- Вот ты удивляешься, когда я начинают ворчать, если вы войнушку затеваете, - мерно вещал дед, выстругивая заточенным до бритвенной остроты ножичком, очередную затейливую фигурку. К этому хобби деда я привык настолько, что сам уже давно начал высматривать в лесу сучки затейливой формы. Дед меня за это хвалил, и каждый такой сучок неизменно превращался в такое великолепие, аж дух захватывало. Просто удивительно было, как из простого куска дерева может получиться такое. На все мои вопросы дед отвечал неизменной фразой: если как следует присмотреться, фигурка уже внутри, а я просто отсекаю все лишнее. И обязательно усмехался в бороду. Но как я ни всматривался в эти деревяшки, увидеть в них фигурки не получалось. Дед всегда утешал и обещал, что со временем, и я научусь видеть, надо только упорно тренироваться. - А знаешь, почему я ворчу?
- Нет, деда.
- То-то и оно что не знаешь. Страшная война вещь, что б в нее играть, слишком страшная. Вот ты все расспрашиваешь, как на фронте было, а что я могу рассказать? Это видеть надо. Да и не расскажешь всего мальцу вроде тебя. Враз сон потеряешь. Эх, да что там! Я-ить и сам, хоть и лет уже столько минуло, а и то нет, нет, да и проснусь с криком, когда присниться.
- А что присниться? - Ухватился я сразу.
Дед усмехнулся, зная, что сам виноват, теперь не отстану.
- Вот ведь сорванец. Ну да ладно, расскажу малость. Ты уж достаточно взрослый. Кое-что знать должон. Только нос-то не задирай, не задирай. Не настолько взрослый.
Он замолчал, так и этак крутя перед носом не доструганную деревяшку. Я молчал, затаив дыхание. Знал, стоит мне сейчас ляпнуть не то и прощай все рассказы. Дед сразу цыкнет сурово и прогонит на двор. Наконец дед увидел что хотел, довольно сощурился и осторожно сделал надрез.
- Страшно на войне. Очень страшно. Не потому что тебя убить могут, нет. К этому как раз привыкаешь... Страшно, когда убивают твоих друзей. Тех, с кем ты еще только утром курил пополам самокрутку. Вот к этому привыкнуть нельзя. Были, правда, и такие кто привыкал, только знаешь, Максимка, не оставалось в них ничего человеческого. Так, скорлупа одна. Вот вроде есть рядом с тобой человек, видишь его, а все равно, что и нет.
- А разве бывает такое?
- Бывает. - Дед усмехнулся. - Еще как бывает. Посмотришь такому в глаза и дрожь берет. Словно смерть оттуда выглядывает. И самое страшное, когда понимаешь что и сам можешь таким стать. Вот чего я сильно боялся - стать одним из них.
Дед встрепенулся, отвлекаясь от каких-то неприятных воспоминаний. Потом отложил в сторону недорезанную фигурку и очень серьезно посмотрел мне в глаза.
- Расскажу, Максимка, расскажу. Для того и разговор начал. Тот страх, о котором я уже рассказал, на войне преследует каждого. Но есть и кое-что пострашнее.
- Убивать? - Выдохнул я.
- Нет, не убивать. Хотя... да, убивать. Но убивать не врагов, которые сами готовы тебя убить, а убивать тех, кто верит тебе.
В его внимательно рассматривающих меня глазах, я в какой то миг увидел свое отражение. Губы дрожат, глаза как блюдца, разве что слез еще нет.
- Не понимаешь. - Кивнул дед. - Какой ты счастливый, Максимка. Хотел бы и я... Ты же помнишь, что я два года партизанским отрядом командовал? Вот там-то я и познакомился с настоящим страхом. Я ведь уже тогда седым стал. Первая седина после Курской Дуги появилась. После того ада, думал уж ничего страшнее не будет... Ан нет, ошибся. Молодой я тогда был, двадцать годков всего, а пришлось взять на себя отряд. Вот вы, как войнушку затеваете, бывает, передеретесь даже, кто командовать будет. Сопляки. Командовать на войне, это в первую очередь означает посылать на смерть. Хладнокровно, без колебаний. И ты знаешь, что те, кого ты обрек на смерть тоже это знают. Но идут. Идут, потому что велит долг. Но тебе от этого не легче. Ты понимаешь, что по-другому нельзя и отдаешь приказ. А потом, глотая слезы, смотришь на нашпигованные свинцом куски мяса, которые даже телами назвать уже сложно...
- Деда, не надо, мне страшно. - Я едва не разревелся, только слова деда о том, что я уже взрослый удерживали меня от такого позора.
- Нет, сорванец. Ты хотел послушать про войну, так слушай. Чем раньше узнаешь правду, тем лучше... И это не самое страшное. По настоящему страшно, когда ты посылаешь преданных людей не просто в бой, а на смерть. Ты говоришь: так надо. И человек тебе верит. Он не понимает, почему он должен умереть, но идет. Идет, потому что верит тебе. А ты даже в этот момент, не имеешь права рассказать ему, для чего нужна его смерть. Иногда ты и сам не знаешь, будет она напрасной или нет. Ты просто отдаешь приказ. Но даже если эта смерть не напрасна, ты все равно не находишь себе места, вспоминая глаза этого человека... Даже когда ты знаешь для чего нужна была его смерть, ты повторяешь себе: а он не знал... Да, можно говорить что он погиб за Родину, защищая свой народ, но... Он знал что защищает Родину. Только он не знал... так и не узнает, была ли смерть не напрасной... Вот что значит командовать...
- Деда, я больше никогда, слышишь, никогда не буду играть в войнушку. - Я все-таки не выдержал и разревелся, размазывая по лицу слезы и сопли.
- Ну, ну... Не надо так, малыш. - Дед мягко привлек меня к себе и прижал к широкой груди. Его густая борода щекоталась и колола одновременно, но я старался не замечать этого. В объятиях деда так спокойно, тепло и уютно, что я сразу стал забывать страшный рассказ. Дед понял это, и не дал мне забыть. - Просто, Максимка, если настанет такой момент, не вини командира. Пойми, что ему не легче... Ему намного, намного труднее...
- Я обязательно запомню, деда.
Сон резко оборвался. Не понимая, почему так ноет спина, я потянулся и сообразил, что до сих пор нахожусь за столом. Правда заботливый Невид подсунул мне под голову подушку, но все равно спать сидя, изогнувшись крючком, все же не лучший способ как следует отдохнуть перед тяжелым днем. Я протяжно зевнул и вспомнил сон. Да уж, как всегда кстати. Ну, дед, ну пройдоха, все рассчитал! Мне определенно стоит гордиться, что у меня был такой дед! Надо завтра перед Грязнулей извиниться. Меня ведь именно и насторожило, что после некоторых рассказов, он потом мучается, не зная, куда себя деть и старается не встречаться со мной взглядом. Наверное, ему и впрямь несладко было. Завтра с утра так ему и скажу.
Стоило мне встать, как колени оглушительно хрустнули. Вот это никуда не годиться. Спать, спать и спать. Осторожно, стараясь не разбудить Грязнулю, я прокрался в комнату, и, не включая свет начал раздеваться. Так как я старался все делать как можно тише, то естественно сразу же врезался в журнальный столик и своротил с него пару неубранных чашек.
- Неужели обязательно так шуметь? - Раздался с кресла недовольный голос. - Включил бы свет, и всех делов!
Знакомый брюзжащий тон меня обрадовал: значит, Грязнуля не сердиться. Воспользовавшись его предложением, я включил свет. Кот, свернувшись клубочком, лежал в кресле. Головы, как всегда, он не поднял, но треугольные уши, развернувшись в мою сторону, говорили ему о происходящем не хуже глаз.
- Грязнуля, - откашлявшись, начал я. - Ты... не сердись, а? Это я дурак, мог бы подумать, прежде чем обвинять. Давай мириться.
Кот, наконец, соизволил открыть глаза и внимательно осмотрел меня с ног до головы. Он, похоже, сразу догадался о причинах моего поведения, но виду не подал.
- Ты тоже прости. - Сказал он. - Я мог бы не врать, а честно признаться, что не могу всего рассказать. Не снимай с меня всей вины.
- Отлично! - Просиял я. - Тогда пятьдесят на пятьдесят, согласен?
- По рукам! Только давай отложим все остальное до утра. Нам вставать чуть свет. А денек предстоит!...
Я быстренько разделся, выключил свет и нырнул под одеяло. Но прежде чем заснуть, я все же решил выяснить один, давно меня мучающий, вопрос.
- Грязнуля, а Грязнуля? - Я дождался, когда в темноте вспыхнут два фосфоресцирующих глаза, и тогда спросил. - Слушай, а что у котов значит жест хвостом, когда вот так из стороны в сторону?
И я помахал в воздухе рукой изображая, что имел в виду. Ответ кота был до жути лаконичен:
- Ты угадал.
Нет, и почему я его до сих пор не прибил?
Подъем сопровождался жуткой головной болью.
- А чем ты думал, - язвительно вопрошал кот, - когда пил? Неужели нельзя было обойтись без этого?
- Какое, там, пил?. - Буркнул я, при всем желании не имея сил вступать в споры. - Две рюмки, напряжение снять...
- Невид, он и сам мог бы дойти до кухни! А то ишь, слугу нашел! - Снова взвился кот, когда домовой протянул мне чашку с водой, и таблетку цитрамона.
- Гад, ты, котяра. - Осуждающе покачал головой Невид. - Он за эти дни столько всего перенес, у другого голова бы совсем лопнула. А тут - только болит!
- Болит - значит есть! - Фыркнул кот.
После легкого завтрака приготовленного Невидом, я, наконец, смог почувствовать себя человеком.
- Грязнуля, - решил я выяснить один важный вопрос. - Ты пойдешь со мной? Я думаю мне совсем не помешает твоя помощь.
Кот постарался скрыть усмешку, но это у него плохо получилось. Все-таки я его уже знаю как облупленного.
- Вообще-то я и сам хотел тебя попросить об этом, да только не знал, как ты это воспримешь.
- Отлично. Значит, идем налегке. Хм... Думаю, будет лучше, если я понесу тебя в сумке.
- Я тоже так думаю. - Скромно отозвался кот.
- Захребетник, ты! - Я быстро отыскал свою старую спортивную сумку. В нее влезло бы трое таких как Грязнуля. А если отстегнуть сложенный гармошкой низ, то и еще пятеро. - Ну, устраивайся.
Кот запрыгнул в сумку, обнюхал, покрутился, затем плюхнулся на брюхо и довольно муркнул:
- Пойдет.
- А если бы не подошла, я бы тебя не спрашивая, силой затолкал. - Проворчал я так, что бы слышно было только Невиду. Домовой сразу ехидно ухмыльнулся, а кот обиженно высунул нос из сумки.
- Но-но! Не очень-то! Я все слышу!
Я еще раз осмотрелся, вспоминая, не забыл ли чего. В этот момент, ко мне подошел Невид.
- Максим, на, возьми, вдруг пригодиться? - Он протянул мне небольшой кнопочный нож.
С благодарностью, приняв подарок, я нажал на кнопку. Выбрасываемое лезвие сухо щелкнуло. Наточен ножичек на славу. Хоть брейся. Однако не хотелось бы мне, попасть в ситуацию, в которой придется его применять. Если бы я тогда знал, как скоро это случится!
- Ну, вперед к свершениям! - Я подхватил сумку с котом и закинул на плечо.
Из сумки раздалось недовольное шипение.
- Ты там поосторожнее, не картошку везешь!
- Будешь много болтать, сам пойдешь. - Огрызнулся я. - Своими четырьмя драгоценными лапками.
На это кот ответил презрительным молчанием. А пусть его! Чем больше он дуется, тем спокойнее у меня жизнь.
- Бывай, Невид. - Попрощался я. - Ты уж присмотри за квартиркой.
- Бу сде, хозяин! - Бодро отрапортовал домовой и закрыл за мной дверь.
Первое что меня насторожило едва я вышел из парадной, это абсолютная, невозможная для города тишина. Мне вспомнилось, как Лилит устанавливала тишину во время боя с упырями. Здесь было нечто похожее, но не то. Звуки были. Я убедился в этом, когда пнул, пустую жестянку из-под пива. Она покатилась по асфальту с жутким грохотом и просто обязана была переполошить полрайона. Однако сколько я ни прислушивался никаких других звуков так и не услышал.
- Не к добру это. - Сообщил из сумки Великий Прорицатель Грязнуля.
Хм, а я думал, что кошки не каркают, а мяучат. Ошибся, стало быть. Еще как каркают. Вот и этот накаркал.
Когда ЭТО появилось из-за дома, я даже не понял, что оно из себя представляет. Рассвет только зарождался на востоке, и предутренние сумерки причудливо искажали истинные очертания предметов. Только когда расстояние сократилось метров до пяти, мне удалось разглядеть небольшую воронку, поднимающуюся над землей сантиметров на сорок. Лихо, закручивая встречающиеся на пути бумажки и прочий мусор, воронка целенаправленно двигалась ко мне.
- Макс, нож кидай, кидай нож! - Завопил высунувшийся из сумки Грязнуля. - Да не стой столбом! Тебе же Невид давал. Кидай скорее! Это встречник!
То, что это встречник, я уже и сам догадался по описанию бабы Яги. Так вот ты какой! Я с интересом разглядывал это чудо природы или нечисть, даже не знаю, как правильней назвать. Встречник остановился метрах в четырех от меня и не делал никаких попыток приблизиться. Не обращая внимания на исходившего слюной кота, я продолжал наблюдение. А чего торопиться? Движется встречник в час по чайной ложке. С такими темпами, он до меня еще полдня добираться будет. Свою ошибку я понял только тогда, когда встречник внезапно сделал рывок, за какую то долю секунды преодолев разделяющее нас расстояние. Вот только теперь я вспомнил, что баба Яга рассказывала об этом существе, и мне стало по-настоящему страшно.
- Прыгай, дурак!
Я, не раздумывая, прыгнул, и только это спасло мне жизнь. Едва мои ноги оторвались от земли, как встречник уже крутился на том самом месте, где меня уже не было. Еще в прыжке, я успел сунуть руку в карман и, перекатившись в кувырке по асфальту, встал на ноги и развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть несущегося в новую атаку встречника. Щелчок раскрывшегося ножа прозвучал в полной тишине громче пистолетного выстрела. Встречник несся на меня как маленький истребитель. Я внимательно следил за его приближением, заставляя себя не сжимать рукоять ножа слишком крепко. Метание ножей не мой конек и я хотел быть уверен, что все пройдет гладко. Расположив руку с зажатым в ней ножом вдоль бедра, я застыл, мысленно умоляя Грязнулю не отвлекать меня своими истеричными выкриками. Еще ближе, еще, еще... Помня о том, какую скорость он может развить, я старался не пропустить нужный момент, когда еще смогу удерживать ситуацию под контролем. Еще чуть-чуть... Пора! Рука дернулась, вперед придавая ножу необходимое ускорение, ноги привычно спружинили и нож сорвавшись с ладони, ударил прямо в центр этого миниатюрного посланника смерти. Прошелестел едва слышный вздох и смерчик опал на землю. Там где он был осталась лишь кучка мусора и окровавленный нож.
- Ты что так долго, идиот? - Набросился на меня кот. - Я чуть с ума не сошел! Чего ты там выжидал?
- Боялся промахнуться. - Честно признался я. - Баба Яга сказала, что нужно в самую середку...
- Да ты слушай больше! Главное попасть... Хотя в середку надежнее. - После некоторого колебания признал он. - Ну что, это все, можем идти дальше?
- Это лучше спросить у него. - Показал я Грязнуле на скрывающуюся в густой тени дома, массивную фигуру. Понимая, что больше таиться нет смысла, фигура отошла от стены. Я приветливо помахал рукой. - Привет, Андрей. А я уж боялся, что ты не придешь.
Андрей недобро зыркнул маленькими глазками из-под тяжелых надбровных дуг.
- Ты, эта, идешь домой. Последний шанс. Или я буду тебя убивать. - Похоже, эта содержательная речь была пределом способностей велета. Договорив, он замер, буравя меня злым взглядом.
- Велет. - Ахнул кот. - Их же не осталось!
- Не велет. Всего лишь потомок. - Похвастал я своей осведомленностью в этом вопросе.
Мое замечание очень не понравилось Андрею. Это я понял по вырвавшемуся из его горла низкому рыку. Этим можно воспользоваться.
- Всего лишь метис. - Мне было плохо видно его лицо, но рассмотреть на нем все признаки бешенства не составило труда.
- Ты что, сдурел! - Яростно зашипел кот. - Зачем ты его провоцируешь. Надо отступить и поискать другой путь. Или хотя бы выработать план.
- Хрен. За ним должок. Слышишь, за тобой должок, жалкий полукровка.
"Жалкий полукровка", оказалось последней каплей. Сжав кулаки, этот теплокровный танк бросился на меня горя лишь одним желанием - раздавить.
- Ну, за что мне все это? - Простонал кот. - За какие грехи я вынужден смотреть на смерть этого тупицы?
- Можешь отвернуться. - Безрадостно бросил я. - Но тогда на тебя могут случайно наступить.
Грязнуля уже это понял и без меня. Он успел выскочить за секунду до того, как на сумку опустилась огромная нога Андрея. Поступь его была так тяжела, что казалось, земля трясется под ним. Задержись кот - превратился бы в кровавый компакт диск в мохнатом футляре.