Солдат сидел на мешке, свесив руки, опёршись локтями о колени. Сигарета догорала, и пепел серой закорючкой подходил к мозолистым пальцам, грозя их обжечь. Прикосновение огня, как будто бы стряхнуло оцепенение: он выронил окурок, натянул на плечи пятнистый бушлат, вытер грязной ладонью глаза, поднял голову и посмотрел на бойцов находившихся рядом.
Правая щека его, была обожена, но заживала и слегка лоснилась от какой-то лечебной мази. Двухнедельная выгоревшая рыжеватая щетина покрывала подбородок и делала без того смуглое лицо ещё темнее. Тяжёлые ладони капитально испачканы въевшимся мазутом. Короткие сапоги измазаны "пластилином" - так называли федералы, грязную, липкую, глиняную жижу покрывавшую всю поверхность.
- Как звать-то тебя? - спросил Илья Муратов, протягивая солдату снятый с огня котелок с перловкой и ложку.
- Пономарёв Василий, зовите просто Васей.
- А лет тебе сколько, и служишь где? - некорректно поинтересовался Мишка Ланцов.
Василий с укоризной посмотрел на омоновца, мол, что насел, не допрос ведь, но ответил:
- Двадцать два. Наводчик-оператор. Сто тридцать первая Майкопская бригада. Здесь, за товарищами, забрать хочу... они у вокзала лежат...
Присутствующие разом обернулись и посмотрели на солдата. Про Майкопскую бригаду и новогодний штурм Грозного все уже слышали, но из разных источников и слухи те, были самые противоречивые, от самых страшных до чудовищных. Говорили о сгоревших машинах выстроившихся вдоль улиц, об изуродованных телах накрытых простынями, которые приносили местные жители, о собаках-людоедах и т.д. и т. п. Сейчас же милиционеры могли увидеть собственными глазами живого участника и свидетеля событий двухнедельной давности. Тесным кружком они обступили Василия, и все как по команде закурили. Старшина принёс кружку разбавленного спирта, и сунул её в руку наводчика.
- Вот выпей, - сказал он. - Для аппетиту, и для... ну... в общем, пей. Осадите хлопцы, - замахал руками старшина, - чего обступили паренька как деревья, блин, а накурили-то как, шапку вешать можно.
- Расскажи-ка друг, ну как там? Что было-то? - всё напирали милиционеры сводного отряда на Василия.
Солдат поднимал голову, обводил взглядом помещение склада, в котором и происходил разговор, качал головой и продолжал есть. Похоже, рассказывать ему уже приходилось, и не раз, и во всех подразделениях, где бы он ни появлялся. Повторять как попугай, одно и тоже - не каждый такое выдержит, и наводчик молчал. Окружающие может, и понимали это, но интерес был сильнее.
Наконец после второй кружки спирта, периодически подносимой отрядным старшиной, Василий слегка поплыл и стал более разговорчив:
- Остальные ребята, - сказал он, когда все перебрались из прокуренного помещения в дворик, - с которыми я по путям полз от вокзала, почти все раненые были, и их вывезли во Владикавказ в госпиталь. Я вроде как один из нашего бата остался здесь, других, не видел. Наша бригада сводная, человек около трехсот... была.
Многие из омоновцев отметили, что обычно, военные не особо распространяются, насчёт численности своих подразделений - срабатывает какой-то внутренний тормоз, как никак, военная тайна, но Василию похоже, после пережитого уже было всё по барабану, и он говорил прямо:
- Мы в город вошли утром, тридцать первого декабря, с северо-востока. Операция намечалась какая-то странная, разработанная быстро и даже без названия. Как будто надо бы нам отсечь какое-то продвижение дудаевцев из района Катаямы в центр города. Ребята шутили по поводу того, - где вечером Новый год будем встречать в президентском дворце, или ещё где? По улицам ехали, тишина стояла, народу мало, вроде бы, даже кто-то платочком махал вслед. Не знаю, что там, у командира произошло, но получилось так, что мы заблудились. Может, повернули не там или проехали лишнего, ребята опять шутить, на тему, не лес, мол, а заплутали. Потыкались по улочкам. Попытались местных жителей спросить, но вразумительного ответа не получили. Некоторое время спустя, выползли к вокзалу, - это было не совсем то место, куда мы рассчитывали прибыть. Там мы встретили ребят из восемьдесят первого мотострелкового полка, вернее одного из его батальонов. Обрадовались своим. Савин - командир наш, решил дальше по городу не блуждать, и расположиться на привокзальной площади и ближайших улицах. Тихо, хорошо, все разбрелись, сидят кучками, курят, разговаривают. Зря тогда постов не выставили, и дома окрестные не прочесали... хотя помогло бы это - не знаю, эти твари и потом могли приползти и подкрасться. Стемнело, и тут началось. Сперва, из дальнего дома кто-то из гранатомёта долбанул по мотострелкам, многие видели даже летевшую гранату. Стали бить из пулемёта - где-то рядом. Мы скорее по машинам, было, кинулись, прямо как нас и учили, но тут же обожглись, - не развернёшься, тесно встали, темно вокруг, света уличного нет. Несколько машин врубило прожектора, по ним то и стали бить из РПГэшек.
- Сильно обстреливали? - спросил Димка Никитин.
- Не то слово. Били так, что можно подумать выстрелов к противотанковым гранатомётам у них не счесть. Танки и БМПешки загорались одна за другой, от огня как назло светло стало, всю площадь собой озарили, чёрт побери. Ну, мы повыскакивали из техники, что делать, не выехать, не развернуться и стрелять не знаешь куда, по воробьям из пушки. Ваня Савин приказал укрепиться в здании вокзала и домах, которые рядом. Чечены, тем временем, последние машины дожигали и уже даже по людям гранатами стреляли, - выстрелов не жалели. Площадь для них - как на ладони. Я с автоматом и подсумком забежал в центр здания вокзала, было слышно, как пули свистели вокруг и стёкла бились, забрался на второй этаж, присел у окна, сам поглядываю на площадь. Внизу стрельба, беготня, всё горит. Вижу у меня на бушлате, рукав и воротник располосован. Пулями порезало, когда к зданию бежал. Ничего себе думаю, посыпают. Вот, я уже зашил, - наводчик показал на бушлате пару швов, наложенных чёрной ниткой. - Минуту спустя, рванул боекомплект одного из танков. Один трак гусеницы, залетел ко мне в окно, я весь в стекляшках, руку и шею порезал. Потом ещё одна "тешка" шарахнула - на вокзале, наверное, ни одного целого стекла не осталось. Честно говоря, я слегка, кажется, струхнул и запаниковал. На этаже я один был, и казалось мне, что в живых больше никого и нет. Первый шок прошёл, стал в себя приходить, тут и затрясло, так, что зуб на зуб не попадает, не верилось, что это взаправду, и со мной происходит.
- И как прошло, потом? - спросил Покровцев. - И как отошёл?
- Просто, как что-то долбануло рядом - и ничего не слышу. Штукатурка облаками осыпалась, я весь в пыли сижу на полу. Очухался, схватил автомат, к окну и пару магазинов вперемежку с криком выпустил по окрестным домам. Тут меня дрожь и отпустила. Смотрю, вроде бы как по мне из РПГ бьют, дыру в стене перед самым носом пробили. Я побежал вниз, стал товарищей искать. Там и нашёл их. Вперемешку с мотострелками из восемьдесят первого полка, наши, те, кто уцелел, забились в здание. Бойцы потрёпаны, везде бинты - раненых и обожённых много было вынесено с площади. Увидел я своего комвзвода, он спросил, где я находился, узнав где, дал мне несколько бойцов и отправил вести наблюдение обратно на второй этаж. Бой тем временем продолжался, после гибели бронетехники обстрел уменьшился, но стреляли теперь по зданию вокзала. Не помню, как закончилась ночь, ползали мы от одного оконного проёма к другому, смотрели сверху, как бы не подкрались боевики, но они особо не стремились идти в атаку. Утром наш командир связывался по радиостанции, запрашивал подмогу. Радиосвязь была ужасной, сам слышал. Когда нам на помощь шла мотопехота на технике, они запрашивали насчёт более удобного подхода к площади. Внезапно связь прервалась, и в разговор вклинились дудаевцы.
- Да, ты что? Неужели? - посыпались вопросы.
- Они стали смеяться в эфире, отпуская различные оскорбления. Они и все наши радиопереговоры слышали лучше, чем в объединённой группировке войск. У них, как я потом слышал, сканеры есть, они наши сообщения влёт перехватывают. Следом за этим, мотострелковая колонна, судя по всему, расстреляна была по пути, так нам сообщил чеченский радиоперехватчик. Мы не поверили, но помощь так и не пришла. В общем, связь прерывалась, потом пропала совсем, только с чеченцами и разговаривали - они нам сдаваться предлагали, обещали никого не трогать, за исключением командиров. Мы молчали в ответ, и не получив нашего согласия бандиты открывали стрельбу. Били интенсивно, так что для того чтобы укрыться приходилось в подвал спускаться, - у врага и миномёты имелись и пушки. Имели нас короче, и сверху и прямой наводкой. На площадь и носа не высунешь, одними гранатомётами изрешетят. Помощи первого января мы так и не получили, стали задумываться насчёт прорыва из блокады. Когда точно, не помню, но возник пожар в здании вокзала. Ночью произошёл обвал перекрытий второго этажа, как раз в то время когда я там находился и вёл наблюдение за площадью. Помню пол из-под ног, как ахнул вниз... Очнулся, меня кто-то за рукав тащит. Вокруг огонь, подо мной гора обломков и меня по ним волокут к выходу на платформу. А там что творилось - вокзал в огне, окрестные дома озарены красным светом, пули рикошетами визжат, от одних трассеров светло бы было. Не знаю, как до света протянули. Утром второго января, решено было прорываться. Помощи ждать было бесполезно, после расстрелянных в пути колонн, двигавшихся к нам, ситуация сложилась безвыходная. Ещё ночью первые бойцы стали выходить, выползать по железнодорожным путям из города. Утром комбриг приказал при помощи двух, чудом уцелевших танков, вырываться из окружения. Как там у них вышло не знаю, так как я выходил по путям. Слышал только, что комбриг наш, полковник Савин погиб тогда...
- Муратов, к командиру! - прокричали издалека.
- Иду! - отозвался Илья.
Зам по службе встретил его в командирском закутке в углу склада. Катышев держал в руке несколько листов белой бумаги с машинописным текстом.
- Садись, Илья, - Катышев показал на стул, одиноко стоявший посередине. - Сейчас придёт командир сводного и даст тебе поручение.
Комнатка, отданная под "штаб" офицерам сводного отряда, была небольшой, - двенадцать квадратных метров. За пару дней в Грозном её не успели обставить всеми атрибутами маленького командного пункта: столами, стульями, картами на стенах. Несколько зелёных деревянных ящиков с аппаратурой связистов в углу, четыре БК (ящика с боекомплектом), горка рюкзаков вперемежку со спальными мешками, четыре автомата и два разгрузочных жилета, висевших на одном, но здоровенном гвозде - таково было внутреннее убранство, заключённое промеж четырёх стен обшитых толстой фанерой.
- Загрузите всё, - подполковник Свиридов заходил в дверь, отдавая распоряжения, кому-то, кто оставался снаружи. - Да, Коля, и насчёт воды узнай, второй день не привозят.
- А вот и вы, - он пожал руку вставшему со стула Муратову и Катышеву. - Верёвкин мне рекомендовал вас, прапорщик. Будет у меня к вам задание, - возьмите наш УАЗ... Вы водить умеете? Замечательно. Поедете на стадион "Терек" само по себе не спортом заниматься, а документы отвозить, - там командный пункт. С вами поедет Пономарёв, знаете такого?
- Конечно, он у нас находится.
- Так вот, там корреспонденты приехали интервью брать у него будут, наверное. Так что, бери с собой ещё двух бойцов на всякий случай, бронежилеты, автоматы, каски и вперёд, с богом.
- Скажи, Илья, - Покровцев запрыгнул на первое сидение "козлика". - Ты нас с Димкой покататься взял по блату? Как лучших друзей?
- Да, а то заплесневели вы, за пару дней, что сиднем сидите, - ответил Муратов.
- Молодец, Илья, - подхватил Никитин, с заднего сидения устраивая "Калашникова" у себя на коленях. - Проветрить друзей, лучший способ прогнуться перед ними.
- Помолчи Димка, а то сейчас высадит.
- Да уж, в такую грязюку попасть - верная смерть, - вставил Дима. - Залипнешь, как муха в варенье.
Что ни говори, а дорожная обстановка в Грозном, хотя и на его окраине, была гораздо лучше чем в окрестностях. УАЗик осторожно пробирался узкими улочками между одноэтажными особняками скрывающимися за воротами салатового цвета, и по широким проспектам, многоэтажки которых, если судить по разбитым крышам, стенам и окнам, попали под раздачу.
- Мрачная картина, - прошептал Лёха, протирая рукавом запотевшее окошко. - Город-призрак. Ни одной живой души.
- Только мёртвые тела, - сказал Дима. - Смотри!
На обочине под чахлым расщеплённым деревом лежал какой-то тёмный, мокрый комок, только по светлому платку, почему-то в цветочек, покрывавшему сверху этот бугорок можно было понять, что это труп.
- Брр... - поморщился Алексей, и, повернувшись к наводчику, хотел, было, спросить. - Василий, а почему...
- Трупы не убирают? - перехватил Пономарёв. - Некому, некогда, да и опасно. Поди, постой вот там, в форме на открытом месте. Кукушки работают - снайпера. Ни поймёшь, откуда берутся, и куда исчезают. Из любой высотки могут шмальнуть. Ты педальку-то притопи, - обратился он к Илье. - Медленно движущаяся цель, почти, что стоящая на месте. Давай, какой русский не любит быстрой езды.
- Чёрт вас задери! - выругался Илья, выворачивая руль. - Засмотрелся я тут с вами.
Козлик ушёл колесом в глубокую полную грязной воды выбоину на асфальте.
- Похоже, это - воронка, - сказал Василий. - Артиллерия дорогу покоцала.
Минут через пять у стадиона "Терек" омоновцы прощались с Василием.
- Смотри, - напутствовал Никитин. - Скажи этим корреспондентам всю правду о войне, не жалей их, пусть знают.
- Да пошли они все на... - сказал в сердцах наводчик, закинул рюкзак на плечо и зашагал широкими шагами в сторону трибун.
- Ну вот, - Муратов повернулся к товарищам. - Ждите меня здесь, я бумажки понёс. Вы не разбегайтесь. Тут начальство большое ходит, нагрубите ещё кому-нибудь, отписывайся за вас потом.
- Ты давай Илья, иди, - поднимая воротник, сказал Покровцев, - а то мы помёрзнем здесь.
И в самом деле, если с утра припекало солнышко, то в полдень оно скрылось, и погода установилась сырая, ветреная и промозглая.
- Эй, братишки! - окрикнул омоновцев, молодой офицер с борта остановившегося рядом БМП. - Куда путь держите?
- Да недалеко, - ответил Дима, - на край промыслов. Сейчас поедем, старшого только дождёмся.
- Дорогу-то знаете?
- Не очень, но обратно-то доберёмся, только что ехали.
- Но тогда нам по пути - нам к северному. Поехали вместе.
- Заметано.
- Это кто у нас на хвосте висит, - спросил Илья, кивнув назад в сторону БМПешки с сидящими на борту пехотинцами.
- Попутчики, дороги толком не знают. Но зато нам, с ними, как-то повеселее будет и поспокойней.
- Ладно, пускай едут, - сказал Муратов. - Я сейчас, слышал краем уха кое-что и про нас, из уст высокого, так сказать, командования. Строить блокпост будем на северо-западном направлении, и соответственно проторчим на нём до конца командировки. Хорошо?
- С одно стороны - да, - почесал затылок Алексей. - А вот со второй... скучно не станет на одном месте за полтора месяца?
- Я думаю, - нет.
- Скажи Илья, - заявил Никитин с заднего сидения, - а не медленно ли мы плетёмся, помнишь, что говорил Васька, да и мотопехота нам того глядишь, на бампер наедет.
- Точно Дмитрий, как там он говорил: какой русский не любит быстрой езды, - сказал Муратов, выжимая акселератор. - Сейчас...
Вам когда-нибудь случалось собраться вечерком перед телевизором шумной кампанией, где каждый шутит, смеётся, над передачей или фильмом, и вдруг вырубается электричество... Хлоп, всё померкло, секундная оторопелая тишина, после которой начинается возня в темноте и возгласы: "что такое?", "эй!", "вот, блин!".
Примерно тоже почувствовали и омоновцы в УАЗе.
Будто тумблером щелкнули. Выключили звук, изображение, ощущение, жизнь - всё.
Полный провал во мрак, провал после которого очнувшийся человек первую секунду не понимает ничего, хотя голова судорожно работает, чтобы что-то сообразить, скомпоновать, собрать вместе.
Машина подпрыгнула, встала на передний бампер и медленно повалилась на правый бок. Беззвучно сыпались стёкла, заскрежетал металл. Илья повалился на Лёху Покровцева и подмял его центнером своего веса.
- Грёб твою мать, что за х...!!? - выругался кто-то, неизвестно кто, а может каждый, и возможно не вслух, а про себя.
Муратов, растопырив руки, на четвереньках, судорожно выползал из-за разбитого лобового стекла, предварительно выбросив через него автомат. Он не чувствовал ничего, тело было ватным и как бы отсутствовало, Илья видел только свои руки, - они были в крови и перед глазами, вниз на ноги он боялся, и смотреть, вдруг там... Непонятный звук заставил его ничком прижаться к земле, а Никитина и Покровцева скукожиться в засыпанной стеклом кабине. Звук походил на то, как будто бы с дюжину кузнецов стояло с той стороны УАЗа, и лупила по железу что есть силы и скорости, маленькими молоточками. Сильный запах горелого, густой сизый дым, а на голову падает земля. Большие комки и камни, песок, пыль. Как в замедленном кино Муратов передёргивает затвор, поворачивает голову в сторону товарищей, видит свои ноги целыми, и что-то кричит. Его не слышно, но легко прочитать по губам.
- Лежать! Прижаться! Не вставать! Не вставать!
Молотки смолкают, остановив свой бешенный и звонкий перестук, наступает затишье. В стороне глухо кричат, что, не разобрать.
- Отползать назад! Быстро! - кричит Муратов, срывая голосовые связки, его уже слышно, плохо, глухо, но слышно. - Я прикрою! Быстро!
Не надо повторять и Дима и Алексей, похватав вооружение, на четвереньках уползают в сизый дым за кормой лежащего на правом боку козлика. Ребята видят БМП, который пятиться назад, и пехотинцев расползающихся в разные стороны: к оградам сада стоявшего по правую сторону дороги, и к траншее с левой стороны. Омоновцы бегут к саду, они решают, что там, среди голых деревьев безопаснее, хотя и не понимают толком, что произошло и чего бояться. Пятясь спиной, и целясь перед собой из Калашникова, Муратов прикрывает их отход. Он низко пригибается, и, не замечая дымящейся ямы позади УАЗа, падает в неё, ругается, выползает и преодолевает последние метры до товарищей за несколько прыжков. Секунду спустя, втроём они лежат за небольшой кучкой битого кирпича.
Временное затишье прерывает оголтелая стрельба из автоматического оружия, с правой стороны, - мотострелки заняли позицию и садят, не экономя патронов. Выстрел пушки боевой машины пехоты перекрывает треск автоматов. Снаряд угодил аккурат в верхнее окно трёхэтажного здания метрах в ста впереди перевёрнутого козлика. Наружу полетели обломки рамы и облако цементной пыли. Взрыв указал предполагаемое место нахождения врага, и огонь сосредоточился на этой точке. Лёха Покровцев успел выстрелить в сторону строения из подствольного гранатомёта
- Молодец! - прокричал лейтенант - командир взвода, торчавшей из люка голове наводчика. - Давай ещё, - офицер отбежал от машины в сторону омоновцев и упал на живот рядом с ними.
- Живы? - прокричал он, узнав лица Алексея и Дмитрия. - Я думал...
Что думал лейтенант, осталось неизвестным, так как его голос был перекрыт автоматной стрельбой и вторым залпом орудия. Илья был готов поклясться, что видел полёт снаряда, который, сверкнув, нырнул в проём другого окна... и, пробив здание насквозь, ушёл дальше.
- Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! - радист с резиновой ленточкой на голове прижимавшей к уху микрофон и зелёной радиостанцией на спине, возник неожиданно как чёртик из табакерки. - Я сообщил координаты на батарею, получилось.
- Понял! - офицер приподнялся, махнул рукой и заорал своим бойцам во весь голос. - Уходим! Все назад! Быстро! Бегом!
Объяснять, что и зачем, никому было не нужно, солдаты дружно поднялись и побежали вниз по улице, но не прошло и секунды, как место накрыло артиллерией.
Ухнул взрыв, другой. Каменная крошка и пыль закрыла дом, в котором, вроде как находился неприятель.
- Быстро работают, - сказал товарищам Дмитрий, - и метко.
- Ты когда передавал координаты? - опомнившись, спросил лейтенант радиста, почувствовав неувязку в произошедшем.
- Как только всё началось, минут пять назад.
- Что же ты сразу не сказал? Нас же сейчас накроют.
- Я вас не мог найти, товарищ лейтенант.
Короткий свист и совсем недалеко от ребят прямо в садик ложится мина.
Взрыв. Комья земли долго падают на спины и руки, закрывающие затылки - омоновцы не взяли с собой касок, посчитав это излишним. Ещё одна мина попадает прямо в перевёрнутый УАЗ. Бедную машину подбросило, как будто по ней ударили гигантским молотом, и погнуло поперёк. Земля тряслась, а звук уже глухо доходил до болевших ушей.
- Чёрт побери, куда они стреляют! - ругался лейтенант. - Срочно свяжись с батареей миномётчиков, и скажи: чтобы они прекратили огонь! - крикнул он радисту, который тут же опомнился, прижав ладонью тангетку, стал кричать в микрофон.
Несколько взрывов вырыли несколько воронок, солдат и омоновцев окатило несколько раз ударной волной, красные уши ещё несколько раз судорожно зажимались ладонями, а головы осыпались мёрзлыми комьями, но потом стало тихо.
- Мы совсем не ожидали, - до слуха Ильи и друзей донёсся далёкий, глухой голос лейтенанта, - вы только прибавили газа и вдруг - хлоп. Прямо за вами взрыв. Мы думали всё, - нет вас больше. Тут сразу же свист такой "пш-ширк" - не поверите, граната из РПГ над самыми головами прошла, чуть шапки не посбивала. Механик-водитель по тормозам, мы все аж попадали вперёд с брони, дымища, ни хрена не видно. Неожиданно, стал бить пулемёт, но свиста пуль вроде как не слышно, оказалось, это они по вам стреляли, - лейтенант улыбался, как будто бы его это радовало, что стреляли тогда не по нему.
- Так вот что за стук по железу? - спросил Никитин.
- А ты, тоже слышал? - поинтересовался Илья и получил утвердительный ответ.
Затишье установившееся после артобстрела порядком затянулось, - прошло около десяти минут. Солдаты лежали, вжавшись в землю держа перед собой готовое к бою оружие. После команды лейтенанта двое из бойцов подползли к своему командиру.
- Ребята, - обратился офицер к омоновцам, - не поможете мне. Я, конечно, понимаю, что вы и сами пострадали, но помогите. Мои подчинённые... дело в том, что они только присягу приняли в декабре, и их сразу сюда... старослужащие только вот, - лейтенант показал на солдат подозванных им, - Егоров и Петров, да и то, только по году отслужили. Я знаю, вы парни опытные, получше это дело знаете...
- Не тяни, лейтенант, - сказал Никитин, - ближе к делу.
- Я со своими, с правой стороны то здание обойду, не могли бы вы с другой стороны зайти. Двумя группами, мы подстрахуем, друг друга, а салаги нас прикроют, как смогут. Надо осмотреть место.
- Хорошо, - Илья Муратов повернулся к друзьям и спросил. - Поможем пехоте, орлы?
- А что не помочь, - сказал Никитин. - Посмотрим на тех падл, что нас в рай чуть не отправили.
- Ладно, лейтенант, - Покровцев похлопал офицера по плечу. - Только сдаётся мне что не найдём мы там никого.
- Ну, может, хоть что-то найдём, - улыбнулся Дмитрий. - Неодушевлённое,
С соседней улочки раздался вой двигателя, и ловко развернувшись, БТР как вкопанный остановился рядом с боевой машиной пехоты, с брони спрыгнул тяжеловооружённый боец в косынке, под завязку оснащённый автоматными магазинами, забитыми во все кармашки разгрузочного жилета.
- Что тут у вас? - коротко осведомился он.
Спустя пять минут Илья и Алексей, осторожно пробирались вдоль щербатой каменной стены. Шли осторожно, медленно, внимательно глядя под ноги. Сверху закричали, вызывая к себе. Омоновцы поднялись по лестнице и вошли в большое помещение, пол которого был покрыт битым бетоном и раскрошенной оконной рамой.
- Вот здесь, - вооружённый до зубов боец показал на горку разбросанных латунных гильз, - был пулемётчик. Отсюда хорошо видно ваш УАЗ.
И в самом деле, днище разбитого в хлам автомобиля было видно из окна как на ладони.
- Илья, - Алексей дёрнул Муратова за рукав. - Отойдём со мной, сказать что-то надо.
- Говори, что случилось?
- Слышишь Илья, я деталь от автомата потерял - крышку ствольной коробки.
- Чего?
- Ну, эту, ну вот, - Алексей поднял перед собой АКС, по извилистой змейке пружины и блестевшей затворной раме было видно, что на автомате не хватает одной существенной детали. - Ума не приложу, где она.
- Да, дела, - почесал голову Илья, и выругался - в коротких волосах было полно пыли. - Как же так, зачем ты её снимал? Стоп! - голова работала с трудом, сказывалась недавняя контузия: голова трещит, по ватному тампону в ушах, всё вокруг кажется слегка нереальным. - И в самом деле, зачем тебе её снимать?
- Что-то не так? - поинтересовался тяжёловооруженный боец показавшийся в дверном проёме. - Да, я так и не представился - капитан Сазонов Владимир Николаевич, разведка ВДВ. - Он пожал руки Илье, Алексею и поднявшемуся наверх Дмитрию. - Так что у вас стряслось?
- Скорее всего, когда машину опрокинуло, - выдвинут свою версию о пропаже Алексей, - в суматохе, когда выползали, и отскочила крышка.
- Тогда значит, она в УАЗе, - Никитин закинул автомат на плечо и побежал вниз по лестнице.
Лежавшая на боку машина со стороны днища, изрешечена множеством крупных отверстий, - их было около сотни. Милиционеры и десантник даже присвистнули от увиденного ими. Левые дверцы выдраны с мясом, а крыша выгнута вверх - мина попала прямо в кабину. Несмотря на множественные поражения, УАЗ не загорелся, и бензобак также остался в целостности, хотя и слегка помялся.
- Чудеса, - сказал Сазонов. - Вы, прямо в рубашке родились парни. Через управляемый фугас проскочили, от пуль вас двигатель загородил, да и свалились вы вниз, стреляли выше, а когда вовремя ноги унесли - это уже просто везуха. С боевым крещением вас. Молитесь богу, что живые остались.
- Я не крещёный, - улыбнулся Илья. - Когда родился, креститься немодно было.
- И я тоже, - сказал Покровцев. - Может, ты Дмитрий, не такой нехристь как мы, а?
Никитин только махнул рукой, мол, такой же.
- Это, ребята не беда, - усмехнулся капитан. - Хотите, мы вас зараз окрестим раз дело такое. Есть у нас в роте священник. Это конечно, не его должность, он просто раньше семинарию заканчивал, специальность получал, но жизнь так повернула, что пошёл в армию служить. Сейчас он прапорщик, сверхсрочник.
- Прапорщик, - сказал Дмитрий. - Это же самое безбожное звание.
Капитан засмеялся, похлопал Никитина по плечу и сказал:
- Нет, он парень хороший. Вот такой, - десантник поднял большой палец кверху. - Вы же вроде, как соседи наши? Вы рядом с артбатарей на складе расположились? Тогда, ждите завтра в гости - придём ваши проблемы христианские улаживать. Так что договаривайтесь со своим командованием, мы со своим начальством, считай, уже решили, ну а я, может быть, за крёстного отца вам сойду, а?
Пожав ребятам руки, капитан запрыгнул на бронетранспортёр, свистнул, созывая своих подчинённых десантников, махнул рукой и уехал.
- Быстро это у них, получается, - сказал Никитин, глядя в след десантникам, - сели и фьють.
- Ладно, итак, вернёмся к нашим баранам, - напомнил Илья. - Лёха залезай в УАЗ, ищи деталь от своего автомата, её, скорее всего, здорово покорёжило. Хотя, подожди, ты стрелял вон с той кучки по дому.
- Да, точно, стрелял, и из автомата, и из подствольника.
- Значит, крышка была?
Поиски переместились в сад потом опять в сторону дома, но результата не было. Покровцев уныло ходил по развалинам, тыкал стволом переворачивая валявшиеся кирпичи и доски. Небольшой ярко-жёлтый предмет необычной формы, привлёк его внимание, Алексей поднял его и повертел в руках. Вещь имела плоское основание похожее на крылышко и утолщение сбоку, величиной чуть больше, чем батарейка "крона". Намериваясь показать находку товарищам, Покровцев запихал её в боковой карман камуфлированных штанов, и продолжил поиски своей пропажи. Однако время прижимало, и омоновцам необходимо было срочно возвращаться на базу. Бойцы отказались от услуг мотострелков хотевших подвезти их, и, торопясь, пошли пешком. Илья с Димой по пути выговаривали Алёшке всё, что этот растеря заслужил, но делали они это с шутками и как бы прикалывались над его потерей.
- Вот Алексей, - заявил Муратов, - всего маленькая деталь, а считай что, оружия у тебя нет. Как же ты теперь на боевое задание пойдёшь? Представляешь, скажем, когда ты в армии служил, в совковское время, что бы было, произойди с тобой такое. Трибунал. Дисциплинарный батальон. А на Великой Отечественной войне тебя бы к стенке...
- Нет, Илья, не перегибай, - Улыбнулся Алексей. - На войне я бы трофейное оружие взял с убитого врага или подобрал ППШ погибшего товарища.
- Так Лёха, вперёд тебе и флаг в руки. Вот война, - Илья указал на окружающие дома рукой, - хоть и хреновенькая, но война. Пойди возьми трофей. Сначала надо противника увидеть. Они вот нас видели, а мы их нет, только почувствовали своей задницей. Ты с такого ушлого врага более чем с полсотни стреляных гильз и пары проводов от управляемого фугаса не возьмёшь, а теперь ещё, друг мой, ты и без оружия остался, так что твои шансы на трофей равны нулю.
- А может из него стрелять и так можно? Зачем крышка-то нужна, для красоты?
- Не вздумай, - перебил Никитин. - Не дай бог затвором в лоб тебе заедет. Так что всё, можешь выкинуть свой калаш на помойку, деталей здесь не продают, военторга здесь нет, - сказал Дмитрий и все засмеялись.
Когда омоновцы прибыли в расположение отряда, доложиться командованию о произошедшем им не дали. Командир сводного отряда обложил Муратова как старшего группы отборной руганью за то, что они не сообщили об инциденте по рации. Оказывается, что уже полчаса, весь отряд на ушах ходит. Поступили обрывочные сообщения о бое в Старопромысловском районе в том месте, по которому и должны были передвигаться в это время наши герои. Илья сказал, что связаться со штабом он не смог - подвела радиостанция, плохие аккумуляторы. В подтверждение своих слов он продемонстрировал недееспособность своей "Виолы-Н", нажимая тональный сигнал на предварительно выключенной им радиостанции. Ему поверили на слово, но сам Муратов не признался, что попросту забыл в суматохе сделать это, к тому же он смог бы воспользоваться помощью связистов мотострелков или десантников.
Несмотря на нагоняй, щедро выданный омоновцам, Катышев и Свиридов очень обрадовались тому, что все вернулись живыми и невредимыми из такой страшной переделки.
- Вы, ребята, - сказал зам батальона по службе Катышев, - заставили нас попотеть. Случись несчастье с вами, хоть отряд собирай и возвращайся домой, с поникшими головами. А насчёт УАЗика, как чёрт с ним, бог дал, бог взял. Трофеи не жалеют.
- Хорошие нам командиры достались, - сказал Алексей, когда из рук командиров друзья попали в руки обрадованных однополчан. - Скоро ещё и комбат приедет - тоже неплохо. Самое демократическое руководство. Я вот как думаю: не одна крыса сюда на войну не сунется.
- Это ты про Снегирёва, замполита нашего? - спросил Никитин.
- Про него, родного...
Сослуживцы Ильи и товарищей, встретили их бурными овациями. Весь сводный отряд окружил друзей, посадил их за стол в главном помещении вещевого склада занимаемого милиционерами, и засыпал вопросами. Спрашивали что и как, когда и где, какие впечатления. Какие впечатления? Тут до Ильи, Алексея и Димы-то и дошло, из какой страшной переделки они выпутались. Всех троих затрясло и передёрнуло от мысли о том, что могло бы быть. Лежали бы они сейчас на краю воронки, окровавленные с голыми животами и раскинутыми руками, вокруг покорёженного, сгоревшего УАЗа. Вокруг ходили бы бывшие студенты и школьники - месяц назад принявшие присягу мотострелки. Молодой лейтенант, присев неподалёку кричал бы в микрофон, вызывал в эфире то подразделение, которому могли бы принадлежать эти три тела, только что простившиеся с жизнью. А Лёшке Покровцеву уже не нужна бы была его крышка от автомата...
- Ума не приложу, - вздохнул, пожаловавшись товарищам Лёха, - куда задевалась эта штука.
- Алексей ты говоришь, - из подствольного гранатомёта стрелял? - спросил Прохор Сегин.
- Ну да, два раза. А что?
- Я как специалист, в некотором роде, по вооружению, могу тебе сказать, где ты обронил упомянутую выше деталь, а Мишка может подтвердить это, - он кивнул в сторону Ланцова. - Задача для первого класса.
- Говори, не томи, - взмолился Алексей.
- В стрелковой практике, - начал лекцию Прохор, - очень часто, при стрельбе из подствольного гранатомёта ГП-25 укреплённого на АКС74, в момент выстрела происходит непроизвольное отделение крышки затвора...
- Точно!? - закричал просиявший Покровцев.
- Она там, - наложил резюме Мишка.
- Сволочи, они все!
- Ты что Алексей, это же дети, - сказал Дима Никитин.
Минут десять назад, несмотря на пережитый здесь страх и нежелание ехать сюда опять, Илья Дима и Алексей, в сопровождении своего родного взвода прибыли на место происшествия. Но, не смотря на точно указанное место и большое количество человек, попытки найти что-либо, не увенчались успехом.
- Откуда, здесь дети, - Алексей указал в сторону стайки оборванных детишек одетых с вязаные шапки и взрослые ватники, по колено. - Их никогда здесь не бывает, разбежались все, по подвалам спрятались, а тут, на тебе. Слетелись как коршуны, на тёплое мясо. Они, наверное, и стибрили все, что здесь осталось.
- Ну, зачем им твоя крышка-то нужна? - сказал Илья. - Эй, пацан, - он окрикнул паренька, который был явно постарше остальных, - подойди сюда.
Мальчишка смело подошёл к милиционеру.
- Что это вы здесь, гуляете одни? - Муратов присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с собеседником. - Ты здесь, вот такую штучку не видел? - Илья отстегнут от автомата железяку.
Парень, отрицательно покачал головой.
- А твои друзья?
- Это - мои братья, - гордо заявил мальчуган.
- А папка-то твой, где?
- Мой отец, воюет с такими, как ты, - маленький палец ткнул в Илью.
- Понятно, - Муратов сразу поднялся на ноги, поправил шапку. - Вот что, мужики, шли бы вы домой, пока не случилось чего.
От расстрелянного дома возвращался Дима Никитин, на ходу он кричал товарищам:
- Держите их, это они! Все гильзы наверху, тоже потырены! Это они взяли, больше некому.
Мальчишки поняли подвох, и врассыпную, бросились кто куда, но двое из них, всё-таки были пойманы: старший - Ильёй, о ещё один Серёгой Конкиным, после короткой, стремительной погони.
- Куда ты убежишь от меня - я разрядник по мотокроссу, - совершенно не в тему произнёс Сергей, держа на весу за ворот, бешено отбивавшегося от него, пятилетнего мальчишку. - Ты гляди на него, каков волчонок. Посмотри, он ещё и каратист.
- Это у них национальный вид спорта, - засмеялся Никитин, - как у нас Русских - теннис.
Из карманов разбушевавшегося мальчишки сыпались латунные цилиндрики и падали со звоном на грязный асфальт.
- Алексей, проставляйся! - Муратов отпустил старшого, достав из его кармана вещь, которая и являлась целью всех поисков - недостающую деталь Лёхиного автомата.
Сопровождаемые свистом и криками, мальчуганы что есть мочи улепётывали вверх по грязной улице. Добежав до угла, они погрозили кулаками омоновцам, и скрылись из вида
Но и на этом приключения нашей троицы не закончились на сегодня. Так уж у них повелось, как случится что с утра, так косячком и прёт, до самого вечера. Такие вот везучие они были.
По логическому завершению дня, в казарме-складе под вечер должно было, совершится одно увеселительное мероприятие, однако, поскольку события происходят, как никак в зоне боевых действий - это дело, можно было назвать психологической разгрузкой. Для начала были сдвинуты два столика. Из чурбаков и досок, служивших для растопки печек - сооружены скамейки. Нехитрая псевдозакуска - как назвал её Перфильев, состоящая из трёх разогретых на печи банок тушёнки, стояла на сковородке. Также, было получено разрешение высокого командования. По агентурным данным последнего - запасы алкоголя у младшего командного состава подошли к концу, ещё до прибытия в Грозный. Но из чувства перестраховки, зам по службе строго рекомендовал: "Только по полста граммов, не более, и спать", на что милиционеры вздохнули и развели руками: "нам бы по тридцать граммов на брата, наскрести бы", и в довершении своих слов показали Катышеву почти пустую флягу, и даже дали её подержать. Удовлетворённый зам, пожелав всем приятного отдыха, удалился.
- Ну, парни я прямо со стыда помру сегодня, - виновато оправдывался Покровцев перед товарищами. - Спасибо Илье и Прошке за всё, но Женька, проставляться, я должен.
- Сиди уже, - Женька Перфильев выставил на стол четыре бутылки Армянского коньяка. - Что бы ты смог поставить? У тебя подпольный вино водочный заводик есть? Или бы на рынок побежал, на ночь глядя?
- Мы всё понимаем, - спросил Никитин, разглядывая бутылки. - Но объясни, - где взял и как. Немыслимое это дело, даже дома и в мирное время.
- Всё просто, Димон. Пока вы раскатывали до "Терека" и обратно, я совместно с Пашей Веселовым, и Володькой Степановым, совершил небольшой рейд по окрестным домам, сиречь подвалам, под благовидным предлогом поиска дров. Надоело сидеть, понимаешь, как старая засыпанная нафталином вещь на этом складе, вот мы и отпросились. Эх, жалко, что после того, что случилось с вами сегодня, вряд ли нас теперь за порог без танковой поддержки выпустят. Ладно, прорвёмся... итак, на чём я остановился?
- Тост.
- Точно. За предприимчивых и храбрых парней - нас, то есть. Пли! Хорошо! Так вот обшарили мы те домики, что сзади от нас - пусто, а как за батарею зашли, видим, пара духов артиллеристских ползёт, новобранцев, то бишь, в руках у них пакеты, в пакетах - вот. Коньяк. Спрашиваем: где нашли?
- И что, прямо так и сказали, где? - поинтересовался Покровцев.
- Сказали и показали. В подвале разрушенной усадьбы, на берегу. Для духов тех подвальчик тот, как каторга, какая, был - их туда деды, за Армянским посылали. Они и бегали взад вперед, постоянно рискую на начальство нарваться. Представляешь, какая сволота, чужими руками, каштаны из огня себе доставать. Освободили мы солдатиков от столь опасного занятия. Три ящика - всё, что там было, - Перфильев пнул картонную коробку под стеллажами.
- Ай да Евгений, ай да молодец! - подхватили омоновцы.
- Только вот скажи-ка нам, - спросил Дмитрий. - Почему ты тушёнку псевдозакуской назвал?
- А вот почему, - Перфильев вытащил из-под стола две литровых банки консервированных огурцов, двухлитровую банку настоящего, профессионально приготовленного, как выяснилось в последствии, лечо, полиэтиленовый пакет с квашеной капустой. В довершении всего пластиковую полтора литровую бутылку с каким-то зелёным содержимым.
- Молодчина, Перфил! Прямо бальзам ручейком нам на душу льёшь. А это что?
- Честно говоря, не знаю, - сказал Женька, глядя на бутылку, - но вкусное, зараза. Закуска, что надо. Там же где и коньяк нашли.
- Дай попробовать, - Мишка Ланцов припал к горлышку.
- Эй, постой, - Вадик Меньшиков выхвалил тару из рук, - чего своим сифилисным языком в посуду лезешь. Налей себе на бутерброд или в кружку. Будь человеком. Вилка, котелок и жена - вещи, сугубо индивидуальные.
- Это - сациви! - закричал Мишка, вытирая рукавом губы.
- Тише вы оглашенные! Командира разбудите! - сказал Володя Степанов.
- А чего это ты о его покое печёшься?
- Дурак. Я о твоей выпивке беспокоюсь, - пропадёт всё, если зашухеримся.
Коньяк приятно грел внутри, на виски слегка давило. Полутёмное помещение, несмотря на прохладу, которую впрочем, никто из веселившихся не чувствовал, казалось до слёз уютным и родным. Стеллажи по стенам с узкими полками - сантиметров по сорок высотой, служившие милиционерам нарами, утопали во мраке и манили ко сну, разложенными в них спальными мешками, ватными бушлатами и синими армейскими одеялами. Натопленная до красноты металла, "буржуйка", освещала мерцающим, несильным светом. Хотелось поговорить, как обычно, за жизнь и поделиться впечатлениями о бурном, богатом событиями дне. Говорили много, наливали и говорили опять. Тема менялась за темой, сигаретный дым висел топором.
- Дай, огня, - Дима, покачиваясь, потянулся к Алексею.
- Щас, - Покровцев засунул руку в карман, долго что-то искал, но вместо зажигалки, извлёк ту самую жёлтую штуковину, которую нашёл на месте засады. - Кстати, Проха, Мишка вы где?
- Здесь, - отозвались бойцы.
- Целый день хотел вас спросить... ик... что это?
Мишка вытаращил на Алексея глаза, а Прохор выбил из его рук пластмассовую штуку с такой силой, что она отлетела под стеллаж.
- Ты что, с ума сошёл, - оторопел Покровцев, глядя в ту сторону, куда улетела штучка, - руку отбил, лосяра.
Воцарилась недоумённая пауза.
- Лёха, - Мишка Ланцов глядел на собеседника как врач на смертельно больного пациента. - Ты где носил это, всё время?
- Вот здесь, в кармане.
- Эх, Алексей, воистину ты везучий человек. Знаешь ли ты, какой смертельной опасности ты подвергал свой детородный орган, а?
- Парни, подождите, - Покровцев тряс похмельной головой, стараясь хоть что-то понять. - Что случилось? В чём я виноват?
- Эта фигня, которую ты полдня носил в кармане - "бабочка".
- Замечательно - бабочка, - Алексей пытался перевести разговор в шутку. - А почему, собственно, не стрекоза?
- Не юродствуй, это - мина, - сказал Сегин. - Эти штуки обычно разбрасывают с вертолётов и самолётов. Маленькие и малозаметные они лежат до поры до времени...
- Так я же не наступал на неё, да и не похожа она на мину, такая крошечная...
- Дело в том, Лёха, - сказал Миша, - что наступать на неё, и не обязательно, на неё установлен самоликвидатор, срабатывающий через двое суток. Она могла в любой момент взорваться у тебя в кармане, и тогда, мы бы твоими оторванными шарами в пинг-понг играли, а женщин бы ты, всю оставшуюся жизнь стороной обходил.
Услышав про самоликвидатор часть милиционеров, стала стремиться, быстрее покинуть помещение, или хотя бы отойти подальше от места возможного взрыва, но Ланцов их успокоил, сказав, что бояться, особо не стоит
- Обычно, эта мина лежит себе в траве, - начал как обычно свою лекцию, Сегин, - пока не наступят. Самое интересное то, какие повреждения она наносит наступившему. Если, скажем, на вас был одет берц, - нога будет оторвана по лодыжку, а если кеды или тапочки - снесёт только ступню или пятку. Почему? Загадка. Возможно, энергия взрыва по-разному воздействует на объект. Мягкий предмет - пробивает в точке соприкосновения. Твёрдый предмет - отбрасывает в сторону, вместе с тем, что в нём упаковано, в данном случае с ногой.
- Спасибо, Проша, - сказал Илья, - за исчерпывающие объяснения, но скажи нам лучше, что нам с этой штукой делать. Может она и маленькая, но если ночью бабахнет под стеллажом - некоторые из нас могут непроизвольно обделаться, а по тревоге уж поднимут, как пить дать.
- Такую мину ничего не стоит обезвредить. Достаточно иметь обычную совковую лопату и вынести "бабочку" на ней. В случае взрыва, может, только чуть-чуть руку ушибить.
С совковыми лопатами на складе были проблемы. Нашли только сапёрную. Но она имела слишком короткую рукоять. Спрашивать, можно ли выносить на таком коротком древке не стали, а примотали ремнём к палке от швабры и Димка Никитин осторожно выгреб объект транспортировки, из-под полки и поднял его на железо.
Во дворе было прохладно и сыро. Невесть откуда взявшийся туман плотно укутал окрестности и в белом, молочном воздухе не видно было, ни зги. Можно было даже заметить отдельные хлопья влажных испарений, погоняемые лёгким ветерком. Большая влажность гарантировала более или менее тёплое утро.
Дима наперевес с лопатой прошёл мимо курилки, товарищи следовали за ним. Мина была выгружена рядом со стенкой забора.
- Нет, - садясь на скамейку и закуривая, сказал, Паша Веселов, - так её нельзя оставлять. Утром кто-нибудь на службу пойдёт, не дай бог, наступит.
- Точно, надо рвать, - посоветовал Меньшиков.
Поднять шум, милиционеры не побоялись, благо здесь ночи не тихие, да и соседи артиллеристы, иной раз так долбанут, хоть караул кричи. В лежащую у забора мину стали кидать камни, доски, обломки кирпича. Кидали по очереди, издалека, каждый раз, испугано затыкая уши, потом броски последовали часто изблизи - результата никакого. Наконец, Влад Меньшиков подошёл почти к самой "бабочке" и с размаху опустил на неё кирпич с такой силой, что взорвалась бы и любая другая штуковина начинённая взрывчатым веществом даже без взрывателя.
Громкий хлопок, короткая вспышка. Один кусок кирпича отлетел в сторону, другой, отскочив от стены, пролетел над головами, чудом ни кого не зацепив. Зрители, оживлённо переговариваясь и смеясь, разбредались по помещениям.
На следующее утро, личный состав сводного отряда был построен, и перед ним была поставлена задача. Милиционерам предстояло осмотреть место, где в будущем им предстоит строить блокпост. Само по себе слово строить, не понравилось бойцам - они не строители, но обустроить стратегическую точку для несения службы и обороны от возможного нападения они согласились. В "Урал" были погружены найденные накануне ворохи холщовых мешков и лопаты. В сопровождение отряда, отправили бронетранспортёр с Тульским СОБРом, они обязались прикрыть "Урал" в случае чего, и проводить к месту предстоящих работ. Помня вчерашние события, омоновцы галантно пропустили вперёд БТР и, выдержав приличную дистанцию, двинулись следом. В подготовке поста принимало участие около трети личного состава, примерно столько же, решено было направить на прочёсывание близлежащих кварталов. Само собой, разумеется, проводить проверку в Заводском районе, никто бы не послал омоновцев без мощной поддержки вооружённых сил МО. Задача была упрощена, и милиционеры были заняты только тем, чтобы в основном постараться обезопасить то место, где они расквартированы, то есть, поискать места возможного складирования оружия бандитских формирований, взять на заметку высокие строения, с которых могут вести огонь снайпера, обнаружить и обратить внимание на остатки мирного населения окрестных кварталов. Особое внимание было обращено на обнаружение случаев мародёрства и предотвращение их. Группами по пять-шесть человек омоновцы разбрелись по брошенным дачам и небольшим строениям окраин города.
- Очень любопытно выразился наш комбат, - сказал Женька Перфильев. - Выявление мародёров и пресечение их деятельности... а если допустим, я, он сам и есть? Он же не сказал прямо - ничего не трогать. Не могу же я сам себя пресечь.
- Так мы - твои товарищи, сами пресечём тебя, - смеялись сослуживцы.
- Ты Жень, - заулыбался Дима, - если думаешь, что мы тебя в мародёрстве попрекаем за спёртый тобой вчера коньяк - брось. Мы что, не пили его с тобой вместе. Стало быть, мы такие же преступники, как и ты.
- А вот как расценить, - задумался вслух Покровцев, - по закону выходку товарища Перфильева. С одной стороны он воспользовался брошенным имуществом граждан, с другой, имущество это всё равно бы пропало, либо в желудках старослужащих воинов артиллеристов, либо под огнём в ходе обстрела. Военнослужащим срочной службы запрещается употребление алкогольных напитков, стало быть, Евгений спас солдат от духовного падения, но, однако, нам пришлось принять удар на себя, а поскольку мы ребята более духовно устойчивые, претензий к господину Перфильеву не имеем.
- Болтун ты, Лёха, - покачал головой Женька и сплюнул на землю.
- Дальше, - продолжал Алексей. - Поскольку, хищение было произведено без ведома хозяев и вряд ли бы...
- Тихо!
С противоположной стороны улицы к омоновцам приближался инструктор отряда капитан Трофимов. Человек он хоть был и свой, но всё-таки не стоило при нём вслух разговаривать о неприглядных сторонах жизни младшего командного состава. Капитан был вооружён до зубов - за спиной, он нёс два гранатомёта "муха", на плече, три перевязи с гранатами для подствольного гранатомёта, в руке ручной пулёмёт Калашникова.
- Вы чего орёте? - спросил капитан. - Вас слышно за полквартала, снайпера по вам на слух стрелять смогут. Илья, - Трофимов обратился к Муратову как к старшему группы. - Я принёс вам дополнительное вооружение. Смотрите в оба. Сейчас в эфире передали, что возможен прорыв дудаевцев на северном направлении. Случиться что, в бой не вступайте, отходите к базе.
Капитан отдал ещё несколько распоряжений насчёт экипировки и техники безопасности при обращении с оружием, и удалился. Милиционеры замолчали, согласившись с тем, что громкий разговор и в самом деле неуместен сейчас, также как и ходьба посреди улицы. Переговариваясь друг с другом шёпотом, группа нырнула в ближайший дворик за зелёными воротами, оставив на прикрытие пулемётчика - Пашку Веселова.
- Минуточку, - Муратов подошёл к деревянной покосившейся двери, привязал длинную верёвку к ручке. - Внимание!
От рывка дверь распахнулась, ничего страшного не произошло и через пять секунд милиционеры, один за другим, двинулись вовнутрь.
- Под ноги смотрите внимательно, могут быть растяжки. Никаких предметов и досок с пола не поднимать.
В доме было несколько комнат с лестницей на второй этаж и в подвал. Ни мебель, ни вещи были почти не тронуты, только битые стёкла, устилавшие пол, и гуляющий по комнатам сквозняк выдувал тот уют, который здесь был до войны. Несколько шкафов и сервантов сохранили стёкла и посуду: фарфоровые пиалы, различные чаши и вазы. Два шикарных кресла стояли в гостиной, множество ковров устилали не только пол и стены, но что особенно поразило милиционеров - даже потолок Огромный гобелен, висевший на стене, привлёк внимание омоновцев. Он изображал какой-то кавказский сабантуй: несколько горцев в папахах и черкесках, танцевали, высоко задирая колени вокруг миниатюрной, черноглазой красавицы украшенной монистам. На заднем плане был виден стол, уставленный яствами, за которым сидели уже отплясавшие на своём веку аксакалы. Они поднимали наполненные вином рога и выкрикивали, должно быть, что-то подбадривающие молодых джигитов. На самом дальнем плане находились, конечно же, горы.
- Красота, - залюбовался Алексей Покровцев.
- Поди, дед твой тоже так отплясывал, - хохотнув, сказал Перфильев. - Он у тебя тоже вроде, чурка был.
- Ты полегче Жека, фильтруй речь, - обиделся Алексей. - Да, мой дед был из Дагестана, он аварец, ну и что? Он бы тебя за такие слова кинжалом бы порезал.
- Парни, - удивился Женька, - вы видели, как из этого потомка, гонор попёр?
Перфильев с особым выражением сказал слово потомок, прозвучало оно примерно как подонок. Женька был всегда нормальным парнем, но была у него неприятная черта. Иногда он неожиданно и резко провоцировал скандалы и вступал в конфликты с товарищами. Причём получалось у него это спонтанно, неожиданно и совсем бывало на пустом месте. Вот и сейчас он совершил провокацию, а при попытке Алексея поставить его на место стал ещё больше распаляться, как будто бы Покровцев сам оскорбил его.
- Мне плевать на то кто был твой дед, - краснея, громко говорил Женька.
- Эй, на полтона пониже, - осаживал сослуживца Муратов.
- Жаль, что тебе наплевать, а он в Великую Отечественную погиб под Курском.
Разговор прервался из-за прозвучавшей на улице длиной пулемётной очереди, потом выстрелы стучали попарно - та-та, та-та, та-та. Омоновцы начали высовывать носы в окна, осторожно оглядывая прилегающие улицы. Где-то высоко в небе что-то прошуршало и бумкнуло вдали. Никакого движения на улице не наблюдалось. Загудел тональный сигнал.
- "Сто второй, ответь Руссе, - зашипела радиостанция, - где вы, сто второй?"