Что может быть мертвее, безмолвнее и невыразительнее для взгляда обывателя, чем сухой, безжизненный цвет фрагментов костей и невзрачные обломки кремня, которые являются первыми следами проявления человека в этом мире? Их можно увидеть на музейных стеллажах для экспонатов. Они рассортированы по непонятным нам принципам и помечены странными названиями. Экспонаты из Шелльской, Мустьерской, Солютрейской и подобных им культур, взятые в основном из мест Шелль, Ла-Мустье, Солютре и так далее, где были найдены первые образцы. Большинство из нас некоторое время разглядывает их сквозь стекло, на мгновение удивляясь этому полудикому, полуживотному прошлому нашей расы, и проходит дальше. Первобытный человек, кремневые орудия, делая умное лицо, говорим мы. Ха! За ним мамонт гонялся! Однако мало кто из нас осознает, сколько непостижимого в результате упорных исследований извлекли в последние годы учёные из "показаний" этих древних упрямых свидетелей.
Одним из самых поразительных результатов этой недавней работы является постепенное осознание того, что огромное количество этих кремневых орудий и некоторые из более ранних фрагментов костей, приписываемых человечеству, являются останками существ, очень похожих на людей во многих отношениях, но, строго говоря, не принадлежащих к человеческому роду. "Учёные мужи" называют эти исчезнувшие расы людьми (Homo), точно так же, как они называют львов и тигров кошками (Felis). Но есть самые веские основания полагать, что эти ранние, так называемые люди были не нашей крови, не являлись нашими предками, а были странными и давно исчезнувшими животными, подобными нам, родственными нам, но отличными от нас. Так же, как мамонт был весьма похож, но все же отличался от слона. Кремневые и костяные орудия найдены в отложениях очень значительной древности, некоторым из них, может быть, миллион лет или больше, но следы действительно человеческих существ, умственно и анатомически похожих на нас, уходят в прошлое не намного глубже, чем двадцать или тридцать тысяч лет назад. "Истинные" люди в Европе появились именно тогда, и мы не знаем, откуда они пришли. Другие животные, использующие орудия труда и добывающие огонь, существа, похожие на людей и всё же не люди, исчезли перед лицом истинных людей.
В наше время научные авторитеты уже различают четыре вида этих псевдочеловеков, и, вероятно, мы будем время от времени узнавать о других видах. Один из таких типов псевдолюдей изготавливал орудия под названием Шелль. Это в основном каменные лезвия в форме подошвы, найденные в отложениях 300 000 или 400 000 летней давности. Орудия, принадлежащие Шельской культуре можно увидеть в любом большом музее. Это огромные орудия труда, в четыре-пять раз больше, чем у любой известной расы настоящих людей, и они сделаны неплохо. Несомненно, их создало какое-то существо с разумным мозгом. Должно быть, сжимали и использовали эти каменные глыбы существа с большими неуклюжими руками. Жаль, но до сих пор был обнаружен лишь один небольшой фрагмент скелета этой эпохи - очень массивная нижняя челюсть без подбородка, с зубами более специализированными, чем у современных людей. Мы можем только догадываться, какое странное существо в человеческом обличии когда-то обладало этой челюстью и поражало своих врагов этими большими, но, отнюдь, далеко не безобидными кремневыми ножами. Возможно, это был громадный человек, возможно, намного больше человека. Он мог бы схватить медведя за загривок, а саблезубого льва - за горло. Мы этого не знаем. У нас есть только эти огромные каменные ножи и эта массивная челюсть... Как повод изумляться.
Самая увлекательная загадка из всех тайн суровых ледниковых эпох, предшествовавших появлению истинных людей, - загадка Мустьерских людей, потому что они, возможно, ещё существовали, когда истинный человек пришел в Европу. Они жили намного позже, чем эти неизвестные Шелльские гиганты. Они жили тридцать или сорок тысяч лет назад - это "вчерашний день" по сравнению с временем Шелльской культуры. Этих Мустьерцев еще называют неандертальцами. До недавнего времени считалось, что они такие же люди, как и мы. Но теперь приходит понимание, что они были другими - мы отличались настолько, что невозможно, чтобы они могли быть нашими близкими родственниками. Они передвигались, неуклюже подволакивая ноги, как-то странно сутулясь, и не поднимали головы к небу. Зубы у них были совсем не такие, как у настоящих людей. Одно из странных отличий заключается в том, что в одном или двух случаях они были менее похожи даже на обезьяньи, чем наши. Глазные зубы (клыки), третьи зубы от середины, которые так велики у гориллы и которые у человека заострены и все еще довольно отчетливо отличаются от других зубов, у неандертальца совсем не различимы. У неандертальца был очень ровный ряд зубов, а его большие коренные зубы (моляры) также были очень непохожи на наши и меньше походили на обезьяньи, чем наши. У него было большое лицо и низкий лоб - меньше, чем у настоящих людей, но это не потому, что его головной мозг был мал. Его череп был таким же большим, как у современного человека, но он был другим, больше сзади и меньше спереди, так что, вероятно, он думал и вел себя иначе, не так, как мы. Возможно, он обладал лучшей памятью и меньшей чем у настоящих людей способностью рассуждать. А может быть, у него было больше раздражительности и меньше интеллекта. Подбородка у него не было, и, судя по тому, как сходятся его челюсти внизу, вряд ли он мог использовать в речи такие звуки, как у нас. Вероятно, он вообще не разговаривал. Он не смог бы удержать булавку между большим и указательным пальцами. Чем больше мы узнаем об этом зверочеловеке, тем более чуждым он нам становится, и тем меньше он походит на австралоидного дикаря, каким его когда-то считали.
Думается, нет оснований говорить о какой-либо тесной связи между этим уродливыми, обладающими большой физической силой, неуклюжими человекоподобными животными и человечеством. Есть огромные сомнения, что у него была такая же голая кожа и волосы, как у нас. Более вероятно, что он был другим и, возможно, волосатым в странной нечеловеческой манере - покрытым шерстью, как волосатый слон и шерстистый носорог, которые существовали в одно время с ним. Как и они, он обитал в унылой стране на краю снегов и ледников, которые уже тогда отступали на север. Волосатый и страшный, с большим, подобным маске, лицом, массивными надбровьями и без малейшего намёка на лоб, сжимающий огромный камень и двигающийся, как большая обезьяна, выдвинув голову вперёд, вместо того чтобы держать её по-человечески прямо, он, вероятно, вселял при встрече ужас в наших предков.
Почти наверняка они встретились, эти ужасные недочеловеки и настоящие люди. Истинный человек, должно быть, пришел в жилище неандертальца, и они встретились. Встретились и сразились. Когда-нибудь мы можем наткнуться на свидетельства этой войны.
Западная Европа, которая является единственной частью мира, где до сих пор с какой-либо тщательностью искали останки древних людей, медленно, век за веком, становилась теплее. Ледники, когда-то покрывавшие половину континента, отступали. Широкие пространства летних пастбищ, небольшие сосновые перелески и берёзовые рощицы медленно распространялись по земле, некогда покрытой льдом. Климат в Южной Европе в те времена был таким же как на Северном Лабрадоре в наши дни. Вместе с весенней травой и листвой появились огромные стада северных оленей, диких лошадей, мамонтов, слонов и носорогов, кочующие на север от склонов большой теплой долины, которая теперь заполнена водами Средиземного моря. Именно в те дни, когда океанские воды еще не ворвались в Средиземное море, ласточки и множество других птиц приобрели привычку лететь на север, привычку, которая в наши дни побуждает их отважно преодолевать опасные воды, скрывающие под волнами утерянные тайны древних средиземноморских долин. Псевдолюди радовались возвращению жизни, выходили из пещер, в которых скрывались зимой, и брали свою дань с животных.
Неандертальцы, скорее всего, были совсем нелюдимыми и необщительными существами. Количество еды зимой было очень незначительным. Предположительно, в зимнее время самец с самкой расставались. Возможно, они расставались зимой и собрались вместе летом. Когда сыновья неандертальца выросли достаточно большими, чтобы раздражать его, он убил их или прогнал. Если он убил их, то, возможно, съел. Если они смогли сбежать от него, то, наверное, могли вернуться и убить его. У псевдолюдей могли быть долгосрочные безрассудные воспоминания и связанные с ними очень определенные цели.
Истинные люди пришли в Европу откуда-то с юга. Когда они появились в Европе, их руки были уже такими же ловкими и умелыми, как наши.
Они УЖЕ делали рисунки, которыми мы до сих пор восхищаемся.
Они умели обрабатывать камень и владели резьбой по кости. Орудия, которые они изготавливали, были меньше Мустьерских, гораздо меньше Шелльских, но лучше сделаны и более разнообразны. На них не было одежды, которую стоило бы подробно описывать, но они рисовали себя и, скорее всего, разговаривали.
Они приходили небольшими группами.
Они УЖЕ были более общительными, чем неандертальцы. У них УЖЕ были законы и самоограничения. Их умы прошли долгий путь по дороге адаптации и самоподавления, которая привела их к изощренному уму с его скрытыми желаниями, растерянностью, смехом, фантазиями, мечтами и грёзами.
Они УЖЕ были вместе, эти люди, соблюдавшие странный негласный свод священных законов.
Они все еще были дикарями, очень склонными к насилию и необузданными в своих похотях и желаниях, но всё же они повиновались давно устоявшимся законам и обычаям и боялись наказания за неправедные поступки. Те из нас, кто помнит страхи, желания, фантазии и суеверия нашего детства, могут понять кое-что из того, что происходило в их умах. Их нравственные устои были нашими, только в более грубых формах.
Они были нашего вида!
Но псевдолюдей невозможно понять изначально. Наши умы настолько различны, что в них не могут возникнуть странные идеи, которые появлялись одна за другой в этих неправильных мозгах. С таким же успехом можно пытаться понять, что видит и чувствует во сне горилла.
Можно представить, как истинные люди кочевали на север из затерянных земель средиземноморской долины в высокие испанские горы, на юг и в центр Франции, и так далее к тому, что теперь является Англией (ибо не было тогда пролива между Англией и Францией), далее - на восток к Рейнланду и через обширную пустыню, которая теперь является Северным морем и Немецкой равниной. Эти люди кочевали на север по той простой причине, что их вид размножался, а количество еды уменьшалось. Они минуют снежную пустыню Альп, лежащую гораздо выше и покрытую огромными ледниками, справа от них. Их будут угнетать междоусобицы и войны. У них не будет постоянного места жительства. Во многом они будут зависеть от времени года, когда голод и страх толкают какое-нибудь племя дальше на север, в неизвестность.
С помощью множества различных средств современные антропологи смогли восстановить особенности внешности и привычек этих доисторических первопроходцев. И теперь можно представить себе появление небольшой группы переселенцев в северных землях. Представить себе появление в этих местах наших предков, перебравшихся через заросшую кустарником вершину высокого холма. Представить и рассказать вам о первой встрече настоящих людей и животных в человеческом обличии.
...Это произошло ранним летом или поздней весной, когда молодая зелёная поросль буйно пошла в рост. Небольшая группа голодных, давно не евших людей преследовала табун лошадей. Их было немного, этих охотников, - людские потери ослабили племя, и оно было вытеснено на север из прежних мест своего обитания. Трое взрослых мужчин лет тридцати, восемь или десять девочек и женщин с маленькими детьми, несколько юношей в возрасте от четырнадцати до двадцати лет составляли всё племя. Это были люди с кожей коричневатого цвета, кареглазые, с темными волнистыми волосами (светловолосые европейцы и прямые иссиня-черные волосы китайцев еще не развились в те времена). Впереди племени передвигались мужчины постарше, а женщины и дети держались в стороне от юношей и мужчин, отгороженные сложным и определенным табу от любого близкого общения. Вожаки следили за стадом, которое преследовало племя. Те наши далёкие предки были весьма хорошими следопытами. По едва заметным признакам и следам, невидимым для современного цивилизованного глаза, они легко читали "историю" вчерашнего пути табуна маленьких крепких лошадей впереди них. Они были настолько искусны, что переходили от одного слабого следа к другому с такой же легкостью, как собака, идущая по следу.
Лошади впереди, которых преследовали охотники, находились не очень далеко - следопыты прочли следы - животных было много, и ничто не встревожило их. Они паслись, очень медленно передвигаясь. Не было никаких следов дикой собаки или других хищников, чтобы спугнуть их. Только несколько слонов направлялись также на север, и дважды наше человеческое племя пересекало след шерстистого носорога, бредущего на Запад. Племя путешествовало налегке. В основном они были голыми, но все были раскрашены белой, черной, красной и желтой охрой. На таком расстоянии трудно разглядеть, были ли они татуированы. Скорее всего, нет. Женщины несли младенцев и маленьких детей на спинах в сумках, сделанных из звериных шкур, некоторые были одеты в плащи и набедренные повязки из кожи и имели сумки и кожаные пояса. Мужчины были вооружены копьями с каменными наконечниками, а в руках они держали заостренные кремни.
Последнее время племя преследовали неудачи. Погиб старый опытный вожак, который был господином, хозяином и отцом этой толпы. Несколько недель назад на вожака напал огромный бык и растоптал его на болоте. Затем двух девушек подстерегли и увели с собой молодые люди из другого, более крупного племени. Именно из-за этих потерь оставшиеся люди искали теперь новые места для охоты.
Ландшафт, который раскинулся перед глазами этой маленькой группы, когда они поднялись на холм, был более унылым, более пустынным и совершенно неухоженным вариантом ландшафта Западной Европы сегодня. Идущие впереди вожаки остановились, вспугнув какую-то пигалицу, вылетевшую из-под ног и заметавшуюся с испуганным криком над травянистым склоном. Перед ними раскинулась огромная долина, окаймленная поперечными пурпурными холмами, над которыми неслись апрельские тени облаков. Сосновые леса и черный вереск показывали, где эти холмы становились песчаными, а долины были полны бурых кустарников, и по их нетронутым впадинам бежала ярко-зеленая полоса торфяных болот и длинные лужи заросшей водорослями воды. В зарослях долины прятались невидимые звери, а там, где извилистые ручьи врезались в землю, подымались вверх скалы с чернеющими окнами пещер. Далеко-далеко по северным склонам хребта, которые теперь стали видны, паслись дикие пони.
По знаку обоих вожаков бредущая сзади небольшая группа людей остановилась, и женщина, которая что-то тихо говорила маленькой девочке, замолчала. Братья внимательно оглядели широкую панораму.
- УГ-РХ! - отрывисто сказал один из них и указал пальцем.
- УГ-РХ! - вскрикнул его брат.
Глаза всего племени устремились туда, куда указывал вожак.
Группа застыла, напряжённо вглядываясь. Все замерли, изумление превратило их в напряженную группу статуэток.
Далеко внизу по склону, повернув к ним голову и повернувшись в профиль, застыла в не меньшем изумлении сгорбленная серая фигура, крупнее размерами, но ниже человека. Он подкрадывался по маленькой балке, чтобы посмотреть на пони, и вдруг, повернув голову, увидел племя. Его голова торчала, как у бабуина. В руке он держал то, что показалось людям огромным камнем.
Некоторое время это животное смотрело на первопроходцев - люди стояли неподвижно. Потом женщины и дети зашевелились и выстроились в ряд, чтобы получше рассмотреть странное существо.
- Мэан-хр(человек)! - сказала одна из старух лет сорока. - Мэан-хр!
При движении женщин страшный человек повернулся и неуклюже пробежал ярдов двадцать к зарослям березы и колючего кустарника. Затем он снова остановился, чтобы взглянуть на пришельцев, странно махнул рукой и бросился в укрытие.
Тени зарослей поглотили его и, слившись с монстром в одно целое, сделали чудовище огромным. Казалось, чаща растворила его в себе и наблюдала за людьми его глазами. Стволы деревьев превратились в длинные серебристые ветви, упавший ствол изогнулся и уставился на них.
Было еще раннее утро, и вожаки племени надеялись успеть в течение дня подобраться к диким пони, по возможности отрезать одного от стада, загнать его в кусты у болотистых мест внизу, ранить, догнать и убить. Тогда они устроили бы пир и где-нибудь в долине нашли бы воду, сухой папоротник для подстилки и топливо для костра ещё до наступления ночи. До этого момента утро казалось им приятным и полным надежд. Теперь они были в замешательстве. Солнечное утро вдруг сделало ужасную и необъяснимую гримасу - отвратительная серая фигура всё испортила.
Всё племя некоторое время стояло и смотрело вниз, затем два вожака обменялись несколькими словами. Воуг, старший, показал. Клих, его брат, кивнул. Они пойдут дальше, но вместо того, чтобы спускаться вниз по склону к зарослям, будут держаться вдоль вершины хребта.
- Коум(пошли), - сказал Воуг, и маленький отряд снова двинулся. Но теперь он шел молча. Когда маленький мальчик начал задавать вопросы, мать угрозами заставила его замолчать. Все смотрели на заросли кустарника внизу.
Вдруг какая-то девушка резко вскрикнула и показала пальцем. Все вздрогнули и замерли. Опять этот ужас. Животное бежало по открытому пространству, почти на четвереньках, дёргаными прыжками. Это было горбатое, очень больших размеров, но низкое серое волосатое чудовище, похожее на волка. Порой его длинные руки почти касались земли. На этот раз он был ближе, чем в прошлый раз. Вот он снова исчез в кустах, спрятавшись за покрасневшими прошлогодними листьями папоротника.
Воуг и Клих остановились и посовещались. В миле отсюда начиналась долина, где начинались заросли. Далее сочная зелень зарослей заканчивалась, и местность незаметно повышалась, становясь холмистой. Ещё дальше на солнечной стороне большого холма, покрытого редкими деревьями, паслись лошади, а к северу, на самом гребне холма виднелось стадо мохнатых носорогов - только горбы спин, похожие на нитку черных бусин. Если мужчины племени встанут барьером перед этими заросшими травой полянами, то затаившемуся ужасному монстру придется, либо остаться, либо выйти на открытое место. Если он выйдет на открытое место, дюжина юношей и мужчин племени будут знать, как с ним поступить!
Мужчины, перехватив поудобнее своё оружие, начали спуск к началу долины. Там мужчины остановились на небольшом возвышении, а женщины и дети двинулись вперед по открытому пространству.
Какое-то время дозорные оставались неподвижными, а затем Воуг начал делать вызывающие жесты. Вскоре к нему присоединился Клих и остальные мужчины племени. Ха! В этом Клиха было трудно превзойти! Послышались крики, обращенные к скрытому наблюдателю, а затем один парень, после некоторых гримас и неприличных жестов, превосходно сымитировал неуклюжий бег серой твари. При этом испуг сменился весельем. Мужчины катались по земле, хохотали и хлопали себя по бедрам. По их лицам текли слезы - в те дни смех настоящих людей был заразительным, они легко поддавались общему настрою.
Люди могли смеяться, но не было ни капли смеха в устрашающем примате, который наблюдал и удивлялся в тени зарослей. Он изумился - из чащи не доносилось ни звука.
- ЯУ-ХР-Р, - мужчины продолжали дразнить невидимое чудовище. - Яу-хр! Бз-зз-зз! Ях-ха! Хр-р-р!
Они совершенно забыли, как были напуганы.
Когда Воуг решил, что женщины и дети отошли на достаточное расстояние от зарослей, он приказал мужчинам следовать за ними...
Именно так настоящие люди, наши предки, впервые увидели диких представителей природы Западной Европы того времени. Переселенцы прибыли в страну ужасных псевдолюдей. Вскоре в сумерках появились и другие очертания мрачных серых фигур. Утром Клих обнаружил вокруг лагеря голодных людей длинные узкие следы...
Обе породы вскоре должны были столкнуться в неизбежном противостоянии.
На следующее утро один из детей, поедая маленькие зеленые бутоны терновника, отважился отойти слишком далеко от остальных. Раздался визг, возня, глухой стук, и что-то серое и волосатое пронеслось сквозь заросли, увлекая за собой жертву. Воуг и трое молодых людей бросились в погоню. Они загнали жуткое чудовище в темный овраг, сильно заросший густой травой. Но на этот раз им пришлось иметь дело не с одним неандертальцем. Из кустов на них выскочил большой самец, чтобы прикрыть отступление своей самки, и швырнул камень, который повредил одному из юношей ногу, обрекая того на пожизненную хромоту. Воуг, разозлённый таким "приёмом", метнул своё копьё и попал серому чудовищу в плечо - тот остановился, рыча.
Похищенный ребенок больше не издавал ни звука.
Женская особь на мгновение показалась в овраге, рыча, окровавленная и ужасная, и мужчины остановились, боясь продолжить преследование, и то же время не желая останавливаться. Один из них уже ковылял прочь, держась рукой за колено.
Схватка, произошедшая в неблагоприятных условиях для охотников, закончилась очень быстро. Обстоятельства сложились против людей нашей расы. Огромный неандерталец-самец , с гривой и страшно ощетинившейся бородой, с громоподобным ревом спустился в овраг, держа в каждой руке по большому камню. Бросил один большой кремневый диск в Воуга, попал, и, подскочив к упавшему вожаку людей, размозжил ему другим камнем голову. Для маленькой группы охотников это была страшная катастрофа. Потеряв двоих, племя со всех ног помчалось через холмы, держась вместе для безопасности, а раненый юноша остался далеко позади, хромая по их следам в одиноком ужасе. После кошмарных часов, проведённых в одиночку, он, наконец, догнал своё племя.
Теперь, когда Воуг погиб, вожаком стал Клих. Этой ночью он приказал разбить лагерь и развести костер на высоких холмах среди вереска, подальше от зарослей, в которых могли скрываться ужасные монстры.
В отличие от неандертальцев, не ставших размышлять о пришлых людях, истинные люди, понятное дело, думали о страшном народе. Они представляли себе, как их враги могут действовать тем или иным образом, и строили планы, чтобы обойти их. Клих первым догадался добраться до ущелья, в котором находилось логово неандертальцев, и подкрасться сверху. Клих заметил, что неандертальцы не поднимали голову вверх, поэтому люди могли бы незаметно подобраться и скатить на них большой камень или забросать горящими головнями и поджечь сухой папоротник...
Хочется думать о победе истинных людей. Страх истинных людей, о котором мы рассказали, был вызван паникой при первом появлении ужасного неандертальца-самца, но когда Клих в ту ночь сидел у костра, крик похищенного ребёнка снова зазвучал у него в голове. Клих победил свой страх, его переполнила жажда отмщения. Во сне чудовище пришло к нему, Клих боролся с ним во сне и проснулся, оцепенев от ярости. В том ущелье, где был убит Воуг, он был парализован страхом и не смог помочь Воугу. Но Клих победил свой страх и вернулся, чтобы снова искать ужасных зверей, подстерегать их и наблюдать из засады. Он понял, что неандертальцы не могут карабкаться по горам так же легко, как настоящие люди, не могут так же быстро принимать важные решения. С этими ужасными людьми надо было поступить так же, как с медведями, перед которыми ты бежишь и разбегаешься, а потом снова нападаешь сзади.
Можно сомневаться, что первая человеческая группа, появившаяся на этой ужасной Земле, была достаточно умна, чтобы решить проблемы новой войны. Может быть, они снова повернули на юг, в более спокойные места, откуда пришли, и были убиты своими собратьями, или смешались с ними. Может быть, они полностью погибли в той новой стране ужасного народа, в которую вторглись. Однако истина заключается в том, что их усилия не пропали даром. Если они умрут, за ними последуют другие, и их ждет лучшая участь. Их шаги были упрямы. Легенды об ограх и гигантах-людоедах могли прийти к нам из тех древних дней страха. А для неандертальцев это было началом непрекращающейся войны, которая могла закончиться только уничтожением.
Неандертальцы, хотя и не такие стройные и высокие, как люди, были более тяжелыми и сильными существами, но они были глупы и сражались по двое или по трое.
Истинные люди были быстрее, сообразительнее и общительнее - когда они сражались, они сражались сообща.
Они выстраивались в шеренгу, окружали своих противников со всех сторон.
Они сражались с людьми этой ужасной расы, как собаки с медведем.
Они кричали друг другу, что делать, а неандерталец не говорил ни слова, он ничего не мог понять.
Они двигались слишком быстро для него и сражались слишком хитро.
Много было дуэлей и битв, которые эти два рода людей вели за этот мир в суровую эпоху ветреных степей, тридцать или сорок тысяч лет назад. Эти две расы были невыносимы друг для друга. Им обоим нужны были пещеры и берега рек, где добывались большие кремни. Они дрались из-за мертвых мамонтов, увязших в болотах, и оленей, убитых во время гона. Когда какое-нибудь человеческое племя находило следы ужасных людей возле их пещеры и места, где они сидели на корточках, им приходилось выслеживать их и убивать. Их собственная безопасность и безопасность их детей могла быть обеспечена только этим убийством, так как неандертальцы считали, что маленькие дети людей - хорошая добыча и приятная еда.
Мы не знаем, как долго жили страшные полулюди-полуживотные в этом холодном мире сосен и серебристых берез между степями и ледниками, после того как пришли истинные люди. Возможно, веками они держались, становясь все более хитрыми и опасными по мере того, как их становилось всё меньше и меньше. Истинные люди выслеживали их по следам, следили за дымом костров и не давали им пищи.
Они восстали, великие паладины, в этом забытом мире. Люди нашей расы, наши предки, которые выступили вперед, встретили серого человека-зверя лицом к лицу и победили его. Они делали длинные деревянные копья, затвердевшие на кончиках после обжига на костре, они поднимали щиты из кожи навстречу его могучим ударам. Они били его камнями на веревках и швыряли в него булыжниками из пращи. И не только мужчины, но и женщины противостояли ужасному зверю. Они защищали своих детей, они стояли рядом со своими мужчинами напротив этих жутких существ, которые были похожи и, в то же время, не были похожи на людей. Если только ученые не ошибаются, именно женщины были создателями больших племен, в которые человеческие семьи выросли в те древние времена. Именно тонкий, руководимый любовью ум женщины защитил ее сыновей от яростного гнева вожака, научил их избегать его ревности и гнева, убедил его терпеть их и таким образом получить их помощь в битвах с ужасным врагом. Именно женщина в начале всего человеческого, научила первичному табу, священному закону, что сын должен уйти с пути своей мачехи и найти себе жену из другого племени, чтобы сохранить мир в семье. Она встала между братоубийцами и была первым миротворцем. Человеческие общества в их зарождении были ее работой, выполненной вопреки большой уединенности и одинокой свирепости взрослого мужчины. Через нее люди научились первичному сотрудничеству сыновства и братства. Ужасный народ не выучил даже самых грубых элементов сотрудничества, а человечество уже тогда начертало алфавит единства, которое может когда-нибудь охватить всю землю. Истинные люди держались вместе дюжинами и десятками. Поодиночке, по двое, по трое ужасный народ был осажден и истреблён, пока их не осталось в этом мире.
Поколение за поколением, век за веком шла долгая борьба за существование между этими людьми, которые не были людьми, и настоящими людьми, нашими предками, которые пришли с юга в Западную Европу. Тысячи сражений и охот, внезапных убийств и стремительных набегов происходили в пещерах и зарослях этого холодного и ветреного мира между последним веком ледников и нашим теплом. Наконец последний бедняга был загнан в угол и в гневе и отчаянии предстал перед копьями своих преследователей.
Чего только не было в этом долгом сражении! Какие мгновения ужаса и торжества! Какие акты преданности и отчаянные чудеса мужества! Напряжение победителей было нашим напряжением. Мы линейно идентичны тем окрашенным в коричневый цвет существам, которые бежали, сражались и помогали друг другу. Это наша кровь в венах пылала в тех битвах и охлаждалась в тех страхах забытого прошлого! И всё это было забыто. За исключением, быть может, некоторых смутных страхов в нашей сновидческой жизни и какого-то скрытого элемента в традиционных легендах она полностью исчезла из памяти нашей расы. Но ничего ещё не потеряно. Семьдесят или восемьдесят лет назад несколько любопытных ученых заподозрили, что в больших обломках кремня и обломках костей, найденных в древних пластах, скрываются воспоминания. Гораздо позже другие начали находить намеки на отдаленные странные переживания в снах и странные перегибы в современных умах.
Постепенно эти сухие кости снова начинают жить.
Это восстановление прошлого - одно из самых удивительных приключений для человеческого ума. Когда человечество следует "на ощупь" за учеными среди этих древних остатков, оно подобно человеку, который переворачивает желтые страницы какого-то давно забытого дневника, какой-то помолвочной книги своей юности. Его мертвая Юность снова оживает. Снова переживания волнуют его, возвращается былое счастье. Но прежние страсти, которые когда-то горели, теперь только согревают его, а старые страхи и огорчения ничего не значат.
Может быть, когда-нибудь наступит день, когда эти восстановленные воспоминания станут такими же яркими, как если бы мы сами были там и разделяли трепет и страх тех первобытных дней.
Может быть, когда-нибудь наступить день, когда великие и ужасные звери прошлого снова оживут в нашем воображении, когда мы снова будем ходить в исчезнувших сценах, протягивать раскрашенные конечности, которые мы считали пылью, и снова почувствуем солнечный свет, как миллион лет назад.