Аннотация: рассказ из цикла "Истории города Еннска"
ФОРМУЛА ПОБЕДЫ
- Сам, Леший, сам! - заорал кто-то сзади и Лёша Костюшин рванул по своему правому флангу. Пройдя середину поля, он остановился, бросил беглый взгляд по сторонам и, поняв, что пас отдавать некому - все закрыты, снова рванул вперёд. Впереди на него уже выдвигался здоровенный лысый "шкаф" "Радиановца" Боря Литовченко. Не каждый форвард мог обвести центрального полузащитника этого клуба, а те, что обводили, потом долго жалели о содеянном, валяясь месяцами на больничных койках с переломами конечностей. На всю вторую лигу Боря славился своей жёсткостью, цепкостью и непроходимостью, за что и называли его костоломом. Шансов у правого защитника ФК "Желбет" Алексея Костюшина не было, да и вариантов то же. Ещё раз, взглянув по сторонам, он всё-таки полез в обводку, надеясь на судейский свисток, который хоть ненадолго остановит игру, и ещё минуты полторы-две наверняка удастся убить.
Сделав пару обманных движений, он прокинул мяч себе на ход, и, казалось бы, уже проскочил мимо костолома, но через секунду рухнул на газон, скошенный соперником. Боря обошёлся можно сказать даже по-джентельменски. Вместо того чтобы врезать Лешему своей чугунной бутсой куда-нибудь по коленной чашечке, он всего лишь зацепил его за голень правой ноги и слегка попридержал руками. Раздался желанный свисток. Арбитр остановил игру, назначил штрафной, но горчичник так и не достал.
"Вот сволочь", - подумал Костюшин, и начал постанывая кататься по газону, держась за ушибленную ногу. Судья с сомнением посмотрел на страдания защитника и волевым жестом разрешил выйти на поле медицинской бригаде. Бригада, состоящая из одного Дмитрия Васильевича с чемоданчиком, на котором был нарисован красный крест в белом круге, быстро подбежала к Костюшину.
- Продержитесь, мужики, продержитесь, восемь минут всего осталось, - заговорщицки проговорил врач "Желбета", делая вид, что замораживает Лешему голень. - Выиграем у "Радиановца", может, ещё и не вылетим...
Но выиграть желбетовцам в этот день, было не суждено. На второй добавленной минуте футболисты "Радиановца" заработали угловой. Леший стоял на ближней штанге и уже каким-то местом чувствовал, что сейчас будет гол. И гол действительно состоялся. После навеса в центр штрафной, перед воротами "Желбета" началась жуткая неразбериха, мяч метался из стороны в сторону и, в конце концов, от чьей-то ноги угодил в сетку. Гости радовались так, будто, по меньшей мере, выиграли Лигу Чемпионов. Желбетовцы стояли как побитые собаки. Верных три очка у них просто увели из-под носа. Матч так и закончился вничью 1 : 1, и футболисты "Желбета", стараясь не глядеть, друг на друга побрели в раздевалку. Пропущенный гол на последних секундах и в итоге ничья с крепким середнячком второй лиги, почему-то были гораздо обидней любого поражения с крупным счётом...
Не всем болельщикам нравилось название ведущего Еннского футбольного клуба. Пожалуй, только горстка "ярых фанов" неистово орущая на трибуне речёвки в поддержку любимой команды, над этим никогда не задумывалась. Им всё равно было что кричать - желбет, щербет или вторчермет - без разницы, лишь бы пива побольше да покрепче. У большинства же горожан "Желбет" ассоциировался не то с казахским, не то с киргизским народным эпосом, а случайно забредших на стадион, крайне удивляло полное отсутствие в команде лиц вышеназванных национальностей. Еннчане болели за родной клуб очень тихо, можно даже сказать с состраданием, как жалеют убогонькую старушку - нищенку, стоящую на паперти с протянутой рукой. Даже в самые лучшие времена на матчи "Желбета" не приходило более ста человек. Лишь однажды, девять лет назад трибуны стадиона "Юбилейный" оказались заполненными под завязку. Тогда желбетовцы чудом пробились в 1/64 финала кубка России, и им на пути попался московский "Спартак". Ну, или скорее они попались "Спартаку". Потому что матч закончился со счётом 0 : 7, а горожане потом ещё долго смаковали голы, влетавшие в ворота родной команды. Сейчас "Желбет" стоял навылет из второй лиги, и каждый матч был решающим, а каждое очко на вес золота.
На самом деле, название команды ни к какому народному эпосу отношения не имело. Клуб был создан почти четверть века назад при Заводе Железобетонных Изделий, отсюда получил и своё неказистое имя, и путёвку в жизнь. Цвета клуба появились как-то сами собой: жёлтые майки, белые трусы и серые гетры с жёлто-белыми полосками. А вот с эмблемой пришлось помучиться. В конце концов, остановились на витиеватых жёлтых буквах "Ж" и "Б" нарисованных на фоне серых прямоугольников и зелёных цилиндров. Внутри буквы "Б" красовался пятнистый футбольный мяч.
В первые годы своего существования "Желбет" славился крепкой железобетонной защитой и надёжными голкиперами. В "Вечернем Енинграде" под рубрикой "Спорт" не раз мелькали примерно такие строки: "Наши футболисты применили в матче с "Динамо" из Верх-Илимска гибкую комбинированную систему обороны, совмещающую элементы зонной защиты и персональной опёки". На деле же желбетовцы рубили и кромсали своих соперников, не впуская их в штрафную площадь и не давая прицельно пробить с дальних дистанций. Но надо отдать должное, вратарская школа в команде, всегда была одной из лучших в регионе. Всё это и позволяло железобетонщикам долгие годы прочно удерживаться в середине турнирной таблицы, без особых шансов на лидерство, но и без опасений вылететь в лигу физкультурников.
Ныне ФК "Желбет" переживал трудные времена. Когда страна окончательно перестала нуждаться в железобетоне и завод успешно обанкротили, клуб взяла под своё крыло мэрия Еннска. Уже через год мэр понял, что содержание команды дело затратное и неблагодарное. Железобетонщики пошли по рукам. Хозяева появлялись и исчезали, тренеры менялись каждые полгода, долги росли, а футбол окончательно пропал. Нет, футболисты "Желбета" ещё помнили, как называется игра, в которую они играют, но кое-какие правила этого вида спорта уже начали вызывать у них раздражённое недоумение. Больше всех, конечно же, от желбетовцев доставалось блюстителям этих правил - судьям. По единодушному мнению всех членов команды, именно они - судьи - всеми силами пытались угробить ФК "Желбет".
После матча с "Радиановцем" в раздевалке железобетонщиков висела гнетущая тишина. Даже о предвзятом судействе не было сказано ни слова. Главный тренер "Желбета" Анвар Зифарович Газаитуллин скорбно сидел на скамеечке, уперев кулаки в подбородок, и многообещающе молчал. Взгляд его был устремлен куда-то внутрь себя, казалось, будто он вновь и вновь мысленно прокручивает пропущенный на последней минуте гол и пытается понять, как же это могло произойти. Первым решился нарушить скорбное молчание врач команды Дмитрий Васильевич Карацупа.
- Не будем посыпать головы пеплом, - нарочито бодрым голосом заявил он, - не всё ещё потеряно. Сгоняли в ничейку с "радианами", все здоровы, серьёзных травм нет. Если выиграем...
- Вот-вот, если выиграем! - перебил его главный тренер. - Если выиграем четыре из пяти оставшихся матчей!
- Может, и выиграем, - встрял капитан "Желбета" Вадим Ельманцев. - Анвар Зифарович, игра-то вроде пошла...
- Поздно она у нас что-то пошла, - Газаитуллин похоже начал выходить из нокдауна, - в самом конце сезона и на костылях...
Разбор полётов длился ещё добрых полтора часа. Накостыляли всем, в том числе и Лёшке Костюшину. Леший молчал, не пытаясь оправдываться, по своему опыту зная, что чем больше начинаешь доказывать свою правоту, тем больше собак на тебя свешают, и своих, и чужих.
Костюшин играл в "Желбете" уже пятый сезон. Воспитанник казанской футбольной школы, он к своим двадцати восьми уже успел сменить четыре клуба второй лиги. Обосновавшись в Еннске, Леший решил, уже было, лет через пять, потихоньку завершить здесь свою футбольную карьеру. Но тут дела у железобетонщиков пошли хуже некуда. И задержки зарплаты, и барахтанье внизу турнирной таблицы, и постоянные на этом фоне дрязги в коллективе. Костюшин не сомневался, что с "Желбетом" в скором будущем придётся распрощаться. А Газаитуллин в свою очередь не желал терять талантливого защитника, в становлении которого он сыграл не последнюю роль. Одним из главных достоинств Лешего была игра головой. Причём, как самим котелком, так и тем, что в нём варилось. При росте под метр девяносто Костюшин обладал неплохой техникой, имел превосходные физические данные и, что самое главное, отлично видел поле, мог дать точный нацеленный пас, да и сам пробить по воротам. В котелке у него много чего варилось. Возможно, проявись все его таланты чуть раньше, кто знает, как далеко бы зашёл Леший - играл бы сейчас где-нибудь в ЦСКА или в "Локомотиве". Но футбольный век короток, и надежд на попадание даже в команды первой лиги Костюшин не питал.
Объявив завтрашний день выходным, Анвар Зифарович распустил футболистов, и понемногу раздевалка опустела. Костюшин и Ельманцев последними вышли со стадиона, распрощались у автостоянки, и Леший направился, было к своей Тойоте.
- Молодой человек! - услышал он вдруг. - Уделите мне парочку минут...
Костюшин оглянулся и увидел высокого, с него ростом, пожилого мужчину с густой седой шевелюрой, облачённого в спортивный костюм фирмы "Адидас" и яркие молодёжные кроссовки.
У Лешего радостно ёкнуло в груди. "Неужели заметили, - подумал он. - А вдруг из премьер-лиги?"
Незнакомец между тем подошёл, протянул руку и представился:
- Кандидат физико-математических наук, профессор Замора Лев Яковлевич.
Ошарашенный Костюшин с некоторым раздумьем пожал протянутую руку и спросил:
- Вам автограф?
- Нет, нет, что вы... У меня уже есть, - замотал головой профессор, - я к вам по другому вопросу. Ваша команда, да нет, что я говорю - наша команда, находится в сложном положении. Я хотел бы помочь.
- А я-то тут при чём? - спросил Костюшин. - Поговорите с Анваром Зифаровичем.
- Нет, нет, - снова замотал своей почтенной шевелюрой профессор. - Именно вы, и только вы. Сегодня уже поздно, траву совсем не видать, поэтому давайте-ка завтра, - он посмотрел на часы, - часика в три вас устроит?
- В принципе, да, - пробормотал Леший.
- Тогда давайте, батенька, завтра прямо у входа на стадион и встретимся.
Профессор ещё раз подал руку, футболист недоумённо её пожал, и Лев Яковлевич растворился в надвигавшихся осенних сумерках. "Больной какой-то, - подумал Леший, - не поеду я никуда". И он направился к своей стоявшей уже в одиночестве Тойоте.
Весь следующий день профессор не выходил у Костюшина из головы: "Почему я? - думал он. - И при чём здесь трава? Вообще, чем он может помочь? А может, вывели какой-нибудь допинг суперсовременный, от которого мы будем летать по полю как попугаи? Опять же, почему только я? Или это проверка?". В конце концов, Леший не выдержал и к назначенному времени поехал на стадион.
На сей раз, профессор был в коричневом костюме, чуть потёртом на рукавах, и походил он теперь на Эйнштейна, который только что вывел свою теорию относительности. Лев Яковлевич восторженно пожимал руку футболисту, приговаривая:
- А я уже думал, было, батенька, вы не приедете. Решили, что я больной какой-нибудь, да и чем я могу помочь?
И он потащил Костюшина на стадион.
Трибуны были совершенно пусты, и лишь где-то на противоположной стороне бродил мужичок и собирал бутылки. Леший ещё раз взглянул на пустые ворота и снова вспомнил тот досадный мяч, пропущенный желбетовцами на последних минутах.
- Присядемте вон там, Алексей... Как вас по батюшке?
- Можно просто Алексей... - Леший и его спутник присели в первом ряду, и профессор достал из внутреннего кармана блокнот.
- Вы ведь, батенька, математику в школе изучали? - спросил он.
- Изучал, конечно. Особенно в младших классах.
- Значит, вы знаете, что всё в мире подчинено законам математики?
- Понятно, - ухмыльнулся Костюшин. - Мяч - круглый, поле - квадратное...
- Поправлю вас, поле не квадратное, поле - прямоугольное. А если брать всё игровое пространство, получится параллелепипед. Таким образом, в футболе мы имеем дело с различными видами энергий, ограниченных параллелепипедом. Вряд ли вы слышали о синергетике, а между тем базировался я именно на этом междисциплинарном направлении, которое занимается изучением систем, состоящих из многих подсистем различной природы, и выявлением того, каким образом взаимодействие таких подсистем приводит к возникновению пространственных, временных или пространственно-временных структур в макроскопическом масштабе. Чтобы вы лучше поняли, батенька, расскажу одну поучительную историю, произошедшую со мной восемь лет назад. Как раз сразу после развода с моей драгоценной супругой. Мы уже не жили вместе и случайно встретились на площади Маркса. Она была не одна, и явно не хотела со мной говорить, я же высказал тогда всё, что наболело. Одним словом, поругались мы, а по дороге домой на перекрёстке мне на голову упал кирпич. Очнулся я уже в больнице, где и провёл последующий месяц. Да... А врачи потом мне сказали, что за спасение своё должен я благодарить одну девушку. Она сидела как раз напротив площади в кафе и всё видела. А как кирпич-то на меня свалился, она вызвала "Скорую". На пять минут бы промедлили, всё - не сидел бы я тут с вами, батенька, не разговаривал. Пытался я потом найти свою спасительницу, но она как в воду канула... Да... Так вот я о чём: пока лечился - пытался, как это бывает обычно, определить, кто же виноват в том, что этот кусок глины чуть меня не лишил жизни. И тогда во всей простоте предстала передо мной теория приблизительности, как я её назвал. Вот так вот. Ньютону на голову яблоко упало, а мне - кирпич. Вывод - жить с каждым веком становится всё тяжелее и тяжелее. И понял я, что кирпич мне на голову сбросила энергия трёх человек, то есть моя собственная, жены бывшей и её друга, заключенная в куб площади. Я начал расчёты сразу же, как только вышел из больницы. Благо, знакомый архитектор предоставил все размеры домов в районе того злополучного перекрёстка. И так я крутил, и так - чувствую, чего-то не хватает. Потом только понял, что значение имеет не только направление наших энергий, но и точка их соприкосновения, и время воздействия начала одной из энергий на эту точку, я её назвал точкой "INDE", по латыни значит - "отсюда". Когда всё сошлось - понял, виноват был я сам. Не надо было, будучи источником энергии, так долго стоять в месте наибольшей концентрации энергетических потоков. Вас, батенька, удивляет, к чему я всё тут рассказываю... М-да... Потом было много ещё разной чисто технической работы, вычислений, но, боюсь, вы меня вряд ли поймёте. Но вот что я усвоил: теория приблизительности действует в любом ограниченном пространстве, размеры которого можно вычислить. Не буду утомлять вас подробностями моих экспериментов. Скажу лишь, что они засекречены и ими заинтересовались даже политтехнологи. Говорят, испытывали на Украине... - профессор понизил голос до шепота.
Лешему всё было ясно. Более бредовых речей ему слышать не приходилось, но всё же он решил не перебивать полоумного учёного, которому на голову упал кирпич, да и ко всему прочему бросила жена.
- Так вот, - продолжал профессор, - в очередной раз, наблюдая за тем, как вы, батенька, проигрываете, я подумал, а что если применить теорию приблизительности к футбольному матчу? Число энергий известно, их направление - тоже, мяч, в конце концов, круглый, а поле, как сами изволите видеть прямоугольное. Я вымерил все его параметры: длина - 109 метров и 53 сантиметра, а ширина 70 метров и 12 сантиметров. Очень важен и размер ворот, ведь направление энергий в большинстве своём сосредоточены именно на этих прямоугольниках, а, кроме того, высота нашего параллелепипеда как раз определяется высотой ворот. У нас она 2 метра 44 сантиметра. Конечно, одним из главных объектов концентрации психофизической энергии является мяч. Я вам открою небольшой секрет, мне удалось снять точные параметры всех мячей, с которыми вы работаете. Мои расчёты основаны на усредненных размерах: 21-22 сантиметра в диаметре и не более 400 граммов веса. Владея всеми данными, я вычислил коэффициент приблизительности, который и влияет на энергии игроков. Нельзя забывать, что большое значение имеет и продолжительность временного отрезка, когда энергии игроков замыкаются в одной точке. Он равен в среднем пятнадцати минутам. То есть в результате мы имеем шесть потенциальных голов за матч, забитых с применением теории приблизительности.
- Ну а я-то тут при чём? - Костюшину уже надоело выслушивать весь этот бред.
- А вот при чём... Вы же, батенька, играете на правом фланге защиты и, именно вы постоянно бегаете в районе точки "INDE", а сами при этом являетесь источником одной из определяющих энергий. Я вижу, что утомил вас своими рассказами. Вам это малопонятно. А вот мои ученики, они так рьяно проводят эксперименты. Вам бы с ними познакомиться. Перспективные молодые люди. Хотя никто из них и не догадывается о реальной цели наших исследований. Ну это к слову... Так вот, о чём я? Ах, да, значение имеет и то время, в течение которого вы должны будете воздействовать на точку "INDE" данного параллелепипеда. И не забывайте, что теория приблизительности будет действовать лишь в том случае, если на поле будут присутствовать ровно двадцать три человека. В случае если кого-то удалят, или футболист покинет поле из-за травмы, теория рушится и точка смещается в другое место. То же самое произойдёт, если на поле появится кто-нибудь лишний, врач, например, или собака выбежит... Вот вроде бы всё. Я понятно изложил?
- Честно говоря, я ничего не понял... - устало ответил Костюшин.
Профессор нетерпеливо выдохнул и хотел, было что-то ещё сказать, но передумал. Он встал, схватил Лешего за рукав и потянул на поле.
- Вот, - говорил он на ходу, - запоминайте, батенька.
Профессор отсчитал шаги от углового флажка к воротам, затем развернулся и пошёл к центру поля, сверился по одному ему понятным меткам и остановился. Леший брёл за ним как лошадь на узде, обречённо понимая всю нелепость происходящего. Лев Яковлевич пяткой выдавил на газоне углубление и сказал:
- Вот точка "INDE" данного параллелепипеда на этой половине поля. Соответственно вторая точка центрально симметрична этой. Здесь нужно встать ровно на тридцать семь секунд на двенадцатой, двадцать пятой и сорок четвёртой минутах матча. Тогда в течение примерно трёх минут мяч неизбежно влетит в ворота соперника. В другом тайме, когда поменяетесь воротами, точка "INDE", как я уже сказал, будет располагаться также, но с другой стороны, а минуты, соответственно, будут пятьдесят седьмой, семидесятой и восемьдесят девятой. Теперь ясно?
- Не очень... - пробормотал футболист. - А как же игра?
- Да бог с ней, с игрой, - профессор явно начал нервничать, он уже забыл всех своих "батенек" и внезапно перешел на "ты", - у кого бы ни был мяч, если ты встанешь в указанное место и в указанное время, то "Желбет" забьёт гол. Чего здесь непонятного? Запомни: 12, 25, 44, 57, 70, 89! И всё! Встал, 37 секунд постоял, и вы забили гол! Если насытите оборону и не будете пропускать глупых мячей, каждый матч на этом стадионе будете выигрывать со счётом 6 : 0! - Лев Яковлевич тяжело вздохнул, вытер со лба пот и добавил. - Хоть у "Челси", хоть у "Барселоны", 6 : 0, понятно?
- Просто встать вот на это место? - переспросил Костюшин, задумчиво уминая носком ботинка голевую точку. - Вы, в своём уме?
- Я знал, что вы, Алексей, зададите этот вопрос, - профессор уже успокоился и вновь перешел на "вы". - Я движим, исключительно желанием помочь вашей команде. Я не стал обращаться к руководству "Желбета", потому что прекрасно понимаю - сразу мне никто не поверит. А когда поверят, заверят, проверят - будет уже поздно! Поэтому я и предлагаю вам - попробуйте! Уверяю вас - хуже не будет!
- Ну, хорошо, хорошо, - Костюшин вспомнил, что при общении с сумасшедшими нужно во всём с ними соглашаться и решил сделать вид, что поверил в эти бредни, - только скажите тогда, как быть с боковыми судьями? Они же вроде не на поле, ну, не в этом, вашем, параллелепипеде, а на игру-то влияют?
- Не в бровь бьёте, Алексей, но в глаз, - профессор запустил обе пятерни в свою роскошную шевелюру и яростно чесал её несколько секунд. - Я уже думал над этой проблемой. И вне игры они, паразиты, могут зафиксировать, и фол где-нибудь увидеть, где им и близко не пахло. Им что теория приблизительности, что теория относительности, что закон всемирного тяготения - всё едино. Но будем надеяться, главный-то за нас...
- Будем надеяться, - поддакнул Костюшин и, посмотрев на часы, подумал: "Как только таких больных на всю голову выпускают из психушки?"
- Вот здесь точка-то ваша? - с фальшивой серьёзностью спросил он, наконец.
- Да, здесь первая, - Лев Яковлевич снова взял футболиста за рукав, - пойдёмте, покажу, где располагается вторая...
И Лешему ничего не осталось делать, как тащиться через всё футбольное поле за сумасшедшим профессором, чтобы взглянуть на пятачок уже пожелтевшего газона...
Начало первого тайма календарного матча со "Спартаком" из Чернореченска сложилось для желбетовцев просто отвратительно. Уже на седьмой минуте спартачи из ничего сварганили гол. Навес с левого фланга, удар, и, как говорит многоуважаемый футбольный комментатор, начинай с центра поля. Игроки "Желбета" пыхтели изо всех сил, но даже перейти на половину соперника удавалось редко. Спартаковцы же почувствовав вкус крови, решили добить железобетонщиков в первом тайме. На тридцать девятой минуте форвард "Спартака" Гоша Чурских продрался по центру сквозь двух защитников жёлто-белых, вошёл в штрафную и что есть силы с подъёма, ударил по воротам. Мяч угодил в левый от вратаря угол в притирочку со штангой и несколько десятков зрителей, пришедших на игру "Желбета", тут же, как по команде встали, и потянулись к выходу со стадиона. На трибунах осталась только группка "фанов" в жёлто-белых шарфах (они были проплачены руководством клуба на весь сезон и при всём желании уйти не могли), седой старикан в спортивном костюме и мамаша полузащитника хозяев поля Андрея Станкевича, которая не пропускала ни одного матча "Желбета" с участием сына.
Первый тайм так и завершился - 2 : 0 в пользу гостей из Чернореченска.
После свистка на перерыв, уходя с поля, Костюшин взглянул на трибуны. Лев Яковлевич сидел прямо, на том самом месте, где они беседовали неделю назад. Задрав свою гениальную голову, он смотрел куда-то в небо, на низкие хмурые осенние облака, и казалось, что его совершенно не волнует происходящее на поле. "Железный старикан" - подумал Леший, заходя в подтрибунное помещение.
Все десять минут перерыва, пока Анвар Зифарович, брызгая слюной и не по-татарски сквернословя, метался по раздевалке и пытался объяснить своим футболистам тактический рисунок игры на второй тайм, Костюшин размышлял о Заморе и его теории приблизительности. После того, как они расстались, и Леший довольно грубо пожелал профессору на прощание: "здоровья вам и вашему лечащему врачу", никакого общения между ними больше не было. Через пару дней разговор с сумасшедшим учёным забылся, как глупый никчемный сон и Костюшин, всецело отдавшись тренировкам, ни разу о нём не вспомнил. И только сегодня, увидев старика на трибуне, снова откуда-то из глубин его памяти начали всплывать странные слова: "энергия игроков", "главный-то за нас", "хоть у "Барселоны", "будет пятьдесят седьмая". "Попробовать, что ли? - подумал Леший. - Всё равно сольём. Опять же может старик вылечится, когда теория в его больной голове не подтвердится на практике... Хотя, нет, такие не вылечиваются. Это уже, похоже, до могилы... "
Второй тайм, как и первый, начался атаками "Спартака". Гости заметно расслабились и стали играть легко и непринуждённо, видя, что соперник уже не в состоянии даже провести острую контратаку. Желбетовцы отбивались, не помышляя о чужих воротах, и даже проплаченные "фанаты" уже примолкли и втихушку допивали халявное пиво. Костюшин поглядывал на табло. Когда на электронном секундомере высветилась цифра 57, он подошёл к едва заметной на газоне точке "INDE" и встал на неё, стараясь сохранять серьёзное выражение лица. Судя по всему, никто, кроме профессора не обратил внимания на его перемещения по полю. К счастью, мяч был на половине "Спартака", желбетовцы перешли в атаку, и Лешему удалось без проблем, спокойно, простоять на "волшебной" точке, почти целую минуту. "Ну что, и где обещанный гол? - подумал он, когда на табло появилась шёстерка с тремя нулями.
А на шестьдесят первой минуте матча футболисты "Желбета" забили гол.
Гол получился какой-то странный и неказистый. Из центрального круга Вадим Ельманцев со всей дури ударил в сторону ворот красно-белых и мяч, полетев по немыслимой траектории, несколько раз отрекошетив от защитников "Спартака", угодил в сетку. Желбетовцы бросились обнимать своего капитана, "фанаты" на трибуне оживились и начали скандировать свою "любимую" речёвку, придуманную для них врачом клуба Дмитрием Васильевичем Карацупой:
- "Желбет" - это сила!
- "Желбет" - это класс!
- "Желбет" победит
- И здесь, и сейчас!
Матч продолжился и разозлённые спартачи сразу же большими силами ринулись на штурм желбетовских ворот. Хозяева с трудом отбивали одну атаку за другой, постоянно фолили и практически не контролировали мяч. Костюшин ни коим образом не связывал забитый гол со своим стоянием на пресловутой точке "INDE". "Чистая случайность", - думал он. Но неумолимо приближалось новое время "Ч" - семидесятая минута и надо было решать - вставать или не вставать. Леший всё-таки выбрал первое, но как выяснилось, на сей раз, сделать было это не так-то просто - атаки спартаковцев не прекращались ни на одну минуту.
Когда на табло появилась семёрка и три нуля, Костюшин снова всё-таки встал на точку. В эту секунду как раз по его правому флангу прорвался полузащитник "Спартака" и впервые за всю свою футбольную карьеру Леший не бросился отбирать у соперника мяч. Он просто стоял и безучастно наблюдал, как спартаковец, тяжело сопя, обводит его и несётся к воротам "Желбета", срезая угол и выходя на убойную позицию.
- Леший! Вали его! - орал кто-то из одноклубников.
- Что ты встал, как манекен!!! - это уже стонал Анвар Зифарович у кромки поля.
Спартаковец хлёстко, внешней стороной стопы ударил по воротам, мяч попал в штангу, прокатился по самой линии, угодил в другую штангу и... выкатился в поле. Вратарь желбетовцев тут же запнул его подальше, и хозяева провели молниеносную атаку.
Второй гол получился на загляденье и забил Андрей Станкевич. Он принял мяч на грудь, красиво обвёл трёх спартаковских защитников и мастерски перебросил кожаную сферу через вратаря. С трибуны, заглушая все крики и свисты, раздался нечеловеческий вопль.
- Го-о-о-о-ол!!!!! - это орала его мама.
Орали все. Ликовали и обнимались футболисты "Желбета" на поле и на скамейке запасных. Ликовали и обнимались "фанаты" "Желбета" на трибуне. Анвар Зифарович бегал вдоль кромки поля и во всю силу своих лёгких орал: "Гол!", но мама Станкевича на трибуне всё равно орала громче него. Молчали только двое: профессор Лев Яковлевич Замора и правый защитник ФК "Желбет" Алексей Костюшин.
После второго пропущенного гола спартаковцы как-то сникли, прижались к своим воротам и уже не помышляли об атаке. А хозяева напротив воспряли и проведя две замены, стали то и дело гостить в штрафной соперника.
Признаться, Костюшин даже не знал, что теперь и думать. Поверить в то, что оба забитых мяча всего лишь плод его глупого стояния на какой-то точке, он не мог. Но и не верить было нельзя. Счёт на табло высвечивался 2 : 2, до конца игры оставалось минуты две-три и Леший решил попробовать в третий раз занять "священное" место. Как назло из головы напрочь вылетело время шестого и последнего превращения теории приблизительности в практику забитого гола. Можно было, конечно же, подбежать к боковой и спросить у профессора. Но было как-то неудобно или даже, наверное, стыдно. Тогда Костюшин встав на точку "INDE", сделал вид что перешнуровывает бутсы. Мяч был на половине поля гостей - желбетовцы готовились выполнить штрафной у ворот "Спартака" - можно и постоять на одном месте.
Когда закончилось основное время матча, и судья добавил всего две минуты, Леший решил, что игра так и закончится вничью 2 : 2. Но он ошибся. Теория приблизительности Заморы, так же как и теория относительности Эйнштейна, так же, как и закон всемирного тяготения Ньютона, не желала быть нарушенной. Поэтому, когда судья на девяносто второй минуте за игру рукой в штрафной площади назначил в ворота "Спартака" пенальти, Костюшин почувствовал себя подопытным кроликом, которого используют в отвратительно-жутком эксперименте. Он взглянул на трибуну, где сидел профессор, но Заморы уже там не было и только офонаревшие от нежданной победы "фаны" во всю глотку орали:
- Оле-е-е! Оле-оле-оле-е! "Желбет" - вперёд!
- Оле-е-е! Оле-оле-оле-е! "Желбет" - чемпион!
Громче всех орала мама Станкевича...
Долгожданную победу праздновали шумно и весело. Поддавшись всеобщему ликованию, тренер Анвар Зифарович не устроил даже обычного послематчевого "разбора полётов". Он только подошёл к Костюшину и, по-отечески потрепав за плечо, спросил:
- Что случилось, Лёша, чего ты так тормозил во втором тайме?
- Да голова закружилась... - замялся Леший. - Что-то я совсем плохо себя чувствую.
- Так ты бы сказал сразу, мы бы заменили тебя.
- Да ладно, Анвар Зифарович, главное, выиграли.
В то время как желбетовцы строили планы относительно вечера, чтобы достойно отметить волевую победу, Костюшин принял душ, переоделся и направился к выходу. У него были свои планы.
Он позвонил с мобильного в справочное и попросил номер телефона и адрес Заморы Льва Яковлевича.
- Записывайте, - помедлив буквально пару секунд, сказал ему женский голос. - Замора Л.Я., улица Мостовая дом 47, квартира восемь, телефон 45-34-90.
Диспетчер ещё только диктовала адрес и телефон Заморы, а Костюшин уже направлял свою Тойоту по следам внезапно исчезнувшего профессора. Начинало темнеть, когда Леший нашёл затерявшуюся в центре города улицу Мостовая. Странно, но никогда раньше он её не замечал, хотя проезжать здесь приходилось не единожды. Да и никаких мостов здесь сроду не было. Дом под номером 47 он разыскал сразу. Костюшин припарковал машину у дороги и направился к профессору.
Лешему посчастливилось, подъезд, несмотря на довольно позднее время, был открыт. Поднявшись на третий этаж, и без труда обнаружив квартиру, номер 8, он только сейчас задумался - что же сказать профессору? Требовать объяснений было глупо. Лев Яковлевич неделю назад рассказал всё до мельчайших подробностей. А то, что Леший ему не поверил, так это его собственные проблемы. Просить извинений за своё поведение? Благодарить за подаренную победу? А может предложить сотрудничество? За хорошую оплату, к примеру, рассчитать счастливую точку и на других полях? И куда же он, в конце концов, так внезапно исчез с трибуны?
"Ладно, разберусь по ходу", - подумал Костюшин и с силой вдавил кнопку звонка. Никакой трели за дверью не последовало. Он ещё несколько раз надавил на кнопку и понял, что звонок не работает. Тогда Леший начал стучать: сначала как-то робко и неуверенно, а потом изо всех сил. За дверью стояла гробовая тишина. Вконец отчаявшись застать хозяина дома, Костюшин стукнул в последний раз, и собрался было уже уходить, как вдруг увидел через дверной глазок, что в квартире зажёгся свет.
- Кто там? - раздался заспанный старушечий голос.
- Мне бы Льва Яковлевича...
- Сейчас, открою...
Это "сейчас" растянулось минуты на две. В конце концов, дверь открылась, и Костюшин увидел обладательницу голоса - высокую сухощавую старушку в цветастом турецком халате и остроносых тапочках.
- Я - Лидия Яковлевна, сестра Лёвы. Что вам угодно, молодой человек?
- Мне бы поговорить со Львом Яковлевичем. Он дома?
- Вы, верно, бывший ученик Лёвы?
- В некотором роде, да, - согласился Костюшин.
- Вынуждена вас огорчить. Восемь лет назад мой брат Лёва трагически погиб.
- Как погиб?..- ошарашено выдавил из себя Леший.
- Ему на голову упал обломок железобетонного блока. Месяц он пролежал в реанимации. Врачи боролись за его жизнь, но... всё напрасно...Он умер...