Аннотация: Моей вечной семье: Хайрану, Алмэ, Дэму, Этамин и Крылатой; а также всем тем, кто вынужден жить в чужом теле.
Моей вечной семье: Хайрану, Дэму, Алмэ, Этамин и Крылатой. А также всем тем, кто вынужден жить в чужом теле.
Я - был всегда. Сейчас я могу это осознать. А тогда, в раннем детстве, толком было ничего не понятно. И сомнения - они ниоткуда не приходили. Они просто были и все. Сколько я себя помню. Но, пожалуй, все началось...
***
...Все началось с того, что девочка двенадцати лет впервые за свою короткую жизнь отправилась одна на луг за деревней. Ей поручили пасти смирную рыжую козу, сочтя уже достаточно взрослой для такой ответственной задачи. Эту девочку, которой я когда-то пытался быть, звали Квея. И быть девочкой ей не слишком-то нравилось. Но представить, что бывает как-то иначе, она тоже не могла. Этот мир был слишком религиозен и жесток к вольнодумцам. А женщин и вовсе не считали за людей. Они были собственностью, чуть ли не вещью мужчин. Инструментом для размножения. Казалось бы, никому не захочется быть женщиной в таком мире. Однако большинство из них принимало такой порядок вещей, как должное. Слишком уж въелся он в сознание, в самую душу. Поэтому Квея, которую все время преследовало ощущение неправильности, не предавала этому особого значения. Ей казалось, что это нормально.
В общем, в тот день, Квея пригнала козу на луг и отпустила пастись, а сама, оглядевшись по сторонам и заметив других детей, поспешила к ним. Подойдя ближе, она увидела, что дети разделились на две группы. Несколько девочек, которые также пасли коз, спокойно сидели на траве, изредка поглядывая в сторону мальчиков и перешептываясь. А мальчики, которые явно пришли на луг просто так, возились с чем-то в нескольких шагах от них. Не отдавая себе отчета, Квея подошла к мальчикам. Оказалось, они готовятся запустить огромный воздушный змей, цветной и красивый - явно не самодельный, а купленный на ярмарке. Наверное, в тот день я впервые поднял голову. Потому что Квея, забыв о том, что она девочка, тронула ближайшего из мальчиков за плечо.
- Какой красивый змей! - сказала она.
- Да как ты смеешь меня трогать, самочье отродье?! - мальчик отпрянул, пораженный такой фамильярностью. - Иди отсюда, у тебя наверняка есть работа! - И он ударил ее по руке. От неожиданности Квея упала в траву. Горячие слезы против ее воли побежали по щекам. С минуту она не могла понять, почему ее обозвали самочьим отродьем и оттолкнули, ведь она - такой же мальчик, как и они, по крайней мере, так говорили все ее ощущения. Она долго лежала в траве, разглядывая собственные руки, думая о том, как несправедливо было родиться девочкой, но ощущать себя мальчиком. Ведь окружающим никак не объяснить, кто ты на самом деле. Они могут видеть только внешность. И, раз выглядишь ты как девочка, будут ожидать, чтобы ты вел себя как девочка, и относиться к тебе, как к девочке.
Мальчики, быстро забыв о произошедшем, убежали. Вскоре змей поднялся в воздух, и Квея некоторое время следила за его полетом, впервые в жизни задавая себе страшнейший из вопросов: "Почему все так, а не иначе?"
***
- Мама, почему я не мальчик? - спросила Квея несколько дней спустя. Ее мать месила тесто для хлеба, поэтому ответила не сразу.
- Потому что так пожелал господь, - наконец сказала она, вытирая руки полотенцем. - Вот тебе лукошко, сходи в сад и набери смородины. И не думай о том, чего понять не в состоянии!
Девочка вздохнула, но лукошко взяла и в сад отправилась. Она знала, каково место женщины в обществе: видела на примере матери и сестер. Видела, как отец тащит мать в спальню за волосы, а та не смеет даже пикнуть от боли. Видела, как один из старший брат зажал в угол одну из сестер и долго, с наслаждением, с довольной ухмылкой на лице, забавлялся с ней. Видела, как после этого мать без разговоров отправила плачущую девушку в монастырь. И долго еще помнились Квее слова матери: "Ты позор для семьи. Ты согрешила с собственным братом. Подумать только! Какой позор..." Тогда Квея и поняла, что никому не пожелала бы такой судьбы. И, конечно, она не хотела подобного для себя. Аргументы типа "все так живут, и ты так будешь жить" сначала пугали - до истерики, до долгих и горьких детских слез, - а потом стали казаться смешными.
Где же родители допустили ошибку? Почему вместо покорной девушки из их дочери росло упрямое, своенравное, вольнодумное и непонятное существо? Нет, Квея выполняла все, что ей поручали, с должным старанием. Но все, что она при этом думала, отражалось у нее на лице, а порой и слетало с языка. Однажды, всерьез обеспокоенная таким поведением девочки, ее мать испросила у отца разрешение сходить с дочерью в церковь. Отец разрешение дал. Церковь находилась на другом конце их небольшой деревни, и Квея с матерью быстро дошли туда. Поклонившись, они вошли внутрь. В зале церкви царил полумрак, только поблескивали свечи, да из круглых окон под потолком лился неяркий свет. Квея услышала, как в отгороженном ширмой углу кто-то плачет, стараясь сдерживать всхлипы и стоны. Девочке стало не по себе.
- Сначала святой отец осмотрит тебя, - так же шепотом сказала мать. - Смотри, не прекословь ему. Помни, все в руках божьих, на все его воля...
В этот момент из-за ширмы вышел священник и направился к ним, поправляя свое одеяние. Мать почтительно склонила голову и приветствовала его, глядя в пол. Квея же во все глаза разглядывала святого отца, одним этим нарушая целый букет предписанных женщинам правил поведения. И чем дольше она смотрела, тем меньше ей нравилось то, что она видела. Святой отец был тучен и лыс. Глаза его неприятно поблескивали, как маленькие жуки, спрятанные в складках кожи. Он вытирал свои большие руки полой одеяния, оставляя на нем красно-коричневые кровавые следы.
- Что привело вас в дом божий, дочери греха? - лениво поинтересовался священник.
- Прошу простить мою дерзость, господин, - проговорила мать Квеи, не поднимая глаз от пола. - Моя дочь одержима бесом сомнений. Мы смиренно просим у вас помощи.
- Хорошо, что ты сразу привела дочь ко мне, женщина, - сказал священник, поглаживая свою жидкую бороду. - Пусть девочка идет со мной. - Он повернулся и неспешной походкой направился к ширме.
- Иди за ним, - прошептала мать на ухо Квее и подтолкнула ее в спину.
- Не хочу... - тихо отозвалась девочка, глядя на мать.
- Иди! - в голосе женщины прозвучал металл. - Ничего плохого с тобой не случится, мы же в храме божьем. Тут все происходит только по его высочайшей воле! - и она еще раз подтолкнула дочь, принуждая ее следовать за служителем церкви.
Квея в последний раз заглянула в фанатично блестящие глаза матери. Она поняла, что происходит. Предательство. Точно так же, как прежде старшую дочь, мать сейчас предавала ее, Квею. На глаза навернулись слезы, но девочке больше ничего не оставалось, как проследовать за ширму. Священник ждал ее там.
- Почему так долго, дочь греха? - с презрением бросил он. - Впрочем, не важно. На колени!
Квея повиновалась, не сводя со священника мрачного, тяжелого, решительного взгляда. В следующий миг тот грубо схватил ее за лицо, сдавив щеки.
- Как ты смеешь так смотреть на мужчину и своего духовного отца, тварь? - прошипел он и, резко взмахнув рукой, отбросил девочку в угол. Квея вскрикнула, ударившись плечом о стену.
- За что... так... со мной... - проговорила она.
- Знай свое место! - Святой отец подходил к ней, развязывая пояс своего одеяния. - В божьей книге ясно указано, что женщина создана для того, чтобы ублажать мужчину. И конечно, чтобы мужчины могли продлевать свой род!
- Не может быть такого... я не верю! - На последних словах голос Квеи сорвался на крик.
- Не тебе, тварь, судить о том, верны ли святые писания... - Священник подошел почти вплотную. Окончательно развязанный пояс упал на пол, за ним последовала нижняя часть одеяния, обнажая его ноги, бедра и... и...
- Нет... - в ужасе прошептала Квея.
Святой отец самодовольно погладил свое мужское достоинство, на глазах увеличивающееся в размерах. Внезапно он ткнул им в лицо девочки:
- Целуй! Немедленно! И тогда, может быть, я ниспошлю на тебя благодать и отпущу твои грехи!
У Квеи потемнело в глазах. Ее (меня? нас?) замутило от тяжелого запаха пота и похоти. Тело перестало слушаться, и девочка упала в обморок.
***
Я лежал на спине, глядя в окно. Занимался рассвет - были видны первые лучи солнца. В девичьей спальне было тихо, слышалось только дыхание спящих сестер. Прошло почти пять лет с тех пор, как мать принесла домой бессознательную Квею. С тех пор изменилось многое. Начать с того, что она окончательно перестала доверять своей родне. Даже в мелочах. Изменилось и самоощущение. С того страшного дня она больше не могла воспринимать себя как существо женского пола. Я проснулся. И у меня даже появилось имя - Квейрин.
Не думалось ни о чем. Только в сознании плавали воспоминания. Я почти не ощущал своего тела, почти не помнил, что оно женское. И уж точно не помнил, какой сегодня день. Я был свободен. Пока не пришлось вставать, идти вниз, чтобы помочь матери с завтраком для всей семьи. Вот уже почти пять лет с того дня, как я очнулся после памятного похода в церковь, я не разговаривал ни с матерью, ни с отцом, ни с братьями или сестрами. Отец бил "дочь" до полусмерти за неуважение к семье, но это не помогало. В конце концов он решил, что такое молчание с моей стороны даже к лучшему. Ведь я по-прежнему выполнял все, что мне поручали, и выполнял хорошо. Мне не легко давалась роль немого, но послушного слуги, но это было лучше, чем роль женской особи. Ведь говорить о себе в женском роде у меня не поворачивался язык.
- Доброе утро, - бесцветно поздоровалась мать, когда "дочь" в моем лице вошла на кухню. Я по обыкновению ответил сдержанным кивком. - Я всю ночь шила тебе платье. Примерь, оно лежит на лавке.
Я недовольно поморщился, но все же подошел к лавке и платье взял. Ткань была приятна на ощупь и красива. Белый шелк, не иначе, к тому же расшитый бисером и золотой нитью. С чего бы родители так расщедрились? Когда же я натянул платье на себя, прямо поверх повседневного сарафана, оказалось, что сидит оно идеально. Любая нормальная девушка уже визжала бы от радости и рассыпалась в благодарностях. Но я девушкой не был. Я только насторожился, почувствовав подвох.
- Что, ты все еще молчишь? - спросила мать. - И спасибо не скажешь? Ведь я так старалась, хотела сделать тебе хороший подарок на семнадцатилетние! И пойди наконец приведи себя в порядок. Сделай прическу. Скоро приедут свататься. Мы с отцом давно договорились на счет тебя с помещиком из соседней деревни. Ты выходишь замуж за его сына.
Потрясение было столь сильным, что ноги отказались держать, и я осел прямо на лавку, где прежде лежало платье. Семнадцать лет? Замуж?! О, нет!..
- Нет... - против воли вырвалось у меня. Отвыкшие от работы голосовые связки повиновались плохо, и слово прозвучало едва слышно.
- Ты что-то сказала? - переспросила мать с воодушевлением в голосе. Я поспешил покачать головой. - Ну ладно. Ступай к себе. Я тебя позову.
Кое-как я встал и вышел из кухни, держать за стену. "Что же делать? - метались панические мысли. - Я не хочу замуж! Это худшее, что может случиться!" Это и правда было худшим, что могло случиться с любой девушкой, которая посмела сомневаться в правильности существующего миропорядка. Что уж говорить о девушке, которая девушкой себя не считает? Я представил, что может сделать со мной муж при малейшем намеке на неповиновение и вздрогнул. По спине пробежали мурашки.
За размышлениями я не заметил, что ноги привели меня в девичью спальню. Я сел на свою кровать, огляделся. В комнате никого не было: сестры уже проснулись и занялись домашними делами. Даже не верилось, что здесь прошли уже семнадцать лет моей жизни. К тому же, я не мог четко вспомнить ни одного события, произошедшего со мной за это время. Разве что тот эпизод со змеем... и еще памятный визит в церковь. Остальные воспоминания были как в тумане, словно я жил по инерции, на автомате. Но сейчас наваждение схлынуло. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Решение пришло само собой: настало время бежать. Оставалось только сыграть последнюю роль. Роль девушки на выданье. Меня передернуло от одной мысли об этом, но я решительно взял себя в руки. Надо доиграть до конца, пережить этот день. А уже ночью я убегу. И буду свободен. Может быть, я и дня не проживу после побега, но даже такой исход гораздо лучше, чем до конца своих дней жить, фактически являясь рабом.
Я встал и подошел к зеркалу. С длинными, до колен, волосами надо было что-то делать. Я нахмурился, разглядывая себя. Из зеркала на меня мрачно глянула юная стройная девушка в длинном, в пол, белом платье. Сарафан под платьем мешал, но оно все равно подчеркивало талию и небольшую грудь девушки, вырез открывал ключицы. Узкие рукава доходили до самых запястий тонких рук. Я вздохнул, глядя самому себе в глаза. Тело казалось чужим, как никогда, и было странно смотреть, как девушка в зеркале повторяет все мои движения. Но я сказал себе, что это последнее усилие, и стал расчесывать свои густые черные волосы. Пожалуй, волосы - единственное, что мне нравилось в этом теле. Хотя, наверное, еще глаза. Они никогда не лгали, в них можно было увидеть суть, настоящего меня. Но кто в этом мире смотрит в глаза?
Наконец я заплел свою гриву в косу, вплетя в нее белую, в тон платью, ленту, и переоделся, сняв бывший под платьем повседневный сарафан. После этого спустился вниз. На кухне, в гостиной и во дворе царило оживление. Женская часть семьи носилась с приготовлением обеда и украшением дома. Братья и отец наблюдали за действиями сестер и матери, время от времени поглядывая в сторону открытых ворот. Несколько минут я стоял на первой ступеньке лестницы, ведущей наверх. В конце концов, мать заметила меня.
- О, вот ты где! - она подскочила ко мне. - Прекрасно! Ты отлично выглядишь! Помещик сразу поймет, что сделал правильный выбор для своего сына. И не делай такие испуганные глаза! Любая девушка бы радовалась на твоем месте.
Я промолчал, покаянно опустив голову. Вокруг засуетились сестры, в конце концов усадив меня на лавку рядом с крыльцом. Мать велела вести себя аккуратно, чтобы не испортить платье. Я из последних сил сдерживал себя, чтобы не сорваться, не закричать, не порвать эту ненавистную одежду... Но я понимал, что это не приведет ни к чему хорошему.
- Идут! Едут! - крикнул один из младших братьев, сидящий на заборе.
- Наконец-то! - загомонили все и высыпали за ворота.
Оставшись в одиночестве, я поднял лицо к небу. Даже протянул руку в бесполезной попытке коснуться проплывающих облаков. Вдруг высоко в небе возник летящий силуэт. Я разглядел широкие перепончатые крылья, длинный гибкий хвост, шею, увенчанную клиновидной головой. Дракон. "Что ж, это хороший знак", - подумал я.
В это время шумная компания ввалилась во двор. Впереди шел жених, по бокам от него - его отец и отец "невесты". Я поднялся навстречу мужчинам, внутренне содрогаясь. Жених вызывал отвращение. Он был высокий, худой, лысый, с длинными волосатыми руками и пустыми бесцветными глазами. Он походил на обезьяну, которую зачем-то вырядили в парадный костюм.
- Вот, Квея, - проговорил мой отец, - познакомься со своей судьбой. Это Пибур, твой будущий муж. Сын уважаемого отца, порядочный человек. Наследник поместья.
"Имя ему очень подходит", - мрачно подумал я, смиренно опустив взгляд и делая вид, что не смею поднять глаза на мужчин.
- Почему она молчит? - с ноткой презрения спросил отец жениха. - Почему не приветствует нас и не выражает покорность судьбе?
- Она выражает покорность! - засуетился один из моих старших братьев. - Посмотрите, как смиренно она опустила взгляд! А молчит Квея с тех пор, как мать отвела ее в церковь. Наверное, святой отец наложил на нее обет молчания.
- Что ж, так даже лучше, - решил жених, поглаживая подбородок и оценивающе разглядывая меня. - Она мне нравится, отец. Красивая, крепкая. Детей рожать здоровых будет. - И он протянул руку, чтобы пощупать грудь своей "невесты". Меня передернуло от отвращения. Я почти сорвался, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не отпрянуть, не ударить жениха. Жесткие пальцы Пибура сжались на груди, причиняя боль. На его лице отразилась довольная улыбка.
"Ничего, - дрожа, подумал я, - потерпеть немного осталось. Еще несколько часов, и я буду свободен. Так или иначе."
Еще с полчаса мне пришлось провести во дворе, терпя из последних сил прикосновения Пибура, который ощупывал мое женское тело, словно выбирал на рынке овечку пожирнее. Потом отец пригласил гостей в дом, где мать уже накрыла на стол. Я прислуживал жениху во время еды, а он смеялся, требовал вина и кидал в меня кости и объедки, как в собаку.
Наконец, отцы ударили по рукам - помолвка состоялась. Свадьбу уговорились провести через неделю. Потом мне пришлось провожать гостей до ворот. На прощанье Пибур хлопнул меня пониже спины и рассмеялся:
- Скоро ты будешь принадлежать мне! Вот уж позабавимся!
Меня аж передернуло от отвращения и страха, стоило мне представить, что значит это "позабавимся". К счастью, в вечерних сумерках этого никто не заметил. Я запер за гостями ворота и, облегченно вздохнув, вернулся в дом. Отец уже ушел в спальню, а мать возилась на кухне, кто-то из младших сестер помогал ей. Заслышав шаги в коридоре, мать вышла из кухни:
- Квея! Ну как ты, доченька? Я так рада за тебя! Я так боялась, что тебя так никто и не возьмет замуж. Ну ладно, иди отдыхать, я вижу, как тебя измотал этот день. А завтра встанешь пораньше - начнем подготовку к свадьбе.
Я кивнул, неожиданно для себя порывисто обнял мать и отправился наверх, в девичью спальню. Мать еще некоторое время смотрела мне вслед, неосознанно комкая передник. Она никак не могла понять, почему ее дочь не рада тому, что наконец-то выходит замуж. И внезапно она вспомнила собственную помолвку, когда ее, обмершую от страха, вывели во двор, к незнакомому парню. А первое, что сделал этот парень, ее будущий муж, это намотал на руку ее длинные волосы, притянул к себе и медленно провел пальцами по щеке. Она помнила, как хотела вырваться и убежать подальше, или умереть, лишь бы этот страх закончился. И вспомнила первое, что ей сказал тогда еще жених: "Будешь слушаться - все с тобой и твоими будущими дочерьми все будет в порядке. Но стоит мне увидеть хоть тень непослушания, и я стану убивать их, одну за другой, а потом - и тебя." И женщин, которая всю жизнь прожила в страхе перед мужчиной, улыбнулась, понимая, что ее упрямая, странная "дочь" этой же ночью уйдет из дома. Пусть уходит. Может, найдет для себя лучшую судьбу.
Я лежал на спине, заложив руки за голову. Это была победа. Я доиграл свою роль до конца. И наконец-то все закончилось. Дождаться бы теперь, пока все уснут. Сумка, которую я собирал несколько последних месяцев, была готова. Оставалось только переодеться в заранее припрятанную мужскую одежду, стащить из кухни еду и выбраться за ворота. И никогда больше даже не вспоминать об этом доме! Я еле сдерживался, чтобы не сорваться в бега прямо сейчас, так велика была радость, так томительны были последние минуты ожидания.
Наконец, звуки внизу стихли, а в девичью спальню поднялись последние из сестер, помогавших матери. Я дождался, пока они уснут, и тихо встал с постели. В одной нижней сорочке я спустился вниз, сдвинул в сторону доску в торце третьей снизу ступеньки и достал из ниши за ней простые штаны и мужскую рубашку с длинным рукавом. Быстро переодевшись и сбросив свою одежду тут же на лестнице, я скользнул на кухню и дальше, в кладовку. В дальнем углу, прямо под ящиком с картошкой, в полу тоже вынималась доска, и я, с трудом сдвинув ящик, достал из тайника заплечный мешок. В нем лежали нож, запасные штаны, старые дорожные ботинки, старое одеяло, фляга с водой и огниво. Добавив к этому копченый окорок, завернутый в тряпицу кусок сыра и каравай хлеба, я выбрался из кладовки и прислушался. Все было тихо, никто не проснулся. Я вышел во двор, надел за спину сумку и бесшумно пробежал к воротам. Ключа от ворот у меня не было, но перелезть через забор было делом пяти минут. Наконец, я оказался на деревенской улице. Ночной воздух взъерошил волосы, и мне тут же захотелось закричать от восторга. Но я знал, что радоваться еще рано. Поэтому, достав из сумки ботинки и одев их, я немного постоял, привыкая к обуви и навсегда прощаясь с домом, где прошло мое детство. Потом пристроил сумку обратно за спину и со всех ног устремился к лесу. Когда деревня осталась позади, я все-таки не сдержался, завопил что-то радостное во все горло, запрыгал по траве, засмеялся...
"Свободен, - билось в голове, - свободен! Наконец-то свободен!"
***
- Это ты кричал? - вдруг раздался чей-то голос откуда-то справа. Я повернул голову, но никого не увидел.
- Кто здесь? - Я был готов ко всему. Впрочем, я уже достаточно углубился в лес и знал, что вряд ли встречу человека.
- Я спрашиваю, это ты кричал? - На мое лицо и окружающие растения упали серебристые блики. - Ой! Или кричала? Ты ведь человеческая самка?
Я поднял голову. Надо мной, на ветке дерева, сидело странное существо. Оно походило на дракона, но было маленькое, всего с белку ростом, покрыто короткой шерстью вместо чешуи и к тому же имело большие подвижные уши и четыре хрупких на вид крыла вроде стрекозиных. Кроме того, существо испускало тусклое серебристое сияние, но не мертвенное, а словно бы теплое. С минуту мы с лесным жителем разглядывали друг друга.
- Да, это я кричал, - наконец отозвался я. - А ты кто такой?
- Меня зовут Серебряный Свет. - Существо спрыгнуло с ветки и принялось кружить над моей головой. - Ч принадлежу колонии лесных светочей, что живет в этом лесу. Но ты не ответил на вопрос: ты самец или самка?
- Самец, - буркнул я. - По крайней мере, все мои ощущения говорят об этом.
- Странно, - Серебряный Свет завис прямо перед моим лицом, трепеща крыльями. - Мне казалось, так выглядят именно человеческие самки.
- Именно так они и выглядят, - вздохнул я, пытаясь отодвинуть светоча с дороги движением руки. - Но иногда случается, что самка не чувствует себя самкой, не может и не хочет ею быть. А воспринимает себя как самца. И я - один из таких редких случаев.
- Хорошо-хорошо, -примиряюще сказал Серебряный Свет, отлетая немного в сторону. - Как ты себя воспринимаешь, так и буду к тебе обращаться. А куда это ты идешь на ночь глядя?
- Тебе-то какое дело? - Я порядком устал от расспросов.
- А вдруг я смогу тебе чем-то помочь? - неугомонный светоч снова принялся виться вокруг моей головы.
- Ладно, - вздохнул я и опустился прямо в траву под ближайшим деревом. - Я тебе расскажу. Только что ты сам тут делаешь в такое время?
- Лесные светочи - существа ночные, - гордо заявил Серебряный Свет и сел мне на колено. - Между прочим, ты так и не представился.
- Меня зовут Квейрин. Сегодня ночью я убежал из дома.
- Какое совпадение! - Серебряный Свет аж взлетел в воздух на несколько секунд. - Я тоже покинул колонию этой ночью. - Он заглянул мне в глаза. - Давай путешествовать вместе?
- Почему ты покинул колонию? - порывшись в сумке, я сделал себе бутерброд с сыром. - Или у вас тоже к самкам относятся, как к домашней скотине, а тебе не повезло родиться в женском теле?
- Нет, нет! - лесной светоч снова взлетел и стал порхать туда-сюда мимо меня.- У моего народа все иначе, все не так, как у людей. У нас не важно, самец ты или самка. У нас все одинаково служат Королеве. И нельзя даже думать наперекор ей! Совсем нет свободы, совсем нет. А я хочу быть свободным больше всего на свете! Вот мне и пришлось улететь... - С этими словами Серебряный Свет уже привычно опустился мне на колено, и я протянул ему кусочек бутерброда. - Меня дважды судили за вольномыслие и недозволенные речи, отправляли на общественные работы, хотели в конце концов даже казнить. А я всегда удивлялся, почему никто больше не хочет свободы, не хочет ничего изменить. Вот так. Вот я и улетел. А тебе чего в гнезде не сиделось?
- Полагаю, ты наслышан об отношениях человеческих самцов и самок... - невесело хмыкнул я и рассказал светочу свою историю.
- Тебе пришлось не легче, чем мне, - заключил Серебряный Свет. - Думаю нам, двум изгоям, все же нужно держаться вместе.
- Хорошо, - кивнул я и отхлебнул воды из фляги. - И куда мы отправимся?
Светоч нашел в траве какую-то скорлупку и попросил воды. Я охотно наполнил его импровизированную чашу. Напившись, он задумчиво проговорил:
- Мне все равно. Тебе, полагаю, тоже. Если мы пойдем прямо, как ты и шел, то в конце концов выйдем к поселению воительниц. Может, там тебе чем-то помогут.
- Воительницы? - вздрогнул я. - Это те единственные женщины, с которыми считаются мужчины? А откуда ты знаешь о них?
- Светочи много чего о них знают, - вскинул голову Серебряный Свет. - Мой народ у них что-то вроде тотема. Иногда кто-то из нас даже летает к ним, так что дорога известная.
- Не боишься нарваться на кого-то из своей колонии?
- Не боюсь. Они, скорее всего, просто не обратят на меня внимание. Мне так хочется убраться отсюда как можно дальше...
- Понимаю, - улыбнулся я. - Ну что же, в путь?
- О, да! - Серебряный Свет взлетел и дал несколько кругов вокруг дерева. Я поднялся на ноги и подхватил сумку. Начиналось что-то новое, и я ощущал это всем своим существом.
***
Мы шли по лесу уже вторые сутки. Днем Серебряный Свет спал, свернувшись вокруг моей шеи, лишь на привалах иногда просыпаясь, чтобы перекусить. Зато ночью лесной светоч честно охранял мой сон. Раз или два за ночь он замечал блики цветного света меж ветвей - это были его сородичи. Но никто так и не побеспокоил нас своим визитом.
А утром третьего дня мы вышли из леса. Успевший привыкнуть к деревьям вокруг, я задохнулся от открывшегося вида. Впереди, насколько хватало глаз, расстилалась степь. Ветер гнал по ней серебристо-зеленые волны. В сотне метров от опушки леса паслось стадо оленей. Я смотрел, как безрогие самки то и дело отрываются от еды, вскидывают точеные головы и поводят большими ушами, проверяя, нет ли опасности. Вот одна из них заметила нас, коротко протрубила, и все стадо в мгновение ока скрылось за деревьями. Я улыбнулся, глядя им вслед. Потом слегка подергал Серебряного Света за хвост:
- Мы вышли из леса. Куда теперь?
Светоч нехотя открыл глаза и огляделся.
- Вот там, - он указал лапкой. - Тебе не видно, а я различаю дозорную башню поселения воительниц. Если мы все-таки идем к ним, то нам туда.
- А правда, что там живут одни женщины? - спросил я.
- Не совсем, - вздохнул Серебряный Свет. - Некоторые воительницы замужем. И несколько мужчин содержатся в специальных бараках. Воительницы крадут по деревням юношей для своих нужд. А еще они крадут подвернувшихся младенцев-девочек, чтобы воспитать из них себе подобных.
- Интересно, если бы меня вот так украли, я все равно бы чувствовал себя парнем?.. - задумчиво спросил я.
- Думаю, да... - зевнув, отозвался светоч. - Самоощущение - оно от воспитания почти не зависит. Разве что переломный момент у тебя был бы другой.
- Между прочим, почему ты решил, что воительницы могут мне чем-то помочь?
- Может быть, они тебя поймут и поддержат.
- Может быть... - вздохнул я. Но что-то в этой затее мне определенно не нравилось.
***
Когда мы наконец-то вышли к дороге, проходящей недалеко от поселения воительниц, стемнело. На темном небе зажглись звезды. Серебряный Свет снялся с моего плеча и закружил надо мной, поднимаясь выше и выше. Его шерсть светилась ярче обычного, будто заряжаясь звездным светом. Тем временем я сбросил в траву свою сумку и, усевшись рядом, соорудил себе бутерброд с мясом. Жуя, стал наблюдать за полетом Серебряного Света.
- Что ты так резвишься? - спросил я, когда лесной светоч спустился и по обыкновению попросил кусочек бутерброда.
- Давно не летал под открытым небом. Знаешь, я люблю звезды больше всего на свете! Но светочам нельзя надолго покидать их лес. Поэтому я нечасто имел возможность так полетать.
- Сочувствую... и понимаю.
- Тогда я полетаю еще! - и Серебряный Свет устремился ввысь, а я откинулся на спину, растянулся на траве, заложив руки за голову. Смотрел в небо, на звезды, гадая, какая из этих серебристых точек - мой невероятный крылатый друг. Было очень тихо, только ветер шелестел травой. Мне казалось странным, что по дороге никто не идет, но потом я решил, что ночью никто никуда идти и не должен. Эта мысль успокоила меня, и я не заметил, как уснул.
Утро выдалось солнечным. Теплые лучи мгновенно разбудили меня. Я потянулся, зевнул, щурясь на свет, и встал, стряхивая росу с одежды и сумки. Серебряный Свет устало опустился на мое плечо.
- Пойдем по дороге? - стараясь говорить бодро, произнес я.
- Ага, - зевнул лесной светоч. - Надо быть осторожнее, мы уже близко.
Я посмотрел вперед. Серебряный Свет был прав, отсюда даже я уже мог разглядеть смотровую башню поселения воительниц. Я оглянулся назад. Лес, из которого мы вышли прошлым утром, был все еще хорошо виден. Серебряный Свет проследил за моим взглядом и вздохнул.
- Мне казалось, что отойдя достаточно далеко от родной колонии теперь, со статусом изгоя, я смогу почувствовать себя по-настоящему свободным, - проговорил он. - Но это не так. Я ведь все еще зависим от королевы. Это чувствуется.
- Может, мы отошли недостаточно далеко? - предположил я.
- Не знаю. Сейчас я вообще сомневаюсь, стоит ли мне идти дальше.
- Это ты зря. Сомневаться, когда ты уже принял решение, - последнее дело.
- А, какой в этом смысл, - дернул хвостом лесной светоч. - Знаешь, я, пожалуй, вернусь обратно.
- Это будет малодушно с твоей стороны, - покачал головой я. - А еще это будет предательством. Я ведь твой друг. Ты не можешь меня вот так бросить!
- Что ж, в этом ты прав, - кивнул Серебряный Свет.
- Ты не зря носишь свое имя, дружище. У тебя на роду написано быть свободным. Да, право на свободу придется отстаивать... Но ведь никто нам не обещал, что будет легко. Посмотри: мне не легче, чем тебе. Но я не опускаю руки. Я хочу найти способ обрести тело, соответствующее моей сути, и верю, что у меня это получится. Так и для твоей проблемы мы обязательно найдем решение.
- Ты так в это веришь... - улыбнулся светоч. - Спасибо тебе, Квейрин. Я постараюсь тоже так верить.
Я улыбнулся в ответ, и мы зашагали дальше. Мы не знали, что ждет нас впереди, но каждый из нас был уверен в своей мечте, и даже сомнения Серебряного Света не смогли помешать этому чувству.
***
Через сутки пути Серебряный Свет разбудил меня посреди ночи, легонько куснув за ухо. Он предупредил, что к месту нашего ночлега идут несколько воительниц из поселения, видимо из тех, кто был в дозоре. Я сел и огляделся. Никого и ничего вокруг, только ветер шелестит травой. Зевая, я встал, сложил одеяло и, сунув его в сумку, намеревался сделать ноги, пока не поздно. Все-таки мне не слишком хотелось иметь дело с воительницами. Но в этот момент из темноты проступили три высокие фигуры.
- Ты пойдешь с нами. - Одна из них грубо схватила меня за локоть.
- Нет! - я попытался высвободиться, но воительница была сильнее.
- По голосу не скажешь, что это самец, - с сомнением сказала другая.
- Даже если не юноша, все равно это пойдет с нами, - возразила та, что держала меня. - Между прочим, никто не видел тут лесного светоча?
- Тебе показалось, - фыркнула третья. - Эти твари давно не появлялись у нас. Надеюсь, они про нас просто забыли.
- Замолчи, Фини! - воскликнула первая, еще сильнее сжимая мою руку. - Молись теперь, чтобы мы не передали твои слова Стальной Леди!
Но Фини только отмахнулась:
- Доставьте это Стальной Леди. А я продолжу дозор.
- Я останусь с тобой, - отозвалась вторая. - Зайра и сама справится с этим, будь то самец или наша сестра. Верно, Зайра?
- Конечно, - согласилась та и потащила меня за собой. Мне ничего не оставалось, как пойти, волоча по земле сумку. К тому же, меня сейчас больше интересовало, куда делся Серебряный Свет. Неужели он все-таки бросил меня?
Шли мы недолго. Зайра привела меня к какому-то валуну, одиноко стоящему в степи, и открыла замаскированный дерном люк за ним. После чего заставила меня спуститься туда и влезла следом, закрыв люк за собой. Оказалось, люк скрывал уходящий вниз тоннель. В кромешной темноте я налетел на стену и расшиб себе лоб.
- Стой на месте, - велела Зайра, услышав звук удара и мой сдавленный вскрик. Через полминуты она зажгла фонарь, который, видимо, стоял или висел где-то здесь. - Ты все-таки девушка, - удовлетворенно хмыкнула воительница, разглядев меня в дрожащем неярком свете. - Что ж, это к лучшему. Идем дальше.
Некоторое время мы шли по тоннелю. Света фонаря как раз хватало, чтобы не споткнуться. Наконец, Зайра вывела меня на поверхность, уже за воротами поселения. Я удивился, как быстро и незаметно мы проделали этот путь - ведь я остановился в нескольких часах пути отсюда! - но спрашивать ничего не стал.
- Кто это с тобой, Зайра? - послышался властный женский голос откуда-то справа. Поверну голову, я увидел женщину средних лет в кожаных доспехах, спешащую к нам от большого дома. Из распахнутой двери лился неяркий свет.
- Пленница, Стальная Леди, - отрапортовала воительница. - Мы с Фини и Лили нашли ее спящей прямо на границе нашей территории.
- Ну и пусть бы себе спала, - пожала плечами женщина. - Девушкам не запрещено находиться на наших землях.
- Я знаю, но... в темноте мы не сразу поняли, что это девушка, и решили перестраховаться.
- Хорошо, - кивнула Стальная Леди и обратилась ко мне: - Как твое имя, дитя?
- Квейрин, - буркнул я. - Я не девушка. Я это тело не выбирал.
- Никому не дано выбирать тело, в котором придется жить. И раз уж ты в женском теле - ты девушка. Как бы тебе не хотелось это изменить. - Стальная леди посмотрела мне прямо в глаза. - Так как твое настоящее имя, дитя?
- Квея... - завороженно проговорил я. Глаза у этой женщины были светлые, цепкие, холодные. Их взгляд лишал всякого желания сопротивляться или возражать. Почти мужской взгляд. И маленькая испуганная девочка внутри меня на несколько секунд подняла голову, отвечая на заданный вопрос.
- Что ж, Квея. Мое имя Анчирра. Добро пожаловать в наши ряды. Иди за мной. - И женщина зашагала обратно к дому. Я нехотя последовал за ней.
В доме было теплее, чем на улице. Горело несколько свечей. Их свете я разглядел просто убранство большой комнаты, наверное, столовой. В центре стоял стол, окруженный несколькими стульями, в дальней стене - дверь, левее двери - лестница на второй этаж.
- Я могу понять твое нежелание принять себя как девушку, - сказала Анчирра, усадив меня на один из стульев и сев напротив. - В мире, где женщина всего лишь вещь мужчины, это не удивительно. Но здесь тебе ничего не угрожает. Обживешься, привыкнешь. Поймешь, каково это - по-настоящему быть женщиной.
- Но... - нерешительно возразил я, - это не нежелание быть женщиной. Я в принципе не женщина. И мне очень неприятно это тело.
- Это ты сейчас так говоришь, - усмехнулась Стальная Леди. - Хотела бы я услышать, что ты скажешь через месяц-другой.
- А нельзя мне уйти утром?..
- Нельзя. Теперь ты одна из нас и должна пройти обучение.
- Почему вы решаете за меня? Я не хочу быть одним из вас!
- Ты сделала свой выбор, когда ушла из дома, Квея! То, что ты попала сюда, лишь логичное завершение твоего пути.
- Нет! - я встал, отбросив стул и упершись руками в стол.
Стальная Леди посмотрела на меня своими холодными глазами. В них отражалась усталость.
- Ступай наверх, - велела она. - Познакомься с моей дочерью. Может, она сможет тебя убедить.
И маленькая испуганная девочка внутри меня снова повиновалась. Я медленно направился к лестнице.
- В любом случае ты останешься здесь, - долетели до меня слова Анчирры. - Либо как одна из нас, либо как заключенная. Выбор за тобой.
Дверь, которой оканчивалась лестница, была открыта. В проеме стояла стройная, хорошо тренированная девушка с черными волосами до плеч и маленьким, упругим бюстом. На вид она была не старше меня.
- Привет! - жизнерадостно улыбнулась девушка. - Меня зовут Мейра. А тебя Квея, да? Ну проходи.
- Меня зовут Квейрин, - вздохнул я.
- Я слышала твой разговор с мамой, - кивнула Мейра, закрывая за мной дверь. - Могу тебя понять. Тоже всегда считала, что мужской облик гораздо удобнее. Но быть женщиной тоже хорошо, уж здесь-то тебе смогут это показать.
Я огляделся. Комната была погружена в полумрак, горела только одна свеча. Из полумрака проступали очертания кровати, нескольких шкафов и еще какой-то мелкой мебели. Впрочем, это все меня не слишком интересовало. Гораздо интереснее было разглядывать Мейру. Ее глаза блестели в неярком свете, а улыбка заставляла улыбаться в ответ.
- Я тебе помогу, - сказала дочь Стальной Леди и положила ладони мне на плечи. Я не сразу понял, к чему все идет, а когда понял, сопротивляться было уже поздно. Губы Мейры коснулись моих губ в долгом поцелуе, и я, повинуясь инстинкту, ответил. Сумка выпала из моей руки, вещи глухо стукнули, раздался чей-то тихий вскрик, но я не обратил на это внимания. В голове не было ни одной мысли. Мейра основательно взялась показать все преимущества женского тела. Ее нежные руки скользили по моей груди, по талии и бедрам, то и дело проникая под одежду, легкие прикосновения сводили с ума, и я старался не остаться в долгу. В какой-то момент одежда перестала стеснять наши движения - я так и не понял, как это произошло. Впервые в жизни я видел перед собой обнаженную, страстную девушку, и был полностью захвачен происходящим. От запаха ее тела кружилась голова. В этот момент я почти не отдавал себе отчет в том, что делаю, в каком теле нахожусь и как выгляжу для окружающих. Я был мужчиной и хотел эту женщину. Нет, у меня и в мыслях не было тех жестокостей и унижений, которые обычно терпели женщины от мужчин во время близости. Я хотел быть нежным и страстным, представлял себя музыкантом, а ее - сложным, чувствительным, волшебным инструментом. Я положил руки на ее грудь, погладил, слегка сжал затвердевшие от возбуждения соски. Она повторила этот жест. Ощущение, само по себе приятное, вызвало странное противоречие. "У меня не может быть такой груди, - подумал я, - я же мужчина. То есть, парень. Разве нет?"
Сквозь красноватый туман, заволокший сознание, пробился, набирая силу, чудовищный диссонанс. Нежные пальцы Мейры касались мест, которых не было и быть не могло у мужчины. Впервые я настолько остро ощутил свою неуместность в этом теле, неправильность этого тела для себя. Откуда-то из глубины души поднялся иррациональный, внезапный ужас. По-прежнему не отдавая себе отчета, я закричал.
В чувства меня привела хлесткая пощечина. Туман в голове мгновенно рассеялся, и я обнаружил себя лежащим на спине в нелепой позе. Сознание было в смятении. Тело, напротив, жаждало продолжения. Сидящая рядом Мейра выглядела встревоженной.
- Ты чего так кричала? - спросила она. - Я сделала тебе больно?
- Нет... - выдохнул я. - Дело... совсем не в тебе. Это я. Я ведь предупреждал тебя, я не женщина. А сейчас я остро осознал, что просто не могу и дальше продолжать жить в этом теле. Хоть петлю вяжи.
- Мне всегда говорили, что я хорошая любовница, - приняв мои слова на свой счет, чуть обиженно проговорила Мейра.
- То, что ты делала со мной само по себе было прекрасно, - заверил ее я. - Но вместе с тем... это вызвало жуткий диссонанс, подобного которому у меня за всю жизнь не было. Физические ощущения настолько разошлись с внутренними, понимаешь?
Мейра не понимала. Это было видно по ее глазам. Но на всякий случай она сочувственно улыбнулась и положила руку на мое плечо.
- Ничего, - сказала, - это пройдет. Ты гораздо сильнее сбилась с пути, чем я полагала. Но не страшно. Не волнуйся. Тебя очень быстро приведут в норму. Ну, теперь мне пора. Спокойной ночи.
И дочь Стальной Леди, схватив в охапку свою одежду, выскочила из комнаты. За секунду до того, как она закрыла за собой дверь, в комнату влетел Серебряный Свет.
Я стал спешно одеваться. Не то, чтобы я стеснялся друга, просто хотел поскорее спрятать от себя свое девичье тело. Наконец, устало уселся прямо на пол, скрестив ноги и облакотившись спиной на кровать.
- Ты вообще понял, что наделал, Свет? - тихо спросил я.
- Прости меня, - сказал лесной светоч, опустившись ко мне на колено. - Я не мог даже предположить, что все так обернется.
- Получается, твой народ тоже ничего толком не знает о воительницах?
- Выходит, что так. Но нам-то оно и не особо надо, по большому счету.
Серебряный Свет еще что-то говорил, но я его уже не слушал. Я плакал. Впервые за последние пять с лишним лет.
***
Бежать решили на рассвете. Даже чуть раньше, в тот глухой предутренний час, когда сон наиболее крепок. Я надеялся, что даже воительницам свойственно спать на посту, особенно в это время. И вот, прихватив найденный в шкафу темный плащ, я выбрался наружу через окно. Серебряный Свет прятался под капюшоном плаща, чтобы нас не выдало серебристое сияние его шерсти. В темноте ориентироваться было сложнее, но я быстро нашел люк, ведущий в давешний подземный ход. Кажется, рядом никого не было, и я попытался поднять крышку. Сразу за этим раздался звон, да такой громкий, что, казалось, должен разбудить всех в поселении. И правда, в окнах ближайших домов стал загораться свет. Кто-то схватил меня за шиворот и резко дернул вверх, заставляя встать на ноги. Капюшон упал с моей головы.
- Так вот, как ты платишь за наше гостеприимство, Квея? - ледяным голосом проговорила Стальная Леди. В неярком свете я мог видеть искаженное гневом лицо Анчирры. - Украла плащ моей дочери и решила уйти! Кто это тут с тобой? Неужели лесной светоч?
- Закрой глаза, - шепнул мне Серебряный Свет. Я последовал его совету. В тот же момент полыхнула яростная вспышка света, кто-то из воительниц вскрикнул от боли, а я, на ощупь рванув вверх крышку люка, провалился в тоннель. В падении больно ушиб плечо и спину, но все же быстро поднялся, открыл глаза и поспешил по тоннелю вперед. На этот раз свечение шерсти лесного светоча было только на руку. Внезапно я остановился.
- Что такое? - Серебряный Свет взлетел с моих плеч и беспокойно взмыл к потолку.
- За нами нет погони, - сказал я. - Слышишь? Тихо.
- Это ни о чем не говорит, - возразил он. - На то они и воительницы, чтобы уметь бесшумно ходить.
- Я нашел кое-что важное, - отмахнулся я. - Подлети сюда, а то плохо видно.
Лесной светоч снова сел на мое плечо, и я смог разглядеть тяжелую железную дверь с решетчатым окошком, которую не заметил, когда меня в первый раз вели по этому тоннелю. За дверью явно кто-то был. Я явственно различил глухой звон металлической цепи.
- Ты можешь открыть дверь? - шепнул я своему другу. Говорить в полный голос почему-то вдруг показалось неправильным.
- Попробую, - так же тихо отозвался тот. - Поднеси руку к замку.
Я сделал, как он просил. Серебряный Свет сбежал по руке вниз и, устроившись на ладони, внимательно обследовал замок. Потом набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул в замочную скважину узкий лепесток ярко-белого пламени. Металл раскалился до красна, внутри что-то зашипело. Лесной светоч выдохнул еще один лепесток пламени. Замок оплавился. Я изо всех сил дернул дверь на себя, и она медленно поддалась. Через некоторое время я вошел в тесную подземную камеру и огляделся. К дальней стене был цепями прикован парень, почти мой ровесник. Он сидел у стены, подобрав под себя ноги в дранных штанах. Парень был довольно симпатичный, не смотря на худобу и изможденность. Светлые волосы по плечи, тонкие запястья. А когда пленник поднял голову, я увидел, что глаза у него странного золотисто-желтого цвета, присущего скорее кошкам, нежели людям.
- Кто ты? - тихо спросил он.
- Меня зовут Квейрин, - так же тихо отозвался я.
- Квейрин? Но ты же девушка. Как у тебя может быть мужское имя? А кто это с тобой?.. Неужели...
- Я не девушка, - поморщился я. - Да, я родился в женском теле, но оно мне крайне не подходит. С детства чувствовал, что что-то неправильно. А это мой друг, его зовут Серебряный Свет.
В подтверждение моих слов лесной светоч на несколько секунд сделал свое свечение более ярким. Неожиданно пленник улыбнулся:
- Я тебя понимаю. Меня зовут Дрим. Точнее, Дриммерриарр. Я дракон.
- Дракон? - хмыкнул Квейрин. - По тебе не скажешь.
- Знаю. Но я, как и ты, "с детства чувствовал, что что-то неправильно". Ох, никогда не думал, что найдется кто-то похожий на меня.
- Я тоже думал, что я один такой. - Я и не заметил, как подошел поближе к Дриму. - Наверное, нас не двое, а гораздо больше.
- Не знаю... - вздохнул Дрим. - Ты же помнишь, как воспитывают человеческих детей. Женщин - в покорности. Мужчин - будто весь мир существует только для них. У женщин очень быстро исчезает способность не то чтобы сомневаться - просто мыслить за рамками воли мужчин. А мужчинам настолько выгодно это положение, что они не хотят ничего другого. Мы с тобой - редкие исключения.
- Как у тебя получилось стать другим в таком случае? - поинтересовался я. В это время Серебряный Свет слетел с моего плеча на запястье пленника.
- Вытяни руку, - сказал он. - Я так понимаю, без тебя Квейрин отсюда не уйдет, а нам надо спешить.
Дрим повиновался. Лесной светоч снова глубоко вдохнул и выдохнул узкий язычок пламени. Оплавленная цепь со звоном упала на пол, а парень охнул от неожиданности и боли и потер запястье. Свет проделал тоже самое со второй рукой пленника.
- Спасибо, - сказал Дриммерриарр, поднимаясь на ноги. Он смотрел на свои руки и, казалось, не мог поверить, что они больше не прикованы к стене.
- Извини, браслеты снять пока не могу, - сказал лесной светоч, устраиваясь у него на плече.
- Это мелочи, - отмахнулся тот и поднял на меня глаза. - Я чувствовал крылья за спиной. Хотел только одного - летать. Туда, в небо, подальше от собственной семейки, от жизненного уклада людей, от тошнотворно-покорных сестер и матери, от самодовольных братьев, любящих над ними издеваться...
Я кивнул, беря его за руку и направляясь к выходу.
- Понимаю, - вздохнул. - Я тоже сопротивлялся, как мог. - И пересказал собрату по несчастью свою нехитрую историю.
- Тебе пришлось хуже, чем мне, - поежился Дрим. - Ты молодец, что не сломался и смог бежать.
- Да, - я улыбнулся. - Ты тоже. А теперь нам снова нужно бежать. Но на этот раз - вместе.
- Вместе, - хмыкнул мой спутник, - это что-то новенькое. У тебя есть план? Держу пари, на выходе из тоннеля нас уже ждут.
- Сначала расскажи, как ты попал в эти застенки.
- Если честно - по глупости. Нарвался на охотниц в лесу, в дне пути отсюда. Меня и повязали. Я слишком сопротивлялся, поэтому меня и сунули сюда, а не в общий мужской барак.
В это время мы уже подошли к люку, ведущему на поверхность. Серебряный Свет взлетел с плеча Дриммерриарра, сделал круг над нашими головами.
- Там снаружи действительно есть люди, - сказал, - я чую. Их много - чуть ли не все поселение собралось нас ловить. Понятно теперь, почему за нами не было погони.
- Ты сможешь еще раз сделать яркую вспышку? - спросил я.
- Попробую, - с сомнением отозвался мой друг. - Но они могут быть готовы к этому.
Мы с Дримом переглянулись. Он подобрался поближе к люку, зажмурился и уперся в него руками, готовый в любой момент открыть проход. Я встал позади него и тоже зажмурился, а Серебряный Свет приземлился мне на голову.
- Давай, - шепнул я Дриму. Тот выдохнул и резко толкнул крышку люка вверх. Лесной светоч взлетел, снова полыхнув яркой белой вспышкой. Кто-то из стоящих вокруг воительниц вскрикнул от неожиданности. Мы с Дримом, держась за руки, вслепую рванулись напролом куда-то вперед. Нас попытались остановить, но уже почти схватившие нас руки тут же отдергивались, а их обладательницы шипели и ругались от боли - кажется, Серебряный Свет обжигал их своими узкими языками пламени.
- Можете открыть глаза! - наконец крикнул нам лесной светоч.
Я последовал его совету и, чуть притормозив, оглянулся назад. Воительницы не гнались за нами. Кто-то тер глаза, кто-то в буквальном смысле зализывал ожоги. Но большинство смотрело нам вслед. Стальная Леди стояла среди них, держа в опущенной руке копье и как бы перегораживая им путь другим воительницам.
***
- Вот же упрямая девчонка, - Стальная Леди покачала головой. - Еще и мальчишку с собой прихватила. Что ж, следовало сразу отпустить ее. - И она улыбнулась, невольно почувствовав уважение к беглецам.
***
Мы бежали, пока башни поселения воительниц не скрылись из виду. Вымотались настолько, что рухнули в траву, но так и не разжали рук. Некоторое время я просто лежал, глядя в небо. Занимался рассвет.
- Дракон, - вдруг подал голос Дрим и указал свободной рукой на едва видимый темный крылатый силуэт.
- Хорошая примета, - сказал я.
- Больше всего на свете... - тихо проговорил мой собрат по несчастью. - Вот так...
Я слабо улыбнулся, тоже почувствовав эту щемящую, горькую и от чего-то желанную тоску. Наконец-то стало понятно, куда следовало держать путь с самого начала.
- Там, куда улетел дракон, есть горы. Драконий Кряж, - сказал Серебряный Свет, приземляясь на траву возле моей головы. И добавил, почувствовав общее настроение: - До него больше недели пути верхом.
- Но у нас нет ни еды, ни оружия, ни лошади, - вздохнул я.
- У меня в подошве ботинок есть тайник, - усмехнулся Дрим. - Я спрятал там несколько золотых монет.
- Живем, - обрадовался я.
- А то.
- Вы бы пока отдохнули, что ли, - заметил лесной светоч. - Я пригляжу за вами.
- Но ты же ночное существо, - засомневался я. - Не уснешь?
- Не усну, - фыркнул Серебряный Свет. - Можешь на меня положиться.
- Лучше я положусь на траву, - я похлопал ладонью рядом с собой и зевнул. Потом заложил руки за голову, закрыл глаза и уснул, успев почувствовать, как к моему боку прижался бок Дриммерриарра.
***
Когда мы проснулись, солнце уже клонилось к закату. Первое, что я увидел, был Серебряный Свет, сидящий в шаге от меня. Он старательно бдил.
- Все в порядке? - зевнув, спросил Дрим и сел.
- Да, - лесной светоч тоже зевнул, показав острые, как иглы, зубы и узкий раздвоенный язык. - А сейчас, с вашего позволения, я буду спать. До заката еще есть пара-другая часов. - Он взлетел и, приземлившись ко мне на плечо, вознамерился забраться за пазуху.