрудник контрразведки Юго-Западного фонта генерала Брусилова, попал в плен и был освобожден через шведский Красный крест. Он был рьяным монархистом, но на фронте понял, что только свержение царизма спасет Россию. Поэтому полностью убежден, что проигрыш в войне, всколыхнет народные массы, которые в гневе сбросят ненавистный режим и Россия, наконец, станет свободной демократической страной.
Никита Аристархович действительно оказался талантливым актером, на конференции сказал все, что было нужно для "прелюдии", а потом выдал главное:
-Я господа, как фронтовой контрразведчик, располагаю массой интересующих немцев и австрийцев сведений, в частности о предстоящем прорыве Русской армии. Немецкое командование дезинформировали: мол, наступление начнется в конце мая Северным фронтом. Даже липовые документы на аэроплане подбросили. Но это не так. Я бы мог сам сообщить об этом ТОЙ стороне, но я, господа, патриот и этого сделать не могу, как бы ненавидел царский режим. Однако я очень надеюсь, что так называемый прорыв, назначенный Ставкой на 4 июня Юго-Западным фронтом Брусилова и Западным фронтом Эверта, провалится.
Зал, в котором собралось около сорока человек, притих.
-Какого числа, говорите? - спросил какой-то человек в смокинге и золотым пенсне.
Солист, наблюдавший за происходящим из соседнего фойе - двери в залы были открыты настежь, заходи, кому хочется, узнал в нем секретаря Думы Дмитрюкова. У "председателя Национально-освободительной партии православной России", коего изображал Никита Кот, был полный список участников конференции. Из сорока человек, не меньше пятнадцати представляли кадетов, прогрессистов, трудовиков, социал-демократов: несколько меньшевиков и двух большевиков.
Вопреки ожиданиям, Мартов на конференции не появился. Но и без него случился казус, который чуть не сорвал всю пьесу.
Закончив речь, Никита Аристархович собирался уже занять свое место, как высокий, с преждевременной сединой для еще молодого мужчины, человек, громко сказал:
-Мы же с вами на фронте встречались, господин полковник Бабочкин! Разве не помните? Я бывший штабной офицер 5 армии генерала Куропаткина, поручик Кошелев. Тоже попал в плен и благодаря Красному кресту вот теперь здесь.
Под Солистом, который это слышал, словно подожгли фитиль к бомбе - сейчас рванет и все пойдет насмарку. Но Никита Кот не растерялся, ответил спокойно:
-Мы с вами в перерыве поговорим, господин поручик.
К счастью, перерыв объявили почти сразу. Кошелев подошел к Никите, прищурился:
-Так как вас на самом деле зовут, милейший? Что за спектакль вы здесь устроили? Вы такой же полковник контрразведки Бабочкин, это его литературный псевдоним, в жизни он Полотенцев, как я египетский фараон Эхнатон.
Солист отстранил Никиту, снял темные очки, в которых был:
-Ну, а меня, милейший, узнаете?
Поручик, узнав полковника Полотенцева, подавился воздухом.
-Не понимаю, - вымолвил он.
-Я помню вас, поручик Кошелев, как вы спьяну потеряли важный пакет командующего, хотели застрелиться, но немецкая мина попала в штаб, уничтожив там все бумаги. Вас это и спасло.
-Да, но...
-Так вот, Кошелев,- перейдя на "ты", зло говорил Солист,- если сорвешь секретную операцию Главного управления Генерального штаба, будешь открывать рот, когда тебя не просят, от тебя даже ботинок местная полиция не найдет. Понял?
-Понял. То есть, так точно, господин полковник.
-Ну, так-то лучше. Иди.
-Слушаюсь, господин полковник.
-Хотя нет, стой. Как конференция завершится, проследишь за теми, кто сразу же отправится на городской телеграф, по-возможности, узнаешь, куда они отправляют послания.
Лишний человек в этом деле не помешает, решил Солист. Как он и предполагал, семеро тут же спустились в телеграф отеля и передали сообщения в Берлин, Вену, Берн. Два человека, отправили депеши через стокгольмский телеграф. Все сообщения, по словам начальника телеграфа герра Юхана Густафссона, касались одного: прорыв Русской императорской армии ожидается под Луцком 4 июня, а не как распространялось дезинформацией ранее - на севере.
Теперь, как бы ни старалось австро-немецкое командование, оно бы не успело перебросить свои войска на Юго-Западный фронт. Солист сделал свое дело. Кроме того, русской разведке стали известны фамилии депутатов и прочих чиновников, которые живя в России, выезжая вот на такие конференции, имели прямые контакты с немцами: Юхан Густафссон сообщил Солисту не только фамилии тех, кто отбивал телеграммы в рейх, но и конкретные телеграфные адреса по которым уходили сообщения, причем, как оказалось, не только в Германию, но и в Россию - окопавшимся там немецким агентам.
Поручик Кошелев тоже выполнил свое задание исправно: кадет Уваров отправил молнию в Берлин, трудовик Грейскуплер в Вену, а большевик Стахновский в Санкт-Петербург какому-то актеру в Мариинский театр.
Все имена, фамилии отправителей, телеграфные адреса получателей Солист поздно вечером отправил в ГУГШ.
Ответ он получил рано утром: "Контракт с Британским банком Северной торговли подписан. Руководство компании выражает вам благодарность. Следующая сделка состоится в Берлине, Шпандауштрассе, 21/7, распорядитель Вилли Хофманн. Счастливого пути. Кошкин".
Послесловие
Итак, 4 июня 1916 (все даты приводились по григорианскому календарю, дабы избежать путаницы), началось грандиозное наступление Юго-Западного фронта генерала Брусилова. Русские войска, как уже говорилось, продвинулись вперед на 100-120 километров. Однако дальше развить успех не получилось. Историки по-разному оценивают причины, очевидно же было то, что в результате кровопролитных, часто лобовых атак, потери русских войск исчислялись сотнями тысяч, были израсходованы чуть ли не последние огневые и продовольственные ресурсы Русской армии, которые не восполнялись. Брусилова так и не поддержали командующие Западного и Северного фронтов, якобы выжидая "удобного момента". Кроме того и сам Брусилов проявил крайнюю самоуверенность, продолжая наступать на Ковель не считаясь с потерями, не принимая во внимание указание Ставки перенести направление наступления. Трудно сказать, что бы это дало в отсутствии резервов, но так или иначе дальнейшее "продвижение на Берлин" выдохлось, остановилось.
Через год, все провалы и просчеты на фронте спишут на императора Николая II. Гвардия, как и раньше, сыграет решающую роль в судьбе России - потребует отставки царя. Он уступит, сложит не только верховное командование войсками, но и корону. Путь для всякого рода революционных экстремистов был открыт. И если в июле 1917 антиправительственные выступления под руководством большевиков были подавлены, то через несколько месяцев коммунисты, левые эсеры и их сподвижники взяли власть, как тогда говорили, с чистого блюдца. Мало кто жалел Временное правительство, под руководством которого за 8 месяцев правления, разруха в армии и стране достигла предела. Но разгон большевиками Учредительного собрания в январе 1918 подтолкнул Россию к братоубийственной гражданской войне.
Революционный терроризм, по заветам герра Маркса, уничтожил цвет российской нации с обеих враждующих сторон, а страна "от моря до моря" стала красной не только от коммунистических знамен, но и от крови.
70 лет власти большевиков - один из самых коротких исторических периодов существования какой-либо империи. Но этого красного коммунистического опыта России хватило на все предстоящие времена. На всякого рода революции наложено твердое, генетическое табу.
А полковник контрразведки Владимир Полотенцев с немецким паспортом на имя "Felix Babochkin" под оперативным псевдонимом Солист, тогда в 1916 продолжил выполнять задания Главного управления Генерального штаба уже в Берлине. Но об этом в другой книге.