Аннотация: Новая старая сказка... наивная, как и все сказки.
Давно иль нет, не считал никто, сколько лет утекло, появился в деревне мальчик. Пришли и ушли торговцы из дальних стран, обменяли товар диковинный на золото, мед и шкуры, а он остался. Откуда родом и кто родители, никто не знал, и сам он рассказать не мог, но до того мил был и хорош, что сжалились жители и приютили. Назвали мальчика Лютиком, потому как волосы его что солнышко - ясные и блестящие.
Стал жить он в семье плотника, мастера в своем деле. Вся деревня ходила к Мастеру Плотнику, починить ли что, заказать: кровати и столы, стулья, шкафы, тарелки резные иль ложки, а то и безделушку какую для ребенка. На все горазд Мастер Плотник. И в доме у него ладно, и жена умница, дочки - лапочки, только сына нет. Рад был Лютику, как своего принял. И забыли вскоре жители, что пришлый он, не здесь родился.
Хорошо живется Лютику, названная мать ласковая, сынком зовет, сестры-близняшки шалят и дразнятся, но его слушают как старшего, отец строгий, но справедливый, такой, каким и должен быть. Плотницкая наука не из легких, но он учится, схватывает на лету, к радости матери с отцом.
Одна только странность у мальчика: не любит он с детьми играть, в шумных забавах не участвует, не дерется никогда, все больше пропадает на Дальнем Лугу за Холмом. Что там делает, не знает никто, но непременно весел бывает, тих и спокоен. Всегда вежлив и учтив, помощник хороший и добрый малый, потому нет дела никому до его странности.
Хорошо живется Лютику.
Голоса звенят ручейками, девчонки ахают и бегут наперегонки к красивому цветку, и еще к одному, и к другому. Плетут венки, кружатся и напевают песни. На Холме цветов больше, они ярче и крупней. Топчут босые пятки траву, сбивают краем платья недовольных шмелей с венчиков. Взбираются все выше, позади деревня родная, теплая и сонная, впереди раскинулось небо и пестреет луг.
- Смотри-ка, Лютик! - ахают девочки, тыкая пальцем в мальчика с солнечными волосами. - Пошли к нему, Эрика, ну пошли!
Красавица Эрика, дочка Кузнеца, далеко не старшая средь них, но самая бойкая и уверенная, кивает: пошли. Сбегают гурьбой, окружают мальчика. У него сачок и берестяные туески, маленькие и побольше, целая вязанка.
- Лютик, здравствуй! Что ты делаешь?
Эрика стоит по пояс в траве, прохладной еще и влажной, глаза-васильки смотрят удивленно-насмешливо, а мальчик думает, как это у нее получается смотреть так, что замирает все внутри и хочется спрятаться или глядеть на нее вечно.
- Желания ловлю, - отвечает мальчик.
Девчонки замирают, не зная еще - поверить и удивиться или смеяться шутке.
- Их нельзя поймать, - возражает Ласточка, худенькая быстроногая девочка.
На нее шикают, а Эрика требует:
- Покажи!
Осторожно отдает Лютик один туесок, маленький, сплетенный неумело или небрежно. Она медлит открывать, глаза огромные, душа ждет чуда. Подружки заглядывают через плечо, толкаются. Поднимают крышку, а там лишь бабочка - желтая в белую крапинку. За спиной смешки, девочка вспыхивает, обида душит горло. "Он обманул!", - бьется в голове. Вместо желания - бабочка.
- Глупый мальчишка! - бросает в лицо.
Берестяная коробочка падает в траву, взлетают длинные косы, Эрика бежит обратно, за Холм, в деревню. На глазах вскипают злые слезы, ногти впиваются в ладони. Она поверила, он обманул. Никогда больше не поверит ему, никогда!
Лютик смотрел вслед ей и подружкам и шептал:
- Вы чего... я же хотел... зачем вы так...
У ног его копошилась, выползая из туеска, бабочка. Поврежденные крылья она расправить так и не смогла.
С той поры невзлюбила Эрика Лютика, насмехаться над ним стала и подружек своих натравливать. Мальчик ходил сам не свой, светлые глаза стали грустными-грустными.
- Почему ты меня не любишь? - решился спросить он у девочки.
Подружки зашушукались, ожидая развлечений - Эрика всегда на язык была остра. Хотела ответить насмешкой, но такая печаль звучала в его голосе, что сказала серьезно:
- Ты обещал показать пойманное желание, но обманул. Я этого не люблю.
- Я не обманывал, - удивленно возразил мальчик.
- Ха! А как это называется?
Она ждала, вздернув нос, а он не знал, что ответить. Не обманывал он, потому как и делать-то этого не умеет. Это она - не поверила.
- Я так и знала, - заключила девочка, - ты - обманщик.
- Нет! Я докажу! Пойдем.
Он побрел, не оглядываясь, на Холм, а девочки, собиравшие ягоды, застыли в нерешительности. Эрика поспешила следом, сказав подружкам ждать. Шли молча, сопя, поднимались в гору. Звенел насекомыми воздух, стрекотали кузнечики, вспархивали из-под ног птички, а они молчали, хоть и было, что сказать обоим.
Так же молча достал Лютик из куста сачок, начал выглядывать бабочек. Эрика стояла, затаив дыхание, и решала для себя: если и в этот раз обманет, не будет ему жизни хорошей на деревне! Решила так и успокоилась, и наблюдать стала, как подкрадывается мальчик к голубой с золотым окоемом красавице. Та и не подозревает даже, что ее ждет, беззаботно раскрывает и закрывает крылья, покачиваясь на цветке.
Вмиг накрыло сачком, бабочка дернулась, толкнулась в ткань, забилась под колпаком. Девочка едва не вскрикнула - до того стало жалко бедняжку.
- Не надо, - попросила она, но мальчик уже сунул руку под сачок.
Бабочка недоверчиво взобралась на его палец, покачиваясь, цепляется тонкими лапками, крылья трепещут - того и гляди, улетит.
- Чего ты хочешь? Загадывай быстрее, - прошептал Лютик.
- Найти брошку с розой, потеряла ее прошлой весной, - так же шепотом ответила Эрика. - Это все? Что делать-то?
- Вдохни пыльцу с крыльев.
Девочка наклонилась, ткнулась носом в серое тельце, вдыхая. А мальчик смотрел на ее затылок.
Пахнет от Эрики цветами, не каким-то одним, а букетом: немного ромашек, чуть колокольчиков, пара веточек желтых собачек, клевер и незабудки - все есть, но незабудок больше. "Не-забудь" - смеются ее глаза и звенит голосок. Да и как забыть - разве ж можно?
Девочка склонилась ниже, лазурная красавица ударила нахалку крыльями, сорвалась с пальца и запорхала над лугом. Эрика поморщилась, но через секунду уже с улыбкой следила за порывистым полетом бабочки.
- Теперь все, - тихо сказал он.
Глаза, синие, как небо, смотрят вопросительно - где же чудо? Блеснуло что-то в траве, наклонился, поднял.
- Ой, брошка! - девочка улыбнулась, но тут же нахмурила брови, - что это за трюк?
- Это не трюк. Твое желание исполнилось.
- Хочешь сказать, ты это не готовил? Что любая бабочка исполняет желания?
- Не любая, совсем не любая.
- Ха! Сейчас скажешь, что это была единственной.
- Неужели так сложно поверить? - с отчаяньем выкрикнул мальчик.
Девочка замерла, вглядываясь в его лицо, опустила глаза.
- Сложно. В это хочется верить, очень, даже слишком... и поэтому страшно.
- Не бойся, я с тобой, - совсем-совсем тихо сказал Лютик.
Протянул руку, словно хотел взять ее ладонь, но тут же отдернул, покраснев.
- Чего ты еще хочешь?
Эрика растерялась, для себя она ничего не хотела, или не знала, чего хотела. Лютик наловил ей семь бабочек, разноцветных, больших и маленьких. Уцепив туески за веревочки, девочка медленно шла домой, боясь лишний раз встряхнуть. Ведь сидели в них семь маленьких исполнительниц чьих-то желаний.
Первая, бело-красная, обрела свободу уже к вечеру, когда мать пожаловалась, что нет платья у нее приличного, все уж износилось, а муженек не купит никак. Эрика скинула крышечку и заворожено смотрела, как щекочет лапками, взбираясь на палец, невесомая красавица. Поднесла к носу и сразу почуяла запахи луга - мокрой травы, земли, цветов. Бабочка, порхая, вылетела в приоткрытую дверь. А после отец нашел за печкой монету и на радостях пообещал свозить на ярмарку.
С того дня начали сбываться желания. Подружки захотели котенка, белого и обязательно с густой шерстью, - приблудился котенок, худой и серый от грязи, но пушистый-пушистый. Отец нашел кошелек, мать купила сережки, у соседки наконец удался суп, урожай с полей собрали больший, чем ожидали. Все чего-то хотели, Эрика слушала и тянулась за новым туеском - и летели в разные стороны бабочки, и радовались люди, получая желаемое.
Лютик ходил счастливый, и глаза его горели ярче, когда смотрел он на Эрику-Незабудку. И она - улыбалась, краснея, когда называли их женихом и невестой.
Но все имеет конец, нет вещей вечных. Закончилась и эта история.
Лютик прибежал бледный, Эрика сразу подумала - что-то случилось. Полетела навстречу, остановилась, смущаясь.
- Бабочки ушли!
- Как? - ахнула девочка.
- Не знаю, - простонал мальчик. - Наверно, всех переловил.
- Быть не может...
Но глянула в светлые глаза и поняла: может.
- А я всех распустила еще с утра. Тебя ждала, - грустно сказала девочка. - Неужели кончилось чудо?
Он протянул берестяную коробочку. Под неплотно закрытой крышкой расправляла крылья сиреневая красавица, последняя в своем роде.
Неизвестно, что решили бы Лютик с Незабудкой, какое желание выбрали, - судьба распределила все за них. Заболел сосед мальчика, Мастер Суконщик, кашлял беспрестанно и не ел ничего. Не сговариваясь, дети подняли крышку, и бабочка обрела свободу, чтобы никогда больше не вернуться в деревню.
Ни на миг не пожалели они о решении, пока не случилась в семье Эрики трагедия. Мать спускалась в погреб и упала с шаткой лестницы. Недвижимую вынесли ее, но еще живую. Плакать могла она, стонать и говорить - тихо-тихо, но даже пальцем не шевельнула, и тела своего не чуяла. Кузнец ходил черный от горя, запирался с женой и никого не пускал, пока не уговаривали его поесть и покормить несчастную. Брат и сестра, маленькие совсем, звали все маму, забивались в угол, не умом еще, а нутром чуя большую беду.
Утром, вся в слезах, Эрика прибежала к Лютику, глядела долго в глаза, спрашивая:
- И что, ни одной больше нет? Ни одной?
Он только взгляд отводил. Она рыдала и кусала губы, и просилась:
- Давай я с тобой пойду, может, вместе найдем. Нельзя же так!
- Нет, - качал он головой, - я сам. Ждите.
Он шел весь день и всю ночь, через луг, лес, просторный и звонкий, через чьи-то поля и снова через лес, но уже темный и неприветливый, особенно ночью. Голодный, замерзший, споткнулся о корень и упал. Слезы закипали на глазах, нога от боли ныла, в желудке кошки скреблись. Свернулся клубочком, пытаясь уснуть. Темнота обняла мягко, растворила в себе. Снились ему бабочки, трогательные голубые с черным окоемом, хрупкие золотые, расписные коричнево-желтые, скромные зеленые - такие, каких он никогда не видел. А когда проснулся, пробивался сквозь листву солнечный луч, и купалась в том луче ослепительная красавица - оранжево-черная, с удлиненными острыми крылышками.
- Пожалуйста, не улетай, - тихо попросил Лютик.
Потянулся к ней, боясь вздохнуть, она толкнулась крыльями и начала выписывать пируэты. Побежал следом, чуть на отдалении, чтобы не упускать из виду, но и не пугать своим присутствием. Неспешно вывела из леса на залитый солнцем луг. Едва вступил в высокую, по грудь, траву, как вспорхнули в воздух десятки, сотни тех, кого он видел ночью, еще прекраснее, чем видел. Садились на руки, на плечи, голову, цеплялись за одежду и волосы, а он улыбался и плакал, слезы текли чистыми струйками по лицу, мочили ворот. Хотелось смеяться и прыгать от радости. Бережно поднес он бабочку к лицу, попросил тихонько:
- Вернитесь к нам, мы не будем так тратить желания, правда. Только вернитесь, вы нужны. Без вас пусто.
Взвились яркими лоскутками, щекоча крыльями уши и лицо, одна лишь осталась. Посадил аккуратно в коробочку, прикрыл. И - побежал. Он никогда так не бегал, да и вряд ли кто еще так мог. Ветер трепал волосы, хлестала по коленям трава, шарахались из-под ног птицы, а он летел - быстрее ветра, быстрее птиц. Солнце удивленно смотрело ему в спину, неспешно карабкаясь в свои голубые чертоги.
В полдень он добрался до Холма и упал, сотни шагов не дойдя до деревни, но это показалось неважным, ведь к нему спешила Незабудка. Бежала, спотыкаясь, раня босые ноги о колючки, и звала его по имени.
- Все думали, ты пропал. Где ты... ты принес!
Выхватила из слабых рук коробочку, дрожа, опустилась на траву. В хрупком берестяном доме сидела потрепанная, но вполне живая бабочка.
- Какая красивая, - прошептала девочка. - Правда?
Мальчик не ответил, он распростерся на земле, со всхлипом глотая воздух. Усталость, сковавшая тело, медленно уходила. Эрика-Незабудка опрокинулась на спину и рассмеялась счастливо.
- Я знала, что ты придешь. Никто не верил, а я верила. Правда. Я отпустила ее, самую последнюю. Теперь мама поправится, точно.
- Не последнюю. Они вернутся, - хрипло пообещал мальчик, - обязательно.
Они лежали, макушка к макушке, раскинув руки, и небо отражалось в их глазах. Где-то порхали бабочки, голубые, желтые, оранжевые, белые, красные, а мальчик и девочка лежали в высокой траве, волосы их перепутались, и в его ладошке приютилась ее. Они улыбались и были счастливы.