Аннотация: Имея довольно сверный характер и будучи непредсказуемом в своей экспрессивности, главный герой борется с огромными и невообразимыми по своим масштабам проблемами.Землю постигает непонятная катастрофа, заключающаяся в полной деградации населения планеты.Всему причиной необычное растение, споры которого занесены из космоса.
--
Да пошла ты в задницу! - рявкнул Перепупейкин и отключил сотовый телефон. - Дура, бестолковая!
Выходившая из продуктового магазина женщина, испуганно шарахнулась в сторону и, покрутив пальцем у виска, поспешила прочь, периодически оглядываясь и тихо ругаясь. Юра опустил телефон в нагрудный карман и нащупал рукой плотную пачку потрепанных купюр.
- Напьюсь, - решил он и направился в магазин.
"Нет, ну какая же, она все-таки дура, - думал Перепупейкин, - надо же, совершенно шуток не понимает!". Час назад, он, вспотевший от натуги, ввалился к своей подружке на День рождения с голубым турецким унитазом под мышкой. В другой руке он держал компакт-бачок к нему, и цветы. У Светки в квартире давно барахлила сантехника, и Юра решил немного повеселиться, при поздравлении именинницы. Он долго трудился, заталкивая новенькую, еще пахнущую свежей краской дубленку в смывной бачок. Перевязал его розовой ленточкой, чтобы, когда все будут за столом, с пафосом развязать ее, достать подарок, поздравить и громко сказать "Носи на здоровье!"...
Не успел. Успел, лишь, сказать "С Днем рождения, Света" и сунуть ей в руки голубой бачок. Потом, войдя в зал, где друзья и родственники именинницы уже собрались на праздничное пиршество, заменил свободный стул унитазом. Спросил "ни чего, если я на нем посижу?", и с невинной улыбкой уселся за стол. Эффект был потрясающий: гости - в шоке, родственники в - трансе, а Светка закатила истерику и выгнала его прочь. Видимо, он за два месяца знакомства плохо изучил ее вкусы и характер. Сделав вид, что осознал свою ошибку, он несколько раз пытался дозвониться до нее и извиниться. Но взбешенная именинница слушать его не хотела и сразу бросала трубку.
- Ну, и хрен с тобой, дура бешенная... - вздохнул он в слух.
Перепупейкин с трудом оставил свои грустные мысли и вернулся в реальность. Он стоял перед прилавком магазина, глупо глядя в лицо симпатичной девушки, недовольно сдвинувшей тонкие брови.
- Это я не Вам. - Он достал из кармана дневную выручку своего магазина. - Мне водку.
- Какую? - сквозь зубы спросила девушка из-за прилавка.
- Да, какая разница. - Он положил на кассу три сторублевых купюры.
- Что еще? - бросила она взгляд на деньги.
- Три бутылки водки, по ноль-семь. Трехлитровую банку томатного сока и коробку конфет.
Продавщица принесла сок и конфеты:
- Водку, какую?
- Любую. "Виват..." давай.
- Пакет надо?
- Нет.
- Все?
- Да.
Перепупейкин сгреб продукты в охапку и, оставив конфеты на прилавке, направился к выходу.
- Молодой человек!... - окликнула его продавщица. - Вы конфеты забыли!
На улице моросил, неизвестно откуда взявшийся, дождь. Небо было чистым - ни облачка, солнечный свет радовал глаз. И моросил, непонятно откуда взявшийся, дождь...
А ведь, всего лишь, через две недели они со Светкой собирались съездить в Египет. Отдохнуть, позагорать, посмотреть древние пирамиды. Билеты уже куплены, загранпаспорт для нее готов. Но теперь, с этим унитазом....
Подумаешь, велика беда... Сама виновата. Шуток не понимает. Юра посмотрел вверх. Нет, это не дождь... А фигура у нее - что надо! Ноги растут прямо из передних зубов. Талия - как у..., как..., у кого? У кого талия такая, что ее можно двумя ладонями обхватить и пальцы рук при этом дуг друга коснутся. С чем можно сравнить? Юра перехватил рукой пакет с провизией. Бутылки тихо звякнули, коснувшись банки с соком. Талия у нее в обхвате - как трехлитровая банка. С пивом... Но самое прекрасное в ней - это глаза! Огромные, нежные, манящие...
- Тьфу, ты, черт! - Перепупейкин едва не выронил из рук банку с соком. В глаз попала, какая-то мелкая соринка, его сильно начало щипать, и он наполнился слезами.
Нет. Это, определенно, был не дождь. С неба что-то падало..., или осенний ветер просто гонял по улице влажную пыль, семена, чешуйки или мелкие споры какого-то растения.
Вернувшись домой, Перепупейкин первым делом промыл глаз под струей холодной воды и умылся. Потом, наскоро собрал нехитрую закуску и расположился в любимом кресле, перед телевизором. В "Новостях" диктор подробно рассказывал, как продвигается подъем "Курска". Как Соединенные Штаты ровняют с землей населенные пункты Афганистана, а талибы тем временем целыми и невредимыми скачут по горным перевалам и отсиживаются в глубоких ущельях. Усама Бен Ладен открыто выступает по арабскому телевидению, призывает население к войне с неверными и преспокойно травит Америку сибирской язвой и еще какой-то гадостью. Грузины лезут в драку с абхазцами, а хохлы из последних сил отбрыкиваются от своей ракеты сбившей Российский Ту-154 с евреями на борту. Потом диктор кратко отметил что, кто-то где-то получил Нобелевскую премию. Что ученые нашли какое-то новое растение и связывают его появление с космосом. Что полковника Российской армии Буданова, застрелившего чеченку, скорее всего, посадят. А Российского хакера, взломавшего секретную программу серьезной корпорации, уже посадили в Американскую тюрьму.
- Ну, давай! - Юра поднял, внушительных размеров рюмку, подмигнул диктору, и резко выдохнул. - Эх, прощай здоровье...
* * *
- Девушка! Рыбу-то возьмите! - громко крикнула торговка, чуть не выпрыгнув из-за своего лотка.
- Ой! Да-да... - молодая женщина вернулась и рассеянно улыбнулась. - Извините, что-то я совсем сегодня...
- Ничего, бывает... - улыбнулась в ответ продавщица, мимолетным движением убрав стограммовый магнит с чаши весов.
- Дениска, пойдем. - Опустив пакет с соленой селедкой в сумку, молодая мама отряхнула полуторагодовалому сыну ручки. - Не надо брать с земли всякую ерунду. Сколько можно говорить. И в рот ее не толкай!
Денис промолчал. Он увидел, как позади торговых рядов, на небольшом газончике, хитрая рыжая кошка крадется к серому воробью. Зазевавшаяся птица, клевала какие-то крошки, весело чирикала и крутила маленькой головкой, не подозревая о смертельной опасности.
- Ки! - сказал Денис и показал маме пальчиком на кошку. - Ки!
- Киса, там... - девушка отвела малыша за торговые ряды. Позади рынка было тихо, спокойно и чисто. На желтеющей траве мусора почти не было, и она, присев на корточки, нежно сказала ребенку:
- Сыночек, ты посмотри за кисой. Я схожу куплю бананы и яблоки. А ты будь хорошим мальчиком. На холодную землю не садись. Мусор ручками не бери, ты же уже большой. Правда? Я скоро приду. Хорошо? Ты мне потом расскажешь, что делала киска, и мы с тобой пойдем в больницу к бабушке.
Денис по взрослому кивнул головой, согласившись с мамой, и присел на корточки, не отрывая восхищенного взгляда от рыжей охотницы. Кошка уже очень близко подкралась к воробью. Приготовилась к прыжку. Напряглась, хищно глядя на свою жертву. Хвост вытянут, лапы подрагивают от возбуждения...
Его мать, убедившись, что все нормально, поспешила обратно, в шумную рыночную толкотню. Она автоматически кого обходила, толкнувши, извинялась, что-то трогала, выбирала, кого-то спрашивала, ей что-то отвечали. Мысли же ее были далеко. Мрачные мысли. Они серым, липким туманом обволакивали ее сознание, сменяя в возбужденном воображении одну невеселую картину другой.
Мать в тяжелом состоянии попала в травматологию. Ее прямо в центре города сбила машина. Водитель - парень лет двадцати пяти, вместо того, чтобы чем-то помочь, приходит с такими же отморозками, как сам и угрожает ей. Во время последнего своего визита настаивал на том, что бы она уговорила свою мать забрать заявление из милиции. Испортил настроение на весь день, устроил скандал, Дениса напугал. От бывшего мужа - отца ее ребенка перестали алименты перечислять. После отпуска по уходу за ребенком вышла на работу, а оказалось, что она уже давно уволена. На ее месте молодая красотка вместо работы глазки начальнику строит. Новое рабочее место нынче без влиятельного знакомства найти почти невозможно. Отец третий день не звонит. Вдруг что-нибудь ужасное случилось. Самолеты, ведь, последнее время то сами падают, то их нечаянно сбивают, или террористы захватывают и в небоскребы направляют. А папа - командир экипажа. Дениска третий день кашляет...
- Тань, привет! - услышала она знакомый голос. - Как дела? Что врачи сказали? - Это была ее одноклассница и единственная подруга - Света.
- Сейчас уже нормально. - Вздохнула Татьяна. - Критическое состояние прошло. Но много ушибов, переломы, сотрясение мозга...
- Тань! - Света недоуменно взметнула брови. - Ты что! Ты же мне про свою мать два часа назад по телефону рассказала! Я про тебя спрашиваю...
- А? Да? - Татьяна опять рассеяно вздохнула. - Что врачи... Пять недель - говорят...
- Залетела.... На аборт пойдешь?
- Свет, - Таня умоляюще посмотрела на нее, - давай потом поговорим. Мне к матери в больницу бежать надо. И Дениска там один стоит. Я побегу, хорошо? Не обижайся...
- Бедняга... - Покачала головой вслед удаляющейся подруге Света. - Тяжело ей. А я то думала, что мои проблемы - самые - самые. Да что там сравнивать. Подумаешь - притащился с унитазом на двадцатипятилетние. Идиот! Весь праздник испортил!
Полуторагодовалый малыш восхищенно наблюдал за хищной грацией голодной кошки. Вот она сжалась в тугой рыжий комок, на мгновение замерла, и взвилась вверх, словно ее подбросила какая-то неведомая сила! Но воробей оказался проворнее. Он испуганно чирикнул, и в последний момент упорхнул из-под цепких лап. Денис громко засмеялся и побежал за кошкой. Хищница, снисходительно посмотрела на малыша, и плавными прыжками удалилась на поиски другой, менее проворной жертвы.
- Ки! - призывно крикнул малыш. - Ки!
Но рыжая охотница, напоследок независимо оглянулась и скрылась в ближайших кустах. Денис опустился на землю и поднял маленькую палочку. Она была интересная, кривая, вся в маленьких трещинках и очень напоминала дождевого червяка. Только не шевелилась. Малыш покрутил ее в руках, изогнул, воображая, что это маленький червячок и выбросил, увидев блестящую обертку от шоколадки. Кусок фольги был лучше. Он ярко блестел и интересно шуршал. Денис знал, что из хрустящей фольги можно сделать симпатичный блестящий шарик. Когда мама угощала его шоколадкой, он всегда из обертки делал блестящий шарик. Иногда получались два. Но они были маленькие и не очень ему нравились. Малыш сосредоточенно принялся мять фольгу. Шарик получался большой, круглый и очень красивый. Он уже был почти готов, когда Денис увидел недалеко розовый цветочек. Его охватил восторг.
- Ки! - радостно воскликнул он. Растение было маленьким и свободно умещалось на детской ладони. На нежно-зеленом ворсистом стебельке росли упругие розовые листочки. Пушистый ворс которых, слегка шевелился, тронутый легким ветерком. От цветка исходил чудный запах. Денис оторвал маленький листочек и, запихав его в рот, принялся жевать. Но оказалось, что он не вкусный. Ни сладкий, ни горький, ни какой. Он вообще не имел ни какого вкуса. Но малышу стало вдруг весело и радостно. Он зажал красивый цветочек в кулачке и представил, как обрадуется его любимая мама, когда он ей его покажет.
Татьяна, после небольшого торга с вороватого вида продавщицей, согласилась купить два килограмма крупных красных яблок. Как раз такие мама и любит. И совсем не дорого. Даже учитывая то, что торговка ее все равно обвесит.
- Кушайте на здоровье. - Продавщица заискивающе улыбнулась и протянула через прилавок пакет с фруктами. Татьяна, только что пересчитывавшая должную сдачу в уме, на удивление безразлично посмотрела на свою покупку и, резко развернувшись, быстро пошла прочь от прилавка. Сумка с купленной только что провизией, так же как и пакет с яблоками остались у продавщицы.
- Девушка! Эй! Ты куда?! - Недоуменно закричала женщина и, бросив яблоки на прилавок, уперла руки в бока. - Совсем народ взбесился! Что с людьми творится?! Деньги отдают, товар не забирают! Потом ругаться придет! Вещички свои оставила! А если пропадет чего?! Кто виноват будет? Конечно же я! Не сменщица же. У той, вообще с головой что-то случилось. Третий день на работу не выходит, все цветочки, какие-то сажает! Как работать-то?! А эти, так вообще - опять аренду подняли! Сколько можно? Куда правительство смотрит? Все бы им политику решать!... Афганистан..., эти..., как их там, талибы.... А простому человеку чего делать?...
Татьяна быстро возвращалась к сыну. Она интуитивно почувствовала, что он что-то сделал. Не плохое, и не опасное. Скорее необычное. И это, почему-то очень касается ее самой. В голове все перемешалось. Чувства, мысли и эмоции перескакивали друг на друга и менялись с невероятной быстротой. Проблемы отошли на второй план. "Где Дениска? Что он опять натворил?" - думала она, торопливо варьируя среди плотной массы покупателей. Она была уверена, что ни чего плохого с ним не происходит. Однако присутствовала непоколебимая уверенность, что она нужна сыну. Или он ей? Мысли, бурным вихрем, проносились в ее мозгу, путаясь и мешаясь друг другу. А из глубины подсознания медленно и величаво, подминая под себя все волнения и невзгоды, выплывало ожидание чего-то огромного важного и прекрасного. И это ожидание пробуждало душевный подъем и радость. За себя и своего сына.
- Ты здесь, сынуля? - она подхватила ребенка на руки.
- Ки! - малыш радостно раскрал маленькую ладонь и гордо показал цветок. - Ки!
- Молодец! - Обрадовалась Татьяна. - Пойдем, скорее, домой, посадим его в горшок! А когда он вырастет - будем его есть!
Двое молодых, слегка подвыпивших парней, неподалеку вяло потягивавших баночное пиво, переглянулись. Они случайно услышали этот короткий диалог матери с сыном. Один из них икнул и выразительно покрутил пальцем у виска. Другой громко спросил:
- Девушка, а вы травку щипать не пробовали, или сена пожевать. Тоже вкусно, наверное, и для фигуры полезно, не растолстеешь...
Татьяна с Денисом на руках быстро прошла мимо, даже не заметив пьяных шутников. Ей срочно нужно было домой...
* * *
Юра нервно всхрапнул, непроизвольно, вздрогнул всем телом и почувствовал что просыпается. Попытался сглотнуть ночную сухость во рту, но этот рефлекс, заложенный в человеческий организм природой с рождения, не получился.
- Проклятые кошки! - вяло выругался он.
Перепупейкин, будучи с жуткого похмелья, а оно у него всегда бывает тяжелым, сопровождаемое сухостью во рту, головной болью, поганым настроением и общей слабостью в организме, как обычно, принялся ругать этих безобидных животных. По его мнению, это они были виноваты в его нынешнем состоянии. Это они предыдущей ночью, когда он уже мирно спал, устроили пьяный дебош у него в голове, и потому она так сильно болела. Это они, подлые, закатили дикую свару у него во рту, а потом все вместе дружно там нагадили. Поэтому изо рта так противно воняло кошачьей мочой. Это их помет засох во рту, покрыв зубы противным желтым налетом, и намертво приклеил язык к гортани. Перепупейкин, все-таки сглотнул. И тут же сморщился от боли. По горлу как будто прошлись наждачной бумагой. И не какой-то двойкой или тройкой, а десятым номером.
Он надрывно вздохнул, поднимаясь с постели, и тяжело ступая по полу босыми ногами, поплелся на кухню. Каждый шаг отдавался в голове тупой болью. Путь до кухонного стола, заставленного пустыми бутылками и разнообразными остатками засохших закусок, длился почти вечность. Наконец в его руках оказалась неистово желанная, почти полная, приплюснутая с боков, двухсотграммовая бутылочка армянского коньяка. Юра, прихватив со стола пару, ароматно пахнущих, бананов и кусок розовой осетрины, прошлепал обратно в гостиную. Плюхнувшись с размаху в глубокое удобное кресло и включив с дистанционного пульта телевизор, собрался сделать спасительный глоток из плоской, приятно лежащей в широкой ладони, бутылочки.
- У-у-у... - Донеслось из-под вороха подушек и скомканного в бесформенную кучу одеяла. - Сделай потише...
Перепупейкин изумленно посмотрел на диван, с которого только что встал сам:
- Ты кто? - Вырвался у него необычайно вежливый вопрос.
- Нахал... - Из-под одеяла, с той стороны, где Юра ожидал увидеть ноги, появилось заспанное женское лицо. - Света я.
- Что?! - Он, излишне резко, со стуком, поставил коньяк на стол. - Опять?!
- Что "опять"?.. - Брюнетка сонно откинула роскошные волосы назад.
- Опять - Светка?!
- Что значит "опять Светка"? - Девушке явно не понравился его тон. - Прошедшей ночью интонации твоего голоса были несколько другие...
- А мы что, ночью с тобой... того... - Юра изобразил характерный жест.
- Разбежался... - Пренебрежительно сморщила Света симпатичный носик. - ...того!!! Рожденный пить. ... Ни чего другого не может!
- Вот, блин! - С сожалением вздохнул Перепупейкин. Девушка бала весьма стройной и очень привлекательной. - А ты как здесь оказалась?
- Поразительный хам! - Света сверкнула своими черными жгучими глазами в неподдельном негодовании. - Я, вообще-то здесь живу! А тебе, алкаш, тупица и импотент, сейчас предстоит для начала сообразить своим крохотным, муравьиным мозгом, что ты у меня дома. Потом одеться, чтобы не болтать своим бестолковым шнурком у меня перед лицом, и торжественно провалиться сквозь землю!!! Но не здесь, а за дверью этой квартиры. Можно, даже на лестничной площадке, я не обижусь!
- Ты не знаешь, как тиски убрать? - Поморщившись, спросил Перепупейкин словно хозяйка, предложила ему чашечку кофе, а не гневно гнала его из своего уютного гнездышка.
- Какие тиски?
- Те, что голову мою сейчас сжимают... - Тяжело вздохнул Юра, и сокрушенно добавил, - Болит очень.
- Идиот. Полный идиот. - Света грациозно выскользнула из-под одеяла, и безнадежно махнув рукой, накинула махровый халат. - Одевайся давай, и проваливай! Сидишь тут голый!
- Да ладно тебе... Орать-то... Говорю же - голова раскалывается. - Перепупейкин сделал большой глоток прямо из горлышка и откусил полбанана. - Сейчас уйду.
- И телевизор сделай потише! - Девушка принялась за уборку постели. Полы халата размашисто развевались, обнажая стройные загорелые ноги.
- Свет, а ты ведь, зря меня импотентом назвала. - Юра оглядел себя и удовлетворенно хмыкнул. - Алкаш и тупица - с этим, учитывая мое нынешнее состояние, я могу почти согласиться. Но импотент... Тут я с тобой не согласен в корне. - Он сделал еще один шумный глоток, и с наслаждением почувствовал, как коньяк пробежав по пищеводу, слегка обжег пустой желудок, быстро всосался в кровь, расширил кровеносные сосуды и сбросил с головы Перепупейкина тяжелые тиски, которые грохотом своего падения распугали остатки подлых кошек, пытавшихся еще немного пошкодить в его голове.
- Если хочешь, - лениво пробормотал Юра, смакуя во рту постепенно тающий, кусочек осетрины, - я могу доказать обратное.
- Хватит! Два дня уже доказывал! - Она швырнула ему брюки. - Собирайся и уматывай отсюда! Доказывальщик!
- Погоди-погоди... - Юра вытянул шею в направлении телевизора. С экрана диктор что-то возбужденно рассказывал о какой-то странной эпидемии, волной накрывающей города, и распространяющейся с невероятной скоростью. Перечислял страны, государства, города и континенты. Везде было одно и тоже. Люди сажали какое-то неизвестное науке растение. Его изображение возникло во весь экран...
- Выметайся, говорю! - Света выхватила пульт у него из рук и выключила телевизор. - Расселся тут! Вытаращился в мой "Самсунг"!
- Да, что ты орешь! Глупая баба! - Взорвался Перепупейкин. - В стране эпидемия какая-то, а она штанами кидается! Сказал же - уйду сейчас! - Он принялся собирать свои вещи разбросанные по всей квартире. - Где носок второй?!
Он отхлебнул еще раз из бутылки и прошел на кухню, где хозяйка уже начала греметь посудой.
- Носок, говорю, не видала? - Алкоголь, интенсивно поступающий в организм, начал оказывать свое расслабляющее действие. - Черный, такой. С белой полоской. Я бы его и по запаху смог бы найти. Да вот незадача, одел недавно. Всего-то три месяца назад. Он еще провонять не успел. И часы куда-то запропастились...
Света молча повернулась. На ее лице застыла странная улыбка, ни чего не выражающий, направленный внутрь себя взгляд, бесцельно блуждал на симпатичном лице. Она отрешенно прошла мимо него и, открыв входную дверь, вышла в подъезд.
- Часы где?! - Крикнул вслед Перепупейкин. - И носок... - Он задумчиво почесал затылок. - ...тоже где?
Потом с досадой махнул рукой. Да и черт с ними. По дороге домой можно кучу великолепных часов купить. Все равно менять пора это старье, полгода уже на руке болтаются. Надоесть успели. Юра быстро оделся и вышел из квартиры. На лестничной площадке он на секунду остановился, представив, как будет выглядеть на улице. В костюме-тройке, при галстуке, в брюках, о стрелки которых можно порезаться, в начищенных до блеска туфлях. И без одного носка! Но, решив, что "все это мелочи", быстро сбежал по ступенькам, шагнул из подъезда, и едва не налетев на возвращающуюся Свету, глупо спросил:
- Ты куда?
- Домой. - Весело ответила она и проскользнула мимо него.
- Ну-ну... - Юра закурил сигарету, и с наслаждением затянулся втягивая вместе с дымом свежий осенний воздух. Окинув взглядом на прощанье гостеприимный двор, довольно потянулся, так, что хрустнули позвонки и отбросив опустевшую бутылку в сторону, свернул за угол.
Прикидывая, в каком магазине, по пути домой, лучше приобрести новые часы, он почувствовал какую-то смутную тревогу. Что-то, где-то было не так. Не так как всегда. В чем-то не порядок. Интуиция, которая его ни когда не подводила, осторожно зазвонила в тревожный колокольчик.
- Что?! - Он резко остановился, пытаясь поймать в своей голове, теперь уже свободной от подлых кошек, невероятно скользкую мысль, которая несла в себе ответ на незаданный вопрос. Она витала где-то рядом, струилась вокруг, насмехалась над ним, все время ускользая.
Перепупейкин медленно пошел обратно, глядя себе под ноги, тщетно перебирая в голове все недавние события. Светка... Унитаз... Водка дома перед телевизором... Провал в памяти... Какой-то ночной данс-клуб... Провал... Он с девушкой в такси... Опять провал... И сразу сегодняшнее утро! Другая Светка.... Чего-то не хватает.... Все не то...
Юра остановился. Под ногами лежала плоская бутылочка из-под коньяка, только что выброшенная им самим. Неуловимая мысль вильнула своим туманным хвостом перед самым носом Перепупейкина и вновь, игриво хихикнув, растворилась в неизвестности.
И вдруг он понял. До него дошло. "Ну, конечно! Как же я сразу не догадался?!" - мысленно воскликнул Юра. Все стало ясно, как божий день. Проще простого. Теперь он увидел, что именно было не так. Все дело в бутылке. Не в ней самой, а в том, где она лежала! Она лежала в траве. В зеленой траве. В сочной густой траве! Вот в чем загвоздка! Пойманная мыслишка жалобно пискнула и сдалась на волю мощного разума возбужденного человека. Точно, трава! Как трава может быть сочной, густой и зеленой в середине ноября месяца?! Юра готов был поклясться всем, что было ему дорого, что два дня назад земля была серой и промерзшей. А сейчас двор был покрыт ровным зеленым ковром. Это возможно, конечно, но только если бы погода стояла намного теплее, и не было бы заморозков. Да и трава была бы серо-зеленой, поникшей и вялой. Но ни как не такой здоровой и сильной, как сейчас. Словно на улице температура не ноль градусов, а летняя жара, и лужи не собираются покрываться первой коркой тонкого осеннего льда...
Перепупейкин присел на корточки и провел рукой по траве. Ладонь ощутила мягкую упругость ворсистых стеблей.
- Это еще что такое? - Удивился он. Эта трава была какой-то необычной. Не той, которая растет везде и всюду: во дворах, газонах, палисадниках, на клумбах, приусадебных участках... Это растение было другим, имело мясистый упругий стебель, покрытый мягким шелковистым ворсом, и такие же листья, кое-где отдающие нежно-розовым цветом. И от нее исходил приятный, ни с чем не сравнимый, притягивающий, влекущий к себе аромат.
- Не здесь, - услышал он женский голос и поднял голову, - там, дальше... Я покажу. - Она приглашающе махнула рукой.
Перепупейкин удивленно последовал за женщиной. Она прошла в глубь двора, присела на корточки, поставила ведро на землю и принялась большими, портняжными ножницами срезать траву и складывать в ведро. Растения здесь были почти полностью розовыми.
- И что? - Перепупейкин выбросил сигарету.
Женщина ни чего не ответила. Она сосредоточенно утрамбовала содержимое эмалированного ведра, добавила еще пару охапок, и с нежной улыбкой, как будто эта пародия на сенокос доставляла ей неземное наслаждение, заспешила домой.
- Эй, тетка! - Крикнул ей вслед Юра. -Куда пошла? Ты что ее жрать собралась?!
Ответа не последовало. Юра зло сплюнул себе под ноги и развел руками, ища взглядом родственную душу, которая бы его поняла, объяснила суть происходящего. И обомлел. Мало того, он ощутил, как от увиденного на затылке противно зашевелились волосы.
Он стоял посредине двора, который составляли три панельных девятиэтажки. Стоя в центре небольшого розового поля, он видел каждый подъезд каждого дома. И только с этого места изумленному взору открывалась вся панорама двора полностью. Из подъездов, с какой-то непонятной ритмичностью, выходили люди. Они садились на корточки, срезали, отщипывали, подрубали, выдергивали траву, складывали ее в ведра, тазы, мешки, ящики и несли обратно в квартиры.
Юра ошеломленно присвистнул:
- Одно из двух! Или народ чокнулся! Весь разом... Или новый закон издали!!!
Он, быстрым шагом, направился обратно в подъезд из которого, только что вышел. Перепрыгивая через две ступеньки, он быстро оказался перед дверью квартиры, из которой несколько минут назад был безжалостно изгнан рассвирепевшей хозяйкой. Дверь оказалась не запертой и Перепупейкин с шумом ввалился в уютную прихожую.
- Светка! Что происходит?! - Крикнул он с порога. - Ты видела? Весь народ траву щиплет и домой таскает. У нас в колхозах, что, еды телятам не хватает, и народ их кормить собрался? Или это новое средство от тараканов? А может быть, из нее самогон гонят?! - Громко вопрошал он, стоя у двери. - Свет! Ты где?
- Здесь. - Донесся необычно спокойный голос из кухни.
- Что за ерунда? - Он прошел по коридору в кухню. - Я на улице сейчас такое видел.... Или, может, меня похмельный синдром с осложнением на зрение одолел. И как следствие - появились галлюцинации. Ты, ведь, тоже видела? А? Ты же на улице только что...
Он осекся, остановившись на пороге кухни как вкопанный. Окончание фразы тугим комом застряло в мгновенно пересохшем горле. Света сидела за столом перед кучей травы и с блаженной улыбкой на губах быстро поедала ее.
Через несколько минут Перепупейкин, все же вышел из ступора и глупо спросил:
- Ты что это делаешь?
- Ем. - Спокойно ответила Света.
- А ты, ни чего про пельмени, котлеты или просто хлеб не слышала? - Ехидно спросил он.
Хозяйка, даже не повернув головы в его сторону, положила очередной пучок ворсистых растений в рот и невозмутимо продолжила работать челюстями.
- Кетчупом не полить? - Юра открыл холодильник. Он был до верху наполнен разнообразными продуктами. Но Света, как и все жильцы, этого несчастного дома, видимо внезапно переквалифицировалась в вегетарианку.
- Эге-е-ей, красавица!!! - Перепупейкин провел перед ее лицом ладонью вверх-вниз. - Говорить умеешь?!
- Да. - Последовал невозмутимый ответ.
- Тогда, может быть, ты, снизойдешь до разговора с тупицей и импотентом.
В ответ - молчание. И хруст пережевываемых стеблей.
- Ну, тогда, может быть, позволишь скромному, усталому и голодному гостю присоединиться к столь, великолепной трапезе? - Продолжал язвить Перепупейкин. - С твоего разрешения я попробую эту розово-зеленую гадость?
- Да.
- Ты ее хотя бы помыла?
Впрочем, на ответ он и не надеялся. Повертев в руках розовое растение и сломав стебель пополам, Перепупейкин бросил его в рот, тщательно пережевал и проглотил. И тут же замер, испуганно сообразив, какую невероятную оплошность допустил. Память выхватила из недавнего прошлого сообщение диктора "НТВ" о каком то странном растении и странной эпидемии, захлестнувшей мир. Ему совершенно не хотелось подцепить эту заразу, а потом целыми днями бегать на улицу и щипать травку, подобно молодому неразумному теленку. Он прислушался к своим ощущениям. Макушка головы и пятки ног не чесались, а это означало, что рога и копыта еще не выросли и в козленочка он пока не превратится. Пупырчатой чешуей и костяными наростами он тоже, вроде не покрылся. Подошел к зеркалу и тщательно осмотрел свое отражение. Все было на месте, как раньше. Два глаза, два уха, один рот и один нос. То, что все это было немного сморщенное и опухшее, не беда. Это другая болезнь, которая легко лечится утренним коньячком или водкой.
Вдоволь налюбовавшись своей опухшей с похмелья физиономией, Перепупейкин прошел в гостиную и включил телевизор, канал "НТВ". То что он увидел заставило его надолго призадуматься. Телеприемник показывал все как обычно. Ярко-синюю студию новостей с логотипом "НТВ". Широкий, блестящий полировкой стол диктора. Какие-то листки бумаги на нем. Но вот диктора-то он и не показывал. Его на своем месте не было. Телевизор передавал какие-то невнятные звуки, шуршание, потрескивание, шаги и бормотание. Кто-то из работников телекомпании пронес мимо осиротевшей камеры охапку розовой травы...
Юра переключился на другой канал, третий. Тяжело вздохнул и опустился в кресло. Остальные телеканалы либо вообще не работали, либо показывали пол или потолок студий. В мире творилось что-то ужасное. Он достал из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон и набрал номер своего магазина. Около минуты послушал длинные гудки, доносящиеся из трубки. Набрал номер горячо любимого налогового инспектора - своего заклятого друга. Ни кто не ответил. Перепупейкин испытал двойственное чувство, сравнимое, разве что, с чувствами затюканного жизнью и сварливой женой мужа, минуту назад узнавшего, что его зловредная теща попала под поезд. Но при этом сидела за рулем его любимого "Мерседеса". Он позвонил бывшей подружке - Свете, которая, как оказалось, на дух не переносила новые унитазы. Перебрал по очереди "горячие" телефоны милиции, скорой медицинской помощи и пожарной охраны. Результат - тот же самый. Нудные, тоскливые гудки, предвещающие конец жизни, конец света...
Хотя, о каком конце света может идти речь? Юра усилием воли разогнал пессимистичные мысли, нахлынувшие на него подобно бурной прибрежной волне. Он встрепенулся. Светка же разговаривала с ним, и тетка во дворе что-то бормотала про траву. Они же живы, может быль не совсем в себе. Но живы же!
Перепупейкин прошел в кухню. Хозяйка все так же сидела за столом и доедала очередную порцию травы.
- Свет, я домой пойду. Хорошо? - Он решил проверить одну сомнительную мысль, мелькнувшую в голове.
- Хорошо. - Улыбнувшись, согласилась она.
- А может быть мне лучше остаться? - Задал он противоположный вопрос.
- Да.
- Тогда, я постель снова постелю?
- Да.
- И мы с тобой в нее заберемся?!
- Нет.
- Почему?
Молчание.
- Ты будешь есть траву?
- Да.
- Зачем?
Опять молчание.
- Так я остаюсь у тебя на следующую ночь?
- Да.
- Или мне лучше уйти?
- Да.
- Блин! Ты дура что ли?! - Взорвался Юра. - Уйти мне или нет?!
Ответом было равнодушное, молчаливое пережевывание розовых стеблей.
- Ладно! - Перепупейкин понял, что разговаривать бесполезно. Света была в сознании, но при этом находилась в каком-то отрешенном состоянии. Отвечала односложно на простые вопросы. При этом совершенно не воспринимала их смысла. Относилась с полным безразличием к происходящему вокруг.
- Я все же, пожалуй, пойду. Что мне тут, с тобой, дурой сидеть. Я в эту интересную игру еще в детском саду играть научился. Она называется "Да и нет". В ней нужно догадаться, что в голове у круглого идиота и о чем он думает. - Раздраженно сказал он. - Можно от тебя позвонить?
- Да. - Ответила Света с умиротворенной улыбкой.
Перепупейкин, мрачно улыбаясь, набрал на клавиатуре телефонного аппарата международный код, код Лондона, и полистав свою записную книжку, нашел то что искал. Набрал еще несколько цифр и положил трубку рядом с телефоном. Теперь раз в минуту Лондонский автоответчик на английском языке будет называть точное Британское время, до тех пор, пока трубку не положишь. Нужная штука в Европе. Жалко, только что безумно дорогая. Особенно по международной междугородке. Это была маленькая пакость на прощание не удавшейся любовнице.
- Ну, что? Я, пожалуй, пойду, дорогая. - Юра довольно потянулся, и с чувством выполненного долга спросил. - Что вечером делать будешь?
- Мыться. - Невозмутимо ответила Света.
- А-а-а! Понял.... Конечно! Как же это я сам не догадался-то... - Ехидно протянул Перепупейкин, выходя на лестничную площадку. - Что еще человеку в жизни нужно для полного счастья? Силоса пожрать, да вечером помыться. Чего ж тут непонятного...
В подъезде он едва не налетел на пятилетнюю девочку, которая сидела на холодном бетоне серых ступеней, нежно обняв эмалированную кастрюлю, до верху набитую все той же травой. Девчушка, отрешенно глядя в одну точку перед собой, механически запихивала в рот стебли и с тихим хрустом пережевывала их.
Это было уже слишком. Перепупейкин присел на корточки.
- Ты что здесь делаешь? - Спросил он.
- Ем.
- Ну, это понятно. Не слепой. А почему в подъезде? Дома нет никого? Дверь захлопнулась?
- Нет.
- Что - нет? - Не понял Юра.
Девочка не ответила. Перепупейкин третий раз в течение одного часа сталкивался с человеком, который не хотел или, скорее всего, не способен был ответить на развернутые вопросы. Внимания удостаивались только простые, на которые можно ответить "да" или "нет".
- У тебя папа дома?
- Нет.
- А где он?
- Его нет.
- Что значит "его нет"? Вообще, что-ли? Куда же он делся? У всех маленьких девочек бывают папы. А у тебя нет? Так не бывает.
Девочка молчала, отрешенно глядя перед собой.
- Где твой папа? - Как можно проще спросил Перепупейкин. - Что с ним случилось?
- Он умер.
- Вот блин! - Выругался Юра. Он испытал неприятное чувство, от спокойствия ребенка, невозмутимо говорящего о смерти своего родителя.
- Почему он умер?
- Убили. - Девочка положила в рот еще один розовый стебель.
- За что?
Она не ответила.
- Кто?
Ребенок вновь предпочел молчание и размеренное пережевывание своей розовой жвачки.
- Как его убили?
- Из автомата.
- Где?
- В Чечне.
- А, так вот в чем дело. - Вздохнул Перепупейкин. - Давно?
- Весной.
- Понятно. - Ему стало жаль маленькую девочку, которая потеряла своего отца всего полгода назад. Она знала об этом. Кому, интересно, пришло в голову сказать такую жестокую правду малолетнему ребенку. Можно же было что-нибудь придумать, чтобы не травмировать психику маленького, только вступившего в жизнь, человечка. Маленького, больного человека. Здоровые дети не сидят на холодном бетоне в подъезде с охапкой травы в обнимку. И не ждут неизвестно чего. Они, обычно предпочитают бегать прыгать, обдирать колени и разбивать носы. Но ни как не жевать эту розовую, неизвестного происхождения гадость...
- А мама где?
- Ушла.
- Куда?
- Мыться.
- Чего-чего?! - Разозлился Перепупейкин. Как можно бросить своего ребенка в холодном подъезде и преспокойно уйти в баню. Это что же за мать такая?! - Ты в какой квартире живешь?
- В этой.
- Ты пока посиди тут. Я сейчас быстренько выбью дверь и впущу тебя домой, а то ты уже замерзла. Потом мы вместе подождем твою маму. И когда она придет я, не смотря на то, что она женщина, минут пять-десять буду возить ее вымытой рожей по грязному бетону лестничной площадки. За то, что она бросает своего ребенка за закрытой дверью. Хорошо?
- Нет.
- Почему.
- Дверь открыта.
- Так что же ты мне голову морочишь?! - Рассвирепел Перепупейкин. - Ты, почему домой не идешь?!
- Я устала.
Перепупейкин резко встал на ноги. Нервно закурил сигарету и задумчиво посмотрел на девочку, невозмутимо продолжавшую жевать. Мир сошел с ума. Что происходит? Чем все занимаются? Что это за трава? Откуда она взялась? Его мозг тщетно пытался найти ответы на эти вопросы. Он не располагал достаточным количеством информации, что бы обработав и проанализировав ее, прийти к какому-либо выводу.
Перепупейкин Юрий Дмитриевич, будучи человеком упрямым и дотошным, решил, во что бы то ни стало разобраться в этом вопросе. Его совершенно не устраивала жизнь в мире, где все перевернулось с ног на голову. Его консервативность тянулась, жаждала старого нормального миропорядка. В котором люди ходят на работу, в магазины, в гости. Женщины тянутся к красивой одежде, косметике и пилят своих мужей, за то, что они им ее не покупают. А мужики, гуляют от сварливых жен к красивым любовницам и дарят им все это, не замечая, что у их жен тоже откуда-то берется симпатичное белье и дорогая помада, тушь и лак для ногтей. Дети у тех и у других требуют конфет и игрушек, возятся в песке и гоняют голубей. Но ни кто из них никогда не жует траву с газонов, будь она хоть розовой, хоть зеленой или красной!
Он решительно побежал вниз по ступенькам. Но, оглянувшись на пятилетнюю девочку, вернулся.
- Иди сюда. - Посадил ее на одну руку, другой взял кастрюлю с травой. - Устала, говоришь...
Это как же надо устать человеку. Даже если ему всего пять лет, чтобы ни дойти до своей квартиры. Открытой, кстати. Всего-то половина лестничного пролета, десять ступенек. Что-то тут не так... Он толкнул ногой обитую черным дерматином дверь квартиры под номером "18", и опустил девочку на пол. Рядом поставил кастрюлю. Он легонько подтолкнул ее в комнату:
- Иди, ложись. Отдыхай, спи. Жди свою чистую маму.
Пепел, с зажатой в уголке рта сигареты, упал на немытый пол. Намереваясь затушить ее, Перепупейкин прошел на кухню, к раковине. Но замер на пороге, удивленно глядя на пол. Он был покрыт сплошным слоем земли, из которой густо росли молоденькие ворсистые побеги.
- Вот черт! - Выругался он и подошел к раковине. Он отметил про себя, что уже перестает чему-либо удивляться. Подумаешь - трава в квартире растет. Чего тут такого? Все нормально. Значит так заведено у хозяев. Хобби такое. Только вот, зачем ее еще и с улицы таскать, когда дома целая плантация. Ответ один - не хватает. Мало. Элементарная человеческая жадность... Стоп! Здесь она зеленая, а на улице розовая. Вот в чем дело! Там она созревшая. И едят ее, видимо, только розовую. И тетка на улице не стала зеленую собирать, а прошла чуть дальше. Туда, где росла поспевшая...
Окурок тихонько шикнул в руке и, испустив тоненькую струйку сизого дыма, потух. Перепупейкин глупо посмотрел на него. С чего бы ему потухнуть?
Ладони были мокрыми. Не влажными и потными, как после тяжелой работы, а именно мокрыми. Он оглядел себя. На левой грудине и рукаве черного пиджака четко проступали два мокрых пятна. Правя же, сторона, была сухой. Ясно. В этой руке он нес кастрюлю. А на левой сидела девочка. Он выбросил окурок в раковину и направился в гостиную комнату.
Девчушка сидела в углу на табурете. Не в кресле, не на диване, а именно на табурете. Она не стала ложиться на диван. Он был усыпан слоем земли, которую покрывал бледно-зеленый ковер ворсистых растений, местами уже приобретающий розовые просветы. То же самое было на журнальном столике, креслах, подоконниках. Даже на телевизоре и музыкальном центре росла трава. Перепупейкин, оглядевшись, присвистнул. Все горизонтальные плоскости в квартире были покрыты травой. В комнате витал терпкий, но в то же время приятный запах, источаемый этим растением. Стало очевидно, что хозяева этой квартиры, максимально использовали ее площадь под посадку.
Он подошел к девочке, не расстающейся со своей кастрюлей, и размеренно поедающей ее содержимое. Под ногами противно захрустели ломающиеся и лопающиеся стебли.
Юра инстинктивно передернул плечами от неприятного звука, пытаясь избавиться от забегавших по спине мурашек. На улице он не обратил бы на этот звук внимания. Но в тишине почти пустой квартиры, хруст ломающихся стеблей, неестественно громко резал слух. Ему стало немного жутковато. Но, быстро совладав с собой, загнал страх перед неизвестным и непонятным в далекие глубины своего подсознания. Прикоснулся к девочке. Так и есть, она была совершенно мокрая. Перепупейкин удивился. Видимо, пока, но нес ее домой, за своими размышлениями не обратил на это внимания.
- Ты где так вымокла? - Спросил он присев на корточки.
Девчонка даже не посмотрела в его сторону.
- Вы играли и тебя облили другие дети?
- Нет.
- Сама облилась? Баловалась в ванной? Да?
- Нет.
- А что, тогда? Почему ты вся мокрая?
- Я потею.
- Сильно же ты потеешь, однако, - хмыкнул Перепупейкин. - иди в ванную, вытрись полотенцем и переоденься в сухую одежду.
- Нет.
- Что - нет? Что - нет?! Чего болтаешь-то? - Он опять начал злиться, но вспомнив, что если хочешь узнать что-нибудь вразумительное, надо задавать простые односложные вопросы, переспросил. - Почему нет?
- Нельзя.
- Что - нельзя?
- Вытираться.
- Почему?
- Надо мыться.
- Так иди мойся! Ванная же рядом!
- Нет.
- Почему - нет?
- Нельзя.
- Как нельзя? Ты же сама сказала, что надо мыться! - Перепупейкин начал выходить из себя. - А сейчас говоришь, что нельзя! Иди, говорю, а то простынешь! Я сейчас воду включу и уйду. А ты сполоснись тепленькой водичкой, возвращайся и сиди дальше жуй свой силос, сколько душе угодно. Хоть до второго пришествия...
- Нет.
- Тьфу, ты блин!!! - Выругался Юра. - У меня скоро аллергия будет на слово "нет", сопровождаемая икотой, отрыжкой и подергиванием конечностей! Ты что, воды боишься?
- Нет.
- А что тогда?! В ванной тоже травы насадили что-ли?! Или там мыться нельзя? Или водой мыться нельзя?! А?!!
- Да.
- Что - да? - Юра тут же ухватился за это редкое "да", и переспросил. - В ванной мыться можно?
- Нет.
- А где можно?
Девочка, промолчав, безразлично положила в рот очередной стебель.
- А, идите вы все в баню! - Ему внезапно до чертиков надоела эта игра в глупые вопросы и ответы. - У меня в магазине бабы бардак наверное развели, а я тут с тобой сопли жую...
* * *
Перепупейкин не мигая, смотрел в окно. Сколько времени он просидел в оцепенении? Пятнадцать минут? Час? Сутки? Он потерял счет времени. Мысли роились в голове, словно растревоженные пчелы в улье. В воображении возникали картины, заставлявшие шевелиться волосы на затылке. Но самое страшное было то, что мрачные фантазии почти в точности совпадали с чудовищной действительностью.
Проделав путь от злополучного дома до своего магазина, где он сейчас находился, Юра ужаснулся, увидев город. Он был мертв. Не жители, не население, а сам город, как единый организм. Ни какие службы, организации, конторы не работали. Магазины, кинотеатры, автостоянки были оставлены без присмотра. Коммерческие палатки, рестораны, банки брошены на произвол судьбы, были пусты и безжизненны.
Спеша в свой магазин, Юра увидел в полном объеме хаос, царящий в городе. На протяжении всего центрального проспекта, на обочине, пешеходном тротуаре, прямо посреди дороги беспорядочно стояли покинутые хозяевами автомобили. В салонах валялись забытые или просто брошенные личные вещи. Кошельки, портмоне, записные книжки, очки, дамские сумочки, косметички, визитки, зажигалки...
Перепупейкин мимоходом видел последствия автомобильной аварии. Лежащий на боку, посреди дороги автобус и догорающий в овраге "КАМАЗ". В тот момент он содрогнулся от ужаса увиденного. Те пассажиры, что не валялись в лужах крови вокруг искореженного автобуса, преспокойно рядом собирали траву, совершенно не обращая внимания на стоны раненых и умирающих. Некоторые из них просто сидели на земле, и дергали ее из-под себя пучками отправляя в рот.
Он видел полностью выгоревший пятиэтажный жилой дом и его частично спасшихся жильцов. Они в домашних тапках и халатах мирно паслись на газонах соседних дворов. Людям совершенно не было дела до легкости своей одежды в такую холодную погоду, до тяжелого запаха гари, сизым туманом, висевшего в воздухе, друг до друга...
Проходя по мосту и вглядевшись в даль, он рассмотрел половину снесенного, рухнувшим пассажирским лайнером, жилого квартала. Аэропорт находился на дальней окраине города, и пилотам, видимо, во время взлета или посадки, внезапно захотелось попробовать травы.
Неведомая человечеству болезнь, настигала свои жертвы без разбора, не взирая на их общественный статус, пол, возраст и ответственность действий совершаемых ими в этот момент.
Однако, как бы страшно не было нынешнее положение вещей, оно могло стать просто катастрофическим. Юра думал о том, что может произойти, в тот момент, когда отключится автоматика на гидроэлектростанции или на химическом заводе, не так давно работавшем на Российский военно-промышленный комплекс. Перспектива вырисовывалась, довольно удручающая. То, что не снесет водяная лавина, прорвавшаяся через многолетнюю преграду, будет накрыто ядовитым химическим облаком. Или просто сгинет в огненном шторме, порожденном искрой короткого замыкания, на каком-нибудь хранилище с взрывоопасным химикатом.
Из оцепенения Перепупейкина вывела бешеная грызня собак. Он встал с офисного кресла, и прямо через разбитую витрину своего магазина вышел на улицу.
Неподалеку, метрах в пятидесяти, свора, начинающих дичать без человеческого присмотра собак, ни как не могла поделить какой-то бесформенный тюк. Собаки, сбившись в грязный, злой, мохнатый ком, таскали его по проезжей части из стороны в сторону, пытаясь разорвать на части. Кусали друг друга за холки и ляжки, визжали и огрызались. В сторону отлетел какой-то кусок. На него ни один пес не обратил внимания. Юра прищурил глаза, вглядываясь в даль, и поперхнулся собственной слюной, когда увидел что это. Это была женская туфля. Она слетела с ноги раздираемого на куски трупа.
Он схватил обломок кирпича и швырнул в самую свалку. Поднял обломок ржавой трубы и, размахивая ей, словно Чапаев шашкой, с победными воплями ринулся на свору. Собаки на мгновение замерли, удивленно повернув окровавленные морды в его сторону и..., не разбежались в разные стороны, а всей сворой бросились в его сторону. Теперь они были хозяевами в этом городе. Им принадлежала вода, пища, территория. Они это знали. Они охотились...
...Перепупейкин, победоносно удирая от одичавшей своры, ведомой огромным грязно-рыжим псом, чувствуя, что не успеет добежать обратно, до магазина, влетел в ближайший подъезд. Тяжело дыша, навалился на дверь спиной. Огляделся, переводя дух и, удивленно-презриретельно воскликнул:
- Ха! Ментовка!
Это был опорный пункт милиции. Кто бы мог подумать, поверить в черную комичность этой ситуации. Молодой человек, одетый "с иголочки", за исключением одного носка, страдающий с похмелья, сначала гоняет кирпичами собак на улице, а потом от них же спасается. И где? Там, куда при нормальных обстоятельствах меньше всего хотел бы попасть - в милиции!
- Хм. Ментовка! - Вновь воскликнул он. Но на этот раз в его голосе прозвучали радость и надежда. - Ментовочка, моя. Сейчас, сейчас...
Подперев дверь обшарпанным столом, он побежал в глубь служебных помещений. Через десять минут в руки ему приятной тяжестью лег автомат Калашникова. На плече висела модная сумочка какой-то лейтенантши, доверху набитая снаряженными магазинами. За спиной валялся, взломанный самым грубым способом, оружейный шкаф, а слух раздирал дребезжащий звон сигнализации.
- Сейчас, сейчас... - Ласково приговаривал Юра, щелчком загоняя патрон в патронник. - Сейчас, песики-барбосики, - снял автомат с предохранителя. - Кушать, значит, хотите? Да? - Ласково обращался он к рычащим и царапающим лапами закрытую дверь собакам. - Охотничий инстинкт, значит, проснулся? Сознание далеких диких предков заговорило? Да?
- А-а-а-а-а!!! Волки домашние!!! - Он дал длинную очередь сквозь закрытую дверь. Снаружи раздался трусливый визг разбегающейся своры.
Перепупейкин рывком открыл дверь и, словно опытный спецназовец, с автоматом наперевес возле живота, выскочил на улицу:
- Нете! Жрите, твари гнусные! - Он навскидку выпустил длинную очередь по улепетывающему прочь, поджав хвост, рыжему кобелю. - Забыли, звери подлые, кто здесь хозяин?! А-а-а, шакалы мерзкие!!!
Шестеро псов лежало на асфальте. Остальные быстро разбежались по ближайшим подворотням, а Перепупейкин все продолжал исступленно орать и жать на курок автомата. Он истерично крутился вокруг своей оси, вопил как бешенный и лупил из автомата во все стороны...
Когда последний рожок, опустев, упал к его ногам, Юра, обессилев, бросил оружие на тротуар и, ссутулившись, упал на колени. Спрятал горящее лицо в потных, остро пахнущих порохом, ладонях и глухо зарыдал, вздрагивая всем телом.
Уставший организм сдался. Перенапряженная нервная система не выдержала колоссальной нагрузки. Измученный огромным количеством жуткой информации мозг, более не мог ее обрабатывать и не справлялся с ее потоком. Это была истерика. Детский плачь вперемешку с конвульсивными всхлипываниями. Ни когда в жизни Перепупейкину не было так плохо и одиноко. Ни в детском доме, когда старшие пацаны жестоко избивали его за непокорность. Ни после предательства лучшего друга, попавшего в грязную историю с наркотиками, и представившего следователям ни чего не ведавшего об этом Юрку, главным дельцом. Ни, даже, тот трагический случай под самый Новый год, когда он в гололед вдернул из-под колес несущегося автобуса девятилетнего мальчика. Выдернул так сильно, что его самого развернуло на льду и встречная "ГАЗЕЛЬ" выбила ребенка из его рук. Он, так и простоял, с зажатыми в руках синими рукавичками, пока его самого не увезли на машине "Скорой медицинской помощи". Юра до сих пор помнил, кричащие в безумном гневе глаза молодой матери, пытавшейся сквозь руки милиционеров, дотянуться до его лица. По сей день, он хранит те синие рукавички в верхнем ящике своего рабочего стола, что бы они постоянно попадались ему на глаза, как напоминание о своей вине в чужой смерти...
С тех пор Перепупейкин замкнулся. Отгородился от окружающего мира неприступной стеной цинизма и хамства. Нашел защиту от попыток "залезть в душу" в черном юморе, жестком сарказме и изощренном ехидстве.
Жизнь так сильно била его, что он расстался со всеми людьми, которых когда-то считал друзьями. А взамен получил умных, расчетливых и жестоких врагов. Судьба, почему-то всегда поворачивалась к нему самой темной стороной, в которой не могло быть места дружбе, сочувствию, любви и спокойной личной жизни, оставляя место лишь озлобленности и жестокости. Фортуна же, для кого-то молодая, привлекательная и ухоженная особа, Перепупейкину всегда являлась в виде старой сгорбленной старухи, сующей костлявыми руками свой кривой посох в колеса его жизни.
Но воля его была сильна. Стремление к достижению поставленной цели было непоколебимо. Все удары судьбы, какими бы жестокими они не были, он переносил стоически, вопреки всему не ломаясь и сгибаясь под их тяжестью, а еще более закаляясь и ожесточаясь. Из всех коварных ситуаций он выбирался, выползал на животе, ногтями цепляясь за любой микроскопический шанс на победу. Разбитым и униженным он выкарабкивался на коленях, что бы вновь подняться на ноги, выпрямиться и с гордо поднятой головой, свысока взглянуть в черные провалы глазниц судьбы-злодейки.
* * *
Когда сигнализация, наконец, замолкла, улица погрузилась в зловещую тишину, изредка нарушаемую лишь отдаленным лаем собак, чириканьем вездесущих воробьев, да шаркающими шагами больных людей, с отрешенной улыбкой на губах, таскающих розовую траву. Однако обострившийся слух Перепупейкина уловил отдаленный шум, не вписывающийся в мрачное спокойствие города. Какой-то глухой стук, доносящийся из внутреннего двора милиции. Юра тяжело поднялся на ноги, и вяло поплелся на звук. Оказавшись на служебной автостоянке милиции, он понял, что ритмичные удары доносились из ее дальнего угла. В голове мелькнул слабый проблеск надежды на встречу с разумным существом в этом проклятом городе. Юра почти бегом пошел на этот звук. Приближающиеся удары стали слышны отчетливее. К ним добавился какой-то сдавленный крик.
Сердце бешено заколотилось. Перепупейкин заметался между милицейскими машинами. Стали различимы плаксивые вопли "откройте", "выпустите". Пульс участился и застучал маленькими молоточками в висках. Сердце бешеными толчками пыталось вырваться из груди.
"УАЗ"! Конечно! Ритмичные удары и отчаянный крик доносились именно оттуда. В таких машинах обычно перевозят мелких нарушителей и подобранных на улице алкоголиков.
Перепупейкин рывком подскочил к машине и со всего размаха грохнул кулаком по ее серому корпусу.
- Эй! Мужик! - Возбужденно рявкнул Юра. - Ты как там?
- Откройте... - Жалобно простонали изнутри.
Перепупейкин забрался на заднее сиденье "УАЗа" и приплюснув нос, прижался к маленькому окошку на задней перегородке. На него с несчастным видом глядел косматый бомж, неопределенного возраста.
- Выпустите. - Простонал он.
- Сейчас, сейчас!.. - Юрка заметался по салону в поисках спецключа. Он был готов расцеловать этого помятого бомжа. Даже облизать его с ног до головы, будь он хоть трижды грязным и вонючим. Но это был человек. Разумный человек. С ним можно поговорить, посоветоваться, поделиться впечатлениями и что-либо узнать. Значит, остались еще нормальные люди. Не такие, как этот. Он мельком оглянулся на какого-то майора, сидевшего в служебной "Волге" с маячками на крыше, и умиротворенно пережевывавшего ворсистые стебли.
Ключа ни где не было. Юра огляделся в поисках чего-нибудь массивного и острого, что бы взломать запертую заднюю дверцу "УАЗика". Но на глаза ни чего не попалось. Разве что... А, почему бы и нет. Он подошел к жирному майору, мимоходом обшарил его и, нащупав кобуру, буркнул ему в самое ухо:
- Дай-ка сюда...
Милиционер, молча приподнял локоть, высвобождая кобуру, и затолкал в рот большой пучок травы.
Перепупейкин вернулся к автомобилю.
- Отодвинься в угол! - Крикнул он и трижды выстрелил в замок. Рывком распахнул заднюю дверцу и, чуть не задохнулся от волны, ударившего в нос, спертого воздуха, пропитанного тяжелым запахом застоявшейся мочи, пота и прочих испражнений несчастного узника.
В следующий момент Юра был сбит с ног вырвавшимся на волю ураганом без определенного места жительства и едва успел заметить направление, в котором он стремительно исчез.
- Стой, придурок! - Рассмеялся Перепупейкин и бросился вдогонку. - Стой, говорю! Не съем же я тебя!
Но его грязные лохмотья, мелькнули, развеваясь на ходу, и исчезли за воротами стоянки. Юра, выбежал следом и остановился возле края тротуара, ища взглядом убегающую фигуру. Это сделать было не сложно: на просторном, свободно просматриваемом пространстве, среди немногочисленных, сонно передвигающихся силуэтов, выделить один, быстро бегущий. Это было бы просто. Очень просто. Но при одном условии - наличии этого силуэта. А его не было. И за этот короткий промежуток времени, на который он пропал из поля зрения Перепупейкина, спрятаться или далеко убежать он не мог. Это могло означать только одно...
- Не-е-е-е-т! - Заорал Юра на всю улицу. - Н-е-е-е-т! - Эхо покатилось по безмолвной улице. Бомж сидел на газоне, в двух метрах Юры, и с безумным восторгом, словно невероятно измученный лютым голодом узник, заталкивал в рот одну розовую охапку за другой. На его, тронутом морщинами и старостью лице, застыла блуждающая улыбка, а из уголка рта вытянулась тоненькая струйка слюны.
- Да, что же это за трава-то такая? - Упавшим голосом сказал Перепупейкин и опустился на землю рядом с бомжем. Он почувствовал, как внутри него зарождается жуткий холод безысходности. Растет, подавляя собой, все чувства и эмоции, свойственные нормальному человеку. Снаружи на него наваливается липкая серая тоска, подзывающая к себе самую близкую подругу - обволакивающую апатию...
С неба посыпались хлопья мокрого снега - пусть летят... Холодный, пронизывающий ветер принялся гонять мусор по молчаливым улицам - без разницы... Вдалеке что-то загорелось - пожар, наверное, пусть горит... Люди рядом траву собирают - значит, так надо...
Юра уронил голову на грудь. "Вот один рядом остановился, прямо передо мной" - меланхолично подумал Перепупейкин, - "Сейчас присядет на корточки и...". И получив тяжелейший удар ботинком в лицо, потерял сознание.
* * *
- Как давно я это хотел сделать! - Горилоподобного вида парень выключил плеер и смахнул наушники на бычью шею. - Мы же стали теперь такие крутые! Просто так на расстояние вытянутой ноги не подберешься...
Он неторопливо достал из кармана сигареты и, щелкнув зажигалкой, глубоко затянулся. Со снисходительной ухмылочкой посмотрел на распростертого возле ног заклятого врага - Юрку Перепупейкина, и смачно сплюнул ему на грудь.
- Были мы крутые, - самодовольно хохотнул громила, - а теперь - больные!
Он со всего замаха, как бьют ногой по футбольному мячу, ударил Юру в бок.
- И где же теперь твоя крутизна?! А?! "Мерседес", мобильник, фирма, связи, влияние. Где?! Кругленький счет в банке! Где все это?! Сам-то ты где? Траву жрешь, как и все остальные! - Он злобно заглянул в залитое кровью лицо. - Ты у меня эту траву сосать будешь, гнида! Или на деснах перемалывать! Потому что я тебе зубы-то повыбиваю! По одному, очень медленно и тщательно! - Еще раз пнув Перепупейкина, он направился в его магазин и, усмехнувшись, добавил. - Я скоро, ты не уходи...
"Да и куда он уйдет", думал здоровяк, "очухается, сядет на корточки, и будет дальше голодную буренку изображать".
Злорадство захлестнуло его. Наконец-то! Всю жизнь Перепупейкин был первым. Еще начиная с самого детского дома. Все у Юрки получалось и выходило идеально. Ему же, как он ни старался повторить идеи Перепупейкина, доставались крохи. Он жутко напрягался и лез из кожи вон, что бы добиться тех же успехов. Но все равно, все лавры собирал Юрка. Перепупейкина уважали, прислушивались к мнению и спрашивали совета. Его же боялись, сторонились, злословили за спиной и насмехались. Так все с детства и повелось. Это сейчас Перепуп замкнулся и отдалился от всех. Но у него остался хороший легальный бизнес, приносящий немалый доход. Он добился устойчивого финансового положения. Оброс многочисленными нужными связями. И, как следствие, приобрел серьезное влияние и вес в городе. А что было у него? Свое дело развалилось, не успев даже толком набрать обороты. Засохло на корню, как семя, посаженное в неблагоприятную почву. Потом средняя Азия, наркотики. Быстрые короткие деньги. Спецоперация МВД. Попытка, подставить вместо себя Перепупейкина, но все вымышленные факты были быстро отсеяны от правды... Юрка, как всегда, словно скользкий уж, выскользнул из расставленной западни. А он тогда так и не смог избежать возмездия и кары правосудия, и пришлось срок тянуть самому. И кто он сейчас? Бандит среднего пошиба. Навязывает мелким коммерсантам свою "крышу", да изредка подрабатывает дешевым рэкетом.
Но не сейчас. Это все в прошлом. Сегодня Перепупейкин повержен. А он на коне. Судьбе угодно было так распорядиться. Справедливость, наконец-то восторжествовала. Значит теперь он первый, а Юрка стал историей. И не беда, что этого оценить не кому. Все вокруг, за какие-то два-три дня отупели. Впрочем, нет. Не все. Он был свидетелем смешной драки между двумя бомжами, дравшимися из-за последней палки сервелата, в разгромленном ими же круглосуточном подвальчике-магазине. Видел хромого старика-калеку, что-то выносившего в грязном мешке из опустевшего супермаркета. Прошел мимо заплаканного мальчишки, лет шести-семи, не жующего розовые растения, как все его сверстники, а что-то выискивающего возле перевернутого автомобиля.
Так что не все умом тронулись в этом городе. Если хорошенько поискать, то десяток-другой нормальных людей найти можно. Сконсолидировать их вокруг себя. Но Перепупейкину это не светит... Кстати вот он идет. С разбитой рожей и охапкой розовой травы в руках. В магазине, значит жрать будет. Видимо он не так давно стал закоренелым вегетарианцем. Все они так начинают. Сначала приносят домой и едят. Потом начинают сажать, где только можно, при этом жуют не переставая. А потом, вообще не уходят с улицы. Сидят на газонах, клумбах и палисадниках и жуют, жуют, жуют. Только раз в день куда-то уходят. Но, вскоре, через пару часов возвращаются, и снова за свое...
О, это великолепно! Зрелище просто прекрасно! Перепупейкин, слегка покачиваясь, как пьяный, медленно вошел в магазин. Губы разбиты, глаз затек, в руках огромная охапка длинных отборных стеблей. Потерянно глядя перед собой, прошел в помещение и присел, напротив, за стол, совершенно не обращая внимания на названного гостя.
- Ну что, Юра Перепупейкин. Великий и умный. Травку будешь кушать? - Громила заложил руки за голову, удобно расположившись в любимом доселе Юркой, роскошном кожаном кресле. - Давай-давай. Пожуй, покуда зубы на месте. Минут пятнадцать. Я посмотрю...
- Да, я, уж, как-нибудь с мяска на колбаску перебьюсь... - Мягко, почти нежно, протянул Перепупейкин, жестко посмотрев в глаза детине. - Привык, я, Обух, знаешь ли, к хорошей пище...
- Ты?! - Ошеломленно взревел бандит и рванулся к Юрке через стол. Но тут же замер, застыв в неудобной позе над столом. Из-под упавшей на пол травы в лицо ему уставилось вороненое дуло автомата Калашникова.
- Сядь! - Тихо, но жестко приказал хозяин магазина.
Обух, медленно, не отрывая напряженного взгляда от дула, опустился на краешек кресла и замер. В комнате повисло напряженное ожидание. Ситуация сложилась критическая.
Перепупейкин держал Обуха на прицеле. На прицеле автомата с пустым рожком. Отработанные, еще теплые гильзы от патронов, блестящими россыпями лежали возле крыльца опорного пункта милиции. Пули же, покинув свои насиженные места, совсем недавно, со своей убийственной скоростью, отправились (все до одной) на поиски одичавших хвостатых бестий. Юрка знал, что Обух ни когда не расставался с пистолетом Макарова, который носил в незаметной кобуре под мышкой. И если он допустит малейшую ошибку, в затеянной им опасной игре, неловким жестом или необдуманным словом, выдаст свой блеф, то проживет времени не более чем тому понадобится для того, чтобы выхватить пистолет.
Обух же, вытянувшись, как струна, вцепился в подлокотники кресла так, что от напряжения побелели пальцы. Он совершенно не хотел ни каким резким движением спровоцировать Перепупейкина на активные, далеко идущие действия. О пистолете, спрятанном под мышкой, он даже не думал. Подходя к магазину, он видел россыпи еще дымящихся гильз и беспорядочно валяющиеся на асфальте рожки от АКМ. Выстрелов не слышал из-за тяжелых аккордов "SKORPIONS", рвавших его слух из наушников. Поэтому ему и в голову прийти не могло, что это потрудился его старый заклятый друг. Ведь он сидел возле газона с отрешенной улыбкой типичного травоеда.
Обух знал, что Перепупейкин знает о его пистолете, и при малейшем намеке на агрессию выпустит в него весь рожок. Юрка же, знал о том, что Обух догадывается о его знании про пистолет. Но не знал, что тот, не только применять его не рискнет, но боится даже просто пошевелиться. И сомневался, поверил ли бандит в его блеф с бесполезным автоматом или ведет тонкую психологическую игру, выжидая удобного момента.
Со стороны это выглядело весьма интересно. За гладким полированным столом, друг напротив друга сидели два заклятых врага. Сверлили друг друга злыми взглядами, натянув при этом, на лица маски суровой непоколебимости и мрачного спокойствия. При этом пытались убедить сидящего напротив, в своей готовности к смертоносным мгновенным действиям. Но в душе боялись этой сложной ситуации. Боялись друг друга и выжидали, превратившись в два комка нервов. Органы чувств в своем нечеловеческом напряжении достигли запредельной чувствительности.
Внезапно сбоку что-то оглушительно зашуршало. Может быть это был заблудший высохший кленовый лист, гонимый осенним ветром, может быть несчастный бродячий кот искал себе прибежище и пропитание...
Обух, оттолкнувшись ногами от стола, опрокинул на бок кресло, и в падении выпустил все заряды на неожиданный звук. Перепупейкин рефлекторно нажал на спусковой курок автомата. Раздался холостой щелчок. Громила это услышал и, сообразив, что его обманули, направил пистолет в сторону своего врага. Юра инстинктивно зажмурился, ожидая получить смертельную пулю в голову. Раздалась серия щелчков бойка о пустой патронник. Обойма была пуста. За какие-то доли секунды Перепупейкин понял, что ему несказанно повезло и, проехав на животе по полировке широкого стола, мощным ударом опустил приклад автомата на квадратный затылок поднимающегося на ноги Обуха...
* * *
Юра обернулся. Обух уже пришел в себя. Тихо без стонов, нытья и возни. Просто открыл глаза и, почувствовав, что каким-то шнуром привязан к батарее, злобно уставился на своего врага.
- Ну, что? Очухался? - Перепупейкин вытер полотенцем лицо и отошел от умывальника. Посмотрел в зеркало, разглядывая ссадины. С опухшего носа на щеки расползался большой синяк, глаз заплыл, разбитые губы продолжали кровоточить. Прошлось приложить к ним чистое в своей белизне, полотенце, что бы остановить кровь. - Что дальше делать будем?
- Убью, скотина! - Прошипел Обух, дернувшись в бессильной ярости.
- О! Я в этом ни сколько не сомневаюсь. - Грустно усмехнулся и тут же поморщился от боли Юра. - Ты сейчас встанешь, вывернешь из стены батарею вместе с куском железобетонный панели и, честно победишь меня в неравном поединке. Ибо ты сейчас беззащитен, а у меня под рукой целый арсенал нужных предметов, с которыми мечтает встретиться твое мощное тело, увенчанное безмозглой, набитой конским навозом, головой. Это, к примеру, ножи на выбор: маленькие, средние, большие или с зубчиками. Палки, бутылки с шампанским, масса других тяжелых и увесистых предметов. И два ствола. Твой и мой.
- В твоем патронов нет...
- Но приклад-то есть. - Кровотечение остановилось и Юра отложил полотенце. - Не заметил? Могу повторить. Для профилактики.
Обух в ответ только скрипнул зубами. Убивать Перепупейкин его не собирался, иначе давно это сделал бы. Значит ему что-то нужно.
- Чего ты хочешь? - Немного успокоившись, спросил он.
- Да, в общем-то, ничего. - Юра после стресса почувствовал голод и поставил вариться кофе. - Так, пообщаться, поговорить... Ситуация-то сложилась катастрофическая. Это я не про тебя и твой чугунный череп. Я говорю про город, людей, страну, весь мир...
- А что, сам не видишь? Трудно понять? - Обух незаметно пошевелил руками, проверяя шнур на прочность. Узел был тугой, плотный и практически полностью исключал возможность освобождения. - Ты сам - чугунный, если простого не понимаешь...
- Так растолкуй мне, бестолковому, что с миром творится. Я, к сожалению, некоторое время отсутствовал.
- Ага. На другой планете был. Да?
- ...отсутствовал в реальном мире. Так сказать, пребывал в нежных объятиях одной очаровательной особы, наслаждаясь ее великолепно сложенным телом, пребывая под воздействием восхитительных сочетаний ароматов изысканных вин...
- Короче - нажрался вонючего самогона и в стельку пьяным, в сточной канаве возле дурдома, трахался с сумасшедшей старухой!
- Спешу тебе сообщить одну прискорбную новость. - Юра выключил кофейник. - Сотрясение мозга тебе не грозит. Проверено Калашниковым...
Обух поморщился словно от зубной боли. Эта противная привычка Перепупейкина - язвить и издеваться над собеседником еще в детском доме очень раздражала его. Вот и сейчас, при малейшей возможности освободиться, он не задумываясь задушил бы его.
- Кофе не желаешь? - Спросил Юра у лежащего, привязанным к батарее Обуха.
- Издеваешься, скотина? - Бандит бросил на него испепеляющий взгляд.
Перепупейкин оценивающе посмотрел на связанного и, в общем-то, поверженного, но все еще остающегося очень опасным врага. На мгновение задумался. Что-то решив для себя, быстро подошел к нему и, словно боясь передумать, одним взмахом кухонного ножа освободил его от жестких пут.
В следующую секунду Обух был на ногах.
- Зря ты это сделал, - в его голосе прозвучала неприкрытая угроза, смешанная однако, с долей сочувствия. - Я тебя считал умнее...
Перепупейкин бросил нож, и тот мелодично звякнув вонзился в пол, между ног Обуха.
- Ты так считаешь? - Юра посмотрел в горящие ненавистью глаза врага. Заглянул в самую душу. От этого пронизывающего взгляда Обуху стало не по себе. - Тогда сделай свой выбор...
Обух едва не застонал от натуги. Невероятным усилием воли он подавил в себе яростное желание, одним коротким ударом в основание черепа, раз и навсегда решить, кто из них первый, главный и лучший. Но, черт бы побрал эту сволочь! Он был прав. Он был тысячу раз прав, демонстративно повернувшись к нему спиной, всем своим видом, показывая, что не стоит его убивать. Во всяком случае, сейчас. Они нужны друг другу. Даже беря в расчет взаимную ненависть. Остаться одному в этом царстве хаоса, намного страшнее. Этот дьявол - Перепупейкин опять обошел его, в очередной раз, доказав, что он умнее и дальновиднее. И это сильнее всего било по самолюбию Обуха.
Понемногу успокоившись, два бывших детдомовца устроились в разных углах Юркиного офиса. Налили себе по огромной кружке кофе и набрав с прилавка магазина продуктов, сдерживая себя, контролируя эмоции и стараясь не грубить друг другу, прояснили происходящее вокруг.
Ситуация, не только в городе, но во всем мире сложилась плачевная. Можно было с уверенностью утверждать, что Землю постигла катастрофа. Человеческой цивилизации в скором времени, может быть через месяц, а может через неделю или два дня, придет конец. Перепупейкин понял это из туманного и непоследовательного рассказа Обуха, который все это время, в отличие от него, не наслаждался изысканным вкусом дешевого самогона в объятиях очаровательной кривой старухи из канавы, а занимался делом. Сначала приобрел "крутой" джип "Лендкраузер", попросту забравшись в него, и вытряхнув на мостовую, пепельницу, доверху заполненную окурками, начатую упаковку чипсов, дамскую сумочку и жующего хозяина. Приоделся с шиком в одном из лучших салонов города, мимоходом раздев до исподнего симпатичную администраторшу и, занялся с ней сексом. Точнее сексом занялся он, а она стояла к нему спиной, и локтями навалившись на стол, продолжала поедать траву. В филиале "Сбербанка" набил две огромные дорожные сумки долларами и рублями, которые, кстати, за ненадобностью два часа назад выбросил в мусорный бак возле Юркиного магазина. Короче говоря, Обух все это время трудился в поте лица, зарабатывая себе хлеб насущный честным мародерством. Но как оказалось зря.
Оценить его новый имидж было не кому. Не имело смысла лихо выходить из джипа, нацепив на лицо сосредоточенное выражение, сопровождаемое тяжелым мрачноватым взглядом. Не зачем было вальяжно хлопать дверцей автомобиля и, щелкнув дорогой зажигалкой, закуривать "Данхил" или "Русский стиль". Ни кто вожделенно не заглядывал ему в рот и не искал встречи с его взглядом. Стройные ухоженные женщины не оборачивались, маня его томным взглядом. Вокруг царило полное безразличие.
Проедь он по городу на тарахтящем "Запорожце" в драной промасленной фуфайке на голое тело, или в "Лендкраузере", в дубленке от "Версаче"... Да хоть голым на детском самокате... Эффект был бы одинаковым. Народ восхищенно продолжал бы смотреть не на него, а себе под ноги. С молчаливой радостью продолжал бы поедать эту розовую траву. Людям было совершенно наплевать на джип и на Обуха, на пожары и разруху, на пронизывающий ветер и мокрый снег, на свой внешний вид и здоровье детей. На все! Кроме этого ворсистого растения, его количества и степени спелости.
Оно, как оказалось, росло везде. В любой среде и при любых условиях. Обух рассказал, что когда еще работало телевидение, он видел по телевизору "Красную площадь" в Москве, ставшую теперь розовой. Пески пустыни Сахары того же цвета. И даже исследовательский центр в Антарктиде. Везде одно и то же. Простирающиеся до горизонта розовые плантации и безумное поглощение людьми этого неизвестного растения в гигантских количествах.
Обух рассказал, что первыми начали умирать дети. От истощения организма. Потом старики и больные. Люди не спали, не ели, не справляли нужды. Только жевали и жевали эту розовую гадость. При чем им это очень нравилось. Они улыбались непонятной, отрешенной улыбкой. И еще, всплыл один немаловажный факт. Люди потели. Очень сильно потели. Обух ни когда в жизни не видел, чтобы в середине ноября, в домашней футболке или халате, при температуре от нуля до трех градусов холода, кто-либо так обильно потел.
- И еще они ходят мыться... - Задумчиво подытожил Перепупейкин.
Обух утвердительно качнул головой.
- Но что со всем этим теперь делать? - Юра потрогал разбитые губы глядя в пол.
- А что делать? - Обух пожал плечами. - Давай я тебя грохну. Потом сам застрелюсь. Хоть помру счастливым.
Теперь промолчал Перепупейкин.
- Но сначала Светку трахну...
- Какую Светку? - Перепупейкин поднял вопросительный взгляд на громилу.
- Какую, какую... Которая в министерстве работала. Гаронскую. - Обух раскатисто засмеялся. - Которая тебя, лоха, послала!...
- Так она и тебя послала. Зачем постель с идиотом делить. - Грустно вздохнул Юра. - Интересно, что с ней сталось? Где она сейчас?
- Придурок! В окно выгляни. Вон она мимо магазина идет.
- Сам ты дятел! - Встрепенулся Перепупейкин. - Ты видишь?
- Чего - видишь? - Не понял Обух.
- Вот кретин! У тебя точно мозгов нет! В этом помойном ведре, которое тебе эволюция дала вместо головы, только вонючий самогон бомжам варить...
Перепупейкин не договорил. Он повис в воздухе, лишившись опоры. Обух, молниеносно пересек небольшое помещение офиса и, оказавшись рядом, поднял его вверх за лацканы пиджака:
- Убью, скотина! - Выдохнул запахом застарелого кариеса в лицо.
- Нет. Ты точно тупой, - ответил Юра, беспомощно болтая ногами в воздухе, - посмотри в окно. Что она делает?!
- Идет. - Все еще ни чего не понял.
- Вот именно - идет! - Воскликнул он. - Не сидит! Не жует! А идет! Понял, баран! Отпусти меня!
Они с грохотом опрокидывая мебель, бросились в вдогонку за давним объектом их обожания, причиной конфликтов и жестоких драк.
- Привет, Свет! Ты как? Ты нормальная? Ты куда? - Наперебой затараторили парни.
- Мыться... - Улыбнулась она своей обворожительной улыбкой, не глядя, однако, в их сторону.
В душе Перепупейкина зародилось неприятное сомнение.
- Что главнее: Мадагаскар или Барокко? - Спросил Юра, пристально глядя в ее, некогда обожаемое, лицо.
Света молча продолжала свой путь.
- Что вкуснее: январь или пожар?
Та Светка, что работала в министерстве культуры, вернее, Светлана Леонидовна, как она любила, чтобы ее называли, надменная и недоступная, в ответ на такие бестолковые вопросы лишь смерила бы Перепупейкина оценивающим с головы до ног взглядом, и высокомерно фыркнув, удалилась бы, грациозно покачивая бедрами. А эта Света продолжала молча идти вперед с застывшим выражением лица: "Какое все прекрасное вокруг". Но сомнений не было - это была она.
- Тьфу ты, мать твою... - Выругался Перепупейкин. - Опять...
- Чего - опять?
- Опять облом, опять тупой человек, опять надежда рухнула. Опять - Светка, наконец!
- Что значит - опять Светка?
- Да это я так, - отмахнулся Юра, - о своем...
- Ага, о своем! О женском... - Хохотнул Обух.
- Значит и Светка - тоже... -Грустно вздохнул Перепупейкин, не обратив внимания на глупую болтовню спутника.
Некоторое время они шли за девушкой молча. Каждый был погружен в свои собственные мысли. Один думал о великолепном гибком теле, которое он скоро увидит в манящей наготе. Другой размышлял, снова и снова заставляя свой мозг искать причину невероятной по своим масштабам эпидемии, постигшей Землю.
Первым нарушил молчание Обух:
- Перепуп, ты вообще-то куда идешь? - Подозрительно спросил он.
- За ней... - Невнятно ответил Юра, пытаясь уловить незначительный намек на какую-то важную мысль, метавшуюся в его голове.
- Зачем? - Продолжил Обух тем же ехидным тоном.
Перепупейкин промолчал. Внешне он был спокоен. Но внутри, в его сознании мысли, чувства, эмоции, затеяли бурную карусель, наслаждаясь праздником хаоса.
- Чего молчишь? - Продолжал донимать его неизбежный спутник. - Светку, небось, охота посмотреть?
Юра усилием воли остановил расшалившуюся карусель, прекратил внутренний ералаш и выделил три ключевых вопроса, на которые в первую очередь нужно было отыскать ответы. Какова природа этой невероятной болезни, поглотившей весь мир? Почему он сам, этот олух царя небесного, шагающий рядом и еще несколько человек в городе не заразились ей? И самый сложный, важный и первоочередный, на его взгляд, вопрос - с какой стати людям, совершенно безразличным не только к своему внешнему виду и поведению, но даже к здоровью своих детей, так тщательно следить за личной гигиеной?
- Нет, вы посмотрите на него! Он даже говорить ни чего не хочет! Умник! Я тебя насквозь вижу! - В Обухе проснулась давняя ревность. - Перебьешься! Ты ее не увидишь...
- Да, заткнись ты! Идиот, тупоголовый! - Взорвался Юрка. - Ни хрена думать ни о чем не можешь, кроме голой задницы, в которой мозгов больше, чем у тебя в голове и позвоночнике, вместе взятых!..
- Чего-о-о-о?! - Обух чуть не подпрыгнул от такого грубого оскорбления. Физически он намного превосходил Перепупейкина и считал это главным фактором в их нынешнем общении. - Да, я сейчас тебе хребет сломаю!..
- Слушай, тупица, - Юрка прервал его на полуслове, - попробуй пошевелить тем бесполезным сгустком серого вещества в голове, которым тебя обделила природа. С какой радости Светка и остальные люди ходят мыться?
- Кто тупица?!... - Зарычал Обух.
- Ну, скажи! Ответь мне, если ты так умен и считаешь, что это слово не имеет к тебе отношения: почему они моются?! - Перепупейкин остановился посреди тротуара.
- Ты сам - тупица! И придурок! - Гневно крикнул Обух ему в лицо, брызнув слюной. - Грязные! Вот и моются!
- А! Ну, да! Конечно. - Согласился Юра. - Как это я сразу не догадался? Прости меня, глупенького. И объясни мне, пожалуйста, раз уж ты так быстро задавил меня мощью своего чудовищного интеллекта, некоторые особенности в нынешнем поведении населения, которые я сам, в силу своей природной глупости ни как не могу понять!
- Смотри! - Продолжил он. - Видишь - мужик в траве сидит. В майке, домашних тапках и спортивных штанах с вытянутыми коленками. Весь потный. Его от холода колотит. На улице - нуль градусов по Цельсию. Еще полдня и он от переохлаждения загнется! А он домой, в тепло не идет! Не оденется! Жрет свою траву! А потом, я уверен - мыться пойдет! Это - нормально?! А?! Умник! Что ему сейчас важнее: помыться или согреться?!
А это что? Ты посмотри! Сможешь объяснить, гений доморощенный? Семилетний пацан, в свое удовольствие, травку щиплет. На него собаки бродячие бросаются. Он отбежит от них на несколько метров, и опять свой розовый силос в рот пихает! Весь бок уже в крови! А он жрет и жрет. Даже не заплачет, папу-маму не позовет! И что он потом сделает? Пойдет маму искать, чтобы она его полечила и пожалела, или папу - что бы псов диких наказал? А может быть удерет от этого зверья? Угадай, Обух! Поделись разумом! Он же пойдет и помоется! Здорово, да?! Так и должно быть! Я прав? А?! Для него же сейчас чистота тела - важнее всего. Он же грязный!
- Ну-у-у!!! - Истерично взвизгнул Перепупейкин. - А это - вообще полный кайф! Папа то, с мамой рядышком пасутся! Ну-ка, ну-ка... - Он нагнулся к мужчине. - Смотри внимательно, разум ходячий. Ни чего особенного не видишь? У него же правая рука сломана! Так он левой ест. Так тоже должно быть? Перелом руки - ерунда! Семилетнего сына одичавшие собаки вот-вот сожрут - фигня! Это - мелочи! Главное - вовремя помыться! Правильно я говорю, Обух?!!! Он же грязный!!!
Обух мрачно переводил тяжелый взгляд с мужчины на Юру, с него на мальчика. Молчал.
- А, ты, сука!.. - Перепупейкин со всего замаха, как бьет футболист по мячу, заехал носком ботинка мужчине в челюсть. - У тебя же ребенок сейчас собачьим кормом станет, а ты траву жрешь! Скотина!
Мужик с раздробленной челюстью так и остался лежать на розовом газоне без сознания.
Обух, переминаясь с ноги на ногу, оглянулся. Их давняя знакомая и несостоявшаяся подруга, а ныне почти что умалишенная Света, довольно далеко удалилась и заворачивала за угол дома.
- Пошли, чего разорался, - сказал он, - а то Светку потеряем...
- Нет, ты погоди. - Не успокаивался Юра. - Что тебе Светка? На голые титьки взглянуть охота? Ты мне лучше еще на один вопрос ответь. Почему несколько человек: ты - кретин чугунный с навозной кучей вместо мозгов, пара грязных бомжей, дряхлый калека, и я, не тронулись умом, как все остальные? Откуда у нас иммунитет к этой заразе? Что у нас общего? Почему мы не пострадали от эпидемии?!
В следующую секунду Перепупейкин увидел яркий сноп разноцветных искр, почувствовал дикую боль в носу и подняв кучу мелких брызг, проехал на спине по ближайшей луже.
- Еще раз обзовешь меня как-нибудь - размажу по асфальту. - Тихо, не подвергающемся сомнению тоном произнес Обух. - Это, во-первых. Во-вторых: мне по б-а-а-альшому барабану, что происходит вокруг. Хотят они мыться, пусть моются. Не хотят - пусть не моются. Все равно подохнут скоро. И в-третьих: если тебе нравится копаться в этом дерьме - копайся. Ищи, вынюхивай почему ты нормальный, а они - нет. Заболели - пусть болеют. Все равно ни чего не исправить. А я со временем, соберу всех живых, то есть нормальных, - поправил он сам себя, - и организую маленькую колонию. Это будет мой мир. Моя цивилизация. С моими правилами и порядками. Будут подчиняться и работать - будет еда, будет кров, тепло и женщины. Но ты ко мне не суйся - убью!
- Да уж куда мне... - Перепупейкин покачнувшись, встал на ноги, из носа в две струи хлынула горячая кровь. - Я же не достоин жить в будущей империи уродов с диплодоком во главе.
- С кем во главе?
- Динозавр такой. Они некоторое время назад жили на Земле. Метров семь-восемь в высоту, тонн сорок весом. С длинной шеей и маленькой головой, в которой мозгов больше, чем... - Юра замолчал, увидев, что Обух сжав кулаки, двинулся на него.
- Смотри, договоришься. - Он прошел мимо и быстро направился вдогонку за Светой. - Я выживу в любом случае.
- Угу, - буркнул под нос Перепупейкин, размазывая по щекам кровь, - диплодоки тоже так думали...
* * *
Заглушив двигатель "девятки", Юра выбрался из машины. Ключи оставил в замке зажигания. Зачем их таскать с собой. Все равно не угонят. Не кому. А если б и угнали - вон их сколько стоит бесхозных... "Шестерки", "девятки", "десятки", джипы, "Москвичи", "Мерседесы", "Ауди". Выбирай на любой вкус.
Поправив ремень автомата, перекинутый через плечо, Перепупейкин толкнул дверь городской бани, при этом едва не сбил с ног какую-то улыбающуюся старушку. Та не обратила на него ни какого внимания. Толкни он ее дней пять-шесть назад, пришлось бы выслушивать ее нудное нытье какая у нас грубая молодежь, бестолковые дети, зажравшиеся чиновники... А сейчас - ничего, пошла дальше по своим розовым делам.
Все помещение было почти полностью заполнено толпящимися людьми. Однако в плотной толчее просматривалась какая-то непонятная закономерность. Юра повесил АКМ с подсумком на вешалку, рядом с входной дверью. Бешеных собак здесь не было и бояться было не чего. "На выходе заберу", решил он и стал протискиваться к лестнице, ведущей на один из небольших балкончиков. Там располагались сауны люкс, роскошные, но менее вместительные. Видимо поэтому на втором этаже было немного свободнее. Можно оглядеть все фойе сверху и разобраться в движении толпы.
Это стало ясно, как только Перепупейкин взглянул вниз с балкона. Люди плотной, медленной очередью, потихоньку продвигались в душевые, сауны, джакузи. Туда где была вода.
- А что ты хотел увидеть? - Спросил он сам себя. - Они пришли мыться. Вот они и моются.
Перепупейкин растолкал толпу, протиснулся к невысокому уютному столику, опустился в одно из низких кресел и закурил. Все остальные кресла, стулья и скамейки, расположенные вдоль стен пустовали. Это было необычно. Такого ни когда не было. На них обязательно всегда кто-нибудь сидел. Либо дожидаясь своей очереди, либо отдыхая после бани. Какое-то странное чувство охватило Юрку. Ощущение неправильного, испорченного, искаженного, тревожно обволакивало его. Он сидел в фойе бани. Вокруг толпились люди. Они медленно обтекали его, сидящего возле столика, подобно густой грязи, сползающей со склона оврага во время сильного дождя. И этой сонной массе совершенно не было дела до одинокого островка разумной жизни среди серо-коричневого хаоса. Это чувство особенно обострялось тем, что все движение вокруг происходило в абсолютном, почти мертвом безмолвии. Притупившийся слух улавливал лишь шарканье сотен ног по мраморному полу, шелест одежды и тугое сопение.
И запах. Запах... Запах пота. Тяжелого застоявшегося пота. Он почти осязаемо висел в воздухе, раздражая рецепторы обоняния, оседая противным вкусом на языке и проникая в самый мозг. В банях всегда неповторимо пахло влагой, вениками, и иногда чаем или коньком. Но не сейчас. Казалось, все стены, пол, потолок, все пропитано потом...
Юра задумчиво встал и протолкнулся обратно к перилам балкона. Что-то здесь не то...Он прицелился и запустил горящий окурок вниз. Оп-ля! Попал. На ком-то норковая шапка задымилась. Интуиция опять начала тихонько подергивать тревожный колокольчик. Что же здесь не так? Он вглядывался в толпу внизу. В ее движение, перемещение. Тревожный колокольчик зазвенел громче... Ну, вот... Вот оно! Рядом! Здесь. Разгадка перед глазами! Только ее нужно увидеть...
Маленький колокольчик внезапно вырос до огромных размеров и превратившись в мощный колокол, ухнул тяжелым ударом тревоги.
- А-а-а-а! Мать вашу!!! - Завопил ошеломленный Юрка и бросился вниз по лестнице.
Люди не выходили из бани! Перепупейкин сотню раз за свою жизнь посещал эту баню. В ней вход всегда являлся одновременно выходом. Но сколько он не высматривал, ни один человек не вернулся к выходу и не вышел на улицу. Пока он сидел на балкончике, вошло человек пятьдесят-шестедесят. Но ни один не вышел. Он, усиленно работая локтями, стал прокладывать себе путь к ближайшей душевой. Что там происходит? Куда народ девается после того, как помоется?! А вдруг там...
- Черт! - Он развернулся обратно, вовремя вспомнив про оружие. Без автомата было глупо лезть в неизвестность. Мало ли что там может его ожидать.
Тяжело дыша, он пробился к вешалке... Она была пуста! Ни АКМ, ни подсумка с запасными магазинами...
- Я тут подумал, - услышал он знакомый голос, донесшийся с другого балкона, - ты мне больше не нужен.
- Обух! Сука! - В бешенстве заорал Юра. - Ты...
Прогремела короткая автоматная очередь. Сзади вскрикнул мужчина. Справа две женщины охнули. Старушка, только что открывшая входную дверь, протяжно застонала и сползла по стене на пол. Перепупейкин нырнул вниз, прячась в ногах толпы, надеясь во всеобщей панике затеряться.
- Ой! Ха-ха! - Развеселился Обух. - Ты куда? - И выпустил еще одну очередь.
Паники не случилось. Люди продолжали медленно продвигаться к душевым, не обращая внимания на стрельбу и раненых и убитых соседей. Они продвигались дальше по очереди, занимая освободившие места, попросту перешагивая через тела только что стоявших впереди собратьев.
- Эй! Мышонок! Я тебя вижу! - Обух вновь нажал на спусковой курок. - Вижу, вижу...
Рядом свалился бородатый старик, грузный потный мужик шумно упал, забрызгав обувь соседей кровью. На несколько секунд вокруг Юрки пространство опустело. Еще одна очередь и все...
Перепупейкин вложил в прыжок всю свою волю, силу и реакцию, моля Бога лишь об одном, чтобы дверь подсобки оказалась открытой. Всевышний смилостивился над человеком, желающим еще немного помучаться на погруженной в хаос земле и помог ему. Влетев в небольшое сырое помещение, Юра больно ударился плечом о стальной корпус водяного насоса, и витиевато выругавшись, провалился в какой-то грязный темный подвал.
В темноте пошарив руками по полу, он нащупал холодную запотевшую трубу. Используя ее в качестве нити Ариадны, пополз на четвереньках в глубь темноты. Юра оказался в тесном узком тоннеле, по которому на животе пополз вперед, подальше от озверевшего Обуха. Судорожно вдыхая сырой запах подвальной гнили, Перепупейкин понятия не имел куда ползет в кромешной тьме. Руки скользили по каким-то кабелям и проводам, покрывшихся со временем скользкой холодной плесенью. Ныло ушибленное плечо. Он облизнул губы. Так и есть, снова потекла кровь из разбитого Обухом носа. Но ничего... Лучше ползти туда - неизвестно куда. Вперед. Потому что там - неизвестность. А позади - предельная ясность. Там обезумевший Обух с "калашниковым" резвится. И если вдруг Перепупейкин решит вернуться, сомнений на счет будущих действий в его тупой голове не возникнет.
Если бы кто-нибудь спросил беглеца, сколько времени он полз по этому подвалу, минуту или час, он ответил бы полной уверенностью - вечность.
Тоннель круто поворачивал вправо. Юра с трудом преодолел этот поворот, так как труба в точности повторяла изгиб прямо посредине тоннеля. И ему пришлось изрядно попотеть, чтобы протиснуться между ней и стенками. В какой-то момент Юрка потерял самообладание, едва не забившись в панике, ощутив, что застрял. В заброшенном подвале, в полной темноте и совершенно один. Однако все же сумел взять себя в руки. С трудом, преодолев приступ клаустрофобии, чем, кстати, ни когда не страдал, понемногу продвинулся вперед. Успокоившись и отдышавшись, понял, что труды его были не напрасны. В конце тоннеля розовым пятном маячил свет! Вряд ли Перепупейкин находился под баней. Во всяком случае ему так показалось. А может быть он просто иначе воспринимал расстояние, находясь в ограниченном пространстве.
Усердно пыхтя, обломав все ногти на пальцах рук и ободрав в кровь колени, он наконец-то преодолел последние метры злополучного тоннеля, и неожиданно вывалился в просторное помещение.
Здесь оказалось чисто, сухо, тепло и светло. Переведя дух, он огляделся в поисках выхода из этого спасительного подвала. Выход был. Но почему-то высоко. Едва ли получится допрыгнуть. Это была обыкновенная дверь. Но находилась она в полутора метрах над его головой. Кто-то по каким-то своим неведомым соображениям убрал пол. Получилось, что подвал был единым целым с первым этажом и составлял с ним одно общее помещение, единое пространство. Но не это беспокоило Юрку в данный момент больше всего. Он округлившимися от удивления глазами смотрел вверх...
Под потолком, прямо по воздуху, друг за другом плыли светящиеся шары. Около полуметра в диаметре. Они светились изнутри розовым слепящим глаза светом. Шары выплывали из круглой ниши в стене под потолком. Каждому появлению светящейся сферы предшествовала яркая вспышка света внутри ниши. Далее шары, продолжая светиться, пересекали все помещение и исчезали в другой нише, на противоположной стене. Такой же круглой, расположенной под самым потолком, только в два раза больше.
- Ну, ни фига себе приколы... - Только и смог сказать изумленный Перепупейкин.
Однако удивление удивлением, а выбираться отсюда нужно было немедленно. По двум причинам. Первая - это обезумевший от ярости Обух который, возможно уже бегает кругами вокруг бани в поисках удравшего Юрки. И рано или поздно он все равно найдет этот подвал, заглянет в него. Вторая - эти непонятные шары. На лампы они не похожи. Такого Перепупейкин до сих пор не встречал. Кто их знает. Может быть они ядовитые. Или еще чего... Взрываться например, начнут. А вдруг они радиоактивные...
Юра подпрыгнул. До порога двери не достал сантиметров десять-двадцать. Прыгнул еще раз. Эффект оказался тот же самый. Попробовал с разбегу. Допрыгнул, но не смог за него зацепиться, так как порог был гладким, без выступов, и к тому же сделан вровень с землей. Прыгать дальше было бессмысленно. Юра сел на бетонный пол и тоскливо уставился на недоступную дверь.
Сидя на полу, он грустно улыбнулся, вспомнив древний анекдот, про эксперимент над чукчей и обезьяной. Подвесили в пустой комнате к потолку апельсин, а в угол бросили палку. Смотрят, что обезьяна будет делать. Она попрыгала, попрыгала, потом взяла палку и сбила желанный плод. А чукча прыгал-прыгал, прыгал-прыгал, ни как не допрыгнет. Замаялся бедный. Присел отдохнуть. А у него и спрашивают, что, мол, чукча тут сделать можно? Не спеши. Подумай. А он в ответ "Хер ли тут думать, прыгать надо!"
- Да, что же я глупее обезьяны что-ли?! - Юра решительно встал на ноги.
Подошел к двери, прикинул расстояние до куска кривой арматуры, выполнявшей роль ручки на двери и вытянул из брюк ремень.
- Это конечно не палка, - пробормотал он себе под нос, - и апельсины под потолком не съедобные. Но все же...
Захлестнув на запястье ремень, на другом конце которого, пряжка образовывала небольшую петлю, разбежался и изо всех сил прыгнул вверх. В полете взмахнул рукой, целясь петлей в арматуру. И повис на ремне. Получилось! С первого раза! Он перехватил ремень другой рукой и стал карабкаться наверх.
Тот, кто забивал эту ржавую железяку в хлипкую дверь явно не подумал о том, что на ней придется висеть взрослому человеку...
Когда белесые круги, туманя взор, перестали расходиться, словно волны от утонувшего камня на глади спокойного озера, Юра проморгался и открыл глаза. Отстранено посмотрев на плывущие по своим делам светящиеся шары, Перепупейкин отметил, что у него теперь кроме опухшего носа, разбитых губ, ушибленного плеча, сломанных ногтей и содранных коленок, теперь вдобавок будет болеть спина и копчик. И еще нога... Все время мерзнет без носка. Он вяло перевел взгляд на дверь. Она была открыта. Видимо он при падении выдрал из двери не только ручку-арматуру, но и такой же дряхлый запор. Поэтому дверь порывом ветра распахнуло. Значит теперь можно прикинуться обезьяной. Хромой обезьяной, так как очень болел копчик, появилась хромота на обе ноги, и смело прыгать до порога. Прыгать, прыгать, прыгать...
Обуха поблизости не было. Зато рядом с дверью лежала, прислоненная к стене длинная деревянная лестница. Первым порывом Перепупейкина было желание поскорее удрать отсюда подальше. Но в последний момент природное любопытство одержало верх. Он опустил лестницу в помещение бывшей котельной, откуда только что вылез. Юра удивился, он почему-то с самого детства считал, что там должны быть котлы, трубы, манометры. Но сейчас ни чего этого не было. Там были шары. Он на мгновение остановился:
- Так это я что, всего лишь три метра по подвалу полз? - Он оглядел котельную. Она располагалась вплотную к бане и имела с ней общую стену. - А я то думал, километров десять пропыхтел в этом тоннеле...
Он спустился обратно. Забравшись под самый потолок, к идеально круглой нише в кирпичной стене, Юра первым делом потрогал проплывающий мимо шар. Он оказался едва теплым, мягким и светился изнутри матовым розовым светом. После прикосновению к нему осталось впечатление что он потрогал воздушный детский шар, наполненный теплой водой. Ему, в детдомовские времена, иногда перед праздниками удавалось своровать у наставника воздушные шарики. Заполнив водой, он их кидал с крыши в старших пацанов, которые его обижали. Только те шары не были идеально круглыми, и не светились, как будто у них лампочка внутри...
В нише что-то тихо чавкнуло. Выплыл еще один шар. Перепупейкин недоуменно уставился в глухую стену ниши. Откуда они берутся? Отверстие в стене было не глубоким. В центре него из кирпичной кладки выступала аккуратно забетонированная труба. И все. Ни чего сверхъестественного он не увидел. Юра посторонился, пропуская еще один шар. Вдруг из трубы потекла густая как кисель, грязно-серого цвета, масса. Но она не упала на дно ниши и не стекла по стене вниз. Вязкое желе, чавкнув покинуло трубу, и сформировалось в повисшую в воздухе серую сферу. В следующий момент ниша озарилась короткой вспышкой розового света, и готовый уже, розовый кокон проплыл мимо ошеломленного Юры. Он протер немного ослепшие глаза и увидел следующую порцию, вываливающегося прямо в воздух желе. Протянул руку и потрогал его. На пальцах остались грязно-серые сгустки вязкой массы.
- Что это за фигня, такая? - Удивленно сказал Юра и поднес пальцы к носу.
Запах был знакомый. Очень знакомый. Почему-то вспомнился детдомовский спортзал. Борцовский ковер. Влажная, скользкая спина побежденного противника. Его мокрые волосы. Пропитанные потом ног, вонючие борцовки.
- Мать моя - женщина! - Юрка чуть не свалился с лестницы. Это был запах человека. Уставшего, потного человека. Запах человеческого тела!
Перепупейкин кубарем скатился вниз по лестнице и схватившись за живот, упал на колени. В желудке взорвалась маленькая атомная бомба и его содержимое, разрывая гортань, мощным рывком выплеснулось наружу. По пустому помещению, отскакивая от стен, пронесся надрывный утробный рык. Второй спазм свалил Юру с ног. Но он все же встал на ноги и с трудом превозмогая резкую боль, переставил лестницу к двери. Вскарабкался по ней, выскочил на улицу и пустился наутек, подальше от этого страшного места.
Опомнился он в двух кварталах от бани. В пустом желудке вновь заработал раскаленный поршень, пытаясь хоть что-нибудь вытолкнуть наружу. Юра обессилено присел на капот какой-то машины и нагнулся вперед, расставив ноги. Тело несколько раз конвульсивно содрогнулось, тщетно пытаясь освободиться от тяжести в животе. Рот мгновенно наполнился густой сладковатой слюной. Перепупейкин сплюнул. Вроде прошло. Отпустило. Полегчало. Он огляделся в поисках подходящего транспорта. Юрка уже решил что будет делать. Нужно только найти бензовоз, моечную или пожарную машину. Автозаправка не далеко. Взорвать эту проклятую мясорубку, у чертовой матери! Он посмотрел на свою руку с остатками серой массы и брезгливо очистив ее о сиденье автомобиля, бегом бросился к стоявшему во дворе грузовому "ЗИЛу", с надписью на емкости "Молоко".
* * *
- И где же теперь мы должны его искать? - Сердито спросил Берендей.
- Где, где... Пень старый! - Передразнил его Семеныч, тряхнув косматой бородой. - Тебе же Виктор Петрович ясно сказал, ждать его в магазине "Валдай".
- На втором этаже, что ли? - Берендей зябко закутался в ветхое пальтишко.
- Глупый ты, художник, - Семеныч старчески причмокнул языком, - на втором этаже - это бар "Валдай". А нам нужен магазин. Тот, что с милицией рядом.
- А-а, милиция... Знаю где. - Он провел рукой по седой бороде. - Это же рядом.
- Ага. Почти пришли.
- Не охота мне. Холодно. - Пожаловался в пустоту Берендей. - Я домой хочу...
- Надо сначала все сделать! Как Виктор Петрович сказал, а потом уже домой, в теплотрассу...
- Я боюсь, - бывший университетский преподаватель живописи, а теперь простой бомж, опять поежился, - я ни разу не убивал...
- И я. - Тяжело вздохнул Семеныч.
- А почему мы должны его слушаться? - Спросил Берендей, засунув руку под пальто и с наслаждением почесавшись.
- У него автомат...
- А мы спрячемся.
- Он же сказал - найдет. Виктор Петрович - крутой. На джипе ездит, автомат через плечо...
- Чего она там разоралась? - Берендей, не останавливаясь, покосился в сторону розового газона, слегка припорошенного мокрым снегом.
Недалеко от проезжей части громко кричала женщина. Истерично ругаясь, отталкивала от себя мужчину. Он неловко падал, сразу бросилось в глаза как он слаб. Казалось, силы вот-вот покинут его исковерканное тело. Правая рука была сломана и болталась словно бесполезная плеть, на лице бардовыми сгустками запеклась кровь. Говорить он не мог, а лишь слабо мычал, что-то выпрашивая у женщины. Вновь падал, сбитый с ног, но снова поднимался и сильно хромая плелся за ней, пытаясь ухватиться за край ее платья или рукав. Тянулся здоровой рукой к ее лицу...
- Вчера на меня чуть не напали, - согласился Семеныч, - еле ноги унес. Совсем одичали. Ишь, морды все в крови...
- Пришли, - сказал художник, - милиция.
- Придурок! Нам "Валдай" нужен, а не милиция. Магазин дальше...
- Ага. Интересно, а там пожрать чего-нибудь есть? - Мечтательно спросил Берендей.
- Пожрать, пожрать. Тебе лишь бы живот свой дряхлый чем-нибудь набить. Ни о чем другом думать не можешь. - Проворчал Семеныч. - У тебя все мозги в желудке находятся, что ли?
- А у тебя в жопе! И не мозги, а кисель протухший! Понос ослиный! - Разозлился Берендей. - Хочу, есть - значит поем. И у тебя не спрошу. - Он старчески крякнув забрался через разбитую витрину в магазин и принялся бегло осматривать холодильники и шарить по прилавкам. - Где тут сыр?!
- Опять - сыр! У тебя что, мозги от него плавятся? - Семеныч резко дернул его за рукав. - Пошли за шкафом спрячемся! Виктор Петрович сказал тихо сидеть и ждать. А когда придет...
- Да плевать мне на твоего Виктора Петровича, на джип, на его автомат, на тебя и на твою тупую рожу! - Берендей вырвался и ударил по голове Семеныча подвернувшейся под руку бутылкой с уксусом. - Ты, гад, зачем на прошлой неделе мой сыр сожрал?! Я его целый день на трубе сушил!..
- О-о-ой! Ой-ей-ей!! - Завопил Семеныч, потирая голову. - Ты что делаешь, жук навозный?! Ты же мне голову разбил! - Он схватил с прилавка огромного сушеного леща и размахивая им, словно самурайским мечом, бросился на своего обидчика.
- Ах ты, козел старый! - Взревел Берендей от боли. Сушеная рыбья морда оказалась на редкость твердой. Одной рукой он ловил своего врага за грязную седую бороду, а другой принялся беспорядочно колотить бутылкой по спине, шее, голове, стараясь побольнее попасть по лысой макушке. - Будешь?! Будешь, еще?! Будешь воровать?! Мышь старая!!!
- Это не я его съел! - Семеныч все-таки ухитрился поймать художника за ухо. И теперь наотмашь лупил его рыбиной по голове. Берендей крутился, как вошь на гребешке, ругался, вырывался и отбивался, поэтому удары приходились не только по его макушке, но и по своим собственным пальцам. Старик распалялся от этого еще больше. - Не я! Не я съел! - Повторял он как заклинание. - Не я! Это крысы сожрали! Не я!..
- Какие крысы?.. - Бутылка разбилась о несчастный позвоночник и Семеныч тяжко охнув, осел на пол. Берендей тут же вцепился руками в его бороду и уворачиваясь от костлявого пальца, нацеленного в глаз, оседлал врага. Они, ломая мебель, покатились по полу. - Я их на той неделе всех потравил!..
- А зачем в мою банку крысиной отравы напихал?!
- Потому что они из нее ели все время!
- Меня три дня понос мучил...
- Нечего мне было в рис апарышей подсовывать!..
- Ты первый начал ко мне в банку для чая крысиный помет...
- Привет ребята! - В дверном проеме вырос силуэт незнакомого человека.
Серый, грязный, злой и ругающийся ком на полу развалился на две жутко воняющие уксусом части, которые тупо на него уставились.
- Вы себе представить не можете, как я рад вас видеть!
- Ну, вот. - Безнадежно вздохнул Семеныч. - Я же говорил - за шкафом надо было сидеть. Теперь Виктор Петрович...
- Отстань. Не хочу я ни кого убивать... - Тихо прошептал Берендей в ответ. - Я сыр хочу. Сушеный...
- Так, так. Спокойней, ребята. Не спешите. - Перепупейкин вошел и сел в свое любимое кресло. - О каком шкафе идет речь? Какой сыр и Виктор Петрович? И кого вы убивать собрались? Вам что, на улице трупов мало? Объясниться не желаете?
Бомжи, насупившись молчали, изредка поглядывая на него исподлобья.
- Да не бойтесь, вы. Ни чего я вам не сделаю. Давайте чайку попьем. Поедим хорошенько. И поговорим, наконец-то.
Старики молча бросали на него недоверчивые взгляды, время от времени косясь то на разбитую витрину, то на выход из магазина.
- Ну, хорошо. Давайте я сам начну. - Перепупейкин поудобнее устроился в кресле и закурил. - Чуть больше недели назад я загулял. Завис на пару деньков-ночек у одной девушки. Когда протрезвел - увидел, что вокруг творится что-то невообразимое. Народ, поголовно жрет какую-то траву и на глазах тупеет. Я, пытаясь выяснить в чем дело, метаюсь от одной загадки к другой и встречаю своего заклятого врага, пребывающего все это время в нормальном состоянии, как вы или я. Он лупит в меня из моего автомата и я, удирая, вижу, что... - Юра, задумавшись, сделал паузу. Решил, что не стоит посвящать бомжей в присутствие в котельной непонятных шаров, - ...что, баня это уже не баня. А что-то вроде человеческой мясорубки. А ведь она не одна в городе! Там нашего брата кто-то или что-то пускает на фарш. На серый вонючий фарш! - Юра перевел дух, пытаясь успокоиться. - Поэтому я только что под завязку залил емкость молоковоза бензином и собираюсь взорвать этот мясокомбинат к чертям собачьим!!! Но перед этим я заглянул в соседнее здание - милицию. Прихватил там вот это. - Он похлопал ладонью по прикладу нового автомата. - А тут слышу - в моем магазине вопли, шум... В общем долгожданные признаки жизни нормальных людей. А не этих улыбающихся зомби. Вот, собственно и все, что я могу вам сообщить. А вы что скажете?
- Не надо взрывать, - тихо попросил Берендей, - они там просто моются...
- Ты многого не знаешь, старик. - Лицо Перепупейкина сделалось жестким и приобрело стальной оттенок. - Этот вопрос уже решенный. Ты лучше расскажи, что сам знаешь обо всем этом.
Берендей рассказал. Сбивчиво, перескакивая с одного на другое, возвращаясь к уже упомянутому. Из его монолога Перепупейкин нового узнал лишь только то, что Обух теперь не Обух, а Виктор Петрович. Крутой и всемогущий. И что вся эта беда с розовой травой началась внезапно. Разом. И буквально за день-другой почти все население деградировало и превратилось в жующих зомби.
- Да-а... - Задумчиво произнес Перепупейкин. - Не много же вы мне нового сообщили... А убивать-то кого хотели? - Вдруг спросил он.
Бомжи, словно два третьеклассника, получивших "неуд" в дневник за поведение от классной руководительницы, в качестве мести писавших на школьной стене "Мариванна-дура", и застигнутых строгой училкой врасплох, опустили глаза.
- Хотя, подождите. - Поддался внезапному порыву Перепупейкин. - Если жрать хотите - берите сколько надо. Все равно пропадает. А хотите - так вообще, оставайтесь. Живите здесь. Только помойтесь да причешитесь. Одежду в любом магазине приличную возьмите. И... Черт! - Чертыхнулся он. - Почему так уксусом воняет?!
- Вот этот гад мне по спине бутылкой заехал... - Семеныч покосился на товарища.
- А ты мне зачем рыбой в глаз бить стал?!
- Ладно-ладно. Самураи трущобные, не заводитесь! - Примирительно хохотнул Юрка. - Короче, если хотите - оставайтесь. Потерпим друг друга. Все веселей. Только помойтесь. Воняет от вас. Есть куда сходить?
- У меня нет ни кого... - Ответил Берендей.
- И у меня... - Поддакнул Семеныч.
- Да, конечно... О чем это я... Зайдите в любую квартиру, да мойтесь там сколько влезет. Ни кто вам не помешает. Там и мыло, и шампунь хороший, и полотенца. Только в баню не ходите. Я ей сейчас займусь.
- Не надо. - Слабо запротестовал Берендей.
- Закройся! - Неожиданно взбесился Перепупейкин и вышел на улицу к стоящему неподалеку "ЗИЛу" с полной емкостью бензина.
* * *
Подогнав тягач вплотную к кирпичной стене, Перепупейкин оценил место парковки. Вариант казался самым оптимальным. До двери бывшей котельной, откуда он недавно удрал, едва не лишившись рассудка - полтора-два метра. Стена самой бани - вплотную к машине. По его расчету, взрыв должен уничтожить оба строения разом. Казалось бы все готово. Можно действовать. Но все же Юра чувствовал какой-то интуитивный дискомфорт. Что-то было не так. Он понял, что ни как не может полностью сосредоточиться на своих действиях. Какая-то мелкая мыслишка крутилась в голове, не давая покоя. Словно назойливый комар, пищащий в ночной тишине возле самого уха. И уснуть не дает, и поймать невозможно.
Сознание почему-то возвращало и возвращало только что увиденную картину. Мужчина, жалобно хватающийся за подол халата. Женщина, злобно кричащая и грубо отпивающая его от себя. Полуобглоданное тело мальчика рядом...
"У меня нет ни кого...", мелькнула в мозгу недавняя фраза. Перепупейкин задумчиво выключил зажигание, пытаясь разобраться в зрительных и слуховых образах, подкидываемых собственным подсознанием.
Мальчишка, женщина, мужчина...
"И у меня...", опять всплыли слова бомжа.
Юра, вдруг вспомнил! Это был тот мужик, которому он сам ударом ноги сломал челюсть. И та женщина, собиравшая рядом траву. Видимо его жена. А мальчик, скорее всего, так и не стал убегать от своры одичавших собак...
Перепупейкин невольно передернул плечами, чтобы разогнать жуткие мысли и избавиться от противных мурашек, волнами прокатившихся по телу. От поясницы к шее, и обратно.
"У меня нет ни кого...".
"И у меня...".
"Интересно, останутся они или нет?", подумал Юрка. "А мужик-то, наверное, теперь жевать не может", он ехидно усмехнулся, "бабу свою просит...".
"У меня нет ни кого...".
А она от него отбрыкивается. Всем им нужно челюсти переломать, коли они так к своим детям так...
Просит? Просит... Просит! Вот в чем дело!!!
- Проси-и-и-ит!!! - заорал Юрка во все горло. - А она отбивается! Ура! И к тому же, орет-ругается!!!
Он вывалился из кабины автомобиля в небольшой сугроб и в приступе безумной радости принялся кувыркаться в мокром снегу, колотить руками и ногами по тонкой корке влажного льда.
- Ай, мама, джига-джига!.. Пей пиво!!! Авария любит пиво!.. Из полей доносится "налей"!.. Белый пепел!.. Ай-яй-яй-яй, убили негра!!! - Он вскакивал на ноги, изображая какой-то дикий танец африканских шаманов средневековья, вновь падал на спину и, толкаясь ногами, крутился в мокрой жиже. - Карусель, карусель! Кто успель, тот присель!!!
Как внезапное озарение! Словно знак свыше! Будто величественное прозрение. Он понял, осознал возможность излечения людей от этой неведомой розово-зеленой болезни. Увидел все разом. Целиком. Глобально. Пока без деталей. Но суть!
Он сам сломал челюсть тому несчастному мужчине, с перебитой рукой. Тем самым лишил его возможности жевать притягивающее к себе растение. Но глотать-то он мог. И мужик прицепился к своей жене с надеждой на то, что она ему поможет. Прицепился так плотно, что лишил ее возможности жевать самой себе. И как следствие этой ситуации они оба на какое-то время остались без травы. И что самое важное, у женщины появились нормальные эмоции, присущие обычному человеку, действия, жесты. То есть: ругань, вопли, побои. Одним словом все то, что ежедневно присутствует в среднестатистической российской семье. А это значит... Это означает, что появился реальный шанс на полное восстановления нормального общества!
- Гей-гей-гей, хали-гали! - Юрка в прыжке развернулся вокруг своей оси. - Гей-гей-гей, хали-га-а-а-а!!!
- Ты че?! Перепуп! Совсем плохой стал? Да?
Юра перестал дергать руками и ногами, изображая эпилептика в самой тяжелой стадии болезни, и открыл глаза. На него с тупым безразличием смотрело черное дуло автомата. И чуть выше в ехидной улыбке расплылась ненавистная рожа Обуха.
- Я, наверное, тебя валить не стану. Ты мне в качестве клоуна пригодишься...
Уже около получаса Перепупейкин под дулом автомата пытался убедить Обуха в том, что предыдущая жизнь, в обществе гомо сапиенс лучше, перспективней и приятней, чем нынешняя, среди гомо чекнутотравупоедателенс. Приводил веские доводы, ссылался на труды видных ученых, взывал к элементарной логике и цитировал великих философов. Но все это было безрезультатно. Обух лишь зловеще улыбался, снисходительно кивал головой и неотрывно следил стволом автомата за всеми перемещениями Юрки.
- Ну, как ты не понимаешь?! Обух! - Злясь на непроходимую тупость своего собеседника, доказывал Перепупейкин. - Я же тебе русским по белому говорю, что нашел способ вернуть все на круги своя. Вылечить людей. Реанимировать нормальный ход жизни. Восстановить историю! Возродить цивилизацию, наконец! Обух нам с тобой памятники при жизни воздвигнут, имена в летах увековечат!
- Ты мне вот что лучше скажи, - мрачно прервал его Обух, - зачем столько бензина сюда пригнал?
Перепупейкин замолчал, лихорадочно ища правдоподобный ответ. Но что тут можно сказать...
- Молчишь? Вместе с баней меня спалить хотел. - Обух презрительно сплюнул в сторону. - Я то надеялся, что ты свихнулся. Песни орешь, в снегу кувыркаешься... Глядишь, и в самом деле вместо клоуна пригодился бы. А так... Иди давай! - Он подтолкнул его стволом автомата к двери котельной.
- Обух! - Пронзительно воскликнул Юра. - Ты не понимаешь! Какой смысл меня убивать? Какая тебе в этом выгода?! Я же разгадал суть болезни! Она миновала только одиночек. Тебя, меня, калек, бомжей!.. Пойми, ты, наконец, скотина тупая!
- Рот закрой! - Обух резко ударил прикладом АКМ по ребрам, от чего Перепупейкин охнул и упал на колени.
- Витек, опомнись! - взмолился Юра. - Что ты делаешь? Посмотри вокруг. Тебе что, это нравится?! Все же можно вернуть, восстановить!
- Веришь или нет... Мне плевать что твориться вокруг! Мне не нравится все это здесь. Не здесь, а ЗДЕСЬ вообще! В этом городе, в этой стане! В этом мире, на этой планете, вселенной! Понял? Ты мне только что все объяснил. Молодец! Может быть воспользуюсь твоими советами. А может и нет. Посмотрю, какое настроение будет... Но ты этого не узнаешь!
- Виталик! За что ты меня так ненавидишь? - Перепупейкин так и стоял на коленях, придерживая рукой ушибленный бок. - Что я такого сделал?
- На свет Божий родился! - Самодовольно хмыкнул Обух. - Это была твоя главная ошибка!
- Прости меня, Витек! - Перепупейкин не вставая с коленей, пополз к его ногам. - Пощади! Я же молодой! Еще очень пожить хочется!
- Ох-ох-ох-о-о-о!!! Как мы запели! - Расцвел в широкой улыбке Обух. - Вот он, знаменитый и всем известный Перепупейкин Юрий Александрович! Во всей своей красе и могуществе!
- Виталя, извини за все! Не убивай. Я тебе еще пригожусь. Я умею быть полезным...
- Конечно! О чем базар! Может быть хочешь мои ботинки полизать?! А?
- Да... Да... Сейчас... - Перепупейкин, словно шелудивый пес, подполз к ногам разгневавшегося хозяина. - Конечно... Ни чего же такого в этом нет... Я...
В следующий момент Обух неловко взмахнул руками, внезапно потеряв равновесие. Раздались несколько беспорядочных выстрелов, одна из пуль пробила емкость с бензином, тонкая желтоватая струйка потекла на снег. Автомат, от неожиданности выпущенный из рук, отлетел далеко назад, а он сам грохнулся на спину и, ударившись головой об лед, на несколько секунд потерял сознание.
Этих мгновений Перепупейкину хватило, чтобы вскочить на ноги и пуститься наутек. Но если не везет, так не везет во всем. Споткнулся о какую-то палку или кирпич, припорошенный свежим снегом. Окончательно потерял равновесие и сорвав дверь котельной с ржавых петель, свалился вниз, больно ударившись коленкой о бетонный пол.
- А-а-а! Черт возьми! - Юрка заметался в панике, оказавшись в западне.
Обуху понадобится всего несколько секунд, что бы подобрать автомат и встать на ноги.
Он судорожно схватил лестницу и поставил к тоннелю, по которому сюда полз. Нет, не пойдет. Лаз слишком узок. Пока протиснешься, Обух в решето превратит.
Ниша в стене! Куда эти светящиеся коконы деваются? Он сильно хромая, переставил лестницу к глухому отверстию в стене под потолком, в котором продолжали исчезать розовые сферы. Жутко матерясь и чертыхаясь, вкарабкался по лестнице вверх и, подпрыгнув, повис на коконе. Что бы не соскользнуть с гладкой и мягкой поверхности, обнял ее руками и закинул ноги:
- Должен же ты где-нибудь выплыть. - С надеждой сказал Юрка и оглянувшись увидел, как стоя в дверном проеме, Обух поднимает автомат, целясь в него. - Ой, мама! - Жалобно заскулил он и провалился в серую мглу.
- Ну, скотина! - Выругался Обух и побежал вокруг котельной, к наружной стороне стены. - Опять удрал!
* * *
"Жив". Это первое, что пришло в голову. Перепупейкин, боясь открыть глаза, лежал на спине. Набравшись смелости, согнул руки в локтях, покрутил кистями, пошевелил ногами. Все суставы, вроде бы в норме.
Жарко.
Он, с опаской приоткрыл глаза.
Сумрак.
Сумрак везде. Вокруг. Густой, как кисель. Почти осязаемый. Черная земля или почва, или..., в общем, то, на чем он лежал, казалась мягкой, словно густой мох. И что сразу бросилось в глаза - черной. Абсолютно черной. "Черной" в истинном значении этого слова. Ни каких оттенков, полутонов или теней. Ровный черный ковер, вдали сливающийся с серым пространством вокруг.
Небо. Пепельно-серое. Низкое. Давящее. Угнетающее. Ровное, как матовое запотевшее стекло. Ни облачка, ни птицы, ни веселой игры солнечного света. Мрачная серая мгла сверху, чуточку светлее, чем воздух вокруг.
"Воздух!", взорвалась страшная мысль в напряженно работающем мозгу. Хотя уже и так стало ясно, что атмосфера этого сумрачного мира содержит кислород и вполне пригодна для дыхания. Иначе Перепупейкин уже ни о чем бы, ни думал, ни крутил бы ошеломленно головой по сторонам, и не потирал бы ушибленную при падении спину...
Юра, озираясь, поднялся на ноги. Смахнул уже начавший заливать глаза пот и подошел к небольшому, торчащему из земли холмику. Это скорее был не холм, а что-то вроде вертикального нароста неправильной формы посреди абсолютно ровной поверхности. Черный горб на фоне серого тумана, толщиной с "жигуленок" и высотой чуть человека.
На его поверхности появилось какое-то движение. По мягкой поверхности прокатились вязкие волны, холм тихо чавкнул и из него выплыл знакомый уже розовый кокон. Юра отошел в сторону, пропуская идеально круглую светящуюся сферу. Проводил ее взглядом. Шар довольно быстро проплыл мимо и растворился в серой мгле. Перепупейкин прикинул на глаз расстояние до того места, где розовое свечение еще пробивалось сквозь густой туман. Метров девяносто-сто, не более. Это был предел видимости. Юрку не покидало тяжкое ощущение того, что он дождливым осенним вечером, в плотных сумерках, на зыбком болоте заблудился в густом тумане. Разница заключалась лишь в том, что на болотах не бывает такой жары и тишины. Там хоть мошкара и комары кусают и жужжат, жижа под ногами булькает и хлюпает. А здесь...
Холм опять глухо чавкнул и родил следующий кокон, также проплывший мимо ошеломленного зрителя. Юра похлопал в ладоши. Звук хлопков оказался приглушенным и вязким, словно в старом пыльном, захламленном чулане.
- Эге-ге-е-е-ей! Ребята-а-а-а!!! - Его вопль также быстро затух в густом тумане. Он свистнул. Потом еще раз рявкнул изо всех сил. - Ау-у-у!!! Где я? Придурки серые-е-е! Вы где?! Вы кто?! Уроды инопланетные!!! Ку-ку! У вас гости!!!
В том, что он волей судьбы оказался на какой-то неведомой планете, сомнений не возникало. Остался только один большой и тяжелый вопрос, заполнивший все его сознание: "И что дальше?".
- М-да. Дела-а-а... - Задумчиво вздохнул Юра. - Из огня, да в полымя...
Наверное, нужно срочно каким-то образом выбираться отсюда. Как можно скорее. Мало ли что может случиться на этой планете. Метеоритный дождь, радиоактивное излучение, смена температуры на тысячу градусов, или еще какие-нибудь неизвестные катаклизмы. Это неведомый мир. Мало ли какие он может преподнести сюрпризы. К тому же эта серая вездесущая пелена вокруг нагоняла такую тоску, что хотелось плакать. И еще... Присутствовал страх. Животный, подсознательный. Настоящий ужас перед неизвестностью.
Перепупейкин постоянно ловил себя на мысли, что ему кажется, будто за ним кто-то постоянно наблюдает. Инстинктивно оборачивался и вглядывался в серую мглу. Объективных причин для страха, возможно, и не было, а просто сказывалось давление звенящей могильной тишины, периодически нарушаемой лишь глухим чавканьем черного холма, собственным тяжелым дыханием и ухающем биением сердца.
Перепупейкин усилием воли собрал разбегающиеся, словно тараканы от "дихлофоса", мысли в кучу и насколько возможно привел их в порядок. Раз с Земли эти розовые шары продолжают бесперебойно поступать, значит существует какой-то внепространственный проход. А если из него есть выход на эту планету, то, очевидно, где-то существует выход и на родную Землю. Должны же они... Хм... Кто - они?... Поставлять на Землю... Что?... Что то для того, что бы эти коконы образовывались. Какую-нибудь пленку, в которое вытекало серое тесто, когда-то бывшее его соотечественниками. Юра передернул плечами, пытаясь избавиться от вновь нахлынувшего неприятного чувства. Или если не пленка, то, возможно, какая-нибудь энергетическая оболочка или еще что-нибудь в этом роде... Одним словом - упаковка.
Выход из этого мрачного мира должен быть. Нужно только найти его. И самое главное, не просмотреть его, не пройти мимо, узнать, угадать определить его.
Холм опять чавкнул и очередной кокон поплыл своей дорогой.
- Ну, что, надо куда-то идти. Придется топать за тобой. Ты будешь моей "Нитью Ариадны". - Обратился он к светящемуся шару. - Хоть обратную дорогу буду знать как найти. Я так понимаю, - горько вздохнул он, - пока население Земли не иссякнет, твои собратья так и будут двигаться в этом же направлении.
Кокон, чуть выше головы, плыл по воздуху не так быстро, что бы за ним бежать, но и расслабиться тоже не давал. Перепупейкин быстрым шагом направился за ним.
* * *
Вскоре кокон поравнялся с каким-то объектом причудливой формы который висел в полуметре над поверхностью планеты. Чтобы разглядеть его поближе, Юра остановился, отпуская восвояси светящуюся сферу. Это было что-то вроде объемной кляксы, размером с двух-, трехэтажную дачу. Она казалась непостоянной, словно капля чернил в огромном стакане с водой. Менялась и колыхалась, будто огромная амеба. И так же как кокон светилась внутренним светом. Только не розовым, а бледно-голубым.
Юра осторожно прикоснулся к подвижному краю кляксы. Он оказался горячим. Таким же, как воздух вокруг. Мягким. Податливым. Голубая поверхность отреагировала на прикосновение небольшим колыханием и втянулась в глубь кляксы, словно отодвигаясь от его руки. Юра прикоснулся еще раз, но в другом месте. Произошло то же самое. Клякса прогнулась под его рукой, втягивая в себя место прикосновения, так что образовывалась небольшая воронка. Которая, впрочем, быстро пропадала, и клякса продолжала свое безобидное колыхание в полуметре на землей.
- Амеба какая-то! - Подвел итог под своим простейшим экспериментом Юра и пошел вслед за очередным розовым коконом, как раз проплывавшим мимо.
Сколько времени он шел за коконом. Час, два, три? Юра рефлекторно вскинул руку и посмотрел на левое запястье. Часы. Где они, сейчас?... Наверное, очень и очень далеко. У Светки. Жаль. И носок, кстати, там же остался. Правый...
"Хожу, тут, по чужой планете. Без часов и одного носка. Как лох какой-то. Что обо мне гуманоиды подумают? Решат, что с Земли занесло какого-то бомжа, и не пойдут на контакт...", - подумал Юра.
Хотя какой тут может быть контакт. Контакт с цивилизацией, которая незнакомую расу, население целой планеты пустила на фарш по своим неведомым человеческому разуму соображениям. Бежать надо срочно отсюда. А то получается, как будто уставший путник забрел в логово людоедов в надежде на милое знакомство, заодно и обратную дорогу узнать. Бежать! Найти выход из этого жуткого мира и бежать! Лучше без оглядки! И очень, очень быстро!
Хотя... Можно, конечно, сначала узнать, если получится, для чего нужны эти розовые шары. А потом, перед уходом, неплохо было бы покрепче нагадить жителям этого серого мира. Так сказать, на всякий случай... Типа "привет с Земли, ребята"...
Юра сбавил шаг. Сказывалась усталость. Он с интересом отметил: чем дальше он шел, тем чаще попадались бледно-голубые кляксы. Некоторые были больше размером, некоторые - меньше. Какие-то светились сильнее, а какие-то, наоборот, почти потухли и едва колыхались. Но их становилось все больше и больше. Это факт. Кокон, уплывший далеко вперед, уже не двигался по прямой, а лавировал между голубыми амебами. Перепупейкину, чтобы не заблудиться, пришлось повторять путь своего розового гида. Сворачивать, обходить, наклоняться... Кляксы висели в воздухе теперь почти вплотную друг к другу. Между ними оставалось расстояние, сквозь которое человек едва мог протиснуться. Можно было просто идти прямо, Юрка знал, что кляксы все равно его пропустят, отодвигаясь в стороны и втягивая в себя свою колыхающуюся поверхность. Но почему-то не очень хотелось лишний раз прикасаться к горячей, чужеродной, вязкой, как подтаявший холодец, массе. И вдруг, обогнув очередной бледно-голубой отросток, он оказался на свободном пространстве. Это было похоже на большую поляну в голубом лесу. Идеально круглую поляну, погруженную, как и все остальное в этом мире в серый давящий сумрак. Жутковатую фантастичность открывшейся взору панорамы придавал мягкие голубые блики, отбрасываемые колышущейся массой вокруг.
- Опля! Это что-то новенькое! - Юра устало опустился на землю возле одной из клякс. - Похоже - это склад....
Со всех сторон, шустро выныривая из-за тесно сгрудившихся вокруг "поляны" клякс, выплывали розовые коконы. Плавно устремлялись к центру свободного пространства и замирали, зависнув прямо в воздухе, образуя при этом многоуровневые кольца. От центра к периферии.
- Значит, тот черный горб, из которого я вывалился в это серое болото, не единственный... - чуть слышно прошептал ошеломленный Перепупейкин. - Лихо работа двигается. На широкую ногу процесс поставлен, с размахом...
Юра посмотрел на высокую, метров сорок-пятьдесят пирамиду из коконов. Словно какой-то волшебник или безумный миллионер решил сложить сотни тысяч баскетбольных мячей в геометрически правильную кучу. Только эти "мячи" висели в воздухе, не касаясь, друг друга, светились внутренним светом и были несколько больше в диаметре.
Странное чувство посетило Перепупейкина. Нахлынули детские воспоминания и фантазии. На мгновение ему показалось, что он находится в детской сказке. В которой смелый рыцарь, спасающий свое королевство и блуждая по черным владениям злого волшебника, внезапно оказался в спасительном оазисе доброй феи. Невидимая волшебница пригласила его в свой бледно-голубой убаюкивающий мир, окружив мягкими, теплыми растениями, нежно покачивающими своим уютным светом на ветру. А что бы он смог отдохнуть и выспаться после долгого и трудного пути, устроила для него перед сном представление: великолепную карусель из розовых шаров...
Едва уловимый обострившимся слухом, шелест нарушил тугую тишину окружающего мира и грубо вырвал Перепупейкина из детских грез. Инстинктивно Юра поднял взгляд на незнакомый еле слышный, похожий на шелест пересыпаемого песка, звук. На поляну опускалось нечто. Большое, размером с трехподъездный пятиэтажный дом. Черный объект имел форму вытянутой, слегка приплюснутой снизу капли. Это гигантское тело очень мягко и плавно опустилось рядом с излучающей розовый свет пирамидой, и зависло в полуметре над землей. Шелест затих. На "поляне" сразу стало тесно. "Капля" заняла почти все свободное место, и Перепупейкину не составило особого труда потрогать ее. Как он и ожидал, она оказалась горячей. Градусов пятьдесят-шестьдесят по Цельсию. Поверхность ее оказалась на ощупь бархатистой и упругой, словно туго надутой сжатым воздухом. Судя по тому, как этот летающий объект двигался по воздуху и приземлялся, толстая его часть - была передом, возле которого как раз и стоял Перепупейкин. Хвост, корма или зад, находился в центре "поляны", прямо возле пирамиды.
В метре от Юры, черная поверхность летающей капли внезапно, но совершенно беззвучно отпочковала два одинаковых предмета. Таких же черных и, наверное, в чем землянин почти не сомневался, горячих. Они были высотой в человеческий рост и имели удивительное сходство с детскими игрушечными волчками. Только на месте отверстий, которыми детская игрушка при вращении гудела, в самом широком месте, находились длинные, расходящиеся в стороны отростки.
Один из них замер в полуметре над землей прямо перед Юркой, шевеля своими шестью щупальцами. Второй, паря в воздухе, переместился к пирамиде, быстро обогнул ее и вернулся обратно. Дальнейшее действо немало удивило Перепупейкина и очень заинтересовало.
Чернота волчков вдруг пропала. Соскользнула. Мелькнула в небольшой цилиндр, расположенный между основаниями щупальцев. И перед Юркиным взором предстали два зеленых объекта. Один из них светился приятным матовым светом. Второй, который до этого оставался на месте, когда первый облетал пирамиду, еле-еле светился, излучая слабый свет молодого салата. У обоих волчков, это хорошо было видно на их светло-зеленых телах, между отростками-щупальцами висели черные цилиндры. По шесть цилиндров, между шестью щупальцами.
Юра смахнул пот со лба. Жара все сильнее давала о себе знать. Одежда давно уже промокла и противно прилипала к телу. А пот большими солеными каплями, минуя брови, стекал на ресницы, щипал глаза и мешал смотреть. Один из волчков, более яркий, Юра назвал его - "светляк" (в то время, как другой - тусклый получил прозвище - "дохляк"), начал быстро манипулировать щупальцами вокруг цилиндров на своем поясе. В следующий момент пирамида из розовых коконов пришла в движение. Шары стали быстро покидать свои места в концентрических кольцах, и один за другим полетели к хвосту черной капли. Перед самой поверхностью огромного объекта распадались на мелкие части, размером с теннисный мячик. После чего исчезали внутри черного тела гигантской капли.
"Светляк" направился к месту "погрузки" и быстро вернулся обратно. В своих двух из шести щупальцев он держал по маленькому розовому шарику...
Перепупейкин отбросил все оставшиеся сомнения. Он стал свидетелем погрузки какого-то товара в транспортное средство. Пусть он происходил на основе не известных ему неземных технологий. Пусть он не понимал назначения этого процесса. Пусть он не знал для чего или кого это нужно. Но суть оставалась ясна. Он находился на инопланетном складе, на который прибыл грузовик. Два разумных аборигена-инопланетянина (скорее это Перепупейкин был инопланетянином, а они жителями, или простыми работниками, грузчиками, например) руководили погрузкой. Судя по их вполне разумному поведению, один из них был старшим по званию, титулу, или еще каким-то критериям. Другой - подчиненным. Или один являлся пилотом грузовика, а второй - грузчиком. И что самое интересное - они не обращали на него внимания или просто не видели!
Юра не успел заметить, куда пропали розовые мячики. Похоже на то, что они растворились внутри волчков-инопланетян. Однако в следующий момент они оба засветились ярко-зеленым светом. Куда подевалась матовая зелень одного и слабое, почти незаметное свечение второго. Они оба вспыхнули и засияли ярким изумрудным светом. Возбужденно зашевелили своими отростками, едва не задевая Перепупейкина.
- Ах, вы, суки! Уроды, вы, зеленые! Жрете значит?! - Внезапная догадка осенила Юру и волна безумного гнева захлестнула сознание. - Это вы моими друзьями свои дрябло-зеленые желудки набиваете?! Да я же вас, лягушки болотные, гирлянды елочные, сейчас по вашей же леталке размажу!!!
Перепупейкин в безрассудном гневе, не до конца осознавая что делает, со всего замаха, словно вратарь футбольной команды передающий длинный пас навесом самому дальнему нападающему, засадил ногой в вязкое тело "светляка".
Реакция аборигенов оказалась настолько бурной и непредсказуемой, что Юра пожалел о своей импульсивной несдержанности. Волчки мгновенно покрылись черной субстанцией выскользнувшей обратно из цилиндров и метнулись в разные стороны. В щупальцах тут же оказались другие цилиндры, сами собой прыгнувшие от пояса к концам отростков. Из них в то место где только что находился "светляк" с двух сторон ударили снопы яркого света. Не лучи, а именно снопы, цилиндрические и прерывистые. Как будто луч света от карманного фонарика, включенного в густом тумане, разрезали на одинаковые части и запустили со скоростью пули. Несколько таких импульсов света попали в Перепупейкина. Но вреда не причинили, даже не ослепили его. Просто прошли сквозь него, на мгновение, выхватив его сжавшийся от страха силуэт из серого мрака.
"Дохляк" продолжал обстреливать светом широкий сектор поляны, потихоньку перемещаясь к борту черной капли. "Светляк" в это время беспорядочно, как показалось землянину, крутил во все стороны одним из щупальцев с цилиндром. Но ни чего не происходило. В какой то момент, он направил его на Перепупейкина и землянин получил три тяжелых звуковых удара. Словно оказавшись на рок-концерте, проворонил начало и не успел отойти от огромных динамиков. Уши сразу заложило. Юра, на всякий случай, бросился на землю. Мало ли чем еще они начнут отстреливаться от невидимого врага.
Теперь "дохляк", заняв позицию возле "входа" в черный грузовик, водил щупальцем с цилиндром из стороны в сторону, прикрывая отход "светляка". Юра, прижав голову к земле, оторопело смотрел на голубые водоросли попадавшие под направление черного цилиндра. Кляксы, висевшие до этого, в полуметре над землей, всей своей грузной массой валились вниз, словно переспевшие груши. Планомерно. Одна за другой. Как будто из под них выбивали опору.
Наконец волчки нырнули в грузовик. Черная гигантская капля, тихо зашуршав, поднялась в воздух и быстро покинула "поляну".
- У-у-ф! - Судорожно выдохнул Юра. - Вот и контакт состоялся...
* * *
Прошло не менее четырех часов с того момента, как инопланетные боевики, прервав погрузку, победоносно скрылись в сером мареве тоскливого неба. За это время Перепупейкин успел успокоиться, прийти в себя и осмотреть место битвы. Жара немного спала. Юра устало опустился на землю и, закурив сигарету, погрузился в раздумья. Человеческому мозгу нужен был покой, чтобы переварить огромное количество информации, поступившей из незнакомого мира. Сопоставить факты, проанализировать цепь происшедших событий. Сделать четкие выводы, обозначить конкретную цель.
При осмотре опушки "поляны" Юра пришел к выводу, что - это именно поляна. А бледно-голубые кляксы, тесно висящие в воздухе - не что иное, как деревья. Это был обыкновенный (для этой планеты) лес. Край поляны этого фантастического леса, на который пришлась беспорядочная стрельба светом, звуком и еще чем-то, заметно отодвинулся вглубь. Голубые представители местной флоры превратились серо-бурую слизь с отвратительным запахом и бесформенными кучами лежали на земле. Некоторые кляксы, в основном самые дальние были сплюснуты, словно раздавлены огромным прессом, еще только начинали разлагаться, превращаясь в бурый вонючий кисель.
Применив простейшую логику, становилось ясно, что свет и звук губительны для флоры этой планеты. По крайней мере, какой-то ее части. А, учитывая то, что любая разумная раса создает оружие, способное в первую очередь уничтожить себе подобных, фауна тоже должна быть уязвима для этих волн. Но третий вид излучения оставался для землянина загадкой. Что может в мгновение ока опустить на землю и расплющить объект, размером с приличный коттедж?
Взять, к примеру, свет. Его сущность. В этом мире он отсутствует. Нет солнца, луны, звезд, любых источников света. Только серый мрак, вечные сумерки. Но есть приборы-цилиндры, способные его излучать. И это - оружие.
Звук. Планета, практически, безмолвна. За исключением тихого шелеста летательного аппарата и чавканья горбатого холмика, передающего с Земли коконы. Но ведь и земные технологии не всегда безвредны. Подводные лодки "фонят" радиацией. Автомобили "пыхтят" продуктами горения бензина. Химические заводы выбрасывают в окружающую среду ядовитые отходы. Все это можно и используется в качестве оружия...
Со светом и звуком - все ясно. Но вот третий цилиндр... Что он выпускал из себя? Что за излучение? Поле? Судя по тому, что все живое существует здесь, не касаясь почвы, это похоже...
- Мать вашу! - Встрепенулся Юрка. - Да это же направленная гравитация! Вот это да!
Если первые два вида оружия оказались практически безвредными для человека, то гравитационный луч, попади Юра под него, просто размазал бы его по поверхности черной планеты.
Истлевшая сигарета обожгла пальцы. Юра выбросил ее и раздавил каблуком. Достал следующую. Но передумал и положил обратно в пачку. Курева оставалось немного. Придется экономить.
Но вот что было самым интересным в этой в чем-то комичной стычке с аборигенами. Они его не видели. А ведь он находился в двух-трех метрах. Прямо перед ними. Перед глазами, если таковые у них вообще присутствуют на теле. Открыв беспорядочную стрельбу в довольно приблизительном направлении, они показали свою, в общем-то, беспомощность, перед землянином. И это было весьма приятным и ценным открытием для Перепупейкина. Возможно, зрение у расы, населяющей эту сумеречную планету устроено иначе чем у людей. А может быть, вообще отсутствует за ненадобностью. Кто их знает как они смотрят, общаются, питаются и размножаются. Но то что технологии расы "светляков" отличны от земных - это факт. Возможно они превосходят нас. А может быть и нет. Но они - другие. Это - факт. К примеру, Перепупейкин удивился своей уверенности в этом, у них наверняка нет геометрии и атомной бомбы. Они понятия не имеют о молекулярной физике и фотосинтезе. Им неведомо электричество и экономика. Но зато земные ученые, слепо получив их приборы, неизвестно сколько лет бы бились, пытаясь разгадать принцип движения их техники. Неизвестно когда разгадали бы секрет направленного звука. А уж постичь суть гравитации, как таковой, или внепространственного перемещения не под силу, пожалуй, и десятку земных Энштейнов. Возможно весь секрет в том, что все известные человечеству измерения имеют здесь отличные от Земли свойства и предназначения...
Перепупейкин зябко поежился. Становилось прохладно. Юра потер щиколотку правой ноги, и с сожалением вспомнил про уютную Светкину квартиру и оставленный там носок. И часы...
Вот еще что. Юрка удивился, как он сразу не обратил внимания на одну явную, бросающуюся в глаза деталь. Когда он влепил смачного пинка в предполагаемую инопланетную светящуюся задницу, волчки мгновенно покрылись черной защитой. Наверняка стали неуязвимы для своего оружия. Наивные! Для своего оружия-то! Но не для земного! Как сказал один известный землянин, покрытый буграми мышц в известном фильме (не в рекламе шоколадки "Финт") "all be back". Что в переводе с буржуйско-земного на простой русский язык означает "я еще вернусь". Но это так, краткая программа дальнейших действий на серой планете, в случае стопроцентного выживания индивидуума из другого мира. Как говорится "Я отомстю! И мстя моя ужасна!". Дело вот в чем. Похоже, что все живое в этом мире имеет свой свет. Внутренний. Различных цветов и оттенков. А неодушевленные предметы просто черные. Вот только эти пресловутые коконы не вписываются в эту теорию...
Перепупейкин услышал знакомый шелест сверху. Через несколько секунд над поляной медленно опускаясь, зависла гигантская приплюснутая капля.
- О-о-о! - Перепупейкин скорчил рожу опускающейся посудине. - А вот и братва с разборками пожаловала!
"Саид! Ты зачем убил моих людей?", вспомнил он фразу из легендарного фильма, и сам же на нее ответил - "А че они первые песком кидаться начали!".
- А может быть, это научная делегация местных светил прибыла изучать лягающуюся аномалию? - Он спокойно сидел на земле и считал отпочковывающихся от округлого борта черных волчков.
Их вылезло ровно восемнадцать штук. Они быстро рассеялись по поляне, не сбрасывая свою черную защиту, и планомерно перемещались по ней, водя из стороны в сторону черными цилиндрами. Двое удалились к пирамиде и возобновили погрузку коконов в грузовик.
- Хотя, нет! - Сделал вывод Перепупейкин. - Это, скорее всего крутой спецназ! Группа "Альфа" во всей своей красе. С большими пистолетами и в страшных черных масках. - Ему вдруг стало весело.
- Ну-ну. Давайте, лохи, ищите. Вот он я! Тута! - Он представил, как восемнадцать слепых калек на ощупь ищут в навозной куче пирожок с повидлом.
Один светляк довольно близко приблизился, и целенаправленно перемещая цилиндр, метр за метром ощупывал невидимым лучом поляну. Перепупейкин невозмутимо смотрел на него и довольно улыбался:
- Цивилизация... Технологии... Стадо баранов! Слепых и глупых баранов!
Волчок добрался до того места, где сидел Юрка. Луч прошел по нему. Землянин при этом на мгновение почувствовал сильное тепло. Почти жар. Почти такой же, как во время своего преследования летящего кокона. И тут вновь восстановилась атмосферная прохлада. Но светляк замер! Потом резким движением щупальца направил цилиндр обратно на Перепупейкина. Тело тут же отреагировало бурным потоотделением. Оставшиеся семнадцать волчков в мгновение ока окружили его, держась, однако, на почтительном расстоянии и направили свои тепловые приборы на него.
- Вот блин! Влип, твою мать!!! - Юра вскочил на ноги.
Светляки, как по команде ощетинились всеми своими цилиндрами.
- Все, все... Понял. Не дурак. - Перепупейкин, очень медленно, сам не зная для чего, поднял вверх руки. - Дурак бы не понял. Сдаюсь...
Далее события стали развиваться совершенно непредсказуемо. Юра плавно взлетел в воздух. Не сам, конечно. Его подняли каким-то полем. Землянин панически задергался, потеряв опору.
Самый тусклый волчок продолжал колдовать с одним из цилиндров и Юра неподвижно повис в полутора метрах над землей. Смешанное чувство охватило его. С одной стороны он только что испытал необычайную легкость и свободу. С другой - полную беспомощность. Его снова потащило в сторону, словно воздушный шарик, увлекаемый потоком воздуха к борту черной капли. Все ближе, ближе... Юрка в ужасе едва не закричал и попытался отстраниться...
Округлая поверхность теплого борта глухо чавкнула и Юра оказался внутри грузовика. Местом его заточения оказалась прозрачная изнутри сфера, трех метров в диаметре. Беспомощно болтаясь в центре, Перепупейкин все отчетливо видел сквозь нее и борт капли-грузовика. Как будто не было ни какого корабля непроницаемо-черного цвета, а он сам по себе висел над поверхность планеты. Вроде мыльного пузыря в безветренную погоду. "Делать мне больше не чего, как только наслаждаться созерцанием", он отчетливо видел голубой лес внизу, поляну, пирамиду, быстро уменьшающуюся в размерах, коконы, рассыпающиеся на мелкие шарики, быстро ныряющие в хвост грузовика и исчезающие в его недрах. Температура здесь была градусов 60-70 по Цельсию... Жарковато!!!
Вскоре погрузка была завершена. Светляки деактивировали свою защиту, обнажив свои бледно-зеленые тела. Сгрудились возле борта капли и замерли, словно чего-то ожидая. И действительно, самый яркий волчок из их группы быстро приблизился. В щупальцах у него находилась черная сфера, которая в следующую секунду рассыпалась на мелкие части, оказавшиеся не чем иным, как маленькими светящимися шарами. Каждый из восемнадцати "теннисных мячиков" нашел своего хозяина и исчез внутри него. Как, Юра опять не понял. Ему очень хотелось узнать, где у этих зеленых рептилий находится рот. Чтобы при первой же возможности выбить зубы... или что у них там есть. Что очень и очень сомнительно...
Все волчки ярко вспыхнули. Среди них прошло какое-то бурное оживление, и они поочередно нырнули в свой транспорт. Черный снаружи и совершенно прозрачный изнутри летающий колосс с легкостью пучеглазой стрекозы, взмыл вверх, быстро набирая скорость.
Не прошло и пятнадцати минут, как грузовик застыл над группой черных холмов, между которыми плавно перемещались несколько светляков. Перепупейкин увидел что из днища транспорта к поверхности планеты гигантскими бусами заструился груз шариков. Скорость их полета была такой, что они сливались в светящуюся розовую линию, которая заканчивалась внутри самого большого холма...
Когда трюмы воздушного судна опустели, часть светляков покинула его, спустившись к своим собратьям вниз. Грузовик же, вновь пришел в движение и Перепупейкину ни чего не оставалось, как только периодически вытирая пот со лба, грустно рассматривать мелькающие внизу серые пейзажи.
Его одолели мрачные мысли. Перспектива у него вырисовывалась одна. Самая ужасная. Сначала ему предстоит пройти процесс переработки и превратиться в серое желе. Потом упаковаться в энергетическую оболочку и превратиться в розовый кокон. После чего стать пищей для этих треклятых зеленых людоедов, чтобы они засветились своей зеленой радостью. Впрочем, оставалась слабая надежда на то, что его как аномальное явление будут изучать...
- Может быть в аптеку для опытов сдадут. - Обречено вспомнил он слова почтальона из земного мультфильма. "Нам бы день простоять, да ночь продержаться", мелькнула в голове фраза из старой патриотической сказки. А там, глядишь, случай какой-нибудь подвернется. Может и удрать получиться...
Юра вновь ощутил неприятное чувство неуловимости чего-то важного. Появилось зудящее ощущение присутствия очевидного, которое не так то просто увидеть. Юра не любил это состояние неизвестности. И понять, что к чему не сразу получается. И отмахнуться - не отмахнешься. Как прилипнет неуловимая мыслишка изнутри к черепной коробке, так потом места себе не найдешь. Ни поесть, ни поспать спокойно... Хуже бывает, наверное, только зубная боль. Интуиция снова тихонько тронула тревожный колокольчик, который сонно и неохотно подал голос...
Перепупейкин сбросил с себя оцепенение, вызванное тяжелыми мыслями и мрачной неизвестностью. Снаружи, за бортом происходило что-то интересное.
Корабль остановился и, опустившись до высоты десять-пятнадцать метров от поверхности планеты, неподвижно замер. Прямо по курсу, преградив грузовику путь, в воздухе покачивались две таких же черных капли, но гораздо меньших размеров. Вокруг, сверху, снизу, по сторонам сновали еще пять или шесть таких же летательных аппаратов. От черного гиганта они отличались лишь размерами. Они имели более выпуклое днище и небольшое удлинение спереди, что делало их весьма похожими на морды дельфинов. Только эти дельфины были размером с земной автобус.
Прошло какое-то время. Может быть тридцать минут, а может два или три часа. Но ни чего необычного не происходило. Если, конечно, считать обычным делом то, что Перепупейкин, насквозь мокрый от своего собственного пота, без правого носка и часов, болтался в каком-то силовом поле сферической формы. Которое являлось составной частью обыкновенного инопланетного грузовика, похожего на земную среднестатистическую приплюснутую пятиэтажку. Который, в свою очередь, является технологической частью неизвестной цивилизации, которая по непонятным причинам решила загубить жизнь целой планеты... Ни чего необычного... Все в порядке... Такое каждый день бывает!...
Юра решил, что грузовик прибыл на станцию технического обслуживания, заправку или что-то вроде автосервиса и потерял к происходящему снаружи однообразию всякий интерес. Гораздо сильнее его беспокоила собственная судьба. Что с ним будет? Что ему уготовано дальше? Какой еще сюрприз преподнесет судьба-злодейка? Вдобавок, снова вернулось чувство непонятного, сопровождаемое блуждающей неуловимой мыслью, тревожащей Юркину интуицию, которая уже нервно потянулась к маленькому колокольчику тревоги. К тому же давно хотелось есть. Где и как в этом неведомом мире можно утолить голод несчастному землянину он не знал.
Оба "дельфина", преграждавшие путь, внезапно грохнулись на поверхность планеты. Не упали. А именно грохнулись, словно по ним ударила мощная рука волейболиста-титана. Летательные аппараты полностью раздавленными влипли в грунт.
- Опаньки! - Юра уже знал, что в этом серо-висячем мире ни чего просто так не падает. Это был выстрел. Гравитационный выстрел грузовика в котором он находился. - Что-то сейчас будет!!!
Черный гигант начал стремительно набирать скорость и высоту, устремившись в освободившееся пространство. "Дельфины" вокруг словно взбесились. Планировали, пикировали, крутили немыслимые пируэты, сопровождая их очередями света. Юрке вдруг стало смешно, когда он представил, что "дельфины" стреляют молниеносно несущимися друг за дружкой и светящимися изнутри бочками. Но, похоже, вреда грузовику, ни какого не причиняли. Защита корабля, скорее всего, просто поглощала их.
Перепупейкин чуть не свернул свою шею, пытаясь уследить за невероятным воздушным боем. Грузовик, набрав скорость и пытаясь уйти от преследования, начал огрызаться световыми импульсами. Но попасть в шустрых и маневренных "дельфинов" было практически невозможно.
Вдруг на него навалилась страшная тяжесть. Жуткая боль придавила его к дну силовой сферы, которая, лопнув, выпустила его. Юра, как через густой кисель, провалился сквозь чавкнувшее днище грузовика, выдавливаемый мощной силой наружу. В лицо ударил сильный ветер. Он, беспомощно кувыркаясь в воздухе, продолжал по инерции лететь со скоростью корабля. Замелькала быстро приближающаяся поверхность грунта... Перед слезящимися глазами носились "дельфины", мелькали трассы световых импульсов, а сознание разом выдало спрессованное понимание того, что вход и выход черного транспорта может располагаться в любом месте, везде сразу, на усмотрение пилота. Что защита корабля не такая уж и идеальная. Что высота над поверхностью - несколько километров. А начальная скорость его свободного падения, заданного движением транспорта, сопоставима с полетом артиллерийского снаряда. Все эти мысли вихрем промелькнули в голове и...
Перепупейкин освободив неудобно зажатое грунтом плечо, выбрался из глубокой канавы. Отрешенно глядя в одну точку, вытряхнул из кармана кусочки грунта, достал пачку и закурил сигарету.
Огонек зажигалки выхватил из серых сумерек рваные стены полого уходящей вглубь грунта траншеи, в тупике которой он находился. Перепупейкин выбрался на ее край, свесил вниз ноги и глубоко затянулся. Не в силах сообразить, что произошло, глупо уставился на узкую, в человеческое тело, канаву...
* * *
Юра, выбросил докуренную до фильтра сигарету, и устало поднялся на ноги.
- Это уже ни в какие рамки не лезет... - Вырвался у него беспомощный вздох. - Корявая какая-то планета...
В голове творился полный сумбур. Что бы прекратить ералаш в мыслях нужно приложить немало физических сил и использовать всю волю. А он устал. Очень устал от загадок и сюрпризов, преподносимых этой планетой. Надоело решать ребусы этого мира. Разум не справлялся с бурным потоком чуждой информации. Сознание тонуло и растворялось в лавинах неразрешимых вопросов и дилемм. И в физическом плане Перепупейкин неизвестно за счет, каких сил держался. Тело ныло, гудело от усталости и молило об отдыхе. Хотя бы кратковременном. В руках появилась нездоровая дрожь. Спина одеревенела. Ватные ноги отказывались слушаться. Вдобавок, Юра был очень голоден, и буквально на ходу проваливался в сон.
Что это за мир? Как он существует? В чем заключаются его основы жизнедеятельности и социологии, науки и прогресса, философии и мышления, политики и религии.
Почему здесь нет света? Какова природа материи этого мира, если можно в любом месте свободно проникать сквозь обшивку летательного аппарата. Сквозь обшивку, которая выдерживает убийственные (для этой планеты) разряды света!
Что здесь с гравитацией? Она присутствует - это ясно. Иначе Перепупейкину пришлось бы просто беспомощно парить в непосредственной близости от поверхности планеты. Однако флора и фауна этого мира существуют, не соприкасаясь с грунтом. И технологии основаны на этом же принципе. Касание с почвой происходит только в том случае, когда техника безвозвратно разрушена, а живые организмы - погибли.
А звук! Где он? Это же мир, полный безмолвия! Не сравнимый даже с величественным молчанием антарктических льдов! Там хоть ветер завывает, да ледяные торосы трещат. А здесь тишина абсолютная. Это невыносимо! Дьявольская пытка! Юра смахнул со щеки напрошенную слезу, с тоской подумав о земном шуме. О ночном писке назойливого комара. О шуме воды в душевой комнате. О ругани пьяного соседа в квартире за стеной...
Что это был за парадокс, когда грузовик получил гравитационный удар, который чуть не убил Юрку и выдавил его наружу из разрушенной сферической энергокамеры? Он, в тот момент уже распрощался с жизнью. В сознании промелькнули самые яркие воспоминания детства, отрочества и зрелости. А в следующий момент он уже выбирался на край канавы, которую видимо сам же и пропахал, врезавшись в поверхность планеты. Как такое может быть?! Сознания он не терял, амнезией не страдал. Почему он не помнил самого падения? Почему не погиб, ударившись о грунт с огромной скоростью, а лишь проделал длинную канаву, словно имел не человеческое тело, а стальную броню? Память зафиксировала лишь одну-две секунды, самого начала падения. И все! Как? Как, все же, он смог пробить в жестком грунте, траншею метров пятнадцать длиной?
Юра, шел, погрузившись в свои мысли. Не заметив под ногами кочки, споткнулся и, потеряв равновесие, уткнулся лицом в мягкую бесформенную кучу. Тело сразу же среагировало полным отключением всех условных рефлексов, а сознание быстро подавляемое затягивающим сном, всхлипнуло последним вопросом: "Так нахрена же, все-таки этим зеленым уродам нужны маленькие розовые шары?", отключилось.
* * *
Проснулся Перепупейкин от тянущей, ноющей боли в животе, чуть пониже солнечного сплетения. Пустой желудок все чаще и чаще требовательно напоминал о себе. Юра ни когда не думал, что голод может быть таким болезненным. Последний раз он принимал пищу у Светки дома. Еще до того, как она покинула реальный мир и погрузилась в губительную реальность, основа которой - ворсистое розовое растение. Хотя, все равно его потом стошнило, когда он узнал об ужасной действительности и ее масштабах. Перепупейкин пришел к выводу, что, в принципе, он не ел уже целую вечность.
Землянин решительно поднялся на ноги. Мощные волны гнева подкатывали к горлу, от чего перехватывало дыхание. Неимоверная ярость затуманила взор. Проснувшись, он, как-то разом все понял. Во время сна его мозг, на время освобожденный от мощного потока информации, разложил уже имеющиеся сведения по полочкам. Подобно русскому ученому - Менделееву, увидевшему свою таблицу элементов во сне. Аналогично бритвенному магнату Жиллету, во время сна детально придумавшего безопасный бритвенный станок. Словно человек потерявший ключи от своей квартиры и весь день безрезультатно их искавший, наконец-то уснул. Уснул и его мозг. Но один его отдельный очаг, наиболее возбужденный, оставался бодрствовать и работать, не отвлекаясь на другие проблемы. И в результате, человек, проснувшись, первым делом безошибочно шел к тому месту, где лежали ключи, удивляясь сам себе "Как это я сюда вчера не заглянул? Это же очевидно!". Так и Юрка. Все понял во сне.
Он знал. Он знал страшную правду! Ему открылась невероятная истина! Юра закричал. В его утробном зверином рыке, глухо сотрясшем серую мглу, отразилось все сразу, боль, гнев, жалость, беспомощность, ненависть и месть...
Боль в руках немного отрезвила его. Юра разжал кулаки. Побелевшими от напряжения пальцами он разодрал ладони в кровь.
Перепупейкин потерянно посмотрел на мягкую кучу, на которой спал. Это был один из волчков. Его грузная серая туша, разметав щупальца в стороны, бесформенной массой лежала у его ног. Светляк не светился. Значит, был мертв.
Перепупейкин гневно пнул его.
- Скотина!
Из-под серого тела выкатился небольшой черный цилиндр.
Вытащив из-под волчка еще пять таких же цилиндров, устало опустился на землю. Закурил, с интересом рассматривая интересные, похожие на пивные бутылки, находки.
- Теперь я вооружен. До зубов! - Удовлетворенно хмыкнул он. Теперь оставалось только выяснить принцип их действия.
Цилиндры имели бархатистую, приятную на ощупь, поверхность. Были теплые и упругие, словно резиновые. Ни каких кнопок, рычагов, углублений или выступов на них не было. Запах отсутствовал. Перепупейкин даже, осторожно лизнул один из них, попробовав на вкус.
- Я знаю, как эта игра называется, - задумчиво сказал он вслух, - "Мартышка и очки"!
Он крутил цилиндр в руках, как несмышленый ребенок интересную погремушку. Стучал им о другой цилиндр. Пытался скрутить, словно выжимал мокрую тряпку. Согнуть и сломать. Сжал его изо всех сил. И вдруг в лицо ударила яркая вспышка света, на несколько секунд ослепившая его.
- Ой! - Испугался он. Но в тоже время обрадовался, что держал в руках световой, а не гравитационный прибор.
Он отбросил окурок в сторону. Тот брызнув искрами, остался дымить недалеко от его ног.
Значит так. Цилиндры нужно держать более округлым концом к себе. А более узким - к противнику. После череды экспериментов Перепупейкин, понял, что у него есть. Световое, звуковое и гравитационное оружие. Цилиндр защиты, мгновенно покрывающий все тело черной обтягивающей вуалью. Тепловой цилиндр. Это не оружие. Но может пригодиться. Юра решил на всякий случай захватить с собой и его. Всего пять штук. А вот шестой - оставался загадкой.
Юра несколько раз сжал его, направляя в разные стороны. Но ни чего не происходило. Сдавил двумя руками изо всех сил, направляя на землю вокруг себя. Ни чего.
- Ладно, потом разберусь. - Скинул пиджак, расстелил его, и аккуратно сложив цилиндры, завязал узлом. Нужно было возвращаться домой. Поскорее покинуть этот ужасный мир. Если оправдаются его предположения, то он скоро будет на Земле. И уже оттуда, будучи на родной планете он рассчитается за все сполна. Только бы добраться до того черного горбатого холмика, из которого он вывалился на эту жуткую планету.
- А там посмотрим... - Сказал он сам себе, поднимаясь на ноги. Но вдруг недоуменно остановил взгляд на своем окурке. Такого он еще не видел. Загадочная планета подкинула очередной сюрприз.
Окурок валялся под ногами. Юра видел их тысячи. Миллионы. Обыкновенный тлеющий бычок. С красным огоньком и тоненькой струйкой дыма. Вроде все как обычно. Только, вот, дымок почему-то не струился, изгибаясь и постепенно растворяясь в воздухе. Он замер. Впечатление оказалось такое, словно Юрка смотрел не на реальный объект, а на фотографию. На объемную фотографию, на которой можно снимок посмотреть и сбоку, и снизу, и сверху... Дым не шевелился!
Юра прикоснулся пальцем к окурку. Так и есть! Его робкое предположение мгновенно сформировалось в непоколебимую аксиому. Догорающая сигарета была твердой, как гранит. Человеческий мозг, словно дисплей сверхмощного компьютера, нарисовал в воображении молекулярную решетку окурка. Вот они - молекулы, атомы, ядра. Но протоны и нейтроны не движутся вокруг них по своим орбитам. Они замерли. Вся структура сигареты приобрела абсолютную неподвижность.
Чтобы окончательно убедиться в своей догадке, Перепупейкин щелкнул по окурку пальцем. Тот отлетел в сторону. Но неподвижная струйка дыма так и осталась на своем месте.
- Ясно! - Юра поднялся на ноги и с уважением посмотрел на шестой цилиндр.
"Теперь все встало на свои места", подумал он, быстро шагая в противоположном от пробитой им в грунте канавы, направлении.
Где-то там недалеко, в пепельном тумане, он надеялся увидеть последствия воздушного боя, завязавшегося между разными слоями, группировками, расами или национальностями местной цивилизации. Ведь как все происходило? Грузовик остановили. Некоторое время было тихо. Видимо, шли переговоры. Потом Юркины тюремщики сбили двух дельфинов, и началась жуткая карусель. Корабль получил гравитационный удар, который разрушил силовую сферу и выдавил Перепупейкина сквозь обшивку наружу. В следующие мгновения, уже падающий вниз и прощающийся с жизнью землянин, попадает под выстрел нуль-временной пушки одного из дельфинов. Аналог такого оружия он, видимо, только что держал в руках, не сразу сообразив, что это такое. Биологическое время его организма замирает. Тело становится абсолютно твердым и совершенно неразрушимым. И он преспокойно, словно чугунная болванка, пробивает грунт на два метра вглубь и пятнадцать в длину.
Серый туман, как-то неожиданно, раздвинул свою матовую завесу, и открыл всю панораму недавних военных действий. Юра даже напугался от неожиданности и споткнувшись чуть не упал.
Недалеко от него двое светляков при помощи каких-то своих приборов перемещали шестерых светящихся, но совершенно неподвижных волчков внутрь одного из дельфинов.
Юра мрачно усмехнулся, вдруг осознав, что структура местного общества, его мораль и принципы, почти идентичны земными. Наверное, поэтому они, предварительно изучив нас, так легко и безошибочно нашли слабое место в нашей сущности. Слабое место, которое для всего разумного жизни на Земле, является основой жизни, фундаментом существования...
Грузовик, потеряв свою первоначальную обтекаемую форму, огромной корявой горой, лежал поодаль. Не висел в воздухе, а именно лежал. Можно было бы утверждать, что - валялся. Но это слово, трудноприменимо к искореженному колоссу размерами превосходящему приличную земную пятиэтажку.
Действо подходило к концу. Светляки, группами и по одиночке суетившиеся вокруг, не торопясь, по очереди, чавкая обшивками многочисленных дельфинов, стали нырять в их нутро.
- Я подоспел как нельзя вовремя. - Перепупейкин стер со лба испарину. Опять стало жарко. Сумасшедшая по своей наглости мысль родилась в его мозгу и выдала приличную порцию адреналина в кровь.
Землянин вытащил нуль-временной цилиндр и приблизился к одному из светляков, только что закончившего грузить своих неподвижных сородичей в выпуклое брюхо своего дельфина. Волчок его не видел. И Юра был абсолютно в этом уверен. Он знал, что зрение у них устроено не так, как у землян. Совершенно иначе. В своем принципе.
- Твоей же палкой, тебе же в рожу! - Подбадривая сам себя, рявкнул Перепупейкин и надавил на цилиндр.
Ни чего грандиозного не произошло. Не было грохота и яркой вспышки. Грома и молнии, тоже не последовало. Просто светляк замер и упал на грунт. Он свалился не бесформенной кучей, как тот, дохлый, на котором Перепупейкин спал. А неудобным, корявым, словно только что выкорчеванном из земли пнем.
Второй волчок мгновенно покрылся черной защитной вуалью и с невероятной скоростью завертелся вокруг своей оси. Щупальца его прижались к телу. Юра, перепугавшись, что тот начнет без разбора начнет лупить во все стороны из всего оружия, упал ничком. Лихорадочно нащупал в пиджаке гравитационный цилиндр и судорожно сдавил его. Расстояние до противника было не более десяти метров. Землянину едва не стало плохо, оттого, что он сделал. Волчка, буквально, размазало по поверхности грунта.
- Вот, так-то! - Сам перед собой расхрабрился Перепупейкин, пытаясь при этом унять предательскую дрожь в руках. - Знай наших! Это вам не мелочь по карманам тырить!..
Юра огляделся. Дельфины, стаей невиданных пузатых птиц, уже покинули это место. И, скорее всего, свидетелями этого небольшого инцидента не стали. И слава Богу! Вероятно, у них существует какой-то вид внутренней связи. И они попытаются связаться с отставшей машиной. Но если их логика подобна земной, то они спишут молчание одного из дельфинов на повреждения, полученные им во время стычки с грузовиком.
Юра запомнил направление, в котором удалилась небольшая эскадра. Потом зажмурившись и набрав полные легкие воздуха, шагнул сквозь черную обшивку летательного аппарата.
Его предположения оправдались. Он оказался в кабине управления дельфином. Как получалось, что с какого конца не входи в корабль, все равно окажешься в салоне - оставалось для землянина загадкой. Да и не важно это было в данный момент.
Кабина представляла собой тесную, до человеческого пояса воронку, в которой, оказалось, чертовски неудобно стоять. Но для волков она, пожалуй, была в самую пору. По окружности кабины располагались небольшие, размером с половину баскетбольного мяча, полусферы. Юра насчитал их двенадцать штук. И все. Больше ни чего внутри не было.
- Вот и поди ж ты разберись, - задумался Перепупейкин, - как эта хреновина работает.
Обзор из корабля был круговым. Дельфин, как и грузовик оказался полностью прозрачным изнутри. Юрка, чертыхаясь, переминался с ноги на ногу. Он впервые в жизни пожалел, что у него не резиновые ноги. Находиться в воронкообразной кабине было жутко неудобно...
Наконец-то он нашел более-менее сносную позу. Сложил стопы вместе так, что носки ног уперлись в самое дно воронки. Коленями уперся в переднюю стенку, а ягодицами - в заднюю. Переключил внимание на полусферы. Сосредоточенно их оглядел. Они ни чем не отличались друг от друга. Совершенно одинаковые. Юрка прикоснулся к одной из них. Дельфин отреагировал едва заметным поворотом в сторону. Или показалось... Перепупейкин надавил на полукруглый выступ чуть сильнее. Так и есть, корабль развернулся влево, вокруг своей оси. Нажал на соседнюю. Дельфин поднялся на несколько метров вверх...
Через час землянин уже летел на небольшой высоте вслед за удалившейся группой дельфинов. Он довольно прилично управлял инопланетным летательным аппаратом. Большую часть этого часа Юрка потратил на то, что пытался своей слюной приклеить выдернутые из записной книжки листки с надписями: "лево", "право", "верх", "низ", "бочка влево", "смещение вправо", "петля", "стоп" и т.д. Глянцевая бумага ни как не хотела прилипать к бархатистой поверхности полусфер. К тому же сам аппарат чутко реагировал на малейшие прикосновения к ним. Постоянно то прыгал вверх, то разворачивался, то вставал на "попа", то переворачивался вверх дном. Перепупейкин все время вываливался из воронки, и жутко при этом матерился...
- Какой инопланетный идиот так неудобно управление расположил? - Ругался он вглядываясь в серый туман впереди.
Полусфера, разворачивающая аппарат влево, расположена впереди-справа. Разворачивающая вправо - сзади за спиной. Вверх - слева возле локтя. Вниз - прямо перед лицом. Управление оружием тоже располагалось где попало. Хотя скорее всего местным пилотам такое расположение приходилось в самый раз. У них же щупальцев-рук у каждого по шесть штук. Вот, только, как они головой крутят, во время воздушного боя?..
Впрочем, какая может быть голова, и зачем ей крутить? Может быть, у них глаза на заднице, или их вообще нет. Или они видят во всех направлениях сразу, как земные стрекозы...
- Да-а-а, - вслух подумал Юра, - что-то мне не очень-то хочется участвовать в воздушной баталии, когда противниками будут местные асы. Это какие же немыслимые пируэты они способны выписывать, активирую одновременно шесть полусфер...
Стоп! Приехали. Вот они. Все здесь. Юра сдал немного назад и "приземлил" своего дельфина. Открывшаяся из-под серой пелены территория, оказалась знакомым местом. Здесь грузовик останавливался и разгружался. Тут он высадил часть своих хозяев.
Действо было в самом разгаре. Летательные аппараты неподвижно висели вокруг группы бурых холмов, направив свои вытянутые "морды" в ее центр. Высадившаяся часть светляков чем-то целенаправленно занималась. В их действиях прослеживалась упорядоченная закономерность. Некоторые деловито сновали от холмов к своим машинам, то и дело перемещая туда-сюда большие сферические объекты. Несколько светляков курсировали вокруг группы холмов, водя черными цилиндрами из стороны в сторону. Но больше всего Перепупейкина заинтересовали перемещения трех волчков, которые целенаправленно "ныряли" внутрь горбатых холмиков. Остановятся перед очередным, чего подождут, один из них начинает быстро вращаться вокруг своей оси, а двое других проникают внутрь. Землянину даже померещился чавкающий звук стены холма, пропускающей сквозь себя посетителя. Потом выныривают обратно. Первый прекращает свое вращение, и вся тройка двигается дальше, к следующему холму. И так далее. От одного к другому.
Неправильной формы, черные холмы, издалека были похожи на вставших на дыбы, бурых гусениц. Юра насчитал их не менее трех десятков. Мучаясь от голода и безделья, он выкурил сигарету, сильно надымив внутри кабины, выбрался наружу что бы размять затекшие суставы. Пульнул из нуль-временного цилиндра в дымящийся окурок. Поводил рукой сквозь застывший в воздухе дым. Потом придумал себе новое занятие. Плевал высоко вверх и сразу стрелял нуль-временными импульсами в свои плевки. Интересно получалось, изо рта вылетала жидкая слюна, а вниз падали белые твердые камешки.
Юра все больше и больше восхищался одним из плодов внеземной технологии, оказавшемся в его руках. В принципе этот цилиндр являлся универсальным прибором. Он одновременно мог быть, и идеальным парализатором и незаменимым прибором в медицине. Особенно в критических ситуациях, угрожающих жизни пациента. Он мог быть использован в неожиданных моментах, случающихся в жизни любого человека. Например, при ДТП, когда столкновение неизбежно, при пожаре или наводнении. Его можно применять как при глобальных катаклизмах, так и для контрабанды. Он пригодился бы в политике и науке. Во время непрерывно протекающего эксперимента остановить физическое время образца. Да мало ли в каком качестве его можно использовать. В виде антирадара, выключающего свирепого ГАИшника. Или у стоматолога. Направил на себя, нажал, через мгновение пришел в себя, а зубы уже запломбированы. А еще можно за девками в бане подглядывать...
Вдруг поведение волчков, все это время деловито сновавших между холмами, кардинально изменилось. Двое вынырнули из очередного холмика, но не направились к следующему, а присоединились к своему вращающемуся собрату. Через минуту все волчки, поголовно, не зависимо от своего местонахождения, замерли и завертелись вокруг своей оси.
- Ух, ты! Это, чего это они делают?! - Встрепенулся Юрка. - Обед, что-ли? Или может быть, они так молятся? Аллах акбар! Или это у них форма общения такая? Телепатия или связь, какая-нибудь...
Интересно получалось. Те светляки, из грузовика, которые пленили Перепупейкина, за все время ни разу не закрутились. А эти крутятся, как сумасшедшие. И про землянина они, похоже, ни чего не знают. Значит, первая группа ни чего второй не сообщила о присутствии в их мире странной аномалии. Из этого можно предположить, что у них разные национальности (одна вращающаяся, другая - нет) и они попросту не понимают друг друга. Либо - это были две враждующие группы, одна из которых более технологичная, обладающая связью, каким-то образом действующей во время вращения волчков.
Вдруг из холмов, всех сразу, один за другим стали выныривать новые светляки. В отличие от прибывших сюда на своих дельфинах, ни один из них не бал покрыт черной защитной вуалью. Пространство между холмами сразу засияло приятным, успокаивающим глаз, зеленым светом. Местные светляки сияли внутренним светом, одни больше, другие меньше. Некоторые почти совсем не светились, а некоторые сияли так, что резало глаза.
- Вот блин! - Перепупейкин удивленно хлопнул себя по лбу. - Да это же населенный пункт!
За считанные минуты все свободное пространство между холмами заполнилось сгрудившимися в кучу волчками.
- Тогда какого хрена их на улицу-то повыгоняли? Ни дать, ни взять - стадо зеленых баранов. - Юра забрался обратно в кабину "своего" летательного аппарата. - У них тут что, диктат? Или какая-то спецоперация проводится? А может быть здесь вторая мировая война идет? Сейчас всех в один сарай сгонят и подожгут...
Однако ни какой экзекуции, кровавого месива или жестокой расправы не последовало. Население этого "города" или "поселка", вроде бы даже по своей воле, очистило "улицы". Плотная масса местных жителей, переливаясь всеми оттенками зеленого света, переместилась за периметр города и, словно в ожидании чего-то успокоилась.
Вскоре один из пилотов, прекратив свое вращение, принялся колдовать над одним из цилиндров.
Над последним холмом-домом, на небольшой высоте, прямо в воздухе возникла серая пятиметровая сфера. В следующий момент из дома, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее начали вылетать розовые светящиеся шарики. Их скорость достигла того уровня, когда человеческий глаз уже не воспринимает отдельные части. Они слились в розовую единую струю, бьющую вертикально вверх и пропадающую внутри серой сферы.
"Как же они там все помещаются?" - Подумал Перепупейкин, - "Их же в грузовике были миллионы, миллиарды".
Несколько пилотов-волчков вернулись в свои летательные аппараты и через минуту скрылись в пепельном мареве. Перепупейкин, опасаясь пропустить что-то важное, осторожно, стараясь не привлекать внимания к своему дельфину, последовал за ними...
Землянин явно переборщил со скоростью. Лететь пришлось не далеко. Серая пелена внезапно отступила. Юрка едва не столкнулся с одним из неподвижно висящих в воздухе, трех дельфинов. Светляки свободно ориентировались в привычном для них сером мире. Туман им не мешал. Возможно, они его, вообще, не воспринимали как туман, в понятии землянина. И похоже, что серой, давящей на психику и ограничивающей видимость завесы, для них не существовало.
Юрка шумно выдохнул воздух из легких, смахнул пот со лба и перевел дух. Потом аккуратно подлетел к трем аппаратам, шеренгой висящих в воздухе. Землянин пристроился рядом и стал четвертым. Раз уж допустил оплошность, неосторожно приблизившись к чужакам, придется на сколько это возможно, "косить" под своего.
В сотне метров впереди, в воздухе возникла серая сфера. Точно такая же, как в городе. И сразу же стала покрываться розовыми шарами, с невероятной быстротой выныривающими из нее. Слой за слоем. Идеально круглый монстр нежно розового цвета невероятно быстро увеличивался в объеме. Словно кусок карбида, брошенного в воду, покрывался пузырями едкого газа.
Меньше чем за минуту в пятидесяти метрах над поверхностью планеты образовалась розовая гигантская сфера, состоящая из мелких частей и серым пятиметровым сердечником.
Как только она перестала расти и раздуваться (Юра едва успел заметить этот момент), пространство вокруг нее сжалось в одну точку, схлопнулось, свернулось, всосав в себя и раздавив гигантский шар. Розовое свечение сразу померкло и окрестности вновь погрузились пепельные сумерки. Но энергия свернувшегося пространства не исчезла бесследно, а вернулась в виде обратного воздушного толчка, сопровождаемого громким, подобным артиллерийскому, хлопком.
Ощущение оказалось весьма схожим с праздничным салютом. Когда пушки дают залп и разноцветные тюльпаны уже распускаются в ночном небе, по открытому пространству прокатывается тугая волна звука выстрела, приятно толкающая в грудь. Только в данном случае эта волна оказалась в десятки раз мощнее. У Перепупейкина сразу заложило уши и пошла носом кровь.
Пятиметровая сфера, несколько минут еще висела в воздухе, порождая вокруг себя из развернувшегося обратно пространства, серые мохнатые хлопья, которые только что были маленькими теннисными мячиками приятного розового цвета. Потом исчезла. Так же странно, как и появилась. Из ниоткуда в никуда. Лишь сугробы серого снега, покрывшего всю видимую часть поверхности планеты, свидетельствовали о том, что Перепупейкин оставался в своем уме. Хотя последнее время он начал в этом сомневаться.
На первый взгляд все это выглядело довольно абсурдно. Весь технологический процесс изготовления из землян светящихся розовых шаров терял всякий смысл. Для чего было затрачивать немалое количество времени сил и энергии, что бы потом уже готовый продукт взять и уничтожить. Именно уничтожить, так как сугробы серых хлопьев, безжизненно лежащих, покрывая собой довольно приличную площадь грунта, ясно об этом свидетельствовали. А на этой планете, непосредственно на ее поверхности лежать могут либо испорченные механизмы, либо трупы. Ну, еще заблудившийся землянин может поспать на разлагающемся трупе. Но он не местный, ему, так сказать можно. Он исключение из текущих правил. Холмы же, жилища аборигенов, не висят над поверхностью потому что, являются частью самой планеты.
Бессмыслица. Но только не для Перепупейкина. То, чему он только что стал свидетелем, окончательно расставило точки над "i". Сложнейшая мозаика была сложена во едино. Последнее звено соединило цепь непонятных, на первый взгляд, событий.
Юра вспомнил свой тяжелый недавний сон. Теперь он полностью совпал с жуткой явью.
И вновь в глубинах его подсознания зародился огненный шквал ярости. На глаза навернулись холодные слезы гнева. Разум быстро погружался в бушующую пучину ненависти.
Юра, не до конца осознавая что делает, медленно, с каким-то жестоким в своем тщательном расчете, развернул своего дельфина носом к остальным трем аппаратам. Вот они. Все на одной линии. Один выстрел гравитационной пушки и все они станут грязной историей этой гнилой планеты. Только перекрестия прицела не хватало.
Перепупейкин положил подрагивающие от гнева и напряжения руки на полусферу сзади-справа от себя. Оглянулся, чтобы последний раз взглянуть на трех мягко покачивающихся в воздухе дельфинов и всем телом навалился на полукруглый выступ.
Три летательных аппарата, безмятежно покоившихся мгновение назад в десятке метров от поверхности планеты, рухнули вниз, пропав из поля зрения. Юрка посмотрел им вслед. Машины, буквально, размазало по грунту. Гравитационное орудие дельфина оказалось настолько мощным, что его луч раздавил аппараты, превратив их в жидкое месиво.
"И только мокрое место осталось...", пришла на ум фраза из далекого детства. На душе сразу полегчало. Гнев нашел свой выход. Ярость поутихла. Землянин вновь обрел способность ясно мыслить:
- Ну, а теперь... Подавай Бог ноги! - С каким-то остервенелым азартом рявкнул он вслух. - Сваливать надо отсюда!.. - И всей грудью навалился на соседнюю полусферу.
Его дельфин резко сорвался с места, бешено набирая скорость.
Перепупейкину не суждено было воочию увидеть четкую, почти военную дисциплину и организацию небольшой части общества этого мира, которую он именовал пилотами дельфинов. Скорее всего, они являлись наиболее организованным, ударным и мобильным подразделением какой-то структуры, стоящей во главе всего общества в целом. Структуры, находящейся у власти.
Шестеро волчков, покинули территорию города, в считанные секунды заняли свои места в кабинах каплеобразных аппаратов и, развернув их на месте, ринулись за беглецом.
Хотя Юрка и лежал грудью на полусфере скорости, пытаясь раздавить ее и выжать из стремительно несущейся машины, еще чуточку ускорения, как он ни старался, упершись ногами в противоположную сторону кабины-воронки, лететь быстрее, через пятнадцать минут бешеной гонки его все же настигли. Зеркалами заднего вида дельфин оборудован не был, но землянин понял, что погоня близка, по коротким одиночным импульсам света, проносящимся мимо.
По нему стреляли. Пока только светом. Не попадали. Или не хотели. Предупреждали? Требовали остановиться? Шансов для боевого противостояния шестерым асам, спецам в управлении своими боевыми машинами у него было ноль целых, ноль десятых. Это было ясно, как божий день...
Впереди замаячила знакомая поляна среди голубых деревьев-клякс. Если при такой скорости полета минут пять-десять продержаться, не меняя направления, то вскоре должен появиться спасительный холм, из которого он вывалился в этот безумный мир...
Три световых импульса, диаметром около метра прошли сквозь дельфин Перепупейкина и не причинив, однако, вреда, исчезли вдали.
- На поражение начали бить, суки!
Юрка, понадеявшись на старое доброе "авось", мгновенно принял решение. Как говорится "либо пан, либо пропал". Вскочив на край воронки, уперся стопами ног, коленями, ладонями, локтями и головой в различные полусферы, принялся беспорядочно колотить по ним. Со стороны это должно было выглядеть, как припадок буйнопомешанного эпилептика, внутри иноземного летательного аппарата. А снаружи...
Дельфин-беглец вдруг стал быстро терять скорость, лишившись управления начал метаться в разные стороны, кувыркаться, вставать на дыбы, неожиданно взмывая вверх и в жутком штопоре проваливаться вниз. Рывками вращаться вокруг продольной и поперечной осей... Все это сопровождалось беспорядочной стрельбой из всех видов оружия.
Дельфины-преследователи, сбросив скорость до нуля, поднялись вверх и рассредоточились. Пилоты приготовились к любого рода неожиданностям и заняли выжидательные позиции.
Очевидно, что серия выстрелов поразила цель. Летательный аппарат поврежден и не способен к дальнейшему самостоятельному передвижению, и тем более к какому-либо осмысленному сопротивлению. Оставалось только дождаться конца агонии и начать разбирательство.
По истечении пяти минут подбитый дельфин почти прекратил свои конвульсии. Опустившись почти до самой поверхности грунта, аппарат продолжал слегка подергиваться из стороны в сторону, подбочась завис на окраине поляны. Из голубого леса, со всех сторон, так же как раньше продолжали выныривать розовые сферы, образуя новую пирамиду. Дельфины-преследователи немного переместились в сторону, чтобы растущая пирамида не закрывала от них беглеца. Однако расположились они так, что если все это время мятежник притворялся и внезапно выстрелит, то попадет только в одну машину. Да и попадет ли вообще, учитывая опыт пилотов и маневренность машин.
Перепупейкин, обильно потея и жутко матерясь, сидел в кабине-воронке и короткими легкими движениями нажимал на полусферы, рывками разворачивая аппарат влево-вверх, вправо-вниз. Влево-вверх, вправо-вниз. И снова...
- Обложили, гады... - злобно прошипел он, вглядываясь во вражеские машины, большим полукругом охвативших его и нацелив свои тупые морды-пушки. Самый крайний справа висел в сотне метров от него, почти у самой поверхности планеты. Следующий завис в пятидесяти метрах выше и значительно левее. Третий болтался почти на той же высоте, но намного дальше, едва различимый в сером тумане...
Землянин мелкими легкими толчками в полусферу, зафиксировал положение своего дельфина. Теперь он перестал дергаться, и нос его был направлен на крайнего правого врага. Сердце, вдруг, бешено заколотилось, все тело напряглось, словно стальная пружина.
- К чему же даром пропадать,
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда,
Так было надо. - Срывающимся от волнения голосом он вспомнил Высоцкого, и что было силы ударил кулаком по гравитационной полусфере. Сразу же отработанным движением руки развернул аппарат влево-вверх, и еще раз - кулаком по ней же. Далее мощный толчок обеими ногами. Чавкающий звук обшивки, выпускающей его наружу. Грузное падение на поверхность и мгновенное превращение в самого лучшего земного спринтера.
Домчавшись до ближайших клякс-деревьев, Юра нырнул под них и бросившись на живот оглянулся.
На месте его дельфина, расползалась вязкая серо-бурая куча. Четыре аппарата утюжили всю прилегающую площадь поляны из всего своего оружия.
- Получилось... - Перепупейкин попятился назад, вглубь леса. - Еще двумя ублюдками меньше...
Юра видел только очереди световых импульсов, врезающихся в грунт, но готов был дать правую руку на отсечение, что огонь велся из всего оружия сразу. Шквальный огонь, который не прекращался. А из этого следовало только одно - его вычислили.
До начала этого инцидента волчки выжидали. Может быть пытались связаться с пилотом дельфина-беглеца. Но он на связь не выходил. Да и как он ответит им если не способен вращаться как детская юла. После двух смертельных выстрелов, по машине был нанесен нуль-временной удар и следом гравитационный. Чтобы парализовать и сохранить пилота, и одновременно уничтожить его боевую машину. Но пилота, живого или мертвого, внутри не оказалось. Учитывая то, что дельфины сами не летают, стало очевидным, что дельфином управлял кто-то другой. Или что-то другое. Возможно невидимое.
Эта логическая цепь умозаключений подтверждалась непрекращающимся огнем дельфинов по грунту. Вслепую. Наобум. В надежде на случайное попадание.
- Вот, ни фига себе! - Присвистнул Юрка.
На поляну прибыло еще десятка два таких же летательных аппаратов. И три других, новых. Таких он еще не видел. Медлительные, черные, похожие на перевернутые воронки.
- А вот и начальство пожаловало. - Юра вскочил на ноги и бросился прочь, в глубь леса, изредка сверяя направление по плывущим навстречу розовым сферам. - Или ученые местные.
Перепупейкин удирал. Бежал на пределе своих физических возможностей, выжимая максимум из своего организма. Он ни когда в жизни еще так не бегал. При этой гонке телом руководило подсознание. Он отдал ему контроль над мышцами, дыханием, работой сердца и кровообращением. Сознание же было занято экстренным сложнейшим анализом. Юра сопоставлял все факты, прямые и косвенные. Вспоминал мельчайшие детали ситуаций. Анализировал чуждые земному разуму технологии. Надежда на возвращение домой все же существовала. Очень маленькая. Мизерный шанс. Но он был. Суть его сводилась к одному. Если он запросто проникал в летательный аппарат и тем же путем возвращался обратно, наружу, то почему не предположить что, то же самое можно проделать и с выходом на эту планету. Тем самым черным горбатым холмом, к которому он сейчас мчался. Ведь если провести аналогию с типичными земными технологиями, касающимися устройства входа-выхода, здесь должно быть то же самое. Единообразие в своем исполнении. Один и тот же принцип действия. К примеру, человеческий разум до сих пор ни чего нового не придумал, кроме дверей, форточек, шлюзов, переборок и люков. Все они действуют по одному и тому же принципу. Изменяется только форма, материал и сложность. Суть остается той же. Мы же входим в дверь своей квартиры обычным путем. И выходим обратно так же, а не ставим чайник на плиту, и не проникаем внутрь него, меняя свою форму и плотность, что бы вместе с паром кипящей воды улетучиться сквозь вентиляцию, а потом вместе с осадками выпасть на землю, оказавшись по другую сторону входной двери. Все гораздо проще. Открыл - вошел, открыл - вышел. А учитывая то, что общество этой планеты устроено примерно так же, как земное, логично будет предположить, что выход можно использовать в качестве входа. В любом случае он это скоро узнает. Придется рискнуть. Только вот вдруг появились две проблемы. Юра остановился, тяжело дыша.
Перед ним был желанный холм, периодически выпускающий из своего нутра осточертевшие уже светящиеся сферы. Он не узнавал этого места. Да и сам холм был другой формы. Он прибежал не туда! Не к тому холму. Когда он удирал с поляны, не было времени на раздумья и ориентировку. Это - первая проблема. Вторая - три черных перевернутых воронки, расположившихся вокруг холма, которые он видел на поляне.
- Какого хрена вам-то тут надо? - Прошептал Перепупейкин. - Чего вам на поляне-то не сиделось? Ковырялись бы там потихоньку, разбирались бы, с чего это вдруг один из дельфинов взбесился...
Температура воздуха опять упала. Юрка потер подъемом правой ноги о голень левой. Без носка она мерзла. Наступила ночь. Ночь этой планеты. Темнота не окутала окрестности. Все осталось таким же серым. Но стало холодно. Когда потеплеет - наступит утро. Интересно все-таки устроена эта планета. Время суток ни как не связано со светом. Оно основано на тепловом излучении. Видимо планета вращается вокруг звезды дающей тепло. Но не свет. Либо атмосфера не дает проникнуть свету. Тогда, в первом случае - земная астрономия многого не знает, а это означает переворот в науке. Либо во втором случае - воздух этого мира, как составная часть атмосферы, имеет несколько другие свойства. А может быть стратосфера здесь вовсе другого типа. Непрозрачная, например.
Но одно ясно точно. Юра лег лицом вниз, вспомнив свое первое столкновение с волчками, когда его засекли тепловым лучом. Попросту осветили фонариком или прожектором.
Существа этого мира видят в тепловом диапазоне. При чем в строго фиксированной температуре. Все, к чему он прикасался "днем", было намного теплее его тела. Приблизительно градусов пятдесят-шестедесят по Цельсию. А вот объект, обладающий собственной температурой в тридцать шесть целых шесть десятых градуса, для них оказался не видимым. Так же, как бык не подозревает о существовании цветов. Он видит мир в черно-белой гамме, вопреки бытующему мнению, что его злит красная ткань. Его просто раздражает колышущаяся материя.
И засекли его именно "ночью". Ибо кому придет в голову включать фонарик днем. Перепупейкин вспомнил, как ему вдруг стало жарко, когда не него навели "фонарь". А если их зрение настроено на определенную температуру, и его при этом увидели, значит, он имел эту температуру. Получалось так, что их тепловой прибор мгновенно разогревал предметы, попадавшие под его луч.
Поэтому сейчас лучше не высовываться. Ночь на дворе. Мало ли что эти "воронки" затеяли. Вдруг фары включат, или что там у них есть. Бегай потом от них по лесу. И так отдышаться еще не успел.
Аппараты пришли в движение. Поднялись немного выше над поверхностью и начали плавное вращение вокруг холма. Одновременно приняли горизонтальное положение, направив свои узкие верхушки в центр вращения. На холм. Их вращение быстро ускорялось. Через пару минут Перепупейкин уже не различал отдельных "воронок", а видел лишь сплошное полупрозрачное кольцо вокруг холма. Своим движением машины не породили ни одного звука, ни одного ветерка. Все происходило в абсолютной тишине и при полном покое воздуха. Ни завихрений, ни турбулентности. Ни чего. Словно в немом кино.
- Да-а-а... - задумчиво прошептал Перепупейкин. - Не видели вы наших вертолетов.
И вдруг - вспышка. Яркая, белая, надолго лишающая зрения.
- Ай, мать вашу! - Юрка с опозданием закрыл глаза руками. - Чтоб вы сдохли, крутилки хреновы!!!
Когда белесая пелена спала с глаз и к зрению вернулась способность воспринимать внешний мир, Юрка увидел, что черные "воронки" исчезли. Холм оставался на своем месте, но сферы из него больше не появлялись. Он подошел и осторожно потрогал его. Его поверхность была твердой как гранит. Холодной и безжизненной. Влезть внутрь холма не стоит даже пытаться. Придется возвращаться на поляну и уже оттуда искать направление к "своему" холму.
- Вот, черт! - Юра внезапно почувствовал леденящий холод в животе. Волосы на затылке пришли в движение. - Да они же выходы уничтожают.
Юрка, петляя как заяц, бежал по голубому лесу. Мчался изо всех ног так, что ветер свистел в ушах, а галстук трепетал за плечом. Ноги немели от напряжения, легкие разрывались на части. Его преследовали два, рыкающих на небольшой высоте, "дельфина".
После того как Перепупейкин вернулся на поляну с пирамидой, он наткнулся на свой, завязанный узлом, пиджак, с комплектом черных цилиндров. И не смог удержаться от соблазна немного нагадить аборигенам напоследок, о чем сейчас очень жалел.
Волчки к тому времени уже успокоились и вдоволь настрелялись. Скинули свои защитные оболочки и чем-то целенаправленно занимались. Перемещали свои сферы, манипулировали цилиндрами. В общем, успокоились. После шквального огня по поляне и прилегающим опушкам леса, они занялись своей работой, потеряв при этом бдительность. Еще бы! В их представлении площадь поляны была полностью простреляна и очищена. Все, что там могло оказаться живое, должно быть разнесено в клочья. Они преспокойно сформировали огромную сферу, повисшую прямо над пирамидой из розовых коконов. Некоторые светляки сновали от дельфинов к центру поляны, другие занимались оборудованием, третьи - вращались на месте. Перепупейкин, не долго думая, со злорадной улыбкой на растрескавшихся губах, мимоходом размазал по поверхности планеты десятка полтора беспечных светляков и удрал в глубь леса, навстречу плывущим по воздуху, коконам. Пока аборигены сообразили, что произошло, Юрка удалился на приличное расстояние. На этот раз он был точно уверен, что направление к "своему" холму выбрано верно.
Искали его на этот раз тщательно и дотошно. Возможно, бросили все свои резервы на поиски инопланетной, исподтишка гадящей, аномалии. Над головой, едва не задевая вершины клякс-деревьев, то и дело проносились дельфины. Пару раз его засекли и прошлись по лесу гравитационным лучом, оставив несколько широких просек в густой чаще клякс. Но Перепупейкин, то и дело менял направление, и благодаря этим маневрам все еще оставался живым.
Голубое свечение леса внезапно закончилось. Юрка, выскочив на открытое пространство, не останавливаясь пробежал еще два километра, и наконец пепельный туман, раздвинув свои матовые объятия, открыл ему спасительный холм.
- Да, что б вы сдохли! Скотины летучие! - Захлебываясь яростью, рявкнул Перепупейкин, доставая на ходу один из цилиндров.
Вокруг холма три таких же черных воронки уже начинали свое вращение, а над ними в пятидесятью метрами выше, курсировали два боевых дельфина. Вдобавок из леса появился один из преследователей. Оставалось только одно - прорываться к холму. С боем или без него, не важно. Нужно использовать последний шанс. Он, скорее всего, оставался для пилотов дельфинов, пока невидимым. А это - выигрыш во времени.
Метрах в пяти справа что-то вязко хлюпнуло. Землянина рывком потянуло в ту сторону. Не успел он встать на ноги, как тоже самое произошло впереди, но гораздо дальше. Его, опять, как магнитом, потянуло вперед, но тут же отпустило. И пошло-поехало. Хлюп, хлюп, хлюп... То дальше, то ближе. Хлюп, хлюп... То слева, то справа.
Перепупейкина на пути к холму так швыряло из стороны в сторону, что он проклял все на свете и искренне пожалел моряков прошлого - позапрошлого веков, попадавших в девятибальный шторм.
- Это, еще что за фигня? - Он очередной раз поднялся на ноги, едва не оказавшись в маленьком эпицентре схлопывающегося пространства, и бегом бросился дальше. - Ловушки, что ли? Или бомбы у них такие? Бросили бомбу - меня всосало и раздавило... Или как?..
Пока он уворачивался от внепространственных бомб, пытаясь, даже не добежать, а хотя бы доковылять, доползти на пузе до холма, вращающиеся воронки уже направили свои узкие верхушки на него, и быстро ускорялись в своем вращении.
Перепупейкин, что было силы, сдавил цилиндр. Ни чего не произошло. Не понял. Еще раз. Опять промах. Воронки вращались все быстрее и быстрее. Еще одно нажатие. Мимо. Рядом хлюпнула еще одна бомба. Юрку швырнуло на землю. Он, не вставая, еще раз сдавил цилиндр. Мимо. Или не мимо...
- А-а-а, черт! - Он истерично отшвырнул тепловой цилиндр в сторону. Достал гравитационный и снова нажал.
Эффект оказался поразительным. Перепупейкин ни когда ни чего подобного не видел. И, наверное ни когда больше не увидит. Ему показалось что на взбесившейся карусели, кто-то раздавил огромный мешок с жидким навозом. И он под действием центробежной силы разлетелся далеко в стороны.
Две оставшиеся воронки стали быстро сбрасывать обороты. Вскоре они окончательно замедлили свое движение и вновь приняли вертикальное положение. Их от землянина отделяло каких-то двадцать-тридцать метров. Немного. Но в условиях хлюпающей бомбежки это расстояние казалось сопоставимым с горизонтальной "восьмеркой" - математическим символом бесконечности.
Юрка подобрал выброшенный тепловой цилиндр, являющийся обыкновенным фонарем в этом мире. Рывком вскочил на ноги. Что было силы, запустил его в сторону, противоположную холму и помчался к нему. Черному, кривому, спасительному, стараясь не попасть в хлюпающие эпицентры...
Расчет оказался верным. Пилоты дельфинов его не видели. Они видели его следствия его действий. Упорядоченные колыхания клякс в лесу (он их задевал, когда бежал), тепловые лучи, направленные в сторону вращающихся воронок, уничтожение гравитационным выстрелом одной из них.
... "Фонарь", описав длинную дугу, в воздухе упал вдалеке. При падении ударился о землю и, сжавшись, выбросил тепловой импульс. Хлюпающие разрывы сразу же переместились в то место. Этот ловкий тактический ход и дал землянину спасительные секунды.
- А-а-а-ай! Мама! - Отчаянно завопил Перепупейкин, с разбега прыгая в черноту холма, словно опытный пловец с небольшого обрыва в бурную реку и в страхе зажмурил глаза.
* * *
Обух выругался. Опять этот хмырь - Перепупейкин улизнул. Повис на какой-то круглой лампе. Раскачался и в последний момент, соскочив с мушки автомата, нырнул в углубление в стене. Он, поскальзываясь на снежной жиже, побежал вокруг котельной, в надежде настичь его снаружи. Но, услышав грохот, вопли и треск ломающегося дерева, быстро вернулся обратно. Остановившись в дверном проеме, Обух увидел внизу Перепупейкина. Двигающиеся лампы освещали помещение приятным розовым светом. Обух в деталях увидел следующую картину и невольно при этом рассмеялся. В двух метрах ниже предполагаемого пола, посредине подвала валялись обломки деревянной лестницы, какие-то черные бочонки, смятый и грязный пиджак Перепупейкина, пересыпанный слоем известки и мусора. Его хозяин, накрыв своим телом кучу этого хлама, являл собой последний, самый яркий мазок этого красочного пейзажа. Юрка был без сознания.
Обух спрыгнул вниз и оценивающе взглянул на темное отверстие в стене, в котором исчезали круглые лампы. Метров пять-шесть будет. Высоко. Не получилось в этот раз Перепупейкину удрать. Отверстие для ламп оказалось слишком узким. Не смог пролезть. Сорвался.
- Эй, придурок! - Обух легонько толкнул ногой Перепупейкина. - Давай, оживай. Не вздумай подохнуть, скотина! Я тебе сначала помогу заглянуть в глаза твоей смерти, а потом - проваливай из этой жизни...
Перепупейкин протяжно застонал. Обух тут же отскочил на полтора метра назад, вскинув автомат. И разозлился сам на себя. На свой испуг. Он вовсе не боялся этого непредсказуемого гада. Просто так безопаснее. Мало ли что этот дьявол придумать может. Уже не раз он попадал в хитрые ловушки, грамотно расставленные для него Юркой. С ним нужно всегда быть на чеку. Постоянно держать ухо в остро, а тон он быстро обведет вокруг пальца, и удерет. Но сейчас он, вроде бы, и в самом деле без сознания. Не притворяется.
- Ну что, засранец! На этот раз не повезло тебе. - Обух сильно ударил его ногой в бок. Это была маленькая месть за только что испытанный страх. - Удача отвернулась! Да?
Перепупейкин закашлял, застонал и заморгал. Когда искрящиеся вихри в глазах рассеялись, на смену им пришли сначала желтые пятна, потом серые круги и наконец стали проясняться силуэты помещения, он с трудом смог сфокусировать взгляд на ближайшем объекте:
- Обух... - Измученно выдохнул он. - Скотина. - Растрескавшиеся губы расплылись в болезненной улыбке. - Как я рад тебя видеть...
- Чего? - Обух настороженно повел автоматом.
- Слава Богу. - Прошептал Юра. - Вернулся...
Обух недоумевающе смотрел на лежащего у его ног врага, и не мог понять, что тот опять задумал. Скорее всего снова затеял какую-нибудь хитрость, в надежде улизнуть от него. В любом случае надо держать его в поле зрения.
- Наконец-то... - Юра привстал на локте и вдруг громко вскрикнул от резкой боли в плече.
- Хочешь сказать, что очень рад мне? - громила позволил себе немного расслабиться, глядя на беспомощного Юру. - Ну вот он я, весь твой. - Продолжил он издевательским тоном. - Мы оба будем рады тебе помочь, - он ласково погладил по прикладу АКМ, - так сказать, избавить тебя от физических мук. Раз и навсегда.
- Обух, - тихо сказал Юра, глядя ему в глаза, - ты можешь меня убить...
- Ты тоже это заметил?! Да?
- ...или сделать со мной все что хочешь. Сам видишь в каком я состоянии. Я тебе не соперник.
- Реально мыслишь...
- Но, прошу тебя, сначала выслушай меня.
Что-то было в голосе Перепупейкина такое, что позывало выполнить его просьбу. Отсутствовала присущая злость. Не было свойственного только ему задора и черного юмора. Куда-то пропал едкий сарказм. Обух махнул рукой:
- Валяй...
- За последнюю неделю, или около того, со мной произошло множество невероятных событий...
- Да-да, я в курсе. Аромат крутых коньяков, телка классная...
- Я не о том. Меня здесь не было около недели. Я только что вернулся...
- От двух крутых телок, двух ведер классного самогона, не на курином помете, который ты привык обычно жрать, а настоянного на еловых шишках. Двух...
- Обух...
- Что? На трех? Три телки было? Три ведра?
- Выслушай меня, прошу как человека...
- Ну-ну, слушаю. - Бандит закурил.
- С того момента, когда я нырнул в ту нишу в стене под потолком, - Юра кивком головы указал вверх, - до того, как я оттуда вывалился, прошло времени - около недели.
- Понятно. - Обух стряхнул пепел себе под ноги. - Прошла неделя. Как это я не заметил? Две минуты назад ты меня за ноги дернул. Я свалился так, что у меня копчик чуть не треснул. Так ноет, что зубы от боли сводит. Ты когда-нибудь слышал, что бы копчик неделю болел?
- Извини. Я просто спасался от тебя. - Юра, скривившись от боли, все же сел. - Ты бы тоже так поступил...
- Но на колени бы не вставал. - Подумав согласился бандит.
- Я все это время был на другой планете.
Громила шумно выпустил густую струю сизого дыма, посмотрел на отверстие под потолком, потом перевел взгляд на Перепупейкина:
- Да-а-а... Метров шесть. Сильно ты ударился.
- Я не прошу тебя верить мне. Понимаю, что это звучит абсурдно. Я прошу послушать.
- Продолжай, продолжай. Я весь внимание.
- Эти розовые штуки под потолком. Как ты думаешь - что это такое?
- Лампы.
- Где ты видел сами собой двигающиеся по воздуху лампы без электрических проводов? Выныривающих из одной глухой стены и исчезающих в другой такой же.
- Вот они. - Просто ответил Обух, кивнув вверх.
- Это не лампы.
- А чего они тогда светятся?
- По-твоему светятся только лампы?
- Ну, ладно. Это не лампы. Это инопланетяне. Зеленые человечки. Розовые, вернее! Чего дальше?
- Это не лампы, Обух! Это переработанные люди!
- Ух, ты! Интересно, каким образом?
- Не знаю. Но выглядит этот процесс примерно так. Человек пробует на вкус розовую траву. Его организм вскоре начинает требовать ее еще больше. Он сажает ее дома везде, где только возможно. Через некоторое время ему становится и этого мало. Приходится собирать ее на улице. Вскоре он не уходит с улицы вообще, так как ее там целые плантации. И все ест ее, ест, ест. Потом наступает какой-то момент, когда он идет мыться, так как процесс насыщения травой несет в себе эту потребность. Далее, человек идет в баню, и там его кто-то или что-то, я этого не знаю, превращает в серый фарш, который порциями вываливается из трубы. Вон в той нише под потолком он упаковывается в светящуюся энергетическую оболочку. Потом готовая уже розовая сфера, как видишь пересекает это помещение по воздуху и пропадает в противоположной нише. А эта ниша - подпространственный, внепространственный, или какой там еще, я пользуюсь терминологией писателей-фантастов, переход на другую планету. Я оттуда только что еле-еле ноги унес...
- Вот это да! Как здорово завернул! - Обух положил автомат на колени. - Продолжай... Тебя слушать - чистое удовольствие. Ни каких видеокассет с фильмами не надо. Спилберг и Бессон - отдыхают.
- Я серьезно, Обух...
- Конечно, серьезно. Классно придумал. Только зачем? Кончину свою оттянуть хочешь?
- Обух, послушай! - Отчаянно воскликнул Юрка.
- Нет, это ты послушай! Какие еще сферы с человеческим фаршем? Это, скорее всего, какая-то новая иллюминация! Какая переработка?! Что ты мне тут мозги пудришь?! Планета, переход, инопланетяне?!!
- Да я же тебе говорю! - Перешел на крик Перепупейкин. - Люди заходят в баню и не возвращаются! Они выходят оттуда в виде...
- Закрой рот, говорилка, бестолковая! Ты что, гад, меня за круглого идиота принимаешь?! - Взорвался бандит. - Это раньше в бане один вход-выход был. А сейчас там пролом в стене! На заднем дворе! Прямо за баней!!!
- Как? - Перепупейкин едва не лишился дара речи. - Врешь!
- Так! Заходят! Не раздеваясь, встают под душ. Постоят-постоят и выходят через пролом.
- Не может быть!
- Чего не может?! Я сам за Светкой наблюдал, думал разденется, а она одетой постояла под струей воды минут десять и вышла на улицу.
Перепупейкин сник, переваривая новую информацию, которая камня на камне не оставила от его первоначальной теории. После долгого молчания он глухо сказал:
- Так они же замерзнут. На улице ноябрь-месяц...
- А они и мерзнут. Не все, конечно, и не сразу. Но замерзают. Это точно. Прямо на улице валятся. - Безразлично подтвердил Обух.
- Светка...
- Да со Светкой - порядок. Я ее в джип затолкал. Сидит траву жует. Тепло там. Пригодится... Симпатичная баба...
- Из чего же тогда сферы формируются? - Задумался Юра.
- Опять - сферы! Ты что сам веришь в эту чушь с инопланетянами, которую придумал?
- Грязь... Так ее полно вокруг. Что в трубу стекает? Пот что ли? - Продолжил вслух свои размышления Юра, не обращая внимания на собеседника.
- Чего ты там бормочешь?! - Резко рявкнул детина и отшвырнул окурок в сторону.
В этот момент помещение постепенно погрузилось во мрак. Оба парня посмотрели вверх. Блеклый розовый свет, отбрасываемый светящимися шарами, померк.
- Че такое?!! - Обух схватил автомат и направил на Перепупейкина.
- Готово, - вздохнул Юра. - холм уничтожили...
- Чего? Кто уничтожил? Какой холм?
- Внепространственный переход на той планете, очередной из них, - терпеливо пояснил Юра, - только что прекратил свое существование.
- Ты опять за свое...
- Обух! Заткнись, пожалуйста! - У Перепупейкина неожиданно созрела небольшая идея. - Сейчас я тебе опишу один эпизод из..., из..., из жизни. А ты мне потом скажешь - на что это похоже. От этого, возможно, будет зависеть наше будущее. Да и будущее человечества в целом, чего уж мелочиться...
- Ух, блин! Какие мы важные! - Хохотнул бандит. - Не знаю как там человечество в целом будет, но твое будущее уже известно! - Он недвусмысленно повел автоматом из стороны в сторону.
- Вот, прикинь, - начал рассказ Перепупейкин, - идет транспорт. Он до верху набит товаром...
- Каким товаром?
- Ты слушай.
- Какой транспорт?
- Ну, послушай...
- Да что ты воду мутишь?! Говори толком! Какой транспорт? Товарный поезд. Судно. Самолет. С чем идет. Ты по делу давай! Конкретнее...
- Хорошо. Идет "КАМАЗ", шаланда с прицепом. Загруженный под завязку.
- Чем?
- Да какая тебе разница! Не знаю я! Эта величина - неизвестная! Понял?
- Не ори! Дальше давай.
- Через некоторое время путь ему преграждают дель... маленькие машины...
- "Запорожцы" что ли? - Загоготал Обух.
- Не важно. "Запоры", "Волги", "Жигуленки", суть не в этом. Ты представь эту картину со стороны. Как будто ты все видишь, но сам в этом не участвуешь.
- Ну, и что?
- Они какое-то время стоят.
- Кто?
- Не кто, а что! Машины!
- Какие? "Запоры" или "КАМАЗы"?
- Все!
- Почему?
- Да слушай ты!
- Чего тебя слушать?! Ребусами меня грузишь! Ходишь вокруг, да около. Ни чего конкретного не говоришь! Пургу какую-то несешь!
- Придурок! Чего тебе не понятно? Шел "КАМАЗ", его остановили. Полчаса тихо все было. Потом из "КАМАЗа" мужик с гранатометом выскакивает... Хотя нет. Прямо из кабины лупит в преградившие ему путь машины. Две из них по земле размазывает...
- Как это? Гранатометом?
- Ну не размазывает. Взрываются они. В клочья. Путь освобождается и "КАМАЗ" начинает удирать. Остальные - "Запоры" и "Волги" его преследуют и открывают огонь на поражение.
- И... - Обух со злым интересом смотрел на Перепупейкина.
- Грузовик валят на землю, из дельфинов выскакивают пилоты, парализуют всех, кто был внутри, и запихивают в один из аппаратов.
- Давно? - Спросил Обух, смачно сплюнув себе под ноги.
- Чего "давно"? - Не понял Юрка.
- Давно у нас внутри дельфинов мужики с парализаторами сидят и с "КАМАЗами" воюют?
- А! Я не то хотел сказать! Грузовик...
- Слушай, Перепуп. Давай я тебя подсажу. Ты снова залезешь в эту нишу под потолком и спрыгнешь обратно.
- Зачем?
- У тебя при падении что-то в голове сдвинулось. А так, еще раз грохнешься, может на место и встанет.
- Козел!
- Еще раз так скажешь - хребет сломаю!
- Понял.
- Дальше.
- Грузовик валят. Из машин выскакивают крепкие мужики. Всех выживших вяжут и запихивают в одну из машин.
- В автобус?
- Ну-у-у-у... пусть будет автобус. Далее все "Волги" разворачиваются и едут туда, откуда прибыл "КАМАЗ".
- И все там сжигают?! Да?.. - Оскалившись, рявкнул Обух.
- Ну, примерно так. А ты откуда...
Перепупейкин не успел договорить, так как получил тяжелый удар ботинком в солнечное сплетение. Мышцы живота тут же свело, дыхание перехватило, взгляд помутнел. Юра бесформенным кулем завалился на бок. Из горла вырвался сдавленный хрип, а колени непроизвольно подтянулись к подбородку.
- Сученок! - Обух еще раз сильно ударил, кашляющего и пытающегося отхаркнуть тугой комок боли, Юрку. - Поиздеваться решил напоследок! Убью, гнида! - Он передернул затвор...
Перепупейкин, превозмогая парализующую все тело боль, дотянулся рукой до черного цилиндра, направил на внезапно озверевшего бандита и сдавил его.
* * *
- Убью, гнида! - Обух яростно щелкнул затвором автомата, глядя, как Перепупейкин зачем-то направил на него один из черных бочонков. В помещении мгновенно померк свет. Бандит нажал на спусковой курок. Но автомат отозвался лишь предательскими холостыми щелчками. Он недоуменно оглядел автомат. Магазин, полный патронов - пропал. Перепупейкин исчез. А ногам почему-то стало зябко.
- Ну, как ощущения? - Раздался смех сзади.
Обух, ни чего не понимая, обернулся. Перепупейкин с довольной рожей сидел в дверном проеме на фоне ночного звездного неба. Преспокойно жевал чипсы "Лайз" и запивал их кока-колой. По полу подвала студеный осенний ветер гонял не меньше десятка пустых пакетов от жареной картошки. Юра бросил вниз опустевшую упаковку и достал из-за спины следующую.
- О! С беконом! - С хрустом разорвал ее и со смешком спросил. - Чипсов хочешь?
- Ты! Как? Чего?! - бандит был в полном смятении и не знал что спросить.
Обух посмотрел вниз. Ноги мерзли потому что он стоял посреди подвального помещения со спущенными ниже колен брюками и трусами. Мало того к его причинному месту шнурком от его же ботинка был привязан лист плотной бумаги с написанной красной помадой убийственной фразой "Извините меня, что я такой маленький. Хозяин совсем истер меня своими ладонями".
Обух заскрежетал зубами, спешно натягивая брюки.
- Удавлю, падла!
- Да не кипятись ты, Обух! - Примирительно сказал Юрка. - Я это не со зла сделал.
Бандит со злостью отшвырнул лист испещренный красными буквами и, трясущимися от гнева руками, принялся зашнуровывать ботинок.
- Вот сам подумай. Сколько мне понадобилось бы время, чтобы с вывихнутым плечом выбраться наверх, съездить до магазина за едой. Вернуться, снова спуститься вниз, вытащить из автомата магазин и привязать, - Юрка опять засмеялся, - к твоему жалкому обмылку этот плакат.
Обух что-то злобно прошипел сквозь зубы, застегивая пуговицы на брюках.
- Извини, но ты так смешно смотрелся. С автоматом и без штанов. Мне же было скучно. - Перепупейкин снова невинно улыбнулся. - А если серьезно, то вот что я тебе хочу объяснить. Ты упорно отказываешься мне верить. Но существует масса неопровержимых фактов моего соприкосновения с иной цивилизацией. Этот черный цилиндр, который я семь часов назад направил на тебя, не что иное, как нуль-временной парализатор. Вневременная пушка. Я ее и еще несколько нужных вещей спер у тамошних аборигенов. Каким образом она устроена, я объяснить не смогу, поскольку сам этого не знаю. Но принцип ее действия примерно такой. Направленный импульс какого-то излучения этого цилиндра останавливает абсолютное время выбранного объекта. В данном случае - твое биологическое время остановилось почти на семь часов. Я понимаю твое смятение. Сам через это прошел. Но посмотри вокруг. Сейчас ночь. А когда ты меня хотел убить, только начинало вечереть. Таким образом, ты, окаменев, простоял здесь семь часов, хотя для тебя, твоего разума это не заняло и секунды, и поэтому осталось незамеченным.
- Кстати, Обух. Может быть хватит уже бросаться на меня. Мы же нужны друг другу. Как ты этого не поймешь? За что ты опять окрысился на меня?
- Ты меня ментам сдал...
- Каким ментам?
- В Казахстане.
- В каком Казахстане?
- Страна такая! - Рявкнул Обух. - Раньше она частью СССР была! Помнишь?
- А-а-а! А я то думал что это гора в Китае! Спасибо просветил!..
- Откуда ты все детали знаешь?
- Детали чего?
- Операции захвата! Когда меня с братвой менты казахские на дороге брали!
- Ты о чем, Обух?!
- Что ты опять "дурака" включаешь?! - Громила начал выходить из себя. - Ты же сам только что всю историю рассказал.
- Я тебе про планету рассказывал!
- Конечно - про планету! Там что тоже "КАМАЗЫ" через границу с травой мотаются?!
- С травой?
- С травой, шалой, анашой, какая разница, как ее называть!
- Ни фига себе! Вон как я попал!... - Присвистнул Юра. - Я понятия об этом не имел. Я рассказывал тебе эпизод, сцену, ситуацию, произошедшую на той сумрачной планете, на которой я был.
- А "КАМАЗ", базука?..
- Нет, ну какой же ты тупой, все-таки, Обух! Просто непроходимый болван. Я же говорил понятным для тебя языком. Если бы я описал все точно, как было на самом деле, ты бы мне поверил? Там не было ни "КАМАЗов", ни "Запоров", ни гранатометов. Был гигантский черный, размером с приличную пятиэтажку, грузовой аппарат. Летательный аппарат. Были и маленькие. Размерами - чуть меньше троллейбуса. Между ними произошла перестрелка, в которой черный гигант был разрушен, а я в последствии вытащил оттуда эти цилиндры. Если бы я тебе все это так и рассказал, ты бы стал меня слушать? У тебя же АКМ в руках был! И палец на курке... Я ни чего про твою историю не знал!
Юра готов был поклясться, что услышал, как в чугунной голове его собеседника пришли в движение заржавевшие от бездействия шестеренки. Через некоторое время Обух примирительно сказал:
- Ладно. Чего ты хочешь? Для чего нужен был этот рассказ?
- Мне нужно что бы ты мне сказал, на что вся эта история похожа. На основе моего абстрактного рассказа. Кстати, вот еще что. Небольшая деталь к размышлению...
- Чипсов кинь пару пачек. Жрать охота...
- Вылезай сюда. В машине две коробки лежат. - Перепупейкин освободил дверной проем. - Они, аборигены, когда употребляют, поглощают, едят или еще чего-то делают, рот у них вроде бы отсутствует... Короче, когда эти розовые шарики исчезают внутри них, он изнутри вспыхивают.
- Как это?
- Ну, они и без того светятся. Некоторые больше, некоторые меньше. А как нажрутся - одинаково яркими становятся. Двигаются шустрее. Активнее становятся. Воде бы им лучше становится.
- И что?
- И все.
- Ну и чего тут не понятного? Приход у них!
- Это как это?
- Ты че? Русского языка не понимаешь? Косяк забил, взорвал его, как только зацепило - приход пошел. Кайф ловишь! Так и они, наверное! А менты тамошние всю малину им обосрали. Кайф порушили. Товар изъяли. Суки!
Юра замолчал. Его страшное предположение подтвердилось. Два разных человека, с кардинально противоположным мышлением, субъективно рассматривая одну и ту же ситуацию с разных точек зрения, не могли прийти к одному и тому же выводу. Не могли бы! Если бы эта ситуация не была столь явной и понятной.
- Как обидно! - Юра вдруг почувствовал страшную усталость и безысходность. - Как обидно... - он покачнулся и сел прямо в мокрый снег.
Боль, апатия, сожаление, обида. Все перемешалось. Сознание отказывалось принимать этот жуткий, но уже свершившийся факт. Перепупейкин готов был разреветься как ребенок надолго оставленный в пустой и оттого ставшей страшной квартире.
До чего же это было обидно. Знать что чуждая цивилизация, даже не вся целиком, а отдельные ее слои, причем не самые лучшие... Точнее сказать, самые отбросы чужого общества загубили целую планету. И для чего?!
- Вставай! Чего нюни распустил? - Обух выбрался наружу, и уже рассматривал один из цилиндров. - Как они действуют? Куда нажимать надо? Чего повернуть?
- Нужно просто нажать на него. Сдавить. - Юра с опаской посмотрел на громилу. В его руках был нуль-парализатор.
- И что произойдет?
- Да ни чего. - Перепупейкин шел немного впереди, но чуть склонив голову вниз и в сторону искоса наблюдал за специально приотставшем бандитом. - Смотря, куда направишь. Дерево - замрет, вода - остановится, дым - в воздухе зависнет, человек - превратится в памятник, изваяние. Но это все временно и, кажется безвредно...
Юрка заметил, что Обух, замедлив шаг, направляет цилиндр ему в спину. Автомат все так же висел у него на плече. Слава Богу - без патронов. Перепупейкин потрогал полный рожок в своем кармане, и продолжил, не оглядываясь.
- ...главное не ошибиться. Нужно целиться широким концом, иначе себе в лоб попадешь...
Обух испуганно перевернул цилиндр в руках и оскалившись окликнул Юру:
- Перепупейкин, скажи, все-таки, зачем ты мне нужен?
- Как зачем? - Переспросил Юрка и остановился, медленно оборачиваясь.
Обух сдавил своими, похожими на ковши экскаваторов, ладонями цилиндр.
- Эх, Обух, Обух... - Юра подошел к нему и постучал костяшками пальцев по окаменевшему лбу. - Ты ведь так вечно жить будешь. Там семь часов простоял, теперь здесь столько же проторчишь.
Перепупейкин вскинул левую руку засечь время но, вспомнив, что его часы вместе с правым носком, остались в той, еще нормальной жизни. Обошел застывшего в непривычной позе Обуха. Его позолоченный хронометр показывал послеобеденное время. Часы вместе со своим мудрым хозяином, выпали из реального времени почти на семь часов. Это было в первый раз. И сейчас его стрелки тоже не двигались.
Юрка направился к джипу. В салоне сидела Света, тихо и мирно уплетала один ворсистый стебель за другим.
- Привет, красавица. - Он забрался в салон и завел двигатель.
- Привет. - Эхом отозвалась она.
- Жуешь? - Юрка бросил взгляд на панель приборов. Встроенные часы показывали половину двенадцатого ночи. В шесть часов утра, максимум в половине седьмого, надо будет вернуться и прикинуться, как будто ни чего не произошло. Как раз ночная темень еще не разойдется.
- Ну, поехали. - Сказал он полуобращаясь к Свете. - Мне бы тоже перекусить чего-нибудь не мешало.
Как было бы хорошо, заехать сейчас в хороший ресторан, заказать грибного супчика. Шашлычок, горяченький с шампура зубами снять. Потом кофейку, приготовленного по восточному, ароматного и дымящегося отведать. Глядишь - дела бы в гору и пошли. Так нет ведь. Придется снова в магазине холодный сервелат с черствым хлебом жрать. Да фабричными пельменями с майонезом давиться...
Юра посмотрел на меланхолично жующую спутницу.
- Вообще-то Светка, я рад тебя видеть живой. - Он тяжко вздохнул. - Даст Бог, разберемся с этой холерой. Хотя, - он махнул рукой, - тебе как всегда плевать на меня. Да и шансов, честно говоря, выбраться из этого дерьма, да еще при этом кого-нибудь оттуда вытащить - ноль целых, ноль десятых.
И действительно. Впервые у Юрки не было совершенно ни какого плана, схемы или алгоритма дальнейших действий. Даже порыскав по чужой планете, он приобрел массу, как оказалось, бесполезной информации. Да, на Землю, каким то образом были доставлены споры коварного растения. Кто-то из людей впервые его попробовал и заразил своих близких... Люди стали поголовно мыться, не снимая одежды. Дальше - человеческий пот, слава Богу что не сами люди, преобразовывался в наркотик и переправлялся на планету. Вот, собственно и все, что он знал. С наркотой-то - ясно. Инопланетные менты с этим делом разберутся. Но это там. А здесь? На Земле-то от этого ни чего не изменится. Розовые плантации не исчезнут, и люди не перестанут на них пастись, словно тупые животные. И самый главный вопрос так и оставался открытым. Как эта травяная болезнь распространяется? Без ответа на него не возможно найти лекарства, противоядия.
Юра сбавил скорость, всматриваясь в затянутые дымом, улицы. Ситуация в городе еще больше ухудшилась. Сразу же бросилось в глаза огромное количество человеческих тел, беспорядочно лежащих в осенней снежной слякоти. Несколько раз он видел как истощенные люди, обессилев падали. Вставать не пытались, а лишь из последних сил срывали новые пучки сгубившего их растения, словно отдавая последнюю дань своему божеству. Те, кто еще мог самостоятельно передвигаться, Юрка с облегчением отметил, что таких осталось не мало - пока еще большинство, продолжали исступленно поедать траву и периодически ходить мыться. Однако среди двигающихся фигур почти не было видно стариков. Дети тоже на глаза не попадались. Жизнь сохранили в основном, люди более молодые, сильные, жизнеспособные.
Он остановил машину. На бордюре в насквозь промокшей одежде сидел мужчина средних лет. Траву он не жевал, пребывая в како-то странном оцепенении.
- Мужик! Ты живой? - Крикнул Юра ему со слабой надеждой на встречу с "разумным" человеком.
Мужчина поднял мутный взгляд. Посмотрел немигающим взглядом сквозь Перепупейкина и одеревеневшими от холода пальцами стал стягивать с себя мокрую рубаху.
- Эй! Дядька! Ты чего делаешь?! - Неприятный холодок пробежался по спине и поднял волосы на затылке.
Мужик стянул рубашку, скинул майку, как-то потеряно сам себе улыбнулся, и лег на бок устраиваясь спать прямо на бордюре.
Юра отвернулся что бы не видеть этого жуткого зрелища и вдавил в пол педаль акселератора. Джип, взревев мощным двигателем, понес его по проспекту. В зеркале заднего вида мелькнул замерзающий мужчина. Он замерзал, в этом не было ни какого сомнения. Человеческое тело так устроено, что перед самой смертью наступает приятное тепло, умиротворение и клонит в сладкий сон. Это есть последний подарок, даримый природой гибнущему организму...
Юра миновал два полностью выгоревших квартала и остановил автомобиль вплотную к дверям своего магазина. Ему очень не хотелось вновь встретиться со своими четвероногими, совсем обнаглевшими знакомыми. Хотя гравитационный цилиндр или "давилка", как он его назвал, был с собой, рисковать совсем не хотелось. Одичавших собак на улицах города стало очень много. Они сбились во враждующие стаи, поделили город на подконтрольные районы и очень ревностно охраняли свою территорию.
Юра с сомнением посмотрел на свою продолжающую невозмутимо жевать, спутницу. Сета отрешенно улыбалась в окно и с видимым удовольствием хрустела травой.
- А... - махнул он рукой. - Сиди здесь.
Поднял боковые окна, опасаясь все тех же собак, и захлопнув дверцу автомобиля, вошел в магазин.
Вот тут то он и растерялся, не зная что делать. В его любимом кресле сидела женщина лет сорока-сорока пяти и вздрагивая всем телом всхлипывала, глядя на него. В ее взгляде он прочел сразу все. Боль, горе, отчаяние, безысходность и... надежду. Она всем телом подалась вперед, призывно глядя в его глаза. В них блестели сомнение, боязнь разочарования и жажда спасения из пережитого ужаса. Перепупейкин медленно подошел к опрокинутому столу, поднял стул, и глядя ей в глаза, молча сел. Но ее лице отразилась растерянность. Юрка смотрел в ее влажные глаза и сам себе не верил. Не верил в такую удачу. Из глубины его души вдруг вырвалась такая радость, что он едва не бросился к незнакомой женщине, с трудом остановив рефлекторное движение своего тела. С трудом протолкнув глоток воздуха сквозь мгновенно пересохшее горло, он наконец произнес:
- Вы...
И тут же грохнулся на пол вместе со стулом. Тетка бросилась к нему, едва не сломав лежащий на боку стол, своим объемным телом. Свалила его на пол, вцепилась в локти, чуть не вырвав куски кожи сквозь пиджак, прижалась к нему всем телом, спрятала лицо на груди, и гулко зарыдав, замерла.
Юра перевел дух и попытался высвободиться из-под грузного горячего тела женщины, попробовал вытащить руки. Но она лишь прижалась еще сильнее и обхватила его ногами. Сколько же горя надо перенести, что бы с такой силой вцепиться в незнакомого человека. Женщина боялась отпустить его, словно он был ее надеждой на возвращение в нормальную жизнь. Он был маленькой гаванью разума в этом безумном, разбушевавшемся море смерти.
Однако, Юрка тяжело дыша, под массой ее тела представлял реалии нынешнего мира. Прошлой, то бишь, нормальной жизни уже не будет. Даже если удастся остановить эту травяную эпидемию и прекратить катастрофическое вымирание человеческой расы, многого восстановить будет уже не возможно. Даже если свершится чудо и люди в мгновение ока вернутся в нормальное состояние, со своими физическими потребностями, моральными устоями, чувствами и эмоциями, человечество все равно будет если и не отброшено назад в своем развитии, то застопорится на несколько веков. Матери еще долго будут оплакивать своих детей. Дети будут скорбеть по погибшим родителям. Промышленность, экономика, инфраструктура придут в упадок, потеряв своих специалистов. Мораль и культура будут отодвинуты на второй план, так как людям не когда будет заниматься образованием, им надо будет выживать в новых условиях. Вперед выйдут сначала мародерство, потом жестокость и волчьи законы. Обществу суждено будет приобрести новый вид. Суровый и жестокий, в котором выживает сильнейший. Слабый либо подчиняется, либо уходит и умирает...
Юра удивленно посмотрел на свою руку. Она словно сама собой поглаживала женщину по седой голове. Он, будто бы со стороны услышал свой собственный голос:
- ...все, все. Ну, успокойся. Все будет хорошо. Теперь мы вместе. Я рядом...
Он аккуратно, стараясь не напугать женщину, находящуюся на грани помешательства, высвободился. Сначала вытащил ноги, потом тело, и в последнюю очередь руки. В глазах успокоившейся было женщины, вновь мелькнул ужас. Она опять схватила его за руку, будто она была единственным спасением от падения в темную бездну хаоса и неизвестности. Перепупейкин мягко, но настойчиво вытянул руку из ее дрожащих вспотевших ладоней, тихо приговаривая:
- Ни чего, ни чего. Я ни куда не ухожу. Я здесь, рядом. Сейчас кофе поставлю. Помнишь кофе? Горький. Горячий. Сладкий. Помнишь?
В ее глазах была мольба. Они простили, они кричали "Нет! Останься!".
Юра резко отвернулся и тайком вытер собственные, навернувшиеся на глаза слезы. Трижды глубоко вздохнул, упокаиваясь, и пошел кофейником.
Через пятнадцать минут в помещении офиса распространился уютный запах хорошего кофе. В маленькой кастрюльке булькали пельмени, а на протертом чистой тряпкой столе кучей были свалены колбасы, ветчина, грудинка, копченая рыба, соки и фрукты.
Юрка подошел к женщине, неотрывно следящей за ним и боящейся потерять его из виду, нарочито весело хлопнув в ладони, спросил:
- Ну что?! Перекусим?
Тетка, как несмышленый котенок, преданно смотрела ему в лицо снизу вверх.
- Ну, ну... Скажи. Помнишь кофе? Пельмени? - Юра взял со стола твердую палку сервелата. - Видишь - еда. Помнишь?
Женщина неуверенно кивнула, мельком взглянув на колбасу.
- Ну, вот и хорошо! - Обрадовался Перепупейкин. - Значит, мы ее съедим. Ты же есть хочешь?
Опять кивок головы. Более осмысленный и уверенный.
- Сейчас пельмени выловлю. - Юра направился к плите. - Тебе как? С майонезом или с кетчупом?
И тут она завыла. Глухо, протяжно, утробно, по звериному. Столько боли и горя было в этом звуке, что Юрке стало жутко.
- Я его убила-а-а-а... - простонала она. - Убила-а-а-а...
Перепупейкин, едва не выронив горячую кастрюлю из рук, бросился к женщине. По ее лицу текла тоненькая струйка крови. Он схватил ее за руки.
- Ты, че? Мать!
Женщина раскачивалась из стороны в сторону и тихонько скулила.
- Чего сделала? Откуда кровь? - Юра бегло осмотрел ранку на голове, возле седой макушки. - Что это такое? - Он с трудом разжал ее кулаки и развел руки в стороны. - Ох ты, Боже мой... - в ее ладони лежал клок собственных седых, перепачканных липкой кровью волос.
Женщина вытащила руку и прижала к лицу. Ладонь снова сжалась в кулак, на щеке выступила кровь.
- Олежка, - промычала она, - мой Олежка.
Другая рука судорожно скребла кожаный подлокотник кресла. Юра взял ее за руку, пытаясь отнять от лица скрюченные пальцы. Однако совладать с неосознанной силой пожилой женщины оказалось не так просто. Когда он разжал ее руку, на щеке проступили глубокие, кровоточащие царапины. Но Она снова ухватилась за свои волосы.
- Олежка...
- Мать, успокойся! - Перепупейкин обхватил руками ее запястье.
Юрка отпустил ее руку и со всего замаха отвесил ей звонкую пощечину. Ее голову отбросило в сторону, но это сработало. Женщина перестала раскачиваться и испуганно посмотрела на него, часто заморгав и прижав руки с груди.
- Пеньюар - это где? - Спросил Юрка, вглядываясь в ее лицо.
- А? - не поняла она.
- Пеньюар, говорю. Знаешь что это такое?
Она утвердительно кивнула головой.
- Где это?
- Это сорочка...
- Точно?
- Женская...
- Слава Богу! - Радостно вдохнул Юрка. - Как звать?
- Света. - Ответила она, и сразу же поправилась. - Светлана Георгиевна.
- Опять - Света. - Грустно улыбнулся Перепупейкин. - Хоть и Георгиевна. Интересная у судьбы ирония...
Юра поставил перед ней тарелку с ароматной горкой пельменей, залил их майонезом и придвинул чашку с кофе.
- Чем богаты, как говорится... - улыбнулся он и добавил уже серьезно. - Много горя пережила, Светлана Георгиевна?
Она кивнула в ответ. Глаза сразу покраснели и заблестели.
- Ты ешь, ешь... Успеешь еще наплакаться. - Юра тоже взял вилку. - Все мы еще наплачемся. Меня, кстати Юрой звать.
Его неожиданная гостья не жуя проглотила пельмень и тихо сказала:
- Мой Олежка...
- Ни чего, ни чего, не спеши. - Юра неопределенно махнул рукой. - Потом расскажешь. Успеешь еще. Успокойся сначала. Поешь. Выспись...
Но она продолжила. Ее история повергла Юрку в шок и надолго заставила призадуматься. Он молча слушал ее сбивчивый, непоследовательный, прерываемый частыми всхлипываниями, рассказ.
Все началось с того, что она почувствовала великое желание, непреодолимую тягу к божественному наслаждению. Оно исходило от ее семилетнего сына - Олега. Он ни чего ей не говорил, не показывал и не объяснял. Но она каким-то странным образом почувствовала его зов. Знала, что ему сейчас очень хорошо, и он приглашает ее в свой мир спокойствия и блаженства. Сначала она жутко напугалась, увидев, что ее сын, как и десятки других людей, занялся этим розовым растением. Посадил его дома, все время выбегал за ним на улицу. И ел, ел, ел... Но потом она почувствовала, что ни чего в этом плохого нет. Наоборот. Трава сулила только хорошее, погружая в свой розовый мир умиротворения и любви. Олег любил ее. И она это особенно хорошо почувствовала, когда последовала его зову. Его любовь к матери была огромной, всеобъемлющей и взаимной. Как-то сразу она ощутила себя маленьким звеном в цепи огромного всеобщего счастья. Олег, оказывается, был влюблен в девочку из параллельного класса. Девочка, кроме Олега обожала свою старшую сестру, которая не представляла жизни без своей одинокой бабушки, не чаявшей души в своем племяннике. Который имел двоих друзей детства, с ними он считал себя единым целым. У одного из них была любящая жена и любимая любовница, а у другого - три ненаглядных дочурки, которые в детском саду дружили с симпатичными мальчиками... Светлана Георгиевна была полна сладостного ожидания в этом мире блаженства своего ненаглядного мужа и его двух самых близких друзей по работе со своими семьями. Женами, детьми, родственниками и друзьями...
Ее супруг не заставил себя долго ждать и на следующий день благополучно воссоединился со своей семьей, погрузившись в блаженство пришедшего на Землю Рая. Не омрачил его счастья даже перелом правой руки. Соседний дом, прогорев насквозь, рухнул и накрыл обломками несколько прилегающих дворов. Он в это время был неподалеку. Состригал с газона траву. Мусор, пыль обломки разлетелись далеко за пределы соседних дворов, и обломок искореженной трубы попал ему в локоть. Но боли он не почувствовал. В сознании промелькнуло лишь мимолетное сожаление от нанесенного ущерба организму. Ведь с этого момента ему стало труднее управляться с желанным и сулящим неземное блаженство растением...
После долгого молчания женщина, стерев слезы с лица, грустно продолжила свой рассказ. Юра не мешал и не перебивал, понимая ее горе и давая ей возможность выговориться и поделиться им.
Потом появились собаки. Еще не до конца убедившиеся в своей подавляющей власти, но уже достаточно осмелевшие, что бы нападать на ослабших людей. В первую очередь детей, стариков. Они и загрызли ее сыночка - Олежку. Но в тот момент это ее мало тревожило. Не имело смысла спасать одного человека, когда в мире блаженства присутствовали сотни, тысячи других. Вика, бабушка, друзья мужа... К тому же это была бы бесполезная трата времени и сил на сомнительное в своей целесообразности занятие. Олегу все равно не было больно, а ей некогда было отрываться от божественного растения...
Светлана Георгиевна закрыла лицо руками, и тихонько запричитав, снова закачалась из стороны в сторону. Юра открыл бутылку коньяка, налил полный стакан, вставил ей в руку и осторожно подтолкнул к лицу. Женщина безучастно выпила его как воду, даже не почувствовав крепости дорогого напитка, но раскачиваться перестала. Через какое-то время немного успокоилась и продолжила свою жуткую историю.
Через три дня ее новой жизни, то есть вчера, кто-то сильно ударил ее мужа ногой по лицу и сломал челюсть. Это был один из двоих человек, проходивших мимо. Какой именно и зачем он это сделал, она не знала. Ей не было до этого дела. Супруг потом полдня пролежал без сознания, но потом все же очнулся. Когда почувствовал, что не может самостоятельно жевать, стал требовать этого от нее. Сначала она просто отмахивалась. Потом постаралась уйти подальше, чтобы не отвлекаться на него. Но муж не отставал и все время преследовал ее. Вскоре Светлана Георгиевна начала отталкивать и бить его. Ее злило то что она вынуждена отвлекаться от неземного блаженства, получаемого во время поглощения ворсистого растения. Она не заметила той грани, за которой родилась страшная злость, жуткая ярость, обращенная на человека, мешавшего ей. И она убила его. Всеобъемлющий вселенский гнев затмил ее разум, и она схватила первое что попалось под руку, а это оказался длинный осколок битого стекла, и воткнула своему супругу в шею...
Но всеобщей любви и радости больше не испытала, сколько не пыталась есть траву. Тяга к ней пропала. Отступила и злость. Пришло безразличие, полная апатия. Навалилась бездонная пустота...
А потом она вернулась в реальный мир. Увидела весь ужас, творящийся вокруг. И тогда пришло понимание того, что она сделала своими руками...
- И... - Юра вопросительно посмотрел на замолчавшую и уставившуюся невидящим взглядом в одну точку женщину.
- Это все. - Тихо сказала она. - Потом я испугалась страшной драки между двумя сворами одичавших собак и спряталась здесь.
* * *
Перепупейкин, навалившись на капот "своего" джипа с нетерпением ждал результатов своего незамысловатого эксперимента. К концу подходил третий час ожидания. Он зябко поежился. Темное ночное небо едва заметно приглушило свет далеких звезд, намекая на приближающийся рассвет. Юра выбросил докуренную до фильтра сигарету и забрался в теплый салон "Ланкраузера".
Молодой двадцатипятилетний парень, с перетянутыми скотчем руками и заклеенным ртом, продолжал приставать к симпатичной девушке. Он глухо мычал, пытался жестикулировать и хватал ее за руки. Девушка, которая была не то его подругой, не то женой, наконец-то начала проявлять враждебность. Юра напрягся всем телом. Неужели получится? Он уже перепробовал массу вариантов, пытаясь разбудить в людях ненависть к своим близким. Кого-то он запирал в туалете своей квартиры, перекрыв таким образом доступ к траве.. Кого-то привязывал к бамперу автомобиля, что бы не смог дотянуться до газона. Одного мужика он даже завернул в ковер и затолкал в платяной шкаф, а его пятнадцатилетнюю дочь подвесил на занавеске к крюку от люстры. Но ни чего не действовало. Желаемого результата не получалось. Люди ни как не хотели ссориться и злиться друг на друга. Прямо-таки всеобщее царство любви и согласия идиотов-вегетарианцев.
Приобрев кое-какой опыт от общения с людьми, которым ни до чего нет дела, кроме клумб и газонов, проанализировав еще раз рассказ Светланы Георгиевны, Перепупейкин сделал вывод, что ссориться должны близкие люди. Ненависть одного должна быть направлена на другого. Причем, второй должен сам ее спровоцировать. Один прецедент уже был, и он сработал. Но Перепупейкину очень не хотелось ломать своим соотечественникам руки, выбивать зубы и сворачивать челюсти...
Хитро же использовали инопланетные наркодельцы, одно из самых лучших и сильных чувств землян. Хорошо они нас изучили. Когда только успели? А эта симпатичная трава, каким-то образом устанавливала связь, прочную и неразрывную, между близкими, любящими друг друга людьми, впоследствии трансформирующуюся во всеобщую. И разорвать ее оказалось делом довольно сложным. Ни чему, кроме другой, не менее яркой и сильной человеческой эмоции - ненависти.
Вот и пришлось Перепупейкину заниматься поисками способа, поссорить близких людей. Но так, чтобы он разозлились друг не друга, а не на него.
Парень этот, что бегает сейчас со связанными руками за своей подружкой, ни как не соглашался стать связанным и здорово брыкался. Пришлось его слегка оглушить, прежде чем связать. Но, как говорится - цель оправдывает средства.
- Ну, слава тебе, яйца... - облегченно вздохнул Перепупейкин, увидев, что девушка наотмашь ударила молодого человека по лицу. Потом еще раз. Парень не отставал от нее. Тащился за ней, словно зомби, и цеплялся за руки. Девушка наконец-то начала его колотить. Ее глаза остекленели, на лице застыла ярость...
- Ура. - Тихо сказал Юра и выскользнул из автомобиля. Намотал на монтировку свой пиджак и перетянул его скотчем, так что получилась мягкая увесистая дубинка. Занял позицию позади беснующейся девушки. Она повалила своего товарища на землю, расцарапала лицо и мертвой хваткой сдавила горло. Парень захрипел, беспорядочно махая связанными руками, закатил глаза... Его подруга, сидя на нем верхом, с хищным оскалом на перекошенном лице еще сильнее сжала руки.
Юра ударил. Удар был короткий, увесистый и пришелся точно по затылку. Девушка сразу обмякла и сползла в грязную ноябрьскую слякоть, обнажив стройные голые ноги и белый треугольник трусиков.
- Эх! - Озорно хмыкнул Юрка. - Я бы с тобой поближе познакомился. Да время не то! - И добавил. - Если конечно тебя не Светкой зовут...
Парень хрипло кашлял, постепенно приходя в себя. Чтобы облегчить его страдания Юрка оторвал от его лица скотч. Юношу тут же стошнило. Он брезгливо отвернулся. В это время девушка тоже зашевелилась и открыла глаза.
- Что глубже: вытрезвитель или совесть? - Спросил Перепупейкин, взяв ее за подбородок.
- А? - Она бестолково водила взглядом из стороны в сторону.
- Отвечай?! - Резко гаркнул Юрка, приблизив к ней лицо.
- Что? Как это? - Ее взгляд продолжал бесцельно блуждать.
- Вопрос не понятен что ли?! - Проорал Перепупейкин ей в самое лицо.
- Я не понимаю... - потерянно выдохнула она.
- Ну, вот и чудненько! - Обрадовался Юрка. - Просто великолепно! - С тебя-то я и начну! Садись в машину.
Она покорно выполнила его приказ.
- Себя помнишь? - Спросил он ее уже сидя за рулем "Ланкраузера".
Девушка вяло кивнула.
- Как звать? - Юрка инстинктивно втянул голову в плечи, боясь услышать "Света".
- Наташа...
- Уф... - вздохнул он облегченно. - Хорошо что не Света! Не люблю Светок. Все помнишь? Где жила? Чего делала? Как траву жрать начала? Как мыться ходила? Как корешка своего чуть не удавила?..
Наташа испуганно оглянулась на своего друга. Перепупейкин окончательно убедился, что его новая знакомая находится в полном уме и здравии. А это означало, что способ борьбы с жуткой эпидемией, охватившей все человечество, найден.
- Слушай меня внимательно. - Сосредоточенно начал Юра. - Сейчас сопли жевать некогда. Потом все сама поймешь. Сейчас тебе предстоит сделать следующее...
* * *
- О! Спасибо Светлана Георгиевна! - Юра с радостью натянул на замерзшие ноги теплые носки. - Если не трудно, приготовьте чего-нибудь перекусить.
Женщина, согласившись, кивнула и удалилась. Перепупейкин перевел взгляд на сидящих перед ним пятерых человек. Троих мужчин, женщину и восьмилетнего мальчика. Двое мужиков тупо глядели в одну точку, третий что-то тихо шептал себе под нос, постоянно подергивался и не мог найти применения своим рукам. Женщина тихонько плакала, жалобно причитая в носовой платок, предусмотрительно переданный ей Наташей. Пацан с интересом рассматривал Юркин офис, качался на стуле ковыряясь в носу, и изредка спрашивал у окружающих когда же наконец ему приведут папу и маму.
- Итак. Люди! - Юра громко хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание "обращенных". Так они со Светланой Георгиевной и Наташей прозвали только что вырванных из мира губительного блаженства, людей. - Послушайте меня. И постарайтесь при этом смотреть на меня. Это важно.
Четыре пары глаз недоверчиво посмотрели на него. Суетливый мужичок продолжал покашливать, почесываться, что-то постоянно выискивая взглядом.
- Ребята, всем нам сейчас очень тяжело. В настоящий момент вы не до конца понимаете что происходит вокруг. У каждого из нас свое горе. Своя беда. Здесь все такие. Всем нам пришлось пройти через этот кошмар. Но, прошу вас. Умоляю. Как бы вам тяжело не было, соберитесь и сосредоточьтесь. Нам всем предстоит огромная работа. Ни много, ни мало, но придется спасать человечество. Как расу. Как цивилизацию. Если мы сейчас распустим нюни и расклеимся, то через несколько дней людской род сгинет в небытие. Это не высокопарные слова. Это суровая действительность. И в наших, пока еще силах, восстановить былое устройство мира. Пожалуйста, постарайтесь отстраниться от пережитого ужаса и перенесенного горя. У нас будет еще время, чтобы оплакать своих близких и похоронить родственников. Но сейчас нужно позаботиться о живых. О тех, кого еще можно спасти. И о нас самих. Чем больше людей мы вернем к нормальной жизни, тем больше у нас самих появится шансов выжить. Время не терпит и работает против нас. Дорога каждая минута. Люди мрут словно мухи.
- Итак. - Продолжил он, жадно затолкав в рот бутерброд с колбасой. В последнее время есть и спать приходилось частями, урывками. - Ешьте, кстати. Не угощайтесь, а ешьте. Вам понадобятся силы. А теперь скажите по очереди, как можно короче, что чем занимался в своей прошлой, нормальной жизни.
- Я крановщик. То есть, водитель... Автокран...
- Все. Понял. Дальше.
- Я слесарь.
- Какой? Автослесарь?
- Нет. На химзаводе работаю. Я...
- Достаточно.
- Бухгалтер я. В магазине... Я.. У меня...
- Хорошо, понял. - Прервал Юрка всхлипывания женщины, и обратился к мальчику. - А ты кто?
- Я школьник. Учусь во втором "Б". А мама и папа скоро придут?
- Скоро. Не волнуйся. Мы их обязательно найдем и скажем, что ты их здесь ждешь. И они быстро придут. Ты вот что скажи, что больше всего на свете любишь?
- Мороженное, котят и "Half-Life".
- Понятно, значит ты у нас компьютерный боец. Я тоже иногда прикалывался по этой игрушке. В машинах разбираешься?
- Мне папа недавно четвертый "пень" купил. Оперативка - двести сорок мегов, винт - сотня гигов, сидюшник - пятидесятидвухскоростной, видеокарта...
- Все, все, понял. - Рассмеялся Перепупейкин. - Значит разбираешься. У меня в соседней комнатухе аппарат стоит со всеми примочками. Третий "пентиум"...
- Староват уже ящик. - Со знанием дела констатировал ребенок.
- Ну, куда уж мне. - Великодушно согласился Юра. - Ты иди заводи его. В интернете работал?
Мальчик деловито кивнул.
- Отлично. Может ты то нас всех и спасешь. - Продолжил Перепупейкин, набив рот хлебом и колбасой. - Выходи в интернет и постарайся достучаться до кого-нибудь. Ищи, копай, но свяжись с кем-нибудь. Не может такого быть чтобы мы одни остались на земле. Найди кого-нибудь. Не важно где. Здесь, в России, в Европе, в Америке, Австралии... Понял? Хоть у черта на рогах, но найди. Хорошо?
- А можно мне лимонад взять? - Пацан направился в соседнее помещение.
- Конечно.
- Целую бутылку?! - Его глаза радостно заблестели.
- Да хоть десять. Иди давай!
- А то мне мама не разрешает... - пацан вприпрыжку ускакал за лимонадом.
- Ну, а ты кто? Мужик. - Обратился Юрка к последнему "обращенному".
- Гм..., кхм..., - сухой мужичек бросил на Перепупейкина вороватый взгляд, - я, так..., ни чего...
- А поконкретней?
- Гм..., гм... - он теребил край своей куртки, - я..., это..., просто...
- Ну, ну. Говори же. Чего тянешь? Что делать умеешь?
- Ну..., кхм..., так..., как..., всяко..., кхм... Да. - Мужик неуютно заерзал под пристальным взглядом.
- Да, говори ты толком! - разозлился Юрка. - Чего юлишь? Крутишься, как вошь на гребешке!..
Скрытный тип сжался в комок и вообще замолчал, насупившись. Юрка махнул на него рукой.
- В общем так. - Обратился он ко всем присутствующим. - Теперь нас вместе с вами девятнадцать человек. Здесь сейчас кроме вас находится Наташа, - Юра кивнул в сторону сидящей с милицейской рацией в руках девушку, - она занимается общими вопросами. Когда меня нет - обращайтесь к ней. Светлана Георгиевна - на хозяйстве. И я... Хм... Вроде как - руковожу. Остальные наши сейчас заняты "обращением" людей. В данный момент важно вернуть в реальный мир как можно больше народу, чтобы они тоже обращали. После чего нужно срочно заниматься экстренными делами. Восстанавливать предприятия и структуры, возрождать службы... Много всего. Проблем огромное количество. Пожары. Собаки обнаглевшие. ГЭС. Если прорвет - запросто затопит Марийэл, Татарстан, Ульяновскую область... Химзавод. Не дай бог рванет что-нибудь. Тогда про весь наш регион, забыть можно будет.
- Кстати, - он обратился к слесарю, - как звать-то тебя?
- Виктор.
- Ты, Виктор сейчас бери все, что тебе нужно. Садись в любую машину и дуй на химзавод. Ты пока на особом счету. Проверь там по мере возможности самые опасные участки. Нельзя такое предприятие без присмотра оставлять. На ВПК в свое время работало...
- Да как же я один...
- Ни чего. Я понимаю что ты один не заменишь полутора десятков тысяч человек. Но скоро народу у нас прибавится, я тебе сразу помощь пришлю. Не бухгалтершу же с тобой отправлять... Только вот, - Юра смутился, - со связью как быть?
Он взял со стола небольшую рацию
- Держи, последняя. Я их всего восемь штук в соседней ментовке нашел. Одна из них всегда у Наташки. У меня нет. Все остальные в городе у наших. Если что - сразу связывайся. Держи в курсе.
Виктор встал. Опустил рацию в нагрудный карман.
- Я возьму? - Вытащил из картонной коробки горбушу холодного копчения.
- Конечно! Бери больше. Попить захвати...
Слесарь ушел.
- Это..., кхм..., я..., - подал голос из темного угла мужичок, - как бы...
- Ну, чего? Говори толком. - Нетерпеливо отозвался Перепупейкин. - Чего опять бормочешь? Туалет что ли нужен? Там он. - Махнул рукой и отвернулся.
- Я..., надо..., такси..., есть..., там...
Юра вопросительно обернулся.
- ...ну..., да..., там...
- Чего - "там"?! Какое такси?! - Раздраженно спросил Юрка. - Ты, часом не того? - Он покрутил пальцем возле виска. - Здоров?
- ...кхм..., такси..., да..., гм..., рации...
Перепупейкин ошеломленно посмотрел на него. Как же он сам не догадался?! Такси! В этой конторе связь же четко организована. Все машины на одной и той же волне. В каждом автомобиле по рации. Великолепно! В городе конкурировали между собой три фирмы. Муниципальный таксопарк и две частных конторы. И в каждой из них не меньше сотни машин! Ай да мужичок! Молодец! Обязательно нужно использовать эту открывшуюся возможность.
- Ну, ты, молоток! - Юра радостно тряхнул его за плечи. - Подкинул мне "Хэд-энд-шолдерс". Два в одном. И связь и транспорт! Ты кто такой?
- Кхм..., гм..., кх...
- Ладно. Не хочешь говорить - не говори. - Добродушно улыбнулся Перепупейкин.- Но если что, ты не молчи. Высказывай идеи, предложения...
Сгорбившийся в углу мужичок бегающим взглядом окинул помещение, на мгновение остановил взгляд на упругих ягодицах, склонившейся к столу Наташи и воровато стрельнув глазами в сторону Перепупейкина, сосредоточился на уголке соей потрепанной куртки, словно сказанное не имело к нему ни какого отношения.
- Ну, а вам двоим, - Юра обернулся к водителю автокрана и бухгалтерше, - предстоит заняться самой тяжелой, но в тоже время самой важной работой. Обращением. Понимаете о чем я?
Они усердно закивали головами, соглашаясь.
- Вот и хорошо. Вас самих только что вытащили из этого жуткого мира сомнительного блаженства. Так что вполне понимаете, что к чему. Разберетесь. Если что - все детали Светлана Георгиевна объяснит подробнее.
Светлана Георгиевна напомнила:
- Пусть сначала той девушкой займутся, которую ты с собой в машине возишь. Все время забываешь про нее.
- Так с ней же рядом ни кого из близких нет. - Засомневался Юра.
- Вот и узнаем, действует ли твоя система обращения на одиночек.
- Логично. - Согласился он и продолжил, обращаясь к внимательно слушающим водителю и бухгалтерше. - Поняли? Попробуйте. Потом, независимо от результата, займетесь людьми на улице. Ни кого не выделяйте, не выбирайте. Работайте без приоритетов. Заматывайте скотчем всех подряд и ждите. Но осторожней. Нужно четко уловить тот момент, когда они окончательно взбесят того, с кем установлена наиболее прочная связь. Он может убить. Этого ни в коем случае не допускайте.
Юра опрокинул в рот стакан чая. Двумя большими шумными глотками проглотил и направился к выходу:
- Я в "Мобил-GSM". Попытаюсь сотовую связь восстановить. Буду на волне таксопарка.
* * *
Наташа, сидя на корточках возле Сережки, готова была разреветься. Прошло уже восемь часов, как уехал Перепупейкин. С тех пор с ним ни разу не удалось связаться по радио. У нее ни чего не получалось. Новых "обращенных" скопилось уже двадцать восемь человек. Ни Светлана Георгиевна, ни сама Наташа не обладали таким даром убеждения и подчиняющей себе волей, как Юра. Люди разбрелись вокруг магазина, погруженный каждый в свое горе. Одна женщина не вынесла душевных мук и пыталась покончить с собой. Светлана Георгиевна едва успела ее остановить, и сейчас была с ней. Какой-то здоровенный мужчина уже два часа как окончательно пришел в себя, жутко ругался и орал на окружающих, обвиняя во всех бедах кого попало. Виктор уже три раза выходил на связь и умолял найти ему Перепупейкина или кого-нибудь прислать на помощь. Он находился рядом с каким-то химическим реактором и не успевал стравливать критический избыток давления. Слесарь истерично кричал в рацию, что рядом находится хранилище с водородом и восемь емкостей с продуктом, применяющимся не то для производства ракетного топлива, не то для объемных взрывов. А Сережкино лицо уже начало приобретать мервенно-синеватый оттенок. Что с ним случилось она не знала. Он вдруг закашлялся, стал задыхаться и опрокинув на пол компьютер свалился со стула. Мальчик уже не дышал. Наташа трясущимися от безысходности руками обнимала его, гладила по голове, целовала. Но ни чего поделать не могла.
- М-м-м... - беспомощно замычала она. На ее руках умирал ребенок, а она ни чем не могла помочь ему. - Мама... Что же это такое...
- Кхм..., гм..., кх..., кх... - словно тень появился за ее спиной сморщенный мужичок. - Кх..., кх...
Он, все же был не совсем в себе. Наташа это поняла потому что этот скрюченный извращенец полез своими грязными пальцами Сережке в рот. Девушка не смогла вынести этого зрелища. Ее негодование слившись с дикой злостью, вырвались на свет и она вцепилась ему в волосы.
- Ты что делаешь, гадина?!!!
Но резкий, короткий удар в лицо отбросил ее к противоположной стене. На какое-то время она потеряла ориентацию. А когда зрение восстановилось она увидела, что изо рта мальчика торчит грязный шланг от двигателя автомобиля, а мужик ритмично давит ему на грудь.
Мальчишку вдруг стошнило. Он зашелся в жутком кашле, тяжело задышал и заревел во весь голос. Мужик прекратил делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Подошел к сидящей возле стены Наташе. Подтолкнул ее к ребенку.
Наташа подхватила мальчика на руки, прижала к груди и тихонько зашептала ему на ухо, нежно поглаживая его по щеке.
- Все, все. Все будет хорошо, маленький. Успокойся...
- Я требую что бы мне объяснили что здесь происходит! - Начальственным тоном заявил толстяк, усевшись в Юркино кресло. - Кто главный в этом сарае?! Я спрашиваю, кто за все это отвечать будет?!
- Не кричите пожалуйста. - Светлана Георгиевна убрала пустые тарелки со стола. - Ни кто за это не отвечает. Это наша общая беда. С которой нам всем...
- Как это ни кто не отвечает?! - Продолжал кричать мужчина. - Быстро ко мне ответственного!!!
- Вы не понимаете. - Попыталась утихомирить его Светлана Георгиевна. - Я сейчас Вам объясню что надо делать...
- Нет это я тебе объясню, бабка, что надо тебе делать! - Его огромный живот колыхался от негодования. - Ты убираешься, вот и убирайся. Знай свое место! Чей это офис?! Кто хозяин?!
Вдруг зазвонил телефон. Все в помещении замерли от неожиданности. Телефонный звонок своей мелодичной трелью словно разорвал объятия хаоса и на мгновение окунул присутствующих в благодать прошлой жизни. Про существование телефонной связи все давно забыли. Ибо кто в мире сумасшедших мог целенаправленно набрать номер на аппарате. И главное - зачем? Но аппарат продолжал настойчиво трезвонить. Светлана Георгиевна и Наташа удивленно переглянулись. Сережка перестал плакать и засунул палец в нос. Руки сухого мужичка перестали теребить уголок куртки. И только толстяк, развалившийся в кресле, недовольно прервал всеобщий нагоняй, раздраженно сорвал с телефона трубку.
- Слушаю, Пустряков! - Привычно рявкнул он недовольным тоном.
- Кто? - Раздался недоуменный голос в трубке.
- Кого надо?!
- Кто это? - Настаивал звонивший.
- Не мешайте работать! - Громогласно заявил Пустряков и бросил трубку.
Но телефон тут же снова зазвонил.
- Да! - Толстяк явно оказался в привычной для него ситуации.
- Пустрякова можно? - Спросил тот же самый голос.
- Слушаю!
- Слушай внимательно, козел! - Резко сказал Перепупейкин. - Немедленно пригласи к телефону Наташу или Светлану Георгиевну. Это такая полная женщина. Она должна быть рядом. И если ты еще раз бросишь трубку...
- Ты с кем разговариваешь, сопляк?! - Толстяк вскочил из кресла, чуть не проглотив телефонную трубку. - Я тебе устрою козла! Только попадись мне!.. - Швырнул трубку на рычаг. - Светлану Георгиевну ему! Наташу какую-то! Хулиганье! Занимает линию!..
Телефон снова выдал настойчивую трель
- Это меня. - Светлана Георгиевна потянулась к аппарату.
- Стоять! - Приказал Пустряков и грозно навис грузным телом над женщиной.
Светлана Георгиевна испуганно оглянулась на Наташу, ища у нее поддержки. Та лишь беспомощно развела руками.
- Это я - Светлана Георгиевна. - Затравленно настаивала женщина. - Пожалуйста. Мне нужно взять трубку. Это наверное Юра звонит. У него что-то важное... - Она потянулась к телефону.
- Я сказал не трогать! - Толстяк замахнулся на сжавшуюся в комок, но не отступающую женщину.
Светлана Георгиевна испуганно зажмурилась, втянув голову в плечи, на мгновение представив какой силы будет удар. Но услышав тяжелый вдох и шум грузно упавшего тела, открыла глаза.
- Кх..., кх..., гм..., кхм...
Ее зрачки замерли и расширились, встретившись с пронзительным взглядом сухого, жилистого человека. Женщину словно пронзило током, парализовав ее сознание. В его глазах она не увидела ни чего кроме ледяного холода, непоколебимой жестокости и подавляющей воли. Она ошеломленно перевела взгляд на его правую руку. В ней был зажат тонкий длинный нож, которым она сама недавно резала колбасу и сыр. Взгляд ее приковала к себе оторвавшаяся от сверкающего холодом стального клинка, маленькая капля бордовой крови. Она завершила свой короткий полет и расплылась маслянистым темно-красным пятном на воротнике рубахи бездыханного уже Пустрякова.
Мужчина безразлично перешагнул через грузное тело и приблизился к Светлане Георгиевне. Та в ужасе отпрянула от него и чуть не упала, споткнувшись об опрокинутый стул. Он снял трубку с истерично верещавшего телефона и протянул ей. Женщина боязливо протянула руку, словно опасаясь прикоснуться к какой-то ядовитой и очень опасной твари. Потом резко выхватила ее и прижала к груди, испуганно наблюдая за убийцей.
- Кх..., кх..., кхм...
Окровавленный нож вывалился из его руки и он потерянно блуждая взглядом, направился в свой любимый угол. Руки снова забегали по одежде, словно живя своей самостоятельной жизнью, постоянно что-то выискивая в складках потрепанной куртки.
- А-а-а-л-л-л-о-о-о?... - Срывающимся от волнения голосом спросила она поднеся трубку к уху.
- Что у вас там происходит? - Нетерпеливо спросил Перепупейкин.
- Тут беда за бедой... Просто кошмар какой-то... - чуть не плача пожаловалась Светлана Георгиевна.
- Что, конкретно?
- Этот мужик только что толстяка зарезал. - Она с опаской посмотрела на безобидно суетящегося человечка в углу.
- Кто? Какого толстяка? - Не понял Юра.
- Ну, этот. Который непонятный. Кашляет все время, да себе под нос чего-то бормочет. Взял и ножом его ткнул. Толстяк сразу и умер.
- Какой толстяк? Ни чего не пойму. За что зарезал?
- Ну, новый. Из "обращенных". Он тут командовать начал. Хотел меня ударить, когда я к телефону подойти хотела. А он его ножом... Ужас, какой... Я не знаю что делать. Боюсь...
- И что он сейчас делает?
- Лежит мертвый.
- Да, нет. Этот мужичок. Сухарь. Чего он делает.
- Ни чего. Сидит себе, как ни в чем не бывало. Бормочет чего-то. Куртку теребит. Странный какой-то...
- Понятно. Что еще?
- Мы с тобой связаться не могли. Сколько Наташа не пыталась, рация так и не ответила.
- Меня в машине не было. Хорошо хоть АТС еще работает.
- Сережка чуть не умер...
- Какой Сережка?
- Ну, мальчик, которого ты за компьютер посадил. Он лимонада напился, а у него аллергия оказывается. Задыхаться стал...
- Так его Серегой зовут. А я что-то даже не спросил. И что?
- Ему этот, - она опять оглянулась, - Сухарь, шланг в горло засунул. А потом в чувство привел...
- Интересный мужик - этот Сухарь. - Задумчиво сказал Перепупейкин. - Вы там приглядывайте за ним.
- Ты скоро приедешь? - Светлана Георгиевна бросила тревожный взгляд за окно. Подъехал автобус. Из него стали выходить еще люди. - Народу становится все больше и больше. Мы с Наташей за ними уследить не можем. Повлиять на них не получается...
- Почему?
- Не знаю. Не получается. Они меня не слушают. Разбрелись все. Бродят неподалеку. Некоторые просто сидят и плачут. Один, вон буянить начал. Царство ему небесное. - Женщина суеверно перекрестилась.
- Ладно. Понял. Скоро приеду. Здесь от меня толку мало. Специалист нужен. Светлана Георгиевна, вы постарайтесь к моему возвращению связиста найти. Телевизионщика или просто какого-нибудь радиолюбителя. Постараемся восстановить и использовать технику "Мобайл-GSM". Тут вроде бы оборудование все целое. Только я в этом ни чего не смыслю. Нужно срочно по сотовой связи выходить на спутник и подключиться к телевидению. Так мы скорее найдем кого-нибудь живого, то есть разумного в мире. В других странах. Все. Я выезжаю.
- Погоди, Юра. Тебе будет интересно наверное. Эта девушка, из большой иностранной машины, которую ты с собой возил...
- Светка! Что с ней?
- Ни чего. Мы ее связали, как ты велел. Рот залепили...
- И что?
- Она... ушла.
- Куда?
- Недалеко. Тут рядом. И стала приставать к женщине...
- Ну...
- Она ее ударила...
- Ну, ну. Что с ней?!
- С кем? С женщиной?
- Со Светкой, елки-палки! - Разозлился Перепупейкин. - Светлана Георгиевна! Не тяни резину! Говори что с ней?!
- Ни чего. Женщина та в себя пришла. Мы ее кое-как уговорили проделать то же самое со Светой.
- И...
- Ждем. Пока еще не злится. Точнее эта женщина ждет. Она рядом со Светой осталась. Молодая такая. Красивая. Статная. Видная. Они тут рядом, недалеко...
- Слава Богу! Я то думал... - облегченно вздохнул Перепупейкин. - Все я выхожу. Скоро буду.
- И еще! Самое главное забыла! Виктор на заводе...
- Я на милицейской "Волге" поеду. Из нее и свяжусь. - Юра положил трубку и быстро направился к выходу мощной и богатой в недавнем времени компании "Мобил-GSM".
Перепупейкин сел в салон автомобиля. Завел двигатель "Волги" и вдруг расхохотался. Только сейчас до него дошел смысл слов Светланы Георгиевны, относящихся к Светке. Это же было ясно как божий день. Но ни он, ни Обух не замечали очевидного. Светка пошла к самому близкому и любимому человеку. И это была женщина. Молодая и красивая девушка. Перепупейкин представил, как должна быть хороша собой эта особа, раз Светка... Он опять раскатисто захохотал. Это же было ясно с самого начала. Она была лесбиянкой! Вот почему она безразлично относилась к его ухаживаниям. А он то, глупый, из кожи вон лез, лишь бы завоевать ее расположение. С Обухом сколько раз воевал из-за нее...
- Вот блин! - Юрка прекратил ржать как взбесившаяся лошадь. - Обух!
- Наташа, бросай все. Садись в любую машину и дуй в баню. Там во дворе есть заброшенная котельная...
- Я водить не умею...
- Вот беда еще. Ну уговори кого-нибудь из "обращенных". Та ехать-то две минуты. Это очень срочно! Прошло уже очень много времени. Не понятно почему он до сих пор не объявился.
- Кто?
- Обух! Мой заклятый друг! Он как и я - одиночка. Он не болел. В котельной дверь есть, она одна там, не ошибешься, хлипкая такая. Он был там. У него нуль-временной... то есть цилиндр... Ну короче, Свет, ой, Наташ... Ну, в общем гони туда и посмотри там ли он. Если там - чего делает. И вообще что там?
- А что там должно быть?
- Да, ни чего. Обух там должен быть. Только вот... - Юра вдруг замолчал. Обух ведь замер с направленным на себя нуль-временным прализатором в руках. В своих окаменевших руках. Он замер в тот момент, когда сдавил цилиндр. Так ведь он так и жмет на него. Нуль-парализатор находится до сих пор в сдавленном состоянии!
- Наташ! Давай срочно! Осмотри там все вокруг и свяжись со мной. - Юра выключил рацию и вдавил в пол педаль акселератора.
* * *
- Может быть я чем-нибудь смогу помочь? - К Светлане Георгиевне подошел седой мужчина с красными глазами и опухшим от насморка носом. - Я работаю преподавателем электротехники в одном из техникумов. Прошу прощения за то что стал невольным свидетелем вашего разговора с Вашим э-э-э..
- Другом. - Договорила за него Светлана Георгиевна.
- Да, несомненно. - Согласился он. - Я полагаю что смогу помочь разобраться с оборудованием беспроводной связи. Я всегда интересовался новыми технологиями и, кроме тог, это отвлечет меня тяжких мыслей...
- Машину водить умеете? - Подошла к нему Наташа.
- Не очень хорошо... - он шумно высморкался в мокрый платочек. - Извините, я кажется заболел...
- Не удивительно. В такой холод и в одной майке. - Наташа взяла его за руку. - Поехали. Светлана Георгиевна, - она обернулась, - мы быстро. Посмотрим что там.
- У вас здесь ни где не найдется сухой сигаретки, - виновато спросил преподаватель, - а то мои все промокли...
Через пять минут Наташа вновь вышла на связь.
- Юра, мы на месте. Что делать? - Она закашлялась, проходя мимо молоковоза. В неподвижном воздухе висел плотный запах бензина.
- Я не могу. - Она снова закашляла, в горле сильно першило, в нос бил резкий запах, глаза застилали слезы. Она сунула рацию в руки преподавателю и быстро пошла обратно, чихая и кашляя.
- Сейчас посмотрю. - Шмыгая носом, ответил он Перепупейкину.
- Это кто?
- Это я. Дмитрий Васильевич. Преподаватель электротехники в...
- А Наташа куда делась?
- Она пошла обратно к машине.
- Зачем?
- Не знаю. Заплакала...
- Почему?
- Не знаю. Сам не понял.
- С ней все в порядке?
- Да, да. Все хорошо. Ей, наверное, очень грустно и плохо. Как, впрочем, всем нам. Поэтому она...
- Все, все я понял. - На полуслове прервал его Юра. - Обух там?
Дмитрий Васильевич удивленно сказал в рацию.
- О! Вижу молодого человека. В черной кожаной куртке. Довольно крупного телосложения. Он стоит в странной позе, совершенно не шевелится, абсолютно неподвижен. Как памятник, словно изваяние. Он живой? Что с ним такое?
- Все ясно! Дмитрий Васильевич, ни чего не предпринимайте. Возвращайтесь на базу. Хорошо? Большое Вам спасибо. Вы очень помогли.
- Не за что. Всегда рад буду помочь.
Преподаватель выключил рацию. Высморкался в свой платочек. Прочистил горло. Достал из кармана пачку позаимствованных в магазине сухих сигарет. Чиркнул отсыревшей спичкой. Она не зажглась. Чиркнул другой. Опять не получилось. Третья спичка сломалась. Четвертая спичка не загорелась, но родила маленькую искорку...
Дмитрий Васильевич, заслуженный преподаватель учебного заведения так и не успел понять, откуда вырвался огненный смерч, в мгновение ока поглотивший его и превративший в руины ближайшие окрестности.
* * *
Рев двигателя работающего на пределе, перекрывал истеричные вопли Виктора:
- Юрка! Ты где?! Прием ответьте кто-нибудь! Прием, мать вашу!!!
- Я это. Что случилось, Виктор? - Перепупейкин взял рацию.
- Как что?! Я уже больше четырех часов здесь бьюсь! Где люди обещанные?! Наташка не связалась с тобой что ли?!
- Я далеко от рации был. Что у тебя стряслось?
- Мне еще хотя бы два человека нужны! - Сотрясали салон "Волги" гневные вопли слесаря. - Я избыток давления водорода стравливать не успеваю. Предохранительные клапана не работают, а у прямого отвода пропускная способность слабая!!! Нужны еще минимум два человека. На другой отвод и клапана! Рядом восемь емкостей с окисью!..
- Че такое?
- Десяти литров хватит, что бы одноподъездный дом в руины превратить! А ее тут восемь емкостей по девяносто тонн каждая!!!
- И...
- Хранилище с водородом рванет, тут же искрит вся проводка! Окись сдетонирует! Хиросима детской шалостью покажется!!!
- Сколько у нас времени?
- Не знаю! Манометры взбесились! Стрелки от нуля до нуля круг описали. Все зашкаливает! Реактор уже давно взорваться должен был!!!
- Понял. Еду к тебе! Минут через пять-десять буду. Держись!
Юрка напряженно следил за летящей под колеса "Волги" дорогой. У него в голове родилась идея. У Обуха в руках нуль-парализатор. Если заблокировать собственное время реактора, то можно получить спасительную передышку. Но через баню путь длиннее и займет времени минут на двадцать больше. Или спешить без цилиндра ко второму отводу, что бы стравить давление. Дорога каждая минута, секунда...
Вот она дорожная развилка, быстро несущаяся навстречу. Направо - крюк к бане, прямо - на завод...