...И звали его, конечно же, не Икаром, а Иваном. И жил он, конечно же, не в древней Греции, а в современной России. Если быть точнее, в одном из бесчисленных пригородов Москвы. Странный малый семнадцати лет от роду. Один из многих таких же странных, непонятых, одиноких. Он красил прядь своих белокурых волос в фиолетовый цвет, невзирая на протесты родителей, одевался в простую одежду, руководствуясь в ее выборе прежде всего удобством. Он любил гулять за городом в солнечные дни, уходил далеко в лес или вниз по реке. Иногда не возвращался домой ночевать, и тогда его ждал любовно вскормленный родителями скандал.
Однажды, совершенно ошалев от тоски, он зашел в церковь, где не был никогда прежде. Зашел - и тут же вылетел на улицу, сраженный странным ощущением: словно бы церковные песнопения начали гипнотизировать его, обрезать, как корж для торта, по какой-то определенной форме. Больше ноги его не было ни в одной из церквей. Единственным, что сохранилось в его памяти помимо этого ощущения, была фреска прямо над входом в основное помещение церкви. Она изображала ангела с печальными глазами и распахнутыми белыми крыльями. В одной руке он держал меч, а другую прижимал к груди. Фреска была выполнена с нарушением иконописных канонов, и ангел выглядел предельно живым. Впоследствии Иван часто недоумевал, вспоминая его, почему фреску не убрали. А однажды, совершенно случайно, он узнал, что никакого ангела над входом никогда не было. Это почему-то развеселило его. Любой нормальный человек бы расстроился и поспешил найти доказательства собственной нормальности, Иван же все время пытался быть - или хотя бы слыть - не таким, как все. У него это получалось. Более чем! Люди от него, конечно, не шарахались, но предпочитали обходить юношу стороной. Даже сверстники в школе не обращались к нему лишний раз. Но, нелюдимый, он почти не страдал от одиночества. Только иногда, лунными ночами, когда не удавалось уснуть, Ивану хотелось выть, по-волчьи пробирающим до костей воем. Но он, конечно же, не выл.
Он любил смотреть в небо и представлять, как выглядит земля с высоты птичьего полета. Больше всего на свете он хотел бы проснуться далеко-далеко от своего дома и ощутить за спиной пару легких, теплых, сильных крыльев. Иногда Ивану даже снилось, что это произошло, и он просыпался в своей постели, разочарованный, с горечью на губах и в душе.
А однажды ему приснились двое: брат и сестра, смешливые, крылатые близнецы. Иван был удивлен, увидев в своем любимом сне посторонних, но они вели себя дружелюбно и приветливо, и он не стал возражать против их присутствия. У них были удивительные имена. Девушку звали Амиена, а юношу - Юканилон. Но больше всего Ивана завораживали их крылья. Они были похожи на крылья того ангела, только были не белыми, а голубовато-стальными. Юка и Ами снились ему почти каждую ночь, и Иван успел привязаться к ним так крепко, как не привязывался еще ни к кому, ни во снах, ни наяву. Каждый раз они находили себе новое занятие, с детским энтузиазмом исследуя заброшенный, похожий на лес, парк, большое круглое озеро и близлежащие холмы.
Однажды Юка, Ами и Иван настолько углубились в парк, что добрались до самого его центра. Их взглядам открылся старый, давно покинутый, но все еще прекрасный замок. Остроконечные башенки, огромные окна с остатками витражей, украшенные резьбой по камню стены, каменный дракон у воротной арки. Сами ворота, видимо деревянные, рассыпались от времени, барельефы чернели язвами сколов, у дракона не хватало рогов, носа и одного крыла. Но если бы не разруха, замок выглядел бы сошедшим со страницы детской сказки. Ивана коснулось странное ощущение: ему показалось, что он вернулся домой.
- Что это за место? - спросил он.
- Не знаю, - пожала плечами Ами. - Это ведь твой сон. Мы зайдем внутрь?
- Ага, - рассеянно кивнул Иван и, не удержавшись, потрепал дракона по холке, как сторожевого пса.
Внутри все было покрыто пылью. Полуистлевшие гобелены грязными тряпками свисали со стен, полы были покрыты трещинами, мебель и стеры - тоже. Ветер гулял в пустых комнатах и коридорах.
- Прибраться тут, что ли... - пробормотал Юка, осматриваясь.
- Смотрите! - внезапно севшим голосом окликнул друзей Иван.
Близнецы проследили взглядами за его жестом и недоуменно переглянулись. Одна из фресок сохранила все свои краски, не смотря на время. И на ней изображался... Правильно, тот самый ангел, которого Иван видел в церкви.
- Это же... ну, я вам рассказывал!
- Это наш отец, - сказал Юка. - Его зовут Марко.
- И да, он ангел, - добавила Ами.
- Ангел? Отец? Значит, и вы тоже... - одними губами прошептал Иван.
- И мы, - кивнули близнецы. - И ты.
- Я?! - Иван так удивился, что проснулся.
Солнце еще не взошло. Он лежал в постели, вцепившись в одеяло, и тяжело дышал. "Я - ангел? Да не может этого быть! - подумал он. - Впрочем, это ведь всего лишь сон... Лишь мой сон. И нечего жалеть о нем." Юноша постарался снова заснуть, но не смог. Промаявшись с четверть аса, он встал, подошел к окну и прижался лбом к прохладному стеклу. За окном была весна. Кажется, середина апреля, он не помнил точно. Листья на деревьях только начали распускаться, но вишни и абрикосы, растущие во дворе, уже цвели. В предрассветных сумерках они казались призрачными. Иван моргнул. Ему почудились белые перья среди белых цветов. Он отошел от окна и сел на кровать. Рука, бездумно шарящая по подушке, вдруг наткнулась на длинное перо. Подушка была набита синтепоном, и перу не откуда было взяться. Иван рассмотрел его в свете настольной лампы. Одно из покровных. Голубовато-стальное, очень знакомое. "Странно, - подумал он, - откуда взяться перу из сна на моей подушке? Кажется, я все-таки сошел с ума."
Наутро, после завтрака, Иван показал свою находку родителям.
- Где ты его взял? - с отвращением спросила мама. - На улице, что ли? Выбрось немедленно, еще заразу какую-нибудь в дом принесешь.
- Голубиное, - добавил отец. - Зачем тебе? Выбрось, действительно. Если тебе так уж нужно перо, давай купим в магазине рукоделия. Они там и чище, и красивее.
Юноша спорить не стал. Он ушел в свою комнату и тщательно спрятал перо, справедливо полагая, что, если его кто-то найдет, то тут же отправит в мусорную корзину. С нетерпением ждал ночи - так хотелось ему расспросить Юку и Ами об этом. Но ему не приснилось ничего. Совершенно ничего. Только темнота под закрытыми веками. На следующую ночь все повторилось. И на следующую тоже.
Спустя пять таких ночей Иван стал нервным, раздражительным, срывался на всех, не различая правых и виноватых. Спустя неделю он впал в депрессию. Спустя две недели - в отчаяние. А спустя месяц ему стало все равно.
Родители не могли нарадоваться на сына, который "наконец успокоился и взялся за ум". Ведь Иван глушил тоску по снам учебой, как алкоголем. Забивал мысли и ощущения, не оставляя себе ни одной свободной минуты, чтобы не вспоминать, не задумываться, не жалеть. Вскоре он даже забыл, куда спрятал голубовато-стальное перо. Сны ему по прежнему не снились. Странность начала сползать с него, как кожа с ящерицы. И Иван счел, что так будет даже лучше.
Так продолжалось, наверное, с полгода. Юноша успел закончить школу, отметить восемнадцатый день рожденья, поступить в университет на престижную профессию менеджера и даже спланировать свадьбу с почти незнакомой ему девушкой. Так хотели родители, а ему самому было все равно.
Но однажды произошло то, чего Иван перестал ждать давным-давно. Был темный зимний вечер. Юноша возвращался домой после занятий институте. Идти было не очень далеко, примерно две автобусные остановки. Можно было бы воспользоваться транспортом, но сегодня он решил пройтись пешком. Внезапно кто-то положил руку ему на плечо. Иван возмущенно обернулся и замер. Позади него стоял Юка.
- Тебя долго не было, - с улыбкой сказал он. - Мы волновались. И скучали. Но возможность посетить этот мир выдалась только сейчас и, как видишь, только мне. Ведь это мое перо до сих пор хранится у тебя в комнате.
- Перо? - Иван дернул плечом, сбрасывая руку Юки. - Не понимаю, о чем ты.
- Крылья, - лаконично напомнил тот.
- А, те детские сны... Прости, я уже давно в них не верю.
- Ты не узнаешь меня?
- Узнаю. Ты Юканилон, мы дружили там, во сне. Но это было слишком давно. И я даже не хочу думать о том, как ты попал из моего сна в реальность.
- Ты так уверен, что это все - реальность? - усмехнулся Юка.
- Другой у меня все равно нет, - буркнул Иван.
- Давай, я тебе покажу, - предложил Юка и потянул его за рукав.
- Нет, - Иван рывком высвободился. - Если честно, я боюсь даже вспоминать все. Боюсь поверить, что ты вот так просто пришел за мной. А вдруг опять все исчезнет? Нет уж, пусть все будет по плану.
- Ты смирился? - поразился Юка.
- Можешь считать так, - пожал плечами юноша.
- Не могу поверить! - воскликнул бывший друг. - Ты! Ты - и смирился!
- А чего ты хотел?! - сорвался Иван. - Вы с Ами... вы же меня тогда бросили! Вы так долго мне не снились! Мне просто пришлось все забыть. Иначе я наверняка сошел бы с ума.
- Мы не виноваты, - покачал головой Юка. - Виноват ты сам. Тебе не стоило показывать мое перо родителям. Чужие сомнения мешают чудесам. Их слова тронули твое подсознание, и ты перестал верить в нас, стал считать пустым сном. Потом ты перестал нас любить. Потом - помнить. А мы... мы ведь тебя ждали. И замок, и дракон с отбитым крылом, и наш отец... Ты не задумывался, каково было нам все это время без тебя?
- Но ведь так было проще... - прошептал Иван. - Для всех.
- Проще - не значит лучше, - вздохнул Юка. - Посмотри, куда тебя завело твое "проще". Ты уже не тот ангел, которого знали и любили мы с Ами. Я до последнего надеялся, что это не так, но увы. Ты растратил свои крылья на быт, плывешь по течению, тебе все равно, кем и с кем быть. Лишь бы лишний раз никто не трогал тебя. Ты ничего не хочешь и ни к чему не стремишься. Нравится?
- Я вынужден был стать таким, - упрямо сказал Иван. - Главным образом из-за тебя и Амиены. И я был бы очень благодарен, если бы ты оставил меня сейчас в покое! Я действительно ни к чему не стремлюсь и ничего не хочу, ты прав. И ни во что не верю! Дай мне отбыть эту жизнь до конца. Пусть идет так, как идет. Все!
- Отбыть? - горько усмехнулся Юка. - Как срок в тюрьме? Что ж, ты выбрал. Я передам твои слова Ами. Встретимся после твоей смерти, дружище Икар.
Он в последний раз хлопнул Ивана по плечу и исчез с легким серебристым звоном. Иван тяжело вздохнул и пошел дальше. Придя домой, он закрылся в своей комнате и, не раздеваясь, упал на кровать. Лежал, глядя в потолок, комкая пальцами подушку. Выбор был сделан давно, и ничего уже не изменить, Иван откуда-то четко это знал. И это знание было невыносимо. Но на следующий день круговорот быта снова закружил его, и вскоре он и думать забыл о детских снах, крыльях и бывших друзьях. Все было просто и понятно, все шло по плану. И ничего больше не было важно.
Со временем Иван превратился в респектабельного семьянина, любителя пива и футбола, самого обычного из обычных людей. Но иногда ему случалось проснуться среди ночи и лежать, глядя в темноту, вспоминая крылья, сны, старый замок, себя и друзей. Тогда он боялся, что проснется спящая рядом жена и увидит, как по его щекам катятся редкие слезы. Боялся, что она увидит тоску и горечь в его глазах. Боялся, что спросит: "Что случилось?"
Ведь тогда он не сможет ни солгать, ни сказать правду.