Острова. Шаанджита
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Что тут есть: больная девочка-попаданка, которая очень хочет жить, острова-рыбы, живая природа, ученые всех мастей, тайны древних цивилизаций. Чего тут нет: магии, мерисью, кровищщи. Словом, кому интересно, велкам. Первая книга дописана. Комментарии и оценки приветствуются ;))
|
Анна Попова
Острова. Шаанджита
Глава 1
Есть люди, которым если не везет, то по-крупному. Думаю, это как раз про меня сказано.
Я шумно вздохнула, покосилась наверх, где за решеткой по голубому небу плыли редкие облачка, потерла поясницу, затекшую от сидения на земле. Пробормотала тихонько под нос:
- Итак, Кристина Захаровна, как же вас, голубушка, угораздило-то?
Сейчас, сидя в яме, я готова была признать, что виной всему наплевательское отношение к себе и своей судьбе. Но что тут говорить - сложный был период.
Родителей я потеряла полгода назад в автокатастрофе. Пьяный придурок влетел в их машинку, едва не размазав ее по бетонному ограждению. Ему-то ничего, таким везет, а вот они... как я жила потом, толком не помню. Пелена черной тоски и жесточайшей депрессии сменялась периодами загулов со знакомыми старыми и новыми. Иногда я выползала из этого, ужасаясь, до чего себя довожу, но периоды просветления долгими не были. Потеряла работу, попав под сокращение. Разозлилась, решив, что так нельзя, решила начать все заново, но...
Грянул гром. Пройти томографию мозга я согласилась по настойчивым просьбам друзей. Моими обмороками и вечной тошнотой они были обеспокоены куда как больше меня. Я шла, отшучиваясь, что скорее уж буду беременной, чем с проблемами с головой. Как же я ошибалась! Диагноз поверг в шок - опухоль мозга, прогрессирующая и грозящая метастазами. Требовалась госпитализация, долгое и дорогое лечение, и гарантию на успех никто не давал.
Я вышла из больницы, не замечая ничего вокруг. Стоял конец сентября, теплое бабье лето, но меня трясло, словно на холодном ветру. Ноги понесли прочь, в трамвае люди косились, но мне было не до них. Крутились мысли "как" и "за что", но больше занимал вопрос "что делать". Искать средства, занимая у друзей? Продавать дачу, устраиваться на новую работу - плевать, на какую! - и... что? Выигрывать у смерти полгода, те самые месяцы, обещанные врачами?
Отчетливо помню тот момент, когда поняла, что умру. Не сейчас, так чуточку позже, но время внезапно стало конечным и... очень уж скоротечным.
Как вышла из трамвая на третьей дачной и утопала в лес - не помню. Помню только, как плакала рядом со столетним дубом, размазывая слезы по щекам и задыхаясь в рыданиях. Боль душевная уходила, сменяясь болью головной. Когда уже не осталось сил, и слезы иссякли, я полезла в карман за платком, а нащупала "амулет". Цепочка у него давно порвалась, а сделать не доходили руки, потому небольшой кулон в форме трех рыб в круге так и валялся бесхозным. Прикасаться к нему было приятно, он, на вид металлический, на ощупь казался деревянным и теплым.
Шмыгнув в очередной раз носом, я отлепилась от шершавой коры дерева и самой себе строго сказала, что хватит ныть, и пора отправляться домой. Дуб же обняла от души, будто старого знакомца. Любимое место всегда давало силы, вот и сейчас я почувствовала, как поднимается энергия волнами, проходит сквозь меня - от груди по позвоночнику вверх - и выходит, создавая шум в ушах. Голова немного кружилась, но это было упоительное чувство.
- Да, домой, - прошептала я. - Пора возвращаться.
И не успела сказать это, как значок-амулет нагрелся и будто прилип к пальцам. Дерево, за шершавую кору которого цеплялась, начало втягивать в себя, став будто резиновым. Не успела и пикнуть как следует, а меня уже облепило что-то плотное, тугое, тяжелое, не дающее ни двигаться, ни дышать, и через миг уже с силой из себя вытолкнуло. Не удержавшись на ногах, я упала и тут же зашипела от боли: пятая точка пришлась на корень, выступающий из земли.
- Что за черт? - начала говорить я, да так и замерла с приоткрытым ртом.
Привычного леса, что в окрестностях Кумысной поляны, не наблюдалось. Наблюдался дуб, постарше и помассивней того, с которым обнималась недавно, деревянный забор и небольшая сторожка, на пороге которой мирно посапывал человек.
Я собралась в кучку, поднимаясь на ноги.
- Мдя, - пробормотала уже тише, не решив еще, стоит ли будить его и узнавать дорогу или выбраться отсюда, а потом уже думать, что делать дальше.
Мало ли, может, я в приступе горя была совсем дурная и заперлась на частную территорию, и теперь придут злые дяденьки и сделают мне ай-ай-ай? Не допускать же реальность того, что меня поглотило дерево, а потом выплюнуло где-то в совсем другом месте. Нет, скорее уж это я рехнулась.
- Ну да. Ля-ля-ля, я сошла с ума, какая досада, - пропела себе под нос и нервно хихикнула.
И то ли от этого, то ли от хруста ветки под кедами, но человек проснулся и сел. Щурясь на меня против солнца, он явно пытался понять, кого принесла нелегкая среди бела дня на вверенную ему территорию. Я улыбнулась как можно более обаятельно и неспешно пошла к нему. Тем более что других выходов, кроме как рядом со сторожкой, не видела.
- Халти! Киу ви эстас? Кион ви фарас?
Он говорил что-то еще, что-то неуловимо знакомое, но все же непонятное. В руках у него появилось нечто, похожее на миниатюрный арбалет, заряженный деревянной спицей.
"Вот только иностранцев с оружием мне не хватало", - подумала я и замедлила шаги, не переставая улыбаться.
- Здравствуйте! Я заблудилась тут немножко. Не подскажете, как выйти на третью дачную?
В ответ на мои слова, более чем вежливые и нейтральные, он прицелился. Я невольно попятилась.
- Э! Вы чего? Не-не-не, вы не так меня поняли. Я и вправду заблудилась, уж простите великодушно.
Мужчина, больше всего похожий на солдата-срочника неведомой мне страны - юное лицо, неказистый вид, коричневато-желтая "полевая" форма со странным знаком отличия на правом плече: кружком под разинутой пастью какой-то рыбы, - крикнул что-то в сторожку. На окрик вышел второй: постарше, босиком, в штанах и безрукавке на голое тело. Погодка способствовала - солнце палило нещадно, да и влажность оказалась повыше, чем в родном Саратове, так что я, одетая по-осеннему - для осени ясной, но не сказать, что очень теплой, - начала запариваться.
Переговариваясь между собой, мужчины не упускали меня из виду, и когда я двинулась было к калитке, окрикнули грозно, стой, мол.
А потом первый выстрелил.
Наверное, мы все-таки недалеко ушли от зверей, потому что тело, игнорируя сигналы мозга - удивление и оторопь - дернулось в сторону, и спица лишь чиркнула по рукаву. Прошла краешком мысль, что любимую куртку испортили, гады, а сама я понеслась дальше - к заветной калитке. Сердце бухнуло глухо, кровь ударила в голову.
Мужчины зарычали за спиной, что - уже не хотелось разбирать. Я бежала, чувствуя позвоночником между лопатками, как в него целятся, и почти даже услышала выстрел... и лишь потом пришла боль. Что-то впилось в левое плечо повыше локтя, тело споткнулось, не желая больше служить мне.
- Сволочи! - выплюнула я прежде, чем встретилась с землей, и угасающим сознанием отметила, что не могу шевелиться.
Приближающиеся голоса выдернули из плена воспоминаний. Я замерла, задрав подбородок и глядя наверх. Мужчины то ли спорили, то ли ругались - в чужом языке не сразу поймешь. Я огляделась в поисках хоть чего-то - укрытия или оружия - но, как и в прошлый раз, ничего не нашла. Больше всего мое узилище похоже было на яму метра полтора на два шириной и почти три глубиной. Этакая могилка. С решеткой вверху. Первый раз в жизни я увидела небо в клетку. Облака проплывали, безучастные к моей беде, - через клеточку в клеточку.
Левая рука ныла и чесалась. Голоса отдалились, и я, скинув куртку и приспустив рубашку, извернулась, пытаясь рассмотреть, что там с плечом. От раны осталась лишь крестообразная запекшаяся ранка и синяк вокруг нее. Ничего такого, от чего я упала бы и провалялась в беспамятстве до утра - судя по цвету неба, на дворе именно утро. Поправив одежду, я попробовала разобраться в мыслях.
- Так. Что мы имеем? Меня в яме... тьфу, меня в яме иметь не надо. Так. Я в яме. В плену. И слово-то какое дурацкое, отдает киношными боевиками и дурными новостями из Чечни. Но факт остается фактом. Я не знаю где я, кто эти люди, на каком языке говорят, и что собираются делать со мной. И почему тут так жарко. И где моя сумка. Тьфу!
"Хорошо хоть одежду оставили", - пришла "светлая" мысль в дурную голову.
Вздохнула. Прядь волос, каштановая с рыжим отливом, скользнула по вырезу майки, я откинула ее, раздраженно почесываясь. Наверху вновь заговорили, и на этот раз я попыталась вслушаться. Язык по-прежнему казался неуловимо знакомым, будто я знала его когда-то, но давно и прочно забыла. Все эти "о" и "а" на окончаниях слов, "с" в конце глаголов, "ви", "киу", "паролис"...
"Ви" означает "ты", - внезапно поняла я. "Киу" - "кто", а "паролис" - "говорила".
- Это же эсперанто! - не сказала, выдохнула. - Исковерканный, с нечистым произношением, но эсперанто.
Так вот почему мне показался знакомым язык! Когда-то я знала его - родители в пору своей юности увлекались им, и говорить я начала именно на эсперанто, а не на русском. Потом молодая семья испугалась за будущее ребенка, переучили на родной, и язык я забыла. Казалось, напрочь, но...
- Хей! Киу ви эстас? - выкрикнула я в небо, собирая скудные познания в кучу.
Голоса наверху смолкли. Тень накрыла яму, вниз мне полетела тирада в вопросительном тоне, из которой я поняла лишь, что мои пленители хотят знать, кто я такая и хорошо ли их понимаю. В общем-то, закономерно.
- Ми эстас Кристина! Выпустите меня, а? - добавила уже по-русски, быстро исчерпав словарный запас.
Разговаривали мы минут тридцать. Вернее, пытались это делать. Мужчины задавали вопросы, повторяя их по много раз, часть я понимала, но о содержании большей приходилось только догадываться. Отдельные слова складывались в столь невероятную картину, что расскажи ее кто - ни за что бы не поверила. Потому как, если допускать то, что я не сошла с ума, и все происходит на самом деле, невезения мои заканчиваться и не думают. "Войдя" в дерево в Саратове, я "вышла" из аналогичного на каком-то острове, в зоне, которая подлежит охране и контролю, что они - доблестные воины этого самого острова - и осуществляют. И мне, как непрошенному гостю, придется посидеть в яме. До выяснения. Как долго - не сообщили.
Понимать-то я что-то понимала, а вот сказать уже не могла. Со стыдом и досадой комбинировала фразы из слов "я", "вы", "здесь", "делать" и "хорошая". Элементарно объяснить, что знать не знаю вообще, как тут очутилась, не могла!
Злость во мне все росла вместе с чувством голода, явно не прибавляя хорошего настроения ни мне, ни моим пленителям. И вот, когда я уже готова была открыто заявить о том, что и слова больше не скажу, пока меня не накормят, наверху начало что-то происходить.
Первым вскрикнул тот из мужчин, что помоложе, - он участие в разговоре принимал мало. Второй встрепенулся, тень с решетки исчезла, послышались еще голоса, щелчок - теперь-то я точно знала, что мне тогда не послышалось, и это действительно был арбалет или его подобие. Раздался короткий вскрик.
"Они что там, друг друга резать собрались? - с ужасом подумала я. - Или это такая бутафория, чтобы меня запугать?"
Наверху царила подозрительная тишина, и когда решетка, делясь пополам, скрипнула, я вздрогнула и поежилась. Одна створка отвалилась в сторону. На фоне неба возникла вихрастая голова, подмигнула, крикнула что-то своим, и вниз опустилась длинная деревяшка с прибитыми поперек палками. Попробовав на прочность парочку, я полезла наверх. Во дворе - во время моего беспамятства я так и осталась в пределах забора - расположились пятеро. Трое мужчин, подросток, и женщина. На вид ей было лет тридцать с небольшим. Она-то первой и обратилась ко мне, протягивая для рукопожатия ладонь.
- Хелен. Это Грег, Остин, Дерек и Ник, - представила всех, указывая махом руки.
Последним оказался вихрастый худощавый паренек, который подмигнул мне с самым нахальным видом. Я не удержалась и фыркнула, вызвав улыбки мужчин.
- Ты нас понимаешь? - спросила она. Естественно, не на русском.
- Малмулте, - ответила я и для убедительности кивнула.
- Ты ведь не с этого Острова?
Кивок.
- И вообще не с Островов.
Кивок.
- Как ты сюда попала?
Я ткнула пальцем в дерево, понимая, что это вряд ли что объяснит, но Хелен неожиданно кивнула, точь-в-точь повторяя мой жест.
- Понятно. Что они спрашивали? Много узнали? Что ты им рассказала?
Она затараторила, закидывая меня вопросами, но тут же остановила себя.
- Рано. Пойдем.
- Куда?
- Потом расскажу. Пойдем.
Специально ли для меня, или это было в ее манере, но говорила она короткими фразами, простыми и ясными даже мне.
В очередной раз вздохнув, я подумала, что деваться некуда. Выбралась из плена одного и попала в другой. Неизвестно еще, что будет лучше. Но эти хоть не стреляют. Пока что...
Исполнившись мрачности, я собралась было топать за ними, но Хелен вновь обернулась ко мне и спросила, разом склонив на свою сторону чашу весов:
- Есть хочешь?
Я всегда любила пешие прогулки: лес, чистый воздух, солнце, одиночество - или интересные собеседники. Да, прогулки пешком - это хорошо... но не в таком же количестве!
Ступни горели от бесчисленных кочек, корней и палок, на которые пришлось наступать, колени стонали, устав разгибаться, а поясница отваливалась, мечтая устроиться где-нибудь на диване. Мужчины исчезли из виду, появляясь лишь иногда то впереди, то сбоку, а Хелен и Ник шагали рядом бодрые, словно и не шли мы без передышек почти до полудня.
- Все, больше не могу, - простонала я, запнувшись о коряжку и рухнув на колени.
Если бы во взгляде этой собранной жилистой женщины возникло презрение или сочувствие, я начала бы ругаться. Но она лишь подхватила меня под руку и на пару с Ником помогла подняться и отряхнуть одежду. После условного свиста собрались мужчины, и Хелен объявила привал.
- Только недолго, - сказала она всем, но больше для меня.
- Куда мы... так быстро?
За те часы, что шли по лесу, поговорить толком не удалось - женщина велела беречь дыхание и кормила обещаниями рассказать все вечером.
- Так куда? - повторила вопрос я, чувствуя, что отвечать никто особо не жаждет.
- Поговорить с мастером Вортаном. Гареком Вортаном. Главой витологов Акульего острова. Мы ждали тебя.
Куча мыслей пронеслась в голове: "Вортан какой-то", "витологи - это типа наших биологов?", "а остров-то Акульим называется!", но спросила лишь:
- Меня?
Женщина замялась ненадолго, подбирая слова, а может, думая, стоит ли со мной вообще говорить. Затем выдала тираду обрывистых фраз, из которой я поняла лишь, что ждали не меня, а того, кто придет из Хранителя-дуба, и что женщина должна была быть другой - старше и опытнее, и... ближе к природе.
Она закончила и глянула мне в глаза с вызовом, суть которого я так и не поняла. Мне надо убиваться по поводу того, что я молодая и неопытная, к тому же далекая от природы? Может, когда-то это и зацепило бы. Но не сейчас.
Один из мужчин - Грег или Георг? Или все-таки Грег? - зыркнул на женщину неодобрительно и она, отводя глаза, сказала:
- Отдохнули. В путь.
Никто ей не возразил. Куда уж было возражать мне, вторично пленнице, зачем-то ожидаемой самим Вортаном.
Не могу сказать, чтобы я желала этой встречи.
Перед тем, как вновь пуститься в путь, ко мне подошел мужчина, чье имя никак не могла вспомнить, пробасил, делая ударение в моем имени на первый слог:
- Кристин, не обижайся на нее. Хелен многого ждет.
- Я и не обижаюсь, - ответила я по-русски и подкрепила слова улыбкой.
Общий настрой собеседник уловил, довольно хекнул и хлопнул по плечу. Как на зло - по больному. Я стиснула зубы, чтобы не застонать.
Так мы и шли. Только теперь Хелен чуть на отдалении, мужчины где-то рыскали на предмет подозрительных лиц и вещей, а Ник рядом. Он оказался мальчишкой разговорчивым, даже болтливым. Говорил без умолку, хохмил, пытался меня веселить и подкалывать. И хотя большую часть шуток я не понимала, словарный запас расширялся в геометрической прогрессии. На память и способность к языкам я никогда не жаловалась.
- Ты красивая, - сказал Ник, польстив моему самолюбию, и получил за то подзатыльник от Дерека.
Я лишь хмыкнула. Красавицей себя не считала. Симпатичной, обаятельной - да. Но не красавицей. Каре-зеленые глаза, которые кто-то называл лукавыми, кто-то - бесовскими, аккуратный носик и губки, зубки все ровные и на месте, каштановые волосы до середины спины. Что еще? Фигура, круглая там, где это надо и с изгибами в нужных местах. Худобой не страдаю, но люблю каждый свой килограмм. И животик, подкачанный, хоть и не плоский, - предмет моих трудов и даже гордости. Это модно нынче в моем мире.
Интересно, а девушки этих островов тоже такие?
- Ник, а сколько их всего - островов?
Из его ответа я поняла, что с числительными в сперато - местном языке - у меня совсем плохо. Мальчишка проникся и начал загибать пальцы.
Ночь провели в лесу. Я и в походы-то выбиралась нечасто, и всегда под рукой была палатка, спальник и машина на случай, если захочется уехать. А уж так - у костра, кутаясь в плащ, под аккомпанемент сов, сверчков и комаров, - спала впервые. Хорошо хоть ночи тут оказались не слишком холодными.
А утром мы вновь пошли. Вперед, то продираясь сквозь буреломы, то пересекая мелкие речки-ручьи. Местность становилась холмистой, впереди встали самые настоящие, поросшие смешанным лесом, горы. Ник уверял, что здесь они еще низкие, а вот ближе к середине острова повыше будут.
- Он немаленький, наш Акулий, - с нотками гордости в голосе проговорил мальчишка.
С такой нежностью и трепетом рассказывал он про реки, холмы, леса, про зверей и птиц, про людей, что стало ясно - он любит свой край. А еще я подумала, что в моей стране мало найдется таких патриотов. Большая часть населения предпочитает ругать за недостатки, а не отмечать достоинства.
Странно, но домой не хотелось. Нет, не то, чтобы совсем, но желание это было вялым, почти несущественным. Что там, дома? Врачи, сочувствие друзей, медленное угасание... или даже быстрое. Хех. Совсем не этого мне хотелось. Потому, когда Хелен сказала, что дуб - путь в одну сторону, и обратно так же не попасть, а как попасть, она не знает, я не ударилась в истерику. И она, похоже, этому удивилась.
Погруженная в свои мысли, я нагнулась, проходя под низко висящей веткой, почувствовала нечто липкое носом, отпрянула, но поздно.
- Тьфу ты блин! - воскликнула, сдирая с лица очередную невидимую глазу паутинку, очень надеясь, что ее обитатель успел сбежать.
Подозреваю, что на голове от подобных "встреч" образовался шалаш - зеркало осталось вместе с сумкой где-то в сторожке, вспомнила я об этом поздно, и Хелен наотрез отказалась возвращаться. И, если честно, мне самой этого не хотелось - очень уж пугали те люди, стрелявшие без предупреждения и державшие взаперти. По иронии судьбы они к нашему уходу оказались в той самой яме, где держали меня.
- Они тут не помрут? Без еды и воды-то... - спросила я тогда, а Хелен ответила, что скоро за ними придут. Возможно, быстрее, чем нужно.
Уточнять, что это значит, не стала. И вообще, в какой-то момент возникло чувство, что я знать ничего не хочу ни о витологах, ни о механистах, ни о странных дубах, ни...
- Мама...
Я выдохнула и остановилась, цепляя Ника за рукав.
- Что это?
- Где?
- Там, в кустах.
Для убедительности я ткнула пальцем. Мальчишка тихо рассмеялся.
- Ты что, ллорта испугалась?
- А что, не стоит?
Названный зверь потрусил в нашу сторону - знакомиться. Было в нем что-то от козла по виду, от лося по размеру и от свиньи - по запаху. Я с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть, пока этот ллорт воодушевленно меня обнюхивал, но когда попробовал зажевать воротник рубашки, возмутилась.
- Э! Ты, существо! Поди прочь! Я тебе несъедобная.
Ник заржал уже в голос и щелкнул нахала по носу.
- Не отставайте! - сердито велела Хелен.
И сказала что-то лично для Ника так, что я ничего не поняла, а мальчишка моментально сник и бросил мне:
- Пойдем, надо спешить.
Позже уже, когда остался за спиной обиженный невниманием ллорт, "совсем безобидный и страшно невкусный", спросила у подростка тихонько:
- Что она тебе сказала?
- Не важно.
- Что?
- Кристин, ты много чего не понимаешь...
- Да я нифига не понимаю в этом мире! Нифига! - взорвалась я. - Вы говорите загадками, отмалчиваетесь, тащите куда-то...
Я замолкла на миг, сообразив, что тираду на русском они вряд ли поймут, и сказала уже на местном:
- Я не хочу идти так - не зная, куда.
- Тише! - коротко окрикнула Хелен и застыла на месте.
- Это почему еще?
Я созрела, чтобы буянить и "качать права". К тому же, чем дальше, тем меньше мне нравилась эта женщина - сухая, собранная и волевая. Она могла бы вызывать уважение сродни почитанию, не будь ее приказы обращены в мою сторону.
Не люблю, когда мне приказывают.
- Да замолчишь ты, наконец?! Вот послала же Великая Мать дурочку на мою голову... - зашипела она и вновь коротко приказала, - оставайтесь здесь.
И быстро скрылась за деревом. Уже оттуда раздался ее переливчатый, похожий на птичий, свист. Издалека ответили таким же.
- Что происходит? Объясни, - попыталась спросить я у Ника, но он тоже на меня шикнул.
- Лучше присядь, - посоветовал он. - Похоже, наши наткнулись на патруль - гвардию Акульего острова.
Мне ничего не оставалось, как послушно замолчать. На время.
- Поэтому мы не идем по дорогам?
- Да. Патрули разосланы по всем направлениям от Хранителя, где мы тебя нашли. Но особенно много их будет на подходах к Витууму, городу витологов острова.
- И где этот... Витуум находится? - спросила я и поморщилась.
Концентрация слова "жизнь" на десяток слов в беседе просто зашкаливала.
- Ближе к хвосту, у предгорий хребта.
- Чего?
- Чего "чего"? - переспросил Ник недоуменно.
- Ближе к хвосту чего?
- Острова, конечно.
- Ааа... - неопределенно протянула я.
Вот интересно, как определить, где у острова хвост? Задать этот вопрос я не успела, потому что вернулась Хелен.
- Патруль, - не сказала - выплюнула она. - Тебя ищут.
- Как? Почему меня? Это из-за... тех?
Острые плечи женщины шевельнулись под рубахой.
- И из-за них тоже. Но, похоже, не одни мы тебя ждали. Вставай. Сейчас не время болтать, надо до Белого камня подняться к ночи.
- Там может быть гвардия, - нахмурившись, произнес Остин, мужчина лет сорока, хмурый и молчаливый.
- Нет, - возразил Дерек, - туда они не сунутся.
- Это почему еще?
- Каленока.
- Дерек прав, - подтвердила Хелен. - Там много кустов, гвардейцы попросту не решатся испытать на себе их действие.
- А вы - решитесь? - спросила я.
- А нам не страшно, - ухмыльнулся Дерек недобро и хищно.
После Хелен именно он был первым лицом, готовым взять на себя командование отрядом. Коренастый, широкий, но подвижный, он оставлял впечатление дикого кота, лишь кажущегося милым пушистиком.
Далеко обойти патруль не получалось - с одной стороны вдоль дороги тянулся крутой склон, польза от вскарабкивания на который не стоила затраченных времени и сил, а с другой на некотором отдалении - неглубокая, но быстрая речка, по берегу которой мы и пошли.
Мимо патруля мы крались едва ли не на цыпочках. Присутствия других людей я не заметила, но все, даже вечный балагур Ник, были напряжены и постоянно шепотом просили меня быть аккуратнее. Да, не училась я беззвучному передвижению по лесу, не училась!
- Придется научиться, - шипела в ответ Хелен, и я лишь стискивала зубы, стараясь ступать тише.
Сколько длилось это мучение - двадцать минут, или час, или больше - не знаю. Наконец женщина дала команду выбираться на дорогу, выслала Грега вперед, Остина пустила сзади - прикрывать тылы, а сама с арбалетом наизготовку задала такой темп, что вскоре голова у меня разболелась не на шутку. Кровь пульсировала в висках и, казалось, разорвет вскоре черепушку изнутри. Желудок подкатывал к горлу, сознание мутилось, вскоре я не выдержала и, шатаясь, пошла к краю дороги.
- Ты куда? - встревожился Ник, который бессменно шагал рядом.
- Я... сейчас... - успела пробормотать я, падая на колени.
Меня скрутило, и завтрак планомерно переместился на придорожную траву.
- Фе, - скривился Ник.
- Фе, - подтвердила я, вытирая рот тыльной стороной ладони, и тут же согнулась в очередном приступе.
Головокружения мучили уже несколько лет, но я не придавала этому большого значения - с детства давление было низкое и "потемнение в глазах" было делом едва ли не обычным. Потом начались боли в голове, тошнота, рвота, периодические обмороки. Друзья все шутили, не беременна ли я. Я отшучивалась: разве что от святого духа. А потом кто-то настоятельно посоветовал сходить в больницу. Я и пошла. И даже прошла обследование - для того, чтобы убедиться, что здорова. Оказалось совсем наоборот. Опухоль обещала расти, доставляя мне большие мучения и, в результате, - смерть.
Ни Хелен, ни ее спутники об этом не знали, конечно. Я не решилась им рассказать сразу, да и не смогла бы объяснить все тонкости моего состояния на сперато, знала который весьма посредственно.
Женщина подскочила ко мне, помогая подняться, подала кусок тряпки, в которую ранее был завернут сыр, и бурдюк с жидкостью, напоминающей одновременно и сладкое, и соленое молоко.
- Кристин, скажи честно: ты носишь ребенка?
Я бы рассмеялась, не будь мне так плохо. Простонала лишь:
- Нет.
- Ты уверена?
- Да.
- Тогда...
- Неважно себя чувствую, - перебила я. - Посижу чуть-чуть, и пойдем. Правда! Мне скоро станет лучше!
Во взгляде женщины читалось: не верю. Почему-то мне не хотелось рассказывать ей истинных причин своего "недомогания" и сейчас. Откуда знать, как отнесутся они ко всему, когда узнают, что я - совсем не та, кто им нужен, и более того, долго не протяну? Это сейчас носятся, будто с писаной торбой, кормят, оберегают... а если все изменится?
- Надеюсь, что так, - хмуро произнесла Хелен. - Сможешь дойти вон до того дерева?
Я кивнула, судорожно сглотнув, потому что желудок вновь подумал - не взбунтоваться ли?
Переместившись под крону, совсем по-летнему густо-зеленую, я выпила еще той странной жидкости. Она удивительным образом снимала усталость и прочищала сознание.
- Что это? - спросила я у Ника, косясь меж тем на Хелен, которая объясняла что-то Остину, нагнавшему нас.
От ответа едва не поперхнулась. Чье это молоко, выяснять не рискнула, но что таинственный поэфаго не корова, поняла сразу.
- Хорошо хоть не яд.
Глаза его округлились.
- Ты что! Яд бы мы тебе не дали - у тебя нет этого...
И он отвернул ворот рубахи, показывая внизу шеи шишечку размером с ноготь мизинца.
- Клещ-ядовик, - похвастался он, - симбиот, распознает и пожирает больше пяти сотен ядов!
- Эээ... - протянула я, - а у тебя одного такой или у всех?
- У большинства витоистов есть, а у тех, кто в активном сопротивлении - у всех.
- Занесла же меня нелегкая, - пробормотала я по-русски.
- Что?
- Ничего. Любопытно, говорю, - ответила уже на местном.
- Может, и тебе такой приживят, - "утешил" мальчишка.
Клеща в шею? Бррр! Нет уж, спасибо покорно!
Заметив мою брезгливость, Ник даже обиделся.
- Ничего ты не понимаешь. С ним гораздо проще, он не раз спасал жизнь. На Акульем многие пользуются ядами: смазывают им ножи и стрелы, подливают в питье и еду. Да и растений с ядовитыми спорами хватает. Вдохнешь пару раз - и все.
Он махнул рукой, будто перерубая ребром ладони стебель цветка. Мурашки стадом пробежали вдоль спины, едва представила мгновенную смерть от какого-либо растения.
- Что - все?
- Ну, в обморок упадешь... возле Хранителя тебя наверняка ядом шарахнули, чтоб не сбежала. Или начнешь дико хихикать. Или сделаешься дурной, как младенец... или вовсе несмышленышем станешь, а это уж тьфу-тьфу, лучше умереть. Так что, придем в город, проси, чтобы приживили тебе клеща.
- Если приживется еще, - вступил в разговор молчавший до того Дерек.
- А что, бывали случаи?
Мужчина двинул плечами.
- Что толку ждать до города? Можно попробовать сейчас.
Ник вскинул на старшего товарища испуганные глаза.
- А если не приживется? Нас Хелен на суп порубает.
- Не порубает, приживется, - уверенно возразил мужчина, роясь в поясной сумке. - О! нашел.
В небольшой деревянной коробочке что-то ползало, скребя лапками. Я на всякий случай пересела подальше. Дерек хмыкнул.
- Боишься? Не бойся, это почти не больно. Неприятно только. Иди сюда.
Я замотала головой, руки сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони.
- Что тут творится?
Вопрос, заданный Хелен, повис в воздухе. Как она подошла, никто не заметил. Дерек ухмыльнулся широко, бросил небрежно:
- Да вот, клеща-ядовика приживлять собрались.
- С ума сошли?
- Хелен, дорогая, вспомни про каленоку. Она не выдержит.
Худое лицо женщины посуровело.
- Выдержит. А вот приживление...
- Ты на нее глянь, - перебил мужчина. - Да повнимательнее. Это она с ума сойдет от своих глюков. И не такие сходили, а уж девчонка...
- Ты прав, - вздохнула предводительница. - Кристин, девочка, ложись вот сюда, расслабься...
У меня, и так напряженной, сам собой вырвался ответ:
- Нет!
Вздернула себя на ноги, перескочила через бревно, готовая дать деру, но тут же чьи-то руки схватили за ремень джинсов, дернули, еще десятка два пальцев впились в мои плечи, причиняя боль.
- Идите в жопу, сволочи! Я вам не дамся! - попыталась орать и изворачиваться я, но сильные руки вжали лицом в землю, кто-то навалился на спину, на ноги, кто-то фиксировал голову.
- Расслабься, будет лучше, - заполз в уши вкрадчивый голосок Хелен. - Мы же добра тебе желаем.
- Какого нах добра?! - взвизгнула я, выплюнув попавшие в рот листья. - Вы...
И тут почувствовала, как по шее чиркнули чем-то острым. Короткая вспышка боли и - боль гораздо большая, когда, перебирая лапками и впиваясь в мясо, под кожу начал заползать клещ. Я заорала, тут же в рот впихнули кусок тряпки, которую недавно использовали в качестве платка, а еще раньше - салфетки для сыра.
- Это надо делать под присмотром витологов, - проворчала женщина, морщась при виде моих мучений.
- А ты у нас на что? - спросил Остин, тоже принявший участие в экзекуции.
Хелен скривила гримасу, но промолчала.
Боль отступала постепенно, на ее место пришло легкое жжение и ощущение чужеродного тела на шее. В шее. Во мне.
Всхлипнув, я вытолкнула языком тряпку и с чувством произнесла:
- Сволочи, вот вы кто.
И разрыдалась.
- Отпускаем что ли? - как-то смущенно спросил Ник.
Тяжесть с тела исчезла, мои руки перестали держать, но когда потянулась к шее, схватили вновь.
- Не трогай! - воскликнула Хелен и, сорвав какую-то травинку и хорошенько ее пожевав, прилепила зеленую кашицу мне на рану.
Я вновь зашипела от не самых приятных ощущений.
- Скоро пройдет, - пообещала женщина.
- Верь теперь вам, - все еще всхлипывая, ответила я.
Вертикальное положение приняла с трудом, разом ослабнув и от борьбы, и от недавнего приступа рвоты. Хороша я сейчас, наверно, - подумалось вдруг. Синевато-белая, всклокоченная, грязная. С клещом в шее.
- Сволочи.
- Заладила тут ругаться, да еще не по-нашему. Тоже мне, неженка нашлась, - зло огрызнулась женщина. - Я вот даже не пикнула. Ни разу из тех трех, что могла бы орать и извиваться, как ты.
- Ну да. Ты же терминатор, - устало отозвалась я, думая при этом, что еще раз на подобную процедуру ни за что не пойду. - И что теперь? Как я должна себя чувствовать?
- Хорошо, - бросила собеседница, - и никак иначе.